Та еще коловерть-16. Глава 1

 Приблизительно через час после отъезда Вадима к Мартыновым, Добрыниным позвонила Нина Константиновна.

     - Ребятки, мы добрались благополучно. - услышали все по громкой связи. - Мишенька уже уехал домой. А Маша с мамой живы и почти благополучны... Вы за них переживали, а Ларочке удалось Машеньку и спать уложить, и укачать...

     Лидочка облегченно вздохнула.

     - Нинка, а ты сейчас где?

     - У них в прихожей...

     - Дальше Вадим не пустил?

     - Нет! Он даже не знает, что я здесь, в прихожей околачиваюсь...

     - Почему?

     - Он пошел в Машенькину комнату, а я сначала осталась на кухне... А потом сообразила, что вы все переживаете и ушла в прихожую, чтобы меня не слышно было...

     - Думаешь, что Маша тебе рада не будет?

     - При чем тут я? У нее и без меня хлопот полон рот...

     - Как это?

     - Она на Вадима шипит, а на мать ругается...

     - Это хорошо. - вымученно улыбнулась Лидочка. - Это правильно...

     - Лида, у тебя с головой все нормально?

     - Абсолютно...

     - Значит, чего-то не понимаю я?

     - Значит...

     - Переведи.

     - Вадим-младший проштрафился, причем сильно...

     - Он же ничего не знал...

     - Это неважно. Он проштрафился, и теперь ему полагается получить от жены сначала вместо аперитива хорошую оплеуху, а потом удар кулаком под дых, ногой по яйцам и, наконец, завершающим аккордом - кастрюлю на голову...

     - Ты серьезно? - ужаснулась Шапокляк.

     - Абсолютно. - ответила Лидочка. - Так Лялечка укрощала Вадима-старшего...

     - И ты хочешь, чтобы Машенька сделала то же самое с Вадимом-младшим?

     - Хорошо бы... - отозвалась Лидочка.

     - Пойду чайник поставлю. - ответила ей изумленная Шапокляк. - Вопит и сипит Машка по-взрослому... Можно сказать, что лютует... Наверное, скоро действительно драться начнет... Во всяком случае, Айболит наш ее на драку провоцирует честно... Теперь понятно, почему...

     - Естественно... - вымученно улыбнулась Лидочка. - Мальчик соблюдает семейную традицию...

     - Пойду... - отозвалась Нина Константиновна. - Надо же будет кому-то потом, после драки, приводить в чувство побитых.

     - Иди, лучшая в мире нянька ушибленным и прибитым. - ответила старая дама и отложила трубку.



     Прошло еще около часа... Всем прихворнувшим полегчало... Тонометр подтвердил улучшение состояния всех домочадцев...

     Ляля даже подумывала о том, чтобы пойти на кухню, разогреть супчик и покормить семью ужином, но Добрынин не одобрив ее намерения, приказал лежать на диване, и, превозмогая головокружение и боль в левой лопатке и левой руке, пошел на кухню сам.

     Лидочка поднялась с кресла и осторожно перебазировалась к Ляле на диван...

     То, что она сделала это напрасно, все поняли уже через несколько минут...

     Пока старая дама сидела в кресле у окна, ей были не видны фотографии мужа и внука. Присев же на диван, она их увидела и загорелась желанием высказать обоим всё, что она о них думает.

     Поскольку эмоций за этот трудный и нервный день у старой дамы накопилось на редкость много, то и потребность высказаться была велика. А, поскольку потребности свои Лидия Михайловна привыкла не только уважать, но и немедленно удовлетворять, она неторопливо встала, подошла к портретам и разразилась на редкость громкой, яркой, эмоциональной, многословной и совершенно непечатной речью, отражающей ее отношение к тому, что ее внук натворил много лет назад, а также к тому, что ее муж, увлеченный своими студентами и пациентами, вовремя не заметил упущений в воспитании внука, и так далее...

     Добрынин, услышав истошные вопли матери, забыл и о своем недомогании, и об ужине, и обо всем остальном... Он испуганно выбежал из кухни, но обнаружил, что матери его помощь пока не требуется, и тяжело опустился в кресло, чтобы немного перевести дух...

     Гурам, понимающий, как плохо себя чувствует зять, немедленно встал и пошел на кухню выключить огонь под кастрюлей с супом...

     Зинаида Васильевна испуганно смотрела на сватью в надежде на то, что она вот-вот выдохнется и до настоящего инсульта не доберется...

     Минут через пять Зиночка поняла, что надеется она напрасно, ибо гнев придал сватье сил на то, чтобы вопить не только необычайно эмоционально, цветисто, образно и непечатно, но еще и долго...

     Время шло... Лидочка вдохновенно вопила... В пару с ней вопила уже перепуганная Марго... В который уже раз за один вечер испуганные Вадимовичи и Вадимовны жались к еще более испуганной Ляле, у которой от страха за Лидочку опять сильно разболелась голова, перед глазами снова полетели противные светящиеся точки, а сердце вновь стало сбиваться с ритма...

     Растерявшийся Гурам от ощущения беспомощности курил одну сигарету за другой до тех пор, пока маленькие Гурамчик с Анзорчиком не запросили ужин... Растерянный дед на пару с Петром покормил их молоком с мягким белым хлебушком и поскорее уложил спать...

     Зинаида Васильевна вместе с детьми жалась к дочери, горько плакала и умоляла свою драгоценную Лялю не принимать происходящее близко к сердцу...

     Тихий и интеллигентный Петр Никольский, которого многие годы все в семье считали тюфяком, лопухом и безнадежным подкаблучником, уложив спать младших Вадимовичей, сделал то, чего от него никто даже ожидать не мог - хорошенько отматерившись, он ушел курить на веранду.


Продолжение следует...