Трясогузка. Рассказ для детей

Егор любил лето за свободу и приключения. Никаких уроков, кружков, секций. И каждый день новые события, удивительные открытия.

Свободным он чувствовал себя сразу, как только мама привозила его в деревню к бабушке и деду, а сама уезжала обратно, в город, на работу. Бабушка разрешала Егору все, при условии, что он будет хорошо кушать и вовремя ложиться спать. Условия эти соблюдать было совсем не сложно, потому что от свежего воздуха и прогулок Егор всегда был голоден, а к вечеру уставал так, что сам просился в кровать.

Правда, иногда, в безоблачные ночи, дед выманивал Егора из постели, в темноте подставлял ему под ноги резиновые боты и увлекал во двор – смотреть на звезды. На лужайке, между грядками и кустами смородины лежала перевернутая резиновая лодка и, закутавшись в одеяла, они заваливались на ее упругие борта лицом к небу. Дед пальцем показывал Егорке созвездия, тот старался уследить за движением дедушкиной руки и мысленно прочертить от нее линии в темноту. Но невидимые линии кривились, путались, терялись и каждый раз дед объяснял заново.

А завтра новый день, деревенские приключения и все лето впереди. Через две недели приедут родители: Егор пойдет с папой на рыбалку, а с мамой они будут ездить на велосипедах в дальнюю деревню — за молоком.

Все подмечали, что Егор с прошлого года повзрослел.

– Богатырь растет, – весело крикнула из-за забора тетя Катя, когда Егор с бабушкой прогуливались  по деревне.

– Если так дело пойдет, скоро за рулем поедешь, – пообещал дядя Митя, который прошлым летом катал Егора в тракторе, – в какой класс перешел?

– В третий, – гордо отвечал Егор.

– Видный жених вырос! Готовь палку, Люба, будешь девчонок отгонять, – смеялась баба Нюра.

Бабушка улыбалась. Ей нравилось, что все хвалят Егора. А он не понимал, за что хвалят? Ведь ничего для своего взросления он не сделал – просто жил в городе, ходил в школу, в кружки, делал уроки – оно как-то само вырослось, без его участия. 

Но в классе были мальчики выше и сильнее – на физкультуре, на построении, их ставили в начало шеренги, а Егор который год оставался в середине.

– Когда я вырасту? – спросил как-то Егор у родителей.

– Летом обязательно вырастешь, – ответила мама, – дети в деревне очень быстро растут.

– А на сколько сантиметров?

– Может быть, на два, может быть, и на четыре, – предположила мама.

– Это не считается. Когда я стану совсем взрослым?

– Человек взрослеет не от сантиметров, а от переживаний, – с серьезным видом вмешался папа.

– Не забивай сыну голову, – строго сказала мама.

Но папины непонятные слова тогда крепко засели в детских размышлениях и окончательно выветрились только здесь, в деревне.

Скоро Егор и сам почувствовал, что вырос — не в высоту, нет – просто стал самостоятельным. Прошлым летом он боялся один выходить за деревню, а теперь шагал смело –  у дороги собирал букет для бабушки или шел в поле, где паслись коровы, приносил им сухой хлеб. В том году он боялся темноты – в этом мог спокойно сходить в дровник за поленьями, с фонариком, конечно. Раньше у Егора было маленькое детское ведерко, в котором он носил воду из колодца – сейчас бабушка доверяет ему большое металлическое ведро, только просит полное не набирать, боится, что Егор расплескает. Да что говорить, Егор теперь может сам пилить деревяшки и забивать гвозди! А на прошлых каникулах только смотрел, как столярничает дед.

 И вот решил Егор смастерить что-нибудь без дедушкиной помощи.

– Сделаю бабуле шкаф! Как ты думаешь, дед, бабушке нужен шкаф?

– Шкаф, конечно, вещь необходимая, но для первой поделки слишком сложная, – предостерег дед, – можешь не осилить. Смастери что попроще.

– Попроще, попроще, – задумался Егор, – табуретку! Точно, дед, я сделаю табуретку, даже две – для мамы и для папы.

Дедушка тихо рассмеялся.

– Табурет, дружочек, еще сложнее, чем шкаф. Ты сколоти полочку простенькую или ящичек какой-нибудь. К инструменту привыкнешь, дерево почувствуешь, а потом и шкаф можно будет спроектировать.

Уселся Егор на крыльце, на ступеньках, и стал думать, какой ему ящик смастерить, а главное, для каких целей. Думал-думал и отвлекся на серую птичку – трясогузка прилетела прямо к дому, не заметила ни тихого Егора, ни деда,  стала что-то клевать на газоне.

– Придумал! – закричал Егор и вскочил от радости, спугнув трясогузку, – я сделаю кормушку для птиц! Буду каждый день в нее зерна насыпать и наблюдать за птичками.

– Это хорошее дело, – одобрил дед, – начерти чертеж, возьми в сарае доски потоньше, и мастери.

До вечера Егор возился в дедовой мастерской: отмерял по линейке доски, пилил, шкурил, прибивал. Несколько раз загонял в ладонь занозы, несколько раз бабушка их вытаскивала и мазала ранки йодом. Тюкнул себя молотком по пальцу, но не плакал, терпел, а потом дальше увлекался поделкой.

К ужину кормушка была готова. Кривоватая немного, но прочная, с крышей на случай дождя и с бортиками, чтобы зерна не просыпались. Бабушка похвалила Егора, дала пакет с черными семечками, но вешать кормушку в огороде строго запретила.

– Ты что, милый, птиц привадишь, они мне всю смородину склюют. Повесь лучше в палисаднике, на черемуху. Будешь из окошка за птицами наблюдать.

Егор привязал на кормушку веревочку, нашел на черемухе, не высоко, подходящий сучок и закрепил на нем свою первую столярную поделку. Насыпал на дно горсть семечек и после ужина сел в комнате на подоконник – стал ждать птиц. Но солнце уже опускалось за лес.

– Не жди, Егор, сегодня не прилетят, – сказала бабушка, – спят уже твои птицы. Завтра утром садись смотреть, но не надейся слишком. Им привыкнуть надо. Сначала одна птичка твою кормушку приметит, другой расскажет, та третьей передаст. Начнут прилетать, проверять, нет ли опасности. Если несколько дней подсыпать будешь, привыкнут, станут каждое утро наведываться.

– Станут дрессированные? – понадеялся Егор, – как в цирке?

– Не дрессированные, а прикормленные.

Утром Егор встал раньше всех и на цыпочках подошел к окну.

– Прилетели, – прошептал он.

В кормушке сидели две трясогузки. Они резво прыгали по семечкам, перескакивали со дна на крышу кормушки, с крыши на ветки, тревожно озирались, но жадно клевали зернышки, рассыпая их по земле.

Егор сильно увлекся птицами: насыпал им то семечки, то пшено, рассматривал оперение, внимательно слушал их свист, по вечерам рисовал птиц в альбоме.

– Бабуль, а почему трясогузок назвали трясогузками? – спросил Егор, раскрашивая крылья  серым карандашом.

– Гузка – это у птиц часть туловища, она трясет гузкой, поэтому и название такое — трясогузка.

– А зачем она трясет гузкой?

– Чтобы не упасть, – объяснил дед, – равновесие держит. Ты, когда по узкой досточке идешь, тоже руки в стороны расставляешь, балансируешь. А трясогузка для баланса хвостом потряхивает.

Через несколько дней птицы пообвыклись, прилетали в кормушку, как к себе домой. Егор каждое утро заботливо подсыпал им корм и, хотя различить одинаковых птиц он не мог, все-таки дал им имена.

– Степан прилетел, – сообщал Егор с подоконника, – у Федора семечку отобрал, Маруся наелась и чирикает.

Несколько раз Егор пытался приблизиться к своим питомцам, заходил в палисадник и медленно подбирался к черемухе, но птицы тут же замечали его и разлетались кто куда.

– Пугливые и юркие, близко не подпустят, моргнешь — мигом улетят, – говорила бабушка.

Со временем увлечение птицами остыло. Каждый день у этих трясогузок одно и то же: клюют семечки да прыгают – то по веткам, то по траве. Но подсыпать зерна Егор не переставал, чтобы птички не отвыкли от кормушки до приезда родителей. Очень ему хотелось показать маме и папе свою кормушку и ее обитателей.

Родители приехали поздно вечером, когда Егор уже спал. Утром он проснулся от назойливого мурчания – это рыжий кот Тишка, которого мама с папой привезли из города, улегся к Егору под бок и задремал.

Егор соскучился по коту, принялся его тискать и целовать, а потом побежал в кухню, обнимать родителей и рассказывать им свои деревенские новости.

Папа похвалил кормушку, а маме Егор разрешил покормить птиц. Пока Степан, Федор и Маруся клевали, Егор объяснял родителям, что стоять у окна надо неподвижно, не чихать и не кашлять, потому что  трясогузки пугливые и юркие, только моргнешь — мигом улетят.

С родителями в деревне стало еще интереснее. С мамой Егор катался на велосипеде, купался в речке, с папой чинил забор, сажал яблони, копал червей и ловил в пруду карасей. Егор радовался каждый день, всегда ему было весело и хорошо... Пока не пришло время переживаний.

В деревне кот Тишка гулял без присмотра, мог уйти с утра и вернуться только к ночи. Бабушка говорила, что у него важные дела: отгонять от дома чужих котов, обхаживать соседских кошек и охотиться.

– Он же зверь, ему все это по природе положено, засиделся он у вас в городской квартире, пусть погуляет на свободе.

С очередной такой прогулки Тишка вернулся с добычей. Сначала Егор не понял, что трепыхается у кота в зубах, а потом присмотрелся – серые перья, крылья, именно такие Егор рисовал в альбоме. Тишка нес домой трясогузку. Он вбежал на крыльцо и занес птицу на террасу. Егор кинулся за ним. Дома кот ослабил хватку, положил раненую птичку на коврик и сел рядом. Трясогузка пыталась собрать растопыренные крылья, из которых выпадали перышки, но кот придерживал птицу рыжей лапой, не позволяя шевелиться.

Егору хотелось закричать, позвать всех, но дыхание сбилось, потекли слезы.

– Степан, Федор, Маруся? – прошептал Егорка, – Тишка, что же ты натворил...

Птица умерла. Егор, как маленький, заплакал во весь голос. Первой прибежала мама, потом бабушка, папа с дедом побросали дела в сарае и тоже примчались. Мама увела Егорку в дом и стала успокаивать.

– Это я ее убил, я! – кричал Егор сквозь рыдания.

– Да при чем тут ты? Это Тишка, он же зверь, понимаешь? Он охотник.

– Нет, я! Я птиц прикормил... Не надо было эту кормушку делать, – всхлипывал Егор, растирая слезы по красным щекам.

– Успокойся, родной, – бабушка протянула стакан воды, – выпей, отдышись. Так в природе устроено, сильный ловит слабого – это закон, и не твоя вина.

– Надо снять кормушку, бабуль.

Егор еще долго не мог успокоиться, лежал на кровати, вздыхал, хлюпал носом и вспоминал растрепанные крылья на коврике.

Папа снял кормушку и убрал в сарай, а дед предложил похоронить птицу. Они с Егором положили трясогузку в коробочку из-под гвоздей и закопали за домом.

Поздно вечером, когда Егор уже лежал в постели, дедушка принес ему боты и, закутав в одеяло, тихо вывел во двор. Они легли на лодку и стали смотреть в звездное небо.

– Есть такая легенда: тот, кто умирает, не исчезает совсем, а превращается в звездочку и с неба наблюдает за нами. Может быть, и твоя птица стала звездочкой? – предположил дед.

– Твоя легенда для малышей, а я сегодня стал совсем взрослым.

– Это почему же? – дедушка удивился.

– Потому что взрослеют не от сантиметров, а от переживаний.

Дед вздохнул и вытянул руку к небу и спросил:

– Видишь маленькую голубую звездочку?

 Егор прочертил воображаемую линию в темноту.

– Думаешь, это наша трясогузка?

– Возможно, – ответил дедушка и поплотнее закутал Егора в одеяло.