Стулья

- А вы знаете, какие у ваших соседей стулья?

«Глупый вопрос», - скажете вы.  А вот и нет! В детстве, на праздники или когда приезжала родня, пока накрывали  на стол, мы с сестрами и братьями возились в комнате деда. Пересчитав гостей, бабушка заглядывала к нам и говорила, сколько надо принести стульев от соседей. Радостные, мы бежали наперегонки, стучали в двери, перенимали от улыбающихся хозяев мебель, сообщали, кто уже приехал, а кто обещает быть с минуты на минуту, и мчались назад в квартиру.
- Осторожнее! - Раздавалось нам вслед. и никто не опасался за стулья, но лишь бы мы не улетели, зазевавшись, в пролёт.
Каждый стул был, как посланец, представитель семейства, откуда был взят, - крепкие или скрипучие, табуреты или стулья со спинкой, они тоже становились нашими гостями. Мы вытирали их чистым полотенцем, табуреты же покрывались газетой и получали  небольшую подушку поверх.

   Частенько, вместе со стульями, приходили и их владельцы. Не для того, чтобы присмотреть за имуществом, но - так, разделить нашу радость от долгожданных «родычей». Чаще всего у нас бывали тучная пенсионерка Ольга Ивановна со второго этажа, повариха Валя из квартиры напротив и безымянная бабушка, у которой никогда не запиралась, на всякий случай, входная дверь. Валя, дородная свежая девушка, мало ела, немного смущенно улыбалась по сторонам и явно наслаждалась обществом. Безымянная старушка сидела за столом как гимназистка за фортепиано, - с совершенно прямой спиной и приподнятым подбородком, а ела молча, не глядя ни на кого, всё, что ей подкладывала на тарелку бабушка. Ольга Ивановна шумела, будто бы мы у неё дома, а не наоборот, влезала в каждый разговор, сообщая своё мнение, ела неаккуратно и жадно. В любом другом доме Ольгу Ивановну сочли бы нежеланной гостьей, но у нас к ней давно привыкли, и считали своей.
Ольга Ивановна с трудом спускалась во двор со своего второго этажа, усаживалась на скамейку, доставала бумажный фунтик из газеты с жареными подсолнухами, и грызла их в подол, до самого вечера. Если же она оставалась дома, то часто стучала по батарее гаечным ключом, привязанным нарочно к трубе. Заслышав стук, бабушка немедленно бросалась наверх. Часто, почти всегда, оказывалось, что ничего страшного не произошло, но бабушка не сердилась на Ольгу Ивановну. Зато очень злился на неё я, мне казалось, что соседка отнимает у меня время, которое я могу провести с бабушкой.
- Не расстраивайся, - угадывала моё настроение бабуля. - Ольга Ивановна одинока, к тому же, мы дружим много лет. Ну, вот представь только, ты вырастешь, женишься...
- О! Когда это произойдёт, мне дадут квартиру, я выгоню жену и возьму тебя к себе жить, вместо неё! - Горячо убеждал я.

   Бабушка глядела на меня поверх очков и, прикусив губу, чтобы не рассмеяться, переводила взгляд в книгу, - она каждую свободную минутку тратила на чтение.

   Переждав немного, она говорила:
- Спасибо, конечно, но надеюсь, что этого не произойдёт.
До моей женитьбы бабушка не дожила пятнадцать лет. Ольга Ивановна, нам было слышно это через потолок, громко рыдала по своей подружке, но так и не смогла спуститься, чтобы проститься с нею. Валя, из квартиры напротив, плакала и варила в огромной алюминиевой кастрюле кутью на поминки. Дверь же безымянной старушки оказалась заперта. Как оказалось, накануне похорон бабули, отыскались её родственники и по-быстрому увезли, чтобы затем сдать её в дом престарелых.
    В тот день страшный день некому было попросить меня обежать соседей, чтобы принести стулья. Думаю, я бы и не смог.