Роман Строки в Тумане. Глава 14. Магия лишних вопр

- Мне хорошо с вами. - Слегка улыбнувшись, сказала Лавиния, и тут же смутилась. «Таких слов нельзя говорить никому, кроме родителей!..» Это убеждение плотно закрепилось за ней и служило ориентиром на протяжении всей жизни...

И вдруг оно рушится. Второй раз. Что заставило Лавинию пойти за Окрылителем, а не за Нагнетателем, прозвавшим себя реалистом, она не могла понять, даже проанализировав миллион раз.

- Правда? - Лумина встрепенулась, словно лицо ей осветил яркий луч света, сменив на время выражение печальной задумчивости.

Лавиния кивнула, не отрывая взгляда от её руки, продолжающей играть:

- Вы не задаёте лишних вопросов, не размахиваете перед всеми своим мнением и поистине прекрасный человек во всех проявлениях.

Слова утопали в мелодии и были едва-слышны за плеском её волн.

- А остальные? - Лумина изо всех сил старалась не дрогнуть голосом.

В ответ девушка вопросительно взглянула на неё.

- Остальные задают лишние вопросы? - Пояснила она.

Лавиния промолчала. Эта женщина нравилась ей, и врать не хотелось. Но правда была бы слишком грубой.

- Поняла, - Лумина слегка улыбнулась, - это был лишний вопрос. Но знаешь, люди не всегда задают их от нечего делать или пустого любопытства.

Лавиния слегка повернулась к Лумине. Пианистка всё так же играла, сидя вполоборота. Казалось, новая жительница Странника пробудила в ней давно заснувшую радость. Продолжая слегка улыбаться, Лумина добавила:

- Есть и другие причины. Всё в этом мире неоднозначно и несоизмеримо друг с другом. Все мы видим по-разному, все мы любим по-разному. У каждого из нас разные мысли, разные пути общения с миром. Почему же нужно мерить всех единой меркой?

Она говорила спокойно, и от её голоса веяло тёплым раздумьем. Взгляд терялся в Тумане, с улыбкой наблюдавшем из-за иллюминатора. Лавиния понимала и даже иногда задумывалась над мыслями, которые произнесла Лумина, никогда не запуская их в сердце, потому что берегла свой добрый свет для родителей, и нужно было как-то объяснять себе свое холодное отношение к другим.

- Я совсем не знаю моих родителей, - вновь уставившись в переплетения клавиш, сказала Лавиния, - но вся моя доброта, всё хорошее, что есть во мне, принадлежит им.

Эти слова дались с трудом. Она едва сдерживала слёзы.
Непонятное смущение вновь овладело ей, и она не могла заставить себя взглянуть на Лумину.

Ком, стоявший в горле, начал давить на сердце.
Слова остановились где-то далеко, не желая продолжать пути...

Лунная дорожка осветила лицо Лумины, на котором застыла радостная улыбка, по которой побежала печальная слеза, похожая на светлый сиреневый луч. Смахнув её легким движением руки, она сказала:

- Мои родные тоже далеко, - заметив, что девушка вновь повернулась к ней, Лумина продолжила. - Я очень люблю Глэдис, Вольдемара, Юлиана и племянников. Но мои самые дорогие люди...

- Расскажите о них. - Попросила Лавиния. До дрожи в сердце хотелось поговорить о тех, кто дорог больше всего.  Раньше это желание совсем не чувствовалось...

- Когда строили этот корабль, человек, который любил меня, распорядился поставить здесь фортепиано, - Лумина нежно провела ладонью по клавишам, и они ответили кротким, нежным  звучанием любви, - «Музыка и ты - неразделимые понятия, - говорил он, - потому как ты есть воплощение самой прекрасной музыки...»

- Как верно замечено. - Сказала Лавиния, словно бы для себя.

- Я часто играла для него... - Лумина будто не слышала ничего вокруг. Её сердце утонуло в счастливых воспоминаниях. - Он любил, когда я играла.

- Это не удивительно, ведь вы превосходно талантливы. Наверное, это огромное счастье, дарить любимым музыку сердца... Для кого вы ещё играли? - Вопросы задавались сами собой. Лавиния (впервые за всю сознательную жизнь) не спрашивала себя: «А верно ли?» «А зачем?». Нагнетатель совсем затих, а Считающий чувства крыльями жизни с радостной улыбкой, что была громче и красноречивее всяких слов, наблюдал.

После короткого молчания Лумина произнесла:

- Однажды я играла для дочки... И знаешь, я чувствую, что её сердце запело вместе с моим!

Лавиния хотела многое спросить: как звали Луминину дочь, где она сейчас, что стало с человеком, который её любил, но вдруг дверь каюты открылась, и в проеме показалась Глэдис.
«Как можно было ворваться, не постучавшись? Ужасная бестактность...»

- Ой! - Глэдис закрыла рот ладонью, а глаза распахнулись настолько широко, что стали похожи на два рассветных солнца. - Простите, что помешала!

- Я уже ухожу. - Сказала Лавиния. Ей хотелось верить Лумине. Может, обитатели Небесного Странника не такие, какими кажутся...