Через барьер своим чередом от токсичного

Странное дело, я ни разу не болел за последние два года, как раньше. А, это больше чем карантин.
За год до карантина любая инфекционка была с температурой и лихорадкой. А еще раньше, где-то лет 10 назад были пневмонии и ангины, жуткие до адских страданий. В голове рождались мысли будто я весь изрешечен и все инфекции проникают в меня через дыры зв защите. Достаточно было дочери подышать в одной среде с нездоровыми детьми в детском саду или школе и ту или иную в хворь я проваливался на неделю. Хватало также потолпиться мне в местах большого скопления народа или же упасть в кафе до полуночи, а то и до трех на встрече с токсичными сущностями.
Потом я из всего такого внережимного вышел. Из прежних контактов и кругов общения. Конечно, была коммуникационная абстиненция, но, я перестал болеть почем зря. Единственное, прошлой осенью, было нарушение мной ТБ и работа по шлифовке вручную древесины без маски и, как следствие, аллергическая реакция на пыль. Я умею справляться с аллергическими реакциями и абстрагироваться от раздражителя. Организм просто включил потоки соплей и всю пыль я высморкал-выдул за три дня из носовых пазух и откашлил из легких.
В средах же с больными людьми и сущностями, а они определяются запросто, включается что-то вроде системы самозащиты-купола, проникновение в который возможно только если я сам нарушаю его периметр и проявляю инициативный интерес. Общаться с людьми нынче приходится по большей мере лишь посредствам сети и телефона. Поэтому, я предполагаю, что все мои прежние болезни были аллергическими реакциями на токсичных людей и не менее токсичные контексты. Их в моей жизни теперь стало значительно меньше и болезни исчезли. Есть застарелые последствия-хроника, но, это легче, чем всегда встречаться с новыми вызовами и испытаниями.
Что, не менее интересно, так это то, что в 2015м, будучи в Лондоне и, выйдя на некоторое время из локальной среды и сферы общения, я перестал болеть. И по возвращении долго, даже пройдя через тюрьму, я не болел ни чем мучительным, не считая стрессы, которые идентифицировались мной как заведомо внешнее воздействие на меня. И, как следствие, такая их идентификация позволяла мне группироваться даже в тяжелых ситуациях. И стрессы просто брались в разработку. А, ближе к четвертому мушелю стрессов становилось все меньше и меньше. Хотя сам он был для меня рубежом.