Этюд Листа

...
– Вы меня всегда так загрузите, а мне потом всю смену это носить...
Жалуется, а глаза...
Он смеётся, ртом только. А глаза – жуткие глаза, одна дама сказала, много лет прошло, но помнится: "Удавский взгляд!" Между прочим – верно...
– Да вы... у вас в одно ухо вошло, а в другое вышло.
– Вон – за вами тянется...
– Что?
– Что вышло.
– Разве только тень моя.
Зато – со мной весело. Ты и не знаешь, как со мной может быть весело. И не узнаешь, никогда. Что же я жизнь тебе ломать буду. Тебе молодой нужен. Чтобы не грузил, а брал. Тебе нужна "Молдовеняскэ", а не a-moll-ный этюд Листа.

...
– Что так? Петрович?
– Так, что... А – ничего. Одного раза мало, ни одного – довольно. Не открыв вино, пить его не будешь. Так, нет?
– Не понимаю я тебя. Вот стараюсь понять, а не понимаю. Можешь понятно объяснить мне?
Засмеялся, ртом – глаза холодные и как будто не здесь, не от него:
– Ша, интеллигент... Помнишь, Альгирдас Каушпедас? "Антис"? Потом ушёл в политику... В шинели такой. Ша, интеллигент!
– Газманов тоже в шинели.
– Да. А какие фильмы были! Изысканное дерьмо: "Сны"... "Тень".
– "Тень" новый фильм.
– Да, там проход героини в дождь и без бюстгальтера. Актриса Варвара кто-то.
Миша улыбается...
– Тебе образ мешает! Он покоя тебе не даёт. Живому человеку места не останется, тень если только.
– А ты знаешь, что Эс Тэ сказал про интеллигенцию?
– Кто такой Эс Тэ?
– Святослав Теофилович Рихтер. Он сказал, я цитирую: "Это лишние люди. Потому что они не глупые. Глупости в них нет". Конец цитаты.
– Ну ты же не считаешь себя интеллигентом.
– У меня есть образ вечности. И это довольно глупо. Начинать каждый день, имея образ вечности перед глазами. Ну, не перед глазами. Перед... другими глазами.
– Да-а... Заносит тебя, однако. А помнишь, как мы с тобой на первенстве Союза боролись?
– Помню! – Петрович развеселился. – В фильме "Крестоносец" – правильно? Зато теперь у тебя свиньи, кто ещё – кролики?
– Кролики, да.
– Яблони в саду...
– "Но никого не может он согреть", – внятно прочитал Миша.
Глаза снова холодные.
– Когда подумаю, сколько женщин спят с Есениным... Моя знакомая, так прямо позеленеет вся от одного имени, от упоминания. Я думаю, он её предал. Их же всегда предают. Знаешь, – опять повеселели глаза, – Рихтер... Эс Тэ... приезжал в Петрозаводск. Встречает его музыковед, Юлия... ну, Юлия. И говорит Рихтеру: что ж вы так громыхаете в Шопене, это же не такой композитор, Шопен. Он: а кто вам нравится из исполнителей Шопена? Я! Мне нравится, как я играю Шопена! Вот это то же самое, что с Есениным. Ну – за свинок твоих? И – чтобы не кручинился ты...
– Чекалдыкнем, – согласился Миша, думая о своём. – Эй, услужающий! Насыпь-ка нам, братец, пару баночек хрустальной.
– Ведь это Лейкин?
– Да, "Айвазовский".
– Айвазян.
– Айвазян. Так ты что – из-за крови?
Собеседник посмотрел на Мишу с удивлением: а ведь не скажешь, на вид – прост, незамысловат... однако – Щелкунчик!
– Ты знаешь... я об этом не думал, с такой стороны, в ракурсе. Но скорее всего да. Кровь нам запрещена... А это же с кровью связано.
– Кому нам, – хохотнул тот.
– Нам...
– А водка? Не запрещена?
Рот улыбается:
– Водка... Пьёшь – вода, зажжёшь – горит! Эх... токарь-пекарь...

...
– Позвольте, я заплачу за вас.
– Нет. Не позволю.
– Ну просто так.
– Я уже сама заплатила.
– А я возьму и заплачу, – он гнёт своё...
– Послушайте, я, по-моему, внятно озвучила: нет! И сядьте вообще... не маячьте.
– Ну, вот, – с деланым огорчением. – Опять сэкономил!
– Что?
Она смотрит на него с удивлением:
– Что?!
И не выдержала, рассмеялась...
...


2021 г.