Чужие огни глава 3

   Итак, я подписала тот самый договор, в котором были приведены многочисленные условия, требования, оговорки, и отдельной статьей на две страницы приводилось описание штрафов и прочих наказаний, угрожавших работнику за нарушение конфиденциальности. До начала трудовых отношений я не имела права сообщать кому-либо, где и в качестве кого я собираюсь работать. В дальнейшем мне запрещалось пользоваться интернетом, с мобильного телефона разрешалось звонить только на номер Изабеллы – она позаботилась о специальном тарифном плане, предусмотренном для родителей младших школьников: позвонить можно было только на один номер. Если бы кто-нибудь спросил меня, что я думаю обо всем означенном, то я бы убежденно назвала это означенное чистой паранойей. Но на последующий закономерный вопрос о том, почему же я подписываю этот чрезвычайно странный договор, я не смогла бы дать определенного ответа. Как я уже сказала ранее, я сделала это интуитивно, почему-то решив, что, если уж судьба забросила меня именно в такие обстоятельства, то наверняка нужно, чтобы эту необычную роль сыграла именно я. Надо признаться, что при всем моем скептическом отношении к религии, мистике и прочим изощрениям человеческого разума я имела стойкое убеждение, что ничего не случается просто так, а является лишь отдельным звеном в цепи событий и находится именно там, где должно находиться. Это было следствием наблюдений и жизненного опыта, не более того.
   А еще мне безумно хотелось заботиться о маленьком человечке – именно так, заботиться о ребенке другой женщины, доверенном на мое попечение. Это было бы намного проще психологически, как я тогда считала.
   С момента подписания прошло две недели, в течение которых я улаживала домашние дела, готовясь к длительному отсутствию. В квартиру вселялись квартиранты. Именно они должны были вскоре сидеть на сиреневом матерчатом диване, потягивая кофе и смотреть с балкона на песчаные холмы, крутыми волнами катящиеся до горизонта. Наш дом находится на окраинной улице, и у меня замечательный вид с балкона – бескрайние бежевые волны, бездонное небо, простор, ветер…
   И вот он, день, когда я, собрав необходимые вещи, приехала в неуютный особняк в низине, без вида на холмы и даже почти без окон, из которых можно было бы увидеть хоть что-нибудь, хоть мизерный кусочек неба. В отведенной для меня комнате, как я уже знала, окон не было совсем, поэтому я пошла на жалкую хитрость: привезла с собой яркий глянцевый плакат, изображавший распахнутую дверь с выходом на морской берег, и собиралась приклеить этот плакат на стену. Детский самообман.
   День уже склонился к вечеру, мягкие сумерки легли на тропинках сада. Сейчас, в сумеречном полусвете, эти буйно цветущие заросли казались даже уютными, домашними.
   Я неспешно шла по тропинке между растений, с удовольствием вдыхая доносившиеся со всех сторон запахи. Передо мной, чуть слева, мелькнула крошечная темная тень, прошуршала листьями и исчезла. Я приостановилась. Еще одна тень вынырнула из кустов и стремглав пересекла тропинку. Мне показалось что это был котенок – совсем малыш, не больше месяца от роду. Кошки всегда были и остаются моей страстью, поэтому я не могла удержаться, чтобы не подойти поближе и не рассмотреть это стремительное существо. На ходу я достала из сумки бутерброд, взятый из дома и благополучно забытый, отняла от него колбасу и так, с колбасой в вытянутой руке, приблизилась к кустам. Я еще успела произнести нерешительное "кис-кис", как из гущи кустарника стрельнула, как змея, пушистая лапа, я запоздало ощутила, как жгуче полоснули по руке когти, и на коже загорелась тонкая алая полоса. Ахнув, я отдернула руку и чуть было не обругала зверька запретными словами (я на них бываю горазда в минуты душевных потрясений, например, когда меня неожиданно царапают), но вовремя остановилась, поняв, в чем причина кошачьей агрессии.
   - Всякое животное защищает своих детенышей! – прозвучал за моей спиной незнакомый мужской голос с заметным русским акцентом. Я резко обернулась. Позади меня стоял высокий и худощавый пожилой мужчина с курчавыми седыми волосами, обрамлявшими огромную лысину. На его лице светилась чуть заметная улыбка, тонувшая в морщинках вокруг глаз.
   - Ну, почти всякое, - уточнил он зачем-то уже без улыбки.
   Что-то такое появилось в его лице, неясное, но очень неуютное, отчего мне захотелось поскорее пойти своей дорогой и оказаться в своей – теперь уже своей – комнате.
   Я отступила на шаг, и в это время неожиданный собеседник снова подал голос:
   - Я так понимаю, вы будете здесь работать?
   Удовлетворившись кивком вместо ответа, старик продолжал:
   - Меня зовут Алекс. Я садовник здесь. Вы, конечно, можете подумать, что всей этой флорой никто никогда не занимался, но представьте – это не запущенный бардак, а сложный замысел хозяйки… Ну, а вас как зовут – если не секрет, конечно?
   Его лицо снова стало приветливым, и я осторожно ответила:
   - Я… Хани. Буду здесь работать няней малыша, который должен родиться вот-вот.
   Старик наклонил голову, и я не заметила в сумерках, остался ли его взгляд тем же, или снова принял тот неуютный оттенок, оттолкнувший меня минуту назад.
   - Да, мы говорили, что всякое животное защищает своих детенышей. Хотя есть, например, такая зверушка – кенгуру. Знаете, какая у нее есть поразительная особенность?
   - Она носит детенышей в сумке? – предположила я.
   Садовник кивнул.
   - Вот-вот. До поры, до времени. И может быть такое, что, скажем, погонятся за кенгуру собаки. Кенгуру – быстрое животное, но иногда собаки бывают быстрее. И вот, когда эта зверюга видит, что хищники ее догоняют, она хвать – и выбрасывает кенгуренка из сумки, а сама бежать!
   Я вздрогнула, наверное, заметно.
   Садовник Алекс помолчал и добавил:
   - Хотя, еще говорят, она потом возвращается на то самое место и ищет его, своего выброшенного детеныша…
   Я не ожидала этого дикого рассказа про повадки кенгуру, и он произвел на меня до чрезвычайности гнетущее впечатление.
   - Зачем вы мне все это рассказали? – спросила я довольно неприязненно – я не хотела его обидеть, просто иначе не получилось.
   - И в самом деле – неизвестно зачем… - старик вздохнул и договорил:
   - Ну, что же, будем знакомы. Наш домишко – вон с той стороны, на краю сада. Будет время – заходите, мы с женой будем рады. Здесь ведь не с кем пообщаться – любой новый собеседник в радость. Спокойной ночи, до свидания!
   Алекс поднял руку на прощание и скрылся в дремучих зарослях, поглощенных, в свою очередь, уже сгустившимися сумерками.
   Я прошла по тропинке к двери в особняк и позвонила.