Пожар

     В предвкушении чего-то особенно хорошего, я подходила к клубу. Сегодня привезли киноленту о Чапаеве. Местной ребятне очень нравился этот фильм! Мы уже несколько раз его смотрели, и всегда он заканчивался неизменным: раненый Чапай тонул, переплывая  реку  Урал. 
     Зажав в кулаке пятак, а именно столько стоил детский билет в кино, я втайне мечтала, что вот сегодня Чапаев спасётся, доплывёт до другого берега, а Фурманов со своей конницей подоспеет вовремя и их выручит!
     Возле входа в клуб толпилась сельская молодёжь, ожидая открытия. Мы, ребятишки лет семи-восьми, держались особнячком.
     Увлечённая своими мыслями, я не сразу заметила, как из-за сопки, со стороны леса появилась огромная чёрная туча. И вот уже раскаты грома разорвали тишину, а молнии, словно огненные змеи, расчертили небо. В один миг стало темно и холодно.   Вдруг от сверкающей тучи отделился огненный шар и стал медленно  двигаться в сторону посёлка. Уже был слышен от него исходящий звук, который был похож  на звуки работающей сварки,   были видны его рваные  края, но  налетел шквал ветра,  шар, изменив траекторию движения, исчез. Однако, через несколько секунд на том месте, где он исчез, появился яркий сноп огня.
     Мы все ринулись туда. Кто-то закричал:
     - Казаковы горят!
     Моё сердце бешено заколотилось. Добежав до своей усадьбы, я увидела, что  горит сарай. Его крыша, крытая камышом, пылала и трещала, снопы искр ветер разносил на много метров вокруг. Возле сарая металась мама. Она, словно в огненное жерло, ныряла в сарай, после чего появлялась, выгоняя то корову, то телёнка, то овец. И когда уже вовсю горели стены, мама вновь кинулась внутрь. Мне показалось, что её не было целую вечность. Наконец, она появилась в дверях, тянув  за уши обезумевшую от страха свинью. Люди ринулись ей помогать. И как только свинья была угнана на безопасное расстояние, мама выдохнула:
     - Всё! Всех спасла! – и обессиленно повалилась на траву.
     Я подбежала к ней и, уткнувшись в горячий подол её юбки, зарыдала. Мама стала меня успокаивать:
     - Не плачь, моя хорошая, всё уже позади, успокойся! 
     Я смотрела  на мамино лицо, всё чёрное от сажи и копоти. Волосы на  лбу  обгорели, а платок на макушке был весь в подпалинах. И вдруг я увидела полный ужаса её взгляд, направленный куда-то поверх меня. Оглянувшись, я заметила, как стены и крыша нашего дома дымились, а стёкла в окнах  плавились. Люди, тушившие пожар, бросили сарай и стали поливать водой дом. Выстроившись цепочкой от дома до речки, они передавали друг другу вёдра с водой. Часть людей кинулись выносить  вещи. Я решила помогать им. Забежав в дом, схватила, как мне казалось, самое ценное – радиолу. Она была тяжёлой, но я упорно семенила к выходу, сзади по полу волочился шнур. Тут кто-то наступил на него, и я упала. Меня подхватили вместе с радиолой, вынесли на улицу и, усадив на кучу вещей, велели сидеть здесь и не мешать.
     Моё воспалённое сознание выхватывало из реальности то одну картину, то другую. Я видела, как среди людей мечется мама, раздавая указания. Болью в сердце резанула мысль, что папы нет дома. Он на несколько дней уехал в соседний район. Уж он-то, как я думала, обязательно бы нас спас! Видела, как мой брат, десятилетний подросток, наравне со взрослыми стоял в цепочке и передавал вёдра с водой. Было видно, как он устал, его футболка  была вся  мокрая от пота, но он не сдавался. Мне так хотелось подойти и пожалеть брата, но я не посмела этого сделать.
     Тут тётя Шура Мархинина вспомнила, что пожар от молнии хорошо тушится молоком. Бабы врассыпную кинулись по своим подворьям, и вскоре всё в наличии на селе молоко, обрат, простокваша, сыворотка были вылиты на наш дом.
     Я не знаю, смогли бы мы победить пожар, но сама матушка-природа нам помогла. Сначала редкие крупные капли дождя упали на землю, а затем с неба сплошной стеной обрушился ливень. Огонь, пожиравший сарай, как живой монстр шипел, трещал и кидался искрами. Затем его сила стала угасать.
     И уже когда было ясно, что пожар побеждён, мама стянула с головы обгоревший платок, уткнулась в него лицом и зарыдала. Плакали бабы, я тоже плакала, сидя на намокшей от дождя перине. А дождь всё шёл и шёл, смывая все страхи…
     Наутро приехал отец. Зайдя в дом, он подошёл к матери и, проведя рукой по её обгоревшим волосам, смахнул скупую мужскую слезу. Затем глухим голосом спросил:
     - Ты пошто в огонь полезла? Ну и погорела бы скотина – дело наживное. А если бы сама сгорела? Ты о детях подумала?!
     На что мама ответила:
     - Я только о них и думала. Если б скотина сгорела, чем бы мы наших детей кормили?
     Этот их небольшой диалог мне запомнился на всю жизнь.   Я часто задавалась вопросом, а смогла бы я ради своих детей шагнуть в огонь? Думаю, смогла бы, как и любая мать.




Фото из и-нета.