Сдёрни простыни

– Суки… твари… — с ненавистью шептал сквозь сжатые зубы Дмитрий, с трудом открыв опухшие глаза и провожая удаляющие в темноте ночи задние фонари машины. Сейчас он лежал на снегу, не в силах пошевелиться из-за перемотанных бечёвкой рук и ног. Его нутро всё кипело от злобы и бессилия, от понимания, что жить ему осталось считанные минуты. И всему виной проклятое милосердие и привитое родителями, человеколюбие…

1

Четыре дня назад. Дмитрию Сергеевичу Антонову позвонили на работу со страшной новостью о насмерть сбитых жены и сына. В шоковом состоянии он, не соображая, приехал в морг на опознание. Теплилась где-то глубоко надежда на ошибку или чей-то глупый и злой розыгрыш.

– У-у-у! – завыл мужчина, после того как мрачный, словно из рассказов Эдгара По, санитар сдёрнул простыни с трупов. Это были Алиса с Тимуром - они безразлично смотрели стеклянными глазами в потолок. Перед носом всё стало расплываться, сердце учащённо забилось. – Нет, нет…

Антонов чуть не упал, если бы не вовремя подскочивший полицейский, стоящий за спиной. Потом что-то говорил санитар, позже ему дали подписать бумаги, тыкая в места, где это надо сделать. Но всё это было как во сне и не с ним.

Через пару часов приехали бледные тёща с тестем, потом мать и сестра, все плакали, стонали и глубоко сочувствовали Антонову. А он молчал и никак не выражал свои чувства – они были сожжены в тот момент, когда работник морга безжалостно сдёрнул простынь.

Двое восемнадцатилетних парнишек, виноватых в смертях, были взяты под стражу, но к вечеру их отпустили до суда под подписку и денежный взнос. Водитель наехавшей «Мазды 3» оказался сыном депутата. Три дня пролетели незаметно, всё это время Дмитрий пил водку и не пьянел. Родственники устраивали похороны, выбивали земельку на кладбище под могилки и договаривались в столовой о поминках, а Антонов на кухне в своей квартире сидел перед фотографией своей жены, обнимающей сына. Этот снимок был сделан в прошлом году на Чёрном море, и Дмитрий Сергеевич отчётливо помнил тот день и даже запах йодированного воздуха.

Как умалишённого его взяли под руки, одели, обули и посадили в машину. Он стоял перед свежевырытыми могилами и смотрел в небо, на медленно спускающие, крупные снежинки. Дмитрий не мог опустить взгляд вниз, к маленькой и более крупной, ямам. Антонов слышал рядом плач и рыдание провожающих родственников и друзей, его толкали к куче земельки, чтобы он взял горсточку и кинул вниз.

– Он совсем не в себе, приступайте! – это был голос сестры, она махнула работникам кладбища и те стали закапывать гробы. Дмитрий вздрогнул от глухого стука земли о дерево, а ещё он мимолётным движением бросил скомканную фотографию к жене и сыну.

– Скоро мы будем вместе… потерпите… – прошептал одними губами Дмитрий, продолжая смотреть на белые хлопья.

Уже в столовой, на поминках, Дмитрий взял две бутылки водки и покинул мероприятие, оставив в недоумении родных. Его пытались удержать, но он растолкал всех и прыгнул в предварительно вызванное им такси.

Приехал Антонов к своему другу детства, Кириллу, который проживал в трёх километрах от города в своём доме. Тот с удивлением встретил Дмитрия, но, когда узнал, что случилось, всё понял и молча накрыл стол. Весь вечер и ночь они пили водку, а ближе к утру Кирилл вырубился. Тогда Дмитрий Сергеевич молча встал, из кармана друга вытащил связку ключей и прошёл в угол зала. Там стоял оружейный шкаф с навесным замком, а в нём висела старая добрая «двухстволка» и лежали патроны в картонных коробках.

2

Весь день он терпеливо просидел в «Патриоте» Кирилла во дворе сына депутата, который убил его семью. Ближе к вечеру из подъезда вышло дитё чиновника и подошло к подъехавшей красной «Весте». Со стороны водителя выскочил парнишка, видимо тот самый друг, второй косвенный виновник наезда. Молодые люди были одеты модно, и наглая улыбка играла на их лицах. Они локтями друг друга поприветствовали, приобнялись и нырнули в машину, после чего тронулись в путь. Медленно, стараясь близко не подъезжать и держаться на расстоянии, Дмитрий поехал за ними. Ближе к шести вечера позвонил на смартфон Кирилл, что-то кричал, просил не делать глупостей, образумиться и вернуть машину с ружьём.

– Прости меня, брат, ты не в чём не виноват! Прощай! – спокойно сказал Дмитрий, после чего открыл окно и выкинул телефон на дорогу, под колёса проносящего транспорта.

Ещё почти час они катались по улицам города, пару раз остановившись чтобы подобрать подруг. Потом всей компанией подъехали к элитному и дорогому клубу, где часто зависали мажоры и местные авторитеты. Дмитрий остался сидеть и выжидал, когда парни навеселятся – убийство двух людей явно не отбило у тех желание жить на всю катушку.

Ближе к двум часам ночи, пошатываясь, четвёрка вышла из увеселительного заведения. Они, весело хохоча и подкалывая друг друга, направлялись к своему автомобилю. Недолго думая, Дмитрий вышел из «Патриота» и пошёл к ним, на ходу вставляя патроны в ружьё. Компания не обращала внимание на быстро подходящего к ним мужчину. Молодёжь села в машину.

– Доброй ночи! – дверь со стороны пассажиров неожиданно открылась и в головы девушкам упёрлось холодное дуло. – Спокойно, не дёргаясь, выходите девочки наружу и вызывайте такси… езжайте домой, по добру по здорову.

Дмитрий кинул им на колени тысячерублёвую купюру и кивнул оружием, ускоряя девушек.

– Быстрей, быстрей! – как только они поспешно вышли на улицу, Дмитрий прыгнул на их место и закрыл дверь. Испуганные парни держали руки над головой. — Будем знакомиться, меня зовут Дмитрий Сергеевич Антонов…

– Бля… – до пассажира, сына депутата, дошло быстрей, он было дёрнулся, чтобы открыть свою дверь.

– Тихо, тихо… поспокойней, – тихо прервал попытку бегства, Дмитрий, резко направив ружьё в затылок парня. – Не нервничаем… Тебя как зовут?

Антонов чуть пригнулся к водителю, всем видом показывая, к кому он обращается, при этом продолжая держать голову пассажира на прицеле.

– С-с-семён… – чуть ли не фальцетом пропищал молодой человек.

– Хорошо, Семён! Заводи машину, Семён!.. – ободряюще попросил Дмитрий, – и трогайся… вот так, молодец… не спеши…

– Дядь, прости нас… мы не специально… – поёжил плечами парень, чувствуя холод стали на затылке, – твоя жена с сыном…

– Замолчи, Гена, – Дмитрий ткнув дулом в голову парня, – ни слова, ублюдок!.. Семён, а ты посмелей, просто езжай пока вперёд… На следующем перекрёстке поверни на лево…

– Ты знаешь кто мой папа?.. – не унимался пассажир, – он тебя в асфальт уроет!

– Ты уже урыл меня в асфальт, в тот момент, как сбил жену и сына, выродок! – задрожали руки у мужчины, хотелось нажать на курок и покончить с этим раз и навсегда.

– Дядь, не надо… – парень почувствовал состояние человека с «двустволкой» и пригнулся в страхе к своим коленкам, – пожалуйста…

– Нет… нет… хм… – всхлипнул водитель в ужасе бросая взгляды на происходящее с правой стороны. По щекам его бежали слёзы.

– Семён, аккуратней, – машина вильнула, чуть не наехав на бордюр. Дмитрий немного оттянул назад ружьё, сбавляя давление на голову Гены, – руль покрепче держи, вот так… Тут на право и после прямо!

Через полчаса «Веста» выехала из города, теперь они ехали в тишине по неосвещённой «двухполоске» местами плохо вычищенной от снега. Встречных машин становилось всё меньше и меньше.

– Тут на право, только не торопись, – они завернули на грунтовую дорогу и поехали по кое как просматриваемой колее, благо, у машины была высокая подвеска. – Пожалуй хватит, тут тормози!

– Дядь, не надо… хочешь, папа тебе много денег даст… – Геннадий со страхом смотрел в черноту опушки леса, около которой они остановились. – Не глупи… э-э-э, Дмитрий Сергеевич…

– Медленно выходим из машины! – холодно скомандовал Антонов, открывая свою дверь, – идите в свет фар, чтобы я вас видел!

– Мамочки… нет… – уже навзрыд плакал Семён, он вступил дрожащими ногами на снег, – я не хочу умирать, хм-хм… я же не виноват… отпустите меня… хм-хм…

– Ну правда, дядь… мы виноваты, хм-хм, – всхлипывал Гена, с трудом делая шаги и увязывая в рыхлом снегу. От дыхания парней вверх поднимался пар. – Ну пусть нас посадят… но ведь не так…

— Стоять! — вздрогнули молодые люди от баса Дмитрия, — развернитесь и встаньте на колени!

– Мамамамамама, – зачастил и затрясся Семён, поворачиваясь лицом к мужчине и закрывая в страхе глаза.

– Нет… не надо… – зашептал Геннадий, так же жмурясь и падая в снег на колени, – пожалуйста…

– Моему мальчику было шесть лет, всего лишь шесть лет! У него были голубые глаза, и он любил конструктор, а ещё мандарины, — зло зашептал Дмитрий, поднося к лицу дрожащего Семёна дуло ружья, – зачем вы в тот день поехали? Суки, зачем?

И тут он увидел, что перед ним на коленях стояли просто дети, у которых на щеках и над верхней губой, завивались ещё редкие волосики. Они навзрыд плакали, а Семён даже описался в свои модные, не по погоде одетые штаники с оголенными щиколотками, явно сегодня они не собирались совершать променад по зимнему лесу. Оба были просто мальчишки, малыши в телах мужчин, не созревшие и ещё не поумневшие.

– Уф-ф-ф! – выдохнул Дмитрий и перевёл оружие с Семёна на лоб Гены. Перед глазами стояли жена и сын, и ведь эти два идиота тоже были чьими-то детьми. – Нет…

Антонов опустил «двустволку», сейчас он понял одно, что не сможет убить этих ребят, и так же, упав на колени перед парнями, заплакал, разжав ладони.

– Сёма… – услышал Дмитрий и с удивлением успел увидеть прилетающую руку Гены, с зажатым в ладонях рожковым ключом. С хрустом удар пришёлся по голове, в район уха. – Не тупи!

– Да… да… – Семён выхватил из снега упавшее оружие и перенаправил его на Антонова.

– Чё, ублюдок, не ожидал? – это был голос Геннадия, мужчина попытался встать, но тут же получил очередной сильный удар в шею, – даун!.. быдло тупое… Не стой, Сём, как тёлка… помогай!

– Да… да… – закивал друг, разворачивая «двустволку» и беря её за дуло, – сейчас, бро…

И с размаха нанёс прикладом в район челюсти и всё вокруг поплыло…

3

Когда Антонов пришёл в себя, то уже был крепко связан и над ним стояли Гена с Семёном.

– Чё, сука? Каково теперь тебе? – зло прокричал Геннадий, склоняясь над мужчиной и разбрызгивая капли слюны.

– Ублюд… – договорить Дмитрий не успел, Гена тут же пнул по лицу.

– Тварь какая, я ****ь, обоссался от страха, думал уже нам ****ец… – это был жалостливый голос Семёна, – Ген, бро, надо чутка кокса хряпнуть, а то я очухался от «велосипедов» с этим триллером, нахер.

– Ох, не плохо… ц-ц-ц, – просвистели над Дмитрием «втяги» парнишек, он с трудом открыл глаза и попытался дёрнутся, – смотри, дядя всё не унимается, ха-ха-ха.

И снова удары ногами, парнишки пару минут работали вдвоём, не особо разбирая куда попадать.

– Фу-у-у, дыхалка ни к чёрту, – молодые люди устали и остановили избиение, чтобы перевести дух.

– Псих ненормальный, у-ф-ф-ф… мы же не специально наехали на твоих жену и сына, бывает так, немного перебрали в тот день с «шишками»… у-ф-ф-ф, – разоткровенничался Гена, присаживаясь в снег, рядом с мужчиной, – ты же, дядь, тоже когда то был молодым?

– Зря я вас… не застрелил, вы****ки… – с трудом прошипел Дмитрий через выбитые зубы. В скулы ударила ужасная боль, челюсть была сломана. – Вы же чудовища!

— Ха-ха-ха… – заржали два отморозка немного скрипучи, с тем наркоманским стилем, который так часто показывают в молодёжных сериалах про «реальных пацанов». – мы не чудовища, мы ваши дети… ха-ха-ха.

– Будь вы прокляты… – и опять Дмитрий получил удар.

– Ну хоре, бро, – Семён остановил своего друга, – поехали по домам, мне завтра с утра на собеседование, это у тебя ПАПА, можешь спать сколь хош.

– Ладно, покатили, Сём…

– А с этим чё делать? Может пристрелить?

– Да вот ещё, мы же не убийцы, пусть тута балдеет, сам сдохнет… как его жена и сын…

– Ха-ха-ха! – загоготали парни и оставили Дмитрия лежать на снегу…

Алиса держала за руку Тимура, они улыбались Дмитрию и что-то говорили. Он потянулся к ним и неожиданно они поблекли и уже на их месте стояли наглые Гена с Семёном. Те ржали и показывали языки, почему-то раздвоенные, как у змей.

– Ублюдки… Сволочи… – в горячке шептал Антонов, дрожа то от холода, то от жары, с каждой минутой становилось всё хуже. Он чувствовал, как лицо растапливало снег, при этом сил повернутся уже не было. Горечь и злоба переполняли нутро Дмитрия, а ещё обида на несправедливость. Почему он не нажал на курок? Почему?.. В низу живота остро болело, как будто кинжалы протыкали кишки, это начиналось внутреннее кровоизлияние, но об этом мужчина даже не подозревал. В глазах всё стало расплываться и наконец пришла долгожданная темнота…

****

Прошло 50 лет.

Старик лет семидесяти, шатающей походкой шёл по холодному залу с серыми стенами, приближаясь к стоящему в одиночестве мужчине в белом халате. Его сопровождал человек в форме полицейского.

– Геннадий Алексеевич? – в тоне спросившего было безразличие и скука.

– Дааа… – прохрипел старик, лицо его с каждой секундой всё больше и больше бледнело, и вот уже он схватился за сердце.

– Сохраняйте спокойствие, – стал инструктировать санитар, нажимая на сенсорные кнопки небольшой светящейся панели, лежащей на ладони, – вы же понимаете, после свободного падения с двухсотметровой высоты аэромобиля тела выглядят не важно…

Голос санитара расплывался, и старик, в какой-то момент, перестал слышать. В стене открылись две ячейки и оттуда медленно вылетели два саркофага. Они мягко опустились перед стоящими людьми, после чего верхние части капсул с шипением откинулись в сторону. Там лежали под белыми простынями два тела.

– Нет… нет… – заплакал старик, по морщинистому лицу побежали слёзы.

– Держите себя в руках, – санитар хладнокровно сдёрнул покрывала с оголённых мужского и женского тел, – к сожалению реанимировать эмбрион, у женщины врачам не удалось… Мне очень жаль…

– У-у-у-у! – завыл Геннадий Алексеевич, падая на колени перед мертвыми сыном и невесткой, – прости меня мой мальчик… прости… Это моя вина, Антон, медвежонок…

У санитара почти незаметно играла ухмылка, он точно знал – ЗА ВСЁ НАДО ПЛАТИТЬ!