Война, которой могло не быть

ВОЙНА, КОТОРОЙ МОГЛО НЕ БЫТЬ
 (Глава из повести «Лёнькин Бог»)
                Автор - мой дядя Алексей Мелехин
                (20.03.1918г -9.12.1994 г.)
                Мы ехали на фронт
               
Прикрыв землю белым одеялом, суровая сибирская зима властно входила в свои права. Окна домов подернулись иглистыми рисунками, из труб повалил и по ветру вниз покатился темно-серый дым. Люди облачились в шубы, валенки и лохматые шапки. Утеплили кров и животным. По снегу протоптаны первые следы, которым держаться теперь до самой весны.
Товарный вагон, плотно набитый ратниками в суконных остроконечных буденовках с широким забралом, сползающим на шею и защищающим её от стужи и злого ветра, серых длинных шинелях, с противогазами на боку, вещмешками и нехитрым набором предметов солдатского обихода гудел своей привычной жизнью. «Теплушками» в шутку нарекли тогда эти вагоны шинельные скитальцы, намекая этим на единственный предоставленный им комфорт, который дорогого стоил в холодное время.
Колеса стучали монотонным ритмом по тревожно гудящим рельсам. Мимо шли эшелоны с раненными и обмороженными. И невольно в голову приходила мысль, что скоро некоторые из них займут места в таких же вагонах. И им, раненным, конечно же, позавидуют те, кто только едут туда, чтобы, возможно, проститься в этих суровых снегах с жизнью. Они втайне додумывались и до того, что готовы были смириться с участью попасть в санитарный поезд. А вдруг живым остаться не дано? Были такие думы? Конечно же, были. Ведь именно такие беспокойные мысли порождали крамольные случаи членовредительства и самоотравления. Бог их простит, не по своей воле оказались на краю пропасти
                Встреча с другом
В Бийск Посадов прибыл по направлению из Омска после окончания ускоренных курсов военных техников запаса. Полк суматошно готовили к отправке на войну с белофиннами. Призвали крепких 30-40-летних мужиков шахтеров, лесорубов, охотников и землепашцев. Тесно стало в старых палатках гарнизона, тогда поставили на снегу палатки. На плацу во время строевого смотра Посадов увидел своего старого друга Рафаила Соловьева. Не сдержался и от радости повис у друга на шее. Обоюдной была та радость.
- Рафаил, ты ли это? Уже лейтенант! Силен, братец! – тискал Посадов в своих объятиях товарища студенческих лет.
- А ты, что же, Алёха, из учителей в техники подался?
Отошли в сторону и обменялись новостями. Посадова по ошибке в военкомате включили в формировавшуюся из горных техников команду и направили в Омск на курсы военных техников. Когда он стал доказывать, что произошло недоразумение, ему, отшучиваясь, сказали: «Ничего, не боги горшки обжигают, - справишься». Отучился год, сходил к комиссару, тот взял на заметку. Нам такие, как ты, говорит, нужны не для пушек, а для человеческих душ. А Рафаил поучительствовал пару годиков в глухом таёжном селе и подался в институт на юридический факультет. Он всегда с пристрастием относился к политике, а политики, как ему виделось тогда, всегда начинали танцевать от «юридической» печки. Четыре года не встречались и многие перемены заметили друг в друге. Вытянулся и раздался в плечах Посадов. Речь стала сдержанной, спокойной, менторский тон даже в кругу друзей проявлялся заметно. Рафаил подрос, плечи округлились, руки обрели размашистость. Черные глаза и по-восточному растянутые ресницы светились умно и загадочно.
Своими расспросами о доме, о всех родных, и конечно же, о Шурочке, Рафаил разбередил душу Посадова.  Долго не мог заснуть. Ворочаясь, он вспоминал первую встречу с юной тогда еще и не по годам оформившейся девочкой - старшеклассницей. Вспомнил, с каким чувством рассказывал о первой встрече с Шурочкой друзьям по комнате в студенческом общежитии, считая, что она была послана ему Богом. Первым, кто смог подтвердить её красоту, был Рафаил, который часто на выходные приезжал к Посадовым в Прокопьевск из Новокузнецка. Своё восхищение он выразил словами из поэмы «Цыгане» Пушкина: «Среди красавиц молодых была одна... и долго ею, как солнцем, любовался я, и наконец, назвал своею...».
Потом еще уточнил: - Девушка не просто хороша собой, а прекрасна! Не просто стройна – а грациозна! Она соперничает с лучшими спортсменами города. У неё не просто красивое лицо – оно обворожительно красивое! Скажу еще, она увлекается театром, играет главные роли в самодеятельности, поет песни, читает поэмы, преображаясь в образы.
Да, прав был Рафаил – Алексей Посадов и Шурочка Пономарёва любили друг друга. Возвращаясь с прогулки долго стояли у калитки, пока брат Шурочки Матвей не подаст голос повелительным тоном:   Шурочка, домой!
Алёша с Шурочкой вместе подымались на крыльцо – потому что жили в одном доме!
 Мать Посадова, опасаясь возможной юной несдержанности сына, отговаривала его от «опасного» увлечения и даже привела пример, как молодого учителя наказали за непозволительную связь с ученицей. Алексей Посадов глубоко обиделся на мать за то, что она не верит в самые святые его чувства, и неделю жил у друга, пока не убедился, что мама ему верит.
Прощание с Шурочкой перед отъездом Алексея на фронт было трогательно нежным и тревожным. Без лишних слов о верности и без клятвенных обещаний свято беречь и хранить – всё и так было очевидно.
Вот уже полвека они с Шурочкой вместе, а Посадов до сих пор помнит трогательную сцену прощания на вокзале, как будто она была вчера.

            Война идет второй месяц
Второй месяц уже в заснеженной тайге под гул артиллерийских взрывов, бомбежек и треск пулеметных очередей две противоборствующие стороны бьются, проливая кровь. Второй месяц мир следит за ходом драмы в таинственном уголке планеты. Произошла какая-то ошибка, роковой просчет одной стороны и упрямство и несговорчивость - другой. Сошлись в споре страна-гигант Россия и соседняя крошечная Финляндия, которую и страной-то не успели привыкнуть называть. Люди помнили, что более века эта земля была российским княжеством. А теперь этот бывший князёк вдруг ослушался и показал свой норов. Теперь вот эшелоны «теплушек» разносили по обширной заснеженной стране тревожное дыхание.
У нас своя, редкая история и миссия. Мы стоим между Европой и Азией и всю жизнь спасаем то ту, то другую сторону. Посещали его голову и подчас опасные мысли, что это война, которой могло и не быть, как внушал ему его друг командир батальона Рафаил Соловьев. Тяжелую думу нес он в себе. Его и поддерживала, и пугала готовность окружающих людей отдать жизнь, не требуя веских аргументов. Раз Родина в опасности – растоптать чужую страну можно и нужно! «Святая простота» - сказала Жанна Д’арк про подбрасывающих хворост в костер, на котором её сжигали. Иисус тоже простил бы таких невежественных людей, по простоте не ведающих, что творят.
Ускоренным маршем рота за ротой продвигалась дивизия к месту дислокации. Мрачная картина следов войны резала глаза. В десяти метрах от дороги лежали трупы убитых и замороженных наших воинов. Это были зверски обезображенные трупы. Поруганные советские воины. Один - привязанный к сосне, обезглавлен, другой – с головой его соотечественника в окоченевших руках. Рядом – обнаженный до пояса с выжженной звездой на спине. У многих вспороты животы и выколоты глаза. Почему их не убрали – подумал Посадов, и сам себе ответил: - чтобы вызвать гнев и жажду мщения у бойцов, шедших на фронт.
Мы двигались вперед, чтобы обеспечить безопасность Ленинграду.  Порой заходили в брошенные жилища и ощущали, что еще совсем недавно здесь была жизнь. Висели фотографии, на снимках – старики в окружении сынов и дочек, и внуков. Ребенок беспечно смеется, глядя на отца. Посадову глубоко в душу запала эта трепетная семейная обстановка. Плохо и невыразимо стыдно должно быть всем тем, кто свел в неравном бою стороны, не ища согласия между ними и обрекая на смерть.

Благодарность за проявленную смелость в бою и умелые действия               

    Первые столкновения с финнами показали, что они заметно лучше оснащены оружием. У них - автоматы «Суоми» с оптическим прицелом, а у нас -трехлинейные винтовки образца 1930 года. Даже бронированные щитки на лыжах от пуль поступили с опозданием на два месяца. Посадов в душе не мог простить это тем, кто допустил такую задержку.
В один день у Посадова пехота просит поддерживающего огня батареи, так как роте мешают продвигаться «кукушки», а снарядов-то нет, не завезли. Посадов решился их доставить волоком: - Кто со мной рискнёт за снарядами?
Согласились пятеро из боевого расчета. Посадов отобрал двоих. Объяснил, как выдвигаться, какие команды, и они выполнили задачу – волоком дотащили ящики, двигаясь ползком под огнем противника. Прямое попадание в каску убило одного бойца – он умер на руках у Посадова.
 Вечером командир батареи капитан Березин вызвал к себе воентехника Посадова, заменившего раненного командира орудия, и объявил ему благодарность за умелые действия расчета и выполнение поставленной задачи. Березин передал, что командир роты, которую артиллерия поддержала своим огнем, тоже ходатайствует пред командованием о поощрении расчета. А потом еще сообщил, что Посадова хотят назначить комиссаром батареи. Посадов поблагодарил командира, сказав еще, что боялся попасть в другой батальон из-за назначения. Уже следующим утром ему объявили о назначении.

                Дыхание близкой победы
 
      Пришло известие: Выборг взят! Дыхание близкой победы  разнеслось по всему фронту. Но вот новый приказ: батарее для подавления огневых точек противника выдвинуться вперед. Батарея, преодолевая сугробы, заносы, двинулась на передовую. Финны засекли и открыли минометный огонь. Посадов видел падающих бойцов от разрыва мин, и у самого вдруг кругом пошел лес и пушки, зазвенело в ушах. Он успел подумать: «Вот, кажется, и всё...»
Неделю провел на лечении в полевом госпитале. На утреннем обходе врач подвел итог:
- Ну, Посадов, повезло тебе – отделался легкой контузией, через пару дней будешь в своей батарее. А знаешь, в тот день, когда тебя приволокли сюда, война закончилась!  Вот так-то, братец!
Не много ли совпадений? – подумал Посадов. Ведь это был ещё и день его рождения - 20 марта. Чуть было с жизнью не простился, а тут – и войне конец!
Неисповедимы пути Господни, а все-таки удивительно, что мама Посадова, провожая его на фронт сердцем всё наперед знала. Прощаясь, сказала: - Смерть будет рядом с тобой, Алёша, в особенный день.