ПадениЕ лицЕдЕЕв рассказ быль

               
                тфМГИК 1980г.


     Прочитав текст телеграммы, он скомкал её и, бросив в мусорное ведро, вышел из общежития. Зайдя в ближайший подъезд девятиэтажки-башни, Кондрашов нажал на кнопку вызова лифта. Тот не заставил себя долго ждать и сразу же, как старый добрый приятель при неожиданной встрече, распахнул свои створки. Сашка, войдя в него, нажал на кнопку “9”. Табло поочерёдно высвечивало счёт минуемых этажей. На цифре “9” лифт на мгновение задумался, но тотчас разомкнул свои объятия, отпуская Сашку на лестничную площадку. Увидев, что люк, ведущий на крышу, не заперт, он поднялся по железной лестнице на крышу здания. Ступая по раскисшей на солнце мастике, прошёл к невысокому бордюру, окольцовывавшему край. Встав на него, он посмотрел вниз. На остановке, внизу, его уже заметил какой-то мужчина и, привлекая внимание толпящихся граждан, показывал  на Сашку рукой. Не торопясь, Кондрашов завязал глаза чёрной рубахой, которую на день рождения подарил лучший друг и, набрав полные лёгкие воздуха, поднял голову.

   Сентябрьское солнышко, выглянув из-за облачка, ласково плеснуло тепло уходящего лета на его белёсую голову. Обласканный его светлыми лучами, проникшими сквозь материю рубахи, Сашка зажмурился. На какое-то мгновение он вспомнил детство. Ожидая маму с работы, он подолгу напряжённо вглядывался вдаль. Наконец она появлялась, и хотя расстояние между ними было два квартала, Сашка никогда не ошибался. По-детски ликуя, он широко раскидывал руки и бросался ей навстречу.

   Наконец, Кондрашов выдохнул застоявшийся в лёгких воздух и опять посмотрел вниз. В сторону остановки, наполненной людьми, шла его покойная мама. Так же, как в детстве, он широко раскинул руки и шагнул ей навстречу...

   Тола зевак отчаянно вскрикнула, когда парень сорвался с крыши. Не пролетев и двух метров, он чудом зацепился штаниной за железный крюк, вмонтированный в стену панельного здания. Толпа охнула, когда человек с размаху ударился о стену безжалостного бетона. На мгновение, словно маятник, он завис в воздухе. Люди перевели дыхание. Кто-то ошалело крикнул: "Звони в пожарку!!!" Но при повторном ударе о стену материал брючины не выдержал Сашкиного веса. Железный крюк, вспоров штанину, более не удерживал его...


                *  *  *

  - Разбился? Как же так?! - огорошено вопрошал Юрка Томилин, студент театрального факультета института имени , Луначарского. - Что, вот так, насмерть?!

- Да, вот так, и насмерть, - голос однокурсницы Оли, по прозвищу “Рыжик, дрогнул. - И похоронили вчера, - добавила она, вытирая платочком слёзы.

 - Нелепость какая-то, - хватая ртом воздух, произнесла Рыжик. - С крыши  девятого этажа прыгнул!

- Да перестань ты кукситься, - вконец разозлился Томилин. - Объясни толком, что произошло?

- Так вот я и объясня-а-ю, и не о-ори-и на меня-а-а! - ещё сильнее разрыдавшись, запричитала Оля. - Забрался на крышу девятого этажа, глаза чёрной рубахой завязал и прыгну-у-ул!

- Гну-ул! - Передразнил её собеседник. - Это ты что-то гнёшь, если толком ничего объяснить не можешь!

   "Да ясно с ней все, - думал Юрка, выхаживая по платформе в ожидании автобуса. - Мы, театралы, народ явно чокнутый. И Рыжик хороша, ничего не скажешь. Надо же так убедительно сыграть!. А как меня-то,  дурака,  зацепила, ведь почти поверил. Да и как тут не поверить, когда у нее слезы, (луком чтоль глаза натерла?) То-то я смотрю, все у нее сто верт до небес, и все лесом,лесом! Телеграмму, мол, от Светки получил, с крыши прыгнул, глаза чёрной рубахой завязал, ну прямо нелепость какая-то! Хотя, стоп! Рубаху я ему на день рождения подарил... Ну что здесь не так?! И всё же это розыгрыш, дурной, конечно, но розыгрыш! Чего это Сашке  кончать жизнь самоубийством? Светку свою ненаглядную он до безумия любит, и заявление в ЗАГС они подали, так что скоро у них свадьба! Ну, Оленька, ну, талантище, явно тебе, девонька, Вахтанговский светит. Зеваки вон до сих пор сочувственные взгляды на меня бросают, аж неудобно как-то. Слава богу в маршрутку её затолкал, а то, поди,  до сих пор орала бы, - от этих мыслей  Юрка даже вспотел. - Ух, как достала- то, грымза рыжая!”

   Вообще студенты режиссёрско-театрального факультета играли не только на сцене. Частенько они играли и в жизни. Это были пробные репетиции, своего рода подготовка к жизни в театре. И одурачить собеседника, да ещё в самом невероятном, считалось у них высшей формой таланта. Порой на свою “удочку” им удавалось “подсечь” не только сотоварищей, но и преподавателей ВУЗа.

   Юрке вспомнился очередной розыгрыш коллег-лицедеев. Декан Аверьянов, дежуривший в тот день по общаге, заслышав шум на третьем этаже, поднялся в 38 комнату. Обнаружив там заметно осоловевшую компанию студентов-оболтусов, сидящих за сдвинутыми столами и пьющих водяру, декан заметно растерялся.

- Что это тут у вас?! - наконец выдохнул он.

- А, Василь Михалыч, заходите, - раздались обрадованные голоса.

- Поздравьте вот молодых! - встал из- за стола и, показывая ему на молодожёнов, обратился к декану студент Толька Малышев.

 Соловьёва, приподняв фату и хитровато сощурившись, запричитала:

- Выпейте, Василь Михалыч! Выпейте за нас, молодых. И посмотреть хочется какой Вы-ы-ы!.. - уже пьяненько завопила она. - Дурак, что ль - обернулась она к своему жениху, Сашке Кондрашову, возмутилась она. - Всю ногу отдавил!

- Вот, Василь Михалыч! - прерывая возмущение невесты, и сглаживая неловкость, затараторил Вася Лебедев. - Поздравьте молодых, - и он протянул декану стакан рябиновой настойки.

   Смущённый декан (ну, как тут отказать, свадьба всё же) принял из рук Лебедева стакан, поздравил молодых и, по традиции пожелав им детей футбольную команду, выпил. Правда. перед  тем, как удалиться, он попросил не шуметь и провести "мероприятие" (так сказать) культурно.

   Общага три дня праздновала “свадьбу." Конечно, были небольшие перерывы для сна и занятий по режиссуре. После этих перерывов лицедеи, всё ещё припухшие, ехали в “Шашлычную”, где отпивались пивком, но, немного засидевшись, всё же брали водку, ехали в общагу, и праздник души продолжался. Однако, всё имеет предел. С кончиной последнего рубля кончилось и веселье.

   Томилин знал, что на самом деле никакой свадьбы не было. Просто ребятам захотелось выпить, а чтобы не было препон со стороны администрации - решили сыграть свадьбу.

   Декан Аверьянов, узнав про такой “прикол”, сразу же взял больничный. И не заболел он, нет! Просто не мог он видеть уморительные рожи студентов при встрече с ним, да ещё это их “почтительное здрась-ь-те!" Ох! Мешалкой бы их всех по одному месту. Да сделать это невозможно, всех не отчислишь. Ректору так же не пожалуешься, гляди, смеяться будет.

   Вспоминая подобные примеры, Юрка залез по подножкам в салон подошедшего автобуса.

-“Двери закрываются. Следующая остановка “Пролетарская” - промикрофонил водитель, и автобус тронулся.

   “И чего это Рыжик так ревела? И впрямь, как по покойнику, - вновь затревожился Юрка. - Да и что она, вконец одурела, что ли, нашла чем шутить”, - думал он. Но всё же в смерть Сашки Кондрашова он верить не хотел. Знал его Юрка, почитай, как четыре года, то есть с первого дня учёбы. Сошлись они как-то.

   Сашка родом с Волжска, жил в общаге. Светка тоже с Волжска и также жила в общежитии, но познакомились они здесь, в этом городе. Любил её Сашка очень. Все сомневались: любит ли она его? Но перед Светкиным отъездом в Волжск (в связи с предстоящей свадьбой), подали они заявление в ЗАГС.

   Так что свадьба у них должна на днях состояться, и не липовая, а настоящая! Вообще, он, Сашка, немного странный, необщительный. Всё думает о чём-то своём. Собеседнику молча кивает изредка поддакивая, чтоб не обидеть. Однокурсницы догадывались, что думал он, конечно же, о своей Светке Соловьёвой. Взгляд его карих печальных глаз был оценен ими, как трагедия неразделённой любви. “Ну, прямо как в романе”, - вздыхали девчата. Но и с завистью судачили: Ну что он в ней нашел: старше на два года, "враль,"каких свет не видывал, да и выпить любительница, как только такого парня присушила?"



   В отличии от своих друзей, Сашки и Светки, Точилин в общежитии не жил. Он снимал однокомнатную квартиру, разумеется, без хозяев и с телефоном В этом было основное отличие от друзей, он был побогаче. Домой, в село, он наезжал часто, благо находилось оно всего в сорока километрах от города, в котором он учился. Во время сто отсутствия апартаменты занимала влюблённая пара, так как он дал им запасные ключи от квартиры. Да они, влюблённые, и так частенько по дружбе заходили к нему в гости, подолгу засиживались за “чашкой водки, за рюмкой чая." Болтали о студенческой жизни, театре, слушали, как Юрка классно пел, аккомпанируя себе на гитаре А напоследок просили его: “Ну, Юрок, давай нашу любимую”. И тот никогда не отказывал. Брал в руки гитару, проводил пальцами по струнам и мягким, красивым баритоном пел:

  ". Прости и пойми,

 даже если разлюбят любимая,

  Сережкой ольховой с ладони её

                отпусти..."

    “Остановка “Кронштадская”, - протрещал микрофоном водитель

   "Слава богу, доехал”, - подумал Юрка, поднимая тяжёлую сумку с картошкой и овощами, которую вёз из дома, и пропуская двух бабушек-сударушек вперёд.

   “Вот-вот, он на крыше был, - кричала одна старушка в ухо другой. - Мешок чёрный на голову надел и с башни прыгнул. Говорят, штаниной о крюк зацепился и бился о стену; бедный..."


             
                * * *


   Добравшись до квартиры, он остаток дня провёл в апатичном безделии. Лежал на диване, смотря телевизор, но смысл происходящего на экране до него не доходил. Томилин никак не мог отвлечься от навязчивых мыслей. Зачем Сашка завязал глаза чёрной рубахой? Вроде бы его, Юрку; в чём-то обвиняет. Таков, по крайней мере, намёк, ведь это он. Юрка, подарил ему рубаху недавно, на день рождения.

   На него опять “насели” воспоминания. Томилину вспомнился тот вечер в ресторане, когда они с Сашкой пришли отметить его день рождения. Тогда-то Юрка и подарил ему рубаху. Вот-вот должна была подойти Светка, и она вскоре действительно появилась, но не одна, а в сопровождении какого-то кавалера, южанина. Светка была уже "под шафе”. Никого не замечая, она заняла соседний столик и завязала со своим кавалером оживлённую беседу.

   “Рафик! - тараторила она. - Можно я буду называть тебя Казбичем?' Ты оченно на него похож, такой мужественный! Поверь мне, милый, так будет намного лучше, и мне так больше нравится.  А то Рафи-ик, - как бы икнула она - это вроде такая машина де ещё маленькая и совсем даже не "Мерседес”!  Ха'  Ха!..

 А Казбич - это солидно, прямо как у Лермонтова.  Я очень люблю поэзию, гы читал Лермонтова “Мцыри”? Не дожидаясь ответа она продолжала:  "А знаешь, почему я в тебя влюбилась?  А потому что ты к р а с а в е ц! И на Пушкина похож!”

   “Казбич” всем своим видом соглашался со Светкой, кивал головой и улыбался “Да, читаль, читаль, а то как же?.."

Сашка тогда резко встал, подойдя к их столу; дёрнул скатерть. Рюмки жалобно звякнув кусочками битого с текла рассыпались но полу...

  -Алло, слушаю вас, - вздрогнув от телефонного звонка и прижав трубку к уху. ответил Томилин.

  -Я сейчас приеду. - отозвался голос Соловьёвой, - можно?
  -Да, - коротко отозвался Томилин. В трубке послышались гудки.

   На сей раз, против обычного, Соловьёва выглядела довольно праздно и не эффектно.  Косметики на лице не было. Серые глаза.(от того, что всегдашнего веселья в них не наблюдаюсь), поблекли, и тени окаймлявшие их, были далеко не   косметического происхождения. Одета она была до " неприличия' скромно. Серое платье в горошек (откуда только взяла?) и ветровка, опять же серая.

     -Проходи, садись, - Томилин встал с дивана.

    -Нет, давай к Сашке на могилу съездим...


                * *
   “-Новопоселённая, конечная”, - мрачно объявил водитель.

   Они вышли из автобуса. Смеркалось, и в окнах многоэтажек стали зажигаться огни. Темноту вечеру придавали наплывавшие тучи. Пара шла вдоль немногочисленных бугорков “Нового кладбища.”»

  “Действительно, новое поселение, - думал Томилин, - ещё не обжитое. Ни памятников нет, ни оградок - одни кресты”.

   Вот свеженасыпанный холмик. На
нём лежат еще не увядшие астры. Пластмассовые, зелёные листья венков оттеняются траурными лентами с надписями: “Талантливому студенту от кафедры,” “Саше от товарищей по курсу,” “Саше от...”

   Юрка разлил по стопарикам припасённую водку. Светка выпила первой, поперхнулась. “Явный признак опьянения”, - подумал Томилин. Зная буйный характер спутницы, заторопил: “Пойдём”. Взяв за рукав, подтолкнул к выходу. Но Светку уже прорвало. Отстранившись от Юрия и припав на могильный холмик, она уже не сдерживала слёз.

  - Прости, Сашенька, не любила я те- бя-а! Сердцу ведь не прикажешь. Надеялась я, что ты гордость свою проявишь, оставишь меня, а ты проявил, как во сне не приснится!

  Ветер усилился, чёрные тучи заволокли небо. Сверкнула первая молния, вслед за ней раскатисто ударил гром. Юрку тоже прорвало;

  - Господи, ну до чего же всё глупо! Ведь это ты телеграмму ему дала! Что ты там накарябала? “Ты просто меня отпусти?!”

  -Да, так и написала,хотела, чтобы не мешал мне жить!

  -Ты Светка, действительно дура! Ведь он же понял так: меня нет в городе, тебя тоже, а в то время телеграмма приходит с чуть измененным текстом песни, которую я вам частенько пел! Вот и решил он, что вместе мы с тобой у тебя в Волжске. Конечно, не думала ты, что все так обернется, но думать надо было. Заявление в ЗАГС, зачем подала? И свадьба у вас с ним через неделю, забыла?!  - Томилин приподнял ее за плечи, вперился взглядом , затряс. - Глаза-то  перед падением рубахой моей завязал.





   Светка стояла, безвольно опустив руки, ветер трепал её волосы, из-за сгустившейся темноты лица почти не было видно. Несколько последовавших друг за другом молний на мгновение выхватили лица из темноты.

  - Не смотри на меня своим бешеным взглядом и перестань трясти. Любишь ты меня. Юра, а я тебя люблю, и заявление с ним в ЗАГС подала, чтоб тебя, дурака, расшевелить. Думала, прибежишь, не выдержишь. Знаю, что не безразлична тебе, и Сашка знал, видно, мешать нам не хотел. А самоубийством он мог и не кончать!

  - Много ты понимаешь. Твоя телеграмма - это как письмо в армию новичку: мол, прости, выхожу замуж за твоего лучшего друга. Поэтому им, новичкам, письма перед несением караульной службы читать не дают, автомат у них в руках! Бывает, стреляются! И у тебя получилось, как у Есенина: “...Нет за гробом ни жены, ни друга.”

  - Но у него же не было автомата, - слабо возразила Соловьёва,

  - Между выстрелом в висок и падением с девятого этажа разница незначительная.

   Юрка немного успокоился и перестал её трясти. Очередная молния высветила одинокие фигурки на фоне кладбищенских крестов. Светка испуганно прижалась к нему, ткнулась доверчиво в плечо.

   Гром ударил гневно, выбив из туч холодные потоки воды. Томилин прижал Соловьёву к себе, пытаясь заслонить от бури. Он торопливо и горячо говорил, что уже очень давно любит её. Любит, несмотря ни на что, хотя всегда боролся со своей любовью, ведь Сашка был его другом.

   “И пусть гнев неба поразит нас громом и молнией, пусть вслед за Сашкой нас несёт в пропасть, но никто нас не разлучит..."

   Светка пыталась расслышать о чем он говорит, но шквал ливня и завывание ветра уносили его слова прочь.


               

                июнь 2003 г.