О Философствовании Е. С. Линькова

Тот факт, что особенное удвояет себя в понятии и лишь таким способом (в этот момент) мы познаем, что понятие как тотальность есть дух и таким образом мы созерцаем себя и предмет как определенных в себе и для себя есть поворотный пункт в философии: есть переход от только рассудочного усмотрения к разуму.

Разумом мы познаем, что особенное как таковое само есть система "всеобщего, особенного и единичного", то есть само есть понятие и наоборот; рассудок не различает особенное как систему в себе внутренней диалектики; особенность есть для него только конечность и не имеет в себе собственной углубленности,- противоречия. Система понятия для рассудка есть, таким образом только "конечное определение", то есть оно не возвращается из иного к себе, а либо определяет его, либо его отрицает и потому ограничено им.

Один из примеров такого рассудочного представления о Философском понятии мы можем найти у Линькова, в его интервью 2014 года [1]. Здесь я предлагаю ближе его рассмотреть.

Е. С. Линьков говорит: «Вот дух как живой способ бытия он представляет единство всеобщности, единичности и особенности. В момент смерти эти три момента распадаются. Единичное само по себе, особенное само по себе, - выделяется впервые, и всеобщее само по себе» ("Инт.14г")

Здесь это «само по себе», которое употребляет Линьков не представляет только случайного выражения. Как мы увидим дальше, это «само по себе», у Линькова является окончательным и не переходит во внутреннюю различенность каждого из моментов [2]:

«Вот когда впервые обнаруживает себя в бытии рассудок. Единичное и особенное претерпевают изменения [погибают]. Только момент всеобщности, - говорит Линьков,- остается неизменным. Вот единственный момент бессмертия человеческой души и духа. Что остается? -момент всеобщности. И всё.» ("Инт.14г")

Нужно отметить, что данное выражение (то что сказал выше Линьков) не лишено своей истины, но к сожалению лишь потому, что распад понятия на моменты есть у него превращение духа в рассудок, а во вторых, лишь потому, что как и сказал Линьков,- так "обнаруживает себя рассудок", то есть рассудочное представление о понятии, дальше границы которого не переходит Линьков:

«И вот теперь поставим вопрос, а чем этот момент всеобщности духа индивида отличается от момента всеобщности как такового?» ("Инт.14г")

Этот вопрос, который озвучивает Евгений Семёнович означает: чем всеобщее индивидуального духа, -то что осталось после распада индивидуального духа, чем это всеобщее отличается от всеобщего абсолютного, как такового? Он же и отвечает:

«Мы ответа не найдем, а между ними нет отличия.» ("Инт.14г")

Линьков, таким образом, растворяет индивидуально всеобщее, которое он назвал его духом во всеобщем «как таковом» в абсолютном. И то и другое тем самым, само по себе, безразлично. В то время как с точки зрения подлинной философии это всеобщее индивидуального духа, есть просто особенное «всеобщего» как такового, Линьков объединяет и то и другое в тотальности безразличия.

«В том то и дело: во вселенной единичное возникает и исчезает, особенное возникает и исчезает и только всеобщее остается постоянным.» ("Инт.14г")

Как видим особенное и единичное есть у Линькова только граница, - определенность всеобщего. Она возникает и исчезает: в какой- то момент будучи не различенным в самом себе, остается только всеобщее, и индивидуально всеобщее есть лишь растворенность в Нем. Это «Всеобщее» таким образом также есть только "рассудок", оно не снимает и не сохраняет особенное как дух.

В то время как с точки зрения гегелевской Философии дух есть бесконечность определения лишь в силу того, что оно есть переход из всеобщего и особенного в единичное: в их средний термин: Линьков не удерживает особенное как различенность саму в себе, как в себе и для себя,- дух. С распадом понятия на моменты дух не остается существовать для себя как бесконечное определение, дух остается, как только в себе, как ушедший в себя, как рассудок, рефлексия и восприятие.

В сборнике «лекции разных лет» он выступает ровно с такой же позицией:

«А вот почему гегелевский метод является диалектикой понятия, а не диалектикой бытия, ничто и так далее, — об этом вам следует ещё раз подумать самостоятельно, чтобы не искать в формациях духа бытия, для себя бытия и так далее. Эти поиски будут ложными и безрезультатными.» (Е. Линьков «Диалектика сознания в философии Гегеля»)

В этом коротком тексте мы видим целое нагромождение из рассудочных представлений о гегелевской философии. Во-первых: Линьков противопоставляет понятие бытию, в то время как снятость сущности и бытия, то есть определенное сохранение первого и второго, единство сущности и бытия только и есть понятие,* а во-вторых он следуя этой своей односторонней рефлексии лишь исключения всякой определенности, он заявляет, что дух не различается на в себе и для себя бытие. То есть он утверждает о духе то, что представляет прямую противоположность понятию духа в гегелевской Философии: «…дух созерцает содержание предмета как самого себя и себя самого как определенного в себе и для себя;— разум, понятие духа.» (ЭФН 3 ТОМ)

II.

Поскольку всеобщее, таким образом, мыслится лишь как исключающее, то в результате подобного представления и система наук, философия вообще приобретает характер такой системы наук в которой действительно Философской наукой считается только Логика, ибо другие науки только определяются ей и не имеют её сами в себе; Философия как бы должна очиститься от конечных наук. Именно так судят даже о гегелевской Философии:

«Начиная с Гегеля, философия очистилась. Предметом философии является мышление. Природа же и общества со всеми особенностями, определенностями, законами, тенденциями, прогрессами, регрессами - все это входит в компетенцию естествознания и общественно-исторических наук.» («Лекции разных лет»)

Мы видим в таких представлениях дуализм, противоположность Логики и конечных наук. Поскольку особенные науки лишь отрицаются и «всеобщность» не есть единство «всеобщего и особенного», то есть поскольку оно только рассудочное всеобщее, то пребывают даже в недоумении: почему это Гегель не догадался снять дуализм посредством обычного исключения конечных наук из «Философии»:

«У Гегеля, - говорит Линьков,- философия еще сочетает в себе логику и реальную философию, куда входят природа и дух во всех особенных формах природы и духа. А это означает, что его система является неразрешенным противоречием предмета философии и предмета опытной науки. Поэтому нельзя доверительно относиться и к Гегелю как к завершенной абсолютной истине. Начав с этого противоречия, мы и должны ответить на вопрос, почему Гегелю удается наметить логическую форму философии. А с другой, почему он застревает на реальной философии.» («Лекции разных лет»)

Нам, таким образом, нужно сказать, что Философия, где она понимается как необходимость лишь «очищения» от конечных наук не представляет собой истинной Философии. Данное представление о философии есть лишь продукт рассудка. Снятие этого рассудочного представления заключается в том понятии, что противоположности тождественны в себе и то, что объявляется только конечной наукой, якобы противостоящей всеобщей науке само есть в себе философия. Поэтому Гегель противопоставляя «рассудочной Философии» (то есть абстрактно всеобщей) истинную Философию, противопоставляет ей прежде всего особенную Философию как «Философию природы», «Философию духа», «Философию истории», «Философию права» и т.д. Истинная Философия, таким образом, становится «Философией Философии», то есть снятием двух рассудочных противопоставлений "конечной Философии" и "бесконечной Философии".

Гегель писал**, что даже система, которую составляют "несколько особых наук", в случае если эти науки различены как моменты единой идеи, если они в себе представляют «особенный строй» будучи только моментом «всеобщего строя» всеобщей системы: сама эта особенная система наук есть особенная философия как момент всеобщей Философии и борьба разума заключается в том, что бы эти две Философии не познавались как исключающие друг друга, но так, что единство этих двух Философий, снятие «этих двух» в среднем термине есть абсолютная и вполне истинная Философия.***

Истинная Философия есть, таким образом, различение себя от себя, есть противоречие Философии в самой себе и примирение, снятие противоречия тем именно образом, что в этой особенной философии, в этом особенном строе наук (или даже какой то одной науке) распознаётся всеобщий строй,- Всеобщая Философия.

III.

Далее. Так как особенные науки сначала есть лишь иное и внешни по отношению к «Философии», а на втором этапе эти науки сами распознаются как философия («то, что нечто есть, оно есть целиком в своем внешнем» (Наука Логики)),- то возникает необходимость снятия внешнего как иного, стало быть, снятие этой особенной философии. Но для самой Философии истина снятия заключается в том, что снимаемое и снимающее переходят в единство, в их средний термин и тем самым оно есть двоякое снятие: и особенной и всеобще рассудочной Философии: снятие Философии вообще. И возникает вопрос: что может остаться после такого двойного снятия, где исчезает сама Философия, делаясь абсолютной? Что это третье?

Мы, таким образом, подбираемся к самой вершине. И вот перед нами две Философии: проистекающая из всеобщей и чистой Науки Логики, определяющая идеи природы и конечного духа и философия как рефлексия внутрь себя конечных наук, которые, так как они внешни «Науке Логики» то и содержат её сами в себе, то есть будучи частью сами содержат в себе философию. На этом этапе мы, очевидно, только ещё стремимся к мудрости, но удвоение Философии не должно оставаться расколотым. Удвоение требует снятия и то среднее, что мы ухватываем в результате преодоления противоречия между конечной и бесконечной наукой, где и одна и другая имеют своим основанием логику, или систему понятия, то, что мы ухватываем в качестве среднего термина, сам этот термин единства той и другой, снятая философия,- это и есть мудрость ...И, таким образом, мы остаемся только философами если не видим этого удвоения. И, мы достигаем истинной цели познания, если особенность (или особенная наука) не остается для нас чем то лишь внешним всеобщности (желудь не остается лишь семенем), но мы достигаем указанной цели, если в процессе стремления к цели мы преднаходим особенность, внешнее, часть как различенное целое и целиком универсум понятия.

___________________________________________
[1] («Интервью с Евгением Семеновичем Линьковым, 6 февраля 2014 г.; Канал на "Ютубе": «Владимир Клементьев» с 1 ч. 34 минут.")

[2]"Каждый момент понятия сам есть целое понятие..." (Г. Гегель "ЭФН" 1 Том)

*"Понятие есть, следовательно, истина бытия и сущности..." (ЭФН 1 ТОМ)

**«Философия как целое составляет поэтому подлинную единую науку, но она может также рассматриваться как целое, состоящее из нескольких особых наук» (ЭФН 1 ТОМ).


Во что уперлись мы с Линьковым?
А в то, что, дескать, надо ждать
Когда конечная наука
Сама себя захочет снять;
Природы цепь стесняет Слово!
Трихотомия божества?
-Не зрит себя в садах иного
И не дарит звездам родства.

Конспект на основе которого сделаны вышепредложенное замечание:

«У Гегеля философия еще сочетает в себе логику и реальную философию, куда входят природа и дух во всех особенных формах природы и духа. А это означает, что его система является неразрешенным противоречием предмета философии и предмета опытной науки. Поэтому нельзя доверительно относиться и к Гегелю как к завершенной абсолютной истине. Начав с этого противоречия, мы и должны ответить на вопрос, почему Гегелю удается наметить логическую форму философии. А с другой, почему он застревает на реальной философии.» («Лекции разных лет»)

«Начиная с Гегеля, философия очистилась. Предметом философии является мышление. Природа же и общества со всеми особенностями, определенностями, законами, тенденциями, прогрессами, регрессами - все это входит в компетенцию естествознания и общественно-исторических наук.» («Лекции разных лет»)

«У Маркса и Энгельса прямо сказано, что если принципы черпаются из бытия, а не из головы, тогда это опытная наука.» (Е. Линьков «Лекции разных лет»)

На самом деле по Гегелю опыт и понятийно схватывающее мышление не противостоят друг другу:

«В мышлении - действительная сущность бога. До человека никакого истинного бытия не существует.» («Лекции разных лет»)

«Для дальнейшего развития философии требуется развитие эмпирического познания, особенно содержания природы и духа, притом до определенной меры, которая позволяет выступить возможности снятия этого особенного и перевода его в положительное определение познания всеобщего.» (Интервью Сумина 1992г.)

Интервью в апреле2018г.

«Муравьев А.Н.: «Хотелось бы узнать Ваш взгляд на то, каким образом представители эмпирических наук могут сегодня использовать в своей работе наследие Гегеля. Не могли бы Вы дать несколько советов на этот счёт? Обычно в качестве эталона такого применения называется "Капитал" Маркса, но есть и точка зрения, что данный вариант от совершенства далёк. Какова Ваша позиция?».

Линьков Е.С.: Моя позиция проста: в "Капитале" Маркса нет диалектики, и поэтому это не пример.»

Интервью 1992года:

СОБЕСЕДНИК: Какое место в Вашем рассмотрении русской культуры занимает коммунистическая идея?

ЛИНЬКОВ: Она была совершенно внешней для нее. Она не затрагивает и не стоит на основе истории и результатов русского духа.

Конечно не стоит если мыслить всеобщее без особенного, или особенно как отдельное от всеобщего.

222222222222222

Сейчас появляется мода чисто механического копирования «Логики» Гегеля. Это связано с утверждением основоположников марксизма о том, что диалектика Гегеля является исходным пунктом всякой диалектики. Таким образом, приступают к рассмотрению какого-либо эмпирического предмета, например, в области политэкономии, и начинают по аналогии сравнивать что-либо с бытием, с ничто и так далее. Но это плод гигантского недоразумения, ибо метод Гегеля не сводится к диалектическому процессу от бытия до мышления. Метод Гегеля есть развитие абсолютного понятия, а не переход бытия в ничто, в становление и так далее. А вот почему гегелевский метод является диалектикой понятия, а не диалектикой бытия, ничто и так далее, — об этом вам следует ещё раз подумать самостоятельно, чтобы не искать в формациях духа бытия, для себя бытия и так далее. Эти поиски будут ложными и безрезультатными.

Е.С.Линьков, «Диалектика сознания в философии Гегеля», спецкурс в ЛГУ, 1987-88гг.

33333333333333333333333333333333333333333333333

Линьков, Мизес и Хомяков:

Людвиг фон Мизес:

«Между гегелевским идеализмом и любой разновидностью материализма невозможен никакой компромисс. Пленённые престижем гегельянства в Германии 1840-х гг., Маркс и Энгельс опасались слишком радикально отклоняться от единственной философской системы, с которой были знакомы их сограждане. Они не были достаточно отважными, чтобы полностью отвергнуть гегельянство, как это было сделано несколькими годами позже, даже в Пруссии. Они предпочли предстать в роли продолжателей и реформаторов Гегеля, а не в роли иконоборцев-раскольников. Они хвастались тем, что трансформировали и улучшили гегелевскую диалектику, вывернули её наизнанку, или вернее, перевернули её с головы на ноги. Они не понимали, что бессмысленно отрывать диалектику от её идеалистической основы и пересаживать в систему, назваемую материалистической и эмпирической. Гегель был последователен, предполагая, что логический процесс точно отражается в процессах, происходящих в том, что обычно называется реальностью. Он не противоречит себе, применяя логические апории к интерпритации Вселенной. Но совсем иное дело доктрина, основанная на наивном реализме, материализме и эмпиризме. Такой доктрине не будет никакой пользы от схемы интерпритации, которая выведена не из опыта, а из априорного рассуждния.» (Л. Фон Мизес («Теория и История»)

Е. Линьков

«Начиная с Гегеля, философия очистилась. Предметом философии является мышление. Природа же и общества со всеми особенностями, определенностями, законами, тенденциями, прогрессами, регрессами - все это входит в компетенцию естествознания и общественно-исторических наук.» (Е. Линьков «Лекции разных лет»); «Моя позиция проста: в "Капитале" Маркса нет диалектики, и поэтому это не пример.» (Е. Линьков «Интервью 1992года»); «Сейчас появляется мода чисто механического копирования «Логики» Гегеля. Это связано с утверждением основоположников марксизма о том, что диалектика Гегеля является исходным пунктом всякой диалектики. Таким образом, приступают к рассмотрению какого-либо эмпирического предмета, например, в области политэкономии, и начинают по аналогии сравнивать что-либо с бытием, с ничто и так далее. Но это плод гигантского недоразумения, ибо метод Гегеля не сводится к диалектическому процессу от бытия до мышления.»; «А вот почему гегелевский метод является диалектикой понятия, а не диалектикой бытия, ничто и так далее, — об этом вам следует ещё раз подумать самостоятельно, чтобы не искать в формациях духа бытия, для себя бытия и так далее. Эти поиски будут ложными и безрезультатными.» (Е. Линьков «Диалектика сознания в философии Гегеля»)

3333333333333333333

Прочитать: (3, 283-284).

3. Линьков Е.С. Лекции разных лет по философии. Т.2. — СПб.: Умозрение, 2017.

Цитаты из Гегеля:

"Понятие есть, следовательно, истина бытия и сущности..."; "Так как понятие оказалось истиной бытия и сущности, которые возвратились в пего как в свое основание, то и оно, наоборот, развилось из бытия как из своего основания."; "Так как бытие обнаружило себя моментом понятия, то последнее, следовательно, оказалось истиной бытия."; "Понятие определено по отношению к бытию и сущности
таким образом, что оно есть сущность, возвратившаяся
к бытию как к простой непосредственности..." (ЭФН 1 ТОМ)

"...мы, напротив, рассматривали бытие и сущность в их собственном диалектическом развитии и познали их как снимающих самих себя, чтобы перейти в единство понятия." (ЭФН 1 ТОМ)


444444444444444

(«Интервью с Евгением Семеновичем Линьковым, 6 февраля 2014 г.; Канал на Ютубе «Владимир Клементьев»)
1 час 10 минут.

111

«Сама точка зрения сотворения Еговой вселенной это точка зрения бредового состояния духа» [1:21]

222

«Какие три лица? Три лица предполагают уже множество. Откуда же они трое, когда ещё нет творения? Ведь Христос то не изначально существует как Бог Отец [Арианство].»

«Бог который не является Богом ни кого не является Богом»

«- Христиане говорят что Бог сразу в трёх лицах.
Линьков: Кто говорит? Они что рехнулись?»

«Второе лицо это Бог Христос, а как же он может быть до того, когда он родился от девы Марии?»

3333

«Согласно этой бредовой предпосылке творения, вторая фаза ещё хуже. На певой фазе нет того в отношении чего Бог является Богом, нет иного. А вторая фаза ещё хуже. Когда он сотворил всленную. Обратите внимание что произошло. До сотворения он ещё мог считать себя Богом. Сотворил и появилось бытие, иное чем бытие Бога. Вселенная это не Бог это противоположность. Что то мертвое по сравнению с Богом, с Иеговой. И это теперь, мертвое бытие оно потеснило Бытие Бога, оно его ограничило, оно бесконечное бытие Еговы сделало конечным. Ну и какому мы теперь Богу поклоняемся? Урезанному Богу (нет понятия единства конечного и бесконечного у Линькова)»

«А вот Христианский Бог, он прямо противоположен Егове, он ничего не натворил, он просто являет себя во всем»

4444

Рассудочное «Понятие» у Линькова:

«Если истине следовать, а не христианским религиозным представлениям, то смерть есть распад понятия духа. Вот дух как живой способ бытия он представляет единство всеобщности, единичности и особенности. В момент смерти эти три момента распадаются. Единичное само по себе, особенное само по себе, - выделяется впервые, и всеобщее само по себе [это и есть голове и рассудочное всеобщее, мертвое всеобщее- отсутствие понятия духа у Линькова]. Вот когда впервые обнаруживает себя в бытии рассудок. Единичное и особенное претерпевают изменения. Только момент всеобщности остается неизменным. Вот единственный момент бессмертия человеческой души и духа. Что остается? Момент всеобщности. И всё. И вот теперь поставим вопрос, а чем этот момент всеобщности духа индивида отличается от момента всеобщности как такового? Мы ответа не найдем [ну разумеется, ибо ответ заключается в том, что всеобщность индивида внутри него есть особенность по отношению к абсолютной всеобщности, но, правда рассудок ответа на этот вопрос найти не может], а между ними нет отличия.»; «В том то и дело во вселенной единичное возникает и исчезает, особенное возникает и исчезает (на самом деле не существует истинной бесконечности вне различения всеобщего и особенного) и только всеобщее остается постоянным.»

"Чисто рассудочное мышление ограничено формой абстрактного всеобщего и не в состоянии перейти к обособлению этого всеобщего." (ЭФН 1 Том)

«диалектический момент появляется в троичности определений, так как третье есть единство двух первых определений, а они, будучи разными могут находиться в единстве только как снятые.» (Г. Гегель «Наука Логики»)

«…всеобщее, полагаемое рассудком, есть некоторое абстрактно всеобщее, которое как таковое фиксируется в противоположность особенному и благодаря этому само в свою очередь также оказывается особенным.» (ЭФН 1 Том)

5555555555555

Ответ С. Смирных:

На самом деле Муравьев как раз и держится точки зрения Е. Линькова, вот она:

I.

«У Гегеля философия еще сочетает в себе логику и реальную философию, куда входят природа и дух во всех особенных формах природы и духа. А это означает, что его система является неразрешенным противоречием предмета философии и предмета опытной науки. Поэтому нельзя доверительно относиться и к Гегелю как к завершенной абсолютной истине. Начав с этого противоречия, мы и должны ответить на вопрос, почему Гегелю удается наметить логическую форму философии. А с другой, почему он застревает на реальной философии.» («Лекции разных лет»)

Линьков первый противопоставляет опытную (особенную науку) и всеобщую (понятийно схватывающую):

«Начиная с Гегеля, философия очистилась. Предметом философии является мышление. Природа же и общества со всеми особенностями, определенностями, законами, тенденциями, прогрессами, регрессами - все это входит в компетенцию естествознания и общественно-исторических наук.» («Лекции разных лет»)

«У Маркса и Энгельса прямо сказано, что если принципы черпаются из бытия, а не из головы, тогда это опытная наука.» (Е. Линьков «Лекции разных лет»)

Это явное, дуалистическое противопоставление Логики и отдельных наук, противопоставление Всеобщего и Особенного.

II.

На самом деле Герцен во многом стоит (то есть ближе Линькова) на Гегелевской и «христианской» точке зрения. ...Логос (Идея) сама по своей воле отпускает от себя особенное как реальность многообразия мира. То есть она может и отпускать и не отпускать. У Линькова же наоборот она не может не отпускать, то есть не может прибывать в своей чистоте. У Линькова всеобщее это абстрактно всеобщее, то есть только потенция, поэтому без особенного, без реальности мира оно не полноценно. В Философия Гегеля Абсолютная идея есть совершенство моментов понятия, поэтому оно остается столь же совершенным как до сотворения мира так и после (у себя оно остается в своём совершенстве как Жизнь: абсолютное единство понятия и реальности). У Линькова же представления о сотворении мира являются очень туманными, он вообще отвергает творение мира из ничего. Последнее он относит к заблуждениям иудаизма в противоположность собственным выдумкам о Христианстве, которое якобы отрицает Бога Творца, и признает только Бога который во всем и повсюду является.

IIШ.

Линьков пишет: "В том-то и дело, что идею в себе, идею в своём понятии Герцен ошибочно принял за действительность идеи." (ЛРЛ 2 ТОм)

На самом деле по Гегелю эта идея (в себе) и есть абсолютная и наивысшая реальность,- Бог как он есть в себе,- самоцель мироздания. Отрицать эту идею как первичную реальность тоже что отрицать семя дерева как действительное начало и как действительную реальность. Линьков таким образом отрицает "Жизнь" и Лицо (Личность) в основании мироздания.


7777777777777777777777


Тот факт, что особенное удвояет себя в понятии и лишь таким способом, в этот момент мы познаем, что понятие как тотальность есть дух и таким образом созерцаем себя и предмет как определенных в себе и для себя, в философии есть поворотный пункт от рассудочного усмотрения сущности к разуму.


Разумом мы познаем, что особенное как таковое само есть система всеобщего, особенного и единичного, то есть само есть понятие и наоборот; рассудок не различает особенное как систему в себе внутренней диалектики; особенность есть для него только конечность и не имеет в себя собственной углубленности. Система понятия для рассудка есть, таким образом только конечное определение, то есть оно не возвращается из иного к себе, а либо определяет его, либо его отрицает и потому ограничено им.


Один из примеров такого рассудочного представления о Философском понятии мы можем найти у Линькова, в его интервью 2014 года:


Он говорит: «Вот дух как живой способ бытия он представляет единство всеобщности, единичности и особенности. В момент смерти эти три момента распадаются. Единичное само по себе, особенное само по себе, - выделяется впервые, и всеобщее само по себе»


Здесь это «само по себе», которое употребляет Линьков не представляет только случайного выражения. Как мы увидим дальше, это «само по себе», у Линьков является окончательным и не переходит во внутреннюю различенность каждого из моментов:


«Вот когда впервые обнаруживает себя в бытии рассудок. Единичное и особенное претерпевают изменения. Только момент всеобщности, - говорит Линьков,- остается неизменным. Вот единственный момент бессмертия человеческой души и духа. Что остается? Момент всеобщности. И всё.»


Нужно отметить, что данное выражение не лишено своей истины, но к сожалению лишь потому, что распад понятия на моменты есть у него превращение духа в рассудок, а во вторых, лишь потому, что как и сказал и Линьков,- так обнаруживает себя рассудок, то есть рассудочное представление о понятии, дальше границы которого не переход Линьков:


«И вот теперь поставим вопрос, а чем этот момент всеобщности духа индивида отличается от момента всеобщности как такового?»


Этот вопрос означает: чем всеобщее индивидуального духа отличается от всеобщего, абсолютного, как такового? И заключает:


«Мы ответа не найдем, а между ними нет отличия.»


Линьков, таким образом, расстворяет индивидуально всеобщее, которое он назвал его духом во всеобщем «как таковом» в абсолютном. И то и другое тем сам самым, само по себе, безразлично. В то время как с точки зрения подлинной Философии это всеобщее индивидуального духа, есть просто особенное «всеобщего» как такового, Линьков объединяет в тотальности безразличия. Дальше он говорит:


«В том то и дело: во вселенной единичное возникает и исчезает, особенное возникает и исчезает и только всеобщее остается постоянным.»


Как видим особенное и единичное есть у Линькова только граница, - определенность всеобщего. Она возникает и исчезает: в какой- то момент будучи не различенным в самом себе, остается только всеобщее и индивидуально всеобщее есть лишь растворенность в Нем. Это «Всеобщее» таким образом также есть только Рассудок, оно не снимает и не сохраняет особенное как дух.
В то время как с точки зрения гегелевской Философии дух есть бесконечность определения лишь в силу того, что оно есть переход из всеобщего и особенного в единичное: в их средний термин: Линьков не удерживает особенное как различенность саму в себе, как в себе и для себя дух.
С распадом понятия на моменты дух не остается существовать для себя как бесконечное определение, дух остается, как только в себе, как рассудок, рефлексия и восприятие.


В сборнике «лекции разных лет» он выступает ровно с такой же позиции:


«А вот почему гегелевский метод является диалектикой понятия, а не диалектикой бытия, ничто и так далее, — об этом вам следует ещё раз подумать самостоятельно, чтобы не искать в формациях духа бытия, для себя бытия и так далее. Эти поиски будут ложными и безрезультатными.» (Е. Линьков «Диалектика сознания в философии Гегеля»)


В этом коротком тексте мы видим целое нагромождение из рассудочных представлений о гегелевской философии. Во-первых Линьков противопоставляет понятие бытию, в то время как снятость сущности и бытия, то есть определенное сохранение первого и второго, единство сущности и бытия только и есть понятие, а во-вторых он следуя этой своей односторонней рефлексии лишь исключения всякой определенности, он заявляет, что дух не различается на в себе и для себя бытие. То есть он утверждает о духе то, что представляет прямую противоположность понятия духа в гегелевской Философии: