Глава Пятая

Глава 5.

  Работа по укомплектованию штата кипела уже вторую неделю. Кислюк занимался офицерами-воспитателями, Жюлия Николаевна – учителями-предметниками. Мичман Бобрикин – составом хозчасти. Прикомандированные сержанты-контрактники, как умелые огранщики, каждый день строили личный состав кадет. Пилили, точили, убирали все лишнее. Гоняли всех по полной, выжимая все соки, как и полагалось по курсу молодого бойца. Кадеты ползали по полосе препятствий, потом спали в классах над воинскими уставами. Контрактники-огранщики помогали им врасти в ту самую землю, слиться с землей, в смысле, с воинской наукой. Дабы потом достать оттуда этот алмаз, отряхнуть, умыть и сделать из них настоящих кадет.

  Кап-раз Кислюк, необычайно довольный подбором отставников-воспитателей, решил пригласить на работу в Морской Кадетский корпус своего  давнего приятеля Корнея Пчелкина. Сан Саныч знал, что Пчелкин давно не появлялся на людях. Засел как-то летом на заимке в Михайловке, чтобы писать труд своей жизни, какой-то роман-эпопею. Да так и остался там безвылазно. Второй год сидит, а роман ни с места. С расстройства занялся учительством. Преподает в местной школе. Знакомая директриса попросила Пчелкина сначала подменить на период декрета географичку, потом немка забюллетенила. И  пошло, поехало - история, ОБЖ, его любимая литература.. Так и втянулся. Да и к тому же, ещё и сам Президент с премьером и их Пенсионной Реформой, продлили Корнею его пенсионную молодость эдак лет на десять.

  Кислюк и Бобрикина радовались такому приобретению. Пчелкин уже запрягся в кружок юных журналистов, юных переводчиков и до кучи юных краеведов. Организовал НОУ – Научное общество любителей истории Первой мировой войны, всерьез озаботился созданием труппы малого драматического кружка, МДК.

  Пока набирали учителей, Пчелкин успел попреподавать ОБЖ, географию и даже пение. Нет-нет, слуха у Корнея не было с детства, но петь Пчелкин любил всегда. Однажды даже спел дуэтом на большом смотре художественной самодеятельности. Точнее, изначально это было трио. Трое его закадычных друзей играли в ансамбле, пели, а он всегда приходил на  репетиции и барабанил на ударнике  во время перекуров. Перед заключительным концертом городского смотра художественной самодеятельности самый главный солист, «Золотой голос» школы, заболел. На что второй солист, Лёха Слон, просто плюнул и ушел.
  Тормознутый Лосев по этому поводу и вовсе не нашел что сказать, а тем более что-то сделать? Да и что тут делать без основных солистов. Тут призадумался бы любой. Вот тогда-то Лосю в дуэт и добавили праздно шатающегося Пчелкина.
  Обалдевший, от лихости организаторов концерта и столь стремительной «рекогносцировки», Лосев не нашел ничего лучше, как забыть. Не забить,  таких слов он не знал, а действительно забыть. Он забыл прийти на выступление. В отличие от организаторов концерта, мозг Лосева никак не мог понять: разве могут петь дуэтом люди, не имеющие голоса?
  В итоге безотказный Пчелкин отдувался тогда за всех один. Как, впрочем, и сейчас. Преподавание в захлёб, по широкому фронту ОБЖ, география и даже пение - это по-нашему, по-Пчелкински. Точнее по-кадетски...