Мой Бог. Отрывок 2

(Книга "Мой Бог" публикуется на портале Проза.ру с первой страницы текста. Отрывки следуют один за другим по порядку)

Что чувствует человек, когда входит в церковь – восторг, боязнь, неловкость от незнания всех канонов и правил, раздражение от невозможности побыть наедине с Богом или чувство единения с другими прихожанами? Чего больше в каждом из нас? Я бываю в церквях совсем не часто, поэтому мое основное чувство обычно – это чувство какой-то смутной, неясной вины за то, что слишком редко прихожу сюда, и обычно в моменты, когда мне труднее всего, когда не могу понять или принять что-то из моей жизни. Вот и сейчас на меня накатила грусть по своим родным и апатия от того, что их уже не вернуть, как бы ты этого ни хотел. Как много можно было бы исправить: недоговорённое высказать, а за то, что было сказано зря, попросить прощения… но нет, нельзя. Пришёл ли я сюда говорить с Богом или с самим собой? Затрудняюсь ответить. Испытывал ли я за это стыд? Вряд ли, скорее, я был в некотором смятении.

Не очень высокий потолок над головой, маленькие окошки в стенах, тусклое электрическое освещение, не разгоняющее тени по углам, да, скорее, даже и не пытающееся это сделать. Как будто полумрак и свет, созданный руками человека, нелепый для этого места, определили четкую границу между собой, за которую ни одному из них хода нет. Вижу расписные своды, стены, колонны. Здесь повсюду лица, фигуры, какие-то сценки, образы...

Слева деревянная значительность церковного прилавка, за ним женщина в черном платке. Губы сомкнуты, она смотрит напряженно вперед и чуть вправо, туда, где, как я вижу, стоит священник в золотом одеянии и читает нараспев молитву, негромко и непонятно для моего непривычного слуха. Я хотел бы купить свечи и зажечь их в церкви, но я теряюсь – могу ли я отвлекать служку, прося продать мне их? Оглядываюсь, еще раз перекрестившись. Людей совсем немного, хотя я попал, насколько понимаю, на вечернюю службу – всего четверо, двое мужчин и две молодые женщины. Все они стоят немного впереди, неподвижные, как колонны рядом с ними. Одна девушка со светлыми волосами, выбивающимися из-под платка, обернулась, когда я входил, на хлопок двери, но тут же отвернулась, не найдя во мне, видимо, ничего интересного. Мне становится немного неловко от этой слишком серьёзной атмосферы, и я все-таки поворачиваюсь к женщине в черном платке, достаточно тихо спрашивая две свечи. Узнают ли те, для кого я ставлю эти свечи, о том, что я делаю? Боль от потери бабушки уже немного притупилась, хоть и совсем чуть-чуть, а дедушки не стало совсем недавно, и они стоят перед моими глазами, как будто я всего лишь на день разлучился с ними. Да ещё и недавно они просочились смазанными образами из прошлого в мой сон. Его я помню очень смутно, но помню, что события происходили в их доме за городом, доме моего детства. Оба они лежали под белым саваном в одной из комнат, незаметные для всех, и слушали внимательно всё, что творится вокруг, в том числе мои разговоры с родителями и соседями – дом был полон людей. Обнаружил я это случайно, пройдя сквозь одну из стен в маленькую комнатку, которой, в общем-то, никогда и не было в этом доме. Меня тогда поразила абсолютная тишина и внимание, с которыми, наверное, только мертвые могут внимать живым, оставшимся в этом мире. И казалось мне, что осуждают они меня за что-то, но спросить почему-то не решился. Проснулся я тогда с неприятным осадком на душе и решил, что нужно будет зайти в церковь и поставить свечи, хотя и не придал этому большого значения. Но вспомнил о сне только сегодня, уже подойдя к церкви.