unbeknownst

тоска по неведомому всковыривает отмычкой тайные замки и закромки сердца.
ты знаешь каково это, застрять в трясине душности, пороков со скуки, 
одних и тех же событий, историй, заевшей в метро двери. 
плотно упакованный в общем транссознательном плацкарте, мой внутренний
пётр пустота мерно шагает из никуда в ниоткуда; колёса перестукивают,
вслушиваюсь, думая что лучше бы воннегут оказался не писателем, а пророком.
думая о прожитых днях со знакомым послевкусием сожаления, все отшибы мозга
пылают пограничными заставами, раздраженным дендритом, поисковым костром.
под опущенными веками пляшут странные деревья-звери с переменчивыми лицами, 
прокалывают мои лёгкие не иглами, ветвями еловыми из заоконной тьмы.
попутчики играют  в шахматы, не слышат клокочущей пропасти, им не до этого,
под сонными шагами проводника крошится тектоническая плита земли.
зябко поёжусь то ли от шёпота и царапок прошлого, то ли от этого весеннего холода,
вздыбившимся загривком чувствую, что главного в этой толпе конечно не углядеть;
уцеплюсь в людское, привычное, но не посмотрю в глаза зверя, нет зверя, 
и под ставшими прозрачными веками не увижу желтые волчьи глаза твои.
 
как и поезда, люди приходят в твою жизнь и постоянно чему-то учат,
а могла бы просто лежать у костра вечером на пляже, читать стихи френсис порт.
но зачем-то сюда поехала,  хоть и вовсе не собиралась думать о прожитом, 
наслаиваешь слова, наслаиваешь, но правда прячется явно где-то не тут.
 давай же, море людей, море ненужных вещей, онемевающей бесконечности,
почти чувствую на губах, на ключицах, висках волн-объятий твоих темноту.
пусть размоют меня и я стану другим,
другим существом-человеком, другим зверем, сброшу шкуру;
давай же войду в тебя, и будет сначала холодно, но потом тепло.