Модистка, гл. 18

  В субботу с самого утра начались приготовления к предстоящему банкету. Все тщательно чистилось, мылось, натиралось и полировалось, хотя итак сверкало, блестело и сияло.

  В доме творился настоящий переполох, вся прислуга дома бегала, суетилась, выполняя то одно, то другой приказание, поступавшие один за другим от хозяйки, и, только они приводились в исполнения, как отменялись и заменялись другими; в столовой три раза заменялись скатерти на столе. В начале была постелена совершенно белая, без всякого на ней рисунка, через полчаса ее велено было заменить на другую — с рисунком, а спустя двадцать минут, барыня вдруг сочла, что и она не подходит — нужна скатерть, которая бы соответствовала цвету обоев, когда же ее постелили на стол, выяснилось, что надо менять всю сервировку стола, ибо она не подходит к скатерти.

   Дуся на кухни не отходила от плиты, Полина помогала, исполняя все ее указания, боясь ошибиться и сделать что-нибудь не так.
Барыня в своей спальне перебирала свои платья, ища какое ей надеть к званному обеду; на кровати уже лежала целая гора платьев, не удостоивших ее внимания, в шкафу еще оставалось висеть с десяток, но и они ее не устраивали.

  Устав от этой утомительной работы, она плюхнулась на кровать, смахнула в бешенной злости всю эту гору на пол, сказав, что все это не годится — ей совершено нечего надеть и чуть не расплакалась от досады.
 
  Но Вере удалось ее успокоить: она посоветовала надеть платье, из зеленого бархата, которое совсем недавно сшила ей Анна, сказав, что именно это платье, как ни одно другое, подходит к банкету и, кроме того, что оно ей очень идет, оно делает ее на десять лет моложе.

  Ольга Васильевна, удивилась себе: "как это она сама не поняла, что именно это платье надо надеть, в нем она еще нигде не была и в нем ее никто не видел, кроме сестер, которым оно очень понравилось". Настроение ее вошло вновь в прежнее русло, направленное на заботу хозяйки дома: ничего не упустить и все предусмотреть к предстоящему празднику, и она разу же дала распоряжение Вере: позвать к ней Силантия — слугу барина.

  Силантий незамедлительно явился и предстал перед барыней. Она спросила его: —Приготовил ли он парадный костюм своего барина?
Силантий ответил, что он приготовлен был им еще с вечера.
 
  — А награда барина — Золотой крест, пожалованный ему за боевые заслуги прикреплен ли к костюму? — Спросила, она.

  — Прилеплен, прилеплен, барыня, как можно без креста-то, этой дорогой награды самого главнокомандующего в общество являться, — ответил он и подкрутил, удовлетворенный своим ответом усы.

  — Ну, ступай, Силантий, — сказала она, успокоенная его ответом.

  После ухода Силантия, она послала Веру к Анне, с поручением сказать ей, чтобы она, соответственно оделась к званному обеду, и помогла ей выбрать, что надеть, и как причесаться и красиво уложив волосы.

  Затем проверила сервировку стола и осталась ею довольной.
За всеми этими приготовлениями, время промелькнуло быстро и приблизился час, когда надо было приготовиться к встрече дорогих гостей.

  Ровно в пять часов слуга доложил о прибытие гостей, Ольга Васильевна встретила их с сияющей улыбкой, представила своего сына, затем Анну, назвав ее своей очень дальней родственницей, предварительно предупредив ее об этом и, попросив воспринять это правильно: — так надо, этому предписывает светский закон этикета.
 
  Она заранее продумала, как рассадить за столом гостей. Сына она посадила рядом с Екатериной Егоровной, она сидела по левую руку от него, с права сидел прокурор, его жена — Александра Сергеевна, за ней — она сама. Анну она посадила рядом с собой, так ей было удобно держать ее под своим контролем, а также наблюдать за всеми сидящими за столом, общаться с ними, обмениваясь разными новостями, происходящими в городе.

  Наблюдая за Екатериной Егоровной, она, к своей радости, заметила, что та бросает восхищенные взгляды на ее сына, когда тот, беседует с ее отцом. Прокурор  просил рассказать о некоторых эпизодах, происходивших на полях сражений с турками, ему интересно было их услышать со слов очевидца. Николай с одушевлением рассказывал обо всем, при этом его глаза светились необыкновенным светом, в котором была видна гордость за удаль своих солдат и восхищение перед их смелостью и боевой смекалкой.

  От Ольги Васильевны также не ускользнули постоянные взгляды девушки, которые она исподтишка бросала, смущаясь и краснея на Николая, она видела каким блеском при этом светились ее глаза.
  Это очень радовало Ольгу Васильевну и давали надежду на осуществление ее замысла.