Качели осени

Жизнь, говорят, как тельняшка – черная полоса, белая полоса…Черная – белая. Пошла полоса неудач, подожди, должна за ней белая прийти. Но что-то   фатальное в этом есть -  смирись, сиди и жди. А сколько ждать? Сил-то ждать хватит? Это на тельняшке все полосы строго одной ширины. Да, и не широкие вовсе. А в жизни, бывает, накроет этой чернотой, и не ведаешь, когда из нее вынырнешь – воздух в легких уже кончился, а ни намека на просвет. Нет! Надо что-то и самому делать. Хотя бы, пытаться и надеяться уже на себя, а не на кем-то посланную судьбу. Пошел валиться жизненный крен, а ты не ждешь переворота, а на другом борту на трапеции повисаешь, чтобы на ровный киль жизнь поставить и дальше идти полным ходом. Это, ежели с морем сравнивать. Ну, а на нашей бренной суше, кому как, а для меня жизнь – это качели. Они тебя в одну сторону закидывают, а ты упираешься, и в другую их толкаешь. И, чем больше заносит в одну, тем больше надо толкнуть в другую. Ну, а с годами раскачиваем мы наши качели все сильнее и сильнее. Не потому что жизнь такая становится, а потому что реагируем уже только на действительно серьезные душевные наши завалы.  Когда друзьям и близким не просто из вежливости, а совершенно искренне желаем в первую очередь здоровья, а выражение «жив – и слава Богу!» воспринимается абсолютно буквально.

Для кого-то охота – это выслеживание, преследование и добыча, а для меня это еще и средство выхода из разного рода жизненного штопора. Чтобы ответными эмоциями разорвать, растоптать, стереть и стряхнуть все то, что налипает на душу темными лоскутами негатива. Вот только ради этого на охоту уже ходить стоит. Ну, еще и ради Нюшки – моей легавой собаки. Хотя, и для нее, как я начинаю осознавать, сама добыча отнюдь не на первом месте. Тем более, что за всю свою работу она ее гастрономический результат так ни разу и не попробовала.

Ждешь открытия охоты с надеждой, что наступит этот долгожданный день, и все невзгоды, навалившиеся разом, куда-то пропадут. По крайней мере, дальше уже будут бессильны чем-то жизнь испортить. В общем, для меня существует только два праздника в году, привязанных к календарной дате – открытия весенней и осенней охот. Все остальное от календаря не зависит и только по состоянию души. Новый год – тоже не исключение. Если добавить, что спиртного я уже очень давно в рот не беру, думаю, очень многие коллеги-охотники меня поймут.

Как владелец легавой собаки, имеющей родословную, своим правом досрочного открытия на болотно-луговую дичь я пользуюсь всегда. Чтобы без толпы перед кабинетами, без очередей. Пришел и получил. С момента получения путевки до самого первого в сезоне выхода вся жизнь охотника уже нацелена исключительно на это событие. Всякие передряги на работе, какие-то бытовые проблемы – все уходит далеко на задний план. Все подчинено грандиозным планам, вызревавшим в голове очень задолго. Будучи на весенней охоте на даче своего самого большого и давнего Друга, увидел совершенно роскошные угодья – огромные поля, прилегающие к могучему лесу. Еще в апреле мы решили, что непременно все их облазим  – богатыми обещали быть эти места. И живописные – прямо с картин Левитана.
А дожди в июле лили так, что в отдельных районах города машины вставали на дорогах, почти тонули. Кто-то роптал на погоду, а я тайком радовался – значит, никаким лесным пожарам не остановить главное охотничье событие года.
В общем, все говорило за то, что большому празднику быть.

«Только бы ничего не случилось! Только бы ничего не случилось!» - уверен, не меня одного посещают такие мысли в последнюю неделю перед охотой.
Звоню Другу, сообщить, что в его угодья я тоже путевку взял. И тут… У меня зазвенело в ушах.
У моего лучшего Друга, с которым дружим с первого класса школы, в котором я всю жизнь всегда был уверен больше, чем в самом себе, у «козырного туза в моей колоде», который не бьется… нашли опухоль. Сам бы он об этом, конечно, промолчал. Но я со своими инициативами его вынудил к признанию. Опухоль вырезали, отправили на анализы, которые… все подтвердили. Мы даже между собой не называем эти вещи своими именами – язык не поворачивается. Поэтому и имя Друга здесь не пишу. Слава Богу, наши матери еще живы и даже общаются между собой по телефону. Мало ли что? Им точно знать не стоит.  А мы будем надеяться на лучшее – мы с Другом не раз и не два по жизни влипали во всевозможные ситуации, но всегда выходили, что называется, «сухими из воды». Один раз даже в прямом смысле и именно на охоте.

Но качели жизни явно что-то пошли не туда. Как выравнивать, пока неизвестно.
Открытию быть. Поеду на свои поля – места. Напарник у меня все равно есть – моя любимая, обожаемая Нюшка. Что там будет, пока не знаю. Да, это и не столь важно. Важен сам факт.

Всё та же парадная шляпа с пером, о которой хорошо уже осведомлены мои читатели, извлеченная из шляпной картонки после долгого хранения. Начищенные, как у почетного караула, кожаные сапоги. Выходной охотничий пиджак и самая дорогая «горизонталка» - итальянка.
А Нюшка просто не верит своему счастью, не в силах сдержать свои собачьи эмоции – скачет вокруг и повизгивает фальцетом, глядя на мои сборы.
Едем на поле. А на поле…сушь, как в пустыне. Вот так вот – город затапливало, а в поле, где в отдельных местах даже черпал через голенище сапога, ни одной лужи. Раз нет воды, нет и бекаса.
Идем через соседние поля к некогда дупелиным местам. Дупелиными они были потому, что на них пасли коров. Коров уже года три, как не пасут. Говорят, что в стойле надои больше. В прошлом году в стойле еще коровы были. А сейчас сама ферма мне очень напомнила картины на склоне вулкана Этна, виденные на Сицилии. Специально оставленные разрушенные извержением дома, как местную достопримечательность. Провалившиеся, засыпанные пеплом крыши, опалённые огнем стены. Добавьте к этому стихийные свалки мусора возле стен (на Этне таких никогда не было и нет), и получите картину этой некогда фермы. Как и на чем собираются импортозамещать  «их» пармезан, пока не понятно.

В общем, для Нюшки работы никакой. Сначала было пошла по полю огромным челноком, но потом, видимо, и она поняла, что в нашем королевстве нынче ей меня порадовать будет нечем. И брели понуро охотник при параде с ружьем за плечами и его собака через поля обратно к машине.

Потом решили поискать бекаса у воды. На озерцо одно местное поехали. Бекаса на берегу нашли. Но на открытом месте тот стойку держать никогда не будет, значит, все равно никакой поэзии от охоты не жди. Ну, и в гораздо большем количестве, нежели бекасы, на том озерце расположились рыбаки. И еще поклонники шашлыков на природе. При таком раскладе любая стрельба влет была бы весьма рискованным для них занятием.

Создать позитивный крен, чтобы поставить жизнь на ровный киль, пока никак не удавалось. Просто гуляли с Нюшкой по нашим угодьям с парой патронов в стволах в надежде на какое-нибудь чудо раза два-три в неделю. Не помню уже точно, но, кажется добыли за эти три недели досрочной охоты одного бекасика, да одного коростеля. И все на этом.

Теперь все надежды только на охоту утиную. Как говорится: «За неимением гербовой бумаги будем писать на простой!». Хотя, стоек на этой охоте все равно не жди. Грустно.

В субботу открытия по утке мы с Нюшкой по нашим меркам выехали просто героически рано – часов в пять утра. Было уже достаточно светло. Но нас это не особо тревожит. Романтика ночевки у воды в ожидании нуля часов, а потом чумовая пальба в потемках – это уже не для нас. Если утка есть, мы ее непременно возьмем и в это время, поскольку дичь еще не нахлестана. А если нет, ее и в ночи не будет. Больше, чем надо, все равно брать не будем.
Какая бы ни была охота, это все равно – культура. Это событие, это праздник души. Форму одежды никто не отменял. Сапоги, правда, придется заменить со щегольских кожаных на банальные резиновые, поскольку ходить по колено в воде по прибрежным камышам – это запросто. Но шляпа с пером – это святое.

Приезжаем на ближайшее и самое большое озеро. Думал, придется специально искать место для парковки в столь поздний по охотничьим меркам час. Но оказалось, я здесь пока единственный. А где-то далеко с разных направлений слышатся ружейные выстрелы с довольно частой периодичностью. Почему не нашлось желающих на это ближайшее озеро, к которому можно подъехать на 100 метров по нормальной дороге, совершенно непонятно. Может, по какой-то причине закрыли озеро для охоты? На всякий случай внимательно осматриваюсь на предмет каких-нибудь аншлагов и объявлений. Нет, кроме призыва беречь природу от пожара, никакой другой информации не вижу. Тогда…вперед!

Заряжаю в полуавтомат три патрона (потому что четвертый выстрел считаю уже охотничьей истерикой), выпускаю Нюшку из машины, одеваю в оранжевый неопреновый жилет (запросто нынешний молодой охотник, не ведающий в принципе, что такое охотминимум, может принять плывущую собаку за утку), и мы направляемся прямиком к озеру, к камышовым зарослям на его берегу.

- Нюшка! Тихо-тихо. Давай рядом!
Нюшке тоже не терпится уже чего-нибудь добыть после трех недель  пустого брожения по полям, и она нетерпеливо рвется вперед. По команде «Рядом» оборачивается, дожидается меня, начинает движение вровень, но тут же азарт пересиливает, и дистанция между нами хоть и не быстро, но увеличивается.
- Рядом, я сказал!
И опять все повторяется. Так и доходим до воды, прикрываясь прибрежным высоким камышом. Идем в полный рост. Это – открытие. Сегодня подкрадываться, пригибаясь и бесшумно ступая, не обязательно.

Как только мои сапоги и Нюшкины лапы начинают шлепать по воде, откуда-то слева шумно, с кряканьем поднимается крякаш. А за ним еще, и еще.
Ну, значит, будет охота.
Вот теперь надо встать так, чтобы просматривалось все озеро, а тебя самого прикрывал хоть какой-то камыш. И не делать лишних движений, а просто внимательно смотреть. Все само случится.  И все же, почему на озере я один? А стреляют где-то вдалеке? Я знаю где. Но туда от дороги больше километра пешком. А тут – почти стенд.
Эти утки далеко пока не полетят. Непременно вернутся, сделав круг над озером. Могут и не один. Но все здесь будут.

Так и происходит. На меня на штык идут сразу четыре утки. Выцеливаю ту, что налетает лучшим для меня ракурсом. Практически уверен в успехе.  Бах!...Бах! Еще раз «Бах!». И…ничего. Утки хоть и в панике, но разлетаются в разные стороны и снова уходят вдаль над озером.
Как такое может случиться? Неужели настолько отвык от полуавтомата? Быть такого не может! Мог промахнуться? Конечно мог! Но не три раза подряд.
Так, думаем. Ага, на неделе купил две коробки новых патронов. Честно говоря, все эти дебаты по поводу качества или не качества нынешних патронов к себе особо не примерял. Во всяком случае, для своих обычных таких вот охот, считая, что мне хватит любого фабричного качества. Если на предельных дистанциях, тогда другое дело. Но тут… Все было на уверенном выстреле. И утка даже не боковая. И целых три выстрела. А, может, наоборот слишком близко подпустил, а патроны-то контейнерные? Вот, не люблю я контейнерные, если честно. Какие-то они упрощенные, что ли? Когда сам заряжал, так и отдельная прокладка на порох с дырочкой по центру. Потом два войлочных осаленных пыжа – основной и дополнительный. И основной, как и положено, не абы какой, а чтобы не менее 2/3 по высоте от диаметра ствола. А тут один контейнер на порох и дробь сверху.  Но, если это все же патроны, тогда можно и без добычи остаться. Вон, Нюшка тоже на меня в недоумении смотрит.

- Вот, Нюшаня, такая вот фигня случилась! Что делать будем?
Можете считать меня не вполне нормальным, но я с собакой часто просто разговариваю. А с кем еще, если мы вдвоем? К тому же, как я уже очень много раз убеждался, все они понимают. Вот мы их не всегда. По крайней мере, не на таком уровне, как они нас. А они нас понимают полностью. Даже, если мы ничего и не говорим. Их шестое чувство – факт официально доказанный.

Срочная инвентаризация всех патронов – из карманов жилетки и из ягдташа (какие-то с весны так и не выложил). Выбираю все с пятым номером дроби, которые не новые.  Штук семь-восемь нашлось. Ну, и семерка, если уж совсем припрет, тоже в принципе на крякву сгодится – любого подранка Нюшка точно доберет. Вынимаю из магазина все «новье», перезаряжаясь на старые остатки.
Новый налет. Три кряквы. Из трех успеваю взять двух. И уже не выжидаю предельного сближения, а стреляю сразу, как утка оказывается на выстреле.
Счастливая Нюшка отправляется на подачу. Сначала оценивает ситуацию – с какой начать. Очень быстро, но успевает глянуть из камышей сначала на одну добычу, потом на другую. Выбирает ту, где есть какое-то движение. Мудро! Чисто битая уже никуда от нее не денется. Подранок бы тоже не делся, но с ним может оказаться потом дополнительная работа по поиску в камышах. Приносит одну крякву и снова высматривает на воде вторую. Уже более тщательно высматривает, поскольку и растительность на воде присутствует, и коряги. Я ей помогаю, показывая направление рукой:
- Туда ищи!
Она эту команду хорошо знает – внимательно смотрит на мою руку и кидается в воду точно по направлению. Потом еще с воды может обернуться, если саму утку еще не видит, чтобы убедиться, не сбилась ли с курса. Но кидать налитые водой гильзы или камни для направления собаки на поиск – нам это ни к чему. Как визуально и, вероятно, носом своим убедится, что местоположение добычи определила точно, уже не оборачивается, а плывет, высоко подняв из воды голову.

Потом была еще пара крякв, одиночка гоголь и чирок. Практически, не сходя с места. Стреляешь, а после стоишь и любуешься работой своей собаки. Собаки, которую вырастил и воспитал сам. Поэтому гордишься не только собакой, но и самим собой. Имею право.

Нюшка с годами превратилась в настоящего напарника. По ее собачьим меркам мы с ней стали почти ровесники. Ну, лет на пять я ее постарше, но в таком возрасте это уже не разница.
«Года летят, как поезд. С пугающим разгоном!» - хорошее сравнение Тимур Шаов нашел.  Давно ли ловили Нюшку в окне базы, из которой она пыталась сбежать, прорвав марлю на раме. Было ей тогда 4 месяца. А сейчас в глазах не желание немедленно похулиганить, а настоящая мудрость. Хотя физически остается все в той же мощной боевой форме. Разве что подольше отсыпаться стала после охот. Лет до трех ее утомить было в принципе невозможно. Нынче после охоты всю ночь будет мирно спать. Да еще и похрапывать во сне. Сейчас неутомимые уже ее дети.

Натасчик и некогда заведующий секцией легавых в областном обществе – Владимир Аркадьевич Пименов, так глупо ушедший из жизни, царствие ему небесное – любил говорить, что собака – это слуга. Тогда я деликатно промолчал. Сегодня бы, наверняка, ввязался в спор.
Если ты действительно нуждаешься в слуге, значит, сам в чем-то ущербный. Или таким образом возвеличить себя хочешь в глазах окружающих. Хотя, такое желание – это тоже ущербность. Если не физического, то психического или психологического плана – уж не знаю, что правильнее будет. Ну, и слуга – это всегда унижение. А унижать не достойно никого. И собаку в том числе.
Нет! Если вы делаете одно общее для вас дело, собака – это напарник. Который в свою очередь понимает своего напарника , то есть меня, не образно выражаясь, а в самом прямом смысле без слов.  Говорят, что нельзя очеловечивать собаку. Конечно, нельзя! Я могу только «особачить» по-настоящему хороших людей, для которых, как и для собаки, высшее счастье – не быть понятым, как нам изложил понятие счастья герой фильма «Доживем до понедельника», а быть востребованным. И при этом ничего не просить взамен. Всем нам учиться надо у собаки ее собачьему счастью – однозначному и в высшей степени нравственному. Поняты они, как раз, бывают ой, как не часто. Даже, желая это искренне сделать, не всегда нам это удается. А вот они нас понимают во всем и целиком. Если и не слова, то своим шестым, седьмым…десятым собачьим чувством.

Посмотрите на мотивы поведения своей собаки, как она хочет быть вами востребованной, и тогда даже такая банальная для легавой охота сможет заиграть очень даже яркими красками.
Но, отвлеклись. Шесть уток в сетке ягдташа уже откровенно тянут плечо. Нам этого вполне хватит для первого утра. А прошло не более часа. И все-таки, почему на этом роскошном месте на открытии я оказался один? Я потом специально проводил опрос среди повстречавшихся охотников. Вы будете смеяться – абсолютно все были уверены, что на озере будет толпа народа. Поскольку таким соображение руководствовались все, никого на озере не оказалось вовсе. Кроме меня. Но я то знаю, что удачная охота всегда выходит не по логике, а по парадоксу. Вот и с моим открытием так случилось.

Жена даже испугалась нашему раннему возвращению – уж не случилось ли чего? Нет! Все наоборот. Похоже, жизненные качели этой осени наконец-то сдвинулись в сторону позитива. Дай-то Бог!
И толкала их туда в первую очередь моя золотая Нюшка.

После открытия все остальные утиные охоты были уже на вечерних зорьках. По мне, так такая охота имеет существенно больше шансов на успех. Да, и не жаворонок я по своей натуре. Ну, а по будням сам Бог велел - могу выезжать на охоту после работы, пока время захода не приблизится к моменту моего возвращения с работы домой.

На следующий день поехали поближе к вечеру туда, откуда накануне была слышна канонада.
Идти от машины до озерца на краю леса где-то километр. Но идти через поля, где некогда добывали и дупеля, и бекаса. Вот эта тайная надежда на охоту со стойкой и была основной причиной. По популярности среди местных охотников это озеро, как сейчас говорят, в топе – само небольшое, по берегу сплошной камыш, а любая утка, летящая над водой, всегда оказывается на выстреле. Ни с одного берега, так с другого.

В полях мы так никого и не повстречали, пришли на озеро еще задолго до захода. А потому оказались первыми. И отправились на свое место – на противоположном берегу, куда можно пробраться только, если знаешь место перехода длинной болотины, уходящей в лес, на одном краю озера. Мы этот переход знаем. Берег на нашем месте представляет собой большое поле камыша выше человеческого роста, идущее от леса к воде, с множеством островков на мелководье тоже заросших камышом. Честно говоря, я бы на такое место без собаки, хорошо обученной искать и подавать птицу, не пошел бы никогда. Или стоял бы на противоположном твердом берегу на удалении, в принципе исключающем падение утки в воду или камыш. Найти подранка здесь без собаки – задача абсолютно невероятная.

Уверен, моя собака научилась просто читать мои мысли. Потому что, пока мы пробирались к месту, я подумал, что непременно после вчерашней канонады и, наверняка, еще и утренней, должны в этих камышовых полях остаться и не найденные утки, и недобранные подранки. Уж после вечерки – это точно, потому что в темноте здесь ищешь, куда ногу поставить, а что-то искать еще и по сторонам – не до этого. И Нюшка, уверен, все эти мыли мои тщательно прочитала и усвоила. Как только я выбрал для себя подходящее местечко для стрельбы, утоптал камыш вокруг, уложил ягдташ на сухое и стал осматриваться по сторонам, моя напарница как-то сначала очень тихонечко стала отваливать в прибрежные камыши. Ну, а я и не возражал особо – что ей добрых полчаса, а то и больше просто сидеть на кочке или мокнуть, стоя в воде? Это не ее специализация. Ей бы огромным челноком по полю носиться, чтобы на минуту задержаться на стойке, пока хозяин до нее доковыляет. Потом пара секунд квинт-эссенции, потом галопом подать добычу, да снова поля прочесывать. Но вот не случилось. Она не виновата. Благо, жилет оранжевый есть, значит, возможные горе-охотники не примут за свою добычу, поэтому пусть погуляет до вечерки.

Шлепание Нюшкиных лап по воде стало уже более активно удаляться куда-то в сторону, а вскоре и совсем пропало со слуха. Озерцо мелкое, без коряг, без мест для пикников, опасных битой стеклотарой и брошенными разовыми мангалами. Особых причин для беспокойства нет. Хотя, когда собаку не видишь, беспокойство это присутствует всегда. Просто, на разной глубине твоей души. А Нюшка своим оранжевым жилетом мелькнула уже в камышах на противоположной стороне. И снова исчезла из вида. Еще минут через пять снова послышалось шлепанье лап по воде. Но на сей раз намного интенсивней, чем прежде. Нюшка явно по воде бежала. И прямо в моем направлении.

А потом камыши раздвинулись и показалась ее счастливая рожа. Она правда была счастливая – у собак тоже есть выражение лица, если его замечать. В первую очередь ее эмоции выдают глаза. В пасти у Нюшки был очень даже приличный селезень-крякаш.  Чтобы вот так целенаправленно собака сама построила поиск возможных чужих подранков, когда никаких очевидных факторов в пользу того, что они есть, лично я не заметил, это было впервые. Было, когда сюда мы приходили по чужой наводке – дескать, на озере есть подранок, которого не смогли добрать (кстати, с собакой не смогли). Тогда были и команды «Ищи!», и осмотр всей акватории в бинокль. Тогда мы подранка добрали. Но сегодня просто пришли, и никаких наводок, кроме моих мыслей, собака не получала. А вот на тебе!

Нюшка, отдав мне селезня, отправилась все так же, как бы невзначай, в другую сторону обследовать все прилегающие камыши. А потом в отдалении послышалась ее возня в воде – Нюшка скакала где-то на одном месте, после чего опять последовал шумный галоп по мелководью в мою сторону. На сей раз в пасти ее оказался чирок. Еще не сделано ни одного выстрела, а у меня в сетке ягдташа уже лежат две утки. Подобная охота меня даже больше увлекла, нежели стандартная стрельба по утке налетающей. Тут все намного сложнее и ценнее – я получаю результат своего отлаженного контакта и взаимопонимания со своей собакой. Оказывается, и охота с легавой на утку может быть очень даже захватывающей.

Меж тем, к озеру стали подтягиваться другие охотники. Один из них расположился на противоположной стороне. Еще немного вправо, и озеро заканчивается широким ручьем, уходящим через камышовое поле в лес. На что он надеется в доброе своей добычи – для меня загадка? И ситуация не заставила себя долго ждать – первая же утка вечерней тяги пошла именно над этим товарищем. И он успешно выстрелил – утка с громким всплеском упала на воду где-то справа от нас.
- Нюшка, нельзя, стоять!
Не стоит лезть со своими инициативами, пока не попросили. Да, и Нюшка не особо на этом настаивает – добыча имеет хозяина, значит, пусть хозяин и достает. Утка, похожа, бита чисто. Но нам интереснее наши, которые еще не прилетели.
Справа послышалось брожение нашего соседа по воде в поиске добычи. Какое-то удивленно-недовольное бормотание.  А потом уже громко в наш адрес:
- Не пошлете собачку утку подать?
Ну, а почему бы не помочь?
- Пойдем, Нюшаня, пропагандировать охотничье собаководство на Руси.
Мы с Нюшкой пробираемся сквозь камыш к чистой воде, откуда увидим нашего коллегу.
- Куда падала?
- Вот где-то тут, - товарищ обвел рукой вокруг себя, стоя по колено в воде среди отдельных островов камыша, - чисто бита, а найти не могу.
- Нюша, ищи! И подай! – это я уже к Нюшке обращаюсь, показывая рукой направление на охотника.
Нюшка устремляется вперед, переходит с бега на плавание и сразу заворачивает вдоль ручья куда-то в сторону леса, откуда ручей и вытекает. Спустя несколько секунд вообще исчезает из вида.
- Нет! Не туда! Не найдет! - сокрушается охотник.
- Поучи свою бабу щи варить. Значит, настолько «чисто» бита, - это я уже про себя думаю. Охотник это не услышал. Если только Нюшка своим телепатическим чувством.
А охотнику говорю:
- Не переживайте. Найдет. Обязательно, - после нашей сегодняшней добычи без единого выстрела я в этом нисколько не сомневаюсь.
И, спустя пару минут, на ручье появляется выплывающая из камышей Нюшка с крякашом в пасти.
- Вот молодец! Ну, надо же, все-таки подранком оказался, - охотник ликовал, похоже, больше моего.

Но вот подать незнакомому человеку – это уж извините! Не в собачьих правилах. Даже знакомому никогда не отдаст, только мне. Что Нюшка и делает – отдает мне селезня и отправляется к месту нашей огневой позиции.
- Ну, и как мне теперь утку Вам передать? – спрашиваю охотника. – Могу кинуть через ручей, а там уже по мелководью заберете. Или конца вечерке дождемся, я Вам потом по дороге назад передам.
- Нет, нет! Это однозначно добыча собаки. Без нее все равно никогда бы не нашел. Забирайте себе.
Ну, что верно, то верно. Заодно понял, в чем разница охоты с собакой – мы только можем предполагать, а собака располагает – своим носом и своими шестыми, седьмыми и какими там еще неведомыми нам чувствами.

Взял ли я утку на этой охоте своими выстрелами, я уже и не помню. Потому что охотился потом каждый вечер, пока день еще был достаточно длинный. Много добывали, но помнятся только те охоты, где мы работали с Нюшкой в паре. Банальные подачи после выстрела с воды не считаются.
Одна охота на этом озерце запомнилась еще и тем, что лёта не было вовсе. Такое бывает. Скорее всего виной тому погода. Тем не менее, из охотников на озере был полный аншлаг – три компании, одна из которых подъехала к озеру прямо на джипе, серьезно рискуя подвеской ради утиной вечерки. Но никто так ни разу и не выстрелил. А мы вернулись с охоты с двумя кряквами, одну из которых Нюшка добрала еще при подходе к озеру в прилегающем лесочке. Последними мы на вечерку пришли, а ушли первыми, поскольку трезво оценили шансы на успех в обстановке полного отсутствия лёта. На обратном пути повстречали охотника с дратхааром. Увидев нашу добычу, он широко улыбнулся с пониманием дела:
- Что? Без единого выстрела? Никто ж не стрелял!
- Ну, конечно. И ружье чистить не надо.
- Ну, и правильно.
Конечно, правильно. Потому что правильно – это с собакой. Для меня это аксиома.

Вот так каждый вечер я и заправлялся позитивом с помощью моей любимой и дорогой напарницы. Потому что работа последние года три-четыре что-то к положительным эмоциям не располагает. Работа, которой отдал 27 лет жизни. Строили фирму с нуля, и добились очень даже значимых результатов. Но время неумолимо. Даже к по-настоящему талантливым руководителям, на смену которым пришли молодые, занявшие посты не по деловым качествам, а исключительно родственному принципу. Пришло отсутствие базовых знаний, помноженное на космическое самомнение. И вместо гордости за хорошо сделанную работу накатывает состояние тупой безысходности.

Но, я знаю, что настанет конец рабочего дня, я приеду домой, где меня ждет уже готовая снова удивлять новыми инициативами Нюшка, и мы помчимся на охоту. На охоту, где всегда будет все по-настоящему. Где править будут исключительно знания и опыт. А заслуги провозгласить невозможно; можно только честно завоевать. Лишь бы день помедленнее укорачивался.

Хорошее место – это наше лесное озерцо. Одна беда – вода очень маленькая, мелко на озере. А на дне – сплошной сапропель. Если собаку после охоты не вымыть, как следует, под душем, потом бедная учешется вся. Да, еще и спать не даст своим беспокойством.
Но есть у нас и еще места пристрелянные. Тот самый ров из рассказа «Раздвоение личности», если кто читал. Место замечательно тем, что подъехать можно практически к точке охоты – останется только спуститься вниз к самому рву. Но это только в сухую погоду. Как раз, когда на нашем лесном озерце воды мало. Как только пойдут дожди, лучше на грунтовку здесь вовсе не соваться – на глине можно соскользить так, что потом без трактора не выбраться. Зато в дожди в лесу воды прибавится. Вот так по местам и ориентируемся, куда поехать.

В отличие от прошлого года с поля, что надо рвом, вся полевая дичь куда-то исчезла. Сколько ни искали, кроме единственного коростеля так никого и не нашли.
Зато утка вечером налетает всегда. Хоть пара налетов, но будет непременно. Налетает не просто – летит уже в изрядной темноте – на фоне неба-то видно было бы отлично, но утка местная на фоне неба не летит – где-то надо рвом резко снижается и идет уже на бреющем полете – просто заметить-то не всегда удается, а уже выцелить такую… А то просвистит пулей над самой водой, и слышишь уже ее приводнение в дальнем конце рва – к которому не пробраться из-за глубокой канавы поперек всех тропинок. Да еще и заросший этот угол всякими деревьями-кустами, да коряги в воде сплошняком. В общем, кикиморе там только обитать. Вот утка туда и забирается. Не видно ничего на фоне темного заросшего берега. И для выстрела далеко. А если спугнешь, дальше полетит – вылетит из рва и через дорогу к лесу, на другие водоемы других охотников радовать.
В общем, даже око не видит, разве только ухо слышит, да зуб неймет -  выстрел не достает. А если б и доставал, око-то все одно не видит.

Стоим с Нюшкой у воды внизу этого рва, ждем.  Камыша нет, чтобы чужих подранков поискать. Но все равно вдоль берега нет-нет, да пробежит, высоко задранным носом поводит. Попискивает от нетерпения.
Вдруг что-то где-то там в «медвежьем углу» нашего рва обозначило себя всплеском. Вот если б Нюшка пробралась туда берегом, между дорогой и краем рва. Так, чтобы утка ее не заметила на берегу. Темно же – если мы утку не видим, она нас тоже видеть не должна. А ветер на нас. Утка, как раз, против ветра на посадку заходит. Нюшка должна причуять издалека. А потом не в лоб, а от дороги бы эту утку атаковала. Не стала бы та разворачиваться над собакой, по прямой вдоль рва бы на меня и полетела. А по ширине ров уверенно простреливается весь.

Я все это только подумал. А Нюшка попищала-попищала, да и спустилась в воду. Проплыла сначала за островком, потом выбралась на берег. И потом моя визуальная и слуховая связь с ней оборвалась. Нюшка, правда, в неопреновом жилете, потому что коряги торчат повсюду. Если что, не дай Бог, мне до нее быстро не добраться. Оттого без жилета не пустил бы собаку сюда никогда. За собаку страшно всегда, пока не вернется.

А Нюшка явно ушла на задание. На мое задание, о котором я только подумал.
Должно сейчас что-то произойти. И происходит. Слышу, как моя собака, вероятно с разгона, всей своей массой кидается с берега в ров. Именно оттуда кидается, с самой дальней точки. С огромным всплеском. А следом раздается истеричное кряканье и громкое хлопанье крыльев. И кряканье это летит на меня. Но я его еще не вижу, только слышу. Предохранитель, конечно, уже сдвинут вперед, ружье уже в плече, а сам судорожно всматриваюсь в этот нарастающий звук. Крякаш пошел даже не надо рвом, а к моему берегу. И появился на фоне неба. Теперь очередь моей партии в этой нашей с Нюшкой комбинации. Она свою отыграла просто идеально. Теперь мне прокалываться нельзя – совесть замучает. А крякаш идет прямо на меня. Вот есть у меня этот недостаток – как-то непроизвольно думается, что лучшее положение для выстрела – максимальное сближение с целью. А подумать об осыпи, которой практически и нет на этих 5-7 метрах при контейнерном патроне, подумать о максимальной угловой скорости цели, идущей точно над тобой на такой дистанции, на это уже времени не остается. И первый выстрел гремит из вертикально поднятого ружья. И, конечно, мимо. К счастью хватает ума не стрелять через себя, а развернуться на 180 градусов и уже более спокойно выцеливать удаляющегося крякаша.  Тут уже все получилось более достойно. Вот она – наша дистанция – метров 25-30. И не надо ближе. Селезень, хоть и не камнем, но явным подранком пошел в поле. Опять, Нюшка, тебе дело до победного финала доводить. А Нюшка еще с воды наблюдает за развитием событий, все понимает и добавляет темп в своем возвращении по воде вплавь. Еще и азартным визгом себя подбадривает. Выскакивает на берег. Я жду ее внизу, селезень где-то в поле наверху. Знаю только направление его полета. Показываю Нюшке  рукой.
- Туда ищи!
Нюшка вылетает из рва наверх и устремляется в поле. Я на всякий случай тоже медленно выбираюсь по крутому склону рва. Собака сама строит свою тактику. Закладывает огромный круг с запасом по показанному мною направлению и ищет челноком в пределах определенного ею диаметра. Никакими командами я в ее работу уже не вмешиваюсь, потому что давно убедился в справедливости моих учителей еще старой закалки – не мешать собаке работать. Она сама тебя тогда многому научит.

И очень скоро Нюшка уже по прямой направляется ко мне со здоровенным селезнем в пасти. Этот селезень оказался действительно самым большим за весь прошедший сезон. Достойная добыча во всех отношениях.
- Нюшаня! Какая ж ты у меня золотая!
А еще у Нюшки появилось ею придуманное правило – после охоты заходить в дом только, когда я среди прочего барахла и снаряжения несу саму добычу. И непременно с той стороны, с которой находится эта самая добыча. Тыкаясь в нее носом и смотря на жену. Ну, а жена, в свою очередь, должна непременно ее похвалить, погладить, а потом уже покормить после охоты. Тогда по ее представлениям охота состоялась полностью – можно отправляться спать в свой угол с чувством до конца выполненного долга. А вы говорите, нельзя очеловечивать собак! Они такие же, как мы. Только лучше!

Мой читатель, наверняка, помнит, что есть у нас еще одна курцхаря – Нюшкина дочь Жуля, которую растит и воспитывает мой сын. Жулина настоящая беда, что сын – не охотник. Ну, а коли нет этого азарта, то и того должного трудолюбия в деле превращения щенка в рабочую собаку не жди. Общее воспитание у Жули на высоте. В сравнении с мамой в ее возрасте – просто ангел. И желание охотиться – хоть отбавляй. Гены никуда не деть. Вот и приходится ее охотами заниматься исключительно мне. Но очень фрагментарно, только по выходным, если сын привозит свою собаку к нам. Ну, и кроме того, для нас с женой это уже, как внучка, что ли. Это детей мы воспитываем и все ждем их успехов. А внуков просто любим. Отдыхаем от всяческих воспитаний и наставлений, даем себе право просто радовать себя этой любовью. Вот и с Жулей мы так же. Да, и как иначе, если, приехав на свою историческую родину, она не успокоится, пока не вылежит меня в оба уха. Если ухо не подставить, будет прыгать, пытаясь дотянуться. И непременно оба уха – сначала одно, потом другое. Ну, и по-хорошему, заниматься с собакой надо индивидуально, а не в компании с мамой, которая и так все знает и умеет, и которая не очень в восторге, когда ей боевую охоту разбавляют всякими учебными процессами. Но оставить какую-то из собак дома, а с другой отправиться в поле? Нет! Лично у меня на это нервов не хватит. Вы видели глаза охотничьей собаки, которую вдруг без очевидных и видимых ею причин оставили дома? Вот смотрят на тебя две пары таких глаз возле входной двери. Вы как хотите, а мне моя психика дороже – всегда беру обеих. Там уж чему научится у мамы, то и будет. Челноком идет. Но вот с реальной дичью знакома еще слабовато. А уж по части подачи…  Тут прямо цирк какой-то.  Игрушки и с воды, и с земли принесет. И еще отбиться не сможешь, если вдруг самому надоело – прямо в руки будет пихать, как бы не отворачивался.
Но вот стрелял я из-под Малой (с ударением на «о» - так мы ее еще зовем промеж себя) уток. С воды – еще пол беды – кинется в воду, найдет, подтащит к берегу, причем, не как-то брезгливо несет, а полной пастью обхватив. А потом у самого берега, но оставит в воде. Достанешь рукой с берега всегда – у самого-самого уреза кинет. Но вот на берег почему-то не вынесет. А уж о том, чтобы в руку подать, и речи нет. В поле – совсем беда. Отыщет. Потом возьмет и поднимет вверх высоко задранной пастью. Но после положит на место и дальше бежит по своим делам. Увидел где – твое счастье. Не заметил место, будешь потом сам искать по полю, траву пригибая, да под кусты заглядывая. И на повторный поиск уже не очень-то уговоришь – она считает свою миссию исполненной, и снова к ней возвращаться может не пожелать.

Вот на конкуренции с мамой я и решил исправить это положение вещей. Плавает-то дочь уже, пожалуй, помощнее. Будет иметь фору во времени. Не сможет реализовать, пусть видит, кому достанутся лавры. А самолюбия им обеим не занимать.

Все на том же рву. И по тому же сценарию все случилось. Правда, на этот раз Нюшка предприняла свой рейд с воды. Но ей лучше знать, как – я в том углу, если честно, сам никогда не лазил, что там в деталях и как, слабо представляю.
Нюшка тихо уплывает на поиск вдоль берега, а Жуля сидит рядом со мной, внимательно глядя на воду. Забавно наблюдать ее серьезность. Со стороны может показаться, что именно она – распорядитель всей охоты.
Нюшка исчезает из вида в темных прибрежных кустах, а мы ждем, всматриваясь и вслушиваясь в направлении «медвежьего угла».

Все случилось, как по нотам. Громкое кряканье, хлопанье крыльев и появление кряквы прямо напротив нас, уже набравшей высоту, что и ясно обозначило ее на фоне неба. Мой выстрел, четкий всплеск напротив от падающей утки и посыл:
- Жуля! Подай!
Жуля весь вечер ждала этого момента. Как пловец с тумбочки, стремящийся как можно более дальним прыжком сократить дистанцию заплыва, она вытягивается в полете далеко вперед и плывет так, что кажется, будто еще чуть-чуть, и выйдет на глиссаду. А мама тоже прекрасно видит всю ситуацию и устремляется к добыче ею организованной охоты. Но дистанция у нее вдвое превышает ту, что необходимо проплыть дочери. И от досады Нюшка просто громко и с надрывом начинает реветь.
А Малая хватает утку, разворачивается и в том же темпе изо всех сил гребет к берегу. Сейчас и посмотрим, что же будет дальше. Но из воды я сам точно утку доставать не буду. Пусть только попробует бросить – мама покажет, как это делается, а усилия дочери останутся не оцененными. Но, видать, и дочь это поняла. Видели по телевизору, как вылетают из воды пингвины в Антарктиде? Вот абсолютно так же, не снижая темпа, не остановившись перед береговой кромкой, Жуля пингвином просто вылетела целиком на берег, не выпуская утку из пасти. Потом подскочила ко мне и положила у моих ног. В руку пока не подала. Но все равно, сдвиг наметился очень существенный.
- Ай, молодец! Умница, – я глажу довольную шоколадную морду.

Тем временем из воды выбирается и старшая.  Младшая, как раз, отбежала отряхнуться и поскакать в своем собачьем восторге.
- Нюшаня! Ну, конечно, это твоя утка. Ты у нас самая главная! Ты у нас даже не тактик, а стратег охоты, - это я уже тихо говоря Нюшке практически в ухо, прижавшись лицом к ее морде.
- Надо ж Малую учить как-то.
Я-то знаю, что Нюшка понимает каждое мое слово. И она понимает. Уже спокойно занимает свою позицию по выжиданию следующих возможных налетов и посадок в дальнем углу рва.

Но как все разыграла! С каким знанием! Просто гол сезона. В одно касание. Красавица. И пусть уже изрядно поседевшая, а все равно, самая красивая!
А Малая тоже, как оказалась, считает своим долгом похвастать. В дом захожу одновременно с двумя собаками, уткнувшимися мордами в сетку ягдташа.
- Ай молодцы, девочки! –  жена приветствует нашу команду. – Вот какие молодцы!
Все, включая обеих собак, пребывают в отличном настроении.

Так и ездили по всем нашим местам вечерами после работы, восполняя накопленный за день позитивный голод. Но астрономия – наука точная. Световой день неумолимо укорачивался. И настал тот момент, когда для наших охот остались только выходные. Хотя, жаловаться на сезон было бы грех, даже, несмотря на отсутствие нашей профильной полевой дичи. Все было очень даже хорошо.
Только вот качели не могут останавливаться на точке максимального подъема.

Совершенно внезапно у меня умерла теща. Конечно, возраст уже был очень приличный, но к врачам теща не ходила, никто ни о каких проблемах со здоровьем не ведал. И это известие просто свалилось на голову этакой жизненной глыбой. Качели полетели не в ту сторону. Со всякими тяжелыми необходимыми хлопотами, с неизбежными денежными тратами. Но главное, с отнюдь не позитивными мыслями. Обо всех нас в частности и о бренности бытия в общем. Просто окружали мысли эти со всех сторон, и куда ни глянь, всюду они. Пытаешься не думать, а не получается.
«Выслеживание, преследование с целью добычи и сама добыча…» Нет, ребята. Это слишком мелко для охоты. Охота – это могучее средство вырваться из негативного настроя и переосмыслить жизнь в пользу позитива.

Поэтому, кто-то меня не поймет, кто-то, возможно, и вовсе сочтет этаким циником. Но, приехав домой из крематория, я тут же решил ехать на охоту. Благо, вернулись существенно раньше, чем возвращаемся с работы, и до захода солнца времени еще достаточно. В обычные дни дождь с ветром меня, возможно, и остановили бы. Но сегодня охота должна состояться. Даже, если и выстрелов не будет. Да, и смартфон пообещал, что «в ближайший час дождь прекратится».
В очередной раз убедился, что интернету верить нельзя – дождь только усилился. Но я уже был на месте. На том озере, где открывал сезон утиной охоты, в надежде, что на такую относительно большую акваторию кто-нибудь, да прилетит. Взятый охотничий зонт не спасал – дождь был горизонтальный. Ливень, порывистый ветер и стремительно надвигающаяся темень вокруг. Никто в такую погоду летать не пожелал. А Нюшка, потоптавшись возле меня, в своей манере тихим шагом вдоль берега отвалила куда-то в сторону. Минут через десять я начал за нее беспокоиться. Не слышно было даже бипера. Хотя, в такой ветер его можно было и с полусотни метров не услышать. Отошел от берега на тропу, идущую вдоль озера, и стал кричать Нюшку уже в голос, потому что стал бояться за нее по-настоящему. Потом я ее увидел. Почувствовав, что здорово меня напугала, она выглядывала из-за куста метрах в десяти от меня, виновато опустив голову. А потом, когда я стал ей громко выговаривать все, что я о ней думаю, снова опустила голову к самой земле и подняла в пасти утку. Побоялась подносить, дождалась, когда я сменил гнев на милость, сам подошел и забрал у нее наш трофей. Да, какой наш? Ее, конечно. Опять она все поняла. Очень хотела хоть что-нибудь сделать, чтобы и от этой откровенно провальной охоты все равно радость была. Уж не знаю, сколько она пробежала вдоль озера, в каких кустах-камышах шарилась, но добилась своего.

Бесспорно, Нюшка не спортивная, а по-настоящему охотничья собака. Она работает не на заранее установленный кем-то результат, а каждый раз выстраивает свою тактику, чтобы сработать на меня. На меня такого, каким я перед ней предстою в данный момент. И за это я ей безумно благодарен. За умение всегда понять и поддержать.
В таких условиях этого трофея нам было более, чем достаточно, чтобы толкнуть наши качели вновь на оптимизм и веру в лучшее.
Как там пишут в школьных сочинениях? «Домой вернулись уставшие, но довольные!» Мы домой вернулись насквозь мокрыми, но вполне счастливыми.

После проливных дождей решил закрывать охоту по утке на дальнем лесном озерце. Воды должно прилично в нем поприбавиться. А ко рву уж точно не пробраться. Ну, а кроме того, год назад мы очень красиво закрылись именно там – концертной подачей из стоящих уже в тонком льду камышей. Нынче льда пока нет, но по прогнозу все говорит о том, что грядущие выходные будут последними для утиной охоты.
Поехали заранее в надежде пройтись еще и по полям. После дождей дорога в поле представляла собой раскисшее месиво. Возвращаться в темноте по такой дороге очень не хотелось. Поэтому решил просто осмотреть озеро и на предмет возможных не добранных подранков, и просто в надежде на удачу – может, какая-нибудь утка сидит днем в камышах. Зашли с Нюшкой по нашей тайной тропе на другой берег в поля камыша, который уже изрядно полег и из некогда ярко зеленого окрасился в буроватые тона. Нюшка пошла своим маршрутом медленно и тщательно обшаривая берег и кочки в воде. Сначала в одну сторону, потом в другую, до самой нашей переправы. Пусто.
- Ладно, Нюшаня, пошли к дому. Нет, так нет. Погуляли с ружьем, и хорошо.
Нюшка как-то даже с грустью со мной согласилась -  вместо привычного галопа просто брела рядом по тропе, выбираясь на твердую землю прилегающего леса. Мы уже почти вышли на дорогу, справа оставался только самый край озера метрах в десяти от нас. И тут Нюшка решила проверить хоть и небольшой, но еще ею не обследованный участок  берега. Тоже с камышом, но весьма бедненьким в сравнении с нашим местом. Снова спустилась к озеру и пошла по самой его кромки.
- Нюшаня, да брось ты, пойдем домой. Ничего тут уже нет, - я ей так прямо вслух и говорил с тропы, двигаясь целенаправленно в обратную сторону. Но Нюшка решила во всем удостовериться сама. А потом вдруг ринулась в воду, в камыш, прыжком. Я среагировал уже на ее шумные фонтаны брызг. А следом раздалось истошное кряканье. Неужели нашла подранка? Но утка, выбравшись из камыша, уверенно поднялась над водой. Расстояние было приличное. Пожалуй, даже предельное, но, как оказалось, вполне рабочее. Сбил я ее с первого выстрела. А явно повеселевшая Нюшка уже плыла по чистой воде на подачу. Хотя до меня по прямой от этой утки было ближе, тем не менее, вынесла ее из воды точно в месте своего старта, а ко мне уже бежала счастливая галопом по сухому берегу, неся в пасти финальную утку этого сезона. Вечерки мы уже дожидаться не стали – пошли назад по светлому с очень даже светлым настроением. Красиво выставленная утка, красивый выстрел и радостная Нюшкина подача. Очень даже достойно получилось.
Качели наши мы толкнули по-настоящему мощно. Такой позитивной инерции нам, пожалуй, хватит надолго. А там, глядишь, и зимняя охота что-нибудь подкинет, чтобы до весенней продержаться.

Еду за путевкой на зимнюю охоту. Звоню Другу.
- Ну, как дела? Еду за путевкой. В твой район берем?
- А на что будет охота?
- В путевке будут означены заяц, лиса, волк, енот.
- Насчет волка и енота не уверен, а заяц и лиса у нас точно есть. Так что поедем обязательно!
Конечно поедем! Все у нас будет отлично! Мы верим в свои качели!