Сказка о Молчаливом Монахе

–Один буддийский монах дал обет, что не произнесет за свою жизнь больше, чем 100 слов, Юра, но и он бы не выдержал, если бы стал клеить с тобой обои! Бестолочь, ты этакая, опять не той стороной подал, ты, что без глаз, где низ совсем не видишь?! – не выдержал дядя Ваня испытания ремонтом и в очередной раз начал кричать на своего не самого внимательного племянника.

–Да, вижу, дядь Вань, не ори. Внизу полоса шире, сверху уже, я просто задумался. – Привычный к дядиной манере общения и воспитания, Юра не обиделся, перевернул обои правильной стороной, помог приклеить, а потом попытался устроить себе перерыв. – Лучше расскажи про монаха, что на него нашло?

Дядя, заядлый рассказчик, задумался, расправил обои на стене, прогнал излишки клея специальным валиком, наконец, повернулся к уже усевшемуся на подоконник племяннику и стал поначалу несколько раздраженно рассказывать новую историю:

–Что нашло, что нашло? Откуда мне знать?! Наверное, очень хотел что-то получить, а может, это было испытание на пути к нирване... Не знаю, история начинается с того, что обет у монаха уже есть…

Дядя Ваня пожал плечами, вспоминая, а может, и придумывая детали новой сказки.

Нетерпеливый Юра, не мог долго молчать и поэтому сразу же стал забрасывать новыми вопросами дядю, в задумчивости севшего на табуретку:

–И вот он, правда, только сотню слов за жизнь произнес и все? И больше ни-ни? Ни спасибо, ни здравствуйте?! Это получается он, что не здоровался и не прощался?

–Он кланялся, Юра. В его стране все кланялись.

Дядя Ваня тяжело вздохнул, а подросток кивнул словам старшего родственника, мол, точно понял, о чем речь:

–Типа, как актер в конце представления? Ну когда зрители еще хлопают, да?

–Типа, да... и, Юра, еще раз перебьешь, перерыва на историю больше не будет. Будем продолжать клеить обои.

–Понял, услышал, заткнулся, – парень поднял руки вверх, показывая, что сдается и собирается молчать.

Судя по взгляду, дядя Ваня Юриным словам совершенно не поверил, но, тем не менее, рассказывать историю продолжил:

–Дело в том, Юра, что раньше люди отвечали за свои слова, понимаю, сейчас в это сложно поверить, особенно тебе, Юра, но тогда…. раз монах дал обещание, разумеется, он должен был его сдержать. Поэтому жизнь монаха после обета превратилась в настоящее испытание. Не единожды попадал он в ситуации, когда обязан был решить потратить ли драгоценную словесную жемчужинку или оставить ее в корзине души для последнего часа. И каждый раз тратил, стараясь не жалеть о своем спасающем кого-то другого выборе.

Так однажды он направил армию врагов по ложному следу, практически уполовинив свой запас. Этим монах спас находящуюся недалеко от монастыря, где он жил, деревню. Жители успели уйти до прихода неприятеля.

А в другой раз вступился за ложно обвиненную девушку. И снова жемчужинки канули в бездну, и в шкатулке его души их осталось ничтожно мало. Но спроси кто монаха, жалеешь? Он бы…

–Знаю, знаю, он бы промолчал, ибо обет, все дела. – Перебил племянник своего дядю.

–…Вот, смотрю я на тебя, Юра, и понимаю, что ты бы и минуты с таким обетом бы не продержался... Я кого по-человечески просил помолчать? Отменяем твой перекур?

–Да, молчу я, молчу! Продолжай! – Громко, а потом тихо, практически себе под нос. – Совсем озверел, где это видано работать совершенно без перерывов?! Это, между прочим, настоящая детская эксплуатация выходит.

Дядя то ли действительно не услышал Юркино бормотание, то ли решил проигнорировать, но рассказ о монахе продолжил, и работать племянника не погнал:

–Шли годы, и слухи о Молчаливом Монахе дошли до короля, тот решил вызвать к себе монаха и задать ему вопрос, чтобы узнать, даст он ответ или не нарушит свой обет и промолчит, ведь по слухам 99 слов уже отзвучало, и запас словесных жемчужин уже был практически полностью пуст...

–И? Так он пошел?? Его слова уже кончились или нет??? – Традиционно не выдержал Юра драматическую паузу, но дядя лишь раздраженно махнул на него рукой и продолжил:

–Пошел, конечно. По тем временам это все равно что тебе, Юра, позвонил бы на телефон губернатор и вызвал в гости. Думаю, ты бы тоже не думал, идти тебе или нет.

Во дворце было множество придворных, и каждому монах поклонился, а те шептались за его спиной. Все слышали истории о Молчаливом Монахе.

И вот большой зал, где придворных, кажется, даже больше, чем встретилось монаху по пути, все с любопытством смотрят на него. Монах смотрит спокойно, кланяется придворным, встает на колени перед королем. Король же, услышав от советников, что прибыл тот самый монах, смотрит вниз…

Король, Юра, сидел на возвышение… ну это чтобы больше подчеркнуть сословное неравенство, ну и красиво, представь себе ступеньки, кресло, обитое красным бархатом, как у нашей бабули на даче, только, разумеется, не съеденное молью. Разве не чудесный выходит вид?

Что-то я отвлекся, короче, король посмотрел на монаха и спросил, действительно ли он дал обет молчания?

Глупый вопрос, конечно, но не будем же мы его за этот маленький недостаток выкидывать из истории, да, Юр?

–Не будем, но что монах? Кивнул?

–Нет, Юр, не кивнул, сказал «Да». И это «да» было последним, что он произнес.

–Сотое слово? – ахнул Юра.

–Не просто сотое, а самое-самое последнее слово. Сказав свое тихое, но какое-то пронзительно глубокое «Да», монах упал замертво.

–Но почему? Он же просто обещал?!

–Потому что раньше слова значили намного больше. И потому что больше он жить не мог.

–Жестоко как-то и грустно… И погоди, дядь, а что король? Он раскаивался, что своим праздным любопытством убил монаха? Ведь тот же мог опять кого-то спасти с помощью последнего слова, ну или попрощаться хотя бы с кем-то?

–Юра, Юра…откуда же мне знать умеют ли короли раскаиваться в своих поступках? Конечно, монаха похоронили с почестями и, конечно, он мог распорядиться последним словом иначе и не мог одновременно…

Знаешь, Юр, в конце концов, это было его слово и его выбор. Пойми, только мы сами отвечаем за свои слова…

А теперь стираем с лица нюни и задумчивое выражение и берем в руки кисточку, пора клеить следующую стену!

–Ну, дядь!

–Никаких "ну дядь", обои в комнате твоей мамы сами себя не поклеят. Живо за работу!