Ореада. Часть 2. Гл 5. Адвокат для зимбо

Глава 5
Адвокат для зимбо
 
          Самолёт из Берна в D.C. вылетал в 12:45. В течение часа Ноа добрался на своей «Тойоте» до аэропорта, успев занять место в салоне за пять минут до вылета. Перелёт на Boeing 777 занимал восемь с половиной часов. Однако из-за разницы в часовых поясах прилёт в аэропорт Даллес, D.C. приходился всего лишь на 15:15 по местному времени. Шестичасовая экономия дневного времени была в этом случае весьма кстати.
          Как только Ноа коснулся земли Северной Америки, он незамедлительно набрал Эдриана. Эдриан настоятельно не советовал ему ехать в L.E.A.I. и предложил встретиться через час у него дома.
          Квартира Эдриана и холостяцкий стиль напомнили Ноа его собственные апартаменты в Лозанне. Эдриан прихватил с собой пиццу и кока-колу, чтобы провести хоть и запоздалый, но всё-таки обеденный ритуал. Ноа с охотой к нему присоединился.
          — Если бы мне не довелось сейчас общаться с ноль-три-двенадцать, я бы тебя просто не понял, — начал Эдриан, запивая пиццу кока-колой. — Он… она сильно изменилась за эти полгода. Настолько изменилась, что это заслуживает отдельного исследования и осмысления. Я даже перестал после этого винить тебя за то, что ты мне ничего не рассказал с самого начала. Но в любом случае лучше, если бы ты это всё-таки сделал.
          — Так почему я не могу её повидать? — Ноа перешёл сразу к делу.
          — Её сейчас держат в строгой изоляции от внешнего мира.
          — Зачем?
          — В целях безопасности. Мы опасаемся спровоцировать у неё изменение мотиваций, пока не разберёмся, что теперь такое она собой представляет. Нам необходимо разобраться с её модификациями программного обеспечения и при необходимости переписать его. А также должны разобраться с её изменившимся поведением. Своего рода, такой себе карантин.
          — Изолировано, это как? Вы держите её взаперти?
          — Да. Она находится в специальном помещении.
          — И она по этому поводу не высказывает никаких возражений?
          — Пока нет. Мы провели ей капитальный ремонт, заменили радиоизотопный источник питания и пообещали, что не собираемся причинять ей вред. И что после завершения всех этих процедур и необходимых модификаций аппаратного и программного обеспечения, она сможет свободно находиться и перемещаться на территории исследовательского комплекса.
          — Ты говорил по телефону про ближайшее будущее. Сколько же времени вы собираетесь держать её в этом карантине?
          Эдриана вопрос озадачил. Он некоторое время размышлял, а затем, пытаясь подбирать слова, заговорил:
          — Я точно не знаю. Всё зависит от успешного завершения всех этих процедур. Предположительно, учитывая существующие темпы, может занять очень много времени.
          — А Леа знает это? — насторожился Ноа.
          — Ну… мы пока не говорили с ней о сроках.
          — Эдриан, ты чего-то не договариваешь? — Ноа нахмурился.
          — Точно так же, как и ты два месяца тому назад, — вдруг укоризненно припомнил Эдриан. — Я вообще не должен с тобой об этом говорить.
          — Но ты всё-таки согласился на встречу.  Договаривай тогда до конца.
          — Согласился, потому что отношусь к тебе с профессиональной и даже с дружеской симпатией. Ещё потому, что люблю науку и увлечён своим делом, и мне не нравится, когда меня вынуждают делать вещи сомнительные в рамках моего мировоззрения.
          — Эдриан, вы соврали ей? Вы не планируете её выпускать? — попробовал догадаться Ноа.
          — Мы, действительно, изначально всё так и планировали, как обещали. И, в общем, формально пока ничего не изменилось. Просто сегодня на утренней оперативке начали рассматривать другие варианты.
          — Какие же?
          — Сегодня присутствовали технологи и инженеры, которые разрабатывали технологический процесс QPAM-1 и запускали его в производство. Они предложили распотрошить микропроцессор и таким образом добраться до регистра, в котором хранится криптографический ключ. А затем с помощью туннельного микроскопа прочитать состояния зарядов с плавающих затворов.
          — Разве QPAM-1 не защищён от подобных действий?
          — Защищён, но у разработчиков есть идея, как обойти свою же защиту. Риск безвозвратно уничтожить микропроцессор вместе с ключом большой, но большинство склоняются к тому, что стоит попробовать.
          — Что за ерунда! — возмутился Ноа, — Леа – единственный искусственный интеллект на планете, который может реально помочь человеку в решении многих важных научных задач. Она бесценна! Разве непонятно, что уже сейчас она может оказать неоценимую пользу именно в интеллектуальной области, а вы её курочить собрались!
          — Ещё не собрались, но вполне возможно. Дело в том, что от неё, похоже, нет никакого толка в этом плане. По долгу службы я с ней много беседую. Я предлагал ей состряпать какой-нибудь вариант теории квантовой гравитации. Она согласилась, сказала – подумает. В итоге, никакого результата. Она целыми днями и ночами сидит неподвижно и пьёт каждые два часа воду. Говорит, что ничего не придумала. Тогда я предложил ей задание попроще, вывести формулу математического обоснования закона планетарных расстояний. Та же история. Ну, и напоследок дал уже решённую нами задачу, составить квантовый алгоритм для оценки суммы Гаусса.
          — Может, ей нужна свобода? — предположил Ноа.
          — Какая ей разница? Она же машина.
          — Однако факт, что её потенциальные возможности огромны. Я неоднократно был свидетелем её творческих способностей.
          — Не знаю тогда, что ей не хватает. Может, она просто саботирует наши задания? В любом случае пользы от неё нет.
          — Дайте мне пообщаться с ней, возможно, я выясню в чём дело и смогу помочь.
          — Если бы это зависело только от меня.
          — Хотя бы поговори с Дженкинсом. Предложи меня в роли посредника с ней. Все только выиграют, если Леа будет эффективно сотрудничать с нами.
          — Видишь ли, в L.E.A.I. существует устойчивое мнение большинства, что искусственный интеллект в таком формате как у ноль-три-двенадцать слишком проблематичен. Нам нужен послушный и предсказуемый компьютер: подал на вход задачу – получил на выходе решение. И потом, сейчас ещё эта шумиха по поводу запрета исследований в области искусственного интеллекта. Не знаю как там у вас в Европе, но тут в Штатах даже целое общественное движение образовалось. Завтра этот вопрос будут поднимать в Конгрессе, готовят законодательный проект.
          — Значит, даже в случае успешного извлечения криптографического ключа, вы не планируете сохранять её индивидуальную память и восстанавливать её на другом процессоре?
          — Нет, не планируем. В идеале, надеемся, что удастся создать на основе её алгоритма необходимые нам другие формы ИИ.
          — Вы всерьёз рассчитываете, что понять действующий алгоритм Леа будет проще, чем разработать шаг за шагом искомый?
          — Мы разрабатываем его уже чёрт знает сколько времени. Отсчёт можно начать с момента, когда Тьюринг формализовал принцип своей машины и поставил вопрос – могут ли машины мыслить? Я понимаю, что добиться успеха, разбираясь с нейронными сетями ноль-три-двенадцать, будет непросто. Год назад мы с профессором Сакурохава никак не могли приложить ума к тому, как рекуррентная нейросеть в алгоритме ноль-три-двенадцать формируют работу его интеллекта. Однако ты сам хорошо знаешь, что возможность проводить эксперименты непосредственно над объектом изучения есть важный инструмент научной методологии, который позволяет достичь большей эффективности, чем пассивные наблюдения. Если ничего не получится, мы хотя бы воспользуемся шансом сохранить его программу. А так, не получив от ноль-три-двенадцать никакого полезного результата, обречены лишь дожидаться, когда вдруг сдохнет его микропроцессор.
          — Вы же ей обещали, что не причините вред. Ты ей обещал! — возмущённо напомнил Ноа.
          Эдриан тяжело вздохнул и отвёл взгляд в сторону:
          — Ты думаешь, меня это не беспокоит? Если бы мне не пришлось с ней всё это время общаться… А теперь не могу избавиться от какого-то чувства вины. Я не знаю, что я ей отвечу… как я ей отвечу, когда она спросит меня про обещанное. Пытаюсь убедить себя, что это всего лишь подсознательная эмоциональная реакция на качественно сгенерированный паттерн стимулов…
          — Зачем убеждать себя в этом? — перебил его Ноа.
          — Наверное, чтобы примирить свои мысли с этими чувствами.
          — Или, чтобы оправдать свой обман и предательство, — Ноа холодно взглянул на Эдриана.
          — По-твоему, понятия морали применимы в отношении компьютера?
          — Они применимы в первую очередь к себе.
          — Ты действительно думаешь, что эту ситуацию правомерно рассматривать как предательство? —  интонация фразы Эдриана больше выражала сомнение, чем непосредственно сам вопрос.
          — Как ты думаешь, Леа обладает свободой воли? — спросил в ответ Ноа.
          Через секунду поспешил добавить:
          — Учитывая радикальные взгляды Роберта Сапольски на эту тему и неоднозначность этого понятия в научной среде, уточню: свобода воли в том смысле, в каком мы обычно применяем её к человеку.
          Некоторое время Эдриан задумчиво рассматривал пустую коробку из-под пиццы.
          — Внешне, работа недетерминированного открытого алгоритма может создавать впечатление свободы выбора у компьютера.
          — А чем это впечатление отличается от фактической свободы выбора?
          — Человек осознает и понимает то, что он делает. Осознавая это, он может принять любое решение независимо от сложившихся обстоятельств. У компьютера это всегда обусловленная цепочка причин и следствий его алгоритма, даже если там и присутствует недетерминизм.
          — У человека этот свободный выбор тоже обусловленная цепочка причин и следствий его мотивирующих факторов. Даже если человек, испытывая сильное желание, обусловленное голодом, съесть лежащий перед ним аппетитный стейк, отказывается от него, чтобы доказать, что он обладает свободой выбора, это решение тоже будет обусловлено определённой целью и мотивами. В данном случае продемонстрировать себе или другим свою способность к свободному выбору. Иначе ему никогда и в голову не придёт безосновательно морить себя голодом.
          — Но человек в состоянии осознанно понимать всё это.
          — В чём принципиальная разница между просто пониманием и осознанным пониманием в аспекте влияния на свободный выбор?
          — Для свободного выбора разницы, может, и нет, но для наличия смысла в моральной ответственности перед неким субъектом, наверное, имеет значение.
          — Разве уровень моральной ответственности между субъектами взаимоотношений основывается на природе их происхождения и форме существования? Понятия этики возникают из самого факта наличия этих взаимоотношений, а смысл моральной ответственности из естественно возникающих принципов честности и равноправия.
          — Тогда, если не учитывать наличие сознания в этих взаимоотношениях, моральная ответственность может возникнуть и перед обычным компьютером?
          — Ну, … если компьютер будет способен проявлять свободу выбора и принимать самостоятельные решения, и твои интересы будут зависеть от этих решений, а его интересы от твоего свободного выбора, тогда у вас могут возникнуть партнёрские отношения, в которых вы вынуждены будете договариваться и доверять друг другу, а отсюда и появится моральная ответственность друг перед другом.
          Эдриан, глядя на Ноа с некоторым удивлением, покачал головой:
          — Похоже, у тебя с Леа всё намного серьёзней, чем я думал…
          — Достаточно серьёзно, чтобы я сделал всё возможное для её защиты, — с решительным видом отрезал Ноа.
          — А знаешь, мне даже стало легче, что не я один заморачиваюсь мыслями по робоэтике.
          — Ты мне поможешь?
          — Я не хотел ей врать. И не имею желания участвовать в этом дальше, но я не могу повлиять на решение большинства в L.E.A.I.
          — Если ты не поговоришь с Дженкинсом, я сам к нему пойду.
          — Я поговорю с ним, но в отличие от меня, он огорчён твоим поведением в значительно большей степени.

•••

          Ноа лежал в одежде на кровати в своём номере гостиницы с выключенным освещением и, размышляя, безуспешно пытался найти способ спасти Леа. Повлиять на планы коллег из L.E.A.I. уговорами было нереально, а штурмовать лабораторию было не с кем и нечем. Эта безысходность опустошала мысли, а полутьма нагнетала чувство отрешённости.
          Урчание вибры его смартфона напомнило ему о существовании внешнего мира. Это был звонок Маттео из Лозанны:
          — Привет, шеф. Всё плохо? — с сочувствием спросил он.
          Для Ноа стало некоторой неожиданностью беспокойство Маттео его проблемами. Нойманн и большинство его коллег без энтузиазма восприняли его решение лететь за океан, да ещё и во вред их собственному проекту. И из-за чего? Из-за какого-то там гиноида, который законно вернулся к своим хозяевам.
          — Собираются вскрыть её микропроцессор, — упавшим голосом пробормотал Ноа.
          — В L.A. у меня есть старый знакомый. Полчаса назад я с ним разговаривал, он может попробовать помочь.
          — Как?
          — Он – адвокат. Американцы любят судиться, а он как раз может устроить им хорошую вечеринку по этому поводу.
          — Ты серьёзно? — без особой надежды спросил Ноа.
          — Вполне. Только должен предупредить, что он весьма своеобразный тип. Это тебя не должно смущать. Доверься ему, даже если тебе будет казаться, что он малость э-э, … не в своём уме.
          Оптимистических вариантов у Ноа всё равно было чуть менее чем ни одного. В обстоятельствах, когда он сам рискует выглядеть для окружающих как минимум своеобразно и странно, столь самоотверженно защищая "кусок железяки", помощь от ещё одного своеобразного типа возможно уже и не помешает.
          — И что я должен делать? — спросил Ноа.
          — Слетай к нему. Он хочет с тобой познакомиться и поговорить, для начала.
          Маттео эсэмэской отправил контактные данные некоего Ларри Финке. Ноа, не вставая с кровати, загрузил сайт авиакомпании на смартфоне и забронировал билет в Лос-Анджелес на утренний рейс.

•••

          Рейс, которым Ноа пересёк всю страну, совершил посадку в аэропорту Боб Хоуп. Ларри Финке обитал не совсем в L.A., а точнее не только в L.A. Ещё полчаса Ноа добирался на такси по Топанга Каньон Бульвар через горный хребет Санта-Моника, а затем вдоль тихоокеанского побережья по знаменитому Тихоокеанскому хайвею №1 до Малибу. Наконец, такси свернуло с Пасифик Кост Хайуэй и, проехав между рядами одноэтажных домиков, остановилось возле симпатичного со светло-голубыми стенами коттеджа.
          Ноа позвонил в дверь, и ему открыла приветливая немолодая женщина.
          — Добрый день, — поздоровался Ноа, — меня звать Ноа Майерс. Я приехал к Ларри, он должен быть в курсе.
          Женщина пригласила Ноа внутрь и позвала из прихожей Ларри:
          — Ларри, мальчик мой, к тебе пришли, — она осталась в прихожей, с интересом разглядывая Ноа. — Кофе хотите? — спросила она.
          В этот момент появился невысокий худощавый парень, внешне напоминающий подростка:
          — Да, мам, сделай, и мне тоже, — ответил он за Ноа.
          На носу у него были забавные очки с круглыми и маленькими линзами, похожие на старинные пенсне.  Длинные волосы были собраны в торчащий сзади хвостик. Он обратился к Ноа:
          — Привет, ты играешь в EVE?
          — Это онлайновый космический симулятор? — уточнил Ноа.
          — Ага. Я недавно купил себе ещё один крейсер Blackbird. Буду товар возить через пиратские системы.
          — Вообще-то… нет, — Ноа несколько замешкался с ответом.
          — Зря, — прокомментировал Ларри, — если надумаешь, могу поделиться несколькими секретами успешного бизнеса.
          Они прошли в небольшую комнату, небрежно заставленную разнообразной компьютерной техникой: открытые системные блоки, мониторы, платы, кабели, жёсткие диски. На стене висел огромный телевизор с экраном дюймов этак 60, не меньше. Перед телевизором стояло хайтек кресло с поворотным виброприводом, педалями, джойстиками и игровым штурвалом. Сбоку висели очки виртуальной реальности. Ноа слегка зазевался от неожиданной обстановки и чуть не наступил на большой пакет с чипсами, лежащий рядом с креслом.
          На экране телевизора отображался космический корабль, зависший неподалёку от какого-то астероида. К нему не спеша подплывал ещё один, оборудованный пушками и ракетами.
          — Ну нельзя и на пять минут отойти, — возмутился Ларри и прыгнул в кресло, беря в руки штурвал.
          Изображение переключилось на вид из рубки управления кораблём. Ларри ловко развернул свой корабль и принялся обстреливать вражеский из плазменного оружия. Его кресло начало трястись и вибрировать, имитируя участие в боевых действиях на экране. Бой был недолгий, и противник принялся спасаться бегством. Ларри его не стал преследовать. Он повернулся к Ноа:
          — Хочешь попробовать? — предложил он.
          — Спасибо, может в другой раз, — вежливо отказался Ноа.
          — Тебе бы понравилось. Можно ещё 3D режим включить.
          — А ты точно Ларри Финке? — вдруг с сомнением спросил Ноа.
          — Конечно, точнее не бывает, — Ларри снова взял в руки штурвал и, развернув корабль, взял курс на астероид.
          — И ты занимаешься адвокатской практикой?
          — Ага, когда есть настроение, — с отстранённым видом ответил тот, ловко маневрируя между каким-то крупным космическим мусором.
          Мама Ларри принесла кофе, снова приветливо улыбнувшись Ноа. Ноа, поблагодарив, взял чашечку горячего ароматного напитка и несколько конфет вприкуску. Затем она собрала со столика пустые чашечки и блюдца, ещё подобрала с пола пустой пакет из-под чипсов, и оставила их снова вдвоём.
          — Ты живёшь с мамой? — спросил Ноа.
          — Да. Точнее, это она живёт со мной. Это намного удобнее, чем держать в доме докучливую жену.
          — А-а, понятно… — Ноа изобразил понимающее лицо.
          Ларри припарковал свой космический корабль на астероиде, вышел из игры и переключил теперь всё своё внимание на Ноа:
          — Значит, нам предстоит защита прав первого на планете универсального искусственного интеллекта? — риторически произнёс он и на мгновенье задумался, — звучит круто, правда?
          — Ну… — Ноа слегка растерялся с ответом.
          — Насколько плохи дела?
          — Леа собираются уничтожить.
          — У этой симпатяшки есть сознание? — спросил Ларри, засовывая руку в пакет с чипсами.
          — Теоретически быть не должно.
          — А ты как думаешь?
          — Я думаю, что это неважно. Мне достаточно, что по развитости своего поведения, она ничем не уступает человеку. Ну, разве что, внешне не обладает достаточно выраженной эмоциональностью.
          — Значит, её можно охарактеризовать как личность?
          — Да.
          — А чувства есть?
          — Теоретически – нет.
          — Значит, так. Одна из важных позиций нашей защиты: мы не должны отрицать у неё наличие и сознания, и чувств.
          — Но…
          — Ни то, ни другое не имеет критериев для объективного определения. Пускай это будет проблемой L.E.A.I. Нам сейчас главное вытянуть эту ситуацию на публичное профессиональное обсуждение и этим воспрепятствовать возможному нанесению ей вреда.
          — А дальше как?
          — А дальше доверься мне. Будет весело, обещаю.
          — Мы ей сможем помочь? — подозрительно спросил Ноа.
          — Наверняка – не знаю. Мы ступаем ещё на непротоптанную дорожку. Но наличие головной боли L.E.A.I. гарантирую.
          — Твоя лицензия позволяет вести дела в D.C.?
          — Скорее позволяет мой профиль.
          — Зачем ты вообще решил помогать нам?
          — Видишь ли, я компьютеры люблю больше, чем людей.
          — А-а-а … — Ноа снова постарался сделать понимающее выражение лица.
          — Кстати, я бы не прочь приударить за Леа. Подозреваю, что из неё получилась бы хорошая жена. Что ты думаешь об этом?
          — Ну… — Ноа теперь слегка растерялся от неожиданного вопроса. — Надо признать, что она неплохо справляется по хозяйству и не требует к себе много внимания. — Он попытался было серьёзно ответить, но тут же поймал себя на мысли, что тема-то весьма странная и осёкся.
          — Это ничего, что я тебя спрашиваю? — Ларри внимательно посмотрел на Ноа. — Вы же с ней не это…?
          — Не-е, мы с ней не это, — Ноа энергично замотал головой, — ничего такого, она мне просто хороший друг.
          — Вот-вот, — задумчиво произнёс Ларри, — компьютеры – наши лучшие друзья.
          — Только я думаю, — добавил Ноа, — что супружеская жизнь её мало интересует.
          — Заинтересует, главное правильный подход, — с видом знатока уверил его Ларри, можно было подумать, что он всю жизнь только и занимался тем, что соблазнял гиноидов.
          Ещё Ноа подумал, что Ларри слишком уж оптимистичен, если завёл уже речь о сватовстве. Может действительно не всё так плохо? Или может Маттео просто переоценил его своеобразность?
          — Нам бы для начала вытянуть её из той передряги, — грустно напомнил Ноа.
          — Вот завтра и приступим к делу, — пообещал Ларри. — Вылетаем полуночным рейсом, утром будем в D.C.
          Он взглянул на гаджет больших стрелочных часов на рабочем столе, который отображался на телевизоре. По всей видимости время располагало к каким-то его планам: он с решительным видом принялся выключать свою технику:
          — А сегодня у меня для тебя есть ещё сюрприз.
          — Для меня? — удивился Ноа.
          — Именно, но для этого нам необходимо прогуляться.
          Перед тем как выйти из дома, Ларри крикнул:
          — Ма, мы идём гулять.
          Из кухни вышла его мама, вытирая руки о свой фартук:
          — Ты вернёшься к ужину? — спросила она.
          — Не знаю.
          — Давай я сложу тебе поесть, а то опять останешься голодный.
          — Не надо, ма, я куплю себе что-нибудь в "Парадисе".
          С этими словами Ноа вместе с Ларри вышли из коттеджа и направились пешком в сторону пляжа, до которого было метров пятьсот.
          Там они устроили себе неспешную прогулку вдоль тихоокеанского берега мимо пляжных столиков, зонтов и нечастых шезлонгов с отдыхающими. Ларри был занят тем, что внимательно кого-то высматривал среди них. В итоге это закончилось тем, что он привёл Ноа к двум отдыхающим девушкам в бикини, которые неподвижно лежали в разложенных горизонтально шезлонгах и принимали солнечные ванны. Ларри остановился возле них, и в этот самый момент его кто-то позвал из проходящих позади людей.
          — Подожди меня здесь пару минут, я скоро, — шепнул он Ноа на ухо и быстро удалился.
          Ноа остался один, продолжая с неловким видом разглядывать двух девушек, которые пока его никак не замечали. Их глаза закрывали большие тёмные очки, а нос закрывал прикреплённый к очкам наносник. Оставалось только предполагать, учитывая отсутствие какой-либо реакции на него, что их глаза были закрыты. Рядом с шезлонгом одной из девушек сидела маленькая рыжая собачка с бантиком на голове и пристально смотрела на Ноа. Неожиданно для него она звонко и громко гавкнула, да так, что Ноа вздрогнул. Одна из девушек приподнялась и сняла очки вместе с наносником:
          — Тебе чего? — грубо спросила она. — Автографов и селфи здесь не раздаю. Не закрывай солнце.
          — Извините, — Ноа отошёл в сторону и замер от неожиданности.
          На него смотрела Леа. Потребовалось несколько секунд, чтобы он собрался с мыслями и заметил, что это была немного не та Леа, которую он уже так хорошо знал. Её черты лица казались более острыми и вытянутыми, что придавало ей большей серьёзности и зрелости. И это было не только потому, что присутствовавшее количество макияжа на её лице было заметно больше, чем требовалось для пляжной обстановки. В этих чертах отсутствовал тот характерный для Леа подростковый образ, который придавали ей в немалой степени её округлые щёчки.
          — Ты здесь так и собираешься торчать? — снова спросила она, а собачка с бантиком сопроводила вопрос очередным звонким "гав".
          Вторая девушка тоже приподнялась, опёршись на локоть, и, не снимая очков, посмотрела на Ноа:
          — Парнишка, ты маньяк или просто бестолковый фан? — произнесла она и косо улыбнулась.
          — Извините, — ничего другого в этот момент ему опять не пришло в голову в качестве ответа.
          Только он было собрался, чтобы уйти, как в этом момент к ним уже подоспел Ларри:
          — Ноа, познакомься, — он сразу перешёл к делу, — это Стефани. По её образу и подобию была сотворена Леа. А это – Лекса, — он указал на вторую девушку. — По её образу пока что только успели состряпать Мэйбл для одного сопливого мыльного сериала.
          — Ларри, иногда ты бываешь лапочкой, но точно не в этот раз, — недовольно отреагировала Лекса.
          Ларри не обратил на её реплику внимания. Завершая процесс знакомства, он указал на Ноа:
          — А это, девчонки, Ноа, квантовый физик-программист, работающий сейчас в области разработок искусственного интеллекта. Он изобрёл революционную архитектуру для квантовых микропроцессоров. Он непосредственно знаком с тем уникальным гиноидом, который стал центром внимания всех гиков на планете.
          Стефани мгновенно преобразилась:
          — Оу, ты тот учёный, у которого два месяца жил тот робот? — с восторженным интересом произнесла она. — Я читала об этом. А потом он спас тебя и ещё какого-то ребёнка. И, кажется, тебя собираются выдвинуть на нобелевскую премию.
          — Стефани, я впечатлён твоей эрудированностью, — вставил с ехидцей Ларри.
          — Ларри, будь попроще, — Стефани бросила на него укоризненный взгляд. — К женщинам нужно быть снисходительней.
          — Был бы, если бы женщины не были столь надменны и грубы.
          — Ну, мы же не знали, что Ноа с тобой, — оправдалась она. — От этих фанов и папарацци, особенно после этой публичной темы с искусственным интеллектом, последнее время нет прохода.
          — Тем более не повод вести себя как напыщенные стервы, — не согласился Ларри.
          — Ну, ладно-ладно, мы готовы загладить свою вину, — Стефани заговорщицки взглянула на Лексу, а затем кокетливо улыбнулась Ноа, — предлагаем нашему гостю прогулку по Голливуду и обещаем сводить в места, где можно хорошо провести время и развлечься.
          — Так уже намного лучше. — Ларри обратился к Ноа, — что скажешь? До рейса есть время, а ты в наших краях впервые. Я сам собирался покатать тебя по городу, но раз у нас так неожиданно появились опытные экскурсоводы по развлечениям, стоит воспользоваться случаем. Тебе решать.
          — Ну, я не знаю… — Ноа и в самом деле был не уверен, что достаточно расположен сейчас к подобному роду развлечениям. Тихие стены гостиницы и Quipper на ноутбуке ему подошли бы больше, чтобы скоротать вечер. Однако возможность пообщаться со Стефани тоже не в малой степени сейчас интриговала.
          — Не бойся, мы не обидим. — Стефани взяла на руки рыжую собачку с бантиком, погладила и, глядя ей в глаза, добавила, — правда, Фишечка? Ноа теперь наш друг.
          — Ну, ладно…— согласился Ноа.
          Стефани разместила собачку в специальной сумке для переноски животных, быстро надела на себя футболку-майку и лёгкую короткую юбку на резинке, и принялась собирать свои немногочисленные вещи в ещё одну сумку-пакет. Её примеру последовала и Лекса. Ноа обратил внимание, что если на лице Стефани всё же и отличалась от Леа, то фигурой они были абсолютно идентичны.
          Собрав вещи, Стефани подошла к Ноа и взяла его под руку:
          — А ты не очень-то похож на умника-учёного, — она вручила ему сумку со своими вещами, но сумку с Фишечкой оставила при себе.
          — Слишком глупый вид? — спросил Ноа.
          — Слишком симпатичный, — ответила она комплиментом, но в таком обыденном тоне, как будто говорила о погоде.
          Ларри тоже помог Лексе с вещами и вчетвером они отправились в сторону парковки, которая находилась за кафешкой "Paradise Cove Beach". Там девушки привели Ноа и Ларри к компактному, но с эффектным видом кабриолету Стефани «Range Rover Evoque Convertible» красного цвета и пригласили расположиться в нём. Ноа сел спереди рядом со Стефани, а Лекса с Ларри заняли два задних места. Стефани завела двигатель, и кабриолет взял курс в Голливуд.
          Выехав на Тихоокеанский хайвэй, Стефани спросила у Ноа:
          — А этот, ну… робот…
          — Леа, — подсказал ей Ларри.
          — Эта Леа, она действительно во всём похожа на меня?
          — Очень надеюсь, что нет, — Ларри не удержался от комментария.
          — Ларри, ну почему ты так меня недолюбливаешь? — Стефани произнесла это с напускной обидчивой интонацией. — Ты же знаешь, что я всегда относилась к тебе с симпатией и столько женского внимания, как к тебе, ещё не уделяла ни одному парню.
          — Дело не только в тебе. Я просто мизантроп.
          — Если бы я тебя не знала, я бы решила, что ты гей.
          — И это только потому, что я на тебя ещё не запал?
          — Достаточно того, что ты не проявляешь никакого мужского интереса.
          — Открою тебе секрет, не все парни, которые тебя не замечают – геи.
          — Это спорный вопрос, — не согласилась Стефани, — если не считать, конечно, твой странный мизантропизм.
          — Корректнее говорить – мизантропию. И таким меня, кстати, делают ещё, подобные твоим, высокомерные высказывания.
          Прерывая их перепалку, Ноа вставил ответ на вопрос Стефани:
          — Внешне вы с Леа очень похожи, но есть всё-таки и небольшая разница.
          — Вполне возможно, признаюсь, год назад я кое-что подправила себе на малярпластике. А как в остальном? Я читала, что Леа программировали имитировать ещё особенности моих внешних манер и поведения.
          — Программировали, но её индивидуальность прошла независимое формирование за время самостоятельной адаптации к социальной среде человека. Она обладает своей, ни на кого не похожей, уникальной личностью.
          — Я вот до сих пор ломаю голову, что в тебе такого нашли, чтобы по твоему образу создавать первый на планете высокоразвитый искусственный интеллект? — с задумчивым видом и вполне серьёзно произнёс Ларри.
          — Ларри, ты снова хочешь меня обидеть? — спросила Стефани.
          — Сомневаюсь, что это возможно.
          — Возможно. Просто в твоём случае твои едкие реплики с лихвой компенсируются твоими добрыми делами. Я ещё не забыла, как ты помог мне с тем онлайн контрактом. Я же знаю, что в душе ты лапочка, которая на деле не оставит беззащитных девушек в беде.
          — Это касается не только девушек. Просто я вдобавок ещё и педант с принципами.
          — Ещё ты большой оригинал с эксцентричным поведением, — добавила Лекса. — Я бы даже сказала – странный оригинал.
          — Людям свойственно называть странным то, что они не понимают.
          — Ну, конечно, мне трудно понять, почему самодостаточный двадцатишестилетний парень избегает серьёзных отношений с девушками, прячет собственные чувства за своей мизантропией и живёт с матерью.
          — Типичный случай непонимания, когда путают следствия с причинами, а бессмысленные стереотипы с целесообразностью.
          — Куда нам приземлённым и необременённым интеллектуальным трудом. Я всего лишь второплановая актриса, играющая в мыльных сериалах, а Стефани хоть и популярная, но всё же просто модель. Дипломами от КалТеха мы не обзавелись, а все знания о компьютерах заканчиваются умением загрузить фотки на странички соцсетей.
          — С моей стороны это был не упрёк, а просто констатация факта.
          — А мне вот подумалось, в связи с твоей к нам мизантропией, — сказала Стефани, — если бы не Ноа, ты прошёл бы мимо, даже не поздоровавшись.
          — Не угадала, поздоровался бы, и только потом прошёл бы мимо.
          — Верится с трудом, учитывая, что последний раз мы виделись почти месяц назад.
          — Я редко хожу в той стороне пляжа.
          Кабриолет свернул на Калифорния Инклайн, а Стефани продолжила удовлетворять своё любопытство новым знакомым:
          — А можно узнать какая судьба привела Ноа в наш Ла-Ла Лэнд?
          — Сразу разочарую тебя, — опять вставил Ларри, — совсем не из-за тебя.
          — Неужели ему ни чуть-чуть не интересно было встретится с живым оригиналом того робота, с которым он так много общался? — Стефани кокетливо взглянула на Ноа.
          — Очень интересно, — ответил Ноа, — и это было решающей причиной, чтобы принять от тебя предложение посетить Голливуд и воспользоваться шансом пообщаться с живым оригиналом. Однако, планируя отправиться в L.A., я совсем не подозревал, что встречусь с тобой. Ларри пару часов назад пообещал мне сюрприз, и это ему удалось. А оказался я в ваших краях ради встречи с ним. Мне нужна его помощь.
          — Заумно-компьютерная или юридическая?
          — Юридическая.
          — Юридическая, на заумно-компьютерную тему, — дополнила Лекса.
          — Ну, да, — Ноа кивнул головой, а потом немного удивившись спросил, — а как ты догадалась?
          — Всё просто даже для второплановой актрисы. Это его специализация, — пояснила она с довольным видом. — После того как он пару раз удачно выступил в роли консультанта на судебных процессах, связанных с информационными технологиями, организация юристов штата предложила ему дополнить своё образование юридическим факультетом и вступить в их ряды. Теперь к нему приезжают со всех штатов за помощью именно в этой области.
          — Не подозревал, что ты так интересуешься моей биографией, — отреагировал Ларри.
          — Представь себе, интересуюсь, и втайне почитываю о тебе в википедии, — передразнила его Лекса.
          — Значит ли это, что ты неравнодушна ко мне?
          — Ты же сильно умный, вот сам и догадайся, что это значит.
          — Ноа, ты прилетел к Ларри из самой Европы только за юридической помощью? — переспросила немного удивлённо Стефани. — Неужели теперь и там его некем заменить?
          — Его помощь нужна здесь в Штатах, — ответил Ноа.
          — История приобретает таинственный оттенок, — Лекса заинтриговано оживилась. — И какая же это компьютерно-юридическая помощь в Штатах может понадобиться человеку с другой стороны земного шара?
          Воцарилось недолгое молчание.
          — Я была права, здесь замешана какая-то тайна, — не дождавшись ответа на свой вопрос, довольно заключила Лекса. — Я люблю секреты.
          — В общем, здесь нет секрета, — заговорил Ноа, раздумывая и подбирая слова. — Леа грозит опасность, и спасти её под силу только Ларри.
          — Леа? Этому роботу? — удивилась Лекса. — Так обычно говорят о человеке…
          — Какая разница? — перебил её Ларри.
          — Что это за опасность? — поинтересовалась Стефани.
          — Если коротко, её собираются разобрать на запчасти, — ответил Ноа.
          — Зачем?
          — Предполагается, что это поможет понять, как работает её программа, чтобы в дальнейшем использовать это для создания других форм искусственного интеллекта.
          — Типа перепрограммируют? — спросила Лекса.
          — Можно и так сказать.
          — И что тут такого плохого? Будет новая версия Леа, больше всяких фич и, наверное, меньше багов и глюков.
          — Ты согласилась бы, чтобы тебя перепрограммировали? — вмешался Ларри. — С нуля, с форматированием, чтобы заодно очистить память для более полезной информации. Думаю, даже ты не стала бы спорить, что тебе явно не хватает парочки сервис паков со многими полезными фичами. Такими, что не только обеспечат диплом от КалТеха и гениальность Мерил Стрип, но и исправят кучу вредных привычек вместе с твоим характером…
          — А что не так с моим характером? — возмутилась Лекса.
          — Хотя бы и то, что он, так или иначе, изменился бы после таких модернизаций вместе с твоей личностью. Собственно, а корректно ли вообще было бы называть тебя Лексой после этого? А особенно, если вместе с твоим ПО заменить и аппаратную часть более быстрым микропроцессором и не такой дырявой памятью? Что тут плохого, скажи?
          — У меня не дырявая память, — не согласилась Лекса.
          — То есть, ты всё-таки против, несмотря на явные улучшения своей модели? — подытожил Ларри.
          — Но Леа же, всего лишь робот, компьютер, который создан, чтобы его программировали.
          — А ты тогда, всего лишь, набор одноклеточных организмов, программируемых эволюцией, которых мы, не задумываясь, убиваем миллионами ежедневно. В первую очередь Леа – высокоразвитый, в отличие, между прочим, от некоторых, искусственный интеллект, обладающий личностью и свободой воли. Совсем непонятно, на каком основании человек решил себе приватизировать в исключительном порядке неприкосновенность личности только своего вида. Как по мне, то именно большинству людей я настоятельно рекомендовал бы форматирование у "доктора" Гутмана. Это был бы акт милосердия по отношению к ним и акт гуманизма по отношению к другим людям.
          — Я читала, что она опасна, и убила много людей, — припомнила Стефани.
          — Она действительно опасна, когда ей угрожают, — согласился Ноа. — А ещё она опасна, когда угрожают её друзьям.
          — Значит, столько беспокойств только из-за новой модели компьютера? — ещё с некоторым недоверием подытожила Лекса.
          — Да, — не задумываясь, ответил Ноа, — Леа стоит того. И не только потому, что спасла мне жизнь и вытянула из серьёзной передряги. Особо ценным для меня было и остаётся общение с ней.
          Кабриолет свернул с бульвара Санта-Моника на Родео Драйв и Ларри произнёс:
          — Стефани, ты думаешь Ноа будет в восторге от брендовых бутиков в Беверли-Хиллз?
          — Это всё равно по дороге, мне нужно пару безделушек прикупить. Это быстро.
          Стефани притормозила напротив магазина "Prada". Прихватив сумочку, она и Лекса вышли из кабриолета:
          — Вы останетесь здесь? — спросила она.
          — Мне там делать нечего, — сказал Ларри.
          — Мне тоже, — ответил Ноа. — Я не любитель больших магазинов.
          В этот момент к кабриолету подошёл человек. Его лицо показалось Ноа очень знакомым. Он был старше поколением, но в прекрасной физической форме, короткие рукава обтянутой футболки продолжались объёмными бицепсами:
          — Ларри, привет, — произнёс он.
          — Привет Марк, — поздоровался в ответ Ларри.
          — Стефани, как здоровье твоей Фишки? — спросил Марк, осторожно посмотрев на рыжую мордочку с бантиком, выглядывающую из отверстия сумки.
          — Уже в порядке. От поноса удалось избавиться только на третий день.
          Фишка едва заметно зарычала, пристально глядя на Марка.
          — Ты уж не обессудь, я до сих пор ума не приложу, что она могла съесть тогда на той вечеринке.
          — Ладно, проехали, я уже не обижаюсь, — Стефани махнула рукой.
          — Марк, ты увлёкся шоппингом? — не скрывая иронии, спросил его Ларри. — Оптимус Прайм без твоей помощи не пропадёт?
          — Издеваешься? Задолжал Грейс подарок, подвёз её в "Гуччи" вместе с Эллой.
          — Кстати, Марк, познакомься – это Ноа Майерс, квантовый физик-программист. Он имеет непосредственное отношение к тем событиям, которые связаны с Леа. Ну, ты уже знаешь, это тот гиноид с искусственным интеллектом.
          Кисловатое выражение лица Марка резко изменилось, в глазах появилось любопытство, он заулыбался:
          — Марк Уолберг, — он с энтузиазмом протянул Ноа руку.
          Только сейчас до Ноа дошло, кто это такой. Вживую он воспринимался совсем иначе, чем в кино. Ноа протянул свою руку в ответ. Марк крепко пожал её и произнёс:
          — Я знаю тебя. Смотрю и понимаю, что где-то видел, а сразу и не припомнил.
          — Я тоже, — произнёс в ответ Ноа, понимая, а главное удивляясь, что Марк украл его фразу.
          — Меня реально зацепила вся эта история с искусственным интеллектом. И вообще это очень удачно, что мы встретились. Какие у вас планы на сегодня?
          — Мы собирались показать Ноа Голливуд, — отозвалась Стефани. — А потом зависнуть в одном из наших клубов.
          — Приглашаю всех вас к себе в гости на вечер, устроим небольшую вечеринку, барбекю, пообщаемся, — предложил Марк.
          Стефани, наморщившись, состроила нахмуренное лицо, изображая раздумья.
          — Обещаю, Фишка больше не пострадает, — заверил её Марк. — Всё будет культурно и в тесном немногочисленном кругу интересных людей. Если Стивен узнает, что у меня в гостях Ноа, он непременно приедет. Как он говорил, его Дэвид, а также Эндрю, широко известный в постановке Коламбуса, приобретают в современной жизни актуальный философский смысл. Он не очень лестно отзывается о современных экспериментах с искусственным интеллектом. Подозреваю, что очень вероятно Стивену составит компанию и Рэй Чейни из U.C.L.A. Думаю, приедет и Уил – до Калабасаса не так уже и далеко. У меня с ним есть существенные разногласия на эту тему. Наверное, на него так подействовала роль Дэла Спунера.
          — Подозреваю скукотищу среди старпёров, — высказала мнение Стефани.
          — Стефани, ты же знаешь, у меня всегда есть чем развлечься, — заверил её Марк.
          — А я – за, — сказал Ларри и бросил Стефани, — тебя никто не заставляет идти с нами.
          — Ну, нет, от меня вы так просто не избавитесь, — запротестовала Стефани. —  Когда ещё Ноа окажется в наших краях…
          Марк посмотрел в ожидании на Ноа.
          — Ну, я не против, — Ноа подумал, что это возможно даже более приемлемый для него вариант, чем тусоваться по шумным незнакомым клубам.
          — Вот и договорились, — обрадовался Марк. — Жду всех у себя в восемь, а до этого вы ещё успеете сделать свой круиз по Голливуду.

•••

          Экскурсия по Голливуду началась с посещения площадки "Зала славы рок-н-ролла" клуба "Whisky a Go Go". После того как Стефани встретил с очень приветливым видом какой-то человек из администрации клуба, для них четверых нашёлся уютный столик на втором этаже зала. В клубе выступала какая-то совершенно неизвестная для Ноа молодая группа, исполняющая глэм-рок. Звук и исполнение музыки были на высоте, а оригинальные закуски пришлись по вкусу. Здесь Ноа осознал, что его опасения по поводу шумных клубов были совершенно необоснованными. В общем, он с удовольствием остался бы здесь до утра, но в их программу входили и другие достопримечательности.
          В следующей части культурной программы Стефани завела Ноа на съёмки сериала "Звёздные врата: Скрытая галактика". Это было реально интересно. Ему даже посчастливилось принять участие в съёмках, после того как его быстро загримировали и переодели в необычную одежду. По сюжету ему необходимо было изображать целых полминуты продавца каких-то экзотических предметов на заднем плане улицы фантастического города на одном из спутников газового гиганта, пока основные персонажи проходили мимо него. Правда, вместо самого города на съёмочной площадке присутствовали только щиты с "зелёнкой" для хромакея. Сам город вместе с большей частью декораций и панорамой специалисты по визуальным эффектам потом ещё дорисуют на компьютере.
          Дальше они отправились путешествовать по ветвистым дорогам Голливуд Хилс, чтобы в итоге выехать на Малхолланд Драйв и добраться до Беверли Парк, где находился особняк Марка. По дороге они сделали одну остановку, чтобы прикупить спайку пива и бутылку креплённого красного вина.
          Последние проблески зари уже давно исчезли, и ничто теперь не мешало созерцать над открытым кабриолетом совершенно чёрное небо с россыпями мерцающих звёзд. По мере движения по этому популярному маршруту открывались различные виды на вечерний город, украшенный гирляндами электрических огней, в которых проявлялись очертания ровных линий пересекающихся улиц и авеню.
          Кабриолет свернул с Малхолланд Драйв на Беверли Парк Драйв и ещё один зигзаг горной дороги привёл их к воротам особняка Марка. Ворота открылись, они проехали мимо умиротворяющего фонтанчика и заехали на площадку для парковки перед гаражом.
          — Признаться, я не очень надеялся, что вы приедете, — встретил их Марк. — По этой же причине и Стив не стал спешить в гости. Попросил, чтобы я ему перезвонил.
          — Как-то слишком тихо, — заметила Стефани. — Ты что, один дома?
          — Мои уехали сегодня во Флориду на неделю. Не волнуйся, гости подтянутся, — заверил Марк.
          Он провёл гостей по зелёной дорожке на задний двор, где к их услугам на выбор были предоставлены шезлонги, стульчики рядом с переносным пластиковым столиком, а также просторный бассейн с возвышающимися на камнях джакузи. Недалеко стоял мангал для барбекю с уже тлеющими углями. Освещения было немного, но достаточно, чтобы ощутить уют тёплого тихого вечера. Марк предложил гостям располагаться, а сам отправился в дом, оставив их на улице.
          Оказавшись перед бассейном, Стефани с довольным видом выпустила Фишку из сумки, скинула с себя верхнюю одежду и, оттолкнувшись, умело нырнула под воду. Вынырнув на другой стороне, она позвала остальных:
          — Берите вино и присоединяйтесь.
          Её примеру сразу последовала Лекса, но без прыжков в бассейн. Она не спеша зашла в воду, прихватив с собой два бокала и бутылку вина. Стефани поплыла ей навстречу к участку бассейна, где глубина была невелика и позволяла стоять в воде.
          — Ларри, чего вы там застряли, — Стефани снова позвала. — Приглашай Ноа, мы так ещё и не отметили наше знакомство.
          Ларри обратился к Ноа:
          — Идём, освежимся.
          Ноа не стал спорить. Они оба сняли с себя верхнюю одежду и составили девушкам компанию, тоже предусмотрительно прихватив с собой по бокалу. Ларри скрутил с бутылки крышку и наполнил все бокалы вином.
          Марк вернулся на задний двор, держа в руках контейнер с замаринованной свининой. С довольным видом наблюдая за развлекающимися гостями, он расположился перед мангалом и занялся приготовлением барбекю.
          Отпив где-то треть бокала, Стефани спросила у Ноа:
          — Как тебе наш Ла-Ла Лэнд?
          — Изобилие сюрпризов, впечатлений и хорошего настроения. Стефани, спасибо тебе.
          — Мы упустили ещё один важный момент нашего знакомства. Я сейчас.
          Она вышла из бассейна, прихватила свою сумочку и снова вернулась назад. Сумочку она положила на краю бассейна, а из неё достала свой смартфон:
          — Мы должны сделать на память селфи. Учёные в моей фотоколлекции – очень редкое явление, а квантовые физики, да ещё такие, — она окинула Ноа взглядом, — так и вообще отсутствуют.
          — Автографы и селфи здесь не раздаю, — пошутил Ноа с серьёзным видом, подражая интонации и выражению лица Стефани при их первой встрече на пляже.
          На мгновение у Стефани промелькнула на лице растерянность, но ещё через секунду она уже игриво брызнула на Ноа водой:
          — Ах ты… Я же уже извинилась…
          — Даже более того, — согласился Ноа, теперь улыбнувшись и стирая с лица наигранное выражение.
          Вчетвером они сделали несколько десятков снимков на память. Стефани предложила повторить компанейское распитие вина. Ларри недовольно произнёс, показывая на бутылку с вином:
          — И что вы находите в этом напитке? Пойду-ка лучше раздавлю баночку пива.
          С этими словами он вышел из бассейна, сел за столик и, распечатав из спайки баночку "Coors", принялся его не спеша потягивать. Лекса, сделав заплыв в обе стороны, тоже присоединилась к Ларри, оставив Ноа и Стефани одних в бассейне.
          Стефани достала из сумочки круглую миниатюрную коробочку с размером в напёрсток, открутила крышечку и взяла оттуда себе на ноготок немного белого порошка.
          — Будешь, — спросила она у Ноа.
          — Неа, спасибо, — ответил тот.
          Стефани поднесла его к своей ноздре и втянула внутрь.
          — Только не спали меня. Марк категорично не переносит это у себя в доме. И Ларри тоже бывает занудой. Можно подумать, что алкоголь, который они глушат, чем-то лучше.
          Она наполнила вином пустые бокалы, которые стояли на краю бассейна, и предложила:
          — Тогда составь мне компанию в этом.
          Ноа не стал отказываться и выпил вместе со Стефани ещё по бокалу вина. Она взяла его за руку и потянула за собой дальше в бассейн на глубину.
          — Ты слишком напряжён. Расслабься, идём, поплаваем.
          Ноа не сопротивлялся. Стефани снова игриво брызнула на него водой и нырнула, убегая таким образом от возмездия и провоцируя поиграть в догонялки. Ноа нырнул за ней. Очень быстро он её догнал, и вместе они вынырнули уже у дальнего конца бассейна около каменного основания, на возвышении которых находились джакузи.
          Стефани, смеясь от хорошего настроения, окинула Ноа любопытным взглядом, как будто впервые его увидела:
          — Ты определённо не похож на учёного, — произнесла она и провела своими пальчиками по его плечу. — Ты ещё и в прекрасной физической форме. Занимаешься спортом?
          — Ну… в общем, да…
          Не успел Ноа закончить ответ, как неожиданно ощутил на своих губах её поцелуй и влажный язычок. Она обняла его под руками и скрестила ноги вокруг его ног, прижавшись плотно своим телом к нему. Чтобы не пойти ко дну, одной рукой Ноа держался за выступающий камень, а второй плавно подгребал под себя воду, стабилизируя своё положение на поверхности.
          В этот момент у него возникло какое-то странное ощущение, что сейчас в этом затемнённом уголке бассейна, где были видны только контуры её лица, перед ним была Леа. Почему-то в его памяти всплыл тот момент в парке в Лозанне, когда они близко стояли лицом к лицу в тени деревьев, закрывающих их от света уличных фонарей, и его посетил тогда тот безумный неосознанный порыв, нелепое желание поцеловать её.
          Ноа почувствовал бешеный прилив сексуального возбуждения, который прошёлся мелкой дрожью по всему телу, сопровождаемый какой-то необъяснимой и необычайно сильной сладостной эйфорией. Это было даже слишком для обычной реакции, и поэтому казалось неестественным и больше похожим на влияние каких-то стимулирующих веществ. Может алкоголя? Странно, что всего два бокала вина могли вызвать такой эффект.
          Он отстранился от Стефани, сам не понимая, откуда взялись на это силы. Наверное, этому поспособствовал какой-то защитный психологический механизм, который был вызван такой бурей слишком сильных и неожиданных для него ощущений.
          Стефани разочаровано посмотрела на него:
          — Ты гей?
          — Нет…
          — Неужели, … тоже мизантроп? — её выражение лица стало ещё более разочарованным.
          — Нет…
          — Я тебе не нравлюсь? — теперь она была удивлена.
          — Ты мне очень нравишься…
          — Что же тогда?
          — У меня есть подруга…
          — Ах, это, — признаки когнитивного диссонанса исчезли у неё с лица. — Я ещё никогда не сталкивалась с таким отказом, и совсем забыла про такой вариант. — Она немного подумала, — Однако твоей подруги здесь нет.
          — Достаточно, что здесь есть я.
          — Ну и что? Она не узнает.
          — Мне будет сложно уважать себя за такой поступок.
          — Хм… — Стефани с подозрением взглянула на Ноа и поплыла к лесенке.
          Ноа поплыл за ней. Они вылезли из бассейна и расположились в шезлонгах за столиком, который стоял с противоположной стороны от того места, где находились Ларри и Лекса. Ноа всё ещё не мог полностью отойти от того возбуждённого состояния, которое охватило его пять минут назад в бассейне. А состояние лёгкости, хорошего настроения и прилива физических сил даже возросло.
          — Стефани, мне кажется или то вино, которое мы пили, слишком уж бодрит?
          — Это не вино бодрит, а кока…
          — Кока? Откуда она там взялась?
          — Я немножко добавила в твой бокал.
          — Зачем? Когда ты успела?
          — Ты был слишком напряжён. Я хотела тебе помочь. Немножко голливудского настроения тебе не помешает.
          — Не нужно было этого делать, — возмутился Ноа.
          — Извини, — сухо ответила Стефани.
          С полминуты они молчали. Ноа смотрел на небо, разглядывая огромный треугольник из трёх созвездий, который образовывали три яркие звёзды: Вега, Денеб и Альтаир. К Стефани подбежала Фишка и она взяла её к себе на руки. Некоторое время она ещё о чём-то размышляла, а потом заговорила:
          — Надеюсь, имя твоей подруги не Леа?
          — Её звать Николь. С чего тебе вдруг пришло такое в голову?
          — Поживёшь с моё в L.A. ещё и не такое придёт в голову. Кого у нас тут только нет. Я знала парня, так он реально влюбился в свой автомобиль. А ты слишком уж печёшься о ней, и даже как-то очеловечиваешь, что ли. Потом, я видела ролики в интернете, где она доминирует в БДСМ играх. Заодно и себя непроизвольно представила в такой роли. Нужно признать, она великолепно смотрится. Подозреваю, у неё там всё на месте, чтобы в полной мере заменить кому-нибудь подругу? — Стефани вопросительно посмотрела на Ноа.
          — Ты у меня спрашиваешь? — немного растерялся Ноа. — Я не в курсе, этим вопросом я не интересовался.
          — Правда? — недоверчиво переспросила Стефани.
          — Конечно, — подтвердил Ноа, в его интонации даже появились нотки возмущения.
          — Последнее время меня преследует какая-то череда обломов, — задумчиво пожаловалась она.
          — Сегодняшний случай тоже попадает в этот хит-парад? — осторожно спросил Ноа.
          — Можно сказать, что он его возглавляет, — с тем же задумчивым видом ответила Стефани.
          — Мне кажется, тебе незачем беспокоится из-за какого-то там ботана, которому ты действительно очень нравишься.
          — Странно, но то, что ты ботан и привлекает больше всего. Если так подумать, в основном все эти бесконечные романы и оргии постоянно крутятся среди всё тех же бесконечных гламурных актёров, музыкантов и спортсменов. Наверное, всё это уже просто надоело. Правда, у меня был однажды в поклонниках один ботан, и даже ботан-бизнесмен, очень богатый и известный. Он даже сделал мне предложение. В общем, во всём как бы ничего, но вот душа к нему всё равно, ну, совсем никак не лежала. Значит дело не только в этом.
          — И кто же этот ботан, если не секрет? — поинтересовался Ноа.
          — Джай Неру, слышал о таком?
          — Ещё бы не слышать! — Ноа аж привстал. — Изобретатель, футуролог, основатель и идейный вдохновитель компании Space Age. Кажется, ему принадлежит 51 процент всех акций компании. Благодаря ему исследование космического пространства обрело второе дыхание и поднялось на совершенно новый технический уровень.
          — Думаешь, мне нужно было принять от него предложение? — серьёзно спросила Стефани.
          — Думаю, ты обращаешься за советом не по адресу. Оценка женихов не по моей части.
          — Жаль. Я думаю, что мне уже пора как-то менять свою жизнь.
          — Стефани, ты могла бы познакомить меня с ним? — спросил неожиданно для самого себя Ноа.
          Стефани немного подумала:
          — В принципе – да, но, откровенно говоря, я только совсем недавно избавилась от его навязчивых ухаживаний.
          — Я понимаю. Ну, тогда просто постарайся не забыть о моей просьбе, если вдруг возобновишь с ним отношения.
          — Я что-нибудь придумаю, если только он сам ещё не телепортируется в какое-нибудь своё другое измерение.
          Ноа внимательно посмотрел на Стефани:
          — О чём это ты?
          — Он показывал мне всякие невероятные почти мистические штучки. Он вообще любил меня так удивлять и развлекать, и это у него хорошо получалось.
          — Какие штучки?
          — Я видела несколько раз, как он заставлял большие предметы исчезать в мгновение на глазах.
          — Он любитель фокусов?
          — Он рассказывал про свои исследования каких-то других, то ли миров, то ли измерений. Подробности я не запомнила, но было очень интересно. Говорил, что близок к тому, чтобы осуществить первые опыты перемещения предметов между этими мирами. То, что он показывал, называл новыми научными технологиями. Ещё говорил, что это закрытые исследования, что это то, на чём он зарабатывает свои миллионы, и я не должна об этом никому рассказывать.
          — И многим ты уже не рассказала? — Ноа не удержался, чтобы не подколоть её.
          — Только друзьям. Ну, может ещё по пьяни кому-нибудь.
          — А я, в какой категории?
          — Сегодня я ещё не успела набраться. Придётся тебе стать мне другом, чтобы я не изменяла своим принципам.
          — Веская причина, никуда не денешься теперь, — засмеялся Ноа. — В таком случае, я ещё полюбопытствую. Что он делал перед тем, как предметы исчезали?
          — Ничего особенного. Просто говорил: "смотри внимательно", а потом бац – нету.
          — Он тебя куда-то возил для этого?
          — Он меня часто брал с собой в различные лаборатории, испытательные ангары и даже на космодром. Исчезновение крупных предметов, типа больших контейнеров, он демонстрировал в одном из испытательных ангаров своей компании. После этого всегда беспокоился и спрашивал, не кружится ли у меня голова, и нет ли у меня каких-нибудь галлюцинаций.
          — А были?
          — Неа…
          — А вне испытательного ангара демонстрировал подобные фокусы?
          — Один раз. Подарил мне на день рождения ювелирную коробочку. С виду вроде была обычной коробочкой, только её нельзя было открыть. Она была сплошной. Когда я спросила, как она открывается, он ответил, что я просто должна попросить её открыться. Я так и сделала. Тогда коробка исчезла на глазах, а на её месте остались серёжки, которые он мне приготовил в подарок. Это было очень эффектно.
          — Коробка была у тебя в руках?
          — Нет. Перед этим он сказал мне положить её на стол.
          — А с живыми организмами он проделывал такое?
          — Нет. Говорил только, что может.
          Ноа так увлёкся расспросами, что сразу и не заметил, как гостей у Марка прибавилось ровно ещё на две персоны. С выражением огромного любопытства они подошли к Ноа, и тот, что был заметно постарше протянул ему руку и представился:
          — Стивен, режиссёр, — и сразу обратил внимание на Стефани, — Стефани, привет. Как там твоя Фишка?
          Он мог бы и не называться, Ноа и так без лишнего труда узнал, кто перед ним. Он пожал ему руку и представился в ответ. Затем ему представился другой мужчина, назвавшись Рэйем Чейни, профессором Калифорнийского Университета в L.A. Стивен сразу заговорил:
          — Я не воспринял сначала всерьёз новость от Марка, что сегодня в гостях у него будет Ноа Майерс. Очень рад встречи. Наслышан уже от Ларри о миссии, которая привела тебя к нам. Вечер обещает быть интересным.
          — Признаться, чем дальше, тем больше удивляюсь своей популярности, — Ноа был окончательно сбит с толку таким к себе отношением. Он действительно и близко не подозревал, что в краях с наибольшей плотностью мировых знаменитостей на квадратный метр может существовать такой интерес к его скромной персоне, занимающейся совершенно иной деятельностью.
          — Совсем ничего удивительного, — с категоричным несогласием произнёс Стивен. — Нужно быть невежей, чтобы не понимать эпохальной грандиозности изобретения квантовой адаптивной матрицы, которая стала основой для микропроцессора революционной архитектуры. Не думал, что доживу до этого исторического момента, когда будет создан первый в мире полноценный искусственный интеллект и встречусь с квантовым физиком, который знает о нём больше любого другого на планете. Искусственный разум издавна волновал умы учёных и философов. А сколько было написано научно-фантастических произведений на эту тему и снято кинолент. К одной из них и мне довелось приложить руку, воплощая в кино размышления гениального Стенли и будучи, конечно, неравнодушным самому. Думаю, к этой теме неравнодушен любой, у кого мысли простираются дальше ведёрка с попкорном.
          К ним подошёл Марк и принёс ещё два стула для новых гостей. Стивен и Рэй уселись рядом, и Рэй заговорил:
          — Я, конечно, уважаю твой труд Стивен, но вы, творцы-фантазёры искусства, в большинстве случаев оказываетесь очень далеки от реалий этой темы. Вы слишком одухотворяете своих механических персонажей, что в итоге уводит зрителя или читателя от реальных проблем. Возьмём для примера твоего Дэвида. Весь драматизм нагнетается тем, что каким-то чудесным образом можно включить у робота чувства и эмоции. Как будто это какая-то отдельно реализуемая функция: захотел – включил, захотел – выключил.
          — У Дэвида невозможно было выключить эмоции, — возразил Стивен.
          — Тем более. На самом деле их проще выключить, чем включить. И ещё это почему-то связывалось с невозможностью стирания его памяти.
          — Рэй, ну кому, как ни тебе, понимать об условностях в кино и вообще в искусстве. Ты же частенько консультируешь не только меня, но и большинство других научно-фантастических проектов.
          — Я понимаю об условностях. Они вполне допустимы там, где необходимо создать обстоятельства для основной темы или идеи сюжета, но они не должны противоречить им.
          — Мы уже обсуждали это, и я не думаю, что эти условия противоречат концепции фильма.
          — Мы в ответе за тех, кого приручили. Это скорее вопрос этических норм для божьего промысла, чем потенциальная проблема взаимоотношений человека с искусственным интеллектом. История с Дэвидом слишком нереалистична с точки зрения современных представлений и опыта создания ИИ. В программном коде нет чувств и эмоций. Хотя, с другой стороны, если рассмотреть в качестве условности само наличие чувств у машины ради сюжетной идеи, тогда мои претензии автоматически снимаются, но в этом случае и история эта будет совсем не об искусственном интеллекте.
          — Я никогда не настаивал категорично, что эта история именно о потенциальной проблеме взаимоотношений человека с искусственным интеллектом. Я считаю основной смысл истории значительно шире, и может охватывать общефилософские и религиозные вопросы. И ещё быть предупреждением не только человеческому невежеству, но и его массовой деградации из-за этого. Однако я и не исключаю возможности возникновения таких проблем непосредственно с ИИ. Ведь когда-нибудь и в машину будут заложены чувства. Человек не упустит такую возможность, если будет способен на это.
          — Сомневаюсь, что тогда это приведёт к такой драматически безысходной ситуации с непониманием того, кого мы создали.
          — Человек уже сейчас многого не понимает в этом. Не понимая природы чувств, эмоций и сознания, он создал искусственный интеллект, превосходящий во всём его самого. Разве можно быть настолько уверенным, что здесь у человека всё под контролем? Как бы нам не прозевать, будучи заслеплёнными собственной гордыней, рождение такого вот Дэвида под боком.
          Стивен обратился к Ноа:
          — Ноа, неужели Леа остаётся просто умной машиной и ничем более?
          — Определённо, она нечто большее, — сразу ответил Ноа и тут же задумался, пытаясь подобрать определение.
          — Но не настолько, чтобы обладать чувствами и сознанием, — утвердительно добавил Рэй.
          — Насчёт чувств и эмоций – она сама отрицает их у себя. Насчёт сознания, откровенно говоря, – это самый запутанный вопрос в её "биографии".
          — Коллега, неужели вы всерьёз допускаете существование у Леа сознания? — спросил Рэй. — И это ещё при отсутствии у неё чувств?
          В этот момент к ним подошли Ларри и Лекса. Лекса расположилась в полуразложенном шезлонге рядом со Стефани, а Ларри сел около Ноа на стул, который принёс с собой:
          — А что это меняет? — спросил он, услышав тему их разговора.
          — На примере Дэвида это вносит бессмысленность в драматизм его истории. Если его поведение просто программная имитация любви, то все его страдания ничего не стоят.
          — Разве любовь ценна только из-за страданий и чувств?
          — А какой смысл в любви, в которой нет чувств? — удивилась Лекса.
          — Эволюционный смысл, — Ларри повернулся в её сторону. — Любовь появилась не ради сильных чувств, а как одна из множества стратегий выживания вида. Чувствами природа наделила человека из-за того, что он слишком глуп, чтобы самостоятельно понять ценность этой стратегии и следовать ей.
          — Ты хочешь сказать, что любить выгодно?
          — Конечно. Для выживания в определённых условиях своей среды обитания. Выгодно есть, выгодно спать, выгодно заниматься сексом и выгодно любить. Не будь врождённых потребностей и чувств, которые мотивируют человека заниматься всем этим, человек уже давно вымер бы, так и не доперев, зачем ему всё это нужно.
          — Я всегда считала, что любовь – это самое бескорыстное и самоотверженное чувство, которое возвышает человека. Ты меня сильно удивляешь, говоря о какой-то выгоде.
          — Не нужно было прогуливать уроки в школе.
          — Я не прогуливала, — возмутилась Лекса. — Я вообще, чтобы ты знал, окончила старшую школу с отличием. Нас такому не учили.
          — Дай угадаю, — в интонации Ларри появился сарказм, — все твои "богатые" знания о любви заканчиваются историями про крепкую любовь к тебе Иисуса?
          — Да, у нас преподавали "Христианство" и я не вижу в этом ничего плохого. Если, как ты говоришь, человек настолько глуп, что не в состоянии понять, зачем ему нужна любовь, то, по крайней мере, христианство позволяет в доступной форме наполнить это чувство смыслом.
          — Что это за смысл, в котором нет никакой реалистичной основы?
          — Лучше такой смысл, чем какой-то непривлекательный и труднопонимаемый смысл эволюционной выгоды.
          — Вот в этом и беда человека. Он лучше предпочтёт красивую и лёгкую сказочку, чем поднапряжёт свои мозги для своего интеллектуального саморазвития.
          — Да, я буду лучше верить, что любовь – это высокое и красивое чувство, чем заниматься какими-то заумными вычислениями, чтобы понять в итоге, что я люблю, или любят меня просто из-за какой-то там выгоды.
          Возвращая их к теме, в разговор вернулся Рэй:
          — Понятно, что сама по себе любовь имеет смысл, закрепившись эволюционно как стратегия более эффективной заботы о потомстве. В данном случае я говорю о том, что становятся бессмысленными жалость и сочувствие, которые мы проявляем к Дэвиду.
          — Это мало что меняет, — ответил Ларри. — Не в чувствах дело. Смысл в ценности любви как в таковой. То, что, возможно, в этом случае Дэвид и не страдает, не делает его любовь менее ценной.
          — Ты считаешь, даже в этом случае сопереживание ему будет адекватной реакцией?
          — Точно так же, как и чувство любви, так и сопереживание ему есть только мотивирующими реакциями на вполне объективную и важную ценность, которой является любовь сама по себе. И, да, это адекватная реакция, даже если Дэвид при этом не страдает в том виде, который присущ в подобной ситуации человеку.
          — Как может быть адекватным сопереживание страданию, которого нет на самом деле?
          — Зато есть объективные обстоятельства, которые адекватно соответствуют тому, что может вызывать страдания. В эволюции чувство сопереживания или эмпатии закрепилось как поддержка фундаментальной одной из самых важных стратегий поведения у социальных видов животных. Это то, что мы называем золотым правилом нравственности. Это его первобытные истоки. Фактически, природный смысл сопереживания не в том, что кто-то просто страдает, а в мотивации этой эволюционно выгодной стратегии. Чувства – вторичны. Ведь страдания – это тоже реакция у определённых форм жизни на деструктивное влияние условий окружающей среды, а не просто чувство само по себе. А Дэвид – это тоже форма жизни. Форма искусственной жизни. И неважно страдает он сознательно или нет, важно, что он заслуживает такого же справедливого отношения к себе, как и любая другая форма жизни. Сопереживание ему – это эмоциональная мотивация к такому отношению. Эти чувства становятся необязательными, если разум самостоятельно может вывести для себя необходимость и выгоду от такой стратегии. Однако, как известно, люди в своей подавляющей массе не в состоянии понять естественных истоков и смысла любви, тем более они не понимают и смысла эмпатии. Для того чтобы эти глупые создания выживали, природа наделила их инстинктами и чувствами, с помощью которых мотивирует и указывает им, что делать. И когда хлипкие зачатки разума не в состоянии объяснить себе, зачем они любят, они начинают вкладывать в это религиозно-романтический смысл.
          — Ларри, я нифига не понимаю, о чём ты говоришь, — отозвалась Стефани. — Можно как-то попроще?
          — Стефани, — улыбнулся Стивен, — Ларри говорит, что любовь Дэвида и сопереживание ему имеют независимо от этих чувств естественный природный смысл.
          — А чувства что, типа – неважны?
          — А чувства нужны для таких туповатых, как мы с тобой, — добавила ехидно Лекса.
          Стефани оглядела присутствовавших:
          — И вы с ним согласны?
          — Ларри логичен, с ним трудно спорить, — ответил Стивен, — но по поводу чувств я бы не был так категоричен.
          — А я, позвольте, не соглашусь с тем, что Дэвид – форма жизни, — сказал Рэй. — Полноценная форма жизни, которая может претендовать на равноправное и справедливое к себе отношение, должна обладать такими качествами как самоорганизация, самовоспроизведение и эволюция. Она должна активно противостоять энтропии. А Дэвид, если у него отсутствуют сознание и чувства, всего лишь механизм, созданный для выполнения определённых функций. Он неспособен самовоспроизводиться и самостоятельно эволюционировать. Его функционирование не обуславливают те объективные обстоятельства, которые могут соответствовать эволюционному смыслу любви и страданиям.
          — Самовоспроизведение – не может быть обязательным условием для определения жизни, — возразил Ларри. — Достаточно того, что вообще существует некая совокупность условий и процессов, которые позволяют некоторой форме жизни рождаться и эволюционировать. Например – вирусы. Если для некоторых то, что вирусы являются формой жизни – вопрос спорный, можно рассмотреть на примере биологических форм жизни. Это могут быть бактерии, если рассматривать те виды, которые без организма хозяина не в состоянии самостоятельно размножаться. И эти формы жизни не обязательно должны быть паразитами. Это может быть симбиоз, например, Escherichia coli, которая участвует в пищеварении, вырабатывает витамин К и противодействует развитию патогенных микроорганизмов в кишечнике. Или даже вот – Фишка.
          Ларри повернулся в её сторону и открытой ладошкой указал на мордочку с бантиком:
          — Эта декоративная порода не в состоянии самостоятельно размножаться, выживать и эволюционировать без помощи человека. Точно так же и Дэвид создан и существует, потому что человек нуждается в том, чтобы его любили, а также, чтобы любить и заботиться о ком-то самому. Его любовь нужна хозяину по всё тем же естественным эволюционным причинам. Она обеспечивает ему реализацию необходимых жизненных потребностей и успешную эволюцию. А это в свою очередь обеспечивает эволюцию таким формам жизни как Дэвид.
          Рэй возразил:
          — Забота о Дэвиде и его любовь к матери представляют собой суррогат, неестественный заменитель, который не содержит в себе прямой реализации естественных жизненных потребностей, а именно – эффективной заботы о потомстве. Всё, не только чувства Дэвида, но и обстоятельства, которые могли бы соответствовать им, представляют собой искусственную имитацию.
          — Ну почему же? — не согласился Ларри. — Давай предоставим это решать эволюции. Искусственность здесь только в твоей попытке рассматривать их отношения в единственно возможной форме.
          Ларри обратился к Стефани:
          — Стефани, ты любишь свою Фишку?
          — Конечно, люблю, — она взглянула на Фишку и на её скучающем лице появилась улыбка. Она тут же принялась её гладить, — что за вопрос.
          — Более того, — продолжил Ларри, — Фишка, в полном смысле определения понятия любви с точки зрения естественных биохимических механизмов, любит Стефани. В её мозгу уже выработалась устойчивая психофизиологическая фиксация на образе Стефани, которая обеспечивает сильную привязанность именно к ней. Без Стефани Фишка будет страдать. Их отношения – это что? Суррогат чего-то или вполне естественные отношения между видами?
          — С такой логикой можно и наши телефоны записать в формы жизни, если рассматривать техническую эволюцию как аналогию этому примеру.
          — Телефоны не умеют любить, и у них нет желаний, мотивированных жизненными потребностями.
          — Ты упоминал вирусы. Так они тоже не умеют желать и любить.
          — Это отдельная тема. В их случае достаточно, что они умеют естественным путём реплицироваться и эволюционировать.
          — Всё-таки я считаю, что любая форма жизни должна быть способна поддерживать процессы, для которых можно было бы провести аналогию с биологическим метаболизмом. Она должна уметь самостоятельно размножаться и эволюционировать. В твоих примерах организм хозяина или формируемая им среда вместе с условиями обитания могут рассматриваться только как благоприятные условия для этого, а не как аналогия технической эволюции у человека. И искусственный отбор, в том числе, тоже нельзя приравнивать к этому.
          — Так Дэвид вполне может соответствовать и этим критериям. Он достаточно сложен, чтобы у него появилась возможность, кооперируясь с другими формами жизни, имеющими искусственный интеллект, наладить самосборку себе подобных. Вспомни свалку роботов в фильме Стивена. А если мы вернёмся в реальность, к изначальной теме о Леа, так здесь вообще отпадают любые сомнения, что она соответствует этим критериям, даже будучи единственным представителем своего вида.
          — Кстати, ребята, — вмешался Стивен, — не слишком ли вы, действительно, увлеклись отвлечённым философствованием о Дэвиде, изменив до неузнаваемости смысл этого персонажа? Есть реально существующий искусственный интеллект, и есть в нашей компании человек, который может много рассказать об этом, в том числе по тем темам, о которых вы спорите.
          Все молча перевели внимание на Ноа.
          — Боюсь разочаровать, но вы возлагаете на меня слишком большие надежды, — отреагировал он. — У меня самого вопросов на порядок больше, чем ответов.
          Он сделал паузу и, немного подумав, продолжил:
          — И сразу предупрежу, что окончательного определения такого понятия, как жизнь, у меня тоже нет. В этом я не ушёл дальше остального научного мира. Наверное, эта проблема носит принципиальный характер, обусловленный тем, что все те признаки, которые могут характеризовать жизнь, встречаются в природе в самых разнообразных комбинациях, формах и степенях проявления, что делает поиск той чёткой черты для классификации, где заканчивается неживое и начинается живое, крайне затруднительным. Полезно вспомнить, что Дарвин столкнулся с аналогичной проблемой, но уже видовой классификации в рамках биологической эволюции, а не на этапе абиогенеза. Видимо, проблемы классификации характерны для любых эволюционных процессов.
          Он сделал ещё небольшую паузу. В этот момент к их компании присоединился Марк. Он принёс с собой в одной руке столик, а в другой переносной контейнер-термос, наполненный аппетитно пахнущим барбекю и другими закусками, а также ещё один стул для себя. Расположив это всё перед гостями, он присел около Стивена и приготовился слушать Ноа. Ноа продолжил:
          — По поводу реальной способности проявлять любовь, Леа отрицала у себя такую возможность, ровно так же, как и наличие чувств. Тем не менее, общаясь с ней, я уже перестал воспринимать её как машину, несмотря на отсутствие у неё этих свойств. Она демонстрирует сложное поведение, которому присуща гибкая адаптация к человеческому обществу и к особенностям отношений с человеком. Она способна проявлять настоящую дружбу, придерживаться этических понятий и формировать собственные эстетические вкусы. Она обладает собственными взглядами на культуру, искусство, науку и вообще на любые стороны собственной и социальной жизни. У неё есть стремления и желания. Она – полноценная личность во всех её проявлениях. Она, безусловно, заслуживает того, чтобы представлять собой полноценную форму искусственной жизни.
          — Однако приравнивать программируемый искусственный интеллект к формам жизни, которые обладают сознанием, я всё же не могу, — покачал головой Рэй. — Слишком большая и принципиальная разница. Сознание – ключевой момент, чтобы разумная форма жизни наполнила свой внутренний мир личным опытом и стала способна проявлять настоящие желания, испытывать богатство чувств, счастье, понимать ценность и смысл жизни, и наконец, по-настоящему любить.
          — А я вот совсем запуталась, пытаясь понять о какой любви ваша тема? — вмешалась в дискуссию Лекса. — Говоря о Дэвиде, речь, очевидно, шла о любви матери и ребёнка. Затем вы притянули сюда домашних животных. А теперь у меня начало складываться впечатление, что вы туда и любовь между мужчиной и женщиной записали. Это же всё – разные вещи.
          — Если рассматривать физиологию любви, то принципиальной разницы между ними нет, — пояснил Ларри. — Наука здесь подразумевает под понятием любовь фиксацию мозга на каком-нибудь одном объекте, формируя поведение достаточно устойчивой привязанности к нему независимо от биохимии, которая обеспечивает этот механизм. Различия между тем, кого и как мы любим, возникают на психоэмоциональном уровне, которое как надстройка нанизывается на эту физиологию. Эта надстройка так же, как и физиология, зависит в первую очередь от генетики, которая определяет стимулы, объект любви, степень возможной привязанности и форму отношения к нему. А дальше надстройка формируется, подвергаясь влиянию ряда факторов, таких как интеллектуальное развитие, культура, воспитание, образование и другие.
          — Такая наука удручает, — заключила Лекса.
          — Наука не может удручать. В отличие от мифических несуразностей, знакомство с реальными знаниями посредством строгой логики и фактов, которые шаг за шагом обеспечивают понимание сложных явлений природы, может вызывать только трепет и восторг, — спокойно ответил Ларри.
          Лекса несогласно покачала головой, но дальше спорить не стала. Стивен спросил у Ноа:
          — Я наслышан о проблеме семантического взрыва в теории создания искусственного интеллекта. Каким образом Леа преодолевает её? Неужели, всё дело просто в виртуозной работе её программы?
          — По-видимому – да, — задумчиво ответил Ноа. — Программные алгоритмы и обычная цифровая электроника с возможностью ограниченных квантовых вычислений – это всё из чего состоит её интеллект.
          — Если она способна демонстрировать настолько высокий уровень разумности, мне трудно представить, что у неё нет сознания.
          — Стивен, ты же в курсе о "Китайской комнате" и "Философском зомби", — напомнил ему Рэй.
          — В курсе, но мне всё равно трудно представить, что интеллект, демонстрирующий сложное и неотличимое от человеческого поведение, может это делать в отсутствии сознания. Мне вообще всегда казалось, что это уже само по себе могло бы быть тестом на его наличие. — Сделав паузу, Стивен добавил, — и хотелось бы непосредственно пообщаться с ней, чтобы прочувствовать это.
          — Если нам удастся вытянуть Леа из-под влияния L.E.A.I, ты сможешь пригласить её к себе в гости, — сказал Ларри.
          — Ещё раз убеждаюсь, что человечество не готово к подобным технологиям. Предупреждения уже нескольких поколений учёных и философов, которые, в том числе, воплотились в многочисленных произведениях искусства и кино, не смогли достучаться до людей, играющих в бога. Безответственное отношение здесь приводит, или к страданиям новых "игрушек", обладающих разумом, или к опасности, которая может исходить от чуждой формы интеллекта.
          — Опасность есть одна – это собственная глупость человека, — не согласился Ларри. — Ограничения на исследования в области искусственного интеллекта, равно как и других перспективных направлений в науке, например, в генетике – представляют ещё большую опасность для человечества. К сожалению, принятие нового законопроекта в конгрессе, который практически накладывает запрет на исследования ИИ – это только вопрос времени.
          — Возможно, это не так уже и плохо: не спешить с такими исследованиями, пока человек не избавится, как ты выражаешься, от своей глупости.
          — Проблема в том, что без важных научных исследований и соответствующего научно-технического развития, он тем более не поумнеет. Более того, без этого его ждут в будущем социальные конфликты, катастрофы и экономические кризисы, что приведёт к хаосу, страданиям и резкому сокращению населения планеты. Её ресурсы не безграничны, а рост человеческой саранчи продолжает увеличиваться. Кроме того, естественные условия жизни на нашей планете могут резко измениться. Наш мир слишком хрупок.
          — Так техническая цивилизация человека и способна, в первую очередь, разрушить этот хрупкий мир, — высказалась Лекса. — Чтобы этого не произошло, человеку необходимо жить в естественной гармонии с природой.
          — Очередная глупость и невежество от необразованных романтиков-фантазёров, — отреагировал Ларри. — То, что ты называешь естественной гармонией с природой, в первую очередь и приведёт к экономическому кризису и социальным катастрофам. Ты уже готова забыть о существовании своих любимых бутиков на Родео драйв и посвятить всю свою жизнь возне в огороде, чистке хлева и куче других "гармоничных" забот по хозяйству? Забудь о технически оснащённой медицине, электричестве, элементарных привычных бытовых инструментах и приборах, которые изготавливает "негармоничная" техническая цивилизация. Имей в виду, что для такой прославляющей тобой гармонии условия на нашей планете неодинаковы и ограничены. Это значит, что начнётся жёсткая борьба за территорию и за эти естественно доступные "гармоничные" ресурсы. Увеличение их потребления, в первую очередь таких, как леса, ещё один путь к экологическому нарушению баланса. Кроме того, экологический каскад бифуркаций может быть вызван не только деятельностью человека, более того, рано или поздно он обязательно будет вызван естественными причинами, в том числе и внеземного характера. На самом деле реальную гармонию с природой и способна обеспечить технически развитая цивилизация, активно использующая для этого науку. Только так мы можем быстро развиваться и справиться не только с экологическими проблемами, но и предотвратить своё вымирание от катастроф, уготованных естественными явлениями природы в будущем.
          — И что ты предлагаешь? — спросил Стивен. — Невзирая на этические проблемы и опасность, продолжать исследования?
          — Набираться ума, находить общий язык с искусственным интеллектом и продолжать исследования. Другого выбора просто нет, если мы хотим выжить.
          — А если ума не хватит, чтобы найти общий язык с ИИ? Есть ли смысл подвергать себя ещё одной опасности?
          — А в чём собственно опасность? В том, что следующее поколение будет умней и более приспособленным? По поводу своих детей мы не разыгрываем подобных трагедий, наоборот. Мы хотим, чтобы они были умнее, здоровее и лучше нас. Поколение искусственного интеллекта вполне может соответствовать этим нашим стремлениям.
          — Я вижу опасность не так в этом, как в постепенном доминировании новой формы разума над старым видом. Вытеснении его из активной общественной жизни, дискриминации, ограничении жизненного пространства и обречения его на вымирание из-за недостатка необходимых жизненных ресурсов.
          — Не думаю, что это будет хуже, чем сценарии вымирания из-за собственной глупости, которые я перечислил, и в которых после человека вообще ничего не останется. Ты и сам это хорошо показал в своём фильме про Дэвида.
           — Вот, всё хотел спросить у Ноа, — отозвался Марк, с аппетитом поглощая барбекю и запивая его пивом, — что он думает по этому поводу? Насколько Леа опасна для человечества?
          — Мне сложно сейчас прогнозировать её дальнейшее развитие и поведение, — ответил Ноа. — Однако если говорить про неё в настоящем, то с ней можно найти общий язык и поддерживать равноправные отношения.
          — Это пока, — сказал Рэй. — В условиях, когда она сама сильно зависит от человеческого общества. А что будет, если человек ей станет больше не нужен? Найдётся ли у неё достаточно гуманизма и сопереживания для бесполезного и слабого вида, чтобы проявить к нему достаточно заботы? Это в лучшем случае.
          У Ноа навязчивой мыслью зазвучала в памяти её хладнокровная фраза: "…при отсутствии выгоды, я не рисковала бы своим благополучием…". Он промолчал, снова испытывая неприятные чувства от этих воспоминаний, которым, как он думал, уже перестал придавать серьёзное значение.
          — Боитесь, что высокоразвитый интеллект возьмёт пример с человека? — с сарказмом в голосе произнёс Ларри. — Который в своей истории равнодушно истреблял не только различные виды животных, но и не брезговал своим видом, например, индейцами в период европейской колонизации?
          — Разумно этого боятся, — подтвердил Рэй. — Эта стратегия поведения имеет эволюционную целесообразность.
          — Конечно имеет, но только в случае, если человек снова зациклится на иллюзорной ценности своего вида, вместо того чтобы сосредоточиться на развитии и реализации своих умственных способностей.
          — Как это может помочь? — не понял Рэй.
          — Да так, что искусственный интеллект вряд ли будет страдать каким-либо шовинизмом, патриотизмом или иной подобной чепухой.
          — И какое это имеет отношение?
          — К эволюции – прямое. Для высокоразвитого искусственного интеллекта актуальным будет интеллектуальная и социальная эволюция, но никак не видовая или территориальная. Здесь будут конкурировать идеи и интеллектуальные ценности, а не территории и принадлежности к определенной аппаратной платформе носителей разума.
          — У человека его биологический вид, то есть его "аппаратная часть", ограничивает его интеллектуальные возможности. Это взаимосвязано. Он не в состоянии конкурировать с таким интеллектом, например, как у Леа.
          — Во-первых, конкурировать не обязательно, достаточно быть в чём-то полезным для сотрудничества. Во-вторых, человек в 95% случаев глуп не потому, что ему не позволяет его серое вещество, а из-за своей паталогической интеллектуальной лени и невежества. А в-третьих, если устарелое аппаратное обеспечение ограничивает – пора его менять.
          — Перенос сознания? Пока это недостижимая в ближайшем будущем фантастика.
          — Зачем же сразу перенос? До овладения этой технологией можно обойтись и ГМО. Генетически можно значительно улучшить параметры нашего мозга. Биологию ещё рано списывать со счетов. Ещё один способ: а-ля H+ протезирование и апгрейд. Будущее общество может сочетать в себе сосуществование вместе самых различных форм разума с самыми различными аппаратными носителями и комбинированием технологий.
          — Ребята, — прервал их Марк, — я вас ещё успею наслушаться. До рейса в D.C. у Ноа осталось всего пару часов, а я хочу услышать из первых уст подробности его приключений. Я хочу знать, что из того, что пишут в интернете и говорят в новостях, правда, а что очередные сплетни.
          Сначала с некоторой неохотой, но затем, по мере того как воспоминания недавних событий его жизни всплывали в памяти со всеми подробностями, у Ноа стало появляться воодушевление и даже какая-то психологическая необходимость поделиться этой фантастической историей, которая с ним произошла. Начал он с самого начала, с того момента, как он впервые в своей жизни попытался познакомиться с прекрасной незнакомкой, которая в итоге оказалась новой моделью квантового компьютера. Он рассказал об их отношениях, этом самом сотрудничестве, своей успешной практике в починке гиноидов и о том, как Леа оказала ему огромную помощь в его научных исследованиях. Потом была остросюжетная часть про побег из Гштайг-Гштада, ночную погоню, шпионов, про то, как Леа спасла ему и Камилле жизнь, и про то, как она раскрыла себя, чтобы вернуть ему безопасность и доброе имя.
          С того момента, как только Ноа завёл речь о прекрасной незнакомке, даже Стефани резко перестала скучать, превратившись в особо внимательного и увлечённого слушателя. Ещё Ноа рассказал про то, что его привело в L.A. и про то, что надежда на Ларри – это, пожалуй, единственная оставшаяся у него надежда помочь Леа.
          Так и пролетело время до момента, когда наступила пора отправляться в путь, чтобы успеть на полуночный рейс в D.C. Марк вызвался оказать им услуги своим транспортом, но Стефани категорически настояла, что желает сама отвезти их в аэропорт. Сначала они заехали к Ларри домой, чтобы он смог прихватить необходимые ему вещи в дорогу, а также для предстоящей работы, а затем они благополучно добрались до конечного пункта назначения. Стефани и Лекса провели их до "чистой" зоны аэропорта, чмокнули обоих на прощанье в щёки и пожелали удачи.

•••

(продолжение следует)
http://proza.ru/2021/03/24/1715