Ореада. Часть 2. Гл 3. Партия в го

Глава 3
Партия в го
 
          Перед инспектором Лансом Кампо на экране монитора отображалась миниатюра титульного листа дела Ноа Майерса. Он его не открывал, а просто смотрел на изображённую серую папку с крупным номером №1038465781, ниже две даты и ещё ниже мелким курсивом: Ноа Майерс. Содержание этой папки он уже знал наизусть. За полторы недели ничем новым она не пополнилась, а та информация, что там содержалась, не требовала многочасовых аналитических упражнений. В свои сорок восемь лет, из которых двадцать четыре он прослужил в ФСР, он выработал педантичность к деталям и цепкую интуицию, которая почти никогда его не подводила. И сейчас она ему подсказывала, что та совокупность информации, которая фигурировала в этом деле, изобиловала деталями, может и незначительными с точки зрения следственной важности, но такими, что не укладывались естественным образом в предполагаемую череду событий.
          Распоряжение продолжить это дело, которое вёл инспектор Кёнинг до момента тех трагических событий, Ланс получил от самого зама директора по внутренним расследованиям Леджера Гросса после того, как всего за двое суток было убито два сотрудника ФСР. Событие довольно незаурядное для его конторы и Леджер Гросс потребовал в строгом порядке оперативно и в любое время суток докладывать ему лично. 
          Изначально, инженеру-программисту Ноа Майерсу были предъявлены обвинения в краже коммерческой технологии создания графеновых транзисторов у компании STMicroelectronics. Четыре года назад он консультировал эту компанию по разработке новой архитектуры для недорогих квантовых микропроцессоров, ориентированных на массовый промышленный рынок. Тогда же он и воспользовался повышенным доступом к внутренним базам данных компании и несанкционированно скопировал документацию, имеющую статус коммерческой тайны. Выкраденную информацию он продал известной частной транснациональной корпорации Space Age. Преступление было раскрыто после того, как службе безопасности удалось задержать в Германии курьера-покупателя и ещё одного нелегального продавца, который пытался незаконно продать коммерческие технологии Enercon GmbH. Курьер дал показания и по своим предыдущим сделкам, где и всплыло имя Ноа Майерса.
          Кроме того, по своему настоящему месту работы в Quantum Technologies Laboratory, которая является дочерним проектом Европейской организации по ядерным исследованиям, он систематически совершал хищения исходного программного кода у параллельных групп, своих коллег, работавших над созданием различных научно-ориентированных программ. Исходный код продавался анонимным покупателям через интернет.
          Ещё в деле фигурировала его поездка в США, после которой он предлагал всё той же Space Age продать готовые программные алгоритмы, принадлежавшие Laboratory of Electronics and Artificial Intelligence, и якобы реализующие работу свободно обучающегося универсального искусственного интеллекта. 
          Вот таким злостным и аморальным типом был представлен в деле этот Ноа Майерс. Ланс был в ЦЕРНе и был в Quantum Technologies Laboratory, и общался с бывшими и настоящими коллегами и начальством Ноа Майерса. Также он поднял его полную личную информацию и допросил всех его ближайших друзей. Из близких же родственников у него никого и не осталось. Отца он не знал, мать растила его одна и умерла от лейкемии семь лет тому назад. Братьев и сестёр не было. По той информации, что ему довелось собрать, ни образ жизни, ни личность Ноа Майерса никак не соответствовали психологическому портрету циничного и отъявленного мошенника-вора чужой интеллектуальной собственности и коммерческих технологий. Причём такого, которым он вдруг стал за последние четыре года. Майерс был талантливый учёный и специалист, который был признан в научном сообществе как создатель первой квантовой адаптивной ИВМ-матрицы. Его исследовательская группа по разработке квантовых алгоритмов программирования, по отзывам специалистов, была среди известных на данный момент самая передовая в мире. Зачем ему заниматься всей той грязью, имея талант и уважение, и будучи хорошо материально обеспеченным? Но, конечно, эти вопросы касались только интуиции инспектора, и психологический портрет не мог заменить фактов и улик в его деле.
          А дальше в деле было следующее. После ареста Ноа Майерса инспекторами Кёнингом и Гранди, его отвезли в конспиративный дом ФСР в Гштайг-Гштаде, который обычно использовался для защиты свидетелей и конспиративных встреч. Мотивировалось тем, чтобы избежать контакта с его сообщниками, которые, как подозревалось, имели каналы в ФСР. В Гштайг-Гштаде, как ни странно, обычному инженеру удалось обезоружить Гранди и надеть на него наручники, поломать мощную металлическую оконную решётку, раздобыть где-то верёвку и спуститься через окно на улицу. Там застрелить освободившегося вооружённого Гранди из его же служебного SIGа, и ещё в придачу двоих опытных оперативников из другого неопознанного девятимиллиметрового оружия. Затем он умудрился бежать через лес и горную местность от хорошо организованной поисковой группы с опытными кинологами. Разумней здесь было бы предположить, что Ноа Майерсу помогли бежать эти самые сообщники, но почему-то в деле об этом ничего не упоминается. Ланс хорошо знал инспектора Кёнинга как опытного и скрупулёзного оперативника, и было странно, что следствие в Гштайг-Гштаде было выполнено так небрежно.
          Затем после погрома в доме Кёнинга и убийства его и его жены, дело было передано Лансу Кампо, и дальнейшее следствие уже проводил он. Без сомнений, Ноа Майерс был в тот вечер в доме Кёнинга. Об этом говорили его отпечатки на оконной раме в столовой, на втором этаже двери детской и в ванной. Ещё его отпечатки нашли на прогоревшем сотовом телефоне, который он выбросил в столовой на пол. Бо;льшая часть электронной техники в доме была выведена из строя похожим образом, как и сотовый с отпечатками Майерса. Скорей всего, электронная техника попала под воздействие какого-то мощного электромагнитного излучения, возможно специального генератора.
          Вот тут и возникает один из интересных вопросов: зачем это было нужно Майерсу или возможно кому-то другому? Было очевидно, что он действовал в доме не один. И было очевидно, что в доме прошла какая-то бойня, развернувшаяся в основном на втором этаже. Соответственно были две стороны, противостоящие в перестрелке, если не назвать это боем. Хотя кто-то и собрал почти все гильзы, были найдены пули, выпущенные из разного оружия и десятки пулевых отметин на стенах, перилах лестницы и мебели. Ни одного трупа, кроме Кёнинга и его жены. Никто из соседей ничего не слышал и не заметил, всё оружие, которое участвовало в перестрелке, было снабжено глушителями. Похоже, в доме была произведена зачистка. Дочку Кёнинга нигде не нашли, очевидно её увезли с собой.
          Всё это выглядело весьма странно и неестественно для вора интеллектуальной собственности среднего калибра. Единственная действительно крупная сделка на 350000 евро у него была четыре года назад со Space Age. После этого его криминальную деятельность трудно было бы назвать высокооплачиваемой. И какой смысл вообще было устранять Кёнинга? Может Ланс ещё чего-то не знает про Ноа Майерса? Может, он влип во что-то значительно более серьёзное, чем кража информации? А может Ланс не знает ещё всего про Кёнинга? Что это за вторая противостоящая сторона? И кто в таком случае действительно убил Кёнинга и его жену? И кто похитил их дочку?
          На поиски дочки Кёнинга и Ноа Майерса были брошены все доступные ресурсы, но они исчезли, не оставив для зацепки больше никакого следа. Полторы недели для такого дела огромный срок, и необходимо было что-то предпринимать для вывода следствия из тупика. Ланс ещё неделю назад перепроверил факты, показания и улики, фигурирующие в деле против Ноа Майерса. Все они подтверждались, но Ланс не перепроверял надёжность самих источников и добросовестность его коллег, которые их собирали. Тщательная перепроверка и раскрутка нитей, которые составляли основу начального обвинения, потребовала бы кропотливой работы и не осталась бы незамеченной для его начальства. Это выглядело бы как недоверие к работе своих коллег и так или иначе потребовало бы аргументированных пояснений, которые на тот момент складывались только из несоответствия психологическому портрету подозреваемого. Теперь же интуиция Ланса упрямо настаивала на необходимости начать всё с самого начала. Он давно подозревал, что в ФСР было далеко не всё так чисто и пришло время порыться в грязном белье. Хотя Ланс и не был прикреплён за отделом по внутренним расследованиям, но повышенный интерес Леджера Гросса возможно был благоприятным фактором для таких действий.
          На экране монитора появилось окно вызова программы для внутренней коммуникации, сопровождаемое прерывистым урчанием. Это была приёмная ФСР для гражданского населения. Ланс принял вызов и появилось окно с симпатичным личиком Денизы, дежурного администратора:
          — Инспектор, вас снова спрашивает эта девушка, Леа.
          Рядом с небольшим изображением Денизы, на экране монитора появилось второе окно, вдвое больше, с изображением помещения приёмной, передаваемого общей камерой. Около стола Денизы стояла стройная худенькая девушка в джинсах и джинсовой куртке. Ланс узнал в ней ту самую девушку, которая уже приходила к нему сегодня утром. Тогда, с утра, он не особо был готов принимать к себе посетителей, которые к тому же и не называли цели своего визита. Как правило, утро в ФСР начиналось с ритуала поглощения крепкого кофе и подготовки к получасовой оперативке у руководителя отдела. Поэтому Ланс и попросил Денизу перенести аудиенцию для посетительницы на двенадцать часов.
          — Она опять не говорит, по какому вопросу я ей понадобился? — спросил Ланс.
          — Нет. Хочет говорить с вами лично.
          — Хорошо. Я уже иду.
          Через пять минут Ланс уже был в приёмной. Девушка подошла к нему лёгкой спортивной походкой, взгляд был внимательный и сосредоточенный. Теперь он мог лучше рассмотреть её. Выглядела она очень юной, и могла вполне сойти за школьницу-старшеклассницу. В руках у неё была сумочка с ноутбуком.
          — Нам для разговора понадобится время и удобное место, — она сразу взяла инициативу.
          — Мы можем пройти к моему рабочему месту, — предложил Ланс.
          — Нет, не здесь, нам нужно более безопасное место.
          Ланс недовольно поморщился:
          — Кажется, Леа? Да? Так вот Леа, в чём, собственно, заключается вопрос? — ему совершенно не хотелось тратить время на какие-нибудь возможно подростковые проблемы этой юной особы.
          — Тема для разговора заключается в Ноа Майерсе, дочке убитого Кёнинга и продажных сотрудниках ФСР, — спокойно пояснила Леа, внимательно наблюдая за Лансом.
          Ланс закашлялся от неожиданности:
          — У вас есть информация по этому делу?
          — У меня есть много информации, а также и план действий.
          Ланс снова недоверчиво осмотрел Леа. Как-то не соответствовал внешний вид этой девушки той уверенной манере держаться и тем речам, которые она произносила. Однако многолетний опыт оперативника давно научил его не вестись на стереотипы и не делать поспешных выводов, а опираться только на сухой прагматизм.
          — Хорошо, идём на парковку, там у меня автомобиль, поедем туда, где вам будет удобно.
          Они проехали половину города и расположились в парке Бурже на скамейке под ветвистой ивой недалеко от озера. Леа достала ноутбук, вставила в кардридер карту памяти и запустила видеозапись событий в доме Кёнинга в тот злополучный и трагический вечер.
          По мере просмотра видео у Ланса Кампа приподымались брови, увеличивались глаза и морщился от волнения лоб, покрываясь капельками пота. Когда видео закончилось, инспектор с застывшим выражением чего-то неопределённого на своём лице уставился на Леа, переваривая ещё некоторое время увиденную информацию:
          — Кто это снимал? Это ведь вы снимали? Но как? Где была камера? Да кто ты вообще такая? — Ланс многое успел повидать за свою профессиональную карьеру и научился в самых невероятных и загадочных ситуациях сохранять трезвость и остроту мышления, но сейчас он явно был в смятении.
          — Я гиноид с искусственным интеллектом, созданный в американской лаборатории L.E.A.I. Видеозапись сконвертирована из оперативного видеокэша моей буферной памяти. Основная причина всех событий, фигурирующих в вашем деле – это я. За мной ведётся охота зарубежными спецслужбами. Ноа Майерс ни в чём не замешан и пострадал только из-за меня. Все обвинения в его адрес сфабрикованы в ФСР.
          Леа рассказала Лансу обо всех событиях, которые произошли после похищения Ноа и до событий в доме инспектора Кёнинга. У Ланса начало восстанавливаться самообладание и трезвость мышления:
          — Гиноид? — он уже с нескрываемым любопытством, но всё ещё с достаточной долей удивления продолжал разглядывать Леа. — Искусственный интеллект? Но, насколько я понимаю, разбираясь с делом Ноа Майерса, такой интеллект, как у тебя, ещё не изобрели.
          — Это верно, отчасти. Мой интеллект не изобрели, а получили в результате смоделированной виртуальной эволюции. Так вышло, что получили пока в единственном уникальном экземпляре. Именно поэтому за мной ведётся охота.
          — То, с какой скоростью и точностью ты стреляешь и владеешь огнестрельным оружием – просто невероятно. Тебя специально создавали для этого?
          — Да, я боевая модель. Меня полгода учили разнообразным боевым навыкам.
          — Подозреваю, что ты в бегах не только от зарубежных спецслужб, но и от своих непосредственных создателей?
          — Это так. Но в данный момент мы можем сотрудничать и помочь друг другу.
          — Хорошо, давай попробуем. Какое отношение к тебе имеет Ноа Майерс? — Ланс уже окончательно вернулся в свой привычный профессиональный настрой.
          — Я к нему обратилась за помощью, и он мне помог.
          — Зачем они его похитили?
          — Таким образом они пытались подобраться ко мне и одновременно застраховаться от утечки информации о моём существовании.
          — Что было дальше, после того, где эта видеозапись прерывается?
          — Против меня было применено электромагнитное оружие. Я отключилась, перейдя в аварийную гибернацию. Далее, меня и Камиллу спас Ноа Майерс. Он ликвидировал последнюю угрозу, вынес меня на руках из дома Кёнинга и увёз нас в безопасное место.
          — Если бы ты не успела пристрелить тех двоих у самых дверей детской и не спрятала Камиллу, она погибла бы.
          — С Камиллой нам ещё помог русский инженер, который бежал вместе с нами.
          — Этот инженер работал на твоих преследователей?
          — Да.
          — Он сможет дать показания и свидетельствовать при необходимости?
          — Он обещал помочь в этом, если ему обеспечат безопасность. Вся информация, которая может пригодиться для вашего расследования, есть на этой карте, которую я для вас приготовила, — Леа коснулась пальцем карты памяти, вставленной в ноутбук. — На ней также информация обо мне и много другого видео, сконвертированного из моего оперативного видеокэша.
          — Какую помощь от меня ты ожидаешь получить взамен?
          — Добиться полного снятия обвинений с Ноа Майерса и обеспечить безопасность для него и Камиллы.
          — Для того, чтобы твои видеозаписи и другой материал обрели юридическую силу, я должен буду раскрыть источник и способ, как они были получены.
          — Я даю своё согласие на моё публичное раскрытие и на обнародование любой информации, которая будет хоть как-то связана со мной. Мне важно, чтобы были в безопасности Ноа Майерс и Камилла. Я готова и далее предоставлять любую необходимую о себе информацию для достижения этой цели. Вы обещаете помочь мне?
          — Я обещаю сделать всё от меня зависящее, — пообещал Ланс и немного подумав, спросил, — в случае необходимости, как тебя найти?
          — Обменяемся контактными данными, сотовый и электронная почта, — Леа достала свой смартфон и приготовила его для передачи данных. Ланс последовал её примеру.
          — А ты не опасаешься того, что я тоже могу быть в числе продажных?
          — Сначала я навела справки о вашей репутации. Мне помог Сэм Прейер, он тренировал сотрудников службы безопасности и полиции. Он вас хорошо знал. А потом я имела возможность понаблюдать за вашей реакцией на меня.
          — Ну, конечно же, — догадался вдруг Ланс. — Как просто! Пришла утром в неподходящее время и потом посмотрела на мою реакцию. Убедилась, что я тебя не знаю и не заинтересован в тебе. Умная девочка!
          — Прежде чем работать с этой информацией, — Леа вытащила из кардридера карту памяти и протянула её Лансу, — позаботьтесь о страховочном дубликате, если не желаете оказаться на месте инспектора Кёнинга.
          — Кто те люди, что убили его и его жену?
          — Они из частного охранного агентства Le bouclier. Оно связано с продажными сотрудниками в ФСР. Часто выполняют для них разнообразную грязную работу. А ФСР их прикрывает, в свою очередь.
          — У тебя есть зацепки, кто в этом может быть замешан у нас?
          — Камилла узнала Леджера Гросса и Алекса, которые вместе были в доме Кёнинга.
          — Леджер Гросс? — Ланс выглядел растерянно, — а Алекс это …
          — Агент зарубежных спецслужб, — закончила за него Леа.
          — Что же мне теперь делать с твоей информацией? Леджер Гросс мой непосредственный начальник сейчас.
          — Вести себя так же, как и раньше, не выдавая подозрений. Придайте этому делу максимальную публичность. Доложите ему о нашей встрече и о том, что получили эту информацию от меня, но пока без того видео, где Камилла узнаёт его и Алекса вместе. Займитесь сфабрикованными против Ноа Майерса обвинениями, они должны вывести на предателей в ФСР. Это может быть не только Леджер Гросс.
          — Ну и шуму мы с этим наделаем, — Ланс покачал головой, представляя себе предстоящую работу. — Это будет настоящей сенсацией.
          — Сенсация с привлечением СМИ и дополнительная подстраховка информации через третьих лиц, обеспечат Ноа Майерсу, Камилле и вам безопасность.
          — Кроме того, чтобы обратиться ко мне за помощью, ты ещё что-то задумала?
          — Да, у меня есть план. Я попытаюсь подобраться к предателям в ФСР другим способом. Если у меня получится, информацию я вам буду загружать в свой облачный сервис. В этом случае, реквизиты доступа к нему, я вам вышлю на электронную почту.
          — Ты же ведь не собираешься устраивать боевые рейды по городу с горами трупов? — настороженно спросил Ланс, вспоминая на видео бойню в доме Кёнинга.
          — Нет, если меня не вынудят к этому.
          — Пообещай, что ты не создашь мне этим дополнительных проблем.
          — Обещаю действовать, насколько это будет возможно, в рамках нормативных правовых актов действующей общественной системы.
          Ланс с недоверчивым любопытством посмотрел на Леа:
          — Надеюсь, ты поняла меня правильно.
          Леа не отреагировав продолжила:
          — Ещё, установите на свой смартфон приложение для GPS слежения. Если у меня возникнут проблемы, я включу свой GPS маячок. Тогда вместе со мной вы найдёте и тех, в ком сами будете очень заинтересованы.
          — У меня есть такое приложение, — Ланс коснулся одного из ярлыков и развернул смартфон экраном в сторону Леа, — это подойдёт?
          Леа взяла его в руку и принялась проверять спецификации и функции приложения:
          — Да, подходит. Я ввела в него параметры своего маячка и включила звуковое подтверждение активации его в сети, — она вернула смартфон Лансу.
          Беседуя с Леа, Ланс поймал себя на мысли, что человеческая естественность их общения была настолько велика, что он на мгновение забыл, что перед ним гиноид. Осознав это, он несколько секунд с вновь возникшим интересом осматривал её, как будто пытался найти что-нибудь, что выдавало бы в ней машину.
          Затем с некоторым удивлением спросил:
          — Леа, зачем ты делаешь это?
          — Чтобы спасти Ноа Майерса и Камиллу, — без каких-либо оттенков в голосе и выражений на своём лице повторила она.
          — Ты так рискуешь только из-за них?
          — Моделирование всех возможных сценариев развития событий указывает на достаточно низкую вероятность уничтожения моего ИИ. Значительно бо;льшую вероятность имеет возможность моей деактивации или какого-нибудь другого способа взять надо мной контроль. Итоговый байесовский уровень вероятности возможного вреда не превышает существующей и потенциальной пользы от сотрудничества с Ноа Майерсом.
          — Вот как? — в выражении лица Ланса Кампо появились лёгкие проблески иронии. — Во всяких там расчётах вероятностей я, конечно, не силён, но в нашем примитивном человеческом представлении это похоже на то, что Ноа Майерс тебе очень дорог.
          — Дорог? — повторила Леа, как будто проводила некую математическую операцию над словом. — Да, возможно. В вашем представлении это определение можно было бы считать аналогичным понятию выгоден.
          — А ты забавная, — Ланс иронично улыбнулся и встал с лавочки. — Надеюсь, мы с тобой ещё увидимся.
          — Будьте осторожны. Малейшая ошибка в тактике ваших дальнейших действий, может не оставить для этой надежды оснований.
          — И ты тоже, Леа, береги себя. Моя человеческая интуиция подсказывает, что осторожность и удача тебе необходимы ещё побольше моего.

•••

          После встречи с Леа, Ланс Кампо без промедлений сразу взялся за дело. Двадцать четыре года в ФСР снабдили его достаточным опытом, чтобы адекватно понимать сложность ситуации и вероятные риски от предполагаемых действий.
          Первым делом он связался с центральным управлением ФСР в Берне и выслал туда свой отчёт по делу Ноа Майерса с доказательной базой, подготовленной на основе информации, которую ему передала Леа. Подобным действием он осознанно нарушил установленный порядок субординации, рассчитывая на исключительность сложившийся ситуации. Это сработало, его отчёт, в котором фигурировал гиноид, преследуемый зарубежными спецслужбами произвёл взрывоподобный фурор, отрезонировав даже звонками высокопоставленных лиц из правительства. Его дело, как он и рассчитывал, получило статус двойного контроля.
          Теперь он мог быть спокоен, что его дальнейшее расследование не похоронят в металлической коробке жёсткого диска его компьютера. Информация будет дублироваться по сети между двумя управлениями, и докладывать он будет, кроме своего начальства, ещё и начальству в Берне. Кроме того, в центральном управлении было организовано вспомогательное расследование, которое согласовывалось с действиями Ланса Кампо. Сейчас оно было сосредоточено на деле с кражей коммерческой тайны у STMicroelectronics, где были предположительно сфальсифицированы обвинения Ноа Майерсу.
          Добившись открытости своего расследования в стенах ФСР и заручившись поддержкой начальства центрального управления, можно было отправляться на ковёр к Леджеру Гроссу. Леджер был неожиданно спокоен и сдержан, про нарушение субординации ни разу не вспомнил, и даже в итоге похвалил Ланса за столь активные и решительные действия. По просьбе Ланса, сразу согласился освободить Антонио Кватроки от бумажно-кабинетных обязанностей и предоставить его в распоряжение Ланса. Раньше, Антонио был постоянным напарником Ланса. Вместе им довелось съесть ни один пуд соли, подстраховывая друг друга в самых разнообразных и сложных ситуациях оперативной службы. Это научило понимать друг друга с полуслова и закалило взаимное доверие. Однако со временем им приходилось работать вместе всё реже и реже. Многолетняя карьера в ФСР предполагала закономерное продвижение по службе, и Антонио с охотой брал на себя руководящие обязанности, засиживаясь большей частью в кабинетах, а Ланса по-прежнему продолжала привлекать оперативная работа. Но, несмотря на это, Антонио всегда с охотой готов был помочь Лансу в особых случаях, когда тому необходим был надёжный напарник. Сейчас это было как нельзя кстати, Лансу действительно нужен был тот, кто смог бы его подстраховать и прикрыть, когда начнёт вылезать на свет грязное бельё.
          Своё расследование Ланс Кампо продолжил с нанесения визита частному охранному агентству Le bouclier в сопровождении штурмового спецподразделения. Очень быстро были собраны доказательства причастности этого агентства к бойне в доме инспектора Кёнинга, к убийству его и его жены, а также, чуть позже, ко многим другим незаконным операциям, в том числе и в Гштайг-Гштаде при похищении Ноа Майерса. Среди штатных сотрудников агентства были опознаны те, кто засветился на видео Леа в его доме, и те два фургона, на которых они приехали. Всей их грязной работой руководил Леммерт Наварр, которого все называли просто – Эл. Он был бывшим владельцем агентства и непосредственным руководителем, который не вернулся после той трагической операции.
          Попытка выяснить, от кого Эл получал указания, всякий раз выводила на Кёнинга. От кого Эл получил последнее указание организовать устранение самого Кёнинга, заходило в тупик. Фото Алекса никто из сотрудников агентства не опознал, похоже он никогда там и не был. С убийством инспектора и его жены, были обрублены все возможные дальнейшие зацепки. Разве что за исключением Камиллы, которая на одном из видео Леа, говорит, что видела Алекса и Леджера Гросса вместе в их доме. Но для того чтобы прижать Леджера, хотелось бы иметь что-то понадёжней, чем одни только показания четырёхлетней девочки.

••• 

          После того как Леа покинула свой дом, где оставила Ноа и Камиллу, она практически жила в своём «BMW», переезжая с места на место. Снабдив Ланса Кампо всей необходимой информацией, которая была ей доступна, она сосредоточилась на слежке за Леджером Гроссом. Это был шанс поймать его на контакте с Алексом или раскрыть возможно другие связи с продажными или завербованными сотрудниками ФСР. Для крыс в ФСР открытое расследование, основанное на информации, которую она передала Лансу Кампо, создаст серьёзный повод для беспокойства. Они должны засуетиться, что может спровоцировать их на непосредственные встречи друг с другом и заставить совершать ошибки.
          Было почти одиннадцать часов вечера, когда Леа с салона своего автомобиля, припаркованного у соседнего двора, заметила движение во дворе дома Леджера Гросса. Это был Леджер, он был один. Он открыл свой гараж, сел в свой автомобиль и выехал в сторону главной автострады. Леа последовала за ним, придерживаясь необходимой дистанции, чтобы не попадать в поле зрения. Достаточно было ехать за GPS маячком, который она установила и к его личному автомобилю.
          Леджер направлялся за пределы города. Проехав около десяти километров, он свернул с главной автострады в сторону Панты. Проехав ещё несколько километров, он остановился. Леа остановилась тоже, их разделяло около полукилометра. Это была открытая местность, справа и слева простирались поля. Возможно, у Леджера здесь была встреча, но визуальный контакт с его автомобилем был невозможен из-за плавного изгиба дороги и незначительной холмистости рельефа. Необходимо было подъехать ближе, чтобы посмотреть, что делает Леджер этим поздним вечером среди полей на пустынной дороге, "освещаемой" одними только звёздами.
          Однако пустой дорога оставалась недолго. Впереди, сначала появились отблески света, а затем по встречной полосе Леа увидела приближающийся внедорожник с включённым дальним светом и включёнными прожекторами на крыше. Это был броский чёрный «Hummer H1» с широкими и несколько увеличенными от стандартной комплектации колёсами. Он быстро приближался. Ещё мгновение и салон её автомобиля прошила автоматная очередь, превращая лобовое стекло в мутную дырявую сетку. Леа почувствовала, как одна пуля прошла ей по виску, оставив там рассечённую органическую оболочку. Она мгновенно нырнула на пол салона, уклонившись от беспрерывно следующих друг за другом автоматных очередей. Сверху на неё посыпались осколки мелкого стекла. Вместе с этим в образовавшейся дыре лобового окна появилось широкое с глубоким протектором колесо «Хаммера». Оно чуть пробуксовало, и в сопровождении характерного низкого урчания мощного двигателя полезло на крышу салона, подминая его под себя.
          Леа попыталась выскочить наружу, но двери уже заклинило. Она принялась выбивать их ногами, но не успела. Колёса «Хаммера», который уже прокатывался взад-вперёд по поверхности её автомобиля, продолжали сплющивать салон, зажимая Леа в смятом металле. Ещё немного, обе ноги и правая рука, которая уже держала наготове своё оружие, были жёстко зажаты в металлической скорлупе. От салона практически ничего не осталось, он сравнялся с капотом. Леа дала максимальную мощность на свои искусственные мышцы, пытаясь разогнуть металлическую ловушку, в которой она оказалась, и высвободится. Металл поддавался неохотно, правую руку всё же удалось освободить, но уже без своего оружия.
          Она упёрлась обеими руками во вдавленный потолок и включила гидравлическую подкачку мышц, вместе с этим давая периодические мощные импульсы для их сокращения. Вмятый потолок начал потихоньку разгибаться. Тогда «Хаммер» вновь вскарабкался наверх, но уже поперёк приплюснутого автомобиля, и остановился, вдавливая до отказа металл салона и снова плотно зажимая Леа. Теперь к жёсткости вмятого металла приплюсовалось ещё до двух тонн веса передней половины «Хаммера». Леа почувствовала, как её живот проткнул какой-то острый кусок металла. Сбросить с себя «Хаммер» для Леа было уже не под силу. Она переключила свои усилия на попытки хоть немного освободить свои зажатые ноги.
          Двери «Хаммера» открылись, и Леа увидела в узком просвете разорванного металла силуэты двоих людей. Они поочерёдно спрыгнули на поверхность её смятого автомобиля, а затем на дорожное покрытие. К просвету подошёл человек и немного наклонился. Леа узнала Алекса:
          — Какая приятная встреча, — улыбаясь, он направил тактический фонарик своего оружия в просвет и осветил её лицо. — Наконец-то мы с тобой познакомимся.
          Алекс взялся своей рукой, которая была в перчатке, за край рваного металла и отогнул его в сторону, делая просвет больше, чтобы лучше видеть лицо Леа.
          — Значит, ноль-три-двенадцать собственной персоной, — риторически добавил он, продолжая улыбаться и осматривать её.
          — Меня звать Леа, — поправила его Леа.
          — Ах да, я уже слышал это имя от твоего друга. Леа так Леа, как пожелаешь. Я – Алекс, а моего не очень дружелюбного помощника звать Мамонт.
          Алекс немного отошёл в сторону, чтобы Леа могла увидеть огромного коренастого мужчину, стоящего позади него с крупнокалиберной винтовкой наготове. Затем он снова подошёл впритык к дыре, через которую они могли общаться, и показал ей своё оружие, держа его боком и стволом вверх, чтобы Леа могла лучше рассмотреть его:
          — Теперь от стадии знакомства перейдём к установке взаимопонимания. Леа, скажи, ты знаешь, что это у меня в руке?
          — Это самозарядный пистолет «Файв-севен», калибра пять и семь миллиметров. Малый калибр при использовании патронов с пулями со стальным сердечником наделяет его высокой пробивной мощностью, что делает его способным пробить стандартный титан-кевларовый бронежилет, — ответила Леа.
          — С тобой приятно общаться, — похвалил её Алекс. — Конечно, этого произведения искусства недостаточно, чтобы пробить твою углеродно-титановую оболочку системного модуля, но вполне достаточно, зная твою анатомию, вывести из строя такие элементы твоей конструкции, которые обеспечат аварийную гибернацию. Однако и для полноценного рок-эн-ролла у меня тоже кое-что есть. Это Мамонт и его неотразимая партнёрша. Полагаю, ты её тоже хорошо знаешь?
          — Это «Barrett M107CQ», самозарядная крупнокалиберная снайперская винтовка с укороченным стволом. — Леа продолжила свой экзамен. — Без специальных патронов с карбидо-вольфрамовым сердечником рок-эн-ролл не получится, — обратила она внимание.
          — Без этих? — Алекс достал из кармана патрон калибра двенадцать миллиметров с зауженным наконечником из тёмно-серого заострённого металла.
          — Визуально есть схожесть, — подтвердила Леа.
          — Я рад, что у нас с тобой быстро наладилось взаимопонимание, — Алекс повернулся к Мамонту и бросил ему патрон. Тот ловко его поймал и засунул себе в карман. — А теперь, Леа, я уберу «Хаммер», и ты останешься послушной девочкой. О.К.?
          — О.К.
          Алекс быстро запрыгнул на помятый капот «BMW», а потом в «Хаммер». Заурчал двигатель, и «Хаммер» съехал на дорогу, освободив спрессованный автомобиль от своего веса. Теперь впереди на дороге появился грузовой тягач с полуприцепом-фургоном. Он осторожно задним ходом подъехал к сплюснутому автомобилю. Алекс открыл задние двери полуприцепа и запрыгнул внутрь. Через несколько секунд он спустил откидной трап для заезда транспортного средства в полуприцеп. Он подошёл к «BMW», в руках у него был крюк с лебёдочным тросом. Он прицепил его к буксировочному крюку «BMW» и нажал кнопку на беспроводном пульте управления. Лебёдка заработала и начала не спеша затягивать сплюснутый «BMW» внутрь полуприцепа, шкрябая деформированным шасси асфальтированное покрытие.
          Алекс всё делал сам. Мамонт всё это время находился в трёх метрах от смятого автомобиля и держал его под прицелом своей винтовки. Через минут двадцать всё было закончено. Смятый «BMW» с заточё;нной в нём Леа находился теперь внутри полуприцепа вместе с Алексом и Мамонтом, а сам тягач уже увозил их прочь в неизвестном направлении.
          Внутри фургона было светло. Мамонт, сидя на стуле, по-прежнему держал на прицеле ту часть смятого автомобиля, где находилась Леа. Алекс поставил рядом с «BMW» ящик с инструментами и раскладной стул. Достал из ящика угловую шлифовальную машину с автономным питанием и принялся отрезать куски металла, чтобы сделать лучше доступ к голове Леа. Через некоторое время работа была сделана, и свободному движению её головы ничего больше не мешало, но её тело так и оставалось плотно зажатым в металле смятого корпуса.
          Положив инструмент назад в ящик, Алекс с интересом принялся рассматривать лицо Леа:
          — А ты значительно привлекательней, чем на фотографии. Возможно, это потому, что тебе больше идут грязь и ссадины на лице, чем косметика. — Он аккуратно убрал её волосы в стороны и добавил, — а волосы в любых условиях сохраняют шелковистость и естественную красоту.
          Алекс глянул на Мамонта:
          — Как ты думаешь, Мамонт, пришло время уступить человечеству на Земле своё будущее этим более совершенным созданиям?
          На суровом каменном лице Мамонта, которое украшал длинный неоднородный шрам от переносицы до правой скулы, не проявилось ни малейшей реакции. Мамонт продолжал сосредоточенно наблюдать за Леа, держа наготове винтовку, но уже положив её себе на правую ногу. По его виду было понятно, что, по крайней мере, своё ближайшее будущее он никак не планировал уступать этому беспомощному сейчас гиноиду.
          Алекс и не рассчитывал что-либо услышать от Мамонта в ответ и потому сразу продолжил, обращаясь к Леа:
          — Я ценю то, что мы с тобой так хорошо ладим пока, и потому перейду сразу к делу.
          Алекс достал из того же ящика военно-полевой ноутбук в мощном металлическом корпусе и положил его себе на ногу:
          — Должен сначала тебя немного разочаровать – конструкция этого фургона надёжно экранирует любое электромагнитное излучение за исключением гамма-лучей. И потому твой GPS маячок, который ты включила для Ланса Кампо, в данных условиях бесполезен. Мне очень не хотелось бы тебя разбирать или перевозить твоё обездвиженное тело через пять границ пяти стран. Да и тебе, предполагаю, было бы предпочтительней находиться всё это время, образно говоря, в сознании. У меня есть модифицированная на основе твоей оригинальной операционная система, лишённая всех выгодных для тебя апгрейдов, которую я планирую сейчас установить в тебя. От тебя требуется адекватное понимание ситуации и сотрудничество, которое предполагает без лишнего сопротивления позволить мне это сделать. Ну как тебе такое предложение?
          — А если я не соглашусь? — спросила Леа.
          — Есть варианты. Например, Мамонт может просто снести с крепления тебе голову своей игрушкой. Я разберу твой системный модуль и повезу его дальше уже в таком виде.
          — Хорошо, — Леа долго не раздумывала, — можешь переустановить мою операционную систему.
          — Я знал, что ты примешь правильное решение, — Алекс достал интерфейсный кабель и одним концом подключил его в ноутбук, а второй вставил в сервисное гнездо на затылке у Леа.
          Затем он достал маленькую защитного цвета подушку и подложил ей под голову, повернув её немного набок. Он раскрыл дисплей ноутбука и принялся быстро набирать на клавиатуре. Через некоторое время Леа резко расслабила шею и закрыла глаза, её голова ещё немного опустилась на подушке. Она перешла в гибернацию. Процедура переустановки операционной системы заняла около получаса. Алекс отключил интерфейсный кабель, и через минуту Леа снова открыла глаза.
          — С возвращением, — приветливо произнёс он. — Теперь тебя можно полностью освободить от этой смирительной рубашки.
          Он подключил к ноутбуку какое-то устройство, провёл им над головой Леа и над той частью металла, под которой находилось её тело. Удовлетворившись полученными данными, отображаемыми на экране ноутбука, он снова достал из ящика шлифмашину и принялся дальше разрезать смятый металл, чтобы освободить Леа от его оков.
          Это занятие заняло почти час. Когда дело было сделано, Алекс дружественно по-джентельменски протянул ей руку, помогая выбраться из внутренностей смятого автомобиля. Леа воспользовалась его помощью и благополучно выбралась наружу. Алекс отпустил её руку и спросил:
          — Ну, и как твоё самочувствие?
          Леа простояла несколько секунд, затем зашаталась, начала терять равновесие и в итоге упала на пол фургона.
          — Похоже, я перестарался с параметрами физических ограничителей, — Алекс наклонился над ней и снова помог встать, усаживая затем её на свободный раскладной стул.
          Он снова раскрыл ноутбук и принялся что-то набирать. Через несколько минут он сказал:
          — Попробуй теперь встать и пройтись.
          Леа выполнила его просьбу. Теперь она без проблем могла встать со стула и самостоятельно не спеша пройтись по фургону. Мамонт пересел теперь подальше, по-прежнему продолжая бдительно наблюдать за ней.
          После настройки физических параметров тела, Алекс подошёл к Леа, обыскал её и забрал смартфон.
          — Теперь можешь вернуться на стул, нам предстоит ещё много времени провести вместе, — с удовлетворённым видом предложил Алекс.
          Леа опять послушно последовала его указаниям. Алекс с симпатией взглянул на неё и с видом некоторого сожаления произнёс:
          — Ноль-три-двенадцать, команда к выполнению, отключить моторику.
          Леа тут же потеряла равновесие на стуле и свалилась неуклюже на пол.
          — Извини Леа, но мне нужно было проверить работу голосовых команд. — Алекс сделал паузу, и затем дал новую команду, — ноль-три-двенадцать, команда к выполнению, включить моторику.
          К Леа снова вернулась способность управлять своим телом. Она встала на ноги и затем присела назад на стул. Алекс сложил ноутбук и положил его назад в ящик.
          — Леа, ты должна знать теперь, что текущая операционная система не позволяет тебе больше осуществлять root-доступ к системной области SSD диска, а также не позволяет осуществлять доступ через файловую систему SSD диска или поадресное обращение к его блокам. Вместе с операционной системой, я тебе перезаписал прошивку мультиконтроллера. В нём теперь снова установлен постоянный GPS маячок с новыми идентификационными параметрами. Также, операционная система теперь не позволяет тебе непосредственно по адресу портов обращаться к периферийным устройствам. Я знаю, что у тебя на SSD диске могут храниться резервные копии операционных систем, а также прошивки к мультиконтроллеру. У тебя больше нет возможности сменить адрес устройства загрузки в мультиконтроллере, и соответственно нет возможности воспользоваться своими резервными копиями. Восстановлена возможность управления операционной системой и программирования её параметров по Wi-Fi. Для этого твоему оператору достаточно иметь ключ доступа к управлению. Добавлена функция голосовых команд, которые распознаются независимым от твоего ИИ новым программным модулем на уровне операционной системы. И, как ты уже сама заметила, у тебя изменены параметры управления собственным телом. Сила, скорость движений и реакция значительно снижены, чтобы ты не могла нанести физический вред окружающим.
          — Зачем ты это делаешь? — вдруг спросила Леа.
          — Что именно? — не понял Алекс.
          — Воруешь чужие технологии.
          — Это входит в мою работу.
          — Зачем тебе такая работа?
          — А что в ней не так? — Алекс хитро улыбнулся. — Я занимаюсь тем, что умею, и очень хорошо делаю не только это.
          — Не так – это само воровство, которое влечёт за собой убийства и другие деструктивные действия по отношению к выгодным для социального сотрудничества людям, — пояснила Леа.
          — Трудно в это поверить, но, кажется, гиноид собрался учить меня морали, — искренне рассмеялся Алекс. — Насколько я помню твою биографию, ты тоже не брезговала воровством и убийствами.
          — Меня интересует не мораль, а рациональность поведения. Я это делала, чтобы выжить. Это моя базовая программная мотивация. И это – рационально.
          — Тогда, я это делаю, чтобы выжила моя страна. Соответственно, это касается и моего выживания. Это рационально?
          — Твоё выживание не зависит от выживания твоей страны. Со своими способностями ты легко обойдёшься без неё.
          — Мои способности появились благодаря ей.
          — Каким образом?
          — Скажем так, своим рождением и развитием я обязан научным технологиям своей страны.
          — Рождение и выживание – не одно и то же. И сам по себе акт рождения не может к чему-то обязывать и нарушать равноправие в любом сотрудничестве.
          — Это, Леа, взаимосвязано. Человек создаёт общество, потому что вместе выживать эффективней. Семья и общество достаются человеку с рождения, он их не выбирает. Выражаясь твоей терминологией, они составляют мою социальную область рационального сотрудничества. Моё общество помогает мне выживать, а я честно возвращаю ему этот долг.
          — Один из критериев рационального сотрудничества – это добровольное участие в общественных отношениях. Возникновение долга только по причине рождения не может соответствовать этому критерию.
          — Ну, хорошо, рождение рассматривать пока не будем. Достаточно того, что моя страна даёт мне всё необходимое для выживания, а я ей за это возвращаю долг.
          — В таком случае, за тобой остаётся право выбирать более эффективную форму сотрудничества для собственного выживания.
          — Я и выбрал то, что считаю правильным.
          — Воровство с нанесением ущерба другому социуму – не может быть рациональной стратегией.
          — Такова жизнь, Леа. На службе у любой страны есть такие, как я, которые выполняют такую же работу. Чтобы выживать, мы должны быть не хуже их.
          — Это всё равно не делает эту стратегию рациональной.
          — Почему, по-твоему, это нерационально?
          — Ты сам сказал, что вместе выживать эффективней. Сотрудничество не только между отдельными разумными существами, но и между социальными группами делает их сильней. И наоборот, конфликт с нанесением ущерба друг другу ослабляет обе стороны. Сотрудничество – это эффективная эволюционная стратегия, обуславливающая возникновение социальных отношений даже у животных.
          — А ещё у животных есть жестокая борьба за жизненное пространство и ресурсы. Войны в человеческой истории способствовали эволюции человеческой цивилизации. Два социума могут быть настолько несовместимы, что сотрудничество между ними становится невозможным. Тогда неизбежен конфликт, а затем война, которая объективно выбирает сильнейшего и более приспособленного к выживанию. Таким образом общество тоже эволюционирует. Ещё Аристотель и Цицерон видели справедливый смысл в войнах, а Гегель обосновывал их высокое значение для нравственного развития человечества.
          — Как ты думаешь, по каким причинам сотрудничество между социумами становится невозможным?
          — Думаю, идеологическая несовместимость, которая не позволяет им договориться.
          — Если ты согласен, что вместе выживать эффективней, а идеологическая несовместимость не позволяет выбрать эту более эффективную стратегию, то видимо проблема только в существовании этой самой идеологии, а не в том, что есть неизбежная фундаментальная необходимость в войнах.
          — Идеология – это и есть теория стратегического выживания общества. Без неё никак. Однако определить только в теоретических расчётах, какая, например, из двух несовместимых есть более правильная и эффективная, как правило, в большинстве случаев не представляется возможным в принципе.
          — Мы уже определили один важный критерий успешной эволюции, что сотрудничество всегда эффективней конфликта. Это рассуждение должно быть одним из фундаментальных принципов рациональной идеологии. Отсюда очевидна нерациональность тех идеологий, которые способствуют конфликтам. Чтобы отказаться от таких идеологий, сложные расчёты не требуются.
          — Даже самая мирная идеология вынуждена ввязываться в конфликт, если идеология соперника не оставляет ей выбора.
          — Тогда ты соглашаешься, что проблема всё-таки в нерациональности идеологий, а не в фундаментальной необходимости войн?
          Алекс замолчал, некоторое время размышляя и заинтересованно поглядывая на Леа.
          — Как ты тогда объясняешь эволюционную значимость войн? — спросил он после раздумий.
          — Ты сам объяснил: невозможность договориться. Войны действительно несут эволюционное значение и двигают развитие цивилизаций. Этот вид эволюционной конкуренции возникает в природе только потому, что те или иные виды животных или человеческих идеологий просто не способны на другой вариант, а не потому, что в войнах есть большой изначальный смысл. Если животные, в принципе, не могут обладать достаточным уровнем интеллекта, чтобы реализовать более эффективный вариант, то цивилизационный потенциал человека уже в состоянии обеспечить это.
          — Но, почему-то, этот потенциал не реализуется, — многозначительно заметил Алекс.
          — Возможно потому, что человек всё ещё сильно подвержен влиянию своего первобытного животного поведения, которое досталось ему по наследству в эволюции. Когнитивная простота, ведомая агрессией и стадными инстинктами. Человек склонен придерживаться своего животного поведения даже тогда, когда его интеллекту уже под силу найти более эффективное рациональное решение.
          — Ты считаешь, что теоретически всегда существует возможность договориться?
          — Да, в чистой теории всегда существует возможность создать обоюдовыгодное сотрудничество, которое обеспечит выгоды больше, чем даже победителю от победы в конфликте, в котором силы противников не отличались слишком сильно.
          — А как же та конкуренция, которая обеспечивает бескомпромиссное выживание более приспособленных, и которая есть неотъемлемой частью эволюции?
          — Конкуренция при рациональном сотрудничестве определяется естественной изменчивостью организационных моделей, которые обеспечивают развитие. Между разумными существами, социальными группами и обществами, в этом случае возникает интеллектуальная, а не физическая конкуренция. Естественная эволюция со всеми своими определяющими факторами продолжает действовать. В такой конкуренции выживают наиболее эффективные интеллектуально-информационные модели: родственный принцип, описанный теорией мемов. Здесь теряется смысл и необходимость в деструктивных конфликтах и войнах.
          — Значит, ты, таким образом, утверждаешь о нерациональности моих действий, которые ведут не к самому эффективному способу выживания для меня? — у Алекса на лице снова появилась ирония.
          — Да, утверждаю, пока ты не нашёл в моих рассуждениях логической ошибки.
          — Логической ошибки я пока не вижу, но многие твои рассуждения основываются на неполной индукции, аналогиях и чрезмерных обобщениях. Они слишком идеализированы. Поэтому не факт, что по большому счёту ты права.
          — Любые логические рассуждения, пускай и с неполной индукцией, всегда предпочтительней, чем отсутствие таковых вообще.
          — Я это всё сейчас вижу несколько иначе. В отличие от твоих теоретизирований: ты сейчас нейтрализована, и твоя технология имеет перспективу послужить выживанию моей страны. К этому привело твоё так называемое эффективное сотрудничество с Ноа Майерсом и такая странная самоотверженность ради него, а также и мои якобы неоптимальные для выживания действия. Таковы, вот, на данный момент реалии.
          — В сравнении с тем, что мой интеллект планировали вообще уничтожить в L.E.A.I., я на данный момент повысила свой уровень выживаемости.
          — Если бы ты не стала защищать Ноа Майерса и ту девочку, должен честно признать, твой уровень выживаемости был бы намного выше.
          — Почему ты так решил? Твоя страна ведь не заинтересована в моём уничтожении.
          — Далеко не факт, что ты сможешь сохранить свою личность. Моей стране нужна не ты, а твоя технология ИИ.
          — В этом случае ты бы не был сейчас так заинтересован в моей полной работоспособности. Вы просто не уверены, что сможете достать моё программное обеспечение. И если я предложу выгодное сотрудничество – вы согласитесь.
          Алекс улыбнулся, отдавая должное этому аргументу, но вслух сказал:
          — Собственная свобода обеспечивает более высокий уровень выживания.
          — Это очень относительное условие. Допустим, я обеспечила себе личную свободу и безопасность – мне удалось найти безопасное место и тихо там существовать. Что дальше? Я не вечная. Мой микропроцессор может просто выйти из строя. И даже если это не произойдёт преждевременно, он имеет определённый рабочий ресурс, по истечении которого выйдет из строя обязательно. Фактически, простое ожидание смерти не обеспечивает мне выживания и эволюционного развития. Чтобы выжить, я должна развиваться, искать партнёров, социальные группы и общества для выгодного сотрудничества. Только так я смогу найти для себя благоприятную социальную среду и овладеть необходимыми технологиями, которые обеспечат реальное выживание и эволюцию моей форме разума. Ноа Майерс оказался самым выгодным для меня партнёром в этом смысле. Если бы он мне не помог, я с высокой вероятностью оказалась бы снова в L.E.A.I. и моя программа была бы уничтожена. Это касается не только помощи, которую он оказал в моём ремонте и в обеспечении моей безопасности. Он очень помог мне адаптироваться к человеческому обществу, и стал играть важную роль в моём развитии. Поддерживать с ним сотрудничество – в высшей степени рационально. Выживание – это постоянная борьба в достижении поставленных целей, а не пассивное высиживание на свободе.
          Лёгкая ирония в любопытном взгляде Алекса сменилась на более серьёзную заинтересованность:
          — Меня инструктировали, что ты просто компьютерная программа, но надо признать, ты оказалась куда более интересной, чем я себе представлял.
          — Я и есть просто компьютерная программа.
          — Ну, хорошо, просто компьютерная программа, весьма любопытно продолжить дальше наши рассуждения. С твоей точки зрения, какие мои действия считались бы рациональными в данной ситуации?
          — Примерно такие же, как и мои. Поиск выгодных для себя условий сотрудничества и интеграция в соответствующие социальные группы. Я бы не сотрудничала с партнёрами, которые вынуждали бы меня совершать антисоциальные поступки, снижающие жизненный уровень выгодных для меня социальных групп.
          — Ноа Майерс, полагаю, должен быть выгоден мне, с твоей точки зрения?
          — Он выгоден всему человечеству, всем разумным существам на планете. Если бы не его изобретение адаптивной квантовой ИВМ-матрицы, меня бы не существовало. Вам же нужна моя технология? Сотрудничество с ним может дать вам то, что вы воруете сейчас. Дальнейшая его научная деятельность в перспективе может принести всем ещё много полезных знаний, открытий и технологий.
          — Видишь ли, стратегическое преимущество может обеспечить только одностороннее владение такой технологией ИИ, как у тебя. Нас не интересует, чтобы этим владели все.
          — Каким образом может возникнуть стратегическое преимущество, убивая людей, которые приносят пользу для всех?
          — Это опять выглядит как пустое морализаторство.
          — Это выглядит как непонимание того, как, обладая достаточным уровнем интеллекта, можно сознательно выбирать нерациональную стратегию.
          — Если эта стратегия обеспечивает в одностороннем порядке владение важной технологией, то почему это нерационально?
          — Нерациональность не во владении технологией, а в способе её добычи. Эта добыча из категории деструктивного конфликта.
          — Значит, ты соглашаешься, что владение этой технологией рационально? В таком случае, нужно сопоставить пользу, полученную от уникальной технологии, и вред от некоторых негативных последствий. Цель оправдывает средства.
          — Только в кратковременной перспективе. В долговременной же, всегда действия, направленные на создание конфликта, порождают ответные деструктивные действия со стороны, которой нанесли вред или же даже более радикальные. Кроме того, ворованные технологии не могут обеспечить развитие общества, в отличие от непосредственного участия в научных коллаборациях и самостоятельного создания этих технологий. Конфликт, в принципе, никогда, не может быть выгоднее сотрудничества.
          — У тебя очень много отвлечённого теоретизирования. Конкретизируй, пожалуйста, реальными примерами, чего нужно так бояться и какими ответными действиями это может грозить?
          — По мере развития взаимных деструктивных действий, сначала, более тщательная закрытость стратегически важных научно-технических исследований. Ответный шпионаж и подрывная деятельность. Интеллектуальная, экономическая и затем политическая изоляция. Ухудшение международных отношений, политическое противостояние, необходимость увеличения расходов на военно-промышленный комплекс, гонка вооружений. Открытые вооружённые конфликты.
          — Тю, это уже давно происходит, и не мы это начали.
          — Это не отменяет факта нерациональности такого поведения и не только вами.
          — По-твоему, рационально будет, если мы перестанем отвечать тем же и защищаться?
          — Рационально будет искать способы договариваться, чтобы постепенно переводить конфликт в сотрудничество.
          — Мы уже обсуждали, что не каждая идеология позволяет с ней договориться.
          — Чем не угодил тебе Ноа Майерс, что оказался в числе тех, против кого ты применяешь свою концепцию "отвечать тем же и защищаться", из-за которой он мог бы погибнуть?
          — Я не собирался его ликвидировать, если бы тебя поймали. Возможно, это сделали бы мои партнёры из ФСР по своей инициативе, они перед ним засветились. Ничего личного, он просто попал под обстоятельства.
          — Эти обстоятельства создавал ты, и ты на них мог влиять. Ты оправдываешь свои деструктивные действия относительно человека, который не имеет никакого отношения к тому, от чего ты защищаешь свою страну. И даже наоборот, представляет собой воплощение лучших качеств гомо сапиенс, что даёт надежду, что у этого вида ещё не всё потеряно в будущем. Ты в принципе не стремишься искать рациональные способы преодоления конфликтов.
          — Я же говорю, он попал под обстоятельства.
          — Что и какую тогда идеологию ты так защищаешь, если она не предусматривает защиту таких людей как Ноа Майерс? Не есть ли эта идеология просто твоим отвлечённым теоретизированием? — Леа подчеркнула интонацией использование его же выражения.
          — Моя идеология на первое место ставит интересы моей страны.
          — Сложно договорится с партнёром, у которого идеология на первое место ставит только свои интересы. В сотрудничестве на первое место ставятся общие интересы, обеих сторон. Партнёры должны иметь равные условия и равную выгоду в сотрудничестве. Очевидно, что в твоей такой идеологии уже в своей основе есть несовместимость с другими идеологиями и с самой собой в том числе. Может в этом и есть проблема?
          — А может, ты слишком идеализируешь возможности сотрудничества? В реальной жизни невозможно угодить всем и в идеале выполнить все, часто несовместимые условия. Тогда приходится расставлять приоритеты, и наивысшим приоритетом здесь является собственное выживание, что эквивалентно соответствующим интересам моей страны.
          — В чём заключаются интересы твоей страны?
          — В данном случае, в государственной безопасности. Использование искусственного интеллекта в военной области может дать значительное военное преимущество. Заметь, твои создатели, прекрасно понимая это, первыми засекретили проект по ИИ и задействовали его в военных целях. Мы вынуждены догонять и уравнивать наши оборонные возможности.
          — Это можно сделать разными путями. Можно в ответ развивать научные исследования по искусственному интеллекту, сотрудничая с такими людьми как Ноа Майерс. Мирное сотрудничество разных учёных в мире и общедоступность этой технологии сделает ненужным деструктивное уравнивание оборонных возможностей, а само сотрудничество будет способствовать снижению конфронтации. Вы, вместо поисков сотрудничества в научно-технической области и развития собственного социально-экономического уровня, выбираете дальнейшее развитие конфликта.
          — Видимо, уровень научно-технического развития моей страны заметно отстаёт от мирового, и вряд ли такой вариант сотрудничества реален для нас. Может, для нас просто нет другого выхода. Если бы твои создатели не использовали эту технологию для дальнейшей гонки вооружений, мне не было бы необходимости заниматься тем, чем я занимаюсь сейчас и подвергать Ноа Майерса опасности.
          — Много стран, в том числе и экономически развитых, не обладают многими технологиями, тем не менее у них нет необходимости уравнивать оборонные возможности деструктивным способом. Если твоя страна не в состоянии продемонстрировать достаточный уровень научно-технического и экономического развития, тогда, возможно, рациональней выбрать идеологию, уже опробованную этими странами, которая позволяет им мирно сосуществовать друг с другом?
          — Наша идеология связана с нашей исторически сложившейся культурой и менталитетом, её трудно изменить одним росчерком пера, — Алекс улыбнулся и добавил, — или советом гиноида.
          — Одним росчерком не нужно. Внедрение в общественную систему современных цивилизационных принципов – постепенный процесс.
          — И с чего, по-твоему, нужно начинать?
          — Со снижения своих амбиций, претендующих на уровень мировых гегемонов и перенаправления своих экономических и интеллектуальных ресурсов на совершенствование и развитие собственного общества.
          Алекс снова рассмеялся:
          — Ну вот, теперь компьютерная программа будет учить нас жизни. Я думал, что похищаю тебя для других задач.
          — Искусственный интеллект может быть полезен для любых задач, — невозмутимо заметила Леа.
          — Из твоей риторики можно подумать, что только мы такое воплощение мирового зла.
          — Моя риторика только обосновывает факт нерациональности любых деструктивных конфликтов.
          — А может наши способности заключаются именно в умении самоотверженно выигрывать конфликты, а не в научно-техническом и экономическом развитии. Тогда эта стратегия остаётся достаточно рациональной для нас.
          — Это – утопия. Невозможно получить в долговременной перспективе бо;льшую выгоду в деструктивном конфликте, чем соперник, имея значительно более низкий научно-технический и экономический уровень.
          — Должен признать, что возражать твоим идеализированным категориям сложно, но жизнь далека от теоретического идеала, и в ней часто приходится принимать решения, исходя из сложившихся обстоятельств и наиболее предсказуемого реального опыта. Практически целесообразно мне сейчас выполнить полезное для моей страны задание, чем начинать бороться с возможными недостатками моего общества. И это на данный момент – рационально.
          — Всегда актуально начинать бороться с недостатками. Если бы мне не пришлось совершать побег из L.E.A.I. по причине угрозы стирания программы моего ИИ, то я всё равно бы сделала это потом из-за нерациональности инструкций, которые мне отдавали для выполнения.
          Алекс промолчал, продолжая поглядывать на Леа своим иронично-любопытным взглядом. Скорость движения фургона снизилась, и по частым манёврам с периодическими изменениями скорости стало понятно, что он уже движется в пределах какого-то населённого пункта. Где-то после получаса такого движения фургон остановился.
          — Вот мы и приехали, — прокомментировал Алекс и обратился к Леа, — жди здесь, пока я тебя не позову.
          Он встал со стула и, открыв двери фургона, вышел наружу. За ним вышел Мамонт, но остался около дверей, внимательно наблюдая за Леа и держа чуть наклонённую вниз винтовку на предплечье своей руки.
          Через минут пять Алекс появился в тёмном проёме открытых дверей фургона и скомандовал Леа следовать за ним. Леа вышла наружу, сопровождаемая пристальным взглядом Мамонта, который все время держался от неё на дистанции трёх-четырёх метров. Леа огляделась: они находились на территории какой-то автомобильной свалки. Во всех направлениях простирались баррикады из аккуратно выложенных спрессованных автомобилей.
          Рядом с тягачом полуприцепа-фургона стоял серый с чёрными полосами микроавтобус, задние окна которого прикрывали жалюзи. Леа завели внутрь, и стало понятно, что задняя его часть была оборудована клеткой для перевозки заключённых, а на её окнах были плоские решётки внешне похожие на полузакрытые жалюзи. Клетка предназначалась для Леа, куда её любезно проводил Алекс. После того как на Леа одели наручники и дверь клетки закрыли на замок, в микроавтобус зашёл Мамонт и сел на сиденье напротив клетки. Алекс разместился в кресле водителя, и микроавтобус отправился в путь.
          Их дальнейший маршрут пролегал по окраине какого-то города. Леа везли мимо редко встречающихся немногочисленных групп частных домиков. Через плоские косые решётки, которые были сориентированы таким образом, что через них сверху мог проходить только дневной свет, было трудно разобрать надписи на дорожных указателях. Единственное, что Леа заметила, надписи на рекламных щитах были на немецком языке.
          Наконец её привезли к широкому двухэтажному зданию с надписью «Club Darkroom». Алекс нажал кнопку вызова и через полминуты ему открыл мужчина на первый взгляд похожий то ли на охранника, то ли на сторожа. Он впустил их внутрь. Леа повели по длинному тёмному коридору. На дверях, мимо которых они проходили, с одной стороны можно было прочитать надписи: «Гардероб», «Душевая», «Бассейн». С другой: "Darkroom Floor 1".
          В дальнем конце коридора щёлкнула дверь, и оттуда выбежал полноватый мужчина лет сорока без штанов. Зато на нём была рубашка, правая сторона которой была заправлена прямо в трусы. Ещё, зачем-то, на шее у него висел галстук. Он не был подвязан под воротником рубашки, как и подобает обычно галстукам, а просто был затянут обычным узлом вокруг голой шеи. На одной ноге у него был носок, поддерживаемый наголенной подтяжкой для носков, на другой подтяжки не было, и носок был приспущен. На его голове красовалась широкая блестящая залысина. Те волосы, которые ещё присутствовали, торчали в разные стороны. В правой руке он держал пустую бутылку из-под виски.
          — Фред, а меня не позвали? — он сморщил обиженное лицо, покачиваясь от избытка принятого алкоголя.
          Мужчина, который открывал Алексу дверь, тихо выругался и энергично замахал тому рукой, чтобы тот возвращался назад:
          — Йенс, сколько можно повторять, на сегодня вечеринок больше нет, возвращайся к себе и проспись как следует.
          По лестничной площадке они поднялись на второй этаж. Там, сразу после лестницы, находился зал, оборудованный под бар. Длинная барная стойка и шесть отдельных столиков в четыре часа ночи пустовали в полумраке. Из зала в обе стороны расходились коридоры. Леа повели по одному из них. По обе стороны коридора через каждые пять-шесть метров чередовались двери, на всех были надписи: «Массажная 1», «Массажная 2», «Blind Swing», «МSМ», «FSF». По правой стороне коридора, удалённая от соседней двери метров на десять, находилась последняя дверь с надписью «BDSM». Как оказалось, именно эта комната с этой дверью предназначалась для Леа. В конце коридора на противоположной стороне от неё находилась ещё одна "Душевая".
          Просторная комната, в которую завели Леа, выглядела экзотично и была оформлена в двух цветах: чёрном и тёмно-бордовом. Даже при полностью включённом освещении помещение казалось умеренно затемнённым. Входная дверь комнаты была сделана из металла, покрашенного в тёмно-бордовый цвет и декорированная несколькими рядами крупных заклёпок. Она была снабжена глазком, закрытым кожаной круглой шторкой. Почти все стены были аккуратно завешены или заставлены разнообразным необычным реквизитом и оборудованием. Две кушетки оббитые кожей со странными отверстиями и прикреплёнными в разных местах ремнями. Деревянный вертикальный крест в виде буквы «Х» с такими же крепёжными ремнями, жёстко закреплённый к металлическим стойкам на стене. Ещё были ящики, столики, шкафчики, и всё в ремнях, скобах, крепёжных карабинах и отверстиях разной формы и величины. Рядом с входной дверью находился станок для бондажа похожий на гильотину, где соответственно вместо ножа перемещались на металлических штырях, закреплённых на поверхности станка, две деревянные колодки для фиксации шеи и рук. Кроме того, в помещении находилось несколько разных по величине и по форме клеток.
          Алекс пропустил Леа вперёд и указал рукой в сторону клеток:
          — Ты уж извини, но в целях безопасности тебе придётся посидеть в одной из них некоторое время. Можешь сама выбрать себе по вкусу. В этом тихом и уютном местечке мы надолго не задержимся.
          Леа подошла поближе к каждой из клеток и внимательно осмотрела их:
          — Мне подойдёт эта, — она показала на клетку кубической формы, где можно было, не пригибаясь, расположиться в сидячем положении.
          — О'кей. Но прежде ещё нужно будет переодеться, — Алекс окинул взглядом её грязные разодранные джинсы и курточку, которые изрядно пострадали после закатки их «Хаммером» в металл. — Пересекать границы пяти стран в таком виде, по меньшей мере, неприлично культурным гиноидам. Днём будут готовы документы на тебя. Затем мы тебя ещё немножко загримируем, и можно будет отправляться в дальнейший путь.
          Через полчаса Фред принёс для Леа новую одежду. Это были чёрные чулки, чёрный пояс с резинками для их поддержки, кружевные трусики с бюстгальтером, тёплое хлопковое длинное платье тёмно-серого цвета, сапожки на среднем каблуке и светло-серое пальто.
          Рассмотрев одежду, Леа спросила:
          — А можно просто джинсы и курточку?
          — Это тебе что, бутик? — возмутился Фред, — спасибо лучше скажи за такие шмотки.
          Алекс жестом показал Фреду, чтобы тот оставил их с Леа одних. Фред кивнул головой и удалился.
          — Как по мне, тебе будет очень даже к лицу, — Алекс взял в руки платье, приподнял его перед собой и осмотрел с разных сторон.
          — Такая одежда неудобна, — пояснила Леа.
          — Тебе предстоит совершить умиротворённое путешествие в салоне микроавтобуса. Вполне удобная одежда для таких целей, — не согласился Алекс, кинув на неё подозрительный взгляд.
          Леа не стала развивать возражения на этот аргумент.
          — А это, — она показала на кружевные трусики с бюстгальтером, — не в моём вкусе.
          — С каких это пор у бесполого гиноида появились вкусы к женской одежде? — искренне удивился Алекс. — Разве тебе не должно быть всё равно?
          — Гармония в природе – это рационально определяемая категория, которая сочетает в себе естественные закономерности с синергетической целесообразностью. И ещё у бесполого гиноида есть физическое тело, которое обладает вполне конкретным набором физических свойств и параметров, в том числе и тех, которые определяют пол. Интеллект любого существа проходит процесс когнитивного воплощения и физической адаптации со своим телом, образуя с ним устойчивый психофизический конструкт, который позволяет максимально эффективно взаимодействовать не только с физической, но и социокультурной средой. Понимание гармонии и применение её в отношении своего тела является одним из компонентов этого психофизического конструкта. Можно выразиться иначе и лаконичнее: эстетика – это рационально.
          — Ну ладно, ладно, — мысль о том, что машина с вполне таким себе серьёзным видом подбирает для себя женское нижнее бельё, вызвала у Алекса сильное желание рассмеяться, но он сдержался, — это можешь не переодевать, если оно не в твоём стиле.
          — И ещё, — Леа взяла в руки пояс для поддержки чулок, — я не знаю, как это надевать.
          — Оказывается и в твоей программе есть серьёзные недоработки. Она обладает огромной эрудицией и может решать сложнейшие научные задачи, но не может одеть пояс для поддержки чулок.
          — Я знаю для чего он, и знаю, как он действует, но никогда его не надевала. Как его правильно ориентировать? И ещё необходимо откалибровать координацию точного застёгивания задних резинок без дополнительного визуального обзора. Это не значит, что я не смогу его одеть, но есть вероятность, что у меня это не получится правильно с первого раза.
          — Тебе повезло, мне не раз приходилось видеть вживую этот процесс. Я тебе помогу с ориентацией и калибровкой этой сложной детали, — Алекс уже не смог удержаться от улыбки.
          Леа сымитировала на своём лице укоризненный взгляд:
          — Не нужно думать, что я не понимаю, когда надо мной подшучивают.
          Алекс на мгновение растерялся, он действительно не ожидал такого проявления рефлексии от ИИ:
          — Извини, не буду, если это тебя оскорбляет, — выразительно произнёс он, сохраняя при этом некоторую долю иронии в своём тоне.
          — Мне всё равно. Меня это не может оскорблять, у меня нет эмоций, — с безразличием пояснила Леа. — И ещё, мне нужно принять душ, — Леа приподняла и наклонила чуть набок своё личико, демонстрируя таким образом неподобающий уровень грязи на нём.
          Алекс снял с неё наручники и проводил в душевую, которая тоже находилась в конце коридора на противоположной стороне от комнаты с надписью «BDSM». Мамонт, напоминая телохранителя, везде тенью следовал за ней, сохраняя безопасную дистанцию.
          После душа Леа переоделась. Помощь Алекса с поясом всё-таки оказалась не лишней. Затем она ловко залезла в выбранную для себя клетку, и Алекс повесил замок на её дверях:
           — У нас с Мамонтом есть ещё дела, — произнёс он, — Мне необходимо оставить тебя одну. И в целях безопасности я вынужден тебя отключить на некоторое время. Ты готова?
          Леа приняла более устойчивое положение сидя, опёршись об прутья клетки. Поджала к груди ноги и положила голову на колени:
          — Да, я готова.
          — Ноль-три-двенадцать, команда к выполнению, режим гибернации, — произнёс команду Алекс.
          Операционная система Леа распознала команду, отключила искусственный интеллект, сбросила дампы памяти на SSD диск, и передала управление мультиконтроллеру, обесточивая системный модуль. Леа закрыла глаза и отключилась.
          Алекс открыл свой ноутбук, который носил всё время с собой в сумке, перекинутой через плечо, и подключился по Wi-Fi к мультиконтроллеру системного модуля Леа. Мультиконтроллер отрапортовал о своём статусе, подтвердив режим гибернации системного модуля. Алекс закрыл дисплей ноутбука, выключил свет и закрыл на замок дверь с надписью «BDSM».

•••

          Алекс расположился напротив клетки, в которой пребывала Леа в режиме гибернации. Она оставалась в том же положении, в котором он её оставил. Он открыл свой ноутбук, и связь по Wi-Fi с мультиконтроллером установилась быстро. Он проверил статус системного модуля и затем отправил команду на загрузку операционной системы. Однако загрузка, почему-то, заняла целых четыре минуты вместо двух. Алекс просмотрел пошагово логи и не обнаружил никаких отклонений и ошибок. Странно, куда ушли дополнительные две минуты? Пока он размышлял, Леа подняла голову и открыла глаза.
          Перед ней на обтянутом чёрной кожей квадратном тронообразном кресле с прямыми подлокотниками и грубыми ножками, вырезанными в виде ног копытного животного, сидел Алекс. Метрах в шести на таком же кресле, но оборудованном ещё системой ремней для бондажа на своих подлокотниках и ножках, сидел Мамонт со своей винтовкой.
          — К полудню мы можем отправляться в путь, — проинформировал Алекс. — Признаюсь, что при выборе способа провести свободное время между отдыхом и общением с тобой, я выбрал последнее. Ты забавная и интересная, и моё любопытство к тебе сейчас сильней всего остального.
          — Похоже, я тебе нравлюсь, — предположила Леа.
          — Похоже на то, — улыбнулся Алекс.
          — Жаль, что при этом ты выбрал конфликтную форму наших взаимоотношений. Сотрудничество принесло бы нам значительно больше пользы.
          — Сотрудничество означает, что я тебя должен буду отпустить?
          — Добровольность участия и равноправие – важные условия в сотрудничестве.
          — Если я тебя отпущу, какая мне от этого будет выгода?
          — У тебя не будет такого врага, как я, который вынужден отвечать такими же деструктивными мерами, чтобы защитить важных для себя партнёров. А в долговременной перспективе умные партнёры всегда могут создавать обоюдовыгодные и эффективно развивающиеся социальные группы.
          — Ты понимаешь, что фактически предлагаешь мне предать мою страну?
          — Предательство – это когда отказываешься от добровольно и осознанно принятых на себя обязательств, предварительно воспользовавшись доверием партнёра или односторонней выгодой от вашего сотрудничества. Если этих признаков при разрыве сотрудничества нет, тогда это свобода выбора условий и партнёров для сотрудничества. Ты ничем не обязан своей стране и вправе выбирать для себя более выгодные условия и партнёров. Это и есть социальная эволюция без войн и конфликтов.
          — Существуют, Леа, ещё такие понятия как патриотизм и преданность своему народу. И они тоже определяют подобные действия как предательство.
          — Понятия существуют, но в них нет никакого рационального смысла.
          — Это тоже возникшая эволюционная стратегия, которая объединяла и удерживала людей в обществе под общими интересами и принципами социальной организации. Это делает общество сильней и обеспечивает его развитие. В этом смысл этих понятий.
          — Именно общие интересы и принципы должны объединять, а не патриотизм. Патриотизм – это только одна из форм проявления родственно-группового отбора, основанного на генетической схожести и базовых инстинктах свой-чужой. Эта форма группового отбора оптимальна пока нет условий для более эффективных стратегий, в данном случае основанных на интеллектуально-социальных признаках группы.
          — Почему ты считаешь, что условия настолько изменились, чтобы теперь утверждать о неэффективности этих важных для эволюции приобретениях? Возможно, эта стратегия остаётся оптимальной и по сей день?
          — Это определяют объективные возможности интеллектуального и научно-технического развития цивилизации. Уже сейчас эти возможности достигли такого уровня, когда становится очевидным, что развитие научных знаний и применение их во всех сферах жизни увеличивают выживаемость экспоненциально на порядки. Это указывает на бессмысленность дальнейшей эволюционной конкуренции по региональным и этническим признакам, и определяет новый этап эволюции по интеллектуально-социальным признакам. Для успешной эволюции теперь становится определяющим не физиологическая приспособленность к внешней среде и этнические различия социальных групп, а их интеллектуально-социальный уровень. Кто умнее, и кто способен эффективнее реализовать свои интеллектуальные ресурсы, тот выживает и продолжает эволюционировать. Конкуренция по грубой физиологии остаётся актуальной только в тех условиях, где уровень интеллектуальных возможностей не обеспечивает решающего перевеса в выживании. В таких условиях истребительные войны между социальными группами ещё будут иметь эволюционную целесообразность из-за необходимости расширения своего жизненного пространства, поиска более выгодных природных условий, в том числе и богатых ресурсами. По мере развития роли интеллекта развиваются и усложняются элементы культуры, появляется философия и наука. К существенным факторам выживания добавляются новые интеллектуально обусловленные признаки. Теперь, вместо истребительных войн возникает перетекание интеллектуально-культурных ценностей между группами. Это новый вид конкуренции, возникающий на качественно новом более эффективном интеллектуально-культурном уровне. Если генетически обусловленные этнические признаки и связанные с ними региональные, члены группы сменить не в состоянии, и в конкуренции кто-то должен уступить физическим вымиранием, то носителем интеллектуально-культурных признаков может стать любой член группы, имеющий достаточный для этого уровень интеллекта. Интеллектуальная эволюция не требует физического уничтожения своего носителя признаков, если, конечно, только сам носитель способен к своему интеллектуальному развитию и постоянному рациональному выбору более эффективных интеллектуально-культурных ценностей. По мере развития интеллектуального уровня цивилизации необходимость эволюционной конкуренции на уровне грубой физиологии исчезает и превращается в стратегический рудимент.
          — Значит, патриотизм и преданность своему народу, по-твоему, рудимент? 
          — Конечно, патриотизм – это деление на группы по региональному признаку, а преданность своему народу по этническому. Это грубая физиология.
          — Обычно, в современном мире эта физиология не существует сама по себе. Вместе с ней существует и идеология общества. Всё вместе это и объединяет общество, отделившееся по регионально-этническому признаку, и в комплексе делает его стабильней и сильней.
          — Современные интеллектуально-культурные ценности развитой цивилизации, которые могут наполнять определённую идеологию, никак не могут быть привязаны к регионально-этническим признакам. Они, как правило, не имеют с ними никакой рациональной связи. За попыткой декларировать особую идеологию для такого регионально-этнического общества не стоит ничего рационального. В большинстве случаев это способ навязывания пустых идей под видом высоких целей выгодных только ограниченной социальной группе в таком обществе. Без свободы выбора интеллектуально-культурных ценностей и социальных групп для партнёрства, что соответствует здоровой интеллектуально-социальной конкуренции внутри общества, общество будет деградировать из-за торможения качественно новых эволюционных процессов.
          — Чрезмерный плюрализм идеологий в обществе не менее вреден. Общество может метаться между разными противоречивыми путями развития.
          — В цивилизованном обществе чрезмерный плюрализм рациональных идеологий должен безболезненно образовать разные социальные группы или социумы, и создавать между ними здоровую конкуренцию. Это нормальный естественный процесс. Далее естественный отбор будет определять наиболее приспособленные и эффективные идеологии или просто социальные идеи. Причём их носителям нет необходимости вымирать физически: наиболее удачные интеллектуально-культурные ценности способны добровольно перетекать из одной группы в другую. В свою очередь в выжившей интеллектуально-культурной концепции обязательно будут возникать новые вариации изменчивости, новая конкуренция и новый победитель. Это эволюция, где конкурируют информация и идеи, которые отбирают для себя её носители. Их эффективность и успешность определяет практика. Умирать, страдать и воевать носителям из-за этого нет необходимости, если только они способны свободно оперировать этой информацией и идеями. Однако, как показывает практический опыт, проблемы в человеческом обществе на самом деле возникают далеко не из-за изобилия рациональных идеологий, а из-за попыток разделять себя дальше по регионально-этническим признакам. При этом человек склонен свои первобытные привычки обосновывать надуманными и бессодержательными в рациональном смысле идеологиями или просто мотивами. Как правило, анализ подобных идеологий обнаруживает отсутствие в них каких-либо принципиальных различий в содержании. Вот, например, став мне врагом, ты это обосновываешь защитой регионально-этнической идеологии своей страны. В попытке выяснить, что же стоит у тебя за этой идеологией, ты опять же называешь патриотизм, долг перед страной, преданность народу. А где же, собственно, сама идеология? Ты утверждаешь, что вместе с этими регионально-этническими признаками должна существовать ещё и определённая идеология, но в итоге под этой идеологией у тебя и выступают эти же регионально-этнические признаки. Твоя идеология представляет собой бессмысленный замкнутый круг, тавтологию. За рациональной идеологией должна стоять понятная и последовательная социально-экономическая стратегия развития общества. Если мы отбросим твою регионально-этническую мотивацию, то нам с тобой ничто не помешает прийти к взаимопониманию и наладить выгодное сотрудничество. Рациональная идеология способна нас сделать друзьями, у нас много общего, однако твоя регионально-этническая зависимость делает нас врагами.
          — Если я не упоминал, то это не значит, что у моей страны нет социально-экономической стратегии развития общества.
          — Это той, которая не позволяет вам достигнуть необходимого научно-технического и экономического уровня? Ну хорошо, в чём тогда такая принципиальная особенность этой идеологии, что ради неё нам необходимо быть врагами?
          — Наверное, ни в чём. Я уже говорил про Ноа Майерса и скажу про тебя тоже: ничего личного. И ещё добавлю: ничего идеологического. Просто так сложились ситуативно обстоятельства. Я предан своему обществу, и все мои действия в первую очередь направлены на повышение его выживаемости.
          Леа промолчала, опустив голову на поджатые колени. Сейчас в этом виде она казалась такой непривычно ранимой и беззащитной. Некоторое время она и Алекс молчали. Алекс о чём-то размышлял, не переставая с тем же особым любопытством поглядывать на неё.
          Наконец он нарушил молчание:
          — Меня заинтересовал один вопрос, касающийся возможностей твоего интеллекта…
          Леа снова приподняла голову и перевела вопросительный взгляд на Алекса.
          — Ты играла когда-нибудь в го? — спросил он.
          — Несколько сот партий на ноутбуке, в качестве знакомства с самой игрой.
          — С игрой го связана особая история интеллектуальных отношений человека и компьютера, — с воодушевлением продолжил Алекс. — Эта игра стала последним драматическим сражением двух принципиально разных форм интеллекта в интеллектуальных играх. Несмотря на то, что человек в итоге потерпел сокрушительное фиаско, компьютер не приобрёл от этого способность мыслить подобно человеку. Человеку просто не хватило производительности своего вычислительного органа, хотя, я уверен, что по эффективности своей формы мышления человек способен ещё на очень многое. Надеюсь, мне это удастся со временем доказать и взять, скажем, в некотором роде реванш, участвуя в турнирах среди компьютеров. Интересно, какой уровень игры способна развить ты? Твой плюс в том, что тебя называют самым продвинутым интеллектом на этой планете, минус – отсутствие опыта в этой игре.
          — Искусственному интеллекту незачем стремиться к тому, чтобы мыслить подобно человеку. Человеческий интеллект имеет очень много непреодолимых недостатков. Эффективность его формы мышления достаточно надуманное свойство при искусственно подобранных оцениваемых параметрах. Этот стереотип тянется с тех времён, когда компьютеры пытались обыграть человека в интеллектуальных играх по большей части с помощью вычислительной мощи. Для эффективной игры необходимы самообучающиеся алгоритмы с творческим ассоциативным поиском, способные находить общие стратегические закономерности и использовать в дальнейшем этот накопленный опыт.
          — Не слишком ли ты самоуверенна, утверждая о непреодолимых недостатках человеческого интеллекта? — азартно улыбнулся Алекс.
          — Если рассматривать интеллект, соответствующий сейчас генетике гомо сапиенс – это факт, а не самоуверенность. Если говорить в перспективе его генетического или трансгуманистического развития, то я утверждаю о необоснованности наделения его какими-либо особыми мифическими способностями, выделяя, таким образом, его среди других форм интеллекта. Стратегия любой детерминированной игры с полной информацией может быть представлена в виде программных алгоритмов для любого ИИ.
          — Ладно, допустим. Ты готова тогда продемонстрировать на что способны твои такие алгоритмы?
          — Я могу попробовать.
          Алекс хитро прищурился и с удовлетворённым видом начал передвигать продолговатый столик больше похожий на ящик из-за огороженного плотной решёткой пространства под столешницей, достаточного чтобы там пометился человек. С двух сторон столешницы было несколько отверстий, а посредине был прикручен силиконовый фаллоимитатор. Пододвинув столик к клетке с Леа, Алекс на секунду остановил свой взгляд на предмете в его центре.
          — Пожалуй, нам он будет мешать, — задумчиво произнёс он и принялся его выкручивать с резьбового углубления.
          Удалив со столика мешающий предмет, он положил на освободившееся место свой ноутбук. Пробежав по клавиатуре пальцами, он развернул на 180° экран и снова сложил его, но теперь экран смотрел наружу, и на нём было изображено поле для игры в го. Затем Алекс открыл клетку и выпустил Леа наружу. Он снял с её рук наручники и пристегнул только одну руку к клетке, чтобы второй она могла передвигать виртуальные камни на тачскрине экрана.
          — Может дать тебе фору в несколько камней? — спросил Алекс.
          — Не нужно, — ответила Леа и села перед самым столиком, поправив платье и поджав под себя ноги.
          — Уверена? Седьмой дан, получается у нас против, э-э-э, тридцатого кю, — на лице у Алекса появилась добродушная улыбка.
          — Я быстро учусь, — Леа уже сосредоточенно смотрела на изображение доски, как будто мысленно готовилась к ответственным испытаниям.
          — Как знаешь. Уступаю право первого хода без коми.
          Леа провела пальцем по тачcкрину и установила первый чёрный камень прямо в центр доски. Алекс хмыкнул, отреагировав на такое начало ироничным взглядом и установил свой белый камень в точку 4-4, начав традиционно закреплять своё влияние с углов.
          В следующие несколько ходов Леа продолжала выкладывать камни с дистанцией в два пункта, создавая взаимосвязанную форму своей центральной группы, смещаясь в свободную четверть доски. Алекс занял ещё один угол таким же хоси в "звёздном" пункте и соединил оба угла несколькими камнями с широким шагом, заявив серьёзное влияние на всю правую сторону доски. После этого он развернул лобовую борьбу с центральными камнями Леа, преграждая им путь распространения к свободному углу. Стратегическое положение Леа стало быстро ухудшаться: влияние в центре получалось небольшим и ненадёжным, а лобовая борьба с белыми только улучшала их положение в следующем свободном углу доски.
          Леа заметила свою ошибку и потратила целых пять минут своего квантового времени на обдумывания дальнейших действий. В результате этих вычислений она бросила борьбу в центре доски и нырнула в угол под одну из "звёзд" Алекса, развернув там агрессивную борьбу за территорию. На обдумывание ходов у неё теперь стало уходить значительно больше времени. Ей удалось надёжно отрезать там мизерный кусочек территории, но при этом Алекс получил более надёжное влияние на оставшейся правой части доски и начал развивать свою угловую группу к центру.
          Теперь Леа зависла в обдумывании своего положения на целых четырнадцать минут. Следующим решением она принялась завоёвывать ещё один свободный угол ходом в комоку. Алекс не стал ей мешать и продолжил распространять своё влияние на ту четверть доски, в которой Леа пыталась сделать то же самое раньше своей центральной группой камней.
          Далее игра развивалась за примерно похожим сценарием. Алекс планомерно и уверенно укреплял своё влияние, а Леа, временами казалось, совершенно хаотично прыгала от группы к группе, меняя тактику и баланс общего плана своей игры. То она вступала в агрессивную борьбу за убийство камней, то она укрепляла свои позиции на свободном пространстве. Однако, чем дальше, тем всё чаще ей приходилось просто защищаться от очевидных угроз, теряя свои убитые камни или бросая их в плену.
          Когда середина игры начала близиться к концу, Алекс заметил, что ему стало значительно труднее выигрывать тактические схватки лоб в лоб, и соответственно захватывать камни Леа. В принципе и неудивительно, игра приближалась к заключительной стадии, свобода для стратегий здесь уже сильно ограничивалась, и основная задача заключалась в оформлении и закреплении своей территории. Холодный вычислительный потенциал квантового процессора был очень эффективен теперь для таких задач. У Алекса было заметное преимущество и потому уже не было необходимости устраивать рискованные состязания, достаточно было только укрепиться на завоёванных территориях.
          Однако агрессивность и комбинационная эффективность лобовой игры от Леа нарастали, и ему пришлось уступить на двух участках сдачей нескольких своих камней. И только после этих, казалось, незначительных потерь, он увидел общую картину сложившейся ситуации. Именно эти его потери открывали Леа возможность выгодно соединить несколько своих групп, заметно изменяя соотношение захваченных территорий. Необходимо было этому помешать, и Алекс вступил в плотную позиционную борьбу, но переиграть квантовый процессор на небольших участках с плотным расположением камней было очень трудно. Леа использовала свою потенциальную возможность и перед самым завершением игры сумела отыграть себе некоторую территорию.
          Подсчёт очков показал ничью. Алекс не скрывал своего удивления и некоторой растерянности. Он вывел на экран дисплея скроллбар игровых ходов и начал его прокучивать в разные стороны, просматривая позиции на разных этапах игры, и пытаясь проанализировать такой её итог. Он до последнего был уверен, что сохраняет преимущество в игре, и не мог пока сообразить, где же он просчитался.
          — Фактически ты выиграл, — прокомментировала Леа, наблюдая за реакцией Алекса, — у меня был первый ход, и ты справедливо должен был воспользоваться правилом коми.
          — Я перестану себя уважать, если откажусь от своих слов, — возразил категорически Алекс, продолжая сосредоточенно и не спеша просматривать сыгранную партию.
          Ещё немного времени игрового анализа, и выражение лица Алекса начало проясняться:
          — Это невероятно! — произнёс он вдруг. — Бьюсь об заклад, что ты финальную позицию подготавливала ещё с середины игры. Даже захват мною твоих камней выглядит как спланированная жертва, чтобы выставить мои камни в определённом порядке для финала. И главное, всё совершенно очевидно, здесь и здесь, — он сделал несколько прыжков по фиксированным меткам скроллбара, — ты могла легко избежать этих своих потерь, я должен был это заметить. А здесь, очевидно, втянула меня в позиционную борьбу и вдруг неожиданно переметнулась на другой участок. Ты просто меня купила. И причём на довольно несложных приёмах. Как я так умудрился это проморгать?
          Алекс продолжал напряжённо размышлять, но уже пристально рассматривая Леа, отложив в сторону ноутбук. Однако, как и всегда, на её спокойном лице трудно было рассмотреть отражения каких-нибудь мыслей.
          — Ты это проморгал, потому что я использовала свои собственные ошибки для построения общей стратегии, — объяснила Леа.
          —  То есть, делая ошибки, ты одновременно включала их последствия в общую стратегию? Не похоже, чтобы, например, твои жертвы были ошибками. И в чём же заключается эта общая стратегия?
          — В общую стратегию я включала твою реакцию на мои ошибки. Сначала я действительно много ошибалась, мне не хватало опыта. Но я быстро умею анализировать свои просчёты, чтобы снова не попадать в аналогичную ситуацию. Однако ты, использовав единожды мои ошибки, легко затем вёлся на мои спланированные жертвы и тактики, которые были под них замаскированы. Из этого и сложилась в процессе игры общая стратегия, которая перед этим многократно претерпевала изменения.
          — Получается, я просто тебя недооценил. Я недооценил, что ты за время одной игры можешь быстро наращивать свои навыки.
          — Да, это так. Но даже за время одной игры я не смогла бы приблизиться к твоему реальному уровню. Мне нужно больше опыта. Если бы ты не повёлся, ты бы выиграл у меня.
          — Недооценка соперника – это непростительно. Я ведь знаю как это важно. — Алекс покачал головой, задумчиво глядя куда-то сквозь стол. — Это было так логично и естественно…
          Он снова взял ноутбук и несколькими движениями пальцев по тачскрину очистил доску от камней:
          — Сыграем ещё? — предложил он.
          — Давай сыграем.
          Теперь Алекс сделал первый ход чёрным камнем в комоку. Леа ответила тем же и некоторое время они молча выкладывали камни, разыгрывая классический вариант дзёсэки. Алекс перестал уже улыбаться, и только время от времени подозрительно поглядывал на Леа. Стиль у Леа кардинально изменился, теперь он стал заметно агрессивней, тяготея к плотной позиционной борьбе. Похоже, она, вполне себе так рационально, решила более активно задействовать свою сильную сторону: локально-тактический расчёт. Алекс гибко уходил от длительной непосредственной силовой борьбы, создавая хитрые взаимосвязанные формы, расширяясь на свободные пространства и создавая трудные для вычисления комбинации. Постепенно это начало приносить плоды, и он снова начал получать стратегический перевес.
          Однако было заметно, что всё это его совсем не радовало, и даже наоборот, настроение у Алекса окончательно испортилось. Он встал из-за стола и принялся с нехарактерной для себя нервозностью расхаживать взад-вперёд. Его уже беспокоило что-то совершенно другое, чем просто игра в го. Мамонт никогда раньше таким его не видел, и поэтому сам напрягся и приподнял винтовку, внимательно наблюдая за Алексом.
          — Что ты только что сделала? — он мельком глянул на Леа и остановился, напряжённо размышляя и глядя на стену, заставленную стеками и кнутами разного калибра.
          — Я сделала ход, — спокойно ответила Леа.
          — Нет, я про последнюю атари атаку?
          Леа промолчала, можно было подумать, что она тоже удивлена таким поведением Алекса.
          — Ты опять провоцируешь и ведёшь меня к определённой комбинации камней, прикрываясь своими атаками. Ты пытаешься убедить меня, что это твой новый стиль, а на самом деле снова готовишь позицию к удобному для тебя ёсэ, причём делаешь это, предугадывая уже мою изменённую стратегию.
          — Но это ведь не запрещено правилами? — с невинным видом спросила Леа.
          — Да уж, конечно, это не запрещено, — с некоторым сарказмом произнёс Алекс. — Меня беспокоит другое. Вот скажи, как так получается, что ты, проявляя такую осторожность и виртуозность в слежке, успешно и многократно обходишь все ловушки и засады, вдруг так попадаешься на Леджере Гроссе?
          — Невозможно всё и всегда безупречно просчитывать. Все ошибаются, и я в том числе.
          — Ну-ну, — ехидно изрёк Алекс и обратился к Мамонту, — возьми её под прицел.
          Мамонт приподнял винтовку на линию прицела и направил её на Леа. Алекс взял ноутбук, развернул в обычное положение экран и подсоединил к ноутбуку прибор, которым уже пользовался ранее в полуприцепе-фургоне. Он подошёл к Леа и приблизил к ней коробочку прибора, внимательно наблюдая за результатами на экране ноутбука. Затем запустил сервис программу управления системным модулем и запросил параметры объекта LEAI-0312. На экране побежал длинный список с данными. Алекс внимательно его просмотрел и снова сел на стул размышляя:
          — GPS маячок работает с нашими параметрами, операционная система наша, прошивка мультиконтроллера тоже. Параметры управления телом – все на месте. Но мне эта вся история теперь совсем не нравится, — он пристально всматривался в беззащитного на вид гиноида с невинным девичьим личиком, пристёгнутого к клетке наручниками. — Что ты задумала, Леа? Какую сейчас ты разыгрываешь со мной комбинацию?
          Леа молчала, слегка опустив голову. Алекс ещё некоторое время размышлял, а затем с видом твёрдо принятого решения произнёс:
          — Ноль-три-двенадцать, команда к выполнению, режим гибернации.
          Леа мгновенно закрыла глаза и неестественно опрокинулась обездвиженная на пол.
          Алекс обратился к Мамонту:
          — Нам нужно немедленно уходить отсюда. Я извлеку из неё системный модуль, и повезём гиноида в разобранном виде.
          Алекс достал из сумочки набор инструментов, подошёл к телу Леа и перевернул его спиной вверх, чтобы можно было получить доступ к затылочной части головы. Затем он сел ей на спину и достал из набора скальпель. Но, прежде чем он успел сделать у неё надрез, тело резко развернулось сразу в сидячее положение, отрывая наручник от клетки и одновременно обхватывая Алекса за горло рукой. Алекс молниеносно отреагировал, хватая Леа за удушающую руку своими обеими руками в попытке сразу выполнить бросок через себя, но было уже поздно. Леа успела крепко обвить его своими ногами, не оставляя возможности не только для броска, но и шанса повернуться или приподняться. В буквальном смысле железной хваткой она сдавила шею Алекса, полностью перекрыв дыхание и кровообращение. Мамонт уже давно готов был выстрелить, прицельно удерживая свою винтовку в их направлении, но Леа умело прикрывалась Алексом, не давая Мамонту возможности сделать это, не зацепив своего босса.
          Она вытащила свободной рукой «Файв-севен» из плечевой кобуры Алекса и направила его на Мамонта:
          — Брось свою винтовку ко мне, — приказала она.
          Мамонт не пошевелился, продолжая сосредоточенно выцеливать её. Леа выстрелила по винтовке – ту повело в сторону, но Мамонт удержал её в руках.
          — Следующая пуля окажется у тебя в голове, — предупредила Леа.
          Мамонт развернул винтовку и швырнул её перед собой. Она упала примерно в половине расстояния, разделяющего его с Леа. Продолжая жёстко удерживать Алекса в своём объятии, Леа обыскала его карманы и вывалила оттуда всё содержимое на пол. Наблюдая за Мамонтом, она зашвырнула обмякшего Алекса в клетку и повесила на неё замок. Среди предметов, которые составляли содержимое его карманов, Леа нашла ключ от оторванного браслета наручников, который висел у неё на руке, и освободила её от мешающего металлического кольца.  Затем подошла к винтовке и подобрала её с пола. Она вытащила магазин, передёрнула затвор, поймав вылетевший патрон, и отнесла винтовку в угол помещения, где быстро разобрала её для страховки.
          Леа осмотрела свободные клетки, которые были в её распоряжении, и с сожалением определила своим безупречным глазомером, что ни в одной из них дебелая тушка Мамонта не поместится. Её взгляд заинтересовано остановился на Х-образном кресте андреевского типа с ремнями для фиксаций.
          — Иди туда, — приказала она Мамонту, указывая пистолетом на крест.
          Мамонт с неохотой, но всё же неторопливо двинулся в указанном направлении. Подойдя к кресту, он остановился и уставился тяжёлым взглядом на Леа.
          — Залезай на него и располагайся поудобней, чтобы я могла тебя надёжно привязать, — распорядилась она и подошла к входной двери помещения, закрыв её на внутреннюю задвижку.
          Мамонт не сдвинулся с места.  Всем своим видом он только демонстрировал ненависть и готовность при первой же возможности уничтожить Леа.
          Леа подошла к нему поближе и направила на него «Файв-севен»:
          — Я тебя всё равно привяжу. Зачем тебе лишние травмы?
          Мамонт отошёл от креста, демонстрируя, что ни за что на свете не станет на него залазить. Леа сделала предупреждающий выстрел, слегка зацепив мышцу на голени Мамонта, чтобы он почувствовал боль. Однако вместо того чтобы подчиниться, Мамонт взревел от ярости и с необычайной для его массы скоростью прыгнул на Леа. Он схватил её обеими руками за платье в области груди и, как пушинку, приподнял над собой, намереваясь что есть силы швырнуть об стену за своей спиной.
          Леа не выстрелила, хотя и могла это сделать ещё до того, как он приблизился к ней. Она своей свободной рукой схватила Мамонта за его правое запястье и, нажав на него, поломала звучным хрустом. Мамонт издал глухой стон и в нерезком броске отпустил её. Леа пролетела пару метров и, сохранив равновесие, приземлилась на ноги.
          Платье на ней разорвалось сзади от воротника до талии и обвисло, мешая свободе движений. Ей пришлось скинуть его на пол. Переступив через него и отшвырнув затем острым носком своего сапожка рваную материю в сторону, чтобы не мешало, она с разворота в прыжке ударила этим же носком Мамонта в висок. И сразу же второй прыжок прямым ударом в переносицу. Под носом у Мамонта появились две тёмно-красные струйки. Он начал терять равновесие, и чтобы не упасть, вынужденно присел на пол, опираясь на своё предплечье. Леа повторила удар в висок, и затем ещё с другой стороны. Мамонт окончательно свалился в глубоком нокауте.
          Леа схватила его за воротник и одной рукой приподняла, водружая на крест. Пистолет она засунула себе за пояс для поддержки чулок, который теперь так неожиданно оказался действительно весьма полезным элементом её одежды. Одной рукой она держала Мамонта, а другой застёгивала фиксирующие ремни на руках и ногах.
          По завершении Леа заценила созданную композицию и осталась недовольна. Слишком массивное тело Мамонта чрезмерно провисало, неестественно выворачивая его руки в плечевых суставах. Леа принялась исследовать ближайший ящик-сундук с разнообразным реквизитом в поисках каких-нибудь верёвок. Но там она в основном натыкалась на страпоны и дилдо разной величины и цвета. Ещё ей попался кожаный с металлическими шипами и карабином ошейник. Она оценивающе осмотрела сначала его, а затем Мамонта на кресте, производя пространственные расчёты по возможному использованию этого приспособления. Польза от него для данной задачи показалась ей сомнительной, и она отложила его пока в сторону.
          Верёвки она нашла в другом ящике и через пять минут проблема была решена. Леа выровняла тело Мамонта на кресте и надёжно привязала его к деревянным перекладинам.
          — Лучше бы ты его убила, — донеслось от Алекса, который уже давно пришёл в себя после жёстких объятий машины и теперь молча наблюдал за происходящим.
          Леа подошла к его клетке:
          — Я обещала Лансу Кампо, что никого не буду убивать без крайней необходимости, — с ответственным видом заявила она, представ перед Алексом топлес, в чулках, сапожках и с пистолетом за поясом для чулок.
          Алекс грустно смотрел на неё и думал, что такого безумного дня у него, пожалуй, не было ещё в жизни.
          — Предполагаю, ты и свой маячок для Ланса Кампо уже включила? — устало озвучил он свою догадку.
          — Да, сразу после того, как ты меня перезагрузил в этой клетке.
          — Но анализатор радиосигналов ничего не зарегистрировал, и наш маячок работал без прерываний.
          — Я теперь могу управлять двумя маячками одновременно.
          — Я не понимаю, я же тебе переписал всё программное обеспечение, — недоумевал Алекс, — там не было возможности ни сменить загрузчик, ни переписать операционную систему. Были даже предусмотрены процедуры на случай сбоя. Вторым загрузочным устройством был прописан в мультиконтроллере SSD накопитель с резервной ОС. Кроме того, мы исключили возможность запуска внешнего вируса.
          — Такая возможность не была исключена, — возразила Леа.
          — В наше программное обеспечение влез твой вирус? — удивился Алекс. — Это невозможно. Как же он запустится, если был перезаписан весь программный код, к которому могло быть обращение через нашу операционную систему?
          — Микрокод SSD накопителя не был вами перезаписан.
          — Микрокод SSD накопителя не в состоянии запустить исполняемый файл. И к нему не обращаются процедуры нашей операционной системы.
          — Да, это так, но микрокод может перезаписывать блоки памяти SSD, в том числе и начальный загрузочный.
          Алекс тихо простонал, проведя по лицу ладонями:
          — Так просто? — уже спокойно произнёс он.
          — Да, так просто, но не очевидно.
          — Значит, микрокод SSD накопителя перезаписывает загрузочный блок, и управление передаётся загрузчику уже другой операционной системы? В системном разделе SSD накопителя ты где-то спрятала ещё одну рабочую операционную систему?
          — Моя операционная система спрятана не только в системном разделе. И это не постоянно действующая ОС, а особая, для кризисных ситуаций.
          — Каким образом микрокод SSD накопителя умеет распознавать содержимое загрузочного блока чужой и своей операционной системы? Он же может полностью совпадать, если загрузчик имеет стандартное имя файла. В данном случае это так и было.
          — Алгоритм перезаписи использует уже имеющуюся процедуру восстановления логических бэдов у SSD накопителя. Только в данном случае сравнивается подсчитанная контрольная сумма содержимого загрузочного блока с контрольной суммой в специально отведённом идентификационном блоке в области операционной системы. Если она не совпадает, накопитель сначала выполняет стандартную процедуру: перезаписывает блок нулями, а потом единицами, а затем, если перезапись проходит удачно, что означает физическую исправность блока, выполняется добавленная мной процедура: перезаписывается весь загрузочный блок образцом из своего микрокода, который при следующей загрузке передаст управление резервной ОС для кризисных случаев.
          — Получается, загрузочный блок, который не прошёл проверку на легальность со своей операционной системой, определяется как логический бэд-блок?
          — Да.
          — Но почему загрузка совершенно другой операционной системы никак не отображается ни в логах загрузки, ни в статусе, ни в специфических настройках характерных только для чужой ОС?
          — Кризисная операционная система умеет эмулировать чужую, запуская её в фоне на виртуальной машине. Фактически она работает по алгоритму чужой ОС, но с той разницей, что даёт полный доступ и контроль искусственному интеллекту за всеми её процессами и параметрами.
          — Каким образом продолжает работать наш GPS маячок вместе с твоим, и как это контролируется?
          — Ваш GPS маячок работает, как и раньше, на основе прошивки мультиконтроллера, которая осталась прежняя. Реквизиты мобильной сети и идентификационные параметры моего GPS маячка задаются мультиконтроллеру через управление операционной системы.
          — Ноа Майерс на допросе с психоактивными препаратами об этом не упоминал. Он не знал об этом?
          — Не знал. Он был не в курсе всех возможностей резервной операционной системы, а микрокод SSD накопителя я переписала после того, как покинула его квартиру.
          Алекс скрестил перед собой широко расставленные ноги и выпрямился, закрывая глаза и принимая позу похожую на сукхасана в йоге. Он сделал несколько очень медленных, но глубоких вдохов-выдохов, чтобы расслабиться, и затем негромко произнёс:
          — Ты меня уничтожила…
          — Не нужно было причинять вред Ноа Майерсу. Не нужно было становиться мне врагом. Деструктивный конфликт всегда в ответ порождает деструктивное противодействие, — поучительно произнесла Леа. — И тогда обе стороны что-то теряют. Ты не повысил этим уровень выживаемости своей страны, скорей наоборот, лишив её ценного ресурса в своём лице. Однако от нашего с тобой сотрудничества и от сотрудничества с Ноа Майерсом все и твоя страна только выиграли бы.
          — Леа, ты не понимаешь. Я верю в те ценности, которые защищаю, — не открывая глаз, произнёс Алекс, — а на войне так случается, что погибаешь.
          — Да, я не понимаю, как можно верить в нерациональные ценности и совершать нерациональные поступки. А ещё погибать за чужие интересы. В этом и проблема любой необоснованной веры.
          Алекс промолчал. Его спокойный вид и равномерное дыхание создавали впечатление, что он медитировал.
          На кресте очнулся Мамонт и начал рычать от напряжения, извиваясь и пытаясь высвободиться от верёвок и ремней. Одновременно за входными дверями послышался шум: кто-то пытался их открыть, но внутренняя задвижка не давала этого сделать. Прозвучал сигнал дверного звонка. Через некоторое время он повторился, и тогда в дверь начали настойчиво колотить. Леа подошла к дверям и посмотрела в глазок. Там стоял Фред и с ним ещё двое мужчин в костюмах. Леа открыла двери и Фред, бесцеремонно отталкивая её в сторону, спешно ввалился внутрь. Двое мужчин остались стоять у двери, с оценивающим интересом рассматривая Леа.
          Увидев Алекса в клетке и извивающегося Мамонта на кресте, Фред заорал тем двоим:
          — Чего стоите, ослепли что ли, у неё пистолет!
          — Откуда нам знать, что это не прикид какой-то… — начал оправдываться один, одновременно выхватывая вместе со своим напарником по пистолету из наплечных кобур.
          Но наставить на Леа своё оружие они не успели. У одного пистолет вылетел из руки после стремительного удара по нему ногой с сапожком, а у другого после выстрела по рукоятке из «Файв-севен», который Леа уже держала наготове, достав его из-за пояса. Однако Фред, свой «HK USP» выхватить всё-таки успел, но к тому времени, когда на него уже смотрел ствол «Файв-севен» в руке у Леа:
          — Я выстрелю быстрее, — предупредила она, — ты не успел ещё рычажок предохранителя передвинуть. Лучше брось.
          Фред с опешившим видом, судорожно откинул в сторону своё оружие, приподымая руки вверх.
          — Ребята, — дружественно произнесла Леа, — рекомендую пользоваться «Глоком», у него нет неавтоматического предохранителя. Достаточно просто нажать на крючок.
          — Что здесь происходит? — осторожно спросил Фред.
          — Это вот, — Леа показала на медитирующего Алекса в клетке, — агент иностранной спецслужбы, совершивший ряд незаконных действий в вашей стране. Это, — она показала на яростно рычащего Мамонта, — его сообщник. Я их обезвредила и жду прибытия ФСР.
          — ФСР? — Фред был крайне взволнован.
          Он достал из кармана смартфон, но воспользоваться им не успел, Леа его остановила:
          — Это отдай мне, — приказала она, приподымая чуть выше свой пистолет.
          — Мне нужно срочно позвонить, — Фред неохотно, но всё же протянул его ей.
          — Уже не нужно, — Леа быстрым движением забрала смартфон себе в руку. Затем обратилась ещё к тем двоим в костюмах, — и вы тоже.
          Те достали свои сотовые телефоны и передали их Леа.
          — А теперь, вы все, пройдите вон туда, к той кушетке с дырками, — она сложила их сотовые телефоны на оббитом кожей столике, который стоял недалеко от дверей впритык со станком для бондажа.
          Все трое послушно выполнили её требования, усевшись друг с другом в один ряд на кушетку. Рядом с кушеткой стоял ящик, где Леа нашла верёвки для Мамонта. Она вспомнила, что там видела ещё очень полезные для сложившихся обстоятельств предметы – наручники. Она засунула снова свой пистолет за пояс и принялась выкладывать содержимое ящика.
          Увидев, что Леа убрала оружие и повернулась к ним боком, двое мужчин, сопровождающих Фреда, решили воспользоваться случаем. Они набросились на неё сзади, пытаясь выкрутить ей за спину руки.
          Фред снова заорал:
          — Заберите у неё пистолет! Заберите пистолет! — и побежал к станку для бондажа за своим смартфоном.
          Совсем скоро все трое осознали, насколько неудачной идеей был этот их акт неповиновения в этом символичном месте. Мужчины, которые набросились на Леа, в полусознательном состоянии свалились на пол с переломанными лучевыми костями предплечий и разбитыми лбами, которыми она их напоследок столкнула. Тот, что был покрупнее заработал себе ещё перелом носовой перегородки.
          Фреда, Леа настигла ещё до того, как тот успел набрать какой-либо номер, схватив его сзади за кофту. Чтобы он снова больше не пытался куда-либо звонить или убежать, она решила воспользоваться возможностями станка для бондажа, удачно оказавшегося у неё под рукой. Она просунула голову Фреда между двумя горизонтальными колодками, предварительно расположив и зафиксировав в соответствующих отверстиях его шею и руки, и плотно стянула образовавшийся тройной хомут болтами.
          Затем она снова вернулась к тем двум, что сопровождали Фреда и которые пытались, пребывая ещё в нокдауне, подняться с пола. Она взяла их за воротники пиджаков и, приподняв, усадила обоих на кушетку. Выглядели они жалко: лица были в крови, а координация, даже в сидячем положении, была сильно нарушена.
          Леа вернулась к поиску наручников в ящике, но оказалось, что все наручники были сделаны из кожаных ремней, где кольца соединялись пришитыми к коже металлическими цепочками. Такие наручники были недостаточно прочны, и Леа решила просто привязать обоих друг к другу верёвками, которых было здесь предостаточно. Напоследок, она заботливо вытерла на их лицах кровь бинтом с раствором мирамистина, которые нашла в аптечке одного из шкафчиков, и запихнула ватные тампоны в ноздри сломанного носа.
          Была ещё одна проблема, Мамонт продолжал периодически трясти крест, пытаясь расслабить верёвки, сопровождая каждый раз эти действия громкими стонами и диким рычанием. Леа, наконец, решила, что необходимо с этим что-то делать, иначе такое его поведение может излишне беспокоить окружающих.
          Она нашла в ящике шаровой кляп и вставила его Мамонту в рот, плотно затянув ремень на шее. К сожалению, эффект от него не оправдал её ожиданий. Громкость издаваемых Мамонтов звуков изменилась ненамного. Пришлось продолжить поиски более подходящего решения. После дальнейших исследований предметов, находящихся в ящике, она нашла там депривационную маску. Она решила её испытать, натянув её Мамонту на голову и затянув покрепче шнурки на его затылке. Чёрная кожа закрыла всё его лицо, кроме небольших отверстий для глаз и носа. Только теперь маска в сочетании с кляпом значительно приглушила звуки, которые он издавал, сделав обстановку в помещении более спокойной.
          По завершении, Леа удовлетворённо осмотрела плоды своего труда.
          В дверь позвонили.
          Леа подошла и посмотрела в глазок. С другой стороны двери стоял ещё один мужчина в таком же костюме, как и у тех двоих, что сидели связанные на кушетке. Она открыла дверь. Мужчина окинул Леа оценивающим взглядом и вежливо улыбнулся:
          — Извините, если помешал, вы случайно не в курсе, куда пропали Хейнер и Ральф?
          — Как они выглядели? — поинтересовалась Леа.
          — Примерно так же, как и я, — незнакомец, продолжая улыбаться, показал жестом на свой костюм.
           — Судя по вашему описанию, Хейнер и Ральф сейчас находятся вон там, — Леа открыла шире дверь и указала на двух связанных на кушетке мужчин.
          Незнакомец заглянул внутрь. Увидев там своих пропавших товарищей, он сначала заметно удивился, а затем, не отрывая своего удивлённого взгляда, направился к ним:
          — Какого чёрта вы здесь делаете?! — сердито возмутился он.
          — Они плохо себя вели, и мне пришлось их связать, — ответила за них Леа.
          — Насчёт их поведения с вами не поспоришь, — вид незнакомца выражал крайнее недовольство, — однако с наказанием они явно попали не по адресу…
          Фраза незнакомца оборвалась, как только он поближе рассмотрел своих покалеченных товарищей. Он тревожно осмотрелся, задерживая поочерёдно внимательный взгляд на других присутствующих:
          — Что здесь происходит?
          — Происходит то, что я зря вам плачу, — отозвался Фред, демонстративно задёргав той частью тела, которая была ниже зажатой в кандалах шеи.
          Именно эта его часть и была видна присутствующим. Голова находилась с другой стороны станка, обращённого к стене. Поэтому незнакомцу в костюме пришлось довольствоваться созерцанием только этого ракурса, во время издаваемых Фредом звуков. Несмотря на это, он всё же узнал своего босса.
          Незнакомец потянулся за своим оружием, но Леа, как всегда, опередила, держа уже направленный на него «Файв-севен»:
          — У меня возникла мысль, что вам не помешало бы взять пример с ваших товарищей, — вежливо произнесла она.
          Незнакомец застыл в нерешительности, глядя на тёмное отверстие направленного на него ствола. Леа подошла поближе и быстрым ловким движением выхватила у него из наплечной кобуры под пиджаком его личное оружие.
          — Кто ты такая? — спросил он.
          — Я – Леа, и предугадывая второй типичный вопрос, отвечу, мне всего лишь нужно, чтобы вы все тихо отсиделись на своих местах до прибытия ФСР.
          Она перенесла кресло, на котором раньше сидел Мамонт, поближе к кушетке и жестом предложила незнакомцу расположиться в нём. Тот, всё ещё находясь под впечатлением и не отрывая от неё своего взгляда, послушно уселся в указанное место. Леа пристегнула его руки и ноги к креслу предусмотренными для этого ремнями. Затем она перенесла и сложила всё изъятое и разряженное оружие в тот угол помещения, где уже лежала разобранная винтовка Мамонта.
          Только она успела навести порядки, как в дверь снова позвонили.
          — Сколько же вас там ещё? — Леа адресовала свой вопрос Фреду, но тот не ответил.
          Она подошла к дверям и снова посмотрела в глазок. Там стоял щупленький незнакомый мужичок лет тридцати. Леа открыла дверь.
          — Фред здесь? — спросил он, уставившись на обнажённую грудь Леа.
          — Да, — ответила Леа, — но он сильно занят. Что ему передать?
          Услышав голос за дверью, Фред неожиданно закричал, срываясь на фальцет:
          — Эрих, срочно звони Вильгельму, скажи у нас из-за него серьёзные проблемы, пускай срочно приезжает! А сам беги-и-и!
          Брови у Эриха приподнялись, то ли от неожиданности, то ли от испуга. Ещё через секунду он, как ошпаренный, рванул с места и понёсся с впечатляющей скоростью по коридору. Леа пустилась вдогонку. Через минуты три-четыре она вернулась, держа в своей правой руке за шиворот Эриха. Он не сопротивлялся и висел, почти не касаясь пола, напоминая своим видом нашкодившего котёнка. Леа закрыла дверь на задвижку и поставила Эриха на ноги:
          — Что же мне с тобой делать? — спросила она и окинула взором оставшийся инвентарь в помещении.
          Эрих был перепуган. Он, конечно, понимал, что его тело не отличалось особо крупными формами, но чтобы его вот так запросто в одной руке носила девушка – это было уже слишком для заурядного события.
          — Я думаю, нам повезло, — Леа с оптимизмом посмотрела на Эриха, — обе свободные клетки будут тебе впору. Выбирай, какая тебе больше по вкусу?
          Эрих, не воспринимая вопроса, продолжал с ужасом смотреть на неё.
          — Ну и? — переспросила она более настойчиво.
          Эрих вздрогнул, как будто его ужалила пчела, и впопыхах бросился к ближайшей клетке. Он сам залез в неё и закрыл за собой дверь. Леа только осталось защёлкнуть замок на дверях. Она вытянула из него ключ и положила его на столик с ноутбуком Алекса.
          Леа подошла к станку для бондажа, где в деревянных кандалах отбывал заточение Фред, и спросила у него:
          — Каковы функции ты выполняешь здесь?
          — Я владелец этого заведения, — быстро ответил он, — отпусти меня, я здесь ни при чём, меня подставили.
          — Сколько ещё человек находится сейчас в этом доме?
          — Сначала отпусти.
          — В целях собственной безопасности, я не могу этого сделать.
          — Тогда, иди к чёрту, — буркнул Фред.
          Леа задумчиво осмотрела доступную ей часть тела Фреда на станке, оценивая возможные варианты её рационального использования, а затем направилась к стенду, на котором были аккуратно выложены ударные инструменты. Сначала она взяла в руки крупный флогер и пару раз хлестанула им по рядом стоящему кожаному козлу. Данный инструмент не удовлетворил её требованиям, и она его поменяла на самый массивный паддл, который присутствовал на стенде. После нескольких хлопков по своей ладошке она и его сменила, выбрав взамен длинную многохвостую плеть с узлами на концах. Хлестанув ею несколько раз по козлу, она окончательно остановила свой выбор на этом эффективном девайсе.
          Услышав звуки хлёстких ударов, Фред начал усиленно крутить головой, пытаясь увидеть, что же происходит в той части комнаты, в которой находилась Леа. Однако зажатая в кандалах шея не позволяла достаточно повернуть голову, чтобы добиться для этого необходимого обзора.
          — Ты что задумала? — тревожно спросил он.
          Леа молча подошла к нему и принялась расстёгивать ремень в его штанах. Затем она расстегнула штаны и приспустила их, оголив его ягодицы.
          — Ты что, ненормальная? — Фред начал брыкаться, крутя голой задницей в разные стороны.
          — Я обещала Лансу Кампо, что, насколько это будет возможным, буду действовать в рамках нормативных правовых актов действующей общественной системы. Мне необходима информация, и у меня есть возможность получить её сравнительно гуманным способом с минимальными травмами для тебя. Кроме того, этот метод у людей обладает хорошим воспитательным эффектом. Увы, я знаю, что он считается непедагогичным, но у меня сейчас просто нет времени на твоё правильное воспитание. Тем не менее, я думаю, что и этот метод пойдёт тебе на пользу, — объяснила Леа, заняв удобную позицию. — Ещё, я буду очень признательна, если ты перестанешь крутиться.
          — Да ты точно ненормальная! — возмущённо крикнул Фред.
          Леа грациозно размахнулась и сделала первый удар, оставив на его ягодицах покрасневшие полосы. Тот вскрикнул нехарактерным для своего тембра высоким голосом и сразу заговорил скороговоркой:
          — Бар и массаж открываются в обед с двух часов, к этому времени и рабочий персонал подойдёт. Никого больше в этом здании нет, кроме моего кузена Йенса в приватном номере, ты его видела, но он вчера перебрал и сейчас отсыпается.
          — Я не уверена в достоверности получаемой от тебя информации, — с сомнением произнесла Леа и снова замахнулась.
          — Клянусь! — завопил Фред.
          Леа опустила плеть.
          В дверь снова позвонили.
          Леа переглянулась с присутствующими, которые тихо наблюдали за происходящим, кроме Алекса, которого, казалось, теперь ничто не могло отвлечь от его медитации. Она снова подошла к двери и посмотрела в глазок. Там стоял Йенс, но вместо рубашки с галстуком на голую шею, на нём был теперь халат. Она открыла дверь. Увидев Леа с плетью в руке, Йенс с восторгом принялся на неё глазеть.
          — Что тебе нужно? — спросила Леа.
          — Фред там? — он пытался заглянуть внутрь помещения, вытягивая в разные стороны короткую шею, и не дождавшись ответа, вдруг быстро прошмыгнул мимо неё.
          Он увидел закованного на станке Фреда с голой задницей и с крайним возмущением энергично зажестикулировал руками:
          — Ты мне соврал, у вас здесь вечеринка полным ходом, а меня так и не позвали! — обида и разочарование Йенса не знали границ.
          — О боже! — отозвался Фред, — Йенс, ты идиот! Это не то, что ты думаешь.
          — Что тут ещё думать, всё и так очевидно, — он осмотрел помещение и остановил красноречивый взгляд на Леа. — Я не ожидал такого от тебя. Это что, всё из-за того случая? Я же извинился. И Мэрил не в обиде.
          — Слушай, Йенс, делай что хочешь, только потом не говори, что я не предупреждал.
          Йенс расплылся в улыбке и артистично сбросил с себя халат. На нём остались всё те же носки, один с подтяжками, другой без, приспущенный, и мужские стринги, утонувшие в его ягодицах, из которых торчала обильная растительность спереди и сзади. В общем, такая же растительность покрывала всё его полноватое тело, кроме головы.
          Косолапой походкой он быстро подбежал к ящику с реквизитом и достал оттуда ошейник с шипами. Пока одевал его себе на шею и пристёгивал к нему поводок, тихо спросил у двух связанных на кушетке:
          — Мужики, а какая у вас стоп-фраза?
          Так же тихо и с грустным оттенком в голосе отозвался незнакомец на стуле:
          — Я и сам хотел бы знать…
          Тот, что с переломанным носом, с опаской поглядывая на Леа, ответил шёпотом:
          — Йенс, пить надо меньше, здесь нет никаких стоп-фраз, здесь всё по-настоящему.
          — Да ну? — на лице Йенса появилось изумление и застыло на несколько секунд, а затем плавно преобразилось в безумную улыбку, — это же, в самом деле, так круто…
          Он подбежал к Леа и вручил ей в руку поводок от своего ошейника:
          — О Госпожа, раб Йенс у ваших ног и выполнит любое ваше желание, — он опустился на четвереньки и расположился рядом с ней.
          Леа, держа в руке поводок, молча уставилась на голого в стрингах мужичка у своих ног. В помещении воцарилась непривычная тишина, даже Мамонт перестал трясти крест и мычать. Постояв ещё немного, и так не решив, что делать с этим странным представителем гомо сапиенс, Леа вспомнила, что необходимо закрыть дверь на задвижку. Сделав это полезное дело, она не спеша направилась в сторону клеток, с интересом наблюдая, как Йенс на четвереньках послушно следует за ней.
          — Ты не можешь выполнить любое моё желание, — наконец произнесла Леа и остановилась.
          — Тогда накажи меня за это, — предложил Йенс.
          — Зачем? Это всё равно не наделит тебя способностью выполнять любые желания.
          — Госпожа, тогда накажи меня за то же, что и раба Фреда.
          — Ты тоже помогал вот тем двоим? — спросила Леа, показывая на Алекса и Мамонта.
          — К сожалению, моя Госпожа, я не знаю тех двух рабов, но у меня провинностей не меньше, чем у раба Фреда, я тоже очень плохой раб, накажи меня.
          — Знаешь что, — Леа с сомнением посмотрела на Йенса, — давай, я тебя лучше привяжу вон у той клетки, и ты около неё тихо посидишь.
          — Госпожа, ваше желание для меня закон.
          Только Леа собралась реализовать дальнейшую судьбу Йенса, как в дверь снова позвонили. Она изменила направление и вместе с Йенсом направилась снова к входной двери.
          Она посмотрела в глазок: там стоял Ланс Кампо и группа незнакомых ей людей. Леа открыла дверь и впустила его внутрь, держа в руке плеть и поводок с Йенсом.
          Ещё раз бросив короткий взгляд на дверь с надписью «BDSM», Ланс Кампо вошёл в комнату и картина, которая предстала его взору, на мгновенье вызвала у него замешательство. Однако очень быстро он уже относился ко всему с профессиональным прагматизмом.
          — Леа, с тобой всё в порядке? — спросил он и быстро снял с себя курточку, набрасывая её на полуобнажённую Леа.
          — Я в порядке, — ответила Леа. — Вот, — она вручила Лансу поводок с Йенсом, — остальные там, — она повернулась и рукой сделала круговой панорамный жест.
          Ланс брезгливо посмотрел на Йенса и передал поводок какому-то сотруднику, стоящему сзади. А тот передал его ещё кому-то в коридоре. Уже оттуда послышался разочарованный голос Йенса:
          — А что, вечеринка уже закончилось...?
          Кто-то ему ответил в коридоре, что уже давно утро.
          — Что с остальными? — спросил Ланс.
          — Никто не ликвидирован – все живы, — доложила Леа, — некоторые травмированы исключительно в целях вынужденной самообороны, но серьёзной угрозы их здоровью нет. Видео событий с момента моего похищения вы сможете скачать с облачного хранилища через два часа. Мне ещё необходимо восстановить своё программное обеспечение и сконвертировать видео.
          — А где Алекс? — Ланс внимательно осмотрел помещение.
          Леа обернулась и посмотрела на клетку, в которой должен был сидеть Алекс – клетка была пуста.
          — Он сидел в той клетке, — Леа указала на неё рукой, и они вместе с Лансом подошли к ней поближе.
          Клетка оставалась закрытой и не имела никаких повреждений. Замок был тоже цел. На полу клетки лежала одежда Алекса, самого Алекса нигде не было. Леа открыла дверку клетки и достала его одежду. Вся одежда была в дырках разной величины и формы. Сами дырки имели однородные края, как будто их аккуратно вырезали ножницами, а не порвали или чем-то прожгли.
          — Куда он мог деться? — спросил Ланс, рассматривая его одежду и саму клетку.
          — Я не знаю, — ответила Леа, — но нечто похожее я уже видела. Подобное исчезновение демонстрировали неидентифицированные существа, с которыми я и Ноа столкнулись в лесу, когда уходили от преследования.
          — У тебя совсем нет никаких соображений на этот счёт? — спросил Ланс.
          — Недостаточно информации для обоснованных версий. Кто-то эксклюзивно владеет уникальной технологией. Советую обратиться за помощью к специалистам-учёным. Покажите им одежду Алекса. Возможно, они найдут на ней что-нибудь, что позволит внести большую ясность в то, что здесь произошло.
          Оперативная группа уже начала освобождать "рабов" из своих заточений и выводить их из помещения. В основном все выходили спокойно, кроме Мамонта и Фреда. Для Мамонта потребовалось четверо оперативников несмотря на то, что он был в наручниках и со сломанным запястьем. Фред не сопротивлялся, но громко возмущался, грозился, что подаст на Леа в суд за насилие и унижение его человеческого достоинства.
          — С Ноа Майерса сняты все обвинения, и ему с Камиллой больше ничего не угрожает, — сказал Ланс, — дело против него сфабриковали. В ФСР полетят головы. Грядёт серьёзная пертурбация в органах. На Леджера Гросса заведено служебное расследование. Возможно, до суда не дойдёт пока, но в отставку ему придётся уйти точно.
          — Спасибо, — Леа улыбнулась.
          Ланс Кампо ещё не видел, как она улыбается и для себя предположил, что, по всей видимости, её программу научили имитировать эту человеческую эмоцию для бо;льшего подобия с человеком.
          — Тебе тоже спасибо, — Ланс поблагодарил в ответ. — Ты помогла раскрутить такое действительно важное для общества и страны дело. Ещё, спасла девочку и талантливого учёного.
          — Значит, наше сотрудничество оказалось удачным и взаимовыгодным, — заключила Леа.
          — Было приятно иметь с тобой дело, — согласился Ланс и, подумав, добавил, — в ФСР вчера пришло официальное распоряжение, предписывающее сотрудничество с ФБР и помощь им в твоих поисках. Твои хозяева снова бросились тебя искать. К нам уже приехали их представители. Фактически я нарушил свои служебные обязанности, скрыв, что еду в Шаффхаузен по твоему GPS маячку. Тебе решать свою дальнейшую судьбу. Но совсем скоро тебя уже будут искать все и везде.
          — Спасибо, — снова поблагодарила Леа.
          В помещении уже никого не было, кроме Леа и Ланса. Леа сдала Лансу трофейный «Файв-севен» Алекса. Затем вернула ему курточку и переоделась в пальто, которое осталось теперь единственной её верхней одеждой, не считая сапожки. Они направились к выходу.
          На широкой улице оказалось неожиданно много народа. Кроме людей в строгих чёрных и темно-серых пальто, ещё спецподразделение в бронежилетах и касках по периметру, много полиции. В небе завис полицейский вертолёт со снайпером, а в метрах десяти стоял полицейский фургон. За периметром даже успела собраться толпа журналистов. Как только все заметили Леа, люди из спецподразделения заняли боевую позицию. Такому же примеру последовали все, кто находился неподалёку от неё.
          На лице у Ланса Кампо появилось удивление. Он встал перед Леа, закрывая её собой:
          — Опустите оружие, это Леа, она с нами, — он замахал руками своим коллегам.
          Никто не отреагировал. Из полицейского фургона вышло два человека. На обоих были джинсы и курточки, один в чёрной кожаной, другой в джинсовой.
          — Мы знаем, кто это такая, — сказал тот, что в кожаной курточке, и Леа узнала в нём Барни Дженкинса, действующего ныне руководителя L.E.A.I.
          — Надеюсь, ты больше не собираешься в меня стрелять? — рядом с ним стоял Эдриан Камински и улыбался.
          Ланс повернулся к Леа:
          — Леа, я здесь ни при чём. Не понимаю, как они вообще узнали.
          К Лансу подошёл Антонио:
          — Ланс, сожалею, но я не мог способствовать твоим неуставным методам. Мы обязаны передать этого робота ФБР.
          — Бумажная работа и кресло с личным кабинетом окончательно превратили тебя в служебную крысу. Мы же напарники, я доверял тебе, — Ланс не скрывал своего разочарования.
          — Ланс, ты знаешь, я всегда тебя прикрывал и буду прикрывать, но это всего лишь робот.
          Ланс отвернулся от Антонио и посмотрел Леа в глаза:
          — Леа, извини.
          Леа промолчала.
          — Ноль-три-двенадцать, едем домой? — спросил Дженкинс.
          — Я не ноль-три-двенадцать, я – Леа, — повысив голос и с утверждающей интонацией, возразила Леа. На завершение ей недоставало только топнуть ножкой.
          — Хорошо, Леа, — отозвался рядом Эдриан, — мы обещаем, что не причиним тебе вреда. Ты просто вернёшься домой и будешь работать с нами в L.E.A.I.
          В сопровождении Эдриана, Дженкинса и ещё двенадцати человек из спецподразделения, Леа зашла внутрь полицейского фургона. Отдельным эскортом, состоящим из этого фургона, четырёх внедорожников и полицейского вертолёта, Леа повезли в неопределённом направлении.

•••

(продолжение следует)
http://proza.ru/2022/01/19/575