Рыцарь из стены 2 - Трое

В Россию он не поехал. Как и оказался слишком живым для трупа.

Леннарт попытался заснуть, походил по комнате без одежды, дал интервью воображаемому корреспонденту «Шпигель», сыграл в шахматы с древней персоналкой, проиграв ей в двадцать четыре хода, с минуту ненавидел роман «Лолита», о который больно запнулся в спальне – и решил продолжить не открывать его, как не открывал никогда.

Томик полетел под кровать, наткнувшись там на что-то шуршащее, проехался по нему и, по-видимому, вылетел с другой стороны, у шторы, чтобы снова атаковать.

Роман этот, в розовой обложке с черными очками-сердечками, читала… От фразы «подружка тому назад» Леннарт поежился, будто уличенный в измене. Глупо!

Эмбер даже о ней не знала. Не могла знать. Та ушла за год до их встречи в Медицинском музее Копенгагена, где оба оказались случайно в дождливый день и чуть не столкнулись лбами у полки с пожелтевшим черепом, с виду совершенно нормальным.

«Три головы на квадратный метр – это перебор», – пошутила Эмбер, смахивая волосы со щеки.

Череп остался, где лежал, а они тогда уехали на такси к церкви Христа Спасителя. Но не стали подниматься наверх. Просто прошлись по улице до бульвара Андерсона и расстались на углу у посольства Боснии.

От Эмбер пахло ирисками. Когда он сказал об этом, она рассмеялась и спросила: «Почему не шоколадом, кофе или еще чем-нибудь солидным?» Он пожал плечами. Так же, как сейчас перед зеркалом.

Надо же… Теперь это все – история. И встреча и все то, что они представляли вместе – стало вроде того бесполезного, пустого, симпатичного черепа на полке в музее, помнящего как сквозь кожу к нему прикасались руки.

«Подружка тому назад» ушла она от него не так. Ингрид поступила в аспирантуру в Бонне, о которой хлопотала несколько лет – и вдруг оказалось, что это само собой, каким-то немыслимым, непонятным образом вычеркивает его из суммы. Он до сих пор не смирился с этим. Не нашел никакого объяснения. Парадокс мертвого-живого кота, засунутого в коробку физиком – ничто по сравнению с таким ходом.

Еще страннее ему показалось то, что на Рождество она прислала ему длинное доброе письмо с фотографией, на которой счастливо катается в Альпах с каким-то гориллобразным парнем с торчащими из-под шлема космами. Такое можно написать маме, но уж точно не порадовать бывшего.

Ингрид, как пить дать, сумасшедшая. Эмбер – стерва, пахнущая ирисками. Он – прекрасный неудачник, пытающийся как-то выпутаться из паутины, которую сам же создал.


Далее http://proza.ru/2021/03/27/1452