Над Москвой... 13

--Надо бы помянуть !-

сказал Занд. Михаил согласно кивнул. Достали бутылку вина, нехитрую закусь,

разлили в чашки, встали,-

   --  Хотели за знакомство, а вышло вот как! Пусть земля будет тебе пухом,

 Кузьмич! Мира твоей душе!

Выпили не чокаясь. Сели. В дверь постучали.-

--Входите, открыто!,-

крикнул Михаил.

 Вошёл Егоров, прошёл к столу, сел. Снова налили, снова помянули, закусили.

 --- Вот так получилось, ребята!-

грустно сказал Егоров,-

  --- Хороший человек, был Кузьмич, Царствие ему небесное!
 
Помолчал минуту,-

---Тут такое дело, проверка ожидается на этой неделе, надо бы вам съехать. Если

 есть на примете что, я вас на машине отвезу, если нет- переезжайте в комнату

 Кузьмича, я вам раскладушки выдам.

И вдруг закрыл лицо руками, заплакал. Вытер лицо, громко высморкался,

 прерывающимся голосом сказал,-

  ---Он мне заместо отца был, своего-то я не помню. Сюда пришёл мальчишкой

хулиганистым, а он меня и учиться отправил, и по жизни вёл. Если б не он…

Егоров снова заплакал, махнул рукой и пошёл из домика.

      Занд и Михаил молчали. Они сочувствовали Егорову, видя неподдельное горе,

но нужно было собирать вещи. Подводить Егорова они не хотели.

     Комнатка Кузьмича была не заперта.  На кровати лежал узелок с вещами и серый

 отутюженный костюм, собранный женщинами для передачи в морг.

    Ребята сдвинули немного стол, чтоб разместить  раскладушки, которые , кстати,

 принёс словоохотливый подчинённый Егорова. Он рассказал, что Кузьмича похоронят

 на Ваганьковском  в родственном захоронении, что, за отсутствием наследников

удостоверение на могилку Егоров оформил на себя, и таким образом получил

бесплатное место на дорогом московском кладбище, свезло же человеку, что похороны

 будут на третий день, а поминки –в лучшем эрмитажном ресторане, который ради

поминок закроется на спецобслуживание, что приглашены все работники сада, театра,

 включая артистов, что гроб делают в театральной мастерской из дубовых досок, что

 они умеют, такой же делали своему покойному дирижёру, что американские гробы

 нашим в подмётки не годятся, что для поездки в морг и на кладбище Егоров

полпарка автобусов заказал… И ещё многое ,многое другое узнали Занд и Михаил от

любителя поболтать, только одного они не знали, что Василиса и Яга наблюдают за

ними, находясь за стенкой шкафа.


       Сделав вид, что идут к метро, девушки кружным путём вернулись в Эрмитаж и

 вошли через главный вход. Василиса, превратившись в лягушку, своими путями

 проникла в Кощеево подземелье, а Яга, выждав момент, когда все разойдутся,

просто зашла в комнатку Кузьмича и скрылась в шкафу.

Там, дав отчёт Кощею о проделанной работе и оценив, как себя ведут в созданной

ситуации Занд и Михаил, поднялись по лестнице наверх наблюдать за своими

соколиками.


      На третий день к Эрмитажу подъехала невесёлая кавалькада из катафалка,

 автобусов и машин.

Собралась огромная толпа с цветами, с венками. Женщины были в трауре от простых

 черных платков до шикарных шляпок с вуалями. Подошёл оркестр из театра. Всем

командовал Егоров. Вдруг понабежали  люди с фото- и телекамерами, сделали

несколько снимков, поснимали, на всякий случай присутствующих.

     Всё было торжественно, Егоров прекрасно всё организовал. Люди искренно

выражали скорбь по усопшему, не стесняясь своих слёз, короче никаким скандалом не

 пахло, поэтому «понабежавшие» тихо удалились, а светские новости пополнились

коротенькой заметочкой, что «сегодня состоялись похороны старейшего москвича» и

далее шёл список более-менее узнаваемых фамилий, носители коих пришли проводить

усопшего в последний путь.

       После отпевания в морге, поехали на Ваганьковское. Там  любопытные  могли

 наблюдать как по главной аллее шла колонна людей с венками, за ними несли крышку

 полированного гроба и крест, затем шестеро крепких мужчин на плечах несли гроб,

 усыпанный цветами, за гробом шёл духовой оркестр, наигрывающий то траурный марш

 Шопена, то отрывки из реквиемов Моцарта и Верди, следом шла толпа с цветами.

 Женщины не скрывали своих слёз.

       Давно на Ваганьковском не было таких душевных похорон! К могиле

подтянулись работники и любопытствующие. Дно могилы было выстлано еловым

лапником. Гроб водрузили на постамент. Оркестр притих, начались выступления.

 Выступавших было много, все хотели сказать об усопшем доброе слово. Началось

 прощание. Оркестр грянул Реквием. Подошёл батюшка из кладбищенского храма.

Оркестр замолчал, батюшка отпел. На полотенцах гроб опустили в могилу, женщины

опять зарыдали. Солист театра заиграл на скрипке что-то нежное и печальное, стали

 подходить и бросать в могилу горсть земли с мелочью, потом солист замолчал,

 грянул оркестр и могильщики рьяно взялись за дело, видно Егоров их не обидел.

 Быстро насыпали холм, поставили крест, завалили холм венками и цветами, помянули

  свежепогребённого рюмкой , кутьёй и блинами и поехали на поминки в ресторан. От

 кладбища, затрудняя движение, отправилась кавалькада автобусов, оставляя

кладбищенскую братию в восхищении и изумлении, что каким же это надо было быть

 человеком и сколько иметь богатой родни, чтоб заслужить такие похороны?



        Кощей, наблюдавший за похоронами «Кузьмича» по волшебной плазме, был

доволен и даже рюмку коньяка пропустил, прощаясь с таким удачным и удобным

образом, служившим ему  столько лет верой и правдой. Но всё проходит! Кощей,

любуясь похоронами, не забывал отслеживать реакцию Михаила и Занда. Девушки также

 наблюдали за своими избранниками.

   Кощей удовлетворённо крякнул,-

 --  А избраннички-то ваши, совсем очеловечились! Ишь, как переживают!