ДЕЖА ВЮ

Уже было

Иногда это случается (что вполне предсказуемо) от звуков музыки.
Пусти музыку ренессанса в дом, и оно отзовется вспышкой  Фрации, 1990(?) год.
У нас тогда играло много средневековой музыки – мы ставили спектакль про средневековую Францию. Понятно, музыка. Жит в горах Монпелье.
Холл в этом жите был очень стеклянным. Февральско-мартовское солнце слепило снизу, от плиток пола, гладких и блестящих. В целом, это было возвышенно и очень не практично. Мы привыкли, что солнце нищей старухой стучит в наши пыльные форточки. Французское солнце в горах Монпелье, танцующее на импортной керамике, жгло сетчатку с той стороны, с какой привыкла закрадываться печаль, на худой конец медленная петербургская дрёма, а не солнечная кантилена.

Только что слетал туда и не пойму, сколько времени провел – кажется, что вспышка, секунда, а на деле может и не вспышка, а время: и дни и ночи, сны и явь, прогулки по горам, неожиданные открытия, что Франция – это, собственно, и есть гонорар за нашу работу. И как прикажете после этого к этой Франции относится?
Вроде это очень даже  роскошная оплата нищим бродягам художникам за их геройский труд на благо французского искусства.

И я смотрел на маленькую французскую машинку, не дать не взять божья коровка, пробиравшуюся по склону зацветающей французской горы, сквозь бело-розовую магнолию, с французским седоком внутри красной скорлупки. И так следил ее путь по ниточке горной дороги. И предположил, что только мне, случайному наблюдателю, неизвестно зачем и как приехавшему из огромной, дикой, разоренной аллигаторами-олигархами страны, кажется ее путь гордым и высокогорным и крайне мечтательным. А сидящему внутри французу его жизнь представляется обыкновенной в своей сказочности. Вот он пересек линию, соединяющую средневековый шато – замок на соседней горе - и стертых временем призраков легионеров, так и не взявших крошечный каменный донжон с златовласой дочерью рыцаря, сплетающей из своих кос тетиву для защитника - стрелка из лука. И невдомёк же ему, французу на красной рено, что наблюдающий за ним тип на соседней горе на самом деле давно переселился обратно в свою дикую северную страну и лишь звуки паваны 14 века возбудили к жизни и его, и его божью коровку и вновь заставили жечь бензиновые пары под поршнями уже исчезнувшей с лица французской земли красной renault, канувшего в ту же Лету, что бронзовый доспех аквитанца, проживающего со своей дочерью в замке из серого камня на соседней горе. Может наша жизнь близка к вечности только в извивах горных дорог нашей "внутренней франции", озаряемой изредка всполохами DEJAVU?