Миша и Флинт

Вы верите в теорию Павлова? О том, что поведение собаки обусловлено исключительно условными и безусловными рефлексами? Я – категорически нет! Собака способна не только логически мыслить, но и строить целые многоходовые комбинации. В этом я постоянно мог убеждаться на примерах всех собак, что были в моей жизни.  Больше того, на моих охотах, пожалуй, мыслит именно собака, выстраивая и поиск, и атаку, а мне остается следовать ее логике и просто поменьше мазать. Собака может научить охоте своего хозяина так, как не всякий опытный егерь сможет. И не только охоте… Бывает, что и жизни.

У Мишки и моего спаниеля Флинта сложились по жизни какие-то собственные отношения. Во-первых, они друг друга, конечно, любили. Да, и вообще, были почти родственниками – первая жена Флинта была Мишкина спаниель Лада. Правда, с Ладой Миша не охотился. Была домашней собакой для души. Но щенки получились очень классные. Большинство пошло по стопам своего отца – стали охотниками.

Но была между Мишей и Флинтом настоящая суровая мужская дружба. Иногда каждый позволял себе в отношении другого и нежности – один мог облизать физиономию друга, а другой в приливе застольной нежности мог затащить друга чуть ли не на праздничный стол и накормить какой-нибудь совсем не собачьей вкуснятиной. Но в целом вместе они держались достаточно независимо. Просто не теряя друг друга из вида на совместных охотах. Работал Флинт с Мишей точно так же, как и со мной. Если мы сидели на зорьке или стояли на вальдшнепа порознь, он периодически переходил от одного к другому, как будто проверяя, как дела на другой точке. Если кто-то из нас стрелял, бежал к тому, чей выстрел, понимая, что там может потребоваться его работа. Если кто-то из нас звал Флинта, то прибегал на зов.
 
Как-то на весенней охоте на подаче Флинт провалился на тонком льду и не мог выбраться из полыньи – лед продолжал обламываться под лапами, не давая опоры. Миша, как был, тут же ринулся на помощь. Искать ничего подходящего на берегу не стал, чтобы не терять времени, а стал пробивать Флинту фарватер к берегу тем, что было в руках – прикладом своего ружья. Совершенно не думая о каких-то материальных возможных убытках. А ружье тогда у Миши было уже новое. Тоз-34.
В общем, друзья они были настоящие. Без сюсюканья, но абсолютно надежные.

Мы уже успели поднабраться кое-какого охотничьего опыта. А охоты наши теперь стали с добычей. И для Флинта все больше и больше на наших охотах стала появляться работа.
И вот, как-то поехали мы осенью с Мишей на очередную нашу охоту к нему на дачу. Дача уже представляла собой действительно дачу в полном понимании, с хорошим и теплым домом, с печкой и газовой плитой, холодильником и даже телевизором. Как правило, Миша выезжал не один, а с супругой, поэтому мы были совершенно свободны от каких-либо кухонных забот. Да еще эта Мишкина присказка: «Рыбак и охотник – дома не работник!» Нет, что-то по хозяйству, конечно, делали, но кухни все равно не касались. А тут мы поехали одни. Миша, я и Флинт. Поэтому, вся наша кормежка была делом только нас самих. При том, что ни я, ни Миша кулинарными способностями и наклонностями никогда не отличались. А уж когда еще и охота подпирает, то яичница и вареные сардельки – это просто потолок нашего творчества. Можно еще консервы из банок с буханкой хлеба. На этом точно все.

Вот на эту охоту в качестве основного блюда и были взяты с собой именно сардельки, купленные по дороге из города и оставленные отдельным местом прямо в магазинном пакете.
Приехали мы на дачу уже в темноте, на охоту собирались пойти утром. Приехали и стали перетаскивать вещи из машины в дом. В том числе и пакет с сардельками, который в общей суете Миша оставил просто на стуле в кухне.

Вещи перетащили, ружья расчехлили, собрали и поставили на стойку, печь затопили. В общем, заехали окончательно. Теперь можно и отужинать. На столе даже появилась бутылочка и пара рюмок по такому случаю. Осталось закинуть в кипящую воду сардельки. А где сардельки?... Миша точно помнит, что приносил их из машины. Пустой пакет на полу с головой выдал Флинта. Не отличался Флинтуха щепетильностью в подобных вопросах. К тому же сам Мишка его нередко прямо со стола подкармливал. Но Мишку бы это все равно не убедило. Его лишили не просто сарделек. Его лишили праздничной закуски. Конечно, отыскались какие-то консервы из стратегических дачных запасов, но Миша рвал и метал. Душа требовала мести.

Собаку Миша никогда не бил. Только грозил, бывало, хворостиной. И то, только на словах. Даже хворостину в руки не брал в его взаимоотношениях с Флинтом. Тем не менее, взял пса за шкирку и выставил за дверь дома в темную ночь. По сути, конечно, был прав, и я просто не мог ему что-то возразить. Флинт никогда с участка не уходил, дачи вокруг еще обитаемы. Наверняка, даже с крыльца не уйдет.

Но был в здешнем садоводстве случай – весной средь бела дня прямо на участки, где уже вовсю копались в земле садоводы, влетел здоровенный волк и на глазах изумленной публики схватил тут же гуляющую немецкую овчарку, перекинул через спину и был таков. Даже, если у кого-то из дачников было в доме ружье, на что-то действенное волк просто не оставил никому времени.

Минут через двадцать Миша оттаял душой и открыл входную дверь. Флинт, как и предполагалось, сидел на крыльце. Зашел, не глядя на Мишку, и пошел на свое место спать. Но в душе, вероятно, теперь рвал и метал уже Флинт. Его друг, настоящий охотничий друг, и так его обидел! Из-за каких-то сарделек. Думаю, что-то подобное он и думал. Но то, что его собачья душа требовала отмщения, это совершенно точно.

Утром мы собрались на утку. Нет, не на огромное озеро Глубокое, где встретить утку на выстреле в это время шансов слишком мало. Мы уже достаточно хорошо изучили все местные угодья. Точнее, изучал Миша, а мне потом показывал. Через местный лес проходила маленькая речушка. Во многих местах ее можно было если не перейти вброд, то перепрыгнуть. Почему ее вообще здесь называли речкой, а не ручьем, не знаю. Но в километрах двух в глубине леса речка эта впадала в болото, образуя довольно широкий разлив, чему способствовала построенная бобрами большущая плотина метрах в ста ниже этого разлива. Один берег этого разлива представлял собой достаточно высокий бугор твердой земли, поросший густым невысоким ельником, а другой берег – это было откровенное болото с кочками мха разной высоты, на которых кое где росли небольшие кусты или мелкие березки, и ровными угрожающими полями болотной растительности. Утонуть в таком болоте можно было запросто. Да, и на этом берегу на снижении бугра к болоту мне как-то пришлось вытаскивать даже Флинта из трясины.

Вот на этом разливе почти всегда в сезон и сидели кряквы, и пролетали над ним вдоль речки.
Мы к разливу выходили со стороны высокого бугра. С него и стреляли. К тому же густой ельник позволял подойти к разливу на уверенный выстрел, будучи не замеченным сидящими на воде утками.

Охота вся совершенно прогнозируемая. Сначала просто идем бодрым шагом по лесным дорогам эту пару километров, потом спускаемся в направлении бугра, а оставшиеся метров тридцать уже двигаемся тихо, скрадываясь в ельнике. Осматриваем акваторию, делаем последнюю пару шагов из ельника, утка поднимается, мы стреляем. Потом сидим еще час-полтора в надежде на пролеты, а потом уходим домой или на другие места.
Вот по такому плану и предстояла нам сегодняшняя охота.

Подошли к спуску. Флинт прекрасно чует и тянет вперед. Одергивать его командами, значит, заранее обнаружить себя лишним шумом. Поэтому я беру пса на поводок. Миша идет прямо на бугор. Я иду чуть дальше, куда полетит поднятая утка, если Миша промахнется, или уток будет несколько. К воде из ельника выходим одновременно полностью готовые к немедленному выстрелу, Миша справа от меня метрах в двадцати. Раздается хлопанье крыльев, подъем кряквы, Мишкин выстрел. Здоровый селезень падает на середину разлива. Больше с акватории никто не взлетел. Все практически закончено. Отпускаю Флинта с поводка.
- Флинтуша, подай!
Флинту такое – раз плюнуть. Спокойно спускается к воде и плывет к лежащему селезню. Никто из нас и не сомневается в успешном завершении.

Флинт подплывает к Мишкиной добыче, все так же спокойно берет селезня в пасть удобным ему хватом и… плывет на противоположный берег.
Подобного с собакой никогда не было. Он всегда возвращался вплавь в первоначальную точку, откуда начинал подачу. Даже в ледяной воде, когда ближе были другие участки берега, когда можно было бы выйти на сухое раньше, а потом просто пройти по земле, он все равно плыл. Плавал с противоположных берегов всевозможных озер за свою охотничью карьеру. Приносил к ногам утку вообще из-за пределов видимости – находил подранков, занырнувших и ушедших в берег, и через полчаса после выстрела, но всегда приносил к ногам. Приносил утку, упавшую неизвестно где в густом лесу. Находил и приносил. Я всегда знал, что если дичь хоть как-то подранена, мне остается просто ждать на месте. За Флинтом ходить не надо – сиди на пенечке и кури – принесет.
А тут такое…!

Крики «Подай!». «Ко мне!» не возымели никакого результата. Флинт плыл на противоположный берег.
Он спокойно, даже по-деловому как-то вынес селезня на бровку. Сначала положил. Но подумал и снова взял в пасть. Мы было решили, что Флинтуха одумался, что сейчас снова залезет в воду и приплывет с добычей к нам. Но Флинт просто обдумывал следующий шаг своего цинизма. Придумал и стал реализовывать. Он поднялся с селезнем на самый высокий бугор у самой воды на противоположном берегу и на самой вершине уложил Мишкину добычу во всей красе, после чего так ж спокойно спустился к воде и поплыл на наш берег уже порожняком.

Ясная погода, ярко светит солнце, чистая водная гладь, изумрудный высокий бугор на противоположном берегу, а на самой его вершине лежит здоровенный красавец крякаш с синевой на крыльях и белым кольцом на шее. Просто картина маслом. Действительно красиво. Как будто специально создавалась композиция для написания натюрморта.

Конечно, о причине такого поведения Флинта мы с Мишей уже догадались. Мы просто не могли на него ругаться. Мы оба хохотали в голос. Потому что такой изощренной и продуманной мести никто от этого ушастого создания и ожидать не мог. Ведь сразу понял, что стрелял и попал не я. И насколько быстро в этой маленькой лохматой голове созрел такой коварный и просто потрясающий по своей сути план! Это вам не банально тапки сожрать. Это надо было до самых кончиков охотничьей души добраться. Чтобы вот так, да с неминуемым продолжением. Ну, куда ж теперь Мишке деваться? А Флинт готов дальше наслаждаться результатом своей мести, уже как зритель.

- Ну, и что теперь делать? – задал Миша риторический вопрос.
- Как будто, сам не знаешь, - отвечаю.
Приходилось в подобных ситуация здесь Мишке без собаки обходиться. Без меня он сюда тоже на охоту ходил. И добывал. Но трудов впереди предстояло немало.
Ладно, если б Флинт просто отказался подавать. Ситуация была бы намного проще. Селезня могло снести по течению до этой самой бобровой плотины, где его без труда можно было бы достать, пройдя по берегу сотню метров.
А так… Красиво исполнено -  кто-то сейчас и страху натерпится, и физически намается. Потому что просто так бросить такую добычу – совесть охотничья не позволит. К тому же выглядит так привлекательно. Флинт специально постарался.

Это еще он не знал, что метрах в двухстах выше по течению есть узкое место на речке с парой перекинутых на другой берег бревен. Если б знал, даже трудно предположить, что мог бы еще придумать.
Миша поставил к дереву ружье, снял патронташ, выложил из карманов все на случай возможных купаний в болоте и отправился к переправе. А мы с Флинтом заняли места в зрительном зале, расположившись у ельника.
Мише предстояло пройти от переправы вглубь леса на противоположном берегу, потом выйти по лесной возвышенности напротив нас, а потом уж спускаться к самому болоту и там уже, как придется, пробираться к своему селезню. Путь был не простой. До спуска к болоту – просто дальний, а потом – откровенно опасный.

Миша появился из леса на противоположном берегу, и началась его рискованная часть пути. Я за Мишку, если честно, побаивался. Флинт, похоже, в душе ликовал. Но, выломав длинную жердь (или «по-болтному» - слегу), Миша медленно, но верно приближался к цели. Перепрыгивая с кочки на кочку, хватаясь за небольшие деревца, осторожно щупая перед собой болотный ковер – сначала этой жердью, а потом ногой, но минут за десять до селезня добрался. Привязал его к поясу и отправился в обратный путь. Обратная дорога, естественно, прошла легче, поскольку шла уже по разведанному маршруту.

Селезень действительно оказался очень большим и просто шикарным.
А Флинт получил полную сатисфакцию за вчерашние обиды. И весело уже бежал рядом по дороге домой, довольно виляя обрубком своего хвоста. Друзья были квиты.
Больше никогда между ними взаимных обид не возникало.

Ну, и в заключении. Уж, как хотите – верьте или нет, но все это – абсолютная правда. Можете спросить у Мишки – такое не забывается. У наших собак бесспорно есть душа, способная и на высокие чувства, и на обиды. Причем, и чувства эти, и обиды всегда абсолютно искренние. Не только они должны слушаться нас, но и нам не грех их слышать. Нам это пойдет только на пользу.