Отход

               

                1
        Придя из Церкви, Фомич пообедал и принялся за чтение. Книга называлась «Житие местночтимых святых». На этот раз ему выпало чтение о святом, которому о его дате и кончине, заблаговременно, известили ангелы. Прочитав житие святого, Фомич задумался:

- Вот, как надо заканчивать свой земной путь! – подумал он.

    И думка сия крепко запала в его уже далеко не молодую душу. Начал он вести такую строгую подвижническую жизнь, что все просто диву давались. Ушел в безмолвие, перестал смотреть телевизор, посещать развлекательные мероприятия и установил для себя строгий пост: с этого момента он питался только хлебом и водой. Мало того, он настолько осмелел, что стал указывать настоятелю храма отцу Феоктисту на его канонические отступления от православной веры, которые тот стоически игнорировал. Так, например, Фомич потребовал от батюшки закрыть шторами окна в алтаре, поскольку таинства, вершимые им, были закрыты от прихожан, но могли лицезреть случайные прохожие, не говоря уже о собаках, в изобилии расплодившихся в округе…

                2
     Через полгода, Фомич заработал жестокий гастрит, стали отказывать ноги, но зато, его стал посещать странный неземной голос, который распоряжался Фомичом, как своей собственностью – бесцеремонно и нагло. Фомич его безпрекословно слушался, помня, что только в смирении вера святых…

     И вот, свершилось: однажды утром, голос торжественно сообщил, что завтра, к обеду, Фомич завершит свой нелегкий земной путь. А еще, голос посоветовал Фомичу купить гроб и все необходимые ритуальные принадлежности.

- А священника заказывать? Ну, чтобы отпел!? – благоговея перед самим собой, прошептал Фомич.

- Не надо обременять себя земными заботами, – сказал, как отрезал, голос. – Он сам придет.

    Целый день Фомич крутился, как белка в колесе, но когда приехала, пребывавшая в гостях у сестры жена Любаша, все было готово к благопристойной кончине.

- Батюшки, помер кто?!! – испуганно вопросила Любаша, войдя в дом.

- Отстань, старая! – осадил ее Фомич. – Для себя приготовил, - указал он на гроб. - Завтра поручкаемся с тобой в последний раз, да и лягу в него.
 
    Фомич, многозначительно, ткнул пальцем в потолок. - Позвали меня, оттуда…

- А как же дети, внуки? – отрешенно заголосила Любаша.

- Все – за мной, но я – первый.

- А ну, дыхни! – потребовала Любаша.

- Отцепись! – отмахнулся Фомич. – Не до тебя. Пойду, попрощаюсь с родней, что ли..

    Хлопнув дверью, Фомич вышел, а Любаша,  в недоумении, шлепнулась на диван:

- Верить, не верить…?!!

                3
    Завтракать Фомич наотрез отказался.

- Там, - поднял он кверху указательный палец, - брюхатых не любят. Натощак уйду...

    В это время, постучали в ворота и Любаша, накинув на плечи платок, вышла во двор.

- День добрый, Фомич. Одолжи на пару дней бетономешалку, рабочие пришли, - поприветствовал хозяина отец Феоктист.

- Не соврал голос, не соврал, – радостно потер руки Фомич. – Вот радость то! Да забирай ее, насовсем, отец. Бери цемент, песок, все бери!

    Священник с подозрением посмотрел на обычно прижимистого Фомича и его взгляд, вдруг, наткнулся на свежеокрашенный гроб.

- Оба, на… ! – удивленно вскинул он брови.

    Фомич, молча, подошел к гробу, размашисто перекрестился на образа и, натужно кряхтя, залез в свой погребальный пенал. Вытянув ноги и, скрестив на груди руки, он горестно закрыл глаза:

- Отпевай, отче…

     Феоктист недоуменно посмотрел на Любашу.

- Со вчерашнего дня такой, - приложила платок к глазам Любаня. – Говорит, откровение ему было свыше…

- Тьфу! – в сердцах, сплюнул под ноги отец Феоктист. – Так я беру бетономешалку, или нет?

    Фомич не ответил, а только, молча, перекрестил его дрожащей рукой.

- Ну, пошел я, - неловко потоптался на месте батюшка, обращаясь к потенциальной вдове. - Как помрет ¬– позовешь…

                4
     Фомич честно отлежал в гробу полтора часа, но смерть не приходила. Голос – тоже. У него затекли руки и ноги, а голова – будто свинцом налилась.

- Так и без священника отойти можно, - малодушно подумал он, но, все же, стоически продолжил свой нелегкий путь в небеса обетованные.

- Живой еще? - вдруг встрепенул его неожиданно появившийся голос. – Я-то, грешным делом подумал, что ты уже, того, готов.

- Где ты был?!! – встрепенулся Фомич. – Где ангелы?

- А чего же ты гроб не заколотил? – отпарировал голос. – Как заколотишь, так и подлетят!

- Любаша! – прохрипел слабеющим голосом Фомич. – Иди к Ваське и скажи пусть придет. Да не забудь наказать, чтобы молоток с гвоздями прихватил…

                5
     Васька пришел изрядно навеселе. Увидев лежащего в гробе Фомича, он нервно перекрестился:

- Давно гикнул? – вопросительно посмотрел он на Любашу.
 
- Живой еще, но, похоже, долго не протянет. Уже судороги начались, - скорбно отозвалась Любаша, надевая на себя траурный черный платок.

- Зови отца Феоктиста, мать, - слабеющим голосом приказал Фомич. – Слышу, наяву, как ангелы крылами шуршат.

- Пошел вон! – пнул Васька расшалившегося кота, спутавшего гроб со станком для заточки когтей.

    Отлет шкодного животного был совершен по неудачной траектории и совпал с приходом отца Феоктиста, явно по наитию свыше, вторично зашедшего к Фомичу.

   Стряхнув с груди ополоумевшего кота, батюшка благодушно резюмировал ситуацию:

- У вас тут, похоже, настоящая эпидемия, дети мои: уже и коты с ума сходят! Фомич, бетономешалка однофазная?

- Фазы - суета земная, - скорбно молвил Фомич. - Ты отпевать меня собираешься, али нет?

- Кто ж живого то отпевает? - удивился Феоктист. - Помри сначала…

- Да ну вас! - отмахнулся Фомич. - Бюрократы… Заколачивай гроб! - приказал он Василию.

- А исповедаться, перед кончиной?! - поинтересовался отец Феоктист.

- Давай…, – милостиво разрешил умирающий.

     Прочитав положенные молитвы и исповедовав, уходящего в небытие Фомича, священник повернулся к Василию:

- Упаковывай!

    Василий послушно кивнул и смачно вколотил в крышку гроба заржавленный гвоздь.

- Молодец! – осенил Фомича давно не появлявшийся голос. – Теперь точно помрешь…

                6
     Фомич честно отлежал в заколоченном гробу полчаса, но ангелы не приходили.      Более того, ему страстно захотелось справить нужду, хотя со вчерашнего вечера он не вкушал никакой пищи и ничего не пил. Вдобавок, с каждой минутой, становилось все труднее дышать…

- Позор то, какой! – посетила его вдруг паническая мысль. – В таком срамном виде не только на небесах, на улице показаться стрёмно!

    Он уперся руками в крышку гроба и попытался ее приподнять. Куда там! Васька честно выполнил поставленную перед ним задачу: гроб был заколочен на славу...

- Эй, потусторонний! – в исступлении воззвал Фомич к тому, кто подговорил его залечь в гроб. – Забирай давай, а то меня уже по нужде приперло!

- Ха-ха-ха..! – издевательски прогремел чей-то смех и неведомой силой Фомича трижды перевернуло в гробу. – Малодушный! Ты же хотел умереть? Так - умри…!!!

   Фомич отчаянно заколотил коленками в крышку гроба:

- Помогите!!!

                7
- Подождем немного.., - остановил отец Феоктист уже было рванувшего на помощь Василия.

   Наклонившись над гробом Феоктист загробным голосом молвил:

-  Эй, «святой»! На грешную землю хочешь?

     Видимо от радости услышанного, гроб несколько раз подпрыгнул и из него донеслись душераздирающие вопли, свидетельствующие о полном и безоговорочном согласии Фомича.

- Открывай! – дал отмашку отец Феоктист.

    Василий, забив отвертку в щель между крышкой и гробом, со скрипом подорвал гвозди.

- Любаня, вытащи меня отсюда! – прильнул к образовавшейся промежности Фомич, жадно глотая живительный воздух. – Худо мне!

- Ой, матушки! – зарыдала в голос Любаша и, оттолкнув в сторону Василия, выполняющего освободительные работы, со всего маху рухнула на гроб, вновь запечатав уже было почувствовавшего запах свободы Фомича. – Помогите, люди добрые!!!

    Оттащив в сторону, обезумевшую от горя Любашу, отец Феоктист и Василий, вновь, приступили к процессу освобождения пленника…

                8
     Не успели они вытащить последний гвоздь, как крышка отлетела в сторону и из гроба вывалился очумевший от перенесенного стресса Фомич.
 
- Родненький! – кинулась было к нему Любаша, но Фомич бесцеремонно оттолкнул ее в сторону, вихрем выскочил во двор и, прихрамывая, рванул куда-то в глубину сада, поддерживая руками спадающие брюки.

    Отчаянно рыдая, Любаша ломанулась следом…

- Куда это они? – удивленно вскинул брови отец Феоктист.

- Нужник у них в конце участка, - ухмыльнулся Василий. – Видать натерпелся страдалец.

    Выйдя во двор, они степенно покинули владение Фомича…

                9
    Заменив мужу штаны, Любаня отправила «мученика» в предварительно затопленную ради субботнего дня баню и принялась накрывать обеденный стол…

                10
    Когда распаренный и утомленный Фомич вернулся в дом, на столе его ждал незамысловатый ужин, состоящий из двух вареных картофелин, миски кислой капусты и кружки слабо заваренного чая.

- Любаша, - вопросил к супруге Фомич. – Чего экономишь на муже? Накрывай стол, как будто у нас с тобой торжество великое! Был мертв я и ожил, пропадал и нашелся, - процитировал он слова из известной притчи…

- Так ты же наказал себе вечный скоромный пост?!! – искренне удивилась Любаша.

- Не гунди! – прекратил прения Фомич. – Сало, мясо к трапезе подавай. Да и чарку по такому поводу замахнуть не грех…

   Супруга недоверчиво взглянула на мужа, но, все же, вышла в погреб за снедью…

                11
   Во втором часу ночи, опасливо оглядываясь по сторонам, к местной церквушке подошел пожилой мужчина. Присел под окнами алтаря и, раскрыв холщовую сумку, достал из нее литровую банку краски, и малярную кисть. Широко перекрестившись, он, со знанием дела, приступил к работе…

    Лунявая ночь и игриво поблескивающие в темноте звезды, словно одобряя намерения ночного ваятеля, исправно помогали ему в праведном деле закрашивания алтарных окон. Дело спорилось, и уже через несколько минут процесс был закончен.
Привалившись к церковной стене, мужчина устало закрыл глаза и умиротворенно прошептал:

- А ведь рано мне помирать то: дел на этой грешной земле - невпроворот…

    Где-то вдалеке, словно слившись в духовном экстазе с «художником», солидарно завыла собака, до жути напоминающая голос любимого Фомичом Полкана. Жизнь продолжалась…