Бронька. Памяти друга

Рассказ
Арам Матевосян

- Мама, я хочу хомяка…. Мама, когда пойдем клетку покупать? А когда у тебя будут деньги? - душил и надоедал своей настырностью Андрей.

- Завтра… на следующей неделе, - как могла уклонялась мать после очередной атаки.
Я не хотел вмешиваться в планы сына и матери. Честно говоря, я в жизни не имел дела с этим животным, и смысл держать дома грызуна никогда не был мне понятен. Внутренних побуждений у меня не было, скажу так.

Постепенно появление хомяка в доме приобретало реальные очертания. “Пила” Андрея делала свое чёрное дело. Поневоле я тоже был вовлечен в организационные дела, связанные с предоставлением хомяку жилплощади.

Сперва появилась клетка.
В любом случае, меня тоже заинтересовал зверёк, называемый хомяком, и я тоже примкнул к делу мебелировки его клетки. Выкинул, полагающиеся по стандарту пластмассовые принадлежности. Собрал деревянные корки, сухую солому, разные листья, и новое место жительства Бронислава, по мере возможностей, приблизил к натуральному.

Имя будущего хомяка – Бронислав - уже было утверждено на семейном совете.
У животного, прижавшегося к т;плой грудке матери нет ни имени, ни судьбы. Его биография начинается в тот момент, когда его покупают у продавца-хомяковода. Дет;ныш за разлуку с матерью и утрату очага приобретает хозяина и имя.
Теория хомяководства гласит, что хомяк может не приспособиться к новому месту обитания, и незначительная ошибка в обстановке клетки может стать причиной гибели зверька. Перед хозяином стоят две задачи: как минимум, он должен содержать животное так, чтобы оно выжило, и во вторых, способствовать  приумножению вида. Скажу сразу - хомяководство это не шутка.

“Бронька” обустроился, привык, поел моркови и фиников.

И выжил…

Длительность жизни хомяка два с половиной, максимум три года. Трехлетний хомяк считается уже старым. Забегая вперёд скажу, что наш подопечный прожил отпущенный ему срок полноценной жизнью, достиг глубокой старости и скончался на моих руках. Теперь уже могу сказать, что в Саратове я тоже прожил целую хомячью жизнь…
И вот Бронислав через шесть месяцев стал половозрелым самцом. Подошла пора присмотреть невесту для завидного красавчика. В результате разнородных дискуссий,  внутрисемейных дебатов и поисков - Бронька удостоился самки.
 
Размножение хомяков в неволе дело сложное, если не сказать практически невыполнимое. Мы этот барьер не преодолели: Броньку не осчастливили ни Фроська, ни Фроська Вторая, ни третья хомячиха, титулованная Фроськой Прекрасной.

Он выходил из своей норы-горшка, кружил вокруг очередной самочки, с пристрастием обнюхивал Фросек со стороны хвостиков, получал по морде и убегал грызть финик, торчащий на самом верху клетки.
 
А ведь напрасно Фроськи игнорировали Бронислава, из него получился бы очень домовитый супруг: отказавшись от репродуктивных манипуляций, он целыми днями заполнял щёки всем, что попадалось в клетке и таскал, и таскал, и таскал. Семечки, морковь, финики, капуста – вс; годилось для Бронькиных заначек.

Но, как оказалось, в хомячьем подсознании ещё не умер дух бедуина, унаследованный от диких предков. Зов крови жителя пустынь время от времени поднимал в нём волну первобытных инстинктов, заставлял кидаться в клетке из угла в угол и грызть железные прутья.

- Убегу-у, - вслух озвучивал я его безумства.
- Убегу-у, - повторял я снова и смотрел в желто-зеленые глаза моей домохозяйки.

И в один прекрасный день хомяк сбежал…

Мышь остается мышью, все равно, арабская она или русская. Куда он мог деться в квартире площадью 64 кв. метра? Разве что шлялся по закоулкам квартиры, питался чем попало и, возможно, примкнул к русской мышиной общине. Все волновались, а я ждал, потому что знал финал, и регулярно подкладывал квашеной капусты возле открытой клетки. Хотя, признаюсь, втайне надеялся, что Бронька вс;-таки каким-то чудом вырвался на волю.

Через два дня Бронислав уже закачивал капусту приманки за обе щеки.

- Беги, - говорю ему, - дурачок, беги из клетки на песчаный берегу Волги. Найди там дикую мышку и живи свободно. Что ты нашёл в этой норе? Ну почему ты вернулся? - серьёзно злился я.

Смотрит Бронька на меня хитрыми глазками, смотрит на квашенную капусту и… шмыг - в свою теплую клетку.

Эх, Бронислав-Бронислав… Прожил на свободе два дня и не выдержал, вернулся обратно на свое надежное место.

Старость мой пожилой приятель провёл на бутылке с тёплой водой, так и не оставив потомства. В моей памяти остались только пуговки его блестящих глазок и раздутые донельзя щ;чки.

И еще одно…
Когда после “ухода” Броньки чистили и мыли клетку, нашли весьма ощутимые запасы корма.