Роксана вздохнула.
Совсем Андрюшка от рук отбился. Что же делать-то? Переросла она мужа. Он как был рабочим, так и остался. А она: выучилась, старшим экономистом стала. Они давно уже на разных языках разговаривают. Развод назревал не вчера. Всё за детей держались. А потом внезапно поняли, что для детей же лучше будет, если разъедутся. По крайней мере, ругаться перестанут. А ведь как красиво начиналось.
Предыстория
1. Начало
Роксана — самая привлекательная девочка в классе. Мальчики табунами ходили: и одноклассники, и старшеклассники. Мало того что яркая, так ещё и круглая отличница. А здесь он из армии вернулся. Крис. Она всё над ним прикалывалась: «А у детей отчество будет Крысовичи?»
- Ладно, посмотрим, какое отчество у твоих детей будет. — усмехнулся про себя.
Красивый, высокий, под два метра ростом. Косая сажень в плечах. Ему ничего и делать не надо было, чтобы девчонки западали на него. Стоило Крису на улице появиться, как стайки девушек тут же начинали стекаться, как ручейки весной. От него веяло уверенностью и харизмой.
- Не на такую напал! Ты бы лучше техникум, что ли, закончил, а там поговорим.— и вздёрнула свой курносый носик, золотистым хвостом махнула и пошла. Нет, не пошла, поплыла. Гордо. А за ней шлейф мальчишек стелился.
Вот так и ходили: гордая и неприступная хохотушка-красавица Роксана по одной стороне улицы, и статный богатырь-красавец, которому палец в рот не клади, Крис по другой. Может, так бы и фланировали по разные стороны дороги, если бы однажды их пути не пересеклись.
- Тебе бы учится. Такая золотая голова, да без диплома. - Роксана с порога услышала, как отец с кем-то разговаривает.
Александр, родитель Роксаны, владел небольшим мебельным бизнесом. Миллионерами не были, но жили в достатке. В доме всё было сделано руками папы. Сначала у него это было как хобби, потом стал на себя работать, а со временем начал работников набирать. Можно было, конечно, расширятся. Но… Александру всё надо было под контролем держать. А как проверишь каждую стяжку, если большое производство.
На кухне сидел Крис.
- Доброго здоровьица вам, Рокшанек… - Крис улыбнулся.- А ты знаешь, что Александр Македонский Роксаной называл свою персидскую жену Рокшанек, а она его Искандером?
- Привет! И что дальше? Ты же не Македонский. - Роксана сморщилась, показала Крису язык, поцеловала отца в щеку. - Па, что есть перекусить? Мы с девчонками в кино побежали…
- Дочка моя!— с гордостью произнёс Александр.
- Да знакомы уже, — улыбнулся Крис. — Ну спасибо, я побежал…
С того дня Крис стал частым гостем в доме. Мужчине нравился этот парень: в меру серьёзный, в меру сообразительный. Общался, правда, в основном с папой и по вопросам бизнеса. Но не приходил без подарочков: то шоколадку принесёт, то цветочек полевой…
- Ты, Крис, смотри, дочка у меня красивая да умная. Ты на неё не заглядывайся. Ей ещё надо в университет поступить. Да и тебе учиться не помешает. Если попортишь мне девчонку, я тебе голову собственными руками откручу и скажу, что так и было… — говаривал Александр, но в душе был не прочь иметь такого зятя.
У него самого за спиной только училище было. Сам свой бизнес создал, сам и работал. Бухгалтера да юриста приглашал, когда нужны были. А паренёк ему сразу приглянулся. Только одно было плохо: девчонки волочились. Ну и он, разумеется, в евнухах не ходил, от лиц женского пола не прятался.
Роксана окончила школу на золотую медаль. То-то же была радость родителям. Отец-то, как мы уже говорили, из простых рабочих был, а мать-то, Полина, вообще из села. У неё только десятилетка. Работала уборщицей в школе. А куда ещё пойдёшь, когда и речь-то малограмотная. Да, и такое у нас бывает. А вы как думали? Мать-то старшая была в семье. Семья многодетная. Отец погиб рано: то ли по пьяни, то ли по случаю. На селе всякое болтали. В общем, пока Полина сама школу закончила, пока младших матери своей помогала поднимать, все женихи жёнами по обзавелись, да не по разу. Так и сидела бы в девках, если бы тем летом не приехал в гости к соседям Александр. Он разглядел в скромной деревенской девушке шикарную красавицу. Женился. Забрал в город. Красавица-то красавицей, да не профессия красота-то. Родилась у них сначала Роксана, а потом Женя.
Роксана… Отец пророкотал это имя, подержал на языке. Оно ему песней казалось. Когда дочка-то родилась, он твёрдо сказал: «Роксана!» Полина удивлённо посмотрела на мужа: «Это откудова такое-то. Мы величать как её будем?»
- Роксаной и будем…
Так и повелось, что родители величали полным именем, а друзья сократили сначала на Саню, а потом на Сашу переименовали.
И вот, их гордость и первая красавица школы в университет поехала учиться. На экономиста! Вот оно как бывает! Отец с гордостью поднял палец вверх! Экономист будет! А что, звучит:
- Роксана Акатьева, экономист!
У Криса история другая. Мать его воспитывала одна. Женщина была интеллигентная, работала библиотекарем. Но денег, чтобы парень выглядел стильным, не хватало. Мать хотела видеть его отличником, а посему прессовала. Он же этого совсем не жаждал. Рос красивым мальчиком, но в подростковом возрасте, когда полезли прыщи и стали нарастать мускулы, он вдруг понял, что уступает ровесникам в количестве мышечной массы. Таким образом, с чистой совестью он сменил учебники на тренажёрный зал, к концу школы скатился на тройки и был счастлив свалить в армию.
И вот по воле случая красавица и отличница Роксана и брутальный троечник Крис встретились для того, чтобы прикалываться друг над другом.
Говорят, что от любви до ненависти один шаг.
Роксана уехала учиться, и Крис вдруг понял, что ему скучно среди девчонок. Все они у его ног были, а она одна неприступной ходила: за ним не бегала, глаза не закатывала, у подъезда не караулила. Он всё пропадал на работе, стараясь или как можно больше заработать или позабыть занозу сердца.
Но однажды… Александр отправил Криса в тот город, где училась Роксана. Им поступил заказ на мебельный гарнитур. И Крис должен был встретиться с заказчиком, осмотреть помещение, куда этот гарнитур следовало поставить, сделать замеры. Вместе с Александром поехала Полина, чтобы навестить дочку.
Крис к тому времени купил первую свою машину: пусть подержанную, но Тойоту. А если учесть, что кроме мебели он мог и машину отремонтировать, то его «ласточка» летала как новенькая.
Приехав в город, Крис в первую очередь отвёз Полину к Роксане. Сделал все свои дела, пробежался по магазинам, купил подарок матери и букетик для красавицы.
Полина сидела на кухне квартиры, которую Роксана снимала вместе с девочкой. В общежитие отец не позволил: негоже его дочери по общагам мотаться. После разлуки девушка показалась ему ещё прекрасней. Она, в этот раз, вопреки ожиданиям, над парнем прикалываться не стала, а повела себя как настоящая хозяйка: накормила, напоила, цветы поставила в вазу…
И с этого момента начался роман Криса и Роксаны… Он приезжал к ней почти каждые выходные. Молодые люди влюбились… Результатом прекрасной любви стал…
2.Андрюшка
- Ты чего здесь делаешь? - Крис с удивлением посмотрел на девушку, которая стояла на пороге его квартиры. - Что случилось?
- Крис, — плечи Роксаны затряслись. — Крис, я… я…
- Беременная. Этого нам ещё не хватало… — в коридоре появилась мать парня — Василиса.
- Мама, с чего ты взяла. Может у неё горе какое. Какая беременность? Откуда? — он недовольно посмотрел на мать. Потом снял шубку с Роксаны и провёл в комнату.
А роковая красавица рыдала, уткнув лицо в ладони:
- Кто? Кто вам сказал? — всхлипывала она.
- А с какой ещё новостью может заявиться к моему сыну плачущая красавица? Что делать думаешь? - Василиса явно не собиралась становиться бабушкой.
- Аборт… наверное… Только я боюсь. Крис, ты пойдёшь со мной? — девушка взяла стакан воды из рук Василисы.
- А что твои родители говорят? — спросила женщина, не заботясь о чувствах девушки.
- Мама,— Крис попытался остановить мать.
- Что мама? Я поднимала тебя одна и знаю, что это такое, когда остаёшься один на один с ребёнком на руках, который потом тебе и спасибо не скажет. Мама! Так что отец твой сказал?
Александр был известным человеком в городе. Так же как и все знали, что Полина перечить мужу не решалась.
- Они не знают… Крис? А? — девушка подняла глаза на молодого человека.
- Нет! — бросил как кость собаке парень.
В комнате воцарилась тишина. Роксана взяла себя в руки. Успокоилась. Прекратила истерику. Недаром имя носит жены самого; Александра Македонского! Поднялась, поставила стакан на стол. Гордо вскинула голову:
- Ну и сама обойдусь! Забудь дорогу ко мне! Если кому проболтаешься, пожалеешь. Я пошла! — и направилась под уничтожающими взглядами Василисы и Криса к двери.
- Стой, дура! — крикнул будущий отец.
- Крис, где ты таких слов нахватался? — раздался голос Василисы.
- А кто она? Дура и есть! На аборт пошла! А меня спросила? Это не только её ребёнок, но ещё и мой! И я достаточно зарабатываю, чтобы содержать жену и ребёнка и без вашего университета! — и Крис показал язык своей остолбеневшей матери.
Вот так Андрюшка поженил родителей.
Жили всяко. Поначалу Крис чуть ли не на руках её носил. Роксана учёбу не бросала. Пришлось молодому мужу переехать в город, к жене. Родители девушки нельзя сказать, что счастливы были: молода больно. Только-только 19 исполнилось, ещё бы погулять, а уже ребёнком обзавелась. Но Крис повёл себя как истинный мужчина: жене во всём помогал. Александр купил им квартиру в городе. Полина приехала, сидела днями с внуком, когда Роксана лекции посещала. Полина-то по жизни тихая да незаметная была. Жила у молодых на кухне: там её диванчик стоял. А как только Андрюша отказался от груди, забрала его и уехала к Александру.
Но недолго молодые радовались свободе, как поджидала их Алёнка.
Крис как мог так и крутился. Зарабатывал везде, где можно было. Попытался даже филиал открыть, да бизнесмен из него никакой оказался. Александру пришлось управлять сразу двумя конторами. А на курсе третьем уже Роксана взяла бразды правления в свои руки. И стал Крис у неё в подмастерьях.
Вот так и жили: Роксана училась и руководила фирмой, Крис командовал работниками да и сам вкалывал, Андрюша и Алёнка то у бабушки с дедушкой, то в детский сад ходили. Отдыхать было некогда.
Но вот дети повзрослели, стали сами в школу бегать, сами уроки делать. Маленькую квартирку сменили на большую. И вдруг однажды остановилась Роксана…
3. У зеркала
Роксана с удивлением рассматривала стоя;щую по ту сторону стекла женщину. «Неужели это я?»
И в самом деле: неужели эта бледнолицая особа с впавшими серо-зелёными глазами и усталым взглядом и есть та красавица Роксана? Разве всё это: и Роксана обвела глазами коридор, ведущий в четыре комнаты обставленной квартиры,— стоило её молодости и красоты. Молодая женщина поправила причёску. Её рыжие волосы по-прежнему отливали золотом. И морщины ещё не покрыли высокое белое чело, но взгляд… Она устала. Она устала быть и директором фирмы, и строгой, но любящей матерью и примерной хозяйкой. Кажется, она смогла почти всё соединить, прям как в выражении, что настоящая женщина – это королева в обществе, хозяйка на кухне, шлюха в постели. Удалось почти всё, кроме последнего. Нет, не потому, что пуританка, просто сил уже не было ни на что. И сейчас из зеркала на неё смотрела селянка, вернувшаяся с полевых работ под полуденным солнцем, усталая, и имеющая одно единственное желание: дайте отдохнуть.
Роксана подумала, что каждый раз под словом «отдых» в лучшем случае подразумевалась поездка в семейный отель в Турцию, где всё включено. А в худшем — в деревню на родину матери. Там, конечно, и свежий воздух, и парное молоко, но лениться деревенские не умели. Вот и городским сразу приходилось впрягаться в работу.
А здесь ещё свекровь: «Роксана, ты смотри, Крис красивый мужик. Его не только борщом кормить надо...»
Крис, да, вот уж кто-кто, а он лоска не потерял. Заматерел. Теперь уже не молоденькие девушки, а женщины на него смотрят, глаз не отводят.
Сняла с ног туфли на высоком каблуке. Села прямо здесь, в прихожей. Поплакать бы, да с чего? Ну что у неё не так? Бизнес по накатанной плывёт. Правда, конкуренция появилась в виде больших гигантов мебели: Икея там всякая. Можно в несколько раз дешевле купить. Да, серийка и что? Народ в советские времена вообще всё как под копирку приобретал. И выжил. Появились другие мастера-краснодеревщики опять-таки, у них фабрики. Хоть и индивидуально, да объёмы не чета Роксаниным. Говорила Крису, что надо расширяться и ему переходить в правление, так ведь он и слышать не хотел. И учиться так и не выучился. Ходит, на работников покрикивает. Вот последний раз со стажёром поругался. Практикант — то по делу высказался. А Криса это задело.
Роксана вздохнула. Пошла на кухню. Надо приготовить поесть. Скоро Андрюша с Алёнкой прибегут. Хоть и обедают в школьной столовой, а домой всё равно голодные прибегают. Покормить детей, себя, и обратно на фирму.
Телефонный звонок с неизвестного номера стряхнул усталость.
- Слушаю вас. — произнесла Роксана и улыбнулась, как будто с клиентом говорила не по телефону, а t;te ; t;te.
- Роксана Александровна? Добрый день, это вас из больницы беспокоят. У вашего отца сердечный приступ…
Роксана тут же набрала номер матери, тот не отвечал. Набрала Крису — тоже молчал. Звонкая трель дверного звонка объявила о приходе детей.
- Значит так, Андрей и Алёна! Я к дедушке в больницу. Папе скажите, что я уехала. Целую. — чмокнула в макушку, выбежала из подъезда, вскочила в свою Мазду и нажала на педаль.
Александр лежал в кардиологическом отделении. Увидев дочь, он улыбнулся:
- Только матери ничего не говори. А то беспокойная она. Всю родню из села сюда притащит. Будут куры по коридору ходить.— пошутил тихонечко.
- А где мама?
- Мама-то в село поехала. Утром ещё. Там у племянницы юбилей намечается, так она помогать туда поехала. — сказал, а сам глаза отвёл.
- Папа, что-то случилось? - Роксана слишком хорошо знала своего отца.
- Нет, дочка, всё в порядке. Устал я. Ты поезжай домой. У тебя свои дела… — и опять отвёл взгляд.
- Хорошо, па.— поцеловала в щеку и вышла из палаты.
Но домой не поехала, захотелось остаться в городе детства. Не спеша пошла по весенней улице. Яблони только набирали цвет, ещё не раскрылись. Но уже ощущался праздник пробуждения жизни. Роксана с улыбкой посмотрела на парочки, мимо проходящие. Девчонки хихикали, парни хорохорились. Купидон летал над головами и наугад стрелял своими стрелами направо и налево. То в одного попадёт, то в другого. Забавлялся парнишка.
Женщина купила эскимо, села на лавочку. Засмотрелась на прохожих.
Прыщавый юнец пытается выбить портфель из руки высокой красавицы. Наверно, не знает, как признаться. А, может, ещё сам не понял, что влюбился. А те девушки паренька в краску вгоняют. А вон там озорная девчушка, ну совсем как Роксана когда-то, надсмехается над юношей, как она над Крисом. Годы идут, лица меняются, но события, слова и чувства остаются прежними. У Купидона одно и то же развлечение, и как ему не надоело из года в год смотреть один и тот же фильм…
В кармане запела мелодия «Папа может...»
- Крис, у папы сердечный приступ. Он в больнице. Я сегодня здесь останусь…
Прикольно прозвучало «здесь», как будто Крис был рядом с ней.
Встала. Надо бы где-то перекусить. И к свекрови забежать. Нельзя сказать, что уж сильно любили друг друга, но ладили. Жизнь не портили и кровь не пили.
Свекровь встретила насторожённо. Провела на кухню.
- Василиса Васильевна, что-то случилось? — спросила Роксана, а сама подумала «Мне ещё новых проблем не хватает...»
- Нет, я думала, что у вас… Что вы… Чай будешь? Хочешь кушать? — а глаза так и бегают по кухне, как будто пытаются спрятаться.
- От чая не откажусь, а есть не хочу, спасибо. Я в кафе поужинала. Папа в больнице. Сердце. А мама в деревне… — задумчиво проговорила молодая женщина.
- Выпьем вишнёвой? — и, не дожидаясь ответа, достала наливку и поставила на стол.
Следом на столе появилось подкопчённое сало, бородинский хлеб, перо свежего лука…
- Василиса Васильевна, это же закуска под водку. — натянуто засмеялась Роксана.
- Я могу и водку достать. Только ты же не любитель водки…
После первой рюмки напряжение, царившее на кухне начало отступать. Вторая рюмка привела печальку, ну а третья развязала язык.
- Роксана, отпусти ты моего оболтуса. Не любишь его, я же вижу. Мужику баба в постели нужна, а не директор фирмы… - Василиса вздохнула.
- Так он не просится. Или вам жалуется? Устала я, чертовски устала: сначала учёба и дети, потом фирма, учёба и дети, потом фирма и дети. Да и не нужен мне этот секс от слова «совсем». Крис хорошо устроился: ни за что не несёт ответственности. - Роксана пальцем выводила узоры на столе.
- Крис, так ты же сама ему позволила. Заставила бы учиться, он бы и выучился. Сама знаешь, что ночная кукушка всегда дневную птицу перепоёт. А ты по ночам то лекции писала, то бюджет подбивала.
Роксана вздохнула, налила себе ещё рюмку:
- Писала, подбивала. А кто бы этим занимался? Крис сразу сказал, что он и без моих университетов проживёт. Как вы сказали, отпусти? Так я и не держу. Давно уже живём как кошка с собакой. Да ради детей только и держимся.
- Ради детей и разбегайтесь. Ты думаешь, им на ваши скандалы нравится смотреть? Или, меняй своё отношение к мужику.
- А что, есть кто у Криса? — она встретилась глазами с Василисой. Так не выдержала, отвела.
- Значит, есть. Ну и кто же она?
- Тебе не всё ли равно? — помолчав, спросила свекровь. - У тебя тоже, говорят, есть, директор налоговой. Ты с ним там шуры-муры водишь. Сыну рога наставляешь.
От такого заявления у Роксаны даже в зобу дыханье спёрло.
- Кто? Я? Да мне сил хватает, чтобы до дома дойти, а вы говорите: «Рога мужу...» Какие рога? Да, подвозил он меня. Так что, меня теперь подвезти нельзя? Крис, между прочим, и дома не бывает, и денег меньше стал приносить… — на последних словах Роксана замедлила речь. - Так он, наверно, туда таскает эти деньги. Василиса?
- Ребёнок у него там. Недавно родился. Слабенький, больной. Мамаша-то хотела от помощи отказаться, да… Роксана, прости меня, старую дуру. Но сколько можно. Он мучается. У тебя не жизнь, а мучение. А страдают больше всех дети…
- У меня отец в больнице. Сердце. Ему нельзя расстраиваться. Поправиться, разведёмся. — вдруг сказала Роксана.
- Знает он. Это дочь его заказчика. А ещё, банкрот твой отец. Поэтому и отправил мать в деревню. Пытается с кредиторами рассчитаться: что можно продать. Банкрот… Может водки налить? — и Василиса подошла к невестке, прижала её голову к своей груди, — Ты поплачь, что ли…
- Не-ет,— сквозь слёзы прошептала Роксана, — нельзя больше пить. Я завтра пойду…
4. К кредиторам
Она точно знала, что скажет кредиторам.
Но для начала надо было пойти домой, чтобы посмотреть бумаги отца. Как получилось, что некогда процветающий бизнесмен местного пошиба вдруг обанкротился. Отец всегда аккуратно вёл свои дела. Старался не залезать в долги. Откладывал, деньгами не сорил.
Голова гудела как колокол, о который с громким звоном ударялись цифры. Надо бы пойти к отцу и спросить, что произошло. Но не в таком же виде…
Роксана посмотрела на своё полутрезвое отражение. Скорчила рожицу. Выпила аспирин, легла на диван. Часом раньше, часом позже погоду не сделает…
- Роксана, ну ты когда приедешь? — надрывался в трубку Крис. - Алёнка без тебя вчера уснуть не могла.
- А ты, между прочим, мог бы поинтересоваться, как мой отец. — отфутболила его супруга. - Или к своей Зубейде или как там её, если торопишься? Кто хоть у моих детей: братик или сестрёнка? — зло спросила. Не хотела злиться, да не сдержалась. Ударило по самолюбию. Её бросили, можно сказать, не она. Не успела на опережение.
- Мать сказала?— вместо ответа спросил Крис. - Мальчик… Ты не переживай, я не уйду.
- Да иди ты… — и положила трубку.
Не уйдёт. Куда там! Побежит. Выпнет. Не сможет жить с ним на одной жилплощади и знать, что он на сторону бегает. Квартиру придётся разменять. Вздохнула. Развод можно и сейчас оформить, а с жильём потом решить. Не горит. Если горит, сам пусть варианты ищет. Детей не отдаст. Её дети. Улыбнулась. Какие парни за ней бегали, а она на Криса повелась, на его красоту и мощь. Крис и сейчас за собой, как манекен, смотрел: в спортзал ходил, качался, парикмахерскую регулярно посещал, массажный салон. Одевался тоже ни во что попало, а со вкусом. Это Роксана себя совсем запустила. Ей бы тоже не мешало спортом позаниматься, да куда там: дети и фирма занимали всё свободное время. А получала ненамного больше, чем её подруги, которые работали на корпорацию. Зато времени у них было больше: от звонка до звонка, и никаких нервотрёпок с налоговыми, банками, поставщиками.
Да и времена пришли тяжёлые: с одной стороны, напирали гиганты, с другой стороны, хорошее дерево сильно подорожало. Клиентов стало меньше, конкурентов больше.
Отец выглядел лучше. Врач сказал, что он поистине обладает богатырским здоровьем.
- Па, давай выкладывай, что там у тебя с фирмой…
Отец и дочь долго разбирались, складывали, делили, умножали, вычита;ли. Лазили по сайтам.
- Вот что, па, я продаю свой бизнес. Вырученными средствами погасим твой долг. — выдохнула и вдруг поняла, что она действительно это сделает. И сделает без сожаления. Захотелось пожить для себя и для детей.
- Дочка, а как же ты? - Александр посмотрел на неё виновато, как будто подарил ей куклу, а сейчас хочет забрать.
- Па, я развожусь с Крисом. Куда мне и бизнес тянуть и детей. Нет уж. Я пойду работать в корпорацию «Свет». Узнавала, у них есть вакансия. Сегодня утром разговаривала с начальником отдела, куда требуется специалист. Меня берут. Должность хорошая, ну денег поменьше, зато время появится с детьми проводить. А то я не вижу, как растут. Узнала, что можно продать. Оборудование хорошее, есть запас дерева. И покупатель есть. Правда, сначала я хочу переговорить с кредиторами. Если согласятся отозвать иск и не насчитывать проценты, то получат, что мы им должны. А не согласятся, сами себя накажут.
Александр посмотрел на свою взрослую дочь. Сначала он её оберегал, потом муж, а теперь она его поддерживает, а мужа бортанула. Сам виноват. Нечего по бабам было шастать. Все знали, что это не первая после брака пассия у Криса. Да молчал, не хотел дочь расстраивать. Гулял Крис, не мог мимо симпатичной мордашки пройти. И ругался Александр с ним, и грозился, да всё без толку.
Слова про развод обрушились на Криса как снег на голову посередине лета. Ну гулял, ну нагулял, и что? Он первый, что ли? Сама виновата. То голова у неё болит, то отчёт подбить надо, то платье к празднику Алёнке сделать. А он мужик здоровый, ему не только борща хочется. Нашла повод для развода. Он же её не бьёт, водку не пьёт, из дома не таскает. Подумаешь, любовница и ребёнок на стороне.
Но Роксана пригрозила: «По-хорошему не захочешь, полюбовнице расскажу, что на два дома хочешь жить. Будет скандал. Скажу, что не держу!» А скандал будет точно, ибо его новая не такая гордая, как Роксана. А скандалы Крис не любил.
Андрюша и Алёнка неделю с родителями не разговаривали. Надулись, как мыши на крупу. Оно и понятно: им-то оба родители дороги. Новость, у них появился маленький братец, радости не добавило.
- Папа, ты теперь его любишь? Да? Мы тебе не нужны. — вроде уже большие: Андрюше 11, а Алёнке 10, а ведут себя как маленькие.
- Ну что вы, дорогие мои. - Крис обнял детей. В прихожей стоял чемодан с вещами. Всё ждал, что Роксана скажет: «Ну и чёрт с ним, оставайся».
- Крис, ты давай, отсюда, а то нам ужинать пора. - Роксана помахала рукой, мол: «Да, свали уже, что ли...». - Андрюша, Алёна, папа любит вас, он меня не любит. Вы будете с ним видится столько, сколько захотите. Я с папой разошлась, а не вы. Он был и останется вашим папой. Всё понятно? - Роксана строго посмотрела на детей. - А теперь папе пора идти. Крис, давай уже, у нас на столе стынет.
Потом этот немой упрёк в глазах детей ей долго снился. Может, надо было по-другому? Ради детей… А ради себя? Она же не лишила их отца совсем…
Дети не стали ужинать. Повернулись и ушли. Да и у само;й аппетита не было. Выключила свет. Подошла к окну и смотрела, как удаляется от подъезда Крис. Вот обернулся, поднял голову, неуверенно махнул на прощание. Так, на всякий случай. И пошёл в темноту.
Вроде всё правильно, но слёзы катились по щекам. Не так просто рвать с прошлым, даже если в душе понимаешь, что так и надо, что это правильно. Вспомнилась любимая книга юности «Унесённые ветром» и фраза оттуда «Я об этом подумаю завтра».
Зашла в душ. Горячая как кипяток вода и кокосовый аромат геля облегчили страдание души. Вышла, завернулась в большое махровое полотенце… Стряхнула капли с рыжих локонов. Засунула ноги в мягкие тапки с кошачьей мордочкой… Зашла в комнату дочери, поправила одеяло. Заглянула к сыну. Тот не соизволил оторваться от книги. Прошаркала в спальню. Крис согласился отложить на потом вопрос о квартире. Новая пассия жила одна с малышом в трёхкомнатной.
Новая история
5. С чистого листа
Первый день новой жизни начался с торопливого детского шёпота:
- Алёнка, ну давай быстрее жарь яйца.
Потом что-то упало. Алёнка вскрикнула. Андрюша ойкнул.
Перед глазами Роксаны предстала дивная картина: Андрюша пытался ложкой «поймать» яйцо, которое «бегало» по столешнице, норовясь скатиться к краю. На полу валялась сковорода, с неё стекало масло…
- Вы чего? - Роксана улыбнулась, — Молодцы, что завтрак себе готовите. Давайте вместе… Алёна, поднимай сковороду. Андрей, вытри масло с пола, а я пока яйца взобью. Сделаем омлет.
Дети, поглядывая на мать уже не так сурово, как это было вечером, принялись выполнять её поручения. Роксана же сделала вид, что ничего не произошло. И лишь перед тем, как выйти на лестничную площадку, уже будучи одетыми, тихо сказала, глядя им в глаза:
- Мои дорогие и любимые. Мне тоже больно. Но иногда надо сделать больно, чтобы потом всем было хорошо. Мы уже сказали, что и я и папа вас любим. От того, что мы с папой расстались, ни он, ни я не стали хуже.
- Мама, — вдруг подняла Алёнка на неё свои глаза, полные слёз: — А папа ушёл, потому что у него теперь есть другая лялечка, а ты не можешь её иметь?
Как же сложно объяснить. Растолковать так, чтобы дети не ожесточились. Чтобы приняли расставание как жизненную необходимость, без ненависти.
- Алёна, Андрюша, к сожалению, так бывает в жизни. Папа будет с вами встречаться. И братика вы тоже полюбите. Но он маленький пока, понимаете. — «Но почему я должна объяснять детям, что папа просто неудачно сходил налево…» — подумала Роксана. А вслух произнесла: — Значит так, Андрей, ты, как всегда, доводишь Алёну…
- Чего её доводить? Она всего-то на год меня младше. — буркнул сын.
- Ладно, это вы сами. Сварите картошку себе с сосисками. А я… я первый раз иду на новую работу и домой приду в 6 часов. Больше не буду по ночам сидеть над бумагами, и даже смогу сегодня вам почитать перед сном.
- Мама, ты чего? - Андрей посмотрел на мать.- Мы, вообще-то, уже сами читаем.
Начальница окинула взглядом новенькую. От её строгого взора не укрылось ни шикарные рыжие локоны, убранные в хвост, ни тени под глазами, ни уверенный дерзкий взгляд.
- Вы, Роксана Александровна, имели свой бизнес. Я не буду скрывать, просмотрела финансовые отчёты, выложенные в интернете. Ваше предприятие держалось на плаву достаточно стабильно. Что же заставило вас его бросить и наняться к нам в корпорацию? — стальные глаза сканировали, тонкие губы сжаты в ниточку, выложенную в вежливую вынужденную улыбку, руки спокойно лежат на столе. Ногти… Роксана даже залюбовалась таким произведением искусств: на мизинце и среднем пальце ногти овальной формы, у основания они тёмно-серые, на кончиках серебристые. На остальных пальцах ногти были насыщенно-розовыми у основания и отсвечивали топазовым блеском на кончиках.
Роксана сидела, держа спину прямо, подбородок гордо поднят:
- Да, вы правы, Милана Сергеевна. Я продала бизнес, чтобы вложить деньги в семейное предприятие своих родителей, а сама решила, что мне не мешает получить опыт в другой сфере деятельности. — уверенная улыбка.
- Ну что же. Добро пожаловать к нам. Я хочу сразу предупредить, что я требовательная. И прошу вас не забывать, что вы больше не шеф вашего предприятия. Поэтому, если где-то вам покажется, что я неправа, не сто;ит качать права. Надеюсь, что мы сработаемся…
Коллектив, в который попала Роксана, состоял в основном из молодёжи. Молодая дама хорошо и быстро вписалась. Правда, в первые дни женская часть встретила насторожённо: гордая красавица — всегда потенциальная угроза.
- Привет, не хочешь после работы вместе поужинать? — лицо с обворожительной улыбкой появилось перед глазами. Это известный на всю корпорацию Казанова: лез на всё, что шевелится. Высокий, красивый нарцисс.
- У меня на лбу написано, что мне нечем заняться вечером? — как глянула, так и отшила сразу.
Встала, чтобы поставить папку. Рука мужчины коснулась её попки. Звонкая громкая пощёчина прекратила всякие разговоры. Все дружно повернули головы в сторону Роксаны и обидчика. В этот момент отворилась дверь, и появилась Милана Сергеевна.
- Значит так, говорю один раз и сразу всем! Я не встречаюсь, не хожу по ресторанам, не ищу себе ни спутника жизни, ни развлечение на вечер. Ясно? Ещё одна попытка, и я скажу бывшему мужу. Он хоть и бывший, но порвёт. Советую поверить на слово.
- Кх, кх… Роксана Александровна, что происходит? — начальница, громко стуча каблучками, подошла к столу женщины.
- Ничего, небольшое недоразумение. Комар на щеке товарища сидел. — и красноречиво посмотрела на мужчину, который залился краской.
- Ну ничего, ещё будет встреча…— пробурчал он под нос.
- Роксана Александровна, зайдите ко мне. — и начальница процокала в другую сторону.
Приглашённая последовала под одобрительные взгляды женской части и удивлённые мужской.
- Вы у нас человек новый, — начальница говорила спокойно, но взглядом, казалось, пыталась ослепить подчинённую. - Вы, наверно, не знаете, что Николай Михайлович приходится племянником главе корпорации.
- Не знаю. А как это обстоятельство может повлиять на его отношение ко мне? Я устраивалась работать по специальности, а он меня явно пытается понизить в должности. У меня не входит в должностные обязанности ублажать похоть племянника корпорации. — и Роксана приподняла одну бровь. - Мне писать заявление на увольнение? — внутри клокотал огонь. Несправедливость. Неужели всем мужикам надо под юбку залезть?
Милана Сергеевна прошла по кабинету туда обратно. Посмотрела на женщину, отметила безукоризненный стиль подчинённой: элегантный костюм цвета шампанского, состояний из кружевной блузки с рукавами длиной 2/3. По полочкам от середины плеча до линии талии шли тонкие рюши в тон, на планке на равном расстоянии друг от друга располагались жемчужные пуговицы в цвет блузки. Прямая юбка в тон блузке и из того же материала, что и воротничок кофточки, доходила ровно до середины колена. Пояс слева оформлен бантом. Из-под банта к правому колену по переднему полотну шёл шов, который не доходил до низа сантиметров 5, создавая видимость раскрытия полотнищ. На ногах простая классика на высоком тонком каблуке.
- Нет, не надо. — улыбнулась. - Вы действительно шикарная женщина, и Николай Михайлович просто голову потерял. Я рада, что вы не поддались его обаянию. Но я надеюсь, что в будущем вы будете более тактичны с руководством и родственниками руководства, и просто коллегами…
Несколько пар глаз вопрошающе уставились на Роксану, когда та выходи;ла из кабинета начальницы. Лицо пылало, как будто её отхлестали по щекам. Но глаза! Это были глаза победителя. Улыбнулась. Прошла на место.
- Ну ты чего? Рассказывай, что было. — подлетели коллеги.
- Ничего не было. Всё нормально. Работайте.
Кто знает, может, начальница имеет свои уши и здесь. Роксана не хотела прослыть за сплетницу.
По дороге домой к ней подбежала самая молоденькая симпатичная, Ксюша и быстро-быстро зашептала:
- Зря ты так с Казановой. Он мстительный. У них вся семейка такая… Я бы ушла, да больше нигде так не платят, как здесь.
- Ничего, прорвёмся. — улыбнулась Роксана.
Самым сложным было научиться стать подчинённой. Сколько раз ей приходилось себя сдерживать, чтобы не послать куда подальше ни коллег, ни саму начальницу. Сколько раз она себе говорила: «Спокойно, Роксана, спокойно». и поглаживала себя по плечу, как бы успокаивая.
Зато теперь она старалась больше времени уделять сыну и дочери. А главное, что у неё появилось свободное время! Впрочем, в первое время она не знала, что с ним делать. Сразу же же появились наполеоновские планы: перебрать шкафы, сделать ремонт, пойти на курсы кройки и шитья, а ещё на зумбу… Но, получилось как в анекдоте про оазис и верблюда: сначала исчезают дворцы, потом пальмы, и остаётся один верблюд. Так и у неё, из планов остался только шкаф и то перебранный наполовину.
6. Восьмое Марта
Корпоративная вечеринка, посвящённая самому прекрасному празднику в году (есть такие, кто не согласен?) состоялась в ресторане при шикарном отеле, принадлежащем само;й корпорации. Ресторан закрыли на спецобслуживание: нечего смотреть, как напиваются сотрудники одного из богатейших предприятий города. За неделю уже не подселяли никого на 11 этаж, который также был зарезервирован для сотрудников. Кто знает, вдруг некоторые наберутся так, что до дома не в силах будет добраться. Ну а кто-то может захочет уединиться. Так уж лучше в номере, чем в туалете зажиматься.
Ресторан Роксане был известен хорошей кухней. Здесь можно было отведать и солянку и буйабес, правда, цены, в отличие от выбора не были столь разнообразны: с пустым кошельком делать здесь нечего. Она любила его уютную обстановку, возможность посидеть в тишине на мягком диванчике в каком-нибудь скрытом ширмами уголке.
Но сегодня… пройдя через рамку металлоискателя, она замерла на месте… Зал украшен воздушными шарами оранжевого и сиреневого цвета — цвета корпорации. Под потолком крутились светящиеся диски. На вновь сооружённом постаменте стояли музыкальные инструменты. Расставлены и уже накрыты столы, и цветы… Много цветов. А вверху напротив входа висел плакат: «Нам 25!»
Роксана вспомнила, что корпорации в этом году исполняется двадцать пять лет и именно сегодня, седьмого марта было закончено оформление регистрации предприятия. И она уже почти целый год трудится на её благо и ещё ни разу не пожалела, что устроилась сюда. И даже с деньгами оказалось намного лучше, чем предполагала. Зарплата стабильная, плюс премии и всякие плюшки.
- Роксана, давай к нам! — кричали откуда-то слева.
Повернула голову на зов. Её отдел в расширенном составе: с мужьями, жёнами, подругами и друзьями — уже сидел за длинным столом. Во главе находилась сама Милана Сергеевна.
Провела рукой по уложенным в парикмахерской огненным прядям, слегка поправила стального цвета платье без рукавов с глубоким V образным вырезом и запахом на левую сторону. Талия подчёркивалась широким поясом, украшенным камнями и бусинами. Длина юбки позволяла увидеть крепкие накаченные икры. На ногах туфельки в цвет платья с бусиной впереди. Обворожительная, как всегда.
- Ты одна? — спросила начальница. - Садись тогда рядом. Думала, что сын придёт на праздник, а он, стервец такой, с молодёжью решил за город на шашлыки уехать. С ума эта молодёжь сошла, ещё снег везде, а им шашлыки…— о сыне она отзывалась особенно тепло.
- Большой он у вас?— спросила Роксана, заняв место.
- Да, в этом году университет заканчивает. То ли физик, то ли программист. В общем, не знаю. — и Милана махнула рукой. - А у тебя двое?
- Да, Андрюша, ему двенадцать лет, и Алёна, ей скоро одиннадцать будет. Погодки. Андрюша себя ведёт по отношению к сестре, будто лет на десять её старше. — и Роксана улыбнулась.
- Настоящий мужчина! - Милана глянула на сидящих за столом. - Ну давайте же выпьем.
- А как твой бывший? Не скучаешь? Ты ещё в самом начале заявила, что он за тебя порвёт на части. — и с интересом посмотрела на собеседницу.
- Нет, не скучаю. У него другая семья. — взгляд стал задумчивым, но не грустным. - Наш брак пришёл к логическому завершению. Мы остались друзьями. А у Вашего сына девушка есть?
- Была одна, вертихвостка, — и Милана махнула рукой. - Была да сплыла. Пока холост и одинок!
- Милана Сергеевна, так давайте его к нам! Мигом женим, — раздался смех с другой стороны.
- Не захотел. Говорит, что лучше с друзьями на морозе, чем в дом престарелых… Это он нас так называет. — и засмеялась.
И в этот момент ведущий дал слово генеральному. Анатолий Николаевич поздравил всех и с 8 Марта и днём рождения корпорации, сказал много тёплых слов, а в конце поблагодарил за поддержку и понимание свою супругу и при всех пригласил её на танец.
Милана Сергеевна кокетливо прошла к мужу. «Слон и Моська» — захихикали за столом. А Роксана подумала, что они очень красиво смотрятся: он огромный как гора в сером костюме, и она, доходившая ему едва до груди в розовом пиджачке с юбкой. Она казалась хрупкой по сравнению с мужем великаном. Ей вдруг в голову пришла мысль, что пока Крис не открыл бы рот, он тоже не остался бы без женского внимания. Нет, глупым он не был. Он был просто необразованным. Его любимые темы для общения: футбол, машины и сорта пива. Если кино, то боевики. Если чтение: то футбольное обозрение.
- Роксана Александровна, разрешите вас пригласить на танец, — раздался над ухом бархатный баритон.
Женщина почему-то вздрогнула. Подняла голову. Ну, конечно же, Казанова собственной персоной. После той звонкой оплеухи они не пересекались. Николай Михайлович, хотя он по возрасту больше подходил бы на просто Коля, уже взял её руку. Рука его, тёплая, мягкая, холеная, не то что у Криса или отца — краснодеревщиков. Хотела отказать, но не получилось. Внутри какой-то бесёнок прямо выпнул её со стула. Поднялась.
- Ах, какая женщина, какая женщина…— в ухо нашёптывал мужчина.
Роксана слегка увела голову в сторону. Дуновения в уши её раздражали.
- Николай Михайлович, приятная неожиданность. Я думала, что вы никогда не решитесь меня пригласить. — прервала свои ушные мучения.
- Я тогда не подумавши… — мужчина усмехнулся.
Роксана посмотрела в его синие как летнее небо глаза, скрывавшиеся за завесой длинных пушистых ресниц. Красавец, ничего не скажешь, красавец. Себе цену знает. С таким не стыдно на людях показаться. Жить с ним вряд ли хорошо, ибо будет больше в зеркало смотреться да марафет наводить, а для выхода пойдёт…
Танцевать с Казановой было приятно. Лёгкий аромат древесно-пряный с привкусом сладкого табака ощущался на кончике языка. Напряжение, царившее в начале танца, отступило. Николай не наглел: одна рука на талии, вторая на спине.
- Может за наш столик? — и он показал в сторону стола руководства.
- Спасибо, но я среди своих. Так надёжнее, знаете ли… — улыбнулась.
- Хорошо, но пообещайте, что перед тем как сбега;ть, вы оставите для меня хрустальную туфельку, чтобы я мог вас найти. — его губы, тёплые и слегка влажные, коснулись её руки. По телу пробежала сладкая волна забытых ощущений.
- Не знаю, не знаю, как сложатся обстоятельства.
Николай проводил свою спутницу и вернулся на своё место. Закинул ногу за ногу. На нём был лёгкий свитер, из выреза которого выглядывал воротничок рубашки, вельветовые брюки цвета кобальта…
- Тоже у вас работает? — сосед по столу оценивающе осмотрел Роксану, которая в это время общалась с Миланой.
- Да, у тётки в отделе. Борзая очень. Хочу на место поставить. Прикинь, мне при всех вре;зала.
- Молодец, деваха! — сосед громко засмеялся.
- Да тише ты. Хочу поухаживать, а потом бросить… — и Николая сощурил глаза, склонив голову к левому плечу.
- Ну судя по её уверенной позе, она скорее тебя бросит. Яркая и уверенная. Это тебе не те малолетние ссыкухи, которые пачками в клубах западают. Оба на, а вот и наша Марианочка… Коля, тебе пришёл сам знаешь что, но не принц…
Коля повернул голову на высокую худую блондинку. Сразу вспомнился анекдот: «Зачем блондинки красят корни волос в чёрный цвет?»
- Милай, милай Николай!
- Ты чего здесь делаешь? Не знаешь, что детям вход запрещён.
За ярким макияжем сложно было определить возраст блондиночки. Худая, как жердь, с тонкими пальчиками, на которых было по колечку с бриллиантиком. Она вся блестела, как ёлка на новогоднем вечере.
- Папочка! — девушка подошла к мужчине, который сидел за другим концом стола.
- Марианна, что здесь делаешь? Это мероприятие для взрослых. — мужчина недовольно свёл брови.
Опять дочь пришла, куда её не приглашали. Ему совсем не хотелось видеть тридцатитрёхлетнего Казанову и семнадцатилетнюю дочь вместе. Марианна взяла от матери всё: и красоту, и легкомысленность. Если хотите умных детей, не женитесь на красивых пустышках.
- Лёша, я позвала нашу девочку сюда. Милана сказала, что Дима должен быть, ну а мы, сам знаешь, не прочь породниться…
В ответ мужчина только махнул рукой. Вздохнул, подал руку жене и пригласил на танец, бросая на ходу дочери:
- Умоляю тебя, не позорь перед подчинёнными. — и, уже обратившись к Николаю: — Коля, будь другом, посмотри, чтобы она не напилась и ни к кому не приставала.
Коля проскрипел зубами, но возразить не посмел. Отец Марианны был первым замом его дяди. Он-то, хоть и числился в руководстве, так только департамента, и был всего-навсего племянником. Его отец был родным братом Анатолия Девяткина, президента компании, но в корпорации не работал. Самый обыкновенный хирург, владелец собственной небольшой клиникой.
Праздник удался! Роксана уже и забыла, когда вот так весело отдыхала. В её фирме народу было мало, праздник они устраивали обычно за городом, сняв домик. Конечно, тоже было весело: всё с семьями. Но иногда хотелось тусовки.
Взяла телефон, пошла в сторону лифтов, где было потише, набрала:
- Крис, как там Алёнка, уснула? Я скоро. Тебя, наверно, уже твоя Зульфия заждалась.
- Роксана, она не Зубейда, ни Зульфия, ни Гюльчитай. Она Зоя. Просто Зоя. Хорошо? Можешь веселиться, сколько душе угодно. Я ей сказал, что сегодня дежурный папа. Мы с Андрюшей важные проблемы обсуждаем… — и она услышала, как задним фоном звучала видеоигра, и голос Андрея: «Ну, папа, ты же проиграешь!»
- Ладно, как твоя тебя начнёт терзать, дай мне знать, я на такси приеду. Дети уже большие, полчаса одни побудут. Пока, Крис.
- А я думал, что ты меня ищешь… - Николай возник неожиданно, из-за спины. Что за дурацкая привычка подкрадываться незаметно. - И кто такой Крис? — спросил он.
В этот момент двери лифта разъехались, и Роксана сама не поняла, как оказалась внутри.
- Крис, это бывший муж, а мы куда едем? — спросила она, глядя, как мелькают огоньки на номерах этажей.
- В нумера. — пошлый взгляд Казановы уже раздевал её.
- А, ладно, ты поезжай, а в обратно. — и она потянулась к кнопкам, чтобы нажать на ближайший этаж и выскочить.
Но Николай перехватил её руку:
- Ну уж нет. Я заказал шампанское и фрукты! Ты будешь сидеть в кресле, а я у твоих ног тебе читать стихи… — ещё облизнуться осталось. - Я клянусь, что не трону тебя без твоего разрешения. Мне скандалы тоже не нужны…
- Что ж, поехали… Послушаю твои стихи. — усмехнулась.
А в мозгу запульсировало желание очутиться в объятиях этого обворожительного мужчины. Но клетки разума тут же объявили блокаду: «Ты будешь всего ли одной из...» Желание попыталось возразить: «Так ведь давно уже ни с кем… Для здоровья надо бы...» Но клетки разума были неумолимы: «Ты хочешь славы очередной брошенки! Где твоя гордость, Роксана?» Вдруг гордость подняла голову и молча указала всем своё место…
7. Всё начинается с любви...
Между полом и дверью есть секретный пассаж. С его помощью в спальню протискивается запах жареного хлеба, альт Алёнки, тенор Андрюшки и звон тарелок. Прекрасная музыка утра для превосходного настроения.
Роксана улыбнулась. Сладко потянулась. Каждая мышца тела с удовольствием напряглась. На ночном столике стоял огромный букет ярко-красных роз. Крис. Он всегда дарил ей на Восьмое марта такие розы. Вот и сейчас не забыл. Почему-то о бывшем муже подумалось с теплотой. Всё-таки не плохой он мужик, но гулящий…
Встала, посмотрела на себя в зеркало. Оттуда на неё глядело счастливое лицо с сияющими глазами.
-Как хорошо, хорошо, хорошо! — и она от удовольствия взъерошила на голове волосы.
Накинула халат. Тапочки надевать не стала, чтобы не засекли. На цыпочках пошла на кухню. В коридоре к ручкам, полочкам, гвоздикам были привязаны разноцветные воздушные шары. Она сама привила такую привычку детям: каждый праздник встречать с воздушными шарами. Обычными, не гелиевыми, которые надували сами.
Но появиться неожиданно на кухне не удалось. Андрюша первый увидел её:
- С Восьмым марта, мамочка! — радостно крикнул он. - Мы с Алёнкой и папой вчера тебе торт испекли, вот, попробуй! — его так и распирало от гордости.
На столе стоял симпатичный тортик, политый жидким шоколадом.
- Это на завтрак? — спросила женщина и обняла своих детей. - Какие вы у меня уже большие. Я скоро совсем обленюсь, вы всё делать будете…
Они сидели втроём на уютной кухне, пили терпкий чай, заваренный Алёнкой. Она не пожалела заварки, чтобы вкуснее было. Андрюша, как единственный представитель мужского пола, ничего не позволял своим женщинам делать. В итоге у каждой из них в тарелке оказалось по огромному куску торта.
- Ну что, куда-нибудь пойдём сегодня? — спросила она детей.
- Мам, — Андрюша потупил глаза.- Ты не обижайся, но мы с мальчишками из класса решили нашим девчонкам концерт устроить, а потом все вместе в кино… Мы все у Вани собираемся. Не обидишься?
Андрею повезло с классом: подобрались дружные ребята, которые были как мушкетёры «Один за всех и все за одного» и на проделки и на добрые дела.
- Иди, не обижусь… Андрюша, честно-честно не обижусь. Я тоже была девочкой, и мне тоже нравилось, когда мальчики нам показывали концерт… А ты, Алёнка? Со мной или тоже с подружками?
- С подружками, можно? — дочка хитренько улыбнулась.
- Можно, ну тогда и я тётю Риту приглашу в гости к нам, буду хвастать вашим тортиком.
Посмотрела в окно, как бегут по улице Андрюша и Алёнка: один налево, второй направо. Выйти — не выйти. Позвонила Рите, договорились, что сначала у Роксаны посидят, а потом сходят куда-нибудь. Звякнул телефон. СМС прилетело с незнакомого номера «Спасибо за вчерашний вечер. Не прихожу, потому что не приглашаешь...» и смайлик задумчивый, мол: «Ну так что же, приглашаешь?»
Улыбнулась, но откликаться не стала. Она номера не давала, взаимностью не отвечала. Да и что было-то вчера?
Николай, как обещал, усадил даму в кресло. Открыл шампанское, устроился у её ног и стал декламировать сначала Пушкина «Я вас любил», потом Высоцкого «Когда вода всемирного потопа...», перешёл на Рождественского «Всё начинается с любви...» Правда, когда он перешёл к Рождественскому, то встал, выставил ногу вперёд, выкинул руку и начал читать, слегка растягивая слова.
- Я и не знала, что ты классику любишь. — это было неожиданно услышать от тридцатилетнего мужчины стихи прошлых лет.
- Да я в лицее в литературный кружок ходил. Даже лучшим чтецом был.
Николай не раз уже в душе поблагодарил бабушку, представительницу русской классической интеллигенции, что она буквально шантажом заставляла внука заниматься в этом кружке. Красивый и холеный, он покорял женские сердца своей начитанностью, умением рассуждать о литературе. А уж когда читал стихи, то даже самые стойкие сдавали баррикады.
Он снова присел на ковёр к её ногам.
- Идёт бычок, качается… — подражая ребёнку, произносил мужчина, «шагая» указательным и средним пальцем по ноге от щиколотки вверх.
Когда его пальцы достигли колена и попытались «заглянуть» под юбку, рука Роксаны их накрыла:
- Теперь бычок может идти в обратную сторону. — и она встала.- С тобой замечательно, но хорошего помаленьку. Прости, мне надо к детям домой.
- Неужели я недостоин самого маленького поцелуйчика в качестве вознаграждения? — он потупил глаза.
Вид его был до такой степени уморительный, что женщина весело рассмеялась. А потом, как это делала в школе, приложила к своим губам палец, а потом этим пальцем коснулась его губ. Её женская интуиция подсказывала, что если она задержится, то закончится это не так, как планировала изначально. Желание попыталось снова давить на подсознание, но интуиция резко рявкнула. Желание заткнулось, но пообещало отомстить…
Не заметить любопытные взгляды было невозможно. Тем более что Николай при выходе из лифта попытался приобнять Роксану.
- Ты была с ним? — спросила Олечка, маленькая как кнопочка, голубоглазая стройняшка.
Роксана посмотрела задумчиво. Начинать отнекиваться? Пойдут слухи. Сказать правду? Тоже пойдут слухи… Какая разница, в конце концов. Она разведена, взрослая самодостаточная женщина.
- Была. Он классно читает стихи. — и улыбнулась.
- Стихи? Какие стихи? — недоумевала Олечка.
- Как какие? О любви. Рождественского. Я даже не подозревала, что он знает такие стихи…
- Кого? Кого? — понятно, с Олечкой разговаривать не о чем.
Воспоминания прервала очередная Смска и звонок в дверь. Роксана побежала открывать. На пороге стояла её подружка с детства Рита и…
- Роксана, вот, оказалось, что он тоже к тебе… Я не вовремя? — и Рита собралась сделать шаг назад.
- Рита, ты вовремя, а вот Николай Михайлович… Понимаешь, у нас сегодня мужчины с работы ездят по женщинам и дарят всем цветы. — и тут же переключилась на Николая, — Ой, Николай Михайлович, это было так любезно с вашей стороны, большое вам спасибо. — она протянула руку, выхватила цветы, и захлопнула дверь.
Рита недоумённо посмотрела на подругу.
- Ты чего так? Кто это?
- Так, дедушка Пихто, бабушка Никто. Проходи. Я уже открыла красное вино, чтобы оно насытилось воздухом…
Раздался звонок в дверь. Роксана сделала вид, что не слышит. Но трели продолжались: то в виде азбуки Морзе, потом футбольного скандирования, потом перешли в непрерывный длинный звон. Пожалела свои и Ритины уши и отключила звонок. Тогда в дверь стали стучать. Всё в том же порядке: азбука Морзе, футбольное скандирование...
- Да открой ему. Вроде приличный человек.
- Ага, под кличкой Казанова… Помнишь, я рассказывала? Я про него всякое слышала. Ещё тот бабник.
Но открыть пришлось под давлением недовольных соседей, которые повылезали на площадку и стали обещать вызвать полицию.
- Ты чего тарабанишь?
- Веришь, в туалет хочу, мочи нет. Ой, не могу терпеть! — и Николай нагло зашёл в квартиру. - Ты же не позволишь взрослому мужчине мочиться в подъезде. Прости, где здесь сортир? — при этом он снимал свой полушубок, ботинки, вешал шарф и шапку. – Ну что, девчонки, 8 Марта будем отмечать?
Хозяйка квартиры, онемев от его наглости, только крутила головой и хватала ртом воздух. Нет, это возмутительно! Какой нахал! Класс! Разве в наши дни ещё остались мужчины, способные на безумные поступки! Нет, вы посмотрите на этого наглеца!
В её голове хаотично возникали мысли, одна противоречивее другой: восхищение, негодование, возбуждение, ярость!
- Будем! — радостно отозвалась Рита.
- Ты чего? — зашипела на неё Роксана. - У меня же дети. Дети не должны видеть, что к маме может прийти чужой мужчина. Они вообще не должны видеть чужих мужчин рядом с мамой.
- Я уйду, когда придут дети. Мы вместе уйдём, правда, как вас звать-величать? — и он галантно поцеловал руку Рите.
Николай оказался прекрасным собеседником. Недаром говорят, что женщина любит ушами. Вот как раз в приседании на уши он оказался чемпионом. Литературный кружок сделал своё дело. Мужчина одаривал вниманием и ту и другую.
Рита, в отличие от своей яркой подруги, была невзрачная, с русыми прямыми волосами. Носик — картошечкой, серые глаза, выступающие скулы. Спортсменка, она не имела пышных форм. Всё лаконично. Внимание Николая накрыло её оглушительной волной, и она начала в ней захлёбываться. Вроде он к Роксане пришёл, а сам незаметно то руки её коснётся, то ноги, то в глаза заглянет. Незначительные и ничего незначащие знаки внимания. А доброе слово, как говорят, и кошке понятно.
Роксана и замечала и не замечала одновременно. Ей хотелось крикнуть подруге: «Эй, осторожно, это игра! Он известный Казанова!», но она боялась, что подруга решит, что она ревнует… Да, она ревнует! Впервые в жизни она ревнует! Это её трофей!
Рита позвонила утром и сразу затараторила:
- Сашка-Роксашка! Слушай, какой он классный! Как он мне понравился…
- Стой, ты о ком? - Роксана ещё не вставала, и звонок подруги её разбудил.
- Ну как о ком? О Николае!
- Ты чего, того? – сон как рукой сняло.
- Да нет, конечно. Мы с ним гуляли под фонарями, и он мне читал стихи. Как он читает стихи! Мне никто ещё никогда их не читал… Какой мужчина.— и в трубку послышался вздох.
- А, стихи…- Роксана зевнула. - Он их всем, наверно, читает. О любви, наверное…
- Нет, Вот послушай: «Опять дралась во дворе?
Ага, мама, но я не плакала...»1
- Понятно. Рит, ты только не думай ничего, но он бабник. Имей в виду.
- Да он только о тебе и спрашивал… Но мне же можно помечтать, правда. Если он тебе не нужен, отдай его мне… От него дети, наверно, красивые будут…
- Бери, не нужен.
Рита отсоединилась. Роксана сбросила одеяло. Неприятный осадок просочился в горло. Нет, пусть даже и лучшая подруга. Да и ей, он, собственно говоря, не нужен, но всё равно неприятно… Нашёлся Дон Жуан.
8. И тут Остапа понесло...
Первый послепраздничный рабочий день начался, как обычно: дамы сменили сапоги на туфли; спрятали тёплые штаны, оставшись в тоненьких колготочках; намарафетились; напшикались духами, причём каждая своими; полили цветы; вытерли влажной салфеткой столы; достали кружки. Мужчины в этом время собрались в уголке, именуемом комнатой отдыха, где ждали, когда очаровательная офис-менеджер Катюша приведёт в готовность кофемашину, наполнит сахарницу, нарежет лимончик на тонкие пластинки. Между собой они обсуждали последний футбольный матч, или обновлённую версию видеоигры, или советовали товарищу, как прочистить фильтр в автомобиле. Здесь же вспоминались курьёзные случаи про машины, сцены из разбитной студенческой жизни или… Впрочем, это неважно. Должны же быть у мужчин свои мужские секреты.
Красивые и благоухающие представительницы женского пола дружно, разбившись по группкам, потянулись к кофемашине, чтобы перекинуться парой слов по работе с коллегами мужского пола, покрыться румянцем от непотребной шутки, потупить глазки от комплиментов… А также обсудить, куда сегодня сходить пообедать. В общем, трудовой коллектив морально готовился к началу дня.
Все эти незначительные мелочи создавали рабочий настрой. Обсудив пару самых свежих сплетен (да, да, мужчины ещё те сплетники) народ стал разбредаться по своим рабочим местам, где уже экраны мониторов от бездействия успели погаснуть. Пару щелчков по клавишам и каждый с серьёзным видом стал просматривать рабочую и личную почту, фейсбук, одноклассников, Вконтакте, инстаграм и прочие необходимые атрибуты повседневной жизни. Примерно к десяти часам всё-таки в подсознание стала закрадываться мысль, что вроде как это не то, за что они получают свои кровно заработанные непосильным трудом.
Роксана до конца ещё не отошла от того времени, когда была руководителем своей фирмы, сплетничать у кофемашины не любила. К тому же она не знала и половины тех, кого обычно обсуждали. А зря. Иначе бы много интересного послушала в этот день и про себя и про Николая. Понятно, что канделябры никто не держал, советов не давал, но почему бы не пофантазировать.
Настроение отличное. Девятое марта, который также был выходным днём, она провела с детьми: они сходили в театр на детский спектакль, потом посидели в кафе, где пообедали, полакомились десертом. А в завершение две женщины: Роксана и Алёнка пошли по магазинам «Шопинговаться», как они выразились. Андрей побежал домой, чтобы в тишине поиграть в видеоприставку. Вечером, перед ужином, достали Монополию. И перед сном поставили добрый старый детский фильм «Приключения Электроника». Немного поспорили по поводу породы собак. Алёнка просила эрдельтерьера, Андрей немецкую овчарку, а сама Роксана была бы не против какой-нибудь маленькой, типа длинношёрстной таксы или Йорка. В общем, ничего такого не происходило, чтобы могло испортить праздник.
Итак, время приближалось к обеду. Коллеги, которые успели не только потрещать на разные темы, одним глазом пялились в рабочие программы, а другим на часы, чтобы как по команде, ровно в двенадцать тридцать рвануть на обед. Животы потихоньку подвывали. Уши начинали сворачиваться от табачного воздержания…
Нет, не надо думать, что такая расслабленная обстановка в отделе была постоянно. Просто Милана Сергеевна отсутствовала. Контролировать некому. Срочной работы не наблюдалась.
Экран телефона загорелся и тут же погас, что говорило о поступившем сообщении. Роксана коснулась пальцами экрана. «Пообедаем?» — пришло с уже знакомого ей номера, который она так и не внесла в контакты. Отвечать не стала, но на душе потеплело. Улыбнулась. Экран снова сверкнул: «Жду тебя в Алатыре». Было приятно читать сообщения, где соблюдались правила: Алатырь с большой буквы, в конце предложения — точка. «Ну и жди». — мысленно подумала она.
Раздалась песня Dance monkey. Высветилась фотография Риты.
- Привет, ты чего звонишь? — спросила наша героиня.
- Пообедаем вместе? Я сейчас в вашем районе. — ответила подруга.
- Вы, что, сговорились, что ли?
- С кем?
- Сама знаешь, с кем. Ладно, давай сходим в «Красную хату». — ответила Роксана.
- Давай лучше в «Хаш». Я уже сижу здесь. Жду… — и Рита отсоединилась.
Интуиция зашевелилась, но голодный желудок перебил её слабый голосок своим жалобным урчанием. А тут ещё сосавшее всё утро под ложечкой желание заскребло… И сколько разум не пытался заглушить нестройный хор подзуживающих голосов, ничего из этого не вышло.
Роксана, натянув на ноги сапожки, надев модное длинное чёрное пальто, накинув на рыжие локоны капюшон, отороченным мехом, уже спешила навстречу подруге и приключениям.
Кафе встречало ароматом жареного мяса, негромкой мелодией мужского хора, зеленью напольных кадок и журчанием искусственного водопада.
Сдала на входе пальто, осмотрела критическим взглядом себя и уверенно вошла в зал. Первым, кого она увидела, был Николай. Он сидел спиной к входу. Её взгляд больно ударил его в затылок, он вздрогнул, повернул голову и улыбнулся. Роксана же перевела глаза на Риту и, казалось, хотела её сжечь на месте.
Весь обед Рита поглядывала на подругу как нашкодивший котёнок. Наша героиня не могла не заметить ни новой причёски подружки, ни наложенного профессиональным визажистом макияжа, ни наращённых красивых ногтей. Вечно серая мышка сияла как начищенный сапог и выглядела сногсшибательно. Велика сила мужского внимания способна из замухрышки создать королеву!
«Хаш» ресторан качественной грузинской кухни. Официанты не молоденькие мальчики и девочки, а тридцати-сорокалетние мужчины, одетые в национальные костюмы. Выглядели импозантно. И никому бы в голову не могло небрежно кинуть: «Эй, официант...» Они важно подходили к клиентам, внимательно слушали, давали дельные советы. Говорят, что их специально отбирали и обучали. Ещё Эмиль Золя сказал, что, привлекая женщин, привлекаешь деньги города. Видимо, это правило хорошо усвоил директор ресторана, ибо дамы действительно шли сюда не только за едой, но и чтобы перекинуться парой слов со статным, накаченным, уверенным мужчиной. Леди любят, когда за ними ухаживают. А эти официанты не прислуживали, а именно ухаживали за своими клиентами, дарили комплименты, рассыпали улыбки.
«Ну что же, если появление Николая столько положительно повлияло на Риту, то скажем ему спасибо за это...»
- Роксана, Николай нас с тобой приглашает в художественную галерею.— прощебетала подружка, показывая всем видом, что они с Николаем уже больше, чем просто знакомые. Они уже почти друзья.
- Куда, куда? — чуть не подавилась Роксана. - На выставке Ван Гога, я лучший экспонат. — пропела она знаменитые слова группы «Ленинград».
- На вернисаж. — чуть томно произнёс Николай. - Роксана Александровна, будет открытие выставки, и у меня есть три пригласительных: на меня и родителей. Родители не пойдут, и вот я подумал…
- Ага, два билета в цирк…— усмехнулась она. - Вы знаете, я не знаток и не любитель картин. Давайте без меня. Тем более что у меня дети.
- А на открытии выставки совсем необязательно разбираться в искусстве. Там будут нужные люди. Вы говорили, что у вашего папы своя мебельная фирма. Там будет много богатых людей, которые любят эксклюзивные вещи… — змей искуситель только раздвоенный язык не показал, но уже вовсю жалил.
Время бежит неумолимо. Обед плавно подошёл к концу. Рита побежала на метро, торопилась на работу. За ней тянулся шлейф цветочного аромата. Попадавшиеся навстречу мужчины поворачивали голову в сторону бывшей спортсменки.
Роксана попыталась сбежать от Николая, но он успел перехватить её за локоть:
- Ты куда? Я не закончил стихи читать. После работы встретимся? — он смотрел ей прямо в глаза. И от этого взгляда по телу разбегались электрические заряды.
- Нет, мне домой надо. Простите, Николай Михайлович. — уверенная женщина, это вам не девятнадцатилетняя влюблённая дурочка или дерзкая девчонка. Ни слова кокетства. Констатация факта: мне надо домой. Не игра, не попытка раззадорить. Надо домой и точка.
- Значит, нет? — глаза с прищуром. Видно, мозговые извилины начинают шевелиться, обдумывать тактику. - Ладно, пойдём на работу. Я что-нибудь придумаю…— и улыбнулся. Хитро, но пока без жажды мести. Играется. Сразу видно.
Разумеется, есть такое понятие, как закон подлости. Как раз когда Роксана и Николай подходили к подъезду, произошло одновременно несколько событий.
Во-первых, на крыльце стояла офис-менеджер Катюша и разговаривала с Олечкой, известной болтушкой и разносчицей необходимой информации. Нет, Олечка сплетницей не была. Она просто умела донести до максимально большого круга людей то, что те хотели знать.
Во-вторых, подтаявший снег схватился льдом, потом опять подтаял, потом снова покрылся ледяной корочкой. Вот на таком буквально крошечном глянцевом кусочке дороги Роксана имела несчастье поскользнуться. И как вы думаете, кто не дал ей упасть и порвать тонкие с блеском колготки? Ну, конечно же, Николай вовремя сообразил и подхватил женщину.
- Теперь, Роксана Александровна, вы моя должница. — он улыбнулся, и, не выпуская её из своих объятий, помог подняться на крыльцо. - Как дела, красавицы? — спросил он у Катюши и Олечки. - А Милана Сергеевна на месте?
- Её сегодня не было. — ответили хором женщины.
- Николай Михайлович, документы вам готовы. Можете их забрать. Роксана Александровна подписала у Миланы Сергеевны отчёт ещё перед праздником. Курьер сегодня принёс последнюю фактуру. Так что весь пакет готов. - Катюша изящным жестом поправила чёрные наращённые волосы. И, нырнув под руку Николая, прошла в здание. Ей удалось зайти одновременно с ним в лифт. - Вы сейчас к нам зайдёте?
Николай деланным жестом взглянул на дорогие часы:
- Нет, Катюша, у меня сейчас срочное дело. Я попозже или зайду, или попрошу кого-нибудь мне поднести документы.— а в голове уже созрел план.
Весенняя капель зазвучала после обеда веселее. Сосульки за окном переливались как чистой воды бриллианты. На столе в изящной белой вазочке с расписными цветочками распустила свои серёжки верба. Подперев подбородок кулаком, Роксана, сама того не замечая, предалась мыслям, смысл которых уловить было сложно. Но они были лёгкие, как бабочки, и приятные, как морской бриз. Взгляд задумчиво переместился за окно. На губах застыла улыбка. Спроси, о чём она думает, вряд ли бы она поняла вопрос.
«Папа у Васи силён в математике...» запел телефон. Роксана вздрогнула, непонимающе посмотрела на экран.
- Привет, Крис! Спасибо за розы. — в офисе стояла послеобеденная сонная тишина. Её слова услышали сразу все. Олечка тут же навострила ушки на макушке. Это что ещё за Крис, которого Роксана так тщательно прятала? - Хорошо, а во сколько ты хочешь поехать? Ладно, я тогда сбегу с работы часиков в 5. Заберёшь меня от офиса? Привет своей Гюльчитай. — не могла не съязвить напоследок женщина.
В этот момент раздалась звонкая трель, извещавшая о том, что ожил и рабочий телефон. Катюша с кем-то быстро переговорила. Встала, зацокала каблучками, сбросила аллюр около стола Роксаны:
- Роксана Александровна, Николай Михайлович, — «Николай Михайлович» было подчёркнуто нарочито громко, — Просит вас лично, — «Лично» тоже было выделено. Катюша видела, как взоры коллег были обращены к столу Роксаны. И теперь уже можно было не выделять слова. - Принести ему ваш отчёт со всем пакетом документов. Он хочет, пока есть время, его сразу посмотреть. — и она положила увесистый пакет на стол.
- Хочет, отнесём. - Роксана улыбнулась, поднялась, взяла под руку Катюшку, вышла с ней в коридор. - Катюша, минут через 10, после того как скроюсь в лифте, найди любой предлог, чтобы я смогла оттуда уйти. Ты же это умеешь. — и она одобряюще улыбнулась офис-менеджеру.
- Роксана Александровна, — перешла на шепоток Катюшка, — Воспользуйтесь ситуацией. Он сейчас к вам благоволит. Может помочь по карьерной лестнице. У нас так Кристина раз-раз и в дамки. Теперь начальник отдела логистики. Сама ничего в логистике не понимает, но зато начальник.
- Спасибо за совет, Катюша, но не хочется. Я уже была начальником. Ну мы договорились?— и Роксана скрылась за дверцами лифта.
9. А я не хочу, не хочу по расчёту…
Секретарь Николая Михайловича вопреки всем ожиданиям была дамой в возрасте. Казалось, что она родилась на этой должности: у неё всё было в идеальном порядке. Она не забывала и не упускала ни единой мелочи. Пунктуальная до секунды, она требовала этого и от других. Её любили и боялись, ненавидели и восхищались. Она умела с полувзгляда определить, зачем визитёр пришёл к шефу. Таких секретарей ценят, как специалистов, на них молятся как на икону. Нонна Павловна перевидала всяких на посту начальника департамента. Она сама могла бы давно им стать, ибо в делах разбиралась не хуже, а порой и лучше. Именно она печатала все деловые письма, не под диктовку. Николая Михайловича внерабочей обстановки она называла по-родственному: «Николенька». Никогда не лезла к нему в постель и не обсуждала его похождения. Но иногда предостерегала, как, например, это было с Марианной. Создавалось впечатление, что Нонна Ивановна сканировала лиц женского пола на предмет соотношения ума и притязаний. У неё был ещё один ценный дар: в её голове уместилась картотека всех личных дел сотрудников центрального здания холдинга.
То, что про Николая стали поговаривать, что он пытается приухаживать за Роксаной, она знала. И даже сама лично выбирала букет, которые он вручил рыжеволосой красавице на Восьмое марта. Роксана была ему не по зубам, это она тоже понимала, и ей было жаль «мальчика», которому эта рыжая бестия обязательно разобьёт сердце. Ей не жалко было дурочек, которые, польстившись на его внешность и родственные связи, сами прыгали к нему в постель, но эта лиса была совсем из другого леса.
Поэтому когда Роксана зашла в приёмную, Нонна Ивановна бросила на неё неодобрительный взгляд.
- Добрый день, мне передали, что Николай Михайлович ждёт отчёт. - Роксана держалась свободно, однако лёгкое волнение охватило её. Это не укрылось от профессионального взгляда Нонны Ивановны.
- Добрый день, Роксана Александровна. Николая Михайловича срочно вызвали наверх. Оставьте отчёт, я передам. — не осталось незамеченным и облегчённый вздох рыжеволосой красавицы. Нет, зря Николенька завёл игру с ней. Сам же и попадётся в сети этой плутовки.
Роксана положила пакет на стойку и собралась уходить, но Нонна Ивановна, которая в это время с кем-то разговаривала по телефону, показала ей глазами, чтобы та осталась.
- Роксана Александровна, — обратилась Нонна Ивановна после того, как закончила разговаривать, — Вас просят подняться к Смирнову.
Просят так просят. Алексей Александрович Смирнов был заместителем начальника Корпорации, папа той самой незабвенной Марианны.
- А вы не спрашиваете зачем?— остановил Роксану вопрос секретаря.
- А вы знаете? — повернулась женщина.
- Знаю. Вернее, предполагаю. Я здесь да-а-авно работаю. У нас в департаменте освобождается место начальника отдела, думаю, его хотят предложить вам.— и замерла, наблюдая за реакцией «лисы».
Роксана неожиданно для себя вспыхнула:
- Логистики? — усмехнулась.
- Нет, не логистики. Видимо, вам уже успели насплетничать. Сертификации готовой экспортной продукции. Ну идите, вас ждёт начальство. Не надо его заставлять нервничать. - Нонна Ивановна улыбнулась. Её удовлетворила реакция женщины. Она не ошиблась. Эта не станет плясать под дудочку Николаши. - Роксана Александровна, соглашайтесь. Вы сможете. — и женщина ободряюще кивнула.
В большом просторном кабинете кроме его владельца: поджарого мужчины средних лет, сидели Милана Сергеевна и Николай Михайлович. Роксана заняла место рядом с начальницей.
Как и предполагала секретарь, нашей героине был предложен пост руководителя отдела Сертификации. А это означало, что теперь она должна будет подчиняться Николаю Михайловичу. Роксана не то чтобы совсем была против поста начальника, но вот находится в прямом подчинении у мужчины, который на тебя имеет виды… Ну как-то уж совсем не хочется.
- Роксана Александровна. Я понимаю, что для вас это неожиданно. Но мне некого ставить. Милана Сергеевна сказала, что вы очень хороший работник. Тем более что у вас есть опыт руководства, фирма ваша процветала. Не говорите сразу «Нет», я предлагаю вам компромисс: 3 месяца в качестве исполняющего обязанности. А потом решим. Получится, значит, утвердим. Не получится, вернётесь в отдел Миланы Сергеевны, ну или в другое место. - Смирнов улыбнулся. И в этой улыбке было что-то мягкое, приятное и ободряющее. Видя, что женщина не отвечает, он решил брать быка за рога: — Ну вот и прекрасно. Завтра можете приступать к своим обязанностям. Милана Сергеевна, вы сейчас примите дела у Акатьевой и на сегодня можете отпускать домой.
Весть о назначении летела впереди само;й Роксаны. Поэтому когда она пришла в свой отдел и стала собирать вещи, к ней подошла Олечка и самым невинным голоском спросила:
- Что, к Николаше поближе?
- Нет, от тебя подальше. — парировала Роксана. Обидно, стало очень обидно. Говорят, что честь женщины зависит не от количества мужчин, побывавших в её постели, а от длины сплетен. - Завидуешь? Завидуй молча.
- Вот ещё. — хмыкнула Олечка. - Только надоешь ты ему быстро. Казанова у нас ветреный: поматросит да и бросит.
- Ну и бросит, зато я при должности останусь, а ты при своих домыслах…
Перепалку прервала Милана Сергеевна, которая появилась неожиданно в офисе. Она пригласила Роксану к себе в кабинет.
Дела сданы, стол освобождён, личные вещи сложены в коробку. Она заберёт их завтра. Роксана печальным взглядом окинула своё бывшее рабочее место. С девчонками она так и не сдружилась. Но и не ссорилась. Была со всеми ровной. Она знала точно, что обратно не вернётся ни при каких обстоятельствах. Ещё не хватало себя брошенкой выставлять.
«Папа у Васи силён в математике...» — запел телефон.
- Да, Крис. Сейчас иду. - Роксана подхватила сумочку. - Ну всем пока. Как обустроюсь на новом месте, заходите в гости… — и вышла вон.
На крыльце столкнулась с Николаем Михайловичем, который стоял вместе с Олечкой и Катюшей.
- Роксана… Александровна, — окликнул он. Подошёл. По-хозяйски положил руку на талию. - До завтра! У Нонны Ивановны получите ключи, а потом я вас представлю вашим подчинённым. — и сбавив тон до полушёпота, добавил: — Вечером отметим назначение?
- Роксана, тебя долго ждать? — раздалось с дороги.
- Бегу, Крис! — крикнула в ответ. - Вы ручки-то уберите. Не имейте привычку меня трогать. — нахально улыбнулась Николаю.
Олечка и Катенька застыли в немом молчании, глядя на ладную фигуру Криса. Красивый до невозможности мужчина. Стильно одетый. Ну машина, конечно, не последняя крутая модель, но и не «Запорожец» советских времён.
- Кто это? — спросили они друг у друга.
- Судя по имени, её бывший муж. — ответила им, выходившая из здания Милана Сергеевна. - Да, если она ушла от такого мужчины… То тебе, Николай, остаётся только подтереть слюни. Этот орешек не для тебя. Ты посмотри на него… — они смотрели, как Крис подал руку своей бывшей жене, как открыл дверцу. Посадил в машину. А потом он бросил взгляд на крыльцо. И если бы взглядом можно было взорвать, он бы уничтожил Николая. - Он точно за неё тебя порвёт.
- Не порвёт… — процедил сквозь зубы Казанова. - У него кишка тонка. Это только оболочка. У него за спиной даже техникума нет. Так, работяга. А она женщина умная, интеллигентная. Тем интереснее будет её завоёвывать… — посмотрел вслед отъезжающей машине.
Автомобиль плавно тронулся. Ничто не передавало волнение водителя.
- Роксана, кто этот воздыхатель, который так упоительно на тебя зырился? — спросил наконец, Крис, когда они выехали за город. Здесь можно было расслабиться: ни пешеходов, ни перекрёстков. Да и в это время трасса не особо загружена.
- Мой новый начальник. — усмехнулась. - Меня руководителем отдела к нему в департамент назначили. А тебе-то не всё равно кто и как на меня смотрит? Ты за своей Шехерезадой смотри, а меня оставь.
- Я за тебя несу ответственность. И мне не всё равно. — ответил Крис на полном серьёзе.
- Ой, султан нашёлся. Тебе напомнить, что ты бывший?
- Ты — мать моих детей, и мне не всё равно, кто и как на тебя смотрит.— повторил мужчина,— Я не хочу, чтобы дети страдали.
Руки сжали руль так, что побелели костяшки. Но почти мгновенно ослабил хватку. Бывший… Да как она понять не может, что на стороне всего лишь мимолётное увлечение, увы, с неожиданным исходом.
- Слушай сюда, отец моих детей. Тебе раньше надо было думать, когда лез на всё, что шевелится. Резинками пользоваться не научился? Сколько ещё таких Борисиков появиться на свет? Ты, наверно, идёшь по улице и раздаёшь детям конфетки, в надежде, что и твоим достанется. А? Любвеобильный ты мой.
От волнения у Роксаны даже щёки покраснели. Да как он смеет ей указывать. Он, который нагулял. Да, знала, что погуливает. Но не до такой же степени! Лучше бы учиться пошёл в техникум, а не в койку к клиентке.
- Роксана, — голос Криса зазвучал бархатными угрожающими нотками. - А тебе напомнить, сколько раз ты меня бортовала: то она устала, то голова болит, то времени нет? Я, между прочим, здоровый мужик, и мне секс нужен не раз в месяц. — успокоился, взял себя в руки, стал говорить спокойнее, но не юлил, не извинялся. - Тебе хотелось во всём преуспеть: отличницей привыкла быть, перфекционистка хренова. И дома идеальная чистота, и кушанья — пальчики оближешь, и в отчётах ни одна налоговая не подкопается, и мать идеальная… А я?.. Я тебе предлагал взять помощницу по дому, полуфабрикаты купить, так ведь ты отказалась. Я предлагал детям дать самостоятельность, так ведь тебе контролировать всё надо… Ты-то сама можешь вспомнить, когда у нас последний раз было?
- Всё, Крис, останови! Я такая плохая, что поделаешь? О чём с тобой говорить можно? О футболе, пиве и машинах? Ты даже в техникум не стал поступать. Мне скучно с тобой. Какая от тебя помощь? Да, пока маленькие были, ты купал их, гулял с ними, а как выросли? Крис, я выхожу… — и Роксана в порыве потянула на себя ручку.
Он резко прижал машину к обочине. Остановил. Повернулся к Роксане. В глазах сверкнула бесячая искра. И он, ни слова не говоря, вдруг резко наклонился над своей бывшей и впился губами в её уста.
Роксана сначала впала в ступор, потом попыталась сопротивляться, но постепенно желание всех послало на фиг и овладело женщиной. Она запустила руки в волосы бывшего мужа. Её язык встретился с его, и их снова уносило на волне блаженства. Только губы к губам, только руки в волосах. Его запах и её сплелись косичкой. Всё осталось вдалеке. Только он и она. Сладостная волна заполняла каждую клеточку тела, будто два пазла сошлись, будто созданы друг для друга.
Он прервал поцелуй, понимая, что ему нужно больше. Но не отстранился, так и остался нависать, смотрел не отрываясь. Глаза в глаза. И от этого взгляда дух захватывало.
- Роксана, давай всё начнём сначала.
Она оправилась, провела языком по горящим губам, приложила ладошки к пылающим щекам. Открыла дверцу, вышла на обочину. Вдохнула в себя морозный мартовский воздух. Крис подошёл, обнял со спины: «Я дурак был, понимаешь, дурак. Я только тебя люблю, одну тебя. Ну вот такая я свинья, люблю тебя, а сплю с другой».
- Крис, хватит. — она повернулась резко. Её макушка ударила ему в подбородок. От неожиданности он прикусил язык. Во рту появился вкус железа. - Хватит, — повторила она более спокойно. - Ничего уже не вернёшь. Скучно мне с тобой. Понимаешь? Скучно. Да, ты добрый, хороший, заботливый. Но с тобой даже поговорить не о чем. Переросли мы наши отношения. Ты со мной, как отец с дочкой. А я выросла. Понимаешь? Выросла. Девочке хочется стать взрослой. И Бориску ты куда денешь? Кстати, а чего ты свою Зубейду не взял с собой к матери?
- Поехали, мне вечером надо вернуться. Да и тебе тоже, а то Алёнка боится дома, когда взрослых нет. — они вернулись в машину, Крис вырулил на дорогу. - Ты же знаешь, что мать не нашла общий язык с Зоей, — продолжил он. - Даже заставила сделать тест на отцовство…
- Ты серьёзно? — и Роксана закатилась хохотом. - Крис, да от тебя выгоднее иметь ребёнка, чем алименты. Ребёнок, по крайней мере, красивый будет, а алиментов с Гулькин нос…
В город детства они заехали, когда уже зажглись вечерние огни. Голубые сумерки укрывали дома, а крепчавший морозец загонял прохожих в тепло.
Женщина зашла в родной подъезд. Старая «хрущёвка» с порога приняла забытым уютом, которого сейчас не встретишь в новых крутых домах: лёгкий запах выпечки, плетёные половички около дверей, цветы на подоконниках лестничных пролётов… В подъезде остались одни старики. А когда-то иметь такую квартиру было мечтой.
Родители жили на четвёртом этаже. Роксана, как в детстве, прыгая через ступеньку, быстро добралась до знакомого порога. Позвонила. Послушала неизменное «динь-дон». За дверью раздались шаркающие шаги мамы. И вместе с мамой на неё обрушился аромат булочек с корицей.
- Доченька! Ну, заходи. Случилось что? Надолго? — хлопотала матушка. По-прежнему красивая. По лицу разбегались лучики от счастливой улыбки.
- Да нет, Крис поехал Василисе помогать, сказал часа на полтора, вот и меня с собой захватил.
Не успели зайти, как следом ввалил отец.
- Ну а когда внуков привезёшь? Роксана, тебе не стыдно? Час езды на машине, а Нюша своих внуков, которые живут в Германии, видит чаще, чем мы с матерью. Чем мы тебе не угодили?
- Каюсь, каюсь! Скоро каникулы, я вам их привезу. Меня начальником отдела назначили…
Отец неодобрительно посмотрел и пробурчал: «От чего ушла, к тому и пришла. Опять ни детей видеть не будешь, ни личную жизнь не устроишь. Такого парня упустила».
Роксана подошла к отцу, обняла за шею, как в детстве, поцеловала в щеку. «Па, пошли, я гляну твои отчёты, чтобы ты второй раз не пролетел…».
Освободили стол на кухне, разложили бумаги. Полина отошла, села в сторонке, чтобы не мешать деловым людям разбираться. Взяла в руки вязку. Она была в этом деле большая мастерица.
- Дочка, — вдруг прервала деловую беседу мать, — Забыла сказать. Моя сестра Ольга свою Аню хочет в город отправить учиться. Ты можешь девочку на время подготовки к экзаменам приютить? А потом она в общежитие перейдёт, ну или квартиру ей снимут. Мать боится первое время одну её в городе оставлять. Сама знаешь, Анна в нашу породу пошла, красивая. Да слишком молодая ещё. Обманет кто…
Роксана улыбнулась, вспомнив свою любимицу. Анюта с детства любопытной была, всё хотела знать. Ещё в школе программированием увлеклась и даже какой-то конкурс выиграла. Правда, зазнаистая особа оказалась. Знала о своей красоте, вот и крутила хвостом перед парнями. Но одно дело деревня, а другое город…
10. Вот ты и Начальница…
Она плохо спала эту ночь. Если это вообще можно назвать сном. Кошмар один сменялся другим: то к ней являлся Николай Михайлович и делал непристойные предложения, то выползал Смирнов и скалил зубы, которые почему-то были гнилыми, потом вдруг появлялась Милана Сергеевна и хохотала голосом Николая.
Роксана встала. Прошла на кухню. Сделала себе горячий «молочный улан». Положила три куска сахара, как будто хотела подсластить кошмар. Три часа ночи… Ещё четыре часа мучений. Заглянула к Алёнке.
По бортику кроватки, в которой сладко спала дочка, были растянуты разноцветные фонарики. Это придумал Крис. Алёнка боялась засыпа;ть в темноте. Роксана сначала была против: надо научиться спать как все. Но Крис сказал, что если ей так будет проще засыпа;ть, то лично он проблемы не видит. Упираться «рогом» Роксана не стала, и теперь комната Алёнки утопала в сумерках, подсвеченных разноцветными фонариками. Выключила. Она знала, что до утра дочка не проснётся. А если и проснётся, то выключатель прямо под рукой. Так Крис позаботился.
Крис… Она улыбнулась. Девочка спит так же, как и он: по диагонали, цепляясь ногами за край кровати. Вздохнула. Он хороший отец, заботливый. Да и её любил, по-своему, но любил. Вот подруги не понимают: «Такой мужик! А ты его бросила! Надёжный!». Наверно ещё не пришло то время, когда хочется только надёжности. Хочется любви, само;й любить. А с Крисом она позволяла себя любить. Может, если бы любила, многое бы прощала. Подняла мишку, который упал с кровати дочки, поправила одеяло. Вышла.
Заглянула в комнату Андрюши. Сын хочет казаться старше, серьёзнее. Стенки обклеены фрагментами из японского аниме. Даже постельное он выпросил в тему Акацуки: чёрное, с красным рисунком посередине. Улыбается во сне. Хотелось, чтобы Андрюша всё лучшее взял от отца.
Сердце наполнилось тёплом. Умиротворённая картинка спящих детей успокоила её. Вернулась к себе. Ночник перевела в режим «Релакс». Взяла в руки томик Устиновой. Но не открыла, задумалась. Нельзя же так нервничать.
- Всё, завтра пишу заявление на увольнение! — приняла решение и тут же уснула. Кошмары отступили.
И всё же бессонная ночь дала о себе знать. Под глазами залегли круги. Надо было срочно приводить себя в порядок. В духовку поставила горшочек с кашей. На глаза положила ватные диски, смоченные в заварке…
- Мама, мама, проспали! — услышала сквозь сон она голос Алёнки.
- Не паникуй, если быстро, то успеем, — вторил ему басок Андрюши.
Роксана посмотрела на часы. Полчаса до начала рабочего дня. Если пешком, точно не успеть. На общественном транспорте… Вряд ли. Стало быть, придётся вызывать такси.
- Папа, папа, ты где? Мама проспала, на работу опаздывает! — кричала дочка, положив свой телефон на стол, чтобы он не мешал ей одеваться, и говорила по громкой связи.
- Алёна, перестань понапрасну тревожить папу. — женщина уже успела переодеться и теперь красилась в срочном порядке.
- Роксана, — раздался голос Криса, — Я сейчас подъеду. Я как раз в вашем районе, ездил в детскую поликлинику.
Вот как возможно быть свободной от бывшего мужа, если он постоянно путается под ногами? Но ради исключения следует воспользоваться его благородством.
- Слушай, этот тип следит, что ли, за тобой? — спросил Крис, останавливая машину около парковки холдинга.
Роксана хотела спросить: «Какой?», но не успела. Прямо за автомобилем Криса остановился чёрный Ланд Крузер. Из авто вышел Николай. Он подошёл со стороны Криса, показал тому опустить окно:
- Приветствую, — обратился он к обоим, а потом посмотрел на Криса. -Друг, припаркуйся там, поговорить надо.
Крис не ответил, а лишь кивнул, мол, надо так надо. Закрыл окно.
- Иди, Роксана, мужчины общаться будут.
- Крис, я боюсь за тебя. — вдруг как-то по-детски она произнесла.
- Не надо за меня бояться. — он тепло улыбнулся. - У нас с ним разные весовые категории. Пусть он за себя боится. Ну, иди.
Роксана вышла из машины, но вместо офиса направилась к Николаю:
- Что ты хочешь от него?
- Ничего не хочу. — от Николая исходил приятный аромат мужского парфюма. - Просто поговорить. — видя её замешательство, усмехнулся: — Хорошо же вы обо мне думаете. Я подросток, что ли, кулаками махаться. Поговорить надо. А вы идите, а то нельзя опаздывать в первый рабочий день… — и добавил в спину. - Ваше увольнение не будет принято. Можете не стараться. Я найду чем удержать.
Она повернула голову. В глазах отразилось недоумение: о чём это он…
Нонна Ивановна не могла не заметить ни кругов под глазами, ни лёгкой дрожи в пальцах.
- Пойдём, я покажу вам ваш кабинет. — ключи не отдала, сама несла.
Шла, гордо подняв голову, украшенную «короной» из косы. Строгий костюм. Невысокий каблучок. Это не секретарь. Это управляющая делами его величества.
Открыла дверь.
Роксана осмотрела свой новый кабинет. Наверно всё отразилось на её лице. Потому что Нонна Ивановна закрыла за собой дверь и обратилась к женщине:
- Роксана Александровна, я понимаю ваше отношение к этому кабинету. Да, Крикунов, который до вас находился здесь, не был образцом аккуратности. Но он был необычайно умный мужчина. А вы сами понимаете, что всем гениям няньки нужны. Он ушёл в НИИ: давно просился на исследовательскую работу. У нас при Холдинге есть своё НИИ твёрдых сплавов. Вы, наверно, в курсе. Николай Михайлович сказал, чтобы вы составили и мне передали список необходимого в кабинет. В пределах разумного, разумеется. Солярий вам никто не поставит, а кофемашину могут. - Нонна Ивановна тем временем открыла окно, и свежий воздух мигом начал отвоёвывать территорию у затхлого. - Ты чего дрожишь? Можно я на «ты». По возрасту в дочки мне годишься. — секретарь подошла к молчавшей до этого времени Роксане. Приобняла её по-матерински. - Не бойся Николая Михайловича. По бабам-то он, конечно, ходок. Это ни для кого не секрет. Но он женщин ЛЮБИТ. — и она выделила это слово. - Именно ЛЮБИТ. Поэтому и женщины ему отвечают взаимностью. — но в тоне женщины не было материнской теплоты. Скорее, слышалась забота, чтобы угодить любимому «сыночку», — По твоему виду можно подумать, что ты собралась уходить. Не торопись…
Но договорить Нонне не дала открывшаяся дверь. На пороге оказался сам Николай Михайлович. В руках у него был букет:
-Роксана Александровна! С первым вас рабочим днём в качестве начальника. Нонна Ивановна, найдите, во что можно поставить цветы. — и он передал розы секретарю. - Пойдёмте, Роксана Александровна, у нас сейчас рабочее совещание со всеми начальниками отделов центрального департамента холдинга. А потом я вас представлю вашим подчинённым. — и он по-хозяйски, как будто имел на это право, положил женщине ладонь на талию.
Роксана подалась вперёд, чтобы освободиться от руки начальника, тепло которой проступало даже через пиджак. Но ей это не удалось. Наоборот, он приблизил её к себе и шепнул на ухо:
- Не сто;ит вырываться. Иначе вы привлечёте к себе излишнее внимание.
Они вышли. В коридоре не было ни души. Роксана неожиданно присела, словно надо было поправить туфель. Николай не остановился, прошёл в сторону лифта:
- Я вас жду. Нам наверх, туда только по специальному пропуску. Для вас его ещё не заказали. — и опять улыбнулся.
Огромная светлая кабина лифта вся украшена зеркалами. И в каждом из них отражается туннель, в котором раскраснелась рыжеволосая красавица, скромно опустив глаза. А над ней, поставив по обе стороны от её лица руки, расставив широко ноги, как при качке на корабле, нависает фигура красивого самовлюблённого мужчины. Он рассматривает её внимательно: глаза кошачьи серо-зелёные с золотистым вкраплением, ресницы длинные, слегка загнутые вверх, кожа на щеках покрылась румянцем, бархатная, так и хочется погладить её фалангой пальца, а потом пройтись языком. Губы мягкие, покрытые помадой почти естественного цвета, нюдового оттенка. Говорят, что мужчина за свою жизнь съедает около трёх килограмм помады. Но с этих губ он ещё не пробовал такого угощения. А так хочется… Ну ничего, ещё не вечер. Подбородок чуть заострён.
Кажется, что температура воздуха плавно ползёт вверх вместе с лифтом. Хочется скинуть пиджак; стащить с шеи галстук, который становится удавкой, как будто кто-то тянет его в разные стороны; освободиться от рубашки; расстегнуть ремень, чья пряжка больно впивается в живот. Да что же такое происходит в конце концов. А она стоит перед ним, вся такая невинная, тихая скромница… Глазки потупила, будто девочка.
Тишину прерывало лишь движение лифта да два слившихся в единое тяжёлых дыхания.
Роксана чувствовала, как по спине начинает струиться противный липкий пот. Глаза предательски закрывались от внезапно нахлынувшего жара. Она тщетно пыталась сосредоточиться на носках своих лакированных туфелек. Надо бы сказать, чтобы перестал так смотреть, но горло было сжато спазмом. Язык приклеился к зубам.
Эта пара минут казались вечностью. Лифт дёрнулся и остановился. Первым пришёл в себя Николай:
- Вечером продолжим играть в «гляделки»,— усмехнулся он.
А она не видела этой усмешки, как и не слышала его слов: кровь гулко стучала по ушам. Наконец-то можно выйти.
Показал ей рукой на актовый зал, а сам пошёл в другую сторону.
В зале ей сразу стало холодно, как будто выскочила из парилки в бассейн с ледяной водой. Зубы заплясали чечётку.
Огляделась, нашла в глубине зала место, хотела пройти туда, как вдруг за спиной услышала шум. Остановилась, обернулась. Это заходило руководство холдинга.
- Роксана Александровна, не убегайте! - Смирнов добродушно улыбнулся и показал рукой в сторону женщины. - Познакомьтесь, коллеги. Акатьева Роксана Александровна! — и он сначала посмотрел в зал, а потом на Роксану, как бы подзывая её.
Выдохнула. Подняла голову. Улыбнулась. Встала рядом со Смирновым.
- Это наш новый начальник отдела Сертификации. Отличный специалист!
- Здравствуйте, — поздоровалась она в зал. - Алексей Александрович, я исполняющий обязанности…
- Пока что исполняющий. Будем надеяться, что мы с вами сработаемся. Николай Михайлович, ты ценные кадры не обижай. — и Смирнов по-детски погрозил пальцем Девяткину — племяннику. - Роксана Александровна, присаживайтесь в первый ряд.
Она бы с радостью сбежала туда, назад, куда навострила лыжи первый раз. Но ей уже освободили место на первом ряду. Пришлось сесть.
За столом сидело руководство: самый главный Девяткин, его зам. Смирнов, племянник Девяткин… Остальных мы называть не будем, ибо в нашей истории они большой роли не сыграют и останутся не более, чем массовка.
Собрание начальников отделов длилось больше часа. Обсуждались актуальные проблемы, разбирались ситуации, подводились итоги. Скучать не пришлось. Результаты совещания обещали прислать всем на почту. Рабочая обстановка выветрила все тревоги из головы женщины.
Не успела она зайти в свой кабинет, как её вызвали в кабинет начальника Департамента, то есть к Николаю Михайловичу. Роксана выдохнула, попыталась сосредоточиться на умножении. Она всегда пользовалась этим методом, когда надо было привести мысли в порядок: перемножала в уме трёхзначное число на двузначное. Итак, шестьсот пятнадцать умножить на тринадцать… Но цифры в голове путались, а промежуточный результат не хотел запоминаться. В тот момент, когда она в очередной раз пыталась шестьсот пятнадцать умножить на три, она заходила в кабинет к начальнику.
Глядя на её нахмуренное сосредоточенное лицо, он спросил:
- У вас проблемы?
И в этот момент она вдруг увидела, что кроме неё в кабинете стоят другие люди.
- Дорогие коллеги, — это обращение было дежурным у руководства, — разрешите вам представить Роксану Александровну. Роксана Александровна будет исполнять обязанности начальника вашего отдела. А вечером, по этому случаю, предлагаю закончить рабочий день на полчаса раньше, чтобы чаем отметить назначение. Роксана Александровна, — и Николай Михайлович посмотрел на неё, — Я взял на себя смелость и в нашей столовой заказал пару сладких пирогов. Вам останется только накрыть стол в зоне отдыха. Можете взять кого-нибудь в помощь.
- Спасибо, это будет вычтено из зарплаты или мне сейчас рассчитаться?
- Нет, это за счёт корпоративных нужд. А теперь все свободны. Роксана Александровна, у вас уже есть список необходимого в кабинет?
«Что это было?»— хотелось ей спросить. Начальник вёл себя, как будто не было поездки в лифте. Осталось какое-то неудовлетворение. Поигрался кот с мышкой и отпустил пока побегать. Это и раздражало, и заводило одновременно.
Она зашла в кабинет. Так, стол обычный, офисный, нормальный. Его надо бы переставить. Кресло тоже в порядке. Включила компьютер. Вот мышку бы поменяла. Такое впечатление, что за этой мышкой гонялась кошка. Что ещё? Стулья для посетителей… В порядке. А жалюзи на окнах пропахли дымом. Да и нравилось ей больше по старинке, шторы. Канцтовары… Роксана задумалась, потом вывела: «Чернила Parker, чёрные». Карандаши Koh-i-noor. Подумала немного и добавила: «зелёные растения на окна, желательно лимон». Расположение окна идеально подходило для цитрусовых.
Наконец закончено со знакомствами-заказами. Теперь можно и поработать. Она зашла в рабочую почту, которую ей только что настроили. Посмотрела на сообщения, которые пришли. Надо было разобраться с контрактами… В общем, работы было много. Она и не заметила, как пролетело время. И только когда к ней подошла Нонна Ивановна и предложила свою помощь, вспомнила, что хотела узнать у Криса, что от него понадобилось Николаю.
В комнате отдыха наполнилась ароматом свежей выпечки. Первой прибежала девушка с кудряшками на голове.
- Добрый день, я Оксана, Ваш пиарщик. — улыбнулась.
Не ответить на эту добрую и светлую улыбку было невозможно.
- Я работаю до пяти. Так что у меня есть время, чтобы помочь. Ребёнка муж из садика заберёт. Вам понравится у нас. Николай Михайлович хоть и строгий, но нас в обиду не даёт. Мы здесь один за всех. — девушка проворно расставляла блюдца, доставала ложки, раскладывала салфетки.
Она знакомилась со своими подчинёнными в неформальной обстановке. Вон ту особу она бы назвала «Мам Вера» как в «Девчатах» — серьёзная, ни на секунду не перестаёт себя контролировать. Она первая сбежала с вечеринки. Поднялась, одёрнув прямую шерстяную юбку в клетку, сказала всем «До свидания» и пошла. А та тройка мужского пола любят лясы поточить. Обсуждают какую-то рабочую проблему, опуская при этом шутки. А вот молодёжь: Оксана и два эксперта. Они молоды, нахальны, тем и прекрасны. И говорят на каком-то известном только им языке. Коллектив ей нравился.
- Николай Михайлович, а вы чего так задержались? — раздалось с разных сторон. Видно, что его действительно здесь любят, даже мужчины. Наверно, есть за что.
- Михалыч, а что там с китайцами? — спросил один из мужчин. Он был в больших круглых очках, а на голове стриженый ёжик.
Вроде всё так, но что-то настораживало Роксану. Надо бы было покинуть это собрание, но не совсем удобно. Ведь по случаю её назначения собрались… А расходится, похоже, не собирались.
- Всем спасибо, но у меня дома дети… — начала Роксана.
- Роксана Александровна, я договорился с вашим мужем, что он на сегодняшний вечер освобождает вас от детей. - Роксане показалось, что из лёгких выбили воздух. Она повернулась в сторону говорящего. Но Николай на неё не смотрел. Он по флюидам в воздухе понял, что достиг желаемого результата.
11. Ах, вернисаж, ах, вернисаж…
Что может быть приятнее, чем домашний уют. Квартира спала. Только часы верно несли свою службу.
Роксана повесила лёгкую дублёнку, рассчитанную на межсезонье. Села на тумбочку, сняла сапоги. Аккуратно поставила. Поправила сапожки Алёнки. Дочка всегда ставила свою обувь справа с краю, не забывала протереть. Сапоги Криса, как обычно — справа левый, а слева правый. Интересно, как он умудряется их так снять. Ну а это Андрюшины: один в одном углу, другой в другом.
Заглянула в комнаты к детям. Понятно, когда дома папа — это всегда праздник Непослушания. В спальне на супружеской кровати растянулся Крис: зацепился ногами за край, вытянул своё длинное тело по диагонали. Ну и куда теперь ложиться? Улыбнулась. Привыкла к нему, как к чему-то домашнему, обычному.
Зашла в зал. По потолку пробежала быстрая тень от проехавшей по дороге машины. Подошла к окну. Окна выходи;ли на улицу. Оранжевый свет фонарей создавал таинственные образа. Ветер покачал голыми ветками.
Надо бы лечь спать. Посмотрела на часы. Уже прошло около часа, как она зашла домой. Четыре часа утра… «Интересно, что такое сказал Николай Крису, что тот остался ночевать с детьми? Ни тот ни другой не рассказывают. Почему мужчины считают, что им дано право решать?»
Диван расстилать не стала. Так улеглась. Только сняла юбку. Укрылась пледом. Закрыла глаза.
Голова поплыла, как будто до сих пор ехала в машине. Потянулась, ощутив возбуждение в каждой клеточке тела. Душа просила чего-то необъяснимого.
Николай ушёл первый с корпоратива. По крайней мере, она так думала. Поэтому неожиданно притормозившая около неё машина слегка напугала. Опустилось окно, и в него высунулось лицо начальника:
- Роксана Александровна, садитесь, подвезу.
- Нет, спасибо, я прогуляюсь. — улыбнулась, собралась было отходить, как снова услышала:
- А это не приглашение, это распоряжение.
- Даже так? — усмехнулась, развернулась и пошла.
За спиной хлопнула дверца машины. Не будешь же по улице убегать от собственного начальника. Как-то не солидно. Только начальник не думал о солидности. Она почувствовала крепкую хватку на предплечье.
- Садись, поговорим. Мы в гляделки не доиграли.
Звук бархата пощекотал внутри. Где-то что-то ёкнуло, сжалось и разжалось, как пружина. Захотелось узнать, а что же дальше.
Но разум завопил: «Ты куда? Пошли его сама знаешь, куда!»
- Николай Михайлович. — она положила свою вторую руку, обтянутую лайковой красной перчаткой, на его. - Николай Михайлович, так нехорошо. Мне надо домой. Я не люблю служебные романы.
- А я люблю.
Его взгляд не был пошлым. Нет. Скорее, подзуживал: «Что, мол, слабо;?» А вот и не слабо;.
- Ну ладно, поехали, коли так. Только имейте в виду, я с начальниками не сплю. — села. Николай закрыл дверь, обошёл, сел за руль.
- Правильно, с начальниками не спят. Спят с мужьями. Я, например, спать вообще один предпочитаю, чтобы в бок никто не тыкал, если вдруг захраплю. А с начальниками занимаются любовью.
- Даже так? Я с начальниками любовью не занимаюсь.
- Правильно, до этого, насколько мне известно, ты была начальница сама себе, а потом у тебя начальником была Милана. Было бы глупо с ней заниматься любовью.
Машина ехала по проспекту, освещённому яркими огнями.
- Я не там живу. — сказала Роксана, видя, что её везут совсем в другую сторону.
- Я знаю. Хочу просто прокатить в такой прекрасной машине такую прекрасную женщину. Буду выведывать секреты, как расположить к себе. Не могу же я всё время тебя катать в лифте. Хотя… Ты там была как первоклассница. Мне до жути хотелось тебя поцеловать.
- И что же помешало? — спросила женщина с вызовом. Она уже успокоилась, видя, что он шутит. Хотя в каждой шутке есть доля правды. Но, чёрт возьми, он привлекательный мужчина. Она разведённая женщина. Если бы не был начальником, то всё возможно.
От него исходил пьянящий аромат. Его речь мягко журчала. Он то сыпал колкостями, то поэзией. У него было то, чего так не хватало Крису — литературности. Николай не переходил на пошлости, в его речи не было матов. С ним было легко, весело и интересно. Главное: интересно! Новинки литературы, театра, живописи! Он много знал! Он многих знал.
- Хотите конфетку? — она увидела протянутую ей коробку с леденцами монпасье.
Роксана взяла коробочку в руки. Рассмотрела разноцветные конфетки. Выбрала в форме клубнички, положила на язык. Приятный кисловатый вкус тут же разлился во рту. Внутри лопнула стенка и сладковатый сок прокатился по гортани.
- Вкусно. Никогда не пробовала такие. — захотелось вторую, но Николай тут же убрал коробочку.
- А это специальные. По заказу привезли их само;й Франции. Я так и попросил: «Срочно для Роксаны Александровны...»
Она засмеялась.
- Кажется, я слегка перебрала шампанское. Отвезите меня домой. В голове зашумело.
Он улыбнулся, кивнул в знак согласия, развернулся на светофоре.
Щёки запылали. Стало жарко. Роксана расстегнула дублёнку. Полы распались, и юбка предательски поползла вверх по гладкой коленке, покрытой тонким узорчатым капроном.
- Красивый рисунок. — сказал Николай и его ладонь легла на ногу. Слишком жарко, слишком волнительно.
Она попыталась скинуть его руку.
- Но ведь тебе нравится, зачем тогда? — он бросил мельком взгляд, продолжая управлять машиной. Указательный палец медленно поглаживал, оставляя за собой на коже след прикосновения.
- Не — на — до…— по слогам произнесла она, а в голове пульсировало: «А почему не надо? Тебе же нравится! Тебе же хочется! Ты живая женщина, а не робот. Ты хоть помнишь, когда у тебя было последний раз...»
Теперь она боялась не его, а себя. Своего желания…
Роксана села на диване. Взяла стоя;щий рядом стакан с водой, осушила одним гладком. Потом легла на спину. Потянулась. Закрыла глаза и снова окунулась в сладостные воспоминания.
Николай притормозил на тихой улочке, где почти не горели фонари. Повернулся к ней, облокотившись одной рукой на своё кресло, а вторую поднёс к её лицу. Медленно-медленно погладил щеку, поправил волосы. Его глаза следовали за его пальцами. Задел губы. Ладонью скользнул по щеке к затылку. Приблизился и выдохнул в слегка приоткрытый как от удивления рот:
- Я давно мечтаю о тебе. Но это наш с тобой секрет. Хорошо? — и его губы накрыли её. Сначала медленно и робко он водил языком. Потом приподнял её голову, просунул под неё вторую руку и крепко прижал к себе. Теперь уже поцелуи были настоящие, взрослые, пьянящие и сводящие с ума. - Роксана, я мечтал о тебе. — оторвался он, чтобы это сказать, и снова прикоснулся к ней. Рука прижимала её тело к его с такой силой, что казалось, что он хочет вдавить её в себя. А вторая рука медленно скользила туда, за что он получил от неё прилюдную пощёчину.
Звонкая трель не прекращалась. Николай нехотя оторвался от женщины.
- Да, Марианна, что случилось? — спросил он.
Роксана не стала слушать чужой разговор. Вышла из машины, чтобы освежить голову, привести в порядок мысли… Ей стало вдруг стыдно. Стыдно перед собой. Стыдно перед детьми. Это был второй в мире мужчина, с которым она целовалась. Первый и единственный во всех отношениях Крис. Она не умела кокетничать, хитрить и флиртовать. Она слишком рано вышла замуж, чтобы научиться заманивать в сети мужчин. В ней всё было естественное. И вот сейчас этот наглец… И сердце ёкнуло…
- Роксана, мне нужна твоя помощь. - Николай подошёл к ней со спины, прижал к себе. Языком прошёлся по шее. Она замерла, не зная, как себя вести. - Марианку надо из полиции вытащить.
- А почему я?
- Скажете, что вы её старшая сестра. Вам её и выдадут. — мужчина почему-то перешёл на «вы».
Вот, в общем-то, в полиции они и потеряли время. Пока дождались дежурного, пока получили Марианну. Полупьяная девушка буквально повисла на нём:
- Миленький Николаша, не говори предкам. Скажешь, что я с тобой была. А это твоя новая гёрла? - Марианна шаталась явно не от усталости. От неё пахло алкоголем и сигаретами.
- Нет, это моя коллега. У нас были дела. Поехали, сейчас Роксану Александровну довезём, потом сдам тебя твоим.
Роксана смотрела, как преобразился мужчина. Вероятно, литературный кружок совмещал в себе функции театрального. Ни намёка на нежные отношения. Она и ненавидела, и благодарила девушку одновременно. Женщина прекрасно отдавала себе отчёт в том, что ещё немного, и она переступила бы ту грань, которая отделает лёгкий флирт от тяжёлой артиллерии.
На работу приехала во время, спасибо кому? Спасибо Крису. Он всю дорогу молчал и дулся. Но что ему сказал Николай — не выдал.
- Крис, у меня с Николаем ничего нет. Он просто начальник… с особым чувством юмора…
В ответ Крис только буркнул что-то нечленораздельное.
Сердце колотилось как сумасшедшее, когда она заходила на этаж. В душе умоляла бога, чтобы Николая не было на её пути. Молитвы, по-видимому, были услышаны. Работа успокоила. Она из дома захватила с собой бутерброды, чтобы не выходи;ть на обед.
- Милочка, вы так себе желудок испортите. - Нонна Ивановна принесла к ней документы. Коротко рассказала, что с каждым надо сделать. Секретарь была сведуща во всех делах. Ей бы не секретарём, а, как минимум, начальником департамента.
После обеденного перерыва вышла из кабинета. Надо было заглянуть к подчинённым. Когда вернулась, на столе увидела длинный конверт, а в нём билет на вернисаж и записка: «Мероприятие дневное. Можете взять детей, если они будут себя хорошо вести». И всё, ни подписи, ни приписки.
Опять стало как-то горько. Взять детей, стало быть, планов у него на неё нет. Ах, как жаль… Но оно и к лучшему.
Она много раз в своей жизни проходила мимо этого большого старинного особняка. На входе у неё и детей приняли одежду, выдали буклеты. Роксана осмотрела себя в большое зеркало в золотой раме. Для такого мероприятия она оделась слишком скромно. За спиной откуда-то выпорхнула Рита. На ней было чёрное платье футляр. На груди узлом завязаны деревянные бусы. Точно «Экспонат». Она отпустила Николая, которого держала под руку. Такой счастливой подругу Роксана ещё не видела.
- Андрюшка! Алёнка! — потрепала Рита за щёчки детей. Обняла Роксану, прошептав на ухо: «Какой он офигенный!»
Укол ревности прямо в сердце. Хотелось сказать что-то мерзкое. Колкое. Но не при детях же…
- Ма, ты чего? — спросила Алёна. Она всегда очень тонко чувствовала перемены в мамином настроении.
- Душно. Пойдёмте. Николай Михайлович обещал помочь найти клиентов для вашего дедушки.
- Роксана Александровна, Ваш папа не хочет предстать в жанре «деревянная скульптура»? — от его взгляда не укрылось ни замешательство, ни недовольство подчинённой. Казалось, что он читал её как открытую книгу. Даже скучно было, слишком предсказуемо. Ещё пару поездок, пара выходов с Ритой, и Роксана сама начнёт его донимать. Что же, пари будет выиграно.
Роксана ходила по залам и недоумённо смотрела на картины. Ну вот это что? Несколько геометрических фигур, которые рисовались явно под линейку. Все фигуры разных базовых цветов. Между ними стрела подъёмного крана. Тоже абсолютно правильные линии. Как будто не картина, а работа начинающего архитектора. Направление «Лайн Арт». Ну понятно, почему «Лайн» потому что прямые линии. Вспомнился ролик, который циркулировал в интернете: «Нарисуйте 7 красных линий, перпендикулярных друг другу, разными цветами...»
А здесь вообще в хаотическом порядке наложены разноцветные мазки. Как будто художник очищал кисти. Название оригинальное «Блики». Роксана вспомнила, что когда Алёнке было 6 месяцев, она купила дочке пальчиковые краски. Вот тогда рисунок был ну ничуть не хуже этого.
Детям строго-настрого запретила комментировать. Наконец Алёнка взяла стакан и воды и на полном серьёзе сказала: «Мама, купи мне краски и бумагу. Я тоже хочу продавать свои картины. Я тоже умею так рисовать. И даже лучше...»
Сразу несколько солидных людей повернули головы и посмотрели на девочку. Роксана густо покраснела.
- А что такого? — спросила девочка. - Дайте мне краски, и я вам такой шедевр выдам!
Какие-то девицы захихикали. Мимо прошли «матроны» и прошипели: «Чего помёт свой сюда притащила...»
«Фу, какая вульгарщина!»— подумала Роксана. Подхватила детей и направилась к выходу. Но на входе её задержал качок в подранных джинсах, на которых в беспорядке были разбросаны мазки красок, как у маляра. Волосы мужчины собраны в длинный хвост. А на накаченное тело надета футболка, а сверху рубашка в крупную клетку.
- Дать тебе краски, и ты сделаешь лучше, чем я? — он улыбнулся Алёнке.
Андрюша молча встал перед сестрой и мамой, оттопырив руки назад, как бы не давая им пройти.
- А ты кто, защитник?
- Неважно, — пробасил мальчик.
- Володя!- Николай протянул руку к качку.
- Колька! Чудак человек. Ты как здесь? Я думал, что не придёшь. — и мужчины радостно обнялись. - Это всё твоё хозяйство? — широким жестом он обвёл Роксану с детьми и Риту.
Защёлкали фотоаппараты. Тот, кого назвали Володя, стал принимать нелепые смешные позы и показывать рожицы детям и женщинам. Алёнка весело захохотала.
- Итак, объявляю конкурс, кто нарисует лучше: я или эта дерзкая особа. Холсты и картины в студию!— и он хлопнул в ладоши.
Тут же вокруг них собралась толпа.
- Кто это? — прошептала Роксана Николаю. Ей показалось, что она спросила очень тихо. Но Владимир услышал.
- Люди добрые, эта рыжеволосая красавица не знает, кто я такой. Давайте же скажем хором, три — четыре, — и он, как дирижёр, взмахнул руками и зал скандировал:
- Владимир Полынюк!
- Полынюк я, и это моя выставка ну или почти моя. Всё, кроме графистов и пары ботаников. Неужели не слышали?
- А я Роксана Акатьева. Тоже, наверно не слышали?
Мужчина наклонил голову. Сощурил глаза… Потом резко вылетел в двери и уже через несколько минут в руках тащил небольшой журнальный столик.
Треугольная столешница с закруглёнными углами. Ножки в стиле кабриоль у основания покрывали тончайшей работы виноградные листья.
- Скажите, этот стол что-то вам говорит? — с напором он спросил у Роксаны.
Она потрогала стол. Дерево было тёплым и приятным на ощупь. Этот комплект отец делал по специальному заказу. Она помнила, сколько времени ушло на каждую ножку. Александр буквально вдохнул жизнь в твоё творчество. Больше таких заказов не поступало.
- Должно быть ещё два стола: побольше. Это работа моего отца. Откуда она у вас? — женщина посмотрела на мужчину. Теперь он не казался ей нахальным.
- Это мне отец подарил. Я пытался найти мастера. Хочу ему заказать отделать свою мастерскую. Вы познакомите меня с вашим отцом? - Владимир захлёбывался от эмоций. - Понимаете, отец умер и не оставил контактов. Я искал за границей, в столице. А оказалось у нас, здесь. Невероятно! Вас сама судьба привела в мой салон.
- Уж не думал, что меня так назовут.— вмешался в разговор Николай.
А тем временем в зале освободили середину, убрали фуршетные стойки. Поставили два мольберта, принесли краски, установили холсты.
- Юное создание, выбирай тему! Будем рисовать.
Алёнка густо покраснела. На минуту задумалась, а потом выдала: «Ромашки! Давайте рисовать ромашки!». Уж ромашки-то она надеялась нарисовать хорошо. Как-то большого таланта в себе не видела, а позориться не хотелось.
- Начали! Итак, господа, делаем ставки на эскизы. Прелестная, как вас, коллега, величают? — обратился он к девочке.
- Алёна Коваль.
- Итак, Полынюк против Коваль. Уважаемая коллега, куда направим деньги от пари? Что бы вы на них хотели купить? — и он наклонился к школьнице.
- А много будет денег? Много-много? А можно в приют для бездомных животных передать? Я туда иногда бегаю помогать.
- Итак, господа, не жмотьтесь, помогите приюту для животных! Начали!
Роксана села в сторонке и смотрела, как накладывает мазки её дочь на холст. Не получается. Линия рвётся. Алёнка нервничает, закусывает губу. Владимир подошёл к девочке, что-то тихонько сказал. Зажал в своей руке руку девочки с кистью. Набрали краску, сделали мазок… Штришок за штришком. На холсте дочери расцветали ромашки. Иногда Владимир подходил, спрашивал, помогал, подправлял. Художники трудились часа два. Роксана уже успела обойти галерею по второму разу. К ней подходили люди, брали данные её отца. Фотографы периодически щёлкали затворами. Николай то был рядом, то убегал. Радостно трещавшая Рита умолкла.
- Роксана, когда уже всё это закончится? Домой хочу. Я столько выпила шампанского, что мне бы поспать… Ты на чём приехала? На такси? Или Крис привёз? Ты свою из гаража ещё не выгоняла?
- А тебя Николай разве не отвезёт? — вдруг спросила резко Роксана. Ей хотелось услышать: «Ну что ты, мы только здесь встретились...» Но ответ её разочаровал.
- Не знаю. Я не спрашивала. У него шикарная машина. Роксана, это же мужчина всей моей жизни! Такой галантный и такой старомодный.
- Что?- Роксана чуть не подавилась шампанским. - Какой?
- Старомодный. Он так красиво ухаживает. Но я бы не прочь закончить этот пионерский период и перейти хотя бы к поцелуйчикам…
Наконец всех собрали для голосования. Проводили его тайно. Роксана вместе с Андрюшей и Ритой отдали голоса Алёнке. На её холсте были нарисованы две крупные ромашки на зелёном в белую и жёлтую крапинку фоне. На холсте же Владимира неровные линии зелёного, жёлтого и белого цвета причудливо переплетались, отдалённо напоминая вытянутые лепестки ромашки.
Подсчёт голосов приятно удивил. Победил Владимир, но с небольшим преимуществом. Владимир тут же выставил обе картины на импровизированный аукцион. Причём на картине Владимира своё имя аккуратным подчерком вывела Алёна, а на картине девочки размашистую закорючку поставил Владимир. Обе картины были проданы за красивые суммы.
-Держи свои заработанные! — и Владимир передал девочке небольшую сумму, которую она сама назвала. - А остальное переводим в приют? Ты уверена?
12. Первые шаги в искусстве… флирта
Запах краски и кофе будоражили как терпкий мужской парфюм. Над головой раскинулось тёмное бархатное небо с позолоченным вкраплением звёзд. Они, отражаясь в стекле крыши, двоились, троились. Со стен смотрели причудливые портреты, тянули то ли руки, то ли щупальца непонятные скульптуры. Из глубины коридора тонкий девичий голосок спорил с мужским тембром. Мужчина не доминировал, не показывал своё превосходство. Он восхищался!
-Папа, скажи же, что у мамы такие глаза... Такие... Ну трудно описать. Зелёные, серые и даже жёлтыми бывают. Скажи, надо же добавить жёлтого...
-Алёнка, ну я же не художник. Пусть Владимир скажет...— раздался голос Криса.
Роксана появилась из темноты. Неожиданно, неслышно. Встала в проходе. Крис заметил её первым. Она приложила палец к губам:«Не выдавай»...
Девочка убрала волосы со лба. И тут же на лбу появилась жёлтая полоска свежей краски.
-Хорошо, убедила. Давай попробуем так... — и художник, захватив руку девочки, нанёс пару штришков.
-Алёна, Владимир уже устал. Пойдём. - Крис позвал дочку.
-Ну пап, — протянула девочка. И в этот момент увидела стоя;щую в дверях маму. - Мама, ты не смотри, ладно? Это тебе подарок ко дню рождения.— и она подбежала к Роксане. Поцеловала её в щеку.
Глаза девочки сверкали как два сапфира: ярко и радостно. В них тонуло творческое возбуждение. Жажда творить! Если бы можно было замерить уровень эмоционального счастья, то он бы зашкаливал!
-Добрый вечер, Владимир. - Роксана прижала к себе дочку и чмокнула в макушку. Милое, дорогое и родное чудо.
После вернисажа прошло уже несколько недель. Владимир тогда же, после аукциона картин предложил заниматься с девочкой. Алёна была счастлива. Ещё бы, у такого мастера. Теперь все подружки обзавидуются! Девочка даже не предполагала, что завидовать она будет сама себе. Завидовать тому, что неожиданно открыла для себя новый неизвестный мир искусства. Одиннадцатилетняя школьница окунулась в творчество всей душой. В голове роились планы: портрет мамы, папы, брата, бабушек и дедушки, подружек, любимой учительницы, нарисовать школу, ну и, конечно же, сделать свою первую книжку, где не будет слов, а только рисунки! Это так захватывает! Ах, зачем нужны уроки, когда так много хочется сделать! И Владимир, так нечестно, он говорит, что если будут тройки, то перестанет с неё заниматься.
Алёнка после школы спешила домой, делала быстро уроки, а потом звонила Владимиру. И если тот был свободен, бежала в мастерскую. Она не всегда рисовала. Иногда помогала ему, мыла кисточки, протирала столы, складывала холсты. Порой они просто беседовали. Или делала наброски карандашом, сидя в уголке и не мешая ему работать. Официально они занимались три раза в неделю. Остальное время она была здесь как… добровольный помощник.
Несмотря на то, что уроки уже шли несколько недель, Роксана впервые после вернисажа посетила мастерскую художника. Крис сразу взялся за это дело. Он с удовольствием проводил здесь время, ожидая Алёнка. Кроме того, Владимир сделал заказ на резную мебель Александру. И именно Крис выяснял детали, показывал полуфабрикаты. В этом месте жила какая-то умиротворённость.
Несколько раз заходил Андрей. Но на его «мужской взгляд», это несерьёзно целый день стоять с кисточкой у мольберта. Тем не менее и он иногда спрашивал совета, когда хотел нарисовать, скажем, Наруто Удзумаки2 или кого-нибудь из его компании.
-Добрый вечер, рыжеволосая красавица. Крис, вы не обижайтесь? - Владимир помахал издалека. - Руки не подам, чтобы не запачкать. У вашей дочери талант.
Роксана подошла к одной из картин на стене. Боковой свет падал так, что волосы женщины сияли изнутри.
-Не двигайтесь! — неожиданно воскликнул художник. - Так, Роксана, Вам придётся попозировать мне. Прекрасный вид отсюда. Прекрасная проекция. Крис, Вы не будете возражать, если я сделаю несколько набросков с вашей жены?
-Бывшей жены. - Роксана засмеялась. - Стало быть, я ваша муза... Крис, ты детей накормишь ужином?— то ли спросила, то ли утвердила, — Меня ещё никогда никто не рисовал. Пожалуй, будет интересно. Потом наши потомки будут показывать на мой портрет и говорить: «А это наша бабушка». И добавлять шёпотом: «Видите, какие у неё волосы? Она была ведьмой» — и засмеялась. Повернув голову к Владимиру, спросила. - Это же недолго?
Конец квартала напряжённый не только в бухгалтерии. Все отделы работают с полной отдачей.
Роксана уже привыкла к ненавязчивому вниманию начальника. В основном все встречи сводились к совместным обедам или ужинам, на которых она умело уходила от щепетильных тем. Как в песне:
-Я не сказала «да», милорд. -Вы не сказали «нет».3
К большему она не была готова. Он не настаивал. В то же время её подруга Рита не ходила, а летала. И Роксана догадывалась, что причиной такого полёта был её начальник. Где-то в глубине души жила обида, но... Она сама ему дала понять, что между ними ничего быть не может.
Теперь после работы она спешила в мастерскую. Позирование Владимиру для неё стало релаксом. Она садилась в кресло. Художник ставил освещение, щёлкал установленным тут же на штативе фотоаппарате. Потом приносил ей какао или зелёный чай в большой кружке. Иногда он просил её замереть, не двигаться. Снова щёлкал…
Потом они делали паузу, беседовали. У Владимира своя философия жизни. Всё сравнивалось с красотой и сочетанием. «Вы красивая, в вас все цвета подобраны идеально...» Она для него значилась Мадонной, его Музой.
-Роксана Александровна, зайдите к начальнику. — раздался в телефоне голос Нонны Ивановны.
Что же ему могло понадобиться. У начальника находился Смирнов. Николай сел рядом с Роксаной. Разложили бумаги. Вместе смотрели, обсуждали. Последний раз к сертификации были выставлены претензии. Причём дело дошло до суда, и сейчас срочно требовалось установить, это вина; отдела или проверяющих органов. От этого зависела не только исхода судебной тяжбы, но и судьба очередного контракта.
Наконец Смирнов ушёл.
-У тебя странные духи. Как будто кофе, краска и жасмин. Это что за запах?- Николай находился непозволительно близко. - Нонна Ивановна, ко мне никого не пускайте. Я занят. — проговорил он в селектор.- Ты долго будешь меня на коротком поводке держать? Между прочим, я живой и долгое воздержание вредно для мужского здоровья. Роксана, давай уже, завершим наш подростковый период общения и перейдём к более взрослому.
Щёки женщины запылали.
-Николай Михайлович, это нечестно по отношению к Рите...
-Разумеется, с твоей стороны. Ты ведь знаешь, что мне нужна только ты. Приходится обманывать Риту, потому что ты так ведёшь себя. — но его речь прервал голос секретаря, которая сообщила, что его вызывают к президенту корпорации. - Роксана, — он припечатал её к двери, — Не зли меня. Сегодня вечером я хочу с тобой пообщаться в более интимной обстановке. Я всегда получаю что хочу. И… не вздумай увольняться. Хотя тогда у меня руки точно будут развязаны. До вечера,— прошептал он интимно на ухо.
Женщина сидела на «старте» и напряжённо наблюдала за часами. Пропускная электронная система плоха тем, что фиксируется каждый приход и уход. Пять минут. Четыре. Три. Два... Она была уже в дверях, как на телефон пришло сообщение. Глянула мельком. Любимый начальник. Ладно, пусть ждёт. А она побежала.
Бежала так, что пятки сверкали. Казалось, что телефон сейчас взорвётся. Отдышалась только в мастерской. Достала аппарат, коснулась экрана пальцем. Странно, всего одно сообщение. Звонков не было. Видимо, сама себя накрутила. Сегодня Алёнка не могла прийти в мастерскую.
Владимир сдвинул с края стола бумаги краски, кисточки, тряпки. Перед ним стояла большая кружка, над которой поднимался пар.
-Кофе хочешь? — он выглядел каким-то потерянным.
-Что-то случилось?— спросила Роксана. - Я не вовремя?
Художник показал рукой на портрет. Он был написан в своеобразной манере. Очертания женщины выступали на заднем плане, а на переднем — цветы календулы.
-Это всё внешне. Я не могу уловить ваш внутренний мир. Вы закрываете свои эмоции. Прячетесь в своей раковине. Ну где же твой флирт, кокетство? Женщина должна флиртовать направо и налево. Просто из любви к искусству флирта. Тогда она раскрывается, как цветок. Флирт — это как нектар, на который слетаются мотыльки. Необязательно подпускать мотыльков. Можно вовремя закрыть лепестки, как цветок на закате. Но флирт, он должен быть. Вы же флиртовали когда-то.
-Не знаю, наверно. Я не помню. Я слишком рано вышла замуж. Почти сразу после школы. Рано родила. Потом... Потом учёба, фирма... Уставала так, что мечтала до постели добраться и рухнуть спать. Какой уж здесь флирт.
Он подошёл к женщине. И как слепой изучает пальцами мир, так и он прикоснулся к её лицу. Нежно и аккуратно, как на ощупь, поправил волосы. Провёл тыльной стороной ладони по лицу, как будто хотел сканировать мысли. Потом взял за плечи, слегка развернул, склонил голову.
Николай видел, как стремительно убегала женщина. Решил: хватит миндальничать. В конце концов, для него стало пыткой видеть её рядом и не иметь возможности прикоснуться. И дело было уже не в пари. Не он её дразнил, а она его. Дразнила своей независимостью. Дразнила тем, что не преклонялись перед ним. Дразнила тем, что умела держать дистанцию. Это заводило. Он как охотник, выслеживал дичь. И вот силки были готовы захлопнуться, но дичь опять ускользнула.
Ему повезло. Она слишком долго ждала маршрутку. Но не ту, которая везёт её домой. Николай, в общем-то, и не скрывался. Просто ехал позади. Вот объект его наблюдения вышел, зашёл в мастерскую. Мастерскую его друга. Николай не решился сразу зайти. Он то делал шаг вперёд, то отступал. Снова подходил, дёргал за ручку двери, снова отходил. Наконец, сказав себе:«Я только посмотрю». на цыпочках поднялся. В какой-то момент ему стало страшно от того, что он мог увидеть.
Его встретила тишина. Ни вздохов, ни реплик. Тишина. Неслышными шагами по полу, покрытому дорожкой, он подошёл к рабочей зале... Владимир стоял к нему спиной. Руки подняты, наверно обнимает. Голова склонена. Наверно целует. Медленно, смакуя. Пробуя на вкус сначала нижнюю губу, потом верхнюю, потом слюну. И по-хозяйски вторгается в её рот...
-Вла...— голос утонул, как показалось, во вздохе.
Резко подошёл. Нет, подскочил. Не выдержал! Не смог справится с собой. Оторвал художника от рыжей.
-Ты... Ты... Да как ты смел! Это моя женщина! Ты понял, моя? — кулак летел прямо в челюсть. Но то ли расстояние большое, то ли лицо решило не встречаться с кулаком, прошёлся по касательной, достигнув женское лицо...
Вскрик... Падение тела... Голова повёрнута в сторону... Алая струйка из носа по щеке устремилась на пол...
И крик, дикий, первородный, прямо из чрева:
-Не-е-е-ет!
Ступор. Как три каменных изваяния: один с перекошенным от злобы лицом, второй с удивлённым. Рты приоткрыты. Глаза навыкате. И женское, третье, как подножье. Лежит на спине. Голова повёрнута в сторону. Лицо спокойно и светло, как у ангела. Рыжие пряди как змеи расползались... Или как солнечные лучи... Кто она: медуза — Горгона или дочь солнца? Сожгла или заморозила. Ноги слегка подогнуты. Руки раскрыты: я безоружна, я невинна.…
И только струйка крови медленно прокладывает свой путь…
13. По дороге в рай
Почему говорят, что когда человек умирает, то идёт по белому туннелю на свет. И ему так легко-легко. Разве легко, если в голове колокол звенит. Или это ангелы поют так зверски... Как там у Высоцкого:
Зачем же ангелы поют такими злыми голосами?
Или не «зачем», но голоса злые... И свет. Это не дорога в рай, а какая-то пыточная. А почему в рай? А вдруг прямой наводкой в ад, и эти софиты горят, а на подиуме сам Люцифер... И по голове сковородой дубасит... Хочется отвернуться, или хотя бы прикрыть глаза рукой... Но рука не поднимается. Как там Алёнушка братцу Иванушке жаловалась:«Сырые пески на грудь легли, шелкова трава руки спутала»... Похоже, что не только руки, но и ноги... А вдруг это гроб уже закопали? Бывает же такое, летаргический сон... Нет, тогда откуда свет? Жарко, пить хочется. Точно крематорий...А ангелы из трубы воют... Нет, не ангелы, Люциферы... Странно, а он что, не один, их много... Но пить-то хочется...
Сквозь плотную завесу услышала:«Губы облизывает...»
Нет, себя не выдаём. Мы шпионы... А чего шпионим? Ни чего, а за кем? За Люцифером. Говорят, что он дьявольски красив. Точно, Николай, красив как Люцифер... Или Люцифер, как Николай… А может Николай и есть. Тс-с. Себя не выдаём… Да выключите свет! Я уже выступила. Хватит. Не надо меня никуда везти... Вот душа улетела куда-то. Прилетит, а тела нет. Или... Лежит тело какой-нибудь старушки. Прикиньте, молодая душа в старое тело и давай там колбаситься! Вот, точно! Так Альцгеймер и начинается. Это когда чужая душа тело перепутала. Смешно. А больно-то как... смеяться нельзя, что ли? Зачем сразу бить по затылку... Интересно, а как и кто ударил по затылку, если затылок лежит… Затылок лежит, а я? Опять мысли в мозгу запутались...
Молоденькая медсестра побежала за врачом. Быстро-быстро стучат каблучки.
-Доктор, там больная без сознания с ума сошла?
-Вы соображаете, что говорите? Как можно сойти с ума, будучи без сознания.
В палате стояли виновники происшествия. Мужчины растерянно смотрели на хихикающую красавицу с перевязанным лицом. Причём хихикала она, скривив рот в одну сторону. Глаза закрыты.
Лечащий врач глянул недобрым взглядом на «ближайших родственников», как они выразились. И попросил выйти.
-Николай Михайлович, зайдите к Михаилу Николаевичу.— передал он напоследок Девяткину.
Главврач больницы сидел в своём кабинете за рабочим столом. Он бросил недобрый взгляд на вошедшего сына.
-Ну и что это было? Может быть, ты мне объяснишь? Коля, что. Это. Было? — Михаил Николаевич сверлил взглядом сына, сжал руки в кулак и положил перед собой.
-Отец, не злись. Как она? - Николай сел. Он совсем не был похож на своего родителя. Второй был тщедушного телосложения, интеллигентный строгий взгляд из-за позолоченной оправы. На голове аккуратная идеальной круглой формы лысина.
-Николай, — отец его так назвал, когда был очень и очень зол. - Ты понимаешь, я в полицию должен заявить. Телесные повреждения средней степени: у неё сотрясение мозга. Вы с Вовкой опять не поделили что-то? Я думал, что все драки из-за девочек в юности остались. Как же вы мне надоели, два холостых придурка. Женились бы уже, что ли.
-Отец, всё, мне не пятнадцать лет. Ты скажи, как она? Медсестра сказала, что она с ума сходит.
-Это я с ума схожу. Я думал, что все мои тревоги позади, что ты за ум взялся. Как она... Кто она?
-Жена моя будущая. — сказал и сам испугался. Как-то само вышло. Слишком страшно стало, вдруг заявит. А так всё-таки жених. Да вроде ничего она, красивая, не гулящая. И неглупая. Ну а что дети, так на то отец у них есть. И хороший отец. - Вовка сказал, что он ей волосы поправлял. Что я не так понял. Да и бубен с ним. Так — не так. Я за ней ухаживать буду. Кормить с ложечки. Влюбился, я. Голову потерял. Вот на ней и женюсь, надеюсь, не как в первый раз. Ты же помнишь, чем мой брак закончился. - Николай жалостливо глянул на отца. -Папа, не надо в полицию. Я женюсь, я искуплю.
-Стало быть, всё-таки ты. — отец встал, взъерошил волосы, вздохнул. - А я надеялся, что ты уже обуздал свою ревность. Колька, к тебе девки сами на член насаживаются. Чего за этой-то увиваться стал, да ещё при бывшем муже и детьми. Её этот бывший так просто не отдаст. - Николай вопросительно поднял голову. - Да он только перед тобой здесь был. Он мне кабинет чуть не разнёс, когда выяснил наши с тобой родственные связи. Погоди, он тебе башку ещё свернёт и Вовку не пожалеет. Ладно, посиди, я сейчас.
Михаил Николаевич вышел из кабинета. Николай подошёл к аквариуму. Отец говорил, что рыбки хорошо успокаивают нервы.
Неоновые огоньки мелькали среди водорослей. Прятались на затопленном корабле. Чёрная крошечная улитка ползла по стеклу. «Вот бы и мне стать рыбкой. Никаких проблем. Плавай себе. Тебя кормят, тобой любуются».
Отец хвастался новыми. Сказал, что недавно подарили. И правда, как специально из-за кормы выплыл оранжевый цветок гладиолуса. Середина цветка была белой с небольшими вкраплениями. Он даже потёр глаза: что делает этот мини-цветок здесь? А цветок вдруг отделил два лепестка и свернул направление...
-Это тосакин. Я такого чуда ещё не видел. — отец постучал тихонько пальцем по стеклу. - В общем, нет ничего страшного у твоей красавицы. Удар пришёлся по касательной по носу. Но нос цел. Так что считай, тебе повезло. Даже синяка нет. Есть небольшое сотрясение, но это уже от падения. Спит она после укола. Пару дней подержим под наблюдением. Ты в скорую-то не звонил, сразу мне?- Николай отрицательно покачал головой. - Ладно, посмотрим, что она скажет. Попытаюсь замять это дело. Смотри, чтобы брат не знал. - Михаил Николаевич имел в виду своего брата, президента корпорации. Тому для полного счастья только депутатского мандата не хватало. - У него сейчас предвыборная кампания идёт. Он же в депутаты от партии промышленников баллотируется. Ему лишняя шумиха ни к чему. Но если твоя красавица молчать не будет, тогда я не знаю. Бывшему-то что известно?
-Ну что повернула голову и на скульптуру налетела. Вовка не выдаст.
-Знаемо не выдаст. Матери не говори, ты скульптурная композиция: «Накануне свадьбы». Иди.
В больничных коридорах спокойно. Из-за дверей иногда раздаются стоны, тихие разговоры, работающий телевизор. Но в целом обстановка умиротворённая. Частная клиника Девяткина старшего. Большинство лечились за свои кровные. Тридцать процентов за счёт субсидий от государства. Содержание Роксаны Николай решил оплатить сам. Главное, чтобы до полиции дело не дошло. Надо быть рядом, когда очнётся. Может и не помнит, что случилось. Главное — успеть предложение сделать.
Вовка говорит, что не прикасался к ней, только волосы поправлял. Что Муза она его. Портрет её рисует. Что же она тогда к нему на всех парусах летела. Нет, так дело не пойдёт. И чёрт дёрнул за язык, что женится. Мать в обморок упадёт, когда узнает, что у невестки два больших ребёнка. Родительница всё за чистоту расы ратует. Разных сватает. Каждый раз говорит: "Хорошая девочка". У неё все хорошие, кто с родословной. То Ингу сватала, да та за итальянца замуж вышла. Потом Светку Крепнову. Следом какую-то Валечку, дочку старой подруги, потомков графов Шереметьевых. Послушаешь, этот Шереметьев пол-России потоптал. Сегодня его потомков как в своё время детей капитана Шмидта. Эта хорошая девочка Марианна в два раза младше его. И злачные места знает лучше, чем он. Откуда только эту Марианну не вытаскивал.
Роксана. Красивое имя у красивой женщины. А что, может и в самом деле жениться? Ему уже тридцать три. Да был он женат на однокурснице. Как вспомнит развод, так и вздрогнет. Не адвокат бы, так без штанов остался бы. А когда женились, такая скромная девочка была. На всю жизнь отбила охоту семью заводить. Интересно, а почему бывший от Роксаны никак не отстанет. Николай уже пробивал по своим каналам. Есть у него вторая семья, вернее, ребёнок от другой. Только не живёт он там. Отдельно квартиру снимает. Туда только к сыну ходит. Папаша... Да, говорят, что та не от Криса залетела. Вроде как подстава. Николай специально нанял детектива, чтобы тот всё выяснил и про Криса, и про Роксану. Вроде там всё нормально. Она отшила. Сын точно его. Есть заключение экспертизы.
Около палаты, в которой лежала Роксана, рядом с Владимиром стоял этот самый Крис.
-А ты чего здесь делаешь?— сделал вид, что не знает, что Крис у его отца побывал.
-Это я сказал.— предупредил следующий вопрос Владимир. -У неё же дети дома. Вот и позвонил Крису.
Крис глянул на Николая. Глаза недобро сверкнули.
-Вы, двое, слушайте внимательно. Если с ней что серьёзное, я вас так лбами соединю, что мозги перемешаются.
«М-да, интеллекта малова-то, зато силы немерено».— подумал Николай, а вслух решил «наехать». - А ты кто такой? — подошёл к бывшему. Хотел своей харизмой сдвинуть. Но это было всё равно, что пытаться гору толкать. Про харизму Крис и не слышал, или у него была броня от этого. Крис возвышался над ними, как великан над коротышками.
-Слушай, нарцисс, — он своим огромным кулаком собрал ворот рубашки Николая и потянул вверх. - Я отец её детей и её муж.
-Бывший. - Николай резко сжал запястье.
Но подраться им не дал Владимир: «Вы с ума оба сошли? Мы в больнице, а не на ринге»...
Он оттолкнул Николая от Криса, понимая, что последний другу будет не по зубам.
В это время из палаты вышел врач. Он позвал бывшего и позволил ему войти. Как только друзья-товарищи остались вдвоём, Владимир тихим шёпотом напомнил другу, по какой причине они оказались здесь.
-Ты хочешь загреметь по полной? Иди-ка ты домой. Я попытаюсь с ней пообщаться.
Роксана посмотрела на мощную фигуру своего бывшего.
-Крис, скажи своей Зубейде, что сегодня ночуешь с детьми. Она тебя ещё не выгнала?
-Роксана, я возвращаюсь, решено.— он сел на стул и хлопнул себя по коленям ладонями, как бы ставя точку.- Я всё равно отдельно живу. Давай, вернём всё. Как только ты осталась без меня, ты сразу умудрилась вляпаться в историю. — посмотрел на бледное родное лицо. -Ты хоть скажи, что случилось?
-Не помню. Честно не помню. Вроде мы с Владимиром общались. Он поправлял волосы. Из-за спины появился Николай. Это было так неожиданно, что я испугалась. Упала. Не помню, почему упала. Детям правду не говори. Скажи, что я к родителям уехала. Меня завтра послезавтра выпишут. Врач сказал, что ничего страшного, но хотят посмотреть, чтобы ничего не вышло.
Крис вышел из палаты. Взглянул на стоявших в напряжении мужчин. Попрощался и пошёл. Николай и Владимир, воспользовавшись, что в коридоре нет никого из медперсонала, зашли к Роксане.
Она лежала одна в палате, больше похожей на номер в отеле. Так попросил Николай: палата — люкс. На тумбочке стояли цветы. Вероятно, Крис принёс.
-О, и вы здесь. Расскажите, а что случилось?— она говорила тихо. Слабость ещё чувствовалась. Но голова уже не болела.
-Ну ты... -Николай отвёл глаза...-В общем, ты упала и ударилась головой.
-А почему я упала? Я же на месте стояла.
-Ну, испугалась... — это был Владимир.
- Испугалась? Что я испугалась? Мне кажется или Николай тебя ударил? — спросила она у художника.
- Показалось. Как видишь, стою перед тобой без всяких синяков.— он попытался улыбнуться. Ему не терпелось взять карандаш с бумагой и сделать её зарисовку. Она сейчас была какая-то прозрачная. Новая картина уже сидела в его голове.
-А что это за больница? Где все больные? Здесь так шикарно, что я думала, что у кого-то дома, а не в больнице.
-Моего отца, Девяткинская. — ответил Николай.
Роксана в уме прикинула, сколько будет ей это стоить. Вероятно, мысли отразились на её лице, на что он быстро добавил:
-Не переживай, я оплатил твоё лечение.— и посмотрел на Владимира так выразительно, что тот понял, что пора ему капитулировать.
Тот выскочил в коридор, вытащил из кармана блокнот для зарисовок и тут же, облокотившись на подоконник, стал делать набросок.
Они остались вдвоём. Роксана ждала, когда, наконец, и этот кавалер её покинет. Николай встал. Провёл рукой по волосам, уложенным в красивой причёске. Размял шею. Зачем-то потёр пальцы рук.
Рыжеволосая молча наблюдала. Что-то мучило мужчину. Как будто сомневается в чём-то. Или не знает, с чего начать. Наконец решился.
-Роксана. Ты не подумай ничего... В общем... Выходи за меня замуж.
Она замерла. Лицо исказила гримаса.
-Николай... Михайлович... Мне смеяться больно... Не надо меня больше смешить. Вы что, с Крисом сговорились?— выдохнула она.- Я не хочу замуж. Я там уже была. Ничего интересного там нет.
- Я серьёзно. — смесь негодования, обиды, злости и растерянности пронеслась у него в душе. Ему отказали или нет? Что это было?
- Ой, не надо. Я тоже серьёзно. Это у тебя от переживаний бред. Иди уже. Я хочу спать. — и она сла;бо махнула рукой.
-Я понимаю, что для тебя это неожиданно. Но... Ты подумай. Я сказал отцу уже. Он, наверно, придёт, знакомится, завтра. Роксана, я не принимаю отказов. Я всегда получаю что хочу. Подумай. Из больницы я за тобой приеду и сразу привезу к себе. К чему эти условности?
14. Матушка
Ну почему врач не хочет её выписывать? Явно не обошлось без Николая. Из двух зол Роксана решила выбрать меньшее. Она позвонила Крису и попросила привезти одежду. Но… Крис отказался. Он авторитарно заявил, что раз врач не позволяет ей покинуть больницу, что нечего и трепыхаться. А если уж она будет слишком сильно настаивать, то он перевезёт её в другую, где попросит обследовать. Она мать его детей, и ему не всё равно.
Тогда Роксана позвонила своей подружке. Рита сообщила ей, что находится почти рядом с больницей, потому как едет её навестить. Никакую одежду она не привезёт, потому как Коленька против.
- Ритка, ты дура, понимаешь? Твой Коленька мне сделал предложение. — попыталась «вставить мозги на место» подруге.
- И что? Кто как обзывается, то так и называется. Если бы мне он сделал предложение, я бы ни на секунду не задумывалась. Короче, не возражай, я еду. — у Риты была поразительная особенность: она совершенно не умела обижаться. Вот и сейчас она не обиделась.
Роксана задумчиво смотрела в окно. Солнце уже вовсю заявило свои права и безжалостно топило снег. Он чернел, как подгоревшее масло на сковородке. На проталинах появились первые зелёные островки. Между ними путь себе освобождали многочисленные ручьи. Воробьи радостно переносили весть о том, что скоро тепло, перемещаясь большими компашками. Видимо, эта братва не прочь поколбаситься. Забияки, конечно, начинали тут же выяснять отношения так, что перья летели. На ветках сидели их подруги и подзуживали храбрецов.
- Вот я тебя как клюну, будешь знать.
- Нет, я тебя клюну.
Коты тоже время не теряли. Они проверяли цепкость когтей и крепость зубов, а также промывали голосовые связки талой водой. Сегодня в пятнадцатом кошачьем квартале опять состоится состязание на самый громкий заунывный вой. Высший бал получал тот, чей голос распахнёт как можно больше окон, и людские крики присоединятся к кошачьему пению.
Дверь отворилась.
- Рита, как ты быстро! Слушай, у меня есть план. В общ... - Роксана повернулась и замерла на полуслове.
Перед ней стояла высокая породистая блондинка предпенсионного возраста. Широкоскулое лицо было оформлено аккуратным подбородком. Глаза: выразительные, большие, как у коровы. Цвет — насыщенный аквамарин, что невольно закрадывается мысль, что это линзы. Губы: непозволительно яркие, если не сказать вульгарные. Но, как ни странно, они очень шли незнакомке, делая её, как бы это поточнее выразиться, чувственнее и жёстче одновременно. Ни одной лишней детали. Гладкий лоб явно не обошёл эффект ботокса.
Шея. Именно она выдавала возраст. Женщина спрятала её под лёгкую косынку, но та распахнулась, позволяя лицезреть сокровище. Может, если бы кожа была чуть светлее, то складки были бы менее заметны.
Волосы уложены в объёмной короткой стрижке. Женщина только что из парикмахерской. По крайней мере, причёска выглядела свежо. Незнакомка прошла в палату и положила на столик шляпку. Обычную дамскую шляпку в форме колокольчика — клош. Эта модель позволяла сохранять укладку в первозданном виде. Без излишеств: голубая, под цвет пальто. Лишь лента на два тона сильнее по ободку. И искусственный цветок с тычинками.
Женщина стянула сначала с одной, потом с другой руки, перчатки. Руки, несмотря на ухоженность, тоже выдавали возраст. Маникюр неяркий. Зато крупные кольца приковывали к себе внимание. По всему они служили для отвода глаз от деформированных пальцев: Мизинца и безымянного. Вероятно, артроз. Это руки секретарши. Женщина не держала в руках ничего тяжелее, чем ручка, и то не очень часто.
-Вы ко мне?
Незнакомка молчала. Даже не поздоровалась. Она осматривала Роксану снизу доверху и обратно. Как будто решая, а достойна ли та вообще общения.
- Простите, вы кто?
- Оставь в покое моего сына! — это первое, что произнесла женщина. Голос у неё был глухой. При этом под конец фразы она слегка приподняла голову, как бы говоря: «Voil;4».
- А кто ваш сын? - Роксана сложила руки на груди. Оперлась на подоконник, одну ногу слегка согнув поставила перед опорной.
- Ты ещё смеешь меня спрашивать? Или у тебя их много?
- Кого у меня много? Сыновей? У меня один. А у вас? Вы уверены, что не ошиблись адресом.
- Ты ещё смеешь использовать своих детей! Вчера мой сын почти час выслушивал по телефону твою дочь! — женщина прошла. Взяла стул, развернула, села. Закинула ногу на ногу.
На ней было всё дорого: начиная от полусапожек на высоком, но устойчивом каблуке и заканчивая нашейным платком. Солнечный луч скользнул по серёжкам, и те заиграли полным цветовым спектром.
- Ах, вы мама Владимира. - Роксана расслабилась. - Вы не так поняли. Владимир учит мою дочь рисовать. Не более. В мастерской вашего сына чаще бывает Алёнка со своим отцом. Я же…
- Меня не интересует Владимир. — сухо перебила женщина. - Я мать Николая.
В палате повисла пауза. Воздух мгновенно нагрелся, и Роксане захотелось окунуть голову в ушат с холодной водой.
- Николая? Но я… Я вас не понимаю…
- Всё вы прекрасно понимаете. — женщина махнула рукой, как бы говоря: «Знаю я вас...» — И не смейте подходить к моему сыну! Вы поняли? — она встала… Но следующая фраза заставила её замереть на месте.
- Понять-то я поняла, да невозможно исполнить. Поздно уже.
- Что поздно? Вы беременная от моего сына? Там имейте в виду, мы признаем ребёнка только после теста на отцовство.
- Беременная? — какое-то время Роксане удавалось держать на лице серьёзное выражение. Но дверь открылась и в палату вошла Рита. Недоумевающий вид подруги и подозрение на беременность вызвали неудержимый взрыв смеха. Роксана хохотала как безумная. Она сползла по батарее на пол. Слёзы катились градом. - Мне… мне… — задыхалась она. - Мне нельзя смеяться так. Ах-ха-ха… — только успокаивалась, но стоило ей поднять глаза на женщину, как она снова начинала хохотать как безумная.
- Что случилось? - Рита переводила взгляд с одной женщины на другую.
- Это… это мать… Николая. — с трудом переводя дух, проговорила рыжеволосая красавица. - Она решила, что я беременная от её сына.
- Ты? От Николая? Он тебя изнасиловал? — эта фраза Риты вызвала ступор у матери Николая.
- Что значит «изнасиловал»? Мой Коленька муху не обидит. Это вы, алчные, на него набрасываетесь. И потом, вы сами сказали, что поздно.
- Что поздно? - Рита пыталась понять. - Роксана, с тобой всё в порядке?
Роксана, криво улыбаясь, начала бледнеть, на лбу выступил пот.
- Что стоите, мать вашу, помогайте! — распорядилась Рита. И две женщины, подхватив под руки третью, довели её до кровати.
Роксана села. Провела тыльной стороной ладони по лбу.
- Пересмеялась… — перевела дух. - В общем, не знаю, как вас звать-величать, но я не могу исполнить вашего желания. Ваш сын мой прямой начальник. Поэтому хочу я или нет, но мне придётся и подходить к вашему сыну и общаться с ним. Вы уж простите меня. Но с чего вы взяли, что я на него имею виды? И даже если бы имела, Вы-то здесь причём? Он вроде как уже совершеннозимний…
Женщина посмотрела на говорившую, желая убедиться, что с той всё в порядке. Поправила нервным жестом причёску. Сверкнула эмалью перстня.
- Я поговорю с Миланой. Пусть она вас заберёт к себе в департамент.
- Не получится. Именно Милана меня и передала вашему сыну.
- Значит так, — зашипела змеёй мамаша. - Я правильно понимаю, вы у нас чудесным образом выбились из рабочих и крестьян. Мой сын женится только на ровне: чтобы и со статусом, и с положением…
- Ой да ладно уже. Статус, положение. - Ритка хихикнула. - Я, может, потомок Орловых. И что теперь?
Девяткина повернула голову, посмотрела с нескрываемым интересом.
- Милочка, сделайте так. — и она расправила пальцы. Рита послушалась. - А теперь вы. — обратилась она к Роксане. - Роксана послушалась. - Видите разницу? Вот они руки аристократа: длинные тонкие изящные пальцы, аккуратная кисть. И руки мастеровых: широкая ладонь, короткие пальцы.
И действительно, руки кисти Риты, которая 10 лет своей жизни отдала музыкальной школе по классу фортепиано, были изящные. Пальцы настолько длинные, что она брала почти полторы октавы. Руки Роксаны небольшими, музыке она не училась, пальцы не растягивала.
- Как вас величать?
- Маргарита. Но для друзей Рита.- Ритка всегда была приколисткой. И сейчас она веселилась от души. Ну где и когда ещё встретишь в наше время людей, помешанных на аристократах?
- Никаких Рита. Вы Марго. У вас чудесное имя. Оно означает «жемчужина». Роксана, какое-то татарское имя. А вот Маргарита…
- Почему татарское? И что плохого в татарских именах? Красивые, певучие...— обиделась Роксана. - Между прочим, так звали жену Александра Македонского.
Но её уже не слышали.
- А меня зовут Эвелина Наумовна. Очень приятно. Надеюсь вас увидеть у нас на обеде в это воскресенье. А вам, выздоравливайте. До свидания. — и Девяткина выпорхнула из палаты так же неожиданно, как и появилась.
Рита и Роксана переглянулись и дружно засмеялись.
- Ну и что это было? — спросила подружка.
- Это тебя приняли в семью. Ты же этого хотела. Ну, Рита, теперь звони Колюсику и говори, что с мамой договорилась, деваться ему некуда. — и две подружки — хохотушки стали перемывать косточки семейству Девяткиных. - Слушай, а ты правда потомок Орловых? Я не знала.
- Конечно, — улыбнулась Рита. - Как и ты потомок Акатьевых. Я же не сказала: «Графов». Я сказала просто «Орловых». А что она там надумала, это не мои проблемы. — и они снова дружно прыснули.
Наступил вечер. В номере-люксе, а по-другому эту палату не назовёшь, рыжеволосая устроилась на диване. В руках томик с детективом. Вот когда есть время почитать в тишине. Никто не мешает. Ничего не болит. Релакс. Только тоскливо без детских голосов. Врач приходил днём. Осмотрел, выписал кучу направлений на кучу анализов. Не забыл даже про женского врача и УЗИ внутренних органов. В общем, диспансеризация по полной программе. Роксана долго ломаться не стала. Когда ещё выберется, чтобы хотя бы убедиться, что всё в порядке. Тем более что «всё включено». Назавтра обещали выписать, если анализы будут в норме. Она уже никого не ждала. Как открылась дверь, и в палату вошёл Николай.
- Прости, был занят целый день. Не мог даже позвонить. — он подошёл к женщине и наклонился поцеловать, как будто имел на это право.
- Николай Михайлович, Вы это чего того? - Роксана отстранилась, но не поднялась. - Да ладно, могли бы и не навещать. Я не тяжелобольная. Кстати, ваша матушка навещала. Так вот, я не знаю, что вы ей там наговорили, только она мне сказала к вам не приближаться.
- Роксана, хватит уже на «вы». Ты на мать не обращай внимание. Она с родословной ищет. Вы с ней поладите. Она хоть и с причудами, да неплохая. — он присел рядом, протянул руку, чтобы обнять.
- Ну давайте обойдёмся без телячьих нежностей. Хорошо? — взяла его руку и положила ему на колено. - Вот так-то будет лучше. Я верю, верю, что матушка у вас замечательная. Только я-то здесь причём? Она уже на Ритусю глаз положила. Между прочим, Ритка по вам сохнет. Обратите свой пламенный взор в её сторону. А я лучше в сторонке постою.
Николай некоторое время изучал носки своих модных полусапожек. Потом посмотрел на неё, поднёс руку к её лицу. Хотел провести пальцем по губам, но она задержала его ладонь.
- А мне не нужна Рита. — и он перехватил её руку и завёл себе за спину, придавил своим телом. - Теперь у тебя одна рука, обороняйся, если сможешь. Или сдайся на милость победителя. - Его лицо стало приближаться к ней.
- А я закричу.
- Кричи. Это ВИП отсек, твоя палата на сегодня единственно занятая. Звукоизоляция как в камере пыток. Медсестра ушла пить чай. Она же взрослая женщина, всё правильно понимает, в отличие от тебя. Ну, кричи.
Звонкая высокая трель взвилась под потолок. Николай не шевелился. С полуусмешкой он смотрел на Роксану. Она замолчала, прислушалась. Тишина. Взяла нотой выше, силой громче, продолжительностью длиннее. Опять тишина. Когда собралась кричать третий раз, мужчина не выдержал.
- Теперь моя очередь. Только я буду из тебя другие звуки добывать. Знаешь какие? «Давай, давай. Ещё, ещё! Глубже! Ах! Сильней! Не останавливайся!» — пародировал он с придыханием. - Что там вы ещё кричите, пока не взорвётесь? А я буду мучить, пока ты не взмолишься: «Ну, Коленька, ну миленький, ну, хватит уже! Я больше не могу!» А я ещё подумаю, стоит тебя пощадить или ещё помучить. — озорные искорки мелькали в его глазах.
- Ага, рискни здоровьем мамочки. — хмыкнула она и отвернулась.
- Рискну, ну пока только для затравки. — и он повернул голову женщины к себе лицом. Вторую руку перехватил, согнул в локте и крепко соединил пальцы левой руки на запястье.
Теперь руками она не могла оказывать сопротивление. Он придерживал своей ладонью её скулу, и, не давая увернуться, приблизился к её губам.
- Ты пахнешь малиной в летний зной. — выдохнул он. Провёл языком по губам. - Роксана… - И его губы накрыли её. Как леденец, он пососал нижнюю. Потом попробовал верхнюю. Потом прошёлся языком по сцепленным зубам.
Опустил руку на бедро.
- Нет, — выдохнула она. И в этот момент его язык ворвался к ней в рот.
Всё закружилось в голове. Как будто лёгкая лодочка закачалась на волна. Глаза закрывались. Тело ныло и выгибалось, как будто эбонитовая палочка прошлась по коже. Руки упёрлись к нему в грудь, то ли толкали, то ли прижимали. Запах самца заползал на подкорку. Она не поняла, как оказалась у него на коленях. И уже не он, а она его целовала, нагло и требовательно.
Мозг объявил бойкот и отказался контролировать ситуацию. Желание вырвалось из многомесячного плена. Сердце било в барабаны. В голове щебетали птицы, а в душе расцветали цветы. Его руки скользили по её волосам, то наматывая пряди на палец, то пропуская как рыжие волны.
- Ты богиня. — выдохнул он. - Ну ты выходишь за меня замуж?
Роксана недоумённо посмотрела на него. Потом опустила взгляд себе на грудь, скользнула вниз. Всё чинно и прилично. Только поцелуи, жаркие, сумасшедшие, сводящие с ума, но поцелуи.
- Я? За тебя? У меня не та родословная. — отошла на безопасное расстояние. Поняла, что лучше зверя не дразнить. Потому что не только в нём, но и в ней сидел кто-то, кто требовал продолжение банкета. - Николай Михайлович, значит так, нам всё показалось и ничего не было.
- Заметь, уже второй раз ничего не было. — улыбнулся он довольно.
- Вы пользуетесь слабостью женщины. Первый раз я была пьяна. Сейчас сотрясение мозгов. Так нечестно. — врать, так нагло. - Я не хотела вас. Это просто физиология и защитная реакция, от боли. Если не можешь сопротивляться, покорись выведи бойца из строя. Я самая обычная женщина. И ничто человеческое мне не чуждо. Тем более что у меня мужчины не было ещё до развода. Простите, такое больше не повторится.
- Роксана, ты выходишь за меня замуж?!
- Нет! Я не выхожу. Насильно не заставите. Не то время!
- Посмотрим. Я добиваюсь своего. Ты сама будешь бегать за мной, как собачка. Спорим?!
Глаза вспыхнули как два изумруда на солнце. Подбородок задрался от гордости вверх. Рыжий огонь откинут за спину.
- Ты уже бегаешь за мной. Зачем же мне ещё это делать? — выдохнула с усмешкой.
«Что же, хотел по-хорошему. Не хочешь, будет как задумано!», не мог он отступиться, уже пообещал, что женится, уже объявил. Да ещё это чёртово пари. Раззадорила, разожгла. Целуется, как будто только этим и занимается. Еле сдержался, чтобы не навалиться, не овладеть. А в штанах огонь полыхает, хоть льдом обкладывай. В клуб надо. Там девки сами прыгают, только пальчиком помани. Да ещё спорят, на кого сегодня обратит внимания.
- Что же, до встречи на рабочем месте. Ой, Роксана, бойся моей мести. — улыбнулся как Люцифер. Повернулся и вышел достоинством короля, покидающего тронный зал.
15. Барагозим, барагозим
Около клуба толкалась пёстрая публика, овеянная алкогольными, табачными и фруктовыми ароматами. Какие-то малолетки просили охранников их пропустить, но два здоровых Атланта мощными телами держали оборону.
-Николаша, — худущая и высокая как жердь платиновая блондинка, слегка пошатываясь, подошла к Девяткину. Она положила ему плечо руку. - Ты же говорил, что не придёшь.
Раздался визг, и несколько девиц повисли на Владимире.
-Вовка, скидывай с плеч эту саранчу, пошли вовнутрь. - Николай, не глядя на спутницу, приложился ладонью к её ягодице, слегка сжал и, не стесняясь окружающих, проговорил: — Подойдёшь в ВИП зону.
Клуб назывался «Модель атома». Сам он был круглой формы. Внутри большого шара над круглым танцполом возвышался второй этаж, состоящий из шаров. Они все были разных цветов. Что происходило за стеклом с общего зала видно не было. Зато перед теми, кто находился в шарах, всё как на ладони.
Николай и Владимир прошли мимо охранников, которые знали их в лицо. О том, что чёрная ВИП зона занята их предупредили. Но два друга не обратили внимание и поднялись по лестнице.
Два мажора, парень и девушка, сидели на диване и упоённо целовались. Вид непрошеных гостей их застал врасплох:
-Я просил к нам никого не пускать. — выступил мажор.
-Слышь, малой. Тебе чего, лизаться негде? - Николай сел на диван, вызвал официанта.
В сфере «Чёрного шара» сделаны вкрапления в виде созвездий. Под ногами чернильного цвета плитка подсвечивалась по периметру. Казалось, что ты находишься посреди звёздного неба.
-Ой, это же Полынюк! — и девушка усиленно захлопала глазами. - Милый, это самый модный художник! Вау.
-Ну вот так всегда, Вовка. Все лавры тебе! — и Николай хлопнул друга по колену. - Эй, сладкая парочка, раз мы уж здесь, то можно мы тоже девочек пригласим?
Парень как-то неуверенно кивнул. Он видел, что его подруга начисто потеряла к нему интерес и теперь готова была запрыгнуть на художника.
-Владимир, а Вы меня нарисуете? — и девушка откинула за спину длинные пряди цвета спелого манго.
-Вовка, а рыжие тебя любят.— алкоголь начал пробираться на подкорку. - Официант, там две Мадонны на входе: Виолетта на огромных каблуках и в скафандре до энного места и Лиза в не менее коротком одеянии. Знаешь их? Вовк, как там третья? Анита? Аннет? Ануш? Никак не могу запомнить. Короче, по-русски Аннушка будет.
-Николай Михайлович, я понял, кого вы имеете в виду. Здесь Марианна.— почтенно произнёс молодой парнишка, который хорошо знал обывателя «Чёрного шара».
-Значит так, Стас! Девочек сюда, но так, чтобы Марианна ни сном, ни духом! И очень прошу, алкоголь ей не наливать. Ей ещё нет восемнадцати. В противном случае будете иметь дело с Роспотребнадзором. Я вам обещаю.
Стас мгновенно испарился. Молодая пара молча наблюдала за Николаем. Наконец, заикаясь, мажорчик спросил:
-А вы кто, извините. Мне сказали, что это ВИП зона сегодня не забронирована. Простите, если что...
-Да, хватит уже овцой блеять. Я и не собрался сюда сегодня. Так получилось, так что сиди, не гоню. Я Девяткин, если тебе что-то это говорит. Но не самый главный.
Владимир задумчиво почесал подбородок:
-А ты давно в смотрители записался? Чего Марианну блюсти вздумал?
Николай в ответ только рукой махнул, мол, отвали уже, надоела она.
Названые красавицы ввалились в тихую зону с шумом и смехом. Та, что выглядела как глиста в скафандре, присела на колени к Николаю. Вернее, она плюхнулась на то самое место, которое раздулось ещё в больнице и теперь ныло, вызывая боль в сердце. Две другие снова повисли на Владимире.
Девушка с волосами манго ревниво окидывала взглядом художника. На её лице выразилась брезгливость, как будто к нему пристала какая-то грязь.
-Может, ко мне прокатимся? — пропела Виолетта.
-Сиди уже, может и прокатимся куда-нибудь. Вовк, красивая у меня кукла? — и он хлопнул по обтянутой заднице девушку. Она слегка вскрикнула: то ли от испуга, то ли от неожиданности. Прикусила нижнюю губу. - Ты это, рядом сядь, а то своими мослами все колени оттоптала. — он скинул девушку лёгким движением руки.
Она удивлённо посмотрела на него:
-Ты чего? Тебе же нравилось...
-Ну вот теперь не нравится. — и ему действительно вдруг так противно стало. Как будто увидел себя со стороны. И эта подруга: платье как вторая кожа. Когда сидела на коленях, то егозила туда-сюда. Не было бы случайной молодой пары, попользовался бы здесь и сейчас. - Сядь рядом, сказал. Не хочешь сидеть, иди на танцпол. У меня голова болит. — сморщился.
Виолетта встала на своих здоровенных каблучищах. Его взгляд упёрся в крепкие накаченные ляжки.
-Слушай, а ты спортсменка, что ли? Ноги, смотри какие мускулистые.
-Нет, балерина. Поэтому и растяжка такая.
-А чего не танцуешь?
-Так рост как у баскетболистки. Какой балет тут. А раньше я танцевала, в другом клубе и в другом городе. Там меня папик увидел, купил и привёз сюда. Сейчас здесь. — она прошла, аккуратно, не согнув спины, села. Сложила руки на коленях, как на пачке перед номером «Маленьких лебедей».
-А сейчас чем занята? На что живёшь? Или так и скачаешь от папика к папику? — сказал, а сам подумал, что он тоже почти что папик. Правда, нет содержанки, но девочек меняет постоянно. Любит разнообразие. Да и скучно. Одни западают на внешность, другие на кошелёк. Роксана и та запала. Правда пытается сопротивляться. Да надолго ли её хватит? Скучно.
Вроде смотришь, красивая деваха, а разденешь, всё тоже же самое.
-Слышь, Виолетта, ты бы сходила, умылась.
-А зачем? — девушка проигнорировала предыдущий вопрос и с упоением рассматривала свой маникюр.
-Хочу посмотреть на тебя без штукатурки. Владимир, ты бы нарисовал её?
Но ваятелю было не до Виолетты. Он нырнул носом в декольте одной, рукой поглаживая окружности другой.
-Эй, художник, оторвись от творческого процесса. Я, пожалуй, пойду. Ты со мной?
Виолетта радостно встала, подхватила свою сумочку, достала маленькое зеркальце, подправила причёску, подкрасила губы.
-Я готова? — улыбнулась голливудской улыбкой.
-А чему? -Николай выдернул свою руку из её объятий. - Прости, не до тебя. Пошёл я. Вовк, пока.
Вовка как проснулся. Вскочил. Стряхнул как гусениц красавиц.
-А поехали к Рите. Ты знаешь, где она живёт?
Николай так и застыл, открыв рот.
-Ну чего смотришь? Так зовут подругу твоей страсти.
-А чего мы там забыли? Она, наверно, спит уже.
-Ты ей будешь читать стихи, а я её буду рисовать.
-Рисовать Риту? Но она... Николай обвёл глазами девушек.- Вот смотри, они яркие, красивые, а она... Серая, что ли.
-Сам ты серый. Эти,— и Владимир прошёлся мимо замерших как на параде красавиц, — Как куклы: силиконовые губы, силиконовые груди, наращённые волосы, гелевые ногти, приклеенные ресницы, лбы в ботоксе или как там, Диета из половинки авокадо в день. Ты правильно сказал, умыть их, сдуть, и отодрать всё чужое. И что останется? Рита натуральная. Она не костлявая как эта швабра. У неё волосы блестят, но не от тонны лака. А как она удивляется! Рита, это ископаемое. Поехали, я зарисую, пока ещё остались уникумы...
Рита посмотрела в глазок. По ту сторону двери стояли две счастливые физиономии с огромным букетом и шампанским в руках. Слишком громкий шёпот мог не понравиться соседям. Залаял где-то пёс, услышав чужие голоса.
-Быстро заходите, — шикнула она на непрошенных гостей. - Вы чего, Полуночники, шатаетесь? У меня на всех места нет. Чего домой не идёте.
-Ритусик, не шуми. - Николай, слегка пошатываясь, первый ввалил в прихожую. Потом схватил Владимира за шарф и втащил следом. Не удержавшись, два друга свалились друг на друга, сверху на них грохнулась треногая вешалка. Рита поскорее захлопнула дверь. На площадке послышался щелчок чужого замка. Выходит, всё-таки соседей они успели разбудить.
Подняла вешалку. Убедилась, что никого не зашибло. Встала, зевнула, прошаркала в зал. Села в кресло и стала ждать, как будут развиваться события. Но долго сидеть не пришлось. Из прихожей послышалось шипение, а потом глухой хлопо;к.
На полу расположились два друга и, глядя, как из бутылки лавой вырывается на них пена, громко хохотали. Рита не выдержала, рассмеялась.
-Вы, два перца, вставайте и тихо. А то соседи вызовут милицию. Говорите, чего пришли.
-Рита, я буду тебе сейчас читать стихи, а Владимир тебя рисовать... - Николай встал, снял пропитанное шампанским пальто.
-Какие стихи в два часа ночи. Сбрендили? Короче, пошла спать в спальню, а вы можете располагаться в зале. Диван сейчас растащу. Ко мне не подходить и не приставать. Ясно?
-Вовка, тебе ясно? - Николай ткнул локтем молчавшего до сих пор друга. - А мне нет. Мы зачем сюда пришли? Спать я могу и у себя дома.
-Всё, Колька, молчи. — виновато произнёс Владимир. - Прости, на часы не посмотрели. Мы пойдём. Коля, пойдём...
Рита оглядела друзей: одежда сырая, сами пьяненькие.
-Давайте я вам хоть такси вызову. Куда вы в таком виде? Что случилось-то у вас? Ну или оставайтесь. Диван большой. Выспитесь, а утром пойдёте.
-Рита, а выходи за Вовку замуж!- Николай поднял палец. - Я на Роксане женюсь, ты на Вовке и будем дружить семьями...
Рита вдруг покраснела, смутилась. Глаза повлажнели.
-Так я вам стелю? — спросила она и отвернулась.
-Стели.— командным голосом сказал Николай. - Вовк, она права. Куда мы такие? И какие стихи в два часа ночи? Утром встанем: я буду стихи читать, а ты рисовать. Завтра же суббота.
-А ты за Роксаной не поедешь в больницу?— вдруг спросил Владимир.
Рита обернулась, напряглась.
-Нет, она меня послала. Пусть свыкнется с мыслью, что от меня далеко не уйти. Мне ещё надо мать утихомирить. А то она сегодня такой разгон устроила... Кстати, Рита, ты правда Орлова?
-Правда, я просто Орлова. Не графиня. Расстроился?
-Нет. Я тоже не помню графов Девяткиных. — и хихикнул, проходя в комнату и стаскивая с себя рубашку. -Рита, ты хоть отвернись, когда мужчины раздеваются.
16. А, может, вам сто;ит выйти замуж?
Вещи собраны. Крису звонок сделан. Палата освобождена. Она окинула последний раз взглядом помещение: кровать застелена аккуратно. Хотя зачем? Скорее по привычке. Всё равно сейчас придут снимать бельё. На диване лежат две небольшие подушки. Для чего вообще он здесь? Около дивана невысокий столик. Дверца холодильника открыта. Впрочем, она всё равно им не пользовалась. Бутылка воды стояла на тумбочке около кровати, а еды ей и так хватало. Кормили вкусно. Над изголовьем кровати на стене панельная доска с розетками, приборами, штепселями… Ей ничего не понадобилось. Пару раз ставили капельницу и всё.
Прошла в «чистый отсек». Туалет и душевая кабина. Зачем она всё проверяет? Ведь вещей-то почти не было. Щётку зубную дали здесь. Чистую, деревянную с натуральной щетиной. Эко. Теперь это модно. Эко и Био.
Остановилась перед зеркалом. Посмотрела на своё отражение: спортивный костюм. Кто бы мог подумать, что спортивные костюмы созданы для того, чтобы в них лежали в больницах. Волосы заплетены. Толстая коса перекинута через плечо, как у десятиклассницы.
В зеркале отразился диван. Тот самый диван, на котором вчера вечером… Щёки запылали, как у невинной девочки, увидавшей неприличную картинку. Задела пальцем губы. Захотелось повторить. Умеет целоваться. Ещё как умеет. Как только устояла, не позволила ему дальше? Останавливало одно: привыкла быть единственной, а не одной из...
Роксана стояла в коридоре и мучительно ломала голову над вопросом: сходить или нет к главврачу. То, что он её хочет видеть, ей передал её лечащий. Предмет разговора вряд ли мог касаться здоровья. Чувствовала она себя великолепно. Анализы все в норме. Стало быть, тема разговора могла быть только одна — его сын. А вот как раз на эту тему беседовать и не хотелось.
Но дежурная медсестра в очередной раз напомнила, что главврач убедительно просит не игнорировать его просьбу, что это очень важно.
В конце концов, прятаться не было смысла. Да и уж лучше выяснить всё, чем томиться в неизвестности.
Постояла ещё немного, масло в голове погоняла, и решилась. Крис где-то задерживался. Передала ему через медсестру, где её искать. И направилась.
Кабинет главврача располагался на том же этаже, но в другом крыльце. Деревянная дверь. Бронзовая табличка с надписью: «Главный врач, врач высшей категории Девяткин Михаил Николаевич». Роксана была уверена, что Колин дед был его полной тёзкой. Есть же такие семьи, где имя передаётся через поколение.
Девяткин старший сразу понял, кто к нему пришёл. Яркая красота червонного золота. Красивая и умная. Достойное сочетание. Понятно, почему Николай вдруг решил жениться. А жениться ему давно пора. Наследники нужны, пусть и без родословной. Сдалась же его супруге эта родословная. Хотя дети от чужого мужчины на семейной фотографии не смотрелись бы. Но Колька так загорелся, ни о чём другом слышать не хотел. Из простого пари страсть переросла. Ладно, надо посмотреть, что это за дамочка. Вдруг действительно сто;ящая.
Роксана аккуратно присела на стул.
-Я отец Николая. — кивнула, что уже поняла. - Мой сын сделал вам предложение?
Вот так сразу, без вступления.
-Не беспокойтесь. Я не собираюсь за вашего сына замуж выходи;ть. Супруге своей можете это тоже передать.
Девяткин кашлянул, прерывая женщину.
-Вы меня не поняли. Вам следует принять предложение сына и согласится стать его женой. С женой проблемы я улажу сам.
-Что? — ей показалось, что она ослышалась. - Принять предложение? Но у меня дети. Большие дети. И муж...
-Бывший. — поправил её мужчина.
-Что? Да, бывший, но он всё время рядом. И потом, я не хочу замуж. Ни за вашего сына, ни за Владимира. Вообще, ни за кого. Понимаете? В мои планы новое замужество не входит. - Роксана непонимающе захлопала глазами.
Это что ещё за новость. Если бы на неё наехали и сказали, не подходить к Николаю, она бы поняла. Но когда её заставляют выйти замуж… И кто? Один из «сильных мира сего». Нет, пусть это не Девяткин из корпорации. Но владельцы собственной больницы тоже на дороге не валяются. Да с этим семейством породниться желают все кому не лень. Девочки в отделе у Роксаны постоянно кидают жадные взгляды на Николая. И ей уже хорошо известно, что ни одна из них больше, чем на месяц не задерживалась. Говорят, что когда-то он ухаживал, дарил цветы. То сейчас может просто позвонить и сказать: «Вечером встретимся?» И всё! Девушка, женщина обязательно останется и разденется, если прикажет и будет счастлива. Хотя… Николай далеко не всех приглашал. Очень осторожно прощупывал. Если мог заподозрить, что его будут потом преследовать, даже не начинал отношения. Вон, у неё в отделе Людмила. Хорошая женщина, под 30, красивая, строгая. К ней Николай ни разу не подкатывал. Говорят, что у Людмилы был ухажёр. Так потом отделаться от неё не мог. Хотя по виду не скажешь.
-Понимаю. — он снял очки, не спеша протёр стёкла платочком. Говорят, что курильщики, когда обдумывают ответ, начинают прикуривать сигарету. Вроде и тянут время, а вроде и нет. Так и очкарики: надо же протереть линзы, чтобы лучше видеть. Он поднял очки на свет, проверил чистоту стёкол. Солнечный луч золотой дорожкой пробежал по верхней планке оправы очков. На конце ярко сверкнул так ярко, что глаза обожгло. - Но я ведь не прошу выходи;ть за него замуж. Я просто прошу согласиться выйти.
- Но… - Роксана растерялась окончательно. - Я не понимаю. Если я соглашусь, значит, должна буду выйти. И… что всё это значит?
Михаил Николаевич потёр пальцами лоб. Ну какие же эти дамочки непонятливые.
- Нет, вам необязательно за него выходи;ть замуж. — сказал он с нажимом. - Но если и выйдете, ничего страшного не случится. Моему сыну давно уже пора обзавестись женой. Не буду скрывать, что вы не та партия, которую мы желали бы видеть за нашим семейным столом. Но сейчас не об это речь. Значит так: вы даёте согласие на… — стук в дверь заставил его прерваться.
Это был Крис, который уже минут пятнадцать переминался с ноги на ногу в ожидании Роксаны. Он не выдержал и решил форсировать события: «Ну ты скоро? Доктор, что-то серьёзное?». Но ему дали понять, что он здесь лишний.
- Начинаем сначала. - Девяткин, по-видимому, относился к женщине как к сложному случаю: пациент никак не может понять от чего и чем его собираются лечить. - Внимательно запоминаем. Вы соглашаетесь выйти замуж за Николая. Но говорите, что хотите сыграть свадьбу, скажем, на День города или на праздник урожая или пятнадцатое сентября. Дата значение не имеет, главное, чтобы не раньше чем через полгода. Эти полгода Вы упорно таскаете моего сына по друзьям, родственникам, знакомым. Говорите о его любви к вам, вешаетесь на шею при каждом удобном случае. И через месяц, максимум через два он даст вам отступные и попросит освободить его от обязательств. Сразу не отступайте. Помучайте ещё с месяц, устраивайте истерики, сцены ревности. И всё! Вы спасены навеки от внимания Девяткина младшего.
Роксана слушала всё это молча. Но чем больше до неё доходил смысл сказанного, тем сложнее было сдерживаться.
- Вам всё ясно? — прервал молчание Девяткин.
- Простите, пожалуйста, а вы давно были у психиатра? Вы мне сейчас что советуете? Вы вообще понимаете, что творите? У меня дети, это раз! Мимо них эта ситуация не пройдёт. Я им как в глаза буду смотреть? Ваш сын — мой начальник. Да он меня потом со свету сживёт. Это два. Ну и на закуску самый неожиданный финал: ваш сын настолько влюбляется, что ему только за радость предстать перед всеми моим любимым.
- Да не влюблён он в вас. Пари это всё. Понимаете, пари! Я сам был таким, сам спорил. Не первый раз они уже спорят так. И молчал бы, если бы вы были одной из тех пустышек, которые ломаются для того, чтобы цену себе набить. Понимаете, он не признает поражения. Он всё равно вас сломает. Так играйте же на опережение. Я вам всё сказал. А теперь идите. Вас ждёт ваш бывший.
Рыжая красавица вышла из кабинета с таким видом, будто ей поставили рак четвёртой степени. В горле застрял ком. Дыхание застряло в горле. Глаза щипало как от песка. Низко. Подло. Обидно. А ведь вчера… За вчера стало стыдно перед собой.
А в это время…
- Колька, ты, где, подлец? - Владимир сидел на кухне и уплетал оладьи и одновременно говорил по телефону.
Его муза ещё не присела. И пышная, румяная, ароматная горка росла на блюде. Рядом стояли баночки с вареньем и мёдом.
Владимир проснулся поздно и, к удивлению, обнаружил себя в полном одиночестве. Вчера они вместе с другом завалили к Рите. Колька должен был читать стихи, а Владимир рисовать. Но ни до стихов, ни до рисунков так и не дошли. Хозяйка, спасибо ей за это, не выгнала, даже на диване постелила, выключила свет и приказала спать. Легли рядом, как два гомика. Некоторое время похихикали над этим, а потом художник просто провалился в сон.
- Ушёл, чтобы не стеснять натурщицу. — услышал в ответ. - Прикинь, рыжую уже выписали. Не успел.
- Так пошли вечером к ней. Ритусика захватим. — и Владимир приобнял девушку со спины. - Давай завтракать, хватит хлопотать.
Рита покраснела. Для приличия хлопнула его по рукам.
- Подожди, ещё на один раз, и всё. А где Николай? Придёт? Ну ладно. — женщина удивлялась сама себе. Оказывается, ларчик открывался просто: ей жизненно необходимо было кого-нибудь по утрам кормить завтраками.
Она всю жизнь гордилась своей самодостаточностью. В школьные годы чемпионка области по лыжам и победительница музыкальных конкурсов. Все удивлялись, как она успевала и спортом, и музыкой заниматься серьёзно. Потом вместе с Роксаной поступила в один университет, правда, на факультет филологии на английский и немецкий языки. По окончании устроилась менеджером в небольшую, но достаточно продвинутую компанию. Миллионами не ворочала, но квартиру себе купила. И вот для полного счастья ей не хватало кого-то, кто бы сидел на кухне и уплетал её оладьи.
Пышные, золотистые, с клубничным вареньем. Несладкий чёрный чай. Субботнее утро. Никуда не надо торопиться. Ну разве это не счастье?
А счастье, по-моему, просто
Бывает разного роста:
От кочки и до Казбека,
В зависимости от человека!5
Завтрак закончился. Но уходить с кухни, наполненный солнечным светом и тёплом, не хотелось. Тихо куда-то спешили часы: тик-так, тик-так. О стекло ударялись звуки города: трель трамваев, кряканье клаксонов, треск мотоциклов.
- Ну, иди сюда, моя муза!
Владимир усадил её в угол. Отошёл, посмотрел. Потом показал, чтобы пересела. Снова посмотрел. Опять поменял позу, место… Он долго выбирал, искал удачный ракурс. Нашёл. Принёс фотоаппарат. Рита ничего не сказала, но удивлённо приподняла одну бровь. Он улыбнулся:
- Это мой метод. Я сейчас нащёлкаю, потом накидаю зарисовки. А уже в мастерской начну переносить на холст. — подошёл, приподнял слегка подол платья-рубашки, приоткрывая белые мускулистые ноги. Ещё приподнял. Открылось бедро. Кадр. Закрыл. Снова кадр.
- Всё, а теперь я должен почувствовать… изнутри. — поманил к себе.
Прижал со спины. Носом зарылся в волосы:
- Это для вдохновения. Понимаешь, нам художникам это надо! Чтобы картина ожила, нужны чувства. — убрал с плеча волосы, прикусил слегка кожицу.
Ей не нужно было вдохновения. Ей было просто хорошо. Она же не художница, а муза… Откинула назад шею. Провела по ней пальцем:
- Посмотри, какая она у меня длинная и изящная, как у лебедя. — и прыснула. Убрала его руки от себя. Отошла туда, где солнце освещало лучше всего. Теперь она купалась в его лучах. - Внимание! Смертельный номер: ожившая картина! — руки медленно заскользили вверх, приподнимая подол. Сантиметр за сантиметром оголялась нога. Повернулась спиной. Расставила ноги. Ладонь легла на ягодицу, как бы поглаживая. Потом стала сжимать в кулак ткань. Сейчас же появилась вторая рука, которая шлёпнула по первой. И вот уже руки переместились на другую ягодицу.
Владимир смотрел на женскую спину, на игру её собственных рук на её же собственных ягодицах. Это заводило. Он чувствовал, как уменьшалось свободное пространство в джинсах. А Рита уже подняла руки и приподняла волосы. Резко расцепила и волосы русой волной легли на лопатки. Руки снова переместились вниз, пальчики взяли за подол и… как пробка из шампанского сорвалась одежда. Теперь перед его взором предстала крепкая фигурка с чёткими рельефными мышцами. Аккуратный светлый треугольник прилегал к накаченным ягодицам. Ни толики жира. Прекрасный образец для изучения анатомии: прямые и поперечные мышцы спины.
Владимир понял, что это конец. Он подошёл к ней, положил одну руку на аккуратную небольшую грудь:
- Как раз мой размерчик… — прошептал.
Развернул к себе лицом…
Мурлыча под нос какую-то песенку, Крис выглядел совершенно счастливый.
- Слушай, Роксана. Я передумал и сказал детям, что ты в командировке. А то я сегодня обещал их отвезти к Александру (он по привычке называл дом бывшего тестя).
Она не ответила, лишь молча кивнула. Отстранённо посмотрела в окно. Как странно. Уже больше года как в разводе, как Крис как будто и не уходил. Всегда рядом. Всегда под рукой. Удобно, но хочется разнообразия.
Алёнка и Андрюшка повисли на маме как зайчатки на ёлке.
Десять маленьких зайчат
Висят на ёлке и молчат...6
Она прижала их к себе крепко-накрепко, словно год не видела. А всего-то прошла пара дней.
- Мама, а ты в каком городе была? — спросила любопытная Алёнка. - Меня папа без тебя в мастерскую не водил… Я даже с дядей Колей разговаривала. Он спрашивал, как я? Рисую ли? А папа рассердился.
- Ну вот, сразу с проблемами. - Андрюша перебил сестрёнку. - Мама, наверно, с дороги голодная. Пойдём. Мы с папой картофельное пюре с котлетами сделали. Алёнка испекла торт, а я сделал салат.
- Счастье вы моё! — выдохнула Роксана.
За милой беседой шёл обед. Они, как в старые добрые времена, сидели вчетвером на кухне. Дети делились последними новостями. Выдали оценки за четверть. И когда Роксана попросила детей показать табель, то настроение у Андрюши поубавилось. Алёнка, как всегда, круглая отличница. Но подводило поведение. Неисправимая болтушка молчала только в мастерской у художника. Когда она рисовала, то всегда прикусывала кончик языка.
У Андрюши намечался значительный провал по физике. Нельзя сказать, что его это сильно огорчало. Вернее, огорчало это только Роксану. Крис и Андрей махнули рукой: бывает, исправим…
После обеда Роксана проверила сумки, которые приготовили дети с собой. Андрей как настоящий максималист решил обойтись двумя брюками и тремя футболками. Пришлось подсказать ему взятьпобольше одежды. Чемодан же Алёнки не хотел застёгиваться. Она положила с собой чуть ли не весь гардероб.
- Алёна, а зачем тебе этот сарафан? Во-первых, он на лето, а во-вторых, он уже маленький.
- А вдруг жарко станет?
- Ага, в конце марта тридцать градусов жары. — и Роксана стала опустошать багаж.
Дочка стояла рядом и причитала:
- Вот только не эту кофточку! Вот эту юбочку надо оставить! — завершилось следующей тирадой: — Мама, ты меня буквально голой отправляешь! Мне нечем будет хвастать перед девчонками.
Рита не звонила и это было странным. Ситуацию следовало срочно исправить. Столько новостей! И каких новостей! Но телефон любимой подруги упорно молчал. Это было не похоже на неё. Может прогуляться? Или дома поваляться? Хотя два дня в больнице она только и делала, что валялась. А погода так и шепчет: «Пошли гулять...»
Натянув на себя терракотовые джинсы, такого же цвета хлопковый свитер крупной вязки, она уже была в прихожей, когда вернулся Крис.
- Ты чего пришёл? Забыл что?
- Соскучился. - Крис подошёл к ней, хотел было прижать.
- Э… А ты не забыл, что мы разведены, и у тебя есть Зубейда. Борюсик ждёт, наверное.
- Я решил вернуться. - Крис снял куртку, повесил в шкаф. - Я уже и вещи перенёс. Я всё равно с Зоей не жил. Квартиру снимал.
- Ты решил… А я?— похоже, что прогулка срывается. - Я тоже решила, что ты вернулся? Крис, мы теперь чужие. Я мать твоих детей, как ты правильно выражаешься. И всё. — она прошла на кухню. Почему-то именно на кухне ей было проще принимать решения.
- Зоя… Зоя решила уехать за границу. Просит дать разрешение на вывоз Бориса. Ну и отказ от родительских прав.
- Что? - Роксана села. - А ты?
- А я не даю. Пусть сама едет, а Бориса не дам. Я люблю его. Он мой сын.
Она потёрла виски руками.
- Постой, постой. Что значит не дам? Вывезти дай, а от отцовства не отказывайся. Не разрешай усыновлять. За границей мало ли что будет. Попадётся козёл похлеще тебя. Усыновит, а потом ещё будет сыном манипулировать.
- Сказал, что не дам вывезти. Пусть сама едет. Сын мой! — отцовские чувства в Крисе были сильны, и Роксана это знала. Он был хорошим отцом. Наверно, даже лучшим. Мужем так себе, а вот отцом что надо.
- Крис! Так живи тогда с ней! Ты хоть понимаешь, что она судьбу пытается устроить. Ты сам ни ам и другим не дам. Зоя оставит тебе сына? — впервые Роксана вдруг назвала соперницу по имени. - Я не думаю. Я бы за детей всех и каждого порвала. Так и она, думаю. Вдруг она встретила достойного. Без сына не поедет. Так и проживёт всю жизнь одна? Как твоя мать? Не будь эгоистом. Ты и так ей сломал жизнь.
- Сама себе она её сломала. — буркнул Крис угрюмо. - Она мне потом рассказала, что после нашей близости сперму из презерватива в себя влила…
Роксана так и застыла с открытым ртом. Ей бы и в голову не пришло залететь таким способом. У них-то всё по любви было. Крис первый и, пока что, единственный мужчина в её жизни.
- А зачем? С тебя взять нечего, кроме этой самой спермы… — наконец выдала она.
- Говорит, что влюбилась. А ей ничего и не надо было. Отец квартиру ей сделал. Ну а на всё остальное можно заработать. Говорит, что от меня дети красивые и умные…
- Тоже мне, генофонд нашёлся… — засмеялась женщина. - И что теперь? Знаешь, Крис, какое бы ты ни принял решение, всё равно кто-то будет страдать. Уйдёшь туда, страдать будут Алёнка с Андрюшей. Останешься здесь: Зоя с Борисом и я…
- А почему ты? Я люблю только тебя. — и он с силой схватил её, притянул к себе…
Но судьба подкинула подарок в виде незваных гостей.
17. Кухонные разборки
В дверь ввалилась весёлая компания: Рита посередине, а по краям Николай и Владимир. Сначала они пытались протиснуться все вместе. Но протолкнуть получалось только Риту да по одной своей руке. Тогда мужчины отпустили женщину, синхронно поклонились, выставив руку вперёд:
- Сударыня, ваш выход, то есть вход. В общем, вперёд! — театрально произнёс Николай.
Ну а дальше шёл кадр из юмористической передачи: мужчины пропускали друг друга:
- Прошу вас.
- Ну что вы? Только после вас!
Потом одновременно пытались войти в дверь, но это плохо получалось, и они снова расшаркивались друг перед другом.
Спектакль собрал соседей на лестничной площадке.
- Значит так, я захлопываю дверь. А вы можете и дальше продолжать паясничать. — как можно строже проговорила хозяйка, едва сдерживая смех, и взялась за ручку двери.
Но ей под руку подлезла Рита. Она схватила за грудки Владимира, втащила его в прихожую. Николаю ничего не оставалось, как войти следом. Слегка подвыпившая компания теперь пыталась снять с ног обувь. Они держались друг за друга, пошатываясь и подшучивая. Вроде в общей массе, но Николай не отрывал свой взгляд от Роксаны. Как будто тысяча молний пронзила её тело.
«Поспорил! Не может быть! Разве так смотрят, когда спорят?» Она не видела всей этой суматохи. Казалось, что крутят старую киноленту. Его взгляд прошибал до самого основания черепа. Она не знала, чему верить. Его отцу? Но тогда зачем он сказал соглашаться? Она вспомнила их знакомство, когда поставила Николая на место. И предупреждение коллег: «Он отомстит...». И вечер в ресторане. Из транса её вывел грохот падающих тел и звон разбившегося стекла.
Это Владимир умудрился носком одной ноги поддеть ботинок другой так, что тот слетел, совершил в воздухе мёртвую петлю, задев при этом лампу, и приземлился прямо около ног Криса, который вышел из кухни посмотреть на всё это безобразие.
Сразу стало темно и тихо.
- Подождите, не двигайтесь, сейчас включу свет в зале. — сказал бывший.
Свет озарил дивную картину: на Николае сидела Рита, которая пыталась выбраться из-под Владимира. А тот, в свою очередь, крутил головой, ища улетевшую обувку и шаря по карманам одновременно.
- А где юное дарование? Я ей новые краски принёс! — и счастливый щедрый художник вывалил из кармана тюбики акрила. - Пусть дома пробует.
-Я вместо юного дарования. — отозвался Крис. Он оперся плечом об угол, руки засунул в карманы джинс. - Что празднуем?
Он подал руку Владимиру, потянул на себя, принял на грудь. Художник был переправлен великаном на кухню. Следом поднял Риту, которую аккуратно перенёс. Последним встал Николай. От помощи отказался. При виде Криса, из весёлого и развязного превратился в скромнягу. Потупил взгляд под пристальным взором бывшего, запахнул своё пальто. О чём-то вздохнул, повернулся и собрался уходить. Но Владимир, вернувшись с кухни, схватил его за рукав:
- Стой! Ты куда? Третьим будешь. — и художник хихикнул своей шутке.
Николай остался стоять в уголке, наблюдая за рыжеволосой красавицей. Роксана взяла из рук Криса веник, подмела осколки.
- Ты, который у двери, выключи рубильник. Знаешь что это такое, или у тебя этим дома прислуга занимается. Он у тебя за спиной. Такая коробочка… — командовал Крис.
- Лампочки менять я умею. — перебил его Николай. - И у меня дома есть только домработница, которая приходит раз в неделю. Представьте себе, сам со всем прочим справляюсь. — повернулся спиной, открыл щиток.
Прихожая снова погрузилась в темноту. И лишь луч от карманного фонарика прорезал её, подсвечивая лицо Криса снизу, пока тот заменял лампочку, отчего лицо казалось страшным. Нос удлинился, его крылья отсвечивали красным. От ресниц тени поднимались. Длинный и уродливый силуэт тянулся по стене, причудливо ломаясь под потолком.
- Всё, можешь включать. - Крис дал указание. - Ну так что празднуем?
- Мне Володя предложение сделал. И я согласилась! - Рита счастливая бросилась на шею к Роксане. Обняла её крепко-накрепко, прижалась к уху и зашептала: — А тебя любит Колька. Соглашайся!
- Ритуля, я за тебя рада! — завизжала женщина, прижимая к себе свою лучшую подругу.
В дверь опять позвонили.
- Вы кого-то ещё позвали? - Роксана обернулась, увидев, что Николай открывает дверь.
- А ты чего там распоряжаешься? — через плечо кинул Крис Девяткину.
- Хочу вам жизнь облегчить. — парировал тот.
Это был курьер. Он передавал коробки с едой из «Визиря», достаточно крутого ресторана, который славился хорошей узбекской кухней.
- Мы решили отметить это знаменательное событие у тебя! Ты же не против? Крис, привет! — вдруг выдала Рита.
- Привет, Рита! А я думал, что ты меня теперь игнорируешь. — усмехнулся он. - Это, конечно, круто, но нас-то вы не забыли спросить?
Роксана нахмурила одну бровь и посмотрела на Криса:
- А ты, вообще-то, здесь при чём? Я здесь живу. — и уже к друзьям: — Рита, проходите. Будем отмечать.
-Вам не подраться, мне не посмотреть. — и Владимир хлопнул рукой по спине Криса, — Хозяин, веди в дом. Я пьяный от любви. Моя муза пообещала быть со мной, пока я не закончу её портрет. Мы решили дойти до загса, чтобы она не сбежала раньше времени... - Владимир уже направлялся в сторону кухни. - Вы думаете, что быть музой художника это круто? Тусовки? Знакомства? А вот и чёрта с два. Это муки творчества, загулы, творческие запои... Художник не может быть верным мужем и хорошим отцом. Я или пропадаю в мастерской или ищу вдохновение. И сейчас нашёл вдохновение. Пойдёмте же отметим!
Роксана слушала Владимира, а глаза изучали Николая. Миллиметр за миллиметром. Глаза в глаза: искала стыд, искала подлость или опровержение, что не мог он так. Нельзя спорить на человека. Но не находила. Он тоже смотрел, только на неё и больше никуда.
Эту игру в гляделки прервал Крис. Он подошёл к женщине и по-хозяйски, как будто имел на это право, положил ей руку на талию.
-Вы пройдёте или уйдёте? — спросил издёвкой у молчаливого гостя.
Женщина убрала руку бывшего: «Ты там распорядись, я сейчас...» — сказала она ему.
Компания, состоящая из Риты с художником да бывшего хозяина, решила, что кухни будет маловато, и завалила в зал. В прихожей остались только хозяйка и Николай, который так до сих пор и не разделся. Он продолжал смотреть на неё, а она на него.
- Ты, это, проходи, что ли… Или уходи. — выдохнула она.
Вместо ответа, он взял её руку в свою:
- Почему ты так смотришь на меня, будто я тебя предал? Что случилось? — он наклонился, чтобы поцеловать, но она вывернулась.
- Ничего, Николай Михайлович, не случилось. — говорила медленно, отделяя слова друг от друга. - Если захотите уйти, держать не буду. Только тогда захлопните дверь.
И повернулась. Зашла в ванную. Закрылась. Села на бортик ванны. Вытянула ноги. Вытянула руки, кисти сцепила в замок. Что это? Неужели влюбилась? Или задето самолюбие? Но стыдно. А, может, больно… Где-то глубоко во чреве ворочалась неудовлетворённость.
В дверь постучали.
- Роксана, какой стол ставить? Книжку? — это был Крис.
- Да, я сейчас выйду. Ты там распоряжайся. Сам знаешь, где и что лежит. — закончила почти шёпотом.
В горле застрял ком. Снова захотелось плакать. Нет, не плакать. Завыть. По-бабьи, от обиды. Но гордость не позволила.
Николай проводил взглядом её спину. Почему же так больно в груди? Что за женщина? Постоянно ускользает, как речной песок сквозь пальцы. Что ей сказали? Кто? Вчера была почти его. Недожал… Ну не в больнице же. Хотел красиво, со стихами. Перед всеми. В груди сдавило. Ещё не хватало впасть в зависимость от женщины. Этого допускать нельзя. Тогда весь бизнес насмарку пойдёт. Нет, нельзя позволять этим созданиям крутить мужчинами. Ну почему же так больно? Почему же хочется прижать, не давать двигаться, чтобы выслушала, чтобы поняла. Повернулся и со всей силы вре;зал стене кулаком, как будто стена виновата. И только боль, на сей раз физическая, не душевная, вернула в действительность. Стена сдала сдачу, по-мужски, с оттяжкой.
- Вы куда столько заказали? Как на роту голодных солдат! - Роксана только успевала подавать блюда и салатницы.
- А это детям! — и Владимир показал на отдельно стоя;щую коробку. - Кстати, где они?
- Они у бабушки на каникулах. Крис их только что отвёз.
- Отвёз, значит, а сам вернулся. — констатировал Николай, который слегка потряхивал ноющую покрасневшую кисть. - Крис, можно тебя на пару слов?
Вышли на балкон. Лёгкий морозец пробирался под рубашку. Ещё не май, а всего лишь конец марта.
- Крис, слышь, подвинься. Она — теперь — моя. Моя. Твоё время прошло. Ты хороший мужик, я верю, но она моя. - Николай посмотрел на соперника. Сморщился, рука ныла.
- Да ты што… - Крис усмехнулся. - Так я тебе её и отдал. Ты поиграешься и бросишь. Сколько у тебя таких было? Нет, Роксана — моя женщина, мать моих детей. Мы решили с ней помириться. Заново сойтись. Мы созданы друг для друга. Так что, извини брат. Как гость сегодня оставайся, а потом проваливай. А то зашибу ненароком…
И схватил за грудки. Но полголовы выше брутальный красавец Крис нарцисса Николая. Вот уж сошлись две стихии. Девяткин ударил с силой по руке. Боль снова отозвалась в ноющей кисти. Владимир появился вовремя:
- Пошли за меня с Ритой пить. — он сразу оценил обстановку. Да много и не требовалось. Николай заводился с полуоборота. Да и Крис, видимо, не тихоня. Ну а как иначе бы такую женщину в жёны получил? - Морды на улице будете бить друг другу, чтобы женщины не видели. - Владимиру сейчас хотелось мира и любви. Он был счастлив, и он желал счастья всем и каждому. Вручи ему сейчас премию, он тут же её пожертвует на благое дело.
Роксана бросила тревожный взгляд на одного, потом на другого. Каждый ей показал жестом, что всё в порядке. Просто поговорили.
Уселись за стол. Наполнили бокалы.
Владимир встал и вдруг запел:
Я посвятить хочу тебе слова,
В них есть кусочек сердца моего,
В них вся моя любовь, моя душа,
И я прошу у неба одного.7
Следом подхватил Николай. Два друга пели слаженно, как будто звучал один голос. Только взгляд каждого был обращён в сторону своей женщины.
Крису хотелось взглядом уничтожить певца. Его бывшая сидела, потупив глазки как девица на сватовстве.
Рита прослезилась. Роксана, воспользовавшись как спасательной соломинкой, бросилась снова обнимать свою подружку:
- Ну чего ты? Это же здорово, что тебя так любят.
- Знаешь, мне кажется, что я сплю. Я так боюсь проснуться. А вдруг он исчезнет, этот сон? — и она счастливая, стирая с щёк бегущие слёзы, смотрела в глаза Роксаны. - Мне никто ещё не пел песен. Они вчера, это два друга-товарища, завалили ко мне среди ночи. Представляешь? А утром… Утром Володя мне сделал предложение. Я сразу согласилась. Я дурочка? Да, мне не надо было сразу соглашаться? Ты сразу согласилась выйти замуж за Криса? Роксана?
Роксана засмеялась. Прижала голову подруги к груди. Она не замечала солёных дорожек на собственных щеках. Улыбалась и плакала. Улыбалась за подругу. Плакала за себя. Как сложно всё в этом мире, как запутанно.
- Это она мне предложение делала… Вернее, перед фактом поставила. — засмеялся Крис и протянул руку к Роксане. Но не смог приобнять. Женщина мягко отстранилась, показывая: «Не надо, прошу».
- Владимир, обидишь её, я тебя из-под земли достану и на куски порублю! Ясно! А то знаю я вас, богему. Что ни день, то скандал в прессе. То один разводится, то другого с любовницей в постели застали. Мы не из богемы, нам такие поиски себя не понять. - Роксана бросила взгляд в сторону Николая. Тот наблюдал за ней с блаженной улыбкой.
- Роксашка, ты чего? — испуганно подняла голову Рита. - Ты это, ему такие мысли в голову не вкладывай. Слышь. Он меня любит!
- А Роксана за меня замуж выходит. — вдруг ни с того ни с сего произнёс Николай. - Так ведь? Мы уже все решили. Просто держали в секрете...
- Я тебе сказал, что она моя жена и мать моих детей. - Крис набычился.
- Мальчики, мальчики… — попыталась их успокоить Рита.
Но Роксана вдруг налила себе шампанского. Выпила залпом, как будто это была рюмка водки, не замечая щекочущих пузырьков.
- Слушайте, вы, Крис и Николай. Крис, я больше не девочка! Понимаешь? Я за тебя выходи;ла замуж наивной дурочкой. Сначала меня папа оберегал, потом ты. Но я выросла! Я переросла тебя. Девочке захотелось самостоятельности. Девочке захотелось стать взрослой. Я больше не нуждаюсь в ежесекундной опеке. И хочу тебе заметить, что как бизнес-леди я преуспела. А ты как был моим опекуном, так им и остался. Ты замечательный отец. Ты супердруг. Вот на этой нотке давай и останемся, пока не разругались к чертям собачьим.
Пока она выдавала тираду бывшему, спина Николая выпрямлялась, а сам он чувствовал себя победителем. И вот уже гордо смотрел на поверженного соперника.
- Ну а теперь вы, Николай Михайлович. — и Роксана ехидно улыбнулась. - Вы мой начальник, и не более того. Я не собираюсь выходи;ть за вас замуж. Вы, говорят, поспорили с кем-то, что буду за вами бегать. Так и быть ради сохранения лица, скажу кому надо, что ваша взяла. Только скажите, куда и к кому подойти надо. Можете не переживать, я вашу тайну не выдам. А теперь можно и продолжить веселье по поводу помолвки моей подруги и вашего друга.
В комнате повисла тишина. Слышно было шипение шампанского в бокалах. Николай шумно сглотнул. Ему показалось, что удар был в солнечное сплетение. Стало жарко и больно.
- Кто. Тебе. Сказал. Про. Пари? — выдал он. А сам догадался, что отец. Только он мог так с ним поступить?
- Не всё ли равно. Скажи, что это ложь. — она посмотрела на него с вызовом.
- Пари было, но для того, чтобы я тебя соблазнил. Пари о том, что ты станешь моей женой, не было. Понимаешь, не было такого условия. Но я действительно хочу, чтобы ты стала моей женой.
- Да? Ты готов стать отцом моим детям? Ты в курсе, что твоя обожаемая мамочка сказала, что мои дети не будут смотреться на вашей семейной фотографии?
- Какие дети? — вмешался Крис. - Это мои дети, а ты мать их.
- Твою мать… — вдруг выдала Роксана. - Да заткнись ты уже. Ты — бывший. Понимаешь? Мой бывший? А это, — и она указала на Николая, — Не состоявшийся! Только и всего. Всё! Хватит! Вы, оба! Я — ничья! Ясно? Я своя собственная! Повторяю ещё раз для особоодарённых: я не собираюсь выходи;ть замуж ни за Николая, не сходиться с Крисом! Хватит уже! Крис, успокойся! Ты заигрался в роли папочки! Дочка выросла! Понимаешь, я не та 18-летняя, которая нуждалась в твоей опеке. Николай Михайлович, а вы злоупотребляете служебным положением. А теперь или закрыли эту тему или оба из моего дома. И мы втроём в спокойной обстановке отпразднуем праздник.
День плавно переплывал в вечер… Рита и Роксана стояли на кухне, оставив мужчин в зале. Глаза подружки сверкали как два бриллианта. Она крутила на пальце крупное овальное кольцо, покрытое разноцветной эмалью.
-Роксашка, я такая счастливая!
-Ты думаешь, с богемой можно быть долго счастливым? — хмыкнул Крис, который внёс грязные тарелки.
-Пусть будет миг, но он будет моим! Я счастлива сейчас, а что завтра неважно. Понимаешь, Крис! Я сейчас живу! Сегодня! И именно сейчас я счастлива!
18. Рабочие моменты
Больше всего Роксана опасалась понедельника. После всего того, что она наговорила своему начальнику, выход был один: писать заявление на увольнение. Не сказать, что такой исход так уж сильно бы её подкосил. В конце концов, снова впряглась бы в упряжку предпринимательства. Хоть и не хотелось это делать. В планах было поучиться на психолога по трудовым спорам. Почему именно там?
Корпорация строила свою работу в духе времени. Стало модным (новое, это всегда хорошо закрытое старое) привлекать комиссию, созданную из сотрудников предприятия для разрешения конфликтов между работниками и руководством. Когда ей предложили этим заняться, она только рукой махнула. Ну какой она конфликтолог? А потом ей это очень даже понравилось. Помог собственный опыт веде;ния бизнеса. Но знаний не хватало. И сейчас, когда она обговаривала условия работы начальником отдела, одним из кирпичиков, который перевесил чашу весов в сторону должности именно то, что корпорация не только оплачивает ей обучение, но ещё и предоставляет для этого время. Уйти — значит и учёба за свой счёт и время тоже придётся урывать у детей. Можно, конечно, не учиться. Но учится, это так интересно, тем более, когда знания сразу можно применить на практике.
Что же вынесла она из этого всего: чужие конфликты разрешить куда проще, чем собственные. Как следует реагировать? Как советовал его отец: согласится, а потом расстаться? А если не получится расстаться? Не пустит? Просто не даст повода, что тогда?
А собственно говоря, и в самом деле, что тогда? А если она не захочет уходить? Если понравится быть рядом с ним? Вот же дилемма. Сейчас нет его рядом, и сердце не болит.
Роксана вспомнила, как уехала из дома учиться в университет. Ведь всё равно вспоминала Криса, хоть и даже за ручку не держались. Не хватало именно его подковырок. Она попыталась над другими парнями подтрунивать, но реагировали они не так. Каждый раз мысленно вместо Криса сама себе отвечала. А когда он неожиданно появился на пороге, только присутствие матери не дало ей броситься ему на шею.
Крис. А ведь и правда постепенно за всеми этими заботами он стал как старший брат, как отец. Может и влечение к нему поэтому пропало. Ну не тянуло её от слова совсем. Да и он не сильно на неё западал. Скорее тоже, по привычке: дочка должна возле папы жить. Вероятно, поэтому и загулял. Им бы пожить не просто отдельно друг от друга, а так, чтобы не видеться совсем, может, и реанимировались бы отношения. Так не получается. Нет такой возможности. К матери Крис не переезжает. Сказал, что пока дети школу не окончат, и речи быть не может о том, чтобы жить в разных городах. И в нём столько этой нерастраченной отцовской любви. Надо реже о себе напоминать. Подумала и хихикнула. Крис-то переехал и вправду домой жить. Куда его теперь? Не выгонишь. Правда, вчера, то есть в воскресенье, уехал к матери, к детям. Там у отца он работает над заказом Владимира. Проживёт неделю, пока каникулы. А потом вернётся. Ей уйти? С двумя детьми? А дети-то в чём виноваты? Надо бы квартиру разменять, так Крис не хочет пока. Не даёт. Только через суд.
Посмотрела в зеркало. Ну хороша. А глаза-то как блестят. Ещё бы, любовь — нелюбовь, а лёгкий флирт всё равно душу бередит, стимул для жизни. Как дровишки для огня, такие отношения: и жарко, и опасно. Вдруг выскочит уголёк да и сожжёт всё.
Окинула взглядом стройную точёную фигурку. Как будто всё строго, классика: чёрный низ, белый верх. Хотела трикотажное платье надеть, да передумала. Слишком уж фигуру подчёркивает. Ей сейчас для полного счастья только этого не хватало.
Рабочий день начался спокойно. Планёрка для всех начальников отделов. Девяткин сидел среди своих, сделал вид, что не замечает. Она, как всегда, с краю, рядом с начальником отдела готовой продукции. Маленький, кругленький, с окладистой бородкой на подбородке, душа компании. Он так мило делал комплименты, что принимали их с благодарностью, и ни у кого никогда никаких мыслей на его счёт не возникало. Вот и сейчас:
- Разрешите погреться у вашего костра, Миледи. — благодушный вид скрывал расчётливого и хорошего специалиста.
- Ах, как мне жаль, верите, мне искренне жаль, но если будет ещё одно нарушение вам придётся или менять отдел, или компанию... Поймите, мой дружок, нельзя работать спустя рукава. Нельзя. Ну не огорчайтесь вы так. Всё, что ни делается, делается к лучшему. А посему поэтому идите-ка и начните трудиться продуктивно. — отчитывал он нерадивого сотрудника. И после такого разговоров человек или уходил ибо понимал, что не дотягивает до планки, или лез из кожи и выкладывался по полной.
Непонятно почему, но сегодня руководство решило устроить разбор полётов.
- Господин Пробелов, — Николай Михайлович обратился к соседу Роксаны, — А не будете ли вы любезны ответить, это что у нас было в пятницу?
- Небольшое недоразумение, Николай Михайлович. После планёрки доложу вам. Я в субботу всех виновников вызвал. Ну вы же знаете, эта Яблочкова... У неё двое маленьких детей и муж в запое. Она от недосыпа...
- Так отправьте её в отпуск. Если была, на больничный, или без содержания. Нам это будет стоить дороже, чем один её день отдыха. Ясно...
Пробелов покивал, мол ясно. Сел и зашептал соседке: «Шеф явно плохо спал. Или ему отказала какая-нибудь знойная красотка...»
Начальство прошлось по всем отделам и всем подразделениям. Но Роксану не тронули. Лишь Девяткин — главный заметил:
-У нас есть молодой начальник отдела. Только недавно приступила к обязанностям, но уже и результаты пошли и претензий нет.
- Это про Вас, — зашептал Пробелов. - Не радуйтесь раньше времени. Скоро и у вас найдут до чего докопаться.
После общей планёрки Девяткин — младший всех собрал у себя.
- Пробелов, ты там узнай, возможно Яблочковой помощь нужна. Крикунова, у вас к испытаниям всё готово? — спросил он у начальника отдела испытаний.
- Да, Николай Михайлович. Вы зайдёте проверить? - Роксане нравилась эта женщина. У неё всегда всё было готово. Она ни разу не сказала, что не успела, не получилось.
Планёрка подразделения прошла быстро. Особого никого не ругали, как и не хвалили.
- Роксана Александровна, задержитесь. - Девяткин распустил всех по рабочим местам.
Роксана вспыхнула, как уголёк в глубине печи. Ожидала, что он сейчас подойдёт, приобнимет. Но он так и остался сидеть на месте.
- Паспорт с собой? — спросил и усмехнулся.
- Паспорт? Зачем? — она сглотнула. Язык парализовало.
-В загс пойдём, заявление подавать. — опять усмехнулся. - Ну так как, с собой есть?
- Н-нет. — глаза забегали по столешнице.
- Завтра не забудь. Всё, можешь идти работать.
«Ну вот, началось...», подумала Роксана. А ведь так хорошо день задался. И надо же было ему вспомнить…
Она попыталась сосредоточиться на работе, но получалось плохо. Цифры разбегались в разные стороны. Слова играли в шарады. Листы прятались. Компьютер отказывался работать и постоянно подвисал. Всё не так, и всё не то. Похоже, что реально всё было настолько не то, что через некоторое время к ней зашла Нонна Ивановна.
- Роксана Александровна, с вами всё в порядке? Вы выглядите не очень хорошо. Может вам домой пойти. Николай Михайлович уехал с руководством к заказчику. Вряд ли сегодня появится. Если вдруг спросит, я вас прикрою. Идите, голубушка, вам явно нездоровится.
Но женщина отказалась. Она не хотела идти домой, чтобы не оставаться один на один со своими мыслями. На работе худо-бедно, а отвлечься можно.
У неё было состояние, как в поговорке: «И хочется, и колется, и мама не даёт». Ей было одновременно и страшно, и волнительно. С одной стороны её самолюбию льстило, что сам Девяткин в загс её хочет отвести. А в другой стороны — ну, целовались пару раз, так ведь это не повод для знакомства.
- Рита, привет, — она решила, что коли заварила её подруга всю эту кашу, то пусть сама и расхлёбывает. - Давай встретимся вечером в кафе. Или ты со своим ненаглядным?
День тянулся медленно и беспощадно. Сначала пришла Маленьких, специалист по сертификации, отпрашиваться. Ей позвонили из садика, сказали, что заболел ребёнок. Потом с обеда не вернулся Горбунов, другой специалист и тоже по сертификации. Остался только практикант. А тут, как назло, срочный заказ. Требовалась экспертная оценка стороннему клиенту, потому что таможенникам что-то там не понравилось. Специалисты, которых не было на рабочем месте, были единственные лицензированные. Практикант, он и есть практикант. Сертификацию-то он сделал. Как-никак конец практики. А лицензию ещё не получал. Подпись свою поставить не имеет права. У Роксаны тоже лицензии нет. Если бы корпоративный заказ был, то без проблем. А это частному лицу… Пришлось Роксане само;й садиться за руль и ехать домой к Маленьких, чтобы та расписалась.
Всю зиму машина стояла в гараже. Только первый день, как она её выгнала. Ездила наша героиня мало и не очень любила это дело. Так, по необходимости. Привыкла, что в основном Крис везде возит. А раз уж решила, сама без бывшего, как большая, так слово надо держать. Вроде и ехать было недалеко, но семь потов сошло.
Проблема за проблемой, а день пролетел.
Рита уже ждала её в их любимой пироговой «Петрович». Пирожки здесь пекли замечательные. Роксана взяла себе кусок осетинского, а на десерт ватрушку со сметаной. Рита мини-хачапури по-аджарски и плетёнку с брусничным вареньем. Также они взяли пузатый заварник с Иван-чаем и по порции айвового варенья. В общем, пир обещал быть знатным.
- Ну что там у тебя? - Рита сияла, как начищенный сапог. Счастье так и струилось из неё.
- Мне Николай сказал, чтобы я завтра принесла паспорт, в загс пойдём… - Роксана смотрела куда-то в сторону, как будто пыталась избежать взгляда Риты.
- Так это же замечательно! Представляешь, такой мужчина: и умный, и красивый, и интересный, и богатый! Роксашка-Сашка, ну ты чего?
- Чего, чего? Я не хочу замуж. Понимаешь, от слова совсем. Это ты там ещё не была. А я уже побывала. Вначале прикольно, а потом всё одно да потому. Я ещё от одного опекуна не отделалась, как второй нарисовался. Думаешь, Девяткин будет у меня на поводу идти? Он привык, что всё для него. Нет, Рита, я хочу поиграть в самостоятельность. Не готова я сейчас, понимаешь, не готова. Что я видела в этой жизни? Я замуж вышла в 18, в 30 развелась. Снова замуж? Мне свободы хочется. Хочу халву ем, хочу печенье…
- А если с ним поговорить? Попроси, чтобы подождал. - Рита налила себе чай в расписную кружку.
- Знаешь, что мне сказал его отец? Он предложил мне согласиться, но дату свадьбы отсрочить на полгода. Что, мол, там мы и расстанемся. - Роксана откусила кусочек пирога.
- А вдруг он прав?
- А если нет? Как я потом сбегу?
- А если тебе не захочется сбега;ть? А мы уже подали заявление. Владимир попросил, чтобы назначили как можно раньше. Вот, на день рождения дедушки Ленина решили пожениться. Володя сказал, что свадьба будет необычная, и платье у меня будет своеобразное. А ещё Володя сказал…
- Володя сказал, Володя сказал. — передразнила Роксана. - А ты-то что ему ответила?
И подружки весело рассмеялись.
Квартира встретила светом уличных фонарей и тишиной. Она не привыкла к тишине. То дети постоянно что-то между собой делили, то Крис болел за любимую команду и давал указания тренеру, да так громко, что сосед выскакивал на балкон и требовал Криса. После чего два мужика вместо того, чтобы досматривать матч, спорили, чья команда лучше, да почему таких чайников в тренера берут.
Роксана не стала ни зажигать свет, ни зашторивать окна. Села в кресло. Задумалась. Но ничего умнее, чем уволиться, не придумала.
Утро началось с беготни: то с одним начальником вопрос решала, потом с другим. Потом неожиданно в зону отдыха всех пригласила Валечка, которая недавно родила. Она пришла на работу, чтобы отметить «первую кашу».
Начались воспоминания. Кто-то вспоминал своих детей, когда те были маленькие, кто-то братьев и сестёр.
- Я помню, когда моему Саньке было три годика, а Женьке четыре, — рассказывал один из коллег, — Я с ними гулял. Встречаю друга. Разговорились. Смотрю, бежит Санька и плачет. Жалуется, что Женька обидел. Я ему возьми да и скажи: «А ты ему по попе отшлёпай». Видим, счастливый возвращается к Женьке и кричит: «Женька, дай попу, шлёпать буду...»
- А мой, ещё года не было, сидит в коляске, уставится на кого-нибудь и смотрит не отвлекаясь. Человек начинает ёрзать. А потом совсем уходит.
- А мой песни пел постоянно, и ему бабушки всё время в руки что-то давали, то конфетки, то печенье.
- А мой по соседским дачам ходил. Подойдёт и начинает вздыхать: «Нету огурчиков. Нету...» и ручки разведёт. Всех обойдёт, притащит кучу огурцов домой…
Роксана вдруг подумала, что она тогда, когда самый прикольный возраст был у её детей, и не видела их почти: учёба, бизнес. Хорошо, что остановилась сейчас. Уже большие, но такие интересные. Словно знакомится с ними заново.
- Роксана Александровна, Вы паспорт принесли? — это Светлана Владимировна, из отдела кадров.
- Паспорт? - Роксане показалось, что её в кипяток засунули и варят. Она как-то неопределённо мотала головой, пытаясь сообразить, зачем отделу кадров её паспорт.
- Вам что, Девяткин не сказал? Доверенность надо от вашего имени оформить на получение реактивов.
На Роксану сразу свежим воздухом подуло.
- Да, да, сейчас принесу. Он у меня в сумочке. — радостно протараторила она.
- Я с вами. - Светлана Владимировна вышла из зоны отдыха вместе с Роксаной. - Роксана Александровна, а у вас есть заграничный паспорт? В следующем месяце будет экспо в Хорватии. От нашей корпорации поедет делегация. Вы туда включены.
- Я? — Роксана смутилась. - Но я временно на этой должности. Ещё срок незакончен…
- Как временно? Так приказ же был на постоянную. - Светлана Владимировна быстро цокала каблуками. Её узкая юбка не позволяла делать большие шаги. Поэтому ей приходилось семенить, чтобы поспевать за летящей рыжеволосой.
Зашли в кабинет. Роксана подошла к шкафу, достала сумочку…
- Здравствуйте, Светлана Владимировна. — услышала она голос Николая Михайловича. - Какими судьбами в наши края занесло кадры? Вы же не спускаетесь со своих небес.
- Так мне паспорт Акатьевой никто не принёс, а генеральный уже рычит, когда будет готова доверенность. Машина за реактивами снаряжена, а доверенности нет. Совсем у вас распустился отдел. — и она кокетливо улыбнулась Девяткину.
От глаз не укрылось лёгкое заигрывание кадровички. Николай улыбался снисходительно. Король положения. От этого стало противно на душе.
- Николай Михайлович, Вы что-то хотели? - Роксана попыталась скрыть волнение, которое её охватило.
- Да, переговорить надо. — он подождал, когда Светлана, плавно покачивая округлыми пышными бёдрами, выплывет из кабинета.
Закрыл дверь на защёлку. Подошёл к Роксане. Расстегнул заколку на волосах. Золотой дождь рассыпался по спине.
- Николай Михайлович, что вы делаете? Мы на работе. — прошептала женщина.
- Любуюсь. — тихо произнёс он, запустив пальцы в огненные волны. - Роксана, я хочу тебя.
Хочу тебя сейчас, не тайно – напоказ.
Не «после» и не «до» в лучах твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь, но я хочу сейчас,
А в прошлом – не хочу, а в будущем – не знаю.8
- Но у Высоцкого по-другому. — тихо вымолвила она.
- Но и я ведь даже не Владимир. Сегодня давай вместе поужинаем… Я тебя заберу.
- Я на машине. — ручка на двери дёрнулась. - Идите, ну, пожалуйста, — почти взмолилась она. - Я согласна поужинать, только уходите сейчас.
Приглушённый свет струится с потолка. Над головой чёрный велюр свода с вышитым мотивом золотых звёзд. Каждый столик как на острове. Между островками, под стеклом, плавают золотые рыбки. Искусственный сад скрывает посетителей друг от друга. Маленькая, словно выточенная из слоновой кости, китаяночка обслуживает стол. Мелкими шажками она подносит блюда, расставляет их на столе. Так же неслышно исчезает, как будто растворяется в воздухе.
- Это твоё последнее слово?
Мужчина серьёзен как никогда. Его прокатили. Его бортанули. Внутри клокочет ярость. Хочется взять эту вазу и зашвырнуть её в самую гущу пластиковых зарослей бамбука.
- Николай. Михайлович. — она тоже серьёзна. Ни тени кокетства. - Я всего лишь прошу. Прошу, понимаете? Дайте мне время. Мне надо подумать. Я не готова сейчас. Не сердитесь. Вы… Вы мне очень симпатичны. Любая была бы рада.
- Но ты не любая. — он не выпускает её руки из своей. Как будто боится, что она растает.
- И я очень вам благодарна… Но… Как вам объяснить. Я хочу понять, что я могу сама. Я хочу разобраться в своих чувствах. Не обижайтесь.
- Это всё из-за пари? — он едва сдерживается. Хорошо, что полумрак скрывает, как ходят его желваки.
- Нет. Пари здесь ни при чём. Я не разобралась ещё в себе… Она аккуратно отняла свою руку.
- Хорошо, на свадьбе Владимира ты мне дашь свой ответ.
- Николай… Михайлович… Я думаю, мне надо уволиться… — она понимала, что находится рядом с ним будет опасно.
- Не получится. Мы вместе едем в Хорватию…
От его тона становится волнительно. Душа оборвалась и спряталась во чреве. Глаза закрываются от накатившего жара. Уши горят, как будто кто-то материт самыми отборными ругательствами. Кончики пальцев покалывает как от мороза. А ноги стали ватными. Они вместе едут в Хорватию, и спасти её может только чудо.
19. Хорватия
Как ни противилась этой поездке Роксана, ничего сделать не смогла. Она, как маленькая, даже пыталась пить ледяную воду, но горло не болело, насморк не появлялся. И чувствовала себя великолепно. Дети тоже были веселы и здоровы. Кроме того, они теперь с нетерпением ждали подарков из Хорватии.
Дубровник, где проходила выставка, встретил тёплым дыханием Адриатического моря. По улицам ходили подтянутые длинноволосые девушки. Они были настолько хороши, что у парней, накаченных, спортивных, дух захватывало. А, может, захватывало дух от весеннего пьяного воздуха моря. Как винные пары, проникала страсть в лёгкие, и уже ни о чём другом не думалось.
Три с половиной напряжённых дня. Из аэропорта их завезли в гостиницу лишь для того, чтобы они могли оставить там свои вещи, и потом прямой наводкой в выставочный центр. Возвращались поздно вечером на том же служебном автобусе.
Роксана смотрела на вечерний город, который, казалось, крутил курортный роман со всеми приезжими. Хотелось побродить по его древним улочкам, посмотреть монументы. Но после ужина в ресторане, поняла, что сил хватит только дойти до номера.
Николай проводил, попрощался и галантно испарился. Почему-то стало обидно, горько, и досадно. Даже не на него, на себя. Потому что сама себе придумала, сама себя настроила.
Небольшой, но очень уютный одноместный номер. Она разделась, приняла душ, прочитала пару страниц документации и… вырубилась. Проснулась рано. Окна номера выходи;ли на море. Лазурный шёлк воды колыхался под дуновением шалуна-ветерка. Натянув лёгкие летние брюки и светлую блузку, она вышла из отеля. Было ещё рано. Целый час до завтрака. А потом их снова ждёт напряжённый день.
Как морская звезда, раскинув руки в разные стороны и расставив ноги, подставив лицо ранним солнечным лучам, она зажмурилась от удовольствия. Релакс. Морской бриз покрывал кожу тысячей мелких невесомых капелек. Губы стали солёными.
Рядом прошёл человек. Остановился. Не открывая глаз, она спросила:
- И зачем вы здесь?
- Мне сказали, что на берегу пожар, пришёл тушить. — в голосе послышалась улыбка.
Николай присел на ещё влажный песок и молча наблюдал то ли за морем, то ли за женщиной.
Но время, неумолимое жестокое время ускорялось с каждой минутой. И вот уже надо было покидать берег.
Ветер игрался с золотыми прядями, подвивая их и забрасывая вперёд.
Они шли молча, держась за руку как дети. Слова излишни.
И снова работа, напряжённая работа. И снова вечерний автобус, ужин…
Она стояла на балконе и слушала колыбельную моря. «А завтра, — загадала она, — завтра я обязательно пойду гулять по городу». Ещё два дня. Завтра и послезавтра, а потом обратно. Перед сном она поговорила с детьми. Послушала их жалобы друг на друга. Выслушала в очередной раз Криса, что он думает про эту поездку.
Крис был против. Нет, не против само;й поездки, но ему совсем не нравилось, что его соперник находился рядом с ней. И хотя Роксана ему чётко сказала, что связывают их только дети, он считал себя ответственным за неё, в том числе.
Этот день выдался сложнее предыдущих. Всё это время около их стенда крутился юркий паренёк в чёрном классическом костюме. Сегодня парнишка пришёл не один, а с целой делегацией. Первое, что бросалось в глаза, как гости смотрели на Роксану. Здесь она замечала на себе оценивающие и заинтересованные взгляды. Мужской пол как мухи на мёд слетались на червонное золото волос. Недаром в Средние века женщины с такой редкой красотой сжигались на кострах по обвинению в колдовстве.
Ей досталась важная роль. Именно к ней обращались за разъяснениями, а не к руководителю делегации или кому другому. Роксана вызубрила назубок все характеристики представляемых экспонатов. Было подписано рекордное число контрактов. В принципе, можно и расслабиться, ибо цель достигнута, план выполнен и даже перевыполнен. И вот, в предпоследний день пришла целая немецкая делегация.
Деловой подход был виден сразу. Немцы привыкли в женщинах видеть бизнес-партнёров. Никаких комплиментов (не дай боже, обвинят потом в сексизме), только о работе шла речь. Но кто же может запретить любоваться прекрасным. И она то и дело ловила мимолётные заинтересованные взгляды.
Ещё один контракт, самый важный и самый крупный! Глава делегации на радостях отпустил всех пораньше, оставшись один.
- Прогуляемся по городу? — запросто спросил Николай. - Я расскажу вам историю города. Хотите?
- Хочу! — ответила наша героиня.
- Ну так слушайте. Началась история ещё в Древней Греции. Был такой город, Эпидавр. И населяли его переселенцы с Пелопоннеса. Они образовали здесь свою колонию. Жили мирно, никого не трогали. Но однажды постигла их беда.
Налетели на них авары и славяне. Илларийцы, так звали этот древний народ, мужественно боролись против коварного врага. Но авары тем и жили, что грабили чужие земли. Налетали как саранча, уничтожая всё на своём пути. Никого не жалели: мужчин убивали, женщин в плен брали. Мирные оседлые илларийцы не смогли противостоять врагам. По улицам текли реки крови, они стекали в море, и море окрасилось в красный цвет. По утрам трава покрывалась алыми росами. Мужественно боролись с захватчиками, но не оставалось сил у защитников. А сдаться на милость победителя не позволяла гордость. Не для того они сюда пришли. Мужчин почти не осталось. Тогда решили женщины спасти своих детей, чтобы те выросли и отомстили оккупантам.
И вот, под покровом ночи, похватав лишь то, что можно на себе унести, перебрались они на остров Лаас. Место им понравилось. Назвали поселение Рагуза и провозгласили Дубровницкую республику. Хорошо был расположен остров. Незаметно никто не мог на него пробраться. Раненые залечили свои раны, дети стали подниматься. Народ становился всё богаче. Жители Рагуза вынесли урок из своего бегства: начали тренироваться, учились защищаться. Сильный, красивый, богатый народ.
Позавидовали ему венецианцы. Появился у них коварный план: захватить остров. Они уже не раз засылали лазутчиков, да те все докладывали, что нельзя напасть на остров. Надёжная охрана у города. Не спят сторожа ни днём, ни ночью.
Жил в то время в городе священник по имени Стойко. Каждый вечер он молился в церкви. И вот однажды во время молитвы явился к нему святой Власия. Рассказал святой Власия, что скоро высадятся на их остров гости из Венеции якобы для того, чтобы пополнить запасы пресной воды, мяса и хлеба. Но то будут не купцы, а солдаты, которые хотят захватить остров. Сказал и растворился в воздухе. Вскочил Стойко, выбежал из храма. Туда-сюда, что делать? Утром пришёл на Совет и рассказал о своём виде;нии. А вскоре дошли новости, что действительно к ним собираются венецианцы.
Совет собрал народное ополчение. Укрепили они городские стены и стали ждать непрошеных гостей. Те себя долго ждать не заставили. С первых баталий стало ясно, что не купцы пожаловали. Отстояли жители свой город. А святому Власию построили храм.
Теперь каждый год третьего февраля вспоминают они тех, кто спас их город от разрушения. Накануне перед Собором Дубровника, — и Николай показал на храм, перед которым они стояли, — Выпускают белых голубей.
Роксана подняла голову и смотрела на это, непохожее ни на православные храмы, ни на католические соборы здание. Оно напоминало на замок в стиле барокко. Прямоугольное строение с колоннами, поддерживающими мансарду со стороны входа. На равном расстоянии друг от друга по параметру крыши стояли святые.
- А откуда вы знаете историю города? — спросила она.
Николай улыбнулся.
- Я знаю всё. Вот послушай, как красиво сказано:
Хорватия цвета индиго.
Лазурного неба полёт.
В рассветное утро интрига.
Внезапного времени ход.9
Она послушно брела за ним по извилистым улочкам. Они то приближались к морю настолько, что чувствовали его поцелуй на своих губах. Потом забредали в кварталы, где трещали цикады, перебивая друг друга. Вдруг оказывались на шумной, запруженной туристами и местными улочке, а потом снова приближались к морю. Николай рассказывал ей про эти улицы, здания, памятники. И ей казалось, что ему здесь знаком каждый камень.
- А где наша гостиница? — неожиданно спросила она.
Культурная программа — это замечательно, но неплохо бы получать информацию дозировано. А то слишком много для одного раза.
- Надоело слушать? — спросил он, и в его голосе послышалась обида.
- Нет, просто мы приедем в следующий раз, и вам нечего будет мне рассказать.
Мужчина засмеялся: «Ну а теперь поведай мне, что у тебя отложилось из моего повествования?»
Роксана смутилась. В самом деле, она неплохо запомнила легенду про святого Власия. Но чем больше слушала, тем меньше запоминала.
- Ну вот видишь, я смогу заново завести пластинку, и для тебя это будет звучать как незнакомая песня.
- Прости.— прошептала она. Ей стало стыдно как нерадивой ученице.
Но Николай ничего не ответил, а просто взял её за руку. Теперь они шли молча, слушая шум улиц.
- Я устала. — наконец проговорила она.
- Верю. — и он улыбнулся. - Возвращаемся в отель?
- Ага. Он далеко? — ноги с непривычки ныли. Хотелось скинуть туфли, стянуть узкую юбку.
Но вместо ответа Николай показал рукой на стоя;щее перед ними высокое здание.
Роксана недоумённо посмотрела в указанном направлении. Склонила вбок голову, нахмурилась. И лишь после того, как они сделали несколько шагов и завернули за угол, она увидела, что это и есть их гостиница.
- Посидим в баре. Совсем чуть-чуть. Я предлагаю выпить Кир Рояль.
- Я не хочу алкоголь.
- Это шампанское с сиропом. Поверьте, очень вкусно. Я могу угостить женщину, которая мне нравится?
Негромкая музыка, разноязычная речь, лёгкий напиток.
Появился пианист. Заиграл джаз. Несколько человек пошло танцевать.
Николай взял её за руку: «Позвольте пригласить». Он прижал её спиной к своему животу. Его дыхание смешивалось с персиковым вкусом напитка, еле заметным запахом шоколада и табака. Крепкая мужская ладонь лежала на животе. Лёгким надавливанием он подсказывал, куда следует двигаться. Волна вправо, волна влево. Её руки лежат на бёдрах. Ей кажется, что они болтаются как плети. На самом деле она, как кошка «месит тесто» то слегка сожмёт, то распустит ткань на юбке. Она представляет, что на ней длинное, в пол, струящееся платье из серебристой ткани, а не деловой строгий костюм. Партнёр настолько близко, что она сквозь ткань чувствует жар его тела. Танец мужчины и женщины. Строго и откровенно одновременно. Движения плавные, в такт музыки, а сердце будто колотится о мембрану джембе10. Ей хочется отойти, освободиться из капкана его рук. Но вместо того, чтобы отцепить их, она хватается его руку, как за спасительный якорь. Ноги не держат. Если он ослабит хватку, она упадёт. А музыка заползает в вены, заставляя бурлить кровь.
Вечер закончился. Бокал опустел. Он не предлагал ей повторить, а она сама не просит. Душа требует продолжение банкета, но разум, холодный и расчётливый, напомнил, что завтра надо рано вставать и напиваться не следует.
Ковровая дорожка цвета бордо заглушает шаги. Они остановились около её номера.
- Спасибо, что проводили. Спокойной ночи. — как можно спокойнее пытается произнести.
Как понять этого мужчину? Он предлагал выйти за него замуж, а сейчас даже не сделал попытки поцеловать. Не мужчина, а сундук с секретом.
Открыла дверь, зашла. Но закрыть не удалось. Помешала нога. Его нога. Зашёл. Развернул к себе лицом.
- Неужели ты не почувствовала? Ничего не почувствовала? Я не евнух. Я не давал обет безбрачия… — шептал он, фиксируя взгляд. Его глаза терялись в темноте.
Его рука у неё на затылке. Заколка расстегнулась, или её расстегнули. Волосы, почувствовав свободу, бросились врассыпную. Она уже не видит его глаз. Они слишком близко. Она видит его губы. Бессовестно-желанные, влажные. Они слегка наклоняются, один уголок ползёт вверх.
- Нет…— тонет в поцелуе. Нежном и страстном одновременно. Язык раздвигает губы и проникает глубоко, не оставляя времени на размышление.
Мозг заставляет вытолкать наглого пришельца, но, похоже, что язык не договорился с ним и тупо игнорирует команду сверху. И вот уже два языка общаются между собой, направляя сигналы сердцам.
Всемирный коварный заговор тела против разума. Ноги предательски подкашиваются, руки смыкаются на мужской шее.
Мозг вопит: «Остановись, немедленно! Если не остановишься ты, не остановится он...» Душа тихонько ойкает: «А тебе не всё ли равно. Расслабься...»
И она отпускает поводья. Чувствует, как освобождается дыхание. По ногам скользит юбка, плавно опускаясь к ногам. И в этот миг её подхватывают сильные руки, и она плывёт вглубь номера, туда, где стоит большая кровать.
Прохладная простыня приятно распахнула объятия.
- Николай, не надо…— прошептала, но слова утонули в его дыхании.
Он раздевал её, подобно ребёнку снимающему фантик с любимой конфеты. В предчувствие сласти. Не торопится, растягивая удовольствие. Сопротивление её рук пресёк, сжав оба запястья одной рукой, подняв над головой. Опустился рядом, прошептал:
- Не мешай мне наслаждаться моментом. Уже ничего не изменить.
Голова кружилась. Дикие животные инстинкты поднимались из чрева, будоражили кровь, спускали с цепей желания. Первородный крик дикой кошки, подвывание волчицы, рычание самца: всё слилось в едином звуке. Кожа горела от прикосновений. Тело в его руках становилось податливым, будто искусный мастер работал с пластилином.
Пальцы скользили по бугоркам мышц, ногти царапали гладкую кожу. Первобытное безумие пещерного человека, когда всё подчинено единому закону жизни, когда незнакомо понятие стыда, когда нагота также естественна, как шерсть на теле животного.
Мозг попытался посмотреть, что происходит, но ужаснулся от увиденного и заткнулся в немом протесте.
Она плавилась, как сыр от нагрева. Он крепчал, как сталь в ледяной воде.
Вдруг он отвлёкся, сел. Она посмотрела на прекрасное творение природы. Запах мускуса возбуждал, пробуждая инстинкты к размножению.
Она натянула на себя одеяло, осознавая свою наготу.
- Убери его, мне тебя не видно, а я любоваться хочу, — пробурчал. - Малыша одену… Не будешь слушаться, ответственность за будущее поколение будет лежать на тебе.
И завертелось всё сначала. Его губы накрыли её. Его ноги по-хозяйски вклинились, заставляя раздвигаться женские. Её пальцы гладили шёлк его волос. Она вздрагивала, скулила, извивалась. И вдруг одним движением он повернул её на живот, подчиняя полностью своей воле, своему желанию, заставляя её тело прогнуться и вытянуться так, как надо ему, не позволяя спорить.
Она вобрала его, захватила в плен, не желая выпускать. И теперь уже он подчинялся её власти, её воле.
Единение тел, единение дыхания, единение сердец.
Она лежала на его руке. Сил не было дойти до душа. Душа пела, мозг бурчал, а телу было уже всё равно. Каждая мышца подрагивала, наслаждалась выпуском энергии.
- Ты действительно девочка огонь. — прошептал он.
- Ты уходишь? — спросила и замерла, испугалась. Испугалась, что останется одна, один на один со своими чувствами, разбуженными инстинктами, освобождённой энергией.
- А должен? — усмешка. - А знаешь японскую легенду про женщину — лису?
Она отрицательно покачала головой.
- Говорят, что живут на земле женщины — лисы. Они питаются энергией молодых мужчин. После ночи, проведённой с женщиной — лисой, мужчина быстро увядает и стареет, потому что она забирает его молодость. Ты моя лиса… Но я так просто молодость свою тебе не отдам. По крайней мере, не за один раз.
И она увидела, как его губы снова приближаются к ней.
- Ты сладкая на закате. Надо узнать, отличается ли твой ночной вкус от рассветного. Не мечтай, я остаюсь спать здесь. Сейчас я буду громко-громко храпеть. Успевай уснуть…
Она повернулась к нему спиной. Подобрала ноги к животу. Сложила ладошки под щёку. Его торс прижался к её спине…
Если бы на солнце был сегодня выброс, вряд ли он был бы ярче блеска её глаз. Губы непроизвольно улыбались. Румянец покрывал щёки.
- Из тебя плохой шпион. — прошептал он и притянул к себе за поцелуем, когда они вдвоём готовили стенд к открытию.
- Кх-кх. — раздалось рядом. Это руководитель делегации. Он недовольно посмотрел на Роксану. - Роксана Александровна, Вы на сегодня можете быть свободны. А то вы к нам слишком много посетителей привлекаете. Они к вам как к золотой пчёлке летят. Нам хватит уже контрактов. А вы, Николай Михайлович…
- Ну я тогда тоже не нужен. Роксана Александровна представляет моё подразделение.
И, не дав возразить начальнику делегации, он, подхватив женщину под руку, потащил её к выходу.
- Отпусти, — шипела она.
- И не мечтай. Мы сейчас пойдём с тобой отель закончить начатое вечером, а потом отправимся покупать подарки.
- Николаша…— раздалось рядом. И тут же длинноногое создание повисло у него на шее.
- Николай, — послышалось следом, — Мы вот с Марианнночкой решили тоже недельку на море провести. Вы ведь можете задержаться? Анатолий Николаевич сказал, что предоставляет вам недельный отпуск.
Как будто ледяная волна обрушилась на голову и оглушила Роксану. Она повернулась и быстро застучала каблучками. Бежать, бежать, быстрее бежать. Вот дура, идиотка, нашла кому поверить.
- Роксана, стой. - Николай дёрнул её за руку. - Ну нельзя же так. Я сейчас позвоню дяде…
- Не надо, Николай Михайлович. Хорошенького помаленьку. Мне было хорошо с вами. Надеюсь, что вам со мной тоже. Вы своего добились. Вы выиграли пари. Всего хорошего.
Вскинула гордо голову, тряханула золотой гривой и пошла, кусая губу до крови, чтобы не разреветься.
Новейшая история
20. Свадьба Владимира
«Никакой классики, никаких шахмат! Только яркие точки на холсте!» — заявил Владимир, когда гости спрашивали, какой наряд им следует надеть на свадьбу. Хотел он этого или нет, но от журналистов событие года не укрылось. «Одним завидным женихом стало меньше!» «Где отыскал он свою Музу?», «Как серые мыши подбираются к короне...» — это уже про Риту. Медиа пестрели заголовками. На голову новобрачных выливались тонны грязи, что-то из серии «У него трое детей: двое в Пензе, один на Камчатке...» или «Она сходила к ведьме, чтобы приворожить художника...»
Роксана то и дело отпаивала Риту валерианой: «Да не обращай внимание! Это зависть! Понимаешь, самая элементарная человеческая зависть! Он любит тебя, а ты его!»
Но если от жёлтой прессы и можно было закрыться, то от своих домашних никак.
Мама Риты будущего зятя просто не воспринимала. В самом деле, ну что за профессия художник? Сегодня малюет, а завтра вдруг запьёт? Они такие, эти люди искусства. Сегодня есть деньги, а завтра нищий, и что потом? А пойдут дети. Да раскрой глаза, дочка, посмотри, ну разве будет взрослый мужик ходить в дырявых штанах, разрисованный как маляр. И что это за свадьба: невеста в каком-то аляповатом платье, жених без пиджака в розовой рубашке в чёрную кошечку. Нет, ну смешно, да и только. Вон, дядя Слава из Костромы должен приехать. Солидный человек, инженер, чин чинарем: костюм отглажен, рубашка накрахмалена. Ну как же он за столом-то будет сидеть с этими, которые в сплошном тату да пирсинге. Роксана, да скажи же ей, срамота, ей-богу…
А Роксане не до пирсингов и малярных штанов, у неё свои проблемы. Николай задержался в Хорватии. Уговаривал её тоже остаться. Зачем? Её дети дома ждут, неужели не ясно? В последнюю ночь он стучался к ней, часы показывали два часа. Не открыла. Сделала вид, что не проснулась. А сама лежала и рыдала в подушку.
Вернулась домой, и закрутила жизнь по-старому. Подписанные новые контракты прибавили работы. Потом торопилась к детям. Криса всё-таки выставила. Он обиделся, перестал помогать. Нет, то, что обещал детям, всегда исполнял. Никогда не говорил: «У вас есть мать, у неё и просите». Дети — это святое. Но если раньше тяжёлые сумки с продуктами таскал он по праву сильного мужчины, то теперь приходилось само;й.
Хорошо, что Андрюша подрос, появилась сила. Стал он помогать, но не всегда у парня есть свободное время: уроки, хоккей и друзья. А как же без них?
Алёнка тоже изменилась: у зеркала больше крутилась. Тайком ресницы подводила. Пришлось сходить с ней в магазин и купить недорогую, но качественную косметику. Правда, Роксана взяла с дочери слово, чтобы в школу не красилась. Девочка побаловалась пару тройку дней, да и забросила. Это когда запрещали, интересно было. К тому же каждый раз плакала от боли, когда кисточкой в глаз попадала.
- Мамочка, миленькая, накрась меня… — канючила дочка.
- Вот когда придёт время, сама научишься, а сейчас не проси.
Роксана вообще придерживалась в воспитании той линии, что ребёнок должен сам до всего дойти. Хочешь залезть на дерево — лезь, но думай, как будешь спускаться. Подсаживать и поддерживать не буду. Не можешь, значит, не дорос ещё. Боишься — преодолевай свой страх. Я рядом, но не помогу. За порванные штаны ругать не буду, но и хвалить тоже. Ссадины замажу, ушибёшься — пожалею. Но ты сам в ответе за свои поступки.
В общем, работа, дети и воспоминания о сумасшедшей ночи. Именно тот поток энергии бередил душу, выворачивал её наизнанку. Страсть, и не более того. По Николаю не скучала. Не ныло сердце, лишь тело просило.
Три источника имеют влечения человека:
Душа, Разум и Тело.
Влечение души порождает дружбу.
Влечение ума порождает уважение.
Влечение тела порождает желание.
Соединение трёх влечений порождает любовь. 11
Влечения души не было. Душа вообще никуда не тянулась. Она просто отдыхала.
Влечение ума тоже. Ум был направлен на решение более насущных задач: накормить, приласкать, обогреть, подбодрить. Школьный год подходил к завершению. Апрель перешагнул за середину. Май — месяц короткий. А ситуация с физикой у Андрюши оказалась катастрофической. И выяснилось это после звонка классного руководителя:
- Роксана Александровна, Вас хочет видеть учитель по физике. Вы знаете, что у Андрея за предыдущую четверть было между два и три… — эта новость застигла её в аэропорту, когда она возвращалась из Дубровника.
Какая уж здесь любовь? На Криса надежды мало, тот сам школу на троечки закончил. Не дурак, но учиться не хотел. Похоже, что Андрей папины гены лености перенял. С удовольствием гоняет шайбу по льду и заверяет, что станет великим хоккеистом, и школа ему не нужна. Слишком хвалят Андрея. Играет уже в высшей лиге. Вот школа и ушла куда-то в сторону.
Роксана хоть и была отличницей, но физика тоже не её предмет. Надо было что-то срочно придумывать. Искать репетитора. Пригласила одного: учитель из другой школы. Андрей сказал, что слишком заумный. Позвала иного — студента, тоже толку мало. Поругалась с Крисом: «Ты отец, вот ты и ищи, кто по душе твоему сыну!» Первый раз так сорвалась, обвинив бывшего.
А вот от влечения тела никуда не денешься. Тело требовало повторения «на бис».
То утро началось, как обычно, с планёрки. Николай вернулся загорелый, отдохнувший. Коллеги рады видеть своего начальника. Женская часть коллектива резко постройнела, помолодела, развеселилась. Мужская тоже плечи расправила. Пошли дебаты. А она сидела и задумчиво смотрела на него. Ну не екает душа от его присутствия. А только стоит глаза прикрыть, как волна желания накрывает так, что хочется спрятаться, чтобы никто не понял.
- Роксана Александровна, задержитесь, — в его глазах горит страсть. Дай ему волю, разложил бы прямо на столе. - Роксана, — они остались одни. Он зашёл со спины, положил руки на плечи, сжал, — Сегодня поужинаем. — это не предложение, это приказ.
- Что, Марианна занята? — вопрос сорвался сам по себе.
- Да ты ревнуешь?! Ты на машине или мне тебя забрать? — пальцы гладят шею, направляя импульсы вниз живота.
- Не могу. — выдыхает. - Дети, дети одни дома.
- Я верну тебя на ночь домой, если сильно хочется. Хотя мне понравилось просыпаться с тобой в руках.
Да что же такое он делает? Мозг опять объявляет бойкот. Ей уже всё равно, что они на работе и в кабинет может кто-то войти.
- Николай Михайлович, — из последних сил собирает по кусочкам волю, — Я не могу. У Андрюши проблема с физикой. Простите. Мне домой надо… И… Нам было хорошо. Давайте не будем переводить отношения в плоскость банальности-и-и. — «и» получилось каким-то визгливым, ибо его рука нырнула под полочку рубашки. Пальцы легонько прошлись по краю бюстгальтера, нашли пуговку груди и теперь настраивали инструмент…
Положила свою ладонь на его кисть: «Не надо служебного романа. Мне жаль. Я… я пошла. Наверно мне следует уволиться».
Он убрал свою руку. Отошёл. Её взгляд помимо воли упал туда, где мужчина неспособен врать.
- Я вечером жду… Обещаю, что если ты мне не будешь отказывать после работы, на работе трогать тебя не буду. Ты мне нужна как эликсир.
Прошло уже почти две недели, как продолжался безумный вихрь отношений. Всё сложнее ей было контролировать себя. Всё позднее приходила домой. Эта связь отравляла её. Она становилась зависимой. Вот уже ревностно наблюдала за коллегами, которые заигрывали с ним в открытую. И сейчас она понимала, почему так много скандалов ходило вокруг его имени. На него подсаживались, как на наркотик. Он не просто знал как надо, он умел это претворять на практике. Необходимо положить этому конец, пока есть время. Или уже поздно? Она даже представить себе не могла, что влечение тела может быть таким сильным. Настолько сильным, что разум отказывается ему подчиняться. Ураган, срывающий крышу.
- А когда ваша свадьба? — вывела её из задумчивости Рита.
- Он меня не зовёт больше, так имеет.
Роксана вдруг осознала, что это правда. Николай больше не делал ей предложения. Не знакомил ни с семьёй, ни с друзьями. Они встречались раза два - три в неделю. Иногда он забирал её на ночь или на выходные, если Крис хотел побыть побольше с детьми. Вывозил на дачу, привозил к себе домой. Всё было красиво, романтично, но заканчивалось одинаково: фейерверком в постели.
- А сама намекни. Скажи, что беременная. — сказала Рита и засмеялась, погладив животик.
- А ты… что? Уже? - Роксана посмотрела на счастливую подругу.
- Ага! Знаешь, как Вовка рад! Причём сказал, что хочет двойню: мальчика и девочку. Сказал, что мальчика назовёт Лукой, а девочку Хавроньей.
- Как? Как?
- Хавроньей, значит «благомыслящая, радостная». - Рита поискала на столе, чего бы ещё съесть. - Слушай, я уже мечтаю, чтобы эта свадьба поскорее прошла. А то в свадебный наряд не влезу. — и они дружно захохотали, ибо свадебный наряд представлял собой свободного покроя балахон.
- Бедное дитя. За что же так над ним издеваться. Нет, Николай, несмотря на то, что у меня спираль, заботиться, чтобы не было потомства. Я у него временная страсть. Кстати, ты зачем на свадьбу Криса пригласила? Он теперь замучил меня с вопросом, что ему одеть? И что будет, если Крис выпьет и настучит по кумполу Николаю? Ты же знаешь, как они друг друга любят.
Но всё пошло не так. Роксана закидывала удочки, как они с Николаем являться на свадьбу, но тот игнорировал вопросы. И лишь накануне вечером сказал, что он будет с Марианной.
- А я? — растерялась женщина. Она села на кровати, поискала свои вещи.
- Роксана, давай без истерик. Ты же знаешь, что я время от времени приглядываю за дочкой вице-босса. Вот он и попросил, а то боится, что его дорогая дочурка опять напьётся и начнёт вешаться на кого-нибудь. Он спит и видит, как бы её выдать замуж. Но пока что женихи не находятся. — мужчина притянул её на себя. - Ну, иди ко мне, мой малыш. Мы же договаривались, что сегодня до утра.
- Да иди ты… к своей Марианне! — она резко встала.
Он не стал удерживать. Лежал на боку, прекрасный как бог, и смотрел.
На свадьбу идти не хотелось, чтобы не видеть Николая. Но Роксана была свидетельницей со стороны невесты, а он свидетелем со стороны жениха. Так или иначе, но на свадьбе им пришлось бы и встретиться, и общаться. Крис ходил кругами и скрипел зубами. Маленькие приглашённые: Андрюша и Алёнка бегали среди экспонатов с другими детьми.
Дядя Слава из Костромы нашёл, что свадьба художника, это лучшее, что он видел в жизни. С удовольствием снял пиджак, стянул с шеи галстук, засучил рукава рубашки и уже включился к спору о роли картин в современном обществе.
- Ну что это такое: нарисуешь чёрный квадрат и ты уже миллионер! Да мой сосед Санька таких квадраты в день километрами рисует… — горячился дядя Слава.
- А как его фамилия? — спросил кто-то.
- Да кто же его знает.
- А где он выставляется? — спросил тот же.
- Как где? Где малюет там и выставляется. Маляр он, понимаете, маляр. Стенки же квадратные да прямоугольные.
Раздался громкий взрыв хохота. Сразу несколько рук хлопнули по плечам говорящего:
- Ну ты молодец, наш человек! Маляр, говоришь! А это идея, надо предложить благотворительность: разрисовать какой-нибудь подъезд!
Ритка уплетала за обе щеки… не огурчики солёные. Она была ненормальной беременной и ела бананы.
- Надеюсь, что не обезьянку родишь. — подшучивал молодой муж.
- А что, очень даже креативно будет.
Он постоянно стоял рядом, обнимая свою дорогую жену:
- Роксана, а где Николай?
- Где-то Марианну развлекает. — буркнула она.
- Да брось! Он эту Марианну ещё с пелёнок развлекает. Он для неё как нянька. Смирновы так привыкли, что он постоянно их дочкой занят, что считают это в порядке вещей.
Свадьба веселилась. Марианна всё-таки успела набраться. И Николай теперь таскался с ней как со списанной торбой.
- Ты так и будешь её телохранителем? Куда в этот раз сбросил?— спросила Роксана, когда он пригласил её на танец.
Пары двигались в медленном ритме. Богема народ странный. Поэтому наши герои были чуть ли не единственной традиционной парой.
- Они что, все геи и лесби? — показала она рукой на соседей, которые обнимались, никого не стесняясь.
- Да нет, — улыбнулся мужчина, прижимая к себе свою партнёршу. - Здесь же количество журналистов больше, чем квадратных метров. Вот и стараются ради прессы. Вон видишь две пары: мужики как сиамские близнецы с длинными волосами и те две дамы.
Она повернула голову в указанном направлении. И правда, двое мужчин, одетых в твидовые пиджаки с коричневыми вставками на локтях и белых парусиновых брюках, которые ну никак не соответствовали пиджакам. Волосы у обоих были убраны в хвосты и достигали лопаток. Рядом танцевали, также в обнимку, две женщины. Одна была высокой и худой с плоской грудью. На ней было в обтяжку платье и туфли на десятисантиметровых каблуках. Вторая же, наоборот, маленькая, кругленькая, в платье-распашонке. На ногах балетки. Маленькая прижала голову к груди большой, а большая целовала маленькую в макушку.
- Это две семьи: Турчановы и Кристалинские.
- А кто из них Турчановы? Женщины или мужчины? - Роксана уже слышала эти фамилии.
- Так это и есть Турчановы и Кристалинские. Понимаешь, это абсолютно традиционные семьи, но ради журналистов они поддерживают такой имидж. Чем больше скандала, тем выше рейтинг. Увы, это наша действительность.
Они болтали о всякой ерунде. А она всё ждала его вопроса, согласна ли выйти за него замуж. А он всё не задавал и не задавал его. Хотя сам срок ограничил свадьбой художника.
А гости кричали: «Горько!», и на душе тоже было горько. Николай исчез, исчезла Марианна. Туда-сюда шныряли журналисты в поисках жареного. Рядом сидела молодёжь.
Крис потянул её танцевать. «Давай как в молодости, а потом...» Он хотел поцеловать, но она увернулась:
- Ну вот не надо это самое «потом»… Потом ты детей домой доставишь. Ок? — её штормило то ли от обиды, то ли от выпитого, а, может, от того и от другого, вместе взятых.
Вышла на улицу. Попросила сигарету.
- Вам прикурить? — спросил рядом насмешливый молодой голос.
Обернулась. Рядом стоял студент. Тот самый, из компании, сидящей за соседним столиком, то ли богемной, то ли золотой молодёжи. Впрочем, он не был похож ни на богемного, ни на золотого мальчика.
- Ты из подмастерьев, что ли? — язык заплетался. Мальчик был таким хорошеньким, что Роксана впервые пожалела, что она давно уже не студенточка.
- Ага, так подкурить? — голос задорный и приятный.
Она мотнула своей рыжей гривой и чуть не свалилась с лестницы.
- Кажется, пора остановиться… Перебрала. А завтра будет плохо… — она стала опускаться на ступеньку.
Но юноша не дал: «Камень холодный. Застынете, помрёте. Будет жалко, если такая красота уйдёт во цвете лет...»
- Эх, парниша, парниша, да что ты знаешь о жизни? — вздохнула она, но послушалась. Его жёлтая курточка легла ей на плечи. Слабый запах мужского парфюма напомнил о Николае. Одинокая слеза сбежала по щеке.
- Вас обидели? Хотите, я за вас подерусь? — спросил он, смеясь, и по-прежнему крутя её сигарету в пальцах, как бы разминая её. - А то что за свадьба без мордобоя? Ник, правда? Ну что за свадьба без мордобоя?
Николай подошёл к ним.
- Митрич, привет! А я тебя не видел. Вы уже, я смотрю, знакомы. Кстати, Роксана, ты себе репетитора искала, так вот он, Митрич, физик.
- Физик? — она икнула и поняла, что сейчас может опозориться перед мужиками, ибо спиртное тоже решило посмотреть на физика и вместе с салатом наперегонки подбиралось к горлу. - Простите, мне в дамскую комнату… — и пошатываясь, пошла внутрь.
- А подкурить? — услышала вдогонку смешок.
- Да не курит она, — вместо неё ответил Николай. - Во, набралась, первый раз такой вижу.
- А кто эта огненная женщина? — физик засунул руки в карманы и наблюдал за подвыпившим и перепившим народом, который периодически выползал на улицу.
- Она-то? Да у меня работает. А… вот и её бывший. Крис, иди к нам! Отметим! - Николай помахал рукой брутальному красавцу.
Студент провёл рукой по волосам. Застегнул фланелевую рубашку в крупную серую клетку, оставив открытым ворот, из которого торчала белая футболка.
- Дмитрий, — представился молодой человек. - Ну я пошёл, а то там на рыжей лисе моя куртка осталась.
Холодная вода на время освежала лицо. «Зачем я так набралась? Перед детьми стыдно. Перед Крисом стыдно. Перед физиком, как там его, тоже стыдно… Нет, пусть Николаю будет стыдно».
В дамскую комнату зашла мама Риты: «Девонька, с Крисом, что ли, поругалась? Он ищет тебя… Пойдём».
Роксана улыбнулась. Такой же нетвёрдой походкой направилась обратно в зал. Присела на своё место, рядом со стулом невесты. Он пустовал.
Сад цветущий, подруга и чаша с вином —
Вот мой рай. Не хочу очутиться в ином.
Да никто и не видел небесного рая!
Так что будем пока утешаться в земном.12
Раздалось над ухом. Хмыкнула, но головы не повернула. Нет, не в знак призрения, а чтобы Николай не понял, что она пьяна.
- Ты сегодня ко мне? — спросил он, присев на соседний стул.
- Нет, к Марианне. — и отвела взгляд. - Слушай, Николаша, — выдавила ядовито, — Отнеси это своему физику. Не помню, как там его. — и подала курточку. - Мне бы домой. Напилась. Хорошо, что дети ещё не видят.
- Да хватит бубнить. Сейчас свадебный торт будет, потом отвезу тебя куда следует. Марианку сбагрил на Митрича. Ну на физика.
- Она что у вас одна на всех? — и подняла указательный палец. Посмотрела на него осмысленным взглядом, нахмурилась, опустила.
- И что это было? Хватит уже. Марианна мне как сестра младшая. Короче, пьянчужка. Чтобы дети мамашки пьяной не видели, я тебя сегодня ангажирую.
Подхватил курточку и пошёл. Она проводила его глазами, собрала пальцы в фигу и показала его спине. Но пришлось фигу быстренько спрятать, ибо гости обратно заползали в зал. Свет приглушался. На тележке ехал огромный свадебный торт в виде палитры. Два обручальных кольца возвышались над акварелью, а в них вставлены портреты новобрачных.
21. Большие перемены
Голова гудела, и во рту было погано. А на душе стыдно. Стыдно перед детьми, перед Крисом, перед новобрачными, и даже перед тем физиком, как там его… А вот перед Николаем не стыдно, ни капельки, ни толики не стыдно. Это ему пусть будет стыдно.
Открыла глаза. Потолок медленно поплыл сначала вправо, потом влево. В комнате дубак. Странно, почему же так холодно. Зато хмель улетает стремительно. Но слабость тянет к земле и хочется лежать и ничего не делать.
Усмехнулась. Гримаса тут же вбила очередной гвоздь в висок. Пить захотелось. Взяла бы и выпила целое море чего-нибудь солёненького.
Села. Вернее, попыталась сесть. Теперь некто легонько начал раскачивать кровать. Зажала пальцами виски. А под черепной коробкой кто-то как по наковальне выбивал ритм.
Дверь открылась. Вошёл Николай. В руках нёс стакан с жидкостью ядовитого цвета. Впрочем, для неё сейчас любой цвет казался ядовитым.
- Привет, ты как? — он присел на краешек кровати. - Я тебе лекарство принёс. Выпей.
Взяла стакан, понюхала, сморщилась.
- Отравить меня хочешь? Чтобы я корчилась в страшных муках? — простонала она.
- Ну тогда бы я тебе вообще ничего не принёс и смотрел бы, как ты от жажды изнываешь. — усмехнулся. - Это же надо было так вчера набраться. Что происходит? То ты меня гонишь, то к Марианне ревнуешь, а вчера вообще чуть ли концерт не устроила, когда я с нашей поэтессой общался.
- Я? — она ужаснулась. Неужели она способна на такие сцены ревности. - Я её хоть за волосы не оттаскала?
- Спасибо, что до этого не дошла. А вот мне в лицо шампанское ты вылила.
- Я? Тебе? А за что? — этого она уже совсем не помнила.
- За поэтессу. На тебя что вообще нашло? - Николай не злился. Он ехидничал.
- А у тебя… я как оказалась? Почему Крис меня не забрал?
- А при чём здесь твой бывший? Или ты и с ним спишь и со мной? Пей давай. — какой-то чужой холодный тон.
Она снова поднесла ко рту стакан. Сморщилась. Жидкость напоминала по запаху компост.
В деревне так траву настаивают, чтобы потом огурцы поливать. Запах неприятный на всю теплицу тогда стоит. Вот и сейчас также пахнет из стакана. Николай молча смотрел на неё. В глазах застыло нет, не презрение, недоумение.
- Прости, — прошептала она. Выдохнула, залпом выпила. Особо выраженного вкуса напиток не имел. Так себе. Ни сладкий и не горький. Нейтральный. Прижалась лбом к его плечу. Вздохнула. - Мне домой надо.
- Зачем? Крис детей увёз к родителям. Спи — проспись. Поговорить надо. На трезвую голову.
Провёл рукой по её волосам, аккуратно переместил тело, уложил, укрыл одеялом. Встал. Посмотрел. Вышел.
Этот взгляд, какой-то чужой, далёкий. Как будто не было этих безумных отношений. Нет страсти, нет огня.
Поговорить… По венам пробежал ток. Поговорить… Сердце застучало от волнения. Сделает предложение? Соглашаться или нет? А если не сделает? А если на этом всё? Вчера все видели, как она его шампанским? Странно, но не помнит она этого. Вот к Марианне ревновала, это помнит, а к поэтессе…
И вдруг в голове всплыла картинка. Молодая женщина в стиле гетсби: прилизанные волосы. На голове ободок с торчащим пером розового цвета. Свободное розовое в блёстках платье, собранное на бёдрах. Юбка с болтающимися нитями поверх. На руках митенки до локтя. Она разговаривала с Николаем, постоянно трогая его, как бы привлекая внимание. Слишком откровенно заигрывала. Жеманно смеялась. И произносила слова, слегка подвывая. Её вспомнила. Вспомнила и Николая. И бокал шампанского в своей руке… Да не специально она. Не могла специально…
Голова медленно погружалась во тьму, тело наливалось тяжестью.
Второе пробуждение уже под вечер. Облака на горизонте приобрели фиолетовую окраску, оторочив золотисто-розовым край. Встала. Оправила помятое платье. Не было тяжести, и дом перестали раскачивать. Зато проснулся зверский аппетит.
Вышла из спальни, прошла по коридору. Огромный пентхауз Николая. Странно, но он никогда не водил её на второй этаж. Все их встречи ограничивались первым: комната для гостей, где она сейчас спала, и где они предавались утехам, гостиная и столовая.
Из зала раздавался голос Николая. Он с кем-то общался по телефону:
-Да надоела она уже мне, собачонкой бегает. Из кабинета не вылезает. Я её в дверь, а она в окно... — она стояла в дверях и смотрела на него. Его взгляд встретился с её. - Потом перезвоню. — убрал телефон. - Проснулась?
Роксана резко повернулась, залетела в спальню. Слёзы душили. Знала ведь знала. А всё равно летела как мотылёк на свет.
Схватила вещи. Кинулась к двери.
-Роксана, что происходит? Может, ты мне объяснишь?
-Я тебе не собачонка. Больше надоедать не буду. Пока, мачо!
Он так и застыл, открыв рот.
Вечерний город скрывал её бегство. Слёзы высохли. Она шла, не думая, куда и зачем. В сумочке зазвонила знакомая мелодия. Начальник. Не стала брать. Номер заблокировала, отправила в чёрный список.
Уличные кафе уже открылись. На террасах сидела молодёжь. Роксана присела за один из столиков. Подошёл официант:
-Что будете заказывать?
Встала, пошла. Ноги сами привели к дому. Села на качели. Прислонилась лбом. Ночь опустилась на город. Посвежело.
Все выходные она не подходила к телефону. Не отвечала ни на один звонок. Лишь написала СМС Рите: «Со мной всё в порядке. Мне надо поразмышлять»... Новобрачные уехали в свадебное путешествие. Нетипичная свадьба и нетипичное путешествие. Он потащил её не на Канары или Мальдивы, а на Алтай, в поход.
Неделя началась без эксцессов. Старалась на глаза не показываться. За выходные так ничего и не придумала. А потом решила, что если проблему не решать, то рано или поздно она рассосётся сама собой, особенно когда это касается отношений. Николай тоже не подходил. Но к концу рабочего дня начался мандраж. По дороге домой заехала в магазин. Купила продукты.
В прихожей стояли чужие кроссовки сорок третьего размера. Рядом туфли Криса.
Роксана сняла обувь, прошла на кухню. Там сидел бывший и какой-то молоденький мальчик. Где-то она уже видела эти светлые вихры и зелёные глаза. Только вот где?
- Добрый вечер! Меня зовут Митя, если Вы забыли. — на щеках заиграли ямочки.
Такой молоденький. Перед ним стоит большая кружка чая. На блюдце вишнёвое варенье.
- Здравствуйте, — это гостю. А потом обращается к бывшему: — Крис, а можно тебя на пару слов?
Зашла в зал, прикрыла дверь, чтобы Митя не услышал:
- Крис, ты почему в МОЙ дом приглашаешь ЧУЖОГО человека? Будь добр, друга подмышку и отсюда. — руки в бок, в глазах раздражение. На душе пустота. В мозгу пульсирует: «Предали, предали...»
- Роксана, это, как мне кажется, друг твоего любовника. - Крис усмехнулся. Перехватил на лету летящую в него думочку. - Всё, успокойся. — перехватил вторую. - Роксана, если я не поймаю третью, то она попадёт в твою любимую вазу… Ну всё, я иду в наступление… — и он, шутя, ринулся на женщину. Поймал, заключил в объятия. Уткнулся носом в затылок. - Роксана, бросай Николая. Мне плохо без тебя.
- А мне хорошо без тебя. — помолчала, а потом добавила. - А без него ещё лучше. Не трогай, Крис, не надо. Давай потом, когда готова буду. — и вдруг поняла, что этот самый гость сейчас здесь лишний. Хочется уткнуться в надёжное, как папино, плечо Криса, и поплакать. Но при чужом человеке не стоит. Тем более что друг Казановы. - Что ему надо? Шёл бы к своему другу. Ты давно стал привечать друзей Девяткина?
- Роксана, Митя — физик. Ты сама говорила, что Андрею нужен репетитор. Пойдём, пообщаешься. — посмотрел на бывшую. Захотелось прижать, приласкать, защитить, как ребёнка. - Потом расскажешь, что произошло. Если он тебя обидел, я не посмотрю, что его дядя глава корпорации. Порву.
- Всё в порядке. Устала, работы много. — выдохнула.
Нет, рассказывать, что услышала, не следует. Крис ведь точно по стенке Николая размажет. Только потом ему несдобровать. Не сто;ит мараться об эту семейку. Да и сама виновата… Хотя положа руку на сердце, разве мы не платим за минуту счастья.
«Хватили счастья, горя хватим,
Я знаю всё,
И не боюсь, не каюсь.
Было бы нелепо когда так щедро нам дано
Любить болезненно и слепо...»13
Физик по-прежнему сидел на кухне и смотрел телевизор. Увидев хозяев, он приподнялся и собрался прощаться, но Крис сделал знак, чтобы тот остался.
- Знаете, Митя, мы уже нанимали для сына репетитора. Но ни с одним из них он не нашёл общий язык. Вы слишком молодой, чтобы справиться с подростком. Сами, наверно, только вышли из этого возраста. - Роксана сказала таким тоном, что физику стало понятно — его выставляют.
Но молодой человек был не из тех, от кого так просто избавиться. Ему давно хотелось попробовать себя в роли старшего наставника. Он улыбнулся. Положил одну ногу на другую, внимательно посмотрел на хозяйку дома. Шикарная женщина. Интересная. Да и Крис тоже ничего. Красивая пара. В конце концов, надо изложить свою позицию. У него самого был шикарный педагог. Потом, учась в университете, он не раз его вспоминал добрым словом. Не всем так везёт отчаянно. Похоже, вот Андрею тоже не повезло. Физика — прекрасная наука. Как её можно не понимать и не любить, когда наша вселенная, наш мир, всё, что нас ежедневно окружает — великая физика!
Крис тем временем занялся чаем. Выбросил остатки заварки, вскипятил воду, заварил свежий.
- А чем увлекается ваш сын? Его хобби? — неожиданно спросил Митя.
- Что? Хобби? Ну уж точно не школа. — усмехнулась Роксана, наблюдая за молодым человеком, который чувствовал себя совершенно свободно. - Хоккей, любит смотреть мотогонки. Ну и компьютерные игры.
- Так это же замечательно! — неожиданно воскликнул парень. - Это же сплошная физика! Возможно, вы мне разрешите попробовать. Первый урок бесплатно.
Роксана усмехнулась: «Вы думаете, что в столовой вам салат тоже дадут бесплатно. Любой труд следует оплачивать. Кстати, а где Андрей?»
- На хоккее. Где он ещё может быть? А Алёнка пошла смотреть за тренировкой брата.
На брата пошла Алёнка смотреть. Как бы не так. Кумиром дворовых девочек сегодня был Ваня, одноклассник Андрея. Девичья компания с периодичностью раз в месяц меняли себе кумира. Причём делалось это чисто по «науке»: выносилось из книг про оборотней и магов, «Гарри Поттера»14, «Перси Джексона»15, из кино и мультсериалов, особенно японских. Девочки подбирали «подходящую» жертву и пытались создать ему ситуацию, чтобы избранный на роль героя повёл себя в соответствии с их ожиданием. Но то ли мальчики по-другому воспринимали книги и сериалы, то ли ожидали другого от девочек… В общем, на роль героев требовались всё новые и новые смельчаки.
Входная дверь отворилась, и в квартиру ворвался шум детских голосов. Брат с сестрой громко ругались.
- Ты и твои девчонки дуры во всём виноваты! — горячился Андрей.
Крис вышел в коридор:
- Андрей, я сколько раз тебе говорил, что нельзя оскорблять девочек. Так мужчина себя не ведёт. — назидательно произнёс отец.
- Папа, мы из-за них проиграли. Они притащились толпой и стали кричать Ивану: «Ваня, ты наш кумир!» «Ваня, мы любим тебя»… Ваня вместо того, чтобы в ворота загнать шайбу, в них её пульнул.
- Алёна… — укоризненно сказал Крис. - Ладно, проходите. Есть будете?
Дети зашли на кухню. Алёнка поздоровалась, как полагалось скромной стеснительной девочке. Андрей же протянул ладонь и хлопнул ею в ладонь гостя.
- Привет, Митя! Как здорово, что ты пришёл!
- Вы знакомы? — удивилась Роксана.
- Ну да, мама, на свадьбе. Ты чего не помнишь? Ты ещё с ним спорила по поводу скульптуры. Доказывала, что, с точки зрения физики, она должна упасть, потому что не там расположена точка опоры…
- Нет, Митю я помню. - Роксана покраснела от собственной лжи.
Глаза гостя озорно блеснули. Оказывается, они даже общались… Как стыдно-то, что она совсем ничего не помнила.
Вторник и среда прошли без изменений. Николай почти не появлялся на рабочем месте, и Роксана облегчённо вздохнула. Увольняться не хотелось: нравилась и работа, нравился и коллектив. Да и Николай был нехудший из начальников. Если, конечно, не брать личные взаимоотношения. Но боялась, что фиаско на личном фронте заставит сделать этот шаг.
В среду к ним пришёл Митя. Они закрылись с Андреем в комнате и что-то бурно обсуждали. Слышались удары какого-то предмета о дверь.
- Есть! — радостно кричал сын.
- Есть! — вторил ему физик.
Роксана робко приоткрыла дверь: «Мама, закрой немедленно, у нас идёт эксперимент!» Она так и не поняла, чем они занимались, но в четверг Андрей принёс по физике «отлично». Он радостно скакал на одной ноге, крутил портфелем и кричал: «Мама, я тоже буду физиком! Физика — это так весело!»
- Весело? — недоумённо посмотрела Роксана. Она помнила, как сидела и зубрила этот похожий на китайскую грамоту предмет.
- Весело! Физика, это опыты! Угол падения равен углу отражения! — и Андрей поскакал на одной ноге до своей комнаты. - Мама, наши мышцы работают по законам физики. А это значит, если я правильно рассчитаю нагрузки и сделаю специальные тренажёры, а также разработаю упражнения и смогу забивать больше шайб. Понимаешь! Оказывает тренер по фигурному катанию Мишин — физик. И он разработал свою систему тренировок в соответствии с законами физики! Физика! Это здорово! Я стану великим хоккеистом и физиком одновременно!
И Андрей закрылся в комнате. Роксана улыбнулась. Ключик к её сыну оказался простым. Надо было всего-навсего доказать, как физика и хоккей связаны! Она перекрестила, как в детстве, пальцы. Главное, чтобы не угас пыл.
Зазвонил телефон. Это была мама. И вдруг Роксане так захотелось увидеть родителей. Вся эта канитель: любовь - морковь так кружила вихрем, что она забыла, когда последний раз навещала родной дом.
- Мамочка, что случилось. Я приеду в выходные! Я так по тебе скучаю.
- Доченька, — Полина улыбалась. - К тебе Анюта едет, Ольгина дочь. Помнишь, я говорила, что она поступать в городе хочет. Ты не поможешь ей квартиру снять?
- Мама, пусть пока у меня поживёт. Крис съехал. Так что я одна с детьми.
К родителям собралась в пятницу вечером. Забрать детей со школы и… Но Андрей сказал, что у него турнир. Крис хотел было с ней, но пришлось остаться с сыном.
Итак, неделя подходила к концу. Роксана почти уже успокоилась. Её не терзали. С работой она справлялась. И даже получила премию.
- Роксана Александровна, зайдите к шефу. — раздалось в телефонной трубке. Шеф пригласил через секретаря, чего давно не было.
Встала, осмотрела себя с головы до ног. Всё ли в порядке. Досчитала до десяти, выдохнула. Решительным шагом направилась по коридору. Но чем ближе подходила, тем хуже слушались ноги, тем быстрее увеличивалось расстояние. Как будто кто-то его растягивал. Она не поняла, как оказалась в приёмной.
- Присядьте, у него посетитель. Чай будете? - Нонна Ивановна поставила на стойку кружку, коробку с разными пакетиками с чаем, сахарницу.
-Может я позже подойду? - Роксана понимала, что чем дольше она будет здесь находиться, тем больше себя накрутит.
Нонна Ивановна набрала Николая. Сказала ему про ожидающую Роксану.
Практически в то же время дверь открылась и из кабинета выскочила раскрасневшаяся Марианна, которая на ходу застёгивала плащ. Она остановилась напротив Роксаны, сощурила глаза и зло выдавила: «Ты не будешь работать здесь, дрянь!»
Роксана недоумённо смотрела девушке вслед.
- Роксана Александровна, Роксана Александровна, Вас ждут. — вывела из забытья её секретарь. - Не обращайте на неё внимание. Молодая ещё.
- А…— Роксана посмотрела на секретаря, но понимания во взгляде не было. - Хорошо… — сделала пару шагов. Но вдруг остановилась, повернула голову и спросила: — Вы же давно здесь работаете, она правда может сделать так, чтобы меня уволили? — и не дожидаясь ответа, взяла ручку, лист бумаги и начала что-то быстро писать.
Секретарь заглянула через плечо:
- Роксана Александровна, не порите горячку. Никто вас не уволит. Вы на хорошем счету. Вас в другое подразделение хотят перевести, там вообще катастрофа. В другой филиал… Да не смотрите вы так на меня. Секретари да кадры узнают всё быстрее самого; руководства. Мы же все документы готовим. Ну, идите, голубушка. Николай Михайлович вас ждёт.
Ноги не сгибались. Шла как на ходулях. Голова плохо соображала.
- Дверь закрой, пожалуйста. — раздался как из тумана голос.
Повернулась, зацепилась каблуком. Качнуло в сторону, будто пьяная. Но устояла. Взялась за ручку. Закрыла. Руки дрожали. Зубы начинали танцевать. Выдох. Вдох. Прикрыла глаза. Досчитала до 10. Неожиданно чужое тепло накрыло плечи. Замерла.
- Я не знаю, что произошло. Но я не монстр. И уж точно никогда не мщу женщинам, с которыми когда-то спал. — раздалось ровное и спокойное над ухом.
«Что с ней? Кто что сказал? Что было на той свадьбе, что она так изменилась? Боится, как будто я сейчас наброшусь и изнасилую...» — Николай смотрел на любимую женщину. Пусть и не любимую, но которая была ему не безразлична. Прядка из-за уха выбилась. Поправить бы. Пальцы сами потянулись, но она резко дёрнулась. Убрал. Пока не выяснит, что произошло, трогать не будет. Странно, до неё лез на всё, что предлагалось. Сейчас не стоит. Марианка, оказывается, влюблена была. Тоже смешная. Почти 20 лет разницы. Господи, да почему же с этими женщинами так сложно…
- Роксана, пойдём, сядь, разговор есть. — аккуратно провёл женщину к столу, помог сесть.
Она положила руки на колени. Не укрылось от его внимания и дрожь во всём теле.
- Ты не заболела? — прошёл на своё место. Между ними стол. Положил кисти рук на столешницу.
- В — вот, — перед ним лёг исписанный лист.
Взял. Прочитал. Удивлённо посмотрел:
- Ты решила уволиться? Но почему? Тебя на повышение переводят. Начальство совещалось. Не скрою, дают проблемный филиал. Но я уверен, ты справишься. Я согласен, нам надо работать в разных департаментах, а то у меня при виде тебя мозги перестают соображать. Когда Смирнов предложил тебя на это место, я согласился. Хотя терять такого начальника отдела не хотелось.
- Вот как? — прозвучало жёстче и ироничнее, чем хотелось. - Марианна пообещала, что меня уволят. Это, так сказать, первая ступень на эшафот?
- Роксана. Какой эшафот? Тебе дадут помощь, выделят консультанта. Не скроем, филиал одной ногой банкрот. Пытаемся его вытащить. Там полторы тысячи человек работают. Если обанкротится, полторы тысячи останутся на улице. Аналитики сделали уже прогноз. Филиал спасать надо, и ты сможешь. Ты же экономист.
- А… где это? В Куракино? Значит, в ссылку отправляете.
- Ага, и даём машину с водителем.
Постепенно речь плавно перешла в плоскость предстоящего назначения и проблем филиала. Оказалось, что в отношении бывшего руководителя возбуждено уголовное дело за хищение. Требовалось восстанавливать не только само предприятие, но и поднимать уровень доверия людей, от которых зависела производительность, т. е. Простых работников.
- А почему я?
- Потому что наша служба безопасности изучила твой план финансового оздоровления предприятия твоего отца. Нам показалось, что раз ты уже один раз вытащила безнадёжное предприятие, то и второй раз сможешь.
- Но оно не было безнадёжным. Тем более что я туда вложила деньги от продажи своего бизнеса.
- А в этот раз тебе в помощь будут деньги корпорации.
Вскоре к ним присоединился Смирнов. Засиделись до сумерек. Солнце опускалось за горизонт. Прошёл лёгкий весенний дождь. Приближался Первомай. Улицы наряжались в платья из цветов сирени и яблонь. Землю застилали ковры из одуванчиков, которые днём сияли золотом. Сейчас же бутоны срочно закрывали свои домики и готовились ко сну. Плотный цветочный запах можно было резать как масло ножом. Где-то бренчали гитары. То и дело сверкали вспышки телефонов.
- Домой? Подвезти? - Николай стоял рядом и едва сдерживался, чтобы не стиснуть в объятиях стоя;щее рядом сокровище.
Он был растерян. Ещё ни разу в жизни не бросали его, не считая бывшей жены. Всегда оставлял он, но предпочитал расставаться красиво.
- Нет, Николай Михайлович, спасибо. Я на машине. — и она сбежала по ступенькам, как Золушка, которая боялась, что карета превратится в тыкву.
И не знал он, что бежала она от себя. Задержи её сейчас, загляни в глаза, прикоснись к губам, и она снова станет твоя… Но ангел-хранитель тщательно сокрыл эту тайну от воздыхателя.
22. Глава домашняя, короткая
На небольшой уютной кухне абажуром горчичного цвета хлопочет народ. На круглом столе рассыпана мука;. Три женщины, удивительно похожие друг на друга кудесничают с тестом.
Полина каждый раз встречала дочь, будто она приезжала не с районного центра, а из другой страны. Она ставила тесто и пекла пирожки с яблоком и корицей.
Роксана, когда была маленькой, не любила замешивать тесто. Квашня противно прилипала к рукам. Она её пыталась сгрызть, вытереть о тряпку, смыть. Но мерзкое тесто не желало отлипать. Сейчас смотрела на руки мамы, натруженные, мягкие, в муке. Улыбнулась.
-Ма, давай купим тебе хлебопечку. Она тесто делает.
Полина улыбнулась в ответ, покачала головой. Она привыкла всё делать руками. Тесто надо чувствовать. Оно живое.
Алёнка сидела на кухне за компанию. Ей интересно было послушать разговоры старших. Деда не было дома. Он обещал, что они потом пойдут гулять. С дедом прогуливаться весело. Александр рассказывал смешные истории, водил на аттракционы и баловал свою внучку.
-Алёнка, принеси свои рисунки, покажи бабушке. - Роксана посмотрела на девочку с улыбкой. И в этом взгляде было столько неподдельной любви.
Говорят, что родители по генам передают нам чувства к нашим собственным детям. И если воспитанная в строгости Полина в детстве страдала от недостатка внимания со стороны матери, то она пообещала себе, что её дети не будут испытывать недостатка в материнской любви. Роксана вместе с братом буквально купались в родительском внимании. И получили его столько, что им с лихвой хватило, чтобы передать его по наследству.
Алёнку долго просить не надо было. Она гордилась своим художеством. Но не успела девочка выбежать в коридор, как открылась входная дверь, и вошёл дед.
-Ура, деда пришёл. — радостно закричала внучка. - Деда, пошли в парк, а то с этими тётками скучно.
Александр подхватил внучку, подкинул её к потолку, как будто это не девица 11 лет, а трёхлетний ребёнок.
Роксана катала колобки. Они получались ровные, круглые. Потом скалкой раскатывала. Полина возилась начинкой: в каждую лепёшку клала ложку тушёных яблок, присыпала сахаром с корицей. Соединяла косичкой края. Смазывала яйцом со сметаной и укладывала на противень.
-Что у тебя с Крисом? Он сказал, что ты себе мужчину завела. Негоже так, дочка, чтобы дети видали. — поучительно произнесла Полина. Она редко лезла в личную жизнь своих детей. Женька, младший брат Роксаны, вообще жил где-то на Северах.
-Был да сплыл. — задумчиво ответила дочка.
-Не боишься, что Криса уведут. Хороший мужик.
-Так уводили, сам вернулся. Хороший, не спорю, но... Не осуждай меня. Что я видела с ним? В личной жизни, что я видела? Я же ещё не старая, чтобы только за надёжность цепляться. Мне любви хочется, до шума в ушах, до выстрелов в сердце, до звёздочек в глазах.
-Не осуждаю. - Полина вздохнула. Поставила противень в духовку. Смахнула тряпкой муку со стола. - Ты только Аньке эту теорию в голову не вкладывай. Ты-то уже пожила, а она ещё совсем девчонка. Чтоб не разменивалась, как дешёвая монета. Я только об одном тебя прошу, дочка. Помни, что твой позор на плечи твоих детей падёт. Им рано ещё знать о чём страдает мать.
Роксана посмотрела в милое родное лицо, изрезанное морщинками. Мать красивая. Роксана её красоту взяла. Отец мать боготворит, как её Крис. Видимо, приелась приторно-сладкая жизнь. Захотелось встряски.
-Помню, мама. Да уже всё. Разошлись мы как в море корабли. Сейчас хочу разобраться в себе, понять, а нужен ли мне вообще мужик и если нужен, то зачем. Вот ты, мама, всю жизнь с папой. Неужели не хотелось перемен.
Полина засмеялась. Ей и в голову такие мысли не приходили.
-Если любишь, то никто другой не нужен. Раз захотелось перемен, значит, ушла любовь. Что здесь скажешь...
Аннушка, двоюродная сестрица Роксаны, племянница Полины, заявилась уже ближе к полуночи. Это была рослая крепкая девица в теле. Кровь с молоком. Сразу видно, деревенская. Не то что городские: чахлые да бледные. Пшеничная коса толщиной с руку спускалась чуть ли не до колен. Румянец на лице. Большие синие глаза. Широкая кость. Руки. Крупные, но красивые. Такие руки могут и тесто мять и дитя качать, и мужчину ласкать. Голос звонкий, задорный.
Привыкшая носить тяжести, она с лёгкостью поставила на пол два огромных баула:
- Тут мамка передала соленья, варенья! — раздалось из прихожей.
- Роксана, забирай себе в город. Нам с Александром много ли надо? А тебе толпу кормить. — и Полина поспешила обниматься с племянницей.
Аннушка прошла на кухню. Вымыла руки и сразу принялась за работу. Не привыкла сидеть без дела.
- Ну всё, мама, я теперь и сыта буду и обстирана. Аннушка прислужит. — серьёзно проговорила Роксана.
- Ты чего это? Прислужит? Я к тебе не прислуживать поехала. Тётя Поля, скажите ей, чтобы она меня не эксплуатировала. — на полном серьёзе произнесла девушка.
Перебросила косу на грудь. Показала Роксане язык.
Анюта была самой младшей племянницей в семье Полины. Её баловали и любили все. Шебутная девчушка была как тот телёнок, что двух маток сосёт. Привыкшая, что всё для неё, тем не менее, не была лодырем. Она мечтала вырваться из деревни, жить в большом городе.
- Да ладно тебе. Куда хоть поступать хочешь? На кого?
- Сейчас на астрономию, а потом на астрофизику. — спокойно проговорила Аня.
- На кого? — чуть не подавилась чаем Роксана. - Ты чего, в своём коровнике на звёзды переглядела. А в том году почему не приехала учиться?
- Так я по ЕГЭ баллов недобрала. В этом году пересдавать буду. Мне бы физику подтянуть. — протянула девушка.
- Во, как раз с Андрюшкой на пару будете её тянуть. У нас репетитор — мальчик молоденький. Вчерашний студент. Но грамотный. В понедельник я позвоню, узна;ю, возьмёт ли ещё одну ученицу. А то он с Андрюшкой гоняет хоккей по комнате, объясняя ему физику.
Полина посмотрела на племянницу и погрозила ей пальцем:
- Смотри, девка, ты не загуляй там. А то вместо физики физика принесёшь!
Выходные пролетели быстро.
В понедельник Роксане надлежало явиться в основной офис, чтобы со Смирновым проехать к новому месту работы. Ехать в одной машине с отцом Марианны ещё то удовольствие. Мужчина то и дело кидал взгляды на женщину. А её так и тянуло за язык ляпнуть что-то типа того: «Что, соперницу дочери разглядываете?»
Почему-то рыжеволосой красавице казалось, что руководство решило от неё избавиться вот таким изящным способом: подставить на предприятии, которое одной ногой на ладан дышит. А значит, работать надо предельно осторожно, и документировать буквально каждую мелочь. Конечно, есть ещё подчинённые. И кто даст гарантию, что они не будут вставлять палки в колёса.
В общем, пока ехали, голова шла кру;гом.
Филиал располагался в живописном пригороде, с трёх сторон окружённым берёзовой рощей, а четвёртую отделяла от окружающего мира небольшая речушка.
Городок небольшой, провинциальный, вытянулся вдоль единственной пыльной дороги в две полосы. Дома, правда, пятиэтажные, в приличном состоянии. Ничто не говорило об упадке, но и особого прогресса не наблюдалось. Даже в родном городке Роксаны жизнь и то бурлила веселее.
По улицам сновал народ среднего возраста. Школьники, скорее всего, сидели за партами, а молодые люди уехали в город. Предприятие работало, но лишних рабочих мест не наблюдалось.
Машину на территорию впустили, не проверяя документов. Роксана достала записную книжку и сразу пометила. Они вышли. Она попросила задержаться. Выезжали машины также без проверки. Охрана чисто номинальная.
Прошли в кабинет директора. Здесь на женщину напал ступор. Ей казалось, что прошёл ураган, снося по пути все препятствия. Сломанный треногий стул держался уверенно. Четвёртая ножка лежала на столе совдеповского периода на поверхности которого были вырезаны буквы: Е+М=Л. Стол явно некогда принадлежал какому-то школьнику, а не руководителю предприятия.
- Алексей Александрович, скажите честно. Вы решили от меня избавиться таким образом? — она посмотрела смело в глаза зама.
Его небольшие глазки забегали быстро. Лицо покраснело. Он покряхтел, прошёлся по кабинету, засунул руку под мышку, как будто был вождём мирового пролетариата.
- Я знаю, что у вас с Марианной конфликт из-за Николая. Но, поверьте, направить вас сюда не моя идея. Так решило высшее руководство.
- У меня нет конфликта с Марианной. Это у неё со мной. — произнесла она с вызовом.
Роксана уже приняла решение уйти из корпорации, пока не поздно. Так чего уж бояться.
- Роксана Александровна, я не буду скрывать, что Марианна избалованная девочка, которая влюблена по уши в Девяткина. Как и то, что мы с женой не считаем, что он подходящая для неё партия. У них слишком большая разница в возрасте. Я бы желал кого-то помоложе. Если они решат пожениться, мы, конечно, мешать не будем, но и радоваться тоже. Ибо брак с такой разницей в возрасте обречён на провал. Да, да. Не смотрите так на меня. Я взрослый человек и трезво смотрю на многие вещи. Конечно, я не желаю для дочери босяка. И хотел бы видеть её с кем-то из нашего круга. Но, поверьте, в нашем кругу много молодых и перспективных. А Николай… Он любитель женщин. Зачем моей дочери мужчина, который сбежит на сторону на второй день супружеской жизни?
Роксана молча слушала Смирнова и не верила своим ушам.
- Ладно, давайте займёмся делами. Я хочу вам сказать, что если мы с вами не вытянем предприятие, то я буду нести ответственность перед руководством, а не вы. Именно на меня наложена обязанность регулярного контроля. Так что мы с вами сейчас одной верёвочкой связаны. Босс не привык разбрасываться ценными кадрами, и я не буду скрывать. Слухи о вас и его племяннике достигли его ушей. И он не желает однажды найти на своём столе заявление на увольнение. А это единственный достойный Ваших способностей пост.
Она понимала, что надо переключаться. Настраиваться на рабочий лад. Но как ей было трудно заставить себя не думать о Смирнове и Девяткине.
Домой вернулась поздно. С кухни раздавался дружный хохот.
- А вы знаете, что Эйнштейн создал теорию относительности после того, как его жена сказала, что будет готова к выходу через минутку, и была готова через час. — прозвучал бас Мити.
- А что такое теория относительности? Это когда всё относительно? Например, я сегодня принесла три, это хорошо относительно двойки? — спросила Алёнка.
Компания зашлась в смехе.
- Митя, а можно ещё анекдоты про физиков. — попросила Аня.
- Тётя Аня, — начал Андрей, но тут же вскрикнул: — Ой! Ты чего дерёшься? Мне мама велела тебя тётей называть.
Роксана не выдержала и засмеялась. И в самом деле. Ане скоро будет девятнадцать, а Андрюше уже двенадцать. Ну какая она ему тётя.
Услышав мамин смех, дети высыпали в прихожую.
- Мамочка, давай быстрее к нам! Знаешь, как весело. Аня рассказывает анекдоты про доярок, а Митя про физику. Аня, расскажи, как папа бычка пытался подоить…
Это и в самом деле был семейный анекдот. Они тогда первый год были женаты. И Крис привёз свою беременную жену на свежий воздух в деревню.
- Как хорошо! — потянулся он, выходя рано утром на прихваченный поздним морозцем воздух. - Может сено покосить? А? — спросил он у Аниной мамы, в чьём доме они остановились.
- Какое сено в конце апреля. — засмеялась Ольга, младшая сестра Полины.
В это время на крыльцо вышел Василий, её муж.
- Хошь со мной в хлев? Я тебе телка покажу.
Пошли они. Крис и спрашивает:
- А как его доить? Я могу попробовать?
Василий-то быстро смекнул, что парень городской, молоко только в тетрапаках видел, решил подшутить над ним. Телка от тёлки не отличает, не то что внешне, так ещё и по названию. Телок-то — это бычок, а тёлка — коровушка.
- А ты хвост-то ей привяжи к ноге, скамеечку ставь, садись и дои…
Крис, ничуть не сомневаясь в искренности сказанного, подошёл к телку, взял верёвку и принялся хвост вязать. А бычок-то не будь глупым, давай Криса копытами бить.
А Василий смотрит и хохочет, аж надрывается:
- Ты чего, — говорит, — Бычка-то доить собрался.
Роксана присела к компании. Анюта наложила ей полную тарелку рагу, налила огромную кружку сваренного абрикосового компота.
- Ну и как ваша физика, скоморохи? — спросила она, пробуя еду. - Анюта, зачем тебе физика? Ты так готовишь! Будешь шеф-поваром в городу Парижу.
Девушка покраснела от похвалы. А Митя добавил:
- Ага, мне придётся к вам приходить раз в две недели, иначе я в дверь проходить не буду. Она ещё булочек напекла.
Около девяти вечера парень собрался уходить. Аня напросилась прогуляться перед сном, а Алёнка и Андрюша «упали на хвост», мотивируя, что гостья не знает города. Пришлось и Роксане идти за компанию. И ей подумалось, что давно она вот так просто не гуляла.
Они уже возвращались домой, как она услышала, что её окликнул Николай.
23. Не всякая дорога ведёт в ЗАГС
-Роксана! - Николай протянул букет пёстрых роз.
Необычные цветы: красные в белую крапинку. Он никогда не признавался, где их брал. Но дарил только такие.
-Дядь Коля! — радостно закричали дети и бросились ему на шею.
-А когда дядь Володя приедет? — спросила Алёна. -А то я уже рисовать разучилась.
Аня стояла на крыльце перед подъездной дверью. Теребила косу и с интересом рассматривала мужчину, так неожиданно нарисовавшегося.
Где-то в глубине души она надеялась встретить такого же милого и доброго красавчика как Крис. А этот просто герой романа. Вот и говорят:«Не родись красивой...» А какой же надо родиться? Роксана первая красавица, и мужчины около неё такие же. А была бы страшненькой... Ну кто на страшненькую посмотрит. Вот она, Анна, вроде и нестрашная, так одни трактористы цепляются. Нет, в городе надо ловить свой шанс. Но вначале поступить в университет. Ей Наташа говорила, что на астрономии учатся одни парни. Натаха это старшая сестра её лучшей подружки. Как уехала в город так в деревне носа и не показывает. Говорит, что на каблуках по коровникам ходить не научена.
Пока Анна рассуждала о предназначении красоты, Роксана отправила детей домой, а сама подошла к бывшему любовнику. Бывший муж, бывший любовник. А что настоящее? Усмехнулась.
-Я вас слушаю, Николай Михайлович.
-Роксана, пойдём, поговорить надо. Подружку твою проводим и пообщаемся. Я на машине.
-Аня, ступай домой. Я скоро. — обернулась.
-Кто эта красавица? - Николай улыбнулся, оценивающе рассматривая девушку.
-Ты планы на неё не строй. Сестра моя. Ясно? Говори чего хотел?
Девяткин сделал знак рукой, мол, пройдём.
Тёплый вечер наполнялся ароматами первых ночных цветов. Настраивал свои инструменты оркестр стрекочущих насекомых. Где-то изредка брехали собаки.
-Расскажи ты мне, что случилось. Улетела, как ошпаренная. Вроде ничего плохого я тебе не сделал.
-Ты? Ты пари выиграл. За тобой как собачка бегала? Признаю, бегала. Больше надоедать не буду... Спасибо за всё что было. А главное, за урок. Николай, не надо делать вид, что ты не понимаешь. Я слышала твой разговор по телефону. Понимаешь, слышала. Всё.
-Ах, это. Роксана, милая. Это не про тебя. Ну что ты. Это...
-Не надо, остановись. Ты ничего не понял. Сегодня ты не про меня, а завтра? Завтра я тебе надоем и ты меня будешь обсуждать по телефону с дружком? Это подло! Понимаешь, подло? Пусть неумело любят тебя! Но любят, а ты...
Он остановился. Развёл руками. Надул щёки. Хлопнул ладонями себя по бёдрам.
-Да какая там любовь? Папик я для неё...
-Николай, — голос прозвучал как у учителя, отчитывающего ученика, который дрался на перемене. - Не унижайте себя объяснениями. Мне противно слушать, как вы про другую так выражаетесь. Избавьте меня. Хорошо? Вы скоро позабудете меня и найдёте себе новую игрушку. Я же интересна тем, что вы в первый раз услышали отказ. Или ваш отец неправ? А знаете что, я, пожалуй, соглашусь стать вашей женой. Завтра же идём в загс. Ничего, что вы меня больше не зовёте. Итак понятно, так даю. А потом составим брачный договор на половину вашего состояния. Я ведь тоже на ваши бабки повелась...
Глаза её заблестели, щёки раскраснелись.
-Я за язык тебя не тянул. Сама решила. Завтра в обед за тобой заеду. — повернулся и пошёл.
Она аж задохнулась от неожиданности. Говорят же, что в ярости нельзя решать вопросы. Нет, сама нарвалась на неприятности. Слишком долго их искала и нашла.
-Стой! Ты, жених, стой тебе говорят. — добежала до машины, проскочила вперёд, встала перед дверью.
Он ничего не ответил, а просто вжал в машину, расставив свои ноги по краям её. Рука легла на затылок и крепко зафиксировала голову. Она попыталась вырваться. Но не успела, как он впился в её губы. Не отпуская женщину, Николай умудрился её слегка переместить в сторону. Затем она услышала, как открывается дверца машины. И вот уж цепляясь за лацканы его пиджака, падает внутрь.
Всё произошло буквально за считаные минуты. Он наклонился, подхватил её ноги, закинул в салон, будто они были не частью её тела, а так, валялись рядом. Захлопнул дверцу и заблокировал её.
-Открой, придурок! — колотила она по стеклу, нажимала на кнопки, но всё без толку.
Оглянулась, потянулась к панели управления на двери со стороны водителя и...
И в то время, когда она грудью легла на консоль между сидениями, протянула руки, чтобы дотянуться до кнопки, дверь открылась.
-Роксана, к чему такое нетерпение? Сейчас приедем домой. Ко мне домой, и ты позволишь себе реализацию всех фантазий. - Николай перехватил её руки, приподнял и скользнул на сиденье.
-У меня дома дети. Пусти. — волосы как огненный вихрь торчали в разные стороны.
-У тебя нянька дома есть. Роксана, успокойся. — и он дал по газам.
Не будем кривить душой и говорить, что Роксана яростно сопротивлялась, когда её вытаскивали из машины. Только привёз он её на территорию охраняемого престижного посёлка.
-Мы где? — повела зябко плечами.
Посёлок за высоким забором. Она лишь слышала про него, но не видела. На въезде охрана. Машина остановилась около одного из коттеджей.
-Приехали. Выходим. Это дом родителей. Только не шуми сильно, а то сейчас вся корпорация сбежится на тебя посмотреть.
Дома большие, красивые, но однотипные, как в музее под открытым небом.
-Смирновы здесь живут. — показал он на дом, стоя;щий слева. - А это мы. Как видишь, я Марианну с пелёнок знаю, в прямом смысле этого слова. Пойдём, обрадуем родителей. — приобнял. - Пошли. Чего ты стесняешься?
-Николай, я это специально сказала. Назло тебе.— она прошептала. - Я не собираюсь за тебя замуж выходи;ть. Вернее, вообще ни за кого.
-Назло кондуктору бежал за паровозом... Что же, слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Давши слово — держи...
-Всё, я поняла, что в поговорках ты подкован. Я серьёзно.
-Я тоже. Такая женщина не должна быть бесхозной. Пойдём.
-Но я…
На крыльцо вышла мать.
-Коленька, ты скоро? Приехал давно, а в дом не заходишь. Тебя уже гостья заждалась. Кристиночке домой пора, её маменька ругать будет. — женщина сделала вид, что Роксану не заметила.
Наша героиня, как загипнотизированная пошла, куда её повели.
-А вот и Коленька! — зачирикала Эвелина Наумовна. - А это, Регина... Коллега Коленьки. Работает у него в подчинении.
-Роксана. Мама, её зовут Роксана и она сейчас начальник филиала. - Николай подвёл женщину к столу.
Михаил Николаевич распорядился, чтобы принести ещё один прибор. Да, люди, живущие за высоким забором, денег не считали.
Роксана заворожённо смотрела, как около стола хлопотала девушка в белом переднике. Она ни разу не видела, чтобы Николай приглашал к себе прислугу. Нет, понятно, полы мыл не сам. В принципе, сейчас никого не удивишь, если раз в неделю приходят из агентства по уборке и наводят порядок. Но вот прислуга за столом...
-Добрый вечер, Кристина. — мужчина улыбнулся одной, ухаживая за другой. - Должно быть, вы и есть та самая дочка маминой подруги, княгиня...
Полноватая девушка в больших очках с пышной копной смутилась.
-Извините, Николай Михайлович. Добрый вечер, Николай Михайлович. Да, Николай Михайлович. — пролепетала она.
Девушка чувствовала себя не в своей тарелке. Глаза бегали по столу, ускользая от разговора. Руки хаотично перемещались с волос к приборам, потом задевали нос, трогали серёжку.
-Мама, папа, а мы с Роксаной решили пожениться. - Николай разлил по бокалам стоя;щее на столе вино...
Раздался звон стекла, глухой стук падающего тела.
-Сын, ты бы не мог подождать, пока мама сядет, а потом объявлять о помолвке. А то мама уже не девочка, чтобы падать с высоты.
Акатьева смотрела и не понимала, почему никто не кинулся поднимать женщину. Она хотела было подойти, но Коля задержал её:
-У нас мама в молодости циркачкой была. Вот до сих пор иногда номера тренирует. Мама, мы оценили на бис, вставай.
Видя, что женщина не реагирует, Роксана с Кристиной недоговариваясь подбежали к лежащей.
-Она, она и правда без сознания. — сказала Кристина. - Михаил Николаевич, обморок.
Вечер томным не был. В чувство мамашу привели быстро. Лучше бы не приводили. Ибо остатки вечера все без исключения слушали о неблагодарности Николая и алчности Роксаны.
-Всё, хватит! Я устала вас слушать! - Роксана решила, что она вполне выдержала все приличные рамки и теперь имеет право на высказывание своего мнения. - Ваш сын не пятилетний ребёнок. И вы не сможете нам помешать. Я желаю вам смириться с мыслью, что вы скоро станете мне мамочкой. — и она язвительно протянула это слово. - Когда вы желаете познакомиться с вашими будущими внуками?
-Кем? Николай, вы успели нагулять детей? Это не позволительно в высшем обществе.
Они ехали по ночному городу и весело смеялись. Роксана пила шампанское прямо из горла. Оно щипало нос, пузырилось во рту.
-Коля, а ты чего маленькую бутылочку купил? — она с тоской посмотрела на остатки, что плескались на дне посудины объёмом ноль двадцать пять.
-А зачем мне в постели пьяное бревно? Ты как раз сейчас такая, какая мне нужна. Легко возбудимая и податливая.
-Не, я домой. Миссию свою выполнила. Тебя от посягательств освободила. Ты же понимаешь, что это было не по-настоящему.
-А если я проверю?
Она смотрела на его руки, сжимающие руль, и ей стало жарко от одной мысли, что они…
Это был смерч, который сносил всё вокруг! Тела сплелись, как две змеи. Вещи валялись, словно их разбросало торнадо. Бушевала такая страсть, как на свободу был выпущен джин после тысячелетнего заключения.
Домой всё-таки она попала. Надо же было взять паспорт и переодеться, да утром, вроде как на работу надо бы.
Прибыла на рабочее место и… из головы вылетел и Николай со своим загсом, и Анна с астрономией. Первым делом начала разбираться с охраной.
На посту стоял, вернее, сидел в будке, немолодой мужчина. Роксана брезгливо окинула пыльную будку и… велела ему сходить за тряпкой с ведром и навести порядок.
- Ты кто ещё здесь? — попытался он огрызнуться.
- Я ваш новый директор. Прошу любить и жаловать.
Сама же осталась здесь же на проходной, потому что машина выезжала с территории.
- Где ваш пропуск? Накладная? — водитель недоумённо протянул какой-то фифочке на каблуках бумажки.
Прочитала, просмотрела. Потребовала, чтобы открыл кузов. Обвела непонимающим взглядом ящики. Внимательно посмотрела ещё раз в бумажки.
В накладной стояли номера. Где их искать? Сцена собрала любопытных. Мужики встали кружком, похихикивали, курили и сплёвывали тут же на землю.
Оторвалась от написанного:
- Значит так, место для курения отведено, там прошу всех курить. За курение в неположенном месте будет штраф.
- Штрафовать она будет. — прогремел рядом голос. - Ты мне зарплату выплати сначала. Три месяца как по копейке выдают. Мне семью кормить. Штрафовать она меня будет!
Она растерянно посмотрела на мужчину. Наверно не с того начала. Как быть? Покраснела как школьница. Помолчала. Подумала, как донести людям, которые уже потеряли веру, что она здесь именно для того, чтобы у них была выплачена зарплата и сохранена работа. Выдохнула. Заговорила.
- Я ваш новый директор. — обвела взглядом окружающих. - Я знаю, что состояние предприятия плачевное. Я не собираюсь вас уговаривать потерпеть чуть-чуть. Холдинг выделил деньги, чтобы частично покрыть задолженность. К сожалению, пока не всё. — в глазах людей застыло ожидание надежды. И она увидела, как эта надежда уползала постепенно. - Я здесь, чтобы попытаться возродить предприятие, и мне нужна ваша помощь. Конечно, курение в неположенном месте зарплату не вернёт, и рабочие места не создаст, но с этого начинается дисциплина. И первое, с чего я хочу начать, это с проходной. Пожалуйста, разойдитесь по своим местам. Все подразделения не смогу сегодня посетить, но до конца недели это сделаю. Мне нужны от вас предложения, что можно сделать, чтобы реанимировать предприятие.
- Красиво говоришь, только видели мы таких говорунов. — с усмешкой ответил тот же. Сплюнул под ноги и пошёл. - Айда, ребята, козла забьём. — махнул рукой. Несколько человек двинулось за ним.
Охранник тем временем закончил наводить порядок в будке. Вытащил мусор и теперь оглядывался, куда бы его деть.
В общем, работы оказалось много. И главное, надо было заставить людей поверить. А это сделать сложнее всего.
Николай поджидал её за воротами предприятия.
- Роксана, ты решила опять меня продинамить? — наклонился он к открытому стеклу.
Рабочий день закончился, и она только что покинула территорию на своей машине. С завтра её начнут возить на служебной.
- Прости, замоталась. Я устала. Давай завтра поговорим. Сил ни на что нет.
Закрыла стекло и поехала. Она и забыла, что собралась замуж выходи;ть. Как сказать детям? Родителям? Какой вообще он человек? Они же встречались только для приятного времяпрепровождения. А в быту она его не видела. Нет, видела, как он с родителями. Над матушкой потешается, но не ругается. А с отцом, похоже, на равных.
«Трямсь...» и толчок вывел из забытья.
Перед ней стоял фиат синего цвета. Из фиата выскочила водитель. Она подбежала к багажнику, потом к Роксане.
- Женщина, посмотрите, что вы наделали! — женщина начала быстро фотографировать и причитать: — Ну что же так не вовремя! Нет у меня времени! Да что же вы такая невнимательная!
- Простите, — только сейчас до Роксаны дошло, что она на этом небольшом перекрёстке не пропустила машину справа.
Следуя примеру женщины, она также начала фотографировать.
- Давайте составим протокол… Я никогда не составляла. — говорила, а сама думала, что ещё этой проблемы не доставало.
- Женщина, давайте так, вы мне свой номер телефона дайте. Нет времени сейчас. Я засняла всё на видео и на фото. Я с вами свяжусь, завтра встретимся и подпишем европротокол. Идёт? — затараторила пострадавшая.
Они обменялись номерами.
- Что случилось? — неизвестно откуда взялся Николай. - Нужна помощь?
- Нет, спасибо, мы разобрались.
Он посмотрел на отъезжавший Фиат. Потом на растерянную Роксану. Достал телефон, кому-то позвонил.
- Иди ко мне в машину. Сейчас ребята с нашей мастерской приедут, твою к дому отгонят. Тебе в таком состоянии нельзя за руль. Ты слишком устала.
Она не стала возражать. Действительно, слишком устала. Попросила лишь Николая отвезти её домой.
24. По дороге в ЗАГС
С того самого дня нашу героиню стали преследовать неприятности.
История с машиной явилась всего лишь для затравки. Роксане повезло, что сидевшая за рулём женщина оказалась из деловых и занятых. Вечером она позвонила и сказала, что им надо бы встретиться и заполнить этот Чёртов европротокол. Будь он неладен.
-У меня час работы стоит дороже, чем ремонт крыла. — это первое, что раздалось в телефонной трубке, а затем последовало: — Добрый вечер, это Владлена. Та самая, которая вам бок подставила. Скажите, где вы обитаете. У меня буквально полчаса, чтобы уладить все детали. Давайте так, чтобы я приехала, а протокол был уже готов.
Протокол был уже готов и так. Его сделал Николай. Вина; Роксаны очевидна. Спорить даже не стоило, тем более что столкновение попало в поле видимости камер светофора. По его подсчётам страховка должна была всё покрыть. В крайнем случае для любимой этих копеек он бы точно не пожалел.
-Роксана, знаешь, зачем руководству нужен водитель?
-Чтобы выделиться перед народом. — простодушно ответила женщина.
-Нет, во-первых, порой приходится решать рабочие вопросы в дороге. Во-вторых, иногда такая нагрузка, что голова вообще не соображает. И в третьих, случается и по рюмочке пропустить. В общем, завтра машину к подъезду вызывай.
-Я же разучусь совсем водить. И так не люблю это дело... — она вздохнула, но Николая послушала.
Пострадавшая приехала быстро. Как она пояснила, поблизости обитала. Мельком глянула протокол. Задала пару вопросов про страховку.
-А мужу скажите, что бывает, и нечего переживать из-за куска железа. Это раньше было роскошью, а сейчас рабочий инструмент... — и улетела дальше.
От неё остался ненавязчивый лёгкий аромат духов и приятные воспоминания.
На следующий день наша героиня уже было вышла к Николаю, чтобы направиться в загс, как каблук зацепился за канализационную решётку. А так как шла стремительно, то по инерции тело продолжало двигаться. И как результат: содранные колени, ладони, порванные колготки и юбка. Причём поза падения была такова, что Девяткин потом долго прикалывался:
-Роксаночка, ну не надо при всех такую позу принимать. Тогда тебя не только я захочу.
Потом назначили совещание, которое продлилось слишком долго.
В конце злоключений Роксана умудрилась постирать джинсовую куртку, в которой она падала, забыв, что красная книжица лежит в кармане. Хорошо пространный и отжатый паспорт надо было теперь срочно восстанавливать. И вот когда он был восстановлен руководство отправило Николая на месяц в Узбекистан, в представительство компании.
-Коля, а может, ну его, этот загс. Вот нам сейчас хорошо. Нас ведь только постель связывает. Других-то интересов нет. — она лежала на его руке.
Он накручивал на палец золотую прядь.
-Представляешь, у меня рыжий сынишка будет. — вместо ответа произнёс он. - Я его научу рыбу ловить. Мы будем сидеть на берегу с удочками, а ты нам уху варить...
-А Андрюша с Алёной? Их нет в твоих мечтах. — она повернулась на живот, подпёрла голову руками, поставив их на локти.
Слабый свет ночника скользил по нежной коже, повторяя каждый изгиб, теряясь во впадинах, играя бликами на золотой гриве.
-У них есть отец. — он провёл рукой по шёлку спины женщины.
-У них ещё есть и мать.
-Иди ко мне, мать. — и он подтянул к себе любовницу: — Я тебя слопаю.
Роксана прыснула от того тона, которым он это произнёс.
-Что сделаешь?
-Я тебя слопаю.— обхватил её обеими руками и ногами, — Я жаба, и я тебя слопаю...
-Фу, откуда такая вульгарщина? — она засмеялась.
-Ты что, не читала «Жаба и Роза» Гаршина? Жаба ползла к Розе и с вожделением говорила: «Я тебя слопаю».— и он начал тыкаться ей в шею, фыркать, прикусывать.
Стало щекотно. Она смеялась, вращала головой, приподнимала плечи.
Утром проводила Николая в командировку. Нет, в аэропорт не поехала. Вот ещё. Муж, что ли? Да и надолго ли? Всего на месяц. Месяц на размышления. Месяц, чтобы успеть соскучиться друг без друга. Месяц, чтобы понять.
На работу не пошла. Попросила предоставить ей отгул. Хотелось побыть дома, в тишине и одиночестве.
Из зала раздавались голоса. О чём-то шёл спор, над чем-то смеялись. Митя больше походил на массовика — затейника, нежели на репетитора по физике.
- Лирики и физики, как закончите, приходите на кухню. Я хвороста наделала. — позвала компанию Роксана, заглянув в комнату.
Там, на разобранном стол-книжке были разложены учебники и тетради. В беспорядке валялись карандаши, ручки, линейки, батарейки, лампочки, проводки и прочее необходимое оборудование.
Андрюха с Анной, голова к голове, над чем-то колдовали. Физик посматривал со стороны, но в процесс не лез.
- Да кто же так делает? Сразу видно, женщина! – возмущался мальчик.
- Митя, а что я делаю не так? – девушка подняла глаза на репетитора.
- Ты делаешь всё так, а вот этот умник… – и он потрепал лохматую голову школьника.
Алёнка сидела в углу и рисовала. Ей было весело в этой компании. Её жесты, мимика и даже взгляд скопированы с Владимира. Вот и сейчас она слегка склонила голову, прикусила кончик карандаша, сощурила один глаз. Потом удалила от лица карандаш, что-то отмечая пальцем на его корпусе. Затем сделала несколько штришков на бумаге. И уже рассматривала на расстоянии свой рисунок.
Анна зарделась от похвалы. Андрюшка насупился. А физик продолжал открыто улыбаться, глядя на своих учеников.
Роксана накрыла к чаю. Насыпала заварку в большой чайник в форме замка. Когда-то давно она его увидела в витрине антикварного магазина. Её поразила его необычная форма: красные, увитые зелёным плющом, зубчатые стены незначительно возвышались над плоской с вделанным колечком крышкой. Носик что толстая цепь для поднятия ворот. Не удержалась, купила. И теперь когда ей хотелось чего-то особенного, она доставала этот чайник, выставляла чайные пары английского тонкого фарфора в расписных цветах. Пекла печенье. Сегодня в огромной салатнице возвышалась гора золотистых витый веточек, покрытых белоснежной сахарной пудрой. Чай в лучших традициях английского дома. Может это и не были традиции английского дома, но ей очень этого хотелось.
Наконец толпа ввалила на кухню. Митя, как школьный дежурный, проследил, чтобы все помыли руки. Сам зашёл последний. Ему досталось место рядом с Аннушкой.
Девушка перекинула косу через плечо. Нервно теребила её кончик. Она держалась скованно, боясь ненароком задеть его локтем. Отчего чашка в руке подрагивала, кипяток золотистого цвета с ароматом чёрной смородины норовил выскочить и обжечь.
-Митя, а у тебя есть девчонка? — ни с того, ни с сего спросил Андрюша. - А то наша Анна в тебя втюрилась.
За что он тут же получил подзатыльник сначала от матери, а затем от Анны.
-Митя, Вы не слушайте этого балабола. И ничего я в вас не влюбилась. – при этих словах чашка вздрогнула и несколько капель упали на руку соседа, который совсем не вовремя потянулся за хворостом. – Вот ещё. Было бы в кого влюбляться. — сказала девушка, краснея ещё больше.
-А что, в меня нельзя влюбиться? Роксана Александровна, разве в меня нельзя влюбиться. Вот вы бы влюбились в меня? – молодой человек хитро взглянул на хозяйку дома, в очередной раз залюбовавшись её профилем.
Роксана засмеялась.
-Митя, ты бы назвал меня ещё:«Тётя Роксана», а потом бы спросил, могла бы я влюбиться в тебя.
-Мама, нельзя в тебя влюбляться. — заявил авторитетно Андрей. Он повернул голову к Мите и тоном школьного учителя продолжил: – У мамы есть папа. А нам другого папу не надо. – выдержав, как взрослый, небольшую паузу: «А все ли поняли?», снова обратился к матери. – Слышь, мама, ты так и передай дядь Коле, что нам он не нужен. Он правильно, что больше не приходит. Я его не пущу.
-Мал ещё в мою жизнь лезть. — вздохнула она. -Митя, а Вы наливайте себе ещё чай.
Как же Алёнка могла остаться в стороне от общей беседы. Свои пять копеек ей не терпелось вставить:
-Митя, Аннушка наша хорошая, но ветреная... — она махнула рукой. - Ты на неё не обращай внимания.
-Оставьте Анюту в покое. Тоже мне, великие советчики. — вступилась Роксана за сестру. - Я на вас посмотрю. Нашли ветреную. Вот я сейчас полотенцем обоих отхожу. – и она потрясла цветастым вафельным рушником.
-Ветреная у нас Алёнка. – решил спасти ситуацию мальчик. – То с Ваней домой ходит, потом Костя ей портфель носит. Ну никакой постоянной константы. — заключил Андрей.
-Ну ты и выдал. - Митя взял хворост, захрустел им. – Ты хоть сам-то понял, что сказал? А, маленький малыш?
Запел один телефон, и Алёнка скрылась в своей комнате. Вскоре испарился и Андрей. Вместе с детьми исчезла ненавязчивая атмосфера наивности. Концентрация заряжённых частиц в воздухе очевидно нарастала.
Девушка прижала подбородок к груди, насколько ей позволяла её физиология. Митя с увлечением рассматривал противоположную стену. Роксана же задумалась о Николае, пытаясь его представить здесь, на кухне, вместо Мити. Затянувшееся молчание вывело её из задумчивости. Она перевела взгляд с одного на другого. И поняв, что явно здесь лишняя, вышла из кухни.
Вскоре хлопнула дверь. На кухне полилась вода. Аня мыла посуду.
-Тебе помочь? - Роксана остановилась. - Аня, ты чего?
Плечи девушки подрагивали. Она выключила воду и спрятала лицо в ладонях. Хозяйка дома развернула к себе сестру, прижала, и как маленького ребёнка, стала гладить по голове.
-Ты влюбилась? Милая моя, любовь — это больно. Я даже завидую тебе. Любовь — это когда душа замирает, сердце рвётся на части... Любовь — это сладкий яд.
-Почему ты мне завидуешь? У тебя же есть Николай. У тебя был Крис. Тебя все любят, а меня… меня… — и рыдания вырвались из своей темницы. Заслоны пали. Слёзы потоком заструились по щекам.
- Милая моя, маленькая моя сестрёнка. Первая любовь всегда такая: кажется, что жизнь остановилась. Что никто не переживал такое до тебя. Но поверь людским словам: «Утро вечера мудренее». Ты увидишь, что солнце также будет светить для тебя. А цветы благоухать. И однажды вы встретитесь. Ты и тот, кто носит вторую половинку твоей души. У тебя всё впереди: и боль от разлук и радость от встреч, и горечь от расставаний, и сладость от знакомства. У тебя вся жизнь впереди. И поверь, потом ты с улыбкой будешь вспоминать свои первые чувства.
-Саша, я съеду от тебя. Как я ему в глаза посмотрю, после того, что наговорила.
-Съедешь, конечно, съедешь. Вот поступишь, получишь комнату в общежитии и съедешь. Я не знаю, что ты наговорила ему. Но мне Митя кажется порядочным молодым человеком, и не будет использовать сказанное против тебя.
Он позвонил поздно, почти в полночь.
- Роксана Александровна, мне завтра приходить? — спросил голосом побитого пса. - Я вам клянусь, что с моей стороны не было никаких намёков на то, что между нами может что-то быть. Она очень хорошая девушка. Но она для меня всего лишь моя ученица.
- Всё нормально, Митя, приходи. Андрей будет тебя ждать.
- А... — Митя замолчал.
- Аня не истеричка. — по-своему растолковала паузу Роксана. - Она постарается тебе не досаждать. Но ей нужно время, чтобы осознать твой отказ.
25. Лето
Незаметно подобралось лето, а вместе с ним наступили долгожданные каникулы. Андрюша, благодаря Диме, всё-таки смог закончить год без троек. Физику вытянул на четвёрку. Нельзя сказать, что он сильно полюбил этот предмет. Так, без фанатизма.
Крис взял отпуск, снял домик в Крыму, на берегу Чёрного моря. Звал с собой Роксану. Она отказалась. Вот ещё. Этот «Султан» собрал всех своих детей, включая Бориса. А там, где Борис, там и Зубейда, то есть мать его Зоя.
А потом вообще с девчонками по Европе захотела покататься. Наташка купила новую машину с открытым ве;рхом. Путешествие планировали начать с Литвы. Там у Наташи жил кузен по отцовской линии. Как раз недалеко от знаменитого Тракайского замка.
Наташка – соперница по двору. Она была на два года младше Роксаны. Девица ранняя. В свои шестнадцать лет выглядела на все двадцать. Сначала появлялся шикарный бюст, при виде которого у парней начиналось усиленное слюнотечение. Фигурой бог девушку тоже не обидел: форма гитары. Широкие бёдра, и узкая, словно осиная, талия. Наташка смеялась, что все необходимые пропорции соблюдены: рост сто семьдесят, сто — пятьдесят — сто. Когда она шла, покачивая бёдрами, создавалось впечатление, что сошла девушка с картины Ханса Зацка16. Конкуренткой Роксаны она была за Криса. И они даже какое-то время встречались. Но едва Роксана уехала учиться, Крис остыл к девушке. Наталья первое время даже пыталась переживать. Но ей вовремя объяснили, что с её-то формами убиваться по мужику не стоит. И теперь… В свои почти тридцать лет она выглядела на те же двадцать. Словно застыла в этом возрасте.
Наталья предложила прокатиться по Европе, чтобы проведать двоюродных братьев по отцовской линии: в Литве, в Польше и в Германии. Похоже, что батюшкина родня грешила направо и налево, ибо «Навестить кузена» со временем стало любимым занятием женщины. Кузены возникали в самое неожиданное время в самых неожиданных городах. Как правило, она их навещала в гордом одиночестве. Но зарубежная родня «нарисовалась» впервые. Одной ехать было боязно. Да и веселее в компании.
Стать третьей путешественницей вызвалась сестра Риты — Римма. Рита, в связи с замужеством и со всеми вытекающими отсюда последствиями, не могла составить компанию. Вот и отправила вместо себя сестру — близнеца. Римма всегда за. Она относилась к тем людям, которые «за любой кипишь, лишь бы не на кладбище».
Римма и Наталья постоянно влипали в какие-нибудь истории. С ними всегда весело и не всегда безопасно. Именно Римма и позвала Роксану в поездку, зная, что та осталась в одиночестве коротать июнь. Впрочем, обо всём по порядку.
«Кого принесло в такую рань?» — недовольно подумала Роксана, просыпаясь от певучей трели дверного звонка. Она сползла с кровати. Откинула на спину золотые пряди. Засунула ноги в тапочки и зашаркала к двери. В прихожей накинула на плечи первое попавшееся пальто. И, не спрашивая, кто пришёл, открыла дверь.
На лестничной площадке стоял счастливый Николай. Его лицо покрылось бронзовым загаром. На голове красовалась расписная тюбетейка.
- Гостей не ждали! Персыкы, покупайте персыкы. Ай, красавица, смотры, какой персык… – и он протянул ей деревянный невысокий ящик, где в один ряд были уложены румяные инжирные персики.
- Николай! Ты же в Узбекистане. – зевнула женщина.
- Был! Я уже у твоих ног. Открывай шире дверь, – и он, не дожидаясь, пока его пригласят, зашёл в квартиру. – Куда персики нести?
- На кухню. – она опустилась на тумбочку. – А который сейчас час?
- Шесть утра. Мы только-только с самолёта. Подожди, ещё принесут.
Дверь отворилась и в прихожую вошли ещё два мужчины. У каждого из них в руках было по паре ящиков.
- Это белый персик, это абрикос, это черешня. Сейчас ещё дыню принесу.
- Николай, куда столько? Дети уехали. Я что делать с этим добром буду? – она смотрела, как на кухню пронесли фрукты. – Ладно, как закончишь, захлопни за собой дверь. Всё, я сон досыпать. Мне сегодня на работу надо.
Наша героиня повернулась и пошла. И только она провалилась в царство Морфея, как на неё опустилась тяжёлая мужская рука. И это был не Морфей. Ибо он, вместо Колыбельной на у;шко нашёптывал всякие неприличные вещи, от которых по коже пробирался мороз. Хотелось прижаться к лежащему позади телу, чтобы накрыло, спрятало и убаюкало.
- Вот и поспала… – недовольно пробурчала Роксана, подставляя у;шко, чтобы лучше слышать непристойности.
- Я скучал, я умирал без тебя, а теперь ожил… – Николай проверял, всё ли на месте и рады ли ему.
- Я уже поняла, что ожил, старый развратник. – парировала женщина, млея от ласки.
А он продолжал нашёптывать, одновременно целуя и поглаживая:
Игла пронзила сердце
Она прекрасна и незрима,
Она тебе (то есть мне) всех дев милей.
Смотри, как руки опустила,
как нежен взгляд из-под бровей.
И нежный стан окутан шёлком,
И шлейф духов летит за ней…17
- Это… Блок? – спросила она, едва сдерживая стон. Целый месяц воздержания, когда тебя уже фактически подсадили на сладострастие.
- Почти угадала. Подражание. Нашёл на страницах интернета-а-а. – шептал он. – А ты ещё желанней стала…
Естественно, что остаток утра прошёл достаточно бодро, с пользой для здоровья и праздничного настроения. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается.
- Роксана, — дверь распахнулась на всю и нарисовалась Аня собственной персоной. – Ой, простите… – девушка густо покраснела.
Хотя, в общем-то, ничего не приличного и не было. Роксана спала. А на ней лежала мужская загорелая рука. Всё остальное было скрыто скомканной лёгкой простынёй. На полу валялась одежда гостя.
- А ты не одна? Ты же говорила, что все уехали. – недовольно проворчал Николай. – Надо было тогда ко мне ехать.
- Ага, в шесть утра. Ладно, мне всё равно на работу, а потом везти Аню к родителям. А ты чего ко мне с утра пораньше заявился? – Роксана села, поискала глазами, чем бы прикрыться. Наконец в изголовье нашла свою батистовую ночную сорочку. Натянула.
- Знаешь, а без неё тебе больше идёт. – Николай, не вставая, протянул руку на пол, откуда выудил свои плавки. – Вас отвезти?
Женщина отрицательно покачала головой. Вот ещё. Она сама прекрасно доедет.
- Роксана, когда в загс пойдём? Давай поживём пока вместе. Хочешь — у тебя, или у меня. Попритираемся. А? — мужчина встал.
М-да… Не тело атлета. Это не Крис. На животе стал аккумулироваться небольшой жирок. Ещё лет пять, и солидность станет заметной.
- А ты чего в спортзал больше не ходишь? – зачем-то спросила она.
- А ты, я посмотрю, там завсегдатай. Давай вместе и начнём. – хмыкнул он.
- Времени нет.
Аня уже успела заварить чай и приготовить омлет на троих. Она молча поглядывала на друга своей двоюродной сестры. Красивый. А Митя ещё красивее.
Девушка успешно сдала экзамены и теперь ждала зачисление. Физик перестал у них появляться от слова «совсем». Юная красавица опечалилась. Но в душе надеялась, что в университете обязательно найдётся принц её мечты.
Итак, доставив сестру и узбекские фрукты к своим родителям, Роксана во дворе столкнулась с Натальей, которая в этот момент гордо въезжала на своём Рено — кабриолете. Вся дворовая детвора гурьбой забилась в машину.
- Ната, смотри, разберут же ж на запчасти. – женщины обнялись.
- Пусть разбирают. Раз уж Бог своих не даёт, так чужих порадую.
- Выйдешь замуж и буду свои.
- Вот когда будут свои, тогда и замуж выйду.
В общем-то, Наталья особо и не скрывала, что она бездетна по мнению врачей. Она и лечилась, и по бабкам ходила. А однажды одна умная примадонна рассказала Наталье про свою дальнюю родственницу. Якобы той врачи также поставили бездетность. Та с горя загуляла. И догулялась до беременности. И теперь счастлива в браке да ещё и с тремя детьми. Наталья моралисткой никогда не слыла. Поэтому сей совет взяла за пример и теперь разъезжала по новоиспечённым кузенам. У себя же в городе вела образцовый образ жизни, дабы «Родителей поберечь».
Таким образом, посидев вечером с подружками за бутылочкой шампанского, Роксана решила, что в загс она ещё успеет, а вот прокатиться по Европе в весёлой компании вряд ли. Николай показал себя собственником. И если он пытался контролировать не принадлежащую ему женщину, то на праве мужа «оковы ревности» обязательно надел бы. А послать его открытым текстом у неё не получалось. Терять такого шикарного и опытного любовника тоже не хотелось. В общем, как в поговорке: «И хочется, и колется, и мама не даёт». А посему она в субботу вечером позвонила главному шефу, сказала, что устала и срочно хочет в отпуск. Смирнов, недолго думая, дал добро. Они тут же обменялись сканами документов. Заняла у отца денег, и ранним воскресным утром три подружки тронулись в путь. Благо, у всех троих имелись загранпаспорта с действующими шенгенскими визами.
Первый «кузен» Натальи Йонас жил недалеко от знаменитого Тракайского замка18.
Погода благоприятствовала обзору. Они ехали по дороге, огибающей озеро Гальве. В водной глади как в зеркало смотрелись древние стены и конусовидные крыши. Рядом покачивались с важностью белых лебедей яхты.
Йонас ждал на парковке. Скорее всего, это была первая встреча Наталки с «кузеном-баскетболистом». Коротко-стриженые тёмные волосы не скрывали высокий лоб. Прямой длинный нос. Из-под тонких бровей беспокойно смотрели серые глаза. Роксана сразу обратила внимание на этого молодого человека, одетого в джинсы и футболку с зелено-белой эмблемой Жальгириса19 Он то поглядывал на экран смартфона, то на прибывающие машины. Как только Наталья набрала номер, у него в руках аппарат ожил.
- Йонас, привет!
Парень повернул голову на звук, который раздавался рядом, отключил телефон. Слегка стушевался, явно не ожидая увидеть такое количество гостей. Говорил с приятным прибалтийским акцентом, путая роды и склонения, что свойственно всем лицам, которые изучали русский как иностранный и не пользовались им с рождения. Мы же не будем передавать все речевые ошибки, ибо они не являются существенными.
Четвёрка вслед за остальными туристами пересекла озеро по деревянному мостику и попала на территорию замка.
- Ближе к вечеру мы покатаемся на воздушном шаре над озером. Посмотрите на него с высоты птичьего полёта. Вы навсегда влюбитесь в Тракай. – в его голосе звучала гордость за родной край.
За воротами замка компания попала во внутренний дворик. Каменная мостовая, кирпичная готика. Казалось, что время задержалось на столетия.
- Замок начали строить ещё в четырнадцатом веке. История замка интересна. Сначала он был военной крепостью, потом в нём развлекались богатые и устраивались балы. В шестнадцатом веке — превращается в тюрьму. В течение трёх столетий он постепенно разрушался. И лишь в конце девятнадцатого века стали составляться первые реставрационные работы. К концу семидесятых годов двадцатого века ему придали окончательный вид, который сохраняется до наших дней. Сейчас это одна из жемчужин наследия Литвы.
Туристов, действительно, было очень много. Они бродили по залам, запечатлевая память на фотоаппараты, делая селфи.
Плывя рядом с редкими облаками и глядя на эту красоту, замирал дух. Как будто кто-то на голубой фольге разбросал зелёные островки, рассыпал крошечные дома, скрывающиеся среди тёмной сочной зелени. Вечер прятал солнце, зажигая звёзды на небе. А на земле, вторя ему, зажигались огни мостика и замка. И теперь девушки понимали, почему полёт был запланирован именно ближе к вечеру.
В Вильнюс въехали, когда уже ночь взяла бразды правления в свои руки. Вещи забросили в небольшой частный отель, который содержала супружеская пара. О чём велись переговоры между хозяевами постоялого двора и Йонасом, девушки не поняли, ибо языком не владели. Но так или иначе, хозяева улыбались. Йонас кивнул девушкам, всё в порядке и повёл свою компанию кормить ужином, где уже их поджидали его друзья: такие же высокие парни и девушки.
Они сидели в небольшом уютном ресторанчике и дегустировали литовскую национальную кухню: свиной рулет, кровяные овощи, картофельные оладьи. Запивали травяным чаем.
Речь сбивалась с одного языка на другой: русский, английский, литовский. Когда не хватало слов, переходили на пальцы или рисовали на салфетках. Им было весело без алкоголя. Они делились обычаями, смешными случаями, учили друг друга новым словам. А потом Йонас потащил всех на дискотеку.
- Наташка, сколько лет твоему кавалеру? – спросила Роксана.
- Двадцать пять. В самом расцвете.
Римму они где-то потеряли. Она, как и её сестра Рита, была спортсменкой. И сейчас обсуждала какие-то то ли соревнования, то ли спортивные правила. В общем, нашла себе единомышленников.
- А тебе же двадцать девять? Тебя не смущает?
- Роксана, веришь, абсолютно нет. А потом, он думает, что мне тоже двадцать пять. Пусть думает. Мне же не замуж за него выходи;ть.
- А вдруг позовёт.
- И что? Ты думаешь, это будет играть роль? Смешная ты, Роксана. С молодыми-то интереснее, чем со старыми. У молодых сил больше и фантазии…
26. Ах, Марианна!
Пока наша героиня по Европе каталась, семьи Девяткиных – Смирновых собрались на празднование дня рождения Марианны. Красавица наконец-то перешагнула рубеж совершеннолетия, чему несказанно была рада не только она сама, но и родители. Впрочем, родители были рады в первую очередь. Ибо они каждый раз со страхом ожидали, чего отмочит их чадо, которому по закону ещё и пить-то нельзя, не говоря уже про всё остальное.
Отмечали юбилей у себя дома. Хоромы это позволяли, да и участок тоже. Марианне предложили пригласить друзей. Родителям не хотелось, чтобы такой юбилей закончился в очередной раз в каком-нибудь отделении полиции, откуда её регулярно вытаскивали.
Дорого;й читатель, не суди слишком строго эту взбалмошную девицу. Вот представь себя на её месте. У тебя есть всё, о чём можно только желать. Впрочем, и желать-то уже нечего, ибо есть всё. Она пресытилась нарядами и украшениями, поездками на моря и окружением мажоров. Ей надоело, что её принимают за красивый фантик, внутри которого абсолютно невкусная конфета. Ничего умнее эти юные мозги не посетило, как балансировать на грани игры с законом.
Родителям некогда. Вернее, отцу. Он бизнесмен. Очень занятый человек. Матери тоже недосуг.
В детстве родительница Марианны, Катерина, только и слышала от своих родичей: «А тот, смотри, наворовался. Живёт, как сыр в масле катается! А этот, жир по щекам течёт. А соседка-то, дура дурой. За спиной только медучилище, а открыла салон красоты». Зависть к чужому богатству, к чужому успеху. Зависть и желание быть не хуже. Поэтому когда Катерина повстречала Смирнова Алексея, была готова на всё, лишь бы не упустить.
Смирнов уже тогда работал вместе с Девяткиным. Был уже женат, разведён. И подумывал, а не жениться ли снова, чтобы было… Жена, по его мнению, должна соответствовать следующим критериям: красивая, молодая, в меру глупенькая. Чтобы можно выгулять в свет, покрасоваться перед объективами. Она должна уметь тусоваться с такими же накрашенными куклами. О том, что детям по наследству может достаться не только красота, но и глупость, почему-то мужчины задумываются редко, западая на внешнюю оболочку.
С Катериной познакомился в одном из кафе, где обедал. Девушка сидела за соседним столиком с подружками. Они достаточно шумно обсуждали лиц мужского пола, предполагая, как бы устроились бы в жизни, если бы... Как это у классика?
«Если бы я была царица, говорит одна девица...»
Смирнов навострил уши, послушал девичьи мечты и выбрал ту, которая
«Родила б богатыря...»
Знакомство произошло тут же, не отходя от кассы. Красавице и одуматься не дали, как привезли в загородный коттедж и озвучили условие: «Будешь идеальная жена, будешь кататься как сыр в масле. Опорочишь репутацию – уйдёшь туда, откуда пришла в том, в чём была...» Ломаться и «строить из себя девочку» Катюша не стала. Да ещё родители к этому всячески подталкивали. Впрочем, им тоже пришлось поставить условие: Смирновым не прикрываться, он выкупать ниоткуда и никого не собирается. Бизнесмену нужна была незапятнанная репутация (А кто знает, как повернёт жизнь).
Свадьбу не играли, так расписались. Как не бесилась красавица, но Смирнов отрезал: «Я денег на то, чтобы накормить неинтересных мне людей, не дам. Хочешь, корми за свой счёт». Правда, после регистрации он всё-таки устроил себе и супруге неделю на Бали. Ровно через девять месяцев родилась Марианна. Как мать Катерина оказалась никакой. Слишком юна, берегла свою фигуру. Ребёнку наняли няньку. Накупили всякой смеси. В итоге Катерина таскалась по салонам красоты, а Марианна росла маленькой капризулькой. Возможно, было бы всё хорошо, если бы не патологическая ревность супруги. Ни одна нянька не уживалась долго. У девочки какой-либо привязанности не возникло, и гувернанткам, которые пришли на смену нянек, задавала жару.
Как-то Катерина решила искусить судьбу и в фитнес-центре пофлиртовала с молодым интересным инструктором. Закончилась история печально для обоих. Инструктору так подпортили репутацию, что пришлось срочно менять место жительства. А вот женщине объявили о разводе.
- Ха, – заявила глупенькая красавица и пошла в бесплатную юридическую консультацию, где её облапошили на внушительную сумму, вручив кучу ненужных бумажек.
На первом же судебном заседании выяснилось, что согласно брачному контракту каждый из супругов сохраняет за собой то имущество, которое числиться за ним. И как выяснилось, за Катериной не значилось ничего. Кроме того, органы опеки и попечительства без труда доказали, что мать не имеет никакой профессии, ни дня не работала, ребёнком не занималась. Следовательно – никакая она не мать.
Гуманный суд дал время на размышление…
Менять стиль жизни и начать зарабатывать ей не улыбалось. А посему, она пошла на поклон к своему супругу. Слёзно умоляла не разводиться с ней.
Действительно ли Алексей собирался порвать со своей благоверной или нет, но напугал на всю оставшуюся жизнь. Развод он всё же оформил, но жить при себе позволил, пообещав выгнать взашей при малейшем подозрении.
И всё началось по новой: бутики, салоны красоты, солярии. Всё, только не ребёнок.
Вот в таких условиях и выросла взбалмошная девица
- Николаша, – Марианна обвила шею гостя и потянулась губами.
- С юбилеем! – и он вручил девушке шикарный букет и подарочный чек. – Купи себе, чего пожелаешь.
- Пойдём к нам! Николаша! – именинница потянула мужчину за руку в ту сторону, где группировалась молодёжь.
- Марианна, я уже стар для вас.
Но в этот момент с обезьяним визгом на нём повисло ещё пару девиц. Пришлось идти и играть роль папика для всех этих девочек.
- А где Митрич? — спросил он, не находя двоюродного брата среди праздно-веселящейся молодёжи.
- Ты же знаешь, этот зануда Димка всегда игнорирует мои посиделки. Ник, сыграй на гитаре. В честь дня рождения. – Марианна протянула ему инструмент. На какой-то момент в глазах мелькнула тоска. – Сейчас моя маменька будет обрабатывать твоих, чтобы передать меня в надёжные мужские руки.
Николай ничего не ответил. Он отложил в сторону гитару. Усмехнулся. И, воспользовавшись, что именинницу отвлекли, поспешил к компании старшего поколения.
Народу было… Как будто не совершеннолетние отмечали, а пятидесятилетний юбилей. Катерина постаралась пригласить как можно больше нужного ей народу. Смирнов, похоже, потерял бывшую хватку и позволил себе накормить неинтересную ему толпу.
Неожиданно Коля увидел любимую бабушку. Ту самую, которая таскала его в литературный кружок.
Софья Петровна для своих восьмидесяти пяти лет выглядела великолепно: всё выдержано в стиле своего времени. Нет, она не молодилась. Но про причёску, неброский макияж и шлейф лёгких духов никогда не забывала.
- Коленька! Ты про меня совсем запамятовал, друг мой. – старушка поднялась, одёрнула длинную юбку. – Решила ещё раз глянуть, как дети поживают.
- Колька, ну хоть ты втолкуй любимой бабуле, что хватит ей жить одной. Кстати, а где твоя рыжеволосая зазноба? Или и с ней уже всё? Тебе напомнить, сколько тебе лет? Всё в женщинах ковыряешься. Идеальную, что ли, ищешь? Так она наверняка ищет идеального мужчину. – отец с сыном обнялись.
- Какую рыжеволосую? – в разговор встряла мать, которая ещё минуту назад обсуждала последние сплетни с Катериной. – Это та ведьма? Миша, только через мой труп. У неё двое детей! – и мать показала два пальца, желая подчеркнуть трагедию положения. – Разведёнка с двумя детьми. Конечно, теперь ищет, кто её приплод кормить будет.
- Мать, успокойся. У детей есть отец, между прочим. Нормальный отец, который сейчас забрал их на лето. А мою зазнобу… А, Алексей Александрович, – обратился он к Смирнову, который подзывал их к мангалу, где намечалась чисто мужская компания. – Ты пошто без моего спросу мою в отпуск отпустил?
- Ишь ты, шах персидский выискался. Без твоего ведома. Так она больше не твоя подчинённая, – зашикал на него Смирнов. – А ты хотел, чтобы я её сюда на день рождения Марианны пригласил? – он выразительно глянул на Николая. – Ты в своём уме? Я голову сломал куда подальше послать твою дорогую, чтобы ты сюда не притащил, как она сама напросилась на отпуск. Или ты хочешь, чтобы моя ей косы повыдирала?
- Это вы о ком? – подошёл к ним Девяткин старший.
- Да о невесте Коли. – Михаил глянул на брата. – Может, уже дождёмся, когда и моего отпрыска пропьём, а там — и твоего. Кстати, чего я Димку не вижу?
Мужчины взяли по шомполу, налили по рюмочке. Здесь, недалеко от официального застолья, по старой доброй традиции, когда они ещё и не были столь богаты, был накрыт маленький столик «для избранных» – братьев Девяткиных и их отпрысков, Смирнова и ещё пары – тройки друзей юности и их сыновей. Меняются времена, но мужчины всегда остаются мужчинами.
- Коля, эта не та ли роковая женщина, которую ты собирался соблазнить и бросить? – спросил один из сыновей друзей юности. Он-то хорошо помнил, с каким видом на праздновании Восьмого марта заявлял Ник, что попользует и бросит. – Вот я дурак, пари надо было мне, а не Вовке с тобой заключать. Всё-таки нашлась та, которая нашего Казанову послала на отдых в экзотические края…
- Вопрос ребром: о ком речь идёт? - Девяткин старший стукнул кулаком по столу.
- Об Акатьевой. – Смирнов проглотил свою водку. Сморщился.
- Так, что я не знаю про Акатьеву? Хорошая женщина. Умная. Такая умная, что было бы место, можно сегодня вводить в управление компании.
- Так на ней Колька решил жениться. – ответил младший брат.
- Правильно, Колька, женись. – позволил старший. – Красивая. Роковая! Ты с ней идёшь, а тебе завидуют. – и он подбоченился с одного бока и пошёл важной вихляющей походкой.
Мужики захохотали. Их смех и шумные разговоры привлекли к себе женщин.
- Ну, Колька, за тебя и твою невесту. Так почему мы её здесь не видим? – опять спросил старший.
- Так её в отпуск отпустили, мне не сказав. – Николай сморщился, увидев, что к нему на всех парусах неслась Марианна. – Полундра, спасайте, братцы…
Но сбежать ему не дала Катерина. Она перехватила молодого человека за руку:
- Ну что, Коленька, Мариаша уже выросла. Можешь свататься. – женщина слегка покачнулась на своих высоких каблуках, но устояла.
- Опоздала, мать. – Смирнов потихоньку решил ретироваться за спину Михаила Девяткина.
- Что значит опоздала? Мы же с Эвелиной давно договорились, что детки наши поженятся… – и она покрутила головой в поисках матери Николая.
Но… на помощь внуку спешила бодрая бабуля. Весь вид её говорил сам за себя: «Вперёд, на амбразуру!»
- Ты, Катька, к нам в родню не набивайся. – шумела интеллигентная старушка издалека. – У меня, ух какие слуховые аппараты, я теперь лучше кошки слышу! Нам в семье одной хватает. Эльке хоть мозги дали к её геральдическому бзику. Носится со своей родословной, как племенная сука на собачьей выставке.
Около некогда мужского столика шум затих разом. Никто ещё никогда не слышал от милейшей Софьи Петровны таких высказываний. Но, видимо, судьба внука её волновала больше, чем некогда судьба сына, поэтому она решила не останавливаться на достигнутом.
- Тебя-то внешностью отоварили, а мозги на сдачу дали.
Катерина покраснела. Но не посмела ответить. Как-никак, а прародительница клана Девяткиных, с которым ей сильно хотелось породниться.
- Софья Петровна, Вы же не знаете, кого ваш внук нашёл. Разведёнку с двумя детьми. Мать её из деревни, отец из рабочих. Сама сядет на шею, отпрысков повесит, да ещё родителей своих.
- Не слушай её, мама, – Девяткин старший положил свою огромную ручищу на плечо матери. – Вот если бы Димка такую нашёл, я был бы только за. Всё при ней: и умница, и красавица.
- Роксана-то? – спросила Милана. – Да, Коля, Коля, Николай. А вот не послала бы она тебя тогда, когда ты решил её приласкать, ты бы и позабыл о ней. Я с Толиком согласна, о такой жене для Димки только мечтать. Эля, ты за детей не переживай. Там такой отец, он их никому не отдаст. Я думаю, что Роксана ещё и поэтому замуж не спешит, что её бывший быстро их заберёт. Она же у меня в отделе начинала. – пояснила она свекрови. – А Марианке помоложе бы найти.
- Так твой Димка на неё и не смотрит. Кстати, а где он? – Катерина презрительно поджала губы.
- Димка-то со своей студенческой компанией уехал куда-то. Ты же знаешь его. Он ещё в университете от нас съехал. Так и живёт в съёмной квартире. На что существует? Денег не берёт. Не жалуется.
- Молодец мужик. Горжусь им. Нам-то, Мишка, с тобой, родители дорогу в политех указали, а остальное мы сами. А, Лёшка, у тебя разве по-другому было? – спросил он отца виновницы торжества.
Марианна, которая всё это время буквально болталась на руке Николая, утащила его за собой. На молодёжной половине шли танцы.
- Коля, — девушка прижалась к мужчине, обхватив его за шею. – Ты не хочешь с этого мероприятия сделать ноги? – видя, что мужчина её слушает, она продолжила. – Я хочу… слинять. А ты знаешь, что мне родители запретили сегодня. А с тобой отпустят. А?
- Давай так, – Николай склонился к уху девушки. Со стороны они выглядели как пара влюблённых. – Мы отсюда уходим, дальше ты по своим делам, я по своим. Но! Ты не попадаешь ни в полицию, ни с кем не дерёшься. Марианна, твоя мамочка очень жаждет тебя за меня замуж выдать.
- Да не замуж выдать, а с рук сбагрить. Хорошо, раз уж пошла такая пляска. Я к своему хочу свалить. С родителями не знакомлю. Маму инфаркт хватит. Обещаю, что заночую у него и никуда не влезу…
Николай задумался. К неизвестному другу...А случиться с ней что? С него спросят.
- Кто хоть он?
- Сержантик. Помнишь, ты со своей тогда меня из отдела забирал. В общем, с того времени мы с ним встречаться стали. А? Коля?
- Пригласи его сюда, пусть с отцом познакомиться… У тебя отец нормальный.
Девушка замялась. Потом повернулась, и, наказав Николаю ждать её здесь, убежала. Вернулась она не одна. Того сержантика он заполнил хорошо и узнал его сразу.
-Знакомься, Влад. Кстати, он тоже на юридический поступил, что и я.
Николай усмехнулся: Марианна и закон – понятия несовместимые.
Парочка ушла, а Николай остался сидеть в беседке. Задумался.
Роксана. Любил ли он её? Когда-то хотел поставить на место эту гордячку. Да вышло всё с точностью до наоборот: его поставили. Это задевало.
Друзья один за другим женились. Вот и Вовка обзавёлся семьёй. Вольный художник, про которого каких только слухов не ходила. Теперь и поговорить с ним не о чём. Одно на языке: «А Ритуся это. Ритуся то. Ритуся предложила. Ритуся не хочет». Роксана. Ну разведёнка. Ну с двумя детьми. В постели вообще огонь. На шею не вешается. Цену себе знает. Достойная супруга для бизнесмена. Но вопрос даже не в Роксане. Она идеально подходит на роль жены. А нужна ли ему вообще жена?
Вспомнился первый брак. Боль от понимания, что тебе наставляют рога за твои же деньги. Горечь расставания, потому что любил. Слишком сильно любил. А она… любила деньги его отца. Не его. Казалось, что жизнь остановилась. Дал себе слово: «Больше никакой любви!» И не было её. Да и нет сейчас. Есть просто лучший вариант из имеющихся. Чем небрежнее он относился к женщинам, тем больше они западали на него. А она оказалась другой. Не запала. В постели они друг другу подходили идеально. Отношения без обязательств.
- Что, Николай, закручинился? – Нонна Ивановна так давно служила делу корпорации, что стала чуть ли не частью семьи. Вот и сейчас она здесь, на семейном празднике.
- Да думаю: жениться али обождать?
- Если думаешь, обожди. Жениться надо, когда думать невтерпёж…
27. Варшава
За время путешествия по Литве компания увеличилась чуть ли не в полтора раза и теперь на трёх машинах подъезжала к Варшаве. Пока они передвигались по Польше, посетили такое количество деревенек и маленьких городков, что девушки просто перестали запоминать, почему они хотели вернуться в то или иное место.
Здесь им попалась изумительного вкуса колбаса, а там — бигос. А в третьей — коровы давали сладкое молоко, а в четвёртой все накупили блузок с широкими вышитыми рукавами. В пятой к кофточкам подобрали чёрные жилеты с изображением виноградных гроздей, цветов мака, голубых васильков…
Некоторые литовцы знали ещё и польский. И порой разговор строился подобным образом: Наталья, к примеру, говорила на русском, Йонас переводил на литовский, а Ингрида или Илона на польский. А потом в обратном порядке. Компания заранее обусловилась, что политику трогать не будут, ибо тема сложная и у каждого может оказаться кардинально-противоположная точка зрения.
Ещё до того, как отправиться в путешествие, Наталья сняла небольшой коттедж, расположенный в зелёной зоне в одном из пригородов Варшавы. И теперь хозяева, взирая на неожиданно нахлынувшее количество гостей, на которое они не рассчитывали, пытались протестовать. Пришлось пустить в ход дипломатию на высшем уровне. Полчаса переговоров закончились совместным поздним ужином под зубровку, распеванием старых песен и обещанием любви и дружбы.
Спать улеглись уже далеко за полночь. Кто нашёл где место, там и лёг.
Непривычно нашей героине всё это. Студенческий период прошёл как-то рядом. Вроде и училась она в университете, а после занятий домой спешила: к мужу и детям. Не до посиделок и вечеринок было. Она и отношения-то с бывшими сокурсниками не поддерживала. Темы общей не было.
Недаром говорят, что всё должно быть в своё время и не стоит его торопить. Оно всё равно наверстает упущенное. Кто-то сказок в детстве не начинался, кто-то в куклы да машинки не наигрался. А Роксана упустила такое важное время, как студенческие тусовки.
Ей казалось, что открылось второе дыхание. И сейчас она с жадностью поглощала свежую струю кислорода. Быстрее, больше, пока не перекрыли по новой трубу.
Раннее утро. Солнце пробивается сквозь лёгкую дымку. Россыпи росы в сердечках цветов. И рыжая красавица в белой блузке, тянущая руки к солнцу, как в своему прародителю.
- Ты очень красивая. — это Йонас. Он с удовольствием наблюдает за этим лучиком.
- Спасибо. — вот так просто, естественно, без кокетства. «Да, я – красивая, и я об этом знаю».
На Замковой площади20 много всякого люда. Здесь легко затеряться среди толпы. Языки смешались в единой какофонии. Индуски в разноцветных сари, арабы с кафьей на головах, итальянцы с рюкзачками за плечами. И вдруг родная, русская речь:
- Смотри, какой вид отсюда! Королевский дворец совсем непохож на Нойшванштайн. Лёша, сними нас с Димой. — звенит женский голосок.
- Не надо нас ниоткуда снимать. - Роксана насторожилась. Голос знакомый. Где она могла его слышать? - Мы никуда не поднимались.
- Давайте девушку попросим нас сфотографировать. — отвечает ещё один. - Excuse me, — кто-то трогает её за плечо. - Can you? — и парень протягивает ей смартфон. Ему явно не хватает словарного запаса, чтобы закончить просьбу.
- Роксана Александровна… - в глазах Мити мелькнуло удивление. - А вы какими путями здесь?
- Путешествую. Вставайте, я вас сфотографирую. — взяла из рук подающего аппарат.
- Сашка, ты скоро? Давай к нам. — услышила она за спиной.
- Иду! — не оглядываясь назад, махнула одной рукой женщина.
Но компания уже толпится здесь. И их значительно больше, чем было не то что в начале путешествия, но и в момент пересечения польско-литовской границы. У кого-то оказались родственники, а у тех друзья с наличием свободного времени.
- Знакомьтесь, это Митя и его компания. — сегодня она не строгая мама двоих почти подростков. Сегодня она часть этого молодёжного сборища.
Выйдя с площади, молодёжь направилась на Варшавский рынок.
Розовая кирпичная кладка и ажурный орнамент крыши. Белые скульптуры на портиках. Полукруглые оконца. И ультрасовременный вход из стекла. Прошлое и настоящее.
Постепенно компашка стала распадаться на группки, договорившись встретиться вечером на мосту Кербедза, чтобы оттуда направиться на дискотеку.
Она пришла на встречу раньше других. Переодетая в джинсы и лёгкую рубашку с короткими рукавами. Волосы спрятала под кепкой. На ногах кеды. Нет той роковой красавицы. Есть пацанка. Лет двадцать. Возможно, двадцать пять. Опёрлась на парапет.
Он заметил её сразу. Но не подошёл. Остался наблюдать со стороны. Сейчас ему больше всего хотелось снять кепку и распустить по ветру золотую пряжу. Она… Его богиня, которая стала наваждением ещё, когда он приходил к ним домой. Глупенькая Анечка. Пусть простит его невнимательность. Но не мог он смотреть на другую, когда рядом она. Сердце забилось сильнее, подталкивая ноги. Но коленки предательски подгибались. Боялся. Боялся, что высмеет его. Кто он? Так, мальчишка. Пацан. А она шикарная женщина. Вот и сегодня, как дурак: «Роксана Александровна». Не так надо было. По-другому. Господи, до чего же трудно подойти к женщине, которая сидит занозой в сердце. Почему же до этого дня так просто было с другими. Была же и первая любовь, и вторая. А может, то была не любовь? Признаться бы, глядишь, и полегчает. А вдруг посмеётся? Почему она должна на него обратить внимание? Кто он такой? Он не думал о том, что она старше, мудрее. Он думал о том, как она прекрасна и недосягаема.
А она стояла, задумчиво глядя на воду. Ещё несколько дней и домой. Компания поедет дальше, а ей на работу. Что-то напрягло. Опять выяснение отношений с Николаем. И почему не посылает его? Неужели чистая физиология? Или это подсознательный страх остаться одной. Чего она боится? Что детей не вытянет? Так Крис как отец замечательный. Что значит одной? Только пальчиком помани, и бывший тут как тут. Но не хочется пальчиком манить. Хочется чего-то особенного. И даже офигенный секс не может заменить. Душа не замирает.
- Добрый вечер. Вот, я вижу, стоите. Я тоже, решил, тут, постоять. – Митя переминался с ноги на ногу.
Хотелось сделать пренебрежительно так: «Привет, крошка!». Но вышло слабое «мяуканье».
- Митя, рада тебя видеть. Остальные не подошли пока?
- Да. Нет. Я вас тоже рад. – сглотнул. Почему же так глупо получается. Хоть бы подошёл кто-то.
- Митя, не зови меня на «вы». Я себя сразу старушкой ощущаю. – улыбнулась тепло, без насмешки.
- Можно? – вдруг осмелел парень. Потянулся к кепке. Снял.
Рыжий каскад рассыпался по плечам.
- Так лучше будет. – и насторожённо посмотрел.
- Вот где вы. – Наташка держала в руке мотоциклетную каску. – Йонас звонил, сказал, что он в Т* отеле. Нас ждут там. Там какая-то крутая тусовка, и его кузен устроил нам всем пригласительные.
- Опять кузен? – засмеялась Роксана.
- Не мой, Йонаса. – подружки переглянулись. Явно подумали не о том, и дружно рассмеялись.
В отеле собрался бомонд. Среди шикарно-одетой публики наша молодёжь выглядела, мягко говоря, скромно.
Слегка подпитые мужчины не могли пройти мимо Роксаны, не задев её. Они оглядывали с головы до ног, говорили что-то по-польски. Наверно, комплименты. Митя поймал себя на мысли, что ему это совсем не по вкусу.
- Пойдём отсюда. – вдруг сказал он угрюмо и потянул её к выходу.
- Зачем? – удивлённо посмотрела женщина и сняла с подноса мимо пробегавшего официанта очередной бокал с шампанским.
- Тебе хватит. Опять напьёшься, потом курить запросишь. – парень нахмурился.
Роксана склонила голову. Собрала морщинки на лбу. И вдруг весело рассмеялась. Но ответить ей не дала подошедшие Римма и подружка Мити.
- Роксана, мы на дискотеку отсюда линяем. Ты остаёшься или с нами?
- Дима, я тебя жду.
Одновременно проговорили подошедшие.
- Дима? Почему? – Роксана искала, куда бы поставить пустой бокал.
- Потому что Дмитрий. Дима или Митя. Кому как больше нравится. – пояснил он, забрал бокал из её рук. – Идём все на дискотеку!
Дискотека восьмидесятых или девяностых. Что может быть заразительней?
«Але, але, але» Рики Мартина21 заглушается десятками голосов. Толпа, как единый организм, прыгает, вскинув руки вверх. По ней скачут весёлые огоньки. Неоновыми пятнами отсвечивает одежда.
Вахта сдана Таркану22. В центре круга Наташа и Римма. Они спинами друг к другу. Потешно крутят попами. Дружно подскочив, поворачиваются друг к другу лицами и смачно целуются под соответствующий звук.
Весёлые мелодии сменяются спокойными. Её рука сжимается его тёплой мягкой ладонью.
- Я приглашаю… – шепчет ей на ухо.
Она чувствует себя молодой! Нет тех прожитых лет! Всё впереди! Встречи! Мечты! Есть вера в прекрасного принца, который прискачет за ней на вороном коне.
Молодой человек. Слишком молодой для неё. От него веет теплом. И сердце неожиданно сжимается от сознания, что он всего лишь мальчик с дискотеки. Ему чуть больше двадцати, а ей уже за тридцать. И впервые в жизни она вдруг пожалела, что ей уже за тридцать, и что успела и замужем побывать, и любовника завести. Об одном не жалела, о том, что детей родила. Она прикрывает глаза, позволяя ему вести в танце. Иногда так хочется быть ведо;мой. Плыть по течению, а не против него. Танец убаюкивает.
- Ты не устала. Пойдём, побродим по городу? – зовёт за собой его тихий голос.
Она молча смотрит. Мягко улыбается. Вкладывает свою ладонь в его. Позволила себе стать юной, наивно верящей в чудеса.
Как беззаботные дети, держась за руки, идут они по улицам ночного города. Ноги гудят с непривычки.
- Ты где остановилась? – спрашивает Митя, любуясь золотым ореолом в свете фонарей.
- За городом. Сейчас погуляем и я такси вызову. — она как кошка подняла своё лицо к свету. Осталось замурлыкать.
- Пошли ко мне. – сказал и сам испугался. Увидев вопрос в её глазах, поспешил добавить — Ты не подумай ничего такого…
- А что я такого могу подумать? Что ты вампир или чудище о трёх головах. Пошли к тебе, если это недалеко. А то у меня уже ноги отваливаются.
Митя накинул ей на плечи джинсовую куртку. Взял за руку. Они шли молча, каждый думая о своём.
Он привёл её в скромный отель. Один из тех, что расположены не очень далеко от центра, с минимальным необходимым перечнем услуг, достаточно скромной обстановкой. Но чистенький и светлый. Такие гостиницы можно встретить в любой столице. В вечернее время на ресепшене обычно уже никого нет. У постояльцев есть код или ключ от входной двери.
Роксана прошмыгнула мышкой за парнем. Как нашкодившая первоклашка, которая сбега;ет с нелюбимого урока.
Номер прост и скромен: односпальная кровать, кресло, стол, стул, мини-холодильник и подвесной телевизор. Места столько, что двоим не разминуться.
- Что-нибудь хочешь? – спросил парень, открыв холодильник и почёсывая затылок.
- А что у тебя есть? – ответила вопросом на вопрос, заглянув из-под руки.
Холодильник был пуст. Ну или почти пуст, если не считать двух бутылок минеральной воды…
- Ничего. Прости. – посмотрел он виновато.
- Раз ничего нет, то я и ничего не хочу. Не сто;ит извиняться. Нормально. Расслабься. Я хочу спать. – она окинула взором ложе. Не для двоих. Нет, для двоих, но которые дышат в одно дыханье. – Я вызову такси.
- Не надо, пожалуйста. Останься. – попросил с сожалением. Сейчас она уйдёт, а с ней уйдёт и его мечта.
- Ладно, придумаем что-нибудь. Люди мы взрослые. Разберёмся. Я могу душ принять?
Она закрыла за собой дверь ванной комнаты, а он стоял и смотрел, не веря своему счастью. Она здесь. Рядом с ним. Эти отношения нельзя опошлить, опустить до уровня простого секса. Она не такая. Она святая.
Митя заметался по номеру, пытаясь обустроить скромное, не рассчитанное на две персоны, ложе. Подставил стул, притянул и без того близко стоя;щее кресло.
Попытался прилечь и так, и эдак. Не заметил, как вошла.
- Ты чего? – засмеялась. – Если ты скрючишься буквой зю, то завтра будет болеть всё тело. Я тебе слёзно обещаю не приставать. Давай, поищем какой-нибудь фильм. А?
- Давай.
Они пощёлкали пультом. Нашли русскоязычный канал. Он уселся около стены. Притянул её к себе. Обнял. Только бы позволяла ему всё время так себя обнимать. Вдыхать её запах. Пропитываться её теплом. Слышать её дыхание. Неужели его многодневная мечта, что однажды он сможет прижать её к своей груди осуществилась. Не верилось. Боялся, что это всё это ему снится. А проснётся, и не будет её рядом. Прикоснулся губами к её виску. Она вздрогнула. Оторвалась от экрана. Подняла на него свои глаза. Застыла.
Что происходило с ними? Какая-то химия: как будто смотрел на солнце и ослеп, а потом побежали по телу золотые букашки. Их сердца бились в унисон.
Она так и заснула в его объятиях. А он… Он не посмел посягнуть на её тело. Недосягаемая как иллюзия. Нежно, как драгоценное и любимое дитя, прижимал к себе.
28. Расставание
Утро принесло с собой желание не расставаться.
Пока Митя принимал душ, Роксана позвонила Наталье, чтобы узнать, где та обитает. Вдруг тоже заночевала в городе и теперь собиралась в коттедж.
- Сашка, не теряй меня. – затараторила подруга. – Йонас повёз меня смотреть какие-то удивительные озёра. Так круто! На мотоцикле. Вернусь только завтра вечером. Он сказал, что заночуем где-то у его дальних родственников.
Так, понятно, Наталья отрывается по полной. Римма вместе со спортсменами укатила куда-то смотреть какие-то соревнования.
- Чем займёмся? – сегодня Митя не выглядел растерянным.
- Мне надо к себе съездить...
Её перебила мелодия с мобильника молодого человека.
- Да, привет, Лена! Я у себя в номере. Лена, хорошо, что ты позвонила. Меня не теряйте. У меня срочно дела нашлись… – разъединился.
Он вытирал полотенцем влажные после душа волосы. Отчего те топорщились, как перья у драчливого воробья. От взгляда не ускользнул накаченный торс. Захотелось потрогать его рукой. Обычно скрытое рубашкой тело не передавало того великолепия, которое предстало сейчас. Из всей одежды на нём были лишь светлые льняные шорты.
Вот странно: а почему мужчинам ходить topless это нормально, а женщинам нет? Почему женскую атласную грудь обязательно требуется прикрывать, а мужскую атлетическую нет? Ведь накаченное мужское тело выглядит не менее сексуальным, чем женское?
- Я сейчас вызову такси.
Ей было радостно и хорошо. И она сама себя не понимала. Не понимала она и парня. Окажись на месте Мити Коля или Крис, те бы сразу полезли целоваться, раздевать, и всё закончилось бы сексом. Николай ещё стихи перед этим почитал бы, пытаясь придать романтику отношениям. А Крис обошёлся бы и без стихов.
А Митя… он другой. Он просто прижимал к своей груди, дышал в макушку. Он не целовал, не щупал, не пытался её развести. Нет. Они, как два пионера, для которых поцелуй является ве;рхом неприличия, сидели в обнимку. И этого им было достаточно. Им просто хорошо друг с другом.
- Я с тобой. Только давай сначала позавтракаем. Я по утрам всегда ужасно голоден. Запомни это, пожалуйста, на будущее. – неожиданно назидательно выдал.
- На какое будущее? – недоумённо посмотрела на него.
- Ну… – Митя замялся. – На всякое. Ладно, пошли.
Он схватил её за руку и вывел из номера.
Пока ехали в такси, она поняла, что ей с ним очень спокойно. Вот так бы и находилась подле. Лицо сияло от счастья. Глаза сверкали как два алмаза. Щёки пылали. А сердце… Сердце танцевало польку.
Митя всю дорогу держал её за руку. Говорят, что мать держит своего малыша, передавая ему свою уверенность и силу. Так и он пытался ей через прикосновение передать свои чувства. Ему не надо было смотреть на неё, чтобы знать, что она улыбается. И в то же время в нём росла неуверенность. «Я вчера, как лох, сидел и просто обнимал. Женщины любят наглых и уверенных в себе. Я показал свою слабость… Пусть она меня считает слабаком. Но разве затащить женщину в койку и есть настоящее проявление любви?» Мадонна. Его Мадонна. Ему так хотелось доказать, что он уже вырос. Что он серьёзный и на него можно положиться. Зачем ему это надо было? Он и сам не знал. Жениться в его планы пока не входило. Ему просто хотелось сделать ей приятное. Чтобы она поняла, насколько сильно он любит её.
Его тепло струилось по её венам. Лёгкая блаженная полуулыбка. Вот так сидеть и ни о чём не думать. Быть счастливым только потому, что он рядом. «Да что же это такое. Он такой молоденький, а я… А я старенькая» – само;й смешно стало. Старенькая. Точно, что от любви глупеют. Поглупела.
Домик их встретил уютной тишиной. Постояльцы разбрелись по всей Польше. Пока Роксана принимала душ и переодевалась, Митя, удобно устроившись на диване, заснул. Она накрыла его лёгким покрывалом. Села рядом. Смотрела, как матери глядят на своих спящих детей. Вздохнула в очередной раз, что ей не двадцать пять.
Мальчик. Милый мальчик. Пусть этот мимолётный роман останется невинной сказкой. У них нет будущего. У него всё ещё впереди: девочки, любовь, ожидание первенца, его первый крик. А она… Она уже родила своих двоих и больше не планировала. И потом… Женщина стареет раньше. По крайней мере, так говорят.
В комнату вливался запах зелени и птичье пение. Вышла на террасу, разложила шезлонг и закрыла глаза.
Проснулись только после полудня. Животы запели слаженно.
- Я не поеду в город. Здесь останусь. А ты поезжай. – тихо проговорила она, облокотившись на перила террасы и глядя на солнечные блики, мелькающие среди высоких деревьев.
- Можно я останусь с тобой? – босыми ногами он прошлёпал к ней. Обнял со спины. – Прости, мне не хочется уезжать. Позволь побыть с тобой рядом.
Она высвободилась из его объятий.
- Ты извини меня. – слова давались с трудом. – Я вчера слишком много выпила шампанского. Отпуск. Дети далеко. Вот и расслабилась.
- А за что извинить? – недоумённо он посмотрел на неё. – Всё было нормально. Я… давно хотел сказать. Ты мне нравишься. – через стеснение прорывалось признание. – Не перебивай. Вдруг не будет больше возможности всё высказать. Ты можешь меня призирать. Я для тебя всего лишь репетитор, а ты… Но, дай мне шанс показать свою любовь.
- Митя, за что я должна тебя призирать? – на глазах блестели слёзы.
- Что я так, по-глупому, признаюсь. Не так надо? Я не знаю как. Я не могу высказать. Это сидит здесь, у него нет слов. – и он ударил себя по груди, потом собрал рубашку в кулак. – Я не знаю, как это сказать. Я тебя люблю! Это банальность. Эти слова не могут передать то, что я переживаю. Я… Я…
- Митя, милый, хороший. – она интуитивно прижала его голову к своей груди. – Митя, нет формулы, это не физика. Я… Я понимаю тебя. Это ты меня прости. Наверно, я дала тебе повод подумать, что можно. Прости меня. Тебе нельзя меня любить. Понимаешь, нельзя. — шептала она сквозь слёзы.
- Я полюбил тебя в тот миг, когда увидел. Ты мне показалась такой несчастной на этой свадьбе. Мне стало тебя жалко. Нет, не жалко. Но что-то всколыхнулось в тот момент в моей душе. Роксана, а Ник, что он делал около тебя?
Жалостный вой голодного живота освободил её от необходимости давать ответ.
- Митя, если… если мы и дальше так продолжим, то умрём голодной смертью. Пойдём.
Они нашли ключи от кабриолета Натальи в том месте, которое она назвала по телефону. Как оказалось, Митя машину водить умел, но не любил. Пришлось за руль сесть Роксане. Настроили навигатор.
Они поехали в сторону, противоположную от столицы. Небольшой городок в получасе езды. Машину оставили на парковке. Нашли маленькое кафе. Забронировали столик на 8 вечера. Заглянули в ближайший супермаркет, взяли по маленькой упаковке хрустящих сухариков, коробочке сока. До ужина перебили аппетит.
Тёплый воздух ласково обнимал их. Они гуляли по городу, взявшись за руки. Дневной разговор старались не вспоминать.
Ужина при свечах, под звуки виолончели. Он любовался этим спокойным прекрасным лицом зрелой женщины. Она улыбалась, глядя на него искоса. Пальцы поглаживали бокал с лёгким белым вином. Она слушала его рассказы про студенческую жизнь, про первый трудовой опыт, про планы на продолжение отпуска. Митя рассказывал о своей жизни, где был он, его друзья — ровесники, где нет её. Лёгкая червоточинка заползла в сердце. Но она понимала, что так и должно быть. Ей нет места в его жизни. И не должно; там быть.
Чернильные тучи подползли незаметно. Горизонт уже искрился. Но двое влюблённых заметили перемены в погоде, лишь когда холодное дыхание приближающегося дождя пробежалось мурашками по коже. Обратный путь напоминал слалом, где вспышки молнии играли роль ворот. Внезапно небесный шутник опрокинул ведро холодной воды. Она заполняла открытый салон машины, приклеивала одежду к телу, стекала по лицу, мешая смотреть. Роксана до побеления костяшек вцепилась в руль. Телом подалась вперёд, чтобы лучше разглядеть дорогу. Трасса быстро превращалась в зеркало, в котором отражались фонари, но смывались разделительные полосы.
Когда они заехали в гараж, на них не было сухой нитки. Зубы начинали приплясывать.
- Митя, срочно раздевайся и под тёплый душ.
- Но… – его трясло как при лихорадке. – У меня нет другой одежды.
- Запасных лёгких у тебя тоже нет. Бегом! Ты думаешь, я голых мужчин не видела? Или у тебя там три яйца и все золотые? – она затолкала парня в ванную комнату.
- А ты? – высунулась счастливая голова с мокрыми волосами.
- Ты ещё не в душе? Бегом. Я возьму сейчас ремень. – и она с силой закрыла дверь.
Сама в это время стащила с себя всю одежду, полотенцем, которое забыл Митя утром, растёрла кожу до покраснения. Когда парень вышел из душа в сооружённой из полотенца набедренной повязке, она уже успела закидать в стиральную машинку свои вещи.
- Одежду в стирку затолкай! – бросила коротко.
- Зачем? – Митя посмотрел, не понимая, что он него хотят.
- А ты завтра в полотенце или в костюме Адама собираешься ходить?
За окном бушевала гроза. Она швыряла грозди воды в стекло. Рисовала магические картины молниями. Ворчала раскатами грома.
Воздух в комнате наэлектризовался. Чувства обострились. Её движения стали мягкими и плавными, чтобы не дразнить, не провоцировать. Она старалась предугадать его действия, не позволяя приблизиться к себе. Слишком ненадёжная преграда в виде полотенца. И боялась больше не за него, а за себя. Боялась, ибо понимала, что это не закончиться лёгким флиртом. Однажды они вернутся в свой город, где у каждого своя жизнь. У неё уже есть Николай, у него какая-нибудь студенточка. И в то же время понимала, что между ними — вспышка, всплеск чувств, настоящих, истинных! Как будто сидели они в кувшине и выпустили их только сейчас. Но верить в любовь этого юнца к себе она запрещала. И всё же в душе амуры распевали на всего голоса:
Дождь с размаху по улицам рубит,
По троллейбусным крышам стучит.
«Ах, никто меня в жизни не любит!»—
Звонко голос счастливый звучит... 23
Гроза, понимая, что проиграла, стала отступать. Воздух наполнился озоном. Последние капли вплелись в хор первых ночных птиц. К ним же присоединились цикады.
Она ушла к себе в комнату, но спать не легла, а ещё долго стояла у окна, рассуждая, как странно устроена эта жизнь. Её, как магнитом тянуло туда, к нему, но… Он для неё — репетитор её сына. Она не была готова ради минутного удовольствия пожертвовать тем великим чувством, которое испытывала сама к нему.
Он посмотрел, как закрылась за ней дверь. Едва сдержался, чтобы не рвануть следом, прижать к себе, сорвать одежду и покрыть каждый сантиметр её тела горячими поцелуями. Обхватил голову руками, сжал до боли виски.
- Я должен уважать её выбор! Я обязан уважать её решение! – шептал сам себе. – Она не любит меня. Я недостоин любви такой женщины!
Он убеждал себя, а сердце упорно твердило:
Так никто не любил… Раз лишь в тысячу лет
мир такая любовь посещает,—
и тогда на земле распускается цвет,
тот, что людям весну предвещает. 24
Утром они встретились на кухне, как два провинившихся ребёнка, не глядя в глаза друг другу. Когда их пальцы случайно соприкасались, их ударяло током.
Они одновременно окликнули друг друга по имени. Их взгляды перекрестились в немом вопросе. Враз потянулись к одному и тому же ножу, проигнорировав другой. И чем больше пытались избежать соприкосновений, тем больше соприкасались.
Дорога в аэропорт напоминала путь на эшафот. Она села впереди, рядом с водителем, только чтобы не видеть его. Чтобы он не понял, что ей тяжело расставаться.
На входе внезапно Митя исчез. Роксана, подхватив свой чемодан на колёсиках, поспешила с такой скоростью к стойке регистрации, как плутишка, который пытается скрыться от преследователей. Воровато оглядываясь, спешила, не глядя перед собой.
- Ты меня потеряла? – раздался впереди голос. – Прости, хотел сделать тебе сюрприз.
Перед её глазами возник огромный букет насыщенных бордовых роз на длинных темно-зелёных стеблях, обёрнутый в прозрачное хрустящее покрывало с ажурным краем.
Она машинально приняла букет из рук. Слова благодарности застряли в горле. Он взял из рук её чемодан. Прошёл за неё регистрацию. А она стояла рядом, как статист.
- Роксана, как прилетишь, позвони.
- Зачем? Митя, пусть всё здесь и закончится. Хорошо? Я… я замуж выхожу. – выдала она.
- Замуж, значит. Значит, ты мне лгала! Водила за нос! Разыграла как пацана! – высота децибел росла пропорционально его гневу.
Пассажиры стали оглядываться на них. Некоторые пытались урезонить влюблённого. Шикали на него: «Стыдитесь, молодой человек, своего поведения!»
- Я люблю тебя! Ты хоть это понимаешь? Я! Тебя! Люблю! Замуж она собралась! – он не слышал никого, кроме боли собственного сердца.
Потом вдруг резко обмяк. Схватил её руки и прошептал: «Ты же не завтра выходишь, правда? Ещё всё можно поправить. Не выходи без меня, пожалуйста! Дай мне шанс доказать свою любовь! Ты обещаешь? Роксана, ну скажи хоть что-нибудь!»
- Митя, милый. Прости меня. Прости за боль. Прости за любовь. – шептала она, глотая слёзы. – Прости, мне пора.
- Прощай, любимая! – и он, неожиданно для них обоих, притянул её голову и его губы нашли её.
Поцелуй со вкусом соли.
Таможенный коридор. Последний прощальный взмах руки. Его обходили, задевали, толкали. Он стоял, широко расставив ноги, засунув руки до упора в карманы джинсов. Надрывался телефон. Устал. Перестал вибрировать. Нескончаемый поток обтекал его. Врезались дети. Люди смеялись, грустили. А он всё стоял и ждал чуда. Вот откроются ворота и отмотается всё в обратном порядке как в киноленте.
Её пальцы перебирали по стеблям роз, отыскивая шипы, чтобы уколоться, почувствовать физическую боль и проснуться. Проснуться от наваждения. А глаза смотрели в иллюминатор, отыскивая хотя бы малейшую брешь, где бы могло показаться его лицо. Слёзы сползали по щекам. Горло сжимали запертые рыдания.
Как два подростка, для которых расставание маленькая смерть. Они расставались на время, а, казалось, что расстаются навсегда. Ни один из них не подумал, что живут в одном городе. Ходят по одним улицам.
Грудь сдавливало. Как будто кто-то сшил два сердца суровой нитью. И теперь, чем быстрее набирал скорость самолёт, тем больше нить натягивалась, раздирая сердца. Тем больнее становилось. Тем меньше оставалось воздуха. Тем сильнее одновременно хотелось крикнуть: «Остановите самолёт!»
- Верните мне её!
- Я выйду!
29. Опять про загс
Кто сдал её, что она возвращается этим рейсом? А вдруг это случайность? Но увидеть Николая среди встречающих оказалось самым большим разочарованием. Он протянул ей букет, и она, столько времени сдерживая слёзы, вдруг уткнулась ему в плечо и заплакала, как будто потеряла самого близкого на земле человека.
- Ну что ты? Я не знал, что так тебя обрадует мой облик. – попытался он пошутить, сбитый с толку такой реакцией. Ник был неплохим физиономистом, чтобы понять, что это не слёзы радости. - Что случилось? Тебя обокрали? Обидели?
Но она только мотала головой, давая спокойно вести себя к машине. У неё не было сил спросить, что он делает в аэропорту. И только собралась с духом, чтобы открыть рот, как рыдания по новой прорвались наружу.
Николай привёз её к себе. Она не стала сопротивляться, спорить и требовать, чтобы её доставили к ней.
Все его попытки прикоснуться, поцеловать, обнять вызывали в ней такой протест, что он решил оставить её в покое. Постелив женщине в гостевой спальне, Николай впервые оставил её одну ночевать, а сам отправился в свою комнату.
Она лежала с открытыми глазами, глядя в потолок и думала, думала, думала. Как странно устроена жизнь.
Первые отношения, когда тебе восемнадцать, вызывали обострение инстинктов. Её тянуло к Крису, и она с радостью отдавалась ему, не задумываясь о последствиях. С такой же лёгкостью их интимные отношения сошли на нет сами по себе. Вот не тянуло, от слова «абсолютно». Но с бывшим ей было удобно и уютно, как на русской печке, покрытой звериными шкурами. Отсутствие партнёра особо не напрягало. Нет и нет.
Появление Николая, его наглость разбудили в ней охотничий азарт. Наверно в прошлой жизни она была мужчиной, ну, или кошкой, что любит играть с мышкой. Секс с Казановой казался взрывным, головокружительным. А главное, что душа в этом коктейле удовольствия не участвовала. Встретились, переспали и разошлись. Никто ничего никому не должен. Всё очень просто.
Митя же перевернул всё с ног на голову. А ведь секса не было. Только робкий поцелуй. Но эту связь хотелось оберегать от грязи и пошлости. Она боялась расплескать чувства, что покоились в хрустальном сосуде их душ. Её трогала чистота и искренность отношений.
Три мужчины в её судьба, и все три такие разные. Первый верный рыцарь, второй — служитель плоти, а третий — похититель сердца. И почему-то этот последний был самым дорогим. Необходимо перевернуть страницу и продолжать жить. Жить без Мити. Как жила до его появления в своей судьбе.
«Это пройдёт. Это не может не пройти. Просто наваждение. Оно сойдёт на нет. Три неполных дня не могут изменить судьбу. Просто… Отпуск, шампанское, музыка». — уговаривала она себя.
Проснулась рано. На кухне уже крутилась домработница Вера.
- Будешь оладушки? Николай отказался и уже убежал. – добрая женщина с ходу выдала информацию.
- Спасибо. Как он тут без меня жил? – она подсознательно искала хоть какую-то зацепку, чтобы иметь право порвать с ним.
- Как жил? Ночевал дома. Один. Никого не приводил. Но работал много. С Марианкой поругался. Она ему такой скандал устроила… – но договорить не успела.
Открылась входная дверь и из прихожей раздался мужской голос:
- Роксана, за тобой машина пришла.
- Машина? За мной? Почему сюда? – вздохнула.
Вот ей совсем сейчас не хотелось ехать на работу. Домой бы… А ещё лучше обратно в Варшаву.
- Я поменял маршрут, пока тебя не было. Давай, а то опоздаешь. Я с тобой проеду до мастерской, свою заберу. Сейчас совещание у главы корпорации. Тебя сказали доставить в обязательном порядке. Аврал.
Аврал, это тоже хорошо. Некогда будет думать о своих проблемах.
Она посмотрела на экран смартфона. Пришло десять сообщений от Мити. Открыла. «Счастливого полёта!», «Я вижу твой самолёт и машу ему рукой», «Ты уже прилетела?», «Роксана, почему молчишь? Я не могу без тебя!», «Я забыл тебе сказать, что тебя будет встречать Ник. Ты его видела на свадьбе. Мой тёзка и дальний родственник. Скажи ему, чтобы не приставал к тебе. Ты уже занята»., «Если ты не ответишь, я беру билет и лечу к тебе!», «Роксана, у тебя всё в порядке?», «Роксана, без меня не смей выходи;ть замуж!», «Роксана, доброе утро!»
Улыбнулась. Ответила, что у неё всё хорошо, на работе аврал, писать некогда да и ни к чему.
- Николай Михайлович, а как вы в аэропорту оказались? – интересно, что он скажет.
- Так Митрич написал твой рейс. Вы, как выяснилось, с ним в Польше пересеклись.
- А что он там делает? – зачем спросила, сама не знает.
- Так он там со своими одногруппниками отдыхает. Они как с первого курса компанией держались, так до сих пор и ездят.
- А у него есть девушка? А то моя двоюродная сестра… – недоговорила. Покраснела. Стало стыдно собственной лжи.
- Есть ли у него девушка? Есть ли у него девушка? Да у него этих девушек… Он же тоже из Девяткиных. Но такой девушки, как у меня, у него точно нет. – попытался пошутить. – Ты не заболела в дороге. Давай после совещания я тебя к отцу в клинику свожу. Не нравишься ты мне.
- Не нравлюсь, не ешь. – вспомнился старый анекдот25.
В машине Николай передал ей папку с документами. Она положила её на колени. Читать по дороге не умела, от этого кружилась голова и начинало тошнить.
- Что это?
- Тема совещания. Рассказать в двух словах?
- Не надо. – равнодушно отвернулась к окну.
Роксана до начала совещания решила посетить свой бывший отдел. Заставила себя собраться с силами и выглядеть как ни в чём не бывало. Внимание бывших подчинённых немного отвлекло от своих мыслей.
Появился Николай. Он раздавал улыбки направо и налево. Казанова и есть Казанова. Обворожительный ловелас.
Она улыбалась, замечая, как смотрят на него представительницы прекрасного пола. Немного польстило, что он с ней, а не с кем-то. Настроение потихоньку стало подниматься.
На совещании народу присутствовало немного: в основном стратеги. Серьёзный настрой не способствовал отвлечься от собственных мыслей. А тут ещё Митя шлёт сообщение за сообщением. Насилу уговорила его не прерывать своей поездки. Да кто его знает, может «на публику играл». Она же не видит его сейчас. Попыталась сосредоточиться. Получилось, хотя и не очень. Мысль постоянно выскальзывала и убегала. Она ловила её в последний момент. Наконец ей это надоело, и она стала делать тезисы.
- Роксана Александровна, Вы будете работать в паре с Николаем Михайловичем. — услышала авторитетный голос, прорывающийся сквозь бурный поток непроизвольных воспоминаний.
- Да, хорошо. — ответила на автомате.
После совещания Николай неожиданно попросил её подождать у него в кабинете.
Нонна Ивановна встретила приветливо. Налила чай. Секретарь Николая нравилась Роксане: ненавязчивая, внимательная, услужливая. Но, как верный страж, оберегала спокойствие своего начальника. Как кошка, которая решает, что семья, в которой она живёт, нуждается в её покровительстве.
- Николай, ты меня прости, но я не замечаю, чтобы между вами искрило. – Девяткин-старший сцепил кисти рук. – Может, ты и правду торопишь со свадьбой. Сейчас поработаете в тандеме, посмотрите, а надо ли это вам?
- Могет быть, могет быть. – отозвался Девяткин — младший, которому не терпелось сбежать. – Она от отпуска ещё не отошла. Не знаю, что случилось, но рыдала вчера весь вечер. Я уже у Митрича спрашивал. Говорит, всё нормально было.
- А что, Димка вместе с ней отдыхал? – поинтересовался глава корпорации.
- Пересеклись, видимо. Он мне звонил, просил её встретить. – констатировал Николай.
Он вышел из кабинета начальника, спустился к себе, чтобы забрать Роксану. По дороге сделал звонок отцу, предупреждая, что сейчас приедут.
- Коля, со мной всё в порядке. Не надо ни в какую больницу.
- Роксана, я вот что подумал, а может ты беременная. – он следил за доро;гой.
- От кого? – машинально спросила она, не вдумываясь в ответ.
Николай резко нажал на тормоз, и только по счастливой случайности никто в него не врезался. Но парковаться на средней полосе не положено. Пришлось продолжить путь:
- Вообще-то, я наивно полагал, что я у тебя единственный партнёр. А что, ещё один претендент на отцовство? Роксана, ты слышишь меня?
Она повернула голову. Смысл сказанного стал постепенно доходить до неё, и она прыснула.
- Прости, Николай. Нет, ты единственный до настоящего момента, с кем я сплю. Коля, я предохраняюсь, ты же знаешь. Я ж не девочка пятнадцатилетняя.
- Имей в виду, я не прощу измену. – прозвучало угрожающе.
- Давай поставим точки над i. Мы с тобой любовники и не более того. Ты мне ничего не должен, а я тебе. Хорошо? Рожать детей в мои планы не входит. У меня уже есть двое. Не надо меня в больницу, я здоровая, просто устала.
- Приехали. Поздно пить боржоми, пошли. – и он, необычно грубо, схватил её за руку, выше локтя. Но тут же одумался и отпустил. – Прости. Я как подумал, что у тебя ещё кто-то есть…
Ну а ты только моя, я об этом пою
Без тебя я не могу, без тебя я не хочу26
- пропел он ей на ухо. – Я не собираюсь тебя ни с кем делить. Имей это в виду.
Пока Роксана находилась у врача, он заглянул к отцу. Михаин Николаевич протянул руку сыну, как деловому партнёру. Каждый родитель гордится своим ребёнком. Девяткин не был исключением.
- Ну что? Приехала твоя красота? Приезжайте в выходные, пусть с матерью пообщается.
- Не знаю, не знаю. Что-то с ней происходит. Не пойму. – Николай вдруг почувствовал, что чем больше на него напирают с браком, тем меньше ему хочется связывать себя его узами.
Как она и говорила, врач у неё ничего не нашёл такого, что могло бы напугать. Предположил нервное перенапряжение. Прописал покой и сон. Какой уж ей покой и сон, если на работе аврал, а в душе смятение? И не расскажешь никому. Наверно она впервые пожалела, что не имела привычки ходить на исповедь. Не к психологу, а именно к батюшке. Чтобы под светлыми образами.
Николай уговорил женщину пожить у него. Вначале она настаивала, что хочет остаться у себя. А потом сдалась «на милость победителя».
- Послушай, я понимаю тебя, ты уже была замужем. Я тоже. Давай хотя бы попытаемся пожить вместе. Вдруг нас друг от друга станет тошнить уже через неделю. К тебе я не поеду. Мужик я или кто? У меня дуплекс. Найдём место и для тебя, и для твоих детей, и для наших.
- Коля, ты меня устраиваешь как любовник. У нас с тобой офигенный секс. Зачем опошлять его бытом? – попыталась откреститься она.
Жить у Николая и жить с Крисом, как оказалось, совершенно разные вещи. Николай, во-первых, обеспеченный мужчина, а во-вторых, у него своё понятие, как и на что следует тратить время и деньги. Он всегда много работал, и никогда не занимался бытом. Питался или в ресторане или еду готовила кухарка. Порядок наводила два раза в неделю домработница. А если требовалось что-нибудь починить, то приходили люди из сервиса и занимались ремонтом.
- Роксана, я тебя не нанимал полы мыть. – буркнул он недовольно, видя, как она спускается со второго этажа. В одной руке она держала ведро с водой, а в другой тряпку. – Я записал нас в фитнес-центр. Поехали.
- Но… – попыталась возразить женщина, защищая своё право на мытьё полов.
- Никаких «но». Завтра придёт Лариса и помоет полы. Иначе ты оставишь женщину без работы. Ей тоже хочется есть…
- Но… – опять подала голос Роксана. – Я и сама могу помыть полы. Зачем кого-то нанимать?
- Я тоже могу починить проводку. – ответил Николай. – И полы я умею мыть, между прочим. Бабушка всему научила. Зачем лишать людей работы?
- Так ведь она может чем-то другим заняться? Более приятным.
- Может, но не занимается же. Роксана, она пришла ко мне из сервиса по дому. Это её выбор. Завтра уволится Лариса, фирма пришлёт другую. Понимаешь, это тоже РАБОТА. Я не знаю, что толкнуло молодую женщину идти мыть полы у чужих. Но я не против. Я лучше книжку почитаю, чем на полы буду время тратить. У меня его не так много. Ладно, пошли в спортзал.
Теперь она проводила с мужчиной практически всё время: на работе разгребали аврал тандемом, вечером возвращались в его квартиру, вместе занимались спортом. Фактически проводили бок о бок двадцать четыре часа.
А в голове роились мысли о Мите. Он забрасывал её сообщениями. Она сбрасывала его звонки. Каждое упоминание о нём кровоточило и болело. С одной стороны, ей очень хотелось узнать, в каких отношениях Митя и Николай, и почему именно Николая попросил Митя встретить её. С другой стороны, она боялась выдать себя, кроме того, опасалась услышать, то, чего слышать не хотелось. И какая чаша весов перешивала, ещё непонятно. Ей казалось, что, проводя ночи с любовником, она предаёт память о тех днях. И в то же время, находясь рядом с Николаем, она пыталась создать невозможность возврата к Мите.
Однажды увидела короткое сообщение от физика: «Ты завтра при встрече мне объяснишь, что произошло...» Оно взволновало её настолько, что в душе поднялась паника. Немедленно следовало что-нибудь предпринять, чтобы Митя исчез из её жизни раз и навсегда.
- Коля, ты меня больше в загс не зовёшь? Передумал? Если передумал, я, пожалуй, съеду от тебя. – Роксана сидела перед зеркалом и расчёсывала свои золотые пряди.
Николай подошёл к ней, собрал волосы в кулак. После чего раскрыл руку, глядя, как они скользят сквозь пальцы.
- Неужели Роксана Александровна созрела для загса? – произнёс он с иронией.
- Я не услышала ответ. – повернулась к нему лицом.
Николай наклонился, поцеловал ключицу, освобождая её от халата.
- Сейчас мы займёмся важным делом, а потом одеваемся и в загс.
- Но сегодня суббота. Там только торжественные регистрации.
- Не переживай, дорогая. У меня везде есть свои люди.
Ночь задёрнула плотные шторы, не пропуская ни единой звезды. Гром протрубил боевую готовность. Дождь ответил на призыв. За окном бушует непогода, негодуя на несправедливость мира, а в квартире тихо, тепло и как-то грустновато. Как бывает, когда забирался на вершину, вдруг охватывает разочарование оттого, что этап уже пройден.
Она набрала ванну, напустила пышную пену. Поставила на бортик бокал с белым вином. Прощание с любовью. Сердце крошила вдребезги суровая нить. В ушах отстукивал хронометр. Хотелось утонуть, исчезнуть, раствориться.
Митька, такой смешной и нежный, такой наивный и любимый, такой юный и желанный. Порочная любовь, запретная. Любовь без будущего. Любовь без настоящего. Как могла она позволить себе влюбиться в мальчишку. В мальчишку, который младше её на семь лет! Как она могла позволить мальчишке влюбиться в неё!
И ей казалось, что брак с Николаем спасёт их обоих от падения в про;пасть.
Она лежала в ванной. Слёзы струились по лицу. Она сама занесла ногу над пропастью. Сама позволила Николаю провозгласить себя его невестой. Завтра едет к будущей свекрови. От этой мысли аж зубы свело.
Почему-то мать Криса, Василису, она свекровью, в общем-то, не считала. Та ей оказывала покровительство, как старшая подруга. Точно! Надо к Василисе. Она умная женщина! Столько времени среди книг провела! Обязательно найдёт выход из положения. Василиса умела так разобрать ситуацию, что потом удивлялся, чего сам-то не додумался.
Зачем ей этот брак? Зачем вообще ей нужен брак? У неё уже есть дети. У неё есть работа. У неё есть любовник. Зачем нужен этот штамп в паспорте? Кто вообще его придумал?
Затрещал домофон. Николай прошёл посмотреть, кто пришёл. Нажал кнопку, позволил войти.
- Роксаночка, – заглянул он в ванную. – У нас гость. Тебе принести одежду?
- Я не буду спускаться. – ответила она как можно спокойнее.
- Я бы попросил тебя появиться. А то решат, что я снял женщину и прячу её. Пожалуйста. – Николай не скрывал свою радость. Эта гордячка всё-таки сама попросила отвезти её в загс. Сама! Всё-таки дожал! Всё-таки созрела. Пусть все видят, что его женщина – не какая-то пустышка, набитая баксами, не юная воздыхательница, а львицы, знающая себе цену.
Вода стала остывать, и она решила, что пора прекращать водные процедуры. Ещё минут пятнадцать на вытирание себя полотенцем, втирание лосьона в кожу, масла в волосы. Минут десять на сушку феном. Ну всё, порядочному гостю пора бы уже и уйти.
Они сидели в зале. Голос Николая звучит громко, возбуждённо. Гостя почти неслышно.
- Да чего ты расстраиваешься. Скажи, кто она, и мы её найдём. Поднимем всю полицию. – слышит она своего жениха.
Что ответил гость — не разобрала.
- Дома, говоришь, не живёт и на звонки не отвечает… – снова Николай. И в это время он замечает Роксану. – А вот и моя невеста. Через два месяца у нас свадьба. Придёшь, Митрич?
Гость оборачивается. Резко. Один поворот головы.
- Ты! – один крик на двоих.
Сердца оборвались одновременно. Губы прошептали имена. Из лёгких выбили воздух. Колени подкосились… Она медленно стала оседать. А он не в силах пошевелиться.
Какая ирония судьбы…
30. И ещё раз барагозим
Таким упитым вдрабадан Митю ещё никто не видел. А нашла его пьяным Марианна. Поняв, что соседа надо бы выручать, пока его не сдали в руки доблестной полиции, она быстренько по привычке набрала Николая:
- Слышь, здесь твой родственничек в полный ноль, на лавочке лежит. И кажется, сейчас обделает всё. Мы в «Махаоне».
Ник, как вечная палочка-выручалочка, ни слова не говоря Роксане, собрался и поехал в клуб. Марианна в окружении своих подруг, встретила его на входе.
- Если ты мне позвонила, только для того, чтобы обеспечить тебе охрану в этом клубе, то знай... — начал было он, но увидел, как к входу подъехал полицейский УАЗик.
Предчувствуя беду, мужчина рванулся вовнутрь. Охранники, зная его как облупленного, молча пропустили.
Он успел на каких-то полметра опередить стражей порядка.
Как можно спать, когда вокруг творится светопреставление? Музыка грохочет так, что неслышно самого себя. Это не VIP зона. Здесь для простых смертных, и даже не сильно богатых. На мягком диванчике из кожзама скукожился молодой человек. По всему ему плохо: хочется заткнуть уши, промыть внутренности.
- Митрич, ты чего надеберкадился? Пошли-ка со мной. — подошедший сделал попытку поднять отяжелевшее непослушное тело.
Митя пытался сфокусировать пьяный взгляд. Поняв, кто с ним рядом, он неожиданно разозлился. Сел. Встал. И, с неизвестно откуда взявшейся силой, толкнул Николая. Тот отлетел. Упал на столик спиной. Стекло не выдержало массы взрослого мужчины и разлетелось мелкими брызгами.
Над толпой взвился женский визг. Парни, работая локтями, спешили занять первые места на ринге.
- Дмитрий, ты сдурел? - Николай поднялся, стряхнул с себя осколки. Где-то что-то кололось. На руках проступила кровь.
Парень стоял, качаясь на нетвёрдых ногах. Глаза налились кровью:
- Ты! — он потряс кулаком. – Я тебя! Зачем? Зачем? Тебе других баб мало? Топчешь их как петух куриц. Зачем? – он вытер рукавом нос, широким жестом ладони стряхнул слюну.
Полиция какое-то время смотрела молча, пытаясь понять, что же происходит и кого следует забирать.
- Митрич, пошли, я тебя отвезу. – сказал Николай.
Но пьяный физик снова ринулся на родственника. Тот успел податься в сторону. И парень влетел прямо в руки полицейских. Они его скрутили.
Толпа улюлюкала, предвкушая развязку. Но, увы, была разочарована.
- Парни, – обратился Николай к представителям закона, – Помогите мне его до машины довести. Первый раз выпил, не рассчитал силы.
Появилось руководство клуба. Николая оно узнало сразу. Директор подал ему руку. Старший администратор кивнул.
- Григ, ты мне пришли завтра, сколько за столик мы должны.
Николай снял пиджак, тряхнул его. С одежды, как с новогодней ёлки посыпались блестящие осколки.
- Ладно, простим на первый раз. А что это за перец? – кивнули они в сторону Дмитрия, который израсходовал свой запас энергии и теперь держался на ногах только благодаря полицейским.
- Это? Родственничек, дальний. – Николаю не хотелось светить имя Димки не столько из-за самого; парня, сколько думал о репутации корпорации. А то завтра жёлтая пресса не упустит случая постебаться. – Ничего не понимаю, когда успел. Он почти не пьёт. Толерантность — ноль. Сегодня вечером у меня был. Потом резко подорвался… И вот, Марианна позвонила, сказала, что пьяный. Э… Я забираю его, – закричал он вслед полиции.
Митя же начал оказывать сопротивление, выкрикивая, что никуда не пойдёт, пока не разберётся «с этим гадом».
- Николай, может, для профилактики его сто;ит сдать? – спросил Григ, направляясь следом за Девяткиным.
- Не стоит. Ты его раньше здесь видел? Нет. Думаю, у него что-то случилось. Скажи полиции, что вызов ложный.
На улице перед вышедшими на свежий воздух Николаем и Григом предстала дивная картина из сказки про то, как Баба-яга Иванушку на лопате пыталась в печь затолкать. Митя хоть и был не особо сильным, но оказался достаточно вёртким. То руки, то ноги не позволяли ему протиснуться в задник УАЗика.
- Парни, стойте. – окликнул в очередной раз полицейских Николай.
- Гад! Убью! – зашипел Митя, увидев перед собой родственника.
- Стойте, Григорий Кузьмич претензий не имеет. Я забираю этого героя.
Григ подтвердил слова Девяткина. Но полицейские неожиданно стали возражать, мотивируя тем, что если сейчас отпустят, то утром как пить дать будет труп. А за это по головке их не погладят.
Выручила Марианна. Один из полицейских оказался знакомым её парня. Обворожительная улыбка, хитрый взгляд. Красивой девушке много не требуется, чтобы молодые люди сделали, как хочет она.
- Николаша, а чего наш Димочка на тебя вдруг бросился? Вы что, тёлку не поделили? – спросила она, будучи уже в машине.
- Марианна, какая тёлка? Я решил остепениться. У меня невеста есть. А что этому в голову взбрело, завтра узнаем. Я думаю, что он из-за Ленки своей.
- Ленка? Так вроде у них давно уже всё. А у тебя с ней что-то было? А как же твоя рыжая? – Марианна ехидно посмотрела на Колю.
Когда-то Анатолий и Михаил Девяткины, будучи ещё молодыми и не сильно богатыми, несмотря на разницу в возрасте почти в пять лет, постоянно влюблялись в одних и тех же девушек. Эта страсть к одним и тем же женщинам, похоже, передалась по генам к их сыновьям.
- Так, насколько я знаю, они вместе в отпуск ездили. Они же в одной компании тусуются. Я, между прочим, тогда Митричу сразу сказал, чтобы держал крепче свою распрекрасную. Я не виноват, что она за мной волочилась. Не было у меня никогда ничего с ней. Я предпочитаю женщин своего возраста.
- Ну, ну… – Марианна притворно надула губы.
На заднем сидении заворочался Дмитрий. Послышалась возня, рык и… по салону разлетелся кислый запах перегара и непереваренной пищи.
- Уделал. Заставлю завтра салон чистить. – проворчал Николай, сворачивая на дорогу, ведущую в посёлок, где проживали их родители.
- Ты его к родителям? – удивилась девушка.
- А ты считаешь, что я ему в няньки нанимался. – усмехнулся мужчина. – Или к себе вести? Так моя теперь у меня живёт. Ей вот этого подарка только для полного счастья недоставало.
Машину остановил около большого коттеджа, утопающего во мраке ночи. Ворота бесшумно открылись: сработали датчики на номер. Николай аккуратно, чтобы не запачкаться, вытащил пьяного родственничка из салона. Приставил к дверям. Нажал кнопку звонка.
Тихонечко хихикая, Марианна наблюдала, как свалился в руки отца подарочек.
- Что делать будешь? – спросила она.
- Составишь компанию отогнать мою вонючую машину до проходной? Отдам на мойку. А потом я провожу тебя?
Девушку долго уговаривать не пришлось. Она запрыгнула обратно в машину, окна и крыша которой были открыты. Но «фимиам» оказался настолько стойким, что его не заглушил даже запах прелой после тёплого летнего ливня земли.
- Ник, – как-то серьёзно сказала девушка. – Мне помощь нужна. Кажется, я беременная.
- И? Ты хочешь, чтобы я стал папой твоему ребёнку или набил морду его предполагаемому отцу. – усмехнулся он в очередной раз.
- Нет, не хочу. Я хочу, чтобы ты подготовил моих родителей. Мне мой замуж предложил выйти. А мои… Ты же их знаешь. Особенно мама. Она как узнает, что жених в полиции служит, её инфаркт хватит.
- А отец?
- А что отец? Он против матери не пойдёт. Да и считает, что мне сначала выучиться надо, мир посмотреть, а потом уже замуж выходи;ть.
- Ну правильно считает. Выйдешь замуж, родишь ребёнка, окончишь свой университет и поедешь мир смотреть. В чём проблема-то?
Машину оставили, как и говорил Николай, около проходной. Отдал ключи охраннику.
Марианна взяла его под руку. Он шёл и думал, что она уже совсем взрослая и серьёзная. То ли парень на неё так повлиял, то ли беременность, возможно, возраст подошёл.
- А сама-то ты чего хочешь?
- Я? – она улыбнулась. – Я ребёнка хочу. Я же понимала, что могу забеременеть, и ничего не сделала, чтобы это не произошло.
- Глупая ты, Марианка. У тебя школа за плечами. У парня зарплата тоже, я думаю не ах. На что жить-то собираешься?
- Так ты сам знаешь, сколько мне родители в месяц дают. – уверенно ответила она. – Этого вполне хватит, чтобы семью содержать.
- Ребёнка ей. Сама ещё ребёнок. Не знаю, как твой сержантик, а я бы обиделся, если бы меня стала женщина содержать. Нет, – он вздохнул, – Мужчина должен оставаться мужчиной. Он обязан содержать, хотя бы пока жена ждёт ребёнка. Я тоже хочу ребёнка. – сказал задумчиво. – Маленького рыженького мальчугана.
- Рожай, – вдруг сказала Марианна и они дружно засмеялись.
Николай чувствовал себя по-настоящему счастливым, как будто это не Марианна, а Роксана ждала первенца.
Голова не просто трещала. Её хотелось оторвать и выбросить. Внутренности скручивало так, что ломило поясницу. Диван раскачивался. Желудок решил избавиться от остатков вчерашнего празднества, щедро разбавленных желудочной кислотой. Его развернуло и вырвало в очередной раз. Пищевод садило, как будто выпил чистый уксус.
- Эй, люди, я умираю… – пот струился по лицу. Было очень жарко. Хотелось пить.
- Димка, ты чего вчера отмечал. Поздновато, брат, начал. Я в твои годы уже знал где, сколько и с кем можно пить. – отец не ругался. Он до сих пор пребывал в шоке.
Дима, его вечно правильный Дима, который не пил, не курил, на родительские деньги не жил. И вот вчера Дима укушался так, что жалко сегодня на парня смотреть.
- Дмитрий, я жду объяснений. – это мать. Её голос фальцетом звенел в мозгу.
- Мама, мне плохо… – простонал парень. – А как я дома оказался?
- Колька тебя доставил, уже во втором часу ночи. – ответил отец, в то время как мать разводила что-то в стакане.
- Колька? – Митя сморщился. Выпил поданное матерью зелье. Помотал недовольно головой, как кот, на морду которого попали капли воды. – А. Колька… Гад… Ты в курсе, что он женится?
- А ты что, вчера только узнал? Он уже полгода как пытается жениться, да до загса никак не доведёт. Михаил сказал, что наконец-то вчера подали заявление, и сегодня он хочет официально её семье представить.
- Вот как… – парень уставился в одну точку. Ещё раз помотал головой. – Я к себе поднимусь? Спать сильно хочется. Только душ для начала приму. Мама, я уберу за собой.
- Ладно, сейчас уберут… – махнула рукой мать. – Что пил-то хоть. Бодягу какую-то. Если уж пить, то пей качественное и не смешивай.
Она посмотрела, как сын встал и, слегка пошатываясь, но теперь уже не от алкоголя, а от слабости, пошёл к лестнице.
- Отец, ты бы помог ему, а то ещё сломает себе шею.
Комната Николая в коттедже родителей была самая солнечная. Он любил эту большую светлую горницу. С того времени, как он съехал от них, они ничего не меняли. Со счастливой улыбкой осмотрел свои владения. Когда-то его сын приведёт знакомиться свою невесту. Николай уже видел себя отцом. Для него было странно, что как-то внезапно мысли стали плыть в другом направлении. А произошло-то всего ничего: подали заявление. Как будто перелистнули страницу и начали новую летопись вести.
Взял в руки телефон. Так и есть, сообщение от Роксаны. Вчера, когда он понял, что дальше ехать в машине нельзя, написал, чтобы она его не теряла, будет утром. Надо одеваться и ехать за ней. Машину просил подготовить к восьми утра. Наверно уже вымыли. Всё-таки имеется определённый бонус в том, что у тебя есть деньги.
«Можешь оставаться там, где ночевал. Прощай». — круто. Набрал, но она трубку не брала. Отправил сообщение: «Ты не так поняла. Я всё объясню». Ответ пришёл сразу: «Не надо. Не ищи меня. Я тебя освобождаю от необходимости жениться на мне».
Небольшая тучка наползла на солнце. Закапал грибной дождь.
Внутри закипала злость. Злость на Дмитрия. Хотелось взять его за шкирку. Неведомая иголочка больно уколола в спину. Встал с кровати и неожиданно обнаружил, что простынь, на которой он спал, в крови. Что же, выяснение отношений подождут.
Отец рассматривал тело сына и вытаскивал мелкие осколки.
- Ты вчера в окно спиной выходи;л? – недоумевал папаша. – Терпи, терпи. – он аккуратно смазывал каждое место пореза зелёнкой. – Вспомнишь детство золотое, разукрашу как при ветрянке.
- Да нет, споткнулся и на стол неожиданно налетел. А что, много осколков? Может проще шкуру содрать? – пытался шутить, морщась от боли.
- Что случилось-то? И где Роксана?
- Она меня бросила. Поеду выяснять, почему.
- Давно бросила?
- Сегодня утром.
- Ну если бы я не провёл дома первую же ночь после предложения руки и сердца, твоя мать тоже меня бы бросила, и не было бы тебя. Дай ей успокоиться. Сейчас эмоции на пределе. Съездишь ближе к вечеру. А то наломаете дров. Кстати, сын, а ты чего у нас-то заночевать решил? Лунатизмом вроде не страдаешь.
31. Девяткины
Тёплый воскресный вечер в коттеджном посёлке для избранных. В воздухе стойкий запах жареного мяса, бани, липового мёда. Многочисленные голоса людей перекликаются с музыкой, раздающейся из проигрывателей. Миг времени скоротечен. Ещё немного, и дни пойдут на убыль. А пока что можно наслаждаться если не совсем, то почти белыми ночами.
Девяткины-Смирновы настолько привыкли друг к другу, что давно уже считались одной семьёй. У мужчин одни интересы, у женщин другие. А в беседке… В беседке сидят молодые представители: Марианна и Дмитрий. И тот и другой с нетерпением поглядывают на ворота. Ожидают.
Николай уже который раз поднимается на этаж. За дверью тишина. Где она может быть? Вовка отвёз свою «отяжелевшую» супругу в деревню. Стало быть, не у Риты. «Вдруг одумалась, вернулась», — промелькнула мысль. Рванул к себе. Но вахтёр только отрицательно покачал головой. Снова приехал к ней. Поднялся. Всё та же тишина. Позвонил в дверь вечно любопытным соседям. А те, как назло, её не видели. Телефон вне зоны доступа. Что за женщина? Вообще, как можно понять этих женщин? Сами себе напридумывают, а мужчины потом виноваты остаются. Как там французы говорят: «Если женщина неправа, проси у неё прощения?» Рано радовался, что Роксана сдалась. Обвела вокруг пальца, как пацана.
Она сидела на лоджии, зажав уши руками, чтобы не слышать дверную трель. А в душе жила надежда: «Вдруг это Митя?» Нет, с Митей всё покончено. На полу стояла бутылка с красным. Упиться и забыться… Но потом будет болеть голова. И проблема не решится. Не дело алкоголем заливать своё горе.
Вчера только эта Марианка позвонила, подскочил как ошпаренный. Ничего не объяснив, уехал. Её меньше всего волновало сейчас, спал он с кем-то ещё или нет. Её задело, что без неё решили, чего ей не сто;ит знать. Хорошо, укатил. А вернуться-то не судьба была? А она, между прочим, до утра не могла уснуть. Мало ли что случилось. Всё-таки мужчины ужасные эгоисты.
Телефон отключила. Её нет ни для кого. Сегодня она переживёт. А завтра? Вероятно, придётся увольняться. Она не сможет находиться постоянно рядом с ним. Значит, искать работу… Задумалась. Корпорация имеет вес в деловых кругах. Не начнут ли палки в колёса вставлять? Такую дадут рекомендацию, что и в тюрьму не возьмут. Открыть свой бизнес? Не хочется опять втягиваться в это ярмо. Уже успела привыкнуть к «вольной жизни».
- Колька, ну скоро вы? Хватит уже миловаться. – отец слегка навеселе. – Мы и тебя успели пропить, и за будущих внуков тоже… – давно, ох как давно сыну следовало остепениться.
- Не знаю. – говорить не хотелось.
- Не желает мириться или не нашёл? – появились обеспокоенные нотки.
- Не нашёл. Скрывается.
Ещё раз поднялся, позвонил в дверь. Спустился и поехал в сторону её родного города. Вдруг и вправду к родителям укатила. Если на автобусе или на электричке, то успеет догнать. Машина-то в гараже стоит. Проверил. После того злополучного инцидента он же сам её в мастерскую возил, а потом ставил в гараж. Так ключи у него и остались.
Ворота открылись, и первый гость прибыл. Жених Марианны.
- Ну, с богом, – пожелал Дмитрий «сестре по несчастью».
Судя по тому, что веселье продолжалось, Марианна новость объявить не успела ни о беременности, ни о том, что свадьба через месяц. В очередной раз пошарил по карманам. Телефон не нашёл. Где-то вчера посеял. Надо бы новый купить. Да поездка за границу сильно прошлась по его сбережениям. Просить у родителей не хотелось. Гордый. Вот и сейчас он здесь только потому, что её ждёт. Её все ждут. Николай, будущий наследник корпорации решил вдруг жениться.
Усмехнулся. А если она такая же, как и все? И его бросила только потому, что он нищий научный сотрудник. Подрабатывает репетиторством. Зато никто его не упрекнёт, что чужой хлеб ест. Никто не заставит потом корпорацию возглавлять. А ему неинтересно всё это. Ему в лаборатории интересно сидеть. Вот Колька, тот настоящий Девяткин. Такие, как он из рук своё не выпускают. Интересно, а где он с ней-то повстречался. Или она одна из тех, кто на деньги ведётся? Нет, не похоже. Братец таких только пользовал, а потом выбрасывал. Или как сам выражался, откупался.
Митя вспомнил её квартиру, Андрюшку и Алёнку. Хорошие детишки. Да и отец у них тоже ничего. Из простых. В доме всё есть, что надо для счастья. А это – и он обвёл взглядом отцовские угодья, – это для престижа. Разве от количества нажитого может зависеть уровень счастья.
Он точно знал, что ему надо увидеть её, спросить, что в нём не так? Почему Николай? Неужели надо было в койку тащить? Но… она сама даже намёка не дала. И не видно было, чтобы за деньгами гналась.
В душе ворочалось недовольство. Да что же это такое? Сколько можно бегать за женщиной? И почему? Что ОН СДЕЛАЛ? Хорошо, решила, что виноват, так дай возможность защититься. Даже у убийц есть право на последнее слово.
Николай, в который уже раз, притормозил свою машину около её дома. Поднял голову. В окнах горел свет. Быстрыми шагами пересёк двор. Лифта дожидаться не стал. Взбежал по лестнице.
Дверь открыл Крис. Из-за спины бывшего на него обрушились детские голоса:
- Борисик, смотри, — кричала Алёнка.
Ей вторил смех малыша.
- Я большой слон. – бухтел Андрюша.
Звонким колокольчиком заливался ребёнок.
- Роксана… дома? – ошеломлённо спросил пришедший.
- Роксана, к тебе гость. – крикнул за спину Крис. Потом оценивающе осмотрел Николая. – Ну, заходи, коли не шутишь. Проходи на кухню. У нас бардак. Мы только что приехали.
Он сидел на кухне и не знал, куда деть руки. Волновался, как перед налоговой. Что он ей скажет? Что пьяного Митрича вытаскивал из клуба? Но Димка ходил сюда заниматься репетиторством. Решат ещё, что пропойца и откажут парню. Что Марианку вытаскивал? А почему тогда домой не приехал спать? Не с другого же города.
- Ты чего пришёл? Я тебя не приглашала. – закрыла за собой дверь, но та тут же отворилась и в кухню на четвереньках вошёл Андрюша, а у него на спине ехал какой-то карапуз. – Крис, забери детей. У меня серьёзный разговор по работе. – крикнула она и стала разворачивать караван в другую сторону.
- Это кто? – показал он на малыша.
- Это… внебрачный сын моего бывшего. Борис. – и поймав удивлённый взгляд. – Его мамаша решила счастье за границей поискать. А Крис не дал добро на вывоз ребёнка. Вот теперь сюда все и заявились. Куда их, не выставишь же?
- И… Крис теперь здесь будет жить? Так это же замечательно. Ты у меня, а Крис с детьми здесь.
- Николай Михайлович, а не пошёл бы ты куда подальше? А? Не хочешь меня со всей компанией к себе забрать? А что? На первом этаже сделаем детский сад. У тебя же там места: в футбол играть можно.
- Роксана, не кипятись… Я имел в виду, что ты с Андрюшей и Алёной ко мне переедете, а Крис с Борисом здесь останется.
- Крис с Борисом и так здесь остаются. А ты проваливай. Всё.
Женщина откопала топор войны. Она встала к дверям, показывая, что он свободен.
- Роксана, я могу узнать, в чём моя вина;? Я ночевал у родителей, так получилось. У меня была проблема с машиной. Так я же тебе сразу отправил сообщение, что не приеду. В чём ты меня подозреваешь? Поехали, тебя в посёлке ждут. Хочешь, бери всю компанию.
- Николай, у тебя все дома? – и она постучала пальцем по виску. – Мы с тобой разобраться не можем, а я ещё толпу позову. Поезжай, мне надо Бориса с Крисом разместить. Детей помыть. Всё, всем привет.
- Ты хочешь сказать, что Крис ночевать будет здесь? – ноздри его раздулись. – В этом случае ты немедленно едешь со мной. Ты. Моя. Невеста.
- Кто чья невеста? – Крис заглянул в кухню. – Жених, пошли на улицу, пообщаемся. Я тебе кое-что объясню.
- Вот именно! Оба идите и общайтесь, и обратно ни один из вас не возвращайтесь. Как же вы меня достали! Подерётесь — можете там и оставаться!
Крис и Николай спустились во двор. Встали друг против друга. Потёрли ладонь о ладонь. Переглянулись и вдруг рассмеялись.
- Два идиота. – вдруг сказал Николай.
- Почему? – не понял Крис.
- А как ещё можно назвать? В общем, Крис, мы с ней подали заявление в загс, так что ты не обессудь. – и он дружески похлопал по плечу бывшего.
Крис, недолго думая, применил приём и уже возвышался над Николаем, лежащим на земле с вывернутой рукой.
- А мне всё равно, куда и что ты подал. Ясно? Я хоть и бывший, но плакать ей не позволю. Ещё раз увижу, что она в слезах, имей в виду, размажу так по асфальту.
Сколько Николай не дёргался, вырваться из хватки накаченного и не пропускающего ни одной тренировки Криса не удавалось. Наконец боец ослабил хватку.
- Ты понял?
- Понял — то я понял, да только ты при чём здесь? Ты бывший…
Но появление дворничихи пресекло продолжение баталии: «Э-э, а ещё интеллигентные люди называются...»
Они постояли ещё некоторое время, глядя друг на друга, посжимали кулаки, да разошлись. Николай шёл, дёргая плечами, как бы скидывая лёгкую боль от заживающих осколочных ранений.
Сел в машину. Набрал её номер. Но телефон так и находился вне зоны обслуживания. Посмотрел, как Крис зашёл в подъезд. Минут через пять оттуда вышел. Понятно, его тоже выгнала. Вот ведь женщина!
Марианна дождалась возвращения Николаши. При нём она себя чувствовала увереннее. Владу хотелось казаться независимым и развязным, и это раздражало. Спасибо Мите, подошёл, нашёл общую тему для разговора.
- Ты кто здесь? – насторожённо спросил Влад.
- Да так… – неопределённо ответил парень.
Полицейский расценил ответ по-своему.
- М-да, богато живут, богато. Ты-то часто здесь бываешь? Я вот, второй раз. Всего второй раз. Ханжество. Сплошное ханжество. А кем будешь? В смысле, тоже в коммерции?
Митя удивился. Вроде родители промышленники, не коммерсанты. Или парень не видит разницы между: производить и продавать. Нет, продукция реализуется. Но она реализуется крупным покупателям, как раз так называемым коммерсантам. А те уже её дробят и продают более мелким.
- Нет, физик я. Ну и репетитор, если что: физика, математика.
- А… – разочарованно протянул сержантик.
- Прости… – и Митя рванул к воротам, видя, что на территорию въезжает машина Николая. Ему надо успеть переговорить с Роксаной до объявления о помолвке. Но женщина из машины не вышла. Митя подошёл поближе, заглянул…
- Потерял что вчера? Там машину утром отмыли. Мне ничего с мойки не передавали. – подошёл к нему Николай.
Митя развернулся и, ни слова не говоря, прицелился кулаком прямо в челюсть родственнику. Сцену успели увидеть два отца. Они, не сговариваясь, подскочили. Михаил буквально повис на руке Николая, а Анатолий перехватил поперёк своего щупленького сына.
- Быстро успокоились. Нечего позориться. А ну, пошли! – рявкнули отцы.
Митя плёлся впереди. Дальше отцы. Завершал Николай.
- Девяткины, вы куда? – крикнула им Милана.
- В футбол играть. – ответил Анатолий.
- Странно, как можно играть в футбол без мяча? – пробормотала Катерина, в которая катала футбольный мяч под ногой.
Мужчины завернули в липовую рощу, которая располагалась позади домиков перед рекой.
- Ну рассказывайте, чего не поделили. – Анатолий скрестил руки на груди.
Митя насуплено молчал, бросая злые взгляды на Николая. Последний разводил руками, мол, сам ничего не понимаю.
- Кстати, я не увидел твою невесту. Где она? – спросил Михаил. – Надо бы не подпускать её к матушке. А Эвелина опять начнёт копать под родовое дерево.
- Она отказалась ехать.
- Yes! – неожиданно воскликнул Митя, сжав кулаки и, согнув руки в локтях, дёрнул ими на уровне груди, – Неужели прозрела, что с таким, как ты, нельзя иметь дело.
Воцарилось молчание. Они недоумённо то смотрели друг на друга, то на танцующего Митю. Потом Анатолий аккуратно спросил:
- Димочка, сынок, а не объяснишь ли, ты, нам, что же всё-таки происходит.
- Отец, да Колька же лезет на всё, что шевелится.
- Дима! – глаза отца полезли на лоб. – От тебя ли я такое слышу?
- Папа, она святая! Понимаешь, святая! Я смотрю на неё и любуюсь. А он… Он её хочет своими грязными руками… С ней нельзя так. Она мадонна.
- Ботаник, это она из-за тебя рыдает? – Николаю хотелось подвесить на сучок этого молокососа, чтобы дурь выветрилась. – Было у вас с ней что в Польше?
- Я же говорю, что она святая. Это у тебя все мысли ниже пояса. А она не такая. Я к ней прикоснуться боялся, а ты! Не трогай её, слышишь, оставь её в покое.
- Ботаник, да ты в своём уме? Ей что, теперь законсервироваться? Она не мадонна и не идол. Она живой человек. Понимаешь, живой человек со своими желаниями. И она дала согласие стать моей женой. Моей. Тебе ясно? И не лезь к ней со своей платонической любовью! – отцы предупредительно встали между сыновьями. А Николай, который уже был не в силах сдерживаться, продолжал: – Что ты ей можешь дать, ботаник? Не приближайся! Ты ей мозги запудришь своими романтическими бреднями. Поиграешься и бросишь. Неужели ты не понимаешь этого? Не пройдёт и пяти лет, как ты начнёшь засматриваться на молоденьких. Дима, оставь её! Она старше тебя! Найди себе девочку по возрасту! Не ломай жизнь ни ей, ни себе! Неужели ты этого не понимаешь?
- А если я люблю её! Вот возьму и женюсь! – Митя выпятил смешно грудь вперёд.
- Ты собрался содержать её на свою зарплату младшего научного сотрудника? А ты в курсе, что все твои проекты спонсируются нашей корпорацией? Идейный ты наш! Если бы не папочка, ты бы давно уже ушёл преподавать физику в школу.
- Я бы и ушёл, да нам педагогику не давали. Знаешь, а мне нравится с детьми работать. Реально, Коля! Я счастлив от того, чем занимаюсь.
- Я рад за тебя! Только это счастье должно иметь материальную поддержку. Потому что без этого хлеба не купишь. Митрич, мой тебе совет, нагуляйся, пока молодой. Господи, ну как тебе объяснить? – Николай схватился за волосы. – Отцы, хоть вы ему растолкуйте. Семь лет разницы не в пользу мужчины. Это сейчас, пока она недоступная, он грезит ею. А завтра встретится молоденькая аспиранточка и забудет про Роксану. Он ведь ей ломает жизнь со своей любовь. Эх! – махнул Николай рукой и сбежал к пруду.
Сердце щипало. Невысказанное давило грудь. Ну как объяснить этому сопляку, что то, что он принимает за любовь, всего лишь увлечение. Уведёт её сейчас за собой. А потом, когда она наскучит. Она с кем останется? Годы не жалеют никого, а женщин особенно. Женщины любят ушами. Этот сейчас напоёт ей серенады, а потом бросит. И с чем она останется. Ради своей прихоти сломает и ей жизнь, ему, Николаю, да и себе подпортит.
- Дима, послушай, что Колька говорит. За ним не зря, конечно, прицепилась слава Казановы, но сейчас он прав. И не мешай ему. Будет у тебя столько этих Роксан…— отец потрепал сына по волосам. – Ты думаешь, я тебя не понимаю? Понимаю. Сам был молодым. Сам влюблялся. До крови с этим извергом дрался. – и он погрозил кулаком брату. – А женились всё равно на разных.
- Конечно, потому что ты Милану у меня из-под дверей загса увёл. Мы с ней уже заявление шли подавать. А ты с какими-то грузинами связался. Ну, схватили её, в машину и увезли.
- Так младший брат раньше старшего жениться надумал. Я должен был этому помешать. – и браться рассмеялись. – Ладно, только матерям ни гу-гу. А то они и так вашей зазнобе все косточки уже перемыли. Может и хорошо, что не смогла сегодня. Или не захотела?
- Крис с детьми приехал. – бросил на ходу Николай. – Отец, я к себе. Не могу оставаться.
Марианна, увидев идущего стремительным шагом Николашу, постучала ножиком о пустую металлическую чашку, привлекая внимание окружающих.
- Ну вот, все в сборе. Я хочу объявить, что мы с Владом решили пожениться и у нас будет ребёнок. – и она крепко вцепилась в руку парня.
- Ну что ж… – первым в себя пришёл отец. – Когда я решил жениться на твоей матери, я привёл её в свой дом и содержал на свои деньги. Раз дочка у нас выросла и решила уйти жить к своему жениху, стало бы у нас отпадает необходимость её финансировать. Катерина, вот тебе средства для финансирования твоего проекта.
- Но папа! – улыбка сползла с лица дочери. – Ты специально, да? Чтобы нас развести? Так нельзя.
- Что нельзя? Я не помню, чтобы обещался содержать молодого человека. Он женится, то есть берёт на себя ответственность за тебя и за ребёнка. Как я понимаю. Похвально. Очень похвально. Зачем же я буду вмешиваться в вашу жизнь. А потом тебя будут упрекать, что твои родители вставляют палки в колёса.
Изменился в лице и Влад. Его глаза бегали от одного к другому. Потом вдруг он выдал заикаясь:
- Вы не волнуйтесь. Я куплю квартиру в ипотеку. Просто… Пока Марианна будет с ребёнком, мне одному её не потянуть.
- Вот как? И что же ты хочешь? Чтобы я за тебя взял ипотеку?
- Нет… – молодой человек покраснел.
- Папа, у нас в коттедже много места. Мы можем пожить здесь.
- Можете… – хмыкнул отец, а потом обратился к матери. – Катерина, давай, сдадим молодым гостевой домик. Там есть всё необходимое. Установим счётчики на воду, свет и газ. И пусть живут себе. Хорошо, Марианна, я попрошу, чтобы мне разделили счета по содержанию коттеджа и домика. Арендную плату как с дочери, так и быть, я брать не буду, а все остальные расходы придётся нести самостоятельно.
- Здорово! Я буду как взрослая! – весело взвизгнула девица.
Но её жениха почему-то эта новость не обрадовала.
- Марианна, а ты знаешь, сколько стоит обслуживание вашего посёлка? Да вся моя зарплата будет уходить только на охрану, уборку и вывоз мусора. Нам не потянуть. Давай, лучше, переедем к моей маме. Она и готовить будет, и…
- Убирать, стирать… Мудрое решение.
Алексей посмотрел на дочь, которая, вероятно, полагала, что картошка сразу очищенная растёт.
32. О взаимоотношении полов
Ночь прошла беспокойно. Борис всё время хныкал. Андрюша, который попросил, чтобы «мужчины жили в одной комнате», в конце концов, поменялся с отцом местами. Алёнка каждый раз подбегала к матери, теребила её за руку и спрашивала: «Мама, а вдруг он заболел?»
- Не заболел он. Мать ему нужна, – выдохнула под конец Роксана. Не хотелось плохо при детях говорить о полюбовнице, да не сдержалась.
Оставить годовалого малыша, пусть даже с таким отцом, как Крис, она бы не рискнула. В этом возрасте ему мамка нужнее всего.
Но работу никто не отменял. Бывший взял неделю отпуска. А потом что? Надо няньку искать или ясли в срочном порядке.
- Крис, а её-то родители чего? – спросила она, глядя, как он кормит Бориса из ложечки кашей.
- А чего её родители? Мать в другом городе живёт. У неё другая семья. И Зойка не очень-то нужна была ей. Ну а отец… Так рак у него. Лечится. Говорят есть надежда.
- Понятно. Яблоко от яблони. А Василиса? Она же на пенсию собиралась.
- Мать Зойку терпеть не может.
- Так не с Зойкой же сидеть-то, а с внуком. Ладно, если что, поговори с моей. Она давно за чужими детишками присматривает. Как на пенсию вышла, так и подалась в няньки. Только давай договоримся так: без благотворительности. Для мамы это был дополнительный приработок. Вот хоть пять копеек, да положи ей.
- Я уже и сам думал. – Крис вздохнул. – Боялся, что ты обидишься.
- Ага, с Борисом заявиться не боялся, а мать в няньки нанять застеснялся. Крис. Я тебя как облупленного знаю.
Она стояла перед зеркалом, собиралась на работу: подкрасила губы, нанесла тени, шоколадной тушью оформила ресницы. Тональник с пудрой скрыли тёмные круги под глазами
- Я бы и не заявился, да Алёнка с Андрюшей уговорили. Хорошие они у нас с тобой.
- Смотри-ка, на дяденьку под сорокушник лет деточки влияние оказали. – прыснула в ладошку. – Ладно, мне на работу. А ты пока дома сидишь, поищи лучше размен. Нечего с Борисом по чужим углам мыкаться.
- Так Зойка…
- Кукушка она, а не Зойка.
И захлопнула за собой дверь. Спускалась по лестнице. Дома некогда было обдумывать. Она прекрасно понимала, хочется ей или нет, но сейчас ответственность за малыша легла и на неё хотя бы потому, что не сможет она пусть и чужого, но ни в чём не повинного ребёнка, оттолкнуть. Зверь и тот чужого детёныша не кинет. Зойка-то в Крым только привезла сына, а потом сразу оттуда и свинтила к своему заграничному жениху. Уж месяц как там. «Ладно, эту проблему оставим решать папашке. Подключимся, если никак...» — решила женщина и откинула золотые пряди назад.
Внизу, перед дверью из подъезда, остановилась, выдохнула. Вышла заранее, потому что планировала на общественном транспорте добираться. Машину из гаража не выгнала. Забыла у Николая ключи забрать. Увольняться — не увольняться, вот в чём вопрос.
Около подъезда стояла служебный автомобиль. Стало быть, Николай опять поменял маршрут. Понял, что разошлись как в море корабли? Стало обидно. Сама же бросила, сама и обиделась. Чисто женская логика.
- Роксана Александровна, Николай Михайлович сказал, что вас заберёт из вашего офиса. Куда едем? – спросил водитель.
Персональный водитель – это не просто должность. Это великая должность! Туда берут только проверенных. Функций у персонального водителя больше, чем у секретаря. Он первый хранитель секретов. Лучше других знает расписание начальства. Именно он купит в том самом ларьке тот самый букет для той самой женщины, а коньяк для товарища в проверенной винной лавке. Именно он, как верный страж, будет дожидаться руководство и, в зависимости от степени выпитого, отвезёт его куда следует. Он же и охранник, и советчик. Именно он лихо рулит как на машине класса Люкс, так и на драндулете, готовом рассыпаться на первой же кочке. Он мастер на все руки. Подчас именно его советы кладутся в основу решений. Он — связь руководства с народом. Не смотрите свысока на персональных водителей. Это — великая сила.
- К себе. – ответила она, хотя машина и так ехала в направлении её департамента.
Понедельник. Утро. Все активные. Жаждут свершения великих дел. Практически с порога она увидела кипу бумаг, которые следовало подписать, разрешить, отправить в корзину. Один за другим ручейком потекли к ней подчинённые.
В районе обеда пришлось собрать летучку.
Дверь в кабинет распахнулась без предварительного стука. На пороге возник сам Девяткин — младший.
- Роксана Александровна, нам попозже зайти? – спросили сотрудники и переглянулись между собой.
О том, что эти двое встречаются, не обсуждал только ленивый.
- Нет, мы не закончили. – ответила она. Подняла строгие глаза на застывшего в дверях: – Николай Михайлович, я освобожусь минут через двадцать. Подождите меня, пожалуйста, в приёмной.
Аплодисменты! Не стушевалась под его пристальным взглядом, не залезла под стол, не покраснела, не запнулась ни разу. Строго. Чётко. По-деловому. Отрезала: «Вон отсюда и не смей являться без стука»! Ай-да женщина!
- Извините за вторжение. – ну он-то тоже себя не на помойке нашёл. – Роксана Александровна, я через двадцать минут буду ждать вас в машине. Нас срочно ждут на объекте. Всего доброго. – закрыл дверь с достоинством.
Как сказал бы классик: «Ай да сукин сын!» Да, они друг друга стоят.
Летучка закончилась раньше. Подчинённые вышли. Она достала косметичку, подправила макияж. Настроилась сыграть главную роль перед чересчур любознательными зрителями. А что они будут, сомневаться не приходилось. Можно даже не проверять: весть разлетается по всем каналам связи. Осталось только крупными буквами на небе вывести: «Битва гигантов. Встреча рыжей и наследника корпорации. Делайте ставки, господа!»
Но на выходе опять разочарование. Николай приехал на служебной машине. Сам сидел впереди, а Роксане пришлось размещаться в задних рядах. Зрители обманулись в своих ожиданиях и теперь покидали места. Аншлаг сорвался!
Ехали молча. Николай листал какие-то бумаги, а она смотрела в окно.
- Серёжа, проедь через Западную, пожалуйста. – попросил водителя.
Машина свернула на перекрёстке и остановилась недалеко от цветочного магазина.
- Поскучайте, я скоро. – бросил Николай и пошёл в бутик.
Нет, всё было именно так, как хотела она. Он её оставил. Отношения чисто официальные. Почему же тогда так обидно? Уже нашёл себе новую кралю. За цветочками побежал.
Роксана подёргала за ручку. До объекта намеревалась добраться на транспорте или вызвать такси. Но дверь оказалась заблокирована.
- Сергей, разблокируйте, пожалуйста, дверь. – вежливо попросила женщина.
Водитель, по привычке, свойственной всем, кто проводит много времени за рулём, не поворачивая головы, а глядя на собеседника в зеркало, лениво с ухмылочкой произнёс:
- Шеф не велел.
- Не поняла? Что значит: «Шеф не велел». Я хочу выйти… Воздухом подышать.
- Дышите… – сказал Сергей и спустил слегка окно. – Хотя в машине воздух чище. Через фильтры проходит.
- Откройте немедленно дверь, – и она стала яростно дёргать за ручку.
- Имейте в виду, машина служебная. Я за её ремонт платить не буду. Вам счёт пришлю. – у неё от его наглости аж в зобу дыхание спёрло.
В этот момент дверь распахнулась и, если бы не подошедший Николай, женщина рухнула бы прямо на асфальт.
- Что за бунт на корабле? Попытка побега? – усмехнулся он. – Держи, со вчерашнего дня тебя дожидаются. – и он вручил ей плетёную корзину с шикарным букетом, а сам вернулся на своё место. – Поехали. – отдал указание водителю. Повернулся к пассажирке на заднем сидении: – Если надумаешь выбрасывать, хочу напомнить, что зелёные отходы утилизируются отдельно от драгметаллов.
- Ка-каких драгметаллов? – ошарашенно спросила она.
Сейчас в ней боролось желание зашвырнуть в него этой корзиной и полюбоваться ещё немного.
- Николай Михайлович, – подбородок подрагивал, слова срывались. – Вы меня вынуждаете пода;ть заявление на увольнение.
- Серёжа, ты не помнишь, кажется, у нас две недели полагается на отработку. Я думаю, что этого срока хватит?
- Не знаю, но должно хватить. Обычно получаса более чем достаточно.
- Вы о чём это?
Для тех, кто не знает, что такое единственная женщина в мужском коллективе. Мужчины, пользуясь своим численным преимуществом, обожают доводить лиц женского пола до лёгкого покраснения щёк. Делают они это не со зла, а так, из баловства. Дамочки же либо быстро ретируются, либо принимают правила игры и сами начинают вгонять мужчин, но не в лёгкое покраснение, а в глубокий румянец.
- Так беременных женщин по закону нельзя уволить.
Николай повернулся к ней лицом. Ему было интересно наблюдать за её реакцией.
- А кто у нас беременный? Ты, что ли? – Роксана относилась ко второй категории женщин, которые быстро учатся. Настолько быстро, что мужчины начинают даже жалеть, что сами же их и спровоцировали.
Но обычно, когда обе стороны не уступают друг другу в языкастости, между ними серьёзных перепалок не бывает. Мужчины, перегибая палку, начинают просить прощения. Женщины, по своему стойкому убеждению, палку не перегибают никогда.
- Нет, Роксана, ты.
- Я? И давно? – напряжение стало спадать.
- Скоро будешь. Я постараюсь.
- Ну-ну, попробуй. Я тогда тебе конец-то на пятаки порубаю. Я не угрожаю. Так, предупреждаю.
- Николай Михайлович! Она ведёт! Счёт два один. – засмеялся Сергей.
Машина проехала проходную. На объекте уже находилось начальство.
- Роксана, скажи Сергею, куда цветы доставить. Не будешь же ты с ним здесь ходить?
- А почему бы и нет? Чего мне стесняться?
- Так от зависти тебя женщины комьями забросают. – он уже открыл её дверь и подал руку.
- Сергей, завези букет ко мне домой. Мужу отдашь.
- Забыла добавить: «Бывшему». — не остался в долгу мужчина. – Руку давай. Здесь для женских ножек асфальт не выложили.
Но она гордо отклонила его руку, спустила ногу… Спасибо быстрой реакции Девяткина — младшего. Сцена получилась самая что ни на есть та: Роксана припала к груди Николая.
Ожидавшие их люди замолчали. Все взоры были устремлены только на этих двоих.
- Извините, оступилась. – пробормотала женщина. Густо покраснела.
Девяткин-старший кинул на неё заинтересованный взгляд. Потом перевёл на племянника.
- Давайте быстрее, только вас двоих ждём.
Они поднялись на участок. О том, что корпорация строит сама себе корпуса, Роксана знала, но не видела. Первый раз она находилась на таком строительстве.
- Роксана Александровна, Ваше подразделение впоследствии переедет сюда. Вы уже вникли в процесс. Давайте посмотрим, какие корректировки можно внести, чтобы потом не разбирать стены. Речь идёт не об основных цехах, т. к. они планируются в зависимости от использования оборудования, а о вспомогательных помещениях.
Анатолий Николаевич шагал крупно. Остальные еле за ним поспевали. Они останавливались то в одном месте, то в другом. Обсуждали, спорили. Она чувствовала себя при деле. Да, это то, что ей нравится.
На объекте проторчали почти до темноты. Она стояла на недостроенном крыльце и выглядывала дорогу. Мужчины оказались умнее. Они почти все были в сапогах.
- Роксана Александровна, позвольте полюбопытствовать, а почему вы в машине сапоги не переобули. Или Девяткин забыл их взять?
- Сапоги? – она растерянно посмотрела вокруг. – А мне никто не сказал про них.
- А ты мне не дала. – усмехнулся Николай. – Хватайся за шею. Донесу до машины.
Но гордость и глупость – две отличительные черты женского характера. Глупость не в плане «дурочка». Но женщины обожают совершать несуразные поступки назло мужчине. И поэтому она подняла голову, и с усмешкой на устах, пошла по направлению предполагаемой тропинки. Позади воцарилась тишина. Женщина повернула голову назад. На неё безотрывно смотрело несколько человек.
- Что-то не так? – спросила она.
- Ну это зависит от того, куда ты направляешься. Проходная с машинами, вообще-то, там. – и Девяткин — младший указал на противоположное направление. – А ты пошла к строительной технике.
Она растерянно посмотрела туда, обратно. И, поняв, в какое глупое положение попала, почему-то не рассердилась, а громко рассмеялась, представив, как выглядит со стороны.
- Ну чего вы над женщиной издеваетесь? – прогремел Девяткин-старший. – Николай Михайлович, вот женишься, отольются кошке Мышкины слёзки. Попомни моё. Роксана Александровна, не двигайтесь, а то сейчас в грязи уляпаетесь. Эй, а вы чего там сидите, интересный спектакль? – крикнул он кому-то, кто находился около строительной техники. – Давайте сюда тележку. Вывозить будем ценного кадра.
- Этот ценный кадр, между прочим, – вставил свои пять копеек Николай, – Уволиться надумала.
- Уволиться, значит, – пробасил опять шеф. – Ну пусть тогда стоит, пока не передумает.
Темнота сгущалась. По грязи в темноте топать на каблуках небезопасно. Женщина не видела, что к ней уже с другой стороны подъезжала небольшая грузоподъёмная машинка. Она сняла туфли и…
- Вот что за женщины пошли! – восхищённо снова воскликнул директор корпорации. – Роксана Александровна, простите меня, старого дурня, за неудачную шутку. Стойте, подъёмник уже приехал.
- Вставай, не бойся! – крикнул кто-то сзади.
Из кабины высунулось чумазое белозубое лицо рабочего. Он подал ей руку, помог подняться и повёз прямо к парковке.
- Колька, если она уволится, я тебе яйца самолично оторву. Понял? – спросил шеф, он же по совместительству дядя, тихо.
- Вы сговорились, что ли? Она конец порубать, вы яйца оторвать.
- Что у вас происходит?
- Не знаю. Как там Димка?
- Димка свалил. Да ты не переживай. Вспомни себя молодым. Тоже на женщин заглядывался. Они же сочные, как зрелые фрукты, не то что эти тонкие да звонкие. Каждому возрасту своё полагается. Смотри, чтобы матери не знали.
33. Начало конца
Они сидели в небольшом уютном кафе, скрытном от непосвящённых. Сюда приходили, чтобы поужинать в тишине, обсудить новости или просто помечтать за чашечкой ароматного кофе по цене ко;мплексного обеда. В это заведение папики не привозили своих «чучундр» ибо они здесь были бы столь же уместны, как горнолыжные ботинки на черноморском побережье в бархатный сезон.
Обеденные зоны отделялись друг от друга узкими тропками с рисунком из круглой гальки. Низкие столики обрамлялись невысокими уютными диванчиками. Свет в заведении был приглушённым. Для желающих приносили настольные лампы с абажурами под старину.
- Никогда раньше не была здесь. – Роксана гармонично вписалась в интерьер: шикарная женщина в дорогом месте.
Официант дожидался, пока Николай закончит дегустировать принесённое вино. Мужчина поднял бокал на свет, слегка наклонил. С видом знатока посмотрел, как играют его краски. Понюхал. Взял глоток в рот. Посмаковал.
- Роксана, мне вино понравилось. Ты будешь? – спросил он у своей великолепной спутницы.
- Я тебе доверяю. – она одарила его той мягкой улыбкой, от которой по телу растекается приятное тепло.
Официант принял заказ и удалился, оставив пару наедине.
- Поедем после ужина ко мне.
Мужчина взял её руку в свою. Погладил пальцами ладошку, отчего лёгкий заряд заструился по венам.
- Спасибо. Я очень устала. Я домой. Не обижайся.
Высвободила руку, понимая, что ей безумно хочется упасть в его объятия и забыться от всех проблем. И в то же время боялась, что по ошибке назовёт его чужим именем. Оно преследовало её. Оно пульсировало в мозгу. Она вздрагивала и поворачивала голову только при одном звуке «Ми»…
- Вот и отдохнёшь. Поедем.
- Коля, а мы не поторопились с этим заявлением?
- Мы? – он удивился. – Ты почти с апреля думала. Роксана, что опять? У тебя не гамофобия27, случайно?
- Нет, – она улыбнулась устало. – Не время. Мы с Крисом решили квартиру разменять. Ты же знаешь, что разъезд требует столько сил и времени.
Николай криво усмехнулся.
- Зачем менять квартиру? У тебя дети. Крис не может детям оставить её и уйти?
Она подняла на него глаза. Гнев прорывался, но ещё сдерживался.
- Он же мужчина. – выдвинул довод собеседник.
Ну вот уже и не сдерживался.
- Николай, между прочим, Борис тоже его ребёнок, и ему тоже надо где-то жить. – с каждым новым словом тон неуклонно шёл вверх. – Может, у вас, у богатых, при рождении мальчика одаривают квартирами, машинами, ещё не знаю чем. А мне вот когда я Андрюшу родила, почему-то никто миллионы не отсыпал. Эту квартиру мы с Крисом зарабатывали вместе. Это во времена наших родителей мужчина мог себе позволить уйти с чемоданчиком, оставив жене нажитое. Сейчас времена другие. Сейчас государство не предоставляет квартиры. Она зарабатывается, если ты не в курсе.
Девяткин, видя, что она на взводе, не перебивал. Он молча теребил салфетку. Надо же было ему откопать ископаемое: на деньги не ведётся, на чужое не зарится, да ещё и своим делится. А она продолжала.
- Сейчас и женщина, и мужчина работают. Я зарабатываю больше Криса. И быстрее смогу позволить себе купить новое жильё, чем он. Тебе ясно? И то, что в разводе ещё не повод его выставлять на улицу. А Борька вообще не виноват, что его мать бросила.
- Прости, был неправ. Давай я куплю Крису квартиру?
Ноздри раздулись. Ещё чуть-чуть и дым повалит, как у Змея Горыныча.
- Коля, ты дебил? Ты думаешь, что он согласится снизойти, чтобы любовник его бывшей жены ему купил квартиру? Ты ещё не понял, что такое Крис? Да он бы и на этот раздел не согласился, если бы не остался с Борисом на руках. В общем, так, пока я не решу квартирный вопрос, про загс забудь. Понял? Я решу. Сама. Без твоей помощи!
Она собралась рвануть из кафе, как официант принёс заказ.
Аромат был такой, что устоять оказалось невозможным. Да и выглядеть истеричной дамой тоже не хотелось.
- Да, я совсем забыла. – она достала из сумки тёмно-синюю бархатную коробочку. – Коля, пока я отложила вопрос о нашем браке, забери, пожалуйста, свой подарок. Он поистине великолепен. И я бы с радостью его носила, но, прости, не могу…
Николай принял возвращённую ему коробку. Открыл её. Свет скользнул по сапфировым граням и срикошетил на россыпь мелких бриллиантов, обрамляющих большой тёмно-синий камень.
- Дай, пожалуйста, свою руку. – попросил он тоном, не терпящим возражения. – Роксана, я хочу посмотреть, подошёл ли размер. Пожалуйста. Тебе это ничего стоить не будет…
Она подала, робко, невинно. Мужчина, придерживая одной рукой её кисть, второй надел на средний палец левой руки перстень. Украшение подчеркнуло изящность дамских пальчиков, пусть не таких длинных, как у аристократов.
- Роксана. Я первый раз в жизни делаю подарок женщине от души. Тебя ни к чему это не обязывает. Очень прошу, прими его. Даже если мы расстанемся, оно будет тебе напоминать о тех горячих ночах, что ты мне подарила.
Её глаза стали предательски влажными. Горло сжали в кулак. А в мозгу пробила пульсация: «Начало конца. Мы расстаёмся...» Она не знала, почему подумала об этом. Но ей вдруг до безумия стало жаль Николая, себя. И хотелось остаться с ним. И душа рвалась к Мите. И какое бы она сейчас ни приняла решение, от него стало бы больно всем.
Не надо говорить, что время лечит...28
Ночь опустошила улицы. Редкие прохожие спешили домой. Машин на дорогах заметно поубавилось.
- Ты подумай, поедем ко мне. Выспишься.
В машине темно. Он не видит её глаз.
Она приблизилась к лобовому стеклу. Глянула на окна своей квартиры. Устало выдохнула.
- Нет, Коля, спасибо. Мои ещё не спят. – с минуту помолчала, борясь с собой. Говорят: «Уходя уходи». А тянуть кота за хвост нечего. – Знаешь, дети очень тяжело пережили, что эта кукушка Борю бросила. Они боятся, что я тоже однажды не приду. Понимаешь? Им сложно понять. Это как предательство. Я не могу. Она должны быть уверены, что мама рядом, что она не бросит. Они ждут. Коля, подумай ещё раз. Зачем тебе женщина с детьми? У меня всегда на первом месте будут они. Понимаешь? Не ты, а они. Мужья приходят и уходят, а родители и дети остаются. Я пошла…
Выскочила из машины, как будто боялась, что он надавит на газ и увезёт за тридевять земель.
Забежав в подъезд, прислонилась к стене и… заплакала. Заплакала от обиды на себя. Сама не знала чего хотела. Хотелось быть независимой, гордой и влиятельной. Но не Крис, ни Николай этого никогда бы не позволили. Они сразу брали бразды правления в руки. Один: потому что считал себя обязанным. Второй: потому что полагал, что всё может купить.
О Мите старалась не думать. Он и не звонил в эти дни. Наверно, успокоился. Да и ей надо про него забыть. Мимолётное влечение. В молодости не нагулялась, не навлюблялась…
Сосчитала до десяти. Успокоилась.
Дома её встретил Крис с Борисом на руках.
- Ты где была? – спросил как супруг.
- Крис, ты берега не путаешь? Напомнить тебе, что ты мне не муж, я тебе не жена? – стянула сапоги. Повесила пальто. Всё, спать, а утром на работу.
Корзина с цветами стояла посреди её спальни. Высокая ручка обвита жасмином. А под ней поляна их бордовых роз, сиреневых альстромерий, крупных нежно-розовых гвоздик и огромных шапок бело-голубых астр. Роксана зашла на кухню, налила бокал белого вина; прошла к себе, уселась на пол.
- Ну, будь здоров! – чокнулась с корзинкой.
- У тебя что-то случилось? – в дверях стоял Крис с ребёнком на руках.
- Руки не устали ещё таскать? Наших мы столько не носили… – констатировала она.
- У него ветрянка. На руках только и засыпает. Твоя мама завтра приедет. Ну так что у тебя?
- Не знаю. – протянула руку, полюбовалась на кольцо. – Красивое?
- Не знаю. Я не женщина. – бесцветно ответил он.— Ладно, пойду, попробую поспать.
-А я женщина. Красивое. Мне нравится.
По закону жанра кольцо следовало вернуть, даже не взглянув. Собственно говоря: «А почему?» Красивое кольцо, подаренное от души. Взамен ничего не попросили. Почему его надо возвращать? Кто придумал это правило? В этом мире много непонятного. Зачем рвать фотографии? Ломать вещи? Прошлое — это часть нашей жизни. И если прошлое было приятным, то зачем уничтожать о нём память?
Полина поселилась в доме. И теперь трёхкомнатная просторная квартира превратилась в общежитие.
Рабочий ритм не давал погружаться в собственные проблемы. Роксана сбега;ла из дому пораньше, приходила поздно. Не потому, что было много работы. Порой она просто сидела у себя в кабинете. Она с удовольствием отдыхала от домашней суеты на работе. С Николаем приходилось общаться много, но он держал дистанцию, как и обещал. Не давил, не торопил.
Каждый раз, когда она находилась рядом, он задавался вопросом: «Почему принял её отказ? Почему позволил уйти? Почему дал время подумать?» Нет, Роксана не была первой, кто ему сказал: «Нет». Но обычно всякое нет очень быстро переходило в прерывистое с придыханием и протяжным стоном «Да». Ещё в машине, в тот вечер, когда он надел ей на палец своё кольцо, он чувствовал, что не встретит сопротивления при переходе грани дозволенного. Но… Ему не хотелось, чтобы она возвращала кольцо. А она бы это сделала, обязательно сделала, если бы посягнул на большее. Дал уйти. Уйти, чтобы потом вернуть. Просто немного надо выждать. Не пережать. Как кот, который ждёт, пока один соперник за другим покидают поле битвы, чтобы остаться единственным для своей избранной.
А тут ещё одна неприятность с Марианной свалилась. После ухода Влада её как подменили. Девушка не вылезала из ресторанов и дискотек. Деньги, которые отец ей выделял на месяц, она спустила в казино за один вечер.
- Дай мне денег! – кричала девушка так, что весь холдинг сотрясался от её звука. Она в помятом виде завалилась к отцу на работу.
- Марианна, успокойся. Тебя сейчас отвезут домой. Денег я тебе не дам. Жди следующий месяц. Не позорь меня.
- Я хочу денег! Ты разрушил мою жизнь! Ты! Если бы не ты! – слюна летела во все стороны.
- Ты права.
Отец был убийственно спокойным. Когда-то он выслушивал капризы Катерины. Ничего нового его дочь ему сказать не могла. Ну стыдно. Но и такое можно пережить…
- Пошли. – Николай зашёл в кабинет зама. Взял за руку девушку.
Смирнов удивлённо посмотрел, как его гонористая дочь покорно пошла за Девяткиным — младшим. И вообще, откуда он здесь взялся?
В машине Николай молча подождал, пока она пристегнётся.
- Чего орёшь на отца будто ты овца? – спросил, глядя хмуро на неё.
- Он мне жизнь сломал. Влад не хочет больше иметь дело. – всхлипнула. Взяла в рот палец и с ожесточением стала грызть ноготь.
- Ты благодарить его должна, что освободил тебя от любителя чужих денег. Не ты ему нужна была. Ты же умная девчонка. Что случилось? Или боишься остаться одна с ребёнком? Так при папашиных деньгах он сиротой себя точно не почувствует.
- Не будет ребёнка. – буркнула девушка.
- Ты аборт сделала?
- Нет, я не была беременной. Я замуж за Влада хотела. А он осторожничал. С презиками всегда был.
- Малолетка… – Николай рассмеялся.
- Коля, что мне делать? Я жить без него не могу. Понимаешь? У меня как нож в сердце. Я… Я с собой покончу. Пусть потом жалеют все. – и она разрыдалась.
Николай остановил машину. Прижал к себе вздрагивающую девочку. Что-то тихо звякнуло внутри. Как он может её бросить? Кому передать? Такая смешная, наивная и добрая. Волна нерастраченной нежности вырывалась в сокровенно-произнесённых словах.
- Первая любовь всегда очень больно. Марианна, ну, покончишь ты с собой. Кому хуже сделаешь? Себе? Так тебе всё равно будет. Ему? Думаю, ему тоже всё равно будет. Отцу с матерью…
- Я не нужна матери. У неё бутики на уме. А у отца одна работа. Понимаешь, я вообще никому не нужна! Только ты один со мной и возишься. И то, скоро женишься на своей рыжей ведьме.
- Нескоро… – вздохнул он. – Не любит она меня. Вот тебя не любят, и меня тоже. Даже денег моих не надо.
34. Митя — познание истины
Конечно же, отец прав. И Николай прав! Все они правы! Умные! Жизнь прожили! С ним, как со слепым кутёнком обращаются. А что ему делать, если давит в груди? Если думать ни о ком другом не может? Если его отравили уже любовью?
Пообещал Нику, что не подойдёт больше. Действительно, чего лезть-то, когда дело к свадьбе идёт? А может как раз и вмешаться, пока не поздно? Ведь не поздно ещё? Или уже поздно?
Его слишком долго убеждали, что они не пара. Что он ещё молодой. Сейчас любовь, а через несколько месяцев найдёт другую. И что тогда она будет делать? Кольке как раз и по возрасту и по карману. А ему? Младшему научному сотруднику? С детьми почти подростками? Кольке уже за тридцать. Захочет ли она ещё рожать, когда этих уже на ноги подняла? А у него ещё впереди.
Сколько раз он бродил под окнами её дома. Вот Колькина машина. Тоже здесь стоит. Хлопнула дверца. Побежала к себе. Каблучки заклацали по асфальту.
Разозлился, повернулся и ушёл.
Ник, как змей искуситель, даже убедил с ним в клуб съездить, отвлечься.
- Митя, ты на неё повёлся, потому что никого краше ещё не видел. Ты же как синий чулок, сидишь в своей лаборатории. И коллеги твои такие же: физики – особая раса. У вас одни атомы в голове. А ты знаешь, что все блондинки просто помешаны на химии?
Митя удивлённо посмотрел на кузена. Про блондинок он, конечно, анекдоты слышал. Но такой…
- Митрич, ну ты лес дремучий. Все эти кудряшки и покраска одна сплошная химия. Пойдём в клуб, там самое ра;звитое химическое общество: силикон в губах и грудях, ботокс во лбу, отбеливание, закручивание… Может ещё что есть… Я уже перестал успевать следить за индустрией женской красоты. У Марианки спроси, она тебя лучше просветит.
Марианна, дабы отвлечься от горестных мыслей, была только за поездки в клуб да ещё в составе братьев Девяткиных. Физика по этому случаю приодели соответственно статусу. Гришу и Лену брать не стали:
- Митрич, ты сам подумай, в какое положение попадут твои друзья. Мы-то среди своих будем вращаться. Это ты да я добрые и хорошие. А наши девочки ещё те стервочки. Они к богатеньким мальчикам Леночку не подпустят, ещё и внешность подпортят. А парни, сам знаешь, над Гришаней постебаются. А он же такой же упёртый и гордый, как и ты. В бутылку полезет. Зачем тебе это надо?
Митя без друзей не хотел ехать, но и здесь подсуетился родственничек. Разложил Грише всё по полочкам. Обидно было парню, но и он понимал, что спасать надо друга от роковой страсти. Никто не спорит, что объект внимания – шикарная женщина. Вот именно, что женщина. Семь лет разницы. Это потом, возможно, и незаметно будет, но когда тебе всего двадцать четыре, а ей тридцать один, разница видна и очень.
Ну Леночка, на то она и женщина. Сейчас единственная королевишна на двух кавалеров. А потом конкуренция появится. Да ещё какая. Роковая красавица и правительница по жизни в одном лице.
Общими усилиями вытолкали Митю в клуб. Богатых дамочек Леночка не боялась. Она давно уже научилась их ставить на место. Сама выросла в рабочем квартале. Так сказать, постперестроечный ребёнок. Поэтому когда её сильно доставали, ей достаточно было сказать на языке своего детства всё, что она думала о достающем. В ребячестве мечтала быть мальчиком, а посему и спорт выбирала исключительно бойцовый. И сейчас, глядя на этого очаровательного физика, даже на ум не могло прийти, что перед вами чемпион области по дзюдо.
Как всякий молодой человек, Митя несколько раз ходил тусоваться. Но такого пристального внимания он никогда не испытывал раньше. Как будто предстал не наш скромный худощавый взъерошенный физик, а секс-символ с экрана телевизоров сошёл. Уже на входе девочки случайно задевали его своими выпирающими частями.
- Ник, это что? – ошарашенно спросил парень, не привыкший к такому вниманию к своей скромной персоне.
- Это, Митрич, прикид твой. Теперь ты понимаешь, что значит одеваться соответственно статусу?
- Но это же… – он не знал, как выразить всё то негодование, омерзение, которое у него клубилось в душе.
- Это отношения без продолжения. На одну ночь. Только презиками не забудь пользоваться. Их не надо держать за руки, смотреть в глаза, читать стихи. Им даже не надо шептать нежные слова. – они уже прошли туда, где сидели такие же богатые и высокомерные. – Смотри, как с ними надо. Эй, крошка.
И Николай щёлкнул пальцами девице, которая с томным видом пялилась на танцпол. Девушка стояла, облокотившись на перила, оттопырив круглую задницу, затянутую в трикотаж.
- Я тебе не собачка, чтобы на «Эй» прибегать. – девица повернула голову.
Губы занимали пол-лица. Дальше следовали ресницы. Всё, что было между губами и ресницами визуально исчезало.
- Не хочешь, не надо. Другая прибежит. – с деланным равнодушием произнёс Ник. – Я девственника привёл. Хотел ему опытную тёлку найти. – он даже не пытался подобрать выражение, чтобы не так унизительно звучало.
- А, ну так бы и сказал. – лениво протянула «Эй». Выпрямилась, и покачивая бёдрами, облизываясь, как хищник, который предвкушает попробовать свежее мясо, направилась к ним.
- Ник, ты сдурел. У меня на неё не встанет. – неожиданно для себя выдал Митя, по-детски вцепившись обеими руками в руку Николая. – Я пошёл, а? Это же бедлам.
- Свободна, красотка. – махнул он отпуская.— Прости, не подошла по габаритам. Мить, тебе что заказать? – видя, что родственник порывается уйти, он положил ему ладонь на плечо и прошептал на ухо. – Не сбега;й. Изведай неизведанное. Говорят, что лучше сделать и жалеть потом об этом, чем о том, что даже не попробовал. Побудь сегодня плохим мальчиком. Ты слишком положительный. Ты же не девица, которая лишается девственности. А опыт надо набирать. Ибо даже самая забитая замарашка может потребовать в постели больше, чем прожжённая шлюха. Поверь, невозможно с ходу угадать, как раскроется женщина. И если только у тебя несадистские наклонности, то истинное удовольствие ты получаешь тогда, когда она как наркоманка корячится под тобой.
- Она не такая… – прошептал парень.
- Она… – Николай усмехнулся. – Дмитрий, она – женщина. Не богиня, не Мадонна. Она самая обыкновенная живая женщина со своими потребностями.
- Да как ты можешь?! – вскрикнул Митя, сжимая, в очередной раз, кулаки.
В отсеке народ стал на них оборачиваться. Вроде только начало вечера. Обычно разборки начинаются в конце, когда степень кондиции достигает своего максимума.
- Тише. Не злись. Я ничего оскорбительного не сказал. Марианна, ты заскучала? – переключился он на спутницу, которая всё это время внимательно слушала мужчин.
- Знаешь, Николай, – вдруг серьёзно произнесла девушка. – А я о тебе была лучшего мнения. Я думала, что нас ценишь.
- А я и ценю, – усмехнулся он. – Только цена у всех разная. Вон у той цена равна стоимости силикона. У тебя другая. Завтра появится новый прихлебатель, напоёт песенки о вечной любви, сделает вид, что слушает внимательно, и ты купишься на показное внимание.
- А твоя рыжая? У неё какая цена? – девушку задело замечание соседа. Но она понимала, что он прав. Ей так не хватало внимания и любви. Денег у неё было много, но разве на деньги можно купить настоящие чувства? А в 18 лет их так требует душа.
- Это останется моей маленькой тайной. Не люблю обсуждать своих женщин.— Николай постарался свернуть эту тему, видя, как Митя напрягся в очередной раз. – Митрич, пошли, потанцуем, что ли. Может на кого глаз и упадёт. Послушай, всё познаётся в сравнении. Поверь. Я был женат, я менял любовниц как перчатки…
- И что, я тоже должен менять любовниц? – уже более спокойно спросил физик, принимая от официанта заказанный коктейль.
- Это твоё дело, но никто же не мешает тебе посмотреть на других женщин. Кстати, среди этих шалав иногда встречается редкий экземпляр. Бывает, что девочка ещё не так испорчена, как нам кажется, и попала в их число по воле рока. Кому-то срочно нужны большие деньги, кого-то привела несчастная любовь. Хотя абсолютное большинство – охотницы за кошельками на ножках. Молодёжь, идите уже, танцуйте. Дайте старику с прелестницами пообщаться.
Марианна, сегодня на удивление не пытавшаяся набраться, увлекла за собой Митю. Николай смотрел им вслед и думал, что из них получилась бы идеальная пара, пока девушка ещё не разуверилась в мужчинах окончательно. Митя – идеалист. Ему не нужны чужие деньги. Да и своих у него более чем достаточно. Даже если он и не пользуется отцовскими, счета, открытые на его имя, никуда не делись. Марианна уже обожглась на любителе поживиться за чужой счёт. Девушка хочет непросто выйти замуж, она думает о материнстве. Со временем Дмитрий понял бы силу денег. Даже если он не войдёт в управление компании, он сможет спокойно их тратить на свою любимую физику. А Марианка… Она далеко не дура. Это сейчас у неё вожжа в пятую точку попала. Перебесится и остепенится. Вот уже и факультет поменяла. Пошла на менеджмент.
А вообще, это дети, лишённые в детстве самого простого: родительского внимания. И Смирновы, и Девяткины заняты своим детищем: своей империей. Он и сам «жертва» успешных родителей. Только мать занималась своей родословной, а отец клиникой. И женился, поэтому, рано, не разглядел, что за кукольной внешностью и ласковыми покорными речами скрывается жадная акула.
Вспомнился развод. Его снова передёрнуло. Как вчера было. Отец тогда сразу говорил: «Брачный договор». Но пылкий влюблённый не желал видеть блеск в глазах невесты при виде его шикарных подарков. Не он торговался при разделе, это делали адвокаты, нанятые семейством. Иначе бы девица оттяпала всё. А потом… потом пустился во все тяжкие, без обязательств. И в душе осталась пустота.
Вероятно, и к Роксане-то потянулся, потому что вовремя женщина смогла остановиться: бросить свой бизнес ради детей. Даже сейчас она не горит на работе: от звонка до звонка. Не нравится – понижайте. Однажды она ему сказала, что хочет в старости вспоминать не совещания и бизнес-планы, а смешные высказывания и проделки детей. Наверно и Митя тянется к ней за недостающим материнским теплом. Интуитивно, не понимая, что не великовозрастный сын ей нужен, а мужчина.
- Никуся… – из задумчивости его вывела очередная силиконовая кукла. – Ты чего такой сегодня? – она смотрела ему в глаза с преданностью собаки, потираясь бюстом последнего размера о его руку. – Купи мне чего-нибудь.
- Ну, купи. – усмехнулся он, заглядывая в открывавшуюся ложбинку между двух мячей. – Слушай, Лола, или как там тебя по-настоящему. Если я дам тебе штуку баксов, ты завтра сдуешь все свои габариты? Хочется глянуть на тебя натуральную.
- Ты больной? – жеманно протянула девица. – Ты чё, забыл, сколько ты заплатил за это. Я же для тебя стараюсь. Между прочим, ты жениться обещал.
- На тебе? – Николай засмеялся. – Лола, зачем ты мне? Я тебе сказал накачать, ты и накачала. В тебе хоть что-то натуральное осталось? Зачем ты мне?
- Я красивая… – опять протянула девушка, ничуть не обижаясь. – Мне скоро двадцать три. Я буду старая дева. Возьми меня, не пожалеешь. Я всё могу.
- В смысле: борщ сварить и носки постирать?
- Ты чё? Какой борщ? Я умею красиво молчать, буду рядом с тобой на презентациях. Прикинь, наше с тобой фото… – и она вытащила розовый в стразиках телефон. – Коля, мы красивая пара будем…
Ну что с такой разговаривать? Действительно, какой борщ. Эта кукла для третьесортного выхода или для удовлетворения потребностей. Это точно, она может всё. Всё, кроме самого главного: ей не стать матерью, не кормить грудью.
А на танцполе уже подвыпивший Митя крутился вокруг яркой рыжеволосой девушки. Польщённая вниманием упакованного кавалера девица старалась изо всех сил. Марианна, как мы уже сказали, будучи трезвой на сегодня, увидев, как рыжая направилась в туалет, быстро юркнула за ней.
- Слышь, тебе нравится мой парень? – она неожиданно нарисовалась в зеркале. И девушка, подкрашивающая губы, вздрогнула и уронила помаду.
- Я не знала, что он твой. Ладно, прости. – незнакомка оказалась робкой.
- Короче, смывай свою наведённую красоту. Он любит скромных и стеснительных. – увидев удивлённый взгляд, Марианна поспешила добавить. – Это мой брат. Он ещё девственник. Я еле уговорила его в клуб выйти. Если начнёшь напирать, потеряешь. Ну?
Девушка недоверчиво посмотрела, сомневаясь, а не подстава ли. Но Марианна не стала дальше объясняться, а просто вышла вон.
Утро для Мити принесло много новых неожиданностей. Первая была самой приятной: золотистые пряди на груди. Но по мере пробуждения настроение портилось, как неожиданно заставшая гроза путников посреди поля.
Девушка оказалась не той. Миленькой. Юной. Не той.
- Слышишь, девственник, отметим твоё совершеннолетие. – она улыбнулась по-доброму. Сложила руки у него на груди. Упёрлась в них подбородком и посмотрела в глаза. – Знаешь, никогда не думала, что мне придётся учить сексу мужчину.
- Почему девственник? Ты кто? – обвёл глазами комнату. Что-то ему подсказывало, что это гостиничный номер. Но он не помнит, чтобы его снимал. Вроде и не пил много. Впрочем, много для него и не требовалось.
- Сестра сказала. А я — точно не Роксана. – девушка засмеялась весенним журчащим смехом.
Она была соткана из солнечных лучей: медового цвета волосы оттеняли светлую как пломбир кожу лица. Брови как кривые турецкие сабли. Ресницы, касающиеся кончиками бровей, обрамляли тёмные как у младенцев голубичного цвета глаза. Губы той нежной бледной окраски, которая присуща невинными девицами, не познавшим ещё сладость поцелуя. Щедрая россыпь веснушек, которым не хватило места на лице, и они как капельки золотой росы покрывали плечи и руки.
- Прости… Я ничего не помню. – Митя виновато развёл руками. – А мы где?
- В гостинице. Тебе нельзя пить. – девушка не обиделась. Она продолжала смотреть на него тем чистым взглядом, каким смотрят люди, которым нечего стыдиться. – Твоя сестра оплатила номер. Она сказала, что будет лучше, если родители не увидят тебя таким. Странная она у тебя.
- Кто? – не понял парень.
- Сестра. Она была с кавалером, который и доставил тебя в этот номер.
Митя поднял руку, провёл по девичьим волосам.
- А ты красивая. Тебя как зовут, Златовласка?
Девушка покрылась густым румянцем.
- Злата.
- Тебе идёт это имя. Злата… – и ему захотелось попробовать на вкус её губы. – Злата… А я не помню как с тобой…
- Так ничего и не было. Девственник.— как будто наслаждалась вкусом этого слова. — Сейчас и попробуем. Доверься мне. – её рука заскользила по его коже. – Доверься мне. – и он потонул в волнах возбуждения.
35. День рождения Полины
По мнению Мити, джентльмен не должен покидать женщину, с которой только что занимался любовью. Он лежал на боку, укрытый простыней и смотрел, как она одевается.
- Ты торопишься? – подхватил пальцем кружевной бюстгальтер и подтянул его к себе.
- Так нам номер надо освобождать. – милое юное создание улыбнулось. – А почему твоя сестра сказала, что ты девственник? Ты очень даже ничего.
- Потому что я не трогал её. – засмеялся. После полученной разрядки ему стало легко. Напряжение, державшее несколько недель, схлынуло. – Не сестра это, а соседка. А вот мужчина – это мой брат. Сейчас позвоню ему. – и он взял свой аппарат в руки: — Ник, привет! Ты номер оплачивал в гостинице? Продли, пожалуйста, ещё на сутки. Мне понравилось. Да, и кинь деньжат на мою карточку, а то мне даму не на что в ресторане кормить будет… Ну ты, жук, даёшь! – положил телефон, приподнялся, обхватил девушку и потянул на себя. – Злата, сегодня будем пировать на шальные деньги.
- Как скажешь. – и она села на него, склонив голову.
Её волосы свисали золотым дождём, касаясь его груди.
Всё это время переживаний и воздержания сейчас выстреливало раз за разом. К вечеру девушка ослабела от того количества ласки и касаний, которые дарил ей молодой человек.
- Может, хватит, а, ненасытный ты мой? – и она уткнулась носиком в его шею.
- Злата, хочешь стать моей девушкой? – неожиданно для себя спросил Митя.
Когда вчера вечером её на танец пригласил Николай, она решила, что это её шанс. Статный мужчина, обеспеченный и вдруг обратил внимание на студенточку. Во время танца он интересовался, есть ли у неё парень, и на какие средства она живёт, и нет ли желания чуток подзаработать сегодня вечером. Девушка начала напрягаться: «А вдруг маньяк». Танец закончился, но мужчина не отпустил её, а подвёл к своей спутнице. «Ну всё, тройничка мне только не хватало». – подумала было девушка, но то, что услышала дальше, её потрясло ещё сильнее.
Марианна, представившись сестрой Дмитрия, предложила Злате лишить её братца девственности.
- Он точно не садо — мазо? – Злата не понимала, за что они платят такие деньги!
- Точно, – успокоила её Марианна, – Ему двадцать четыре и он девственник. Только и всего. А ещё у него горе. Его бросила девушка, ушла с его другом. Я боюсь, что с горя руки наложит. А клин клином вышибают.
Посмотрев на паренька, который мирно пытался прикорнуть на диванчике клуба при этом виновато улыбаясь, Злата согласилась. Деньги хорошие. Паренёк совсем пьяненький. Номер снят в очень приличной гостинице. Если что, удрать всегда можно.
Ночью парень спал беспокойно. Всё звал какую-то Роксану. Но не буянил, не приставал и не дрался. Выражался культурно, хотя сам был в «ноль». Ну а утром, когда проснулся… Он оказался далеко не девственник. Может и не сильно опытный любовник, но постарался, чтобы девушке с ним было хорошо.
- А кто такая Роксана? – вместо ответа спросила Злата.
Митя поморщился, как от зубной боли. А потом нехотя попросил не спрашивать его об этой женщине.
Деньги, как было выяснено физиком, на карту закинул отец, а не Николай. Девяткин – старший согласился с Ником, что Дмитрия надо отвлечь от Роксаны. Женщина она, безусловно, хорошая, но хотелось бы помоложе. Да и нечего парню встревать в отношения взрослых.
Николай на правах опытного провёл с Митей разъяснительную беседу, что женщины любят, когда их балуют и дарят подарки. Нищие рыцари хороши только для романов.
- Мы же себе не ищем в жёны неумелую неряху. Нам надо, чтобы и на кухне, и в постели и салоне соответствовала нашим потребностям. Так почему же они должны мечтать о нищеброде, который неспособен содержать жену, и, что главное, маленького ребёнка. Митрич, ты идеалист. Но женщина на подсознании не за деньгами гонится, а за финансовым благополучием, которое позволит ей поднять её потомство. Бывают, конечно, исключения. Ты Злату балуй, конечно, но если блеск восторженности в её глазах начнёт переходить в алчность, бросай.
Студенточка казалась такой беззащитной, что Митя тут же решил взять её под своё крыло. А когда она с распахнутыми от восторга глазами смотрела на него, оплачивающего очередную её покупку, млел от счастья и ощущал себя чуть ли не альпинистом, покорившим Эверест.
Всё хорошо было в отношениях молодых, если бы… Ну почему юные леди стремятся услышать слова любви и верности на второй день после знакомства. Так или иначе, но Злата стала потихоньку намекать парню, а не пора бы начать им жить под одной крышей. Что, что, а к этому он пока не был готов. Девушка ему нравилась. Они идеально подходили друг другу в постели, но вот остальное… Злате хотелось дискотек, вечеринок, ресторанов. Митрич сам по себе не любил шумные компании, а когда по работе появлялась проблема, то вообще ему требовалась тишина. Вскоре он понял, что и поговорить со Златой, в общем-то, не о чём. В шмотках он не разбирался. Общих знакомых, достойных перемывания косточек, не было. Да и кутить дальше на отцовские деньги тоже не хотелось. А на зарплату младшего научного сотрудника сильно не разбежишься.
Николай был ужасно рад. Соперника устранил, обойдясь малой артиллерией. Теперь надо было избавляться от Криса. Но и здесь судьба пошла ему навстречу.
Крис присмотрел на окраине городка, где жила мать, дом с участком. Дом продавался почти забесплатно. Сам он — мужик рукастый. Переговорил с Александром, тот с деревенской роднёй Полины. В общем, желающих помочь бывшему родственнику, набралось много. За годы брака мужчина настольно сошёлся с роднёй своей жены, что когда парочка разбежалась, они решили, что развод не повод для прекращения отношений. Тем более что бывшие супруги на тропу войны не вставали, а продолжали мирно существовать. Откровенно говоря, развод был не что иное, как официальная регистрация сложившихся отношений.
Роксана нашла решение Криса разумным и отдала его долю деньгами, взяв в банке креди;т. Так оказалось намного выгоднее, чем продавать квартиру и искать новую. Накупили стройматериалов, причём часть она приобрела у себя же в холдинге. А ей, как сотруднику, они достались дешевле. И строительство закрутилось. Старый дом снесли, а на его месте стали возводить новый добротный коттедж на два этажа с подвалом. Рядом построили баню.
- Вот, Роксана, мы в старости будем в этом доме жить, а дети к нам приезжать.
- Крис, прости, а мы – это кто?
- Ну ты да я, да мы с тобой. Мать сказала, что слишком рано ты вышла замуж, не нагулялась ещё. Ты ещё немного побесишься, да и вернёшься.
- И давно ты маму-то слушать стал? Стареешь, что ли, Крис?— усмехнулась она. – У меня, вообще-то, жених есть.
Работала семья дружно. Дом рос быстро. И к началу октября должен был быть закончен.
Сегодня день рождения Полины, матери Роксаны. Середина сентября в этом году выдалась солнечная и тёплая. Настоящее бабье лето. И Крис пригласил всю большую семью отмечать его к себе на участок. Прямо по центру картофельного поля поставили стол, рядом мангал. Деревенские родственники приехали с детьми. Простор и раздолье.
Анна заявилась с новым ухажёром. Митя уже позабыт этой юной особой. Теперь её поклонник худющий как гончий пёс, высокий как александрийский столп, прыщавый очкарик. Они учились на одном факультете и были удивительно внешне похожи друг на друга.
Около участка остановился внедорожник. Крис бросил мимоходом взгляд. Так и есть, его бывшая со своим настоящим. Николай вынес из машины традиционную корзину цветов.
- Ты не могла одна, что ли, заявиться. – пробурчал хозяин участка, но руку сопернику пожал.
- И я рад тебя видеть. – не остался в долгу Девяткин.
- Между прочим, это праздник моей мамы. Не нравится присутствие друг друга, так вас никто здесь не держит. Свалите и мне будет проще дышать… – и она пошла от них, оставив наслаждаться обществом.
- Мда, Крис, сколько лет были вместе, но не удержал…
- Ты не говори: «Гоп». У тебя, я смотрю, статус тоже не меняется.
Закончить перепалку им не дала детвора. Свои, чужие, какая разница? Быстренько разбились на две команды и побежали играть в футбол.
Женщины собрались в другом уголке, затянули какую-то песню. Василиса, мать Криса, возилась с Борисом, который рвался к мячу и ни в чём не хотел уступать своим старшим брату с сестрой.
Роксана обняла маму.
- Как хорошо рядом с тобой. Как будто я маленькая девочка. – она смахнула набежавшую сентиментальную слезинку.
Полина, своей мягкой морщинистой рукой похлопала по кисти дочери.
- Так ты всегда для меня маленькая девочка. Вот Женька вырос, уехал, и видаемся очень редко. Где этот Дальний Восток? Думала, что приедет на день рождения, так не приехал.
- Неправда, – раздалось из-за спины.
Николай, стоя на воротах, наблюдал, как женщинам пробирается незнакомая компания: широкоплечий рыжеволосый мужчина. Ему не хватало трубки во рту и капитанской фуражки. Позади шла женщина, а следом… Нет, он уже не следом, а на картофельном поле пинает по мячу: мальчуган лет четырёх — пяти.
- Женька! – заверещала как маленькая Роксана! – Мать, Женька приехал. Один или с семьёй?
- Как всегда, нас не замечает твоя сестрица. – поджав тонкие губы, проговорила сухопарая высокая женщина. Но несмотря на свой капризный вид, от глаз бежали лучики доброй улыбки.
- Варвара, Женя, как я рада видеть! А как нашли-то нас? Откуда узнали?
- Крис написал. – ответил брат. И, предупреждая следующий вопрос, махнул рукой в сторону поля. – Стас побежал на ворота становиться.
Что может быть лучше, чем посиделки огромной семьёй! Николай с удивлением замечал, что к Полине и Александру люди тянулись, как к магниту. Они, как солнце, вокруг которого вращаются планеты со своей жизнью. И та нежность и любовь, которую дарили друг другу родители его невесты, не угасала. Она, как светлые лучи, проникала в судьбу каждого, кто с ними соприкасался. Много ли осталось таких больших и дружных семей?
- Мама, — Роксана вздохнула, положила голову ей на плечо. – Что мне делать? Ты меня осуждаешь? Запуталась я в этих мужиках. Каждый из них и плох, и хорош… И каждый меня на свою сторону тянет, как будто я кукла тряпичная.
- Дочка, дочка, – Полина прижала к себе свою старшую. – Ты всегда у меня была умницей. Разве могу я тебя осуждать? Разве я была в твоей ситуации? А сердце тебе твоё что вещает?
- Я третьего люблю. – тихие слёзы заструились из глаз. – Он мальчик совсем. Греховна эта любовь.
- И сколько же лет твоему мальчику? Восемнадцать, что ли?
- Нет, двадцать четыре.
- Ну это уже не мальчик. Крис в его возрасте взял на себя ответственность и за тебя и за Алёнку. Двадцать четыре это уже мужчина. А он-то тебя любит?
- Забыл наверно. – вздохнула она.
Это же счастье, когда есть мама, которая не осудит, не поругает, а поймёт и успокоит.
- Понятно, – Полина погладила дочь. Поцеловала в макушку. – А Николай-то что? Знает, что ты другого любишь?
Николай издалека наблюдал за матерью с дочерью и думал, что его такое счастье миновало. Наверно тоже когда-то хотелось к мамке-то прижаться. Но всё-таки грех ему жаловаться. У него бабушка мировая. А вот Марианке не повезло так не повезло. У той мать, как говорится, из грязи в князи. Ни матерью не стала, ни светской львицей.
Невольно засмеялся, представив Роксанину родню, включая Криса с Василисой, на своей свадьбе. Его мать в обморок грохнется ещё в первую минуту и пребывать там будет, пока народ не рассосётся.
Женька, брат Роксаны, пробыл в городе всего на неделю. Специально к матери на день рождения прилетал. Не ошибся Николай, на корабле помощником капитана служил будущий родственник.
Такой же прямой и гордый, как его сестра. На следующий вечер после дня рождения приехал Женя к Роксане в город. Николай там же был. Крис съехал уже к Василисе. Чтобы и к строительству поближе, да и за Борисом две няньки присматривали. Да и не хотелось видеть, как этот хмырь упакованный около его бывшей отирается.
В общем, достали водку, нарезали колбасу. И повели разговор за жизнь. Выпили, побратались, пристыдили женщину, что мужика за нос водит.
- Колька! Ты мужик, я вижу, хороший. Хоть и из мажоров. Но это даже лучше. Имей в виду, я тебе за сестру пятак начищу как бляху на ремне. Понял?
- Понял, брат! Ты сестре своей скажи, чего она нос воротит? Самостоятельная слишком.
- Согласен! Всегда такая была. Сколько крови у мальчишек попила! Ух…
Языки заплетались. Мужики сидели, положив руки друг другу на плечи.
- Вы чего это, господа мужчины, за меня решаете? – руки в бок, а сама хохочет. Уж больно спелись и спились эта два товарища.
В общем, то да сё, а наутро в загс по новой с Николаем сходила. Женька проследил, чтобы сестра не сбежала. Повторно заявление подали. У старого-то дата уже прошла. Осенью свадеб много играют. И им дали время подумать целых три месяца. При удачном стечении обстоятельств свадьба должна была состояться в декабре.
Жизнь вошла в своё русло. Роксана смирилась со своей безответной любовью. К Николаю страстью не пылала, но уважала. Он устраивал её и в постели, и в быту. Николай, в свою очередь, очень берёг свою собственность. От себя ни на шаг не отпускал, и строго следил, чтобы не пересеклись пути двоюродного братца с его невестой. На работу вместе, с работы вместе. Но к мужчине она не переезжала, и к себе не селила.
Дети первое время хмуро на всё это взирали. Но куда им деваться-то? Отец из города уехал. Николай детей не обижал, не заигрывал. Взял шефство над Алёнкой – возил её на занятия к своему другу художнику. Раньше-то отец этим занимался.
Андрюшка иногда перезванивался с Митей, когда проблемы были по физике, вероятно и встречались, но он к ним домой не приходил.
- Мама, Владимир хочет участвовать в ярмарке. Я туда картины рисую. А студенты хотят кирпичи из соломы сделать. Можно я у папы попрошу, чтобы привёз солому?— спросила как-то Алёнка.
- А что за ярмарка? – поинтересовалась мама, разливая по тарелкам суп.
- Да Владимир ввязался в благотворительность. Сбор средств для детей больных раком. – Николай нарезал хлеб. – Студенты — медики попросили его, чтобы он им сдал в аренду галерею. Он решил сам поучаствовать. Хочет несколько своих картин выставить на продажу, а часть вырученных денег перечислить на лечение. Студенты планируют устроить мастер-классы из соломы: кирпичи, коврики, статуэтки.
- Мама, там даже группа будет играть. Ну эта, которая сейчас самая модная, «Аннушка под дождём». А ты пойдёшь с нами?— глаза Алёнки горели от возбуждения.
- Конечно, пойду, – улыбнулась Роксана. – И Андрюшу возьмём. А ещё привезём деда с бабой.
- Маме неинтересно будет. Там же всё для детей. Я билеты в театр взял. Мы вас туда отведём, а потом за вами приедем. Хорошо, Алёна?
Знал он, что будет там пассия Дмитрия, а значит и он сам. Надо бы продержаться совсем немного, а там окольцует избранницу и вопрос будет закрыт.
Но девочка насупилась. Она так мечтала, как будет гордо рассказывать о своей картине, а рядом мама и папа…
- Почему же? Мне будет очень интересно. А ты, пока не поздно, сдай билеты обратно.
Женщина заметила, как испортилось настроение дочери. А вот что нахмурился Николай, не увидела.
36. Благотворительность
Немного в прошлое
- Володя, вот какое дело. – Митя приобнял Злату, рядом стоял Гришаня и Леночка. – Студенты хотят организовать сбор средств для детей больных раком. Ты не хочешь нам сдать свою галерею на один из выходных?
Полынюк в измазанной рубашке и порванных джинсах восседал на высоком заляпанном стуле. Здесь же крутилась пузатенькая супруга.
- Рита, что ты думаешь? Можем мы студенческой братии… Кстати, а кто здесь студент? Митрич, насколько я помню, твоя компашка давно уже вышла из этого возраста. Или вы вечные студенты, как КВНшники?
- Так вот, моя Злата, студентка-медик. – и он представил художнику свою спутницу.
- А вы правда тот самый Полынюк? – с благоговейным придыханием прошептала девушка.
- Правда, правда. Хочешь, можешь посмотреть мои картины. Для друзей моих друзей вход бесплатный. – и он широким жестом обвёл своё хозяйство.
Девушка, чуть дыша, пошла по галерее. Ей не верилось, что самый модный художник сезона знакомый её парня. Вот его картины: такие непохожие на прочие творения, уникальные в своей манере письма. А вдруг он подарит ей одну?
- Мда, братья Девяткины. Если уж влюбляетесь, то только в рыжих. – хохотнул художник.
Митя вздрогнул, как будто его стеганули нагайкой. Теперь он часто виделся с Колей. Но деликатную тему не трогали. Как будто не существовало её на свете. А Володя возьми и вспомни.
- Рита к ней недавно забегала. У них большие перемены. Ты в курсе? Крис уехал из города вместе с Борисом. Так что теперь Ник привозит сюда Алёнку. Талантливая девчушка.
Вдруг из глубины помещения раздался голос Златы: «Владимир, а кто эта женщина?»
По центру на стене напротив выхода с коридора висел портрет цветочной незнакомки: волосы из настурций, лицо белые лилии, глаза распустившиеся почки лиственницы, губы — маки. Она вся соткана из цветов. На фоне голубых васильков и незабудок.
- Кто эта женщина? – затаив дыхание, спросила Злата.
- Это она? – одновременно с ней задал вопрос Митя.
- Это Роксана, – ответила Рита.
«Роксана», – сердце ёкнуло, кольнуло в плечо и остановилось. У Златы от ревности. Впервые девушка поняла, что ревнует к прекрасной незнакомке. У Дмитрия от потери, от неизбежности этой потери.
- Это моя мама. – раздался неожиданно позади детский голосок. – Правда красивая?
Злата обернулась. Перед ней стояла девочка-подросток лет одиннадцати. Свободный свитер до пупа, короткие джинсы до щиколотки. На руке фенечки. Волосы убраны в хвост.
- Митя, привет! – девчушка протянула ему ладонь. – А ты чего больше не приходишь? Мама будет рада.
Митя улыбнулся девочке. Пожал протянутую ладошку.
- У Андрюши больше проблем с физикой нет. А Аня уже поступила. Так что мне у вас делать нечего.
- А ты просто так приходи. Мама честно-честно будет рада. Правда, дядя Коля? – обратилась она за поддержкой к стоя;щему рядом Девяткину.
Маленькая тараторка не обратила внимания на тень, пробежавшую по лицу мужчины. Митя, встретившись глазами с родственником, отвёл их в сторону, как слабый самец, уступая место более сильному сопернику. И только Злата, которая стояла рядом и слышала разговор мужчин, радостно вцепилась в рукав своего спутника, стала умолять его принять приглашение.
- Злата, нас приглашает ребёнок, не спросив разрешения у своей мамы. Николай так же не вправе выступать от её имени. И потом, что ты хочешь увидеть? Женщина как женщина. Такая же рыжая, как и ты…
Девчушка собиралась обидеться. Вступиться за маму. Как это такая же женщина, когда её мама самая замечательная и самая красивая на земле?! Но подошло время урока, и Владимир позвал свою юную ученицу.
Физик отвёл в сторону разобиженную подругу: «Злата, перестань, пожалуйста, падать ниц и трясти хвостиком перед всеми, кого ты встречаешь. Они такие же люди».
- Но если Владимир её нарисовал… И ты ею грезил. – она нахмурила свой веснушчатый лобик.
В это время подошли другие организаторы. Работа закипела. Злата же про себя решила, что обязательно должна увидеть ту таинственную незнакомку, чьё имя произносил её возлюбленный во сне. А для этого она направила усилия на дружбу с Алёнкой.
Простодушная девочка с удовольствием рассказывала ей о тех временах, когда Митя был в их доме частым гостем. Как он рассказывал анекдоты и занимался физикой с братом и тётей. Как тётя была влюблена в Митю, но сейчас она влюблена в другого мальчика.
Змея ревности уползла из сердца девушки. Между её парнем и Роксаной, матерью двоих подростков, ничего не могло быть. Тем более что «мама скоро выходит замуж за дядю Колю». Но посмотреть всё-таки хотелось. Так или иначе, она стала подталкивать девочку к мысли, что мама обязательно должна посетить ярмарку.
Настоящее
- Митрич, чего грустишь?
Три мужчины, связанные одной женщиной, сидели в мастерской художника. Николай привёз сюда Алёнку. Общаясь с девочкой, он всё больше и больше убеждался, что созрел до отцовства. Он открыл для себя, что дети с неподдельной искренностью радуются и огорчаются. И даже если пытаются лукавить, то выходит это мило и смешно. А ещё он мечтал увидеть рождение собственного малыша, услышать его первый крик, почувствовать его тепло. Неоднократно предлагал Роксане отставить в сторону всякое предохранение. Он-то давно уже не использовал его. Но вот она…
- Коля, – смеялась в ответ женщина. – Не хочу. Понимаешь, не хочу. Да, дети – это замечательно, но я как вспомню бессонные ночи, кормление, когда ты не ешь, а уничтожаешь всё съедобное в доме. Когда в твоей сумочке не помада и пудреница, а подгузники и салфетки для попы. Не-хо-чу.
И на все его доводы, что по ночам он будет вставать к ребёнку, гулять с ним, кормить его…
- Ага, а также носить девять месяцев в животе и рожать… А ещё мне хотелось бы узнать, откуда в твоей груди молоко возьмётся. Или ты думаешь, что если я рожу ребёнка, я его на бутылочку посажу? Нет, я не враг своему ребёнку. Поэтому отвянь. Найду молодую, холостую, без детей. Она тебе наследников престола народит столько, сколько хочешь.
Так вот, собрались однажды наши три героя у Полынюка в мастерской.
Надо сказать, что Владимир тоже к этому времени стал сентиментальным. Супруга его была уже на сносях. Не сегодня завтра родит. Пускала слезу по поводу и без повода, особенно когда это касалось бедных больных малышей. И Владимир со всей ответственностью взялся за оказание помощи в организации не только студенческой ярмарки, но и решил устроить благотворительный вечер, пригласив всю тусовку, включая журналистов.
Город шумел от предстоящего события, ибо… Владимир предложил выставиться в своей галерее молодым неизвестным ещё художникам. Лично ездил по районным студиям, изучал творчество, открывал новые имена и даже «осветил» несколько новых школ, позволив им использовать слоган «Под эгидой Владимира Полынюка».
Итак, агент Владимира возился со студентами, помогая им в обустройстве ярмарки, а также в организации вечера. Сам же мастер в это время занимался с Алёнкой.
Крис приехал в город, чтобы проведать детей. Андрей был на тренировке. Отец собирался забрать дочь, потом заехать за сыном, и сходить с ними, куда они пожелают.
Третий в компании был страдалец Митя. Злата вместе со студентами коротала время над какими-то макетами, то споря, то соглашаясь с агентом, то отстаивая свою точку зрения. То и дело из той части, где толпились организаторы, раздавался громкий смех.
- Ну колись, чего случилось?
Мужчины сидели в уголке и никому не мешали. Перед ними стоял пузатый самовар, рядом расписные чашки. Этот милый уголок для отдыха посреди художественного хаоса организовала Рита.
- Женюсь. – вздохнул физик.
- А чего так мрачно, как будто на эшафот идёшь? Или по залёту?
Николай вытянул свои длинные ноги. Ему уходить можно, но дома Роксаны всё равно ещё не было. Она сегодня собиралась в парикмахерскую. Да и с родственником давно не виделся. Интересно же узнать, как дела у того на любовном фронте. А этот фронт следует держать под пристальным вниманием.
- По нему самому.
- Митрич, ты меня удивляешь. Ей-богу, словно подросток, который первый раз женщину снял. Ты не в курсе, что есть для этого презервативы?
- Николай, ты не умничай. У меня вот тоже прокол случился. Ты думаешь, я прям жениться на Зое собирался? – вставил свои пять копеек Крис. – То ли презерватив дырявый оказался, то ли действительно в себя сперму из презика влила. Эти женщины когда хотят, так могут подставить.
Николай замолчал. В нём боролись два сомнения: спасать родственника от подставы. А в том, что девушка его подставила, сомневаться не приходилось. Или же оставить всё как есть и спать спокойно, зная, что твоим отношениям ничего не угрожает. Но, с другой стороны, видеть Злату в качестве предполагаемой родни ему тоже не улыбалось.
Студенточка оказалась недалёкой, но планы она строила, похоже, как Наполеон. Тем более что Марианна частенько пересекалась с ней в клубах. Злата всегда была в компании юношей и девушек. Мите они не доносили, полагая, что мальчик он взрослый, понимать должен: если красавица бегает на танцульки, значит, без внимания не остаётся. Ну разве что только из любви к танцам.
- В общем, хочешь проверить беременная или нет и от тебя ли? – наконец выдал он, решая, что всё-таки родственнику следует помочь.
- Что ты имеешь в виду?
- Не секрет ни для кого, что опыт общения с женским полом у меня богатый. Запасаешься справкой, что ты бездетен. И предъявляешь подруге: мол, так и так, не мог я стать отцом твоего ребёнка. А дальше: либо девочка говорит, что ошиблась, была просто задержка, либо ищет другого осла.
- Задержка чего? – не понял физик.
- Месячных. – подал голос Крис. – Вот ты умный, Николай, скажи мне, а я-то как мог попасть на крючок. Ребёнок мой. Я даже тест делал. Но презервативы никогда не забывать использовать. И в самом деле можно влить обратно сперму?
- Презервативы вообще отдельная история. Приносите с собой, не выкладываете на видное место заранее. И после использования забираете и выбрасываете не в ведро у подруги, а где-нибудь, где подобрать не смогла бы. А ты Митрич, должен быть вдвойне аккуратен. Ты хочешь того или нет, всё-таки наследник корпорации. И я не уверен, что твоей красавице об этом никто не поведал.
Митя потёр переносицу. Оглянулся, не подслушивают ли их, а потом снова обратился к более опытному товарищу. Не любил он говорить на эти темы, ой как не любил, а что делать? Ни детей ему не хотелось, ни семейной жизни. По крайней мере, точно не со Златой. Он уже пытался расстаться с девушкой, но та вцепилась в него клещами. А устраивать публичные скандалы парень не умел, да и не по душе ему это дело. Она же делала вид, что не понимала намёков.
- А кто мне справку даст о том, что у меня детей быть не может?
- Завтра зайди к отцу в клинику. Я попрошу медсестру. Которая мне делала. Действует безотказно.
Николай собрался к Роксане. Крис приехал с ночёвкой. Борис остался у бабушки. Так что на сегодняшнюю ночь он мог с чистой совестью похитить свою невесту. Перед уходом Владимир вручил ему новенькие, пахнущие типографской краской, пригласительные на благотворительный вечер.
- Прости, Володя, но у нас другие мероприятия. – Николай не хотел, чтобы Роксана встречалась с Митей. А на вечере этого события не миновать.
Злата напросилась обслуживать гостей. Уж больно девушке хотелось увидеть бомонд, войти в эту светскую тусовку. Да и интересно было узнать, кто же на самом деле её ухажёр, так щедро соривший деньгами в первые недели знакомства, и сокративший резко бюджет потом. Её парень упорно не рассказывал, кто его родители. Ни Гришаня, ни Леночка также не желали этого делать. Родственник Николай отшучивался. А Алёнка не знала в силу своего возраста.
- Ник, вы же выступаете меценатами. Руководство тебя мне дало, как оратора. Ты умеешь красиво вещать, со стихами и цитатами.
Не нравилось настроение друга художнику. Как будто всё время на страже был, подвоха опасался.
- Ладно, приду. – бросил Девяткин, на ходу набирая номер телефона. – Роксана, я сейчас за тобой заеду.
Володя выхватил аппарат: «Привет, моя натурщица! Мы вас с Ритой ждём в эту субботу на благотворительном вечере. Мой Смешарик сказал, что без тебя не прикатит. Отказы не принимаются».
37. Ярмарка
«В этом платье я буду как маленькая, – Алёнка критически осмотрела бордовое приталенное одеяние с юбкой от бедра. – А в рваных джинсах как босячка, как говорит мама, – штаны полетели вслед за платьем. – А в этой юбке как будто в школьной форме». – и юбка направилась туда же.
- Алёна, ты скоро? – раздался из коридора голос брата.
- Отстань. Тебе хорошо: всего три пары брюк. Одни в стирке, вторые в глажке. Надеваешь третьи и не мучаешься выбором. А мне какого? – и девица заново стала рыться в шкафу.
На пол летели блузки, свитера, юбки, брюки, платья, топы… Ну не знаю, что там ещё в гардеробе девочки-подростка скрывается.
Дверь открылась, и в комнату вошла мама. На женщине элегантный приталенный брючный костюм. Волосы заплетены в косу.
- Тебе помочь? – спросила она, с улыбкой глядя, как дочь с недовольным лицом прикладывает очередную кофточку. Морщится и отбрасывает в сторону.
- Мама, я тебе говорила, что мне нужна новая одежда. Мне надеть нечего. Я не пойду! Всё! Что я там позориться буду?
Через плечо Роксаны заглядывает Крис. Он тоже здесь. По сути, это первая персональная выставка дочери. Дедушка с бабушками подъедут уже к галерее, чтобы после всех мероприятий забрать внуков на выходные.
- Вот и выросла наша дочь. Стала настоящей женщиной. Гардероб ломится от вещей, а ей надеть нечего.
- Что-о-о? – и мать, и дочь дружно повернули головы на сказавшего.
Ой, зря он это сделал. Попасть под руку женщине, которая пытается найти себе наряд… Это всё равно, что зайти в пещеру с динозавром. Может пожалеет жертву, но, скорее всего, нет.
- Да, я так… Андрюша, поехали. Наши женщины на трамвае приедут. Роксана, ты же не выгоняла свою машину? Она у тебя заржавела уже, наверно. Как стала большим начальником, так за руль и не садилась… Андрей, пойдём!
- Я быстро, папа, подожди! – и Алёнка, пытаясь натянуть на одну ногу колготки, прыгала на другой, чтобы перекрыть отход мужчинам. – Я решила, всё! Я надеваю юбку в плиссировку. Пусть вам будет стыдно, что не купили дочери ничего приличного. Это уже немодно, но назло вам…— раздавалась разгневанная тирада.
Мать молча смотрела и улыбалась. Вот так незаметно и выросла дочка. Скоро двенадцать. Большая. Подала дочери свитер терракотового цвета. Пять минут на марафет и в отражении появилась вполне современная девица: на ногах туфли спортивного типа, юбка в мелкую складку, свитер с напуском, волосы убраны в высокий хвост. Только макияж, как не просила дочь, мать не позволила. Рано ещё. Своя красота, натуральная. Успеется.
Музыку за версту было слышно. Громкоголосым ручейком стекались мамы «двухсерийные»29 и папы «небоскрёбы»30 к «святая святых» местного высокого искусства. То, что казалось недосягаемым, вдруг распахнуло двери.
Владимир подстраховался. Отдавая себе отчёт в том, что мелкокалиберная орда не сможет с чинным видом переходить из зала в зал, а будет носиться как команчи в прериях Америки, он убрал всё, что ему не хотелось найти разрушенным. Целую неделю его агент бился со страховой компанией. Те упорно отказывались страховать имущество от порчи. Но всё-таки консенсус был достигнут. И теперь название компании чуть ли не самыми огромными буквами красовалось над входом. Пиар так пиар.
Первое время, когда двери открылись, Полынюк вжался в стену и затаил дыхание в ожидании смерча. Но дети входили важно, как учили их родители. Они оказались настолько воспитанными, что организаторы ярмарки даже растерялись.
Но студенты пединститута и колледжа тут же разделили родителей и детей. Последним позволили снять обувь, пиджаки, галстуки и скинуть оковы под названием «Будь воспитанным ребёнком». Пятнадцать минут тишины, которые одномгновенно взорвал многоголосый гомон. В открытом дворике детям позволено было почти всё: лепить, творить, скакать, кричать и даже учиться оказывать первую помощь.
Роксана, Крис и дети подошли к дверям, через которые уже влилась первая порция посетителей. Купили четыре входных билета.
Внутри для детей все мастер-классы бесплатно. Поделки творились из подручного материала: пластиковых бутылок, картонных тарелок, соломы, обрезков ткани щедро подаренной местным ателье, муки, соли, красок… Из того, что можно найти в каждом доме и что ежедневно отправляется в мусор. На самом деле, для истинного творчества и фантазии совсем не требуются дорогостоящие материалы. Организаторы решили, что пусть оплачивается только вход. Тогда каждый ребёнок не почувствует себя ущемлённым. Напитки детям предоставили спонсоры. Взрослым же буфет стоил денег. На огромном табло загорались цифры, показывающие размер выручки.
- Папа, мама, я так волнуюсь. – и Алёна обхватила руками одновременно обоих родителей.
- А меня? – обиженно протянул старший брат. – Значит, как защитить тебя или встретить вечером так Андрюша, а как волнуюсь, так папа — мама.
Алёнка откинула руку назад и притянула брата. Андрюша протиснулся между отцом и матерью. Так они и застыли: Алёна, Крис, Андрей, Роксана.
- Вы чего как перед боем прощаетесь? – раздался рядом насмешливый голос хозяина помещения. – Алёна, тебя все ждут. Сегодня ты хозяйка художественного салона. Дерзай, девочка! – и он повёл её к пока ещё закрытым дверям в малую галерею, около которой уже толпился народ.
Здесь были длинноволосые юнцы и почтенные старики, просто родители и заинтересованные лица. Возможность найти хорошую картину для украшения интерьера – а почему бы и нет? Кто сказал, что таланты только в столице? Дарования растут в глубинке, рядом с природой, ибо лучше неё учителей ещё не родилось на земле.
Алёнка просунула свою дрожащую от волнения и возбуждения вспотевшую ладошку в твёрдую руку мастера, повернулась, махнула свободной рукой родителям и брату и пошла навстречу своим первым зрителям. Кто знает, возможно, будущим почитателям её таланта.
Андрюша встал между отцом и матерью, взял их за руки, как когда был маленьким, на какой-то миг связав в единое, напоминая тем самым, что именно он создал эту семью.
- Знаете, – не по-детски произнёс мальчик. – Я вас обоих люблю. Я так хочу, чтобы мы снова все жили вместе.
Родители одновременно посмотрели на сына, который был почти ростом с мать, потом друг на друга. Иголочка сожаления кольнула в сердце. Можно, конечно, ради детей всё вернуть. Ради детей… А для себя? Разве она не заслуживает своего, отдельного от Криса счастья? Ну почему же так больно? Почему какое бы она ни приняла решение, всё равно кто-то будет страдать? Почему всё так сложно? Где она совершила ошибку? Когда?
Злата носилась как угорелая. Она была рассержена. Ей так хотелось, чтобы Митя находился рядом. Но у него какая-то срочная работа в его НИИ. Он сказал, что не сможет утром прийти на ярмарку. Как жаль. Так хотелось посмотреть, увериться, что между ним и этой Роксаной ничего нет.
Действительно, роковая женщина. Редкая красавица. И ревность, но уже к чужой красоте, к чужой гордости и независимости окутала разум девушки. Крис, брутальный красавец Крис. Николай – нарциссическая красота. Вот она, Злата, неужто она неприглядная? Разве её волосы не сравнивают с цветом мёда? Разве её веснушки не придают ей шарм? А глаза? Да такого насыщенного цвета и таких длинных ресниц нет ни у кого. Но почему же на неё смотрят только как на красивую куклу, а на соперницу как на богиню? В чём секрет? Что надо сделать такого, чтобы под стать ей?
Митя. Злата недовольно поморщила носик. Вчера вечером он забрал её после занятий в университете. Как всегда, на трамвае. Сказал, что есть важный разговор. Она-то уже настроилась. Главное, женить парня на себе. А там слепим, чего желаем. Москва не сразу строилась. И если Николай его брат, и брат упакованный, то и у Мити должна быть заначка. На что-то же гуляли первую неделю. Девчонки от зависти лопались: ах, какие перчаточки кавалер подарил (выпросила), а какой букет (промолчала, что цветы сама себе выбирала), а в какой ресторан пригласил (уговорила), а платьишко просто прелесть (он и не видел, за что платил).
А вчера так сдержанно по телефону: «Злата, у меня к тебе серьёзный разговор». Она с лекций сбежала, быстренько в парикмахерскую, маникюр, прикид сменила. Ну как же, предложение руки и сердца последует. Подружки весь телефон оборвали.
Ждал на улице. В руках зажат стандартный букет. Из тех, что готовят заранее флористы. Ресторан заказан. Ближайший, за углом. Приличный, но хотелось бы от корпорации «Девять плюс». Кстати, Митя Девяткин. Когда спросила, какое отношение имеет он к корпорации, ответил, что такое же, как она к автомату. Фамилия у Златы Калашникова. Злата Калашникова. Родители приколисты: Калашникова Злата Васильевна. Она попыталась в интернете поискать, да ничего про Митю не нарыла.
Когда к ресторану шли, улыбка так и не сходила с лица девушки. Сияла, как начищенный сапог. Едва сдерживалась, чтобы не закричать: «Я согласна!» Она не могла понять, чего же он тянет. И почему шампанское не заказал? Хотя… Какое шампанское? Она помнит реакцию Мити на алкоголь. После той знаменательной первой встречи пил он исключительно минеральную воду.
- Злата, я хочу тебе сказать. – сглотнул тугой комок слюны. Покраснел как маленький лгунишка. Он ещё сомневался, а прав ли. Может, Николай его дурачит. А вдруг и правда она от него беременная, что тогда. Но всё-таки решился. – Вот. – и он выложил перед ней лист с печатным текстом, размытой печатью врача и закорючкой вместо подписи.
- Что это? – она пробежалась глазами, в которых застыл ужас от понимания того, что планы её потерпели крах. – А я?
- А ты и вправду беременная? Не переживай, я тебя не брошу. Схожу с тобой в поликлинику. Зачем он собрался идти туда, он и сам не знал. Что хотел узнать? Но не мог бросить девушку в беде. Не по-джентльменски это.
- Не надо. – побледневшими губами прошептала она. - А презервативы тогда зачем используешь?
- Чтобы тебя ничем не заразить… – ответил машинально, как Николай учил.
Он ему так объяснил: «Если скажешь, чтобы от тебя не заразиться, значит, подозреваешь в изменах. А так получается, что сам себе позволяешь гулять. Понимаешь, если она решила тебя окольцевать, то узнав про твои хождения налево, поорёт, да перестанет. А вот если ты её обвинишь, будет клясться, что этого не бывает, и тогда не сможешь объяснить, зачем тебе защита».
- Меня… – ноздри раздулись. Грудь вздымалась. – Ты мне изменяешь? Да пошёл ты!
- Как скажешь. – Дмитрий встал из-за стола. Откуда только лёгкость и взялась. – Я заплачу за заказ. Если что ещё захочешь, отплатишь сама. – и пошёл. Сам себе удивлялся. Неужели стал такой же циничный, как и родственник.
Девушка не ожидала такого поворота событий. Ну почему же он не просит прощенья, не говорит, что случайно, что больше не повторится? Вот так просто повернётся и уйдёт? Она соскочила, побежала, догнала, схватила за руку:
- Митя, прости. Останься, пожалуйста. Я тебе тоже хотела сказать, да не успела. Мне… Мне показалось, что беременная. Сегодня утром у меня это… Ну ты сам понимаешь, начались женские дни. Просто была небольшая задержка. Пожалуйста. Пойдём, на нас люди смотрят… – она преданно по-собачьи заглянула ему в глаза, боясь увидеть презрение.
Но он не оттолкнул, не обвинил. Повернулся, спокойно проследовал за спутницей.
Ужин закончили в тишине. Каждый думал о своём.
И вот сейчас она снова переживала вчерашний вечер, и стыд заливал её щёки и уши. А ещё она завидовала. Завидовала Роксане. Какие два красавца около неё вьются. А она, Злата, не менее интересная, довольствуется сереньким воробушком Митей. Всё-таки хорошо, что Митя решил не приходить на мероприятие. Вечером здесь соберётся весь свет. Это будет её шанс. Рыжеволосая соперница не сможет помешать ей, ведь детские мероприятия с утра.
Алёнка, раскрасневшись от волнения, с указкой в руках, словно школьная учительница, рассказывала о своей картине. Акцентировала внимание на деталях. Потом, как настоящий гид, перешла к работам начинающих неизвестных мастеров из глубинки. Владимир находился поблизости. Но не вмешивался. Девочка хорошо чувствовала себя в роли экскурсовода. Молодые дарования стояли среди толпы и с трепетом слушали обсуждения публики. То один, то другой вспыхивали, словно угольки догорающего костра.
Часть работ раскупалась сразу же. Не все приглашены на вечер. Ближе к обеду публика начинала собираться солидная.
- Устала? – спросил у девочки художник.
- Немножко. – призналась она.
- Зато смотри, сколько картин ты продала.
На табло высветилась красивая сумма. На одних мастер-классах столько бы не заработали.
Митя, который обещал показать физические опыты, так и не появился. Вместо него этим занялись Гришаня и Леночка. Любознательные мальчишки и девчонки приводили в восторг молодых учёных. Неужели когда-то и они, как эти желторотые птенцы, с восхищением смотрели на «извержение вулкана» из обычной соды и уксуса, подкрашенного гуашью.
А как восторгались бабушки, когда обычной вязальной спицей прокалывали воздушный шарик, и он не лопался при этом. А мамы-то, мамы, асы на кухне, едва не пищали от восторга, когда в бутылку, наполненную водой и растительным маслом, кинули шипучую таблетку. Пузырьки воздуха, окружённые водой так и забурлили в маслянистой жидкости.
Ну а папы-то папы. Кто бы мог подумать, что если через ракету, сооружённую из втулки от туалетной бумаги, протянуть бечёвку, а к хвосту ракеты приклеить надутый воздушный шарик, который тихонечко проколоть, ты ракета на скорости проследует по заданной траектории. Чудеса да и только! А главное, всё есть всегда под рукой.
И всё-таки, физика — великая сила!
38. Бомонд
За стеклом стояла чудесная погода. Клёны, как детские пирамидки, выстроились вдоль аллеи. Верхушка багряная. Серединка оранжевая. Нижний пояс ещё зелёный.
Митя смотрел из окна своей лаборатории, расположенной в старинном особняке. Некогда принадлежавшие купечеству строения в годы советской власти были оборудованы под науку. Потом появились желающие на эту недвижимость, но фанатик-архитектор своего края посуетился, доказал их историческую ценность, и они получили статус культурного наследия.
Физиков то финансировали как господ, потом бросали подачки, и снова шуба с барского плеча. В общем, сродни тем самым синусоидным колебаниям, только не с постоянной, а переменной амплитудой. Более или менее постоянство наступило, когда Дмитрий Анатольевич Девяткин был принят сюда в качестве младшего научного сотрудника. Сразу после защиты кандидатской, совсем недавно. Митрич отказался молодой да ранний. В школу пошёл в 6 лет, пару раз через класс прыгнул. В общем, к 15 годам с 11- леткой за спиной, он уже грыз гранит науки в университете. Ну а там, не успев получить Диплом, тут же принялся за кандидатскую на основе дипломной работы. А потом и друзей своих привёл. Впрочем, те кандидатские только пишут. Они не торопятся. Ну вот Девяткин. Защитил, а дальше? По дискотекам не бегал, всё корпел над учебниками. А жизнь-то мимо проходит.
Сегодня у Полынюка особая публика. Детвора. Не пошёл. Не хотел встречаться с Роксаной. Умерло так умерло. Не к чему ворошить старую рану. У неё дело к свадьбе. А у него… У него всё впереди. Нет, не со Златой. Как его всё-таки Николай выручил. Вот что значит опыт.
В лабораторию пришёл специально. Чтобы Злата отстала и не тащила с собой. Вот ведь липучка. А всё почему? Да поняла она, что он трамплин для прыжка куда повыше. Она и около Николая пыталась крутиться, да тот быстренько её отшил.
Алёнка, Андрей и Крис вместе с бабушками и дедом уехали. Роксана ушла к Рите в гости. Колобок перекатывался степенно, гордо неся свой живот.
- Сейчас я ваза хрустальная, а потом стану священной коровой. – смеялась будущая мама. – Ой, пинается, озорник!
Вы спросите, с какого возраста дети начинают шалить? В животе! С первых утробных дней. Они тянут в рот палец и сосут его, они пинаются и «капризничают», если что не по ним.
- Знаешь, я такая счастливая! Я бы так ходила и ходила. Сейчас он только мой, и ничей больше. – и Рита погладила свой животик: – Правда, малыш? Сейчас только ты и я. Роксана, а ты ревновала детей к Крису? Я как подумаю, что потом Володя будет претендовать на него, мне плакать хочется.
- Смешная ты, Рита! Знаешь, я счастлива, что у детей такой отец, как Крис. Мне грех на него жаловаться. Состоялась бы я как специалист, не будь он за моей спиной? Иногда я себя ощущаю предателем. Но… Увы. Прошла любовь, завяли помидоры.
Сейчас Рита жила у Владимира. Свою жилплощадь она сдавала. Вообще, недвижимости у модного ваятеля хватало: дом в деревне на живописном берегу местного озера, и большая двухуровневая квартира в престижном районе.
Будущая мать гордилась уютной детской. Она сама лично сшила шторки на окна, мягкие бортики на кроватку, одеяльце, подушечку. Роксана с какой-то ностальгией взирала на приданое малыша. И даже шальная мысль: «А, может, ещё одного...» промелькнула в голове. Но её тут же оттеснили другие, зрелые. Алёна и Андрей подростки. В семье уже сплошной плюрализм мнение: им слово, а они в ответ десять.
- Я не умею пеленать! Представляешь, он будет таким маленьким… – радостно щебетала «кругляшечка».
- Я тоже не умею пеленать. Я никогда этим не занималась. Сразу в одежду. – успокаивала опытная подруга. – Не переживай ты так. Если бы малыши были действительно такими хрупкими, как мы думаем, человечество бы не выжило.
Сиреневый сумрак постепенно выползал из углов. Вроде ещё светло, но глазу не хватает яркости. Зажигаются огни рекламы. Иная публика подъезжает к галерее. Крутыми машинами забита парковка. Дамы на высоких каблуках, в узких платьях с низким декольте. От смеси ароматов начинает болеть голова. Мужчины кто в смокингах, кто в рубашках в лягушку. Журналисты, обвешанные тяжёлой техникой.
У студенточки ноги гудят. Она всё утро носилась как угорелая. Два часа отдыха оказалось недостаточно. Сейчас на ней строгое платьишко горничной с белым передником. Унизительно-то как, да сама же напросилась. Хочешь пробиться, работай локтями.
Она стояла около окна и завистью наблюдала, как выходят из машин дамы и господа. Как же ей хотелось оказаться среди них. Девушка даже представила себе на минутку, что сейчас остановится лимузин. Толпы журналистов окружат. Кто такой приехал? Кто этот таинственный незнакомец? А из машины выходит её Митя. И он, невзирая на красавиц, которые тянут к нему руки, идёт к Злате и объявляет: «Господа, позвольте представить вам мою невесту...»
И действительно, около подъезда остановилась машина, не Лимузин, а Land Rover, последняя модель. Из тех, что принято называть экологичной, они оборудованы бензинным двигателем и электро. Почему же к ней так ринулись журналисты? Что за знаменитость приехала? Даже Владимир вышел на крыльцо. Всех гостей встречал внутри, а к этому гостю навстречу пошёл.
Дверь со стороны водителя открылась. Николай всего лишь водитель? А она-то думала… Ну понятно, почему Митя такой скромняга. Он хоть физик, а этот, водитель. Хмыкнула презрительно. Интересно, кого же он привёз? Ну, конечно, соседку.
Теперь всё ясно. Личный водитель крутой девицы. Что же. Надо будет обязательно показать, что они общаются. Марианка совсем не зазнаистая. И на дискотеке всегда здоровается. Не унижает и не высмеивает.
Марианна положила свою руку на ладонь Николая и позволила себя «вывести» из машины. Одета по молодёжному. Без вычурности. Она осталась себе верна.
- Злата, нужна помощь. – услышала она позади. Эх, как жаль, что придётся покинуть свой наблюдательный пункт.
Девушка метнулась в подсобку за очередной порцией закусок. Надо быстренько обернуться, чтобы посмотреть, что за знаменитость ещё приедет. До её ушей долетал торопливый восхищённый шепоток:
- Это он!
- Смотри, это он!
- Какая милашка!
- Какая прелесть!
- Пара сезона!
- Какие они классные!
- Какие они красивые!
- Ах, она как королева!
Не в силах вытерпеть, о ком же говорят, Злата схватила незаполненный поднос и понеслась в зал. Она крутила головой, налетала на людей, пока один из официантов не вырвал у неё из рук содержимое:
- Где таких криворуких берут? Хорошо, что на клиентов ещё всё не скинула.
И вздохнув от облегчения рыженькая как белочка, она поскакала в самую гущу народа…
По галерее под прицелами фотообъективов шла эта самая «пара сезона».
Николай, облечённый в серый костюм, сшитый по последнему писку моды, подправляя идеально уложенные волосы, сверкнув при этом единственным украшением: дорогими часами, вёл под руку свою спутницу. Коктейльное платье подчёркивали её женственные формы. Огненным каскадом струились волосы. Кроткий взгляд. Лёгкая улыбка. Она на десятисантиметровой шпильке подстраивалась под шаг своего спутника. А может он под её. Фотовспышки то и дело вызывали блеск тёмно-синего сапфира на её пальце.
- Дорогие друзья, – вещала какая-то журналистка перед камерой, – вы видите за моей спиной самую обсуждаемую пару сезона: наследник корпорации «Девять плюс» Николай Девяткин и его великолепная спутница из народа Роксана Акатьева.
Злата чуть не взвыла от зависти. Николай – самый завидный жених района! А кто же тогда Митя? Они родственники. Дальние? Неважно, главное, что родня.
Роксана выдержала самое сложное: эффектный выход. По просьбе Владимира она постояла перед своим портретом. От вынужденной улыбки болели щёки. От высоких каблуков сводило судорогой мышцы. Рите хорошо, та сослалась на своё самочувствие, и осталась дома.
Нет, не будем кривить душой и говорить, что женщине было неприятно столь пристальное внимание прессы. Она не была ханжой. Конечно, и покрасоваться перед фото и кинокамерами, поулыбаться бомонду льстило нашей львице. Но всё хорошо, когда оно в меру.
- Устала? – Николай участливо заглянул в глаза своей спутнице. Коснулся губами её губ, и тут же защёлками, засверкали, зажужжали словно пчёлы на пасеке журналисты, зрители и представители высокого искусства. – Иди отдохни, а я приму удар на себя.
Она вышла во внутренний дворик, где от утренних мастерских не осталось и следа. Сейчас здесь стояли столики, которые освещались высокими напольными лампами. Один за другим постепенно светильники исчезали, а счастливые приобретатели отправляли их к себе.
Вечер вовсю уже шёл, когда Митя появился в зале. Свою девушку он заметил сразу. Она так жадно пожирала глазами импозантных мужчин, что он раздумывал, а вообще стоит ли к ней подходить. Потом вспомнил, что обещал её забрать с этого мероприятия. А он всегда исполнял обещанное.
- Злата, ты закончила? – его рука легла девушке на талию.
Но она мягко вывернулась. Недовольно сморщила носик:
- Ты не мог одеться сюда поприличнее? – спросила, оглядывая его с ног до головы.
Ну вот, как всегда: белые кроссовки, синие джинсы, нараспашку его любимая рубашка в серую клетку, а под ней белая футболка. Ничего достопримечательного. И она уже было отправила его домой, но вовремя смекнула, вдруг не найдётся никого, кто бы проводил.
- Митрич, ты всё-таки покинул свой медвежий угол? – Николай похлопал его по плечу. Журналисты уже выжали с наследника всё, что можно и сейчас отправились на поиск новой жертвы. – Не хочешь с писаками пообщаться?
- О чём? Об атомах или молекулах? – усмехнулся Митя, крутя головой в поисках места, где бы можно было переждать.
- Ты же вроде тоже женишься? Меня вот в каких только ракурсах не засняли. – произнесено это было тоном человека, для которого общение с прессой часть его работы. В голосе не было ни зазнайства, ни похвальбы. Скорее, досада.
- Мы уже не женимся. Злата не беременная. – под взглядом своего парня девушка покраснела и убежала.
Братья ещё постояли некоторое время, обсудили последние новости. Вскоре к ним подошёл Полынюк и забрал старшего.
Митя взял стакан минералки, бутерброд и вышел на улицу подышать свежим воздухом. Здесь ещё стояли в кадках олеандры. Но совсем скоро они сменят уличную прохладу на тепло помещения.
Шорох около одной из ламп заставил его повернуть голову.
Так уже было. В Варшаве. Как будто разряд молнии ослепил. Или когда ты долго смотришь на солнце, а потом перед глазами бегут золотые букашки. Эти букашки расползались по нервам, оголяя и болезненно звеня. Дворик внезапно накрыли ватным одеялом, предварительно выкачав весь воздух. Ничего не вижу. Ничего не слышу. И язык парализован. Но кто-то невидимый дёрнул ту самую нить, которой однажды прошил их сердца.
- Митя!
- Роксана!
Прозвучало как один звук. И опять тишина. Однозвучное «Я» утонуло в темноте.
- Говори, – как будто кто-то долго с ними репетировал и теперь они синхронно открывали рот.
- Давай ты…
- Я хочу…
- Не надо…
- Позвони…
- Позвоню…
И только их глаза красноречиво вещали друг другу о том, как они страдали, как искали встречи, как нуждались друг в друге.
- Роксана, ты хотела пораньше уехать. – Николай перевёл взгляд от одного к другому. Мажорное начало перешло в минорный конец. – Я пошёл. – выдохнул он.
Повернулся. Сжал до боли кулаки. Мысленно представил, как со всей дури бьёт в стену. Не смог уберечь. Не получилось. Вышел на свет. А журналисты, как те стервятники, которые чувствуют кровь, уже тут как тут, щёлкают, снимают, комментируют. Улыбнулся устало. Нашёл в себе силы не показать, скрыть, что творилось в душе.
- Коля! – как бальзам на душу раздался позади её голос. «Митя, пока! Мне пора» – услышал торопливое прощание.
Она застучала каблучками. Догнала его. Улыбнулась журналистам. Взяла под руку. Гордо вскинула голову.
- Поехали? – посмотрел на неё. Держится. Молодец.
Едва сдерживая порыв выбежать, боясь, что она разрыдается, закусила изнутри щёку.
Галантно поддерживая свою спутницу, он посадил её в машину. Сам прошёл за руль. Руки тряслись, как после недельного запоя.
Не спрашивая ни о чём, глядя на дорогу, он вёл машину на автоматизме. И, лишь остановившись около её дома, повернув к ней голову, и глядя прямо в глаза тихо сказал:
- Я думаю, что ты сегодня хочешь остаться одна.
И она с благодарностью посмотрела на него. А по щекам катились слёзы.
39. D;j; vu
Митя с трудом дождался, когда же закончит свою работу его девушка. А она всё копалась и копалась. Его раздражение нарастало пропорционально приближению времени к полуночи.
- Злата, тебя оставить? Владимир сказал, что обойдутся без тебя.
Она быстренько переоделась в захваченное с собой платьишко. На ногах туфельки. Распустила волосы.
- Злата, ты в таком виде куда собралась? – недоумённо посмотрел на неё парень.
- Митя, давай задержимся ещё немного. Как гости? А? Мне так хочется? – а глаза так и бегают по залу. – Митя, а кто тебе Коля?
- Брат, я же сказал. Ладно, я ещё посижу в уголке. Тебе минут двадцать хватит, чтобы всё осмотреть?
- Осмотреть? Так я уже всё видела. Брат… Родной? Если он наследник корпорации, то ты тоже?
- Нет, я не наследник. Брат неродной. Что ещё? Если всё видела, чего здесь делать? Все расходятся. — в голосе чувствовалось недовольство.
Но девушка уже не слышала. Она упорхнула туда, где пузатенькие дядечки покупали картины.
Юная дева не могла пройти незамеченной, и вот уже бокал шампанского в руке. Звонкий смех перекликался с мужским басом.
- Злата, мы идём? – Митя вышел в зал.
Крупный в дорогом костюме самец обнимал его девушку за талию. Его глаза блуждали по открытому вырезу груди.
- Митя. Мой парень. – томно протянула студенточка. – Митя, ты ступай. Я задержусь.
- Ты уверена? – усмехнулся он. – Тебя проводят?
Шумно ввалился хозяин территории. Волосы взлохмачены. Глаза усталые.
- Митрич, пойдём, накатим, что ли?
- Кто это? – спросил парень, отойдя в сторону с художником. – Я могу ему оставить Злату?
- Можешь. Не обидит. Спонсор всех юных дев, которых поимеет. Поэтому лучше не надо. Выпьем?
- Не будем. Я пошёл! – он выскочил на улицу, как будто ему лизал пятки огненный язык. Оковы спали. Его подруга нашла себе друга, и он теперь не обязан её оберегать.
Ноги сами принесли к дому Роксаны. В её окнах горел свет. Во дворе не было машины Николая.
Подошёл к подъезду, занёс руку над клавиатурой. Убрал. Повернулся. Спустился с крыльца. Потоптался. Но невидимый магнит его тащил обратно. Он боролся с собой. Снова бросил взгляд на знакомое окно. Ему даже показалось, что он видит, как она сидит в кухне и пьёт чай. А на столе стоит вишнёвое варенье. Она макает в него сушку, грызёт её, обсасывая сладкие капли. Дверь подъезда открылась:
- Подождите, – сам того не понимая, он помчался, заскочил на крыльцо, одним прыжком перелетев через ступени.
И вот он стоит внутри. Ноги налились свинцом. Кровь барабанит по ушам. А перед глазами золотые блошки. Шаг. Второй. Кто-то спустился на лифте. Двери с шумом захлопнулись. Третий. Четвёртый. Лифт побежал вверх. Ну и что. Пусть. А вдруг… Вдруг это она, заехала домой переодеться и сейчас уедет к Николаю? «Тринь, тринь...» – это домофон. Торопливые мужские шаги. Это он, Николай. Когда он дойдёт до двери, её уже не будет дома. Так ему и надо. Площадка. Новый пролёт. Чем выше поднимается, тем сильнее прижимает к земле. Лифт проехал вверх, потом вниз. Нет, её не слышно. Что он творит? Куда идёт? К чужой женщине. Остановился. Нет! Не к чужой! Это его женщина! Он не простит себе, если сейчас ей не признается! Он обязан это сделать! Ради себя! Ради неё!
И вот уже Митя стремглав побежал. Нет, перепрыгивая через ступеньки, помчался наверх, к ней.
Николай понял без слов. Так будет лучше. Так уже было. Он помнит. Она не подпускала к себе. Его прикосновения вызывали у неё новые рыдания. Да что же это такое? Так всё хорошо уже складывалось. Надо дать ей время успокоиться. Взрослая женщина. Должна понимать, что у неё с этим мальчиком нет будущего. Слишком большая разница в возрасте. Мозг холодный и расчётливый, мозг бизнесмена, считал, анализировал. А душа разрывалась на мелкие клочки. Хотелось пойти в бар, нажраться и кого-нибудь отдубасить до потери сознания. Завтра пойдёт в спортзал. Только до завтра дожить надо. Ему, наследнику корпорации, дядя которого собирается баллотироваться, сейчас никак нельзя позволить выплеснуть свои эмоции. Как только Девяткин старший передаст свой пост Смирнову, он займёт место вице-президента.
Роксана
Вот и её дом. Спасибо Николаю. Она вспомнила первую с ним встречу и его пошлый жест вседозволенности. Он изменился. Стал серьёзнее, внимательнее. Или он и был таким, просто женщины ему не те попадались? Прощальный поцелуй на губах. Не в машине. Около дверей. Одну не отпустил. Проводил. Но в квартиру не стал проситься. Хотя хотелось. До боли в паху хотелось. Она была такой желанной и соблазнительной, такой аппетитной и ароматной. Но она не пригласила, хотя всё понимала, всё видела. Даже не намекнула. Не стал настаивать. Её желание надо уважать. Семья строится на уважении, если не на любви. Это между молодыми проходит заряд молнии, и они ослеплённые и оглушённые, неспособные соображать бегут быстрее связывать себя узами брака, чтобы через полгода осточертеть друг другу. Жить рядом с другим человеком и не портить сосуществование – это великое искусство. Искусство, которому учатся всю жизнь, и постичь которое дано не каждому.
Стихли шаги за дверью. Сняла каблуки. Села у порога. Комната укуталась в темноту. И вдруг какой-то колокольчик звякнул в голове. Встрепенулась. Прошла на кухню. Заварила себе чай с душицей. Налила в розетку вишнёвого варенья. Взяла сушку…
Кто-то неведомый выгнал её в коридор. Прижалась лбом к двери и вслушалась в тишину. А сердце молило: «Ах, если бы он пришёл».
А он и пришёл. Позвонил в звонок. Шальной вихрь завертел, закружил, разбрасывая по дороге вещи. Платье затрещало. Но это неважно. Пуговицы с рубашки поскакали горохом. И это тоже неважно. Слов нет, они исчезли. Только безумный вихрь страсти, только пьяный хмель поцелуев.
Они как сиамские близнецы: одно сердце на двоих. Один воздух в лёгких. Одна кровь в венах.
- Что же мы наделали?
Нет, не так:
- Что же мы наделали?!
А, может, так:
- Мы это сделали!
Переступив через преграды, откинув в сторону здравый смысл, подчиняясь древнему инстинкту животных…
- Роксана, возможно, звучит абсурдно, не говори нет. Я не могу больше без тебя. – каждое слово вылетало, словно выбивали воздух. – Я не смогу больше без тебя. Я умру без тебя.
Она приложила палец к его губам. Её голова лежала на его груди. А он вдыхал её запах. Гладил её волосы. Его богиня. Только его. И он готов сразиться с самым сильным самцом за право на самку. Как это было в предыстории, как это было в средневековье, как это происходит сейчас.
- Митя, я старая для тебя. Мужчина может быть старше. – он накрыл её рот своим, чтобы не говорила глупости. Выпил до дня. Опьянил разум.
- Кто такое сказал? Кто так решил? Если мне хорошо с тобой, а тебе со мной, так какая разница, кто кого старше? Скажи мне, какая разница?
- Нас осудят… Митя. Нельзя. Я чужая невеста… – а про себя подумала: «Была».
Разве честно возвращаться к жениху, когда отдалась другому? И ведь не стыдно. Ни толечки не стыдно. Ни грамма нет стыда.
Ночь распахнула свои объятия, укрыв двоих влюблённых, спев им колыбельную.
Утро принесло сюрприз. Дверной звонок трезвонил как сумасшедший. Не открывать не было смысла. В глазок глядеть тоже.
Он вошёл. Почерневший от гнева. Зубы сжаты. Скулы ходят ходуном. Руки в кулаках. Глаза сверкают молниями. Он понял всё сразу. Интуиция вопила, что третий лишний.
- Дмитрий Анатольевич, тебя отец ждёт! – ноздри раздулись.
- А ты тоже, хороша! Под мальца легла. – хлёстко, как пощёчина.
- Дмитрий Анатольевич… – прошептала она. – Ты? Ты? Какая же я дура! – опустилась на пол, обхватив голову руками. – Девяткины, свалите из моей жизни. Кобели грёбаные. Видеть вас не могу.
Поднялась, и, пошатываясь, пошла в кухню. Из прихожей послышалась возня. Вышла. Николай припёр к стенке соперника, держа его за шкирку.
- Что, поигрался, щенок? Влез в чужую жизнь? Тебе что, студенточка надоела? Тебя просили русским языком: отстань. Сейчас ты разрушишь наши отношения. Зачем? Ради минутного удовольствия? А что потом? Ты о ней подумал? Ты обо мне подумал? Ты о себе только думаешь, баловень судьбы. Идеалист. Живёшь за папенькин счёт, а мнишь себя большим мальчиком. Пшол отсюда.
- Оба отсюда! Убрались вон! – она указала на дверь. – Оба. – голос звучал тихо. – Девяткины любят рыжих. – и вдруг безумный смех вперемежку с рыданиями вырвался из груди.
Налетела как ураган, покрывая точечными ударами своих миниатюрных кулачков. Николай перехватил её руки, развернул к себе спиной, потащил в ванную.
- Не трогай, изверг, не трогай. – вырывалась она.
Одной рукой крепко прижимая к себе женщину, другой открыл холодную воду, набрал в ладонь и протёр её лицо. Она верещала от холода. Но постепенно гнев улетучивался, наваливалась апатия и безразличие.
Трепыхания сошли на нет. Мужчина по-хозяйски перетащил её на кровать, положил, накрыл покрывалом. Митя сидел на кухне. Заваривал чай.
- Ник, ты прости нас. – вид как у побитого пса. – Мы любим друг друга. Это сильнее нас. Понимаешь, сильнее. Ник, ты же не любишь её. Зачем? Зачем ты сказал ей про отца? Она не знала, что я…
- Щенок, – процедил сквозь зубы старший. – Любишь. Да что ты в любви-то понимаешь?
Так и просидели они до вечера у неё на кухне. Два соперника. Два брата.
Она вышла к ним, покачиваясь от долгого сна. Откинула с опухшего от слёз лица волосы, села. Сняла с пальца кольцо. Вложила в руку Николаю.
- Прости меня. Я не смогу. Даже если ты сможешь, я не смогу. Я всегда буду помнить, что изменила тебе. Уходи, Коля, пожалуйста. Люблю я его. Знаю, что греховная эта любовь, да поделать ничего не могу с собой. Понимаешь? Сейчас люблю. А потом… Какая разница, что будет потом. Может, и не будет этого «потом». Сейчас хочу жить. Гореть хочу! Страдать! Терзаться, но сейчас. Не хочу тлеть. Не хочу волочить существование. Прости, Коля. Ты… ты очень хороший. Ты добрый. А я... Я падшая женщина.
Они сидели и слушали. А она всё говорила, говорила, говорила.
- Ладно. – выдохнул он наконец. – Ты всё сказала? Собирайся, поехали. Я тебя одну не оставлю. У вас, у баб, непонятно какие тараканы в голове. У меня хоть под присмотром будешь. Слышишь? Не соберёшься по-хорошему, силком увезу. Любить она хочет. Роксана, мамка ты для него. Понимаешь, мамка?
И как с дитём малым, дитём неразумным. Ни на шаг не отпускал от себя, ни на секунду. Ехали в одной машине. Николай за рулём. Она рядом. Митя сзади.
Вот он, коттеджный посёлок.
- Выходи. – бросил грубо родственнику.
Она осталась. Её не пригласили на выход. Девяткин — старший уже ждал на крыльце. Дал подзатыльник взрослому сыну. Подождал, пока тот в дом зайдёт. Сам направился к ней.
- Что же ты творишь? – в голосе укор. – Ты соображаешь, что творишь? – не отвечает. Да и что говорить? – Я могу его понять. От такой женщины, как ты, у любого мужика мозг сносит. А ты-то, ты! Ты же взрослая женщина. У тебя само;й сын растёт. Ты хоть понимаешь, что он пацан ещё? Сейчас себе поломаете жизнь. И-их, – и махнул рукой.
Дошли до неё его слова али нет? Не отвечает. Не оправдывается.
Подошёл второй Девяткин. Тот, что врач.
- Коль, едем? Толя, ты с нами?
Дёрнулась. Стало страшно. Куда они её везут? Зачем? Зубы застучали чечётку. Тело заходило ходуном. Ехали среди полей и пролесков. А в голове стучала одна мысль: «Убьют и закопают...»
- Пожалуйста, отпустите меня. У меня дети. Не надо. – взмолилась жалобно. Захотелось жить. – Я обещаю, что уеду, что больше не подойду к нему. Я не знала, что он наследник… – тихий скулёж: — Ну, пожалуйста. Я жить хочу…
- Роксана, успокойтесь. – отец Николая, тот, что врач, говорил ровным тоном. – Никто вас убивать не собирается. Вы детективов пересмотрели. Мы в санаторий вас недельки на две сейчас определим, чтобы нервишки подлечили.
- Не надо меня в психушку. Я нормальная. Я абсолютно нормальная. – она вцепилась в дверную ручку. Но та не поддавалась.
- Перестань мне машину ломать. Тебе же сказали, в санаторий.
Но дикий бес вселился в тело женщины. Она начала выть, вырываться, драться… Николая встал на обочине. Откуда и сила взялась у этой слабой женщины. Три здоровых мужика, три Девяткина, скрутили её. Михаил достал заготовленный шприц...
Сквозь опускающийся на сознание туман до неё долетели чьи-то слова:
- Нам ещё одной Анны Карениной для счастья не хватает.
40. Девяткины
- Отец, ты уверен? – Николай смотрел на затихающую в его руках женщину.
- Уверен, сын, уверен. Нам сейчас лишние проблемы ни к чему. Да и вы с Митькой потом всю жизнь с этим грузом будете жить.
- А может она не такая?
- Может, но лучше не испытывать судьбу.
Они переложили её на заднее сидение. Девяткин – младший пересел туда же. Прижал к себе. Червонным золотом рассыпались волосы по его одежде. Глаза закрыты. Длинные рыжие ресницы слегка подрагивают. К щекам прилил румянец. Губы маняще алели.
В свою руку взял её. Провёл по пальчикам. Не выдержал. Поднёс к губам. Поцеловал. Приложил к своей щеке.
Не злился, не осуждал. Не понимал, почему так случилось. За что их наказала судьба. Почему этот мальчишка так не вовремя появился? Что за рок висит над Девяткиными?
О том, что его мать была сначала девушкой его дяди, а Милана встречалась в его отцом, тайны в семействе не делали. Не успев расстаться с Элеонорой, Анатолий на пороге загса из-под носа Михаила буквально украл Милану, о чём гласила семейная легенда. Увёз, сговорившись с друзьями – грузинами, следуя их указанию, как правильно умыкнуть невесту. И теперь, этот сосунок Дмитрий уводит его женщину… По закону рока у Мити должна быть девушка, на которой должен жениться Николай. Так ведь ботаник не позаботился об обмене.
Сердце болезненно сжалось. Внутри душа ныла, отдавала в плечо, в кончики пальцев. Безысходность. Как же это больно, сложно и необъяснимо. Ситуация вышла из-под контроля, и он не может понять, как поступить правильно. Как будет лучше. Почему-то ему казалось, что он должен её уберечь от разочарования расставания с Митей. А оно обязательно последует. Семь лет разницы не в пользу женщины...
Машина остановилась около металлических ворот. Пару раз посигналила. Их впустили.
Встречала пожилая женщина в светлом, но не белом, халате. Она радостно обняла сначала одного брата из старшего поколения, потом другого.
- Что Девяткиных привело в нашу скромную обитель? – голос молодой, душевный.
- Примешь пациентку? На пару недель? – спросил Михаил.
- Суицид на фоне несчастной любви? – усмехнулась.
В этом люксовом закрытого типа санатории-профилактории таких клиентов хватало. Сия обитель надёжно охранялась не только от случайных посетителей, но даже от всеведущих журналистов.
- Пока ещё нет. Но первые признаки депрессии налицо. Вообще-то, она женщина сильная, гордая, перфекционистка. У таких, сама знаешь, нет права на ошибку.
Врач посмотрела в лицо спящей незнакомки, голова которой лежала на груди у Николая.
- Красивая. Кто она вам?
- Невеста моя. – отозвался тот. А потом тихо добавил. – Была…
- Что, изменил, а она не вынесла?
- Нет, она изменила. Опасаюсь, что не вынесет.
- Тебе изменили? – женщина ехидно улыбнулась. – Михаил, твой сын теряет хватку? Неужели народилась на земле русской краса ненаглядная, которая осмелилась. – женщина подняла указательный палец вверх. – Осмелилась самому Николаю Девяткину рога наставить… Ладно, заносите героиню народную.
А что, врачи циники, и это известно всем! Иначе бы их психика от увиденного, познанного, услышанного не вынесла.
Митя никуда не уехал. Он ждал, когда вернётся отец. Он должен всё понять! Ведь он тоже любил когда-то. Уехали, а его, как пацана, как несмышлёныша оставили! Да когда же они поймут наконец, что он уже вырос.
Отец вернулся поздно, уже за полночь.
- Где она? Что вы с ней сделали? – бросился парень навстречу.
Здесь же сидела Милана. Сбивчивый рассказ сына внёс только сумятицу в её голову.
- Толя, что это за женщина, которая встала между братьями? Что происходит? Где ты был? Что, Девяткины, как всегда, не могут кого-то поделить?
Анатолий снял куртку. Обувь. Прижал к груди жену.
- Милана, ты только успокойся. Обещаешь мне? Пожалуйста, держи себя в руках. Наш оболтус умудрился влюбиться во взрослую женщину. В Колькину невесту. Только и всего.
- Дима! Она же тебе в матери годиться! – воскликнула Милана. – Ладно, он пацан ещё. А она? Она-то чем думает? К деньгам нашим подбирается?
- Нет, мама! Как ты можешь? Она не знала, что я ваш сын. Мы познакомились у Володи на свадьбе. А потом я ходил к ним домой заниматься физикой с её сыном и двоюродной сестрой. Вот… – он запустил пригоршню в волосы и взъерошил их. – Я честно пытался с ней не встречаться. Даже другую нашёл…
Димка посмотрел на своих родителей. Махнул рукой и ушёл к себе. А снизу доносились возбуждённые голоса:
- Ну Миланочка, чего ты переживаешь? Всё в порядке. Мы с Мишкой её в санаторий отвезли, ну этот, элитный, для богатых сумасшедших. Сама знаешь, там и лечение, и охрана. Чтобы руки на себя не наложила. Ни к чему нам сейчас лишние скандалы. Лучше я заплачу, потеряю меньше. Ты же знаешь только и ждут конкуренты, когда оступлюсь. Там поживёт немного, успокоиться. Колька говорит, что они ещё в Варшаве сошлись. Знал я, и Мишка знал. И промывали Димке уже мозги. И даже девочку ему подсовывали. Такую же рыженькую. Ну что теперь с ним делать?
- Толя, как не переживать? Она его на десять лет старше! И у неё дети!
- Ты же говорила, что ей тридцать один? А? А ему двадцать четыре, всего-то семь лет. У Макрона вот, жена на двадцать четыре лет старше, и ничего! А здесь, всего семь лет. У нас с тобой, между прочим, тоже разница в семь лет. Он весь в меня…
- Толя! Ты мужчина! Ты меня старше, а не наоборот! Это нормально, что мужчина старше женщины
- Миланочка, ты успокойся, вот давай рассуждать логически. Сейчас ты ночей не спишь: где он, с кем он, что с ним, поел ли… А теперь она будет это делать. Она будет следить, куда с кем пошёл, что надел, где поел…
- Ты не знаешь эту молодёжь… – Милана была на взводе. Она ходила из угла в угол, присаживалась на диван, но тут же вскакивала и снова продолжала измерять шагами площадь зала.
- Какая уж здесь молодёжь? Она взрослая женщина, мать двоих детей, бизнес тащила. Ты думаешь, что тащить нашего оболтуса легче, чем бизнес? – Анатолий спокойно сидел в кресле. В руке держал стакан с минеральной водой. Надо бы спать идти, но вряд ли Милана даст ему сейчас уснуть. Да и Димку не мешает проведать. Кто знает на что может решиться влюблённый рыцарь.
- Я внуков хочу! – неожиданно выдала женщина.
- Ну вот двое готовых уже есть. Какие проблемы? – с чувством юмора у главы корпорации было всё в порядке.
- Я серьёзно, Толя! То-то и оно, что у неё уже есть двое взрослых детей. Зачем ей ещё третий? И вообще, от возраста женщины зависит здоровье потомства. – авторитетно заявила она.
- Да будут у него ещё дети. – отмахнулся муж. – Нагуляется. Годам к тридцати остепенится и женится ровеснице. Сейчас ему всего 24. Чем больше будем запрещать, тем хуже будет. Скоро он сам от её контроля скоро сбежит. Сейчас ты его контролируешь, он волком воет. Но ты мать. А представь, когда ревнивая жена…
- Ты видел её прежнего? Он же нашему сыну голову открутит.
- Не открутит. Она не даст. Она за него будет сражаться, как львица за своего львёнка. Покувыркается он с ней годик. Потом Марианка у Лёшки подрастёт и будет твоей невесткой. – издал лёгкий смешок. Уж он-то знал, как Милана «привечала» соседку.
- Толя, ты смерти моей хочешь! Марианна! Вот эта мажорка, которая только-только школу окончила, а уже закидоны как у Мадонны!
- Ну вот, Марианну ты не хочешь, потому что как Мадонна. Ольгу ты отшила, а, между прочим, хорошая девочка была…
- Ага, деревенская и с ребёнком. Ну что нашего оболтуса на чужих детей-то тянет!
- Да не на детей его тянет, а к мамкам. Оля, между прочим, с твоего драгоценного Димочки пылинки сдувала. А Роксана не будет. Она за трудовое воспитание: даст в руки пылесос и вперёд!… А потом, может и она тебе внука подарит. Ты видела, какие у неё красивые и умные детки.
- Положа руку на сердце, она после своего да Кольки не могла в Димку влюбиться. Он же ни Ален Делон, и не мастер на все руки. Так, среднестатистический программист.
- Мать, он не программист, он физик.
Милана вздохнула. Дошла до бара. Налила себе ликёра.
- Колька нашего уроет и будет прав. – выдохнула.
Анатолий задумался. Утром местная пресса пестрела фотографиями «Пара сезона!». как это всё не вовремя. Надо утром будет разработать стратегию, чтобы грязи поменьше вылилось. Роксана на скандалистку не похожа. Но никогда и ни в ком нельзя быть уверенным. Ему сейчас перед выборами семейные скандалы вовсе не нужны.
Какие суммы бросили на поднятие нерентабельного производства. Зато новый электорат появился. Роксана хорошо там вписалась как руководитель. И биография у неё идеальная: вышла из простого народа, доросла в частной компании до руководителя департамента. С одной стороны, не есть хорошо, что Николай в женихах. Родственность появляется. А с другой: роман на глазах у всех развивается. И не она за ним, а он за ней бегает. Хороший пиар к его избирательной кампания.
- Теперь уволишь? – отстранённо спросила Милана, вклинившись в его размышления.
- Кого? Кольку или Роксану? Нет. Этим делу не поможешь. Роксана ценный кадр. Да и Митьку этим счастливее не сделаешь. А месть… Мать, разве мы опускались до мелкой мести. Эх, судьбинушка.
- Что делать будешь? – Михаил и Николай сидели на кухне.
У этих всё по-русски: бутылка водки, огурцы маринованные и чёрный хлеб. Ну и вдобавок к натюрморту Элеонора с повязкой на голове. У неё, видите ли, мигрень разыгралась.
- Говорила я вам, говорила. Не место этой шалаве в нашем доме. Опозорила-то как, опозорила. – причитала она голосом, абсолютно не подходящим для умирающего лебедя.
- Мать, хватит уже. Ты ещё с Катериной Смирновой не делилась? Давай сбегай к подружайке, чтобы завтра первый номер желтухи вышел со всеми подробностями из первых уст.
Михаил знал свою супругу как облупленную. Кому-кому, а ей точно знать не полагалось. Милана, та баба что надо. Умеет язык за зубами держать. А эта, помешанная на родословных, нашла себе сплетницу-советчицу: Катьку. И как Смирнова угораздило на такой болтушке жениться?
- Колька, а Колька, что делать-то будешь? – мать села рядом с сыном. Сердце кровью обливается. Не чужой ведь. Кровинушка родная. – Ты газеты видел? Вот позор-то.
- Не знаю. – вроде и не любил, но привык уже к мысли, что его она женщина. Но нет, щенок вмешался. Потоптался и свалил. Зря он тогда ему морду не набил. Да и изменилось бы что?
На телефон, как насмешка, пришло сообщение: «Выбор одобряем! Последний из Могикан решил остепениться!» Одноклассник. Этот уже закалён в брачных баталиях. Один раз сам ушёл, второй раз от него ушли, теперь третий раз женится. И в каждом браке по ребёнку.
Николай налил себе ещё водки, накатил. Не любил он это дело. Но сейчас не было сил терпеть боль в груди. Она как камень давила, мешала дышать. Поднялся. Пошёл в свою комнату.
Не думал, что бывает так страшно. Огненной лавой разбегалась боль из груди по лёгким, через плечо отпульсировала в пальцы руки. Прошиб холодный пот. Воздух исчез. Тёмные круги побежали перед глазами. Вроде выпил немного. А пол закачался. Уши заложило. Во рту стало сухо. Пара шагов, пошатнулся…
Комната на втором этаже замерла во мраке ночи. На паркете сидит человек, обняв колени руками. Его мысли блуждают где-то далеко. В чём смысл жизни, если как не повернёшься, всё не так? Внизу спорят родители. Звонкий голосок матери. Когда-то этот голос для него звучал волшебно: разгонял тревоги, успокаивал, ободрял. Так почему же сейчас он звучит враждебно? Отец, как всегда, слегка подшучивает.
Человек не вслушивался в спор. Зачем? Его разбирают, её осуждают. Всё равно он добьётся своего. Пусть даже подерётся с Колькой. Пусть Колька сам на своей Злате женится. Его же идея была найти ему студентку. Хотелось сорваться и побежать. Только куда? Куда они её спрятали? Он обязательно найдёт и спасёт. Пусть даже ценой собственной жизни… Как-то пафосно звучит. Да и отец дорожит своей репутацией. Не беспредельщик. Что верно то верно, когда надо, и подмазать могут. И где-то уступить… Нет, пожалуй, теперь уже Девяткиным уступают, а не Девяткины. А сейчас папаня вообще решил в депутаты податься. Хочет стать лидером от народа. И всё-таки, куда они её? Только дождаться рассвета и можно на поиски рвануть. Припрёт братца к стенке. Можно и отца шантажировать: «Не скажешь, где она, я в прессу пойду...» Кривая улыбка скользнула по лицу. Нет, он не поступит так с отцом. Его всю жизнь воспитывали, что родители — это святое.
Неожиданно грубо раздумья разрезал пронзительный вой сирены. По потолку поскакали красные и синие огоньки.
Скинув внезапно нахлынувшее оцепенение, Митя бросился вон из помещения.
Выбежав на улицу, он увидел около дома своего двоюродного брата машину скорой помощи.
- Дядя Миша, что случилось? – спросил парень, глядя на то, как на носилках выносят Николая.
- Доигрались в люблю. Одна в психушке, второй с сердцем. – вместе со старшим братом он помогал медбратьям поместить носилки в салон «Скорой помощи».
Следом выскочила Элионора. Она на ходу натягивала курту. Бледная, без макияжа, с растрёпанными волосами. Косынка, которой она повязывала лоб, спала на бегу.
- Это всё твои гены! – крикнула она Анатолию. – То ты мне мозги полоскал, да я вовремя к Мишке ушла. Теперь твой сын моего сгубил! – и тут же к мужу, по-боевому – Миша, я с вами. – и снова к оставшимся на улице родственникам: – Милана, дверь закроешь нашу. Ух, Девяткины!
Захлопнулись двери. Взвыла сирена. Повылезали из своих нор жители престижного посёлка. А потом потянулась вереница любопытных к Анатолию.
- Не знаю. Ничего не знаю. Сам ничего не знаю. – отбивал нападки Девяткин — старший. – Димка, быстро в дом, чтоб духу твоего на улице не было! – рявкнул на сына.
Роксана пришла в себя с первыми лучами солнца. Где я? На больничную палата непохожа. Но и не дома. «В бордель продали», – первое, что пришло на ум. Стало смешно. Смех болезненно разливался по подкорке.
Открылась дверь. Вошла пожилая пышнотелая женщина в светлом халате.
- Здравствуй. Я Мария Петровна. Заведующая санаторием. Тебя вчера привезли в очень плохом состоянии.
- Я хочу домой. – она свесила ноги. Кто-то переодел её в больничную сорочку. – Я не сумасшедшая.
- Не торопись. Это не психушка. Санаторий. Пару недель поживёшь, придёшь в норму и поедешь домой.
- Я в норме. Где моя одежда? Это незаконно. Понимаете? Незаконно.
Она настроена решительно. Если Девяткины решили с ней бороться, что же, она принимает их вызов.
- Роксана, мне вкратце известна ваша ситуация. Я хочу рассказать вам одну историю из прошлого, чтобы вы поняли, что вам не желают зла.
Михаил Девяткин учился с Марией, нашей рассказчицей, на одном потоке. Они жили в одном дворе и с детства дружили. Потом поступили в один институт на один факультет, вместе ездили в институт. В компании братьев Маша была как свой «парень»: давала советы, утешала, знакомилась с девочками по просьбе братьев. Ей удалось сохранить именно дружеские отношения, не переходящие в большее. Может, ещё и потому, что она видела постоянное соперничество братьев. Младший ни в чём не хотел уступать старшему. Так уж повелось, что влюблялись в одних и тех же. На втором курсе института Михаил стал встречаться с первокурсницей. Очень серьёзной девушкой. Выглядели они несколько странно: он – импозантный молодой человек и она – серая мышка. Слухи поползли, что парочка собирается пожениться. Что там произошло, не знаю, только пара рассталась. А буквально через неделю после расставания старший объявляет, что встретил девушку и хочет на ней жениться. Приглашает к себе, чтобы познакомить с роднёй. Вот тогда девушка и узнала, что первый её жених не кто иной, как родной брат парня. Потом выяснилось, что встречалась она параллельно с обоими братьями, только не знала про их родство.
А наутро её нашли полуживой. Наглоталась таблеток. Врачам не удалось спасти. Братьев долго таскали по полиции. Пытались их обвинить в доведении до самоубийства. Хотя они, в общем-то, были ни при чём. На девушку не давили. Имя её не позорили. Прошло больше тридцати лет, а они так и живут с грузом вины.
Вот и подстраховались. Не хотят повторения истории.
Повторение истории. Не смешно. И она не знала, про их родство.
- Можете отпускать. Девяткиным передайте. Не самоубийца я. У меня дети. – она подошла к окну.
Там расстилалась берёзовая роща. Золото на голубом фоне. Тишина. Спокойствие.
- Роксана. Послушайте моего совета. Поживите здесь хотя бы несколько дней. Если сейчас вы вернётесь, вас начнёт совесть терзать. У нас есть психолог, психотерапевт, батюшка при церквушке. Вам надо просто научиться с этим жить. Успокоиться. И понять, что нет вины ни вашей, ни их. Ну так получилось. Походите на процедуры, массаж, йогу. Не знаю, куда ещё там. Скоро завтрак будет. Можете здесь поесть. Но я бы вам советовала в кафе сходить, чтобы посмотрели, с кем по соседству находитесь.
41. Жизнь на месте не стоит
Санаторий отвечал требованиям самых капризных клиентов. Лучше всякого зарубежного курорта. Расположенный в самом сердце бора, отороченного словно рюшами берёзовой рощицей с вкраплениями озерков. Портки для рыболовов. Указатели для грибников… Нет, не к сокровенным местам, а чтобы не заплутать в лесу.
Воздух насыщен кислородом настолько, что с непривычки начинает кружиться голова. Лесная тишина, состоящая из еле уловимых звенящих звуков.
Бредёшь по опавшей листве, дышишь полной грудью, думаешь о вечном. Прокричала сойка, взмахнув крыльями с голубым оперением. Запела зарянка, мелькнув красной грудкой среди листвы. Затрещали болтушки – сороки.
Массаж, прогулки, ванны, йога… Персонал подобран соответствующий: лишних вопросов не задают, улыбаются да поддакивают.
Отдыхающие — народ приличный. Завсегдатаи. Капризные дамочки в спортивных со стразиками костюмах. Интересно, для какого такого вида спорта они предназначены? Оставшиеся не у дел основатели династий – уже дедки. Здесь они важно похаживают, поджимают губы, покачивают головами, мол: «Знаем всё, проходили уже».
От новенькой поначалу нос воротили. Это что фифу к ним в обитель занесло? Но кто-то раздобыл газету с фотографиями «пары сезона». Не узнать Роксану на ней невозможно. Фотографы постарались. И тут же она обзавелась с десяток новых знакомств. В клуб «богатых и незанятых» приняли по умолчанию. Одни ходили за ней по пятам. Другие шептались за спиной:
- Не успела мелькнуть в прессе, а уже зазналась.
- Это как же Девяткины безродную в свой клан пустили?
- Да вы только посмотрите на неё. Какая безродная? Какая осанка? Какие волосы? Столько бабла вложено во внешность. Безродность это пиар ход, для народа. Девяткин-то в депутаты рвётся, на публику играет.
- Точно, точно, она дочь самого…
Послушать, так у Роксаны не один десяток родителей обнаружилось в разных концах света. Вот бы повеселилась… Только ей было безразлично их мнение. Вежливо улыбалась. Но обзаводиться заверениями в любви и дружбе не торопилась. Сплетен не слушала, постепенно обрастая новыми тайнами своего загадочного происхождения.
Несмотря на статус санатория, правила строгие: никаких телефонов, планшетов, компьютеров, телевизор и тот дозировано. Зато прогулки, экскурсии по лесу с микологами — биологами31, ботаниками, краеведами.
Звонить, всё же, разрешалось, по вечерам, из кабинета заведующей. Звонок родным и близким.
Кто-то откровенно скучал. Другие от нечего делать занимались злословием. Такие, как Роксана, наслаждались возможностью спать, читать, гулять, ходить на процедуры и занятия йогой, в сауну и бассейн. Благо, у неё оплачен самый дорого;й пакет: «Всё включено». К концу недели устала отдыхать, запросилась домой.
Мария Петровна с пациенткой «Класса Люкс» пообщалась. Нашла, что женщина адекватная. Волосы рвать и вены вскрывать не будет. Она слышала, как та каждый вечер с детьми разговаривала: советовала, журила, скучала. Скучала именно по детям. О мужчинах отзывалась спокойно, отстранённо. Заставила себя смириться, принять как случившееся.
Разрешили покинуть сии пенаты. Тем более что теперь ждали на постой Николая. Михаил настоял, чтобы сын отдохнул и подлечился. И будет лучше, если они встретятся чуть позже. А встретиться всё равно придётся.
Детский смех звучал в прозрачном осеннем воздухе.
- Мама, смотри, белый! – это Андрюша.
Крис и Роксана медленно бредут по лесной тропинке, усыпанной листвой, поцелованной солнцем. Громкоголосые сороки трещат с верхушек деревьев. Изумрудные ели подчёркивают белизну берёзовых стволов. Грибной аромат наполняет лёгкие.
- Папа, а эти ягоды можно есть? – это Алёнка.
Вот всегда так: Андрюша к маме, Алёна к папе. Родители разделились.
Красавец крупный гриб: белая плотная ножка и шляпка что хлеба краюшка. А рядом ещё один, только маленький. Хорошо, что не забыли захватить небольшую корзинку.
А вот Алёнке повезло меньше. Горсть ярко-красных ягод на высокой ножке, увы, незнакома отцу. Рисковать не стали. Лучше грибы искать.
- Мама, а почему ты нас сюда не взяла? Я тоже хочу в санаторий. Здесь так красиво! – юная художница то и дело останавливается, достаёт блокнот и делает зарисовки. Так её научил великий мастер: «Учись искать прекрасное в природе».
Вот мастер-паучок растянул свою ажурную паутинку между хрупких веточек. Получилась готовая картина: в верхнем уголке повисла капелька воды. Она переливается на солнце. Чуть ниже маленький жёлтый листочек застрял. Сам природный ваятель сидит в серединке. Отдыхает? Поджидает в гости мушку?
- Папа, а ты знаешь, что все паутинки разные. Как отпечатки пальцев. Ни разу не повторяется.
- Так уж и не повторяется. Кто сравнивал? – подзуживает Крис.
А Андрюшка с усердием гончей носится в поисках грибов. Он не обращает внимания на сыроежки. Его цель только белые. А в этом уголке природы, куда мало кто добирается, грибы осмелели: высыпали целыми полянками и не прячутся от людей.
Николай
Вспомнилось жжение в груди. Снова защемило сердце. Обвёл глазами потолок. Белый, без рисунка, как чистый лист, чтобы начать всё сначала. Повернул голову к аппаратам. Старательный прибор вырисовывает синусоиду.
В обед зашёл отец:
- Ну ты как, сын? – пощупал пульс. Посмотрел показатели аппарата.
- Нормально. Убедился, что у меня не ледяное сердце. – усмехнулся.
Обвиняли его в этом, и не раз. Упрекали, что игрался чужими чувствами, что не дорожил отношениями, что использовал женщин и бросал.
- Полежишь пару тройку деньков, подлечишься, а потом в санаторий отвезём.
- К ней? – не смог произнести её имя. – Не, к ней пока не надо. Мне необходимо подумать. Одному. Без неё. Я рядом с ней перестаю соображать.
А внутри боролся с жалением взглянуть хотя бы глазком. Отдал бы все сокровища мира за одну её улыбку.
- Сын, ты это... Не жди её. Она не знает. Я сказал, чтобы не посвящали. Не надо ей сейчас сюда. И мать не пущу пока… – сказал Михаил, и тут же повернул голову на шум, раздавшийся в коридоре.
- Как это нельзя! Я вас всех уволю. – Элеонора, как всегда, в своём репертуаре. – Михаил, они меня не пускали. Меня, мать, к своему сыну! Михаил, ты должен их уволить.
Медсестра заглянула в палату, виновато улыбнулась.
- Это я распорядился. Колю нельзя сейчас тревожить, мать, ты поняла?
- Поняла. Я бульончику принесла, куриного.
Куда и девалась «кисейная аристократка»? Сейчас это была столбовая дворянка, которая, всех кто поперёк слово осмелится молвить, велит высечь розгами.
Отец с сыном едва сдерживали рвущийся смех.
Элеоноре точно не хватает внуков. Она с такой ответственностью принялась заботиться о больном сыне, что тому пришлось просить прекратить относиться к нему как к инвалиду.
А потом… потом неизвестно, каким ветром принесло Марианну. Девушка несла всякую чушь, рассказывала про тусовки, дискотеки. Возмущалась невежеством продавцов, не сумевших детально объяснить разницу между двумя именитыми марками нижнего женского белья, не позволяя думать о больном сердце. И вдруг:
- Коля, пожалуйста, ты быстрее выздоравливай. Я на дискотеку хочу. А кто меня будет вытаскивать, если я в полицию попаду? Я, пока ты здесь, никуда не могу пойти. – по-детски наивно прозвучало.
Днём времени подумать не оставалось. Его тормошили, веселили. И это не визиты вежливости. Он хорошо чувствовал фальшь. Посетители были искренни. И впервые в жизни вдруг понял, что небезразличен своей матери, что нужен этой взбалмошной мажорке, что отец поселился в кабинете.
И лишь наступавшая ночь приносила тишину. Он невольно улыбался, понимая, что не такой уж и конченый человек, коли есть люди, которым он нужен. Иногда задавал себе вопрос: «А она? Как бы она повела себя, если бы узнала? А вдруг знает?» И снова начинало сжиматься сердце, и снова хотелось отмотать как киноленту назад, к началу начал.
Какими будут дальше их отношения? Отступиться? Уступить младшему брату? А нужна ли она будет ему, если он отступится? Если не станет соперника? Почему-то он злился именно на Митрича, не на неё. А что она? Слабая женщина. Кто приласкал, к тому и пошла. Вот он: и финансово сможет её содержать и в постели подходит. А физик? Поиграется и бросит… И впервые в жизни он не знал, как ему поступить. Как будет правильно. И понимал, что никто, кроме них самих, не сможет разрубить этот гордиев узел.
Роксана
На работу ехала, как на госэкзамен по экономической теории. Поджилки тряслись. В её кабинете, как всегда, порядок. Свежий букет.
Втянула в себя аромат цветов. Искать от кого не стала. По крайней мере, пока. Хотя бы первые полчаса. Ну минут двадцать… Десять…
- Роксана Александровна, Вас к генеральному вызывают. – ну всё, вызов застал врасплох.
Достала карточку из букета. А на ней печатными буквами лаконично выведено: «От Девяткиных с любовью». Оригинально.
Решительным шагом прошла к машине. Водитель флегматично посмотрел на начальницу.
- В центральный офис. – бросила она как можно твёрже произнося слова. А у само;й поджилки трясутся.
Пока ехала, в голове крутилась одна мысль: «Уволят по собственному или по статье?» Больше и думать ни о чём не могла. Не заметила, как и оказалась около кабинета главного. «Надо была написать заявление… А когда бы успела? Не из санатория же».
Секретарь встретила приветливо:
- Заходите, вас уже ждут.
Зашла и остолбенела. У генерального всё руководство собралось. Нет, так не увольняют.
- Роксана Александровна, проходите. Присаживайтесь. У нас к вам сразу вопрос такой. Вы с Николаем Михайловичем вместе над проектом работали. Вы сможете его заменить на то время, пока он в больнице? Или он вёл основную линию, не посвящая вас в детали?
Николай в больнице? А ей никто даже слова об этом не сказал. Посчитали ненужным? Стало обидно. И следом новый вопрос возник в голове: «Что с ним случилось? Когда?» На какой-то миг растерялась. Но смогла взять себя в руки.
- Да, конечно. Я не в курсе только, что было сделано за последнюю неделю, когда была… – пыталась подобрать слова.
Но выручил опять генеральный.
- За время вашего отпуска ничего не изменилось. Кого бы вам в помощники выделить? – задумался или ждал её реакции? Неужели заранее не позаботился, кто может работать с ней? – Как насчёт Пробелова?
Пробелов так Пробелов. А что, хороший мужик, грамотный. Да и в хитросплетениях корпорации разбирается лучше её.
- Роксана Александровна, Вы тогда на это время, наверно, переедете в кабинет Девяткина. Вам будет проще со специалистами общаться: все под рукой.
- А как же мой департамент? И не получится, что я Николая Михайловича подсиживаю?
- Не получится. Своим департаментом издалека руководить будете. Зам у вас грамотный.
Совещание плавно перешло на обсуждение проекта. Выясняли, какая требовалась помощь, какие заявки были уже поданы, сделаны ли расчёты и прогнозы.
Успокоилась, пришла в себя. Увольнять не собираются. А если её таким образом хотят подставить? Тянуть департамент и проект одновременно непросто. Задумалась. А дети? Ладно, для начала надо узнать, долго ли это продлится? Подождала, пока все разойдутся.
- Анатолий Николаевич, а что случилось с Николаем Михайловичем? Я не знала, что он в больнице. – говорила так тихо, как будто боялась, что её выгонят за излишнее любопытство.
- Сердечный приступ. – и тут же предупреждая следующий вопрос: – Михаил не хочет, чтобы вы навещали его сына. Вот выйдет на работу, тогда и пообщаетесь. Ну и просьба от меня и Миланы: с Дмитрием не ищите встреч. Всё-таки вы взрослая и разумная женщина. Спасибо за понимание. Можете идти.
Бросило в краску, как будто её обвинили во всевозможных смертных грехах. Вежливо так послали подальше. И загрузили по самое не хочу, чтобы времени ни на что не оставалось.
С работы домой доставляла служебная машина, на работу тоже. До неё не сразу дошло, для чего её пересадили в кабинет Николая. Здесь, в центральном офисе компании, она была под надзором. Верная семье Девяткиных секретарша Нонна Ивановна стояла на страже интересов любимого питомца. Сюда, в головную контору, Дмитрий точно не приедет.
Дмитрий
А он и не приезжал. И не звонил. Сердечный приступ двоюродного брата его напугал. Он не желал его погибели. Отец рассказал ему и про ту давнюю историю. Попросил сына ради само;й женщины не преследовать её. Чтобы руки не наложила на себя.
Теперь он часто по вечерам пропадал под окнами её дома. Представлял, как она накрывает на стол. Обнимает детей. Иногда вновь всплывали воспоминания о Варшаве и той ночи, когда он просто держал её в руках. Вспыхивали перед глазами золотые букашки. Он снова и снова прокручивал этот сюжет, добавляя собственные фантазии. Когда совсем было невмоготу, шёл к себе в лабораторию и искал, исследовал, экспериментировал.
Открытие явилось неожиданно! В тот миг, когда от усталости голова упала на подложенные руки, а сон сковал веки. И в этот момент, он понял, каким должно быть напряжение, чтобы… Нет, это же прорыв века. Будто кто-то пихнул его в бок. Он бросился к аппарату. Добавляя по одной миллионной крупинки, растягивая пространство. Ещё чуть-чуть. Пережмёт и сорвётся всё. Нет, оно должно получиться.
По лицу струился пот, заливая глаза, как будто бежал марафонскую дистанцию. Волосы слиплись. Мозг расширялся от жары. Руки сводило от напряжения. Боялся, что не выдержат пальцы, дёрнутся.
Но не дёрнулись, выдержали. Замер в исступлении. Сам не поверил. То, над чем они работали всё это время, что ускользало в самый последний момент, неожиданно получилось. Тишина рубанула по ушам. Ущипнул себя. Нет, не спит.
Позвонил научному руководителю. Через полчаса спокойствие лаборатории было нарушено безумными учёными. Вытащили Митьку на улицу, чтобы потолок лбом не пробил. Полёт, падение. И опять вверх, к звёздному небу. И снова вниз, в руки коллег.
Работа завертелась, закрутилась. Срочно зарегистрировать, оформить патент, получить лицензию. Пока никто не опередил их. Пока они первые!
Она теперь жила на работе. Проект и департамент отнимали много времени. Дети предоставлены сами себе. Вот и сегодня, ещё только восемь утра, а она уже здесь, в кабинете Николая. Готовится к совещанию. Даже Нонна Ивановна не подошла пока.
В приёмной раздались шаги. Открылась дверь. Рано или поздно это должно; было произойти.
- Смотрю, ты хорошо обосновалась у меня в кабинете. – по губам скользнула усмешка.
- При… Здравствуй… те… – сглотнула. Столько раз она репетировала в уме их встречу, а вот встретились, и всё пошло не так. – Начальство… Генеральный… распорядился.
- Ну-ну… – прошёл к своему столу. Открыл верхний ящик.
- Я ничего не трогала. Даже не заглядывала. Я… Ты… Проект… – лепетала, как школьница перед директором.
- Расслабься. Давай по проекту. – он находился на «безопасном» расстоянии.
Остался незаданным вопрос: «Ты как?»
Они держались насторожённо, не желая причинить друг другу боль.
После совещания уехала к себе в департамент. Но от совместного проекта их никто не освобождал. Теперь общались только по работе. Личные темы не трогали, как будто боялись нарушить то хрупкое равновесие, которое наступило между ними. О свадьбе не заикались.
42. Митя
- Митя, если я срочно не исправлю оценки по физике, у меня может выйти двойка.– раздалась в трубке мольба Андрюши. – Митя, ты обещаешь, что не скажешь маме, что я тебе позвонил. Мама сказала, только съеду по учёбе, никакого мне хоккея. Я капитан, понимаешь! У меня ответственный матч на носу, а тут эта физика.
- И родители, я так понимаю, не знают. – с волнением в голосе произнёс молодой человек. - Почему же только физика страдает всегда?
- Ну не только физика… – минорно закончил Андрей. – Ещё химия и математика… Учителя злые. Я им говорю, вот проведём турнир и догоню. А они слушать ничего не хотят.
Митя засмеялся. Ну какая парню учёба, когда у него одни клюшки да шайбы на уме.
- Хорошо, я тебе помогу, только ты маме не говори. – заговорщик заговорщика всегда поймёт.
- Да чего, враг я, что ли, себе? Только это, у меня денег нет. Ты приходи в субботу на стадион игру посмотреть. Папа приедет. Может, он заплатит…
- Приду. Только давай так, пусть папа тоже ничего не знает. А то ещё расскажет маме. Замётано?
Хотя играли юниоры, ледовый дворец полон. Митя сидит рядом с Крисом. Отец напряжён, словно ему предстоит надеть коньки и идти на лёд.
Объявили первую команду. Выехали игроки в сине-красной форме. Объявили вторую. Эти в желто-белой. Хоккеисты, как молекулы воды собрались в кружок, постучали клюшками об лёд. Раздался свисток арбитра.
Игра разгорелась сразу. На сумасшедшей скорости, рассекая воздух, летали игроки, создавая броуновское движение на льду. Они влетали в бортики, и те сотрясались. Виртуозно разворачиваясь, скользили мальчики, задавая ритм, меняя амплитуду. Шайба рикошетила, отмеряя углы и расстояния. Какая чёткость расчётов! Какая точность ударов!
Давно физик не ощущал такой сплочённости незнакомых ему людей. Ледовый стадион жил единым организмом: все смотрят направо, теперь налево, головы вперёд, привстали, сели, вскочили, опустились.
«Шай-бу, шай-бу!» скандировали разом голоса.
- Дай ему, дай!
- Мазила!
- Давай, давай! – «тренеры» с трибун по ходу «пьесы» учили играть.
- Кто же так бьёт!
- Слева! Обходи его слева!
- Передача назад! Ну что же?!
Огорчались громко. Радовались ещё громче.
Какой выплеск энергии! Сколько мощи! Высота напряжения!
Вот он, Андрюшка, обходит слева противника, обманный шаг вправо. Проскользнул между двоих, обошёл ещё одного. Передача. Обогнул желто-белых. Встретил шайбу на самый кончик клюшки. Какая-то доля секунды, чтобы приложиться, рассчитать дистанцию и…
Победа! Это его команда! Они сделали соперников! Они вышли в финал!
Какая физика? Зачем химия? О чём математика? Когда впереди финал!
Наблюдая за битвой, разгоревшейся на льду, Митя вдруг понял, что надо именно так: нахально, нахрапом, заставить играть по своим правилам! Кровь бунтовала! Сердце торопило! Мозг разрабатывал стратегию. Нельзя медлить! Сейчас, пока не поздно, пока не закостенела душа, брать в оборот!
Она сегодня приехала с работы раньше обычного. Голова разболелась. Или просто невмоготу стало находиться рядом с Николаем. Устала от недосказанности. Постоянно уходила от разговора на прямоту. Надо было что-то решать, но так надеялась, что само рассосётся. А оно не рассасывалось. И Николай уже несколько раз намекал, что выяснить неплохо бы всё до конца надо. Но она словно страус. Зарыла голову в песок, и будь что будет.
Дверь открыла своим ключом. В глаза сразу бросилась чужая обувь, стоя;щая в прихожей. Сердце ёкнуло. Такого не может быть! Он игнорирует её. Не замечает. Пару раз заходил к отцу на работу, с Николаем иногда пересекается. С ней здоровается сухо, как будто и не было ничего. Поигрался, пацан. А у неё ноет сердце, болит, рвётся из груди.
Захотелось ворваться и вышвырнуть непрошеного гостя. Вышвырнуть, пока голова соображает здраво. Пока эмоции не захлестнули душу.
- Митя, добрый вечер! – встала в проходе. Руки сложила на груди. – Позвольте мне узнать, что вы здесь делаете?
- Как что? С твоим сыном занимаюсь физикой. А то некоторые личности детей забросили. Карьерой занимаются. – ну и нахал.
- Физикой, значит. И давно?
- С месяц где-то. Да, Андрюша?
Мальчик кивнул в знак согласия. Но мать на него не смотрела. И парень, воспользовавшись, что ему пока ещё не досталось, быстренько ретировался из кухни. Роксана не обратила внимание на щелчок замка в прихожей. Она видела только Митю. Нет, даже не Митю, а золотые блошки, которые расползались от него.
Надо немедленно выставить его отсюда. Срочно! Она обещала, что не подойдёт близко к нему. Ей не нужны проблемы! Девяткин — старший и так слишком терпелив. Всякое терпение имеет свой лимит. И свадьбу пока ещё никто не отменял. Журналисты постоянно крутятся около них. Николаю хорошо: приобнимет, натянет на лицо улыбку, прошипит сквозь зубы: «Улыбайся! У тебя такой жених, что от счастья следует писать кипятком!» Нелепо звучали такие слова в устах литературно-воспитанного мужчины. Услыхала бы его бабушка, сразу бы чувств лишилась. И она улыбалась. Честно улыбалась. А что ещё остаётся?
Месяц до свадьбы. И вдруг на кухне нарисовался возмутитель спокойствия. А если Николай негаданно — нежданно явится? Что тогда? Повторение истории?
Всё, решено! Вышвырнуть! Он слишком молод для неё. Пацан! Разве такой ей нужен мужчина. Вот именно, ей нужен мужчина, а не мальчишка, который сбежал сразу после того, как переспал. Пускай катится отсюда ко всем чертям. Она-то уж справится с собой. Николай же справился. Даже не напоминает. Правда всё поговорить приглашает. Но это успеется. Общаются подчёркнуто вежливо. Прошлое не ворошат. В постель друг к другу не лезут.
- Месяц значит. Кто платит? Крис? – набрала номер бывшего. – Крис, ты почему без моего ведома нанял Андрею репетитора? Как не нанимал? Ладно, разберусь. — посмотрела на вольготно расположившегося на диванчике физика. – Дмитрий Анатольевич, этого хватит?
- и положила перед ним на стол купюры.
Парень их взял в руки, покрутил, понюхал и… вернул хозяйке:
- Нет, маловато будет.
Она вышла из кухни и вскоре вернулась, неся ещё столько же.
- А столько?
- И этого маловато будет. – зарвался малец.
- Мало? Да за эту сумму можно подготовить к вступлению в аспирантуру. – вспыхнула как свечка.
Так, издевается над ней! Он на деньги-то толком и не взглянул. Вытянул свои ноги, скрестил руки на груди, склонил к одному плечу голову и улыбается. Подленько так улыбается. Так и плеснула бы воду в эту наглую физиономию.
- Ну и сколько я вам должна за занятия? – она заплатит, и пусть убирается подобру-поздорову.
- Ты мне должна не только за занятия. Пока ты там моему родственничку глазки строишь, я, между прочим, бэби-сеттингом занимаюсь.
- Чем? Чем? А ничего, что детки-то уже большие? Попы да носы им подтирать не надо. Сам напросился. – поняла, что сейчас поругаются. Вовремя остановилась. – Быстро говори, сколько я вам, Дмитрий Анатольевич, должна, и катись отсюда. И чтобы дорогу обратно забыли.
Ух, красота! Глаза молнии метают. Щёки раскраснелись. Из ноздрей сейчас пар повалит! Так бы схватил и впился в губы. Митя склонился над листом, принялся что-то чертить, считать, строить графики. Одну ногу поднял на сидушку, колено обнял. Язык прикусил. Она смотрела и думала: «И как я могла в него влюбиться? В такого мелочного? До сотых высчитывает...»
Наконец физик постучал пальцем по листу.
- Что это?
- Это расчёт, сколько вы, Роксана, мне должны. Ровно эту сумму. – и усмехнулся.
- Расчёт? В каких единицах? Пятьдесят чего?
- В годах. Ты мне должна как минимум пятьдесят лет. Пятьдесят лет ты должна будешь обо мне заботиться. Поить, кормить, обнимать, целовать, прислуживать.
- Прис… чего? Митя, а ты не обнаглел?
- Вы правы, дорогая Роксана, как там по батюшке? Пятьдесят мало. До самой смерти вы мне обязаны.
- Ну ты нахал! – воскликнула она и взмахнула руками.
- Учителя хорошие были! Так где я могу расположиться? Не будем откладывать на потом.
- За дверью. – и указала рукой.
- Спальни? Хорошо, я пошёл. – и он прошёл мимо неё в коридор.
Она недоумённо наблюдала за ним. Он зачем-то подошёл к входной двери, подёргал за ручку, потом вернулся, подхватил её на руки:
- Прости, забыл тебя захватить. А то я боюсь один спать. – и понёс.
- Митя, немедленно отпусти меня! – нельзя сказать, что она сильно вырывалась. Скорее так, для приличия. – Мне не нужны проблемы с твоими родными. Я обещала не искать с тобой встреч.
- Так я сам нашёлся.
- Митя, в мой бюджет третий подросток не входит. – хотелось унизить его, чтобы ушёл и больше не возвращался.
- Женщина, замолчи уже. Столько глупости наговорила, что голова трещит. – и он опустил её спиной на кровать. – Зато прекрасно входит в мой бюджет такая капризная особа, как ты, а также младое поколение. Кстати, с ними я общий язык уже нашёл. А теперь буду искать твой.
- Младшего научного сотрудника? У меня зарплата больше твоей в несколько раз. Стыдно мужику меньше бабы иметь. Что ты делаешь?— она возмущалась и одновременно крутила головой.
Но Митя, не обращая на неё внимание, усевшись сверху и придавив коленями её руки, чтобы не мешались, пытался расстегнуть блузку.
- Как что делаю? Помогаю тебе раздеться. Между прочим, я патент зарегистрировал. Так что для поддержки штанов нам хватит, а там я разберусь как-нибудь. Хватит уже сопротивляться. Лучше помоги мне. Я мужчина, и я решил, что сегодня ты мне покоришься!
- Митя, ты охренел! Я тебя не люблю. Всё, уходи. – она вытащила свои руки и попыталась его оттолкнуть.
- Всё, женщина, мне надоело слушать твои глупости. – и он навалился на неё своим телом, накрыв рот поцелуем.
И снова безумный вихрь закружил их. Освобождённое желание накрыло оглушительной волной. Его прикосновения воскрешали её, пробуждали жажду жизни! И чем сильнее она сопротивлялась (а сопротивлялась ли?), тем неистовее становились его ласки.
Звёзды в глазах, в ушах салют, аплодисменты сердец. Его шёпот:
Мне — лукавить не стану
все глаза твои чудятся,
то молящие, жалкие,
то весёлые, жаркие,
счастливые,
изумлённые,
рыжевато-зелёные. 32
Его поцелуи, покрывающие тело. Его язык, слизывающий слезинки. Нежное прикосновение подушечек пальцев. И снова: «Драгоценная ты моя женщина33»
Обмякла, сдалась на милость победителя. Счастье переполняло душу. Во чреве разливалась нежность.
- Ну всё, теперь тебе от меня никуда не деться. Я тебя пометил. Ты моя, и только моя. Вот! – он сел, достал из кармана брюк коробочку. – Окольцевал. Пока такое. Скромненькое. Чтобы не забывалась. – и он надел ей на палец небольшое колечко с зелёным кристалликом изумруда в серединке.
Она поднесла руку к глазам. Кольцо выглядело простенько. На ободке маленький камушек. Ничего лишнего.
- Митя, спасибо за колечко. Ты мне каждый раз будешь дарить или как? Забери его. Ты понимаешь, что нам не быть вдвоём? Покувыркались и хватит. Хорошего помаленьку.– она поднялась. Убрала волосы. – А теперь убирайся из моего дома!
- Знаешь, а ты права! Пора убираться из твоего дома. – ей стало обидно. Хотелось услышать слова любви, заверения в верности. А он использовал тело. – Ты права, поэтому, я думаю, мне пора брать ипотеку, чтобы ты не смогла меня выгнать из нашего дома.
- Из какого дома? Митя, ты понимаешь, что нам не позволят быть вместе. – возражала на словах, а в глубине души боялась поверить своему счастью. – Я не хочу вставать между тобой и твоими родителями. Я тоже мать. И у меня растёт сын. Понимаешь, я не хочу, чтобы однажды явилась наглая девица и встала между нами. Всё возвращается на круги своя.
- Поворчат предки да смирятся. Если увидят, что я с тобой счастлив, смирятся. Они у меня нормальные. Иначе бы я откуда такой замечательный вышел? – улыбнулся.
Хотела возразить, но он не дал. Притянул снова к себе, запустил руку в волосы, слегка сжал на затылке. Прошептал прямо в губы:
– Ты в курсе, что когда мужчина говорит, женщина молчит? Молчи, несчастная!
- Где ты нахватался этих пошлостей? Митя? – и снова утонула в его поцелуе.
Держа в руках свою рубашку, и натягивая футболку, парень проследовал за ней на кухню. Пришло время привести себя в порядок. Скоро придут дети. Уселся в угол и засмотрелся, как она готовит ужин.
- Помочь? Я всё могу! – и он, голосом кота Матроскина, загибая пальцы, продолжил: – И лапшу варить, а ещё её есть, полы мыть. Правда, мама всегда опасается, что протечёт на нижний этаж. Гладить ненужные прожжённые вещи… Я незаменим в домашнем хозяйстве. – настроение отличное. Видя, что она не отвечает, подошёл, обнял, прижал к своему торсу, промурлыкал на ухо: — Глупая, мне нужна ты. А я нужен тебе. Мы две половинки одного целого.
- Митя, милый. Я тоже тебя люблю. Но… Ради меня, ради себя, давай сохраним наши встречи втайне. Поживём без обязательств.
- Давай, раз ты так хочешь. От меня Гришаня съехал. Они с Ленкой решили вместе жить. Встречаться будем у меня. Я уже начал присматривать, чтобы нам с тобой купить. Дуплекс не потяну, а на трёхкомнатную наскребу. Возьму в долг у отца.
Не ответила. Хочет, пусть покупает. В конце концов, не всё же на съёмных ему жить. Надо и своим хозяйством обзаводиться.
На том и порешили. Будут встречаться, отношения не афишировать. А там жизнь покажет.
Ничем не скрыть блеск влюблённых глаз. Не накинуть сетку на крылья за спиной. И работа ладится, и настроение хорошее.
Николай уже неделю наблюдает за своей «невестой». Перемены разительные. Исчезла та затравленность, тот страх, что встретил он в первые дни выхода с больничного.
- Роксана, ты после работы не торопись. Прогуляемся. Нам есть о чём поговорить.
- Я сегодня детям обещала.
Почему же она робеет перед ним всякий раз, когда он обращается к ней? Ведь не было раньше той робости. Страх, что его сердце снова не выдержит? Или чувство вины? Но в чём она виновата? Не приглашала Митю к себе. Он сам и тогда пришёл, и сейчас его инициатива. В Варшаве, наоборот, старалась не дать повода. Не спровоцировать. Так в чём её вина;? Только лишь в том, что родилась такой желанной?
Усмехнулась. В первые дни, когда Николай вернулся на работу, не укрылось от глаз посторонних прохладность отношений между бывшими влюблёнными. Этим решили воспользоваться некоторые из коллег. Если для женщин Роксана не была помехой, чтобы строить глазки Казанове. То мужчины открыто оказывать знаки внимания избраннице «наследника» не решались. А сейчас вроде как фронт оголился. И пошло-поехало. Нет – нет, да и раздадутся недвусмысленные намёки. А то ещё и рукой заденут, как бы ненароком. Но Николай быстренько навёл порядок в «своём хозяйстве». С работы, на работу Роксану под руку водил. На обед забирал. В общем, изо всех сил старался показать, что его она женщина, и их не должно касаться, что происходит в паре.
Она ему была благодарна в душе, но всё же относилась насторожённо. И про пари помнила, и про приступ.
- Роксана, долго от разговора бегать будешь? Может, уже хватит? Напомнить про событие в декабре?
Бросило в краску. Да… свадьбу никто не отменял. Николай постоянно даёт интервью.
- Мы не планируем пышное торжество. Только члены семьи. Поедем в свадебное путешествие.
- Хорошо…— выдавила из себя.
Изнутри сжигал огонь совести. Разве же так можно: под венец с одним, а в постели с другим? Ой, что будет? Что будет?
43. Николай
Время тянулось медленно, оттягивая «казнь». Мысли в голове путались. Он прав, как ни крути. Надо всё выяснить. Сколько можно ходить вокруг да около?
- Роксана, жду тебя в машине. – как полноправный хозяин заглянул в кабинет.
Закрыл дверь. А она так и осталась смотреть.
- Роксана Александровна, мы можем быть свободны? – перевела взгляд на говорящего. Смысл сказанного дошёл не сразу.
Потеряла хватку. Раньше бы поставила «жениха» на место, а сейчас и слова вымолвить не может. И зачем только собрала подчинённых на летучку? Свернула собрание, скомкав конец. Знала, что разбегутся сплетники по кабинетам, чтобы разнести весть, а потом стопятся у окон в ожидании представления. Только не будет спектакля. Николай не из тех, кто выносит сор из избы.
Достала из сумочки зеркальце. Посмотрелась. В голове прокрутила сценарий, как сказать ему, что между ними всё закончено окончательно и бесповоротно.
Сбега;ет по ступенькам легко, летящей походкой. Красивая женщина, шикарная. Мужики шеи себе сворачивают. Но не приближаются. Знают: «Моё». Я своё трогать не даю. Сердце не ёкает. Не отсчитывает секунды до встречи. Оно уже всё решило. И сразу стало легче дышать. Оказывается, многого и не надо. Всего-навсего: принять решение и больше не сомневаться в его правильности.
Села на переднее сидение. Машина бесшумно тронулась. Из приёмника раздавалась незатейливая мелодия. На дворе ноябрь, а по радио поют про лето. Лето… Пролетело как-то незаметно. Хорошее было лето.
Он сосредоточен на дороге. Она рассматривает его профиль. Спокойное невозмутимое лицо. Показалось, или действительно улыбается своим мыслям? Пальцы отстукивают ритм, вторя песенке.
Пока ехали, она в голове прокручивала, как скажет:
- Николай, прошу тебя, ты только не волнуйся… — не то.
- Николай, ты прости меня… – опять не то.
- Николай, ты очень добрый и хороший. Я уважаю тебя как коллегу и как друга, но не люблю как мужчину. – ещё лучше.
- Николай, я хотела тебе сказать…
Нет, слова не находились. А если опять приступ? Решила подождать. Пусть сам начнёт, а она уже сориентируется на месте. Главное, быть честной перед собой. И в то же время боялась, что он станет настаивать на продолжении отношений. Хотя, каких отношений? Уже почти месяц, как вернулся после болезни. Почти месяц, как они поддерживают эти самые отношения только на людях.
Машину оставили на парковке.
- Пойдём, прогуляемся. Сегодня не очень холодно. А потом где-нибудь присядем, чтобы согреться горячим чаем. – подал руку, помог выйти. В галантности ему не откажешь.
По тропинкам парка прохаживались пожилые парочки и мамы с малышами, кому прогулки нужны для моциона. Работающему населению некогда гулять. Молодёжь предпочитает отсиживаться в барах. Ноябрьский ветер разогнал народ по домам и кафешкам.
Она молчит. Ждёт, что он скажет. Слегка поёжилась от холодного поцелуя ноября.
Вспомнилось, как в детстве с улицы их не могли выгнать даже тридцатиградусные морозы. А теперь… Столбик термометра не опустился и до пяти градусов, а она уже продрогла. Стареет…
- На, вот, забери. Зачем ты мне его вернула? – он берёт её руку и надевает ей кольцо с сапфиром. То самое, которое подарил на помолвку. У него ладонь большая, тёплая, нежная. Не такая, как у мастеровых. Кабинетный работник. – Роксана, я не принимаю обратно подарков. А это мой подарок. И потом, что мне делать с женским перстнем? Или ты думаешь, будет честно по отношению к другой женщине, если я его подарю. Оставь себе. У тебя дочка растёт. – улыбнулся. Заметил Митино колечко. – А это он подарил?
- Кто он? – во рту моментально всё пересохло.
- Как кто? Родственник мой. Ты же с ним встречаешься? Разве не так? – они шли не останавливаясь. Он смотрел перед собой. Не поворачивал голову на спутницу. – Вы где встречаетесь: на твоей или на его территории?
Врать она не умела, да и не хотела. К чему? Всё равно рано или поздно правда вылезет.
- Когда как. Давно узнал? – ответила отрешённо.
- Наверно сразу. Ты изменилась внешне. Похорошела, блеск появился в глазах, задумчивая улыбка. И при виде меня старалась испариться. И чем этот малец оказался лучше? Чем я тебе не угодил-то? – не злиться, не нервничает. Прикалывается. Хозяин положения.
- Не знаю. Не лучше и не хуже. Просто… Просто он другой.
Только выдала, как сразу полегчало. Камень с души свалился. Посмотрела на спутника. Красивый. Спокойный. Снисходительный. Будто не два года разница, а все двадцать. Впрочем, опыта у него действительно во много раз больше, чем у неё.
- Ясно… Только, – повернулся к ней лицом. Посмотрел в глаза. Задержал руку в руке, призывая внимание. – Сложно тебе будет. Очень сложно. Милана не отдаст сына. Митрич хоть и мнит себя большим мальчиком, да родители его из поля зрения не выпускают.
Они брели не торопясь, вдоль набережной, подгоняемые ледяным дыханием приближающейся зимы. Ей бы уже присесть за чашкой чая, да не решается прервать его размышления. Он идёт рядом неспешным размеренным шагом. Улыбается каким-то скрытым от посторонних мыслям.
- Постоим? – неожиданно спросил, останавливаясь около парапета. Облокотился, глядя на покрытую тонким слоем льда воду. – Знаешь, я когда был в больнице, на многие вещи по-другому взглянул. Ты прости меня и за это дурацкое пари, и что брак тебе навязывал.
- Коля, а пари-то с кем было? Ты про это пари то одно говорил, то другое. Я так толком ничего и не поняла.
- С Вовкой. С кем я мог ещё заключить? Мы условия пари меняли чуть ли не каждый день. Ты не поверишь, первое пари было, что ты станешь моей женщиной, а потом, что я с Крисом подерусь, дальше, что Митька вклинится в наши отношения. У Володи теория: дети идут по стопам родителей.
- Вовка? Художник? А на него вы не спорили? – её охватил смех.
- Не успели. Твоя Рита его околдовала…
Подул ветер. Прокатил по первому льду остатки замороженных листьев. Сгустил тучи над головой. Дыхнуло севером.
Она молча ждала продолжения исповеди. Николай снова улыбнулся. В последнее время он действительно много улыбался. Не высокомерно, не саркастически. Улыбался, как могут улыбаться по-настоящему счастливые люди.
- В общем, я не буду врать, что влюбился в тебя. Но ты мне нравилась. Нет, не внешность твоя меня пленила. Красивых женщин много я познал. У тебя внутренняя красота, дикая, как у горянки. Ты всё время пыталась доказать свою самостоятельность. В этом плане с Дмитрием вы похожи. Но, Роксана, в тридцать лет поздно начинать. Я видел, как тебя оберегал Крис. Он же до сих пор за твоей спиной. Ты даже представить себе не можешь, сколько раз мы с ним общались. – покачал головой, словно недоумевал, как такое могло случиться. – Смешно. Каждый раз намеревался мне пятак начистить.
Когда у матушки началось очередное телодвижение в сторону моей женитьбы, я решил, что лучше на тебе. Ты прикольная. Ты немеркантильная, что в наше время большая редкость. А в постели, так мы друг другу вообще идеально подходили. Но потом появился родственник. Вот тогда меня задело: моя женщина. После измены жены я всегда успевал бросить первым. А здесь, физик… Меня, непревзойдённого любовника первоклашка обставил! И как! Сам влюбился и тебя влюбил.
Николай засмеялся. Но это был смех умудрённого опытом человека, который потешается над несмышлёнышем.
- Знаешь, когда я понял, что ты с ним… Вот меня накрыло. Я не смог признать проигрыш. Чтобы так обставить. Вот это ударило по самолюбию. В бизнесе никогда так не задевало, как на личном.
Но когда сердце схватило, я реально испугался смерти. Вроде и не жил ещё. Как кузнечик от одной к другой скакал. Детей нет. Женщины, которая меня любит, тоже нет.
- А Марианна? – неожиданно для себя спросила Роксана. – Неужели ты не видел, что Марианна любит тебя? Это же настолько очевидно. Она же из кожи лезла вон, только бы на неё обратил внимание.
- Марианна? — на лице лукавое удивление. – Я же для неё как старший брат. По крайней мере, так считал. В общем, ты права. Пока я лежал, она буквально жила в моей палате. Её в двери выгонят, она через окно залезет. Под кроватью пряталась. С тобой разобраться порывалась… Смешная девчонка. А потом… потом неожиданно она призналась мне в любви.
Это было вечером, накануне выписки. Она собралась уходить. Я смотрел ей в спину. Вдруг уже около самых дверей она остановилась. Повернула голову и… Её признание, такое наивное, такое чистое меня тронуло до глубины души. И в этот миг я понял, что давно уже относился к ней по-другому. Хотя… Всё-таки я папик для неё. Я не наивный человек и прекрасно понимаю, что пройдёт время и… Но к чему загадывать будущее. Ведь ты была тысячу раз права, когда говорила, что хочешь любить и гореть сейчас. Жизнь, она так скоротечна.
- Вот вы где? – и со спины на Николая прыгнула девушка. – Привет, Роксана! Тебе Николаша уже сказал. – Марианна взяла мужчину под вторую руку. – чмокнула его в щёку. – Если бы не ты, он так бы и не увидел во мне свою женщину. Всё за пацанку держал. Ты даже не представляешь, как я счастлива! Как я тебе благодарна. Ты меня заставила ревновать! Прикинь!
Поток счастья так и лился из девушки. Глаза сияли. Она скакала и трещала.
- Сказал что?
- Что у нас будет свадьба. В общем, мы в заявлении невесту подменили.— Марианна сияла как начищенный сапог. – Представляешь, он говорил, что я ещё маленькая. Роксана, ты во сколько родила?
- В девятнадцать. Я сразу после школы забеременела.
- Вот, и я так хочу. У нас с Николашей будет бэбик. – и она положила руку на свой плоский живот.
- Какой бэбик, Марианка? – Николай удивлённо посмотрел на неё.— Когда успела?
- Ну как какой? Какой-нибудь да будет. Что ты так смотришь на меня? Да, Коля, да. Вот болван. Дурное дело, нехитрое. Дома тест покажу. Первый месяц. Я только что из поликлиники. Они подтвердили. – звенел её голосок. – Ты должен встать на колени и сказать: «Спасибо, любимая!»
- Марианна, меня твоя мать убьёт! И отец тоже. Тебе учиться надо. Ты же говорила…
- Ну мало ли что я говорила. Не хочу учиться. НЕ-ХО-ЧУ! Я бэбика хочу.
Роксана смотрела на них и вспоминала себя. Ей тогда столько же было, сколько и Марианне. Только планы она строила совсем другие: учёба, работа, карьера. Как испугалась, когда узнала, что беременная. Спасибо Крису. Не рассуждал. Андрюша хоть и не был запланирован, но ждали его рождение молодые родители с трепетом. Согласилась ли она изменить прошлое? Нет, конечно. Такой мальчишка замечательный растёт. Трудно было. Зато сейчас настолько всё легко, что решила себе эти самые сложности создать. В мужиках запуталась. Впрочем, это уже в прошлом. Коля сам по себе откололся. Осталось Митю отшить… Хотя отношения можно сохранить. Никто же её замуж за него не заставляет идти. А регулярный секс нужен для здоровья.
Эти двое тоже заслужили счастья.
- Роксана, а Крису сколько было лет?
- Ну мне восемнадцать, когда я забеременела, а ему двадцать четыре.
- Вот, Коля, а ты говоришь, что тебе много. – и Марианна подпрыгнула и чмокнула в щеку своего жениха.
- Ага, только я как-то на десять лет старше Криса того возраста. Марианна, Марианна. Вот ведь ненормальная.
- А ты видел нормальных влюблённых? – засмеялась.
Николай действительно выглядел счастливым. И дитя его воспитания, Марианна, которую вечно он вытягивал из передряг, любила его той наивной первой любовью, которая случается только раз в жизни, когда человек не обременён житейским опытом, не накоплен груз ошибок. Когда все открытия впереди.
- Роксана, ну а с Вами-то что делать? – Николая обнял свою невесту. Девушка вложила свою руку в его. Заглянула в глаза. Не жалостливо, не по-собачьи, а уверенно, как хозяйка положения. – В среду летим в командировку. Ты в курсе, что нам с тобой один номер забронировали? Скажи своему, чтобы не ревновал. Номер двухкомнатный. Мешаться не будем друг другу.
Женщина шла рядом со счастливой парочкой. Она лишь пожала плечами. Что с ними делать? Они и сами не знают, что делать.
Весть о том, что братец женится на соседке, Митю не удивила. Оказывается, он всё давно знал. Именно он привёз в больницу Марианну и по её просьбе отвлекал персонал, чтобы она могла проникнуть в палату к Коле. Именно ему уткнувшись в плечо, она рыдала, что этот «идиот» её не замечает, а она уже выросла и любит его по-настоящему. Именно с ней они набрались в баре, пока один лежал в больнице, а вторая прохлаждалась в санатории, и плакались друг другу на судьбу. Именно его поддержкой она заручилась, когда вдруг решила признаться в любви.
- И ты молчал? Но почему? Это он от тебя узнал, что мы встречаемся? – спросила она, стоя у стойки регистрации. Снова расставание. – Митя, зачем ты приехал? Я в субботу вернусь. Давай иди. Сейчас твой отец появится. Не надо, чтобы нас видели.
Они скрывались от всех, как два подпольщика. И появление любимого в аэропорту явилось для неё полной неожиданностью. Накануне вечером они уже попрощались. Он доставил её на такси до дома.
Митя прижал её к себе. Обнял, зарылся руками в волосы и целовал. Его поцелуй длился долго. Как ненасытный, он ласкал то одну, то другую губу. А у неё не было сил ему противостоять.
- Ты мне звони, любимая.
Звонко цокают каблучки Миланы. Каждый раз провожает мужа, когда он улетает в командировку. Она маленькая, как собачка. Он огромный, как слон. Она даёт наставления, как будто он не муж, не большой начальник, а сын, несмышлёныш, который первый раз в жизни отправляется в самостоятельную поездку.
- Ну всё, я пошёл. – Митя напоследок ещё раз целует Роксану. А её глаза открываются всё шире и шире. Они встречаются с глазами Миланы.
И если бы Девяткина могла взглядом испепелить, она бы уже уничтожила нашу героиню.
Митя идёт спиной. И Роксана понимает, что сейчас произойдёт неизбежное. Так и есть, он врезается в родителей. Оборачивается:
- Привет, мам! Папа, счастливого полёта.
Родители поворачивают головы вслед уходящему сыну, не в силах произнести ни слова. Милана машет рукой, как будто хочет его остановить. А Митя, счастли;во улыбаясь, удаляется, помахав в очередной раз рукой. Его план удался! Теперь у отца есть время на размышление. А с матерью он справится.
- Дмитрий! – полетел бас над толпой. Минута молчания. – Мать забери! Милана, поезжай с ним. Спасибо, что проводила.
Никто не видел, как подошёл Николай. Он приобнял Роксану. На глазах у провожающих запечатлел поцелуй на губах. Горячий поцелуй страстного мужчины.
- Заждалась? – его рука у неё на талии. – Добрый день, Анатолий Николаевич и Милана Сергеевна. Тоже пришли нас проводить? – улыбка во все тридцать три зуба.
Милана открывает рот, как рыба, выброшенная на берег.
- Коля, здесь только что был Митя. И они видели, как он меня целовал. – отвернувшись от четы Девяткиных, цедит женщина.
- Так ты у меня блудница? – смеётся Девяткин — младший. – Ну, готовься к разбору полётов по прилёту. Тётка оторвётся на тебе. Предупреждаю сразу, я здесь ни при чём. Понятия не имел, что вы встречаетесь…
44. Только через мой труп!
- Коля, ты мне как племянник скажи. Вы что, с Димкой, по очереди с ней спите?
Девяткины летят в бизнес-классе. Руководство. Мимо них плавно покачиваясь проходят красавицы — стюардессы. Идеальные причёски. Идеальный маникюр. Идеальная дежурная улыбка. Предлагают шампанское. Но мужчины взяли по стакану минеральной воды. Шампанское оставили на обратный путь, да и то, если поездка принесёт успех.
Роксана с коллегой в эконом. Им шампанское не предлагают. Только вино. Но она выбирает яблочный сок. Ей сейчас тоже не до алкоголя. Уши горят. Кто-то точно вспоминает незлобивым словом: или Милана Митю воспитывает или генеральный высказывает Николаю. А может и тот и другой одновременно. А под ложечкой защемило в предвкушении дозы адреналина.
- Дядя Толя, – Коля привык с детства так обращаться. Вот и сейчас, когда нет посторонних, по-родственному. – Мы расстались с ней. Сами знаете, третий лишний. Любят они с Митричем друг друга.
- Любят. Милана-то быстро ей кудри в порядок приведёт. – незлобно поворчал родственник. – Удержать не смог? Хорошая баба! Знатная. Да сын-то мой пацан ещё. Пороха не нюхал. Не удержит такую. Раз уж пошла в разгул. Ты же знаешь её бывшего. Вроде серьёзный мужик.
Коля усмехнулся. Какие всё-таки размышления у старшего поколения. Она же свободная женщина. В разводе. Да и какой разгул. Сам-то Николай у неё появился не на следующий день после расставания с законным. На мужиков не падкая. А вот они на неё… Сможет ли Митя не сорваться до упрёков ревности. Николай вспомнил себя: сколько раз хотелось рявкнуть, чтобы не заглядывались, чтобы она не рассыпала улыбки направо и налево. Слишком хороша. Как чистой воды бриллиант.
- А ты не смейся. Это мы думаем, что мы в доме хозяева. А на самом деле они, женщины. Как говорят: «Мужик голова, а баба — шея. Куда хочет, туда и вертит». Вот вроде я, президент такой компании. А дома Милана генерал в юбке. Я на всё готов, лишь бы не заводила шарманку. А то ведь как настроит свой инструмент и пилит и пилит… Стой, Колька, а как же свадьба?
- Будет вам и свадьба. Накануне всё узнаете. Встану перед загсом, какую девушку встречу, на той и женюсь. – обрубил на этом.
Больше до конца полёта тема эта не поднималась.
Встречали партнёры. Привезли в гостиницу. Хорошая, невычурная, для бизнесменов. Есть и конференц-зал, и рабочие зоны. Бар с рестораном тоже есть, но расположены так, чтобы не мешать работе. И про сауну с бассейном и фитнес-залом не забыли.
Это в прежние времена богатых представляли как ленивых тупых увальней. В наши дни такой тюлень быстренько со своим бизнесом на дно пойдёт. Нет, современный предприниматель следит и за телом, и за мозгом. Он должен сам разбираться в хитросплетениях рынка не хуже своих замов. А вот если не хватает умения разбираться, значит, замы должны быть такие, чтобы никто заподозрить не мог в отсутствии компетенции у шефа. Они и детей своих так учат. С младых лет приучают к тому, чтобы работать в поте лица.
Вы скажете: «А прислуга?» А что прислуга? Вы думаете, что продуктивнее время потратить на мытьё полов, чем на занятие спортом? Прислуга в их мире фактически двигатели прогресса. Они обеспечивают нормальное функционирование бизнесу.
А салоны красоты? Это жёны, дочери, любовницы и содержанки или любовники и содержанцы… Но далеко не все жёны и дочери западают в этих самых салонах. Воротилы бизнеса рассуждают как: если нет мозгов, пусть хоть чем-то будет занята. А если с мозгами всё в порядке, то красота на второй план отходит. Бизнес прежде всего. Почему-то женщинам прощают слабость побыть «дурочкой». В этом случае начинает действовать принцип: «Девочка должна удачно выйти замуж». А сыновьям повезло меньше. У тех нет права на ошибку. Удачная жениться — это хорошо, но стыдно.
- Колька, слышь, поди сюда. – Девяткин старший стоял у стойки администратора. – Девушка, вы бы не могли нам сделать замену. Нам бы вместо двухместного два одноместных.
Обернулся, махнул рукой Роксане.
Та подошла к ним: ни жива ни мертва. Во время посадки генеральный мельком прошёлся по ней взглядом. Упрекал. Ставил на место. Вот и сейчас смотрит свысока.
- Значит так, Николай Михайлович и Роксана Александровна, – Девяткин — старший приглушил голос: – Живёте в разных номерах. Нечего мне бордель из корпорации делать. Ясно? Увижу вместе, уволю обоих. Не пожалею. Свободны.
Ей показалось, что по лицу утюгом раскалённым прошлись. Схватила ключ и быстрее скрылась из глаз долой.
А в целом командировка прошла нормально. Расписание составлено так, что свободного времени хватало только на лету в рот кусок засунуть, да перед сном душ принять. Впрочем, Анатолий считал, что деловая поездка не повод тратить деньги на ерунду всякую.
Пока Девяткины — корпоративщики да Акатьева в командировке «прохлаждались» над престижным посёлком сгущались тучи.
Ну всё, завела мать волынку: «Что тебе надо от этой женщины. Это
Колькина невеста, прости господи её. Мало того что она тебе в матери годиться, моя ровесница (ну здесь она загнула, конечно), так ведь ещё и с приплодом. Нет, дети у неё хорошие, я не спорю. Но, Дима! Тебе своих надо. Своих! Зачем тебе чужие дети? И потом, чем старше женщина, тем выше риск рождения Дауна. Поверь мне, я это прошла уже! Дима! Я тебя родила поздно! Понимаешь, поздно! Твоему отцу скоро шестьдесят, мне пятьдесят три, а тебе всего двадцать четыре. Я тебя родила в двадцать девять лет! Это поздно для женщины! А она! Ей уже тридцать один! Ты понимаешь. Она родит тебе Дауна. Будешь всю жизнь нести этот крест.
Любовь. Я понимаю, что любовь! Но не надо же при всех так её афишировать. Ты же понимаешь, в какое положение ты ставишь отца, меня, Колю да и её саму. Вот ведь баба, взрослая, а мозгов меньше, чем у цыплёнка. Найди себе хорошую девушку и встречайся с ней. А эту оставь! Дима, чего ты молчишь?»
Дима развалился на диване в родительском доме. Материнские нотации его не трогают. Он влюблён. Его любят. Пожужжит мать, да успокоится. А за язык так и тянет про Кольку сказать. Но братец просил не рассказывать никому. Они с Марианной решили сюрприз сделать для всех. Накануне свадьбы открыться.
Но Мите подумалось, что Коля просто боится. Сколько раз с Роксаной расписаться собирался. Так и не дошёл. Хорошо, что не дошёл.
Улыбнулся, как кот, который залез в погреб и нализался сметаны.
- Мамулька! Ты бы знала, какой я счастливый. Мама, она замечательная женщина. – обнял мать. – Вы с ней обязательно подружитесь.
Митя хоть и не был великаном, но мама по сравнению с ним казалась Дюймовочкой.
- Я верю тебе, сын. Ты ослеплён и оглушён. Но поверь мне. Я много прожила на этой земле. Многое повидала. Со слов твоего отца, это очень умная и расчётливая женщина. У таких нет чувств. Хорошо, встречайся, но не вздумай жениться! На это я своё благословение не дам!
Эх, мама, мама! Да он хоть сейчас окольцевал бы и привязал к себе. Так она сопротивляется. Как бы убедить этих двух самых близких и родных женщин, что он уже дорос, чтобы стать мужем и отцом? Но Роксана, вот ведь незадача… Не в нём дело, а в ней. Не верит она ему. Думает, что поиграется и бросит. А он не бросит. Он не играется. У него всё серьёзно. Ладно, со временем поверит…
Так, а что там мать про возраст говорит? А если правда это, то надо бы поторопиться обзавестись наследником, пока есть время. Но только как? Что там у женщин? Спираль какая-то? Или таблетки? И как от неё можно избавиться? С таблетками, слышал он, проще. Заменить на пустышку и делов-то. Ладно, надо будет посоветоваться со знающими людьми.
Марианка летала, как будто крылья за спиной выросли. Отец всё дивился, что случилось? Очередная любовь?
Что-то в университет она не торопится. Каждый раз одна и та же отговорка: «Пары с десяти». Интересно стало отцу, с чего вдруг каждый день пары с десяти. Заскочил в университет. Ректор в друзьях ходил.
Гроза раздалась неожиданно.
Катерина в то утро поехала, как всегда, то ли по магазинам, то ли по салонам.
Оставшись одна дома, Марианна открыла свой ноутбук, взяла сочное яблоко и забралась с ногами в кресло. К вопросам предстоящего материнства она подошла основательно.
Не наигралась девочка в куклы. Сколько помнит себя, всё время секции — кружки – занятия. Чуть ли не с пелёнок: персональный водитель, гувернантка-филиппинка, бегло болтающая на английском. Родителям дурно стало, когда пятнадцатилетняя девочка вдруг срезала свои косы и выкрасилась под леопарда. И пошло-поехало. К своим восемнадцати годам она и забыла, какого цвета у неё волосы.
И сейчас с радостью предвкушала избавление от родительской опеки. Николай. Юное сердце защемило от счастья. Она сравнила себя с Наташей Ростовой. Нет, врать не будем, «Войну и мир» юная мажорка не одолела, но честно прослушала аудиокнигу от и до. Никто и не догадывался, что в наушниках девушки раздавалась не современная попса, а школьная программа по литературе.
Николай, разумеется, сделал ей внушение, что «ученье свет, неученье — салоны красоты». И она, разумеется, даже спорить не стала. Салоны так салоны. Только… А вот про это «только» она не делилась даже с ближайшей подругой. Засмеют.
Девушка любила возиться с волосами. Сначала экспериментировала на себе. Потом на молодой домработнице. Та позволила за плату, разумеется, делать опыты с её локонами.
Да, да, вы не ошиблись, выпускница с приличным аттестатом престижной школы, пусть и без медали, но и без троек, хотела стать обыкновенным парикмахером. Нет, не обыкновенным, а дизайнером причёсок. Она наводила красоту своим одноклассницам. Вот такое хобби у взбалмошной богатой девицы.
В общем, сидит она в кресле и рассматривает… Нет, не угадали. Не аксессуары для завивок и покраски, а… кроватки, коляски, бутылочки. За этим занятием и застал её дома отец.
Оставив на столе открытый ноут, она очень не вовремя пошла на кухню за стаканом воды. А когда вернулась…
- Марианна, что это такое? – отец держал раскрытый гаджет в руках. – Только не говори, что ты всё-таки беременная от этого Влада.
- Я и не говорю. От Влада я не беременная. Это была шутка. – и она беспечно уселась обратно.
- Так… Но ты ждёшь ребёнка? Или решила открыть магазин детских товаров? – ноздри у отца раздувались как у жеребца, который учуял яблоко.
- Папочка, обещай, что ты не будешь сердиться и ничего не расскажешь нашей маме… – здоровенная девица уселась на колено к отцу.
- Марианна, и кто же тот счастливец, для которого настал конец?
- А ты обещаешь? – она знала, как на отца действуют её обнимашки.
Алексей хотел быть строгим, но выходило у него это плохо. Чувство вины, что позволил Катерине самоустраниться от воспитания дочери, его не оставляло.
- Ну папочка… – канючила дочь как маленькая. – Коля уже знает всё.
- Что всё?
Почему-то что «Коля знает» отца не насторожило. В общем-то, оно и понятно, что «Коля знает». Он всегда ВСЁ знал: где она, с кем она, откуда её надо вытащить. А когда Мите подругу подсунули, так те вообще действовали слаженно, как единый механизм. И что дочь в больнице у Коли пропадала, ему тоже казалось нормальным. Как младшая сестра у старшего брата.
- Что я университет бросила, и что у нас ребёнок будет.
- У кого у вас? Вы, Марианна первая? – и он замолчал, глядя на неё. Поморгал глазами. – Марианна, это Девяткиных ребёнок? То есть, то, о чём мечтала твоя мать, а именно, породнится с Девяткиными, ты воплотила в жизнь? Так, а Милана с Толей знают? Ты уже им сказала, что вы с Димкой… Того, этого. Это же другой разговор!
И он в радостном возбуждении вскочил, потёр руку об руку, взъерошил волосы. Открыл бар, плеснул коньяка. Выпил залпом. Подошёл к Марианне, прижал к себе!
- Ну, доча! Рано, конечно, рано! Но всё равно! Я рад! Я договорюсь, оформим академ, родишь, окончишь универ.
- Папа, – она робко поскреблась в его рубашку. – Папа, а Дима здесь ни при чём…
- А кто тогда? – до отца не сразу дошёл смысл сказанного. – Колька-то скоро женится на этой рыжей. Мишка к свадьбе вовсю готовится. Кто?
- Папа, – она вложила ему в руку пустой стакан и тут же отошла на безопасное расстояние. Сейчас она ему скажет правду, и папа должен будет о стенку разбить со злости стакан. – Папа, это Коля. Это у нас с ним свадьба… А с Роксаной он расстался. Ой. – и она зажала руки ушами, чтобы не слышать звона разлетающегося стекла.
Отец замахнулся было, но почему-то остановился. Посмотрел на стакан, на стену, на дочь.
- Слышь, Машка, – Машкой он её звал, когда хотел призвать к совести. – Машка, ты хоть понимаешь, что вы натворили? Он тебя на шестнадцать лет старше. Он на четыре года младше твоей матери! Ты хоть это понимаешь?
- Понимаю, но он такой… – и она зажмурила глаза, поднялась на носочки и крепко-крепко свела локотки. – Папа, это принц моей мечты.
- Принц. – отец усмехнулся. – Это не принц, это твоя нянька. Сам виноват. Повесил тебя на него. Вот ты и вцепилась. Ладно, а рыжая знает?
- Знает. Она, кстати, сказала, что по мне с первого дня было видно, что я его люблю. В общем, папа, это у нас с Колей регистрация. Только… Коля сказал, что венчаться в церкви будем, но не сейчас. Поживём годик, попритираемся. А там и обвенчаемся. Если я не сбегу.
- Имей в виду, Машка, будешь сбега;ть, Девяткины наследника не отдадут. У них как при дворе Елизаветы Английской: старший ребёнок — наследник корпорации. Ладно, а с учёбой-то что? Бабе за мужиком хорошо, но знать, где деньги брать никогда не помешает, чтобы однажды с голым задом на улице не остаться.
Марианна улыбнулась. Всё-таки у неё самый лучший папка. Сейчас и мать будет счастлива. Как только девушка стала формироваться, она ей про Димку все уши прожужжала, хоть и говорила Николаю, чтобы присылал сватов. Не желала даже видеть, что Милане совсем не улыбалась идея иметь такую невестку. Катерине было всё равно, кто из Девяткиных станет её зятем. Главное, чтобы Девяткин.
- Не останусь. Мы с Колей обсудили, и Коля подсказал мне идею. Я выучусь на парикмахера… Папа, не хмурь нос, я хочу открыть свой салон красоты. Но мне очень нравится делать само;й причёски. Ты же не хочешь, чтобы на подиуме модели с моими стрижками выглядели позорно. Короче, я выучусь на мастера, а потом буду дальше учиться. Менеджером не хочу быть. Закончу какую-нибудь академию красоты и стану дизайнером причёсок. Я ещё не узнавала, где их готовят. Может, за границей. Но это потом. А пока… Папа, я столько училась, училась, училась. Дайте мне отдохнуть. У меня будет малыш. И я хочу стать ему мамой. Смотри, вот детская наша. – и она открыла на компьютере файл с набросками. – Коля сказал, что он меня поддержит во всём. Только сначала надо узнать, кто будет. А потом! Папка, прикинь, я сама создам детскую. Коля сказал, что у меня хороший вкус.
- Коля сказал, Коля сказал. – пробурчал отец. – А сама?
- А что сама? Я всё сама, а он только соглашается.
Ну что же, оставим Смирновых на этой мажорной ноте. И вернёмся к Девяткиным.
Дмитрий, воспользовавшись передышкой в монологе, решил свернуть разговор на другие рельсы.
- Ма, я квартиру нашёл. Нужен первоначальный взнос на ипотеку. Как ты думаешь, отец даст взаймы?
Милана хотела было возразить, зачем ему сейчас квартира. Он единственный сын. У них не дом, а дворец, да передумала. Пусть купит. Потом, когда женится, куда жену молодую вести? Не к ним же. А если не уживутся? Да и добрачное имущество разделу не подлежит. К тому же недвижимость – это всегда капитал.
- Даст, чего не дать-то? Деньги надо в оборот пускать. Иначе, какой смысл в них. А что за квартира? Он и купить тебе может. Давно предлагал, да ты отказывался.
- Не надо. Я сам. У меня только на первоначальный взнос не хватает. Квартира трёхкомнатная. Хочешь, завтра съездим, я покажу?
Ой, Митя. Зря ты предложил маме свои будущие хоромы показать.
Милана поехала с сыном недвижимость посмотреть. Район не плохой, но можно и лучше. Не в новостройках. Непрестижный. Так, для среднего класса. Да оно и понятно, откуда у младшего научного сотрудника деньги на престиж. Девятиэтажные блочные дома. Старые дворики с детскими площадками. Территория не огорожена, без охраны.
Квартира на четвёртом этаже. Хозяева уже освободили. И теперь на пустых стенах по светлым пятнам можно было предположить, где висела картина, а где стоял шкаф. Сантехника старая. Ванна обшарпанная. Окна в деревянных рамах. Надо будет заменить. В ремонт придётся вложиться основательно. Поэтому и не сильно дорогая. Зато солнечная, светлая, тёплая. Окна выходят в парк.
Недалеко от дома транспортная развилка: метро, трамвай, автобус. По дороге от остановки продуктовый магазин.
Дмитрий по квартире ходит, и всё нахваливает:
- Комната для сына, комната для дочки, комната для родителей. И школа рядом, менять не надо.
- Дима, чего не надо менять? Какую школу? Это же обычная школа. Такая в каждом дворе. Внуки Девяткиных в престижной школе будут учиться.
- Мать, ну, выучились же Колька с Вовкой в обычной. И ничего.
Риэлтер тут же стоит. Подсказывает. На пороге появилась молодая женщина. Высокая, красивая. Блондинка. Кожа прозрачная, аж светится. А глаза тёмные, шоколадные. Необычное сочетание. В руках папка. Они с Митей в одну из комнат зашли, обсуждают что-то.
Милана загляделась на пришедшую. Вот такую бы невестку. Роксана шикарная женщина, ничего не скажешь, но возраст. Возраст. И дети. Решила послушать, о чём беседуют.
Блондинка бросала заинтересованные взгляды на её сына. Не упускала случая, чтобы не прикоснуться. Не понравилось родительнице. Не осознала ещё до конца Милана, что не готова делить свою кровиночку с кем бы то ни было. И возраст Роксаны всего лишь предпосылка.
Митя с блондинкой обсуждали перепланировку.
- Мама, слушай, я хочу ещё соседнюю однокомнатную купить. Риелтор говорит, что она тоже выставлена на продажу, но с условием: хозяин хочет переехать на первый этаж. А это мой архитектор. Она говорит, что стену между квартирами снести можно.
- Димочка, а зачем тебе эта квартира? Ты в новостройке лучше сразу четырёхкомнатную купи. То на то и выходит, если не дешевле.
- Мама, так новостройки далеко от школы. Впрочем, Роксана вернётся, обговорим это.
Роксана! Ну, конечно же, как сразу-то не догадалась. Школа её детей! Вот ведь змея подколодная. Она уже и на квартиру сына подговорила. Да когда же он шоры с глаз снимет.
- Дима, а она после твоего ухода с Колькой целовалась. – сокровенно поведала мать.
- Ну и что, – отмахнулся. – Кем Колька будет ей приходиться? Деверем? Мама, не бери ты в голову. Встречусь с Колькой, поговорю по-мужски. – над матерью подсмеивается. - Расскажу, кто в доме хозяин.
- Вижу я, что у тебя в доме. – и она постучала пальцем по лбу сына, – Давно она хозяин. Совсем своих мозгов не осталось.
Сын поужинал и спать ушёл. Утром рано на работу выезжать надо. На кольце хронические пробки. Наверно кольцевые дороги для этого и построены, чтобы люди в них перед работой постепенно просыпались. Хотел на электричке ехать, да мать уговорила на отцовской, водитель отвезёт. Сам-то парень хоть и сдал на права, да за руль садиться не собирается. Не любит это дело.
Милана ушла в прачечную, которая располагалась рядом с гаражом. Там машинка стояла, центрифуга, гладильная доска. Домработница раз в неделю приходила. Прибраться да погладить, что за неделю настирается.
Открыла Димкину сумку. Сын хоть и жил сам по себе, а хранил свой гардероб здесь. Вот и принёс осеннюю одежду. Снег уже лежит. Пора в зимнее перебираться. Достала куртку. Покрутила. Постирать не мешает. Стала карманы проверять.
Аккуратно сложенный в файл лист бумаги заинтересовал женщину. Развернула. Смысл дошёл не сразу. Поднялась к себе. Трясущимися руками включила компьютер. Набрала диагноз… Слёзы сами собой полились из её глаз.
Позвонила Михаилу. Зачитала диагноз. Подтвердил. Утешить особо нечем. Лечиться можно. Может, что и выйдет. Но шансов очень мало. Вернее, шансов почти нет…
45. Вот такой поворот
Ноябрь и декабрь принесли перемены в без того бурную жизнь наших героев.
Пока одни находились в командировке, а другие присматривали себе жильё, у художника родился сын. Нарекли его Артёмом. Хотя Вовка настаивал на Варнаве.
- Представляешь, ни у кого не будет, а у нас есть!
- Ага, Полынюк Варнава Владимирович. А дети у него будут Вар-вар-варварочи. – ей вспомнилось, как в юности Роксана над Крисом прикалывалась «Крысовичи». – Вот сам рожай и хоть горшком назови. Артём. Артём Владимирович.
- Ну хотя бы Артемий. А? Ну чтобы эдакое было…
- Слушай, а чего ты на какой-нибудь Зубейде не женился? Тогда бы был у тебя какой-нибудь Навуходоносор34.
Довод оказался убедительным и Владимир смирился с Артёмом. Ладно, великие творцы могут себе позволить взять звучный псевдоним. Как, например, он, сменил свою простую фамилию «Иванов» на «Полынюк». Почему Полынюк? Да он и сам не знает. Понравилось. Выбирал между Жосан и Полынюк. Решил второе.
И теперь счастливый молодой папаша с умилением смотрел на маленького Тёму, который только спал, ел и какал. Рита шикала на мужа, когда тот, не помыв руки, пытался приблизиться к малышу, так вкусно пахнувшего материнским молочком.
Ребёнок и вправду выглядел как маленький ангелок. Впрочем, для каждой мамы её сокровище это маленький ангел. Он смешно причмокивал губами, сжимал кулачки и смотрел огромными голубичными глазами.
Понятно, что тайна вышла из-под контроля, и в аэропорту Николая встречала счастливая невеста. А за спиной маячил будущей свёкор. Не терпелось ему с зятьком пообщаться. Мало того что зять, так ещё будущий зам, если, конечно, Девяткин — старший уйдёт в политику.
Марианна ни на секунду не отпускала руку своего дорого и беспрестанно трещала, как глупая малолетка.
Девяткин-старший, уразумев, что же произошло, усмехнулся, хлопнув по плечу племянника:
- Колька, ты теперь со Смирновых должен такое приданое стребовать за свой героический поступок. Это же надо учудить: Роксану заменить Марианной. Нет, ты точно не любитель спокойной жизни.
Николай не стал отвечать, понимая, что сказано всё было не со зла, а для прикола ради.
Милана приехала в аэропорт с траурным выражением лица. Она не протестовала, что сын её сопровождал, но отнюдь не для встречи дорогого папаши.
- Что это было? – удивлённо спросила Роксана, отвечая на поцелуй любимого мужчины.
Реакция Девяткиной оказалась непредсказуемой. Женщина, натянув на лицо скорбную улыбку, сухо поздоровалась с Акатьевой, а потом обратилась к сыну:
- Вы сегодня к нам заедете?
- Мама, я сейчас отвезу Роксану домой, а вечером приеду к вам. Или ты со мной? – и он счастливо прижал к себе возлюбленную.
- Нет, я сегодня с детьми. Спасибо. До встречи! – и рыжеволосая красавица, эффектно поправив спадающие волосы, сделала лёгкий взмах рукой.
Митя подхватил её чемодан и направился к стоянке такси.
- Сын, вас подвезти? – пробасил недоумевающий отец.
Он ожидал, что супруга пусть и не вцепится в рыжие локоны, но… Чем же сын так убедил мать, что та смирилась?
В машине Милана прижалась к плечу супруга. Она горестно вздыхала, но ничего не говорила. Впрочем, это было и нормально. Они не имели привычку на людях выяснять отношения, обсуждать и спорить. Всё самое сокровенное за закрытыми дверями.
Анатолий Николаевич начал не на шутку волноваться. Что же такое произошло? Он давно уже не видел никогда не теряющую голову свою драгоценную супругу в таком настроении. Последний раз это было, когда он украл её из-под венца. Тогда молодая красавица не бунтовала. Она сидела и причитала, что он её опозорил и никто больше замуж не возьмёт. И если он немедленно не исправит положение, она лишит себя жизни. Так или иначе, сейчас хоть и не причитала, но выражение лица было именно таким.
- Толя, вот… – Милана положила перед мужем лист бумаги, не дав ему толком переодеться и помыть руки.
- И? – он прочитал, перечитал, перевернул. – Я спрошу у Миши, чем можно помочь.
- Я спрашивала. Тооляя, – и она уткнулась в плечо мужа, щедро орошая его горючими слезами. – Толя, ты понимаешь! Он же теперь никому нужен не будет. Так и проведёт свою жизнь бобылём. А я не понянчу внуков. Тоооля!
- У Димки спрашивала? – отец потёр переносицу. – Неприятно, факт. Но и с этим можно жить. Просто принять как факт и жить.
- Он сам молчит. Я не решилась. – Милана сжала свои маленькие кулачки. – Ненавижу её.
- Кого? – Анатолий посадил супругу себе на колени, словно она маленькая девочка. Обнял.
Как же любит он её. Столько лет прошло, а любовь так и не угасла. И она по-прежнему в его глазах маленькая и хрупкая. Пусть уже и морщинки покрыли лицо. Хоть и борется она с ними последним изобретением косметологии.
- Рыжую. – женщина понимала, что неправа, но надо же найти виновного.
- А она-то в чём виновата? Знаешь, Милана, пусть живут. Не мешай им. Вдруг это его единственный шанс? Будем нянчить чужих внуков. Колька нарожает. Я так понимаю, Смирновы теперь наша родня?
Поцеловал в мокрые щёки. Грустно вздохнул. Вспомнил, как они начинали.
А эти двое счастливых влюблённых сидели на заднем сидении такси и не могли друг на друга насмотреться. Он держал её за руки. Сердце колошматилось с бешеной скоростью. Ну почему же так быстро приехали? Вот уже и её дом.
Расплатился с водителем. Вышли. Встали перед подъездом.
- Мама, мы здесь! – услышала голос дочки, раздававшийся с деревянной горки.
Алёнка усаживала на ледянку Борисика и сталкивала его. А внизу старший брат принимал хохочущего малыша.
- У тебя замечательные дети. Представляешь, каким бы мог вырасти счастливым наш малыш! У меня не было такого детства. Колька старше меня намного. Вот мы и тусовались с Марианкой. А у нашего…
- У кого у нашего? Митя! Остановись. Не порти мгновение.
Подошёл Крис. Пожал руку молодому ухажёру. Хмыкнул. Забрал чемодан и на праве старшего хозяина понёс в дом.
Влюблённые попрощались. У парня был серьёзный разговор к отцу. Да и женщине нужно было побыть с детьми. Но как же тяжело расставаться. Почти невозможно. Вот будет у них своя квартира: не её, а их общая, тогда и расставаться не надо будет. И бывший, не теряющий надежды, перестанет хмыкать.
- Сын, важный разговор есть. – сказал отец перед ужином. – После еды поговорим.
Непривычная тишина сопровождала трапезу. Слегка припухшее от слёз лицо матери.
Митя после того памятного дня, когда показал матушке квартиру, уехал утром на работу и больше и не возвращался в отчий дом. Поэтому реакция мамы на Роксану для него самого была сюрпризом. Может, смирилась? Поняла, что у них всё серьёзно? Борется сама с собой? А вдруг...
- Родители, вы чего? Умер, что ли, кто? – слишком печальным был родительский дом.
- Димочка, ты не переживай. Мы всё равно тебя любим… Надо было сразу сказать. – и мать положила на стол бумагу.
Митя посмотрел на лист. Это была спермограмма. Его спермограмма. Та самая, которую он делал ещё осенью. Для Златы. Чтобы проверить, а правда ли она беременная.
Он только открыл рот, чтобы рассказать родителям всю правду, как вдруг его осенило! Это же шанс! Спасибо Николаю! Он от радости чуть не запрыгал на месте.
- Это… Я уже смирился. – и он как можно беспечнее махнул рукой. – Мама, ты же понимаешь, что теперь есть только единственная женщина, которая согласна меня усыновить, это Роксана. У неё взрослые дети уже есть, других ей не надо. Мы из-за этого и расстались со Златой. Хорошая девушка была, красивая. – он и не подозревал в себе такие актёрские способности. – Когда она меня бросила, я был в отчаянии. Роксана. Она пожалела меня. Сказала, что это неважно. Можно всегда усыновить…
В точку! Он знал, что мать никогда не согласится на усыновлённого ребёнка. Именно поэтому она когда-то и отшила его первую любовь: хорошую девушку, но у которой на руках был новорождённый малыш. Отец малыша оказался подлецом и быстренько скрылся. Милана же просто подкупила деревенскую простушку, купив ей однокомнатную квартиру в городе в обмен на свободу сына.
Марианна зря радовалась, что спокойно осядет дома. Николай оказался хорошим воспитателем. И сразу после приезда девушку записал на курсы парикмахеров. А что, сама хотела. Это событие вызвало немой шок у родителей. Сама же девица визжала от счастья. Она тут же назаказывала себе кучу литературы и материалов и принялась претворять теорию на практике. Так что в ближайшем будущем каждый второй в престижном посёлке ходил с новомодной экспериментальной стрижкой радикальной окраски.
Отдадим должное Софье Петровне, прародительнице клана Девяткиных. Она одна из первых, кто доверил свою идеально-уложенную голову для пробы мастерства.
- Я уже пожила достаточно. И напугать меня торчащими в разные стороны патлами невозможно. По крайней мере, девочка пытается хоть что-то постичь сто;ящее.
И старушка не прогадала. Кудесничала над ней Марианна долго, но результат превзошёл все ожидания. На суд зрительского жюри показалась бабулечка с изящной золотисто — серебристой асимметрией на голове. Было несколько необычно, но достаточно приемлемо.
Предстоящий брак между юной особой и её взрослым внуком бабушка восприняла философски: «Нет ничего плохого в том, что мужчина старше своей избранницы почти вдвое. Главное, чтобы это не вошло в привычку», резюмировала она, чем вызвала смех у отцов наследников.
Бракосочетание прошло скромненько: только свои. Катерина рвала и метала. Ей хотелось пир на весь мир. Но Николай сказал, что не намерен с будущей тёщей обсуждать свою свадьбу. Это касается только его и Марианны. Вообще, Николай показал себя достаточно жёстким, знающим, чего он хочет. И Катерина поняла, что она его явно недооценивала, оплакивая в душе свою «дочку-дурочку, поверившую коварному соблазнителю».
Митя едва дождался воскресения. Наконец-то улажены все бумажные проблемы, внесён первый взнос, подписал договор на ипотеку. Отец выступил поручителем. Он предлагал полностью оплатить недвижимость, но упрямый физик заявил, что не хочет, чтобы его любимая женщина чувствовала себя здесь гостьей. А кто-кто, но Роксана очень чётко различала грань: своё — чужое.
Ещё восемь утра, а он уже в дверь трезвонит.
- Роксана, Андрюша, Алёна! Поехали смотреть нашу новую квартиру.
- Какую квартиру? – потянулась Роксана. – Митя, ты о чём?
- Как о чём? Из этой ты меня выгоняешь. Своей у меня нет. Давай купим вместе?
- Митя, я не хочу за тебя идти замуж.
Пока дети одевались и умывались, он завёл свою любимую на кухню. Собрав все усилия, чтобы выглядело правдоподобно, чтобы вытянуть трагическую минуту до конца, не рассмеяться, не сдать себя. Со Златой было легче. Сейчас он собрался обманывать ту, с которой хотел связать свою жизнь и шёл на этот обман ради их будущего.
- Вот… – он протянул лист бумаги.
- И? – она прочитала. Приподняла одну бровь. – А какое это ко мне может иметь отношение?
- Я не хочу, чтобы ты выходи;ла за меня замуж и нянчилась с инвалидом.
- Митя, ты больной? Когда это за бездетность инвалидность давали? А потом, может, процесс обратим? Надо в больницу сходить.
- Был уже там. Мне сказали, что только чудо и регулярный секс с любимой женщиной может меня исцелить.
На этом месте он не выдержал и захохотал. Она смотрела на него недоумённо.
- Болван ты, болван. Ты чего в такую рань припёрся.
- Роксана, своих детей у меня быть не может. Тебя я люблю. Твоих детей тоже. Буду тебе постоянным любовником, а им старшим товарищем. Идёт?
Задумалась. А что, идея неплохая.
- А твои родители? Они же тебя ко мне на пушечный выстрел не подпускают.
- Мама согласилась. Ну подумай, кому я ущербный, кроме тебя нужен? А?
Милана хоть и скрипела зубами, но согласилась, что съезжаются. Крис помог. А куда без него-то? И родня Роксанина тут как тут. Бригаду сколотили и ремонтом занялись. К февралю уже всё было закончено.
И показалось ей, словно несколько лет скинула. Весело стало жить. Только на работу ходить сложнее стало. Вроде и не говорят ничего, а в спину так и сверлят.
И снова жизнь вихрем закрутила: ремонт, учёба, работа, молодой почти что муж. Отдыхать некогда. Всё в бегах. Всё само;й надо контролировать.
На работе в новый корпус переезжать. Тоже не просто так. Очередной проект, уже с Пробеловым. А тот мужик вредный:
- Голубушка, я же всё понимаю. Но высыпа;ться надо не на рабочем месте…
А ей плохо. То ли отравилась чем, то ли устала так. Или грипп подхватила. Отгул взяла. Но поспать не дали, срочно на работу. Завал.
Пожалел бы кто? Да некому. У Мити тоже проблемы в лаборатории. Новые испытания. Она теперь и не видит его. Где он? С Кем он? Правильно отец говорил, теперь не мать беспокоится, а любовница.
- Митя, ты когда будешь? – а в трубке женский хохот.
Какая женщина? Откуда в лаборатории женщина?
- Роксана, это аспирантка. Ты не жди меня, ложись. Я поздно буду. – и отключился.
Легла. Слабость не отпускает. И плакать хочется. А чего рыдать? Не знала, на что шла? Мальчик молоденький, на семь лет младше. Забрать детей и уйти!
Была бы одна, ушла. Плюнула на всё и ушла. А дети! Они всё видят. Нельзя их дёргать туда-сюда. Андрюшка ещё масла в огонь подливает. Он не друг-товарищ Мите. Он ревнует его к матери. Пока жил физик на своей территории, всё шло нормально. А как только съехались, начались подростковые тёрки.
- Мать, я к отцу уеду. Там тоже есть хоккей. Не могу я на него смотреть.
Вот и сына теряет. Не ответила. Ушла, плюхнулась на кровать. А слёзы так и текут. А плохо-то как.
- Андрюша, подожди каникул. Неделя осталась, и поезжай. Захочешь остаться — останешься, мне сложно без тебя будет. Но держать не стану. – говорила, а сама не верила, что сын может бросить её.
Крис регулярно приезжал к детям. Да и с ней видался. С Митей подружился. Принял её решение. Хотя однажды обмолвился: «Как молодой надоест, ко мне вернёшься. Я, Роксана, буду ждать тебя. Николая пережил и этого перетерплю». От этих слов ещё горше стало. А плохо-то как. Слабость.
Митя пришёл за полночь.
- Прости, родная. По работе. Не мог раньше.
Молчит, будто спит.
- Да не изменяю я тебе ни с кем! Я тебя люблю! Хватит в молчанку играть! – выдал в сердцах.
Молчит. Ну что с ней делать? Обнял со спины. Прошёлся языком по шее, зацепил серёжку. А золотые блошки так и побежали по её венам. Быстро, ярко. Их всё больше и больше. Устроили заседание внизу живота. Она и так и эдак держалась, да не выдержала. Отозвалась сладостным стоном на нежные прикосновения любимого мужчины. А он всё нашёптывает. Что шепчет? А кто его знает. Она не слышит слов, она чувствует нарастающую волну восторга. Его нежность проникла под кожу, затмила разум. Два сердца снова спелись. Хотела обидеться, да обиду за дверь вытолкала любовь.
Затрубили фанфары. Обняла, приняла, не отпустила. А он и не вырывался. Он был везде. Он обнимал своё сокровище, как будто боялся, что она растает как золотистая дымка.
- Драгоценная моя женщина! Только моя! Любовь моя! Ты мой мёд! Ты моя сладость!
Утро принесло неожиданность.
Встала, поплохело ей. Сильно поплохело. Митя вызвал скорую. Сам поехал. За руку держал всю дорогу. Виноватым себя чувствовал.
Врач принял, осмотрел, на кровь направил. А потом и говорит:
- Беременность у вас, уже недель восемь как.
- Как? Что? Этого быть не может!
У неё паника. Откуда? Митя неспособен дать потомство. У неё никого не было. Только почему-то вид у него слишком довольный.
- Митя, ну-ка признавайся. Ты ведь уговорил меня спираль достать. Наседал: «Зачем тебе лишние предметы внутри? Я всё равно не смогу тебе малыша подарить...» Митя! – если бы не врач, прибила бы его.
- Ну, уговорил. И что? Родишь мне малыша. Вот мамка обрадуется.
- Ты что, подстроил всё это?!
- Тише, родная, тише. Полежишь на сохранении. Всё будет хорошо.
Ах ты ж, подлая душа! Смотри, как хитроумно провернул операцию. И ведь поверила. Как наивная дурочка поверила. Видите ли он чувствует эту спираль и она ему мешает. Неудобства доставляет.
Всё-таки обманула рыжая. А этот-то лопух. Милана же носила заключение к Мише. Тот подтвердил, да, в его клинике делали. И печать больницы есть и закорючка врача. И по книге учёта проведена.
Сын сейчас пытается выкрутиться, оправдать свою сожительницу. Совсем от любви мозги набекрень съехали. Ишь что выдумал. Поддельная справка.
Митя к Коле, а тот подсмеивается: «Сам дров наломал, сам и выкручивайся». Правда, когда узнал, что Милана житья невестке не даёт, пришёл, покаялся. Да и это не помогло.
- Знаю я вас, Девяткиных. Всю жизнь мне испортили. Что старшие, что младшие! Погоди, вот родит тебе Марианка таких же непутёвых как сами, узнаешь, где раки зимуют.
Эта беременность в пример первым двум, тяжело проходила. Весь первый триместр с унитазом Роксана обнималась. Что не съест, всё наизнанку.
- Митя, я тебе говорила, что с меня хватит детей. Да что же ты такой упрямый.
А он сидит в её палате, смотрит так жалобно:
- Сама виновата. Не надо было артачиться. Я же Девяткин, а Девяткины всегда добиваются своего.
- Ага, Колька тоже добивался.
- А он бы добился, если бы я не вмешался. Понимаешь, у нас преемственность поколений. Ладно, Ник договорился, как выпишут тебя и мы распишемся.
- Да пошёл ты, Девяткин. Не хочу я замуж.
- А ты не о себе думай. Не хочу, чтобы сын безотцовщиной рос.
Сын… Так мечтал о сыне, что когда на узи сказали, что девочка, первое время поверить не мог.
- А что, вы уверены? Вы хорошо посмотрите. У Девяткиных только мальчики.
Роксана засмеялась: «На Марианке надо было жениться. Она вон, Кольке, двоих носит, и оба пацана.»
- Ладно, дорогая, следующий будет у нас мальчик.
Наши дни. Эпилог
Мы расположились у нас в зале. От спиртного Роксана отказалась: за рулём. Надо Алису из садика забирать.
- Представляешь, – рассказывает она, – Однажды приходят эти Девяткины старшие к нам. А мы с Митькой разругались в пух и прах и он ушёл куда-то из дома. А тут ещё Крис нарисовался. За Алёной приехал.
В общем, уж не знаю, какая Милану муха укусила. То ли «корона35» так сильно пошатнула дела корпорации, то ли старость подобралась незаметно. Она же поздно всё-таки родила его. Заявляет мне, что я права на квартиру не имею. Я! Представляешь? Я! Если учесть, что если бы я не продала нашу с Крисом и не вложила сюда эти деньги, Митька ещё бы платил да платил свою ипотеку.
- Постой, Роксана! Ты же говорила, что запретила Мите у отца деньги брать. – спросил я.
- Запретила… Мать когда узнала, что мы на двоих собираемся квартиру покупать, а не он один, такое устроила. Она заявила, я своему потомству будущее на деньги Девяткиных обеспечиваю.
- А ничего, что у тебя своя квартира была, которую вы с Крисом заработали сами? Не было богатых родственников рядышком. – возмутилась моя вторая половина.
Мы с супругой нарезали колбасы, настругали сыра. Заварили свежий чай с чабрецом. Достали варенье, айвовое. Нет у нас вишнёвого, её любимого. Наша рыжеволосая подруга уютно расположилась в кресле. Поставила на подлокотник кружку.
С годами её красота не увядала. Формы становились всё более и более женственными. Но голос звучал по-девичьи звонко. Глаза сияли, как будто она только сегодня влюбилась в этот огромный мир.
- Да Милана всю жизнь Анатолием крутила, сама-то без него она ничего не представляет. В общем, она свёкра науськала, и они мне заявляют: «Ты здесь никто и звать тебя никак. Это наша квартира!»
- Это как?
- А… Митька, не послушал меня, не отдал отцу долг. Всё потом да потом.
-Так, ещё раз и поподробней с этого места. – попросила моя супруга.
Мы с Роксаной познакомились не так давно. Моя благоверная училась с ней вместе на антикризисников. История любви рыжеволосой красавицы и Дмитрия фактически протекала перед её глазами. Сколько раз две подружки сидели на нашей кухне за пузатым самоваром и перемывали косточки всем по очереди: Крису, Николаю, Мите, ну и мне, разумеется. Женская солидарность.
- Ну слушайте, когда Митя нашёл эти квартиры, нужен был первоначальный взнос. Он и попросил у отца. Потом мы переоформили договор ипотеки на двоих, чтобы я тоже могла платить. Но Крис, как законный представитель Алёны и Андрея, не позволил закладывать нашу. Митя, оказывается, втайне от матери и меня взял ещё деньги у отца. Взял и забыл. А мне сказал, что ему в его НИИ дали креди;т. И он с ними расплачиваться будет. Так вот, это второй заём он и не вернул.
- Ну и?
- Милана на меня наехала. И что мать я плохая, и жена никудышная, потому что сын её в лаборатории ночует, а не в своей собственной квартире. Мити в это время дома не было. Свёкры за Анечкой приехали. Крис слушал, слушал, да как рявкнет: «Какое вы имеете право так с матерью разговаривать в присутствии её детей!»
Здесь моя супруга всё-таки вставила свои пять копеек:
- Сашка-Роксашка, я до сих пор не понимаю, как ты могла своего Криса на Девяткиных променять. Ладно бы ты на их миллионы позарилась.
Роксана засмеялась. Потом подняла руки вверх и быстро-быстро стала перебирать пальчиками: «Понимаешь, блошки золотые побежали. Ничего не соображала. Только и видела этих блошек».
Не знаю, как блошки, но свет от нашей лампы проскользнул по скромной золотой печатке Криса, вспыхнул синим огнём на перстне Николая и засветился зелёным светлячком на колечке Мити.
- Слушай, у тебя ещё 7 незанятых пальцев. Прикинь, сколько ты можешь найти воздыхателей. – это был я.
Роксана протянула руку, полюбовалась дарами своих мужчин, а потом продолжила:
- В общем, они ушли. Что уж Митьке в уши напели, не знаю. Переехал к ним. Алису забрал. Пожила она там два дня. Я не стала возражать. Они девочку не обидят. Да и была уверена, что не отнимут ребёнка. Алисе там нравится. Потом привёз: «Мама сказала, что ты избаловала ребёнка!». Я ему и выдала, что избалован это он у нас. А мои дети нормальные. Милана подсуетилась, начала невест Митьке искать. А кому нужен мужик с ребёнком? А Митя без Адисы никуда. В общем, подёргался, подёргался. Вернулся.
- Что думаешь дальше делать? Ты зачем из корпорации ушла? – спросила моя благоверная.
- А как бы я там оставалась? До декрета еле дотянула. Милана всю спину прожгла. А после рождения Лисёнка, пока в декретном сидела, решила попробовать себя в качестве антикризисного менеджера по урегулированию конфликтов. Да вы сами помните, хорошо дело пошло. Клиентами быстро обзавелась. Вот вышла с декретного, оформила на себя фирму ну и начала работать. А что, мне офис не нужен, из персонала только уборщицу наняла. Ну а эта чёртова эпидемия началась, рассыпалась моя база, разбежались клиенты. Конечно, была бы в корпорации, хоть какая-то финансовая подушка была. А сам на себя… Мы же ещё машину решили поменять совсем не вовремя.
- Ну и как вы теперь? К свёкрам пойдёшь? Или отец поможет?
- Нет, отец на пенсии. У него сердце барахлит. Они с матерью в деревню перебрались. Продуктами помогают. Крис на детей денег даёт. Он крутится. Тоже оформил на себя фирму вместе с деревенскими. Ремонтами занимаются. Нас пока Митя кормит. НИИ государство содержит. Мои клиенты через раз позакрывались. Кто за эту эпидемию выживет — неизвестно. Милана на пенсию ушла. Вот и бесится от безделья. Теперь она со Смирновой спелась. Элеонора вся во внуках. Истинных аристократов воспитывает. Я учусь… – засмеялась. – Ты же знаешь, я не могу не учиться. Решила теперь на социолога выучиться. – м-да. В этом вся она. Учиться, учиться и ещё раз учиться. – А чего время-то терять? Всё равно пока работы нет. Ну какая я домохозяйка? Николай уговаривает Митьку в корпорацию прийти. Говорит, что они в тандеме хорошо смотреться будут. Думали, что Марианна в руководство вольётся. Она далеко не дура. Так она заявила, что своим детям хочет нормальное детство, чтобы они знали, как мама выглядит. Никогда бы не подумала, что эта мажорка такой наседкой станет. Они очередную пару малышей ждут. Мы недавно выезжали на природу все вместе. Смотрите.
И Роксана нашла в галерее своего телефона общее фото.
Николай прижимает к себе рыжих и лохматых, как Антошка из «Карусели», мальчишек. В кого уродились такими? Наверно слишком сильно мечтал о рыжем мальчугане, что в награду пару получил. Рядом стоит счастливая Марианна. Она уже хорошо пузатенькая. Вовка — художник одной рукой обнимает Ритусю, а на другой держит её маленькую копию. Если бы я не знал, что это Артём, то решил бы, что это девочка. Роксана по секрету сказала, что Ритуся тоже в ожидании, и на сей раз двоих. Сбоку расположилось Роксанино многочисленное семейство. Андрей и Алёна уже большие. Парень высокий, коренастый. Спортсмен. Положил руку на плечо отцу. Крис по сравнению с сыном выглядит маленьким. Алёнка-красавица. Настоящая девица. Выпускной класс. Потом хочет на архитектора поступать. Здесь же Борис. Он подрос. Василиса заменила ему мать. Зойка так больше и не появлялась на горизонте. А вот и наша героиня. Митька положил ей голову на плечо, обнял со спины обеими руками. Алиса копия Полины с непослушными рыжими кучеряшками.
Наш разговор прервался трелью дверного звонка.
- Привет честной компании! – Митя каким был взъерошенным воробьём, таким и остался. Никакой серьёзности. – Простите, за рыжим Лисёнком надо ехать.
- Так, подруга, – говорит моя супруга. – А кто-то отказался шампанское за встречу, потому что якобы за рулём… Ну-ка колись.
Роксана смутилась.
- А чего время-то зря терять? Пока эта эпидемия и Роксана не работает, так, может, корпорации наследника ещё одного родит. А если не наследника, так физика. Или принцессу ещё одну. – и Митька чмокнул свою драгоценную в щёку.
Они ушли, а за ними тянулся шлейф из золотых блошек…
Кто в доме хозяин?
© Copyright: Макар Файтцев, 2021
Свидетельство о публикации №221032201193
Свидетельство о публикации №221032201193
Рецензии