Ночи безумные, ночи бессонные

Какой замечательный день воскресенье. Лучше не бывает. Особенно утром. Можно поваляться. Не нужно бежать в школу, уроки не заданы, все семейство дома. Просыпаются, потягиваются. Отец поднимает крышку радиолы «Урал 57». Это семейная гордость, последний «визг» советской радиоэлектронной промышленности. Открывает толстый, тяжелый альбом с пластинками. На обложке тисненый портрет вождя и надпись «Речи И.В. Сталина». Происхождение этого альбома мне неизвестно и пластинок с речами я никогда не видел. В альбоме хранились пластинки с песнями, которые любила наша семья. Каждая пластинка в своем конверте-домике.
- Начинается концерт по заявкам трудящихся, - отец перелистывает страницы-конверты альбома.
- Мне, пожалуйста, Шульженко, - мать облачается в халат.
Пластинка оживает и наша коммунальная двадцати-метровка наполняется пением:
«Я о прошлом теперь не мечтаю, и мне прошлого больше не жаль…»
- А мне детскую пластинку, - я выпрыгиваю из-под одеяла, - только, чур, сам поставлю, - забираюсь на стул, беру в руки адаптер, откручиваю винтик, освобождаю старую и вставлял новую иголку. Иголка тоненькая, миллиметра два, а кончик острый-преострый. Адаптер нужно поставить на самый краешек, но так, чтобы дорожка подхватила иголку… Это сложно, пластинка быстро крутится, край то приближается, то отдаляется, а сама она то вздымается вверх, то падает вниз…
Ну вот, попал.
- Все слушаем, - кричу на всю комнату.
 Боюсь дышать пока не выплывет, как из тумана, бас Шаляпина: «Жил-был король, когда-то, при нём блоха жила…». Голос такой густой, как бабушкин кисель, можно ложкой. Ловлю каждое слово и заливисто хохочу, хотя все знаю наизусть…
- А для меня, Обухову, - бабушка накрывает на стол.
Отец ставит пластинку: «Ночь светла. Над рекой тихо светит луна. И блестит серебром голубая волна…», маленький Ленечка улюлюкает и прыгает в шаткой кроватке. Отец с бабушкой начинают обсуждать тембр и диапазон голоса Обуховой. Пытаюсь понять о чем спор. Они умудрялись спорить, даже когда соглашались.

Я обожаю пластинки. Начал их собирать еще школьником. Выискивал диски с темными этикетками. Цвет этикетки очень важен. Пластинки печатают на виниле используя металлическую матрицу. Первые копии награждаются этикетками черного цвета. Они самые качественные и долгоживущие. Следующие получают темно-синюю этикетку. За ней идут красная, зеленая. А дальше цвета бледнеют. Белые этикетки достаются самым последним копиям, после которых изношенную матрицу выбрасывают.
Пластинки Надежды Андреевны Обуховой хранились на видном месте в моей фонотеке. Ее бархатный голос с диапазоном от контральто до меццо-сопрано поражал и притягивал. Хотелось слушать еще и еще.

В раннем детстве Аня, Надя и Юра Обуховы лишились матери и оказались на попечении деда, Адриана Мазураки.
- Я буду оперной певицей, - объявляла маленькая Надя.
- И я, и я, - щебетали сестричка и братик.
- Чтобы стать оперной певицей, - продолжала Надя, - надо научиться падать.
Дети запирались в зале, где стоял концертный рояль, и учились падать. Эти тренировки пригодились, когда Надежда Андреевна падала в роли Кармен и скатывалась по ступенькам пронзенная кинжалом Хозе.

Была ночь. Все спали. Только в одном окне дома номер 45 по Брюсовому переулку не смолкал свет: Надежда Андреевна Обухова пела.
- Ну вот опять, почему ночью? – Иван Семенович Козловский сбросил одеяло, наскоро оделся, вышел на лестничную площадку и постучал к соседке. Дверь распахнулась. Перед ним стояла старорежимная гранд-дама в великолепном туалете с драгоценностями на голове, руках и шее…
- Проходи, Ваня, - Обухова пригласила ночного гостя, - извини, что опять разбудила, но я обожаю ночи, они мне нужны для воспоминаний. Ночью я возвращаюсь в саму себя. Сегодня мне вручили орден и назвали «достойной дочерью советского народа».
- Ты знаменитая певица, - поддержал Козловский.
- Оставь, Ваня, я недостойная дочь своих родителей. А ты знаешь, - Надежда Андреевна поправила бусы, - я, ведь, дворянских кровей. Мой дед, Адриан Семенович Мазураки, был в числе основателей Русского Музыкального Общества. Евгений Абрамович Баратынский – мой предок. Сколько бы не пытался бездарь Луначарский растоптать его произведения, Баратынский остается великим поэтом. Он был женат на Анастасии Энгельгардт, а ее сестра была замужем за Денисом Давыдовым. Ты представляешь сколько музыки и поэзии в нашей семье…, - она не могла продолжать, слова утонули в слезах.
- Ты поешь, даришь людям радость, - Козловский попытался заполнить паузу, - тебя ценят, наградили Орденом Ленина.
- Ты же знаешь, Ваня, они нечего не понимают в том, что и как я пою. И на людей им наплевать. Этот орден мне вручили 1937 году. Ты понимаешь, Ваня, кругом репрессии, а мне – орден Ленина. Нет, Ваня, эта награда не за пение. Меня наградили за повиновение и подчинение. Это награда за отречение от прошлого.
Козловский молчал, нужные слова разбегались и прятались.
- Я начала писать мемуары, - продолжала Обухова, - но не могу перешагнуть 17 год, не пишется, гадко… У меня к тебе большая просьба, Ваня, - Надежда Андреевна села к роялю, - давай дуэтом, во славу моих ночей, безумных ночей…
И полилось сквозь ночь:
Ночи безумные, ночи бессонные,
Речи несвязные, взоры усталые…
Ночи, последним огнем озаренные,
Осени мертвой цветы запоздалые!
Пусть даже время рукой беспощадною
Мне указало, что было в вас ложного,
Все же лечу я к вам памятью жадною,
В прошлом ответа ищу невозможного…
Надежда Андреевна Обухова умерла в 1961 году, в возрасте 74 лет, так и не закончив мемуары.
Скопируйте адрес и послушайте «Ночи безумные» Обуховой и Козловского.
 https://www.youtube.com/watch?v=j-yEKdYp1j4