Назови имя и путь свой 5

   Состав всё торчал на этой холодной станции и, наверное, не собирался в путь-дорогу. Сон не шёл. Голод после посещения рядов усиливался ароматом леща. От раздражения чесались мышцы ног и рук… На следующей станции надо будет повторить попытку остаться или хотя бы поесть всласть. Интересно, когда же она будет, эта станция?
   – Дорогая, – неожиданно раздался голос Иннокентия.
   Резко повернувшись, Милентина чуть не свалилась с полки. Подполковник едва успел её подхватить.
   – Хватит спать, лежебока, – сказал он, – я уже нам завтрак заказал.
   – Ноки, милый, – обвила его шею руками Тина, – я мигом.
   Может быть, впервые за много лет женщина была счастлива. Стремительно спустилась вниз, чуть не сшибла с ног возвращающегося соседа. Бесконечно кокетничая, причесалась, поправила изрядно помятую блузку.
   Неприветливая станция «Завалиха», наконец-то, поплыла мимо окон.
   Пока Тина прихорашивалась перед зеркалом, соображая, как же разгладить одежду, Ноки вынул из свёртка свитер красно-коричневой тональности.
   – Я понимаю, – начал он, – нам обещали, что в 1980 году мы будем жить при коммунизме, и кругом будет изобилие, только восьмидесятый год уже минул, а изобилие так и не наступило… Короче, на этой станции всего один магазин, и в нём никакого выбора. Вот прикупил для тебя…
   – Для меня? Ноки, ты мой спаситель!
   И Тина, обхватив дарителя за шею, впилась в него губами. Что подумает «милиция», было не важно. У подполковника от прихлынувших чувств вспотела лысина.
   Свитер был откровенно мал. Пришлось втянуть живот, выпрямиться в струнку, чтобы Ноки не чувствовал себя оскорблённым.
   – Как ты угадал мой размер? – почти искренне восхищалась Тина, натягивая на себя подарок, – И цвет мой. Посмотри, как он меня освежает.
   Она крутилась перед зеркалом и из-за тесноты купе задевала подполковника то одной, то другой частью тела. Приглуплённо улыбалась, бросая на Ноки скромно-восхищенные взгляды.
   Однако внутреннее содержимое души готово было прорваться сквозь телесную оболочку. Обновка крепко держала Милентину за глотку. Плотная вязка воротника душила и давила. Больших стараний стоило охотнице сдерживать поток бешенства на старого обалдуя, купившего натуральную дребедень. Останавливало чувство голода и отсутствие прочного финансового и квартирного субстрата.
    «От карася и польза карасёвая. Нам бы только ноготок втиснуть – останется от Ноки только оболочка, и ту порвём», – успокаивала она душевные штормовые волны и сильнее втягивала живот.
   – Дама готова, приглашай на завтрак, – торжественно произнесла она, беря кавалера под руку.
   Выходя из купе, Милентина так вывернулась, что оказалась позади Ноки. Пресекла попытки пропустить её вперед.
   – Ты мой защитник и путеводная звезда, показывай дорогу.
   Идя по коридору, женщина свободно выдохнула. Свитер напрягся, укоротился, раздался в ширину… Затрещали швы… Руками попыталась растянуть воротник. Дышать было нечем.
    «Ладно, поем только чуть-чуть», – решила Тина.
   Их путь лежал через плацкартный вагон. Прогулка по станции «Завалиха» не прошла для пассажиров впустую. В походной атмосфере витали ароматы домашних разносолов.
   Тину слегка замутило от голода и тесного свитера. Она машинально схватилась за край полки. Как бы плохо ей ни стало, всё же боковым зрением она зацепилась за лежащую на постели безнадзорную заколку для волос. Подхватила её, как свою, и тут же начала сворачивать волосы в тугой жгут. Заколка как нельзя лучше схватила прямые чёрные волосы.
   Уже почти на выходе из вагона, на боковом месте, Милентина обнаружила высокого старика в старой олимпийке, именно того, который так подло сорвал ей план захвата пчеловода. С одной стороны, хорошо, что сорвал, а с другой – какое он на это имел право?
   Дедок отломил от булки громадный кусок, загрёб им из пакета золотистый мёд и стал кусать хлеб, ловко подлизывая языком медленно стекающие капли янтарного пчелиного нектара. Между жевками он разговаривал с человеком, сидевшим напротив:
   – Ет чё ет творится? Вона на станции, продавцы мёдом кидаютси. Еле отбилси…
   В вагоне от большого скопления народа было тесно, душно и жарко. По спине и по шее текли липкие ручейки пота. Милентину снова замутило. К горлу подкатывал мерзкий комок. Чтобы разрядиться, Тина тихонько ткнула длинного мужика так, что он носом сунулся в сладкий кусок, проскочила мимо, дабы не получить сдачу… Оглянулась, в жажде насладиться скандалом, шумом… Любитель мёда даже головы не повернул. Просто пальцами счищал лакомство с носа, а потом языком быстро облизывал пятерню.
   …Столик был накрыт на две персоны. В подставке потела бутылка коньяка. Изобразив робость, Тина подтолкнула подполковника к дивану, а сама нырнула напротив, скрыв обтянутые складки тела за столовыми приборами.
   – По маленькой? – спросил кавалер, наливая в рюмки.
   – Прямо и не знаю. Может быть, не стоит?
   – Тиночка, вчера же тебе стало легче?
   – Ты, как всегда, прав, – деланно вздохнула в полгруди женщина, – я даже уснула… впервые за два месяца.
   – Почему за два?
   – Как муж умер, так я и не могла спать. Боялась, что его родственники меня убьют из-за наследства.
   – Жестокие люди! – подполковник сжал кулак. – Эх, меня там не было… Ладно, дорогая, всё уже позади. Давай, за твоё будущее.
   Они чокнулись и выпили. От коньяка загорелось внутри пламя, и решение Тины – есть поменьше, забылось.
   Почти весь день просидели они за столиком. Тина без умолку болтала. Рассказывала про детство, школу, про тёплое и ласковое море.
   Её словно прорвало. Воспоминания лились нескончаемым потоком.
   …От их дома до моря было не так близко, однако все уличные пацаны и девчонки улучали время в бесконечной работе по хозяйству, чтобы сбегать искупаться. На спор плавали до бакена и обратно.
   Не единожды Тина, доказывая свою смелость, заплывала за бакен. Ей попадало и от спасателей, и от родителей. Однако девчонка снова и снова озорничала. Дразнила мальчишек, обзывала их трусами. Случалось, кто-нибудь шёл с ней на спор: кто дальше. Заплыв за бакен строго карался, а потому благоразумие ребят брало верх, они вовремя поворачивали обратно. Таких Тина изводила насмешками и издёвками.
   В один из жарких летних дней детства девчонка снова искала приключений. Она приставала со спором к ребятам, но те, памятуя о строгом наказе родителей, никак не хотели плыть наперегонки.
    «Трусы, боитесь воды, сидите на песочке», – крикнула им Тина и поплыла. Она чётко работала руками, легко разрезая тёплые воды моря. Представляла изумленные, завистливые глаза своих приятелей: «Что, слабо со мной тягаться? Мелочь пузатая!» Вперёд манило ожидание похвал и славы.
   Наконец, обернулась…
   Берег тонкой полоской стелился где-то около горизонта, ребята – словно муравьи. Помахала им рукой. Ответа не увидела. Покрутила головой и испугалась.
   Вокруг расстилалась зелёная, грозная пустыня, над которой тяжело приподнимались небольшие волны, словно кто-то живой дышал в глубине. А пловчиха, маленькое маковое зёрнышко, и не видна в этом пространстве.
   Повернула к берегу, и тут её оставили силы. Усталость сковала тело. Руки налились тяжестью и не хотели двигаться. Легла на спину, чтобы отдохнуть. Небо тяжело приблизилось свинцовой тучей, похожей на наковальню, быстро наползающей на солнечный диск. Потянул ветер…
   Спасение пришло в виде обшарпанного карбаса.
   Завёрнутую в старое одеяло девчонку передали из рук в руки напуганным родителям. Такого позора Тина и не предполагала. Для неё было лучше утонуть. Вместо геройского ей было уготован пьедестал изгоя. Ребята и девчата с улицы купаться уходили потихоньку от неё, да и родители всегда были настороже.
   …Естественно, в своём рассказе женщина умолчала о подробностях того дня. Наоборот, девчонка из прошлого, гордо подняв голову, доплыла до берега, легко, словно и не было столь тяжёлых испытаний, выбежала из воды. Восторженные друзья и взрослые подхватили её на руки и качали, и подбрасывали вверх…
   Тина уже сама верила в рассказ, на секунду червь гнева, родившийся в тот день, перестал точить внутренности и глодать душу.
   – Какая ты смелая, – пьяненько гладил её руку подполковник, – я горжусь тобой.
   Именно этих слов не хватало ей в жизни. Чаще всего она слышала: «Нам стыдно за тебя!» или «И в кого ты уродилась?» За непризнание начинала мстить. Мстила жестоко, легко уходя и не оглядываясь назад. Не прощала даже намёка на пренебрежение к своей персоне. Поэтому уже к старшим классам у неё совсем не осталось подруг и друзей, если не считать Сонечки Ивлевой. Сонечка умудрялась как-то ладить со строптивой и скандальной одноклассницей.
   …Милентина встряхнула головой, чтобы освободиться от нахлынувших воспоминаний. Наспех прицепленная заколка слетела на пол, освободив волосы. Жгут волос медленно раскручивался и, наконец, упал на плечи. Иннокентий галантно поднял заколку, шутя, приколол на прядь и засмеялся:
   – Ты сейчас как пиратский корабль.
   – Почему?
   – Волосы у тебя, как чёрный парус, развевающийся на ветру, а над ними «весёлый чёрный Роджер».
   Сравнение понравилось. Достала зеркальце, заглянула в него… Заколка была своеобразной – белый череп со скрещенными костями. Усмехнулась про себя, а вслух то ли пропела, то ли проговорила:
   – Пираты – романтики. Свободны от общества, злобы людской. Как бы мне хотелось плыть на корабле по океану… вдвоём. И чтобы никого вокруг. Волны стоят стеной, ты у штурвала, я рядом. Мне с тобой ничего не страшно.
   Тина всё говорила, говорила. Полуприкрытые глаза были устремлены в пространство. Казалось, что она забыла обо всём. Душа подполковника таяла…
   В вагон-ресторан ввалилась компания молодых людей. Дымка романтики рассеялась. За окном начинались ранние сумерки, и официант зажёг верхний свет. Выпитое горячило душу.
   Весь обратный путь до своего купе Ноки жалел о том, что не встретил такого замечательного человека раньше. Слышал сзади горячее дыхание, чувствовал затылком её тело, такое податливое и понятливое.
   Занятый плотскими мыслями, он даже не понял, какая в плацкартном вагоне царила суета.
   – Мам, – рыдал звонкий детский голосок, – я заколку потеряла…
   – Успокойся, доченька, – видимо, в сотый раз устало произносила мама, – сейчас будет станция, и мы тебе две заколки купим, ещё красивее.
   – Эту мне подружка подарила…
   – Девочка, возьми мою, посмотри, какие висюльки на ней.
   – Не хоч-у-у, подружкина лучше.
   В купе, откуда слышались голоса, взрослые перетрясали на сотый раз всё, до последней простыни. Соседи, включённые в поиски, шарили по постелям и кошёлкам с едой. Пассажиры с отдалённых место-посадок сочувственно выглядывали из-за перегородок. Они тоже переживали за ребёнка, но помочь ничем не могли.
   Тина величественно шествовала по вагону, бесцеремонно задевая и толкая головы доброжелательных спутников одномоментного путешествия, прикрывая рукой заколку в волосах.
    «И чего так орать из-за безделушки и дешёвки – ничего приличного», – подумала она. Тут её взгляд упал на одну из женщин. Та пыталась хоть как-то успокоить плачущего ребенка. На утешительнице красовался почти такой же свитер, как и на Милентине, только он просторно вращался на более чем широком теле хозяйки. Раскрасневшись от жары, пассажирка сняла свитер и повесила его на крючок.
   В тамбуре Тина вдруг споткнулась, ойкнула и, держась за поручень, начала падать вперёд. Военная выучка Ноки развернула его на сто восемьдесят градусов. Подхватил женщину на лету и удивился её легкости. Сердце у него гремело парадным оркестром. Вот оно – мгновение счастья…
   Масляно улыбаясь размазанными губами, Тина теперь шла впереди. Пиратский захват произведён. Как-то надо закрепить успех. Но как? Мысли летали в голове, как истребители. Скрутила волосы в пучок, схватила их Чёрным Роджером, тыльной стороной ладони стёрла остатки помады.
   Вот и купе. Новая жиличка, не отрываясь, читала книгу. Даже глазом не повела, ресницами не ворохнула. Мужичка на месте не оказалось. По-хозяйски устроившись на нижней полке, Милентина наконец-то скинула душивший её свитер, набросила его на плечи и забеспокоилась… Ноки где-то задержался.
   Выглянула в коридор. Подполковник стоял к ней спиной и весело беседовал с белокурой, хорошенькой девушкой.
    «Кобылка мохноногая, на лету сшибает. Отвернуться нельзя, как уведёт козла. Ну, погоди…» – прошипела про себя Милентина, чувствуя горячий прилив злобы.
   Подхватилась и понеслась к проводникам.
   – Здравствуйте, – сладенько улыбаясь, проговорила Тина, – нам бы хотелось кофейку, погорячее. Не беспокойтесь, я сама унесу.
   Сгребла стаканы в подстаканниках, высыпала в них содержимое суррогатных пакетиков, кинула сахар, залила крутым кипятком. Вот в таком вооружении выдвинулась в коридор. Ноки шёл ей навстречу.
   – Тиночка, – восхитился он, перехватывая стаканы, – как ты догадалась, что я кофе хочу?
   – Я же тебя люблю, – взблеснула скромно глазами она, мысленно приглаживая вставшие дыбом копья мести.

продолжение http://proza.ru/2021/03/25/1709