И на войне любви есть место

И НА ВОЙНЕ ЛЮБВИ ЕСТЬ МЕСТО
(ЖЕНЩИНЫ НА ВОЙНЕ)

   Ещё Наполеон в своё время поражался: «Удивительная страна – Россия. В ней даже женщины воюют».
   Женщины на войне были всегда, хотя и не в таком числе, как мужчины.
   Вспомним, в Отечественной войне 1812 года, вместо погибшего предводителя, его жена возглавила отряд и повела за собой мужиков. Мужиков, не имеющих на тот момент современного оружия, но вооружённых вилами, дубинками, охряпниками и др.
   В этой же войне участвовала под видом мужчины и Александра Дурова и имела орден за отвагу.

   В Первой мировой войне участвовало много женщин в качестве сестёр милосердия, их называли «белыми голубками». Но были женщины – бойцы. Одной из них была Мария Бочкарёва. Она приехала из далёкого сибирского села, так как её «сердце рвалось в кипящий котёл». Прибыв в Петроград на сборный пункт, Мария получила отказ, так как женщин в армию не брали. Тогда она послала телеграмму Николаю Второму и вскоре последовало высочайшее разрешение. Мария Бочкарёва прошла всю войну, перенесла четыре ранения, стала поручиком. Она – одна из женщин – была Полным Георгиевским Кавалером, а позже организовала женский ударный батальон.

   В Отечественной войне 1941-1945 г.г.участвовали «ночные ведьмы» под командованием Татьяны Макаровой. Она была лётчик-ас, сделала 628 боевых вылетов. Ей было всего 24 года, когда немцы её сбили. Её подразделение немцы называли и «дунькин полк», и «небесные амазонки», и «ласточки». В него входила также и отважная лётчица, гвардии-майор авиации Раиса Николаевна Аронова – Герой Советского Союза, награждённая двумя орденами Красного Знамени, орденами за «Оборону Кавказа», за «Взятие Берлина» и др. орденами и медалями.

   Так что у войны и женское лицо, и это показала Россия: 8% женщин участвовало в войне 1941-1945г.г. и одной из них была Юлия Друнина:
Я только раз видала рукопашный,
Раз наяву и сотни раз во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

    Отца Юлии эвакуировали на Урал, и она спокойно могла бы отправиться с семьёй далеко от линии фронта. Но она сбежала от семьи и добровольно ушла на фронт. Вчерашняя школьница, почти ребёнок, она сразу попала в окружение и чудом осталась жива, выходя из него.
    Война одна на всех, но для каждого она – разная: война генералов, война солдат, война врачей, а ещё была война Друниной. Ей пришлось на войне быть и бойцом, и сестрой милосердия, и санитаркой.
На ничьей земле пылают танки,
Удалось дожить до темноты…
Умоляю: «Лишние портянки
И бельё сдавайте на бинты».
Я стираю их в какой-то луже,
Я о камни их со злостью тру,
Потому как понимаю – нужно
Это всё мне будет поутру…

      Да, бинты таяли с невероятной быстротой:
Глаза бойца слезами налиты,
Лежит он, напружиненный и белый,
А я должна присохшие бинты
С него сорвать одним движеньем смелым.
Одним движеньем – так учили нас.
Одним движеньем – только в этом жалость.
Но, встретившись со взглядом страшных глаз,
Я на движенье это не решалась:
На бинт я щедро перекись лила,
Пытаясь отмочить его без боли,
А фельдшерица становилась зла
И повторяла: «Горе мне с тобою!
Так с каждым церемониться – беда,
Да и ему лишь прибавляешь муки».
…Но раненые метили всегда
    Попасть в мои медлительные руки.

    А однажды был забавный случай: подошла взволнованная старушка, она бережно держала на руках раскудавшуюся квочку.  У курицы оказалась перебита лапка (и ей досталось во время обстрела). Юля растерялась – бинтов и так не хватало. И тут же раздался укоризненный голос пожилого солдата: «Ну, что ты раздумываешь, дочка, над живностью измываешься».  Раздались голоса и других солдат в защиту квочки.  А на солдатика, предложившего сварить из «раненой» суп, зашикали с возмущением со всех сторон. Юля раскрыла санитарную сумку, кто-то услужливо обстругал ножом две щепы, и Юля наложила курочке шину по всем правилам медицины.

     Порой (уже после войны) после телевизионных передач, в которых Друниной приходилось участвовать, раздавались звонки или приходили письма от участников войны – оказывается, она спасла ему жизнь, он узнал её, увидев на экране.
Сколько было спасённых тобою в бою…
Кто считал их тогда на переднем краю…
                /Звучит песня Т.Хренникова «Прощание» - Иди, любимый мой…/

     Война жестоко переламывала человеческие судьбы. Но, несмотря на это, в груди бойцов нередко загорался огонёк любви.
На войне, даже в самый разгар боёв,
Локоть к локтю шагала со мною любовь, -
Не мешала мне, помогала мне
не тонуть в воде, не гореть в огне.
     Эта любовь скреплялась той опасностью, которой оба ежедневно подвергались, и преданностью служить Отчизне.

Свистят осколки тонко-тонко,
Бьёт шестиствольный пулемёт,
Она, окопная сестрёнка
с бинтами на КП ползёт.
Ползёт она по смертной грани
у всех снарядов на пути.
Там на КП – комбат. Он ранен,
Она должна его спасти.
Не командир он ей, а милый…
Любовь, рождённая в огне,
Была посланником от мира,
полпредом счастья на войне.
Пускай свистят осколки тонко,
скрипит проклятый пулемёт, -
на узких плечиках девчонка
любовь от смерти унесёт!

                /Ю.Друнина/

     У войны и женское лицо. Этим лицом были и женщины средних лет и девчонки, не познавшие жизни. Никто из них и не предполагал, что вчера был последний мирный день, а сегодня, в воскресенье 22 июня 1941 года начнётся страшная война.

Стоит под Москвою деревенька,
Жила там когда-то давненько
девчонка по имени Женька.
Мальчишечье имя носила,
высокие травы косила,
была в ней весёлая сила.
     Завыли стальные бураны,
     тень крыльев легла на поляны,
     и Женька ушла в партизаны.
     В секрете была и в засаде,
     её уважали в отряде,
     хотели представить к награде…
Висит фотография в школе,
в улыбке ни  грусти, ни боли;
16 ей было, не боле…
            *      *      *

Ах, война, что ты, подлая, сделала???
Вместо свадеб – разлука и дым.
Наши девочки платьица белые
Раздарили сестрёнкам своим.

     Да, раздарили, так как сами ушли на фронт и служили, кто в партизанах, кто в медицине, в разведке, а кто-то был и бойцом.

Жил да был боец один в чине рядового,
Нешутлив и нелюдим, роста небольшого,
Очи серой синевы, аккуратный, дельный.
А с бойцами был на «Вы», ночевал отдельно.
Автомат тяжёлый нёс, две гранаты, скатку,
Светлый крендель жёлтых кос убирал под каску.
     А бойцы во след глядят и гадают в грусти:
     Скоро ль девушка-солдат волосы распустит?
     Но ни скатки, ни гранат за неё не носят,
     И, пока идёт война, полюбить не просят.
Но бывает – вскинет бровь, всех солдат взволнует,
И ни слова про любовь, - здесь Любовь воюет!
                /С.Кирсанов/

     Со всех краёв Советского Союза – северяне, сибиряки, казаки – шёл народ защищать свою землю.
Ехал казак воевать,
- Добрый путь солдату! –
Выходили провожать
Казака девчата.
«Ой, казаче молодой,
Сделай одолженье –
Хоть одну возьми с собой
В жаркие сраженья».
От таких казак речей
Поднял брови к чубу:
- Ту возьму, кто горячей
   Поцелует в губы!
   И девчата, не смутясь,
   Хлопца целовали.
   Не сводили ясных глаз
   И ответа ждали.
Покачал он головой,
Улыбнулся кстати,
- Всех готов я взять с собой,
  Да коней не хватит!
Рассмеялся, поскакал,
Пыль взвилась порошей.
Вот какой казак нахал,
Но боец – хороший!
                /А.Фатьянов/

     В январе 1942 года Константин Симонов написал стихотворение «Жди меня». Это было написано в годину не снившихся никому боёв, и говорил Симонов о том, что важнее всего было для него самого. Но тысячи солдат переписывали это стихотворение и отсылали его своим жёнам, невестам. Женщины, получившие такое признание, не могли остаться равнодушными. Женское сердце отзывчиво, и сотни женщин приняли эти симоновские строки, адресованные как будто лично им, и откликнулись. Ответы были разные, но почти в каждом звучало: «Вы воюйте, делайте своё правое дело. Мы вас ждём и дождёмся»! Наиболее известное из таких ответов – стихотворение Ширман Елены Михайловны «Возвращение»:

Это будет, я знаю…
Не скоро, быть может, -
Ты войдёшь бородатый,
             сутулый, иной.
Твои добрые губы станут
                суше и строже,
Опалённые временем и войной.
          Но улыбка останется.
          Так иль иначе,
          Я пойму – это ты,
          Не во сне, наяву.
Я рванусь, подбегу,
Я, конечно, заплачу,
Вся уткнувшись,
Прижавшись к шинели,
                к плечу.
Ты поднимешь мне голову,
Скажешь: «Здравствуй…»
И шершавой рукой
        по щеке проведёшь.
Я ослепну от слёз,
И от встречи, от счастья…
Это будет не скоро,
Но ты придёшь!

    Такая вера и твердь! И только с такой верой и любовью можно было победить в этой страшной войне. А сама Елена Михайловна не встретила своего любимого: она, к сожалению, трагически погибла под Ростовом в 1942г. – в автобус, в котором ехало мирное население, попала бомба.
                /Звучит песня А. Мажукова «Очень хорошо»
                К нам любовь пришла нежданно…/

     А кто считал, сколько было написано и отправлено солдатских треугольников?
На улице полночь. Свеча догорает.
Высокие звёзды видны.
Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,
В пылающий адрес войны.
Как долго ты пишешь его, дорогая,
Окончишь и примешься вновь.
Зато я уверен: к переднему краю
Прорвётся такая любовь!
      Теплее на фронте  от ласковых писем,
      Читая, за каждой строкой
      Любимую видишь и родину слышишь,
      Как голос за тонкой стеной….   
                /И.Уткин/         

     А как радостно было получить письмецо из дома:
Нам кажутся ночи короче,
Быстрей коротаются дни,
Когда издалёка, из дома
Сюда к нам приходят они.
Пусть даже ты ранен – все раны
Сумеет оно залечить.
Как много, любимые, значит
Из дома письмо получить!               
                /К.Симонов/

     Треугольники летели и в одну, и в другую сторону:
В жару растения никнут,
Бегут от солнца в тень.
Одна лишь чушка-тыква
На солнце целый день.
Лежит рядочком с брюквой
И, кажется вот-вот
От счастья громко хрюкнет
И хвостиком махнёт
                /С.Орлов/.
       *      *      *

За жизнь, за тебя, за родные края
Иду я навстречу свинцовому ветру.
И пусть между нами сейчас километры –
Ты здесь, ты со мною, родная моя!
И чем бы в пути мне война не грозила,
Ты знай – я не сдамся, покуда дышу.
Я знаю, что ты меня благословила,
И утром, не дрогнув, я в бой ухожу!
                /Звучит песня К.Листова «В землянке»/

      Кстати, всем хорошо известно, что автор стихов «Землянки» был поэт Алексей Сурков. В войну он в качестве военного корреспондента оказался в деревне Кашино Истринского района. Вот там-то он, в землянке, находясь во время короткой передышки, и сочинил эти строки.
      А теперь там собираются организовать музей легендарной землянки.
      «В землянке» - одна из многих песен, написанных в грозовые годы, когда вопреки всему музы не молчали. Наоборот, в дни смертельной опасности рождалась и прекрасная поэзия и сильная музыка – вспомним 7-ую симфонию Д.Шостаковича.

Какая музыка была!
Какая музыка играла,
Когда и души и тела
Война проклятая попрала.
     Какая музыка во всём,
     Всем и для всех – не по ранжиру,
     Осилим…Выстоим…Спасём…
     Ах, не до жиру – быть бы живу…
Солдатам головы кружа,
Трёхрядка под накатом брёвен
Была нужней для блиндажа,
Чем для Германии Бетховен
    Стенали яростно, навзрыд, 
    Одной – единой страсти ради
    На полустанке  -  инвалид
    И Шостакович  -  в Ленинграде.
                /А.Межиров/
                /Поём песню В.Соловьёва-Седова «Играй, мой баян…/

        А война продолжалась и продолжала испытывать женскую долю.
        Блокадный Ленинград!
        900 дней и ночей, страдая от голода и холода, ленинградцы противостояли врагу.  И все эти 900 дней на ленинградском радио звучал голос мужественной и красивой женщины – Ольги Берггольц.
        Голос Ольги Берггольц – это символ сражающегося, не сдающегося  Ленинграда.
Это её называли «ленинградской мадонной».
Я никогда героем не была.
Не жаждала ни славы, ни награды.
Дыша одним дыханьем с Ленинградом,
Я не геройствовала, а жила.
Сестра моя, товарищ, друг и брат –
Ведь это мы, крещёные блокадой,
Нас вместе называют Ленинград;
И шар земной гордится Ленинградом!

       Да, гордится, потому что это был подвиг, подобно которому ещё не знала история.
Ленинград защищали все, находившиеся в нём; все, кто мог двигаться;  весь, врагом не сломленный народ.
И женщины с бойцами встанут рядом,
И дети нам патроны поднесут,
И надо всеми нами зацветут
Старинные знамёна Петрограда.
Мы будем драться с беззаветной силой,
Мы одолеем бешеных зверей,
Мы победим, клянусь тебе, Россия,
От имени российских матерей.

    В блокадные дни зародилось и вылилось в большое чувство любовь Ольги Берггольц.
Я никогда с такою силой,
Как в эту осень, не жила.
Я никогда такой красивой,
Такой влюбленной не была…
     Через много лет после войны она вспоминала:
Ни до «серебряной», и ни до «золотой»
Мне ясно, я не доживу с тобой.
Зато у нас «железная» была –
По кромке смерти на войне прошла.
Всем «золотым» её не уступлю;
Всё так же, как в «железную» люблю.

    И конечно, в её стихах, в её настроении  было  место шуткам, как в военное время, так и в мирное:
Вот подруга хитрая спросила:
«Отчего о муже не поёшь?»
Я подруге хитрой, некрасивой
Отвечала правду, а не ложь:
«Если я о нём спою,
Да заветную свою,
Да ещё на весь Союз –
Отобьют его, боюсь».
                /Слушаем «Вечернюю песню» В.Соловьёва-Седого
                Город над вольной Невой…/

     А война продолжалась и продолжала калечить судьбы людей
Я  тебя вспоминала сегодня,
Твои письма читала, любя.
Вдруг пришёл молодой подводник
И сказал, что он знает тебя.
     Он такой же, как ты, лохматый,
     И такие же брюки-клёш!
Он сказал, что ты был под Кронштадтом…
Ранен, жив…Но домой не придёшь.
     Я его поняла с полуслова.
     Лёша, милый! Молю…приезжай…
     Я тебя и такого…безногого…
     Так люблю…Лёша, жду, приезжай!
                /И.Уткин/

     А как хотелось, чтобы этого не было; хотелось крикнуть на весь мир:
Остановить хочу все войны всей земли!
Хочу, чтоб соловьям  свободно пелось!
Чтобы сердца рождались для любви
И чтоб спокойно жить,
И чтоб рожать хотелось!!!

      Но война есть война, и до победы было ещё далеко.
Насыпает камешки в ведёрки,
носит от скамейки до ворот…
Я стою на солнечном пригорке
в первый раз в пилотке, в гимнастёрке…
девочка меня не узнаёт.
Я сама себя бы не узнала
три недолгих месяца назад…
Вдруг она вгляделась, подбежала,
засмеялась: «Мама, ты солдат?»
                /В.Тушнова/

     Да, женщинам приходилось быть и солдатом, но любовь всё равно помогала держаться.
Если чья-то душа в ответ
раскрывается на рассвете,
то на всём этом белом свете
ничего прекраснее нет.
             *     *     *

Голубка, что лечили мы в окопе,
была ещё слаба, хрупка,
и я держала птицу на ладони.
А птица эта рвалась в облака.
Ещё не веря в то, что совершилось,
растерянная, робкая ещё,
она взлетела к небу, покружилась
и опустилась на твоё плечо.               
                /В.Тушнова/

     Когда каждый начавшийся день мог оказаться последним, окопная любовь спасала многих от беды.
Метель сдувает шапку,
Меня в окоп сдувает.
Возьми меня в охапку
пока ещё живая.
Ты знаешь ли, как долго
день без тебя тянулся,
ушёл за «языком» ты,
спасибо, что вернулся.
И вот опять мы вместе,
И освещает лица
святая радость – если
с тобой мы снова вместе…
                /Н.Коноплёва/

     А треугольники продолжали лететь.
Назови меня именем светлым,
Чистым именем назови -
Донесётся, как песня, с ветром
До окопов голос любви.
Появись, отведи туманы,
Опустись ко мне на траву,
Подыши на свежие раны –
Я почувствую, оживу.               
                /А.Яшин/

      И ему из дома отвечали:
На небе голубое тонет в розовом,
Тепла хватило даже октябрю.
Сухой листвы оттенки медно-бронзовы.
И я тебя по-прежнему люблю…
                /Н.Коноплёва/

    А в это время бойцы в землянке мечтают об оставшихся в тылу девчатах: 

Огонёк чадит в землянке,
Дым махорочный столбом…
Пять бойцов сидят в землянке
И мечтают кто о чём.
В тишине да на покое
Помечтать оно не грех.
     Вот один боец с тоскою
     Глаз сощуря, молвил: «Эх!»
     И замолк.               
                Второй качнулся,
Подавил протяжный вздох,
Вкусно дымом затянулся
И с улыбкой молвил: «Ох!»
    «Да», - ответил третий, взявшись
     за починку сапога.
    А четвёртый, размечтавшись,
    пробасил в ответ: «Ага!»
«Не могу уснуть, нет мочи! –
Пятый вымолвил солдат. –
Ну чего вы, братцы, к ночи
Разболтались про девчат!» 
                /Э.Асадов/

                /Звучит песня Визбора «Милая моя»/

     Ну, Слава Богу! Всему бывает конец. Наступил конец и войне. И потянулись воины домой:
Она пришла с улыбкою с вокзала
И скинула  порога вещмешок.
В избе светло необычайно стало
И сразу ни печалей, ни тревог.
И мать с любовью дочку обнимает.
Так вот она – победа – какова:
В защитной гимнастёрке, молодая,
И у неё седая голова.

      По окончании войны по-разному складывалась судьба зародившейся в окопах, в госпиталях любви. Случалось (и очень часто), что продолжением её была крепкая, долгая семейная жизнь. А порой, перед возвращением на родину, расставание было очень не лёгким.
Прощай, командир. Уходи из вагона.
- Пора! – говорит проводник.
Я ласково руки кладу на погоны:
- Ну, что головою поник?
Целую холодные сжатые губы
Да ёжик колючих волос.
…Заплачут ветров исступлённые трубы,
Прощай! – закричит паровоз.
       Прощай же!
              Я жизни ничьей не нарушу…
(Как сложно устроен наш мир).
            Ты – сильный.
            О слабых подумаем душах…
            Пора уходить, командир!
Ну, вот и конец. Вот и сдвинута глыба.
Боль позже очнётся в груди…
Прощай же, комдив!
          И скажи мне «спасибо»
За этот приказ «Уходи!»   
                /Ю.Друнина/
    И когда на параде Победы было брошено к подножию Мавзолея последнее знамя врага, все отчётливо поняли – ВСЁ! Война закончена и вздохнули с облегчением. Люди радовались окончанию страшной войны, полной победе над врагом, ещё недавно грозившей уничтожить нашу Родину и поставить на колени советский народ.
    Но война ещё долго многих не отпускала:

Мы стояли у Москвы-реки,
Тёплый ветер платьем шелестел.
Почему-то вдруг из-под руки
На меня ты странно посмотрел.
Посмотрел и улыбнулся мне:
- Ну, какой же из тебя солдат?
  Как была ты, право, на войне?
  Неужель спала ты на снегу,
  Автомат пристроив в головах?
  Я тебя представить не могу
  В стоптанных солдатских сапогах.
Я же вечер вспомнила другой:
Миномёты били, падал снег,
И сказал мне тихо дорогой,
На тебя похожий человек:
- Вот лежим и мёрзнем на снегу,
  Будто и не жили в городах.
  Я тебя представить не могу
  В туфлях на высоких каблуках!
                /Ю.Друнина/

    Война-то прошла, и из жизни стали уходить те, кто сражался за победу; те, кто  приближал эту большую победу. За короткую мирную жизнь этот уходящий воин видел и подрастающего сына, и жену; и виделась ему та, которая помогала ему выжить в той ужасной бойне.
    Война закончилась, но след её остался:
Тихо плакали флейты, рыдали валторны,
И хотелось вдове, чтоб они замолчали –
Тот, кого провожали, не сдался б печали.
Он войну начинал в 41-ом комбатом,
Он комдивом закончил её в 45-ом.
Он бы крикнул, коль мог:
   «Выше голову, братцы,
     Для чего мне рапсодии мрачные ваши?
     Вы играйте солдату походные марши!»
Тихо плакали флейты, рыдали валторны,
Подошла очень бледная женщина в чёрном.
И вдова на неё долгим взглядом взглянула:
Да, конечно же, эти высокие скулы!
Ах, комдив, как хранил он поблекшее фото
Тонкошеей девчонки, связистки из роты.
Фотография! – только она и осталась…
    Та, что дни отступленья делила с комбатом,
    От комдива в победном ушла 45-ом,
    Потому что сказало ей умное сердце:
    Никуда он не сможет от прошлого деться,
    О жене затоскует, о маленьком сыне…
    С той поры не видала комдива доныне.
    И встречала восходы, провожала закаты,
    Всё одна да одна – в том война виновата…
А жена никогда ни о чём не спросила,
Потому что таилась в ней мудрая сила,
Потому что была добротою богата,
Потому что во всём лишь война виновата…
     Чутко замерли флейты, застыли валторны,
     И стояли, молчали две женщины в чёрном,
     Только громко и больно два сердца стучали   
     В исступлённой печали, во вдовьей печали…
                /Ю.Друнина/

    Это ещё раз показывает, что и на войне есть место любви.
    Прошло ещё сколько-то лет и…
На краю Измайловского парка,
Под гармонь, ознобною весной
Падеспань, тустеп танцуют пары,
Кавалеры блещут сединой.
Пусть они богаты лишь годами,
Не считает лет своих никто,
Порошком натёртые медали
С гордостью навесив на пальто.
     Дамы, не сдающиеся тоже,
     Как пилотку, носят седину…
     Сотрясает ветер крупной дрожью
     Хрупкую несмелую весну.
     А деревья головой качают –
     На опушке парка, на краю
     Празднуют опять однополчане
     Возвращенье в молодость свою.
На душе торжественно и чисто,
Словно Вечный в ней зажгли огонь…
Хорошо, что не вопит транзистор,
А рыдает старая гармонь.   
                /Ю.Друнина/

   И помнит мир спасённый эту войну, этот ад. И хоть мы всё дальше уходим от неё, хоть редеют ряды воинов, но эта война останется навсегда в истории, потому что есть память поколений.

Есть память у людей,
Я помню детство:
Московский дворик, Чистые пруды,
Мальчишку - 
                жил он с нами по соседству,
Его отца с медалью на груди.
Я помню песни.
                Кто их пел – не помню.
Но музыка звучала во дворе
И в праздник шла по площади огромной
И замирала только на заре.
И золотые трубы и гармони,
И скрипки пели музыку мою.
    Я до сих пор её люблю и помню.
    И в новых песнях – старые пою!
                /Г.Улетова/

    И среди старых песен – «Катюша». Михаил Исаковский написал слова этой песни незадолго до войны – в далёком 1938 году, но особенно популярна она стала в годы войны; всё потому что там есть слова «Пусть он землю бережёт родную, а любовь Катюша сбережёт». Это опять о любви. Даже в это страшное время душа человека живёт, а раз она жива, значит она требует любви.
    Сколько раз эта «Катюша» была пета и с борта трёхтонки, и в блиндажах, и в госпиталях, и неспроста, потому что и на войне любви есть место!

                /Слушаем и поём песню М.Блантера «Катюша»/


               К   О   Н   Е   Ц