Он добрый и весёлый

Вчера выбирала в магазине тарелки на Новый год. Непременно хотелось с орнаментом в виде хвойных веток или чего-то лесного. За два дня до праздника решила сменить столовый сервиз. Шестилетняя дочь Лиза разглядывала ряды с товаром на своё детское усмотрение. Подбежала уже к кассе и протянула бычка из чёрной искусственной замши, но рога костяные, в загривке - маленький цветной вымпел. На боках - короткие украшенные копья. Настоящий боевой бык в миниатюре.
- Зачем тебе?
- Ну, мама, он такой красивый. Потрогай шёрстку, - умоляла хитрая «лисичка», а во взгляде промелькнуло что-то загадочное.

Обычно мы ходили на корриду вместе с гостями, приезжавшими посмотреть Испанию, насладиться тёплым Средиземным морем или увидеть небывалый праздник огня (Fallas) в Валенсии – нашем городе. Амфитеатр – первой, самой высокой категории. Дочь на корриду не брали. Впечатлительная она, к тому же – фантазёрка. Зачем ребёнку переживать? Однако из наших разговоров после спектакля малышка наверняка выстраивала образы.
В этом году соседка пригласила на корриду именно в середине марта, в самый разгар Fallas, когда цена на билеты, мягко говоря, подскочила.  Не удивительно: туристы из многих стран заполонили отели и улицы. Конечно, быть на знаменитом фестивале и не посмотреть корриду – нелогично.
Муж у соседки Росы многие годы работал администратором арены для боя быков. После выхода на пенсию ежегодно получал два пригласительных билета на лучшие места. Дедушке уже далеко за восемьдесят, он сам не пользовался приглашением, зато жена такого же возраста с удовольствием находила себе кого-нибудь в спутники и выходила в свет. В этот раз позвала меня.

Около входов в амфитеатр выстраивались длинные очереди, мы же спокойно и торжественно зашли в специальные двери. Мою спутницу вежливо приветствовали. Её знали персонально, в лицо, без всяких приглашений.

Я любила корриду за шикарный пасодобль в исполнении «живых» музыкантов, за кураж матадоров, за артистические сцены игры матадора и чёрного быка, за костюмы, стоимость которых лучше не называть. Дух праздника, зашкаливающие эмоции, кураж в игре со смертью для обоих - быка и человека – манили, заставляли замирать. Правда, раньше я смотрела на это зрелище с последних рядов, когда арена казалась почти игрушечной. За два с половиной часа по программе - сценарий с шестью быками.
Мы с сеньорой (богато одетых женщин в возрасте называют дамами) заняли первый ряд, буквально в метре от посыпанной песком и разлинованной двумя кругами арены. Наши места стоили слишком дорого, чтобы рядом кто-нибудь сидел. Я почувствовала себя королевой. Настроение – лучше некуда. Сочные звуки пасодобля захватили в плен душу.
Совсем не сразу вернулась из радостного полёта на гудящие, словно пчелиный рой, трибуны. Увидела на большом табло данные о весе первого быка (пятьсот двадцать килограммов) и месте выращивания и обучения. Дама наклонялась и поясняла все этапы происходящего.

Чтобы снизить агрессивность быка, выехал на лошади пикадор в специальном, отличном от других участников костюме. На ногах – железные сапоги. Лошадь тоже в ограждающем костюме и с завязанными глазами. «Тут и лошадь – несчастная, - подумалось. – Ведут тебя куда-то, видеть не можешь и не знаешь, кто или что нападёт. А угроза – будь здоров». Боевой бык, полный сил, уже слегка раззадоренный, понесся на них с желанием опрокинуть лошадь, как препятствие на пути, но пикадор воткнул в загривок длинную пику. Бык пытался поддеть лошадь, а человек крючком на конце пики разрывал ему мышцы шеи, задвигая орудие глубже и глубже. Первая кровь. Сцена жестокая. Я представила, какую боль терпит животное, и отвернулась. Бывали случаи, когда бык опрокидывал лошадь, и неизменно страдал пикадор. После отведённых по сценарию минут быка заманили на другую часть арены, а лошадь с пикадором по краю, по краю - и уехали. Я вздохнула, помахала веером, убедила себя сидеть спокойно.

Бык всё ещё был слишком силён, чтобы матадор (matar – убивать) начал с ним поединок. Помощники матадора набегали с короткими украшенными копьями, по одному в каждой руке, и резко втыкали в бока. Помощников трое, в результате три пары копий болтались, зацепленные крючками за кожу. Уже и бока залились кровью. Дама шептала, делилась восторгом, а не знала, что мне совсем не радостно.
 
Я смотрела уже знакомое в общих чертах действо, прислушивалась к себе и вдруг почувствовала… досаду, горечь, жалость. Прямо в метре от меня - деревянная доска-укрытие. Таких несколько по периметру. Туда можно спрятаться от животного, одни устрашающие размеры которого приводят в трепет. Иногда испуганный участник представления бежал к спасительной доске с самого центра круга, озираясь и запинаясь. Я видела, как трясутся у человека губы, дрожат руки, стекают капли пота. Все участники молятся перед выходом, пьют воду, а зубы стучат. Явный страх передавался и мне. Раньше, сверху, всё казалось спектаклем, заманчивым и лёгким. Теперь же я попала в другое измерение. 

Наконец бык готов для артистической части с матадором. Человек, обутый в кожаные тапочки и одетый в шикарный костюм с дырками под мышками, исполняет ловкие приёмы. Чем ближе подойдёт к быку, тем ценнее. И опаснее. В этом акте артист-матадор мало чем отличается от животного. Видимо, дикий страх переплетается с куражом, и внутри человека образуется некая немыслимая субстанция, толкающая на немыслимые же поступки, часто за гранью разумного. Вполне возможно, матадор не в себе во время сольного номера. Никто не должен подходить, только двое друг против друга – безоружный пока человек и залитый кровью боевой бык лет пяти (старше шести на корриду не годятся).

Именно в этой части действа матадоры часто попадают на рога. Так и случилось на первом же бое. Доля секунды, и бык вертит человека, а публика даже охнуть не успевает. Бывает, человек не получает ни царапины, а иногда – смертельную рану. Именно это противостояние силы человека и животного привлекает людей. На помощь прибегают совсем не сразу. Я уже места себе не нахожу: «Ну что же вы стоите, как истуканы?». Роса видит мои метания и успокаивает: «Так надо». Освобождённый наконец-то матадор не покинул арену. Врач забинтовал окровавленное бедро прямо поверх костюма, и мастер снова вышел на арену под одобряющий рёв трибун.
Сцена игры, самая привлекательная, продолжилась.

Кульминация – смерть быка. «На это отпущено десять минут», - пояснила Роса. Матадор уже вооружён, это шпага. Цель – ввести между передними рёбрами прямо в сердце, чтобы быстро прекратить муки животного. И обязательно лицом к быку. На этой корриде только один раз удалось воткнуть шпагу по рукоятку и с первого раза. Бык упал мгновенно и не шелохнулся. А матадор получил свою долю аплодисментов и отрезанное ухо за красивое представление. Музыка грохнула, трибуны зашлись в криках удовлетворённого ожидания. Матадор обходит круг, кланяется зрителям и… быку. А быка уже нет. Он – туша, которую волокут два мула.  За ареной ждёт очередь желающих купить свежее мясо.
Спектакль с первым быком я вытерпела. Но дальше началось непотребство. Матадоры били шпагой и раз, и два, и три, но попасть в нужное место не могли. У быка кровь хлестала изо рта, язык вываливался, животное непроизвольно мочилось. Запах мочи и крови ударял мне в голову. Сердце еле выдерживало.
 
Оглядывалась по сторонам и что же? Трибуны беснуются, оркестр играет, в воздух от избытка эмоций летят тонкие подушки для сидения на бетонных скамьях. Очень много детей. Никто не страдает, как я. Может, надо родиться испанцем, чтобы с радостью отдаваться восторгу, замешанному на крови? «Однако в древнем Риме было куда хуже, - сказала себе, будто оправдываясь, - там убивали не животное, но человека. Причём ради удовольствия зрителей. Тут хоть подведена мораль, есть сценарий».

Бык в двух метрах от меня на дрожащих задних ногах. Упал на передние, опустил голову на песок, словно упрашивал: «Ну бей уж, чего ты». Подбежал участник, держа меч с крестовиной на конце лезвия и воткнул в спинной хребет. Как только бык упал на все ноги, ударом в голову маленького ножа прекратили мучения. Всё. Огромного весёлого мощного уже нет, лежит жалкий и почему-то ставший маленьким труп. «Зачем ты выбегал, сильный, гордый, молодой? – посылаю ему вопросы. – Думал ли, что это твои последние тридцать минут жизни?». Ему уже всё равно, а нам–то, нам?

Как прошли следующие поединки, я детально не запомнила, кроме одного, совершенно необычного. Задумала, что расскажу о нём дочке, ведь обязательно спросит.
Смотрела на пустеющие трибуны и еле верила глазам: всё заплёвано семечками, пустыми жестяными банками, бумагой, а завтра в десять утра - очередное представление. Это же всю ночь кто-то убирает амфитеатр, вмещающий до пяти тысяч человек. Кидать под ноги мусор считается правильным делом. Это означает, что место пользуется спросом. То же и с барами: если работник без конца метёт специальным веником вокруг, прохожие понимают: бар  хороший.

Моя дама в самом чудесном расположении духа предложила посидеть в ближайшем баре. Она бодра, весела, довольна. Чего я не могла сказать о себе. Поблагодарила, чмокнула в щёку – и скорее на метро, забыть горестные впечатления.

С этого раза я перестала любить корриду.

Едва вошла домой, с разбега на меня прыгнула Лиза.
- Мама, ну как? – с нетерпением разглядывала и ждала.
- Все быки боролись с человеком, - принялась рассказывать мечтательнице тоном, каким рассказывают сказки, - но людей было больше, и быки проигрывали. А один, представь, оказался весёлым, не нападал, а убегал. Иногда глянет грозно, постучит копытом об песок – отстаньте от меня. Трибуны высокие, зрителей много. Сначала смеялись, потом затопали ногами, закричали: «Убрать. Не хотим доброго». Бык огромный, а бегает себе по кругу, как ребёнок. Помнишь, в цирке лошадка бегала всё кругом да кругом. Вот так и тот бык.

Заливается смехом наша «лисонька», ладошки скрестила, глазки горят. Я же продолжаю:
- Плащом перед быком машут красным – не действует, втыкают цветные острые палочки, чтобы разозлить, не поддаётся.
- Ах, ему же больно, - пищит малышка.
- Да, немного больно, но большому это не страшно. Вот и подумай, что делать?  Тут на арену выбежал светлый бык, цветом, как твоё молоко с ложкой какао. Я глаза вытаращила, да, не смейся. Думала, что такое? За первым выбежал второй, третий, четвёртый. Даже спросила себя, на корриде ли я. Нашего весёлого быка окружили десять светлых. На Росу смотрю, ничего не понимаю. Оказывается, быку нужны его друзья. Без них он бы не ушёл, а за компанию и убежал. Так бык победил. Спас себя добрым характером. И детки у него вырастут добрыми.
- Живой, живой, - приплясывала с радостью дочка.

Я и подумать не могла, что малышке так зайдёт в память мой рассказ, что через месяцы, к Новому году, году быка, она выпросит купить ту самую игрушку, похожую на настоящего героя корриды. Что же сделала с ним наша шалунья?
Муж установил ёлку, я вышла в магазин, а по возвращении была встречена вопросом:
- Мама, ты что, не видишь?
Огляделась по сторонам. Вроде, всё на месте.
- Вот же, - взмах руки в сторону ёлки.
Точно. На верхушке стоял бычок и… улыбался.
Ёлка, конечно, искусственная, но высокая и пушистая.
- Сама принесла складную лестницу на две ступеньки, - смеялся муж, - вскарабкалась и умостила своего бычка вместо звезды.
- Будет с нами добрый бычок, когда ляжем на бочок, и когда пойдём на улицу-у… - сочиняла Лиза, прибавляла по слову на каждый прыжок на одной ноге.
- Позовём к нам в гости курицу-у, - нелепо встрял муж, приподнял плечи и смешно поджал нижнюю губу, потом закружил свою ненаглядную «лисоньку».
 
На другой день я протирала купленные тарелки с блестящими шарами по краям, Лиза выскользнула в подъезд к друзьям по классу, оставила приоткрытой дверь. Сначала я только слышала, как уверенно говорит наша дочь на чужом языке, и радовалась, что школа начинается с трёх лет. Семьям, как наша, это здорово помогает овладеть речью. Чуть позже прислушалась. Там, вроде, разгорался спор.
- No me digas.
- No lo creo.  Es imposible.
- Hay que ver!
- Si. Si. Es la pura verdad.
Оказалось, Лиза заявила детям-одногодкам, что у неё в доме есть настоящий бык. Он добрый и весёлый. Поэтому и год будет таким же. Дети спрашивали, как бык поместился в нашей квартире. А уж, когда поведала, что он на ёлке, все засмеялись.
- Мама, - забежала взволнованная и обиженная дочь, - можно мы все зайдём посмотреть бычка, а то они мне не верят.
Дети явно ожидали увидеть огромное животное. Но наш маленький бычок им понравился. Задирали головы, разглядывали.
- Что я говорила? – убеждала Лиза друзей. – Он – настоящий, только чуть-чуть поменьше.
Тем временем у меня поспел пирог из маринованных долек персиков, которые на нежном бисквите смотрелись жёлтыми глазами. Я накрыла детям столик в гостиной(comedor), недалеко от ёлки, хотя кухня – большая, но такой обычай. Стуча ложками, дети лакомились, болтали и смеялись, а сами нет-нет да поглядывали на бычка Лизы.
Добрый новый год начинался.