Камчатские истории

Глава первая:  Оссора.
Мысль посетить очень дальний восток пришла благодаря моим друзьям, которые сразили меня наповал слайд фильмом о походе по Камчатке. С просто фильмами в самом начале восьмидесятых было туговато. Но качественные слайды на ГДРовской пленке были очень убедительны. Сопки, гейзеры, икра и рыба. Я попал! Все. Еду. Без вариантов. Беру подшивку «Строительная газета», а там публиковали объявления: требуются специалисты, туда и еще вот туда. И отправляю штук тридцать писем на Камчатку и Сахалин. И что вы думаете — приходит ответ. Камчатская область, поселок Оссора, рыбзавод. Конечно, приезжайте, срочно, нам без Вас скучно. И вот я уже в самолете Аэрофлота по маршруту Москва- Петропавловск-Камчатский, и стюардесса угощает меня бутербродами с икрой, почему-то черной.  Ура Камчатка! Авачинский вулкан сразил меня прямо через иллюминатор. Незабываемое впечатление.

Поменяв Ту-134, на Ан-2, он же «кукурузник», уже лечу в поселок Оссора. Он располагался на берегу Тихого океана в бухте Оссора.

С распростертыми объятьями меня никто не встречал. Меня вообще никто не встречал.  Я умудрился прилететь в воскресенье и поэтому просто нигде никого. С трудом  в какой-то подсобке обнаруживаю живых людей — командировочных электриков из Петропавловска. Два мужичка культурно отдыхали и им явно не хватало третьего. И вот он я! Они мгновенно поселили меня на свободные нары и налили полстакана водочки. С приездом!!! Закуска была непритязательна, но оригинальна. Початая буханка хлеба, грамм триста сливочного масла и литровая банка красной икры, которую я видел только в кино. В общем, организованные бутерброды с немыслимым количеством икры пошли, как детки в школу. Усугубив ещё водочки и наобщавшись всласть,  мужики предложили сходить на рыбалку, и я, воспринял это предложение на ура.

Сборы были недолгими, мы просто встали и вышли, правда, один из ребят прихватил катушку с леской. До моря — окияна было метров триста. И через пять минут мы уже были на берегу. По дороге нам попалась галерея стеллажей, где подсыхал балык в страшных количествах. Одну балычину мы прихватили с собой в качестве наживки для рыбы.  Дальше все было очень просто. На катушке с леской была закидушка с шестью крючками. Прицепив к каждому кусочек балычка, все это закидывалось  метров на двадцать от берега. И тут же тянулось назад. Я удивился, но за первым разом вытянули сразу две камбалы размером с десертную тарелку. И так почти за каждым забросом. Рыбалка превращалась в работу,  и минут через двадцать-тридцать нам захотелось домой. Уходили так же как и пришли. Смотали закидушку и вперед. На мой вопрос: «А рыба?» — »  А что ты с ней будешь делать?»,- парировали мужики. Вопрос закрылся, а приличная куча камбалы осталась на берегу.

Вот так прошел мой первый день на Камчатке.
Переночевав,  у новых знакомых, я в восемь утра уже общался с начальником отдела кадров. И начались  будни, Камчатские будни и такие яркие и наполненные эмоциями, что даже спустя долгие годы, они наполняют кровь адреналином.  Поселили меня в почти сто метровой длинны барак, почему-то названый  «Пентагон», вместе со студентом с Еревана.  Интеллигентный, некурящий, почти не пьющий молодой человек. Приехал на путИну, (прошу не путать с одноименным названием), что бы поправить свой бюджет. И больно уж отличался от публики живущей тут же, и приехавшей по той же причине. А жили тут весело!  Если к вечеру не было ни одной драки,  то день прошел, как то не очень. Кстати, одна мысль витала над «Пентагоном», все больше и больше крепчая:  — Скоро приплывет «пьяный пароход». Я долго не мог понять, что это означает. А оказалось все очень просто.  Раз в год в порт приходит транспорт и привозит спирт, который, бадяжат прямо тут и продают уже под названием «водка». А пароход, тот который «пьяный» привозит вино, шампанское, коньяк. И ждали его прямо скажем не зря. Весь фокус был в том, что при транспортировке, допускался сумасшедший процент «усушки и утруски» товара. И грузчики, все те же жители «Пентагона», «усушили» а вернее утопили. Сотни, я подчеркиваю СОТНИ бутылок вина, разных марок. Коньяк и шампанское топить было нельзя. Вино топить было тоже нельзя, но можно. Схема была очень проста. Пароход стоял на рейде не далеко от причала. К нему подходили плашкоуты (лодки, типа баржи) в них перегружался товар, который увозили к причалу, где и успешно топили, на глубине 4-5 метров. И топили я вам скажу безбожно. Как там сходился дебит с кредитом неизвестно, но за неделю разгрузки, «Пентагон» залили вином, под самое горлышко.

Так как я был там один с гитарой, то был очень востребован. Этот период помнится смутно, но самые задаваемые вопросы от новых друзей были: -Ты меня уважаешь, и, а Мурку можешь? Эстетические запросы у местной публики, были не высоки. Поэзия серебряного века их не очень трогала, как и поэзия других эпох. Словосочетание «авторская песня» никаких эмоций не вызывало, так как этот термин никто не слышал. Хотя могли бы. Ведь в этих краях, до меня побывал один из мэтров, даже киломэтров сего жанра, Юлий Черсанович Ким, он же, Михайлов, автор песен многих популярных фильмов.  «Бумбараш», «Обыкновенное чудо», «Про Красную Шапочку» и других… Он  три года, в начале шестидесятых,  работал педагогом в школе и уже тогда сеял доброе и вечное. Но эти зерна, видимо, дали слабые всходы.  И так вот работая с утра сварщиком, а вечером музыкантом я продержался в этом чудном поселке, аж полтора месяца. Но ветер перемен дул все сильнее и сильнее. И понимая, что такого — то парня везде ждут с нетерпением я направил свои стопы в Петропавловск — Камчатский.