Жертва страсти

Фаина Каземировна любила подкрадываться. По иероглифам из шрамов и шишек на её лице можно было понять, что от этой страсти она страдала не раз и не два.

Ведь люди, к которым она подкрадывалась, от испуга взбрыкивали, вскакивали, отмахивались.  А в руках у них в этот момент и  утюги бывали, и бокалы праздничные, и винтовки снайперские, и вёсла лодочные, и кресты могильные.

Но именно к таким, сосредоточенным и занятым делом, людям Фаину Каземировну и тянуло. Ей  и в голову не пришло бы подкрадываться к толпе митингующих на площади или болеющих на стадионе.

Свои подкрадывания она не снимала на телефон и не выкладывала в интернет. Потому,что не для славы и не для потехи Фаина Каземировна на людей со спины напасть пыталась, а для души. Точнее, для её потёмок - не понимала она, зачем это делает.  Ведь корень любой страсти не в уме живёт, а в  потёмках душевных.

Казалось ей, что обязана она сообщить что-то важное человечеству. И что откроется эта истина ей только в момент полного контакта с перепуганным. И в этот же момент она ему всё и откроет. 

Работала Фаина Казимировна уборщицей в туалете на вокзале. Она очень ответственно относилась к своим обязанностям. Иногда и ночью приходила посмотреть, всё ли в порядке. И многим пассажирам довелось на всю оставшуюся жизнь запомнить эту необычную пожилую женщину.
 
В обыденной жизни Фаина Казимировна была рядовой сутулой старухой с немного выпученными глазами и обезображенным шрамами лицом. Но когда она начинала подкрадываться, то её нижняя челюсть, словно шуфлядка шкафчика, сладострастно выдвигалась вперед, обнажая два больших жёлтых зуба. Фиолетовый язык невероятно вытягивался вперед и трепетал, как ткань на ветру. И вся она словно становилась больше, значительнее и ужаснее.

В такие моменты у нее почему-то начинала обильно выделяться слюна. Это её и выдавало. Шлепок упавшей слюны рассекречивал старуху, люди оборачивались,  пугались. Очень сильно пугались. Большинство забывали прошлое, у некоторых нарушалось будущее.

Если бы она хоть раз добралась до кого-нибудь незаметно, может быть, она поняла бы,  зачем ей это надо? Что бы она стала делать с человеком: кусать или целовать его. Но ведь ни разу не добиралась.

Да, ещё надо сказать, что она сама очень пугалась, когда люди пугались её. А когда она пугалась, она, как-то странно шипела, и прыгала на источник страха. Или на жертву. Тут уж не поймёшь, кто кому кем приходится.

Но однажды на неё пожаловались. И когда, в порядке следственного эксперимента, к Фаине Казимировн сзади тихонечко подкрался психоаналитик из следственного комитета и потрогал её за плечо, она умерла. От испуга.

И теперь мы никогда не узнаем, что она хотела сказать людям в ушко? А вдруг, что-то действительно важное?


Рецензии