de omnibus dubitandum 118. 524

ЧАСТЬ СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ (1917)

Глава 118.524. ЗАДОЛГО ДО ВОЗНИКНОВЕНИЯ ПАРТИИ НАЦИОНАЛИСТОВ…

    В русской политической литературе можно выделить два рода писателей, одни из которых более чувствовали нацию, а другие - государство. В русской литературе часто тот, кто чувствует нацию, не особенно чувствует государственность.

    И.С. Аксаков и вообще славянофилы - безусловно националисты, или протонационалисты. Катков почти не писал об идее нации, Тихомиров писал о нации, но в контексте государственности.

    Есть как бы две взаимопереплетающиеся политические школы в русской публицистике. Одна говорила о нации, другая о государстве.

    Меньшиков, безусловно, националист и одновременно империалист, но на основе величия нации. Между этими двумя группами нет антагонизма, а есть лишь призванность одних к рассуждению о нации, а других - о государстве. Одни лучше чувствовали и могли глубже рассуждать о государстве, а другие о нации. Талант одних более располагал к изучению государственности, талант же других - к пониманию народности.

    М.О. Меньшиков в таком делении, безусловно, имеет большее отношение к философии нации. Он считал, что именно народность - наиболее угрожаемый пункт в обороне Отечества.

    "Именно тут - утверждал он, - идет подмен материи, тут фальсифицируется самая природа расы и нерусские племена неудержимо вытесняют русскую народность" (Меньшиков М.О. Письма к ближним. СПб., 1910. С. 644.).

    Его национализм - это национализм не агрессивный, национализм не захвата или насилия, а, как он выражался, национализм честного разграничения. Разграничения одних наций от других, при котором только и возможны хорошие отношения между нациями. Его национализм не собирался никого уничтожать, как это неоднократно ему приписывали различные недоброжелатели. Он лишь собирался оборонять свою нацию - действие совершенно законное и нравственно должное.

    "Мы, - писал М.О. Меньшиков, - не восстаем против приезда к нам и даже против сожительства некоторого процента иноплеменников, давая им охотно среди себя почти все права гражданства. Мы восстаем лишь против массового их нашествия, против заполонения ими важнейших наших государственных и культурных позиций. Мы протестуем против идущего завоевания России нерусскими племенами, против постепенного отнятия у нас земли, веры и власти. Мирному наплыву чуждых рас мы хотели бы дать отпор, сосредоточив для этого всю энергию нашего когда-то победоносного народа..." (Меньшиков М.О. Письма к ближним. СПб., 1913. С. 123-124.).

    Много горького говорил он в адрес русского народа и его истории, но делал это всегда искренне. Это тот случай, когда критика идет от лица любящего Родину, а не от безразличного критикана.

    Писательство всегда было для него подвигом, оно стоило ему жизни, а при жизни было наполнено всевозможной на него клеветой и угрозами - поэтому к его словам надо относиться серьезно, но с пониманием. "Что касается ругательных писем, - писал он, - то они, как и гнусные статьи в инородческой печати, мне доставляют удовлетворение стрелка, попавшего в цель. Именно в тех случаях, когда вы попадаете в яблоко, начинается шум: выскакивает заяц и бьет в барабан, или начинает играть шарманка. По количеству подметных писем и грязных статей публицист, защищающий интересы Родины, может убедиться, насколько действительна его работа. В таком серьезном и страшном деле, как политическая борьба, обращать внимание на раздраженные укоры врагов было бы так же странно, как солдату ждать из неприятельских окопов конфеты вместо пуль" (Меньшиков М.О. Из писем к ближним. СПб., 1909. С. 130-131.).

    Великим талантом М.О. Меньшикова была политическая литература, боевая публицистика. Будем помнить во всех претензиях к М.О. Меньшикову, что он был расстрелян большевиками, расстрелян как опасный писатель.

    Всероссийский национальный союз был организацией, рожденной не революционными событиями 1905 года, как большинство правомонархических организаций (кроме Русского собрания), а уже мирной жизнью, жизнью Государственной Думы и публицистикой М.О. Меньшикова.

    В него вошли умеренно-правые элементы образованного русского общества - национально настроенные профессора, военные в отставке, чиновники, публицисты, - объединенные общей идеей главенства народности в трехчленной русской формуле.

    Союз русского народа был организацией массовой, народной, многочисленной - разные исследователи по-разному оценивают ее численность (от нескольких сот тысяч до нескольких миллионов) - и был рожден как правая реакция на революцию 1905 года.

    Союз русского народа был агрессивен и простонароден в большинстве своем, тогда как Всероссийский национальный союз появился во времена столыпинского правления и работы III Государственной Думы как союз не приемлющих октябристских ("второсортные кадеты", как называл их Меньшиков) дальнейших радикальных конституционных вожделений и отодвигания национальных вопросов на второй план (для националистов было важно незамедлительное решение еврейского вопроса), а также не согласных с крайне правыми в их отношении к Государственной Думе и нежелании выставлять народность впереди Православия и Самодержавия.

    Для националистов и Православие, и Самодержавие вытекали из национальных особенностей, а не наоборот, как это считалось крайне правыми.

    М.О. Меньшиков не во всем понимал позицию крайне правых, не разделял некоторые их положения, но он был честен по отношению к ним и признавал их заслуги перед Отечеством.

    "Непростительно забыть, - писал он в 1911 году, - какую роль сыграли, например, покойный Грингмут в Москве или Дубровин в Петербурге, Дубасов - в Москве или Дурново - в Петербурге, Семеновский полк в Москве или вся гвардия в Петербурге ибо главная осада власти и центральный штурм ее были в Петербурге и в Москве...

    Инородческая революция пыталась поразить империю в самом ее сердце - вот отчего в обе столицы понабилось столько мятежников и пристанодержателей бунта.

    Мы... не принадлежим к Союзу русского народа, но было бы или актом невежества, или черной неблагодарностью забыть, что наши национальные начала были провозглашены еще задолго до возникновения партии националистов - именно такими "черносотенными" организациями Петербурга, каково Русское собрание и союз господ Дубровина и Пуришкевича. Если серьезно говорить о борьбе со смутой, действительной борьбе, не на живот, а на смерть, то вели ее не киевские националисты, а петербургские и московские монархисты" (Меньшиков М.О. Письма к ближним. СПб., 1912. С.280.).

    Сущность национализма Всероссийского национального союза весьма точно выразил его председатель - Петр Николаевич Балашев (на 1-м собрании представителей Национального союза, проходившем в Санкт-Петербурге 19-21 февраля 1911 года). Во вступительной речи он сказал следующее: "Национализм есть стремление достичь наибольшего напряжения творческих сил данного народа в их чистейшем виде, как предпочтение своего заимствованному" (Всероссийский национальный союз. 1-е собрание представителей 19-21 февраля. СПб., 1912. С. 4.).

    Членами Всероссийского национального союза были многие известные ученые, такие, как профессор Петр Яковлевич Армашевский, профессор Платон Андреевич Кулаковский, профессор Николай Осипович Куплевасский, профессор Павел Иванович Ковалевский, профессор Петр Евгеньевич Казанский и другие. В Главном совете Всероссийского национального союза состоял и Михаил Осипович Меньшиков, публицистические выступления которого в "Новом времени" во многом подготовили идеологическую (идейную) почву для появления союза.

    Целями союза, по уставу, были исповедуемые им начала - единство и нераздельность Российской империи, ограждение во всех ее частях господства русской народности, укрепление сознания русского народного единства и упрочение русской государственности на началах самодержавной власти Царя в единении с законодательным народным представительством.

    Слабость нашего национализма - это слабость нашей воли, столь же важной для гармонической личности, сколь и развитие чувств и умственных способностей.

    Без воли нет осознания необходимости планомерного стремления к цели. Появляется немощь перед перспективой действия. М.О. Меньшиков не страдал размягчением воли, он был всецело сконцентрирован на единственной цели - величии России, к которой стремился всю сознательную жизнь.

    Февральская революция 1917 года закрыла газету "Новое время" и оставила М.О. Меньшикова без любимого дела. Октябрь же не дал М.О. Меньшикову прожить и года под своей властью.

    Враги не простили М.О. Меньшикову ничего из его деятельности - ни искреннего национализма, ни талантливой публицистики, ни обличения неправды и изуверства...

    Он был арестован на Валдае. 19 сентября 1918 года М.О. Меньшиков писал своей жене из заключения: "Члены и председатель чрезвычайной следственной Комиссии евреи и не скрывают, что арест мой и суд - месть за старые мои обличительные статьи против евреев" (М.О. Меньшиков. Материалы к биографии // Российский архив. Вып IV М., 1993. С. 230.).

    За день до расстрела он написал как бы в завещание своей жене и детям: "Запомните - умираю жертвой еврейской мести не за какие-либо преступления, а лишь за обличение еврейского народа, за что они истребляли и своих пророков. Жаль, что не удалось еще пожить и полюбоваться на вас" (М.О. Меньшиков. Материалы к биографии // Российский архив. Вып IV М., 1993. С. 232.).

    20 сентября 1918 года он был расстрелян чекистами за свои статьи.

    Лидеры СРН изначально заявляли, что их организация — никакая не партия, поскольку там, где партии,— там раздоры и борьба честолюбий, что совершенно чуждо истинным монархистам.

    На деле же раздоры в "Черной сотне" не прекращались, а СРН постепенно дробился и хирел.

    В 1908 году Владимир Пуришкевич и поддержавший его протоиерей Иоанн Восторгов произвели первый раскол, уведя часть союзников в новый Союз Михаила Архангела, который отличался несколько большей терпимостью в отношении Государственной думы и бюрократии.

    В 1911 году СРН постиг новый раскол: сторонники Николая Маркова 2-го, бывшие чуть меньшими экстремистами, чем дубровинцы, начали вытеснять Дубровина из руководства союза. Во время одного из заседаний Дубровин даже подрался со сторонником Маркова 2-го, упрекнувшим его в непрозрачности бухгалтерии.

    Вскоре Дубровин ушел из союза, образовав собственный Всероссийский дубровинский союз русского народа, так что у одного народа появилось два практически одноименных союза, выступавших за начала соборности и единения. Расколы сопровождались постоянными скандалами.

    В 1913 году на стол товарища министра (заместителя министра.— Л.С.) внутренних дел Владимира Джунковского легла бумага с описанием скандального ухода протоиерея Восторгова из правления очередной правой организации — Русского монархического союза:

    "Властная натура прот. Восторгова и его не всегда отвечающие целям и задачам союза стремления скоро проявились в достаточно резкой форме: уезжая в продолжительные командировки... прот. Восторгов оставлял союз почти без всякого надзора и руководства; зато во время пребывания в Москве он управлял им и вершил все дела единолично...

    Эта система бесконтрольного управления особенно рельефно сказалась в деле расходования средств союза: прот. Восторгов даже и не пытался никогда дать хоть подобие отчета в расходах, и никто никогда не знал, какими средствами располагает союз и на что они тратились...
   
    Только при уходе своем из совета в текущем году прот. Восторгов, когда обнаружилось не только полное отсутствие денег в кассе союза, но еще и долги, пояснил на собрании, что денег нет, потому что их никто не давал".

    Более мелкие правые организации тоже дробились, а общая численность членов монархических союзов неуклонно сокращалась. Екатеринославский корреспондент газеты "Речь" сообщал в 1912 году:

    "Отдел СРН окончательно умер. Давным-давно прекратились его общие собрания (некого собирать) и даже собрания правления. От последнего остался один исполняющий должность председателя г. фон Фишбах, время от времени организующий в доме СРН танцевальные вечера... Палата Архангела Михаила состоит из двух человек: редактора газеты "Орел двуглавый" г. Лутковского, изгнанного из общества "Двуглавый орел", и содержателя пивной Гринева... "Двуглавый орел" недавно состоял из 5 человек. Произошла ссора, и председатель "Орла" г. Мартынов и секретарь Вонсович ушли и учредили общество "За скипетр и корону".

    Что касается "Русских рабочих союзников" (группа в 15 человек), то они сейчас раскололись на большинство и меньшинство. Каждая группа имеет... свое правление, и одно считает другое недействительным".

    Рабочие и крестьяне выходили из монархических организаций, поскольку видели, что никакой реальной власти за ними не стоит и членство в них не дает никаких преимуществ. Уголовные элементы тоже отходили от движения, поскольку с подавлением революции прекратилась всеобщая анархия, а вместе с ней закончилась и безнаказанность.

    Аристократия и бюрократия тоже отвернулись от движения из-за одиозности его лидеров. Так, Пуришкевич регулярно устраивал скандалы в Думе. По воспоминаниям главы канцелярии Думы Якова Глинки, "он не задумается с кафедры бросить стакан с водой в голову Милюкова. Необузданный в словах, за что, нередко, был исключаем из заседаний, он не подчинялся председателю и требовал вывода себя силой. Когда охрана Таврического дворца являлась, он садился на плечи охранников, скрестивши руки, и в этом кортеже выезжал из зала заседаний". Никого не напоминает, мастера устраивать спектакли перед народом, наивно верящим всем этим клоунам... Марков 2-й, тоже заседавший в Думе, стаканы не бросал, но зато грубо оскорблял думцев и их председателя. Дубровин, которого считали организатором политических убийств, и вовсе оказался на положении отверженного.

    Отношение высшего общества к черносотенцам, пожалуй, точнее всех выразил едва не погибший от их рук Витте: "Эта партия в основе своей патриотична... Но она патриотична стихийно, она зиждется не на разуме и благородстве, а на страстях.

    Большинство ее вожаков — политические проходимцы, люди грязные по мыслям и чувствам, не имеют ни одной жизнеспособной и честной политической идеи и, все свои усилия направляют на разжигание самых низких страстей дикой, темной толпы".

    Ультраправым действительно было нечего предложить России. Стране, которая отчаянно нуждалась в модернизации, они советовали вернуться назад к средневековым истокам, включая возрождение пыток и публичных казней.

    Так, третий съезд монархических организаций постановил, что "русским следует признавать того, кто стоит за царское неограниченное самодержавие... Русским следует признавать и того, кто стоит за исконный русский общественный строй на началах сословности и деления населения по состояниям, в основании которого лежат начала службы и пользы государственной".

    То есть тот, кто считает сословный строй устаревшим и мешающим развитию страны, русским не является.

    Число русских в понимании правых радикалов стремительно сокращалось, и к 1917 году членов правых организаций было не больше 45 тыс. человек. В общем, хотя национальные лозунги были поначалу хорошо приняты населением, вожди черносотенцев, зацикленные на ретроградстве и махровом семитизме, не сумели создать в России национальное движение, которое предотвратило бы крах 1917 года.

    После революции судьба оставшихся союзников была незавидной. Дубровин и Восторгов были расстреляны большевиками, причем Восторгов впоследствии был причислен к лику святых. Пуришкевич "отпросился" из тюрьмы, пообещав не вредить большевикам, и поехал к Деникину бороться против них, однако вскоре умер от тифа. Марков 2-й умер в эмиграции, успев немного послужить Третьему рейху.

    Рядовых черносотенцев при большевиках тоже ждал суд и расправа. Идеи их, впрочем, не умерли, и в 2005 году в России вновь появилась организация под названием Союз русского народа. Что же касается партий и движений, которые мечтают заслужить признательность верховной власти, отстаивая ее прерогативы, то недостатка в них как не было, так и нет.