Однажды на планете Земля -21

- К сожалению, я должен вас огорчить. - Детектив смотрел на Майкла глазами, полными сочувствия и призыва мужаться.

- То есть, вы, все-таки, не нашли Веру? - осторожно спросил Майкл.
Они сидели на скамейке в Инженерном сквере, неподалеку от памятника Петру Первому.

- Я нашел, но… - Взгляд Гвоздина стал еще печальнее. - Но год назад она умерла.
- Умерла? Год назад? - Майкл механически повторил его слова, еще не осознавая их смысла, их безнадежности, их отчаяния. - Как умерла? С чего вы взяли?

- Я понимаю, как горько вам это услышать, - вздохнул Гвоздин, - но, увы, это факт. - Он раскрыл принесенный с собой портфель и достал из него пластиковую папку. - Вот копия свидетельства о смерти. Вот фотография могилы. Вот памятник крупным планом…

Майкл взял фотографии, и в груди у него ничего не шелохнулось. Когда он ехал на встречу с детективом, он был уверен, что Вера нашлась, что Гвоздин сообщит ему ее адрес, а может быть и телефон. И все три часа, сидя у окна электрички, глядя на мелькавшие за стеклом деревья, столбы и дома, он представлял, как поедет, полетит, поплывет к ней, как они встретятся, как посмотрят друг на друга, какие слова скажут… Захочет ли она встретиться? После стольких лет! А вдруг нет? Узнают ли они друг друга?.. И вдруг ничего это нет. И не будет. Никогда. Умерла. Ушла в полную недосягаемость. С могильной керамической фотографии смотрела совсем незнакомая женщина, Вера Николаевна Воронина. Только взгляд был прежний, полный так и неразгаданной им тайны.

- Где она жила? - спросил Майкл.
- В Горно-Алтайске, - с готовностью ответил Гвоздин. - Работала в местном музее. Замужем не была, воспитывала сына…

- Что с сыном?
- С сыном нормально. Учится в Горно-Алтайском университете, на третьем курсе
- Как его звать?

- Дмитрием. Дмитрий Михайлович. Вот фото. - Гвоздин извлек из папки еще одну фотографию. На Майкла смотрел красивый юноша, с открытым лицом, с ясными голубыми глазами и тонко очерченным ртом. «Рот, пожалуй, мой, - мысленно отметил Майкл. - А все остальное — от мамы, от Верочки». И вот тут ему стало грустно. Вырос сын. Вырос без него, не зная отца. Скорее всего Верочка даже не говорила ему, кто его отец, чье отчество он носит. Спасибо, хоть отчество мое.

- Вот его адрес и телефон. - Гвоздин протянул Майклу бумагу. Майкл взял, прочитал, сложил, сунул в карман куртки. Потом достал из другого кармана конверт с деньгами.
- Пересчитайте. Тут пять тысяч.

- Я не возьму, - покачал головой детектив. - Я не успел найти ее, когда она была жива.
- Это не важно, - возразил Майкл. - Вы сделали все, что могли. Поразительно, что вы смогли сделать хотя бы это. В этой стране. Возьмите! - Он протянул Гвоздину конверт. - Или я оставлю его здесь, на скамейке.

Гвоздин пожал плечами:
- Ну, что ж! Если вы так считаете… Работа, действительно, была нелегкая, и расходы были немаленькие: одному дать, другому… - Он взял конверт и не вскрывая, не пересчитывая, опустил его в портфель, а пластиковую папку протянул Майклу: - Тут все документы. Вы поедете в Горно-Алтайск?

Майкл не ответил. Зачем задавать риторические вопросы? Да и вообще, какое дело этому бывшему милицейскому оперу до того, чем намерен заниматься человек, который только что узнал о смерти любимой? Конечно, он поедет. Любимая сделала все, чтобы он ее не нашел, но остался сын, ее частичка, их общая частичка. Конечно, он должен увидеть сына, заглянуть в его голубые глаза, услышать его голос… Что потом? Там будет видно.

Пришло лето, пришли школьные каникулы. Майкл не стал торопить время, не стал отпрашиваться в учебное время. Теперь торопиться было некуда. Верочка ушла, ее уже не догнать: разве только в иных мирах. А Дмитрий, Дима живет себе своей жизнью и вряд ли куда-то исчезнет. Конечно Майкл не стал ему ни звонить, ни писать. Просто сел в самолет и полетел. Однако полетел не в Горно-Алтайск, а в Новосибирск. Оказалось, что в Горно-Алтайск, хоть он и столица целой Республики Алтай, самолеты не летают. Более того, туда и поездом доехать невозможно. Железная дорога заканчивается в Бийске, а дальше — автобус. Но это все детали, обычные пустяки нашей российской действительности, к которой мы привыкли и воспринимаем как данность.

Так или иначе Майкл добрался до Горно-Алтайска и нашел дом, в котором, если верить адресу предоставленном детективом Гвоздиным, проживал Дмитрий Михайлович Воронин. К удивлению Майкла дом оказался не многоквартирным, как он по городской привычке ожидал, а представлял собой продолговатое одноэтажное строение, окруженное аккуратным забором-штакетником, за которым зеленели какие-то деревца и кусты. Впрочем, подобные дома часто можно увидеть в российских селах, поселках и небольших городах. Как правило, такой дом рассчитан на двух хозяев и фактически представляет собой два дома под одной крышей. В адресе было указано: «кв. 1». На ближайшей калитке Майкл увидел цифру «1», аккуратно изображенную масляной краской. Калитка была не заперта, Майкл отворил ее и вошел. К дому вела неширокая дорожка, посыпанная крупным белым песком. Слева от дорожки он увидел застекленную теплицу, справа небольшую лужайку, покрытую густым многотравьем. За теплицей, ближе к дому — сарайчик, на шиферной крыше, прямо над крыльцом, тарелка телеантенны. Со стороны сарая вдруг выкатилась со звонким лаем маленькая лохматая собачонка. Майкл на всякий случай замедлил шаги: такая отважная может и штаны порвать. На собачий лай на крыльцо вышла девушка — темноволосая, в джинсах и клетчатой рубашке навыпуск, перехваченной тонким пояском.

- Муся! Уймись! - скомандовала она собаке, но та залилась еще звонче. - Вы не бойтесь! - улыбнулась она пришельцу. - Она не укусит.

- Я не боюсь, - с ответной улыбкой заверил Майкл. - Здравствуйте!

- Здравствуйте. - Девушка скользнула взглядом по его седоватым вискам, заостренным чертам лица, по дорожной сумке на ремне через плечо. - Вы кого-то ищете? - Взгляд приветлив, доверчив.

- Дмитрий Воронин здесь живет? - спросил Майкл.

Девушка спустилась с крыльца, взяла Мусю на руки, та затихла, но мордочку продолжала тянуть к незнакомцу.

- Здесь, - ответила девушка. - Но сейчас его нет.
- А когда будет?
- А зачем он вам? Кто вы?

Майкл помедлил с ответом. Кем назвать себя? Как представиться? В дороге он так и не придумал, как вести себя при встрече с сыном Верочки, с его сыном.

- Я давний друг его матери. Очень давний. Был в отъезде, потом долго искал ее.

- Веру Николаевну? - Темные брови взметнулись с горьким недоумением. - А вы знаете?..

- Знаю. - Майкл вздохнул. - Я опоздал. Но я все равно решил приехать, повидать ее сына…

- Проходите, - пригласила она в дом, спуская собачку обратно на землю. - Но Дима не скоро вернется, недели через две.

Майкл вошел в дом вслед за хозяйкой. Она провела его в комнату, которую можно было назвать гостиной. Диван, телевизор, три кресла, на стенах две картины с горными пейзажами, фотографии. На самой большой — Вера и Дима, мать и сын, улыбающиеся, счастливые.

- Вы, наверное, жена Дмитрия? - спросил он, обернувшись к девушке, отрываясь от фотографии.

- Да, - просто ответила она. - Мы поженились год назад, после смерти Веры Николаевны.

- От чего она умерла?
- Рак.

- Печально. Она ведь еще была такая молодая. Как вас звать?
- Наташа. А вас?

- Извините, я сразу не представился. Михаил Александрович.

- Присаживайтесь, Михаил Александрович. - Наташа жестом указала на одно из кресел. - Я сейчас чай поставлю. Да что чай! Вы с дороги, наверное, голодны?

- Нет, нет! - замотал он головой. - Я на автостанции, в кафе пообедал. Но от чая не откажусь.

Девушка ушла в кухню. Майкл поднялся с кресла и опять подошел к стене с фотографиями. На большинстве из них была изображена Вера: с сыном, с другими людьми, в саду, в горах, на раскопках… Значит и здесь, работая в музее, она не оставляла свою археологию. На одной из таких археологических фотографий рядом с Верой он увидел и Диму — еще мальчика, лет двенадцаи, с большим совком в одной руке и древним наконечником копья в другой.

Наташа вошла, пригласила в кухню, к столу.

- Это где они? - спросил Майкл, указывая на фотоснимок.

- На Укоке, - ответила Наташа. - Наверное, слышали — там могилу алтайской принцессы нашли. Вот Вера Николаевна ее и раскапывала.

- Вы ее хорошо знали?

Наташа пожала плечами:

- Наверное, не очень. Мы с Димой не так давно познакомились, в универе.
Они прошли в кухонную комнату, сели за стол. Наташа поставила перед гостем  фаянсовую чашку с восточным орнаментом, придвинула пиалу с медом.

- Не знаю, понравится ли вам, но мы пьем свой чай, алтайский. Сами травы собираем, сушим. Как раз сейчас Дима и уехал в горы за травами. В Ак-Кем. Это в районе Белухи.

Майкл отпил глоток.

- Ароматный! - похвалил он. - А Дима только для чая травы собирает?

- Нет. Мы еще кремы делаем, мази лечебные. Дима с друзьями небольшую фирму организовал. Ну и я там участвую, - уточнила Наташа и добавила для полноты:  У нас лицензия есть!

Майкл еще отпил чая, попробовал и мед.

- А на кого Дима учится? - поинтересовался он. - Какая специальность?

- Экология, - ответила девушка. - Если полностью, то «Экология и природопользование».

- А вы?
- Я тоже. Я обычно с Димой и в горы езжу. Но в этот раз он меня не взял.

- Почему?

Она погладила себя по животу и засмеялась:

- Вот поэтому! Ребеночка ждем.

Только сейчас Майкл понял, что жена Димы беременна, это было совсем незаметно под рубашкой навыпуск.

- И кого ждете? - поинтересовался он.

- Мальчика. - Наташа застенчиво улыбнулась, потом пожала губы и вдруг спросила, глядя неожиданному гостю прямо в глаза: - А вы не отец Димы?

Майкл поперхнулся чаем и поспешно замотал головой:

- Нет, нет! С чего вы взяли? Я просто давний друг его мамы. Очень давний. Я и не знал, что у нее сын. Просто недавно вернулся в Россию и решил ее разыскать, вспомнить молодость. А что, его отец неизвестен?

Она смотрела недоверчиво, но продолжать эту тему не стала. Стала расспрашивать о том, откуда ее гость приехал, в каких краях обитал, чем там занимался. Майкл отвечал туманно, без излишних подробностей, а сам думал о том, что Диме повезло с женой: умная, тактичная, красивая… И о том, что вот еще и внук у него намечается, семена легли в добрую почву. Но нельзя эту почву тревожить, нельзя перекапывать, чтобы не повредить еще не слишком крепкие корешки. И все-таки не удержался и спросил:

- Сейчас многие молодые из России норовят уехать. У вас с Димой такие мысли не появлялись?

- Ну что вы? - Удивленно и даже недоуменно отреагировала Наташа. - Зачем? У нас тут все! Дом, учеба, дело, друзья! Здесь все для нас родное. А природа какая! Алтай — это просто сказка!

Майкл улыбнулся, соглашаясь с ее аргументами. Действительно, от добра добра не ищут.

- Я рад за вас. Рад, что у вас все хорошо, что вы нашли себя в этом мире.
В ее глазах появилось что-то новое, какая-то новая мысль изменила выражение лица.

- Как вы сказали? «Нашли себя в этом мире»? - Она задумалась. - Пожалуй, это так. Во всяком случае, мы с Димой нашли друг друга, а это уже многое. А вы? - спросила она осторожно: - Вы нашли себя в этом мире?

Майкл усмехнулся. Двадцатилетняя девочка спрашивает, нашел ли он себя?

- Пожалуй, еще нет. Но, кажется, я уже очень близок к находке. - Он взглянул на часы: если взять такси, то можно еще успеть на вечерний поезд из Бийска. - Извините, но мне пора. - Поднялся и вышел из-за стола. - Было очень приятно познакомиться.

Наташа тоже поднялась.

- Что передать Диме?

Майкл пожал плечами:

- Да в общем-то ничего. Просто заходил давний знакомый его мамы. Желаю вам с ним счастливой и долгой жизни.

- Вы опять уедете? - спросила она с сочувствием во взгляде. - В далекие края?

- Наверное. - Он мягко улыбнулся. - Скорее всего. Хотя еще не знаю, куда.

- Удачи вам! - сказала она на прощанье, протягивая ему тонкую руку. - У вас все будет хорошо.

Он поцеловал руку жены своего сына и вышел из дома.


Купейных билетов не оказалось, пришлось брать в плацкартный, как восемь лет назад, когда ехал с Николаем перегонять BMW из Бреста. На этот раз не было ни учительниц-челночниц, ни ушлой цыганки. Что она тогда ему нагадала? «То что ищешь — найдешь, но получить не сможешь!» А ведь так и вышло. Веру нашел, но она уже умерла. Сына нашел, но сыну он не нужен. У сына все хорошо, он нашел себя в этом мире, Верочка его правильно воспитала. Наташа тоже ему под стать, и лучше им не знать про американского отца. Чтоб соблазн вдруг не возник. Не дай Бог, захочет все-таки мальчик поменять родину, порвет корни, и будет потом мыкаться, как мыкается его отец. И еще ему подумалось с невольной горечью, что это даже хорошо, что не успел он найти Верочку до ее кончины. Какой была бы их встреча? О чем они могли бы говорить? Что он мог бы ей предложить? Америку? Америка ей никогда не была нужна, а сейчас не нужна и ему. Предложить себя? За эти годы он ей тоже стал не нужен. Она сама выстроила свою жизнь, как сейчас выстраивает жизнь ее сын, она прожила ее и была, по своему счастлива. Вырастила прекрасного сына. Нет, он правильно сделал, что не открылся Наташе, тут двух мнений быть не может. Они должны жить так, как жили, как живут. Но что делать ему? Как ему жить дальше?..

Майклу досталось боковое место, в проходе. Напротив него, в четырехместное «купе», загрузилась компания туристов — с большими рюкзаками, ледорубами и гитарой, трое парней и девушка, молодые, веселые, обожженные горным солнцем — наверное, студенты. Они долго не могли угомониться, пили дешевое красное вино, пели песни. Майкла тоже пригласили к столу, но он вежливо отказался. Он вообще не был любителем случайных компаний, а сейчас тем более. Он просто сидел и думал о своем, их разговоры и песни плыли мимо него, не задевая. Но вдруг в нем что-то вздрогнуло, словно какая-то струна отозвалась на близкую ей ноту. Он прислушался.

«… Я вернусь зарей лучистой,
В голубом архипелаге.
Здравствуй, милая Итака!
Сына блудного прости».

На этом песня закончилась. Майкл глянул в сторону туристов. Они опять пили вино, чокаясь эмалированными кружками, смеялись о чем-то. Майкл поднялся со своего места, шагнул к ним.

- Извините, - сказал он. - Песня была, про Итаку… Что это за песня? Кто автор?

Гитарист, долговязый, чернявый парень в бандане посмотрел на него, пожал плечами:

- А Бог ее знает. В горах группу украинцев встретили, они пели. Мне понравилось, списал слова. А что?

Его друзья тоже смотрели на Майкла, выжидательно. В их глазах он был стариком, почти мамонтом, а вот, поди, туристской песней заинтересовался. Но Майкл и в молодости никогда не интересовался туристскими и вообще бардовскими песнями, он был воспитан на песнях Битлз, Саймона и Гарфункеля, and so on. Но Итака его зацепила.

- Вы не могли бы спеть ее еще раз?

Тут девушка вмешалась в разговор, маленькая, крепко сбитая, с румянцем во всю щеку.

- А вот выпьете с нами, тогда споем! - задорно заявила она.

- Хорошо, - согласился Майкл. - Я выпью.

Ему налили, он выпил. Вино было не такое уж плохое, наверное молдавское, типа «Изабеллы».

- На Белуху ходили? - спросил он, глядя на девушку, чтобы укрепить возникшую между ними ниточку-связь.

- Нет, - ответил кто-то. - На Шавлинские озера.

- Молодцы! - одобрил Майкл, хотя он не имел и понятия об этих озерах, и посмотрел на гитариста. - Ну так как?

Парень взял аккорд, и опять поплыла песня, зазвучали магические слова, проникающие в душу. В любой другой момент Майкл и не заметил бы этих слов, сопровождаемых нехитрой мелодией, но сегодня его душа была обнажена, душа ждала какой-то магии, была готова откликнуться на неведомые вибрации, загадочные сплетения силовых линий и полей. Итака! Почему Итака? Почему он, рожденный в Америке, выросший в России, откликнулся вдруг на песню об Итаке, о Греции? Да, там родился его отец, там родина его предков… Но что ему до этих предков, далеких и таких древних? Да, отец говорил, что его семья вела свой род от одного из трехсот спартанцев, но может быть это просто красивая, придуманная легенда? Да и не в этом дело: где Спарта, а где Итака, и где вообще сейчас Спарта?..
Все предопределено в этом мире, нет в нем ничего случайного. Песня настигла его в тот момент, когда душа оказалась готовой ее встретить, встретить и отозваться. Всю жизнь он был в поиске: искал себя, потом искал Верочку, а на самом деле опять искал себя, свое место в этом мире, на этой планете. Ни Россия, ни Америка не стали ему родными, и вот песня подсказала вдруг путь и ключ. В России его уже ничто не держало, в Америку ничто не тянуло…

И вот он на греческом острове, уже второй год. Это не Итака, но и он ведь не Одиссей. И даже не Телемах. Он Михалос Мелос, учитель математики. Вокруг него — греческое синее море, над ним — греческое голубое небо, в классе у него — озорные  и умные греческие дети, в друзьях — простые греческие мужчины. С друзьями он любит выпить домашнего греческого вина, посмотреть, как греки танцуют сиртаки, выйти в море на рыбацкой парусной лодке. Он уже неплохо освоил греческий язык и даже начал заглядываться на прекрасных греческих женщин. Душа его наполнилась смыслом жизни, и смысл этот оказался прост — радуйся каждому ее мигу и благодари Господа за то, что Он подарил тебе этот мир и сделал свободным.

Майкл-Михалос вел очередной урок, объяснял ученикам теорему Пифагора. Дверь класса приоткрылась и в щель заглянул школьный сторож Сократ, нестарый еще инвалид, наступивший в детстве на морского ежа и лишившийся из-за гангрены ступни правой ноги, произнес громким шепотом:

- Михалос, тебя директор зовет.

Майкл постучал пальцем по циферблату ручных часов и показал растопыренную пятерню: пять минут! Дверь закрылась. Через пять минут урок закончился, дети с шумом-гамом сорвались с мест и кинулись в коридор. Майкл вымыл под краном испачканные мелом руки, вытер их бумажным полотенцем и направился в кабинет директора, на ходу размышляя, зачем бы это директору понадобилось вызывать его во время урока.

Когда он, постучав в дверь, вошел в кабинет, он увидел женщину, сидевшую спиной к двери, лицом к директору. Женщина тут же обернулась и он узнал в ней рыжую Эмму, его взбалмошную спутницу в американских странствиях. Узнал сразу, хотя она, безусловно, заметно изменилась за эти годы и уже не была рыжей. Эмма быстро поднялась ему навстречу, а директор, сорокалетний толстячок с ранней лысиной на широком лбу, с радостной улыбкой произнес:

- Михалос! К тебе вот журналистка из Америки!

У Эммы в глазах были настороженность и вопрос: «Не ожидал? Не рад мне?»

- Спасибо, Теодорос! - вежливо ответил Майкл. Он уже привык, что греки все на «ты» и обращаются друг к другу по именам. - Не будем тебе мешать; мы выйдем в коридор.

Теодорос проводил их разочарованным взглядом. Ведь он уже предвкушал свое присутствие при их беседе и жаждал принять в ней дружеское участие.

В коридоре Майкл положил руки Эмме на плечи и сказал:

- Ну, здравствуй, девочка! Как ты меня нашла?

- Здравствуй, - ответила она с прежним вопросом в глазах. - У нас, журналистов, есть свои секреты. Но поискать пришлось! Ты здорово спрятался.

- Тебе повезло, - сказал он без улыбки. - Ты успела меня найти, я еще не умер.

Ее брови удивленно поднялись:

- В каком смысле?

- В буквальном. Бывает, ищешь, ищешь человека, а когда находишь, оказывается, что он недавно умер.

- Да, это было бы грустно, - согласилась она, тоже без улыбки. - Ты рад мне?
Он помедлил с ответом. Не ожидал он увидеть Эмму, не думал о ней, давно уже не вспоминал, как не вспоминал и о деньгах, которые положил в банк на ее имя. Все-таки выучилась! Стала журналисткой. Что ж, это в ее пользу, значит, взбалмошность позади. Не вспоминал, а вот увидел - и сердце всколыхнулось, вспомнило.

- Еще не знаю, - ответил он. - Свалилась, как снег на голову. - Раздался звонок, призывающий учеников в классы. - У меня еще один урок. Ты погуляй пока, через час я освобожусь.

Через час он вышел из школы. Эмма сидела на лавочке в тени раскидистой смоковницы. Увидев Майкла, она поднялась и пошла ему навстречу.

- Куда пойдем? - Вопрос подразумевал, что они обязательно должны пойти куда-то, не ограничиться кратким разговором здесь, во дворе школы.

- Я покажу тебе море, - ответил Майкл. - Только сначала зайдем в магазин, купим что-нибудь.

Откуда-то появился большой, лохматый пес, степенно подошел к Майклу, ткнулся мордой ему в ладонь.
- Это мой Дик, - пояснил Майкл. - Он пойдет с нами.

Дик подошел к женщине, понюхал протянутую ему руку, лизнул, согласился принять ее в компанию.

В магазине, в небольшой лавочке в двух шагах от школы, они купили бутылку вина, небольшой круг овечьего сыра, лепешку питы — деревенского хлеба, две тяжелые, светлые грозди местного винограда и полпалки ливерной колбасы — для Дика.

- Разве море не там? - спросила Эмма, кивнув в сторону пристани, когда Майкл направил свои шаги в сторону зеленой горы.

- Море здесь везде, это остров, - пояснил Майкл, поднося к лицу питу и вдыхая ее спелый, горячий аромат. - Я покажу тебе свое море!

На вершине горы он расстелил куртку рядом с развалинами древнего то ли храма, то ли дворца и пригласил Эмму сесть. Дик умчался на охотничью прогулку по окрестным кустам.

Море бескрайним синим простором обнимало остров со всех сторон, качало на своих древних, натруженных, ласковых ладонях, превращая его в центр Вселенной, в единственный обитаемый мир в беспредельных космических просторах.

- Это и есть мое море! - сказал Майкл. - Я нашел его.

- Это здорово! - отозвалась Эмма. - А я нашла тебя.

- Ты надолго приехала? - спросил он, откупорив бутылку и не спеша отпив из нее.

- Навсегда, - ответила она, принимая у него бутылку и прикладываясь к горлышку. - Если не прогонишь.

- Навсегда — это хорошо. Тогда я рад. И даже очень рад. - Майкл протянул Эмме сыр и лепешку. - У меня есть это море, есть сын и внук, а теперь еще — ты!

- Я нашла тебя! - повторила она, и ее глаза стали глубокими, бездонными.

Дик прибежал и получил свой кусок колбасы. И не было на Земле в этот миг никого счастливее этой троицы.