Горохова Е. Ю. Сборник статей - Введение

Горохова Евгения Юрьевна. Национальная политика: история и современность. Сборник статей. – М.: Эдитус, 2020. – 152 с.

В статьях представлена характеристика актуальных проблем национальной политики современной России. Кратко изложена история их возникновения и развития. Особое внимание уделено рассмотрению практической реализации национальной политики на историческом переломе – в 1990–х гг. В научный оборот вводится широкий круг архивных источников, раскрывающих логику, направления и механизмы ее реализации. Показано соотношение основных элементов советской национальной политики и национальной политики постсоветского периода, раскрыты основные направления реформ в этой области. Исследование может быть полезным для специалистов, профессионально занятых в сфере реализации государственной национальной политики, а также для тех, кто интересуется теорией и практикой регулирования межнациональных отношений.


Введение. Национальная политика: история и современность.

Характеризуя современное состояние сферы регулирования межнациональных отношений, следует подчеркнуть, что истоки значительной части современных проблем и противоречий в национальной сфере восходят к последнему десятилетию XX века и связаны с происходившими в то время радикальными трансформациями в общественной жизни нашей страны. Смена установок, целей и задач в данной сфере с ориентацией на западные ценности, а также категоричный отказ от применения методов регулирования межнациональных отношений, выработанных в советское время, привели к неоднозначным последствиям не только на федеральном уровне, но и в регионах, на местах. Со сменой политического курса в 2000 г., который характеризовался стремлением усилить роль государственного регулирования межнациональных процессов, основы и установки национальной политики остались прежними, сформированными в 1990-е гг. с целью введения России в «цивилизованное сообщество» западных стран.

Суть произошедших в ходе 1990-х гг. трансформаций можно пояснить, обратившись к анализу опыта советского периода формирования и становления национальной политики, поскольку, как представляется, именно от него отталкивались разработчики реформ в данной области. До настоящего времени выявление лучших практик советской национальной политики остается темой малоисследованной и непопулярной: большинство авторов оценивают советские практики исключительно с критических позиций. Утверждается даже, что именно непродуманная советская национальная политика явилась причиной распада СССР. При этом не принято вспоминать о том, что в Советском Союзе существовала действенная система методов поддержания стабильности взаимоотношений в многонациональном обществе, и избавление от нее, а также от других общественных и политических скреп, имело далеко идущие последствия.

Данная система методов включала стратегическое регулирование национального представительства при отборе и назначении кадров на всех уровнях государственного управления, профилактические и оперативные практики работы с националистическими проявлениями и, наконец, пропагандистско-воспитательную работу, которая базировалась на принципах дружбы народов, уважения достоинства малых наций, соблюдения иерархии интересов государства, народов, отдельных граждан (подчинения частных интересов государственным).

Среди недостатков советской национальной политики, прежде всего, можно назвать идеологическое обоснование дискриминации русских[1]. Данная практика, разработанная и реализованная в первое десятилетие советской власти, имела рецидивы применения в той или иной мере на всем протяжении существования советской власти. Кроме того, непоследовательность решений советских лидеров, стремившихся то отдалиться, то приблизиться к основам национальной политики ранних большевиков, приводила к раскачиванию межнационального мира в стране. Наконец, многие латентные проблемы в данной сфере были оставлены без внимания руководством страны, которое настаивало на решенности национального вопроса и игнорировало отдельные попытки ученых дать объективный анализ происходившего.

Исследование национальной политики первого постсоветского десятилетия на основе архивных документов ведомства в сфере регулирования межнациональных отношений, существовавшего в данный период времени (Государственного комитета, Министерства), а также стенограмм заседаний законодательных органов власти позволило сделать вывод о том, что руководство Российской Федерации
в 1990-е гг. намеренно отказалось от использования советских достижений в сфере стабилизации межнациональных отношений в стране, объявив их «пережитками тоталитарного прошлого»[2].

Трансформации начались еще в середине 1980-х гг. – с последовательного отказа от принципа подчинения частных интересов (а также интересов групп, общностей, народов) государственным. Об этом принципе (единства всеобщего, особенного и частного), имевшем ключевое значение для советского государства и определявшем основы национальной политики, подробно речь пойдет ниже, в завершающей части введения.

1. Отказ от стратегического регулирования национального представительства при отборе и назначении кадров на всех уровнях государственного управления

Утверждение приоритета частных интересов (и интересов отдельных этносов, наций) перед государственными способствовало разрушению системы регулирования национального представительства, составлявшей основу баланса межнациональных интересов в Советском Союзе. С целью ее ликвидации, без достаточного общественного обсуждения и вопреки решениям союзных и федеральных органов законодательной власти, было упразднено указание национальности граждан в официальных документах с одновременной кардинальной перестройкой концептуальных основ национальной политики (курс на введение в идейный оборот новой концепции «нации», понимаемой как согражданство[3]), что позволило устранить теоретические и практические основы государственного учета национального представительства[4]. Данная реформа была напрямую связана с начавшимся распределением собственности на федеральном уровне и в регионах.

Например, в 1990-е годы новой нормой стали случаи, когда личный бюджет гражданина превышал по размеру бюджет субъекта Российской Федерации, что происходило на фоне массового обнищания трудящихся[5]. Небольшой круг людей (олигархат, этноэлиты, высшее чиновничество, криминалитет), права которых теперь становились выше общенародных прав, удовлетворяли свои частные интересы за счет интересов большинства населения России. Система регулирования пропорций национального представительства при распределении власти и собственности (в современной терминологии – этническое квотирование) оказывалась невыгодным «пережитком советского прошлого» для ведущей политической силы. Одним из следствий ее упразднения стал расцвет этномонополии на местах.

Анализ развития ситуации в регионах, проведенный одним из департаментов Министерства по делам федерации и национальностей Российской Федерации в 1999 г., показал, что диспропорции представленности национальностей в региональных органах власти (а также на руководящих должностях в различных сферах жизни общества), сохранявшиеся на определенном уровне в советское время, по итогам политики 1990-х гг. резко возросли. Данная тенденция сопровождалась стремительным вытеснением русских из национальных регионов и, прежде всего, из региональных органов власти, средств массовой информации и руководящих должностей всех основных сфер жизнедеятельности общества[6]. Следует отметить, что данная негативная тенденция прогрессировала в 2000-е и 2010-е гг. и является одной из наиболее актуальных проблем современной национальной политики. Особенно она очевидна в национальных республиках.

Таким образом, утверждение в России понятия «российская нация» при отказе от учета национальности и запрете на государственное и общественное регулирование пропорций национального представительства только усугубляет этномонополию в национальных республиках, где в советское время соблюдался определенный баланс представительства за счет его федерального контроля и учета. Отпущенная на самотек, данная тенденция будет прогрессировать и далее.

За последние 15 - 20 лет опубликовано более сотни научных трудов, так или иначе затрагивающих исследование проблем становления и развития в современной России региональных элит, этноклановости, этнизации элит, этномонополии, этнократии, этнического квотирования[7]. Тем не менее государственный учет (не говоря уже о регулировании) пропорций национального представительства в настоящее время не ведется, так как небезосновательно считается, что любое упоминание об этой проблеме со стороны профильного федерального ведомства, а также малейшая попытка исследовать ситуацию (направить соответствующий запрос в регионы), может возбудить общественный протест (реакцию элит, активистов из среды титульных национальностей в регионах, правозащитных организаций либеральной направленности). Таким образом, федеральное ведомство относится с большой осторожностью даже к возможности исследования данного вопроса. В стратегических документах федерального и регионального уровня (о них речь пойдет ниже) вопрос так же не упоминается. На данном этапе, по мнению автора, требуется широкое общественное обсуждение данного вопроса.

2. Отказ от системы профилактических и оперативных практик работы с националистическими проявлениями

Как уже было сказано, к достижениям советской национальной политики можно отнести и систему методов работы с националистическими проявлениями. Она включала в себя ряд мер превентивного, карательного и компромиссного характера, в том числе:

- компромиссные решения на основе договоренностей с делегациями и инициативными группами от конфликтующих сторон;

- профилактику открытого противостояния путем изоляции националистических лидеров, кадровых перестановок;

- карательные санкции против лидеров националистических движений (не только аресты, увольнения, но и информационное воздействие, например, публичное порицание).

Дополнительно стоит отметить, что в советское время исследовались возможности зарубежного влияния на межнациональную ситуацию. Еще в первые советские годы в газете «Жизнь национальностей» подробно разбирались методы проникновения японской пропаганды в Монголию посредством учебников, школ и т.д.[8] Зная эти методы, большевики оберегали местные школы от учебников, подготовленных и изданных заграницей без участия советской власти[9]. Постсоветская практика была иной. Нельзя не отметить, что в 1990-е гг. именно эти методы информационной интервенции активно использовались Турцией в отношении ряда тюркских национальностей России (и частично используются до сих пор). Применяли ее в отношении России в ситуации 1990-х гг. и другие страны: США, Саудовская Аравия, Эстония, Латвия, Финляндия, Венгрия, Нидерланды, Япония и др.

По свидетельствам представителей законодательной власти, принимавших участие в разрешении конфликтных ситуаций на почве межнациональной и межрелигиозной розни в 1990-е гг., система методов работы с националистическими проявлениями была отброшена вместе с советским прошлым. Снизилось качество переговорного процесса. Так, председатель Комиссии по репрессированным народам А.В. Аникиев на заседании Совета Национальностей Российской Федерации в октябре 1992 г. сообщал: «Случайно произошло так, что я был на ряде переговоров с такими республиками (имелись в виду республики Северного Кавказа – Авт.), и я вам совершенно ответственно заявляю о том, что такие переговоры не готовятся, как не готовятся и те делегации, которые направляются, не обговариваются полномочия, не обговариваются задачи максимум и минимум, не разрабатываются пути отступления и компромисса. Все это делается экспромтом. (...) Проблемы уходят вглубь, положение в России осложняется»[10]. С критикой пренебрежения ведущей политической силой организацией переговорного процесса выступали многие депутаты в начале 1990-х гг.

Анализ стенограмм заседаний законодательных органов, а также документы Госкомнаца (Миннаца) свидетельствует о том, что в ситуации стремительного развития движений и организаций, получавших материальную поддержку из-за рубежа, имелась большая потребность в государственном регулировании происходивших процессов. В частности, в отчетах ведомства сообщалось об участии представителей федерального ведомства в Консультативном Комитете финно-угорских народов, созданном за счет ассигнований Финляндии, Венгрии, Эстонии, со штабом в г. Хельсинки, располагавшем средствами для проведения культурных мероприятий в России[11]. Консультативный Комитет был учрежден на Всемирном Конгрессе финно-угорских народов в 1992 г. в г. Сыктывкар (Республика Коми). На мероприятии присутствовали представители министерств Финляндии, Венгрии, Эстонии, зарубежные депутаты, парламентские руководители и активисты общественных движений этих стран. Консультативный Комитет существует вплоть до настоящего времени, с конца 1990-х гг. делегировал своих представителей от России в ООН для разработки проекта декларации прав коренных народов. В самом Консультативном Комитете Министерству по делам федерации и национальностей Российской Федерации отводилась роль наблюдателя. Как отмечали в Министерстве, у него не было возможности влиять на организацию и содержание мероприятий Консультативного Комитета. В отчете Министерства сообщалось, что на заседаниях Комитета звучали «высказывания, далекие от целей укрепления международного согласия и мира в России»[12].

Ряд движений и организаций националистического толка, возникших в 1990-е гг., продолжает свою деструктивную деятельность и в настоящее время, в связи с чем вопрос выработки позиции по отношении к ним остается актуальным. Одной из тактик федеральных органов власти является игнорирование обращений активистов (организаторов съездов) с намерением указать на их малозначимую роль в жизни общества и государства. Насколько это оправдано, предлагаем судить специалистам по профилактике межнационального напряжения. Здесь отметим лишь необходимость осмысления существовавшей в советское время практики работы с националистическими проявлениями и конфликтными ситуациями с возможным применением отдельных методов в современной ситуации.

Стоит сказать о том, что на современном этапе основную ответственность за координацию деятельности в сфере обеспечения национальной безопасности и стабильности межнационального и межрелигиозного взаимодействия в стране несет Федеральное агентство по делам национальностей. Агентство является ответственным ведомством за реализацию Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года (далее – Стратегия Российской Федерации). Названная стратегия утверждена Указом Президента Российской Федерации от 19 декабря 2012 г. № 1666 и является документом стратегического планирования в сфере национальной безопасности Российской Федерации, определяющим приоритеты, цели, принципы, задачи, основные направления государственной национальной политики Российской Федерации, а также инструменты и механизмы ее реализации.

ФАДН Россииобеспечивает функционирование государственной информационной системы мониторинга в сфере межнациональных и межконфессиональных отношений и раннего предупреждения конфликтных ситуаций (далее – Система мониторинга), позволяющей прогнозировать возможные конфликты на межнациональной и межрелигиозной почве посредством автоматического мониторинга социальных медиа[13]. В настоящее время к системе подключены 85 региональных сегментов по числу субъектов Российской Федерации. Применение методов социологических исследований позволяет качественно дополнить автоматизированные сводки системы: изучить точки напряжения и выявить скрытые конфликты, определить тенденции, настроения людей, которые не столь очевидны при автоматическом мониторинге (например, в 2018 г. проводились исследования в Республиках Дагестан и Крым).

Также ведомством создана уникальная экспертная панель, состоящая из 850 экспертов (этнологов, историков, социологов, журналистов и др.) из различных регионов России, которая способна обеспечить своевременный анализ динамики изменения межнациональных отношений в Российской Федерации, уточнить сведения, полученные посредством Системы мониторинга.

При всех достоинствах современного государственного мониторинга сферы межнациональных отношений ряд вопросов, в том числе вопрос о зарубежном влиянии на данную сферу, остается малоисследованным. Можно отметить существующую потребность в централизованной разработке методов профилактики и противостояния внешнему влиянию на народы России. Отметим, что в современной ситуации актуальной является не только разработка мер противостояния успешным многолетним практикам турецкого воздействия на тюркские народы России, но также исследование и решение вопросов, связанных с внешним влиянием в приграничных регионах нашей страны, где зарубежное воздействие оказывается посредством численного доминирования мигрантов какой-либо национальности, попыток установления мигрантами контроля над мечетями, над малобюджетными учреждениями образования, культуры. Актуальным является исследование и контроль такой современной сферы деятельности, как этнотуризм (этнографический туризм). Стоит иметь в виду, что с целью деструктивного воздействия на межнациональные отношения в ходе экскурсий могут субъективно преподноситься факты местной истории. Воздействие может осуществляться посредством организации краеведческих или других тематических выставок с заранее заданными идеологическими установками на подрыв стабильности межнациональных отношений.

Если говорить о республиках в составе России, то особую тревогу вызывает явный приоритет мер поддержки идентичности титульных национальностей (в том числе их языковая политика) по сравнению с укреплением общероссийского единства и статуса русского языка. Это хорошо видно при сопоставлении региональных стратегических, плановых, программных документов республик в сфере регулирования национальной политики с документами федерального уровня[14]. Перекос чреват прогрессированием угроз безопасности России, отмеченных в качестве актуальных в пункте 14 Стратегии Российской Федерации, в редакции, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 6 декабря 2018 года[15], в числе которых – гиперболизация региональных интересов и отток русского и русскоязычного населения из регионов Северного Кавказа, Сибири и Дальнего Востока. Разработанные на региональном уровне инструменты и алгоритмы поддержки титульной национальности ориентированы главным образом на молодежь и детей и гораздо более действенны, чем методы укрепления общероссийского единства, предлагаемые федеральным центром и на региональном уровне и адресованные аудитории всех возрастов.

Касаясь профилактики межнационального напряжения, стоит отметить, что профильное федеральное ведомство ежегодно получало[16] отчет из регионов о проведенных мероприятиях в данной области. Анализ автором таких отчетов за 2018 году показал, что существует потребность в централизованной разработке системы профилактических практик, так как регионы определяют перечень методов по своему усмотрению и, как правило, он узок и однообразен. Большинство регионов считает достаточной профилактикой межнационального напряжения проведение совещательных мероприятий, таких как «круглые столы», форумы, конференции, семинары, порой с очень небольшим охватом аудитории и одним и тем же пулом экспертов. Пользу проведения мероприятий такого характера не стоит отрицать, но все же это не может считаться достаточной системой мер обеспечения стабильности межнациональных отношений. Количество таких мероприятий и охват ими аудитории совершенно не зависят от реальной потребности региона. Так, в городе Санкт-Петербурге, где, по данным ФСО, в 2018 г. зафиксирован самый низкий среди регионов уровень показателя «Доля граждан, положительно оценивающих состояние межнациональных отношений, в общей доли населения (63,9%), в профилактических мероприятиях приняло участие в этом же году чуть более 350 граждан (согласно отчету региона). В то же время есть регионы, которые относятся к профилактическим мероприятиям с большим вниманием. Например, в Костромской области проведено 8 тематических мероприятий с охватом более 5 тыс. граждан, в дополнение к этому в муниципальных образованиях области учреждениями сферы молодежной политики совместно с общественными организациями и объединениями проведено 2870 профилактических мероприятий с охватом более 15 тыс. человек. Во Владимирской области профилактическими мероприятиями в 2018 году охвачено более 150 тыс. школьников (классные часы, фотовыставки, конкурсы рисунков, круглые столы, уроки нравственности; тренинги по профилактике экстремизма), проведено 12 крупных мероприятий межрегионального уровня. В связи с таким расхождением методов и масштабов работы в различных регионах требуется учет и распространение лучших региональных практик в области профилактики межнационального напряжения. В то же время с принятием Плана мероприятий по реализации в 2019-2021 годах Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года (далее – План мероприятий) регионы освобождены от указания в ежегодных отчетах мероприятий по профилактике межнациональной напряженности[17], что не способствует повышению эффективности контроля за соответствующей деятельностью со стороны ФАДН России.

3. Отказ от пропагандистско-воспитательной работы, которая базировалась на принципах дружбы народов, уважения достоинства малых наций, соблюдения иерархии интересов государства, народов, отдельных граждан (подчинения частных интересов государственным) [18]

Характеризуя информационное обеспечение современной реализации национальной политики, следует сказать о том, что ее основы определены Стратегией государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года и детализированы в Плане мероприятий. Тем не менее, имеются неявные особенности, о которых стоит упомянуть.

Прежде всего, отметим, что ФАДН России не располагает бюджетом на освещение в средствах массовой информации реализуемых им мероприятий и в целом национальной политики, что делает организацию практически незаметной в информационно-коммуникационном поле. Учитывая этот факт, не может идти речи ни о систематическом воздействии со стороны данного ведомства на сферу регулирования межнациональных отношений посредством СМИ, ни о каком бы то ни было влиянии ведомства на сами средства массовой информации. Отдельные попытки ведомства договориться с тем или иным изданием о добровольном сотрудничестве (например, Комсомольская Правда печатает приложения совместно с ФАДН России, посвященные межнациональной тематике) зачастую теряются в общем потоке разнонаправленной информации.

Не менее важной особенностью государственного информационного воздействия на сферу межнациональных отношений является доминирование идеологии либерализма, или ориентированного на западные ценности подхода, в национальной политике.

Прежде всего, это касается сферы науки и высшего образования, но также сказывается (через экспертное сообщество и наиболее влиятельных его членов) и на деятельности федеральной и региональных структур в сфере регулирования межнациональных отношений.

В настоящее время в научной среде существуют не только официальные, но и негласные требования к публикуемым в серьезных изданиях и выносимым на защиту работам. Например, существует негласный запрет на употребление термина «национальность» (в смысле «общность»). Допустим термин только в названии профильного ведомства, например, Государственный комитет по делам национальностей, Федеральное агентство по делам национальностей, названии журнала «Жизнь национальностей». При этом понятие «нация» принято трактовать лишь как «согражданство» вслед за профессором и известным государственным деятелем В.А. Тишковым, поэтому, в соответствии с негласным запретом, нельзя писать о «русской нации», «татарской нации» и др. Все устоявшиеся в употреблении понятия («национальность», «нация», «народность») принято заменять на «народ», «этнос», без различения многомилионных народов, имеющих многовековую историю развития, и народов, состоящих из нескольких десятков человек, не имевших опыта самостоятельного государственного развития. Однако следует помнить, что, избавляясь от понятия «национальность», государство освобождается и от необходимости учета национального состава населения, от признания того факта, что нашу страну населяют разные национальности, несмешанные в «плавильном котле» и имеющие многовековую историю взаимодействия друг с другом.

Суть доминирующего подхода в национальной политике хорошо раскрывается через понятие толерантности – западного термина, активно внедряемого правящей политической элитой в России с начала 1990-х гг. и обозначающего терпимость (или равнодушие) к поведению, ценностям, нормам представителей любых культур и религий в стране. Важно отметить, что политика толерантности не предполагает наличие протекционистских норм, которые могли бы обеспечить сохранение традиционных устоев государства и общества. С позиции политики толерантности необходимо с терпимостью относиться к агрессивной экспансии нетрадиционных для России религий, к ломке российской культуры, существующей на основе русского языка, к этнизации региональных элит, вытеснению русских из правящей элиты национальных республик и из регионов страны. О том, что понятие плотно вошло в сферу государственного управления, свидетельствует, например, анализ, проведенный автором данной статьи, региональных программ и подпрограмм в сфере национальной политики[19]: в ряде документов этот «универсальный» термин употребляется до 40 – 50 раз, заменяя собой такие понятия как «патриотизм», «общероссийская гражданская идентичность», «единство», «гармонизация межнациональных отношений», «уважение», «взаимоуважение», «дружба».

Также стоит отметить, что монополия в исследовании советской и современной национальной политики принадлежит ученому сообществу,которое выступает с критической позиции по отношению к советской национальной политике, не признавая ее достоинств, и стремится оправдать либеральные реформы 1990-х гг.

Прежде чем привести конкретные примеры, подчеркну, что на работы ученых, перечисленных ниже, необходимо в обязательном порядке опираться при написании диссертации либо дипломной работы в области национальной политики, что является негласным условием защиты любой новой работы. Таким образом, взгляды этих ученых не могут не оказывать воздействие на формирование мировоззрения студентов и будущих государственных служащих, сотрудников ФАДН России и региональных структур в области регулирования национальной политики.

Так, можно обратить внимание, что в обзоре развития научных знаний в сфере национальной политики постсоветской России, подготовленном д. ист. наук, проф. В.Ю. Зориным (председателем Экспертного совета при ФАДН России), в рамках масштабного историографического исследования национальной политики XX – начала XXI вв., утверждается, что «советская школа ученых, занимавшихся всем комплексом национальных проблем, исчерпала конструктивный потенциал» еще в начале 1990-х гг., а в работах ведущих этнологов 1990-х гг., напротив, предложен «взвешенный подход, отвечающий требованиям времени и перспективным целям модернизации России», что, по словам ученого, подтвердила политическая практика[20]. В рассматриваемом труде В.Ю. Зорин, практически игнорируя постсоветскую полемику в национальном вопросе, упоминает лишь те исследования, которые выполнены в русле прозападной идеологии: это книги, выпущенные под эгидой Международной общественной некоммерческой организации «Мемориал», Международного фонда «Демократия» и лично А.Н. Яковлева, Московского Центра Карнеги (проект «Этничность и нациестроительство»), издательством «РОССПЭН» (серия «История сталинизма», созданная совместно с Фондом первого президента России Бориса Ельцина), Институтом этнологии и антропологии имени Н.Н. Миклухо-Маклая Российской академии наук, ставшим оплотом для ученых с прозападными взглядами на процессы в сфере межнациональных отношений. Работы лидера (бывшего руководителя) этого института В.А. Тишкова, по мнению В.Ю. Зорина, не подлежат критике, так как выводы, содержащиеся в них, «вполне подтверждаются конкретно-историческими исследованиями и обобщающими трудами других современных авторов»[21]. В целом нельзя не отметить, что посредством обзора трудов исследователей, работающих в едином идеологическом ключе, В.Ю. Зорин создает картину идеологического единообразия и солидарности ученых в оценке советской и постсоветской национальной политики.

Также исключительно негативная оценка советской национальной политики дана в исследованиях
Т.Ю. Красовицкой, Д.А. Аманжоловой, Л.М. Дробижевой, Н.Ф. Бугая, Е.Ю. Зубковой, объединенных в книге «Этнический и религиозный факторы в формировании и эволюции российского государства» (под редакцией Т.Ю. Красовицкой и В.А. Тишкова)[22]. При прочтении сборника складывается впечатление, что партийные лидеры осуществлявшие национальную политику в советское время, постоянно и намеренно ухудшали качество жизни населения Советского Союза с первых до последних дней существования советской власти, применяли исключительно методы запрещения и наказания («массовый террор»[23]), намерено использовали лживые лозунги при осуществлении пропаганды, преследовали сугубо личные цели и интересы при управлении государством и сферой межэтнических отношений. Это достигается различными приемами: в частности, умолчанием о гуманной идее и высоких целях создания советской государственности, о прогрессивных нововведениях, открывших доступ к социальным благам, науке, культуре, спорту массам простых граждан не зависимо от национальности (в том числе малочисленным коренным народам), о том, что неравенство новых административно-территориальных единиц позволяло перераспределить государственную помощь таким образом, что в выигрыше оказывались находившиеся на низших ступенях иерархии[24]. Кроме того, авторы склонны умалчивать о положительных аспектах повсеместного внедрения советской идеологии: в частности, о высоких нормах советской морали, заменивших религиозные предписания, об идеологических основаниях государственной пропаганды, направленной на воспитание лучших социальных качеств в многонациональной среде (дружбы, сотрудничества, взаимопомощи, социального неравнодушия и др.) и бережного отношения к Отечеству. Немаловажно отметить и стремление авторов сборника воздействовать на эмоции читателя путем размещения оценочных суждений в начале и конце каждого параграфа: в начале параграфа буквально в одном-двух предложении говорится о положительных аспектах советской политики в целом, в конце каждого параграфа, напротив, дается подробное описание ее недостатков и ошибок, что формирует яркий негативный образ советской национальной политики в памяти прочитавшего параграф.

К ряду исследователей, о которых было сказано выше, по идейной направленности примыкают и другие, в том числе В.П. Булдаков, В.М. Шевырин, П.М. Полян, В.Г. Чеботарева; ряд зарубежных исследователей Т. Мартин, Д. Сэнборн, П. Холквист, Д. Нортроп, М. Пейн, П.Э. Блитстейн. Из работ отечественных исследователей можно узнать о том, что в основе советской системы было лишь насилие над людьми, и именно насилие консолидировало общество во имя общей идеи, подчиняло национальных лидеров власти большевиков (В.М. Шевырин[25]), что лишь эгоистические устремления большевиков лежали в основе создания Наркомнаца, а лозунги о дружбе народов и помощи отстающим от прогресса являлись лживым прикрытием реальных устремлений партийных деятелей (В.П. Булдаков[26]). Также можно почерпнуть подробные сведения о репрессиях советского времени по отношению к отдельным народам без указания на факты коллаборационизма и на мировую практику подобных репрессий (П.М. Полян[27]), узнать о «геноциде» в Советском Союзе по отношению к советским немцам (В.Г. Чеботарева[28]) и многое другое.

В исследованиях зарубежных авторов, перечисленных выше, отрицается всякое гуманное начало в политике большевиков, утверждается лишь их прагматизм, эгоизм, властолюбие, поощрение насилия. Идеи и лозунги о справедливости объявляются намеренной ложью. Так, Т. Мартин считает, что советская власть не стремилась преодолеть разрыв между слабо развитыми национальными территориями и развитой Центральной Россией. Истинными целями большевиков являлись разработка региональных ресурсов и реализация военно-стратегической концепции[29].

В статье Д. Сэнборна проводится мысль о том, что большевики победили в гражданской войне не по причине идейного превосходства, а благодаря умелой политике материального поощрения добровольцев и их семей и наказания дезертиров из Красной армии[30].

П. Холквист утверждает, что насилие было традиционным способом достижения целей на всем протяжении российской истории[31], а большевики одержали в борьбе за власть верх благодаря тому, что вели «тотальную войну» более организованно и собрано, чем их не менее жестокие оппоненты.

Исследователь Д. Нортроп подвергает критике советскую науку и ученых, занимавшихся в 1920-е гг. изучением традиций и особенностей культуры народов СССР[32]. По мнению исследователя, приобщение населения к гигиене и санитарным нормам так же, как ипрофилактика болезней(использование мыла, кипячение воды, ношение удобной одежды), нарушали национальную культуру той или иной местности и по этой причине являлись недопустимыми и даже преступными.

М. Пейн, считает, что советское руководство, придавая внешне пристойный вид национальной политике, на практике занималось геноцидом[33].

П.Э. Блитстейн, сообщая о методах распространения русского языка среди нерусских народов окраин Союза, называет атмосферу предвоенных лет «параноидальной, ксенофобной, русоцентричной»[34].

Таким образом, труды большинства зарубежных исследователей и ряда российских ученых, негативно оценивающих советскую национальную политику, обладают следующими общими чертами, среди которых – изложение одностороннего взгляда на проблему, умолчание о полемике, существовании разных точек зрения и оценок в научной среде, вольное обращение со статистическими данными и фактами и голословные утверждения, подмена понятий, апеллирование к чувствам читателя, использование эмоционально окрашенных оценочных суждений, построение определенного логического ряда с целью привести читателя к определенному выводу. Как правило, публикации такого характера носят черты пропагандистских материалов и направлены на формирование однозначно негативного отношения читателя к советской истории и, на этом фоне, позитивного восприятия перемен и реформ 1990-х гг. в постсоветской России.

Еще раз подчеркну, что монополия современного либерализма процветает не только в науке, но и в практике реализации национальной политики, что проявляется в лидирующей роли руководящего состава Института этнологии и антропологии имени Н.Н. Миклухо-Маклая РАН при принятии значимых решений и документов в данной сфере, существовании практически несменяемого пула экспертов из различных организаций, но близких по взглядам, составляющих Экспертный и Общественный советы при Федеральном агентстве по делам национальностей, Совет при Президенте Российской Федерации по межнациональным отношениям.

Далее нелишним будет обращение к характеристике столь ругаемой экспертами советской пропагандистско-воспитательной работе в области национальной политики и ее истокам.

Латинский термин «propaganda» буквально переводится на русский язык как «то, что следует распространить»[35]. Изначально это понятие символизировало распространение знаний, политическое просвещение, не ассоциировалось с ложью, навязыванием субъективного взгляда на действительность. На заре установления советской власти был создан ряд структур, отвечающих за осуществление политического просвещения населения. Самые первые из них, что не так широко известно, начали формироваться в составе подразделений Наркомнаца – национальных комиссариатов и отделов[36]. Этот факт свидетельствует о том, что информационное воздействие на общество было важной составляющей национальной политики большевиков.

Важную роль в воспитательной работе играл Народный комиссариат просвещения, в его составе был Отдел просвещения национальных меньшинств, а затем Совет по просвещению национальностей нерусского языка при Коллегии Наркомпросса.

Советские структуры, осуществлявшие пропаганду, не были чисто советским изобретением и шли в ногу с общеевропейскими тенденциями. Исследователи отмечают большое сходство советских органов агитации и пропаганды и структур влияния в Англии, Франции, Германии, созданных и доказавших свою эффективность еще раньше их советских аналогов[37]. Тем не менее, отечественный опыт данной деятельности имел свои особенности.

Прежде всего, отметим, что в Советском Союзе данная деятельность строилась на определенных принципах, часть которых менялась на протяжении советского периода истории (например, это касается отношения к русским, к досоветской истории Российского государства), а часть – оставалась неизменной, а именно: сохранялись принципы дружбы народов, уважения достоинства малых наций, соблюдения иерархии интересов государства, народов, отдельных граждан. Если принцип дружбы народов пояснять нет необходимости, то принцип иерархии (или единства всеобщего, особенного и частного) не столь очевиден и нуждается в раскрытии.

Еще в первые годы советской власти постулировалось, что интересы отдельного человека должны быть подчинены интересам коллектива: личное благо индивида в условиях послевоенной разрухи напрямую зависело от коллективных усилий по восстановлению страны и конкретных регионов. В случае конфликта интересов индивида и коллектива, отдельный человек, должен был быть готов пожертвовать своими интересами[38]. Подобные установки напрямую отражались на основных постулатах национальной политики. При сохранении и развитии местных языков, исторических традиций, интересы отдельных народов не должны были вступать в противоречие с общегосударственными и общенародными задачами. В то же время в понятийном аппарате национальной политики указанного периода отражен учет интересов малых групп, национальных меньшинств. Приоритет интересов трудового интернационального большинства при учете прав национальных меньшинств являлся основой советской национальной политики.

Вплоть до перестройки принцип соблюдения иерархии интересов, целей, задач сохранялся, в дальнейшем он претерпел определенную трансформацию. Еще в конце
1980-х гг. зазвучала идея о превалировании общечеловеческого начала над национальным, классовым, над интересами социальных групп, государств, народов: М.С. Горбачев (в интервью и публикациях) утверждал примат «общечеловеческих ценностей над классовыми интересами», «общечеловеческих морально-этических норм» над всеми другими нормами. Пока еще осторожно говорилось: «Ведь если нарушаются личные интересы, ничего не получится, и общество будет проигрывать. Потому и нужно находить баланс интересов»[39]. Затем эта мысль получила дальнейшее развитие и отчетливо зазвучала в тех случаях, когда речь шла о национальном вопросе. Так, на заседании Верховного Совета СССР в мае 1991 г. депутат Н.Н. Энгвер высказывал ее в следующей интерпретации: «прошу сделать упор на эти два момента: права человека – на первом месте, самоопределение и равноправие народов – на втором месте»[40]. На совместном заседании Совета Республики и Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР в январе 1991 г. председатель Совета Национальностей РСФСР Р.Г. Абдулатипов заявлял: «Идеальный вариант: прийти все-таки к такому положению, когда дадим приоритет прав личности над правом нации»; «мы придем к варианту, когда права отдельного человека будут даже выше прав нации»[41]. На заседании Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР (в выступлении А.А. Евлахова, претендента на пост главного редактора газеты «Федерация») говорилось: «Если у нас будет по-настоящему приоритет прав личности перед правами государства, наций, то (...) можно будет сделать национальные отношения достаточно гармоничными»[42]. Позднее, Государственный комитет по национальной политике рекомендовал Президенту Российской Федерации использовать эту идею в проекте президентской речи по национальному вопросу[43]. После 1991 г. эта же мысль высказывалась неоднократно, например, руководителем Государственного комитета по делам федерации и национальностей С.М. Шахраем[44]. Можно отметить и высказывание представителя Президента РФ, заместителя Министра юстиции Степанова А.М., в ходе его выступления в Государственной Думе в марте 1995 г. по поводу местного самоуправления: «авторы законопроекта при разработке, прежде всего, исходили из такого основополагающего принципа организации органов власти, как необходимость обеспечения приоритета интересов личности над интересами общества и государства, а также на сочетании их интересов»[45]. Таким образом, постепенно, в течение нескольких лет, права личности (частные интересы) встали во главе иерархии приоритетов в государстве и потеснили общенародные и общегосударственные интересы и ценности. Отдельные личности в составе какого-либо народа, а также отдельный народ в пределах Российской Федерации, могли реализовывать свои интересы в ущерб интересам всего многонационального общества. Здесь уместным будет вспомнить слова правозащитницы Е. Боннэр из ее речи на открытии I Международного конгресса памяти А.Д. Сахарова (речь была опубликована в «Независимой газете» в 1991 г.). В публикации провозглашалось, что суверенитет личности (и принадлежащей ей собственности) и суверенитет любой (!) национальной общности приоритетны по отношению к интересам государства. «Парад суверенитетов» объявлялся истинной демократией. Читатель фактически подводился к выводу о том, что ликвидация единого государства во имя обеспечения принципов демократии вполне обоснована[46].

Впоследствии, при смене политического курса с 2000 г., данная идея о приоритете частных интересов, потребностей национальных общностей перед интересами государства так открыто и навязчиво уже не звучала. Постепенно стала набирать силу идея патриотизма, то есть первичности интересов государства перед интересами индивидов и национальных общностей. Хотя нельзя не отметить, что далеко не все с этим смирились. Например, один из ведущих ученых в области национальной политики (фактически бессменный лидер данной сферы в научном сообществе с 1990-х гг. по настоящее время), В.А. Тишков в одной из последних монографий «Российский народ: история и смысл национального самосознания» заявил о «первичности частной жизни» для любого человека, о том, что человек «в том числе и россиянин» явился в этот мир, имея сугубо личные цели и задачи («миссию») «благоустроить свою жизнь, как можно дольше прожить, родить и воспитать детей», а любые общественные предписания для него вторичны и не столь обязательны (не все «поголовно и одинаково должны «любить Родину», «служить народу», выполнять еще какую-либо коллективистскую миссию»). Морально-этические установки (защищать, гордиться, служить), по мнению В.А. Тишкова, нужны лишь политикам[47]. Нельзя не отметить, что этими словами ученый, хотя и косвенно, обесценивает подвиг миллионов советских людей, отдавших свои жизни в Великую Отечественную войну не за частное благо и удовольствие, а за общую Родину, и оправдывает коллаборационистов, думающих о личных целях и задачах.

Возвращаясь к характеристике истоков формирования и развития пропаганды в нашем государстве, отметим, что существенной особенностью политического просвещения первых лет советской власти являлось само отношение к этой деятельности как к упрочению завоеваний революции, служению интересам трудящегося населения всех народов страны и за ее пределами. При этом не только объект, но и субъект пропаганды был массовым. В деятельность по агитации и пропаганде включалось огромное количество энтузиастов, не получавших за пропаганду вознаграждение[48]. Одновременно ставилась задача повышать грамотность и культурный уровень населения, каждый учитель грамоте должен был быть и пропагандистом советских идей.

Важной характеристикой пропаганды советской власти была ее открытость: публично и во множестве создавались соответствующие структуры на местах, честно и всенародно объявлялись цели и принципы их деятельности. Пропаганда противопоставлялась лжи, манипуляции, о чем заявляли революционные лидеры[49].

Из рекомендаций тех лет следовало, что пропагандист должен «быть беспредельно влюбленным» в свои идеи: гореть желанием передать их другим; испытывать «большую любовь к аудитории»: это значило быть внимательным к слушателям, к их нуждам и проблемам, к их настроениям. Наконец, осуществлявший пропаганду должен был ставить себя на равных с аудиторией: быть не наставником, а соучастником общения[50].

Содержание пропаганды, являющейся частью национальной политики первых лет советской власти, определялось общими задачами объединения и восстановления страны, создания общего народнохозяйственного комплекса в условиях отмены частной собственности. Основные пропагандируемые положения в сфере национального вопроса были изложены в декретах Советской власти, Декларации прав народов России, в Обращении СНК «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», в решениях VIII, X, XII съездов РКП(б), других документах партии и советского правительства. Эти принципы: равенство, суверенность всех народов страны, их братское сотрудничество во имя построения социализма.

Интернациональная основа пропаганды и системы воспитания регламентировала отношение каждого гражданина, независимо от его национальной принадлежности, к труду, к своему и к другим народам, к своему коллективу, который мог состоять из представителей одной или разных национальностей, ко всему многонациональному государству, к развитию, к будущему. Интернациональные основы пропаганды и всеобщего воспитания были мощной объединительной силой, они были, подобно религиозным заветам, обращены к высшим потребностям человека – в созидательном труде, самоотдаче, служении идеалам, но, в то же время, естественны и понятны, находили отклик у всех народов в составе советского государства. Возможно, именно этим во многом был обусловлен успех советской власти в годы гражданской войны.

Рассматривая объединяющую народы пропаганду, можно выделить ее основные смысловые блоки:

Отношение к труду. Идея труда была главной всенародной объединительной идеей, достаточно вспомнить лозунги раннего советского периода: «Бей разруху дружным трудом!», «Честь и слава героям труда!», «Труд — наше спасенье!», «Праздность — преступление!»[51]. Обязанность каждого гражданина трудиться была закреплена в Конституции РСФСР 1918 г. Пропагандировались культ созидательного труда, труженика, необходимость личного и совместного трудового подвига в качестве интернациональных объединительных основ. Воспевание труда ставилось в основу всей педагогической работы[52]. Кроме того, делался упор на совместный самоотверженный труд народов страны: необходимость работать вместе ради достижения общей цели, на благо всего Отечества, а не ради личного обогащения или стремления заработать на «удовольствия». В.И. Ленин призывал к тому, чтобы коммунистическая нравственность была направлена «против той психологии и тех привычек, которые говорят: я добиваюсь своей прибыли, а до остального мне нет никакого дела»[53]. В тезисах XII съезда партии подчеркивалось, что «организация социалистического хозяйства» – это «не карьера, а подвиг»[54]. Таким образом, пропагандируемая идея обязательного альтруистического труда во имя общей цели соединяла и народы в единой стране, и представителей разных народов в том или ином трудовом коллективе.

Отношение к своему и другим народам, к многонациональному государству. Декларация прав народов России 1917 г. заложила основы пропаганды взаимного доверия народов друг к другу, добровольного стремления объединяться. Затем эти положения были многократно повторены в документах последующих лет – в тезисах VIII, X съездов РКП(б), в обобщающих изданиях, таких как «Пять лет власти Советов» и др. Согласно резолюции VIII съезда партии, ставился акцент на всестороннее сотрудничество народов не только в области культуры, но и в экономическом строительстве и общественно-политической жизни[55]. Кроме того, говорилось о взаимосвязанности народов трудовыми обязательствами, взаимоответственности народов, взаимозависимости трудовых успехов народов. Газета и журнал «Жизнь национальностей», а также другие издания пропагандировали успехи и подвиги разных народов в составе страны – таким образом, воспитывалось уважение к своему и другим народам, гордость за страну.

С другой стороны, пропаганда касалась взаимодействия представителей одной и разных наций в коллективе. В многонациональных армейских подразделениях братство народов было возведено в ранг высших ценностей[56]. Со школьной скамьи посредством пропаганды воспитывались отзывчивость, неравнодушие, внимание к другим, повседневная взаимопомощь, ответственность перед другими, стыд в случае неблаговидного поступка[57]. Н. К. Крупская писала о необходимости развития «общественного инстинкта», который состоит «в сочувствии другим людям и умении понимать их»[58]. В резолюции VIII съезда партии отмечалась необходимость товарищеской дисциплины и взаимоконтроля в коллективе, самодисциплины, сознания ответственности перед другими людьми[59]. Кроме того, посредством пропаганды с начала 1920-х годов предлагались новые виды сотрудничества, в том числе международного: шефство, соревнование, договоры (как форма соревнования, коллективного и индивидуального)[60].

Отношение к развитию. Озвучивался призыв к каждой нации учиться у других[61]. Пропагандировалось создание общих духовных ценностей разными национальными культурами.

Кроме того, в пропаганде подчеркивались реально существовавшие материальные основы дружбы и сотрудничества народов – единый народнохозяйственный комплекс в масштабах всей страны, бесплатное всеобщее пользование библиотеками, клубами, дворцами спорта, садами, стадионами и др.

Характеризуя методы агитации и пропаганды, стоит отметить их разнообразие. Исследователи подчеркивают, что народный энтузиазм помогал изобретать бесконечное количество форм пропаганды на местах[62].

Можно отметить, что печать при массовой малограмотности населения не могла осуществить функции всеобщего просвещения и убеждения. Таким образом, успех агитации и пропаганды держался в основном на способностях большевистских лидеров убеждать «горячим» словом, превзойти в этом традиционный институт воздействия на массы – церковные проповеди. Использовались и, насколько было возможно, технические нововведения: «волшебный фонарь» (показ тематических слайдов) и радио. Одна из первых в России радиостанций была установлена на агитпараходе и использовалась для оповещения населения о его прибытии[63]. Первая всесоюзная радиостанция была установлена только в 1924 году: она обладала самой мощной в мире сетью, и вещание ее в рассматриваемый период состояло из радиоверсии газет.

Для осуществления пропагандистской работы на местах основывались соответствующие центры: клубы, кружки, библиотеки, лекционные помещения, избы-читальни, школы; выезжали на места мобильные агитбригады, ярко разрисованные агитпоезда, пароходы.

Наиболее расхожими методами осуществления пропаганды, в том числе, силами Наркомнаца, были митинги, концерты, театральные представления, лекции, чтения и др., особо действенными считались те методы, которые помогали сделать слушателей соучастниками обсуждения советских идей. Внимание привлекают такие необычные методы политического, общественного и трудового просвещения как театрализованные суды, «живые газеты» и «вечера вопросов и ответов». Первые являли собой представление с массовым участием и заранее распределенными ролями. Вторые – озвучивание (чтение, пересказ) статей газеты, что позволяло давать информацию разнообразно, небольшими порциями на многие актуальные темы, от лица нескольких лекторов, даже разыгрывать отдельные статьи в небольших сценках. Третьи – представляют собой наиболее эффективную форму массово-политической работы, известную с 1918 года. Она состояла в проведении тематического или свободного собрания всех желающих в нерабочее время: при этом, каждый из собравшихся по очереди мог задать публично любой вопрос и получить на него ответот партийного работника, от пропагандиста или даже от собственного начальника. В ходе такого вечера умелые пропагандисты должны были разъяснять собравшимся основные советские идеи. Традицией проведения таких вечеров, возникнувших первоначально в Красной армии, кроме того, стало требование отчета от вышестоящего руководителяпо любому вопросу[64].

Из многочисленных вариантов проведения «вечеров вопросов и ответов» особенно стоит остановиться на следующем примере: «в одном из уездных клубов Саратовской губернии родился своеобразный обычай: раз в неделю по четвергам руководители местной Советской власти вместо того, чтобы днем принимать посетителей у себя на работе... участвовали в вечере вопросов и ответов... Результаты этих вечеров оценивались как разительные. Руководящие работники утверждали, что эти вечера позволяли им узнать насущные нужды населения так, как никакая другая форма общения с массами. ... Считалось величайшим злом уйти от ответа, ... умолчать. Для того чтобы вечера вопросов и ответов заслужили общественное доверие, все обещания, данные на этих вечерах, выполнялись безотлагательно. Любой вопрос ... должен был быть ... удостоен ответа»[65]. Данные пример говорит о том, что в русле просветительной пропагандистской деятельности стихийно развивались и формы низового народного контроля, достойные повсеместного внедрения: советские руководители, поставленные лицом к лицу с местным населением, уже не могли чувствовать себя бесконтрольными властителями на местах. Неоценимым этот метод просвещения и контроля мог бы быть и в многонациональной среде.

Таким образом, советский опыт содержит множество полезных и малоисследованных практик, способных оказать положительное воздействие на сферу межнациональных отношений в государстве.

В современной ситуации положительную роль могло бы сыграть переосмысление отношения государства к советскому наследию, к понятию «национальность», реабилитация ряда методов регулирования межнациональных отношений, исследование вопроса о пропорциях (балансе) национального представительства в центре и на местах, его широкое общественное обсуждение, дискуссии в средствах массовой информации.

В деле информационного сопровождения национальной политики положительное значение имело бы, прежде всего, исследование опыта советской пропаганды, низовых инициатив. Как было показано выше, внимание и любовь к идеям и к аудитории способны избавить мероприятия государственных программ от шаблонности, формальности, однообразия, так же, как и наполнение современным смыслом понятий «труд на благо Отечества», «совместный труд», «взаимоуважение», «взаимопомощь», «сочувствие», «дружба», намного более подходящих к российской действительности, чем западное понятие «толерантность». Наконец, хотелось бы верить, что монополию либерального, ориентированного на западные установки и ценности подхода в национальной политике сменит поиск отечественного подхода, основанного на изучении лучших советских и российских практик в сфере регулирования межнациональных отношений.

[1] См. статью В.И. Ленина «К вопросу о национальностях или об «автономизации». По мысли Ленина, русский народ обязан был «возместить» другим народам, причисляемым к «угнетенным нациям», всю несправедливость и неравноправие в сфере межнациональных отношений.

[2] Стоит отметить, что применение в 1990-е гг. получила наиболее сомнительная практика первых лет советской власти: дискриминация русского населения. Наблюдалось и стремление правящей политической элиты скрыть существующие проблемы в сфере межнациональных отношений, приглушить альтернативную точку зрения на развитие национальной политики.

[3] Одной из целей унификации, объединения граждан «сверху» в единую массу, как можно предположить, было стремление властей сгладить или даже скрыть социально-экономические последствия проводимых реформ. Так как в единую нацию объединялись граждане, выигравшие от реформ (менее 10% населения) и пострадавшие в ходе преобразований слои населения (более 90%), первые, претендуя на национальное единство с последними, могли выступать от имени единой нации, продвигая свои интересы. Вторымнемаловажным моментом при утверждении «российской нации» в рамках России, отмеченным не только в отечественных, но и в зарубежных исследованиях, было стремление либеральной элиты утвердить первичность «российской нации» перед русской нацией, тем самым предотвратить объединительные тенденции на территории постсоветского пространства, разделить это пространство на нации в рамках новых суверенных государств (например, Э. А. Паин называл процессы реинтеграции вредными, пугающими Запад, мешающими становлению «российской нации»: Паин Э.А. Становление государственной независимости и национальная консолидация России: проблемы, тенденции, альтернативы // Мир России. Социология, этнология. № 1. 1995. С. 60, 67) и одновременно поставить под сомнение обязанность государства нести ответственность за миллионы русских, которые оказались в других государствах в силу политических преобразований начала 1990-х гг. (см.: Shevel O. Russian Nation-building from Yel’tsin to Medvedev: Ethnic, Civic or Purposefully Ambiguous? P. 185.).

[4] В Верховных Советах СССР и РСФСР возможность отмены указания национальности в официальных документах обсуждалась неоднократно, начиная с февраля 1991 г. Каждый раз большинство депутатов высказывались против, приводя весомые доводы. В октябре 1991 г. данный вопрос был снят с рассмотрения в Верховном Совете РСФСР, так как разработчики законопроекта нарушили действующий регламент. Тем не менее спустя полтора месяца, 22 ноября 1991 г., Верховным Советом России без дискуссии был принят значимый документ, подготовленный командой Президента Б.Н. Ельцина - проект «Декларации прав и свобод человека и гражданина», утверждение которого не сопровождалось общественным обсуждением. Опубликована принятая Декларация была с существенным опозданием, уже после распада СССР. В статье 16 этого документа значилось: «Каждый вправе свободно определять свою национальную принадлежность. Никто не должен быть принужден к определению и указанию его национальной принадлежности». Примечательно, что «Декларация прав и свобод человека», принятая Съездом народных депутатов СССР 5 сентября 1991 г., не содержала подобного положения. В дальнейшем борьба сторонников разных точек зрения разворачивалась уже в связи с разработкой новой Конституции Российской Федерации. Параллельная разработка документа шла в органах исполнительной и законодательной власти. После насильственного разгона парламента был ликвидирован процесс разработки Конституции депутатами, на референдум был вынесен проект Конституции, подготовленный командой Президента. Статья 26 принятой Конституции повторяла почти в точности статью 16 «Декларации прав и свобод человека и гражданина». Как в последствии отмечалось депутатами Государственной Думы I созыва, «во многих национальных регионах (граждане – Авт.) голосовали против» Конституции, а сама Конституция содержала «ущемление прав народов и национальностей» (заседание от 13.01.1994 г.). Две республики, Татарстан и Башкортостан, настояли на сохранении в паспорте графы «национальность», определяемой в соответствии с национальной принадлежностью родителей.

[5] Как сообщает официальный сайт журнала Forbes, впервые российские предприниматели появились в рейтингах этого журнала в 1997 году, тогда состояния шести богатейших российских бизнесменов оценивались в миллиардах и сотнях миллионов долларов. В том же 1997 году, к примеру, бюджет Липецкой области в пересчете составлялдвенадцатую часть состояния Б. Березовского; бюджет Тверской области – пятнадцатую часть, и так далее (Закон об областном бюджете Липецкой области на 1997 год, Закон об областном бюджете Тверской области на 1997 год URL: www.docs.cntd.ru (дата обращения 03.05.2019)

[6] См.: Отчеты о работе структурных подразделений Министерства за 1999 год. ГА РФ. Ф. 10156. Оп. 1. Д. 97. Л. 15 – 16, 23 - 29; См. также по этой теме: Галлямов Р. Политические элиты российских республик: особенности трансформации в постсоветский период // Полис. 1998. № 2. С. 109 – 115.

[7] См., например: Новиченко А. И. Региональные этнократические элиты: тенденции формирования и специфика политической деятельности: (на примере ЮФО): автореферат дис. … к. полит. наук. Ростов-на-Дону, 2009; Пеньковский Д. Д. Современные политические элиты республик Северного Кавказа // Знание. Понимание. Умение: Фундаментальные и прикладные исследования в области гуманитарных наук: Научный журнал Московского гуманитарного университета. № 2. 2012. С. 91 – 96; Султанова Л. Ю. Политическая элита Республики Башкортостан: особенности структурной трансформации в постсоветский период: автореферат дис. … к. полит. наук. Уфа, 2016 и др.

[8] Позднеев Д. Начало проникновения японцев в Монголию / Жизнь национальностей. 1922. № 16. С. 3 – 5.

[9] Сведения и переписка Наркомнаца с национальными отделами и комиссариатами о сети национальных учебных заведений. ГА РФ. Ф. 1318. Оп. 1. Д. 156. Л. 39.

[10] Пятая сессия Верховного Совета РФ. Бюлл. № 1. Заседание Совета Национальностей ВС РФ от 5 октября 1992 г. М.: Верховный Совет РФ, 1992. С. 22.

[11] Документы (отчет, аналитическая записка) по национальной политике в отношении финно-угорских народов России. 1999 г. ГА РФ. Ф. 10156. Оп. 1. Д. 111. Л. 36, 28 – 29.

[12] Там же. Л. 28 – 29.

[13] См.: Доклад о реализации плана деятельности Федерального агентства по делам национальностей за 2018 год. URL: http://fadn.gov.ru/otkritoe-agenstvo/plan-deyatelnosti (дата обращения 01.08.2019);

Доклад об итогах работы Федерального агентства по делам национальностей в 2018 году и задачах на 2019 год. URL: http://fadn.gov.ru/agency/kollegiya/reports (дата обращения 01.08.2019).

[14] Автором проведено несколько сопоставительных исследований, результаты которых используются в работе ФАДН России

[15] Речь идет об Указе Президента Российской Федерации от 6 декабря 2018 года № 703 «О внесении изменений в Стратегию государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года, утвержденную Указом Президента Российской Федерации от 19 декабря 2012 г. № 1666»

[16] С 2019 г. практика таких отчетов отменена, о чем см. ниже.

[17]В Плане мероприятий по реализации в 2016-2018 годах Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года значился пункт 15 «Проведение общественных слушаний, круглых столов, научно-практических конференций по вопросам противодействия проявлениям ксенофобии и укрепления межнационального согласия в обществе», соисполнителями которого являлись, в том числе, органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации, что накладывало на них обязанность отправлять в ФАДН России отчет о проделанной работе. Соответственно в Плане мероприятий по реализации в 2019-2021 годах Стратегии Российской Федерации отсутствуют подобные пункты, таким образом, ФАДН России не получило соответствующих сведений по итогам 2019 года.

[18] Прежде всего, стоит отметить, что термины «пропаганда», «воспитательная работа» в современной практике считаются нежелательными, устаревшими, имеют исключительно негативную окраску. Для обозначения сходной деятельности употребляют другие выражения: например, информационная кампания.

[19] Анализ охватил программы и подпрограммы в сфере национальной политики 85 субъектов Российской Федерации, изучены документы, актуальные на июнь 2019 г. и доступные в сети Интернет. URL:http://www.docs.cntd.ru/ (дата обращения 01.06.2019). Результаты анализа не публиковались.

[20] Зорин В.Ю. Национальная политика российского государства в XX – начале XXI века: учеб. пособие для бакалавриата и магистратуры. 2 изд., испр. и доп. М.: Издательство Юрайт, 2018. С. 189 – 190.

[21] Зорин В.Ю. Ук. соч. С. 96.

[22] Этнический и религиозный факторы в формировании и эволюции российского государства / Отв. ред. Т.Ю. Красовицкая, В.А. Тишков. М.: Новый хронограф, 2012.

[23] Этнический и религиозный факторы. С. 220

[24] См. подробнее об этом: Вдовин А.И. История СССР от Ленина до Горбачева. М.: Вече, 2011. С. 36. Поскольку распределение средств между регионами осуществлялось по правилу «больше тому, кто слабее», низшее положение в иерархии указывало на большие по сравнению с другими регионами потребности в государственной помощи. Таким образом, нет оснований утверждать, что неравенство административно-территориальных единиц и статуса народов (нации, народности) в СССР приводило к дискриминации стоящих на нижней ступени иерархии.

[25] Шевырин В.М. 2012. 02. 015. Булдаков В. П. Хаос и этнос. Этнические конфликты в России, 1917-1918 гг.: условия возникновения, хроника, комментарий, анализ. - М. : новый хронограф, 2010. - 1096 с // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 5: История. Реферативный журнал. 2012. С. 82 – 91.

[26] Булдаков В.П. Хаос и этнос. Этнические конфликты в России, 1917 – 1918 гг.: условия возникновения, хроника, комментарий, анализ. М.: Новый хронограф, 2010. С. 623.

[27] Полян П. Не по своей воле… История и география принудительных миграций в СССР. М.: ОГИ, 2001.

[28] В.Г. Чеботарева трактует термин «геноцид» не как физическое уничтожение, а как обреченность на ассимиляцию и утрату исторической памяти, фактически подменяя понятия и апеллируя к эмоциям читателя (Чеботарева В.Г. Государственная национальная политика в Республике немцев Поволжья. 1918-1941. М.:

ОАРН,1999. С.315, 413).

[29] Мартин Т. Империя положительной деятельности: Советский Союз как высшая форма империализма // Государство наций: Империя и национальное строительство в эпоху Ленина и Сталина. М.: РОССПЭН, 2011. С. 99.

[30] Сэнборн Д. Семья, братство и национальное строительство в России 1905 – 1925 гг. // Государство наций. С. 117 – 138.

[31] Холквист П. Вычислить, изъять и истребить: статистика и политика населения в последние годы царской империи и в Советской России // Государство наций. С. 139 – 179.

[32] Нортроп Д. Национализация отсталости: пол, империя и узбекская идентичность / Государство наций. С. 235 – 272.

[33] Пейн М. «Кузница» казахского пролетариата? Турксиб, нативизация и индустриализация в годы сталинского Первого пятилетнего плана / Государство наций. С. 292-296.

[34] Блитстэйн П.Э. Национальное строительство или русификация? Обязательное изучение русского языка в советских нерусских школах, 1938 – 1953 // Государство наций. С. 312.

[35] Толковый словарь Д.Н. Ушакова: [Электронный ресурс]. http://ushakovdictionary.ru/word.php?wordid=60241 (последнее посещение 20.03.2016).

[36] РСФСР. Народный комиссариат по делам национальностей. Отчет о деятельности 1 ноября 1917 года – 20 июня 1918 года. М., 1918. С. 2 – 48.

[37] Невоструева А.Ф. Становление советской модели информационно-коммуникационного пространства в 20 – 40-е гг. // Теория и практика общественного развития. 2013. № 5. С. 102.

[38] См., напр.: Луначарский А.В. О коммунистическом воспитании. Киев, 1977. С. 58; А. В. Луначарский о воспитании молодежи // Советская педагогика. № 1. 1966. С. 93.

[39] Горбачев М.С. Перестройка и новое политическое мышление для нашей страны и для всего мира. М., 1987. С. 150, 30, 96.

[40] Пятая сессия Верховного Совета СССР. Бюлл. № 62. Совместное заседание Совета Союза и Совета Национальностей ВС СССР от 21 мая 1991 г. С. 13.

[41] Третья сессия Верховного Совета РСФСР. Бюлл. № 3. Совместное заседание Совета Республики и Совета Национальностей ВС РСФСР от 30 января 1991 г. М.: Верховный Совет РСФСР, 1991. С. 9, 10.

[42] Третья сессия Верховного Совета РСФСР. Бюлл. № 2. Заседание Совета Национальностей ВС РСФСР от 30 января 1991 г. М.: Верховный Совет РСФСР, 1991. С. 38.

[43] Поручения Правительства Российской Федерации по проблемам национальных отношений в Российской Федерации. 1992 г. ГА РФ. Ф. 10121. Оп. 1. Д. 65. Л. 7.

[44] См., напр.: Шестая сессия Верховного Совета РФ. Бюлл. № 5. Заседание Совета Национальностей ВС РФ от 17 февраля 1993 г. М.: Верховный Совет РФ, 1993. С. 25.

[45] Третья сессия Гос. Думы РФ I созыва. Заседание от 15 марта 1995 г. URL: http://transcript.duma.gov.ru/node/3083/ (дата обращения 27.02.2019).

[46] Речь Елены Боннэр на торжественной церемонии открытия I Международного конгресса памяти А.Д. Сахарова // Независимая газета. 1991. № 67.

[47] Тишков В.А. Российский народ: история и смысл национального самосознания. М.: Наука, 2013. С. 67.

[48] Свердлов Б.Д. Советская пропаганда в 20-е годы. Разнообразие форм и средств воздействия. М.: Знание, 9. С. 5 – 9.

[49] Например, в мае 1917 года в газете «Правда» В.И. Ленин писал: «Народу надо говорить правду. Только тогда у него раскроются глаза, и он научится бороться против неправды» (Ленин В.И. Полное собр. соч. Т. 32. С. 15).

[50] Свердлов Б.Д. Советская пропаганда в 20-е годы. Разнообразие форм и средств воздействия. М.: Знание, 1990; С. 8; Херсонская Е. Молодым пропагандистам и агитаторам. М., 1920. С. 7.

[51] Прончатов В.Н. «Вход по билетам Политотдела...» Нижний Новгород: театры и флотилия // Нижегородский музей. 2010. № 20. С. 153.

[52] К примеру, в деле социальной адаптации больших масс беспризорных детей разных национальностей широко использовался труд, участие беспризорных в трудовой жизни региона (создание мастерских для подростков, трудовых коммун, артелей, молодежных городков и др.). «Основной лозунг всей педагогической работы с беспризорными – возвращение их в ряды трудящихся, воспитание сознательного работника – строителя советского государства», - говорилось в ходе IV Совещания Наркомпросов Союзных и автономных республик по вопросам нацмен в 1924 г. (См. подробнее ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 1. Д. 2897. Л. 13 и далее).

[53] Ленин В.И. Полное собр. соч., т. 41. С. 312.

[54] КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Ч. I. М.: Гос. издат. полит. литер., 1953. С. 703.

[55] Там же. С. 421.

[56] Декрет ВЦИК №446 от 22 апреля 1918 г. «О формуле торжественного обещания при вступлении в Рабоче-крестьянскую красную армию». Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917—1918 гг. Управление делами Совнаркома СССР. М., 1942. С. 469.

[57] Луначарский А.В. Воспитание нового человека. Л., 1928. С. 39.

[58] Крупская Н.К. Педагогические сочинения в десяти томах. Т. 3. М.: Издат. Ак. пед. наук, 1959. С. 622.

[59] КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Ч. I. М.: Гос. издат. полит. литер., 1953. С. 422.

[60] Бурмистрова Т.Ю., Дмитриев О.А. Дружбой сплоченные Культура межнац. Общения в СССР. М.: Мысль, 1986. С. 21.

[61] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23, С. 9 – 10: «Всякая нация может и должна учиться у других».

[62] Свердлов Б.Д. Советская пропаганда в 20-е годы. Разнообразие форм и средств воздействия. М.: Знание, 9. С. 5 – 9.

[63] Трубников С. Там же.

[64] Свердлов Б.Д. Там же. С. 31

[65] Там же. С. 39.

    Дискуссии 1990-х гг. об указании национальной принадлежности граждан СССР и России в официальных документах ;