Изерброк. Глава XXxVII

XXХVII


Несколько дней после разговора с магистром Мамушка бродил по городу, заходил в бары, кабаки и забегаловки, выпивал, почти не закусывал. Над улицами низко стоял смог, над рекой висела дымка тумана.

В один из вечеров сыщик брёл привычным маршрутом вдоль набережной к Мосту самоубийц. Он не замечал дороги, почти не видел ничего вокруг. Вдруг в голову ему взбрело, что надо купить новый шарф. Старый шарф, служивший ему уже больше 10-ти лет, протёрся на сгибе до голых нитей и в целом стал напоминать серую тряпку. Сыщик свернул с набережной и пошёл в сторону улицы Победителей, чтобы потом выйти на оживлённый бульвар с массой открытых допоздна магазинчиков.

«Кто я такой? В сущности, я маленький человек. С чего я вообще решил, что от меня что-то зависит? Как-будто я на что-то могу повлиять…, – размышлял он на ходу. – Мне крупно повезло. Я должен быть благодарен судьбе и старым знакомствам. Должен в ножки кланяться Поцу за то, что он не забыл обо мне. Мне сразу выдали аванс. Я о таких деньгах и не мечтал уже. Мне доверяют. На меня надеются. И… мне чудом удалось найти верную зацепку. Нужно идти в отдел и выложить результаты. Почему я засомневался? Почему я решил, что у министерства или, пусть, самого генерал-бургомистра злодейские планы в отношении девушки? Если я считаю их негодяями и злодеями, то не надо было вообще наниматься к ним с самого начала. Живи отшельником, изгоем. Презирай власть и общество. Но раз пошёл, то будь добр… С другой стороны, я ничего не знаю по сути, и не должен знать. Я в принципе не встаю ни на чью сторону. И никогда не вставал. Я взялся за определенную работу, возложив на себя определённые обязательства, получил деньги. И я выполнил работу. Хотя шансов было мало. Всё остальное – не моё дело. Всё, завтра иду в отдел. Черт подпустил мне сомнения».

Мамушка вышел на улицу Красную. Неширокая пешеходная улица, целиком замощённая камнем, вся светилась широкими арочными окнами кафетериев, баров и магазинов. Увидев ярко освещённую вывеску с изображением рюмки, вилки и ножа, сыщик сразу же свернул туда и вошел в заведение. Типичный небольшой бар с пальмой, уютными столиками, скатертями с бахромой, светильниками, трубой граммофона, начищенной до блеска. Мамушка подошёл к стойке и заказал порцию джина. Не отходя от стойки, выпил. Закурил папиросу. Трактирщик, флегматично подглядывая на сыщика, протирал полотенцем стаканы. За столиком у окна сидел пожилой господин в расстёгнутом плаще. Перед ним стояла рюмка с напитком вишнёвого цвета. Мамушка докурил папиросу, поправил шляпу и вышел из бара. Размышляя, побрёл по бульвару.

«Спасительница, ангел… весь этот бред. Сложно поверить, что Надя, сама о том не подозревая, сделалась мощным инструментом влияния. Но похоже это факт. Иных объяснений нет. Да, народ ждёт её, уповает на неё. Бедных доверчивых людей накачали байками. И вот – результат. Точнее, главные результаты ещё впереди. Да, это единственная подходящая версия. Иначе еще зачем бы им понадобилась простая девушка из Пограничного? Важна не девушка сама по себе, а миф, который она представляет. Поэтому, они будут беречь её. Алхимики тоже. Главное, чтоб она не попалась в лапы Долоросы. Любому человеку лучше держаться от Долоросы подальше. Нет. Чего-то я всё-таки не понимаю. Что-то упускаю из виду. А что, не могу понять. Что, если я всё чересчур усложняю? А дело проще. Что, если Ковак прав, Надя способна поднять народ на революцию. Даже если она еще не была, как утверждает Ковак, на фабрике. В таком случае, власти просто боятся её, как боятся революции. Неважно кто, генерал-бургомистр, алхимики или Долороса, все боятся. Как я должен поступить в таком случае? Выдать им Надю или… У меня мало информации. Нет, если б Надя просто была новым вождём революции, то зачем тогда все эти сложности, мифы, загадки… Зачем барону говорить, что он хочет жениться на ней, чтобы стать Богом – о революционерах такого не говорят. Или говорят? Какой же я всё-таки глупый человек на самом деле. Прямо физически ощущаю собственную глупость. Как-будто тупая стена передо мной, и я не могу её преодолеть. Упёрся лбом. Это граница моих умственных способностей. Всё. Да, я ограниченный человек. Вот раньше… А что раньше? Я был умнее? Нисколько. Наоборот, раньше, преисполненный оптимизма и веры в собственные силы, я не мог даже увидеть и осознать своей глупости. Я не видел пределов своей мозговой деятельности. Был, в сущности говоря, самонадеянным болваном. А теперь… Так или иначе, моя самокритичность не помогает мне продвинуться вперед в моих размышлениях».

Сыщик наугад вошёл в магазин с большим розовым окном. В магазине к нему тут же подскочил приказчик в жилете и при бабочке. Набриолиненные его волосы, бакены и закрученные по последней моде усики сверкали.

– Добрый вечер. Милости просим. Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Не знаю. Мне нужен… шарф, – ответил сыщик. И собственный голос показался ему грубыми и отрывистым.

– Прошу вас сюда, будьте любезны. У нас большой выбор на любой вкус, – елейно отозвался приказчик.

Размышления о своем насущном не оставляли сыщика:

«Да и вообще, у меня еле хватает сил хоть что-то понимать. Старый пьяница. Могу ли я при этом иметь хоть какое-то влияние? Я человек абсолютно без всякого влияния. Сто раз одни и те же мысли… Наверное, мне не хватает смирения. Я до сих пор не могу свыкнуться с фактом, что я маленький, незначительный человек. Мне бы и пальто купить, конечно. …Всё продолжаю себя кем-то считать. Ещё и надеюсь на что-то в будущем, глупец. Всю жизнь прожил в мысленных химерах. Ни капли практического соображения», – думал сыщик, рассматривая шарфы на стойке.

Приказчик перебирал их маленькими холёными ручками:

 – Вот, смотрите, жаккард. Прекрасно подойдет вашему плащу. Потрогайте. Превосходная текстура. Или бархат. Черный, темно-синий. Лучше черный, это солидно. Или вот, фланель. Лиловый на вас будет смотреться весьма элегантно. Но лучше шёлк. Вот этот, посмотрите, какой рисунок. Можете примерить. Шёлк — это всегда изысканно.

«Почему я вообще стал сыщиком?» – подумал Мамушка и спросил:

– А обыкновенного из шерсти у вас нет?

– Как нет? Есть, – приказчик раскопал из-под слоёв изысканных и элегантных шарфов два коричневых шарфа в клетку с длинной бахромой на концах.

– А других нет? – сыщик потрогал один из шарфов. Материал был тонким, гладким, но не производил впечатления тёплого, шерстяного. Правда, и слишком пушистый, объемный шарф сыщика бы не устроил. Ему был нужен обыкновенный, не тонкий и не пухлый мягкий плотный шерстяной шарф тёмной расцветки. Бахрома тоже показалась излишней.

– К сожалению, на данный момент только эти, – извиняющимся тоном ответил приказчик.

Сыщик в задумчивости вышел из магазина. Пока он был под крышей, на улице начал накрапывать дождик. Камни мостовой увлажнились и заблестели. Мамушка сделал несколько шагов вперёд и свернул в следующий бар. Выпил там стаканчик джина. Из-за навязчивых и противоречивых вопросов, немедленное разрешение которых казалось очень важным, сыщик не мог достичь ощущения даже легкого опьянения. Он зашел в ещё один бар – подвальный кабачок – и выпил там целый стакан водки, закусил миниатюрным бутербродом с копчёной селёдкой, – в кабаке было сильно накурено и душно, – сыщик сразу же вышел на улицу под свежесть мелкого дождя.

«Нет. Нет. Хватит думать. Завтра же иду в отдел. Впрочем, может, и в Бонги отправят. Чем чёрт не шутит? Лететь? Если отправят, полечу. А там видно будет. Если б мне удалось лично встретиться с Надей хоть ненадолго, или даже просто увидеть её, тогда, мне кажется, я бы всё понял. Понял бы, что мне делать дальше. Вот этого мне и не хватает для решимости. Я много слышал о ней, даже слишком много, но не могу себе представить её. А оставить всё как есть – невозможно. И не по причинам профессиональной чести или амбиций. Какая там честь и тем более амбиции? Я семь лет просто сидел и пил. И думать не хотел о работе. Но подвернулся случай, деньги. Деньги. Причём здесь деньги? Во всяком случае, пока ещё я никого не продал и не собираюсь. Нужно еще немного продвинуться вперёд, и всё прояснится».

Подходящего шарфа в этот вечер Мамушка так и не нашёл. Зато купил превосходный чёрный зонт с деревянной ручкой. Сразу раскрыл его и продолжил свой путь уже под зонтом. То ли благодаря зонту, то ли выпитое за весь вечер, наконец, подействовало, тревожные мысли оставили сыщика. Он не думал ни о чем существенном, а просто шёл вперед мимо ярко горящих разноцветных витрин и окутанных прозрачным зелёным золотом газовых фонарей.