91 год. Гл. 21. Этот конверсионный чудо - Радан

Глава 21. Этот конверсионный чудо - «Радан».

Совсем, кстати, подвернулось новое, ещё не испытанное оборудование – радиорелейная система передачи «Радан», обеспечивающая по эфиру, по двум радиостволам в диапазоне 11 Гигагерц с помощью всё той же цифровой аппаратуры ИКМ-12М в совокупности – двадцать четыре канала связи. Вот её-то и развернём на «Дмитриевский куст»!
Всё пришлось продумывать и решать самому. Запустить в эксплуатацию на селе области радиорелейное оборудование – это ведь впервые! Для того, чтобы две оконечные станции обеспечили надёжную работу на расстояние до тридцати километров – необходимо, для сигнала сверхвысокой частоты обеспечить прямую видимость по горизонту от антенны к антенне.
Пришлось вспоминать и восстанавливать в памяти институтские знания, изучать рельеф местности, самостоятельно рассчитывать высоту антенных опор.

Специальные карты местности, требуемого масштаба, удалось найти в облисполкоме. Они оказались секретными. Пришлось оформлять специальный допуск для работы с ними. Несколько дней корпел я над нужными картами в облисполкоме, применял географические познания, изучал и наносил в масштабе с учётом кривизны земли, на бумагу, складывающийся из результата тщательного прочтения карты, реальный рельеф местности.
Картина получилась приемлемая – в Дмитриевке, для обеспечения прямой видимости между антеннами, обеспечивающей эффективное распространение электрического луча требовалось установить антенную опору высотой не менее 20 метров, в Рыбинске – аналогично.
Для Дмитриевки помощь оказали электрики – выделили соответствующую высоковольтную опору, оснастили её в соответствии с разработанными чертежами, лестницей, и на макушке – надёжной площадкой нужных размеров, доставили опору к месту и сами же установили в указанной точке.

А в Рыбинском узле связи «своей» опорой вплотную занялся главный инженер Попович Анатолий Максимович. Двадцати двух метровой опоры ему не потребовалось. Чтобы обеспечить необходимую высоту подвеса антенны – он на крыше здания, с соблюдением всех требований, соорудил металлическую семиметровую опору – тоже с площадкой, и закрыл проблему. 
Требуемая прямая видимость между радиорелейными станциями с дополнительным просветом, необходимым для надёжной компенсации замираний сигнала, совместными усилиями Рыбинского узла связи и ЭТУС – была довольно оперативно обеспечена.
Руки чесались – поскорее оборудование установить и запустить в работу. В Рыбинске с учётом того, что от крыши здания до опорной площадки, со специально изготовленным местом, для установки антенны, было всего семь метров высоты, работы на площадке особого беспокойства не вызывали. А вот в Дмитриевке – с проведением работ по монтажу антенны и радиопередатчиков, на, стержнем устремлённой в небо двадцатиметровой опоре, оказалось не так-то просто.

Ни у меня, ни у моих работников – навыков работы на такой высоте не было. Чтобы впервые забраться по лестнице на, как бы в воздухе, подвешенную площадку, потребовались и смелость и мужество. 
Я, главный инженер, лично руковожу монтажными работами – мне и начинать! Зацепил к поясу лёгкую верёвку, с помощью которой понимать придётся наверх и антенну и приёмопередатчики, подошёл к лестнице, задрал голову, взглянул на площадку… Высоко, аж кепка с головы свалилась! И вдруг, противная дрожь прошлась по ногам. Страшно.
Но устремлены на меня взгляды Дмитриевских монтёров, водителя Леонтьева, инженера Гаера Эдуарда – главного помощника в деле освоения релейки, разве можно им сейчас показать, что страшно мне всё-таки, лезть наверх, действительно, страшно…
И ведь правду говорят – на миру и смерть красна! Взял себя в руки, стиснул зубы – вцепился в железные прутья лестничных ступеней – и наверх, наверх… Взгляд – на ступень, к которой тянешься, и на площадку, которая всё ближе и ближе. И ни в коем случае, не остановиться, не замешкаться и не смотреть вниз на землю! Не дай бог, не совладаешь с собой и испугаешься – её, с каждым броском тела вверх, увеличивающейся удалённости.

И всё оттягивается и оттягивается пояс от наливающейся весом верёвки. И вот он, наконец, люк площадки, и вот сама она – такая надёжная и прочная, – ползком втянуть на неё тело, застыть, распластавшись, дать возможность отдохнуть рукам, успокоить мощными толчками разрывающее грудь сердце! Тело напряжено, слилось с площадкой и не хочет расслабляться, руки вцепились в её ограждение, и вот, спустя некоторое время, отпустило. Ну – теперь, куда деваться, теперь можно и вниз кинуть взгляд.
Но что это? Толи голова кружится, толи опора падает? Земля внизу – она шевелится, колышется! Бросает в пространстве площадку, как бумажный кораблик на волнах вздыбившейся реки, и за ограждение, по виду – очень ненадёжное, опять судорожно цепляются руки.

Площадка, – она качается под натиском ветра, она раскачивается дрейфом с полметра сначала в одну сторону, – потом, амортизирует в противоположную. Взгляд отталкивается о земли и устремляется в небо, а оно как-то неестественно быстро разворачивается и, кажется, вот-вот опрокинется.  От новых ощущений зыбкости и неустойчивости положения мачты вновь велики глаза от страха, и опять остервенело вцепившись в ограждение и замерев, подавляешь усилием воли разыгравшееся воображение, и включившимся на полную мощность разумом убеждаешь себя
– Да нет же, она же железобетонная – эта опора! Её и буря мощная свалить не свалит, а тут какой-то ветерок! Ну качается и качается… – вон на море, плавсредства тоже швыряют волны из стороны в сторону, а им – хоть бы хны! Людям – разве что, болезнь морская…

Пару минут, и ещё одну, и ещё, слившись с площадкой, вцепившись в неё  мёртвой хваткой, не шевелясь, качаешься вместе с площадкой в плавном устоявшемся ритме, и… ничего не происходит! И вот – успокоилась душа, и испарился страх! А вот, и на корточки привстал, а вот, и руки перехватил, и хватку ослабил, и ничего опять не случилась… и фиксируемые взглядом колебания земли уже не пугают, и… пора и честь знать, и работать начать пора. Осмелел окончательно – и вот, команда уже Гаеру,
– Давай Эдуард, взбирайся ко мне, тоже, покоряй высоту! – Одному на площадке трудно с оборудованием сладить. 
Гаер – он решительно, и глядя со стороны – уверенно, преодолевает, ранее пройденный мною маршрут. И вот – уже показались из люка его руки и голова, я помогаю ему полностью вползти на площадку и закрываю отверстие.
Эдуард – что он сейчас испытывает? Неужели, так как меня, страх его не брал?
Он тоже, несколько судорожными движениями, устраивается на площадке поудобнее, но виду, что боится, не подаёт. Только дух глубокими вздохами переводит. Молодец!   
И пошла работа. А качка – она же не семь баллов как в море во время шторма на корабле, подрожали немного, освоились и забыли о ней. Когда голова и руки делом заняты – уже ничто не отвлекает.

Подняли наверх верёвкой антенную тарелку, затем – два пятнадцатикилограммовых приёмопередатчика. Всё это закрепили, а под завязку – сюда же – ведро с разожжённой паяльной лампой. Электричества для паяльника наверху нет. Распаивать концы кабельных спусков, только механически разогревши жало паяльника, и можно, – как иначе?..
В процессе работы ушла скованность окончательно, и вновь страх начал волновать душу, когда время наступило – покидать площадку. Ноги – вниз… через люк, нащупал перекладину ногой, перехватил руками сцепку… и ниже, ниже к земле… и не впущен в себя, и окончательно побеждён страх!
Потом, когда второй, третий – десятый, и ещё, и ещё – раз, взбирались на опору в силу эксплуатационной необходимости, в общем-то, опасные подъёмы и спуски вошли в привычку и превратились в рутинную обыденность. О страхе во время первого подъёма вспоминали лишь, чтобы пошутить друг над другом. Что подобный страх для человека? – Так, маленькая, маленькая частичка. Не дай Бог испытать, настоящего! А тут, – пощекотал чуть-чуть нервы и ушёл в небытие…

С месяц новое оборудование работало прекрасно. 24 канала, – их тут же распределили по совхозам дмитриевского направления, и наконец-то, легко вздохнулось телефонным абонентам. Правда, ненадолго. Потом, вдруг, пошли сбои сигнала, и начали зависать в самый неподходящий момент каналы, и стала прерываться, а то и совсем пропадать, связь.
Оборудование, – какие к нему претензии? Проверочные тесты не выявляют нарушений. И в Рыбинске и в Дмитриевке, не выявляют, а вот совместная работа радиорелейного комплекса – никак стабильно и слаженно взаимодействовать не хочет, как в насмешку, даёт и даёт болезненные сбои.  Ломали головы, ломали – на что грешить? – Разве что, усомниться в наличии прямой видимости…
Попович Анатолий Максимович умудрился даже, в одну из ясных ночей по «дедовскому» методу разжечь на площадке своей, Рыбинской, антенной мачты факельный огонь, и уверял, что с помощью мощного бинокля лично убедился, в том, что на расстоянии в добрых тридцать километров с Дмитриевской опоры этот факельный огонь чётко просматривается.
Я не знаю, что там видел Попович, но в своих расчётах, ни на секунду не усомнился.

Ничего другого не оставалось, как срочно оформить рекламацию на злополучный «Радан», и через неё, вызвать и привлечь к решению проблемы завод-изготовитель.
Заводчане отреагировали оперативно, приехали целой делегацией, привезли с собой новые приёмопередатчики. А на что ещё в довольно компактной, ладно скроенной аппаратуре можно грешить? Установили их взамен барахливших – и… можно коньяк за успех восстановительной операции пить!
В ходе застолья познакомились теснее. Завод-изготовитель оказался «почтовым ящиком» в городе Кстово Ярославской области, выпускавшим серьёзную продукцию для оборонных нужд. А производство «Радана» – это для него так, – просто побочная продукция по программе конверсии. И это ещё хорошо – оборудование связи! Кое-кому из оборонщиков, на своём ультрасовременном наукоёмком оборудовании, поручено было для насыщения народного, потребительского спроса и кастрюли выпускать…
Радиорелейное оборудование – хотя, тоже для «ширпотреба», но это, конечно же, не кастрюли, а вот тщательности в его разработке, свойственной для продукции военного назначения, заводчане всё-таки не обеспечили.

Вот и дефект, который не только нами а и в других местах, где установлено это оборудование, выявился – налицо. Оказывается лавинопролётный диод, который составляет основу генератора вырабатывающего ту самую, сверхвысокую частоту диапазона 10 - 11 Гигагерц со временем «теряет» расчётные параметры – и это сразу проявляется в виде сбоев в работе всего комплекса.
Я по наивности предложил
– Ну и обеспечьте нас в нужном количестве этими диодами, уж найдём, в каком месте приёмопередатчика они расположены – а коли найдём, так сами и заменим.
Надо мной лишь добродушно посмеялись заводчане. Эту операцию можно проводить лишь в заводских условиях. Сверхвысокие частоты – очень капризная вещь. Чуть не так расположил даже элементарный проводничок – и… уплыла нужная частота. Ищи потом ветра в поле…
– Ну, и что же делать?

– А что делать? Вот, оставляем вам обменный фонд приёмопередатчиков. Случатся сбои, меняйте и присылайте нам «заболевшие» приёмопередатчики по почте. Отремонтируем в лучшем виде и в кратчайшие сроки!
И ремонтировали. И всё-таки, не успевали. Сами ещё по вызову несколько раз приезжали заводчане, но это мало помогало. Самую современную связь на дмитриевском направлении лихорадило всё чаще и чаще.
Такое положение вещей, истрёпывая из-за бессилия нервы себе, а попутно и абонентам, терпели мы два года, и лопнуло оно – терпение, в 1983 году. Крайне некачественным оказалось это конверсионное и очень современное оборудование.