Сказка. Глава 23

 
 Коль кикимора в дому, не видать вам счастья.

Рядом с ней всегда живут горе и напасти.





Огладив сарафан и заправив под платок космы, старуха уселась на подушку и снова уставилась на Ваню:

- Аршин что ли проглотил, сопливец? Смотри, как бы ещё в штаны не напрудил. А у кота твоего задрипанного я все усы повыдёргиваю. Пусть, вонючка хвостатая, мне на глаза больше не попадается.

- Ась? - продребезжало из-под кровати.

И тут же выкатился Ване под ноги серый комок. Покрутившись, обернулся старичком-малоросликом, сплошь заросшим седым волосом и одетым в длинную светлую рубаху с продранным рукавом, из-под которой виднелись широкие босые ступни, похожие на лапы. Задрав голову и глянув на оцепеневшего Ваню жёлтыми кошачьими глазами с узкими зрачками, старичок потёрся боком о его ногу и проурчал:

- Зацесалось цто-то.

- Опять прискакал, мозгляк. Мало тебе? Сейчас добавку получишь, обезьяна шерстяная,- накинулась на него старуха.

Но старичок, будто не слыша, прикрыв глаза от удовольствия, почёсывал себе бок.

- Чтоб тебя блохи заели, дурошлёп драный, чтоб все волосёнки у тебя повыдирали и в твой поганый рот засунули. У-у-у! Волк тебя заешь!- ярилась старуха.

Почесавшись, малорослик расплылся в улыбке:

- Ой, хорошо-то как поскрёбся. А я вот, целовек, думаю, цто нельзя свинью в дом пускать.

- Это кто же свинья?! - заголосила старуха.- Да я тебя... Ах, ты, блошиный пастух, не жить тебе здеся!

- Цаво, цаво?- выставил волосатое ухо старичок.

- Глухарь запечный, лизоблюдник помоечный, ты против кого цевокать вздумал? Я тебе уши отщиплю! - и старуха потянулась к нему сухими ручонками, которые, покачиваясь, стали вытягиваться из рукавов, поблёскивая заострившимися когтями.

Старичок попятился и, обратившись к Ване, горестно промолвил:

- Вот, целовек, где беда так беда. Свинья-то насвиняцит, но её прогнать можно, а коль кикимора по колдовскому наущению в доме завелась, то дому конец.

И, тяжко вздохнув, согнулся, завертелся белёсым комком и пропал.

- Тьфу на тебя, сморчок ободранный!- злобно прошипела старуха, спрятав ручонки в рукава.

Поправив сарафан, зыркнула на Ваню и усмехнулась:

- А ты что это, милок, весь взъерошился? Домового охальника что ли испужался?

Ваня машинально попытался пригладить вставшие дыбом волосы, но так и не смог этого сделать.

А старуха, хлюпнув носом, плаксиво пропищала:

- И правда. Этот злодей на кого хочешь столбняк наведёт. А уж меня, хорошавушку, совсем замордовал. Теперь ещё и свиньёй обозвал, поклёп на меня возводит. Вот, гляди, подол у сарафана оборвал. Дверью прищемил, как собаку на привязи держал, еле вырвалась.

И, вытерев подолом сухие глаза, спросила:

Вань, а Вань, а чего ты всё молчишь-то?

Переступив с ноги на ногу, Ваня пробормотал что-то невразумительное.

- Вот -вот,- обрадованно закивала старуха,- и я тоже говорю, что нечего в доме блохастому дармоеду делать. От него вред один да неубор.

И, растянув рот в улыбке, слащаво пропищала:

- Однако повезло тебе, Ванечка, что меня встретил. Я ведь не каждому свою красоту показываю, потому как девица скромная. А вот перед тобой, блондинчик, не грех и появиться. Уж больно справный ты: глазки голубые, волосы курчавые, как раз такие мне и нравятся. Поди, уже и женихаешься?

В ответ Ваня снова невнятно промычал.

-Ну, ну,- кокетливо поведя глазами, проверещала старушенция,- что и говорить, к такому симпатяге наш женский пол завсегда липнет. А вот если ещё и богатство добавить, так ведь от девушек отбоя не будет.

И, насмешливо скривив губы, спросила, подмигнув сверкнувшим глазом:

- Богатство миром правит, правильно я говорю?

Но Ваня ничего не ответил.

- Что же ты как неживой-то? Тебе клады открыться могут, золотым дождём осыпав, а ты застыл как пень. Ну-ка подойди поближе, я тебе про твоё счастье расскажу.

Сам не зная как, еле передвигая ноги, Ваня всё же придвинулся к кровати.

- Да наклонись ты, а то цокалка услышит и опять помешает,- поманила старуха.

И, согнув ладошку ковшиком, деловито зашептала:

- Коли хочешь богатства, тётке Акулине доверься, она тебя и от Григория спасёт, и поможет в здравом рассудке из леса выйти. Никакой гипноз перед её заговором не устоит, уж поверь. А всего-то и нужно в день летнего солнцестояния пойти в лес на то место, где папоротник цвести будет. Место это потаённое, Григорием разведанное, а тёткой Акулиной подсмотренное. Она с тебя заранее гипноз снимет, но ты должен цветок ей передать, а не Григорию. За такую услугу Акулина с тобой богатством щедро поделится. А Григорий ни с кем делиться не будет, ему бы только какой-то чёрный бриллиант найти, будь он неладен. Совсем из-за этого камня умом тронулся. Ну, как? Согласен?

Ваня, отпрянув, только глазами захлопал.

- Чего молчишь? - сдвинула брови старуха.- Только дураки от своего счастья открещиваются. Тебе ведь, херувимчик безгрешный, всего-то и нужно сущую безделицу сделать. А ведь тётка Акулина и так уже помогла, у Григория-то вместо лекарства воды тебе в чай подлила, а иначе ты бы совсем окосел. Этот гипнотизёр сбрендивший никого не пощадит ради игрушки бриллиантовой.

- Да отстаньте вы все от меня,- сдавленно пролепетал Ваня и попятился к двери.

- Чего?!- взвизгнула старуха.- Вот как ты за добро платишь? Тогда не дам я в этом дому никому житья, а тебе , болвану неблагодарному, прямо сейчас пропишу ижицу!

Уставившись злобными глазами на Ваню, она протянула к нему руки. Но тут дверь сама собой открылась, под ноги Ване метнулся сероватый клубок, выталкивая его из горницы.

Чуть не скатившись по ступенькам, он как ошпаренный пронёсся через тёмные сени, влетел в другую половину избы и захлопнул за собой дверь.

На лежанке заворочался дед, что-то сонно пробормотав. Тихонько шмыгнув за перегородку, Ваня сел на кровать, обхватив голову руками. Но в голове была сплошная пустота, а объяснить всё это тем, что сходит с ума, было страшно. Так и просидел до утра не сомкнув глаз.