Я юный пионер Советского Союза!

       Прежде сильно накачанные пропагандой СССР, во втором классе
нас приняли в пионеры. Гордости моей не было предела!
      
       И хотя стояла
зима, я от школы до дома шла в распахнутом пальто. Не заболела я чудом,
видимо, адреналин прущий из меня, убивал микробы на подходе.

       Нам доходчиво объяснили, что пионер- всем ребятам пример, и
кучу прочей чепухи, в том числе, что при встрече со старшей пионервожатой
надо отдавать ей честь.

       В ближайшую субботу наша многочисленная семья двинулась в общественную
баню.

       ( Мой папа категорически не хотел строить маленькую семейную, потому
что баня- мужское отделение- была для него чем то вроде клуба по интересам: во первых он очень

       любил поговорить, поразглагольствовать, а в очереди в помывочную всегда
находились свободные уши, во вторых он любил пиво, а домой приносить его
было невозможно: мама считала его напитком достойным только для плебеев.)
   

     Я тоже обожала баню, прощая ей трёхчасовые очереди, только потому что
после бани получала целую стеклянную пол литровую бутылку шипучей крем соды.

       Итак, наконец, подошла наша очередь, мы разделись и вошли в помывочную.
Я набрала пол таза кипятка и пошла к лавке, чтоб профилактически окатить её.
И тут на моём пути оказалась старшая пионервожатая.

       Тоже голая. Не раздумывая
ни мгновения, я разжала пальцы правой руки, выпустив таз, и взмахнула
рукой в приветствии!... И обварила ноги. Дальше ничего не помню.

       Кроме работы по дому, которой всегда хватает на селе, пионеры должны
были соревноваться между отрядами в собирании макулатуры и металлолома.


       Раньше не было рекламных проспектов, газеты некоторые несознательные граждане выписывали только под нажимом партии: это были "Правда" и "Труд" и они шли на растопку. Но добрые пионеры утаскивали из дома и эти газеты, чтоб заслужить
одобрение пионервожатых.
      
       С металлоломом было ещё хуже: снимали с тракторов,
стоящих на колхозных дворах, всё что можно было открутить детскими руками, и
из дома уносили самовары.

       А однажды один юный пионер- местный
Павлик Морозов- упёр у папы самогонный аппарат, за который в те годы
полагалась уголовная статья.

       Но самым обидным была помощь ветеранам ВОВ. Обидным для меня. Поясняю:
из сельсовета приходили списки пенсионеров, участвовавших в войне. Не всегда с оружием в руках.

       Мне досталась военная прачка. Она только что вышла на
на пенсию в пятьдесят пять лет. Имела двух, рождённых ещё до войны, дочерей- хабалок. Так вот, после школы, не успев выучить уроки, а только поев, я мчалась к своей подопечной.
      
       Меня уже у порога встречали две хамоватые девахи и начинали приказывать как
холопке где помыть, где прибрать, где в подполе перебрать картошку.  Сами
при этом они марафетились, то есть разглядывая себя в зеркале, наводили
красоту на свои мерзкие хари.

       Да, обе они работали санитарками в больнице,
и, видимо, отыгрывались на мне за своё невысокое положение в обществе.


       В третьем классе меня выбрали председателем совета отряда. На общешкольной линейке, мне, имеющей такую "должность", надо было, чеканя шаг,
и, соблюдая прямые углы, пройти от своего отряда до стоящей напротив строя
пионервожатой и отдав честь, (то есть резко взмахнув правой рукой, чтоб большой палец касался  волос над центром лба), сказать что отряд построен и к линейке готов.

       Так как в те годы о гамашах и слыхом не слыхали, то моя добрая
мама из старых, толстых, широченных, с начёсом бордовых лыжных штанов
старшей сестры, уже учившейся в институте, сшила мне панталоны.

       А попросту,
обрезав нижнюю часть, и подшив внизу. А потом вставила туда резинку.
Сверху и прямо всё выглядело замечательно: школьная форма ниже пояса будто
имела под платьем китовый ус.

       Но когда я, на линейке, подойдя к пионервожатой, взмахнула рукой в
приветствии, абсолютно всем стоявшим в строю пионерам стала видна треть
моих широченных панталон.

       И мне моментально придумали кликуху: иностранка
из Оршанки. Оршанка это наше село. Но почему иностранка я так и не
поняла.

       Тем более, много позже я узнала, что иностранки чуть не за
столетие до нас, а может ещё раньше, уже носили красивое бельё. Но сельские
мальчишки этого не знали. А я до окончания школы прожила с этой кличкой.