Тайна доктора Моришаля

    Телефон зазвонил, когда я допивал кофе. Сегодня было воскресенье, и я совсем было отвлекся от всех дел. Нехотя поднял трубку. Приятный женский голос сообщил, что если я всерьез интересуюсь подробностями тайны доктора Моришаля, то непременно должен выехать по такому-то адресу и спросить господина Грюнвальда. Тотчас я бросился искать такси. Мы просидели с ним весь вечер.
               
1
    К клинике Св. Мартиника подошел человек лет тридцати. Возможно, что он был моложе, чем выглядел внешне. Его высокий лоб и проницательный взгляд выдавали в нем природный ум и незаурядную решительность. Прежде чем войти в помещение, он остановился, долго изучал архитектуру здания, местность, прилегающую к нему, несколько раз прошелся туда и сюда по аллее сада, остановился у фонтана, подставив лицо его холодным брызгам, улыбнулся и направился ко входу.
    - Вам кого? - услышал он и обернулся. Перед ним стояла женщина.
    - Могу я видеть госпожу Форрестер?
    Женщина пристально изучала его сквозь блестящие линзы очков. Прошло не более десяти минут, когда он увидел перед собой хозяйку этого заведения. Ей было на вид не менее шестидесяти лет. Лицо ее было ухоженное, что свидетельствовало о ее оптимизме и статусе. Жесткость ее взгляда говорила о сильной воле.
    - Джон Лесли, - представился он и чуть наклонил голову.
    - Форрестер, - сдержанно ответила она, - Чем могу служить?
    Лесли протянул ей конверт. Она распечатала его и некоторое время была занята чтением письма. Наконец она удивленно кивнула головой, предлагая следовать за ней.
    - Я очень рада вновь слышать это имя. Что доктор? Говорят, он в Австралии?
    - Да, был… Но теперь он уже в Риме.
    - Вот как! – Форрестер продолжала вертеть письмо в руках.
    - Наверное, он сильно постарел? Я не видела его с тех пор, как он покинул нас…
    - Ему уже почти восемьдесят. Но старик еще держится.
    Форрестер покачала головой.
    - Он всегда был таким подвижным, не предсказуемым и независимым. Он пишет, что вы его ученик. Ходатайствует принять вас на службу в нашу клинику. Да, он был знаменитостью, этот чародей Моришаль.
    - И вдруг выражение ее лица изменилось.
    - Как он перенес смерть своей сестры? Она так внезапно скончалась! Она так любила его!
    - Чтобы перевести разговор в другое русло, она сделала небольшую паузу. - Удивительно! Доктор был всегда такой недоступный. Мы его все любили и побаивались. И он был всегда занятый. Но чтобы у него были ученики… - Форрестер усмехнулась. - Хотя, почему бы и нет? Мы в какой-то степени все были его учениками…
    - Она задумчиво посмотрела перед собой, словно вглядываясь в недоступную даль прошлого.
    Джон Лесли вышел из клиники в приподнятом настроении. Письмо Моришаля произвело на Форрестер магическое действие. Он подумал, что сегодня вечером отправит ему записку.
    Лесли не заметил, как вышел на набережную, спустился к рыбацкому поселку и теперь брел среди маленьких, утопающих в зелени домиков. Этот аромат спускался с сопок. Еще пахло свежей рыбой и морем. На площади шла бойкая торговля. Здесь было совсем не то, что в городе. Лица рыбаков и рыбачек, выглядывавшие из-за корзин, смотрели смело и с достоинством. Они зазывали прохожих и трясли перед ними своим товаром: лучшим из лучших. Весело кричали и ругались на своем милом диалекте. Казалось, это был самый живой уголок во всей вселенной.
        «Жаль, - подумал Лесли, - что мне ничего не надо»

2
    Склонившись над операционным столом, Джон Лесли делал операцию. За недолгое время работы в этой клинике он провел уже несколько сложных операций. За исход сегодняшней он не беспокоился. Это была обыкновенная опухоль.
    Осторожно, чтобы не повредить здоровую ткань, он вел скальпель вдоль границы опухоли, вслушиваясь в ритм сердца больного. Вдруг рука невольно дрогнула и скальпель скользнул в сторону.
    «Черт возьми! -  мысленно выругался он, осуждающе взглянув на хирургическую сестру Стефанию. - Какого дьявола она на меня так смотрит? Она не дает мне сосредоточиться».
    Стефания наклонила голову, словно признавая свою оплошность.
    «Бестия. И что ей вздумалось изучать меня под руку?»- с досадой подумал Лесли.
    На душе у него остался неприятный осадок. Собственно, этот случай не стоил того, чтобы о нем думать, но какое-то еще не осознанное чувство тревоги смущало. Откуда? Он не понимал, откуда оно появилось в нем…
    Как часто случается, в памяти всплывают имена или образы, о которых никогда, как кажется, не слышал. А если они и встречались, то в далеком прошлом, которые теперь по какой-то причине напоминают о себе. Иногда так и не удается вспомнить, откуда они взялись и что спровоцировало их оживление. Так и у Джона Лесли. Ни с того, ни с сего из глубины сознания всплыло в памяти странное имя «Гобби». Оно, словно надоедливая муха, торчит у него в голове.
    Он шел домой и не мог отделаться от него. Он шел и повторял его бездумно, как повторяют давно надоевшую мелодию. Джон решил, что ему нужно отдохнуть и расслабиться.
    Он вспомнил, что Моришаль приглашал его еще несколько дней назад. «Удобно ли навестить его сегодня без предупреждения? А почему, собственно, и нет? Старик, кажется, будет даже рад. Он скоро с ума сойдет от одиночества.»
    Через час он был уже дома. Адель встретила его в голубом сафари. Из-под густых золотистых локонов на шею свисали, переливаясь в золотой оправе, крупные жемчужины.
    «Как они идут к ее белоснежным зубам и нежной коже», - взволновано подумал он.
    - Я тебя люблю, Джон, - шептала она, прильнув к нему и прижавшись горячими губами к его щеке. - Я тебя так ждала!

3
    - Здравствуй, Фил.
    Старик повернул голову. Свет окна бросал на его похудевшее лицо яркие отблески внешнего мира и от этого черты лица выделялись четче, отчего оно становилось еще изможденнее. Старик дошел… Кресло под ним скрипнуло, когда он повернулся к гостям. От этого скрипа стало жутко. Звук напоминал что-то тоскливое и потустороннее.
    - Э… да это ты, Джони? Как я рад!
    Да, за последний месяц Моришаль изменился очень сильно. Веки отяжелели и нависли над зрачками, готовые вот-вот закрыться. Исхудавшее морщинистое лицо, обрамленное старческой сединой, представляло собой плохо написанный портрет, испорченный хаотичными безобразными мазками. И тем не менее, в нем еще сохранялся некий азарт и душа еще пыталась сопротивляться той непреоборимой силе, которая рано или поздно забирает каждого, кто родился на этой земле.
    - От чего ты такой грустный, мой мальчик? - слабым голосом спросил старик Джона, когда они втроем пили чай за массивным старомодным столом. - Откройся старику, - настаивал он. - Я вижу, как тебя что-то гнетет. У тебя неприятности на работе?
Джон откинулся на спинку кресла. С тех пор, как Моришаль вернулся сюда, ему не доводилось вести с ним особо откровенных бесед. Не было повода. Каждый жил своей жизнью и каждый держал свои тайны при себе. А вот сейчас Джон подумал об этом. Ему захотелось поделиться со стариком своими тайными мыслями, поделиться тем, что его волнует и радует.
    В эти минуты Джон пожалел, что взял с собой Адель. Разве можно говорить о таких вещах при любимой женщине? Но Адель словно почувствовала, что мужчинам нужно остаться одним. Она придумала предлог и вышла в сад.
    Моришаль вздрогнул, когда Джон коснулся того, чем больше всего он жил последнее время, а именно поиском способа пересадки генетического кода и в связи с этим необходимостью сложнейшей операции на мозге.
    - Джони, это очень сложный и опасный эксперимент, - с нескрываемой тревогой сказал старик. - Ты уверен, что созрел для него?
    - Но я чувствую, что смогу. Я должен попытаться. Какой-то внутренний голос говорит мне, что я на правильном пути. Ты, Фил, не можешь поверить, но мне кажется, что сама эта идея сидит у меня в голове с пеленок…
    Джон пристально посмотрел в глаза старика. Их взгляды встретились. Они поняли друг друга, как понимают друг друга люди, находящиеся в плену одной идеи. Внутренне они похожи, как сиамские близнецы.

4
    Огайо долго рылся в архиве, поднимая залежавшуюся пыль. Затем, вытащив папку, бросил ее на стол. Он хорошо помнил то событие, происшедшее более десятка лет назад в клинике Св. Мартиника. Тогда он был младшим офицером в полиции.
    «На этой фотографии что-то есть от Лесли», -подумал он. Внимательно прочел протоколы и акты. Дважды возвращался к объяснениям сестры Стефании и госпожи Форрестер. Задумался.
    «А что если госпожа Вебер введена в заблуждение поразительным сходством Джона Лесли с ее племянником? В ее-то летах… Сколько же ей? Около восьмидесяти? -  Огайо провел пальцем по фотографии, как бы убеждаясь в ее реальности. Встал из-за стола. Подошел к окну. - Вот чертова старуха! На кой черт ей понадобилось ворошить прошлое? Сумасшедшая старуха!»

5
    Госпожа Вебер сегодня плохо спала. Странные обрывки снов между приступами головной боли. После утреннего кофе немного полегчало, но она все же решила пригласить своего врача и тот посоветовал совершить прогулку по морю. Быть может свежий морской воздух успокоит ее нервы, так как он решил, что все недомогания ее от переживаний.
    Вебер так и сделала. За бортом играли волны и слышались их шлепки о борта катера. Легкий ветер ласково трепал ее шаль и чайки кружились над водой, низко скользя над волнами, издавая победные крики, наслаждаясь свободой и жизнью. И все же тяжесть воспоминаний и эти подозрения не желали покидать старую женщину.
    «Как он похож на Гобби, - вновь и вновь думала она, как только закрывала глаза. - Может быть, инспектор Огайо прав? Меня мучают тени прошлого? Но мой племянник Гобби! Почему именно с ним произошло это в ту проклятую ночь?»
    Она пыталась прислушаться к голосу разума, но мысли ей не давали покоя. Вся эта история с ее племянником теперь казалась ей весьма подозрительной и кощунственной.
    Она уже несколько раз встречала этого человека. Однажды она даже шла за ним до клиники Св. Мартиника.
    «Доктор Моришаль, -вспомнила она. – Кажется, он был причастен к этому делу? Что если с ним встретиться? Говорят, что он недавно вернулся из-за границы. Сегодня обязательно пошлю ему записку.»

6
    - Что с вами, Фил? – спросила Адель, вернувшись из сада. Мужчины были взволнованны и это не ускользнуло от нее.
    - Ничего, голубушка… Мы тут немного поговорили…- Моришаль бросил взгляд на Джона. Протянул руку к кружке остывшего чая. - Ну, а как в саду? Ты принесла нам пьянящий аромат любви. От тебя пахнет розалиями.
    В комнату вошла домработница и сообщила, что прибыла некая госпожа Вебер.
    - Я совсем забыл, что у меня сегодня назначена встреча с одной здешней миллионершей. Не знаю, что ей от меня нужно, но очень просила. Пусть войдет.
    Вебер вошла медленно. Была важна, как и всякая состоятельная и уверенная в себе дама. Моришаль встал и шагнул ей навстречу. Он еще оставался джентльменом.
    - Простите, что я вас не встретил. Но вы пришли немного раньше.
    - Да – да, - она протянула руку доктору. – Я действительно поторопилась… Прошу прощения. Я по важному делу…
    - Присаживайтесь, - Моришаль указал на стул.
    Старушка окинула взглядом молодых людей, учтиво вставших при ее появлении. Тотчас же на ее лице выразилось удивление, затем оно сменилось бледной маской сильного волнения. Джон подхватил ее под руку и помог сесть.
    -Благодарю вас, молодой человек, - еле слышно промолвила Вебер, стараясь унять дрожь охватившую ее.
    Взгляд, каким она посмотрела на Джона, смутил его, и он отвел в сторону глаза.
    «Черт возьми, - подумал он, - старуха посмотрела на меня так, будто увидела во мне сатану. Кажется, она сильно взволнована.»
    - Это мои друзья, -  чувствуя, что пауза затянулась и продолжать молчать как – то неловко, сказал Моришаль. – Вы не возражаете, если они останутся? А то может быть, Джон, оставите нас на некоторое время?
    Вебер словно очнулась. Она вскинула голову и умоляюще произнесла:
    Нет, нет!.. Ничего!.. Пускай они остаются!
    «Это не сумасшествие… А может быть я схожу с ума?.. Но как он похож на Гобби… Почему такое совпадение? Этот молодой человек здесь. Они вместе, эти два человека…»
    Она хотела было сейчас же произнести имя, но испугалась.
    Моришаль ждал, когда госпожа Вебер успокоится. Он молча смотрел на нее, не представляя, с чем она к нему пришла. Но он уже почувствовал, что ее волнение проникает и в него.
    - Вы меня извините, - смущенно произнесла женщина, доставая платок. – Все это так тяжело… Все так неожиданно… Я чувствую такую слабость…
    - Я вас понимаю, - Моришаль мягко улыбнулся и развел руками. – Мы с вами в том возрасте, когда подобное с нами случается совсем неожиданно. Увы, мы не властны что-нибудь изменить. Но я слушаю вас. Вы хотели со мной о чем-то поговорить?
    - Да. Мне тяжело ворошить прошлое, - Вебер опять остановила взгляд на Джоне. – Но я должна получить от вас некоторые подробности… Я надеюсь, что вы не откажете мне, старой женщине? – Она сделала небольшую паузу, словно приготавливаясь к чему-то особенному. – Доктор, вы помните тот случай десятилетней давности? – Она искала слова, поскольку ей было трудно произнести чудовищное «покойник». – Десять лет назад в аварию попал мой племянник… Его звали Гобби. Он умер у вас в клинике Святого Мартиника. Я знаю, что вы оперировали его. Он исчез, - уже совсем тихо произнесла она. – Я очень поздно узнала об этом, поскольку была за границей.
    Моришаль вздрогнул, как только до него дошел смысл сказанного этой женщиной. Он метнул взгляд в сторону Джона. «Вот в чем дело».Ему с трудом удалось овладеть собой. Он видел, как эта женщина с надеждой смотрела на него. «Но он должен сказать этой старухе, что ничего нельзя было сделать в той ситуации… Ничего нельзя было изменить. Все было безнадежно…»
    Вебер продолжала комкать в руках платок, с выразительным ожиданием всматриваясь в лицо доктора. Ее пальцы судорожно сжимали платок, а лицо выражало страдание.
    - И все же, доктор, я прошу сказать мне правду. Мне кажется, что вы хотите что-то скрыть от меня.
    Она смотрела то на Моришаля, то на Джона. Моришаль пожимал плечами. Затем, опустив голову, тихо произнес:
    - Что бы я по этому случаю не думал, ответ мой не удовлетворит вас.
    Вебер внезапно встала. Ее лицо изменилось и стало совсем иным, чем минуту назад. Это была маска непроницаемая и холодная.
    Я вас поняла, доктор. Ничего больше мне не говорите. Простите, что потревожила …
    Она пошла медленно и тяжело ступая, и ни разу не оглянулась. Моришаль не пошел провожать ее. Да она в этом и не нуждалась. Джон и Адель провожали ее взглядами…
    - Что это за история? – спросила Адель, когда старушка вышла.
    - Это скверная история, - Моришаль с трудом поднял голову.
    - И вы, Моришаль, имели к этому какое-то отношение?
    - Нет, - старик сказал это зло и резко. - Я не хочу возвращаться к прошлому…
    Он закрыл глаза, откинул голову на спинку кресла и больше не проронил ни слова.
    Джон и Адель смотрели на это покрытое сеткой морщин, обтянутое землистой кожей, как кора древнего дерева, лицо старика и понимали, что ничего он не скажет, и он хочет остаться один со своим прошлым, со своими тайнами и муками.

7
    Доктор Моришаль жил последние дни. Неизвестно лишь было, когда наступит конец. Он уже не поднимал головы с подушки. Все попытки его сиделки сделать для него что-нибудь приятное оканчивались взрывом раздражения. Видимо, предчувствие конца усилило в нем чувство отчуждения. Он хотел быть один. Казалось, Моришаль умышленно торопил свою смерть. Его мучили боли. В комнате стоял специфический запах, какой обычно бывает в помещениях, в которых лежат покойники.
    Когда очередной раз в комнате появилась сиделка, Моришаль показал ей рукой, чтобы она подошла к нему поближе.
    - Я хочу видеть Джона, - едва пробормотал он.
    Джон приехал тотчас, как узнал о желании старика. Он сильно расстроился, застав Моришаля в таком ужасном состоянии.
    - Почему вы не сообщили мне раньше? – укоризненно, едва сдерживая душевную боль, спросил он сиделку.
    - Старик не разрешал, - ответила она. – Он сердится, когда я напоминаю о вас. Джон понимал, Старик не хотел лишний раз причинять ему беспокойство. Он понимал, что значит для Джона видеть его таким беспомощным. Старик не любил, когда его начинали жалеть.
    Джон смотрел на умирающего и не понимал, почему природа так жестоко поступает с такими людьми. Совсем еще недавно это был человек, по разуму которому не было равных. Огромная концентрация ума в этом человеке не должна запросто быть уничтожена смертью. Имел ли тогда смысл его существования? Его умственная энергия не должна умирать с телесным существом. И эти глаза…  В них так и не погасла жизненная сила, которая двигала гением.
    - Я благословляю тебя, Джони, - произнес Моришаль уже ослабшим голосом, так искренне, что у Джона на глазах выступили слезы, и он опустил голову на плечо умирающего друга.
    Умирал единственный человек, кому Джон поклонялся и верил. Было ощущение, что под ним рушится его вся жизненная опора.
    «Хотя… почему же рушится? - Джон вдруг вскинул голову и дерзко взглянул в видимое только ему будущее… -Почему же рушится? Разве это уже конец? Нет, Фил не умрет! Он останется во мне!

8
    Старшая хирургическая сестра Стефания склонилась над столом и что-то писала. Она то и дело поглядывала на часы. Вот уже около двух часов Лесли оперировал пациента с тяжелой травмой. Все понимали, что надежды на спасение молодого человека, побывавшего под колесами грузового фургона, были мизерны, но доктор Лесли не отступил перед этой неизбежностью из соображений принципа и врачебной морали. Сегодня старшую сестру заменила Мейцлин.
    Слишком долго тянется время. Стефания, окончив писать, придирчиво осмотрела стол, закрыла папку и тяжело выдохнув, вышла в коридор. Наконец открылась дверь операционной и Мейцлин, пробежав мимо нее, на ходу рывком сорвала с лица повязку. Она была бледна и взволнована. Вслед за Мейцлин вышел Лесли. Он на секунду остановился около Стефании и пошел дольше, походкой смертельно уставшего человека. Стефания последовала за ним. Нерешительно остановилась у двери, в которую только что вошел Лесли, затем осторожно, словно провинившийся ребенок, вошла. Доктор переодевался. Невольно взгляд Стефании остановился на огромном родимом пятне на его спине. Когда-то она уже видела такое родимое пятно… Она вдруг спохватилась, ей стало неудобно. Лесли обернулся, и они встретились взглядами.
    - Он умер? - спросила она тихо. И когда он кивнул головой, опустилась на стул, стоявший у двери. - Какая трагедия…
    - Это правда… Я вас прошу, сообщите об этом госпоже Форрестер.
    Стефания кивнула.

9
    Холодный туман опустился на сад. Джон Лесли, кутаясь в плащ и дрожа от холода, сидел в беседке. Он любил это место и часто посещал его в часы, когда душа чувствовала мир таким, каким воспринимают и видят его только поэты и влюбленные. Здесь он мог найти уединение, побыть один на один со своими мыслями.
    Его преследуют сомнения и тревоги. Иногда бывает страшно. Он кричит, но крик этот слышен только его душе. С трепетом вслушивается в голос исходящий из глубин сознания, дающий ему надежду и оправдывающий его путь, который он выбрал, со всеми сомнениями, противоречиями и рисками. Он ученый. Эмоции, мораль, сострадания не позволительная роскошь для науки… Этому он должен отдать свою душу и сердце. Есть, правда, еще Адель… Но это другая сторона жизни – это любовь, которая согревает теплом и дарит радость.
    Туман все плотнее окутывал сад. Откуда-то просачивалась тихая мелодия. Она словно морская волна накатывалась и уходила в глушь сада. Но вот, что это? Море вдруг заволновалось, заплескалось… Торжественно, будто всколыхнуло всю вселенную. Джон вздрогнул. В нем что-то тоже изменилось, и по телу разлилась живительная волна, проникающая в его вены и опьяняющая его сознание. «Я готов совершить невозможное! Знаю, как это сделать!» Джон резко встал. Так резко, что в коленке хрустнул сустав. Он принял окончательное решение и не намерен отступать. Нужно немедленно поговорить с Адель. Она его поймет. Он спешил к дому, окна которого освещали нависавшую над аллеей листву сырого сада. Адель еще не спала и ждала его.
    - Милая моя! Ты любишь меня? – Джон нежно обнял ее.
    - Люблю, - прошептала она.
    - Готова ли ты быть со мной до конца?
    - До самой смерти, милый мой. Я тебя так люблю…
    Джон увидел в ее глазах любовь и преданность. Она будет с ним.

10
    Стефания проснулась, протянув руку к прикроватной тумбочке, выпила стакан воды. Образ этого человека, пришедшего из дурного сна, мучившего ее всю ночь, будто приобрел живую плоть и находится где-то рядом с ней. Она чувствовала его дыхание… Рывком сбросила с себя одеяло и включила светильник. Темнота отступила и никого… Только за окном хлестал по листве каштанов дождь.
    Из открытой форточки веяло прохладой и сыростью. Она села, прислонившись к стене. Укрыла одеялом ноги. Сидела и дрожала, словно выброшенный на улицу пес в ненастную погоду. Оставалось только заскулить. А дождь по-прежнему продолжал хлестать по листве и стеклам, холодный, пугающий своим неистовством.
    Она подумала, как неприятна бывает осень с ее хмурым небом, зябкая и грязная от проливных дождей. Пыталась вспомнить, на кого похож приснившийся ей человек. Ей казалось, что он напоминает чем-то доктора Джона Лесли. Какой вздор… Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Правда, он был похож на Лесли. Но почему он такой беспомощный? Его тело лежит распростертым на операционном столе…Бледное в кровоподтеках лицо. Он почти мертв. Она наклоняется и хочет потрогать тело, но кто-то переворачивает его лицом вниз, чтобы не смотреть в его умирающие глаза. На его спине она видит огромное красное пятно. Что это?
Она касается его рукой. Это родимое пятно. Какое огромное… Её отвлекает голос. Это старик Моришаль… Он будет его оперировать…
    Стефания трясет головой, пытаясь избавится от этих видений. Но это напоминает ей что-то очень знакомое…
    Она встала с кровати с тяжелыми чувствами. Дождь за окном кончился. Скоро рассвет.

11
    - Ах! Боже мой! Что же это такое! – доносилось из коридора. Затем в двери показалась Стефания. Взволнованная и растерянная, она махала руками и пыталась что-то сказать потерянным голосом.
    - Что там у вас? - Форрестер подняла голову от бумаг. – Да говорите же…
    - Мы не виноваты… Никто не виноват… - тупо и бестолково начала объяснять сестра, пытаясь проглотить застрявший в горле комок страха. – Его там нет…
    - Кого нет? Да говорите же ясней, милочка.
    - Из морга… Труп вчерашнего пациента пропал…
    - Уж не хотите ли вы сказать... –  Форрестер побледнела и медленно привстала со стула. - Звонить в полицию… – Она протянула руку к трубке, как телефон зазвонил.
    Рука у нее дрожала и, казалось, трубка вот-вот выскользнет из пальцев. После непродолжительного и напряженного молчанья черты лица ее напряженно изменились и застыли в каком- то ужасе.
    - Что!?  - вскрикнула она. – Этого не может быть! Говорите громче… Я ничего не понимаю. Сейчас буду…
    - Машину мне срочно, - потребовала она, выскакивая из кабинета. - И вызовите сюда старшую сестру Стефанию, она поедет со мной.
    Сбросив с плеч больничный халат, Форрестер спешно направилась к выходу. В это время дверь отворилась и на пороге появилась старушка Вебер.
    - Извините, я не могу вас сейчас принять. Я очень тороплюсь…-резко оборвала она женщину, когда та попыталась ее остановить.
    Но женщина продолжала стоять в дверях, загораживая выход. На ее старом морщинистом лице застыло отчаяние. Это и заставило Форрестер остановиться.
    - У вас что-то случилось?
    - Я Вебер Кетлин…
    Форрестер недоуменно смотрела на посетительницу. Где-то она уже слышала это имя.
    - Я прочла это, - старушка протянула газету. – Это правда? Это правда, что доктор Лесли погиб?

12
    Инспектор Огайо, осмотрев морг и допросив несколько свидетелей, наконец, покончив с формальностями, тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку стула, расслабился, закрыв глаза.
    - Странный сегодня день… В нашем маленьком городке…- рассуждая вслух, произнес он. - Мистика какая-то. А, впрочем…
    В эту минуту зазвонил телефон. Форрестер взяла трубку.
    - Это вас…
    Огайо слушал. Потом положил трубку на место.
    - Черт возьми! - Он поднялся с кресла и бросил пристальный взгляд на Форрестер. – Я не думал, что это может коснуться вас. Утром дорожная служба обнаружила сгоревший автомобиль за городом. Номерной знак принадлежит Джону Лесли… Но вы это уже знаете.
    Неимоверная тяжесть опустилась на плечи. Форрестер пыталась угнать  эту внезапную страшную мысль. Она никак не могла в это поверить. Ей хотелось закричать от такого ужасного предположения. Она не понимала, что в эти минуты инспектор говорил, но последние его слова были: «… какое поразительное сходство…» Что имел он в виду…?
    Огайо торопился на доклад. Его папка была пухлой от бумаг. Там лежали протоколы допросов свидетелей, осмотра места происшествия, фотографии, все, что можно было собрать и с места аварии, там на дороге, где был обнаружен сгоревший автомобиль с обгоревшим трупом по предварительной версии предполагающей, что погибший за рулем Джон Лесли. Связь аварии на дороге и исчезновением трупа из морга предстояло еще установить. К тому же, на следующий день экспертная комиссия, проведя все необходимые исследования, выяснила, что труп не принадлежит Джону Лесли и покойнику из морга тоже…
    - Вот видите, инспектор, - развел руками прокурор, - что я вам говорил. Не нужно торопиться. Вам придется поработать головой. Кстати, нельзя ли выяснить подробнее похожую или почти похожую историю десятилетней давности, произошедшую в клинике Св. Мартиника…

                **********
    И это все? Но в чем же тайна?! – воскликнул я. Грюнвальд улыбнулся.
    - Тайна? - переспросил он.
    - Да, вы обещали мне тайну. В чем она заключается, мне совершенно непонятно. Не в том ли, что дважды исчезали трупы покойников из клиники Св. Мартиника?
    - Ага! – Грюнвальд рассмеялся. - Это уже не плохо! Но вам станет еще яснее, когда вы прочтете вот это, -и он протянул мне старый потрепанный дневник.
    Это был дневник старика Моришаля. Его нашел инспектор Огайо спустя два месяца после нашумевшего происшествия. Он лежал там, куда его положил старик, - под второй крышкой письменного стола.
    Я тотчас принялся за чтение.
    «… Моего пациента зовут Гобби. Так, по крайней мере, значилось в медицинской книжке и в удостоверении на право вождения автомобиля. Я дам ему другое имя – Джон Лесли. Так звали моего приятеля по колледжу.    Вчера мне с трудом удалось отвлечь старшую хирургическую сестру Стефанию и ввести больному сыворотку… Через четверть часа я констатировал его смерть… Все решилось сегодня ночью. Об этом я мечтал долгие годы. В случае удачи, военное ведомство извлекло бы из моего открытия определенную выгоду, поэтому я все решил делать втайне. Несколько часов назад я вывел сыворотку из организма препаратом «Х…» и ввел код…. Мне помогала моя сестра Эльза. У нее золотые руки… Если все пройдет так, как я рассчитывал, то его мозг должен быть очищен от памяти всего прошлого.  Он станет моей копией… Ну вот, кажется, и все. Никогда я не дышал так свободно. Мне кажется, что я сбросил со своих плеч непомерный груз… Джона я увожу с собой куда-нибудь на острова.»
    Я обратил внимание на следующие, чуть ниже написанные  торопливым и, как мне показалось, очень уставшим человеком строки:
    «… Хочу признаться, как я устал… Меня мучает последнее время мысль о сделанной мной непоправимой ошибке… Да простит меня Господь.» 
    Это была последняя запись старика Моришаля. Вероятно, он написал это перед своей смертью, как покаяние.