Надо что-то придумать! Повесть

Г л а в а    2 4   Попытка запутать следствие. Рассказ участкового. Догадки начальника. Неожиданный оборот

Следователь Глебов явился в положенное время в кабинет начальника. Тот предложил доложить о том, как продвигается дело.
Роман Юрьевич начал с предисловия:
- Николай Петрович, можно я буду некоторых фигурантов называть по кличкам (так они просто легче запоминаются)? А фамилии их в деле все есть.
- Ладно, давай по порядку.
- Вот вдруг объявились странные лжесвидетели. Николаю Кронину сказали, что один мужик видел его брата около Зеркального озера в неадекватном состоянии. Он прямо напрашивался дать показания.
- А почему решили, что он лжёт?
- Сейчас объясню. Во-первых, есть сведения, что Владимир в это время находился в другом месте. Во-вторых, выяснилось, что этот мужик, по кличке Лихой, является знакомым Гунтаря. Мало того, его имя упоминается в деле о смертельном ранении генерала на охоте. Этот Лихой тогда находился там же. Кроме того, попытка убийства Владимира произошла на берегу Щучьего озера, а Зеркальное от него очень далеко, совсем в другом районе; оно довольно глубокое и велико по размеру. Здесь явно просматривается попытка увести следствие в сторону. У Лихого был слишком прозрачен намёк на то, Владимир на Зеркальном озере совершил самоубийство. Если бы следствие учло показания Лихого, то началось бы обследование этого глубокого и большого по площади озера. Очень илистое дно и многочисленные заросли камышей затруднили бы поиски, зря были бы потрачены время, силы и средства. Следствие зашло бы в тупик. Это как раз и нужно было предполагаемым преступникам. Кроме того, нашёлся ещё один свидетель. Это сотрудница Лихого, которая работает уборщицей на том же заводике, что и Лихой. Как нам удалось выяснить, она женщина пьющая и часто не является на работу. Изъяснялась такими же примерно фразами, что и первый свидетель. В показаниях путалась, не могла описать место, о котором вела речь.
- Вот видишь, опять всплывает то, прошлое дело. А есть информация, что тот самый генерал приезжал с проверкой. Конечно, дать такие показания, очевидно, попросил (или заставил) Лихого Гунтарь либо кто-то из их общих знакомых.
- Но, Николай Петрович, надежды на то, что то старое дело мы сможем довести до конца, очень мало.
- Однако, если мы хотя бы докажем, кто был исполнитель, это уже неплохо. Я хорошо понимаю, Роман Юрьевич, что некогда. Но ты хоть дело полистай, посмотри: может, встретишь какие-то явные нарушения или подозрительное что-то заметишь. Я узнал, что следователь, который вёл это дело, уже в органах не работает. А давай пока начнём с нижнего звена. Участковый, например, мог лучше знать окружение этого Гунтаря, его знакомых, семью. Наверняка ему приходилось вести слежку за этим типом. Вот его данные, хотя бы просто попробуй поговорить с ним.
- Попробовать-то можно, но будет ли результат, сказать трудно.
- В общем, если что узнаешь, сразу мне сообщай. Предварительно позвони на этот телефон  и скажи, что есть, мол, новости. Удачи!

       *      *     *

Через несколько дней следователь Глебов явился в тот же кабинет с докладом.
- Можно сказать, информации я получил немало, - начал Роман Юрьевич, - говорил с тем участковым. Много нового я от него узнал, но он заранее заявил, что подписывать ничего не будет. А слово, как говориться, к делу не пришьёшь.
- М-да! Ну, может, хоть направление какое-то верное возьмём. Хоть свет прольётся на какое-то событие, чтоб в потёмках не блуждать. Ладно, рассказывай.
- Участковому не раз приходилось вести слежку за этим Гунтарём, поэтому он его хорошо знает. По характеру непредсказуемый, взбалмошный, грубый, невежественный, хамского поведения, гонор у него в избытке. Без всякого повода мог человека оскорбить, поиздеваться над ним. Часто устраивал пьянки. Но приспособленец высокой степени. Если человек нужный или начальник какой, мог перед ним стелиться, ужом извиваться. Однако артистизма ненадолго у него хватало: тут же натуру свою мог проявить. Дома вёл себя как самодур: жену часто запугивал, угрожал ей оружием. Гаишники, говорит, то и дело за ним охотились: видно, и по этой части у него нарушения были. Как-то участковому приходилось возле его двора быть: так там мат на мате, редко нормальное слово проскочит, и тон, конечно, как у зверя. Это то, что касается его краткой характеристики. Его деяния как раз ей соответствуют.
Но самое главное, участковый рассказал, что с этим самым Гунтарём дружил следователь районной прокуратуры. Говорит, что он когда-то вёл дело о другом его преступлении. Казалось бы, что могло связывать следователя с таким типом? На первый взгляд можно предположить, что ему просто нужно было получить от него какие-то сведения о других преступных элементах. Но эта дружба слишком затянулась, и отношения были довольно тесными, чтобы так думать. Да и внешность Гунтаря не могла расположить к себе человека: на вид был неказистый, в некотором смысле даже страшный. У меня не было основания не доверять участковому. Он многое помнит и из 80-х. Как раз ту ночь, после убийства генерала, милиционер запомнил хорошо. Он её провёл в засаде, наблюдая за Гунтарём. Поздно вечером к хате предполагаемого преступника подъехала машина того самого следователя. Вот и понятно теперь, кто этот неизвестный юрист. Всю ночь в окне горел свет, сквозь тонкую занавеску было видно, что Гунтарь ходил туда-сюда по комнате и что-то говорил, постоянно жестикулируя. На следующий же день он был арестован. По селу уже поползли слухи о его преступлении. Но буквально через три дня, к всеобщему удивлению, Гунтаря отпустили. Он вышел за калитку в новом костюме, какого раньше на нём никогда не видел, и прохаживался возле двора, чтоб порисоваться: вот, мол, я какой: с меня как с гуся вода!
Дальше – больше. Своего сына, который неважно учился в школе и не обладал
никакими способностями, Гунтарь устроил в военное училище.
- А, может, сам поступил, ведь всякое бывает?
- Нет, сам он хвастал, что устроил. Кто знал его сына, тот никогда бы не поверил, что тот сам мог поступить. Ещё одно известие: Гунтарь получил трёхкомнатную квартиру в областном центре. За какие заслуги? Он не передовик, не герой, не знаменитый писатель! Я живу в старой трёхкомнатной с женой и сыном, а у него новая.
Начальник опустил глаза.
- Но у тебя в селе есть домик.
- Это не у меня, а у моих родителей. А у него есть дом, хата и кухня. Так кто я – и кто он?! Но не буду отвлекаться. Кстати, участковый отметил, что Гунтаря нужно было брать ещё утром того же дня. Просто для интереса расскажу, как он смог уйти. Следователь, видимо, знал, с какого места за Гунтарём ведётся наблюдение, и все делали вид, что собираются уезжать: сын и жена по очереди укладывали в автомобиль сумки, узлы, суетились вокруг машины: в общем, отвлекали внимание. Но он, видимо, в это время смылся на своей машине через выезд с другой стороны, на другую улицу. Однако раньше этот выезд был наглухо закрыт (участковый проверял). Позже его всё-таки задержали уже на границе области.
- Проворонили! Да разве этот выход долго было открыть, когда надо?! В общем, я так скажу, - заключил Николай Петрович, - опираясь на свой многолетний опыт: кроме следователя районной прокуратуры здесь должен быть ещё кто-то, при таком раскладе не хватает ещё одной более влиятельной фигуры… или фигур.
На следующий день начальник сообщил Роману Юрьевичу, что стали известны результаты экспертизы, попросил его вновь зайти и добавил, что поступил приказ арестовать Гунтаря и двух его сообщников.
Во второй половине дня Глебов явился в кабинет начальника, следователь был чем-то расстроен.
- Эти двое соучастников арестованы, но это не так важно. Главное, что Гунтарь за день до вашего звонка улетел в северный город Н-ск.
- Так что, упустили, что ли? Не уследили?
- Почему? Следили. Знаем точное его местонахождение. Но арестовывать-то не разрешали. Связались по этому поводу с прокуратурой города Н-ска. Там подтвердили его теперешний адрес. Но сейчас нелётная погода – вылететь не можем. Мы уже у него на хвосте. Арест – только дело нескольких дней.  Можно считать, что Гунтарь в наших руках. Что-нибудь всё равно от него узнаем: он под наблюдением.
- Хорошо. Постоянно держи меня в курсе.
В это время зазвонил телефон, начальник взял трубку. Тут же он сообщил Глебову неприятное известие: в одной из городских больниц Н-ка умер Гунтарь.
- Что же это может значить? – с удивлением спросил Глебов.
- Можно предполагать всё, что угодно, но ничего уже не изменишь. Очень похоже, что есть утечка информации.
- Здесь точно действует закон подлости, - вздохнул Роман Юрьевич. – Он на минуту задумался, а потом снова обратился к начальнику:
- Вы же не думаете, что утечка в нашем отделе?
- Что в нашем – не думаю, но где-то всё-таки она есть.

П р о д о л ж е н и е   24   с л е д у е т .