Шпион

                В.Лазовский
                Памяти отца и   матери посвящаю.
                Все имена и фамилии совпадают случайно. События не имеют подтверждения.
               
                «Шпион»
- Ну, что добегался сперматозоид японский? - обратился старший лейтенант госбезопасности с двумя «шпалами» на петлицах. Ему было лет двадцать пять. Чернявый, среднего телосложения он сидел за столом внушительных размеров в светлой комнате в здании НКВД  г. Иркутска в конце июля 1937 года. Напротив него на табурете, привинченном к полу, сидел мужчина среднего роста, лет сорока, в сером костюме, в синей рубашке при галстуке. Его накануне днем арестовали прямо на рабочем месте в городском телеграфе, где он был техником и подрабатывал оператором на аппаратах «БД».
Судьба этого человека после разгрома Колчака А.В., в армии  которого он служил штабс-капитаном, зависела от умения скрываться от преследования. Только одно звание белого офицера уже означало неминуемую расправу, если ты не изменил присяге царю. И с 1920 года ему удавалось не попасть в руки карателей вплоть до вчерашнего дня.
За две недели до ареста друг его друга сообщил, что в органы поступил донос, и какой ход ему дадут было ясно. Он успел отправить жену с малолетним сыном к родственникам на Алтай и стал ждать прибытия парохода, где несколько сезонов работал кочегаром. Капитан грузового судна по телеграфу согласился опять его принять на работу. Если бы он успел уплыть на Север по Лене, то вряд ли его нашли бы в той глухомани. Таков был расчет, но он оказался неверным. И вот он сидит напротив следователя и пытается понять, что они знают о нем. И почему вдруг всплыла Япония в первом же вопросе.
- Нам известно,- продолжал следователь, - что ты входишь в подпольную шайку, которая занималась шпионажем в пользу Японии. Возглавлял вашу сеть капитан «Витязя». Мы его арестовали, и он признался во всем, указал на тебя, как на организатора сети шпионов  здесь в Иркутске. Я тебе предлагаю добровольно назвать имена твоих подельников, выдать шифры и в этом случае можешь избежать расстрела. Мы все равно от тебя добьемся признания, но тогда на расстрел идти не сможешь, тебя поволокут как падлу и пристрелят!  Над тобой поработает сержант. Ваня! Зайди-ка сюда,- крикнул следователь. Из соседней комнаты вышел верзила с засученными рукавами гимнастерки, с двумя квадратами в петлицах.
- А че тянуть, Миша?- не успеешь писать, как я щас буду из него извлекать признания.
- Я тебе не Миша, а старший лейтенант, и мне решать, когда тебе начинать работать. Может, наш белопогонник поймет, что упираться не стоит.
- Ну, как знаешь,- он пошел к двери и, проходя мимо арестованного, ловко поддел сапогом по ногам, и тот оказался на полу.
- Ваня! Не хами. Я решаю тут, а не ты. Сходи лучше в хозчасть и пронюхай когда доп. пайки выдадут.
- Какая на хер хозчасть в 11 вечера?- с этими словами он вышел из комнаты.
Арестованный поднялся с пола, отряхнулся и опять сел на табурет, окончательно поняв, что тут с ним могут сделать. Так может лучше признать всю эту чушь со шпионажем и не подвергаться пыткам. Но как не оговаривать людей? Эти НКВДешники же шьют  дело против несуществующей организации и одним им никак не согласятся раскрывать громкое дело. Такие мысли не находили ответа. И если его не найти, то мучительной смерти не избежать. Потом они дотянутся и до жены с сыном. Надо придумать, как оттянуть время, и как следует все обдумать.
- Гражданин начальник,- начал Алексей(так звали его),- я готов сотрудничать с органами. Дайте мне пару листов бумаги и карандаш, и я все напишу про нашу организацию. Сказав это, он хотел понять, осталось ли в этом человеке что-то человеческое или перед ним оформившийся палач.
- Вот и хорошо! Но писать буду я с твоих слов, а тебе нужно будет только подписать протокол допроса. Приступим?
- Я больше суток не спал, у меня очень болит голова, я могу напутать, не тех назвать, а с шифрами вообще проблема. Они находятся в городской библиотеке в одном томе, который вы без меня не найдете. Дайте мне хотя бы полсуток, и я попробую все написать. Видимо,
 следователю захотелось пойти домой, и он немного подумав, вынул перочинный нож, отрезал от карандаша кусочек, достал из стола два серых листка и сказал:
- Карандаш сныкай. Даю тебе время до завтрашнего вечера. Если ты задумал меня обмануть и тянешь время, то Иван тебя поучит говорить правду.
Он вызвал конвой.В камере, которую он покинул три часа назад, помимо пожилого спекулянта был новый арестант. Его, как потом рассказал пожилой мужчина, приговорили к расстрелу за убийство целой семьи с двумя малолетними детьми. Как только этот бандит увидел  у Алексея бумагу и карандаш, сразу подскочил со словами.
-Эй, ты, буржуй! Дай сюда бумагу и карандаш. Мне надо маляву  накатать.
- Извини, парень, но я эти листки должен вернуть следователю,- примирительно ответил Алексей.
- Ах ты, сука недорезанная! Я щас напоследок и тебя придушу! С этими словами он кинулся к Алексею, но рухнул как подкошенный в полуметре от него. Молниеносный удар в область шеи свалил этого нехилого мужика. Он храпел на полу. Потом очнулся и пополз к нарам и там притих. Старик глядел на Алексея удивленными глазами.
- Ловко ты уделал урку, - произнес старик,- ему, может, завтра на расстрел, а он еще у меня пайку вечернюю отнял, вот зверюга! А «зверюга» лежал на нарах и постанывал, не приходя в полное сознание. Примерно через полчаса открылась дверь и охранник крикнул.
- Зуев на выход. Зуевым оказался этот бандит, но он не реагировал на крик охранника. Тот позвал еще одного солдата, и они вдвоем выволокли мычащего Зуева из камеры. Минут через 15 раздался глухой выстрел.
- Ну, вот добегался, кровопийца! - сказал старик, - это каким же зверем надо было быть, чтобы невинных детей резать?
-А вы откуда знаете, -спросил Алексей, укладываясь на нары.
-Так он сам мне говорил позавчера. Хвастался, как они драли шкуры с НЭПманов. Допрыгался паскуда, хоть и человек, а мне его совсем не жалко. Прости меня, Господи!
Он тоже собрался спать. А выстрелы с интервалом в 10-15 минут продолжались, конвейер уничтожения людей работал.
Сон не шел, и Алексей стал думать, кто бы мог написать на него донос. Он скрывался 15 лет, а в 34-м решил, что бегать больше не будет по пароходам и кочегаркам, полагаясь на авось, и даже женился. В 35-м у него родился сын. Они жили  в коммуналке, в небольшой комнатушке на Громатинской улице. Стоп! Пронеслась мысль: «А не Варвара ли написала донос?» Она с мужем алкоголиком и двумя малолетками жила в такой же комнате и отличалась сварливостью невероятной. В городском  телеграфе они работали вместе, и там она вела себя вполне культурно, хорошо справлялась, работая оператором. Алексей и его жена Наталья терпели ее выходки, но вот совсем недавно произошел скандал, когда эта Варвара окрысилась на сына Алексея. Дело происходило на общей кухне. Виталий (так звали полуторалетнего пацана) стоял возле умывальника и ждал, когда его мать помоет ему руки после туалета. Варвара шла мимо и толкнула его. Он ударился головой об ножку стола и заревел от боли.
-Варя! - обратилась Наталья к ней,- нельзя ли поаккуратней? Вон у него родненького шишка на лбу будет.
- А пошла ты на хрен со своим недоноском. Расхозяйничалась тут. Мне в ночную идти, а ты не даешь мне к плите подойти. Я жрать не успею своим оглоедам приготовить. Давай, вали отсюда, пока я тебе морду не начистила, буржуйка недорезанная!
Она была по-своему права. Хотя Наталья и не была из буржуев, но ходила с приставкой «лишенка». Но об этом ниже скажем. Весть о скандале дошел до Алексея, и он на работе обратился к обидчице сына с такими словами: - Варвара Никитична! Вам бы следовало извиниться перед Натой. Вы были не правы. Я не допускаю мысли, что Вы умышленно толкнули сына. Это произошло случайно, но зачем оскорблять человека?
- Я, Алексей Сергеевич, извиняться не привыкла, но Вас уважаю, а Вашу жену нет. Она полкухни заняла всякими склянками, а нам с  Нюркой (еще одна соседка) негде кастрюлю лишнюю поставить. Вам же спасибо за помощь. Я бы одна с этим «БД» не справилась.
 На работе она производила хорошее впечатление, но дома превращалась в тирана и для своих, и для соседей. Алексей не стал дальше настаивать на извинениях, полагая, что такое не повторится. Так могла ли эта Варвара написать донос? И тут он вспомнил про капитана. Откуда эти твари сразу приписали к его делу капитана? Вполне вероятно про то, что Алексей  общался с капитаном морзянкой написано в доносе для пущей убедительности. Незадолго до случившегося в ночной смене они работали вместе, и когда Алексей ключом отбивал послание, Варвара спросила:
- Это вы с кем перестукиваетесь? Он ответил:
 - С капитаном, у которого служил. Мы несколько сезонов ходили по Лене, возили грузы для старателей и жителей разных поселков. По большой воде добирались аж до тундры.
Если это она написала донос, то все сходится. Но ведь она же понимала, какую трагедию сулит  его семье такой донос. Неужели человек из-за мелкой ссоры решил таким образом отомстить? Это не укладывалось в голове. И вдруг возникла мысль другая - может своим доносом она преследовала возможность заполучить их комнату? До такой подлости она вряд ли самостоятельно дошла. Кто-то ей подсказал. Но их комната действительно опустела. От всех этих мыслей у него стало так тоскливо - мало того, что себя загубил, так жене с сыном уготовлена тяжкая, если не трагическая судьба.
Утром им через окошко в двери дали по миске баланды. А вскоре открылась дверь, и в камеру буквально забросили окровавленного совсем молодого парня. Он был без сознания. Старик -«барыга» и Алексей положили его на нары и последний, смочив свой платок, стал вытирать лицо парня от крови и грязи. У этого несчастного человека к тому же была сломана рука. Через некоторое время он пришел в себя, попросил воды и произнес: «Скажите маме, что я ничего им не сказал» Алексей приподнял его голову, но не успел поднести кружку с водой, как у того хлынула кровь из горла. Тело его передернула судорга, и он затих.
- Отец! Стучи в дверь. Парень помирает!
На стук пришел охранник, посмотрел и опять вышел. Несколько минут спустя появился, видимо, фельдшер в давно нестиранном халате, пощупал пульс у несчастного и произнес.
- Околел! Перестарались ребята,- с этими словами он удалился. Потом пришли двое охранников и металлическим крюком, стащив тело с нар, уволокли его из камеры. А где-то его мать еще надеется увидеть сына живым. Ей же много позже сообщат какое-нибудь вранье. Был человек, который под пытками не сказал что-то важное, но даже могилы его не будет. Но Алексей остановил себя на этих грустных мыслях. Время идет, а он пока ничего не придумал как себя вести со следователем. Чтобы немного отвлечься он спросил старика.
- А Вас, отец, за что загребли?
- Мой родственник меня подставил. Он в пожарной охране служит, и где-то на пожаре они грабанули склад. Он приволок мне пять пар японских ботинок для солдат, а я их попер на барахолку. Там меня и прихватили. Ну, а дальше ты и сам догадайся, что будет. Шурина тоже повязали. Но он же к этой конторе приписан, и схватим мы по малому, наверное, сроку. Хорошо, что не бьют.
Алексей стал думать прежде всего о том как бы оградить капитана от преследования. Следователь, конечно, наврал про его признание. Его могли перехватить в районе Бодайбо, но туда судно не могло еще прийти. Обстановка на Лене в это время осложнялась низкой водой. Что, если написать, что группу шпионов возглавляет он сам, привести несколько фамилий погибших бывших сослуживцев, с которыми вместе воевал когда- то. Доказывать, что общение шло только через телеграф. Если поверят, то начнут их искать. Он знал, что в 20-м году большевики захватили документы штаба адмирала и, наверняка, там был списочный состав офицеров. Но ведь как только выяснят, что ищут покойников, обозлятся и начнут пытать. Однако, какое-то время будет выиграно. Но, главное, жена и сын. В отместку и за них возьмутся. Как же быть? А что из себя представляет следователь? Нельзя ли его подловить на какой-нибудь слабости? Эта мысль ему понравилась своей неожиданностью. Он тут же вспомнил рассказ жены про то, как растерзали их большую семью и о первой трагедии, случившейся с ее братом. Если следователь не фанат – ленинец, сталинец, если он из крестьян (хотя не похоже), то может клюнуть, поддавшись желанию стать богатым. А наживку в виде золота можно ему подкинуть.
Ход его рассуждений прервался, когда им дали опять подобие супа в обед и привели нового задержанного. Им оказался знакомый Алексея по шахматному клубу приличный шахматист Гозман, который зарабатывал на жизнь, играя в шахматы на интерес. Его угораздило  обыграть какого-то начальника, за это  он и угодил сюда. Он был страшно напуган перспективой подвергнуться избиениям (жуткая слава о застенках органов правопорядка утвердилась в народе давно), но старик-спекулянт ему сказал.
- Ну, пару зубов тебе, пархатый, конечно, вышибут, не будешь шулерством заниматься!
- Я никаким шулерством не занимался, а честно играл и честно выигрывал.
- Вы, Борис Соломонович, совершили ошибку, играя на деньги в стенах клуба. Вам надо остерегаться, как бы Вас не привлекли за частную деятельность. Адвокат нужен хороший - отозвался Алексей и продолжил свои размышления. Ни одного слова он еще не написал на выданных листках. Если зацепить следователя на том, что в тайге спрятано золото, если он клюнет, то вырисовывается следующий сценарий.
Он заявляет, что является главным в шпионской организации и работал на японцев, которых интересовали прежде всего сведения о концессиях англичан и датчан, добывающих золото в Забайкалье. Их также интересовали военные части, их дислокация, вооружение (за эту часть отвечали его бывшие сослуживцы), а за приисками наблюдали члены группы, которые проживали в Бодайбо и ближайших поселках. Никаких других ячеек не было. Он вдруг спохватился. Так ведь следователь сам знает, что японские шпионы – это ж выдумка ими же сочиненная. Пусть Варвара и указала (он был почти уверен, что донос написала она) мои выходы в эфир, но причем тут шпионаж. Повод у «конторы» сочинить сказку про шпионаж  все же был. Но вот кто автор этого сочинения? Если сам следователь, то придуманный сценарий не пройдет, а вот если его начальство придумало, тогда есть шанс. На что шанс? Его они конечно из лап не выпустят хотя бы за его прошлую службу у Колчака, но может быть удастся выпросить  не трогать жену и сына. Если следователь получил указание выбивать показания по шпионажу и верит в это, то он обязательно будет стремиться по максимуму «искоренить» вражескую сеть и должен клюнуть на необходимость дополнительной проверки фактов, которые в основе содержат правду, но направлены задумкой Алексея оттянуть время суда. Он вспомнил, что обещал все изложить на бумаге, но отказался от этой затеи - не стоит оставлять собственноручных лжесвидетельств. Пусть пишут протоколы сами, сочиняя небылицы. Где-то около девяти вечера его повели на допрос. Он успел поесть пшенной каши на ужин.
Тот же кабинет и тот же следователь, побывавший видимо у парикмахера.
-  Давай свою писанину, - сказал лейтенант и закурил папиросу.
- Я не смог ничего написать. Бумагу и карандаш у меня отобрал сокамерник, угрожая задушить меня. Он собрался «маляву» на волю писать, - придумал с ходу Алексей.
- Вот, курва! Да я тебя, если врешь, с говном смешаю! –зло произнес следователь, -я пошел тебе навстречу, нарушил инструкцию, а ты мне тут горбатого лепишь!
- Я говорю правду.
-Этот урка в камере?
- Его вчера увели, и он не возвращался.
- Иван!- крикнул следователь -сходи в дежурку и узнай кто сидел вчера в камере с нашим шпионом. Сержант молча вышел из своей комнаты и пошел узнавать. Через какое-то время вернулся и доложил.
-Барыга Игнатов и бандит Зуев, но последнего уже в расход пустили. Все? А то мне надо писать отчет про порванную форму.
- Спасибо, сержант, Вы свободны,- подчеркнуто официально произнес следователь и обратился к Алексею, - он писал?
- Я не видел, спал. Но его вскоре увели. Вряд ли он успел написать.
- Ладно, считай что тебе повезло пока. Начнем под протокол. Излагай подробно про вашу вражескую сеть, структура, численность  пофамильно, цели, связь шифры, пароли. Алексей стал неспеша излагать все, что придумал в камере. Следователь иногда останавливал его, не успевая записывать.
- А где живут твои иркутские подельники? Я их тут пятерых записал, будут завтра оперативники проверять. «Проверяйте»,-подумал Алексей и сказал.
- Я с ними держал связь через «ящики». Вы же должны понимать, что в случае провала, чем меньше знаешь, тем лучше. С периферийной структурой такая же история. Кроме одного друга по кличке «старатель» я никого не знаю, да и этого «старателя» я получил в наследство от человека, который вредил советской власти еще с двадцатых годов. Если Вы сделаете запрос в Бодайбо по делу в укрывательстве  и воровстве золота, которое вел следователь Яков Блюмкин в 1928 году, то там должна быть информация об этом. Мне точно известно, что золото это так и не выдал парень причастный к данному факту.
Судя по отложенным бумажкам протокола, этот парень заинтересовался данным фактом. Может и клюнуло?
- А ты знаешь, сколько там стырили его? И кто тебе об этом сказал?
- Знаю. Там спрятано примерно 170кг. Есть даже карта места схрона, но она ничего не даст, если не знать в привязке к ней еще пяти слов. Они у человека в памяти, и он живет на прииске «Надеждинский». Он поклялся человеку, который его дважды спас от смерти, что передаст шифр только тому, кто в подробностях повторит историю его последнего спасения в забое…
 В это время дверь открылась, и в комнате появился офицер с двумя ромбами в петлицах. Лейтенант вскочил по стойке «смирно».
- Как идут дела, старший лейтенант? - обратился он к следователю, внимательно глядя на Алексея.
-- Здравия желаю, товарищ старший майор! - рявкнул следователь, - дает признательные показания. Уточняю детали деятельности этой шайки шпионов.
- Ну, вот и лады, Вы не тяните и плотно поработайте. Наверху уже знают об этом деле и вот-вот потребуют результат. Он стремительно вышел.
- Что ты тут херни всякой нагородил, запутать меня хочешь? Слышал, что мой начальник сказал?
 Ты давай мне на протокол фамилии и адреса, а с золотом потом будем разбираться.
- Я же вам говорил, как была построена наша работа. Фамилии я Вам назвал, а адреса не знаю.
- Ладно. Пока этим обойдемся. Он дописал протокол, дал Алексею его подписать и отложил в сторону.
-А теперь без протокола. Что мне даст запрос в Бодайбо? Где карта схрона? Как найти того мужика? Кто знает шифр? Отвечай по порядку,- и опять взял папиросу из пачки «Казбек».
- В материалах из Бодайбо Вы убедитесь, что золото было, и оно спрятано в тайге. Карту составил и передал своему старшему брату тот парень, которого вел следователь Блюмкин. Простите, но все подробности я скажу, когда мне будет гарантирована жизнь, а не расстрел, а мою жену и сына не будут преследовать. Отправьте меня в камеру. Сегодня я не могу ничего ни вспомнить, ни говорить.
-Ты там, в камере язык не распускай. Этому барыге сколько лет?
- Лет 60 или больше.
- Завтра сделаю запрос и вечером, если получу ответ, вызову тебя. Гарантировать я ничего тебе не могу. Это не мне решать, но сотрудничество со следствием дает шанс на снисхождение. Я об этом позабочусь, если ты сам будешь со мной откровенным. Он вызвал конвой.
 Алексей в душе радовался. Его задумка, похоже, сработала. Следователь, кажется, клюнул. От испуга перед начальником или намеренно ничего ему не сказал про золото. А дальше все зависит от случайных обстоятельств и его поведения, которое предстояло тщательно обдумать. В камере не прибавилось народа, не убавилось. На его нарах лежала пайка хлеба - сокамерники ему оставили после ужина, позаботились. Они спали,  в эту ночь расстрелов, видимо, не было, вчерашней ночью крепко поработали чекисты. Как ни хотелось порассуждать и прикинуть, что еще придумать, Алексей заставил себя заснуть, и ему это удалось. Проснулся он от стука окошка в двери - раздавали кашу на воде с кусочками серого хлеба. Все мгновенно проглотили свои порции и стали обсуждать погоду, угадывая ее по наступившей духоте в камере. Вскоре старика вызвали с вещами, которых у него не было, больше  он в камеру не вернулся. Шахматист предположил его судьбу – пять лет не меньше схлопотал за продажу ворованного. Алексей решил вспомнить все случившееся с самого начала.
Соседка то ли со злости, то ли по подсказке донесла на него в органы. Его об этом предупредили, и он успел «спрятать» жену с сыном. Почему сам не скрылся? Не рассчитал! Это была первая ошибка. Надо было не ждать парохода и бежать из города. Зацепившись за факт использования морзянки, кто–то в этой конторе решил отличиться и белогвардейского офицера превратить в шпиона, прицепив еще и организацию подпольную. Он, выгораживая капитана судна, сам «возглавил» организацию и, видимо, совершил вторую ошибку. Раз уж они подключили к организации капитана, то он его не спас от преследования своей выдумкой. Следователь, получив информацию из Бодайбо, должен убедиться в правдивости всех дальнейших признаний и, если он доложит начальству об этой истории, то им придется искать брата его жены с картой, старателя с прииска с кодом, организовывать экспедицию в тайгу. И как его при этом будут использовать? Может никак - просто уже по имеющимся признаниям поставят к стенке. Какой им резон искать членов «организации», если они ее сами придумали. Даже по поведению следователя видно, что и он знает, что это провокация, и ее смысл в одном - показать насколько полезна их контора для властителей. Но вот с золотом история может развиваться по трудно предсказуемому сценарию. Он задумался. Если следователь скроет от начальства эту историю и попытается сам найти схрон, добравшись и до брата жены, и до рабочего с прииска, то сможет ли он обойтись без Алексея? Сможет, но гораздо с большими трудностями. Никто ему не позволит возить меня за тысячу км с риском не попасть в засаду, до сих пор гуляющих по тайге вооруженных людей. Если он умный, то попробует, надеясь в дальнейшем на мою помощь, завладеть золотом, выторговать мне заключение, а не расстрел. А потом из лагеря выдернуть меня для продолжения истории с золотом. И я ему искренне буду помогать как моему спасителю.  Пока они меня не били и не пытали - не было повода. Да разве им нужен повод? Этому зверю, что сидел в соседней комнате, нужна команда «фас», и он ее может получить в любой момент. Но если лейтенант не станет рисковать и доложит начальству, то не миновать мне пыток с выколачиванием подробностей, как быстрее добраться до золота, и вся моя задумка потерпит крах. Эти мысли прервала открывающаяся дверь. Вызывали шахматиста на допрос, а в камеру затолкнули очередного врага народа. Им оказался рыбак с Байкала. За что его взяли, что он натворил, он не стал рассказывать. Узнав, что у Алексея нет ничего съестного, он лег на нары и тут же захрапел, видать крепкими нервами обладал. Вскоре вернулся повеселевший шахматист.
- Ну, что Вам шьют? - спросил Алексей, - как Вы пытались навредить советской власти?
- Не могу Вам сообщить, поскольку подписался не разглашать, - почти торжественно произнес он. – Но по секрету скажу, что скоро покину вашу компанию! Скорее всего, завтра или послезавтра. Меня сегодня большой начальник допрашивал. Надо поспать пока, а то голод замучил. Алексей тут же подумал, что в эти дни он тоже очень мало ел, но почему-то голод его пока не преследовал и позволял еще о чем-то думать. Сквозь храп рыбака он услышал стук в стену камеры и, прислушавшись, понял, что это не просто стук, а кто-то азбукой Морзе пытается связаться. Он простучал в ответ «Кто вы и что хотите?». Через небольшую паузу услышал: «Передайте на волю моей жене Пыльник Галине. Она живет по Ленина 17, что, видимо, сегодня меня расстреляют, судила тройка…Я ни в чем не виноват! Оговорил меня Редько. Она его знает. Пусть отомстит, если сможет этой гниде. Я ее люблю!». Алексей ответил: «Я и сам под расстрельной, но вашу просьбу постараюсь выполнить чего бы мне не стоило! Крепко обнимаю!». Ответа не последовало.
- Борис Соломонович, - обратился Алексей к проснувшемуся шахматисту, - я хочу вам доверить одну тайну, которую вы должны донести до одного человека.
- Ой, не надо мне никаких тайн!- с волнением отозвался он, -у меня одно в жизни желание – вырваться отсюда.
- Да погодите Вы пугаться, от Вас нужно только одно- встретиться с женщиной, живущей по Ленина 17. Ее зовут Галина Пыльник. И  передать ей прощальный привет от мужа. Сказать ей, что он ее любил и что предал его некто Редько (Алексей умышленно не сообщил о просьбе отомстить - не накликать бы еще одной беды). У Вас память хорошая, и я надеюсь, что Вы все запомнили. Эту просьбу передал человек, которого сегодня расстреляют. Пообещайте мне, что передадите.
Гозман сидел, опустив голову потом произнес:
- Я выполню Вашу просьбу, если окажусь на свободе, обещаю Вам! За что такие страдания нам достаются?!
Этим вечером на допросы никого не вызывали и кормили впроголодь.  Рыбак иногда просыпался и материл всех подряд: какого-то бригадира, который его выдал за браконьерство, жену и соседей.  Других внятных слов сокамерники от него не слышали. Под это бурчание шахматист, не выдержав, на ухо поведал Алексею тайну, за которую подписался о неразглашении. Ему крепко повезло, что среди начальства оказался большой любитель шахмат, а у него сын подавал надежды на успех в этой игре. Начальник пообещал отпустить Гозмана, если тот возьмётся подготовить сына к шахматной олимпиаде. А дело закрыть по причине якобы ложного доноса.
- Вам, Борис Соломонович, крепко повезло!- прошептал Алексей, -но, Вы, пожалуйста, не забудьте о моей просьбе. Мне-то отсюда не выйти, а кроме Вас никто не передаст слова человека, ожидающего смерти. Больше они на эту тему не говорили.
Утром шахматиста увели и больше он в камере не появился. Но этой ночью выстрелов слышно не было. К обеду повели на допрос рыбака, и он вскоре появился в камере с опухшим от побоев лицом.
- Что они от тебя хотели?- спросил Алексей.
- Ничего не хотели! Лупили суки и хохотали. Потом сообщили, что за омуля поработаю бесплатно на лесоповале лет пять и пинком под зад отправили. Если выйду на свободу порешу точно бригадира. Сволочь за каких-то сотню омулей сдал меня, а сам ворует безбожно.
Вечером пришли за Алексеем. Следователь раздраженно сообщил о полученной информации. В переданных материалах было указано, что Виталий Лазовский, не смотря на все способы воздействия, не признался где он спрятал золото в тайге и умер в заключении по неустановленной причине. Следователь Блюмкин в 1932 году умер от туберкулеза и похоронен в Бодайбо. Но за плохо проведенное следствие по воровству якобы 200 кг золота, был понижен в звании. Ни о какой карте в деле нет ничего, так и о брате, который ее получил.
- Вчера твое дело затребовало начальство и до сих пор не вернуло, -заявил следователь, - если не будут требовать дальнейшего расследования, то того, что ты признал хватает на высшую меру. Но я там написал, что за сотрудничество со следствием ты заслуживаешь снисхождения.
- Хрен редьки не слаще!- произнес Алексей, - ну заменят расстрел 20-ю годами каторги на Колыме. Если выживу, что мало вероятно, то выйду в 59 лет, и что дальше?
- Я тебя смогу оттуда под видом продолжения следствия через пару лет вытянуть. За пару лет продвинусь по службе, у меня будет больше возможностей. Ты давай скажи мне про того мужика с прииска и про карту подробней.
- Вы же прекрасно понимаете, что если я передам это, то не буду Вам нужен. Это же моя гарантия! Я так понимаю, что мы с Вами теперь одна компания? Если нам удаться найти золото, и моя, и Ваша жизнь будут другими, но не здесь.
- Ты правильно все понял. Я ведь тоже из бывших, но мне пока повезло больше. Иди и подумай - я тебя не обману.
В камере Алексей не мог не радоваться. Его план вроде сработал. Верить этому человеку не стоит, но и выхода иного нет. Он стал вспоминать все, что ему сказала его жена еще тогда, когда они только познакомились. Этот Яшка учился вместе с Виталием в одном классе, и последний однажды его крепко отлупил за кошку, которую тот истязал. После школы Блюмкин исчез из Бодайбо и появился там уже в кожанке и с наганом на боку. А Виталий вместе со старшими братьями Владимиром, Георгием, Николаем и отцом работали на прииске «Надеждинский», который взяли в аренду несколько лет назад. НЭП процветал! Сначала золото возили с прииска в Бодайбо по единственной дороге, но как только по тайге стали гулять банды, то вынуждены были тайно прямо через тайгу на вьючных лошадях доставлять его государству. Это поручили именно Виталию - классному охотнику и крепкому физически. Последняя экспедиция с золотом не дошла до Бодайбо. Виталий вынужден был его спрятать, едва не нарвавшись на бандитов, и вернуться на прииск. Нарисованную карту схрона он передал Георгию, которого вместе с Николаем родители тут же отправили в Приморье к каким–то знакомым отца.
Яков Блюмкин, получив должность в НКВД, поначалу никак не проявлялся. Он стал оказывать знаки внимания Наталье и, видимо, копил злобу на ее брата. И Виталий попал в его лапы после ареста якобы  за воровство золота с прииска. Виталий подвергся дичайшим пыткам. Всего один раз сестре разрешили с ним повидаться в тюрьме,  она его не узнала, настолько он был изуродован. Говоря все это Алексею, она менялась в лице, глаза наполнялись ужасом. А разрешил свидание именно Яшка. Про его зверства знал весь поселок.
Отца Натальи и старшего брата Владимира тоже арестовали, но поскольку они были классными специалистами-маркшейдерами, то их под конвоем увезли в Кузбасс строить угольные шахты. Спасаясь от домогательств Яшки, Наталья с матерью и младшими сестрами Надеждой и Лидией тайно сбежали из Бодайбо в Иркутск. Все это он вспомнил, лежа голодный на нарах. Гадать как дальше будут развиваться события он не стал и решил не мучиться, главное, он вроде зацепился за жизнь, но предположить что произошло дальше он бы не смог. А произошло вот что.
Сразу после утренней баланды,  его повели на второй этаж, явно не к его следователю. В просторной комнате за пишущей машинкой сидела смазливая девчонка в форме младшего лейтенанта и спросила охрану.
- Кого привели? Конвоир показал  ей бумажку и отошел к двери.
- Сейчас доложу,- сказала девица, идя к массивным дверям кабинета ее начальника - Ты пока будь здесь-обратилась она к конвоиру. Через минуту вышла из кабинета, что-то написала на бланке и отдала охраннику, тот рявкнул «так точно!» и остался в приемной, а Алексея пригласила, именно пригласила, в кабинет. За огромным столом сидел офицер с четырьмя ромбами в петлицах и внимательно смотрел на вошедшего. Ему было лет сорок-сорок пять с вьющимися подернутыми сединой волосами. Бросалась его нездоровая полнота, но, вообще, выглядел симпатично. Встретив его на улице, никак нельзя подумать, что это кровавый палач. Так подумал Алексей.
ШПИОН. ЧАСТЬ 2.
- Я прочел Ваши показания, в которых Вы признали обвинение в шпионаже и, по сути, подписали себе смертный приговор. Зачем Вы себя оговорили? Боялись физического воздействия?  Выгораживали  друзей и родственников? Зачем?
Алексей опешил и не знал что сказать, а генерал продолжал.
- Кому как не Вам знать, что дело сфальсифицировано, оно высосано из пальца моими коллегами на основании пустякового доноса какой-то дуры, которая таким способом захотела завладеть Вашей комнатой. Постарайтесь мне правдиво ответить.
В голове у Алексея творилось невероятное. Он никак не ожидал такого поворота. Предполагать, что на таком уровне решаются банальные вопросы. К таким уже давно относились вопросы смерти. Процесс ликвидации врагов народа был предельно упрощен, а тут генерал вдруг стал читать его показания. Но, надо ответить, хотя к чему эта игра?
- На Ваши вопросы, - начал Алексей,- могу ответить одним словом «Да». И добавить мне к этому нечего.
- Понятно. Я так и предполагал. А дальше послушайте меня внимательно. Вы - принципиальный враг советской власти, и она вправе с Вами бороться. Хотя, пожалуй, начну я с другого. Я не имею отношения к вопросам следствия нашей организации. Я возглавляю Управление разведки и контрразведки и здесь никому не подчиняюсь, выполняя работу, которую координирует непосредственно Генеральный комиссар госбезопасности. О Вас мы знаем очень мало и только из захваченных штабных документов. Почему Вы после 20-го года не продолжили борьбу? Вы просто 15 лет скрывались, меняя место жительства и работу,  и вдруг в 34-м почти легализовались и обзавелись семьей. Ответьте. В советскую власть, как я понимаю, Вы не поверили и по логике вещей должны были что-то предпринимать против нее. Но пока о том, что мы знаем про Вас, Вы этим не занимались. Почему?
- Все эти годы я действительно верил, что ваша власть продержится недолго, но годы шли, а она укреплялась. Я устал бегать и, поскольку действительно ничего не делал вредительского против вас, то решил все же успеть после себя что-то оставить. Но, вот нелепый случай привел меня в эти стены. Видимо, глупо было так считать.
Он никак не мог понять, к чему клонит этот человек. Но когда он обозначил свою должность, то мелькнула мысль – а не хотят ли его завербовать и превратить в стукача.
- Хотите я угадаю вашу мысль?- вдруг изменив тон, весело произнес генерал. Алексей опешил и даже слегка покраснел, как будто его поймали на чем-то неприличном. А генерал продолжал.
- Вы в уме стали прикидывать, что Вам может дать такое предложение. С одной стороны стать предателем и выдавать врагов власти - для Вас неприемлемо, с другой стороны – это реальный шанс вырваться из наших кровавых лап! А там куча вариантов и способов не стать предателем и спрятаться в необъятной тайге или вообще сбежать за границу. Ох, сколько задач придется решать , не так ли?
Врать этому явно неглупому офицеру не было смысла. Об этом он, конечно, подумал и впервые за последние дни открыто улыбнулся.
- Ваши предположения неверны, - продолжил Тростников, - мы не собираемся Вам предлагать сотрудничество с нами. А вот что мы предлагаем, я Вам сейчас изложу, но прежде ответьте мне на такой вопрос. Вы видите разницу между существующей властью и страной, ее народом? Только откровенно!
- Да! Большевики узурпировали власть и держат в черном теле тот самый народ, который вас поддержал и в 17-м году, и в гражданскую. А что вы творите теперь? Разорили крестьянство, загнали тысячи ни в чем не повинных людей в лагеря и губите их там, заставляя бесплатно работать. Впрочем, судя по всему, Вы и сами это прекрасно понимаете! Гражданин начальник! Разве я не прав?
- Не совсем. Давайте сегодня закончим беседу таким вопросом. Вы готовы служить не власти, а своему народу? Я даю Вам полдня на обдумывание этого вопроса и окончательного ответа. Вечером мы, если я смогу, или утром встретимся вновь.
Алексей промолчал. Генерал надавил на кнопку звонка, и мгновенно в дверях появилась секретарша. Ей он что-то сказал, она жестом предложила Алексею выйти. Тот же охранник, получив в полголоса указания от нее, повел Алексея не в его камеру, а в маленькую камеру с зарешёченным окном на этом же этаже ,  со столом с табуреткой и одним лежаком. Вскоре ему принесли обед - вполне съедобный суп, макароны, хлеб и даже селедки кусок.
Что же они хотят ему предложить? Ну, уж точно не должность в органах. Так начал он свои размышления. За что собственно он боролся? За царя? Да, он давал ему клятву и ей не изменил. За что потом боролся в рядах армии Деникина и Колчака? Царя уже не было, с ним и его семьей зверски расправились. Но он верой и правдой, глядя неоднократно в лицо смерти, продолжал бороться. За что? Ответ, которым он постоянно оправдывался, один – за Родину, за народ. Прошло 20 лет большевистского правления. Им не раз предрекали крах, но они победили, и ждать их падения уже удел немногих. Он не помнит, когда к нему пришло осознание бессмысленности борьбы с советской властью.  Любые акции саботажа и прямого вредительства, о которых он узнавал, в конечном счете, отражались на жизни простого народа. Сковырнуть эту свору бандитов, которые не гнушались никакими зверствами, видимо, можно теперь только извне. Тут его мысли прервали глухие звуки выстрелов – конвеер уничтожения врагов народа возобновил работу. «Англичане с союзниками пробовали, японцы пробовали, блестящие генералы царской армии пробовали», возобновил Алексей свои размышления далеко заполночь, - ничего не получилось. Да, были предатели, бесстыжий обман союзников, но, факт налицо! Победили большевики. А потому они и победили, что их народ поддержал, поверив лозунгам простым и ясным. То, что сначала крестьян надули, потом всех остальных, стало очевидным, но слишком поздно. Один только расстрел тамбовских крестьян показал всем остальным, что советская власть ничем гнушаться не будет. Вот если немцы с японцами объединятся и захотят захватить недра нашей страны, то шанс свалить эту власть есть. Оккупанты, что придут освобождать народ от большевиков? Да из всего народа им нужна будет треть рабов. Что те и другие творили, он видел своими глазами. Ну, хорошо! Пусть правят большевики, но зачем они опять затеяли кровавый конвейер? Скорей всего для профилактики. Жуть, да и только! Но иного ответа он не находил. Где логика? Строят множество заводов, шахт и одновременно уничтожают специалистов, которые их строят. Вот с добычей золота тут более – менее ясно. Его не хватает для расчетов за поставки из той же Германии и Америки, потому и создали ГУЛАГ, куда и у него есть шанс попасть и до смерти за миску похлебки его добывать. Эх, как бы сегодня им пригодился царский золотой запас. Разворовали его! А теперь ему предлагают тоже за Родину послужить? С кайлом в руках вместо расстрела? Он так свыкся с этим неизбежным фактом, что мысли уже дальше не шли. А вдруг там есть Богом обещанное, и куда он попадет? Да, он убивал, но только снарядами его батареи, но не собственноручно. Бог все рассудит! На этой мысли он незаметно прикорнул уже под утро. Пробудил его утром завтрак в окошко и опять неплохая пища, даже кружка с киселем. И опять думы одолевают, путаются мысли.  На что он может согласиться, а на что никогда? Никогда не станет предавать людей - это раз. Ни под каким видом не станет служить в органах даже при возможности наносить им вред - грязное и недостойное занятие. Не предаст жену и сына, своих и ее родных. Если предложат преподавать любимую математику в школе или в институте – согласится. Но кто ему это предложит? А в военном училище? Пожалуй, можно согласиться. Что еще? На большее его мысли не продвигались.
–А что я тут гадаю?- вслух произнес Алексей, - что-то должны предложить, не зря эта возня началась.
Потом он вспомнил про следователя.
- Что он предпримет? Если его отодвинули, то без меня ему схрон не найти, а крючок у него уже в глотке. Он должен обязательно как-то проявиться. Падкий до золота оказался. От его стараний могут пострадать люди. Никто ему добровольно  ничего не сдаст, значит, будет мучить  и пытать, - подвел итог своим рассуждениям.
И так по кругу бегают эти грустные мысли. Надо на что-то переключиться. Может вспомнить детство – оно было счастливым до самого 14-го года, а потом череда несчастий и страданий. Старший брат погиб в первые дни войны и похоронен в братской могиле где-то в Белоруссии. Об этом сообщил его ординарец, чудом выживший и вернувшийся без правой руки. Отца и мать еще в гражданскую убили,  когда грабили родовую усадьбу. Власти не до защиты народа было. Хотя и она усердно дворян уничтожала. Сестренку – погодка в начале войны отправили к знакомым отца в Ярославль, и ее  след простыл. Была  семья, и нет ее! Мысли перекинулись к сыну и жене. Примерно за месяц до ареста он на лодке катал сына по Ангаре. Дал ему горсточку копеек, и  тот по одной опускал их за борт, сидя у отца на коленях, и с восторгом наблюдал, как они, переливаясь цветом, падали на дно через слой невероятно прозрачной воды. Парнишка едва начал ходить и что-то непонятное лепетать, был блондинистым и упитанным и чем -то неуловимым походил на Алексея в детстве. А его мать, которой в апреле исполнилось 26 лет, тоже успела хлебнуть лиха. И все из-за того, что была дочерью «НЭПмана», но всех их не покидало горе от потери Виталия. Алексей поддержал жену, изъявившую желание родившегося сына назвать Виталием, хотя в традиции его семьи родившихся мальчиков называли в честь дедов. Что теперь с ними будет? И кто виноват? Конечно, царь! Зачем он кинулся защищать английских родственников от таких же немецких? Первые ему потом заплатили сполна - отказались его принять, а ведь большевики предлагали отправить царскую семью в Англию. И все же валить все на царя он отказывался. Какая ожидала бы страну судьба, если бы не эта бойня? Скорей всего, горлопаны всякие все равно бы снесли трон, но вряд ли тогда ленинцам досталась власть. Может, пошли бы вперед и без царя? И что гадать?! Нечего себя терзать. Дождусь предложений, но чести не уроню!
Тут он вспомнил про шахматиста. Тот видимо уже на свободе благодаря счастливому «билету». А ведь могли законопатить на несколько лет. Интересно выполнил ли он просьбу  или струсил? Да нет, не похоже, чтобы этот человек не осознавал такие вещи. В обед опять дали вполне приличную пищу из трех блюд. И опять мысли лезут в голову и остановиться нельзя. Интересно, следователь  знает, к чему склоняет его начальство? Хотя это и не его начальство, а чье тогда? Одни вопросы, на которые нет ответа. Ведь этот парень уже наверняка строит планы по захвату золота. А без меня ему эту операцию не провернуть. Он может дотянуться до Георгия и вырвать карту, но как он найдет старателя. Зачем Натка ему эти тайны рассказала? Не знал бы их, легче бы жилось, а, может, наоборот. Но, у следователя должны поджилки трястись. Он теперь на мой крючок попался. Если четырехромбовому скажу что опущено в протоколах, то полетит мой следователь вверх тормашками. Видать, сидит и дрожит от каждого звука, молит Бога, чтобы мне поскорей отвернули голову другие, и даже уже и золота не надо. Может, все так, а, может, и нет. Ведь эта публика так виртуозно придумывает подлости, что умные люди попадаются на их провокации, а что уж говорить про остальных.
Отбиться от подобных мыслей никак не удается. А что, если заняться математикой? Ведь он так и не вывел формулу для поправок при стрельбе с откатом орудия. Там оказалось много переменных и большинство из них требовало натурных экспериментов. А он не ими занимался, а бегал 15 лет, петляя как заяц. Но вот ему в этом плане пришла накануне ареста мысль попробовать через дифференциальные уравнения определить крайние значения, а потом их сужать. Если бы это получилось, то число емких экспериментов можно свести к минимуму. Карандаш у него остался и листки тоже. Он стал вспоминать последние выкладки, от которых не отступал все эти годы, но были и большие интервалы. Он так втянулся в любимое дело, что все едва успел спрятать, когда открылась дверь в камеру. На пороге стоял незнакомый охранник и улыбался.
- Вас приказано сопроводить в медпункт!- весело произнес он. Они долго шли по коридорам, вышли во двор, где стоял «воронок», запихнули Алексея туда, и машина тут же тронулась. Ехали недолго. Он пытался понять, в какую сторону едет машина, но сбился, считая повороты. В будке не было окон,  светила тусклая лампочка. Наконец, прозвучала команда «Выходи», и он сразу узнал городскую больницу. В приемном покое ему предложили помыться, что он с удовольствием сделал. В душевой было и мыло, и полотенце. Охранник стоял за дверью. Потом они попали в кабинет зубного врача. Миловидная женщина спросила вежливо: «На что жалуетесь?» и усадила в кресло. Посмотрела Алексею в рот и заявила: «Это не мой пациент». Потом были другие кабинеты и врачи. Эта акция явно была направлена на выяснение его состояния. Перед расстрелом или отправкой в тюрьму вряд ли стали бы так заботиться о его здоровье. Терапевт, когда узнал, что Алексей переболел тифом, даже как-то обрадовался и написал об этом  в листке, который их сопровождал из кабинета в кабинет и передавался охраннику. На том же «воронке» они вернулись. И больше его никто вызывал. Ужин дали вовремя. Алексей заставил себя не думать о случившемся - слишком много версий накапливалось. Он вынул листки и углубился в работу, которая с детства приносила ему удовольствие. Так до глубокой ночи он исписал формулами почти оба листка, чиня огрызок карандаша зубами, который стал совсем коротким.
Судя по всевозможным звукам, проникавшим в камеру, в этой зловещей организации начиналась третья ночная смена. Его в эту смену не трогали. Зато сразу после завтрака повели уже по знакомому маршруту к генералу. Тот сидел за столом в темно-синем  костюме, в белой рубашке при галстуке в горошек. Так он выглядел еще солидней и даже симпатично.
- Продолжим, Алексей Сергеевич! - мы за два дня смогли выяснить кое-какие подробности о Вашей семье, но об этом позже. А сейчас я задаю тот же вопрос - согласны ли Вы служить своей стране и народу?
- Смотря как служить! Я всегда был готов ей служить и служил. Сама ваша власть не давала мне служить там, где бы я мог принести наибольшую пользу. Я бы мог преподавать математику в школе и, поверьте, был бы на уровне неплохом. Я бы мог работать в области радиотехники, мог бы даже иностранные языки преподавать. Но, вы же мне это не давали делать. Я для вас был и остаюсь классовым врагом. Так о каком сотрудничестве речь?
Сказал и пожалел - зачем сразу все выплескивать?
- Погодите горячиться, - спокойно отреагировал Тростников, - да, политика руководства такова, но ведь уже куча примеров, когда представители вашего сословия служат и в армии, и в промышленности, и никто их не трогает. Впрочем, в этом вопросе много всяких неясностей. Я занимаюсь безопасностью страны от внешних угроз и предлагаю Вам заняться тем же!
Вот об этом Алексей страстно хотел услышать, но не признавался сам себе, что такой исход возможен. Надо соглашаться! Лишь бы вырваться из их кровавых лап, а что потом - покажет жизнь. Он взял себя в руки и ответил.
- Если я соглашусь, то в чем будет заключаться моя работа? Могу сразу сказать, что никакая работа в ваших органах и даже рядом с ними для меня неприемлема - слишком много горя мне, моей семье и моему народу вы принесли и приносите.
- Погодите выдвигать свои лозунги. Послушайте меня. Вам, как бывшему военному должно быть понятно, что происходит в мире. Италия и Германия уже открыто проповедуют фашизм. Они, конечно, поднакопив сил, сначала попытаются отомстить англичанам и французам за позорное унижение. Потом куда они пойдут? Как Вы думаете? Мы же не случайно с неимоверными усилиями строим заводы тракторные и автомобильные, авиационные,  домны и мартены, шахты и прочую промышленность. Если мы успеем поднять промышленность, то у нас будет реальная возможность после бойни, которая развяжется в Европе, диктовать свою волю всем без исключения. Ни Америка, ни Япония не сунутся спасать Германию, которая не повторит ошибок войны прошедшей, точно расправится со своими извечными врагами, не воюя на два фронта. Мудрость нашего правительства заключается в том, чтобы поддержать Германию на этом этапе, а когда она ослабнет в войне, прижать и ее. Но тут есть проблема. По имеющейся информации немцы плотно начали работать с японцами в плане союзнических отношений, и мы должны точно знать их планы. Вот в этом направлении и предлагается Вам поработать. У японцев развитая промышленность, хорошо вооруженная и обученная армия, и она нависает над всем Дальним Востоком. Если наша страна окажется в кольце образующегося союза, то угроза для страны  возникнет смертельная.
Пока генерал говорил, Алексей вспоминал, как зверствовали самураи. Но тут же промелькнула мысль, что это были внешние враги, а большевики  не  меньше зверствовали, но уже над собственным народом и продолжают. Но в словах этого человека, конечно, есть логика. Он вспомнил, как воевали немцы - настоящие вояки и вооружены прекрасно. Они японцам помогут вооружением, если накроют Европу и задавят Англию. Да, для нашей страны худшего сценария и не придумать тогда. Изменит ли он себе, памяти родителей и брата, своему сыну и жене, если согласится?  Получалось, что нет. Поможет ли стране? Если бы точно знать что при самом мрачном сценарии принесут на нашу землю фашисты и самураи. Разве они захотят восстановить монархию или что-то иное, что позволило бы стране развиваться? Да никогда в жизни! Всех прошлых агрессоров интересовали только богатство нашей земли, на поверхности и в недрах. Опять он услышал голос генерала.
- Ну, так что? Мне еще нужно приводить аргументы? У меня мало времени. Так да или нет?
- Если «да», то, что я должен делать. Я, по сути, умею только хорошо стрелять из орудий, вернее, умел.
- На данном этапе могу Вас заверить, что стрелять и кого- либо убивать вам не придется. Агентурная работа за границей предстоит.
- Но, я же тут полный профан!
- Вы пройдете курс обучения краткий, поскольку Вас не надо учить языкам, емкая по времени работа, Вас не надо учить радиосвязи. Вы разбираетесь в военном деле, да к тому же являетесь математиком, следовательно, умеете анализировать. Чтобы у Вас не возникло желание поразмыслить, как нас обмануть, у нас остается  Ваша семья. Мы знаем, где она, и ее никто не тронет, если Вы согласитесь с нашим предложением. Больше пока мне сказать нечего.
- Сколько Вы мне дадите времени для принятия окончательного решения?
Генерал посмотрел на часы и сказал:
- Ровно через шесть часов Вы скажете мне «да» или «нет». Идите, думайте. У Вас по сути дела выбор небольшой – или очень опасная жизнь во благо страны, или каторга в лучшем исходе на десяток лет, либо смерть врага народа – в худшем! Я с Вами предельно откровенен. Если бы мне не пришло указание найти человека для такой работы, мы бы с Вами не встретились. Если Вы, согласившись, обманете, то и меня, не смотря на мои заслуги и звания, ждет тяжелая участь. До вечера.
Он поднялся из-за стола и сам проводил в приемную, где у выходной двери его ждал охранник.
Алексей больше не мучился в выборе решения. Может, он делает катастрофическую ошибку, из двух, а то из трех зол  выбирает то, где есть шанс что-то придумать. А, может, судьба повернется так, что эта власть исчезнет внезапно так же как пришла. Боль вызывал тот факт, что они узнали, куда уехала Наталья с сыном. И, конечно, они будут их держать в заложниках. А ведь все складывается так, что он уже никогда не увидит ни жену, ни сына. Но вот как их обезопасить? Он ужаснулся от промелькнувшей мысли, она приобрела объективность и осуществимость только в одном случае, если он скажет «да».
Сразу после ужина его вновь повели в знакомый кабинет.
- Алексей Яковлевич!- впервые он так обратился к генералу, и тот не возражал, - я согласен принять Ваше предложение, но у меня есть одно условие, не оговорив которое, мы не договоримся.
- Алексей Сергеевич! – улыбнулся генерал, - а мы ведь тезки, и я знаю о чем Вы беспокоитесь. Это касается Вашей семьи. Ни при каких условиях они не будут знать Вашу судьбу. Как бы не старалась Ваша жена, узнать что-то о Вас - ничего у нее не получится. Ваша работа может затянуться на многие годы. И что делать молодой симпатичной женщине? Самым лучшим решением будет такое: ей официально объявят, что Вы умерли от сердечного приступа, и суда не дождались. Тем самым она будет освобождена от обязательств перед Вами, и тогда сможет еще устроить свою судьбу, а, может, и нет, но это будет ее выбор. Сына она, конечно, вырастит и воспитает.
- Да, Вы правы! Я рассчитывал хоть немного пожить в любви к женщине, а потом и к сыну. Но не судьба. Я, как и Вы, уже был склонен к такому повороту. Жутко обидно. Я ведь ни в чем не виноват, и Вы об этом знаете! Я понимаю, что не в Вашей власти отпустить меня к моей семье. Тогда последняя просьба. Дайте с ними повидаться.
-  Я переговорю с руководством, но шансов мало. Такой гуманизм в нашей конторе не практикуется. Завтра мы встретимся, видимо, вечером. Мне надо этот вопрос согласовать с Москвой. Если они дадут добро, то дней через пять, возможно, состоится ваша встреча. Из Бийска до Иркутска езды не меньше трёх суток с пересадкой в Новосибирске. До завтра!
Алексей вернулся в камеру и опять погрузился в раздумья. Ради сына, тоненькой ниточки продолжения его рода, стоит ли принять их предложение? Видимо, стоит! Что он делает постыдного и не теряет ли чести, которую никогда не предавал, принести хоть какую-то пользу этому ненавистному строю? Нет, не стоит! А ради народа, который действительно окажется в смертельной опасности, случись то, о чем размышлял генерал? Видимо, стоит! Так он, терзаемый подобными мыслями, промучился весь следующий день, но и вечером его не вызывали. Зато рано утром до завтрака за ним пришел охранник. В кабинете генерала на приставном столике лежали бутерброды с колбасой и стакан дымящегося чая с лимоном.
- Подкрепитесь Алексей Сергеевич, вызвал Вас так рано, поскольку мне предстоит поездка в область. Вынужден Вас огорчить. Руководство посчитало неприемлемым в складывающейся ситуации свидание с семьей из соображений  безопасности предстоящей операции. Центр одобрил вариант, когда семье будет сообщено о Вашей кончине, но они не будут каким -либо образом притеснены или подвергнуты репрессиям. Вам периодически будет доводиться информация о сыне. Ваша жена на основании выданной справки получит право расторгнуть брак и строить свою жизнь как посчитает нужным. Таков ответ Москвы. Жду Вашего решения!
- Вы загнали меня в угол, лишили семьи,  лишайте жизни! Таков мой ответ! - неожиданно для самого себя произнес в отчаянии Алексей.
- Вынужден Вам сказать в связи с таким Вашим решением следующее. Почему-то мое руководство выдвинуло версию, что Вы именно ответите «нет» и приказало в этом случае в 24 часа ликвидировать Вас и Вашу семью.
- Что? Неужели Вы это сделаете? Семья-то тут причем?  Это подлая месть! Но кому вы отомстите? Мою семью уничтожили. Хотите добить горем престарелых родителей жены, которых уже успели изрядно помучить раньше.
- Я бы никогда так не поступил, но не я решаю. Таким решением Москва дает Вам еще один шанс. Так как? Впрочем, идите в камеру. У нас двадцать четыре часа времени. Либо мы встретимся в последний раз, либо будем сотрудничать.
В камере он никак не мог успокоиться: «Мой отказ убьет сына и жену! Как я перед Богом оправдаюсь?».  Впервые за многие годы заплакал навзрыд, но форменная истерика продолжалась недолго, он взял себя в руки и сказал: «Оправдаюсь, если сохраню им жизнь! Будь что будет!».
Алексей принял решение и успокоился. Стал вспоминать свое счастливое детство, сестренку Лизу, брата Диму, родителей. Улыбнулся, когда вспомнил своего друга сына конюха, с которым успешно ловил раков в соседней речушке, как ловили кузнечиков для рыбалки. Семен был старше его на пару лет и сразу попал на фронт, откуда не вернулся. И что бы он не вспоминал, все упиралось в трагедию. Вот чего стоила  ему ошибка царя.
Двадцать девятого июля 1937 года в кабинете того же генерала он дал согласие на сотрудничество и услышал помимо слов одобрения следующее.
- По принятому руководством плану Вас будут судить и приговорят к 15 годам заключения. Мне приказано сообщить Вам следующее, запомните то, что я сейчас Вам скажу. На этапе с Вами свяжется человек и скажет «Привет от Георгия». Вы должны ответить: «Я не знаю никакого Георгия». Он Вам даст инструкции, и Вы им должны неукоснительно следовать. Сейчас в Москву уйдет шифровка о результатах этой встречи. Это все что я Вам должен сказать официально. От себя скажу, что Вы мне симпатичны, и я искренне Вам сочувствую. Мы, видимо, больше не увидимся, но знайте одно - теперь Вы под охраной государства и на Вас, насколько я догадываюсь, возлагаются серьезные надежды. Более того, все, кто с Вами контактирует и будет контактировать, дали повторную подписку о неразглашении тайны «особой важности». За ее вольное или невольное разглашение расплата одна – расстрел. Успехов Вам, Алексей Сергеевич, и удачи! Они пожали друг другу руки и расстались, видимо, навсегда.
Через два дня состоялся суд, который занял всего несколько минут. Судило так называемое «Особое совещание». После суда он оказался опять в своей первой камере, но контингент там был другой.  Сидели два железнодорожника за хищение угля с паровозов. Опять баланда и отсутствие света дневного.
- За что тебе впаяли пятнашку?, - спросил его мужик с пышными седыми усами.
- За шпионаж!
- Во как! Ну, нас-то с поличным взяли, а ты что своровал и кому продал?
- Военная тайна, хлопцы! На этом разговор закончился. Почти неделю ничего не происходило. В субботу его вывели из камеры и повели, как выяснилось вскоре, на склад, где предложили из кучи барахла выбрать телогрейку, шапку с ботинками. Все вещи были ношенными и нетрудно догадаться, откуда они взялись. Зачем ему теплые вещи летом никто не стал объяснять. Уже на улице, идя к «Воронку» он увидел знакомого сержанта. Тот узнал Алексея и весело бросил.
- Далеко собрался,  белопогонник? Я бы таких давил как клопов! А твой лейтенант спекся, может, встретитесь там, привет передашь!
Вскоре он оказался в клетке «столыпинского» вагона. Через час поезд тронулся и пошел  на Восток. Камера была на двоих, но к Алексею никого не подселили. В соседних купе-камерах были люди. Охрана  вагона состояла из четырех солдат. Дежурство было круглосуточным. Алексей смотрел в зарешеченное окно на Байкал и думал увидит ли он его когда-нибудь еще. Потом стали проезжать через тоннели и к вечеру прибыли в Улан-Уде. Здесь загрузили  в вагон большие кастрюли с едой и, как только эшелон тронулся, стали разносить еще теплую еду, вполне приличную. В туалет выводили под конвоем. В Чите к нему поселили  еще одного парня. Тот сразу завалился спать. Проснувшись, парень попросился в туалет, а вернувшись, сел на лавку к Алексею и тихо сказал «Привет от Георгия». После мгновенного замешательства  Алексей произнес  «Я не знаю никакого Георгия». Парень улыбнулся, назвался Павлом и тихо стал излагать информацию.
- Меня снимут с этапа за две станции до Владивостока. Вас же во Владивостоке в числе еще полутора сотен заключенных пароходом повезут в Магадан и там распределят по приискам. Вы попадете на прииск «Уручье» - не худший в округе. В сопроводительных документах Вашего дела указано «Использовать по специальности». Вы будете обслуживать все средства связи, заменив парня, которого изымут из лагеря накануне вашего прибытия. Теперь главное. В этом лагере сидит японец, которого арестовали еще в 22 году в районе Байкала, где был подорван поезд с золотым запасом. Он маскировался под бурята, но его раскололи,  и он признался в шпионаже. Везде, где он за эти годы сидел, он работал электриком, причем классным, потому и живой. Но вот с полгода назад по дипломатическим каналам Япония настойчиво требует его вернуть домой. Они и до этого требовали, но наши посылали их на хрен. Однако, обстановка меняется и видимо принято решение не сердить япошек. К тому же этот оказался не простой, а сын какого-то бонзы. Ваша задача проявить себя так, чтобы он Вас запомнил. По работе Вы будете с ним контактировать. Он отлично изучил наш язык. Если он будет интересоваться Вашей биографией, не скрывайте свое участие в армии Колчака. Он страстный курильщик, а у Вас появится возможность иметь хорошее курево. Как это произойдет, мне не передали. Запомните его имя - Нахиро (видимо, «Nachiro»). Запомнили? Еще раз, не навязываясь, постарайтесь с ним сблизиться. В дальнейшем указания получите от человека, который обратится к вам так «Ты чё ослеп! Куда лезешь?» именно скажет «чё». Вы должны ответить «Не ослеп». На него вы можете опираться во всем. Я не знаю, в каком он там обличье будет, но точно будет. Теперь до самого расставания мы с вами не будем обсуждать ничего, кроме общего тут быта. Он встал и громко постучал в дверь. Один охранник, открыв дверь, повел его опять в туалет, а второй стоял у тамбура и наблюдал за ними. Охрана на всем пути следования вела себя прилично, да и повода не было для конфликтов. Кормили сносно.
На станции Бикин Павла сняли с поезда. Больше они никогда  не встречались. Во Владивостоке сначала ждали парохода, потом уже в трюме судна погоды. Несколько суток потом их качало и кидало. Кормили только сухарями и водой. В пароход загрузили несколько сотен, а в Магадане не досчитались нескольких десятков. Умерших сгрузили на машины штабелем и увезли. Только тогда разрешили подниматься на палубу остальным.
Наконец в конце августа Алексей прибыл  на прииск в составе разношерстной публики в количестве 43 человек. Он попал в барак, где стояли ряды двухэтажных нар на 60 человек. Весь лагерь был обнесен двумя радами колючей проволоки с вышками по периметру. На другой день его вызвали в комендатуру и назначили техником по обслуживанию коммутатора связи и сети полевой связи. Сам прииск состоял из нескольких участков, самый удаленный находился в 7км от лагеря. На все участки были протянуты провода. А использовались полевые английские хорошо ему знакомые телефоны.
 В аппаратной находилась коротковолновая радиостанция «Телефункен» для связи с Магаданом и небольшой примитивный коммутатор для внутренней связи на полтора десятка номеров. Вот и все хозяйство, которое было вручено Алексею на обслуживание. Весь лагерь питался от немецкого дизель-генератора мощностью около 30 кВт. Был и резервный, но совсем маломощный. Наметанный глаз увидел, с какой тщательностью сделана проводка и электрическая, и связная. Оставалось вскоре встретиться с  автором ее создания. Оперативник, который его знакомил с хозяйством, подчеркнул, что связь ГУЛАГом производится два раза в сутки.  У ключа он должен находиться всегда  вовремя. За любую оплошность можно угодить в карцер. Но эти угрозы были сделаны беззлобно. И он, и оперативник понимали, что из карцера с этим хозяйством не справиться.
- Бывают случаи, когда требуется экстренная связь в любое время. Вон в закутке есть топчан, ты можешь тут кемарить. Перед выходом в эфир будешь в оперативной части получать материал для передачи. Часть из него зашифрована. Открытой информацией не вздумай делиться в бараке – тут уже будет пахнуть не одним карцером.
- Я все понял, - ответил Алексей, - а где запасные лампы к рации? Они обязательно должны быть.  Иначе в любой момент связь прервется.
- Ну-ка, соедини меня с Криковым, - обратился оперативник к щуплому пареньку, сидевшему за коммутатором. Он переговорил с каким-то Криковым, и сказал.
- Включай рацию! Сейчас выясним, куда заныкал запчасти Хаблов. Вот так новость! Значит, этого Хаблова держат недалеко. Что это значит? Он настроил рацию и простучал запрос. Ответ они ждали минут тридцать. Писк морзянки соответствовал следующему тексту «Они у Хаширы».
- Все ясно! Сейчас к нему сходим в каптерку. Он наверняка там что-то ладит (вот на горизонте и нужный нам японец появился).  Учти - на коммутаторе дежурят двое по 12 часов. Этот доходяга и еще один блаженный. В технике они болваны, это наш командир их пожалел еще в зиму сюда посадил, иначе бы окочурились до весны. Они подчиняются оперативному отделу. Ты через них будешь получать экстренные указания. В это время его вызвали по телефону, и он спешо ушел, промолвив «жди здесь».
- Давайте знакомиться,- обратился Алексей к пареньку,- как вас звать?
- Юра,- ответил парень, - а Вас?
- Алексей. Ты тут давно находишься? Я не спрашиваю, за что попал сюда. Ты, видимо, студент?
- Да, меня с третьего курса взяли. Я биологом хотел стать. В  Тимирязевской академии учился. Увлекся генетикой за нее и загремел сюда. Наш научный кружок во главе с доцентом взяли. Правда, потом некоторых отпустили, они признали ее лженаукой и раскаялись. Меня и еще троих ребят осудили на пять лет. Я тут уже полтора года. Зимой чуть не замерз, но вот повезло, что тут оказался. А Вы за что тут оказались?
- За шпионаж в пользу Японии! Так и мне видать повезло, что этим хозяйством поставили управлять.
- Ну, да. Валентина срочно в Магадан забрали. Там вроде какое-то оборудование привезли новое. А он головастый парень, все умеет, но чифирит безбожно. Значит Вы шпион,- утвердительно произнес парень и улыбнулся.
Пришел оперативник и заставил Юру обзвонить все точки и найти Хашку (так переиначили на  свой лад непонятное имя). Вскоре он сам позвонил на коммутатор из своей каптерки, и оперативник с Алексеем пошли к нему. «Хашка» оказался низкорослым, но плотным в теле мужиком с желтым цветом кожи, узкими глазками непонятного цвета и, водимо, ровесником  Алексея или чуть старше.
- Хашка! Вот тебе помощник объявился вместо Вальки. Принимай и все ему расскажи, что да как. Я пошел, дел невпроворот.
- Курить есть что?- обратился японец, вместо приветствия. У него почти не было акцента в произнесенной скороговорке.
- Я никогда не курил и все, что мне полагалось, раздавал друзьям по службе. Кстати, осужден я за шпионаж в пользу Японии.
Японец звучно рассмеялся и сказал.
- Нам же иногда за выполнение норм дают махорку, так если тебе дадут, ты не отказывайся, а?  Теперь акцент чувствовался больше.
- Я учту Вашу просьбу. У меня по нашим делам два вопроса. Первый. Где запчасти к рации и прежде всего радиолампы? Второй. Я уже заметил, как прыгает напряжение в сети. При такой нестабильности напряжения моя рация быстро даст дуба.
-Э! Тут штука хитрая. Посмотришь, что будет вечером, когда отряды на зону вернутся. В каждом бараке по несколько штук кипятильников самодельных. Я мужикам говорю, чтоб включали по очереди, но не все сознательные. Когда напряжение падает до 160, дизель не выдерживает, и моторист его выключает, и начинается хипишь. Все начальство бегает и матерится, с вышек орут, а мне смешно. Кто отсюда побежит и куда? А за рацию ты не беспокойся. Валька же ее переделал  на русские лампы, и мы поставили самодельный конденсаторный аккумулятор. Он полчаса тянет работу рации на всякий случай. А две лампы лежат в аптекарском ящике. Так они познакомились.
На другой день его посыльным вызвали к начальнику лагеря. Им оказался статный человек в форме майора госбезопасности. Он вежливо пригласил Алексея сесть и произнес: «Ты че ослеп! Куда лезешь?» - ни к селу, ни к городу. Услышал бы кто-то со стороны! Пришлось Алексею отвечать «Не ослеп» и слегка скривиться в душе «кому доверили сверхсекретную операцию?». В дверь постучали,  вошел еще один майор.
- Присядь, Павел Николаевич. Сейчас с этим закончу и займемся делом.
- Из Вашего дела я вычитал, что Вы неплохо знаете математику, а я вот собрался поступать в военную академию заочно. С  математикой у меня нелады. Может, поможете? Вечерками бы со мной повозиться? Вы курите?
- Курю,- соврал Алексей.
- Ну, вот за каждый урок будете получать пачку папирос, - с хитрецой произнес начальник.
- А не многовато будет, Андрей Викторович? – рассмеялся второй начальник.
- Если будет толк от этих занятий, так я готов буду с ним довольствием делиться, - опять весело произнес начальник лагеря, - завтра и начнем. Эта чертова математика, пожалуй, с утра лучше лезть в голову будет. Так что после планерки и связи с Центром приходите прямо сюда. Вы сейчас свободны. Что у тебя, Павел Николаевич?
В самом начале сентября здесь уже снег не тает- настоящая зима. Юра утверждает, что мороз бывает за -50 и в ноябре. На первом занятии Алексей понял, что его ученик знает только арифметику, но соображает хорошо, а, главное, стремится знать. У него был весь набор учебников по математике за 6-10 классы, и они начали по ним учебу. Выяснилось, что начальник - строевой офицер, закончил кавалерийское  училище и сюда командирован для усиления (так он выразился). Семья осталась в гарнизоне где-то под Хабаровском. Домашнее задание получилось огромным, но ученик не возражал. Пачка «Беломорканала» была заработана честно. Отдавая ее, начальник торжественно заявил: «Только что получили партию - новые папиросы!».
Эта пачка через Юру в тот же день попала к Хашке, и он лестно о них отозвался.
Занятия проходили и по воскресеньям уже в комнате майора, где он жил. О главном секрете, который их связывал, они не говорили.  Алексей удивлялся настырности и способностям ученика. Утром он угощал Алексея крепким чаем с бутербродами, и прерывались они только на обед. Начальник шел в свою столовую, а Алексей в арестантскую. За две недели усердных занятий его ученик вполне был готов сдавать экзамен по математике, хотя идти бы ему надо было в университет, а не в академию. Способности к математике у него явно присутствовали и было  неуемное желание знать больше и больше. И за все это время Хашка регулярно получал папиросы, за что подарил Алексею поношенный, но вполне пригодный свитерок, и помогал по работе. Они почти сдружились. В общем бараке он почти не бывал и ни с кем близко не сошелся. Пару раз возникал конфликт с соседом по поводу дров к буржуйке, которых не хватало в начавшиеся морозы, и сосед понуждал его воровать их в «штабе».
-- Видать не все из тебя вытрясли шпионское,- однажды в конце октября сказал тот самый оперативник, что знакомил его с «хозяйством», собирайся,  завтра поедим в Магадан. В открытых текстах, что он принял за последнее время, про его вызов ничего не было. Видимо, начальник сообщил вверх о выполненной задаче с японцем.  С целью конспирации он не встретился с Алексеем, а только по телефону поблагодарил за помощь, и ни слова ни о чем другом. С Юрой и Хашкой он простился утром перед отъездом. Они понимали, что никогда больше не увидятся. Хашка похлопал Алексея по плечу и сказал: «Спасибо тебе, Леш, хороший ты парень, прощай».
Ему выдали тулуп и погрузили в полуторку. Оперативник уселся в кабину, и они поехали. В Магадане с ним никто ни о чем не беседовал. А через день привезли на пароход. И опять в трюм, а там уже человек пятьдесят таких же арестантов. Сутки стояли у причала в ожидании ледокола. Это плаванье было спокойным. Во Владивостоке он не задержался, почти полмесяца колесил в «столыпинском» и оказался впервые в Москве. В огромном здании на Лубянке его заставили помыться, выдали новое военное обмундирование без знаков различия, хорошо накормили и повели в какой-то большой кабинет.

- Здравствуйте, Алексей Сергеевич! Рад Вас видеть. Извините за все мытарства, что Вам пришлось перенести, но слишком серьезную операцию предстоит осуществить, - сказал мужчина средних лет в звании комиссара госбезопасности второго ранга (генерал-лейтенант),  -зовут меня Евгением Николаевичем. Я назначен Вашим куратором на весь период проведения операции. По иронии судьбы Вы «работали» на Японию, а теперь наша задача работать против нее. Позже мы в деталях обсудим план операции, а пока Вам предстоит пройти укороченный курс по некоторым предметам, касающимся разведывательной работы. Жить Вы будете на нашей базе, оттуда отлучаться нельзя. По мере необходимости я буду у вас появляться для уточнения деталей операции. Какие у Вас вопросы?
- Да, собственно, никаких! Правда один есть. Уже решено как меня в Японию переместить?
- О, это и есть наша головная боль. Есть несколько вариантов, но они настолько громоздкие, мне они не нравятся. Будем продолжать искать приемлемый. Кстати, в разведшколе очень хорошая библиотека, прекрасный спортзал. Ваши просьбы руководством школы будут неукоснительно выполняться, даже в самых щепетильных вопросах. Ваше общение с другими курсантами будет ограничено в целях Вашей безопасности. Давайте на этом закончим нашу встречу. Рад был с Вами познакомиться.
Они распрощались. Прямо из кабинета генерала его повели в вещевой склад, где подобрали офицерскую шинель и хромовые сапоги и, выведя во внутренний двор, посадили в «Эмку», та вырвавшись на улицы Москвы, опять понеслась на восток. Ехали довольно долго, четверть дороги пробирались по проселку в сосновом лесу. Задремавшего Алексея вежливо разбудил шофер.
- Эй, товарищ, мы прибыли!
Машина стояла у двухэтажного здания желтоватого цвета. Он вышел из нее, а навстречу ему с крыльца спускалась миловидная женщина лет тридцати и приятным голосом сказала.
- Здравствуйте, меня зовут Валя, а Вас Алексей Сергеевич?
- Можно просто Алексей. Здравствуйте!
- Давайте я Вас провожу.
 Они поднялись на второй этаж, прошли по ковровой дорожке до конца коридора и оказались в угловой светлой комнате.
- Обживайтесь, а я загляну позже.
В комнате стояли застланная койка с тумбочкой при ней, на которой стоял будильник, стол с настольной лампой и телефоном, тумбочка, на которой стоял радиоприемник. Было  два стула, а при входе  дверь в ванную и туалет. Такого комфорта у него давно не было. Он изучил листок с распорядком дня и обратил внимание на подъем – 6 утра – не рано ли, подумалось ему. Зазвонил телефон. Женский незнакомый голос пригласил его в соседний корпус на ужин. Он не стал надевать шинель и пошел в столовую.
- Вот Ваш столик, - приветствовала его официантка, - садитесь, сейчас я Вас обслужу. На столе уже стояло блюдо с хлебом черным и белым, солонка, горчичница и бокал с напитком вишневого цвета. Он пригубил и удивился - это было очень неплохое виноградное вино. Вскоре на столе оказалась тарелка с салатом и большой кусок запеченного мяса с картофельным пюре. Потом поставили стакан чая с сахаром и лимоном. Конечно, он это все быстро проглотил, отказался от предложенной добавки, прошел в комнату и лег. Его разбудил только звонок с приглашением на завтрак. Во время завтрака к нему подошла та самая Валя и сказала, что его ждут в соседнем корпусе №3 в кабинете №7. 
Судя по оборудованию, кабинет предназначался для изучения языков. Там уже сидела старушка с наушниками на голове. Они поздоровались, она изложила причину приглашения.
- Нам с Вами предстоит в мельчайших подробностях записать Вашу биографию. Сделаем мы это так. Вы садитесь в кабинку, надеваете наушники и отвечаете в микрофон на мои вопросы. Я их буду  стенографировать, а потом расшифрую. Так что Вы можете говорить в привычном для Вас темпе, можете повторяться, уточнять. Я по ходу нашей беседы тоже могу задавать вопросы. Мы можем прерываться по Вашему желанию на отдых. Начнем?
Они расселись, и Алексей услышал в наушниках приветствие  на  беглом английском языке, через мгновение он ответил. Это же приветствие прозвучало на немецком, он уже более уверенно ответил и прикинул, сколько лет уже не говорил на этих языках.  Но,  иногда слушал вражеские речи по радио.
- Вполне прилично, - отозвалась старушка, - переходим на родной.  Я Вас внимательно слушаю.
- Я родился, - начал Алексей,  в семье дворянина в Курской губернии 24 апреля 1898 года. С четырех лет мне гувернёр стал преподавать языки и гуманитарные предметы. С шести лет меня привлекла математика. Её мне вместе с физикой преподавал другой гувернёр. Гимназию я окончил экстерном в 16 лет и поступил в Петербургский университет на физико- математический факультет. Там я проучился год, но в связи с начавшейся войной, студентов, пригодных к строевой службе призвали в армию. А меня и ещё четырёх студентов с отделения математики направили в Александровское артиллерийское училище. Там мы прошли ускоренный курс обучения, дали присягу императору. Нам  присвоили звания подпоручиков и в 1916 году направили на фронт. Я командовал батареей полевых орудий. Вскоре был контужен, после госпиталя мне присвоили звание поручика и до полного восстановления прикомандировали в комендантскую роту при штабе фронта в Могилеве. Там я впервые увидел императора Николая 11.
- При каких обстоятельствах?- перебила его старушка.
- Он прогуливался с каким-то генералом, а я тогда дежурил в наряде патруля. Второй раз я его видел уже после отречения на вокзале. Вскоре начались события, о которых и вспоминать не охота. Комитет солдат в нашей роте растерзал нескольких боевых офицеров, занимавшихся рукоприкладством,  началось повальное дезертирство, армия стала разваливаться. Меня солдаты не тронули, но повальные  пьянки делали людей зверьми с оружием в руках. После одной стычки с представителем солдатского комитета, верные мне солдаты сообщили, что этот самый комитет готовит решение по моему расстрелу. Я решил пробраться домой. После двух недель мытарств оказался дома и застал там только родителей. Мне они еще раньше сообщили о гибели старшего брата. Сестренку я тоже не застал дома. Через неделю я решил перебраться в столицу и выяснить возможность восстановиться в университете, но в поезде меня арестовал патруль из какой-то части, движущейся в Питер. Спас меня от расстрела как дезертира, подполковник, с которым я пересекался на передовой. Он узнал меня и поручился. Его же стараниями я был зачислен в эту часть и в ее составе прибыл в конце июля 17-го в Петроград. Нашу часть расквартировали в казармах того самого Александровского училища,  мы должны были охранять временное правительство. Лично я во главе патруля несколько раз дежурил в Зимнем дворце. Там я неоднократно встречался с Керенским.
- Здесь, пожалуйста, поподробней.
- Мой сослуживец однажды при мне ругал его за чистоплюйство. Якобы ему предлагали план ликвидации Ленина и его окружения, а он отказался и требовал официального их ареста. Вот и дотребовался. В октябре тот самый Ленин заставил Александра Федоровича бежать из Питера, а потом и из страны. Ему вслед большевики придумали байку, что якобы он в женском платье убежал. Я с момента октябрьского переворота остался верен присяге, был и остаюсь противником советской власти и боролся с ней вплоть до конца 20-го года. Нашу часть направили на фронт, на Север. Но началось повальное бегство солдат, и фактически соединение распалось. Я в составе нескольких офицеров во главе с тем подполковником, что спас мне жизнь, пробрались на Дон и присоединились к армии генерала Деникина. Там я получил звание штабс-капитана и служил в штабе, где участвовал в планировании войсковых операций по части взаимодействия артиллерии с пехотой. Где-то в середине марта 18-го года в числе трех штабистов был командирован в Омск для координации взаимодействия с армией адмирала Колчака. Но события стремительно стали развиваться не в пользу белого движения. Вернуться назад не представилось возможности. Я был назначен командиром дивизиона легкой полевой артиллерии и в ее составе воевал, постепенно отступая  на Восток. Меня отозвали в штаб для переговоров  с представителями Антанты по поставкам в нашу армию оружия и продовольствия. Они слетелись как вороны, зная, что адмирал сможет рассчитаться золотом царя. Наш командующий совершил роковую ошибку, доверившись чехам, которые его потом предали за посулы большевиков дать за это золото. Нагло воткнули нам в спину нож и, украв часть запаса, видимо, очень приличную, ушли домой через Владивосток. Адмирала большевики расстреляли. Я спасся потому, что заболел  тифом. Чекисты побоялись сунуться в наш тифозный барак, рассчитывая, что мы и так помрем без лекарств и еды. Многие действительно умерли, а я, как только смог передвигаться, добрался до Ангары и на украденной лодке сплавился до Енисея, а там меня приютили  местные рыбаки. А потом вплоть до 34-го года скрывался, часто меняя место проживания  и работу. Никаким вредительством советскому строю я не занимался. Появившись в Иркутске и устроившись там на работу в телеграф, женился. В октябре 35-го у нас родился сын. Но счастливая семейная жизнь длилась недолго. Меня арестовали по доносу. Вот собственно и все! Я закончил.
_- Спасибо! Я сейчас начну расшифровывать и печатать, затем, если успею, после обеда покажу распечатку Вам, а потом… Впрочем оставим «потом». Еще раз спасибо! Они разошлись перед самым обедом. Он вернулся к себе в комнату и на столе увидел листок с расписанием занятий. Против некоторых курсов стояли знаки вопроса, например, против занятия иностранными языками и огневой подготовкой со взрывным делом. Больше всего часов было проставлено по радиотехнике и шифрованию.
В обед в столовой прибавилось народу. Тут были женщины всякого возраста, а парни  старше 30 практически отсутствовали. Никто не пытался с Алексеем познакомиться или завязать беседу. Но в целом обстановка была нормальной. Ближе к ужину его пригласили в тот же кабинет, и старушка протянула ему два листочка, которые он прочёл и  подписал, обратив внимание на первую страницу, где было напечатано «Особой важности, в одн. экз».
- Стенографические записи по акту уничтожены, - пояснила старушка,  она сложила три листка в плотный конверт и зажгла свечу. Прикурила от нее самодельную папиросу, оплавила на ней сургуч и, вынув из кармана печать, накрыла ею остывающие три кляксы. Затем расписалась на конверте, попросила  его расписаться и попрощалась словами: «Ну, вот дело сделано, а мы с Вами встретимся на уроке немецкого или английского, но это будет решать наше начальство. Я впечатлена Вашей биографией. Вас Бог бережет! До встречи».
После ужина Алексей решил пообщаться со своими формулами, чтобы отвлечься от постоянной мысли «Не предал ли я себя и других этим решением?». В оправдание всего два аргумента - семья и несчастная его родина. Прервал его занятие неожиданный звонок.
- Вы не спите?- раздалось в трубку, это Евгений Николаевич,  я тут рядом. Если не возражаете, я сейчас к Вам зайду, - и повесил трубку. Алексей спрятал листок с формулами и посмотрел на часы - было 9-40. Что за спешка? Вскоре появился генерал, но был он в костюме. Поздоровался и начал.
- Завтра у меня здесь работа на весь день. Перед самым моим  отъездом сюда доставили документ с изложением Вашей биографии. Я успел прочесть. У меня возникло три вопроса, по которым хотел бы дополнительных пояснений. Первый вопрос касается Керенского и Ленина. Кто предлагал Керенскому убить нашего вождя? Пожалуйста, вспомните подробности и фамилии. Возможно, эти люди гуляют на свободе.
- Я разговор этот услышал случайно между моим командиром подполковником Макаровым  (он погиб в Крыму) и другим офицером не из нашей части, но они, видимо, были знакомы раньше. Речь шла о каком-то человеке, который за хорошее вознаграждение брался убить Ленина и Троцкого. Один раз эту фамилию назвали в разговоре, но я ее не запомнил, но она была не русской. Потом они ругали главу временного правительства за нерешительность. Он, мол, не понимает, какую они представляют опасность, особенно Троцкий. Потом я был  вызван патрулем и не слышал чем закончилась их беседа. Макаров, как и я, был ярым противником большевиков, но он не был вхож к Керенскому, а другой его собеседник бросил такую фразу «Александр Федорович уперся рогами и ждет, когда полиция арестует этих проходимцев». Это все, что я могу сказать.
- Может, Вы все же постараетесь вспомнить фамилии?
_- Вряд ли, но если вспомню, скажу. А про себя подумал «Вспомню, но даже под пыткой ничего не скажу!»
- Второй вопрос касается Вашей работы по переговорам с союзниками. Среди них были японцы?
- Да, были два или три человека. Один из них сносно говорил по-русски, явно был не кадровым военным.
- А фамилии Вы их помните?
- Да Вы что? Физиономии запомнил и то смутно. У «русского» был заметный шрам с правой стороны лица - след серьезного ранения. Он, видимо, у них представлял финансистов, а, может, я ошибаюсь.
- По фото Вы их смогли бы узнать? Мы располагаем некоторым количеством фотоматериала, захваченного среди штабных документов.
- Пожалуй, смогу. А для чего? С той поры прошло почти двадцать лет, люди стареют.
- Мы усиленно ищем варианты Вашего внедрения. У нас там почти отсутствует агентура. Один «спящий» есть, и мы ориентируемся через него держать связь. Он там с 1904 года и весьма преклонного возраста. Кстати, на прошлой неделе во Владивостоке произошел обмен нашего   задрипанного дипломата на Вашего «друга». Первый пункт из нашего плана осуществился. Дипломата посадят и надолго - занят был фарцовкой, подлец. Хоть одна хорошая новость. Ведь этот японец все свои 15 лет отсидел, так наши коллеги из наркомата иностранных дел еще и выторговали своего вора вернуть на Родину. Ладно, перейдем к последнему вопросу. Вы упомянули, что чехи украли какую-то часть золотого запаса. Но, официально известно, что наша власть разрешила им вывезти ту часть, за которую они согласились сдать адмирала Колчака…
- Не сдать, а предать и уничтожить безоружных. Я этим тварям готов мстить до конца жизни. Меня изнутри сжигает ненависть к ним. Ни немцы, ни японцы не позволяли таких зверств. Правда, и ваша власть ничуть от чехов не отставала.
Он явно разволновался.
- Как известно, большая часть запаса, который они хотели вывезти, находилась в эшелоне, оказавшемся на дне Байкала, и обнаружить его пока не удалось. Почему же вы считаете, что они присвоили львиную его долю?
- Я был свидетелем случая, когда скрывался у рыбаков и охотников, кажется, это было весной 22-го года. Недалеко от Енисея в тайге нашли полусгнивший труп чеха. Им успел полакомиться медведь. В  разорванном вещмешке у него нашли кусок слитка весом около двух кг. Это не был самородок, а именно кусок, отпиленный от слитка. Я почти уверен, что так они распихали по рюкзакам украденное золото, а в эшелоны, на которых они ехали во Владивосток, никто из ваших сунуться не мог. Две-три сотни солдат, проверенных или запуганных, могли вывезти немало. А их ехало не одна тысяча. От этих тварей все можно ожидать!
- Это очень любопытно! - В задумчивости произнес генерал, - но требует тщательного расследования. Может пахнуть международным скандалом. Я Вас прошу не делиться этой информацией ни с кем, а я о ней доложу на самый верх. Праздное любопытство одолевает,- рассмеялся Евгений Николаевич, - кому кусок этот достался?
- Его честно поделили. Из моей доли получилось два обручальных кольца и два крестика, которые носят жена и сын, а одно кольцо досталось кому-то из ваших  в Иркутске.
- Хотите, мы найдем Ваше кольцо и накажем мародера в каком бы он звании не находился? - спросил генерал.
Не стоит, - равнодушно ответил Алексей.
- Извините! Считайте, что этот вопрос я не задавал. Уже поздно, будем расставаться. Завтра я весь день занят, а Вас попрошу изложить что Вы знаете о семье Вашей жены. Это важно с позиции безопасности и вашей и их. Варвара Тимофеевна (стенографистка) Вас пригласит утром.
- Мне непонятно причем тут они. Или вам мало в заложниках жены и сына? Жена от меня ничего не скрывала про свою семью, но я бы не хотел об этом говорить.
- Алексей Сергеевич! Планируется очень серьезная операция и аналитикам нужна полная картина, окружающая Вас. Мы уже гарантировали неприкосновенность Вашей семьи. Давайте будем реалистами. Ведь есть вероятность провала? Конечно, есть!. А японцы мстительны до невероятности. Это только один пример того, для чего нам нужно знать как можно больше.
- Хорошо я расскажу все что знаю, -  и подумал «Лучше я расскажу, чем они будут рыскать и пугать. Назвался груздем …».
Они распрощались.
Опять наушники, опять опрятная старушка, и он монотонно говорит в микрофон.
- Отец моей жены Лазовский Иосиф Абрамович попал в Сибирь подростком еще в середине прошлого века, якобы из Польши после восстания Костюшко. Мать Оглоблина Анна Павловна из семьи купца первой гильдии. Когда они сошлись, я не знаю, но знаю точно, что у них было восемь детей, моя жена шестая. Он работал маркшейдером на приисках в районе Бодайбо и. видимо, был хорошим специалистом, раз мог содержать такую семью.  Любопытную историю мне рассказала жена, уверяя, что в учебниках истории сплошное вранье про Ленский расстрел рабочих в 1912 году. Ее отец дружил с инженером Тульчинским, которого советская власть в этой трагедии представила провокатором. На самом деле все обстояло так. Ротмистр, который прибыл с отрядом солдат для усмирения бунта рабочих, обратился к Тульчинскому, которого рабочие уважали, с просьбой уговорить мужиков вернуться на работу, поскольку причину конфликта уже разрешили. Там действительно по недосмотру одна бочка солонины не была хорошо закрыта, и в ней завелись личинки мух. Тульчинский уговорил рабочих, и они стали расходиться, но в это время раздалось несколько пистолетных выстрелов, которыми были  ранены двое или трое солдат. Вот так началась бойня. Кто стрелял из леса так и не выяснили. Скорей всего это были или анархисты или большевики. Погибло несколько рабочих. Честного человека следующая власть оболгала и превратила в провокатора. А ваш товарищ Ленин наплел на этом событии целую теорию зарождения революции. Может, эти записи кто-то когда-то прочтет и, может быть, честное имя Тульчинского будет восстановлено.
С приходом большевиков на приисках началась разруха. Хозяев и специалистов кого поубивали, кого разогнали. Но властям позарез нужно было золото, и они пригласили добывать драгоценный металл  иностранцев, создав концессию. Англичане и, кажется, бельгийцы со своей техникой быстро начали добычу, но хищническим способом. Местные спецы, в том числе и отец жены, стали писать во властные органы о творимых безобразиях, но в ответ угрозы. Организовывал концессии Косыгин Алексей с мандатом от Эйхе, палача непревзойденного. И тут Иосиф Абрамович совершил роковую ошибку. Он решил взять в аренду прииск, который несколько лет назад обнаружил. НЭП в стране набирал обороты. К нему на прииск пришли старатели, с которыми он работал раньше у хозяина. А еще четыре взрослых сына, один из которых Владимир учился в горном институте и уже разбирался в геологии. Они наладили производство и исправно стали поставлять золото государству. Старшая дочь Ольга училась в мединституте, младшие в гимназии, а все каникулы жили на прииске. Пусть историки разбираются, почему прихлопнули НЭП, но это решение правительства обернулось для этой семьи полной трагедией. Главу семьи как «буржуя» вместе со старшим Володей и младшим сыном Виталием арестовали якобы за воровство добытого золота, а последнего зверски замучили в застенках ЧК. Два брата Николай и Георгий избежали ареста чисто случайно. Девчонок выгнали из гимназии и только старшая, к тому времени вышедшая замуж и сменившая фамилию, избежала преследования. Они все стали «лишенцами». Открутили бы головы и отцу с сыном, если бы стране не потребовалось срочно строить шахты в Кузбассе, и их отправили туда. Мать Натальи, моей жены, разумно рассудила и двоих младших  дочерей отправила на Дальний Восток, видимо, к одному из их братьев. Но это мое предположение. Когда я познакомился с будущей женой, она впроголодь  жила с матерью в Иркутске и работала счетоводом в какой-то конторе. Вот и все, что мне известно про эту семью. Была дружная работящая, остались осколки. Вот так! Я закончил, Варвара Тимофеевна!
- Спасибо, сейчас начну расшифровку и потом дам Вам на прочтение. Этот материал пойдет под тем же статусом, но Евгений Николаевич прочтет его здесь, возможно, у него возникнут вопросы. А занятия по языкам отменили, не объяснив причин. Может потому, что я в разговоре оценила Ваши знания высоко, ориентируясь на то, что Вы  их получили в раннем детстве. До встречи! Тут звонили и ждут Вас в радиолаборатории.
Это помещение впечатляло обилием аппаратуры, некоторые приборы Алексей видел впервые.  За монтажным столом сидел седой мужчина с паяльником в руке. Пахло приятно канифолью, что-то гудело, и из динамика странной конструкции лилась музыка.
- Как я понимаю, Вы Алексей – обратился  к нему хозяин этой лаборатории, -  присаживайтесь, сейчас я закончу и мы побеседуем.
Вскоре он выключил паяльник и представился, - Я Лыков Иван Иванович. Меня проинформировали о Вашей профессии и Ваших навыках в области связи. Мне поручено вместе с Вами собрать уникальный прибор. Для начала почитайте вот эти документы,  потом мы с Вами обсудим, что да как. Вы можете делать записи для памяти, но их выносить отсюда запрещено. Вы видите гриф на этой инструкции?
Алексей стал изучать приведенные в тексте схемы и рисунки, понимая, что речь идет об устройстве какого-то прибора по записи информации. Хранителем такой информации служит тонкая металлическая струна. Ни с чем подобным он раньше не сталкивался. В тексте было много новых терминов явно немецкого происхождения.
- Нет ли такого же текста на немецком языке, - обратился он к Лыкову.
Тот ответил так.
 - Похоже, что эту схему наши сперли, действительно, у немцев, но другого текста у меня нет. Мы явно имеем дело с устройством, которое записывает и может хранить информацию. Нам с Вами предстоит его собрать и испытать. Если получится, то Вы сами представляете, что это значит для разведчиков. Я скомплектовал почти все детали. Обещали на днях привезти серебряную проволоку, тогда сможем  экспериментировать.
Тут же Алексею представилось, как такой прибор можно использовать в комплекте с прицелами орудий. Записанные на него заранее рассчитанные поправки по его формулам дадут возможность автоматизировать вычисления, но делиться этой захватывающей мыслью не стал.
В течение мая  и до середины июня они не выходили из лаборатории и, наконец, добились, что на проволоке длиной в полметра записали аккорд из какой то песни. На таком отрезке помещалось не более 315 символов. Продемонстрировав свой успех генералу, они занялись переделкой коротковолнового  немецкого приемника «Нора» для записи сигналов на проволоку, но успеха не имели, пока не модернизировали колебательный контур. Следующим и самым главным этапом было создание компактного передатчика сигналов с «заряженной» проволоки. Гениальным ходом Лыкова стал отказ от механизмов протяжки проволоки. Ее решили протягивать вручную, что резко уменьшило габариты передатчика. Генерал организовал секретную встречу с главным конструктором Нижегородского радиозавода, но тот раскритиковал представленные образцы и сказал, что они сами работают по аналогичному материалу, полученному от МГБ. Чего они добились сказать трудно, но, видим, ничего существенного.
Генерал однажды спросил Лыкова и Алексея сможет ли последний собрать эти образцы самостоятельно и получил утвердительный ответ. Генерал вскоре изложил Алексею план его внедрения.
- Мы пока не приняли окончательного решения как Вас перебросить к японцам, но туда Вы должны попасть как беглый заключенный. В одной мастерской готовят для Вас нижнее белье с вшитой тонкой серебряной нитью. Вы догадываетесь, для чего она Вам нужна? Нет никакой уверенности, что нам удастся «разбудить» нашего агента, и тогда эти уникальные изделия придется Вам воспроизвести и использовать для связи с Центром. Я ходатайствовал, чтобы за проделанную работу Лыкова и Вас наградили.
- Лыков пусть получает, он заслужил, но меня избавьте от наград Вашего государства, Родине я и без наград буду служить до конца, - ответил Алексей.
- Зря вы так. Хочу Вам сообщить одну новость, касающуюся отца  и брата Вашей жены. О них Вы написали в последнем документе. И отец, и сын были расконвоированы в конце 1937 года, поскольку показали лояльность и трудились хорошо на проектировании и строительстве шахт. Но, там под землей случилась авария, в которой пострадал Владимир. Он получил травму головы и после поправки работает на поверхности в шахтоуправлении, а Иосиф Абрамович после инсульта, который случился, видимо, на почве переживаний за сына, был отправлен в Бийск к семье. Ваша жена на развод пока не подала, сын ваш здоров.
- Спасибо хоть за такую информацию.
Прошло недели две, в течение которых его натаскивали по шифрованию текстов, изготовлению всяческого зелья и даже немного по взрывному делу. И вот в самом начале июля за ним прислали машину и предложили со всеми вещами (которых у него не было кроме нескольких страниц с формулами) срочно выехать в Москву. На Лубянке его сразу привели к генералу, и тот сообщил следующее.
- Назревает конфликт с японцами в районе озера Хасан. Мы приняли следующий план. Вас сегодня вечером самолетом отправим на Дальний Восток. Приказом Наркома обороны Лаврову Сергею Алексеевичу присвоено звание майора Красной армии и это Ваша новая личность. Вы поступите в распоряжение начальника разведуправления    округа. Он в курсе нашего плана и надежный человек. Как только начнутся военные действия, он вас с помощью контрабандистов- рыбаков переправит на территорию Манчжурии. А дальше все будет зависеть от Вас и удачи. Единственной зацепкой к тому, что Вас не расстреляют - это тот самый японец, который если захочет, заступится за Вас. Вы должны стоять на том, что бежали с этапа около Благовещенска, когда случился пожар, и заключенных из поезда вывели. Вам в той суматохе удалось бежать,  все это время Вы скрывались. Факт пожара в поезде действительно был в реальности. Тогда сбежало несколько человек, но троих настигли и застрелили. И запомните - главная Ваша задача выяснение планов Японии в отношении СССР. Мы реалисты и не строим иллюзий - добыть такие планы  да  еще у японцев практически невыполнимая задача, но дорогу осилит идущий. Идите, экипируйтесь, получайте довольствие и перед выездом на аэродром зайдете ко мне.
- Сергей Алексеевич, - обратился с улыбкой к уже переодетому в форму офицера Алексею, - каждое воскресенье в 10 утра и 10 вечера по Токийскому времени мы будем на частоте «…» выходить шифровками с Вами на связь. Мой позывной «Женя».
Лавров С.А. летел в форме офицера с увесистым рюкзаком и парашютом за плечами, которым он не умел пользоваться, на военно- транспортном самолете с 6-ю посадками. Его встретил тот самый начальник и поселил в офицерское общежитие и приказал никуда не ходить. Еду ему будут приносить. В рюкзаке он обнаружил консервы и даже баночку черной икры. В начале августа за ним пришли, предложили переодеться в изношенный пиджак и штаны, стоптанные солдатские ботинки и дали потрепанный солдатский вещмешок с куском хлеба и сала и в темноте куда-то повезли. Ехали сначала на полуторке по непролазной грязи, потом на подводе и к утру оказались в рыбацком поселке на берегу озера. В районе ближайшей сопки шла интенсивная перестрелка. Затем налетели десятки самолетов и бомбили сопку до самого вечера. Как только стемнело, его посадили в лодку, и два хмурых типа не произнося ни слова, на веслах переплыли озеро, высадили на берег и один сказал: «Иди на восход солнца, корейская деревня в трех верстах». И он пошел по болотистой низине, сопровождаемый полчищем комаров. Видимо, после воздушных налетов авиации, японцев опрокинули  с сопки, но пулеметные и артиллерийские выстрелы до него доносились. Болото кончилось, и он вышел к окраине небольшой деревни и тут же натолкнулся на патруль. Его схватили, сначала избили, потом обыскали и ударами прикладов повели не в деревню, а к замаскированной машине с будкой, где сидело два офицера. Один из них говорил на ломаном русском.
- Советский шпион?- задал он первый вопрос, - с каким заданием пришел? Потом по-японски обратился к патрульному. Тот положил на стол пустой уже вещмешок Алексея и несколько исписанных формулами листков. Офицеры уткнулись в эти листки, обсуждая что-то между собой. Потом позвонили по полевому телефону куда-то и  что-то приказали патрулю. Те удалились.
- Ты птица жирная и тебя будут жарить скоро. –произнес «русский» японец.
Из подъехавшего автомобиля без кабины два японца коротко переговорив с офицерами, связали руки Алексею, пинками заставили сесть в машину и завязали глаза. Они ехали часа два. Все тело его ныло от побоев, губы сильно опухли, но раз сразу не расстреляли, то что-то задумали. Определенно их заинтересовала его писанина, от которой он не избавился и втайне от начальства взял с собой. К обеду он оказался в помещении какого-то дома. Его еще раз обыскали и привели в комнату, где сидел офицер и штатский явно славянского происхождения. Он начал со слов.
- В твоих интересах признаться, с какой целью забросили тебя? Если скажешь правду, тебе сохранят жизнь, - он говорил на чистейшем русском с незаметным южным оттенком.
- Да! Я шпион, но только не советский. Меня в 37-м году большевики осудили за шпионаж в пользу Японии.
После перевода офицер рассмеялся и что-то сказал русскому.
- Если ты намерен шутить, то у господина офицера нет времени, и он прикажет тебя расстрелять.
- Я не шучу! И он кратко рассказал свою историю и когда упомянул электрика, офицер потребовал подробней рассказать об этом. Затем задал вопрос о формулах, немного подумал, куда–то позвонил. В  комнату вошел еще один военный с фотоаппаратом. Алексею разрешили вытереть с лица запекшуюся кровь и грязь. Затем сфоторграфировали и   посадили в подвал. Там он просидел почти без еды около 10 дней, потеряв ориентир, когда день, когда ночь. Он начал анализировать случившееся и приходил к мысли, что еще жив именно благодаря этим листкам. Не захвати их он с собой, может быть, уже был бы  расстрелян. Какой разумный человек из контрразведки поверит, что эти листки взяты этим шпионом случайно. Да, видимо, они всерьез заинтересовались записью, но уровня знаний даже грамотного офицера не хватит, чтобы понять, что эти формулы означают. Значит, записи будут изучать математики. Но Алексей был уверен, что и они не поймут смысла, поскольку он затронул ту область, о которой не было никаких публикаций. Они сфотографировали его, видимо, чтобы показать его другу. Тот наверняка его узнает и с распухшими губами. И тогда есть надежда, что план его начальства может сработать. Все дальнейшие рассуждения крутились вокруг его записей. Он пробовал переключиться на жену и сына, но кроме горестного чувства ничего эти думы не приносили. Жена видимо на что–то надеется, раз не подала на развод. Разве можно было ему жениться да еще заводить детей? Проклятая власть исковеркала его жизнь только за то, что он не родился от бедняка или пропойцы. Власть потом расправилась и с теми, кто ее поддержал. И продолжает очищать страну от неугодных ей. Правильно ли он поступил, приняв ее правила, он уже такой вопрос не задавал. Так он коротал время, сидя в подвале.
В конце августа ситуация несколько изменилась. Его стали лучше кормить и разрешили по нужде пару раз в сутки выходить на свет. Он заметил, что число военной техники вокруг поубавилось, и солдат стало меньше. Видимо, конфликт, свидетелем которого он стал, улажен, и никакой войны нет. Однажды утром его вывели из подвала, дали умыться, накормили и, посадив в машину с завязанными глазами, опять   куда-то повезли, но руки не связали. Часа через три  они оказались на полевом аэродроме. Во второй раз в жизни он оказался в небольшом самолете. Сопровождающий передал летчику какой-то пакет. На сей раз парашюта не дали. Они летели очень низко над квадратиками полей, лесными массивами и небольшими горами. В самом конце полета сверкнула вода – это было не озеро и не  река, а, видимо, море. Он увидел несколько больших судов у причала, значит, море рядом. Самолет приземлился на бетонную полосу, к нему подкатила машина. Опять езда с закрытыми глазами, но ехали недолго. Когда ему развязали глаза, он увидел приземистое здание, оказавшееся штабом части. Рядом стоял большой ангар и еще какие-то строения. Под брезентом на площадке угадывались очертания орудий. В штабе на втором этаже его поместили в небольшую каморку с топчаном, небольшим столиком и  табуретом. Показали где туалет. Он заметил, что в концах коридора стояли часовые.  Сходив в туалет и умывшись, Алексей вернулся в каморку. Никто его не останавливал. Вскоре к нему пришел солдат с судками, в одном был отварной рис, в другом какие-то овощи. Ни супа, ни хлеба, порции мизерные, но все было вкусным. Солдат жестами посоветовал ему спать, что он и сделал. Рано утром его опять скудно покормили и повели на первый этаж, где в большой комнате с портретами каких-то деятелей, сидели офицер и штатский. Офицер рассматривал какие-то бумажки, а перед штатским на столе лежали записи Алексея.
- Если Вы окажете пользу императорской армии, - начал  офицер на страшно ломанном русском, - то вам будет сохранена жизнь и, возможно ,при смене режима в России, Вы сможете вернуться на родину. Мы проверили Вашу историю и готовы поверить вам. Вы поступаете в распоряжение данного господина. Предупреждаю, любая попытка нарушить наши правила может для Вас закончится трагически. Он нацепил меч или подобие сабли, надел фуражку и молча вышел.
- Давайте знакомиться, - обратился к нему штатский на приличном английском языке,  - я Акира являюсь руководителем баллистической лаборатории на этой базе. Я закончил технический университет, и нам с Вами, возможно, придется вместе работать. Но сначала я бы хотел задать несколько вопросов по этим Вашим записям. Вы поняли?
Алексей утвердительно качнул головой и впервые за многие годы ответил на английском.
- Я Вас слушаю.
По  поступившим вопросам понял, что перед ним слабый математик. Он попытался ему объяснить суть идеи, но сослался на незаконченность расчетов и необходимость их продолжить, чтобы получить окончательные результаты. Но когда он заговорил о прикладных возможностях этого сугубо теоретического исследования, у японца загорелись глаза. Он предложил продолжить разговор через несколько дней уже в лаборатории, когда из Токио приедут два математика. Поинтересовался, что Алексею нужно, чтобы продолжить расчеты. Они вполне дружелюбно расстались. 
Вернувшись в свою коморку, Алексей обнаружил на постели стопку одежды песочного цвета армейского покроя и понял, что надо срочно извлекать из кальсон проволоку, что он быстро сделал, а потом в туалете переоделся, забрав старую одежду в комнату. В обед солдат ее унес. На другой день его привели в ту самую баллистическую  лабораторию. Она поразила его обилием незнакомых приборов. Пройдя через зал, они оказались в помещении с набором  радиоприборов, а в следующей светлой комнате стояло несколько столов с настольными лампами, электрическими вентиляторами и стеллажами с книгами и журналами. На тумбочке стоял электрический чайник какой-то особой конструкции, а на другой большой радиоприемник. Тот самый Акира пояснил ему, что здесь предстоит работать. Затем он еще раз попытался понять идею совмещения электронного блока с оптическим прицелом, но видимо так и не понял, зато спросил, что нужно, чтобы начать делать эти блоки для экспериментов. Это приближало к вопросу создания передатчика, если не будет за ним плотного надзора. Алексей попросил подобрать на английском или немецком справочники по характеристикам элементной базы оптических и радио компонентов, особенно по радиолампам.  Акира разрешил ему остаться и познакомиться с литературой, а сам удалился. Алексей никак не мог понять, в каком месте находится эта база. Явно она не в Японии, но где? Он посмотрел на радиоприемник, но решил без разрешения его не включать. Судя по погоде и растительности, место было благодатное. Нашелся один справочник на немецком по радиотехнике, где приводились характеристики   радиоламп. Лыков однажды заикнулся о локаторах, которые немцы уже ставят на вооружение своего флота. Наши,  якобы, на том же заводе в Нижнем Новгороде пытались сделать какую-то особую сверхмощную лампу для этих целей, но чем дело кончилось, он не знал. Этот умный человек сразу сообразил, что идея Алексея хорошо вписывается в систему, где локатор играет роль дальномера. Возможно, он ее разовьет, но вряд ли. Нужны хорошие инженеры, а их у страны пока  было мало. Неужели и японцы с подачи немцев занимаются локацией? Надо присмотреться внимательней. Вернулся примерно через час Акиро и, вроде невзначай, потрогал крышку приемника. Проверял, включался ли в его отсутствие приемник. Молодец!
- Вы знакомы с музыкой нашей страны?- спросил он.
- Никогда не слышал ни музыки, ни песен,- ответил Алексей.
- Вы можете включать приемник. Он ловит многие станции, но лучше всего на длинных слушать Токио, там много музыкальных передач. Послушайте их, они Вам должны понравиться. Не слушайте англичан и американцев, может быть неприятность для Вас и меня. Немцы наши союзники и их можно слушать, но тоже не советую. Слушайте музыку!
- Спасибо! Обязательно послушаю. А когда мы начнем заниматься тем делом, по которому, как я предполагаю, меня привлекли?
- Мы ждем специалистов и вместе с ними разработаем план действий и главные направления. Но, Вы не теряйте время и изучайте литературу, которая тут есть, а я запросил еще ряд изданий, касающихся данной темы. Вам разрешается работать тут без всяких ограничений по времени, но принимать тут пищу запрещено. Они обсудили еще несколько вопросов по комплектации приборов и препаратов. Акиро   ушел. Алексей стал вспоминать, какой сегодня день недели, и оказалось вторник. А так хотелось послушать Москву в воскресенье утром или вечером. Он включил приемник и сразу оценил его качество. На длинных волнах он ловил только японские станции. На его короткой волне пробивалась сквозь треск музыка. Но морзянку он услышит, если она будет передаваться. У него было два шифра. Один простенький и строился на комбинации символов по определенной формуле. Второй требовал массы времени для шифровки и расшифровки. Осталось дождаться воскресенья и узнать помнит ли о нем «Родина».  Потом он вернулся к мысли о его местонахождении. Спросить напрямую – опасно. В вопросах картографии и геодезии он был не очень силен. И тут пришла свежая мысль «А что, если попросить разрешение на письмо своему другу «Хаське»? Прямо спросить, утверждая факт их общения с ним. Иначе бы «шпион» был бы неживой. Какой риск? Да никакого!».
На другой день он появился в лаборатории без сопровождения охранника, что означало некоторое ослабление режима, впрочем, база наверняка охранялась по внешнему периметру. Он включил приемник, передающий на японском чью-то речь и уловил, что некоторые слова ему уже знакомы. Видимо способности к языкам у него не исчезли. Он порылся в стеллаже и нашел разговорник «Японо-немецкий». На листке бумаги появились самые ходовые слова. Он их пытался запомнить, увлекся этим процессом, который был прерван прибытием двух молодых парней в штатском, но с явно военной выправкой. Их поселили на том же этаже. Знакомство произошло в лаборатории. Тот, что постарше назвался Макотой, а другой Сусуми. Они сказали, что работают в университете. Оба хорошо говорили по-немецки.  Акиро  предложил обсудить план работ на ближайший месяц. Когда речь зашла о создании прибора  для вычисления поправок к наведению огня орудий, то новые «друзья» настояли на их первоочередности. Но Алексей заявил о необходимости завершить расчеты по выработке алгоритма поправок, его поддержал Акиро. Потом они затеяли между собой разговор на японском, иногда переходивший на повышенные тона. Алексей уловил несколько раз повторяющееся в разговоре «Ямато». Когда- то он это слово слышал и явно не здесь. Наконец, они договорились и спросили скольких монтажников надо привлечь для изготовления опытных образцов. Присутствие монтажников сильно осложнит создание передатчика, но отказываться от них нельзя. Решили, что хватит одного. Он появился через несколько дней и оказался миловидной японкой лет 25. Проверку прибывших математиков на их способности Алексей начал с того, что попросил закончить начатый им расчет с использованием тройных интегралов. Они с этим справились частично, не доведя  до конца. Скорей всего это были не математики, а военные радиоинженеры.
В воскресенье он пришел в лабораторию с одной целью - послушать Москву на «его» частоте. Без пяти 10 был включен приемник, и как только протикало десять, сквозь музыку он услышал морзянку. Через некоторое время получилось одно слово «Ждем». Потом повторилось то же и опять музыка. Из Токио лилась бравурная мелодия, под которую Алексей занялся своими расчетами. Потом переключился на продумывание схемы передатчика, но передать он мог пока только то, что жив и находится незнамо где. Но все равно передатчик нужен. После обеда в лабораторию пришли «математики». Они принесли шахматы и стали увлеченно играть на интерес - так Алексей понял из их поведения. До ужина эта парочка все же занялась делом и рисовала схемы каких-то устройств. Вечером Москва передала тот же сигнал. Значит, они о нем помнят и ждут связи.
Монтажница оказалась виртуозной паяльщицей, но ничего не понимала в схемах. Алексей подсунул ей одну плату от будущего передатчика и через день получил аккуратно собранную. Он ее протестировал - ошибок не было. Так с перерывами на «основную» работу получилось три изделия, которые нужно было объединить в общий блок. Настало время испытать вычислитель корректировки стрельбы. Алексея впервые пустили в павильон, там обнаружились действующие макеты полевых орудий разной конструкции. Площадка, на которой они стояли, была расчерчена непонятными знаками. Вскоре выяснилась схема натурных экспериментов. Заряд мощностью не больше пистолетного патрона выстреливал в мишень, которая находилась в метрах 150 в том же павильоне. Затем на основании датчиков и прямых измерений отдачи по показаниям скорректированного прицела вновь производился выстрел. Долго возились с системой корректировки  и взаимодействию принесенного вычислителя с системой наведения. На это ушло несколько дней. Видимо в расчеты вкралась ошибка, надо было вновь их проверять. Наконец, произвели серию выстрелов. Результаты Алексей не мог знать, поскольку данные с мишеней ему не показали. Только поздно вечером они вернулись из павильона.
Приближалось очередное воскресенье, когда он планировал попробовать собрать блоки передатчика, если не будет помех. Но вот что он заметил. Его стали кормит значительно лучше, появились фрукты в меню. Что бы это значило? Скорей всего они поняли, что заменить меня эти парни не могут, а на очереди стояла следующая задача - объединить вычислитель с прицелом в одну систему. Идея была настолько грандиозной, что Алексей, будучи артиллеристом, понимал  это хорошо, как и то, что все усовершенствованное оружие может быть повернуто против его страны. Но собранный вычислитель был, по сути,  примитивен, и до создания автоматической системы надо было пройти большой путь, особенно в вычислениях. Он понимал в принципе как  двигаться к цели и не собирался делиться с «коллегами» своими мыслями. Уже в конце года привезли новую установку, и когда он ее увидел в павильоне, то понял их основную цель. Их интересовало не полевое вооружение. На стенде был смонтирован макет корабельной башни с тремя орудиями. А для такой штуки требовались новые расчеты и очень громоздкие. Однако недооценивать японцев нельзя. Однажды Акира проговорился по поводу той серии экспериментов со стрельбой. Оказалось, что точность стрельбы повысилась в среднем на 10% - вот почему его стали кормить фруктами!
Вся команда усиленно стала готовиться к натурным экспериментам на башне. Никто не знал даже порядка значений отката этой штуки. Первые серии стрельбы оказались неудачными. Видимо разброс был такой значительный, что ставил под сомнение годность всей созданной электроники. Начались многочасовые дискуссии, в которых ключевую роль играл его начальник. Потом все затихло, и Алексей занялся расчетами, до передатчика не доходили руки. Прошло еще какое-то время, башня уже с тремя орудиями оказались в том же павильоне, но уже смонтированной на понтоне, а тот «плавал» в воде. Алексей мысленно сопоставил массу башни с понтоном и понял, что перед ним макет мощнейших пушек, стреляющих снарядами весом не меньше тонны. Судя по поведению Сусуми, он был автором новой установки. Надо отдать ему должное, правильно сообразил. Теперь оставалось понаставить датчиков и начать стрельбу. На это ушла еще  неделя. На эксперимент приехали генерал и офицер с кучей небольших ящичков. Каждодневные результаты стрельб тут же изымались и помещались в эти ящики, которые этот офицер куда-то увозил.
- И кто это без нас сможет разобраться в результатах, - спросил однажды Алексей Сусуми. Тот зыркнул глазами и ничего не ответил. Серия закончилась, генерал уехал, а вскоре и «математики» с монтажницей исчезли, прихватив с собой вычислители. Они отсутствовали недели две, в течение которых Алексей довел передатчик до рабочего состояния и спрятал его в ящик радиоприемника.
Начались проливные дожди, но было тепло. Что же это за местность? И тут его осенило. Надо было догадаться давно. При стрельбах должна была быть привязка по координатам. Он их нашел и после несложных расчетов определил точку расположения базы. Она оказалась в заливе в районе города Няньтун. А совсем недалеко находился Шанхай. Эту информацию следует немедленно передать. Может его уже ищет тот самый «спящий». Он быстро зашифровал следующее сообщение «Я на военной базе в районе города Наньтун. Легенда сработала, жду связи». Перенес информацию на носитель, и она полетела в эфир. Осталось дождаться ответа в воскресенье.
Наконец появились Макота и монтажница. Они привезли обуглившиеся вычислители. Восстановить их было невозможно.
- Что случилось?- спросил Алексей у Такару (имя монтажницы), - и где Сусуми?
Она хитро улыбнулась, явно довольная каким–то мыслям, и сказала.
- Они сгорели сами по себе, когда включили какую–то установку. Немного обжегся и командир, но он скоро, видимо, приедет. Больше у меня не спрашивайте.
 Алексею стала ясна цель японцев. Они попробовали его вычислители объединить с каким-то дальномером. Скорей всего, у них уже есть локаторы. Возможно, немцы поделились. Те ведь на голову выше всех остальных в этих делах. Сжечь устройства могли только сверхвысокие частоты. Напрашивался следующий вывод. Орудия предназначены для мощнейшего корабля, а для их точной стрельбы хотят объединить его вычислитель с локатором. И у них на это хватит ума! А он никак не сможет помешать созданию несомненно уникального комплекса. Если они заставят его форсировать расчеты, то вывод верен. В СССР Лыков мог бы решить такую же задачу, если в помощь ему организуют хороших математиков. Надо об этом сообщить прежде всего. «Анализ отрывочных сведений указывает на то, что строится или построен мощный корабль с уникальной системой точной стрельбы орудиями огромного калибра» - больше «проволока» не вмещала. Он передал это сообщение и тут же послал следующее «Поручите Лыкову форсировать проект создания локаторов. Без них армия не сможет воевать». Он не боялся, что передатчик засекут. Пакет сигналов, если и услышат, то не зафиксируют, а наши наверняка собрали уже прибор, над которым они работали с Лыковым.
Уже почти год Алексей находился на базе. Теперь он знал, где она размещена, догадывался, каким боком база причастна к вопросам вооружения, знал, что японцы поняли его роль в их планах. А она в идее автоматизации точной стрельбы любыми орудиями чуть ли не ключевая. Кое-что из японской речи уже было понятным, но до разговорной речи было еще далеко. В воскресенье в вечерний сеанс пришла шифровка «Поздравляем. Информация ценная, постарайтесь конкретизировать. Личной связи не будет. Женя». Вот так!
Между тем, судя по сообщениям радио, опять стали ссориться наши с японцами теперь уже где-то в Монголии. В сентябре разразилась война и в Европе. Японское радио, которое он стал сносно понимать, сдержанно освещало события, но можно было понять, что наши им преподали урок. Про успехи немцев тоже говорили, но немного. В  разговорах между собой офицеры стали часто упоминать танки. Алексею вспомнились слова генерала, когда он вкратце описал план Сталина, похоже, он стал сбываться. Москву в принципе преемник ловил, но слушать русскую речь Алексей  опасался. Одно дело музыка, все уже привыкли, что «Алех» (так его звали) все делает под музыку. Из уст японцев он услышал имя Жукова. О нем Алексей помнил еще с подавления тамбовских крестьян. Ходили слухи о его зверства, о Тухачевском, который собственный народ потравил газом. А тут Жукова упомянули как завоевателя Румынии. И если он дойдет до нефти, то немцам конец будет, план Сталина сбудется. Так размышлял Алексей, помня тех немцев, с которыми воевал в 16 году. Он и представить не мог, во что их превратил фанатик Гитлер.
Судя по всему, что происходило вокруг, его хозяева готовились к серьезным делам. Их союзник одолел Францию, всю мелкоту европейскую и сцепился с Англией. Англосаксов Алексей ненавидел из-за царя, которого они предали. Но, чисто по- военному понимал, что этот «авианосец» потопить современным оружием нельзя. А Сталину эта война на руку.
Вместе с тем работа в баллистическом центре усилилась, но группу Алексея к натурным экспериментам не привлекали, создав дополнительные условия для теоретической работы. Прогресса в прикладных устройствах не было из-за «заслуг» Алексея. Проверить по формулам наличие его вредительства они не могли. Недавно ему объявили о зачислении в штат лаборатории на правах лаборанта с довольствием и зарплатой, что означало многое. Он пожаловался начальнику на отсутствие прогулок, а это, мол, сказывается на мозговой деятельности. Его поняли своеобразно, в воскресенье повезли в город и предложили сходить в дом терпимости, и он не сдержался. Наталья на развод не подала, значит, он совершил измену - так он думал, пытаясь хоть как-то оправдать свое падение.  Прогулки разрешили в пределах базы, где с одного мыска была видна вся бухта с кораблями и пароходами. Интенсивность их движения указывала на что-то серьезное. Вот бы узнать, что они сюда привозили и что увозили! Нужен бинокль! Но ведь в лаборатории полно оптики от прицелов, можно бы склеить нечто похожее.
Очередные два вычислителя Сусуми, который вернулся без бровей и с красными он ожога руками, приказал поместить в герметичные металлические коробки и вскоре уехал с ними один. «Сообразил зараза, что от излучения нужен экран.  Стыковка-то у вас получится, но коэффициенты поправок будете вводить вручную, пока я не закончу расчеты, а я их не закончу». Так думал Алексей, провожая Сусуми. Как узнать, куда все же он второй уже раз едет. Помогла случайность. Он в присутствии Такары сказал, что его чуть не вывернуло, когда его самолетом сюда доставили. Она его корявую речь поняла и рассмеялась Потом сказала: «А Макота до самого Асана зеленый был!»
Ага, значит, и они летели самолетом. Пусть наши сами узнают, где этот Асан и что там есть. Если верфь, то его догадки верны. Под каждое дифференциальное уравнение, которое он получал (а внешне казалось, что над расчетами он сидел по 12 часов в день), паялись устройства, тестировались в павильоне, а потом с периодичностью примерно раз в три месяца увозились для чего–то.
В течение сорокового года эта работа не прекращалась и определенно имела успех. Последний экземпляр вычислителя  поместили в добротный кожух, наклеили кучу шильдиков на немецком   и передали офицеру с охраной. Куда он его повез, можно было догадываться. Об этой акции узнали и в Москве. Скорей всего японцы не стали ждать окончательного результата, а решили вооружать прежде всего флот полуавтоматической системой.  Об этом свидетельствовало спешное изготовление документации и отсылки ее, видимо, для организации производства вычислителей в самой Японии. Об этом Москва тоже была проинформирована.
Весной сорок первого года Алексей заметил прибытие в порт нескольких танкеров и двух большущих пароходов. Что с них сгружали, рассмотреть было невозможно. Но машины как муравьи непрерывно сновали в порту. Рискуя, он все же собрал типа подзорной трубы и рассмотрел, что творилось в порту. Танкеров уже не было, а пароходы загружались огромными тюками,  явно в них было что-то легкое - скорее всего хлопок для производства пороха. Об этом он сообщил в Центр. Изделие свое спрятал в камнях, а потом еще несколько раз его собирал и смотрел на гавань, но ничего интересного там не происходило.
В разговорах офицеров часто стали появляться упоминание об Америке. Все гадали, кого она поддержит. Алексей давно пришел к выводу, что воевать против США дело проигрышное и был уверен, что американцы не позволят немцам захватить Англию. Ослабление этих стран в войне на руку их капиталистическим  акулам. Это на руку и Сталину с его планами мирового господства. Собственно, это и Японии выгодно, когда Америка, спасая Англию, начнет тратить ресурсы. Жуткий расклад получался! То, что Япония влезет в бойню на стороне Германии, Алексей не сомневался. Но вот когда? По всему получалось, что они должны опередить Сталина, иначе японцы попадают в клещи. И Англия и США кинутся помогать России, если немцы начнут войну против нее. Алексей запутался окончательно в своих рассуждениях, но чувствовал, что грядет мировая трагедия, и в ней роль его страны печальна.
Двадцать третьего июня японское радио сообщило об объявлении Германией войны против СССР. Подано это было так, что немцы вынуждены были опередить Советы, которые, несомненно, готовили сами агрессию. А потом началось совершенно непонятное. Радио через неделю сообщило, что взят Минск! До Москвы уже всего 800 верст. Где Армия? Где эти маршалы, которые 20 лет назад победили царских генералов? Родина оказалась в смертельной опасности. И если японцы двинут навстречу немцам, то крах неизбежен. Да, падет ненавистная власть, но, сколько прольется крови родного народа? Надо любой ценой пытаться выяснить, что будут делать японцы, но как? Здесь, сидя на базе, он ничего узнать не сможет. Надо что-то придумать! А  в сводках  уже упоминали Смоленск. Что делать, от него ждут ответ на главный вопрос. Он решился на явную авантюру, написал нечто вроде рапорта  японскому начальству с просьбой переправить его в СССР для организации подпольной сети с целью ускорения борьбы против ненавистного ему режима. Если его роль, по оценке японцев, в исследованиях не существенна, если у них не так много разведчиков в России, то они должны клюнуть. Если наоборот, то оставят его тут. “Hachiro» прочтя бумагу, строго приказал о ней ни с кем не делиться и на этом закончил разговор. Через несколько дней его опять вызвали к начальнику,  и какой-то штатский стал его подробно расспрашивать, как он собирается организовать дело, если они согласятся с ним. В заключение беседы он попросил все изложенное отразить на бумаге прямо сейчас. В приемной начальника ему дали стопку бумаг и посадили за маленький стол. Начальник и штатский попросили чая, секретарша понесла поднос с чашками в кабинет. Алексей услышал фразу через приоткрытую дверь, произнесенную штатским «Мы его, возможно, заберем, но не раньше, чем тогда, когда союзники возьмут Москву». Видимо этого типа не предупредили, что русский уже понимает их язык. Или он намеренно это произнес, видя, что дверь не закрыта. Исписав три листка на английском всякой несуразицы, Алексей передал их штатскому и был отпущен. Он понимал, что случайно узнал секрет чрезвычайной важности. Поразмыслив, пришел к выводу, что надо немедленно передать в Центр. Что получалось? Если это деза, и в нее поверят наши, то немедленно перебросят войска из Сибири на защиту Москвы. Для японцев такое решение окажется огромным успехом в случае планирования нападения. А если это правда? Тогда у его страны есть шанс устоять против немцев, которые, несомненно, требуют от союзников активности. Он на мгновение представил себя на месте руководства СССР и не позавидовал им.  С   оговоркой все же послал сообщение. В ответ получил следующее: «Любой ценой ищите подтверждение озвученного плана. Германия передала Японии несколько десятков мобильных пеленгаторов. Не ведите передачи из одной точки». Послать бы за такие рекомендации. Как он их может выполнить?
В середине октября, когда там далеко решалась судьба его страны, тут стали происходить любопытные подвижки. Приехали два тягача с прицепами, а на них лежало под брезентом что-то большое. Видимо, ночью их разгрузили и перевезли в павильон, но брезент не сняли. А в мастерских при павильоне работа шла круглосуточно. Однажды Макото подошел к столу Алексея и положил перед ним лист плотной бумаги со схемой эксперимента и попросил сделать расчет по параметрам, размещенным в таблице на том же листе. Сначала Алексей ничего не понял, но Макота ему объяснил, что предполагается испытать макет торпеды и выяснить, как она себя поведет, сброшенная с разной высоты. С расчетом Алексей справился быстро, начались натурные эксперименты, к которым он не привлекался. Потом попросили сделать расчет поведения сброшенной бомбы необычной конструкции. В ней в качестве заряда выступал крупнокалиберный заряд. Алексею стало ясно, что затеяна крупная морская операция, которая не имела никакого смысла при высадке их войск на Дальнем Востоке. Тогда против кого? Конечно, против США - единственного достойного противника в Тихом океане. К тому же Америка уже выступила против Гитлера. Вот теперь складывалась логичная цепь событий, видимо, страна восходящего солнца решила действительно подождать победы немцев под Москвой, а пока сосредоточиться против США. Эти соображения он передал Центру. В ответ получил лаконичное  «Доведено до сведения».
В начале декабря он случайно поймал Мельбурн и не поверил своим ушам. Америка в трауре. Передали, что она потеряла весь флот в результате вероломной атаки японцев. Только на второй день его «коллеги» ходили радостные и отмечали великую победу над янки. Даже ему предложили выпить их вонючей водки. Тот же Мельбурн через несколько дней сообщил о числе потерь, но авианосцы оказались целыми. Алексей подумал, что может в этом и его заслуга, если наши  сообщили союзникам его информацию. Немцы Москву не взяли. Как говорило радио Токио, «генерал Мороз помог Советам». Фактически столицу спасла кадровая армия, переброшенная из-за Урала, ополченцы и дивизии под командованием толковых офицеров, избежавших окружения. Сталин рискнул, оголив Дальний Восток, и  оказался прав, а японцы не решились воткнуть нашей стране  в спину нож. Или договорились с Гитлером ударом по флоту Америки ослабить ее помощь Англии и России. Но как бы на самом деле ни было, Алексей чувствовал гордость, что хоть как-то помог стране, а может и американцам спасти авианосцы.
Уже в начале 42-го года ночью был налет на порт и довольно жестокий, но до базы ни один самолет не долетел. Скорей всего янки о ней ничего не знали. Если бы они знали, кто приспособил торпеды для атаки на их линкоры, то сравняли бы ее с землей. Центр запросил информацию о наличии у Квантунской армии зимнего обмундирования, но выяснить ему это не удалось. Зато на базе начались испытания жидкостей в системах отката орудий. Весь смысл этих усилий сводился к замене обычного масла в цилиндрах на незамерзающие жидкости. Большого ума не требовалось, чтобы понять для чего это делается. Но тут была одна загвоздка. Экспериментировали только с корабельными системами. Алексей случайно на столе Сусуми увидел сводку температур по побережью Арктики до  устья Лены. Все эти сведения он передал в Центр. Запросов на уточнение не поступило. Зато вдруг сообщили о сыне. Он ходит уже во второй класс и отлично учится. А майору Лаврову присвоено звание подполковника. Первое сообщение ввергло Алексея в воспоминания о сыне и жене. Ведь с момента расставания прошло почти пять лет, и сколько еще пройдет, когда он встретится с ними и встретится ли вообще!? Второе - рассмешило. Чего он никогда не сделает, если все закончится благополучно для него, так не оденет форму офицера Красной Армии.
Видимо, военное руководство осталось довольно результатом использования вычислителей, раз всех троих  офицеров повысили в звании, как и Алексея наши. Ирония судьбы.
 К вопросу засылки его на родину японцы вернулись неожиданно, срочно переправив его на остров Окинава. Он не успел извлечь передатчик, не успел собрать многочисленные записи и, самое главное, серебрянные струнки хранились рядом с «подзорной»  трубой. Его подняли среди ночи и не дали ни с кем попрощаться. Что подумает Такара, с которой у него сложились теплые отношения?
Видимо, он попал в специальную школу, полностью изолированную от внешнего мира. Поместили во вполне приличную комнату. Утром худющий офицер, представившийся «Oсами» показал листки, написанные рукой Алексея и помеченные иероглифами, в которых он не научился разбираться, спросил на японском.
- Это Ваши записи? Алексей ответил на английском, что он не понял вопроса. Японец буркнул под нос и переспросил на русском.
- Да, это я писал, - ответил Алексей по-русски.
- Вы готовы реализовать план, Вами предложенный? - спросил Осами,  и продолжил,- Вы доказали лояльность нашей стране. У нас нет оснований Вам не доверять. Но условия меняются и, к сожалению, не в нашу пользу. Власть большевиков  в России устояла. Ценой огромных потерь, но устояла. Если Германия сможет реализовать проект по созданию оружия возмездия, о чем говорит их вождь, то еще можно надеяться, что Вы вернетесь в страну не как беглый преступник, а как герой. А пока об этом можно только мечтать, я откровенен с Вами потому, что уверен в Вашей порядочности. Мы крепко насолили янки, но это была, на мой взгляд, ошибка. Они нам такого вероломства не простят. У них в руках ресурсы, а наши на исходе, и массовый героизм воинов наших не спасет страну от поражения в войне. Какая бы власть не была в России, она не может не оценить поведение Японии. Мы не открыли второй фронт на Дальнем Востоке, чего требовал наш союзник, и надеемся, что нам Советы ответят тем же, когда мы схватимся с США в смертельной схватке. Вы меня поняли?
- Так Вы считаете в конце 42-го года, что Германия проиграет войну?- спросил Алексей несколько пораженный откровением человека, который видит его первый раз, - лично я как бывший кадровый офицер считаю иначе, но я многого не знаю.
- Вот именно, немцы терпят в России второе поражение под Сталинградом, а Америка нарастила поставки в Россию и вооружений и продовольствия и ресурсов, а людской ресурс в вашей стране большой.
- Я ничего этого не знаю, и если Вы думаете, что я огорчен, то ошибаетесь, я своей стране желаю победы, хотя вернуться на родину при таком раскладе, видимо, никогда не смогу. Давайте обсудим конкретные вещи, не зря же за мной был послан самолет?
- Вы правы! Нам на сегодня ясно, что Советы не в состоянии затеять против нас серьезные действия ни в Маньчжурии, ни в Китае. Даже, если мы примем Ваш план, и он окажется успешным, что не факт, то даже Ваша успешная работа будет подтверждать изложенный мной вывод. Что вы на это скажете? Алексей задумался и ответил.
- С Вами нельзя не согласиться. Но тогда зачем я здесь? Ведь наша группа была близка к решению сложнейшей теоретической и прикладной военной задачи. Без меня эту задачу мои коллеги может и решат, но время  будет упущено.
-  Для нас на сегодня чрезвычайно важно знать о планах янки. Пока наша армия, особенно флот, способны противостоять их военной мощи в локальных столкновениях. Один наш новый линкор, который вошел в строй, способен уничтожить их авианосцы в прямом столкновении. Но они явно будут стремиться перекрыть коммуникации, чтобы лишить нас ресурсов. Операции врага в этом направлении должны быть известны нашему командованию заранее. Вот для этого и решено Вас  привлечь для внедрения непосредственно в их армейские или флотские структуры - как получится. И легенда, которую мы проработали, безупречна. Вы им скажете, что бежали из СССР, поскольку преследовались там по политическим мотивам. Попав к нам в плен, вы сослались на знакомство с нашим влиятельным бизнесменом, и он за Вас поручился. Это- правда, иначе бы Вас не было уже в живых. Более того, он обратился тогда к правительству с просьбой сохранить Вам жизнь, поскольку рассчитывал с Вашей помощью отыскать золотой запас, оказавшийся на дне озера Байкал, как только представится такая возможность. Когда-то она представится, но не сейчас.
- Позвольте вопрос, - остановил его Алексей, при этом поражаясь повороту событий. Знали бы японцы кого они  из своих лап выпускают,- каким это способом Вы внедрите меня?
- Вы им скажете всю правду и про друга по несчастью, и про то, что длительное время работали в баллистической лаборатории как радиоспециалист, и что участвовали в ходовых испытаниях нашего нового линкора «Ямаха». Для них любая информация по этому кораблю представляет огромную ценность. Линкор для их авианосцев представляет смертельную опасность. Если мы их уничтожим, то выиграем войну, хотя наш союзник видимо будет побежден. Но Америке будет уже не до помощи Европе. А эта драка так ослабит все стороны, что янки ничего не останется, как сидеть в своей Америке и не соваться в наши дела. После всего, что я Вам сообщил, наступит черед освободить и Вашу родину. Вы туда вернетесь героем. В худшем случае после того как Вы помогли императорскому флоту и на наших островах Вам будет предоставлены хорошие  условия  жизни.
- Положим, что Вы правы, и все произойдет, как Вами озвучено, но как Вам представляется операция по моему внедрению. Я бы конечно предпочел остаться на базе, но раз я однажды принял решение, то отступать от него не намерен. Видимо, не Вам говорить, что риск провала такой операции чрезвычайно высокий.
- Мы это понимаем и решили реализовать такой план, который согласован с командованием флота. Наш линкор до спуска на воду был самой большой тайной. Он по своим характеристикам не имеет равных в мире,  даже у англичан  нет ничего подобного. Теперь, когда он в строю, тайной остается его место базирования. И пока американцы ее не узнают, они со своими авианосцами никуда не сунутся.
Тут Алексей подумал, что в спасении авианосцев  есть и его заслуга.   Вот ирония судьбы. А собеседник продолжал.
Мы планируем переправить Вас на линкор, чтобы Вы получили представление о нем, а затем, как только точно узнаем, какой из многочисленных островков в Филиппинах янки наметят захватить, переправим Вас туда на гидросамолете. С Вами будет пилот и наш офицер, в задачу которого будет входить Ваше прикрытие. На этой группе островов наши гарнизоны малочисленны. Возможно, придет команда перелететь к конкретному острову, и вы это сделаете. По приказу нашего офицера при начале операции со стороны янки, гарнизон попытается его покинуть, не оказывая сопротивления. Пилот взорвет самолет, объясняя потом, что двигатель был неисправным. Вы втроем сдаетесь в плен, и при допросе летчик сообщит, что летел от линкора, указав его координаты. Американцы обязательно кинутся искать линкор и по указанным координатам найдут косвенные подтверждение его присутствия. Вас от них будут держать отдельно, поскольку Вы не японец. При первом же допросе Вы скажете, что во  взорванном самолете есть прибор, который Вы с группой офицеров испытывали на линкоре. Его найдут и решат, куда Вас с ним направить. На других допросах Вы расскажете всю правду, как попали на нашу территорию, как попали в плен и чем занимались в баллистической лаборатории. Ваш козырь в том, что Вы можете описать устройство прибора. Они захотят  его изготовить и сравнить со своей системой. Но на это уйдет много времени. Вряд ли они отправят Вас в США. У них хорошая база в Перл-Харбор. Согласившись с ними сотрудничать, Вы должны  настоять, что без нашего офицера изготовить прибор будет тяжело или даже невозможно, а он первоклассный радиоинженер, что является правдой.  Янки, возможно, запросят у СССР сведения про Вас и, получив подтверждение, начнут к Вам относиться лояльно. Куда бы Вас ни направили, везде есть наша агентура т.н. низшего звена, с которой наш офицер наладит связь. Таков наш план. Если Вы окажетесь на Гавайях, то простое наблюдение за движением кораблей флота уже является ценнейшим. Но у Вас вполне могут появиться и другие возможности, а в оперативном плане Вы будете в подчинении нашего офицера.
- Вам не кажется, что любое звено вашего плана может не сработать, и тогда и весь план окажется невыполнимым. Уж слишком много рисков. Я понимаю так. Ваша агентура практически не имеет доступа к секретным структурам вашего противника и может только следить за внешними проявлениями каких-то их решений. Точно таким же окажусь и я. Кто меня допустит к секретным планам, каким бы доверием ко мне не прониклись? Поэтому считаю, что больше принесу пользы, завершив работу по  созданию системы наведения.
- Мы это не можем обсуждать, поскольку решение принято, и я не вправе его отменять, либо корректировать. Вам предстоит пройти обучение  по шифрованию, именно на тот случай, если наш человек не сможет вам помогать.
 Алексей вдруг вспомнил об оставленном передатчике и представил что будет, если его обнаружат и произнес.
- Вы не даете мне выбора. Давайте готовиться к выполнению вашего плана. Одна просьба - дайте мне пару дней на адаптацию. Уж слишком здесь другой климат.
- Хорошо. Подробные инструкции Вы получите позже.
Как ни странно, но план, изложенный этим «доходягой», так его мысленно окрестил Алексей, почти полностью сработал. С неоднократной сменой транспорта он оказался на таинственном линкоре «Ямато» ( назван в честь древнего названия страны) и с первого взгляда на антенное оснащение понял, что он оборудован радаром. Видимо, немцы помогли. Забегая вперед, надо отметить, что в 1944 году с расстояния более 20 км этот линкор потопил американский авианосец, а сам погиб в 45-м от торпед и бомб. Он был очень плохо защищен от массированных атак с воздуха.
Примерно через месяц пребывания на линкоре, где он познакомился  с тем самым офицером по имени Осами, с которым должен был реализовывать план, Алексей убедился, что все изделия их лаборатории  готовились именно для этого корабля. Но вот неожиданно еще в сумерках его подняли, предложили переодеться в гражданский костюм. Они вместе с Осами сели в самолет, который краном спустили на воду, он с большим надрывом поднялся в воздух. Летели не меньше трех часов и по косвенным признакам на юг. Приводнились в небольшой бухте, на берегу их ждало несколько солдат и офицер. Коротко переговорив, двинулись вглубь острова. Их расположили в палатке, накормили рисом.
Через пару дней Алексея разбудили крики офицера, который отдавал резкие команды. Пилот кинулся в бухту. Тут же прозвучала очередь из крупнокалиберного пулемета. Вскоре раздался  приглушенный взрыв, а  стрельба стала стихать. Уже в обед американский десант занял остров. Всех сдавшихся в плен, построили на площадке и офицер гарнизона, отрапортовав американскому офицеру о сложении оружия, выхватил нож и вспорол себе живот. Совершил харакири! Никто не последовал его примеру. Алексея сразу же выдернули из толпы и на шлюпке отвезли на десантный корабль. Сделали это, видимо, потому, что он явно был не японец. На судне с ним вел беседу капитан. Алексей тут-же попросил обыскать гидросамолет и найти секретный прибор. Действовал  по  плану японцев. К вечеру на судно доставили и Осами, и изуродованный прибор. Их не били и не унижали и даже наоборот накормили мясными консервами, которых Алексей не ел уже несколько лет. Через сутки уже на гидросамолете внушительных размеров, который прилетел накануне, с двумя посадками для дозаправки их доставили именно в Перл-Харбор. Так констатировал Осами, который не отрывался от иллюминатора во время полета. Здесь за них взялись сразу, заставив рисовать схему испорченного устройства и описывать его свойства. На это ушло несколько дней. Алексей попросил разрешения послушать радио и узнать, что происходит в мире. Ему разрешили и привели в радиоцентр. Он весь вечер слушал американские станции, а когда окружающие не стали на него обращать внимания, настроился на свою волну и открытым пиканьем морзянки услышал «мы ждем». Ему было что сообщить, но как?
На другой день его вызвал темнокожий офицер.
 - Слушай, парень, - начал он, - наши запросили информацию о тебе у Советов. Вчера мне пришел приказ усилить охрану. А вот только что сообщили, что твоя страна требует немедленной твоей передачи. Тебе на родине  что-то угрожает?
- Я осужден на 15 лет за шпионаж в пользу Японии. За побег добавят, а может и расстреляют.
Не мог же он сообщить, кто он на самом деле.
- Пока я не усилил охрану, мой тебе совет – беги отсюда. Война идет к концу. Не хотел бы я оказаться на твоем месте. Может тебе повезет и тебя не подстрелит патруль, тогда скройся в джунглях. Там аборигены, но они не людоеды, поди, не съедят и помогут. Никто тебя особо искать не будет. Ну, дадут мне нахлобучку, но не более того.
 Алексей не ожидал такого. До этого он выпутывался из всяких ситуаций, откровенно ему везло и вот опять перед выбором. Если удастся, отсидеться до конца войны и попробовать вернуться домой, увидеть сына с женой. Но это в том случае, если он будет оправдан перед страной. А если не признают, что он был оклеветан, то попадет в лапы палачей. Сейчас этого всего он не мог предвидеть. Но, иногда, слушая радио Москвы, знал, что в НКВД периодически находили предателей и безжалостно с ними расправлялись. Где гарантия что уцелел «Георгий»? 
В ту же ночь, стащив из кухни у беспечных американцев три банки бекона и несколько пачек галет, ушел.

БОЛЬШЕ НИКАКИХ СВЕДЕНИЙ ОБ АЛЕКСЕЕ ЛАВРИЩЕВЕ НЕ ИМЕЕТСЯ
Американцы таки отомстили за своих моряков в Перл-Харбор, сбросив две атомные бомбы, и этим решили исход войны. А так бы положили еще тысячи и тысячи своих и японских солдат. Наши им помогли - разгромили Квантунскую армию. Можно по разному оценивать это событие, но для японцев оно понимается однозначно, как удар ножом в спину. И еще не известно, чем все обернется. Китай - вот кто будет диктовать  в 21-м веке, а у него к японцам много вопросов. Мы же для них уже сырьевой придаток.
В тайге близ Бодайбо лежит переметная сумка с золотом и ждет, когда китайцы доберутся до этих мест, состригут могучие ели, сосны и кедры и, возможно, найдут этот клад. Рано или поздно поднимут и со дна Байкала царское золото. Важно надеяться, что удастся заставить японцев и чехов вернуть украденное. Но для этого наша страна должна стать другой. Случится ли это? Надежда умирает последней.
Супруга Лаврищева только в 1944 году сошлась с офицером Красной армии и вместе с ним и своим сыном уехала в Белоруссию поднимать порушенное войной народное хозяйство. Мать и отца они с младшей сестрой похоронили в Бийске. Сын Алексея Виталий получил профессию инженера-механика сельского хозяйства и занимался научной работой, не унаследовав у отца способности к языкам. Он пытался узнать судьбу отца и выяснил, что якобы он скончался от сердечного приступа в 1938 году в тюрьме, а место захоронения неизвестно. Старожилы Иркутска говорили, что на массовых захоронениях в период репрессий теперь находится взлетная полоса аэропорта. Единственная память об отце - метрики о его рождении, но сын носит фамилию матери. До самой смерти она боялась как бы за отца - «врага народа» не ответил сын.
Сама Наталья вместе со старшей сестрой Ольгой и младшей Лидией и ее дочерью Лилей покоятся в Питере. А старший брат Владимир до самой пенсии проработал в Кузбассе и дослужился до высокой шахтерской должности.  Судьба остальных двух братьев неизвестна.
Из следующего поколения растерзанной семьи Лазовских вышло два доктора и один кандидат наук, депутат Верховного Совета, полковник Советской армии. Следующее поколение немного помельчало, но среди них нет ни прохвостов, ни воров. Что будет дальше, только Богу известно. И закончатся ли когда-нибудь издевательства над народами России, и прежде всего над русскими? И это тоже только Богу известно.
Если очень кратко подвести итог жизнь нашего героя, то получается так: родился, рос, воспитывался парень видимо с хорошими способностями. Мог бы стать математиком-исследователем или учителем, принести пользу стране. Но стал военным и сражался с врагом, а потом с большевизмом, не изменив присяге и не уронив чести. За это преследовался и, попав в лапы изуверов, нашел в себе силы вопреки убеждениям стать полезным своей родине. Он со своим вычислителем для прицелов вполне мог на основе работ Г.В. Лейбница применить двоичный код. И вошел бы в историю раньше Д. фон Неймана и его коллег, как создатель первой ЭВМ. Судя по тому, с чем Красная армия вступила в войну, никаких локаторов в войсках не было. А если бы они были, то сколько бы тысяч жизней было сохранено. Разбазаривать таланты наша страна умела и умеет!
Что с А. Лаврищевым произошло потом, где он жил, что делал, где покоится - неизвестно. Скорей всего сгинул он на этом острове, где в 41-м году японцы своей авантюрой обрекли себя на полное поражение.
 Его  сын, став взрослым, стремился быть достойным своего отца.
В 2017 году В. Лазовский получил электронное письмо, от какого- то Энрю следующего содержания: «На одном из порталов я нашел ваш рассказ, который излагался от имени А.Лаврищева. Я являлся у умершего Алекса Лаврищева адвокатом. Он не оставил завещания на свой вклад в размере 800 тыс. австралийских долларов. в одном из банков Мельбурна. Я подумал, не являетесь ли Вы его родственником. Если это так и у Вас есть документы, подтверждающее родство, то вы можете претендовать на наследство, уплатив налоги и мой гонорар. Жду ответа».
Виталий подумал, посоветовался и решил не отвечать ни на первое, ни на следующие два аналогичных. А кое- кто из знающих заявил, что это жулики в Интернете забавляются.

Вот теперь все!
04.02.2021г, Минск.