Пельмень как источник - Часть 3

Пельмень как источник - Часть 3
Олег Глазов
Мне, как никому другому легко и просто писать о пельмене, - я живу в соответствующем контексте и временном, и географическом, - буквально в ста километрах от меня протекает река Мень, а сама ложь о пельмене возникла при моей жизни (я даже знаю причастных к ней людей поимённо,  некоторые ещё живы). Только для Истории  совсем недостаточно назвать ложь ложью, - нужны доказательства. А потому...


Часть 3 Анатомия лжи


Сегодня зучами используются два похожих расхожих утверждения: "Удмуртия - родина пельменя" и "Удмурты придумали пельмень", - разберём их по очереди.

"Удмуртия - родина пельменя".

Удмуртия, как географическое образование с соответствующим названием, появляется в первой половине прошлого века (1934 год). А потому утверждать, что "Удмуртия родина пельменя", значит утверждать, что сам пельмень появился ну никак не раньше Удмуртии, а это ложь.

Под родиной подразумевают вполне конкретное место, а конкретно оно из-за границ, которые мы ему сопоставляем. А так как в данном случае родине мы сопоставляем границы сегодняшней Удмуртии, то таким образом мы утверждаем, что пельмень появился исключительно на её территории, а это ложь.

Пельмень, это не только слово, но и соответствующий продукт, а в утверждении это никак не уточняется. В любом случае тот контекст, что задан - "Удмуртия родина" - не может соответствовать знаниям которые сегодня у нас уже есть ни о пельмене-продукте, ни о пельмене-названии. Следовательно, в любом случае это тоже ложь.

Само утверждение уже есть ложь, так как предполагает что у пельменя вообще может быть родина. Иными словами оно значит, что пельмень мог однажды почему-то возникнуть только в одном каком-то месте, - с чего бы такие мысли? Чем это место лучше остальных? А по какой такой причине он не возник в похожих местах? А он возник сразу в том виде, в каком существует сегодня, или всё было не так?  Никакой аргументации на этот счёт не приводится. Всё это говорит о надуманности самого утверждения, - никакого серьёзного основания под ним нет, чтобы оно было правдой. А потому рассчитано оно исключительно на троечников, - ни один вдумчивый человек не станет его всерьёз обсуждать, потому что обсуждать там абсолютно нечего.

"Удмурты придумали пельмень"

Впервые удмурты названы "удмуртами" в 1770 году Н.П.Рычковым и слово это имело вполне конкретную область значений. Потому удмурты до того как это слово появилось, это кто угодно: "калмез", "ватка" и т.д., но только не удмурты. Т.е., говоря "удмурты", мы таким образом имеем в виду некую общность людей объединённых соответствующими признаками и существовавшую уже в конце 18-го века. Сама эта общность как до того, так и после того могла быть очень отличной (так бесермяне  в 2003 году попросили удмуртами их не считать и, следовательно, в эту общность не включать). Потому следовало использовать здесь соответствующее уточнение, а иначе без него само утверждение стало тем, чем собственно и стало, - обманом. Но основной обман вовсе даже не в этом и разглядеть его не так просто.

Здесь удмуртам сопоставляется свойство великого народа, - они сами что-то придумали! т.е. ни у кого до этого не было, никто своим умом дойти не мог, а они вот, смогли, придумали. Напомню, что первоначальное значение слова "великий" было именно "большой в количестве", а уже потом все остальные. Объясняется это тем, что процесс накопления знаний идёт быстрее в социумах объединяющих большее количество людей (сознаний). У вотяков же ничего такого не было, потому и все знания они получали от более многочисленных и соответственно более развитых русскоязычных. Потому утверждение, что удмурты вообще что-то могли придумать, это ложь (примерно как утверждать, что единица больше десяти).

Есть интересное свойство, - если уточнять любое, возможно даже изначально ложное утверждение, то однажды оно неизбежно становится истинным. Т.е. мы никуда не денемся и таким образом просто будем вынуждены в итоге к этой самой истине придти. Проблема только в том, что задачу придти к истине авторы этих утверждений отнюдь не ставили. А совершенно наоборот, они ставили задачу эту истину скрыть, а потому и соответствуюшая аргументация. И лучше всего для такой аргументации использовать не суть вещей как таковую, а их названия, т.е. слова, - именно слова с их постоянно меняющимися контекстами существования и с их постоянно меняющимися областями значений более чем что-либо другое подходят для создания псевдоистинных связей между известными знаниями.

Схема обмана зучей настолько же проста насколько и тупа. Устроена она так: "пель" и "нянь" в переводе с удмуртского значат "ушко хлебное", и так удмурты называют пельмень. А "пельмень" у русских это и есть их удмуртское исковерканное "пельнянь". Следовательно русские взяли у удмуртов пельмень, а с ним и его название. Следовательно  "Пельмень придумали удмурты", "Удмуртия - родина пельменя". Бред конечно, с бредом спорить вообще тяжело, потому как бред. Но я всё же попробую...
 
Абсолютно верное утверждение - <"пель" и "нянь" в переводе с удмуртского значат "ушко хлебное", - так удмурты называют пельмень>, - странно было бы,  будь это иначе, - начинать надо всегда с истины, чтоб проще было поверить в чудеса, которые обязательно будут потом.

Но есть там одна небрежность, которую всё же следует поправить: так называют пельмень вовсе не все удмурты, а только те, что живут по Чепце. Но это так, к слову, - стоит ли вообще мелочиться, если впереди нас ждёт настоящая плюха? А звучит она так: русские исковеркали удмуртский "пельнянь" переиначив его на "пельмень". А если быть точнее: переиначили "нянь" на "мень", а сам "пель" не тронули. Только вот меньше от этого плюха не стала, а потому и остановимся на ней подробнее.

Любой язык сегодня, это совокупность двух мыслительных инструментов: речи и письменности. Языки у разных народов разные. Объясняется это тем, что в мыслительном инструменте речь каждый народ использует в том числе и свои, только ему свойственные звуки. Допускаю, что могут быть языки, звуковой состав которых полностью совпадает, но я таких не знаю. Потому, в процессе перевода, - а это особенно заметно у неопытных переводчиков  имеющих совсем немного практики владения чужим языком, - всегда возникает акцент. Акцент, - это тот максимально возможный дефект в произношении слова при заимствовании его из одного языка в другой.

Что касается русского и удмуртского языков, то звуки [я] ([йа]) и [е] ([йэ]) присутствуют в обоих языках. То же и со звуками [м] и [н]. Потому нет никаких проблем с заимствованием слов с этими звуками из удмуртского языка в русский и наоборот. (Примером тому может быть то же "пель", - в его составе звук [е]  ([йэ]) переходит из одного языка в другой и никак при этом не изменятся.  А зачем, если он присутствует в обоих языках?) Потому "пель" и перешёл в русский язык как "пель", а "нянь" таким образом должен был перейти как "нянь". Но, этого не случилось! В чём дело? Это ж как надо было бить всех русскоязычных, которые старались произносить звуки правильно, по голове, чтоб в итоге они наконец научились делать это неправильно?!
.
Здесь может быть только три версии.

Первая версия (невероятная): однажды в истории русскоязычных произошло нечто, что оставило глубокий след как в русской душе, так и в русском языке. Т.е. на какое-то время это лишило их возможности правильно воспринимать сами звуки и тем более их потом произносить. Наваждение со временем кончилось, сегодня они уже правильно слышат и говорят, но вот осадок в виде "пельменя" остался.

Вторая версия (маловероятная): на самом деле заимствование происходило поэтапно. И самыми короткими тогда будут следующие их пути: "нянь" - ("мянь") - "мень"  или "нянь" - (нень") - "мень". Проблема в том. что и "нень", и "мянь", - таких слов в русском языке никогда не было и нет. Следовательно и таких путей заимствования тоже не было. А если предположить пути более длинные, с большим количеством возможных этапов (слов), то окажется таким образом сама версия невероятной.

Третья версия (вероятная): а не было никакого заимствования. Да, "пель" брали, было. Но никак не "нянь"! (Сама эта версия как единственно возможная достаточно рассмотрена в Части 2, чтоб здесь останавливаться на ней подробно.) И это сразу всё объясняет. Только вот зучам  эта версия совершенно не нужна, с ней они сами сразу оказываются не при делах. Так зачем бисер метать? - один хрен за такую истину никогда и никто не заплатит!

Остаётся ещё надежда, что при использовании мыслительного инструмента письменность при переводе из одного языка в другой "пельнянь" могло контузить и таким образом превратить в "пельмень". Но, если вспомнить, что удмуртская письменность возникает на основе кириллицы, т.е. русской письменности, то эта версия сразу становится невероятной, даже ещё не родившись как следует.

Подведём итог.

Слово "пельнянь" (а точнее устойчивое словосочетание "пель"-"нянь", - оно и сегодня ещё словом не стало) никто никогда не трогал. Это всегда было удмуртское слово и никто им не пользовался, кроме части самих удмуртов. Потому все прочие домыслы связанные с тем, что кто-то его мог взять и при этом несколько покалечить, лишены вообще какого-либо смысла, т.е. и обсуждать там нечего. Таким образом вся аргументация в подтверждение ложных утверждений "Удмуртия - родина пельменя" и "Удмурты придумали пельмень" теряет смысл, как и сами эти утверждения.


Ну и в заключение немного недавней истории.

Впервые утверждение, что пельмень придумали удмурты появляется в конце шестидесятых годов прошлого века у нас, в Удмуртии, как некий курьёз, как предположение. Общественная реакция на него была абсолютно нейтральная, правильно сказать даже никакая. Собственно это и стало тем обстоятельством, которое впоследствии инициировало процесс внедрения этого утверждения в коллективное сознание как некой давно устоявшейся истины.

Так в начале семидесятых годов в СССР началась очередная кампания по искусственному повышению статуса национальных меньшинств и всего, что с этим было связано. Отдельно какие-то деньги на это не забашлялись, вполне достаточно было того, что уже существовал мощный пропагандистский аппарат со своим бюджетом, т.е. со своими зарплатами. Этого было уже вполне достаточно, чтобы реализовать поставленные задачи. К чести тогдашних учёных, - а тогда такие порой тоже встречались, сегодня уже не так, - настоящие учёные в этом позорном мероприятии участия никогда не принимали. А приняли участие различного рода прихлебатели от науки, которые сами только назывались учёными, а реально никогда ими и не были.

Статус повышать было необходимо. До этого весь советский период удмурты как классово чуждый элемент находились под гнётом русскоязычных, это видно отчасти из того, что слово "вотяк" приобрело тогда наиболее уничижительный смысл (в своё время примерно то же произошло со словом "чудак"). Но процессы шли, шла либерализация всех сторон жизни советского народа, а с ними всё более усиливались внутри его центробежные тенденции. Вот тогда и вынули лживую историю про пельмень, чтобы таким образом потрафить вотякам. Не помогло, через двадцать лет СССР не стало, тому способствовали в том числе и другие причины.

Через тридцать лет, когда я снова наведался в родные места, то с удивлением узнал, что зучи вовсе от лживой истории с пельменем не отказались. Совсем наоборот, они придали ей совершенно в моё время ещё невозможные масштаб и звучание, они запостили её в интернет. Тому способствовала в том числе появившаяся коммерческая составляющая удмуртского проекта "Пельмень, - наше всё!" Возглавили проект откровенные подонки, а направлен он был исключительно на местных дураков, благо за счёт планомерной политики дебилизации всей страны чекистами их становится у нас всё больше. Впрочем это уже другая история, и о ней в следующей Части.