Колыма. Часть 14. Гаранинский режим

Часть 14. "Гаранинский" режим.
( Воспоминания моего дяди - узника ГУЛАГА)

Наше прибытие в Магадан совпало с новыми веяниями в жизни колымских заключённых. Применявшаяся до нас система "кнута и палки" стала заменяться другой, не менее жёсткой системы "голода и холода". Ранее процветал здесь так называемый "гаранинский" режим. Назван он так по имени бывшего начальника управления лагерями, расправлявшегося с бесправными людьми хуже, чем мясник со скотом на бойне. По его инициативе устраивались время от времени жестокие расправы, повод для которых можно было найти всегда. Например, по тому или иному прииску не выполнялись нормы выработки. В лагерь приезжал Гаранин, окружённый надёжной свитой. Перед ним выстраивались все лагерники. По особым спискам выкликались виновники в отдельную шеренгу, им зачитывался заранее заготовленный приговор тройки - высшая мера наказания. По команде стрелки охраны у всех на глазах приводили приговор в исполнение. Трупы расстрелянных сбрасывались в кучу и оставлялись для устрашения. На холоде, как в леднике, они могли лежать не разлагаясь бесконечно долго.
Наряду с этим в Магадане непрерывно работала следственная комиссия в так называемом "доме Васькова" . Жуткие слухи ходили про этот дом. Пытки, которым подвергались заключённые, превосходили издевательства фашистов в концлагерях. Из "дома Васькова" редко кто выходил живым. Позднее я встречал людей, чудом вырвавшихся из этих застенков. От них я узнал, что в этом доме был расстрелян известный инженер Васьков, строивший этот дом. Кроме него, тогда погибло много других ценных работников Дальстроя.
Для заключённых с длительными сроками наказания предназначались строгорежимные лагеря, расположенные в глухих расщелинах безлюдных сопок. Заключённые называли их "долинами смерти" . Особенно прославился в этом отношении лагерь Серпантинка. Сюда свозились обреченные на смерть со всей Колымы. Могилами для них служили отработанные забои прииска.
 Дальнейшая судьба Гаранина, хозяина лагерей, оказалась трагичной. Он был расстрелян. Под его руководством люди вымирали, как мухи, поэтому на приисках чувствовался постоянный недостаток в рабочей силе. Наш этап был очередным пополнением, к которому стали относиться несколько бережливей.
С первого дня нас переодели во все новое : выдали полотняное белье, ватные брюки, телогрейки, бушлаты, тёплые зимние шапки, рукавицы с варежками, валенки с шерстяными портянками. В таком теплом одеянии мы сразу почувствовали себя бодрее. И кормить нас стали лучше : выдавали трижды за сутки горячую похлебку из рыбы и 900 граммов белого хлеба. Кроме того, перепадало нам по кусочку пиленого сахара и по 20 граммов масла.
Такой заботливый приём в корне изменил наши настроения. Утешая друг друга, мы говорили : "Ничего, при таком питании и в тёплой одежде вполне можно жить и работать!"
Разочарование пришло позднее, когда мы разъехались по лагерным подразделениям. Там мы узнали, что за красивым фасадом Магадана, скрывалось много из того, что принято было называть "гаранинщиной". Но об этом расскажу несколько позднее.
( продолжение следует)