Охотничья история

Однажды моим попутчиком в автобусе Новосибирск—Бийск оказался настоящий профессиональный охотник. Дорога была длинной, разговорились, и оказалось, что мы оба любители собак. Вот тут и пошли воспоминания о любимых животных, о разных жизненных и сказочных случаях.

Особо запал в душу случай, который долгое время не давал мне покоя и о котором я много потом размышляла. В то время у нас в семье начал развиваться интерес к славянской культуре, к традициям и укладе жизни наших предков. И как-то этот случай связался с понятиями славян о выполнении предназначения, о препятствиях и преодолении, о тяжести расставаний и об отпускании ушедших.

Вот эта история.

Случилось это очень ранней весной. Ещё всюду лежал достаточно глубокий снег, хотя солнышко уже пригревало и в воздухе стояло дрожащее марево. На невысоком пригорке на опушке леса стоял молодой волк, его чуткие ноздри ловили свежие весенние запахи и нервно вздрагивали. У его ног лежала матёрая волчица. Она тяжело дышала и вылизывала свой живот.

Напрасно она поддалась соблазну и решилась ещё раз, уж точно последний, почувствовать себя матерью, ещё раз приложить к груди маленькое ненасытное существо, свою надежду, радость и любовь.

Ухаживал за ней молодой, сильный и уверенный в себе волк, о котором по всему лесу летела молва, что уже весной он станет вожаком стаи, что старый Вожак теряет силу и уверенность и уже готов передать власть молодому Волку.

Стая признала их достойной парой для сохранения и продолжения рода, как и заведено предками - продолжает род одна пара в стае, самая сильная, матёрая, остальные ей во всём помогают, охраняют, кормят, приглядывают за подрастающими волчатами.

И вскоре молодой Волк и Волчица вместе готовили логово для потомства.

До сих пор всё было хорошо. Волчица наравне со всеми охотилась и приносила добычу. И накануне была обычная охота. Волчья стая наткнулась на стадо оленей и погоняла его по лесу. Старый больной олень, давно уже бывший обузой стаду, не выдержал гонки и стал добычей стаи.

Теперь сытая стая отдыхала.

Волчица устроилась в логове, чувствуя, что эта охота, скорее всего, была последней перед родами. Волчата внутри неё уже настойчиво просились на волю. Уставшая после охоты, она полизывала живот, успокаивая их.

И вдруг её обострённый слух уловил еле слышный далёкий равномерный скрип и шуршание снега. Насторожился и Волк, лежащий перед лазом логова. Так скрипит снег под лыжами охотника. И, кажется, он был не один.

Встревоженная волчья морда просунулась в логово и лизнула Волчицу. Она выскочила и остановилась, прислушиваясь.

Вся стая уже была на ногах. Подошёл Вожак, они переглянулись с молодым Волком, без слов поняли друг друга и разбежались в разные стороны. Стая во главе с Вожаком, пробежав некоторое время навстречу охотникам и натоптав много следов, свернула в сторону. А Волк и Волчица, тоже потоптавшись по старым следам, ушли в другую. Таков был неписаный закон природы: в первую очередь спасать будущее поколение.

Волк и Волчица долго бежали, пытаясь запутать следы и уйти, как можно дальше.
И вот теперь они стояли на пригорке на опушке леса, прислушиваясь к лесным звукам, пытаясь услышать звуки погони. Погони не было слышно, и они решили хоть немного отдохнуть.

Возвращаться в своё логово не имело смысла, они ушли далеко и вряд ли уставшая Волчица готова к такому переходу. Волк обежал округу и нашёл в глубине леса густой ельник, выбрал большую ель, под которой было много сухой хвои, и устроил лежбище.

Потом тихо затянул своё “у-у-у-у”, словно провода загудели от ветра. Медленно, озираясь по сторонам и принюхиваясь к новым запахам, подошла Волчица, обнюхала новое логово и осторожно легла. Грозно ощерилась и рыкнула на подошедшего Волка, отгоняя его от себя. Волк понимающе наклонил голову и, пятясь, задом выполз из-под ели. Его дело охранять Волчицу и никого не подпускать к логову, никто не должен помешать чуду рождения новой жизни.

А утром возле Волчицы копошились несколько маленьких, голеньких и слепых комочков, тыкаясь носом в мать и еле слышно попискивая. Волчица тщательно вылизала их, затем выбрала самого крупного и большелобого и откатила его чуть в сторону.

Она знала, что погоня не закончилась, охотники только чуть отпустили их, дали им чуть передохнуть. И завтра всё продолжится. Ей не уйти с волчатами, сама погибнет и волчат не убережёт.

Тихо, с неизбывной тоской затянула в два колена матёрая: «у-у-у-у-у», «у-у-у-о»: “Не сохранить этих крошечных, совсем голых и слепых волчат!” Звук все крепнет, тон чуть выше, и вот уже раздается густой, тягучий вой - плач. В этом вое – плаче чувствовалась и мощь и горе Волчицы.

Матёрая решительно прокусила шеи и проглотила эти комочки одного за другим. Ей ещё далеко бежать и надо спасать большеголового, выполнить своё предназначение, не дать Роду прерваться, угаснуть.

Утром, чуть свет, она накормила малого, зубами взяла его сзади за загривок и вылезла из-под ели. Они понимающе обменялись взглядами с Волком, он склонил голову почти до земли и тяжело вздохнул.

Стояла удивительная тишина, даже птицы молчали, не встречая рассвет разноголосым пением. Но волки понимали, насколько обманчивой может быть эта тишина. Не сговариваясь, они повернулись к светлеющему краю неба и побежали. Матёрая доверилась инстинкту, хотя не могла понять, что и куда тянуло её, почему они бегут именно туда и что ждёт их там.

Первый раз они остановились через пару часов на небольшой полянке на берегу ручейка, бежавшего из-под подтаявшего снега. Волчица осторожно положила волчонка на снег и жадно припала к воде. Молодой Волк стоял рядом, чутко прислушиваясь к тишине и ожидая, когда напьётся волчица.

Напившись и покормив детёныша, чуть отдохнув, они побежали дальше. Волк убежал вперёд, однако вскоре вернулся с плохими вестями. Впереди путь был закрыт ненавистными красными флажками.

Значит, охотники решили не упускать возможность получить выводок волчат. Поняли, что волчица где-то залегла и решили застолбить территорию, дождаться, когда волчица выкормит малышей и забрать их всех сразу.

Волк пробежал вдоль линии флажков, надеясь найти место, где флажков не было. В густо заросшем кустарнике, протянувшемся на несколько метров в длину и ширину, красных тряпочек не было и Волк призывно, еле слышно протяжно завыл. В ответ раздалось тихое подвывание Волчицы.

В утреннем зимнем лесу было прозрачно и тихо, изредка шуршал по веткам стройных елей кусок слежавшегося снега, с мягким гулом падал в сугроб. Вдоль линии красных флажков тянулась полоска лыжни, слегка подтаявшая по краям восходящим солнышком. Ничто не нарушало тишины и не предвещало беды.

Волк и Волчица пригнулись и поползли вдоль кустарника, огибая его и стараясь не задевать ветки. Волчица крепко и осторожно держала в зубах маленького волчонка.
И тут раздался взрыв. Он был не очень сильным, но Волк остался лежать на снегу, а Волчицу отбросило в сторону на несколько метров. Она резко вскочила и побежала вперёд. Однако через несколько метров остановилась, поняв, что с ней что-то не так, ей трудно бежать! Правая нога была раздроблена, текла кровь.

Волчица осторожно положила волчонка на снег и принялась зализывать рану. Поняв, что кровь не остановить, она решила продолжить путь, чтобы как можно быстрее достигнуть цели. Теперь она поняла, куда звала интуиция, о чём предупреждало чутьё и что надо делать быстрее, пока не вытекла из неё вся кровь и силы не покинули её.

С сожалением и скорбью посмотрела она в сторону лежащего Волка, взяла в зубы волчонка и на трёх лапах поскакала вперёд.

Едва Волчица добралась уже почти ползком до усадьбы лесника, силы оставили её. Еле успела положить волчонка к груди и прикрыть лапой, из последних сил приподняла морду и завыла. Всполошились собаки лесника, почуяв зверя громко залаяли.

Лесник вышел на крыльцо, увидев окровавленное, вытянувшееся тело матёрого зверя, осторожно подошёл ближе.

—Милая, зачем-то же ты приползла сюда? А я уже ничем на смогу тебе помочь.

И тут он увидел под лапой мёртвой волчицы маленького чуть шевелящегося щенка.

— Так вот кого ты спасала! Ну, и чутьё у тебя! Как ты учуяла, что моя любимая Ара потеряла своих щенят?!

Приподняв лапу волчицы, лесник осторожно вынул волчонка и отнёс его в дом.
Налив тёплой воды в тазик, он аккуратно начал отмачивать и смывать кровь с волчонка. Волчонок почти не шевелился, но, когда палец лесника попадал на мордочку, он хватал его и пытался сосать.

— Ну, дружок, ты молодец, мы обязательно выходим тебя!

Отмыв и просушив волчонка, лесник засунул его себе за пазуху и вышел во двор. Собаки успокоились, видимо поняв, что волчица уже не представляет никакой угрозы, лишь иногда, когда ветерок приносил запах волчьей шерсти, они слегка повАрчивали в ту сторону.

Лесник подозвал Ару, ласково потрепал её за холку, присел и чуть приоткрыл полушубок. Ара сунула туда нос и заворчала, учуяв волчий запах, смешанный с запахом овчины хозяйского полушубка. И тут же на неё пахнуло чем-то знакомым и послышался тихий и жалобный писк голодного щенка.

Лесник достал волчонка и, поглаживая его, поднёс к носу собаки, затем аккуратно положил его прямо на снег. Ара обнюхала его, лизнула осторожно, потом легла рядом, вылизала всего и подвинула к своим соскам. Волчонок, почуял запах молока, ткнулся носом в брюхо собаки, нашёл сосок и … захватил его всей своей маленькой пастью.

Ара взвизгнула, но не отодвинулась. Лесник продолжал гладить и успокаивать её. Волчонок, которому было два дня отроду, был сильнее её недельных щенков и вскоре Ара почувствовала, как набухли соски и пошло молоко. Волчонок насытился и тут же уснул. Ара отодвинулась, встала, потянулась, затем взяла малыша за холку и унесла к себе в будку.

— Ну, вот и славненько! И Ара перестанет тосковать и волчонок вырастет.

Волчонок рос не по дням, а по часам, и к лету превратился в рослого, умного и любопытного подростка, которого уважал весь двор за его добрый и доверчивый нрав, он никогда не задирал и не обижал маленьких, уважал и прислушивался к старшим.

Всё чаще Лесник брал любопытного волчонка с собой в лес, обучал разным премудростям, знакомил с повадками других зверей, а Ара показывала и рассказывала о разных травах и растениях, для чего они нужны, чем полезны и как ими пользоваться.

Незаметно прошло лето, за ним зима. Годовалый волчонок всё чаще прислушивался к лесным звукам, чаще один убегал в лес, иногда приносил и клал возле будки полупридушенных зайцев или мышей.

Лесник с тоской и жалостью поглядывал на Ару, поглаживал её и она, понимающе, прижималась к его ногам.

И вот однажды на рассвете из леса чуть слышно донеслось волчье “пение”. Волчонок встрепенулся, прислушался и оглянулся на Ару и Лесника, стоящих на крылечке. Подошёл, прижался к ногам Лесника.

Лесник присел, потрепал ласково волчонка за щёки, прижался носом к носу. Волчонок облизал его нос, лоб и щёки, прыгая, повизгивая и ласкаясь.

Потом повернулся к приёмной матери, вытянул передние лапы и положил на них морду, глядя грустными глазами ей в глаза. Ара подошла к нему, облизала его морду, как часто делала это в детстве и наклонилась, глядя ему прямо в глаза. По щекам её катились крупные градины слёз.

— Малыш, я люблю тебя и буду любить и помнить всегда! — говорили её глаза.

— Мамочка, я люблю тебя и буду любить и помнить всегда. До конца моих дней! — отвечали глаза уже не волчонка, а Волка.

Лесник и Ара проводили Волка до калитки и долго стояли, пока он был виден. Они видели, как он остановился у кромки леса, оглянулся на домик Лесника и скрылся в чаще