Из походного дневника-2-13

19.02.81. Четверг

5.35. Дежурю. Попытаюсь описать, как окончился вчерашний день.
После бурелома, буквально напичканного свежайшими косульими лёжками, мы вновь спустились на наледь. По дороге попались несколько кустиков жимолости, на которых висели замороженные ягоды. Это удивительно, но, видимо, её здесь так много, что птицы и мелкие грызуны не в силах «собрать  урожай». Попробовали, конечно.  Вкус горьковатый, но, в целом, приятный, освежающий.

 В 16.30 была поставлена задача дойти до Снежной. И мы помчались. Через завалы, воду и подлип. Через час сели передохнуть. Погрызли орешков – дежурное блюдо. Кстати, в буреломе шишки собирали прямо из-под лыж, методом нагибания, поднятия и рассовывания по карманам.

 В 17.30 двинулись дальше и  бежали ещё полтора часа. И выскочили-таки на Снежную! Было уже совсем темно, когда мы с дядь-Юрой, оторвавшись  от остальных на 5-8 минут, остановились в самом устье нашего Чулутуя. Через пару минут Юрка пошмурыгал вниз по Снежной искать место. А я остался ждать. Через пять минут подошли  измученные ребята. Все сели, кроме Палыча, который тоже пошёл искать место, но прямо тут же, чуть в стороне.

Здесь надо сказать, что существовала теоретическая возможность  добежать до некой нежилой деревни Зуслоны, восемью километрами ниже. И Дядь-Юра очень боялся, что ребята именно этого и захотят  Избы ведь всегда так манят! Но никто не сказал ни слова. Кроме Вито, обладателя мокрых штанов и исподнего (впрочем, наверное, давно уже высохших на ходу). Так вот Виталик сел на рюкзак и слово молвил: «А может до Зуслонов? Под фанфары?» (К слову, мне кажется, что Виталик уже «сдулся». Поход ему явно осточертел и в мыслях уже только тёплый дом, сухие штаны и баночка холодного пива…) Правда, я быстро отговорил его.

И начались обычные предбивачные томления и метания.
Начальник снизу кричал что-то одно. Палыч сбоку и чуть сверху, другое. Минут 15 мы дёргались голосами и желаниями, пока, наконец, не приткнулись к мыску на Снежной, метрах в двухстах от устья. Там полой водой нанесло изрядную кучу плавника. И рядом, к нашему счастью, была относительно ровная площадка для палатки. А вот снега не было совсем (Снежная, называется!). Наш шатёр покоится на сухой траве, а оттяжки привязаны к деревьям.

Через три минуты я запалил костёр, благо валежника вокруг было – пруд пруди. И где-то около 20.00 мы уже пили восстановительный сверхнормативный чай с сахаром. Кстати сказать, о  сахаре. Наш поход просто удивительный! После днёвки сахар пошёл без нормы! Едим теперь (жрём!) сколько требует душа и организм. То ли наш Шура тайный сластёна, то ли в арифметике не горазд и просто ошибся, но факт во рту, и в желудке. Вообще-то, в зимнем походе положено от 80 до 120 г сахара в день. Иногда, в очень серьёзных походах, а также на приличных высотах, до 150 г. Видимо, Кормилец и заложил по этой норме, то есть по максимуму. А после перетряски продуктов на базе понял, что сахара – избыток на 4-5 кг.

 После чая дела пошли быстро и весело. Вито ломал дрова на костёр, Мы с Глыбой пилили бревно для печки. Дядь-Юра и Хирург перетягивали палатку «по уму». А больноногий Кормилец варил ужин. Меню обычное: суп, пюре с сублиматом, чеснок, перец, чай, сахар (без нормы), сухарь. Всё сделалось быстро. В 22.20 начали укладываться.
 
Но перед сном – десятки мелких дел и делишек, без проделывания которых отключаться нельзя. Во-первых, надо освободить организм от «излишков», и если есть вода, почистить зубы, а если нет, то хоть прополоскать рот чаем; во-вторых, очистить карманы от бытовых мелочей и, особенно, от шишек, сложить их в  специальный мешочек, чтобы всё не разбежалось по палатке; в-третьих надо обиходить бахилы – протрясти, вытряхнуть ледышки, связать и подвесить, в-четвёртых (и так далее), разобраться с вещами, сохнущими у костра, скрепить булавкой свои стельки, что-то оставить снаружи, что-то занести в палатку; осмотреть «синекурку», обязательно похвалить её вслух; в палатке наладить подвесные крючки вокруг центральной стойки (двух лыж) и повесить штормовку и фотоаппараты; попутно проверить коробку с кассетами, много ли осталось и, если, необходимо, перезарядиться; приготовиться ко сну, то есть переодеться в спальный комплект носков, а ходовые подвесить на сушку,  натянуть спальный свитер и спальную шапочку; надеть чуни; осмотреть ранки на руках и на «морде лица», ублажить их чем должно; записать дневное, упущенное и не зафиксированное; принять таблетки, если доктор прописал; слегка послушать радио Виталика, который с ним не расстаётся и сразу натягивает медную проволоку антенны, как только поставлена палатка (кстати, радио действительно здорово помогает  прорывать глухую изоляцию зимнего леса); если радио «не берёт» послушать анекдот Шуры и того же Виталика, поржать,  сказать «спокойной ночи!» и уйти в сон, надеясь, что  в него придут самые желанные тебе люди…

Из всей группы торпедки остались только у Глыбы и у меня. Остальные побросали.. Впрочем, дядь-Юра тоже везёт, но пустую, в качестве сувенира. Так он говорит. А с «синекуркой» на реке, особенно наледной, – хорошо! Легко, быстро, приятно!
 
Вчера с дядь-Юрой, обходя речную загогулину, спугнули зайца. Точнее, не спугнули, ибо он отнюдь не испугался, а просто поднял голову и уши, замер и следил за нами взглядом, совершенно не реагируя на шум движения и крики. Скорее, он – удивлялся. А может быть и отвлекался  от привычной заячьей жизни.
Много также было куропаток.

Сейчас пишу, а где-то далеко, за рекой, воют волки.. Места здесь дикие и дивные. И в этом их суть. И притяжение. А по Снежной ездят на автомобилях. Вчера мы видели следы протекторов на мёрзлом снегу.

(продолжение следует)