91 год. Гл. 25. Визит, по случаю, к родителям

Глава 25. Визит, по случаю, к родителям.

Нет худа без добра. Выявленные, незаконно используемые, а в подавляющем количестве, просто затерянные номера, сработали палочкой-выручалочкой в первом полугодии. А вот во втором?.. Во втором – полная беспросветность.
Что ещё выявить?  На что понадеяться…
Задача совсем не из лёгких.
И всё-таки зря, во время хандры, мучает иногда мысль, что предписано мне на роду, оставаться вечным директором Городской телефонной сети. А что? – работа телефонной связи в городе, в последние годы, практически всех, – по крайней мере, тех, кто имеет телефон, – устраивает.
Но, даже, если это и так, – руководство этой сетью по-прежнему, остаётся одним из ключевых, наиболее хлопотным, наиболее трудным и ответственным, наиболее взрывоопасным участком – из всех разновидных участков связи области.

К нормальной работе связи в городе все уже привыкли. В принципе, эксплуатация сети проходит сейчас в предсказуемом, стабильном ритме. Руководить налаженным производством, – завидное дело, но всё равно, чувствую, – претендентов занять кресло директора ГТС, вокруг меня, да и у Фенина – по-прежнему, нет.
А то, что сейчас внешне рисуется в воображении окружающих, кажущаяся лёгкость управления сетью, – так это лишь, у несерьёзных людей, не почувствовавших на собственной шее, «лихо» городского руководителя особенной отрасли – от работы которой, всё буквально зависят.
Таких людей Фенин в расчёт не принимает, ибо тоже с лихвой, на собственной шкуре, почувствовал цену вопроса.

Нынешний телефонный начальник, пусть гоношистый, пусть неудобный, но его – по-прежнему, – устраивает. Пусть – такой, – но он на деле доказал плодотворность своей работы в городе, в самых критических условиях. А потенциальных возможностей для возникновения этих критических условий на телефонной сети города, никто не отсечёт надёжно. И погодная аномалия прошлого года – наглядный тому пример. Нет, лучше нынешнего руководителя с этим, пожалуй, никто не справится. Вот пусть и кукует на городской телефонной сети…
Возникают порой во время хандры такие мысли у меня, по поводу безрадостной обречённости быть вечным директором ГТС, и противится душа.
Что я? – козел отпущения, что ли?!..
И жалко становится себя. Нервы, они же у меня на этой работе, пусть не от того, что сеть, слава Богу, сейчас работает нормально, но оттого – что не могу я всем, бесчисленным желающим по-прежнему, в мгновение ока, поставить заветный телефон, – напряжены постоянно. Напрягу их, на этой должности всегда есть повод. А им, нервам, совсем не железным, при эмоциональном характере – тоже передышка нужна!

Сколько я выдержу – жить в таком ритме? Сколько?.. Так и не сумевший зачерстветь душой, по-прежнему, остро чувствующий и через себя пропускающий боль людей, которые будоражат своими проблемами, и которых совсем неспроста волнует телефонный вопрос.
Гоню от себя эти мысли. Что заглядывать в будущее заранее? Оно всё равно, само, как ему вздумается, всё по местам расставит. И формируется из меня постепенно фаталист…
И вдруг, – звонок Фенина.
– Виктор Васильевич, – вам необходимо съездить на курсы в Алма-Ату.
– Что за курсы Андрей Алексеевич?
– Курсы заместителей Генерального директора ОПС. Да вы не переживайте особо, – они всего лишь неделю продлятся. Но вам пройти их будет полезно.
Я не люблю задавать лишних вопросов, я соглашаюсь. Ну вот, «вечный» директор ГТС, глядишь, придёт время – и на повышение пойдёшь!

Ну а если честно, – тут же возникла и затмила всё мысль: – я же вот уже целых четыре года не был на своей малой Родине, в Бурно-Октябрьке! Родителей, братьев своих не видел, соскучился неимоверно. А тут… ведь от Алма-Аты всего пятьсот километров до моей Родины! Субботу, воскресенье, – пару денёчков прихватить, но пользуясь оказией, вырваться, вырваться к ним! Пусть без детей, без жены, самому – но увидеть их всех… Время всё сложней и сложней, повседневная жизнь всё себе требует, а тут – такой случай! Самолётом, прямым рейсом, сначала в Джамбул, а там, и на занятия в Алма-Ату поспею…   
Как всегда, в силу неискоренимой привычки свалился в гости я, сюрпризом, совершенно неожиданно, как снег на голову. Всего три дня в моем распоряжении, но и их достаточно. 

Обрадовал родителей неимоверно, вроде бы давно самостоятельный их старший сын, и всё у него должно хорошо складываться, а всё равно – волнуются, переживают, особенно, за далёких внучек, которых и видели то всего два раза.
– Как они там, выросли, небось?..
– Растут, растут…
Разговоры, разговоры…
Отец не скрывает, что очень гордится мной. Как же – единственный из его шестерых детей, – руководитель, серьёзного, чувствуется, предприятия! И это не предел. Наверняка, сын его далеко пойдёт. И обращается ко мне почему-то по имени-отчеству. Мне от этого страшно неудобно.
Он вспоминает мою, более чем годовой давности, статью в Казахстанской правде, – как же! – читали… и мне понятно, что, если не всё село, то соседи – точно, – тоже читали. Статья специфичная, – может и не поняли ничего, но всё равно – не в какой-то там местной газетёнке, а в республиканской Казахстанской правде пропечатался! А в ней ерунду всякую не пропустят! – и значит, – дельная статья! И то, что их земляк написал эту статью – ведь, приятно… 

Мать, всё суетится вокруг, всё пытается вкусненьким накормить. А мне кроме настоящего сельского молока, вкуснейшего в мире, настоянного теми травами полей, по которым в детстве бегал, и воздуха детства, воздуха, которым надышаться не могу – ничего, в сущности, и не надо.
Тётку повидал, двоих младших братьев – Андрея и Васю, проживающих тут же в селе, рядом с родителями, со своими семьями.
А ещё Саша на своём жёлтом жигулёнке со всей семьёй из Джамбула к родителям наведался.
Вроде у всех всё хорошо, вот только очень уж уставшей и как-то неуверенной выглядит жена Саши – Людмила. Она работает экономистом на крупном автотранспортном предприятии.

Люда находит во мне, слушателя, понимающего её производственные проблемы, и делится, делится несуразностями, если можно так выразиться, которые вносят сумятицу в дело, которым она занимается. Эти «несуразности» не поддаются логике, и не дают ей покоя. Экономист, это ведь ответственная работа, от неё многое зависит.
Экономическая работа, она ведь в цифрах, вместе с бухгалтерским учётом, отражает всю деятельность предприятия, и цифры эти сводиться должны между собой в единое логическое целое. Но с вступлением в силу рыночных отношений, руководство заставляет её всё в больших и больших масштабах привычную гармонию цифр нарушать, принуждает к припискам, к очевидным нарушениям, явно идущим вразрез с Законом.
– Бардак, одним словом! Пока не подставили – надо уходить…
Она действительно устала, действительно растеряна. Она ведь не один год отдала ставшему для неё родным предприятию, – привыкла и любит свою работу, и вот – такая незадача.

Юг, горячий юг, – здесь всё ярче и обнажённей проявляется! И страсти южные, в том числе, и в человеческих, и в производственных отношениях, кипят особенным накалом эмоций. Вот, рыночные отношения пришли – внесли столько сумятицы, ошеломили алогичной дикостью.
Там, у меня на севере – всё гораздо размеренней, такого накала страстей не чувствуется. А может быть это просто в связистской среде? Всё-таки, как ни крути, преобладает в отрасли интеллигентная работа.
Нет, наверняка,  и на севере, в строительных организациях, да и на тех же транспортных предприятиях – тот же мат-перемат…
Я как могу, успокаиваю Людмилу
– Всё образуется, всё перемелется, – это просто издержки нового. Надо просто потерпеть…

А сам вижу и понимаю, – куда терпеть? Вот-вот лопнет её терпение. Вот ведь как переживает за работу! Молодая, умная, красивая – зачем ей всё это?..
Наполненная ожиданиями, навеянными пропагандой, окунулась, она ещё только в самом начале, в эти зачаточные рыночные методы работы, тут же наткнулась, и на себе почувствовала острую режущую, жёсткость отношений, не подчиняющуюся логике и привычным законам. Опешила от неожиданности, испугалась и растерялась. Сильно видать допекли новшества, если даже когда-то обожаемую и совсем неплохо оплачиваемую работу бросать почти уже решила. И успела возненавидеть этот ещё совсем непонятный, но уже неумолимо довлеющий над всем, рынок.
Вот ведь как! А между тем, дети её, миляги-красавицы, – Алёнка с Наташей, удобно расположились на деревянном полу в зале у деда, и увлечённо осваивают модную рыночную игру, которая так и называется, – «Монополия»...

Не всё ладно, как кажется, на первый взгляд, и в семье младшего брата. Он по-прежнему работает в совхозе водителем, жена – в местном швейном цехе. Живут самостоятельно, в отдельном собственном доме. Растят двоих шустрых и любознательных мальчуганов. Казалось бы, что ещё надо в сельской местности – живи и радуйся! Но, он не такой какой-то, мой младший брат – дёрганный и взъерошенный, и чувствуется, что недоволен чем-то. А чем? – поначалу и не поймёшь.
Отец осуждающе сообщает, что начал прикладываться Вася в последнее время к бутылочке, и на этой почве возникают у него с женой, которую он, между прочим, очень любит – нешуточные скандалы. И всё чаще поговаривает Вася, что, наверное, уедет в Германию. Вот хватил…
Отец сообщает об этом как-то подчёркнуто нейтрально – без осуждения, а меня, внутри, вскидывает

– Какая к черту Германия! Кто его там ждёт с распростёртыми руками, без образования, без знания языка, без нормальной, по меркам Германии, профессии? Да и в моем понимании, – дурно это попахивает! Изменой какой-то… Я не решаюсь дать точное определение этой измене. Кому может изменить брат?  Родине? Роду нашему? Духовной какой-то связи…
Понятно, проблемы советских немцев в Советском Союзе, они обнажились Перестройкой, также как и проблемы других «малых» народов, огульно, несправедливо пострадавших во время войны. Требуются определённые решения, но их нет. Пути решения просто забалтываются. А тут, границы внешние стали приоткрываться! И у многих немцев, уставших ожидать перемен по отношению к своей нации, возникли  и стали усиливаться чемоданные настроения.

Проблемы как-то косвенно, касались и нашей фамилии, но прямо не затрагивали, нормально жить «как все» не мешали. И твёрдо укрепилось во мне убеждение, – ну ладно, сохранились у кого-то родственные ниточки к заграничным немцам, ухватываются за эти ниточки люди и под предлогом воссоединения с родственниками, пробивают путь в манящую европейской сытостью Германию, – их дело! А нашей фамилии? – нам, там делать, точно нечего!
У нашего рода, родственников за границей точно – нет, и это хорошо. Где родились люди, там и сгодиться должны – вне зависимости от национальности. Здесь, в Советском Союзе наше место, – здесь и только здесь, – со всеми местными радостями и проблемами.
И вот, не через своих родственников, так через обнаружившихся за кордоном родственников жены, учуял Вася воздух западной свободы, можно подумать, что этой свободы здесь у него мало, и навостряет потихоньку лыжи…

Отец говорит, что баламутят его, так и не обрусевшие по настоящему, родственники жены, да и прочно под пятой жены определил себе место, с виду и на словах, боевой мой младший брат. И боится он этой Германии, явно боится, но не может проявить перед напором любимой жены самостоятельного характера. Так, куражится для виду, в водке периодически, тоску, и страх перед неизведанным, разбавляет. Словом – внешне хорохорится, а морально мучается…
Поддаёт ему решимости тётка Фрида. Видно, регулярно посещая свои «комсомольские собрания» в местном доме-кирхе, тоже вдруг остро ощутила вновь своё «национальное ущемление».
Видно есть какая-то скрытая агитация в пользу массового выезда советских немцев в Германию. А может быть, просто на генном уровне ощущают простые немцы всё возрастающую житейскую неуверенность. Изгнанные когда-то с обжитых и освоенных поволжских территорий, неприкаянные в охаявшем их, всех, скопом, по национальному признаку, государстве, основа уверенности в котором – привязка национальности к земле, – опасаются немцы! Страна скатывается сейчас в непонятно какое состояние. А вдруг, поступят власти с ними вновь, также как в 1941 году? 
 
Свежие примеры – вот они совсем недалеко, и перед глазами, – те же, обозначившиеся вдруг вскрытым кровоточащим, национальным нарывом, несчастные турки-месхетинцы. Да что тут говорить о народах, не имеющих государственности! И титульным нациям несладко становится за пределами своих национальных территорий.
Что сотворили на территории Азербайджана с местными армянами?..
А та резня в Таджикистане, которую совсем недавно, совсем безнаказанно, устроили, казалось бы, со всех сторон с защищёнными государственностью русскими?..
А в Грузии – на глазах, прямо сейчас, разрастающаяся на общей их земле вооружённая распря между грузинами, осетинами и абхазами?..
Перечислять, не перечислять! Множатся в стране очаги национальной нестабильности…
Родной брат хочет жить за границей. Имеет право. Всё так, но бьётся в моей голове и никак не хочет улетучиваться совсем дурацкая мысль: Германия – Российская империя, Советский Союз… На протяжении большого промежутка времени возникают кровопролитные войны между народами этих стран. А вдруг, путь даже в дурном сне это не приснится, опять очередная война возникнет? Что, вот мы, – кровные братья, стрелять друг в друга будем?.. Как с этим свыкнуться…

Тётка так открыто и говорит
– Вот уедут Лида и Вася, и я с ними уеду…
Я появился на своей Родине всего лишь на три дня, и не решаюсь учить и наставлять в таком неоднозначном и щекотливом вопросе моего брата. Не хочу его обижать осуждением его намерений. Он уже взрослый и совсем самостоятельный мужик. Но не покидает меня противное чувство, что как бы предаёт меня мой младший брат, и как-то неуютно, тоскливо и тревожно на душе от этого. 
Большая часть моего родного села, это – когда-то российские, а сейчас казахстанские немцы. И складывается у меня впечатление, что все они, как в психозе каком-то, пакуют чемоданы, с далеко идущими намерениями, рвануть скопом в райское место, – в откровенно агитирующий вернуться, и ждущий их всех там с распростёртыми объятьями Фатерланд.

Поговаривают, что в рамках дальнейшей демократизации и расширения свобод граждан, уже принят либеральный закон о свободном выезде советских людей из СССР, устранивший все политические, юридические и административные препятствия на этом пути. Кто теперь остановит, потенциально – двухмиллионный немецкий исход, в соблазняющую «молочными реками с кисельными берегами», сытую и жирующую Германию?..

Пользуясь гласностью, наладила пропаганду «историческая Родина», среди этнических немцев, как и все вокруг, ощутивших вдруг, неуверенность в благополучном будущем своей страны, умело эксплуатирует их национальные чувства, провоцирует выезд, в первую очередь, исходя из идеологических соображений, по политическим мотивам.
А Синегорский друг моего свояка, подбиваемый на выезд женой, Саша Вернер размышляет по философски – мол, здесь в Советском Союзе советские немцы ещё совсем недавно были «фашистами», ну а в Германии они автоматически становятся и будут по жизни там, в Германии, –  «русскими». Короче, –  хрен редьки не слаще…
Вот, разве что дети переселенцев, в той Германии, избавятся, наконец, от ярма «не титульной нации»…