ВО ВЛАСТИ ИОРДАНСКОЙ ЖАРЫ
Сборник социально-политических статей, очерков и эссе
ПО ПУТИ В РИМ, ИЛИ ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
КОРРУПЦИОННОЕ ДЕЛО КАК ПУТЬ К МИРУ
МУДРОСТЬ ПЯТИ МАНДАТОВ
БРАВО,ПАЯЦ!
О НАПАДЕНИИ НА ЙОНАТАНА ГЕФЕНА
О НЕУМОЛИМЫХ И ГОРЬКИХ ПАРАЛЛЕЛЯХ
СОВОК ЕВРЕЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ
СОВКИ ВСЕХ НАРОДОВ И СТРАН
О РЕАКЦИИ Г-НА НЕТАНЬЯГУ НА ДОКЛАД ООН
ВРЕМЯ БЛАГОСЛОВИТЬ
ОБ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ С МЕСТА СОБЫТИЙ
О МЕСТНОМ БЛАГОЧЕСТИИ
О СИРИЙСКИХ БЕЖЕНЦАХ
О ДРАМЕ ВОКРУГ НАЗНАЧЕНИЯ ДАНИ ДАЯНА
ОСЕННИЙ КАРНАВАЛ СМЕРТИ
О СВЕТЕ И ТЬМЕ
О СУТИ ПРОИСХОДЯЩИХ ВЕЩЕЙ
КАМО ГРЯДЕШИ
О МУХАММАДЕ АЛААНЕ
ШУТКА С НАТУРЫ
ОБ УВАЖЕНИИ К СОГРАЖДАНАМ
О НАШИХ БУДНЯХ
ГОВОРИТЬ!
ОБ ОДНОЙ ИЗ БЕСЧИСЛЕННЫХ НОВОСТЕЙ
О БЕСКОНЕЧНОЙ ВЕНДЕТТЕ
О ДВУХ ЕВРОПАХ
ПО СЛЕДАМ ПАРИЖСКИХ СОБЫТИЙ
DURA LEX, SED LEX
ИЗ ГУЩИ ОСЕННИХ СОБЫТИЙ
КОММЕНТАРИЙ К НАШУМЕВШЕМУ ВИДЕО
О НАЦИОНАЛЬНОМ ПОНИМАНИИ СПРАВЕДЛИВОСТИ
ДОБРОЙ НОЧИ И УДАЧИ
О СТАТУС КВО
О НАЦИОНАЛЬНЫХ ГЕРОЯХ
О СОБЫТИЯХ ВОКРУГ ВИЗИТА АРАБСКИХ ДЕПУТАТОВ
СЕМЕНА МИРИ РЕГЕВ
О НАСТРОЕНИЯХ ВОКРУГ ПАРИЖСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
ИЕРУСАЛИМСКИЙ РАЗГОВОРЧИК
О СЛОВАХ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА НЕТАНЬЯГУ
ФАШИЗМ В ИЗРАИЛЕ - ИГРА ПОНЯТИЙ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?
КАДИШ
О ВОПРОСАХ КРОВИ
ПО ПУТИ В РИМ, ИЛИ ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Юмористическая зарисовка с натуры.
Картинка из нашей жизни… просто чтобы было понятно, что такое Израиль. Итак — 4 часа утра. Ультрарелигиозный район, как и весь город, погруженный в глубокую дремоту. Ни души. На довольно широкую улицу возле синагоги неуклюже вползает автобус на 10 мест, осуществляющий перевозку в аэропорт… внутри — полусонные люди, предвкушающие сладостный ветер перемен, снаружи — одинокий пассажир, жаждущий к ним присоединиться. Кладбищенская тишина, которую слегка разбавляет глухой гул мотора. Водитель лениво выполз из кабины и помогает пассажиру уложить чемодан в багажник. Внезапно раздается серия воющих на весь квартал гудков клаксона, какие обычно звучат в любом уголке мира как свидетельство крайней ярости застрявших в полуденной пробке водителей. Оказалось, что соблазненный тишиной и пустотой, водитель автобуса поставил его несколько небрежно, и в результате он чуть закрывает проезд «досу» на старенькой «субару»… Пустой город добирает последнюю сладость сна перед неотвратимо настигающей дневной суетой. Вслед за вызывающими гудками клаксона, раздается серия диких воплей водителя автобуса, который проклиная «доса» залпом смешанных арабских и ивритских проклятий, затрагивающих его сущность, душу, образ жизни, генеалогию до третьего колена и способ зачатия, объясняет ему, что поводов скандалить, воевать и вопить клаксоном на всю улицу нет, ибо ночь и торопиться некуда. Водитель «субару» не остается в долгу и требует освободить проезд. Доведенный подобной наглостью и глупостью до предела отчаяния (всё произошедшее длится секунд пятнадцать) водитель автобуса орет, чуть ли не разрывая рубаху на груди и упираясь животом в бампер «субару» — ну давай, давай, дави меня!!!!!! Вы не поверите — водитель «субару» и вправду принимается его давить, то есть совершенно очевидно начинает наезжать на опешившего водителя автобуса, толкая его бампером и заставляя его отскакивать назад, и так усердствует где-то метр… О боги… Перескочив через капот давящего его «субару», озверевший водитель маршрутки (пассажир, которому он помогал, в это время вжался в открытую дверь автобуса) с яростью набрасывается на боковую дверь, с очевидной целью — открыть ее и выпустить кишки обидчику, но увы — дверь предусмотрительно заблокирована атакующим… несколько ударов ног и рук о стекла отчасти служат утешением… осознавший серьезность положения, «дос» за рулем «субару», словно на параде полицейского автомастерства, на полном газу сдает назад и пролетев задом пятьдесят метров, скрывается за поворотом, из-за которого появился… Водитель автобуса возвращается в кабину, продолжая вполголоса чертыхаться насколько люди в этой стране дерьмо вообще и ашкеназы — в частности, автобус выезжает из переулка, чтобы продолжив путь по глубоко спящему городу, выехать на национальную трассу номер один… а вы — мир, переговоры…
29 июня 2015 года
КОРРУПЦИОННОЕ ДЕЛО КАК ПУТЬ К МИРУ
Не далее, как дня два назад, Владимир Бейдер, некогда — ведущий 9-го канала, а ныне (на его голову) — пресс-секретарь партии НДИ, с присущими ему бодрячком и ужасной дикцией, не очень убедительно и не очень удачно, пытался сеять с экрана ТВ оптимизм по поводу уничтожительного коррупционного скандала, приговорившего его партию на намечающихся выборах. Крутясь на стуле перед камерой как угорь на сковороде, то стесняясь себя и того, что говорит, то пытаясь атаковать, то умоляя глазами о пощаде, забыв об остатках человеческого и профессионального достоинства, он пытался убедить русскоязычную аудиторию, что разразившийся скандал — нечто вовсе не оригинальное, даже ожидаемое, просто соответствующая логике предвыборного противостояния попытка в шестой или седьмой раз «очернить партию» и т. д. Фраза из известного советского фильма –«молодец! врет не краснеет! люблю таких!» — была сказана явно не про него: Бейдер краснел и запинался, судорожно пытался сам хоть немного поверить в то, что произносит, но очевидно для всех не верил… Конечно, один из видных представителей «старой», идеологически мотивированной «алии», аксакал русскоязычной израильской журналистики, должен был бы поставить точку в его пути и карьере более достойно… не повезло… Конечно, хорошо бы ему поверить и вправду счесть, что разразившийся скандал — только плохо сфабрикованные политические манипуляции… Но как тут поверить!.. Более тридцати арестованных по делу подозреваемых, среди которых как политическая челядь, так и бывшие министры, видные общественные и политические деятели, и известные функционеры и представители поселенческого движения, о которых в израильском обществе — как о мертвых — принято думать только хорошо… более сотни проходящих по делу фигурантов, а главное — даже те немногие подробности которые просачиваются в СМИ, уж слишком убедительно говорят о застарелых процессах и основательности проведенной полицией работы… Кроме того, поведение самих ведущих политических деятелей от партии показывает, что увы — все серьезно… Первым покинул партийный список и политическую жизнь Узи Ландау, праворадикальный политик, деятельный функционер, человек идеологически принципиальный и на беду — кристально порядочный… Потом партию оставил Давид Ротем, многие годы представлявший ее в Кнесете и продуктивно трудившийся на различных парламентских должностях… Конечно же, все взгляды были обращены на министра внутренней безопасности, который оказался в весьма щекотливом положении, разорванным между элементарной порядочностью и тревогой о его социальном и политическом лице, долгом перед партией и тем долгом, который налагает его ключевой пост. К тому же, вообще было не понятно — то ли он не знал вовсе о более года проводившимся его ведомством серьезнейшем расследовании, подразумевавшем слежку за первыми общественными и политическими фигурами, то ли в тайне от однопартийцев и лидера движения курировал его… Тут он предстает либо как «свадебный генерал», функционер-временщик, которому не доверяют ближайшие подчиненные, либо как человек долга и чести, для которого профессиональные обязанности и законность выше политической конъюнктуры… Пусть каждый сам решает, в меру его отношения к этой фигуре, что более верно. В тот же день, в который состоялось интервью Бейдера, министр внутренней безопасности так же пытался сеять с экрана оптимизм и убедить слушателей, что он не только не пытается тормозить расследование, но напротив — всецело ему способствует и печется о торжестве законности… И вот — похоже и он понял, что нужно уйти сейчас, чтобы когда-нибудь после вообще мочь трудиться и выступать публично… Простым языком говоря, из всех политических фигур, которые придавали партии «вес», остались лишь двое — Либерман и бессменный министр абсорбции Софа Ландвер, фигур же, которые на протяжении последних лет делали партию общенациональной, а не секторальной, похоже и вовсе не осталось… Примечательно, что политические позиции и инициативы лидера партии некоторым образом связаны с царящим в ней юридическим климатом и серьезностью ведущихся против ее членов дел — так следует из опыта… Каждый раз, когда очередной скандал набирает обороты и свора «израильских легавых» начинает по тому или другому поводу «дышать в загривок» — в партии рождается очередная «мирная инициатива»… Похоже, если дело пойдет так и далее, то в праздник Пурим лидер партии будет исполнять «мицву» из кубка, на котором будет выгравирован портрет Ицхака Рабина.
Господи, чего только не бывает под солнцем… Точно, говорю вам — Машиах на подходе и начинают ковать меча на орала… Смотрю эфир 9 канала, в студии — Алекс Миллер, депутат партии НДИ, которая, как известно, находится в последние дни под тяжелейшим коррупционным скандалом, ставящим ее существование и будущее под большой знак вопроса — по делу о взятках, откатах и т. д. арестовано более 31 одного человека, действующие депутаты допрашиваются, бывшие министры за решеткой… Депутат Миллер, с несколько нервозной патетикой и расширенными в испуге от собственной дерзости глазами, вещает в экран, что партии «Ликуд» и «Еврейский Дом» превратились в ультраправые партии, угрожающие радикализацией и клерикализацией общества и государственной власти, тупиком в международных конфликтах, и только МИРНАЯ ИНИЦИАТИВА (не падайте и не смейтесь) партии НДИ способна спасти положение и таит в себе надежду на разрешение ситуации… Просто нужно понять — речь идет о лидере, правее которого, по его собственным словам, «только стенка», упитанном и откормленном «ястребе» израильской политики, вся предыдущая предвыборная компания которого прошла под лозунгом «ТОЛЬКО ЛИБЕРМАН ПОНИМАЕТ АРАБСКИЙ», а проще говоря — лишь он с его «всех в асфальт» знает, что делать с соседями и двоюродными братьями. Теперь же перед нами — несколько тяжеловесный, непривлекательный, но полный искренних намерений голубь мира… Как просто то, как просто (попробуй не вспомнить классика)!.. Если его депутатов лишат неприкосновенности и арестуют, уверен — вдруг выяснится, что он вообще всегда был за мир, социализм и всеобщую любовь, а кидуш произносит с кубком, на котором выгравирован портрет Ицхака Рабина…
15 января 2015
МУДРОСТЬ ПЯТИ МАНДАТОВ
Пять мандатов раскрывают истинный масштаб и истинное величие Авигдора Либермана. Либерман пятнадцати мандатов, посылающий на… зал Генеральной Ассамблеи и каждым словом как будто высекающий новые десять заповедей — не настоящий Либерман, а непомерно и несправедливо раздутый Либерман. Настоящего Либермана мы узнаем только сегодня. Прайм-тайм в студии «9» канала, Авигдор Либерман, изрядно осунувшийся за последний месяц, пытается судорожно сыграть на самых скотских настроениях русскоязычного населения и рудиментах совковых инстинктов, и рассказывает о своей «новой» законодательной инициативе — введении смертной казни для террористов. Конечно же, речь идет о совсем «не обсуждавшейся» в Израиле на протяжении десятилетий проблеме, о как никогда «актуальной» сегодня проблеме… Собственно — кроме этой проблемы у нас и вообще-то нет проблем. Как никогда злободневно, да что там — непреходяще значимо!!! Наш человек, как бы ни был дремотен и безразличен, как не соблазнился бы либерастическими рассуждениями о мире, чистоте власти и борьбе с воровством из госбюджета, но если гаркнуть над ухом — всех к стенке, тварей проклятых, смиррррно!!! — хочешь не хочешь, а непроизвольно вытянется во фрунт, расширит глаза и возьмет под козырек, ментальность есть ментальность, ничего не поделаешь… В эфир льется какая-то лабуда, политик, лицо которого на фоне его речи чуть не плачет — пытается аргументировать то, что в здоровой атмосфере вообще не должно быть предметом дискуссии, а я смотрю, и вместо этого мне кажется, что невзирая на пронизывающее весь его облик сознание политического небытия, теплится в нем последняя надежда и он будто умоляет — ну дайте мандатик, ну дайте, пожалуйста, ну что вам стоит, ну на пропитание!!! В какой-то момент его слова помимо воли становятся в моем восприятии чем-то похожим на кульминацию знаменитой арии Элиазара из оперы «Дочь Кардинала» — о, избиратель, пощади свое дитя! Мне казалось, что при таком к-ве мандатов израильский «мистер нет» и «министр-громовержец» скоро станет произносить тосты в память Рабина, но он пошел дальше! Напоследок, отвечая на вопрос о связи государства и религии, он произносит — евреи народ, который не отделим от религии… от религии никуда, мол, не деться и в «религиозной демократии» — эдаком иранском или египетском торжестве фундаментализма, ничего дурного нет… М-да… жить захочешь — не так раскорячишься… Нужно просто вспомнить лозунги либермановской партии на протяжении пятнадцати лет… А что — надо, так и полечку спляшем, и гопачок!!! Мне аж хорошо стало, так живо я представил себе будущее страны, если в это будущее нас поведут объединенные Лимберман, Элькин, Бенет, Хотовели, Нетаньягу и т. д. Евреи не отделимы от религии, а религия не отделима от государства… То есть «быть израильтянином и евреем» окончательно станет равнозначно тому, чтобы быть обреченным верить в набор просоленных преданий, считать истиной, добром и контурами пути то, что предписывают закон и традиция предков… Урожденность в лоне этой страны и этно-социальной группы станет тождественна утрате человеком высшего достояния его свободы и достоинства — права на самоопределение, критическое мышление, ответственность за себя… Израиль останется государством узаконенной дискриминации, которое движется к фундаментализму, курс ТАНАХА вскоре заменит курсы общей и естественной истории, а «быть евреем» в контурах недалекого горизонта станет антагонистичным тому, чтобы быть личностью и человеком, но синонимичным тому, чтобы случайностью рождения быть обреченным на духоту и ярмо традиции, ее мировоззрения и ценностей, отказаться от права на свободу духа и совести, на критичность мышления и поиск истины… М-да… предчувствия такого будущего спирают дыхание… но нет!.. Не нужно задыхаться! Нужно просто вспомнить, что все это — юродство политикана, предчувствующего, что веревка свилась в…
февраль 2015
БРАВО, ПАЯЦ!
Просто что бы было понятно, что такое Израиль и какая палитра настроений определяет сегодня картину израильского общества. Как известно, предвыборные опросы в самый канун выборов пророчили Нетаньягу проигрыш и фиксировали его отставание на 3—4 мандата от основных конкурентов. Как следствие этого, в самые последние часы перед выборами и во время их прохождения, премьер развернул беспрецедентную, нарушающую закон кампанию по сбору и возврату голосов, каждым словом, произносимым им из студии в студию, словно ударяя в набат о реальной опасности «прихода левых», «катастрофы государства» и т. д. Последняя подобная речь была произнесена им за 2 часа до закрытия предвыборных участков. Как оказалось, согласно результатам выборов, расчет политика оказался безошибочен. При этом, до сегодняшнего выступления пресс-секретаря Белого Дома и реакции на него Сильвана Шалома, я не знал, что Нетаньягу, оказывается, пошел несколько дальше. В одном из выступлений, предшествующих окончанию дня голосования, Нетаньягу призвал сторонников прийти на участки очень показательно — он обратил внимание зрителей на необычно высокую избирательную активность арабских граждан Израиля на этих выборах и сказал что-то вроде того, что перед лицом объединения «врагов еврейского государства» патриоты Израиля так же должны проявить максимально активную позицию… Просто поймите, вдумайтесь… Речь идет о полутора миллионах сограждан, которые обладают гражданством и всеми правами с первого дня основания гос-ва, худо ли бедно, но сосуществуют бок о бок с евреями всю историю этой страны и помимо прочего — трудятся и учатся вместе с ними, лечат их детей, защищают их в суде, пекут им хлеб и строят им дома… Переживающий за собственное будущее политикан оказался способен откровенно натравливать друг на друга группы граждан, отчуждать их друг от друга, налепляя на одну из них для дела ярлык «врагов» и «пятой колонны»… Речь идет об откровенном противопоставлении граждан одной страны, обладающих хотя бы формально равными правами, их откровенном стравливании по этническому и религиозному признаку, о попытке создать образ группы граждан как требующего подавления «внутреннего врага». Примечательно, что по результатам выборов вместо 20 предполагаемых накануне их мандатов партия «Ликуд» получила 30… При том, что несколько мандатов скорее всего, как принято издавна, были сфальсифицированы, всё же речь идет о немыслимом скачке и возвращении электоральных симпатий. Увы, но это лишь подтверждает факт, что фашиствующая практика единения толпы через параноидальное чувство страха за коллективное будущее и противостояния многочисленным внутренним и внешним «врагам», разжигание уязвленного ощущение группового самолюбия, всегда действенна, эффективна… Пусть каждый сам решает для себя, как и насколько такие маленькие факты свидетельствуют о сути происходящего…
март 2015
О НАПАДЕНИИ НА ПИСАТЕЛЯ ЙОНАТАНА ГЕФФЕНА
Просто чтобы было понятно, что у нас происходит. У нас уже есть собственные «национал-предатели», ночь длинных ножей скоро тоже видать не покажется абсурдом. И ЭТО НЕ СЛУЧАЙНОСТЬ. И НЕ ЕДИНИЧНОЕ ХУЛИГАНСТВО. Жену министра Переца избили после того, как сам министр посетил поминальную палатку родителей арабского подростка, заживо сожженного в июле месяце. В адрес президента Израиля Ривлина посыпались угрозы, а самого его, потомственного правого политика, изобразили в нацистской форме после того, как он решился сказать вслух, что страна нравственно больна и не позволил выступление на президентской сцене певца Бен-Аюна, в песнях которого встречались выражения ультраксенофобского характера. Примечательно, что в ночь после выборов, в ночь «триумфа», именно этому певцу было предоставлено поздравить премьера с «невиданной победой». Медленно, но верно, Израиль становится страной торжествующей «нашести». Прошу понять, что именно эти силы утверждают ныне свой политический режим. И именно такие настроения удержали у власти нынешнего премьера и их он последовательно разжигает, то называя голосующих арабов «объединившимися врагами государства», а смену правящей партии «катастрофой государства», то помещая общество в бездну параноидальных страхов. Прошу понять, что если не взирая на скорбные мины, состроенные официальными лицами по поводу убийства арабского подростка, вся сеть разрывалась от патриотических комментариев в духе — «это настоящий еврейский поступок» и «всякий хороший еврей должен поступать так», то и подобное нападению на Гефена хулиганство, в морали и сознании того, что ныне называет себя «патриотами» — несомненно благочестивый поступок. Точно так же эти благочестивые подонки вычисляют в сети преподавателей, на личных страницах в «фэйсбук» позволяющих себе критику действий армии и режима, а после устраивают им «бойкот» — они вишь ли хотят «монолитности» в общества в его оценках, представлениях и моральных установках, благочестивый взгляд раздражает палитра оценок и мнений. Прошу помнить так же, что это Израиль, а не Украина или Россия, и у нас уличное насилие вообще редкость, политическое же, откровенный политический экстремизм — редкость вдвойне. Так было до последнего времени, по крайней мере, в том числе — и в периоды очередных интифад, операций и обострений обстановки. Но теперь, на волне национально-патриотического подъема в борьбе с врагами, по всей видимости будет иначе.
март 2015
О НЕУМОЛИМЫХ И ГОРЬКИХ ПАРАЛЛЕЛЯХ
В качестве комментария к новостям о гонениях на либеральные фонды в России.
Путинская Россия многие годы проводит последовательную политику в отношении к так называемым «неправительственным политическим организациям», которая поначалу заключалась в продуманной компрометации их имиджа в общественном сознании и существенном ограничении их деятельности, а ныне — в их прямом вытеснении за рамки закона. Проблема в том, что после России, государство Израиль является второй «развитой» страной, а среди стран «цивилизованных» — пожалуй, единственной, в которой набирает силу репрессивная политика в отношении к деятельности неправительственных организаций. Подобно России, в которой происходит ренессанс советского тоталитаризма, в Израиле неправительственные организации последовательно клеймятся в «патриотических», проправительственных СМИ как «рука врага» и «пятая колонна», всякая их деятельность, подразумевающая критику политической системы, защиту пресловутых «прав человека» и соблюдение основ международного законодательства, обозначается как «направленная на подрыв основ государства», «антигосударственная и антипатриотическая деятельность» и т. д. Поясню еще раз — критика политической системы, освещение в пространстве «свободной информации» происходящих в обществе проблемных процессов, нарушений закона со стороны политической или военной системы, однозначно и длительное время переводится в статус «антигосударственной» и «антипатриотической» деятельности, на полном серьезе. Совсем привычно и «по-советски», авторитетные деятели израильской интеллигенции — писатели, ученые, члены академического сообщества, лауреаты Нобелевской премии — позволяющие себе «выносить сор из избы» и критиковать деятельность государства на международной арене, фактически становятся диссидентами и клеймятся в общественном сознании такими категориями, как «предатели», «враги». Более того, уже многие годы правое правительство и лоббисты его интересов в судебной системе пытаются провести законы, подразумевающие уголовную ответственность подобных «диссидентов» за их деятельность, и либо запрет, либо же принципиальное ограничение в деятельности неправительственных организаций… Подобные инициативы из года в год напоминают попытки неудачного штурма хорошо укрепленных бастионов демократической государственности, которые всё же, как и что угодно в этом мире, когда-нибудь могут не выдержать… Просто ради примера… Года три назад разгорелся скандал, когда актеры израильского театра «Габима» и «Малого театра», левые по их убеждениям, отказались ехать давать спектакли в город Ариэль — столицу еврейских поселений на оккупированных территориях Самарии, по той причине, что подобный поступок в их восприятии был равнозначен их солидаризации с политикой оккупации территорий. В СМИ разгорелся масштабнейший скандал, в котором известнейшие актеры, режиссеры и драматурги клеймились как «леваки», «отщепенцы», «распоясавшиеся паразиты на теле государства и общества» и т. д. Суть «патриотических» возражений состояла в следующем, вдумайтесь — актеры, режиссеры являются государственными служащими, состоящими в штате государственно финансируемых театров… Государство дает им заработок (а значит — требует лояльности), государство направляет их на необходимые ему «культурные» работы, которые они обязаны выполнять, ибо получают за это деньги, отсутствие лояльности должно означать увольнение. Помнится, еще тогда я подумал — это общество не так уж далеко отстоит в его сознании, ценностях и ментальности от «совка» 70-х или маккартианской Америки… Тем более — что эти «воззрения» разделяли многие люди, не страдающие «правизной» социально-политического мировоззрения… И еще тем более, что подобные дискуссии проводились на ивритоязычных каналах и мнение в них высказывала «коренная», а не русская аудитория, нередко относящаяся к электорату «государственнической» левой партии «Авода», не принимающая анархизм леворадикальных партий и организаций на подобие «МЕРЕЦ». И уже тогда, опять-таки, закралась в душу мысль, что элементы фашизма и тоталитарности были присущи в этой стране далеко не только правым общественно-политическим организациям и силам, и превратились в норму и нечто фундаментальное значительно раньше, чем «правые» обрели паритет и перевес. И вот — неожиданным консенсусом самых разных по настрою общественно-политических сил, привычно и совершенно «по-советски», от интеллигенции требовали лояльности государству и обществу, их идеологии и вполне возможно преступным деяниям. Конечно, актеров не уволили, все ограничилось «широким общественным поруганием»… Не потому, что к подобным репрессивным мерам не было политической воли или намерений — таковые были и есть, конечно. Лишь потому, что законодательная база этого государства пока еще ограничивает подобную политическую волю и оставляет ее в границах «намерений»… Однако, факт — государство самым явным образом заявило о системном требовании лояльности к проводимой им политике, даже если эта «лояльность» противоречит свободе совести и убеждений, означает соучастие, скажем, в нарушениях норм международного законодательства… В общем, очень «по-советски» — к ноге, тля, если милосердная держава швыряет тебе социальные и повседневные блага, дает возможность существовать, делать карьеру и кормить детей… К ноге, если не хочешь торговать на рынке, чтобы обеспечивать себя, или играть в «художника» и «свободную личность» в тель-авивских подворотнях или у себя на кухне… Не знаю, кому как… Но мне противно и от самой возможности подобных параллелей между Израилем и Россией, и еще более противно от их неотвратимости…
апрель 2015
«СОВОК» ЕВРЕЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ, ИЛИ В ПАСТИ У «САБЛЕЗУБОЙ ЛЕВОТЫ»…
В качестве комментария к публикации «Пособники врагов Израиля в действии» на сайте «9 « канала израильского ТВ.
Почитайте, ради познавательного любопытства… если хватит терпения… и здорового юмора… ведь и подлинно отвратительное может быть интересно — профессионально и «клинически», так сказать… Потому что перед вами — несомненная патология общества. В первую очередь — его сознания, в котором фашиствующая психотия превратилась в «норму». А кроме того — его морали и ментальности, поскольку в обсуждаемой статье заключен тот концепт тоталитарного сознания и тоталитарной морали, который прорастает в этом обществе и укореняется в качестве привычных реалий его жизни… Увы, но всё не смешно — перед вами моя страна и ее типическое «лицо». Точнее — то, чем моя страна становится на глазах и со скоростью, превышающей самые смелые опасения… Перед вами квинтэссенция вообще «патриотического» сознания, которое в этой стране составляет ныне укрепившееся большинство, пока слава богу еще не абсолютное, и в частности — слепок с сознания русскоязычной израильской общины в ее истинно «подавляющем» большинстве… Именно так, в этих выражениях, категориях и настроениях, посредством характерных для обсуждаемого текста установок, идеологем, парадигм восприятия и оценки событий, дискурсионных и мыслительных «сегментов», мыслит происходящее типический израильский обыватель, патриотически и «почвеннически» настроенный, вне зависимости от его культурно-этнического сектора и социального статуса. Единственное — если в секторе «сабров», коренных израильтян подобным образом в большинстве своем мыслят люди традиционно-фундаменталистской самоидентичности, в среде которых высшее образование не столь распространено, как правило — хозяева малых бизнесов, торговцы, служащие и рабочие из традиционалистских районов страны, то в среде русскоязычных израильтян, увы, таким образом мыслят и «простецы», и «образованное» большинство. Перед нами текст, ментальной почвой которого является состояние психотической истерии, проступающий из него способ мышления отличается стереотипностью, «клишеобразностью», широким использованием эмоционально окрашенных «ярлыков» с размытым смысловым содержанием и очевидным морально-негативным контекстом… Всякий «инакомыслящий» здесь (и не только здесь) — «враг», любая критичность в оценке и понимании событий — «предательство», «шкурничество», «заангажированность» извне, до смешного и уж очень «по-советски»… Подспудно, но очень явно текст пронизан той установкой, что государство и его институты в принципе находятся за пределами возможной критики и не могут совершать сомнительные или неправомочные действия, как в принципе же не доступны критическому взгляду национальные и общественные ценности, законы государства, действия «во благо национальной безопасности» и т. д. Проще говоря, читатель подспудно «настраивается» на правильную модель понимания, восприятия и оценки общеизвестных событий, на то, чтобы упаси боже не поверить собственным глазам, непосредственности собственных ощущений, искушениям «левацкой» и «прозападной» пропаганды… Страна предстает как «осажденный врагами город», в котором активно орудует «пятая колонна», радеющая о «всеобщем разложении умов и нравов», «крушении основ» и т. д. Как это ни горько, но перед нами — весьма живучий рудимент тоталитарного мышления и сознания… По сути, подобный стиль мышления и публицистического дискурса хорошо известен нам и из реалий современной путинской России, утверждающегося там тоталитарного и полуфашистского режима, и из блаженной памяти 70-х годов минувшего века, публицистического и обывательского дискурса эпохи «классического» застоя. Правда — эмоциональное состояние, которым наполнена статья, стиль и особенности мышления автора, очень напоминают стиль и дух «патриотической» советской прессы 70-х, с патетическим и грозным обличением «космополитизма», «врагов родины и прогресса» и т. д. и т. п. Приблизительно так клеймились «черная рука запада», сводящая на нет мирные переговоры и самые благие намерения, «отщепенцы-диссиденты» вроде Сахарова и Ростроповича, «агенты мирового сионизма» и т. д. Тот же стиль и смысл, такое же оперирование истерическими и обедненными смыслом клише, изменились лишь обсуждаемые проблемы и цвета, в которые окрашен дискурс — красный превратился в бело-голубой… Однако «совок» — это приговор и диагноз! Вне зависимости от переменчивых «слагаемых» обстоятельств, этот диагноз проступает здесь из-за каждой запятой, как истеризм тоталитарного, массового, стадного сознания, прячущего внутри громыхающей патетики критичность оценки событий, моральные императивы, просто «грешки» и иногда — настоящие подонства, короче — действительность, как она есть, во всей ее противоречивости и ответственности в отношении к ней. Более того, я рискну утверждать на основании опыта, что подобный способ мышления, восприятия и оценки, такой стиль публицистического дискурса — это явление типическое, а не маргинальное. Мы встречаем подобное и в отношении к куда менее глобальным событиям и проблемам, в принципе — по отношению ко всему, что содержит критический взгляд на социальные и государственные ценности, патриотические «идеалы», теорию и практику национальной политики, от малого до большого. Свободные СМИ, подвергающие критике действия правительства и армии, освещающие «неприятные» для совести большинства стороны общественной жизни, называются «саблезубой левотой» (я не шучу), критический взгляд на происходящее — «предательством» и «проституцией у Европы» (я опять таки не шучу). Перед нами модель статистического «патриотического» сознания, увы, а вовсе не нечто маргинальное или случайное… Правда такова, что если отвлечься от сознания, что всё это происходит в собственной стране, вокруг и рядом, а представить, что подобные статьи обрабатываются как характерный исследовательский материал, то «объективный» вывод будет неутешителен — речь идет о стране, социально-политическая жизнь которой пронизана тенденциями правофашистского толка. Почитаешь, и неотвратимо задашься вопросом: чем, собственно, израильская патриотическая «правизна» отличается первое — от фашизма и «почвенничества», второе же — от идеологии, форм сознания, ментального состояния обывателя и способа мышления, классически свойственных тоталитарным обществам, в которых основанием сознания «большинства» является идеологическая пропаганда, общественные и государственные ценности тоталитарны и ограждены от критического взгляда на них, а ханжество и лицемерие превращены в ментальную и психическую «норму», которая позволяет статистическому сознанию «ускользать» от наиболее проблемных сторон и углов действительности… Когда «патриотическая мораль», с грохотом ее лозунгов и криками горлопанов на трибунах — это не более чем убежище, повод ускользнуть от того в действительности, что требует моральной ответственности всех и каждого… Увы, горькая правда такова, пожалуй, что кроме современной России, моя дорогая страна — это последнее прибежище «совковой» ментальности и «совкового» же, стадного, тоталитарного и ограниченного сознания, стадной и извращенной морали, в которой знамена патетических «идеалов» есть не более чем тряпка, которой прикрываются делишки, далекие от моральности и благовидности… Нигде, пожалуй, сбежавший с исторической на праисторическую родину «совок» еврейской национальности не чувствует себя настолько уютно, почти «как дома», в привычной среде и атмосфере… Проблема в том, что именно так мыслит, ощущает, понимает и оценивает, воспринимает наше «статистическое» сознание, очевидно стремящееся к «абсолютному» большинству…
май 2015
«СОВКИ» ВСЕХ НАРОДОВ И СТРАН…
В качестве комментария на инициативу партии «НДИ» по регистрации правозащитников как «иностранных агентов»
«Наш адрес — не дом, и не улица, наш адрес, советский союз»… Эти слова по истине можно было бы избрать эпиграфом. Только речь идет, увы, не о российских и постсоветских реалиях, а о доминирующих и нормативных тенденциях, явлениях и процессах общественно-политической жизни государства Израиль, внятно говорящих о становлении хрестоматийного фашизма. Тем более, что в отношении к подобному солидарны «правые» с практически полярных сторон общества — ультраортодоксы и завоевывающая на их критике электорат, по большей части «русская» НДИ, «сабры» восточного и европейского происхождения, «русские» нового и старого посола. Примечательна здесь та обстоятельность, с которой подчеркивается, в чем израильский проект закона о «иностранных агентах» перекликается и различается с его недавним российским прецедентом… То есть сам факт вдохновленности актами законодательства фашистского режима в России, не вызывает ни вопросов, ни скажем, ощущения «зуда в носу». Прибавим к этому «датишную» сс..ху на посту зам. министра иностранных дел, которая на заседании с работниками МИДа, дипломатами с многодесятилетним стажем, с патриотической и чистой непосредственностью объясняла, что на все вопросы иностранных дипломатов «нужно просто объяснять этим нашим врагам (весь мир, то есть) что у нас есть записанное в ТАНАХе право на Эрэц Исроэль»… А заодно, по логичной мысли зам. министра, есть скажем и право совершать, скажем, все те необходимые преступления против прав демократических ценностей цивилизации, которые должны подтвердить наше право на родину предков — другого контекста у ее мысли нет. Прибавьте к этому нашу реинкарнированную «фурцеву» Мири Регев сдеротского уезда, новоиспеченного министра культуры… Пять дней назад, на фестивале кинематографистов она произнесла следующее: «в час, когда перед страной стоят серьезные дипломатические вызовы (читай — критика международным сообществом политики правительства), государство сделает всё, что бы задавить голоса, которые дают оружие в руки нашим врагам». То есть, государство будет лишать бюджета те культурные проекты, которые включают в себя критику режима и нелояльность ему. Может такое понимание произвольно? Чтобы развеять эти сомнения, в ответ на раздавшееся из зала освистание, министр начала истошно вопить, рубя руками воздух и подпрыгивая на каблучках, что не будет выделения бюджета на те проекты, которые служат делигитимации государства… То есть те, например, которые вскрывают пороки общественной и политической системы, критикуют действия власти… А что — ведь государство находится по мысли министра и ее сподвижников в состоянии войны с миром и человечеством (у нас теперь приняты рассуждения, что «прав человека» никаких то и нет и вся забота о них блеф, лишь новый «политический язык» антисемитизма) … Ведь нас пытаются уничтожить вражьи полчища, все логично и приемлемо… Но и это не всё… Вчера на встрече с элитой израильской театральной интеллигенции, министр обратилась к залу так — вы проиграли, вы набрали в конечном итоге 20 мандатов, а мы 30… В ответ на логичное изумление кто это «мы» (партии израильских театралов в списке выборов не было), министр ответила что не надо делать «лицо», всем известно что израильская интеллигенция — «левые», и продолжила, что это она будет решать, кому давать деньги или нет, а государство вообще не должно поддерживать культуру (если культура неправильная и сеет болезнетворные идеи — на кой х..р она нужна) и она будет решать, выделять ли им запланированный бюджет или отправить средства на нужды поселений Иудеи и Самарии… Ну, в этом они и вправду большие умельцы — известны десятки случаев, когда профильные и не профильные министерства нецелевым образом использовали огромные средства, перечисляя их на нужды поселенческого движения… Чтобы не быть голословной, сразу после скандального выступления на кинофестивале министр объявила, что яффский юношеский театр «Элмина», в котором арабские подростки играют на одной сцене с еврейскими, возглавляемый блестящим израильским арабским актером Норманом Иссой, может лишиться финансирования по той причине, что Норман Исса, как и многие его еврейские коллеги, не желает выступать на территориях за «зеленой чертой»… Норман Исса — прекрасный израильский актер, занимающий произраильскую позицию, интегрированный в израильскую театральную элиту и общенациональную жизнь, как никто другой… Ну, лишат его финансирования… Ну, озлобится человек, который наоборот, должен был бы ставиться в пример, найдет то же финансирование в кармане какого-нибудь арабского миллиардера-палестинца… Навряд ли его позиция станет более патриотичной…
Увы, нет ничего удивительного в том, что теория и практика «коренного» израильского фашизма так до смеха идентична реалиям советского тоталитаризма или современной России — от патриотической истерии и требования тотальной политической лояльности, приоритетности блага нации и интересов «национальной» власти над всем, до превращения общественно-политических оппонентов во врагов и гонений на несогласную и осмеливающуюся фрондерствовать творческую и университетскую интеллигенцию. Тоталитарные общества и режимы, какие бы времена и обстоятельства не различали их, как капли воды похожи по сути и потому же — в неотвратимых проявлениях.
Короче, что тут говорить… Вот эти неандертальцы, подобная м..зь, до содрогания или истеричного смеха словно бы вставшая из реалий тоталитаризма 30-х и 70-х годов — нынешнее лицо гос-ва Израиль… И ведь действительно лицо, ибо за партии так называемого «национального» лагеря голосует пусть и не подавляющее, но большинство… В этом — мало утешения… Прецеденты известны. Мы превращаемся в страну, которая в мракобесии фундаменталистской, националистической паранойи замыкается от остального мира и превращается в изгоя… По образу и подобию страны исхода немалого к-ва израильтян и большого к-ва ведущих израильских политиков…
март 2015
О РЕАКЦИИ ГОСПОДИНА НЕТАНЬЯГУ НА ДОКЛАД ООН О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ АРМИИ В ГАЗЕ
ООН опубликовала шокирующий цифрами и подробностями доклад о последствиях последней военной операции в Газе для гражданского населения. Реакция г-на премьер-министра была предсказуемой — следуя традиционным в течение десятилетий ужимкам и риторическим приемам и доводам, давно трусящийся от страха, что за совершенное под его политическим руководством, рано или поздно придется отвечать «по серьезному», он не оспорил цифры (их нельзя опровергнуть, они верны и соответствуют фактам), а обвинил ООН… в лицемерии. В нежелании видеть настоящего виновника всех зол и обязанности армии государства Израиль из года в год совершать то, что попадает под определение «тяжких военных преступлений». В самом деле — они нам террористов смертников, а мы в ответ — налеты. От них «касамы», а от нас тяжелые и равняющие с землей высотные кварталы бомбы. Да, мы это делаем, и имеем на это право. И не смейте показывать нам в лицо и вслух говорить, что же мы делаем. Мы имеем на это право, данное богом, трагедиями национальной истории и прочим — упоминать в подобных случаях Холокост стало для г-на премьера привычным, такова его надежда на последний шулерский козырь, который быть может позволит вновь увести разговор о деяниях режима в сторону. И если вы смеете говорить о том, что мы делаем вслух, не признавать наше право на это — вы антисемиты и лицемеры.
Ханжество этого человека, которым он с сотоварищи заражает страну, иногда напоминает ханжество инквизитора, который, пока подпаливают хворост, читает проповедь казнимому о том, какую же заботу святая церковь проявляет сжигая его и очищая его душу… Навряд ли он вспомнит, что война минувшим летом целиком и полностью была спровоцирована им самим и при этом — он не имел ни малейшего представления, зачем это нужно и во имя чего будут жертвы с обеих сторон. Навряд ли он вспомнит, что в первый же вечер похищения трех парней он знал о том, что они мертвы, но это не помешало ему циничнейшим образом использовать трагедию, чтобы три недели наносить удар по инфраструктуре ХАМАСа в Иудее и Самарии, наверняка понимая, что он загоняет ХАМАС в угол и им ничего другого не останется, кроме максимальной эскалации ситуации на южной границе. Навряд ли он вспомнит, что еще в самом начале войны, с первыми жертвами он прелюдно сказал, что ХАМАС совершает военные преступения, прикрываясь щитом из гражданских (и это действительно так), поэтому армия «будет делать работу», а ответственность за жертвы будет лежать на ХАМАСе. Другими словами — фактически освободил работающую в поте лица армию от ответственности по отношению к гражданскому населению и необходимости думать о ней во время реализации оперативных задач. И значит — в принципе послужил той трагедии, которая ныне, с безжалостным обличением застыла на страницах доклада ООН. Навряд ли он вспомнит так же, что для атаки густозаселенных гражданских кварталов армия использовала тяжелую артиллерию, которая предназначена для коврового разрушения, а не для уничтожения тактических целей, точность которой очень груба, а значит — такой обстрел априори несет с собой масштабнейшие жертвы и разрушения. Навряд ли он припомнит, сколько раз отдавался приказ о артобстреле жилых И НЕОСВОБОЖДЕННЫХ ГРАЖДАНСКИМИ ЛИЦАМИ КВАРТАЛОВ с частотой 600 САНАРЯДОВ В ЧАС… ТО ЕСТЬ СНАРЯД КАЖДЫЕ 6 СЕКУНД — только потому, что так требовала «оперативная необходимость»… Навряд ли он захочет вспомнить про того 15 летнего подростка-палестинца, который в начале августа, посредине 4-х часового перемирия, на глазах у журналистов и спасателей был играючись, не спеша застрелен 4 выстрелами армейским снайпером… Навряд ли он вспомнит и о той установке солдатам, которая действовала в течение всей войны — «при входе на объект стрелять не разбирая по всему, что движется», потому что «гражданские должны были покинуть территорию», а если не покинули — это их проблемы и с точки зрения армии продолжающее находиться там есть «террористы». Список можно продолжать. Ради нас самих — у меня нет иллюзий относительно моральных качеств вражеского режима, совершенных тем преступлений и гражданского населения, лояльного этому режиму… Только чтобы видеть, во что мы превращаемся, ополоумев от националистического ханжества. Так или иначе, но факт остается фактом — это война в Газе превзошла все остальные по беспрецедентному к-ву гражданских жертв, более 4000 тыс. человек (тяжело раненных — более 10000 тыс.), мизерному соотношению жертв солдат врага и гражданских лиц (15 процентов), по подробностям статистики жертв гражданских (три четверти гражданских трупов — это дети, женщины и старики, или лишь четверть боеспособные мужчины) Конечно это говорит и о цинизме метода «гражданского щита», но видит бог — не только.. И самое главное — мы превратили в фарш 540 детей, из которых 400 младше 12 лет… Всё это — во имя прихоти и стратегической слепоты мерзавцев от политики. Таковы факты, математика — мы можем сколько угодно отмазываться «альтернативными» докладами, доводами, отсылами к «правилам ведения войны, которые мы соблюдаем», но факт таков, что МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ. Не в первый раз. И не в последний. Подлость в том, что нас и наше ханжеское морализаторство оскорбляет, когда нам ставят зеркало перед «набожной рожей» и просто, ясно и неумолимо показывают — ВЫ ЭТО СДЕЛАЛИ. И точка. Никто не отнимает у нас право на государство. Никто не призывает сжигать нас в печах или топить нас в море. Пан Ги Мун лишь поставил нам на вид то, что мы сделали, и это нас оскорбляет — какое право имеют ставить нам в вину те подлости, которые мы сочли нужным совершить во имя «национальной безопасности»! Просто нам говорят — взгляните уроды на дело собственных рук и подумайте, может не стоит делать это еще раз, а стоит что-то сделать, чтобы изменить положение? Приведу пример… Когда-то я слышал интервью с офицером, который в 67-м вводил батальоны ЦАХАЛ в центр Газы… Он рассказывал, в какой ужас он, сын выживших в Катастрофе евреев пришел, когда увидел, как из-за развалин домов арабские детишки выходят с поднятыми руками, совсем как на кадрах нацистских съемок выходят еврейские детишки в гетто… Он говорил, что чуть не расплакался, отставил оружие, бросился к детям, попытался их успокоить, приласкать, отыскать какие-то сладости у солдат и раздать им… Тогда — это были люди, родители многих из которых знали ужасы нацизма, в их сознании жила простая память о том, что не нужно причинять другому тех же страданий, которые причинили когда то тебе… Теперь многое изменилось и когда генерала израильской авиации спрашивают, что он чувствовал, когда сбрасывал бомбу на дом, в котором погибло несколько десятков гражданских, он отвечает — покалывание в плече… Конечно, может я тоже просто антисемит, хоть и еврей… да, да… но скажу откровенно — когда дилемма стоит между «быть человеком» и «быть патриотом», «быть верным совести» или в позиции совести и разума заслужить ярлык «антисемита» — дилеммы собственно никакой нет… Просто не надо доводить националистическим полоумием до таких дилемм…
Статистика доклада страшна и говорит очевидное — политика правого режима Нетаньягу, краеугольный для нее принцип «мы или они» и выход в этой дилемме на последний уровень, откровенно провозглашаемое ею стремление отказаться от приверженности либеральным и гуманистическим ценностям и какой-либо ответственности за соблюдение воплощающих таковые правовых норм, фашизация морали и сознания общества, означающая прежде всего готовность без раздумий принести означенные ценности и нормы в жертву интересам и благу нации, приоритетам государства и т.д., дают их страшные и неотвратимые плоды. Пятнадцать лет почти полного господства правых режимов и сил дают себя знать — на уровне морали и нормы, в достаточной мере патриотически сплоченное и лояльное во власти эталонно фашистских манипуляций власти, общество отказывается от какой-либо фундаментальной нравственной ответственности во отношении к другой стороне, от обязанности вообще хоть сколько-нибудь думать о ней и хранить верность гуманистическим ценностям, над которыми уверенно и программно ставятся национальные и государственные приоритеты. Для нас уже почти ничего не стоят даже детские жизни, вдохновленные мудростью древнего Закона и раввинов патриоты с упоением сжигают и убивают во имя целей святого народа ни в чем не повинных, случайных и произвольно выбранных людей, но когда кто-нибудь внутри или извне смеет упрекать в этом, мы разражаемся истерикой. Фашизм, который торжествует в морали, сознании и общественно-политических реалиях этой страны, как и всегда становится нигилизмом, обесценением жизни врагов, оппонентов или несогласных (последним грозят смертельной расправой в медийных студиях откровенно), готовностью приносить ценность жизней, судеб и прав людей в жертву благу и приоритетам нации, но мы по прежнему желаем считать и думать, что так и должно быть. Нацизм и извращенная мораль религии, традиционные культурные истоки и книги раввинов, разъясняющие отсутствие запрета на убийство «гоев» и чуждость тех общечеловеческих моральных и ценностных норм, которые требуют ценить жизни всех одинаково и способны стать барьером для бесчинств, конечно тоже играют немалую роль, как вообще являются принципиальным фактором в фашизации общества на основе религиозного фундаментализма. Страшная статистика доклада вопиет о том, что общество и политический режим, их ключевые институты на полном серьезе и фундаментально принимают чудовищные их нацизмом и нигилизмом установки религии, обращают те в практику и преступления, но когда ставят перед лицом зеркало — начинаются истерика и потрясание струпьями, превращенной в шулерскую карту национальной трагедией. Впрочем — так было всегда, просто ныне есть возможность международного мониторинга событий, которые сорок и лет назад тщательно и успешно скрывались, одобрялись и оправдывались патриотической моралью. Да и могли ли состояться какие-то иные общественно-политические и моральные реалии там, где основой национальной идентичности, до сих пор и безальтернативно явлется религия нацизма, высшей ценности чистоты рода и нации, ее блага, приоритетов и сохранения, низводящая ценность «инородцев» и меру нравственной ответственности в отношении к ним — от их кармана до их неповторимой человеческой жизни? Как могло быть иначе в обществе и государстве, которые так и не смогли отделить от собственных основ и национальной идентичности эту религию, ныне официально провозглашаемую в качестве аутентичного фундамента национального существования, самобытной и альтернативной цивилизованной и либеральной системы ценностей и моральных норм, залога самосохранения? Как может быть иначе, если на протяжении десятилетий общественная и политическая жизнь определяется все более решающей ролью правой, фашистской по сути идеологии, которая в ее традиционных претензиях на национальную гомогенность и гегемонию «от моря до Иордана», слилась с религиозным фундаментализмом и фанатизмом, сонмом соответствующих, пронизанных радикализмом и нетерпимостью, исключающих сосуществование идей, и превращает установку «мы или они», принцип «выдавливания» арабов в горизонт и цель, в лояльности которым пытаются сплотить общество? Ведь «мы или они» в отношении к палестинцам, национальная сегрегация граждан внутри страны, превращение арабского анклава в «приживалок на птичьих правах» при законодательно узаконенном превосходстве и приоритете «титульной» нации, стало генеральным курсом политики Нетаньягу и вместе с этим — доминирующим в обществе, превратившимся в национальную идею и тождественным патриотичности настроем (идея «национального» характера государства, изначально бывшая в движении сионизма и указывавшая на элементы фашизма в нем, наконец-то обретает ясное понимание и системное воплощение). Фальшивая риторика о «благе нации», «интересах и приоритетах государства» и «целях безопасности», оправдывает беспрецедентное низложение гуманистических ценностей, цивилизованных моральных и правовых норм только потому, что фашизация, торжество соответствующих ей приоритетов и морали, подчас откровенно нацистских установок и представлений, давно и фундаментально состоялись в обществе и в частности — благодаря углубляющейся роли в нем религиозно-традиционного фактора. Ведь классический израильский фашизм политического толка, олицетворенный правыми крылом идеологии и движения сионизма, с давних пор стал сливаться с религиозной традицией, впитал из той ключевые идеи, установки, настроения ментального и культурного плана — национальная гегемония на «священных землях предков», высшая ценность нации и ее блага, дилемм ее идентичности и судьбы, приоритетность целей и интересов «своих», всё яснее обретает поэтому черты религиозного фундаментализма. «Статус кво», означающий оккупацию и апартеид как единственный залог выживания, существования и безопасности государства, фашизирует общество и разрушает его в плане морально-ценностном, однако это напротив — оценивается и провозглашается национальным самоутверждением и сплочением, воплощением изначально возносившегося на лозунги «национального характера» государства, в общественно-политическом и законодательном переложении времен Нетаньягу ставшего инициативой Патриотическая истерика Мы традиционно оправдываемся первичностью и радикальностью арабского террора и забываем — учив арабов такому террору, руками армии и на уровне официальной политики все годы осуществляем, продолжаем еще худший. Действия армии всегда преподносятся как адекватный жестокости и террору арабов ответ — оттого-то мы требуем права делать это и впадаем в истерику, если нам показывают, что же мы творим на самом деле. А что же на самом деле? Число жертв террора за всю историю государства еще не перевалило за отметку десять тысяч. Одна последняя операция в Газе стоила жизни четырем. А ведь до этого были десятки таких. И еще — многие десятки подобных операций на территории Иудеи и Самарии. И зверства времен первой интифады, о которых до сих пор не говорят достаточно. А помимо этого — кошмары предшествовавшего ей двадцатилетия оккупации, о которых официально почти нет сведений, но хоть немного может сказать запрещенный к показу фильм «Дженин, Дженин». Да и просто будни, самые что ни на есть привычные, из десятилетия к десятилетию, жертвами которых ежегодно становятся, безо всяких обострений ситуации и просто по сути режима оккупации, права «курка и дула», многие десятки людей. И вот — как-то само собой выходит, что жертвы террора, которых всё «норовят сбросить в море», как известно, творят террор гораздо более худший, а истинные жертвы политики, вполне сопоставимой на уровне практики и теории с медленно осуществляемым геноцидом, преподносимые «сообществом кровавых и больных животных, террористов и фанатиков-исламистов», на самом деле бесконечно правы если не в содрогающих деяниях их отчаяния, то по крайней мере, в претензиях и воплях. И когда это становится безжалостно очевидным, в ход, словно затертая шулерская карта, идут ужасы Холокоста. Г-н Нетаньягу откровенно признает, что желает довести другую сторону до отчаяния и так принудить ее на проект государства на однозначно приемлемых его режиму условиях, удовлетворяющих не столько требованиям безопасности, сколько идеологии и сакральным приоритетам оного. Однако — господин премьер-министр конечно же лицемерит, ибо прекрасно знает, что те общественно-политические слои, без поддержки которых он никогда не создаст ни одну коалицию, лидеры и идеологи которых не стесняются использовать еще не остывшие трупы жертв очередного теракта для громогласного и патетичного отстаивания их извечных интересов, ни за что и ни при каких обстоятельствах не согласятся не то что на палестинское государство даже без Восточного Иерусалима и значительной территории, утраченной в поселенческом движении, а на палестинское присутствие на «святых землях предков» вообще. Дилемма «мы или они», из самых истоков сионистского движения определившая характер отношений с арабами, нацеленность на их выдавливание и всецелую национальную гегемонию «от моря до Иордана», подпитываема ли она тонами европейского фашизма времен Жаботинского или вкупе с ними — сакральными идеями фанатиков и нацистов религиозносионистского движения, в любом случае стала канвой и горизонтом национальной политики ныне. И вот, ситуация становится безысходной или просто в рамках соотносимых с законностью, правами и человечностью мер неразрешимой, ибо ощущающие желание и способность строить сосуществование с арабами силы, находятся в общественно-политическом меньшинстве, а консенсус гегемония, обреченные определять настоящее и будущее — за силами совершенно иного толка. «Статус кво» с оккупацией территорий в течение полувека, безусловно послужил разрушению и радикальной, неуклонной и ныне ставшей окончательной фашизации израильского общества, превращению религиозно-фундаменталистского по характеру фашизма в доминирующие и уже скорее всего непреодолимые реалии. И вот — беспрецедентность жертв последней операции, совершенно напрасная и обусловленная утратой режимом вменяемости и опасений перед международными моральными и правовыми нормами (у нас ведь, оказывается, полно газа, императивам цивилизованных ценностей противопоставляется древняя «галаха», а общество сплочено вокруг манипуляций отстаивающих его интересы «вождей»), лишь воочию свидетельствует плоды длившейся десятилетиями фашизации и праворадикализации общества, срастание классического, черпающего истоки в европейском фашизма с религиозным фундаментализмом, укрепление режима, основанного на правой идеологии с ее «дучизмом», высшим приоритетом коллективно-национальных интересов, сакральными устремлениями к национальной гегемонии и гомогенности на исторических землях, установкой на патриотическую сплоченность перед лицом внешнего и внутреннего, из числа «левых гуманистов» врага. Ведь любая не лояльность действующему режиму и провозглашаемым тем установкам, попытка поставить либеральные и гуманистические ценности цивилизации над безусловностью и приоритетностью якобы «национальных» интересов (под этим понимаются не мир, поиск формата сосуществования и строительство общества в духе либеральных ценностей, а «державничество», национальная гегемония и захват земель, выдавливание арабов, политика жестокости и крови, удерживающая их в повиновении и т.д.), уже давно, с истерикой и откровенностью провозглашаются «предательством», «вражеской» и «антинациональной» позицией, «не патриотизмом» и многим иным в подобном же, весьма характерном роде. Ведь укрепление, последовательное утверждение хрестоматийно фашистских идей и манипуляций, принципов отношений политической власти и общества, не могло не дать плодов и вот — современное израильское общество и режим Нетаньягу по истине могут быть изучаться как эталон фашизма в его становлении и структуризации, превращении в господствующую модель национального существования. И вот — программное разжигание параноидальных страхов и вражды, замыкание политики в русло установки «борьба на уничтожение» и «мы или они», риторика о «предателях» и «пятой колонне», откровенные гонения на оппозицию вплоть до официально публикуемых, побуждающих к насилию и расправе списков «чужие среди нас», формирование патриотической сплоченности и истерии лояльной режиму массы дает предсказуемые плоды. Более нет никаких барьеров, чтобы проливать реки крови — патриотичная и настроенная на защиту собственных интересов масса, одобрит с улюлюканьем и не содрогнется, объявит врагами тех, в ком еще живы совесть, критический разум, сострадание и общечеловеческие ценности, хотя бы простая прагматическая трезвость, безжалостно говорящая, что непреодолимые стены ненависти и крови есть путь в бездну, а провозглашенная война на уничтожение, несмотря на «силу армии» и патриотическую сплоченность вокруг целей и национальной воли, может привести к страшным и неожиданным результатам. Актрис и композиторов, писателей и режиссеров, с творчеством которых судьба страны, ее международный имидж и авторитет, в течение десятилетий связаны кажется неразрывно, подвергают публичному остракизму и угрозам расправы. Патриотичные и настроенные на борьбу за «землю предков» подростки, дети известнейших раввинов, следуя духу и закону религии, постановлениям и книгам их отцов, вылавливают и в качестве расправы возмездия сжигают заживо подростков арабских, сообщество их «национально» мыслящих сподвижником с яростью и одобрительно поддерживает, а потом дважды сносит стихийно установленный «леваками» мемориал на месте трагедии, тем самым показывая, что подобные установки, настроения и деяния всецело желанны ему и морально оправданы. Установка «мы или они», на открытое и непримиримое противостояние с арабами внутри и вовне, очевидно гибельна и бесперспективна, ведет в тупик и скорее всего — вообще к пропасти, спасение лежит лишь возвращении к горизонту сосуществования и поиску его формата. Ведь как бы ни были сильны определенные идеологические, общественные и религиозные настроения, отстаивающие таковые политическая воля и патриотическая сплоченность, они всецело химеричны и им никогда не дано будет стать реальностью, как не потрясай тенью жертв Холокоста, замученных на алтаре фашистских манипуляций с толпой, нацистских и нигилистических страстей. Однако — именно она, а так же возведение «окопов» и «линий защиты» между гражданами внутри страны, программное противопоставление арабского гражданского анклава как «врагов», радикальная непримиримость в отношениях с палестинцами, отказ от сосуществования и нацеленность на продолжение оккупации в бесконечно возможной плотности времени и с перспективой выдавливания и гегемонии, превращены в национальную идею и основную канву политики, вокруг подобного сплачивают общество, а нелояльность и критичность отождествляются с «предательством» и «антипатриотизмом». И вера в победу, однажды возможное политическое торжество таких установок и настроений — «трансфер», изгнание, национальная гегемония на всех исторических землях или что-то подобное, становится духом времени и общества, а обоснованное ею противостояние в русле оккупации, поселенчества, ополчения на внутренних врагов, режима апартеида и бесконечных волн подавляемого кровью террора — в инструмент достижения цели, временно-постоянное положение вещей и фашистский формат существования общества. Лояльность и яростная приверженность подобным установкам и настроениям отождествляется с единством вокруг «национальных интересов», однако на деле под таковыми понимаются лишь химеры и священные коровы определенной идеологии, от подлинного блага страны и нации весьма далекие. Всё это в конечном итоге зиждется лишь на полном отказе считать соседей и другую сторону конфликта обладающими какой-то мизерной ценностью, имеющими право хоть на что-нибудь — мир, жизнь, достоинство, справедливость и свободу, на утверждении их образа как абстрактного, коллективного и непримиримого врага на уничтожение. Подобное, запечатлевающее некую изначальную, сущностную неспособность к строительству сосуществования с арабами, глубинно продиктованное идеологией нежелание такового, становится моралью и отождествляется с патриотической лояльностью и сплоченностью. И то ли еще будет, возникает ощущение. Всё это в целом конечно же означает фашизм и деградацию общества в процессах фашизации, его программный отход от либеральных и экзистенциально-гуманистических ценностей, обосновываемый ныне обращением к «галахе», то есть курсом на приверженность религиозно-фундаменталистской и «национально аутентичной» морали. Фактическое положение дел таково, что подобные ценности оказываются несовместимыми с режимом, «статус кво» и тем, что провозглашается единственным залогом и условием выживания и сохранения государства — оккупацией, содержанием миллионов людей в рабстве и подчинении «закону дула». А так же с «сакральными» горизонтами национального будущего и развития — отказом от какого-либо диалога и сосуществования с арабами, их выдавливания и выживания, борьбы «мы или они» и превращением «окопного», временно-постоянного противостояния с арабами внутри и во вне в русле оккупации, «закона о титульной нации», усилением поселенчества и прочего в ее орудие. Ведь недаром же мантра о «невозможности для государства Израиль выжить при демократии», льется отовсюду и неустанно, провозглашается горизонтом национального развития и политических преобразований. И единственным, что может обосновать подобное, является конечно же древняя, пронизанная нацизмом и приоритетностью интересов богоизбранной общности, «национально аутентичная» и религиозно-фундаменталистская мораль «галахи». «При демократии нам не выжить» — это касается фашистского и тоталитарного режима внутри, формирующего монолитность и сплоченность общества вокруг его установок и подавляющего любого рода оппонирование (отсюда в «предателей» и «пятую колонну» превращены в равной левые партии и общественные движения, интеллигенция, полтора миллиона арабских граждан и т.д.), попыток окончательного разрушения институтов некогда строившегося в этой стране, цивилизованного и либерально-демократического общества, но еще более затрагивает оккупационную и апартеидную, преследующую целью «выдавливание» и превращенную во «временно-постоянную» политику по отношению к палестинцам. Внутри это национальная сегрегация и узаконенность превосходства в правах «титульной» нации, грозящая стать репрессиями и очевидно означающая подавление оппонентов риторика «внутренних врагов», патриотическая истерия и сплоченность общества вокруг режима, гонения на свободу слова и общественно-политического оппонирования, иначе не сохранить прочности «национально ориентированного» режима и позиций лояльного ему общественного большинства, а вовне — оккупация и «право автомата», умножение поколений, выросших в атмосфере унижения, бесправия, ненависти и льющейся по прихоти или оперативной необходимости крови. Только в таком формате и подобном русле внутренней и внешней политики, израильское государство и общество, как это предполагают и утверждают, могут выжить и продолжить существовать. И не желают задать простого вопроса — что же есть суть, мораль и сознание, культура и идеология, реалии и политический способ существования общества, которое «не может выжить при демократии», сохраняя приверженность экзистенциально-гуманистическим ценностям и тем правовым нормам демократии и либерализма, которые таковые оберегают и воплощают? И вопрос еще более простой и безжалостный — а нужно ли это общество в принципе? И вот — статистика последней операции в Газе воочию показывает результат господства правофашистской идеологии и движимого ею режима, их все более углубляющегося влияния на общество, его сознание, установки и мораль. Как и всегда в подобных случаях, наибольшую тревогу вызывают даже не конкретные политические свидетельства фашизации, не характер манипуляций режима и насаждаемых им идеологических установок, а спродуцированное, оформленное в патриотическую сплоченность и истерию состояние статистического общественного большинства, означающее его лояльность и подконтрольность режиму, готовность бить врагов и действовать по приказу, утрату им всякого критического осознания и восприятия реалий, в первую очередь — в нравственном отношении. Ведь риторика «борьбы с внешним и внутренним врагом» дает прежде всего самые повседневные результаты, содрогает именно ее проступающей из этого фундаментальностью в воздействии на статистическую социальную массу. Знаменитой, принесшей стране славу на «Евровидении» певице, уроженке страны йеменских корней, которая создала ратующую за мир, объединяющую жертв террора с обоих сторон организацию, в аэропорту кричат в лицо «предательница», а «левой» актрисе, вдвое старше ее, с творчеством которой сплелась судьба многих поколений, тоже самое, включая угрозы и откровенные оскорбления, пишут в личной почте. Светский диктор иерусалимского радио, неожиданно завершает эфир в преддверии «шаббата» проклятиями в адрес «врагов государства и еврейского народа», кем бы они ни были, лишь выражая этим витающее в воздухе и ставшее нормой настроение. Друзья с тревогой спрашивают, не позволяешь ли ты себе писать и публично говорить того, что они слышат в частных разговорах, а патриотическое большинство разливается ненавистными воплями радости, если состоялась очередная безвинная жертва «акций возмездия». А может ли не быть подобного там, где зам. министра внутренних дел кричит с трибуны Кнесета арабским депутатам, гражданам и уроженцам страны, в земле которой похоронены их прадеды, «что страна делает одолжение, давая им гражданство и паспорта»? Где подобное лишь воплощает общую канву и тенденцию происходящего, а пока проваленная инициатива «национального закона» убеждает, что такая позиция является сутью политики в отношении к арабским гражданам вообще? Фашизм всегда страшит именно как нечто будничное, его воплощениями в реалиях привычной, нормативной общественной повседневности, и «единственная демократия на Ближнем Востоке» свидетельствует это бесспорно.
Так что же в принципе происходит? В чем суть развивающихся на глазах событий и процессов?
Очевидна и хрестоматийна по «симптоматике» фашизация общества и государственной власти. Истоки ее понятны — безраздельное пятнадцатилетнее господство правой идеологии и несущего ее режима дает о себе знать. Современный израильский фашизм, при всей «классичности» его истоков и установок, связей с европейским фашизмом 30-х годов, вместе с тем конечно же имеет глубокие традиционно-религиозные, которые, на уровне определяющих идей, проступали в умах и душах даже внешне якобы совершенно светских деятелей правых организаций периода «государство в пути», а дальнейшее, мощнейшее и глубокое срастание правой идеологии с «восточными» слоями населения, религиозным фундаментализмом и поселенческим движением, лишь засвидетельствовало и развило этот факт. Опорой фашизации общественно-политической системы безусловно служит массивная репатриация из стран бывшего СССР — русскоязычные граждане как правило приносят свойственную их ментальности и культуре идеологичность, тоталитарность сознания и установок, радикальную нетерпимость к арабам и приверженность «национальной» (по сути фашистской) риторике. Тенденции религиозной фундаментализации общества, год от года набирающие силу, в целом становятся почвой для укрепления классического фашизма. Ведь «камнем преткновения», в отношении к которому фашистский общественно-политический режим требует ныне беспрекословной лояльности, являются две исконные для «правой» идеологии установки — «неделимый еврейский Израиль от моря до Иордана» и «мы или они», во первых — исключающие возможность сосуществования и вменяемого решения ситуации, нахождения к этому путей, а во вторых — сросшиеся с религиозными представлениями и обретшие в этом последнюю степень радикальности. Вот эти установки де факто превращены г-ном Нетаньягу в долгосрочную национальную политику, для которой «правое» общественное большинство, поверх клоунады воровства, коррупции и персонального политического выживания, неизменно дает ему мандат. Ведь сколько бы господин Нетаньягу не изображал готовность к миру и не сетовал, что радикальность иной стороны является единственным на пути к тому препятствием, факты прямо противоположны — проводимая им политика, мандат на которую дан ему образующими большинство правыми радикалами и центристами, подразумевает «единый Израиль», исключает возможность какого-либо полноценного сосуществования с арабами и создание палестинского государства. Более того — в ее основе лежит фундаментально, на уровне идеологии и морали господствующее отрицание возможности сосуществования. Такая политика безусловно ведет в тупик и к катастрофе, однако соответствует «священным коровам» религии и идеологии, настроениям политически лояльного большинства и в конечном итоге — отстаивается классическими методами, риторикой «борьбы с врагами» и истеричной патриотической сплоченностью в оной. Пропаганда обычно провозглашает «правую» гегемонию в настроениях общества неискоренимостью арабского террора и крахом надежд на мир. Нет более обратного от истины. Политика мира программно и последовательно отрицается на основании исконных, обретших религиозно-поселенческий антураж идей национальной гегемонии, монолитности и гомогенности «от моря до Иордана». Попытка срыва ословских соглашений и их этапного воплощения, была предпринята почти моментально, и речь идет даже не об убийстве Рабина. Все помнят пламенную речь «ястреба», которую в 1996 году, победивший Переса Нетаньягу произнес в зале ООН, словно цитировавшую труды Жаботинского, секретарем которого служил батюшка вождя нации — никакого палестинского государства, никакого сомнения в неделимости «святой земли предков». Всё это было произнесено во власти идеологических установок и претензий «правых» общественно-политических слоев и сил и в то время, когда надежды на мир и сосуществование казались целиком реальными, и конечно же — с целью ословские инициативы обрушить. А кроме того — подразумевало тупиковость нынешней ситуации, ведь невозможно ни реально создать национальную гегемонию на землях «от моря до Иорадана», учитывая три миллиона палестинского населения, ни аннексировать территории и попытаться создать с ними государство равноправных граждан. И вот — поселенческое движение и его развитие становятся поступательной и фактической аннексией палестинских территорий, уверенно и в плоскости реалий убивает возможность создания палестинского государства, но при этом исключен и какой-либо проект равноправной гражданской и политической интеграции арабов в рамках единого государства. И потому — временно-постоянный характер оккупации и апартеида превращается в условие выживания государства, что в рамках демократии и верности правам человека невозможно, как уже сказано. И вот — в права вступает не просто фашистский в его политике и ключевых установках режим, а страшная и извечно свойственная подобным режимам мораль, требующая обосновать и оправдать такое положение вещей, поместив благо нации и государства над экзистенциально-гуманистическими ценностями, попросту нигилистически низложив их. В 2000 году Ариэль Шарон, взойдя на Храмовую Гору, спровоцировал падение левого правительства Барака и вторую интифаду и сделал это с одной целью — не дать реализовать мирные инициативы и привести к доминированию правые общественно-политические силы. В этой стране нет проблемы «безопасности» и «арабского террора», как это извечно и лицемерно утверждается. Здесь есть проблема судьбы территорий с многомиллионным, аутентичным арабским населением, которая словно в карты разыгрывается во власти религиозно-эсхатологических и идеологических приоритетов и посягательств с израильской стороны забора. Здесь есть лишь нежелание и неспособность сосуществовать с арабами в рамках одного или двух соседних государств, на едином историческом пространстве — глубинные, заложенные в самом фундаменте сознания, морали, культуры и идеологии, установок и приоритетов общества. И решающую роль в этом играют как более поздние религиозно-фундаменталистские идеи и общественные слои, так и «традиционно сионистские» идеологические установки. Ведь те же самые силы поселенческого и религиозного радикализма, которые объединились ныне в партии Бенета и позволяют Нетаньягу оставаться у власти, яростно и непримиримо отстаивают «священный и неделимый Израиль от моря до Иордана», исключают саму идею возможности палестинского государства. Более того — буде бы «полевел» Нетаньягу и всерьез вынес проект мирного соглашения и создания оного, тот немедленно бы потерял мандат и «правое» в установках большинство привело бы к власти кого-то другого, способного отстоять его интересы и приоритеты. Ведь те же самые идеи, еще лишенные ореола религиозного фундаментализма и радикализма, связанные лишь с фашистским и ультранационалистическим характером идеологии и движения сионизма как таковых, в 1967 году привели к оккупации территорий, всецело укладывавшейся как проект в характер политических процессов и тенденций. Здесь есть лишь глубинные, исключающие сосуществование с арабами противоречия в модели идентичности и взгляде на государство, а так же обоснованные правой идеологией и религиозным фундаментализмом претензии на святыни и территории, национальную гомогенность на историческом пространстве. Ведь дело конечно же не в «терроре» и «безопасности», а в удельном весе религиозных и идеологических радикалов, неуклонно становящихся большинством или трансформирующим настрой и установки оного, а так же тех претензиях на исторические территории и национальную гегемонию, гомогенность и монолитность в их рамках, которые были предъявлены чуть ли не столетие назад. Здесь есть лишь борьба идеологий, связанных с ними моделей идентичности и общественно-политических парадигм, одна из которых исключает сосуществование по сути и в принципе, неуклонно доказывает это в ее историческом торжестве, вторая же, исторически пришедшая к идее и концепции сосуществования, по этой причине отвергаема большинством и терпит крах. Формат сосуществования, мораль и идеология сосуществования, соответствующая этому установка на терпимость и примирение, делающее означенное возможным модель общественно-политической и национальной идентичности — таков единственный путь к будущему и спасению, однако по глубинным, давним и объективным причинам это невозможно. И к данному очевидно — «правой» радикализации общества и политикума, а так же углублению процессов религиозной фундаментализации, добавляется еще одно и очень печальное.
Установка «мы или они», то есть колонизаторские претензии и стремление к национальной гегемонии на исторических землях — вот, что вместо поиска путей, формата и возможности сосуществования, изначально было дано в движении сионизма как в правом, так и в левом крыле оного. В правой и тяготеющей к традиционно-религиозным истокам версии сионизма, всё это обрело с течением десятилетий глубину и радикальность, в то время как левое «государственническое» течение, от его советского по типу, социалистического и обладающего чертами тоталитарности характера, стало эволюционировать в сторону подлинного либерализма. Однако практики этнических чисток, события Накбы, спровоцированное бегство-изгнание арабского населения в борьбе за паритет, пафос радикального национализма и державничества, почти советской тоталитарности и общественной сплоченности, оккупация территорий и т. д. — всё это было и во времена безраздельного господства левых. И даже в эти времена реальный статус арабских граждан был далек от того, который позволил бы им ощущать страну своей и быть для еврейского анклава по истине равноправными собратьями и согражданами — как конечно же должно в нравственно здоровом и созидаемом на принципах либерализма и политической нации обществе. Рискнем утверждать, что в самых основах идеологии и национальной идентичности общества, во взгляде на государство и его «национальный» характер заложено нечто, что не позволяет сосуществовать с арабами в русле прочности, равенства и либерализма ни внутри, ни конечно же вовне, на пространстве исторических земель. С самого начала во главу угла ставился «национальный» характер государства с тенденциозным взглядом на него и национальную идентичность в принципе, а сопутствовали этому указанные претензии на колонизаторство и национальную гегемонию. Еврейское поселение на территории Османской и подмандатной Палестины, изначально утверждало себя вопреки принципу сосуществования, пренебрегая им, вопрос «мы или они» был поставлен в истоках и по самой сути проекта. Движение и идеология сионизма возникли как историческая попытка сформировать «светскую», альтернативную религиозно-традиционной модель национальной идентичности и существования народа в принципе — через политический и идеологический аспект, приверженность идее строительства «национального государства», что не могло не привести к «идолизации» во первых самого государства, так внятной ощущаемой и по сей день в качестве чего-то, культурно и ментально по истине глубинного, во-вторых же, специфически поставленного «национального вопроса», сохранившего решающее значение. Всё это, в сочетании с масштабнейшим влиянием социалистических идей, не могло не привнести в практику и мораль сионистского строительства ключевых моментов тоталитарности, приоритета всеобще-коллективных, национальных и «державнических» целей над ценностями экзистенциально-гуманистического порядка — ощущаемых доныне, подчас непроизвольно заставляющих провести параллели между советской и «оригинально израильской» действительностью, превратившихся с гегемонией правого режима Нетаньягу в политику откровенного фашизма. Радикальность даже в «левом» крыле движения дилемм национальной судьбы, национальной идентичности и сопричастности (пусть даже в альтернативном религиозному варианте), фундаментальность вопроса о «национальном характере» государства, ныне программно разрабатываемого и превращаемого в практику фашизма, были по-видимому тем, что изначально и по сути делало невозможным строительство политической и полиэтничной нации, равноправное и полноценное сосуществование с арабами. А далее — не удачность попытки найти светскую модель идентичности, так и не произошедшее отделение религии от идентичности нации и существования государства и общества, последовательные процессы укрепления правофашистской идеологии и ее срастания с религиозным фундаментализмом, который на исторических землях обрел небывалую силу и по истине дышащую ожившей древностью органичность, превратили неспособность к сосуществованию в его подобное национальной идее и ставшее нормативным для общественного большинства нежелание. В Израиле безусловно есть люди и общественно-политические силы, стремящиеся к сосуществованию и программно ратующие о нем, видящие арабов и евреев внутри — единой нацией и равноправными детьми одного гражданского дома, а вовне — сумевшими прийти к миру и согласию соседями. Такие есть среди «восточных» и «ашкеназов» — людей, при всей разности судеб, биографий и культурно-этнических истоков, объединенных либеральным и общечеловеческим сознанием, верностью гуманистическим ценностям. Проблема в том, что число этих людей, под властью пропаганды и манипуляций режима, объективных социо-культурных и политических процессов, уверенно стремится к нулю. Такие во множестве есть среди арабских граждан страны, год от года всё более и более стремящихся к политической активности и интеграции, однако — именно по этой причине позиционируемых в качестве «врагов» и угрозы «национальному характеру» государства. Есть что глубинное в сознании, идеологии и культуре, морали и установках израильского общества, связанное вот с этим пресловутым «национальным характером» и болезненной гипертрофированностью «национального вопроса» и дилемм национальной судьбы вообще, что делает невозможным ни сосуществование с арабами внутри и вовне, ни строительство современной нации — политической и приверженной либерализму и экзистенциально-гуманистическим ценностям. Дышащая древним и системным нацизмом религия, так и не отделенная от культуры и идентичности нации, общества и государства, безусловно служит силе тонов нацизма во всеобщей жизни и становлению фашистских общественно-политических реалий, неуклонно подпитывает классический, политико-идеологический фашизм и его установки, придает таковым основания. Ведь даже те правые политики, которые не соблюдают традиции и формально являются светскими, не утомляются обращаться к сакральным идеям и в особенности в последнее время все более стремятся демонстрировать верность «галахе». Фашизм и религиозный фундаментализм, оправданные моралью Торы и «галахи» оккупация и апартеид — таковы теория и практика национального будущего, официально рисуемые режимом господина Нетаньягу и его идеологами. Причем эволюция израильского фашизма от классического и политико-идеологического в сторону традиционализма и религиозного фундаментализма, является сущностной и необратимой — в религии и ее морали правофашистская идеология находит обоснование и оправдание собственным установкам. И нападки на «левых» совсем не случайно оказываются атакой на и без того малочисленные остатки светского, либерально-демократического в сознании, ценностях и установках анклава. Играют роль конечно же особенности культуры и ментальности определенных секторов новых и более старых эмигрантов, выходцев из восточных стран и русскоязычных. Однако, рискнем утверждать, что исключающие сосуществование моменты фашизма, вмещаемого в это понятие радикального национализма и культурной нетерпимости, были заложены в самых основах проекта «национального» по характеру государства на исторических землях, в гипертрофированности и фундаментальности в идеологи сионизма «национального вопроса» и дилемм национальной судьбы и идентичности, которые ныне выходят на первый план. Столп израильской песенной культуры, г-жа Наоми Шемер, из старого сионистского поколения, с ее «исповеданием нации и государства» и «мир без еврея — пустыня», была ничуть не меньшей фашисткой, нежели нынешний министр образования Бенет, запрещающий к изучению роман о любви араба и еврейки. Это в историческом отношении опять-таки не уникально — еще не было идеи «национального» в ограниченно-тенденциозном и этничном понимании термина государства, реалии и политическая практика которого не оборачивались бы тем или иным уровнем фашизации и тоталитарности, междувоенная Польша может служить тому внятным примером. По всей вероятности, могучие ростки фашизации, нигилизма и тоталитарности, низлагающего экзистенциально-гуманистические ценности «державничества» и «приоритета коллективных интересов», заложены в как таковой концепции «национального», в этно-национальном плане гомогенного и монолитного государства и общества, над всем ставящего дилеммы национальной идентичности и судьбы. Очевидно в любом случае, что утверждение эти ценности находят лишь в моделях политической нации и либерализма, возносящего права и свободы личности и гражданина на любыми модификациями «национального вопроса» и дилеммы блага и интересов этно-национальных групп. Там, где нация мыслится не сообществом равноправных граждан, а монолитной в плане идентичности этнической группой, процессы фашизации и тяготения к тоталитарности политических реалий по всей вероятности неизбежны. Равно как и там, где над всем поднимаются дилеммы национальной судьбы и архаичной в ее концепции идентичности.
А настоящий вопрос только один… по сути и со всех сторон кантианский — как жить и оставаться человеком в стране, которая вместо содрогания перед статистикой убийства боле пятисот детей за пару недель, разражается дающей «карт бланш» и заглушающей чувство вины патриотической истерикой, одобрительно шипит на сожжение заживо арабского подростка и разрушение на месте трагедии мемориала с надписью «тут был совершен самый не еврейский из всех возможных поступок»?..
май 2015
ВРЕМЯ БЛАГОСЛОВИТЬ, ИЛИ ПОСЛЕ ВЫБОРОВ…
Бывает же такое счастье — посередине рабочего дня любимая работа, сохранив за тобой причитающееся, оставляет тебя в одиночестве в центре Иерусалима, сказав, что сегодня в тебе не нуждается… И о чудо, часы, которым суждено было пролететь, промелькать в суете и спешке, внезапно начинают принадлежать тебе и сочиться по капле, чуть ли не посекундно, смакуемые тобой как дорогое французское вино… Позавидуйте мне — сижу в парке Независимости, надо мною весеннейшее солнце, ноздри успокаивает прохладный и полный влажных ароматов воздух, вокруг сочная зелень, а ко всему этому — слушаю любимейшее из Рубинштейна… Короче — райские мгновения… совсем не плохое начало трудовой недели. Напротив меня неторопливо копошатся рабочие, уже многие годы, как муравьи, кропотливо и терпеливо возводящие Музей и Центр Толерантности имени Симона Визенталя… На фоне последних событий, откровенно говоря, сообщающая об этом огромная вывеска ощущается как насмешка… Сижу в том месте, где на границе парка располагается уже многие годы школа для детей, больных каким-то синдромом, по моему — глухонемых… Поскольку болезни и страдания не сведущи, как правило, в еврейской традиции и вопросах «кошерности», не разбирают между «гоями» и «своими», арабами и евреями, иудеями и иноверцами, то из дверей школы периодически выходят с ватагой детишек еврейские мамаши наряду с мамашами арабскими, одетыми традиционно и улыбчивыми, как и всякая мамаша в мире при виде собственных дорогих чад. Пухлощекие арабские детишки, держась за надежную родительскую руку, топают, так напоминая детишек марроканских или йеменских евреев, с любопытством вертя головами по сторонам… Но думается и чувствуется мне, невзирая на пасторальную картину, увы — далеко не благостно… Какое же счастье, что я плохой еврей, очень плохой израильтянин и еще худший патриот, и не вижу в молодых арабках и их детях ни «единящихся врагов государства», как призывают к этому верховодящие нами циничные политиканы, ни своих «личных» врагов, как с точки зрения патриотического большинства их должен ощущать всякий порядочный еврей… И тянет меня переиначить традиционные формулы. Благословен ты, бог мой, тайна мира и духа человеческого, создавший меня человеком и личностью, открытым всякому другому как своему человеческому брату! Благодарю тебя, что невзирая на проведенные в этом кровавом болоте многие годы, ты не лишил меня способности любить, не путать ненависть с благочестием, видеть в других людях не «врагов» или «наших», не «своих» и «инородцев», а неповторимость судьбы и существования, таинство Человека… Что посреди шабаша экзальтированной толпы, ты не лишил меня ни ясности самосознания, ни мужества быть собой, ни решимости доказывать себя так, как того требуют обстоятельства, здесь и сейчас…
март 2015
ОБ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ С МЕСТА СОБЫТИЙ
Как бы не хотелось автору публикации, Леониду Рабину, с чистым сердцем рассказать посетителям его сайта, что эта фотография — привычный палестинский «фейк», даже он признает, что она соответствует событиям, и пытаясь хотя бы интерпретировать ее более менее лояльно, сообщает немало интересных подробностей… Например, что «жители форпоста, известные своим экстремизмом, привычно перекидывались камнями с палестинцами», а так же и то, что фотограф «Иедиот Ахронот» действительно заснял двух палестинцев, загораживающих полицейскую в тот момент, когда в нее летят камни… К одному из палестинцев полицейская стоит как раз тем боком, на котором висит оружие, однако — кажется, что чувство опасности она испытывает более по отношению к тем, от кого палестинские крестьяне ее загораживают… В связи с этим вопрос. Не далее, как неделю назад был принят закон, предусматривающий минимальное наказание за метание камней — десятилетний срок тюремного заключения. Закон, конечно же, был принят специально под арабскую улицу. Могу предположить, что вереница молодых арабов, арестованных за это преступление, уже по дороге. Тут перед нами заснятый факт преступления, тем более тяжелого, что камни летят в представителя полиции при исполнении обязанностей, и события такие, как понятно — привычны. Ну, и где же суровость фемиды? Или может быть в этой стране существует некая «национальная градация» в применении действующего законодательства и представители «титульной» нации вовсе не собираются подвергать своих «собратьев» тем же наказаниям, которые в законе прописаны якобы «для всех», а на деле — для национального меньшинства или оккупированных, которых нужно удерживать в повиновении? То есть это конечно именно так и давно, из самых истоков еврейского и демократического государства, вопрос риторичен, и тем не менее. Но почему же тогда наши политики начинают брызгать слюной, когда им периодически указывают на родственность политической системы Израиля с апартеидом? Казалось бы — закон есть закон, его просто нужно выполнять… К тому же я не понимаю, почему фанатики в кипах, швыряющие камни в полицейских — это меньшие подонки, чем фанатики в куфие, швыряющие их в иерусалимский трамвай? Нынешнее состояние умов таково, что если бы какого-нибудь «ингера» или «фельда» арестовали за метание камней, подвергли суду и вынесли прописанное в законе наказание, то вся патриотическая общественность раздалась бы визгом относительно «антисемитов, которые правят страной» и «да что же это делается», «ну швырнул мальчик камешек в полицейского, так что же ему за это — жизнь ломать???» При этом буде за подобное был бы арестован какой-нибудь арбуш из Восточного Иерусалима, сердца и речи были бы полны мстительного и справедливого удовлетворения, мол закон суров и справедлив.. Хотя уже сейчас, как правило, попытка швырнуть камень в солдата или полицейского заканчивается либо тюрьмой, либо увечьями, либо — и очень часто — убийством. Ну, а слова, которыми русскоязычный израильский журналист завершает статью, с избытком проясняют дух израильской «правизны» — фашиствующее слабоумие…
июль 2015
О МЕСТНОМ БЛАГОЧЕСТИИ
После потрясших страну в конце прошлой недели жестоких терактов, одного — против представителей гомосексуальной общины, второго же — против жителей палестинской деревни, глава оппозиции Ицхак Герцог потребовал объявить вне закона две ульранационалистические, религиозные огранизации — ЛЕХАВА и ЛА ФАМИЛИЯ. Вчера Служба Общей Безопасности Государства Израиль официально объявила о том, что доказательств и причин для такого шага нет. Сегодня была обнародована относящаяся к последним дням запись беседы главы организации ЛЕХАВА. Во время семинара, в котором тот участвовал, по-видимому был поднят вопрос о произошедшем месяц назад сожжении старинной церкви Хлебов и Рыб на побережьи Кинерета, и главе ЛЕХАВЫ был задан вопрос — «ты и вправду считаешь, что нужно сжигать христианские церкви?» Ответ — «это не я, это РАМБАМ так считает, ты что собираешься спорить с Рамбамом?» Вопрос — «мне не важно что считает РАМБАМ, мне важно что ты об этом думаешь?» Ответ — «конечно же да, это же РАМБАМ, конечно да». Спрашивающий — «что, не расслышал»? Ответ — КОНЕЧНО ЖЕ ДА.
Главное у нас — чтобы для бесчинства существовало соответствующее благословение и творилось оно не от своего имени, а потому, что так должно, по завету благочестивых предков и их мудрецов…
Это к вопросу о том, действуют ли в этой стране полоумки-одиночки и маргинальные подростки, или террористы «кошерного» разлива пестуются и формируются в очень определенной религиозно-националистической среде, в ней получая установки для действий… Но дело не в этом… Один мой благочестивый друг сегодня написал, что «в этой стране правят бал антисемиты»… Так я скажу — если вот это тождественно слову «еврей» (по счастью, это тождество верно далеко не всегда) то антисемитизм в этом случае превращается в минимальное правило хорошего тона, в некую обязанность для порядочного человека. Если это «мои святые истоки», которым я, как чистопородный еврей (клянусь — многие годы назад в главном рабануте мною получено свидетельство о расовой полноценности) должен быть верен, и подобное есть «патриотизм» и «любовь к собственному народу», которых требует от меня гражданство, то… то я считаю более моральным стать «иваном, не помнящим родства». То я искренне заявляю — я космополит, моя родина — мир божий, а дом — звездное небо… И с этой полоумной мразью я лоно судьбы и пути делить не собираюсь.
июль 2015
О СИРИЙСКИХ БЕЖЕНЦАХ
Как говорится — чего только не попалось мне на глаза в сети за последние несколько дней в связи с проблемой сирийских беженцев… И сальные анекдоты про мусульман, мочащихся под кресла в театре (помочиться на донателловские двери баптистерия они, как известно всем, приезжают специально), и «все они звери с джихадом в голове», и «все они террористы» и «посмотрите, во что они превратили по пути парки и туалеты», и «Германия с Австрией, страдая комплексами и чувством вины, ставят на грань катастрофы всю Европу» и «Европа больна гуманизмом так же, как гомосексуальностью» — в версии «барина Киселева» (не того, который сволочь, а того, который хороший, правильный) именно гомики занимаются в Германии прокламацией всем опостылевших гуманистических принципов, согласно которым беженцев нужно принять… В общем — принципиальная проблема как рентген просвечивает нутро и выставляет под свет лучей всю слегка прикрытую образованием и тв-налетом цивилизации гниль… Люди призывают друг друга к голосу разума как к той силе, которая призвана и способна задушить химеру совести, милосердия, сострадания… И тут память, хочешь или нет, начинает погружать тебя в длиннейший поток ассоциаций и образов, самых разных… вспоминается…
В 1988 году, после страшного армянского землетрясения, стершего с лица земли десятки городов, волна беженцев, запнувшись о Краснодар и Ставрополье, чуть растеряв свою силу в Мин. Водах, Пятигорске и Ростове, обрушилась на Донбасс, и многие тысячи армянских семей — шумных, многодетных, совсем других и приехавших без ничего, ибо все осталось погребено под руинами, осели в моих краях… Казалось бы, если следовать новомодной логике, то Донбасс очень уж далеко, почему бы было им не остаться в пределах собственных республик — поднимать их из руин, или не удовлетвориться пределами Кавказа и Северного Кавказа, которые им ближе, как подумает всякий, и цветом кожи и волос, и культурно? Потом потянулись жертвы многочисленных национальных конфликтов, вспыхнувших под развал СССР, и тут уж были не только армяне, а и азербайджанцы, турки-месхетинцы, осетины, абхазцы… Они облюбовали целые города на Донбассе, изменили их облик… И нищий, тонущий в бандитизме и крушении всех социальных и промышленных систем Донбасс начала 90-х годов, переварил и приютил всех, для всех стал домом, и по соседству селились и жили те, кто на родине резали и варили друг друга в котлах…
Наверное, сказалось тогда «проклятое» советское, тоталитарное воспитание, как самый страшный грех представлявшее попытку принизить жизнь, достоинство, судьбу и личность человека по причине его национального происхождения… По крайней мере — такова была официальная маска общества и его морали… Но не тогда ли мы становимся людьми, когда так заигрываемся в мораль, совесть и идеалы, что роль становится сущностью или по крайней мере проникает куда-то внутрь, глубже лица и осознанных правил поведения в социальной среде?..
И еще вспоминается… как сотни тысяч с трудом выживших в резне 1915 года армян наводнили тогда в общем патриархальную, изысканную Францию, чуждую инородному говору и нефранцузским привычкам… И как вслед за ними, через каких-то 7 лет, в Европу потянулись их мучители — турки, приглашенные немецким правительством… Европа, как говорит Быков, «переварила и накормила» и их…
Вспоминается так же, что когда наше оборванное курдско-марроканское быдло в 48 году стало заселять брошенные арабами дома в иерусалимской «мошава германит», там находили рояли ручной работы… Потому что у арабской знати тех времен была традиция, поведшаеся с начала Британского Мандата — учить детей в Европе, приобщать их западной культуре, и играть на рояле для арабских девочек было правилом хорошего тона… И ту европейскую культуру, которую стремились забыть и переплавить в «сионистском котле», дети состоятельных палестинцев привозили в иудейские пески и горы из европейских столиц и университетов…
Вспоминается, что вообще-то, в большинстве самых ортодоксальных мусульманских стран существует и интеллигенция, и развитая литература, философия, социология.. и театр… и самобытная традиция арабской оперы… И изумительный, самобытный кинематограф — например в Афганистане, Иране, Египте… Что кинематографисты мусульманских стран куда как чаще берут гран-при самых известных и престижных кинофестивалей, нежели «благочестивые носители и защитники западных ценностей на ближнем востоке»… И вовсе не из-за всеторжествующего антисемитизма, увы… И еще — что 80 процентов тех античных текстов, которыми как основополагающим достоянием мы обладаем сегодня, дошли и сохранились, пережили средневековое европейское мракобесие только благодаря арабским переводчикам, философам, комментаторам и переписчикам, тщательно оберегавшим их… Что половина звезд французского кино имеет арабские корни… Что по числу лиц с высшим образованием ни Аравия, ни Иран, ни Сирия, ни Иордания не уступят странам Европы… И понимается, что дело тут вовсе не в «беженцах» которые, как говорят, может «вовсе и не беженцы»… И не в «экономическом бремени», не в опасении «культурных различий» и «поглощения»… Дело в том, что древние, ксенофобские инстинкты, ненависть к «чужому» продолжают как магма постоянно тлеющего вулкана жить в человеческом подсознательном, невзирая на любое образование, воспитание и т.д., а христианское, экзистенциальное сознание всечеловеческого братства людей, открытости всякому другому как личности и своему человеческому брату, единому с тобой в его судьбе, остается мечтой, дымкой, идеалом мессианского времени, неудобным для социально-политических реалий камнем преткновения, обойти который требует прагматизм, опасной для процветания групп и государств иллюзией, на которую пока еще не решаются покуситься и ополчиться излишне откровенно… пока…
сентябрь 2015
О ДРАМЕ ВОКРУГ ПОСОЛЬСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ ДАНИ ДАЯНА
Как говорится как в старом анекдоте — либо наденьте трусики, либо снимите крестик… Однако, левый эстеблишмент, длительное время пренебрегавший обращением к «русской улице», не знает советского еврейского анекдота с бородой. А жаль.
В последнее время наши так сказать «левые» и «центристы-либералы», ощущая умонастроения большинства и опасаясь потерять в его глазах имидж на волне ура-патриотической риторики, заигрывают с оным и совершают театральные жесты, призванные показать их национал-протекторатную и «патриотическую» ориентированность… что само по себе аналогично с современной Россией и в целом очень симптоматично относительно общего состояния реалий и настроений. Месяца с два назад они присоединились к ханжеской истерике, развернутой правительством против отчета ООН, в котором государству Израиль ставилось на вид чудовищное к-во детей-жертв военного конфликта в Газе… То есть, как бы речь шла о сухом и безжалостном языке статистики, верность которой никто не оспаривал — 540 детских трупов за 6 недель боевых действий, кажется так… Поводом для истерии послужило вменение этого в вину, внятное произнесение цифр, на которое, по мнению «патриотических» лидеров страны, никто права не имеет. Тогда, и г-н Лапид, и г-н Герцог, чтобы упаси боже не дать повода назвать себя «национал-предателями», присоединились к риторике «черный день в истории ООН»… Теперь — история с назначением Дани Даяна… Кстати — политика умеренно правых и умеренно ф…х настроений, иногда все же признающего приоритет прав человека и либерально-гуманистических ценностей цивилизации над целесообразностью и эффективностью тех или иных политических решений на местности… Да и сама история совсем не очевидна. Согласно одним источникам, инициаторами дипломатического остракизма Даяна послужили старые израильские дипломаты левой настроенности, по другим же — сама президент Бразилии, страны, традиционно занимающей в арабо-израильском конфликте позицию «без слезливых придыханий», прозрачно намекнула о нежелательности этой персоны на посольском посту… Как бы там ни было, к голосам аксакалов израильской дипломатии стоило бы прислушаться… Ведь во все самые неоднозначные периоды своей истории, в моменты внешнеполитического кризиса, на наиболее спорных и проблемных дипломатических фронтах г-во Израиль умудрялось разруливать ситуацию в немалой степени за счет дипломатических фигур исключительного ума и такта, образованности, разумной умеренности взглядов и безупречного имиджа… И навряд ли назначение провокативной, где-то даже одиозной фигуры на посольскую должность, поспособствует потеплению и укреплению отношений со страной, исключительно важной и не простой в плане дипломатического и политического партнерства… Вполне достаточно откровенных ф…в на должности министра юстиции и полпреда Израиля в ООН. Но бог с ним с Даяном, не о нем речь… Пугает здесь трусость оппозиционного эстеблишмента, его немедленная готовность и по самым смехотворным, и по принципиальным поводам демонстрировать «патриотизм» и «нашесть» вместо последовательной ценностной и моральной позиции… И приносить немедленные подношения на алтарь националистических настроений, стоит лишь прокатиться рокоту «предатели», «подонки», «пятая колонна»… До смешного — это напоминает попытки российской оппозиции, заигрывая с ура-патриотическим большинством, критиковать тоталитарную власть но при этом одобрять ее имперскую политику в отношении Крыма. Так, дорогие господа, можно забыть и потерять самих себя, превратиться в «ничто», не завоевать уважения политических оппонентов, но при этом потерять уважение и поддержку тех, кому еще не безразлична идея светского, демократического государства, приверженного ценностям западной цивилизации и правам человека. Потому что бог с ним с Даяном и отчетом ООН, речь ведь рано или поздно дойдет и до самых принципиальных вопросов — «национального закона», утраты свободы слова, прогрессирующих тенденций маккартианства и многого иного… Тут уж не пройдут подношения, заигрывания в лояльность большинству, позиция «нашим и вашим». Тут потребуются принципиальность позиции, умение откровенно идти наперекор истерии разогретого манипуляциями большинства, откровенно швырять обвинения и протест в лицо политическим выразителям его чаяний… Вопрос в том, не превратится ли привычка к подношениям к тому времени в характер…
сентябрь 2015
ОСЕННИЙ КАРНАВАЛ СМЕРТИ
Очерки и комментарии наиболее знаковых событий и новостей октября-ноября 2015 года
1
О видео с места подросткового теракта в Писгат-Зееве.
Казалось бы, ничего криминального в поведении оператора съемки нет… Он всего лишь все время кричит этому парню — «сдохни мразь, подохни», после — умоляет полицейских «бить его по голове»… Почему бы, собственно, и нет, а? Парень этот, хоть и тринадцати лет от роду, только что вместе со своим старшим братом тяжело ранил ножом еврейского подростка, тоже тринадцати лет… Как же не излить ненависть… Тем более, если авторитетные раввины предписывают в их публичных высказываниях «избивать по голове уже обезвреженных террористов до тех пор, пока не размозжат им голову» (цитата оригинала). Если премьер-министр государства дает зеленый свет ненависти к арабам, публично говоря, что они не «борются за какие то права», а просто хотят всех нас до единого уничтожить. Правда, за два дня ровно перед этим, два набожных еврейских мальчика, болельщики футбольного клуба «Ха-Поэль» Тель Авив, из ненависти зарезали своего сверстника, болельщика клуба «Маккаби», и оставили его, смертельно раненного, подыхать и истекать кровью посреди парка. Что делать, не даром в психологии и криминалистике существует понятие «подростковая жестокость» и «подростковая преступность». И ни в этом случае, ни в десятках подобных случаев кровавого подросткового насилия с летальным исходом, которые происходят в Израиле ежегодно, никому не приходит в голову добивать малолетних подонков на месте — их задерживают и доставляют в суд. Точно так же, как никто не торопился линчевать подонков, заживо сжегших арабского подростка в прошлом году. И тех двух еврейских граждан из Димоны и Кирьят Ата, которые в последние дни совершили кровавые нападения на арабов, так похожие на «писгатзеевский теракт», никто не пытался ни ликвидировать на месте, как арабских террористов, ни линчевать, напротив — немалая часть патриотической общественности в социальных сетях по привычке выражает им широчайшее одобрение. Никто не линчевал подонка-ультроортодокса, который посреди бела дня три месяца назад зарезал 16 летнюю девочку и ранил еще несколько человек. Потому, видишь ли, что его вера и Закон предписывают ему убивать гомосексуалистов. Но когда дело касается преступления, пусть и тяжелого, которое совершил араб — не существует никаких законов, этот человек автоматически лишается каких-либо прав, даже если речь идет о обезумевшем по тем или иным причинам ребенке 13 лет. Подонки еврейского происхождения, что бы и почему они не натворили, как бы ни были их преступления похожи на преступления «проклятых арабов», имеют право на суд и справедливость, и даже на психиатрическую экспертизу, которая докажет их невменяемость и даст им возможность после курса лечения, не неся ответственности за содеянное, выйти на свободу. Подонки арабского происхождения, каков бы ни был их возраст и как бы ни были похожи их преступления на преступления евреев, таких прав не имеют, их удел — уличная казнь. При том, что заголовок этого ролика не верен — ребенка не убили и не оставили умирать, записанное на камеру говорит само за себя. Жестокость таит в себе надежду на устрашение, а оно — на восстановление порядка. Казалось бы, все логично и справедливо, и гневное благочестие побуждает граждан по всей стране личневать задержанных террористов… Ну, имеют же в конечном итоге евреи право защищать себя и просто отвести душу… Правда, как-то незаметно, непонятно где и на каком этапе, это вроде бы логичное и справедливое, такое понятное вымещение гнева обретает облик обезумевшего звериного варварства… И вот, уже через несколько дней, во время теракта в Беер-Шеве, какому-то идиоту с оружием приходит в голову, что убегающий вместе со всеми от террориста эритреец, на самом деле — араб-террорист, и он не задумываясь стреляет в показавшегося ему подозрительным человека, смертельно ранит его, а озверевшая толпа богоизбранных граждан, наверное — исправно посещающих синагогу, добивает ни в чем не повинного и смертельно раненного человека стульями, попавшимися под руку железяками, наконец — ногами, пытаясь размозжить ему голову, как и предписывают раввины… Паранойя и бесовство ненависти, которые долго и умело взращивались в уме и душах обывателей, в конечном итоге превратились в кровавое безумие реальных событий. Так же, как и десятки других пассажиров, этот человек был свидетелем теракта, испугано искавшим спасения… озверевшая толпа богоизбранных граждан сделала его жертвой страха, превратившейся в составляющую ментальности паранойи, ненависти ко всякому другому… пойдет так и дальше, правительство должно будет внести в бюджет минздрава общенациональную прививку от бешенства… хотя в стране, в которой ненависть к инородцу, иноверцу, оппоненту отождествляется с благочестием и основами национальной морали — навряд ли поможет… Когда же выясняется, что погиб невинный человек, патриотическая общественность успокаивает себя привычными мантрами — что, мол, случилось, ну подумаешь, ошибочка вышла, погиб какой-то «гой» -нелегал и нет причины для левацкого воя… Но вот, проходит еще пара дней и солдаты, патрулирующие транспорт в Иерусалиме, убивают человека, который показался им подозрительным и в ответ на требование предъявить паспорт вступил с ними в препирательство… Они не пытаются обезвредить этого человека в соответствии со степенью его опасности, задержать его, они просто убивают, ликвидируют, казнят его на месте. После выясняется, что убитый — еврей, репатриант из России, солдат боевых частей, ученик столичной «йешивы». Ни в чем не повинный и не представлявший ни малейшей угрозы человек, у которого при себе не было ни пистолета, ни ножа, ни арматуры — ничего. Патриотическая пресса тут же пишет, что этот человек кричал солдатам «я из ИГИЛ» и вообще — производил впечатление человека странного и сумасшедшего, то есть и здесь, при вопиющей сути произошедшего, пытается оправдать его тем, мол, что «никто не дохнет напрасно» и «придурку собачья смерть», сам виноват и попал под руку. Главное — чтобы не возникло сомнений в правильности кинутого фашистским подонком у руля курса на уличные расправы и «праведный самосуд граждан», которые должны стать намертво связанными с режимом патриотической экзальтацией и пролитой кровью. Для наших патриотов нет ничего «ненормального» в том, что в «наисвятейшем» городе на земле, в стране, которая, как это известно — «свет для гоев», на улицах публично, на месте и без суда и следствия убивают пусть даже душевнобольных или «странных» людей… Убежден, что жители Беер-Шевы в массе своей шипят в рукава — в чем проблема, ну, прибили нелегала, так сколько мы от них натерпелись… Убежден, что пристрелившие прохожего солдаты не испытывают мук совести и раскаяния… А на крайний случай, у них есть штатный психолог, на самый же крайний — благочестивый раввин. Тот и другой найдут возможность избавить их от чувства ответственности и мук совести… Дорогие мои собратья и сограждане! Мои патриоты и ревнители традиции предков, истово любящие страну, в которой практика уличных казней случайных, вызывающих подозрение людей, превращена в привычные, повседневные реалии, ни у кого уже кажется ни вызывающие ни ужаса, ни содрогания, ни протеста! Продолжайте «любить родину» и спасать ее в том же духе, потейте и старайтесь! Продолжайте идти в том направлении, когда во имя «безопасности» приемлемо забыть о таких вредных левацких иллюзиях, как «гуманизм», «закон», «права человека» и «демократия». Продолжайте патриотично и благочестиво звереть. Пойдет так дальше — и вы вспомните, что Божественная Тора не запрещает человеку во имя спасения есть мясо человеческих трупов. Закон ведь не запрещает, а что может быть более праведного, чем жить по Закону.
2
Вот и ответ на вопрос о причинах кровавого кошмара, который происходит. Вот и ответ — вопреки помпезным заявлениям на самом деле всё-таки ПОПЫТАЛИСЬ изменить «статус кво» на Храмовой Горе, и какое бы циничное и продуманное подстрекательство не развернул Абу-Мазен, у него были для этого основания и повод. То есть, пытались «протащить» на Храмовую Гору значительные группы молящихся, и увы — из числа представителей тех же агрессивных, праворадикальных организаций, которые продолжают идеологическое наследие Кагане, поддерживают политику вытеснения арабов, идеологически отрицают возможность сосуществования с арабами в рамках одного государства «от моря до Иордана». Причем эти же организации уже многие годы, с момента восхождения Барката на пост мэра Иерусалима, последовательно вытесняют иерусалимских арабов с их позиций, проталкивая проекты изъятия у них земель под предлогом городских нужд, разрушения их «незаконно построенных» домов и т. д. Так что — спровоцировали. Причем не в первый раз — всё это было и в прошлом году, и вызвало масштабнейшие беспорядки. Тогда точно так же «правопоселенческое» лобби и «фейглинисты» во главе с их дуче кричали на всех углах о необходимости «отвоевать для евреев право молиться на Храмовой Горе», о том, что «пока евреи не могут спокойно молится на Храмовой Горе, они не смогут молиться спокойно нигде» и т. д. Последние слова произнес лично Моше Фейглин в эфире радио, два часа спустя после страшного теракта в Гиват-Шауле, когда кровь убитых еще не успели смыть с пола. Это не помешало ему поставить ботинок на трупы убитых и по следам свежепролитой крови использовать момент для проталкивания своих идей-фикс. Помню, как меня потряс тогда этот откровенный цинизм и нигилизм религиозного фанатика, для которого трагедия произошедшего — лишь повод продолжить пропагандистскую истерику, которая привела к трагедии. Правда, сейчас попытались объяснить это «временными мерами на период праздников», но увы — всякий живущий в этой стране хорошо знает смысл таких слов и тот факт, что не бывает ничего более постоянного, нежели временное. То есть — наши фундаменталисты, из числа партии Бенета и ликудовских «фейглинистов», играющие ключевую роль в формировании правительства и лоббирующие в нем интересы и идеи, спровоцировали арабских фундаменталистов. Проблема в том, что запрет на молитвы на Храмовой Горе представителям не мусульманских конфессий является существенным моментом в пресловутом «статус кво». Кроме того, борцы за право молиться на Храмовой Горе и в самой среде религиозного еврейства являются воинствующими маргиналами, так как для ортодоксов и ультраортодоксов существует давний запрет на посещение Храмовой Горы. Как правило, это группы «идеологического лобби», относящиеся к поселенческому движению и воинствующему лагерю религиозного сионизма. Как известно, этот лагерь на полном серьезе неразрывно связывает контроль над Храмовой Горой и утверждение еврейской государственности, на полном же серьезе мыслит целью строительство Третьего Храма, а значит… ну, понятно… То есть, правительство в очередной раз поддалось давлению радикалов и фундаменталистов, кучки страдающих мессианской паранойей безумцев, позволило им устроить провокацию, кровавая цена которой была, конечно же, известна заранее. Ибо есть многострадальный опыт. То, что Абу Мазен использовал этот расклад в собственных целях и развернул масштабное подстрекательство и разжигание религиозной ненависти — это другой вопрос. Наиболее возмущает то, что прекрасно знали о том, чем это кончится… и все равно это сделали. Все равно продолжают искать пути теснить мусульман с их «последних» позиций, которые равносильны для них принципу «дальше отступать некуда, да здравствуют кровь и террор». Поскольку праворадикалы и фундаменталисты в правительствах Нетаньягу играют ключевую роль, попытки эти будут продолжаться, а значит — следующие волны крови и террора, даже если эта спадет, уже в пути.
3
Отчет о событии:».. солдаты бригады «Кфир», увидев набирающий скорость автомобиль, открыли огонь на поражение…» За рулем автомобиля, как выяснилось, сидела 72 летняя женщина… ее тяжело раненную, доставили в «Адассу», где она, от полученных ранений скончалась… По этому поводу комментаторы новости написали — «ее, тварь, еще и в больницу доставили…» «Когда бог хочет проклясть кого-то, он лишает его разума» — так гласит старинная поговорка. В Иерусалиме застрелили религиозного еврея, бойца боевых частей, эмигранта из Дагестана, которого якобы приняли за араба, собирающегося совершить теракт… Конечно, это в принципе невозможно… Конечно, никто не понесет ответственности за убийство посреди белого дня… А тут — солдаты открыли огонь по старухе, езда которой показалась им подозрительной. Никто кроме нее самой не пострадал, но солдаты заявляют, что была попытка теракта… Мы же должны верить нашим солдатам… Мы же не можем потерять последние остатки веры и патриотизма… хотя любому понятно, что эта женщина была такой же террористкой, как и застреленный, насмерть добитый эритреец в Беер-Шеве, неудачливый дагестанский еврей в Иерусалиме… Просто в этой стране теперь можно убивать… кого угодно, без сомнений и моральных комплексов… просто потому, что кто-то показался каким-то «не таким»… Чья-то старая мать, чья-то бабка и наверняка уже прабабка… статистическая жертва заботы о нашей безопасности… Потом мы будем ужасаться — ах, они демоны, ах, они варвары» — когда кто-то из НИХ, обезумев, рубит еврейских стариков на автобусной остановке… Конечно, когда это по приказу делают молодые солдаты — оно и законнее, и благообразнее… Господи, тебя нет на этом проклятом, вечно кровоточащем клочке земли, на который ведрами проливают кровь, что бы освятить «веру в бога»… Потому что тебя нет в сердцах тех людей, которые начинают их день, поминая твое имя торопливыми губами… Потому что в их сердцах нет любви к человеку, сознания ценности жизни, ценности живущего человека… Потому что в стране, в которой можно безнаказанно убить 12 летнего ребенка за то, что он кидает камни в солдата, где патриотическая мамаша, кормя на кухне такого же ребенка, кричит «правильно, так и надо, государство и власть должны заставить себя уважать», и можно изрешетить 72-х летнюю старуху за то, что она превысила скорость на трассе, нет бога… И быть не может — хоть вы ползайте раком в молитвах, исходите благочестивой пеной у рта и отстройте ваш сранный Третий Храм или выньте глаза из орбит у могилы Герцля под завывание кибуцных маршей… Потому что бога нет внутри вас… Ведь жизнь человека, кровь человека, судьба человека — для вас «ничто».
4
О сводке обычных вечерних новостей.
Паскудник, руководящий этой страной в настоящий момент, расширив глаза от ханжески благочестивого гнева, привычно произнес в телекамеры — мы доберемся для подлых убийц… Слов нет, прегадкое это дело — расстрелять возвращающуюся с работы поселенческую семью… Но я хочу спросить — а не являлись ли «подлыми убийцами» те сотрудники спецслужб, которые вчера, тайком проникнув в хевронскую больницу для задержания подозреваемого в терроре, цинично ликвидировали заодно и его родственника, случайно бывшего рядом с объектом операции, о чем с гордостью сообщило патриотическое ТВ? Ну, подвернулся случайно под руку арабчик. Ну, ликвидировали. Чем больше, тем лучше… Да и вообще — говорят, разужаснейший был вурдалак и состоял в самом ХАМАСе… Правда, каких-либо преступных действий за ним неизвестно, но редкостный был гад… Правда, это вовсе еще не повод убивать человека, тем более без суда и следствия… Ведь если начать отстреливать «дурных парней» — ненавистников, расистов и ксенофобов — то иерусалимский рынок Маханей Иегуда быстро опустеет… Примечательное это сообщение раскрывает всю кафкианскую суть происходящего, в нем говорится в частности, что один «камнеметатель» скончался от тяжелых огнестрельных ранений, и, кроме того — еще один араб был застрелен «при подавлении беспорядков», то есть при том же кидании камней… Жизнь человека, и тем более араба, здесь уже давно ничего не стоит, и конечно же — не грех пожертвовать ей при «подавлении беспорядков», то есть «штыками и кровью» утверждая политический режим. Государство и нация должны заставить себя уважать и бояться, и если нужно для этого отправлять на тот свет десятки детей, подростков, юношей, замеченных в уличном хулиганстве — не беда… Потом эти подонки от власти и оружия, с легкой руки которых ежегодно отнимаются понапрасну десятки и сотни человеческих жизней — во имя «наведения порядка» — удивляются, что убийство израильтянина превращается для этих обезумевших людей в моральный поступок…
5
Перед вами съемка произошедшего возле рынка Маханей Иегуда в Иерусалиме теракта. Место это — самый центр города, каждый из нас проходит там ежедневно по нескольку раз. Теракт произошел непосредственно перед входом в здание «минздрава», вдоль глухого забора. На кадрах две палестинских девушки, одной — 14, другой — 16. В один момент обе достают ножницы, размахивают руками, пытаются нанести удары нескольким прохожим. Потом выяснится, что брат этих девочек был убит в столкновениях с солдатами на территориях два года назад. Первую девушку ударяет стулом находящийся рядом человек, она лежит недвижно. Вторую загоняет к забору полицейский и спокойно расстреливает в упор, убивает. Вопреки всем и во всем мире существующим указаниям для полицейских стрелять для обездвиживания и задержания, стокилограммовый кусок мяса с девятым калибром в руках расстреливает преступницу в упор и убивает. После, не удовлетворившись эффективностью содеянного, он идет ко второй девушке, которая лежит недвижно, не представляет никакой опасности, и спокойно в упор расстреливает и ее, таким образом преступая против тех указаний, которые многократно были озвучены во все последние недели. Он не нейтрализует, он не задерживает преступника, он не стреляет по ногам — он осуществляет публичную казнь для устрашения. Такое указание он получил от своего начальства, а те — от своего. Ему не приходит в голову увидеть и почувствовать в казнимых им на месте подростках людей, подобных его собственным детям и дочерям, ждущим дома, которых наверняка несколько, испытать сострадание, жалость, милосердие… ах да — это моральные категории «из другой оперы»… Тогда просто подумать на секунду или исполнять закон, а не установки и приказы подонков, вяжущих общество с режимом совместным и всемерно одобряемым пролитием крови.
Последствия нападения — легко ранен, оцарапан 70 летний араб-палестинец, которого успела ударить ножницами убитая преступница, видимо, приняв его за еврея, как подобным образом ошибся еврейский террорист в Кирьят Ате месяц назад, 27 летний охранник министерства ранен пулей, во время героического исполнения своих обязанностей полицейским, от его стрельбы.
Я не сочувствую террористам. Мне отвратительно это событие, как отвратительно читать о десятках случаев кровавой поножовщины, которые ежемесячно случаются в Израиле между молодежью и не только. Если бы у полиции было указание не задерживать этих преступников для доставления в суд, а убивать, казнить их на месте — в стране некому было бы служить в армии. Как отвратительно читать новостную ленту: «в ходе подавления беспорядков были убиты два палестинских подростка 15 и 18 лет, швырявшие камни в солдат». Могу предположить, что брат этих девочек погиб два года назад именно так. Мне отвратительно государство, которое превратило Иерусалим в Берлин 42-го — в город уличных казней. Мне отвратительно общество, в котором расстрел в упор малолетней преступницы, лежащей недвижно, считается актом героизма и патриотизма. По мне, и этот полицейский, и те, кто отдает ему приказы — куда более опасные бешеные собаки, нежели малолетние преступницы-палестинки. Не нужно сочувствовать террористам для того, чтобы не желать, чтобы город и страна, в которых ты живешь, превратились в место публичных, уличных казней, в котором уличная попка с девятым калибром в руках величаво соединяет в собственном лице прокурора, судью и палача. Для этого не надо любить террористов или сочувствовать им. Надо уважать собственное человеческое и гражданское достоинство… и иметь чувство брезгливости. Не надо сочувствовать террористам… Надо уважать самих себя.
октябрь-декабрь 2015
О «СВЕТЕ И ТЬМЕ»
Наш дуче, который по завету идеологических отцов и предшественников в роли почти вековой давности, спаивает ныне общество и режим в практике уличных расправ и безнаказанного пролития крови, в очередной раз засветилось на экранах с прокламациями в духе «арабы — мир варваров и террористов», «мы оплот и светоч цивилизации»… Хочу напомнить, что именно мы были первопроходцами повального террора на Ближнем Востоке… И потому — хочу накоротко вспомнить, чем были те ангелы и герои с чистыми руками, именами которых названы улицы и площади израильских городов. О еврейском подполье многое написано, я лишь перечислю наиболее чудовищные события, произошедшие на волне благородного патриотического порыва… Речь идет о самых вопиющих случаях продуманных массовых убийств, жертвами которых становились несколько десятков, иногда сотен человек.
Организация «ЭЦЕЛЬ», идеолог-вдохновитель — Зеев Жаботинский. «ПАЛЬМАХ», «АГАНА», «ЛЕХИ».
За ними «числятся»:
1938 6 июля — 23 человека, 18 арабов и 5 евреев погибло во время серии взрывов на рынке Хайфы… первый в истории Палестины и Израиля «подрывной теракт».
25 июля — 53 араба погибло во время взрывов на рынке в Хайфе.
26 августа — 24 араба погибли во время взрыва на рынке в Яффо.
1939 27 февраля — день спланированных атак по всей стране, в ходе которых погибло 33 араба.
19 июня — 20 арабов погибли во время взрыва заминированного осла на рынке в Хайфе.
1946 26 июля — взрыв в гостинице «Кинг Дэвид», 91 человек погиб, среди них 41 араб, 28 англичан, 17 евреев.
1947 11 декабря — резня в Эль Тире, убито 11 человек.
12—13 декабря, серия из трех взрывов с общим числом жертв более 30 человек 29 декабря — 15 человек погибло во взрыве у Дамасских ворот
1948 1 января — от 17 до 70 погибших в карательной акции Пальмаха в Баллад аль Шейх.
4 января — 14 убитых во взрыве здания Арабского национального комитета. 5 января — 20 погибших во взрыве отеля Семирамис 20 погибших во взрыве у Яффских ворот
14 февраля — резня в Сасе, 11 погибших.
18 февраля — 12 погибших во взрыве на рынке в Рамле.
21 февраля — 28 англичан погибло при взрыве поезда.
1 марта — 20 англичан погибло при взрыве офицерского клуба.
24 марта — резня в Туль Кареме, погибло 36 человек.
31 марта — 40 арабов погибло при взрыве поезда.
1 апреля — 11 арабов убито во время работы в апельсиновом саду. 9 апреля — резня в Дир-Ясине — от 110 до 254 погибших арабов, жителей нейтральной деревни.
13 апреля — 13 англичан погибло в результате двух взрывов.
14 апреля — резня в Зейтуне, до 70 погибших.
14 мая — резня в Абу-Шуша, 70 погибших.
Кроме этого:
Резня в Хуле, до 90 погибших.
Резня в Сафсафе — до 60 погибших.
Резня в Насир аль Дин — 22 погибших.
Резня в Ильбуне — 17 погибших.
Резня в Салихе — до 60 погибших.
Резня в Лидде (Лод) — более 250 погибших.
Резня в Яффо — несколько сот погибших.
Резня в Дувайме — несколько сот погибших.
1956 год — резня в израильской арабской деревне Кфар-Касем, где солдатами регулярных подразделений ЦАХАЛа было убито за нарушение комендантского часа 49 человек, из них 23 ребенка.
Масштаб, жестокость и интенсивность еврейского террора тех времен близко не стоят рядом с палестинским террором времен Второй интифады… Фактически, евреи-террористы тех времен были тем же, чем для израильтян начала 21 века террористы-палестинцы из ХАМАСа или ТАНЗИМа. Для англичан они были тем же, чем вчерашние террористы из ИГИЛ для французов. Пусть историки решают, много ли изменилось с тех времен, но по моему — изменилось лишь то, что террор из рук аматоров и подпольных организаций перешел в ведение легальных силовых структур. Не знаю, много ли изменилось, если новости сообщают, что в ходе вечернего подавления беспорядков было убито двое палестинских подростков — за метание камней в солдат. Не знаю, много ли изменилось, если в течение 6 недельной военной операции в Газе превращено в фарш 540 детей, разница лишь в том, что их убили не «подпольщики», а солдаты срочной службы — артиллеристы, танкисты, снайперы, пилоты… Если террор и карательные акции против гражданского населения совершает армия, а не боевики подпольных организаций — не знаю, перестает ли от этого террор называться террором… Поэтому не надо противоставлять арабский и европейский миры как «миры света и тьмы», оказывать себе излишнюю честь и мыслить себя «форпостом света у океана тьмы» и рисовать на экранах телевизоров ангелов с голубиными крыльями…
ноябрь 2015
О СУТИ ПРОИСХОДЯЩИХ ВЕЩЕЙ
О том, что такое фашизм, зачастую говорят даже не официальные лозунги и идеи, не какие-то конкретные, пусть хрестоматийные и симптоматичные действия политического режима, не истинный, проступающий из под его риторики и масок смысл поставленных целей, а общественно-политическая атмосфера как таковая, особое состояние общества и его сознания, совокупность сугубо бытовых вещей, определяющих повседневные реалии событий, явлений, дискуссий и т.д., которые воплощают глобальные процессы и неотвратимо вместе с ними приходят. Фашизм всегда страшен именно его буднями, его приходом в обычную, нормативную жизнь общества на уровне определяющих ее настроений, морали, реакций на то или иное, привычных для нее сегментов дискурса и совершающихся дискуссий. Фашизм страшен как то чудовищное и нравственно уродливое, преступное, тоталитарное и нигилистичное, что становится нормой и буднями, обычными реалиями повседневной жизни общества. Израильский фашизм, в становлении которого осенью 2015 года сомневаться кажется уже не дано, является внятным тому подтверждением. Ураганом накатывавшие в последние годы процессы и тенденции, начавшие их неумолимую и ставшую победной поступь многие десятилетия назад, наконец-то, после череды глобальных событий, потрясений и разочарований, дают страшные и внятные плоды.
Наблюдать за становлением и развитием эталонного фашизма перед собственными глазами необыкновенно интересно и будит вдохновение мысли и познания, но страшно, ибо касается не укладывающихся в мысли событий и явлений, в отношении к которым должна быть собственная, нравственная и гражданская позиция. Означающих кровь и безумие ненависти на улицах, по которым ты изо дня в день ходишь на работу и по делам. Фашизм страшен его будничностью, сращенностью чудовищного с самым привычным и нормативным, вот тем истерически-патриотичным состоянием и настроением большинства, которое для становления подобных режимов всегда служит благодатной и вообще наверное неотвратимой, по сути востребованной почвой. Вне истеричной патриотической сплоченности массы вокруг установок, действий и манипуляций политического режима, ее нравственной вырожденности и слепоты в этом, бегства от правды, честного и трезвого осознания реалий, нравственно критического отношения к ним и ответственности за то, что они означают, фашистские общества и режимы невозможны.
Фашизм — это всегда лицо уродливых и страшных, но превратившихся в норму будней, освященных патриотической, «национальной» по характеру, манипулирующей коллективными святынями моралью. Кровь, бесконечно льющаяся ныне на улицах «оплота цивилизации» и «единственной демократии на Ближнем Востоке» — арабская в гораздо большей мере, как и всегда, нежели еврейская, которой фашистский режим вяжет и спаивает общество цепями круговой поруки и соучастием в собственных преступлениях, годами назревала в установках и настроениях общества, под манипуляциями власти, а ныне просто прорвалась. Долгие годы она оправдывалась тщательно, упорно возводимыми стенами ксенофобской ненависти и вражды, разогревалась настроениями непримиримого противостояния и ощущением, что в отношении к «заклятым врагам», то есть соседям по исторической родине и другой стороне конфликта, не существует никаких моральных обязательств, а сегодня просто дано пожинать плоды усилий. Я пережил в Иерусалиме все ужасы второй интифады, события Второй ливанской войны, не менее полудюжины очередных операций в Газе и т.д., и я не припомню, чтобы в те годы, когда тень «левых» правительств, ословских соглашений и стремления к миру, а не только надежд на него, была еще сильна, на улицах Иерусалима и городов страны вообще, могли бы просто так устраивать линч или расправы-избиения над случайными, ни в чем не повинными людьми. А ныне это с патриотической истерикой происходит совершенно спонтанно, чуть ли не изо дня в день, по неумолимой и преступной логике того механизма общественного поведения, который благословляет и насаждает режим Нетаньягу. А в эти осенник месяцы хозяева бизнесов в городах центра страны, извечно служивших примером социалистического, «левого» сионизма 50-х- 60-х и хоть какого-то сосуществования с арабами в одном доме, отпускают арабских сотрудников пораньше домой, чтобы те не стали жертвами запланированного погрома. А сегодня, когда ты включаешь обычную дневную сводку новостей, волосы поднимаются от ставшей нормой и с патриотическим улюлюканьем одобряемой практики уличных казней и расправ, жертвами которой очень часто оказываются в том числе и случайные, просто попавшие в мясорубку прохожие-евреи. И понимаешь — сегодняшние уличные казни, льющаяся привычно и реками, благословляемая экстазом патриотической ненависти кровь, в целом ярость ненависти и вражды, «противостояния на смерть», превратившаяся в нормативный патриотический и общественно-политический настрой, есть плод как конкретных, отданных руководством страны распоряжений, так и в целом последовательно, из года в год проводимых манипуляций и насаждавшейся атмосферы.
Фашизм всегда есть «национальная» в ее императивах и приоритетах мораль, над всем поднимающая коллективные, «державнические» блага и цели, дилеммы групповой идентичности, низводящая во всецелой и якобы оправданной гегемонии подобного ценность экзистенциального и единичного, незыблемость законодательно-правовых норм, такие ценности отстаивающих. И потому фашизм всегда есть нигилизм, торжествующий в тоталитарной, «национальной» в ее ключевых установках и приоритетах практике общественно-политического строительства. В одном из его сущностных преломлений, фашизм всегда есть истерическая, тоталитарная сплоченность «патриотичной» социальной массы вокруг установок и манипуляций политического режима, которая становится подавлением оппонентов, концепцией единомыслия и единодействия, всеобъемлющей лояльности общества власти, а отдельного человека — тому и другому, и как правило достигается за счет манипуляций в русле «противостояния врагам внутри и вовне». Ярким симптомом фашизма является именно риторика разжигания подобного противостояния, отождествление ксенофобской ненависти и вражды с патриотизмом, национальной идентичностью, политической и общественной лояльностью. Риторика «пятой колонны» и «внутренних врагов», сплоченности перед лицом внешней, обычно преподносимой в качестве экзистенциальной и эсхатологической угрозы, патриотическая истерия и пафос блага и интересов нации, есть вечный и характерный признак фашистской модели общества и сознания, манипуляций фашистских режимов. Еще не было фашизма, основой и инструментом манипуляций которого не была бы патриотическая истерия, делающая социальную массу сплоченной, лояльной и покорной, глубоко нигилистичной, готовой к «противостоянию врагам» и жертвам во имя «великих» всеобщих и коллективных целей. И потому феномен фашистских по сути режимов, обществ, идеологий и форм сознания, возник гораздо раньше самого термина «фашизм», введенного Муссолини, обычно связывался именно с риторикой «державничества», империализма и патриотизма, «национализма» и т. д. И потому же фашистско-патриотической истерии и сплоченности общества, как основа и инструмент всегда сопутствует риторика противостояния с «внешним и внутренним врагом». Такова особенность фашизма в качестве исторически конкретной формы тоталитарного общественного сознания и существования. Всё это дано как правило в основах идеологий и формы сознания, системы ценностных и моральных императивов, и обязательно становится общественно-политическими реалиями возникающих на подобном режимов. Со всем кошмаром реальных событий и настроений, который неотвратимо этому сопутствует.
Из года в год Израиль становился свидетельством и доказательством верности этих тезисов. Крушение мирных инициатив, «левых» и ратующих за европейский либерализм и сосуществование сил, уверенное торжество в обществе и политической системе программно фашисткой, сращенной с религиозным фундаментализмом и поселенческим движением идеологии и правонационалистического радикализма, ставшее в конце концов несменяемым режимом Нетаньягу — всё это было не просто мощной, глубинно и объективно продиктованной тенденцией, а воплощало и осуществляло из самых истоков идущие противоречия. «Левые» и светские, сначала «державно-националистические» и социалистические, после более либеральные движения и силы, из десятилетия в десятилетие, в рамках объективных процессов, стали уступать программному торжеству в обществе тенденций радикального фашиствующего национализма и религиозного фундаментализма. Элементы фашизма, программный и фундаментальный национализм, соответствующая мораль и политика «державнических» и «национальных» приоритетов, были присущи идеологии и движению сионизма в принципе, его «правой» и «левой» составляющей, в установках «левых» долгое время обращались требованием беспрекословной коллективной и политической лояльности, «колонизаторством», нацеленностью на противостояние с арабами и их вытеснение. Сам характер идеологии и движения, ратующих за создание национального государства на исторических, но де факто принадлежащих другим народам землях, делал подобное наверное неотвратимым. Лояльность политическая и общественная, в отношении к коллективно-национальным целям и интересам, ее посягательство на ценности и моральные императивы экзистенциального и общечеловеческого плана, «идолизация» государства и его национального характера — всё это было присуще идеологии и движению сионизма в целом и шло от самой их сути, далее были лишь различия в уровне радикальности, а так же идеологических союзниках и приоритетах, в качестве которых для одних выступали социалистические мировоззрения, для других же — европейский фашизм и национализм. Лояльность «национальным и государственным интересам», которую сегодня требует от граждан и общества режим Нетаньягу, отождествляя с этим собственные политические цели и идеологические приоритеты, не многим отличается от той, требование которой «государство в пути» и идеология сионизма в целом, предъявляли изначально и в самые светлые «левые» годы, что вполне могло означать практику военных преступлений, солидарность с ксенофобской ненавистью и враждой и прочее. Однако, постепенному развитию в «левом» крыле сионизма тенденций к миру, сосуществованию и либерализму, справедливому выстраиванию отношений с арабскими соседями и согражданами, сопутствовали две весьма характерных и связанных вещи — объективные процессы «правой» и религиозной радикализации общества, усиление влияния на него «правой» идеологии и исповедующих ее партий, движений и политиков, ее срастание с религиозно-традиционными кругами, а так же утрата «левыми» силами безраздельной власти и гегемонии на политическом пространстве, их довольно быстро наметившееся и состоявшееся крушение. «Левые» силы, в основном светского и социалистического толка, сохраняли общенациональную гегемонию благодаря поддержке определенных в плане общин и стран исхода, а так же структурно зависимых от них слоев (интеллигенция, рабочие, госслужащие профсоюзы и т.д.), а главное — лишь до тех пор, пока сохраняли воинственную и «национально ориентированную» настроенность, готовность уверенно отстаивать блага, цели и интересы «своих». Ведь «либеральными», программно приверженными ценностям демократии и прав человека, израильские «левые» стали довольно поздно, вместе с трагедией оккупации и развившимися из нее проблемами, одновременно отступая от «паннациональной» и «державнической» настроенности, высшей приоритетности коллективно-национальных интересов, и неотвратимо утрачивая с этим популярность. «Левая» политическая ориентация и направленность в Израиле долгое время носила социалистический характер, ведь доминирующее крыло в идеологии сионизма изначально было именно социалистическим, и страна задумывалась и строилась социалистической, и потому — посетивший бы ее в 50-е или 70-е годы, несмотря на весь накал развернувшегося противостояния с СССР и стратегических связей с США, был бы поражен аналогичностью и сущностным, системным «родством» реалий, которые сохранялись вплоть до 90-х годов. Собственно, длительный период и изначально, идеология сионизма, несмотря на ее сущностно и программно «национальный» характер, представляла собой разновидность социалистических мировоззрений и идеологий. И конечно — всё это определяло глубинно присущие ей черты тоталитарности, не могло их в нее не привнести. В исторической перспективе — становилось имманентностью израильскому левому движению не столько либеральных тенденций, сколько именно классических и идентичных советским и фашистским реалиям тонов тоталитарности и державничества, до конца 70-х годов исключительно мощных. Сионизм становился и развивался как национальная и социалистическая идея, еще точнее — тоталитарная по сути политическая и национальная идея, та идея строительства независимого национального государства, которая изначально служила своеобразным «предметом культа» и основой идентичности, следование которой должно было определить, подчинить жизни и судьбы современных ей, по большей части светских евреев. Речь шла о тоталитарной, вполне созвучной социализму идее служения политическим, национальным и общественным целям, призванного вдохновить и подчинить жизнь, деятельность и помыслы поколений евреев, стать канвой их судьбы. «Идолизация» государства и его национального характера, целей и приоритетов его как такового строительства, черты тоталитарности сознания и морали, установка на непримиримость в отношении с арабскими соседями и отстаивании державных и коллективно-национальных интересов, их гегемония над ценностями любого иного порядка, безусловно берут начало из этого. Отсюда же берет истоки такой характерный, мощно звенящий в духе и настроениях «старого», классического сионизма израильский «патриотизм» — установка на всецелую приверженность и лояльность обществу, созданному государству и его действиям, коллективно-национальным приоритетам и интересам, благу собственного народа и т. д. Другими словами — весьма характерный для обществ фашистско-тоталитарного типа феномен, который ныне, в слиянии с гегемонией «правой» идеологии, настроениями и идеями религиозного фундаментализма, превратился в доминирующий тон общества, фундамент фашистского политического режима и подчас кажется настоящего нацизма. Речь шла безусловно о довольно характерной для эпохи форме тоталитарного национального и общественно-политического сознания. Развитие в сионизме «правого» направления шло так же в русле общих для эпохи мировоззренческих и политико-идеологических процессов и борений. Возникший в диалоге с классическим европейским фашизмом итальянского типа, радикализировавший изначальные тенденции национализма и приоритетности «державническо-национальных» горизонтов, дилеммы национальной идентичности, настроения национальной гегемонии на исторических землях и противостояния с арабами, привнесший мощные тона нигилизма и практику повального агрессивного террора, «правый» сионизм состоялся в отношении к «левому» по аналогии истоков — как антитеза социалистическим идеям прежде всего в политическом и экономическом аспекте. Однако, тона «национально-державнического» плана, в идеологии сионизма изначальные и фундаментальные, а так же характерные для форм фашистско-тоталитарного сознания эпохи в целом, длительное время остаются определяющими для обоих ветвей движения и политических лагерей в созданном в последствие государстве. Различия касаются в основном методов и принципов государственного строительства, экономических взглядов, радикальности и агрессивности во внешней политике и отношениях с арабами внутри и вовне, в «правом» крыле неизменно находящийся на последней степени, а так же светский или приближенный к религиозной традиции характер настроений и установок. Довольно быстро состоявшийся крах «левого» движения был связан прежде всего с двумя объективными процессами — кризисом социалистической идеологии в целом и развитием в израильском обществе тенденций религиозно-традиционной и фундаменталистской радикализации, ставшей радикализацией «правоидеологической» и в плане отношения к арабам, широких слоев населения, служащих для этих тенденций почвой. А кроме того — с развитием в самом движении тонов либерализма, сосуществования, приверженности общечеловеческим ценностям и современным представлениям о справедливости, общественно-политическом и национальном строительстве. Общество, неизменное и лишь еще более радикальное в его националистических настроениях и приоритетах, стало отказывать в доверии и мандате на власть силам, от подобной канвы внешней и внутренней политики начавшим отступать. Именно поэтому более полувека безраздельной гегемонии левых заканчиваются в 1977 году победой на выборах исторического лидера правого движения М. Бегина, вдохновителя и организатора деятельности «ЭЦЕЛЯ» в 40-е годы и автора страшного теракта в иерусалимской гостинице «Царь Давид», а после, в 80-х, левые с трудом удерживают власть наравне с правыми в череде выборов и так называемых «ротационных» правительств. Последний и очень короткий пик популярности «левых» сил приходится на конец интифады и мирные соглашения в Осло, однако — объективных тенденций не переломить и скорейшее избрание Нетаньягу в 1996 году подтверждает это, а с 2000 года гегемония «правых» сил, настроений и тенденций в обществе и политической жизни страны становится безраздельной. Обычно утверждается, что радикальность проводимой и провозглашаемой «правыми» политики в отношении к палестинцам и арабам внутри — устрашение и подавление, содержание в вечной оккупации, утверждение беспрекословной еврейской гегемонии на исторических, поделенных между двумя народами и внутри государства с массивнейшим национальным меньшинством, якобы связан исключительно с позицией арабов, террором и заботой о безопасности. Все это конечно же ложь, увы. Надевающие подобные маски и использующие эти доводы в риторике силы, из самых истоков сионизма воюют и ратуют за «цельный и неделимый Израиль», проводят и оправдывают, всецело благословляют политику политического, национального и узаконено-государственного террора, оккупации и выживания, выдавливания арабов с исторических земель. Палестинских арабов здесь не должно быть, у арабов пол мира государств, а конкретно у палестинцев есть целиком их государство Иордания, их вообще как нации, имеющей право на самоопределение и государство нет, но в любом случае — наше право на существование выше их права на самоопределение. Таковы традиционные для правой идеологии установки, которые определяют политику их правительств и настроения избирающего те электората. Оккупация территорий при лево-социалистическом правительстве Эшколя в 1967 седьмом году, еще больше — ее превратившееся в национальную политику продолжение, были связаны конечно же не с проблемами и целями безопасности, а прежде всего с фундаментальными в сионизме националистическими настроениями и претензиями на национальную гегемонию и выдавливание арабов, в то время как раз начавшими интенсивно срастаться с идеями и установками религиозного толка. Срочное избрание в 1996 году «ястреба» Нетаньягу, откровенного нациста и фашиста, официально и в голос исключавшего какую-либо возможность сосуществования и «двух государств», достаточно ясно раскрывало суть стремящихся к гегемонии тенденций и произошло именно в судорожном желании обрушить мирные соглашения, не дать им воплотиться и стать реальностью. Арабский террор со всеми его ужасами начался собственно именно с оккупацией территорий и никогда так и не сумел превзойти еврейский по масштабности и жестокости, ибо то, что не доделывали в 70-е и 80-е годы члены еврейских террористических организаций, ныне провозглашаемые героями и патриотами, занимающие видные общественные и политические должности, с лихвой восполняли армия и спецслужбы. Таким образом, в истоках заложенные тоталитарность, тона фашизма и радикального национализма, претензии на национальную гегемонию и непримиримость в конфликте с арабами, выдавливание их с исторических земель, «идолизация» государства и национальных приоритетов, по видимому — противоречия в самой идее «национального» государства, «национального характера» государства, превращения государственного строительства в культ и основу идентичности, развившись с течением времени и став фундаментальными в «правом» крыле общества и политикума, привели ситуацию к краю бездны, к очевидной неспособности к сосуществованию и его отрицанию, утверждению фашистских общественно-политических реалий. Общенациональные и нравственные плоды объективных процессов, пришедших к гегемонии «правых» правительств и воззрений, конкретно — манипуляций и установок, пропаганды и политики режима Нетаньягу, ныне дают себя знать воочию. В 2009 году, во время очередной, ознаменовавшей приход Нетаньягу к власти кровавой операции в Газе, армейский снаряд попал в квартиру известного, активно сотрудничавшего с израильскими больницами юга палестинского врача, в результате чего он сам был ранен, а три его дочери погибли. Трагедия кровавого, обусловленного религиозным и политико-идеологическим фанатизмом конфликта между двумя народами, обрела страшное воплощение в конкретной человеческой судьбе. Этот человек, до случившегося служивший телевизионным примером возможности мира и сосуществования, после эмигрировал в Канаду, где стал активистом одной из ратующих за мир организаций, но не суть. Все помнят истерику, которую в лицо ему и перед телекамерами, устроила в коридоре больницы в Ашкелоне одна «патриотичная» коренная израильтянка. Истеричная тирада о палестинских террористах, которые заставляют армию входить в Газу и «стрелять в семьи», бросаемая в лицо человеку, пережившему страшную трагедию, при всей внешней отвратительности, очевидно была по смыслу на самом деле не так уж дурна, ибо ее порождали ощущение трагизма случившегося, терзания совести, связанные с ними мысли и сомнения, невольный отклик в душе и чувство солидарности с человеком из «враждебной» стороны — статистический израильский обыватель тогда еще был способен на это. В 2014 году, похищение и сожжение заживо сыном известного раввина палестинского подростка, вызвало прилив патриотического, дышащего ненавистью одобрения, а те редкие члены правительства и общественные деятели «левого» лагеря, которые осмелились прийти в поминальную палатку отца мальчика выразить сочувствие жертве террора, получали со стороны патриотического сообщества проклятия, угрозы расправы и нападения на близких. Разжигаемые настроения ненависти, вражды и непримиримого противостояния с арабами, стали патриотической и политической сплоченностью, настроением политически лояльного «правому» режиму большинства. По сути, сама патриотическая сплоченность и лояльность стала означать беспрекословную солидарность с подобными настроениями, которые, опираясь на религиозный фанатизм и фундаментализм, обретающий влияние даже на формально светскую часть «правого» населения и электората, стали всецелой поддержкой подобных же и еще более страшных акций возмездия, нападений на христианские святыни, ненавистью к голосам трезвости, примирения и совести. А далее настали выборы 2015 с откровенной антиарабской риторикой Нетаньягу внутри и вовне, программным разжиганием в отношении к арабам коллективной, ксенофобской ненависти и вражды, ополчением и репрессиями против «левых» или просто умеренно и вменяемо настроенных оппонентов, хрестоматийно обвиняемых в предательстве, пособничестве врагам извне, антинациональной и антигосударственной, антипатриотической позиции. И конечно — с приходом вместе с «Ликудом» к прямой общенациональной гегемонии религиозносионистского фашизма с его идеями «национальной гегемонии от моря до Иордана» и выдавливания арабов, откровенной гомофобией, насаждением нацизма и религиозного фундаментализма в сфере образования, законодательства и внешней политики. И риторика «мы или они», превращение арабов в смертельных врагов на уничтожение, попытка законодательно утвердить превосходство в правах «титульной» нации, ополчение на демократию, либерализм и права человека, отказ от мирных инициатив и идеи сосуществования, срастание «правой» идеологии и политики с настроениями и установками религиозного фундаментализма, обрели особенную силу как реальность и тенденция, а социальная норма и патриотическая мораль стали почти неразрывными с настроениями вражды, ненависти, непримиримости, одобрения насилия и жестокости в действиях армии, государства и активистов, подавления оппонентов и т. д. А потом настало лето с откровенно одобренным и поддержанным благочестивым населением религиозным терактом на гей-параде в Иерусалиме и в тот же день случившимся терактом сожжением арабской семьи в деревне Дума, нападками на президента и политиков, в голос выражающих озабоченность происходящим и говорящими — страна глубоко нравственно больна. И истерия патриотической сплоченности и лояльности сынов нации против врагов внутри и вовне, вокруг режима и отстаиваемой им, «делающей евреев евреями» религии и традиции, стала еще более яростной. И нередкими стали случаи спонтанного нападения на улицах городов на арабов, в том числе и женщин — не под влиянием конкретных событий или многодесятилетней вражды, а во власти общей, планомерно разжигаемой атмосферы ненависти, вражды и смертельного противостояния по принципу «мы или они». И вот — пришла осень с ее симптоматичными и вышедшими за последние рамки кошмарами, превратившими Израиль в Германию середины 30-х. Под влиянием религиозноситнистских радикалов партии Бенета, для которых символичным является требование молитв евреев на Храмовой горе, премьер-министр Нетаньягу попытался изменить многодесятилетний «статус кво» в этом месте, причем сделал подобное в канун совпавших в Рамадана и великих еврейских праздников. Учитывая стагнацию мирного процесса, откровенную и агрессивную нацеленность на подавление арабов внутри и вовне, общий и радикальный характер политики Нетаньягу, этот жест стал последней чертой и был использован Абу Мазеном, палестинским раисом для подстрекательства, вследствие которого развернулась так называемая, доныне длящаяся «интифада ножей» — серия почти ежедневных и многократных, происходящих по всей стране и на территориях, в особенности в Иерусалиме нападений фанатиков-одиночек. Вплоть до того, что центр Иерусалима в середине рабочего дня может быть попросту пуст. В ответ, прекрасно знавший цену и последствия собственных действий Беньямин Нетаньягу, показал суть до конца и объявил практику не обезвреживания, задержания и осуждения террористов или просто нападающих, а их казни на месте, более того — право совершать это любому из граждан вообще и имеющему право на ношение оружия в частности. Официально и откровенно была объявлена политика «судов линча» и «уличных казней», погромов и насилия над предполагаемыми террористами или представляющими опасность лицами, освобождения от какой-либо за это ответственности. А далее, бесовская пляска событий пустилась вовсю и превратила каждодневную жизнь в ад. Большая часть арабских нападений очень быстро утратили характер реальных попыток убийства и причинения вреда, а стали вереницей демонстративных самоубийств, наиболее распространенных среди палестинских подростков. Знающие о приказе «кончать на месте», палестинские подростки или вообще нападающие обычно теперь просто берут в руки ножницы, нож или что-то подобное и ждут, пока их в упор забьют словно скотов. Все видели видео из теракта в Афуле, где зрелых лет палестинка вынула нож, но не приняв никаких попыток нападать или причинить кому-то вред, полторы минуты ждала, пока появится спокойно ликвидировавший ее офицер военной полиции. Поссорившись с родителями или любимыми, палестинские подростки оставляют подчас полные трогательности записки о том, что идут умирать на блокпосты, ибо знают об их немедленной и неотвратимой ликвидации на месте — и судьба конечно находит их. Случаи таких «терактов» и ликвидаций измеряются ежемесячно чуть ли не сотнями, а патриотическое ТВ выходит с репортажами о «героях нации» — солдатах срочной службы, которые за одну неделю отправили на тот свет трех или четырех палестинских подростков, нередко младше их. О реках крови, льющихся в этой стране, знают по настоящему наверное лишь те, кто живут за «зеленой чертой» и боле причастны к информации о событиях. Официально приняты правила, позволяющие стрелять на поражение в детей, которые кажутся старше 12 лет, а так же подвергать тюремному заключению тех, кто младше четырнадцати. И вот — обычная дневная сводка новостей дает убедиться, что случаев убийств малолетних «камнеметателей» так же многие десятки, если не сотни, а патриотическая общественность всецело одобряет и поддерживает, оправдывает происходящее. Случаи и жертвы арабского террора так же бывают ужасны, но масштаб крови и ужасов с той стороны трудно подчас даже представить. В декабре, в сумке одной из малолетних «террористок» балы найдена полная трогательности записка прощания с родителями и близкими, где она признавалась, что попросту больше не может видеть происходящего и идет умирать. Обращаясь к жестокости как средству устрашения, подчинения и примирения с «национальной» политикой (чему-то сродному объявленному им изначально «доведению до отчаяния»), а так же очевидно желая спаять общество и патриотов совместными злодеяниями и льющейся кровью, господин премьер-министр узаконил масштабную практику внесудебных, не считающихся с обстоятельствами и возрастом ликвидаций и достигает не просто значительных, а подчас неожиданных результатов. Общество не просто сплачивается в патриотической лояльности и «ненависти к врагам», а готово кажется переварить и оправдать уже что угодно, выходящее за последние рамки. Данное право лить безнаказанно кровь приносит предсказуемые плоды. Задержанный по подозрению в бытовом преступлении и приведенный в участок, неожиданно и насильственно гибнет. Во время нападения на автостанции в Бер-Шеве толпа принимает кого-то за террориста и линчует его, ударами металлических стульев из бара превращает его в бесформенную груду мяса. Через несколько часов выясняется, что речь шла об эритрейце-нелегале, как и все пытавшейся спастись жертве нападения, которого сочли террористом по ошибке и убили (значительное число людей за последние месяцы пострадало именно от действий нетаньяговских зорро-энтузиастов, вершащих суд и расправу на месте, а не арабов-террористов). Однако, общество не одумывается хоть на мгновение и не содрогается, напротив — патриотическая истерия разгорается еще яростнее, наиболее усердствовавший в линчевании майор тюремной службы, со слезами в голосе рассказывает в камеры о том, что он не преступник, а достойный человек и патриот, который поступил правильно и ни в чем не виноват (ведомственное дисциплинарное расследование немедленно освободит его от ответственности), сотни тысяч у экранов одобрительно заурчат, учитывая отношение к гоям-нелегалам, известные же раввины, духовные светочи и пастыри патриотизма и «национально мыслящей» политики, в целом считающие, что «гоям в Израиле места нет», наскоро выпускают галахическое постановление: террористов и нападающих не просто казнить и бить, а тщательно бить по голове до появления мозгов (дословная цитата, оперирующая к подробностям события, ради поддержки которого раввины потрудились). И таким образом пытаются не отрезвить общество или призвать к сдержанности, а напротив — политике личней и гражданских расправ и самосудов словно бы выражают поддержку и дают со своего бока «зеленый свет. В середине рабочего дня солдаты убивают осмелившегося дерзить им бухарского еврея 28 лет, студента «йешивы» — он показался им подозрительным и странным, осмелился дерзить, а наутро проправительственная пресса выходит со статьей в духе «квартальный сумасшедший получил по заслугам»: патриотическая общественность ни в коем случае не должна усомниться в курсе и приказах режима, в одобренных мерах. Атмосфера и суть событий становится ясна подчас из фрагментов повседневности. Стоя на остановке вы внезапно слышите разговор русского юноши по телефону с отцом о том, как он повздорил в автобусе с вооруженным поселенцем, который положил ноги на сиденье, а потом быстро вышел от греха подальше, «чтобы чего доброго еще не застрелил». Едучи в автобусе и стоя в пробке, вы слышите новость, что в середине рабочего дня на стоянке автобусов в районе Ар-Ноф, арабский водитель найден повешенным на крюке с задней стороны машины. Опыт и прецеденты всех минувших лет немедленно заставляют подумать о еврейском теракте и акции возмездия, невольно вскрикнуть «снова убили араба!», а в ответ услышать со стороны тщательно и осуждением выговариваемое «Государство Израиль — рай небесный». И становится понятно, как в конце 30-х годов страна исхода могла петь «Широка страна моя родная», как прячущийся во всеобщей патриотической риторике от реалий и ответственности в отношении к ним обыватель, может глядеть в лицо аду, но на полном серьезе видеть и ощущать рай. А на следующее утро случается теракт в том же самом районе Ар Ноф. Комиссия признает смерть арабского водителя самоубийством (прожив пятнадцать лет в стране, я не помню случаев самоубийств арабов-мусульман), но в любом случае не поверившие в это арабы устроят в отместку страшное — рабочий из овощного магазинчика зайдет в соседнюю синагогу во время утренней молитвы и зарубит пятерых человек, а после будет застрелен. И через полтора часа, когда трупы жертв еще не остыли, а кровь не успели смыть, г-н Моше Фейгин, религиозно сионистский фашист и «каховец», сподвижник г-на Бенета и идеолог его партии, фактический инициатор провокации на Храмовой горе и дальнейших кровавых событий, как и любой нигилист, бес и фанатик во все времена, использует трагедию в собственных политических и секторальных целях, произнеся назидательно в эфире радио, «что пока евреям не будет разрешено молиться на Храмовой горе, они не смогут молиться спокойно нигде» И суть, сознание и идеология сил, определяющих жизнь и политику страны, грозящих делать это все обозримое будущее, становится ясна. И вот этот полоумный, осененный патриотизмом и религиозным благочестием ад, становится повседневной и нормативной жизнью. Фашистские идеи, настроения и манипуляции становятся реалиями, плотностью повседневных событий — со всей неумолимой логикой и ураганно. И далее, как мы знаем, всё продуманнее, политика и риторика правительства, подавление «врагов и предателей» становятся радикальнее, бенетовские депутаты правительства заявляют, что их жены роженицы в одной палате с арабками лежать не будут (ранее они пытались развести арабов и евреев в автобусах), а в еврейском государстве «террористов» быть не может, то есть совершающие акты террора и преступления люди «титульной» национальности, в соответствии с «национальным характером» государства, должны считаться героями и патриотами, свободными от уголовной ответственности. Активисты режима публикуют списки «чужих среди нас», а люди, в голос решающиеся говорить о многодесятилетнем характере подобных преступлений и реалий, их нормативности и давности для действий армии и полиции на территориях, объявляются подлежащими уголовному преследованию предателями, «выносящими сор из избы родины». А патриотические студенты самого патриотического израильского университета, кузницы сионистских кадров — Бар-Илана, отслеживают в личном информационном поле политически нелояльных, несогласных с действиями государства и армии, выражающих сочувствие арабским студентам во время очередной войны преподавателей, чтобы после устроить им публичный остракизм и бойкот, подать на них официальные юридические и академические жалобы. Тотальная политическая, общественная и национально-патриотическая лояльность — вот идол времени, на котором строят страну. И классика, симптоматика режима и процессов оказывается настолько очевидной, что еще год назад подписывавшие указы о национальной сегрегации министры-бонзы, сохранив нюх и трезвость, внезапно уходят в оппозицию со словами «страна оказалась заложницей кучки радикалов-экстремистов».
А что же всё это значит в целостности и по сути?
Фашизм и радикальный национализм, «державническо-национальная» мораль, требование беспрекословной политической, секторальной и общественной лояльности, тоталитарность и приоритет «национального» над экзистенциально-гуманистическими ценностями и принципами справедливости, «колонизаторство» и претензии на национальную гегемонию, нацеленность на противостояние, а не сосуществование с арабами — как уже сказано, присутствовали в идеологии и движении сионизма изначально, в его «левых» и «правых» направлениях. Подобное было связано по видимому с изначальной идеей «национального» характера государства, возникновением сионистской идеи как альтернативной и светской модели национальной еврейской идентичности, которая по причине ее «державничества», основанности на культе национального государства и политической идеологии, во многом была обречена сформировать тоталитарные реалии. Культ и «идолизация» национального государства, самой идеи и практики его строительства, требование общественной и политической лояльности, безусловность национальных и коллективных приоритетов по отношению к ценностям и императивам экзистенциального плана, наконец — тоталитарность, пришли в сионизм, мораль и реалии израильского общества скорее всего именно отсюда, а не только из глубокой исторической связанности с коммунизмом, европейским социализмом или классическим фашизмом. В таком их культурно-историческом значении, в роли фундамента национальной идентичности, движение и идеология сионизма были обречены приобрести тоталитарные черты и впитать настроения фашизма и радикального национализма, «колонизаторства», безусловности приоритетов национального плана и т. д. А кроме того — укладывались в аналогичные для эпохи феномены «националистических», де факто фашистских, с разной степенью радикальности и тоталитарности движений. Отсюда же в них приходят гипертрофированность, пафос и высшая приоритетность «национального вопроса», настроенность на непримиримость и противостояние в отношениях с арабами, неспособность к строительству полноценного и равноправного сосуществования. Очевидная ныне неспособность к сосуществованию с арабами внутри и вовне — ставшая политикой и программным нежеланием этого, связанная с идеей «национального характера» государства и заложенная в противоречиях модели национальной идентичности, которая господствует в современном израильском обществе, заявила о себе еще в самых истоках. Причины и противоречия заключены очевидно в самой модели национальной идентичности, как она сформировалась ныне под влиянием идеологии сионизма и традиционных культурно-религиозных факторов, в идее «национального характера» государства, сегодня вышедшей под влиянием объективных процессов на первый план. Ведь проблемы существуют в отношении не только к арабам — палестинцам или согражданам, а еще и к тем жителям страны, которые не обладают «чистотой национального происхождения»: влияние религиозных кругов и идей на идентичность, политику и жизнь общества в целом, симптоматично проступает здесь подобно дилемме «двух государств» и установке на «единый и национально гомогенный Израиль от моря до Иордана». Корень проблемы нужно искать в противоречиях внутри тех идей и установок, которые определяют сознание и национальную идентичность израильского общества уже почти на протяжении ста лет, саму концепцию общественно-политического строительства. В современности это радикальное влияние и усиление религиозно-традиционного и фундаменталистского фактора, так и не произошедшее отделение религии от общества и государства, национальной идентичности в целом. В период 20-60-х годов, то есть в эпоху «классического сионизма», еще не грозящего перерасти в государство и общество «шариата», религиозного фанатизма и фундаментализма — это радикально националистический характер идеологии и движения, гипертрофированность в них «национального вопроса» и дилемм национальной идентичности и судьбы, идеи «национального характера» создаваемого общества и государства, сам очень архаичный и тенденциозный взгляд на таковой. Радикализации изначальных в идеологии и движении сионизма тенденций и настроений, особенностей сознания, в 20-60-е годы послужили становление и укрепление «правого», программно фашистского крыла, а так же срастание его и в целом общественно-политических реалий с установками, идеями и ментальностью, влиянием религиозной традиции и соответствующих кругов. Отсюда безусловно берут силу так очевидные сегодня тона фашизма и нацизма — политического и идеологического, но обоснованного уже установками религиозного сознания. Отсюда лишь набиравшая с годами силу война за «святую землю предков» и «неделимый Израиль от моря до Иордана», которая стала трагедией оккупации палестинских территорий. Отсюда неприятие в равной мере идеи «двух государств» или сосуществования с арабами в рамках одного, стремление к национальной гегемонии, монолитности и гомогенности на исторических территориях. Отсюда лишь очевидная с годами неспособность к строительству политической и либеральной нации равноправных, культурно и этнически разных граждан, которые при этом были и ощущали бы себя детьми единого дома. Сущностная и изначальная фундаментальность в идеологии и движении сионизма «национального вопроса», дилемм национальной идентичности и концепции «национального» по характеру государства, радикализация означенного во влиянии религиозного фактора, усиления правофашистских взглядов и настроений, сопутствующей этому традиционализации и фундаментализации общества в целом, довольно закономерно привели к сегодняшней ситуации, когда идея и возможность сосуществования и разрешения конфликта де факто отвергнуты, а политикой и руслом движения стали удушение свобод и разрушение цивилизованных законодательно-правовых норм, коллективная ксенофобская ненависть и вражда, противостояние до победного конца внутри и вовне, бесконечность оккупации, официальная национальная сегрегация и прочее. Ведь «национальный характер» государства официально и программно понимается ныне в русле религиозного фундаментализма, национальной сегрегации граждан от будней до законодательных норм, гегемонии и гомогенности «титульной» нации на исторических землях, де факто отрицающей право другого народа не просто на свободу, достоинство, независимую страну и т.д., а чуть ли не на само существование и присутствие на «дарованном богом пространстве». И конечно — «национальной», пренебрегающей экзистенциальными и либеральными ценностями морали. И конечно же — единственной возможности фашистского, тоталитарного политического режима, проводящего подобную политику и делающего общество монолитным на основе противостояния «врагу внутри и вовне». Современный израильский фашизм, состоявшийся в русле исторической идеологии «правого» толка, со всеми его «классическими» признаками — тотальная политическая и общественная лояльность, безусловность «национальных» и «державнических» приоритетов, «национальная» мораль и система ценностей, «риторика внутреннего и внешнего врага», вместе с тем обладает чертами религиозного фундаментализма, впитанного из традиционно-религиозных истоков нацизма. «Камнем преткновения» этого режима, его драмами и противоречиями, являются конечно же не вопросы «безопасности и террора», а религиозно и идеологически продиктованная борьба за исторические земли, средством которой являются оккупация и поселенческое движение, политика выдавливания и выживания арабов, а так же созидание национальной гомогенности и монолитности, всеобщей патриотической и политической лояльности. А реалии известны — все более прорастающий нигилизм и подчас шокирующая обесцененность личности, жизни и судьбы, свободы и достоинства человека, происходящая под минами национально-патриотического и религиозного благочестия нравственная деградация общества, стены коллективной, ксенофобской и планомерно разжигаемой ненависти и вражды, практики уличных расправ, льющаяся кровь, сродная геноциду и государственному террору политика оккупации. И главное — тупиковость, безысходность подобного положения вещей, определяющего судьбы уже десятков поколений с одной и другой стороны. Риторика «национального характера» государства и права на историческую землю пережившей страшную трагедию нации, под всеми минами и масками благочестия и кажущейся справедливости, де факто становится сегодня нацизмом, невозможностью полноценного и равноправного существования в рамках государства и исторических территорий чего-то культурно и национально иного, прочным утверждением фашистского по сути режима.
Обычно, мусульманский религиозный радикализм и фанатизм считаются причиной неразрешенности столь давнего конфликта, истоком непризнания арабами права евреев на существование и строительства собственного государства на исторических землях их предков. Увы, как и большинство иных, наиболее известных и замусоленных в политических и пропагандистских играх тезисов, подобное утверждение есть ложь, точнее — очень маленькая и изрядно переиначенная капелька правды. Радикализм арабского населения и соседних арабских стран в отношении к утверждающему и строящему себя, непрерывно набирающему силу еврейскому поселению на территориях подмандатной Палестины, далее — к созданному государству, конечно же был всецело продиктован изначальными установками «колонизаторства», вытеснения и не сосуществования, фанатичной борьбы за религиозно-национальные, отождествляемые с идентичностью святыни с «этой» стороны, вечно жертвенной, гонимой и якобы только «защищающейся». И сегодняшний фанатизм арабов в плане отношения к Храмовой Горе и статус кво на ней, исключающей право евреев на ней молиться, связан так же исключительно с этим. В любом случае — любые тезисы отрицания государства Израиль уже давно преодолены в политике арабских государств во имя возможности мирного соглашения, от самого Израиля ждут лишь чего-то подобного в качестве «алаверды», и конечно по изначальным причинам не дожидаются. Борьба за национальные святыни и неделимый, национально гомогенный Израиль на исторических землях была объявлена изначально, в особенности страшными и радикальными мерами отстаивалась «правым», менее широким крылом движения, ныне превратившимся в режим и статистическое большинство, но в становлении и создании государства сыгравшем роль в основном лишь наиболее негативных по сути и последствиям событий. И наверное — следуя неизменным традициям, тяготеющего сыграть гибельную роль сегодня. Лишь сведущий в вопросе знает, что попытки подорвать мусульманские святыни на Храмовой Горе предпринимались активистами «правых» организаций еще в 40-е годы. Священная и непримиримая борьба за вытеснение арабов и национальную гегемонию на всех землях Палестины, с утверждением, что арабам есть место только за Иорданом, была объявлена еще раньше, причем самое интересное — формально и по большей части «светскими», не соблюдающими традиции людьми, тем не менее заимствовавшими из религии ключевые установки: «святыни и земля», аффекты и претензии, моральные императивы глубоко нацистского, архаичного и родового сознания, подобного же толка идентичности, и превращавшими те в политические идеи и горизонты. Даже в его нынешних речах премьер-министр Нетаньягу постоянно делает акцент о священном праве евреев на Храмовую Гору, Иерусалим и территории Иудеи и Самарии, о духовной связи еврейского народа с этими местами, пытаясь таким образом очертить истинные горизонты его политики и претензий, обосновать и оправдать их. Еще более откровенно он придерживался подобных установок в начале политической карьеры, а его министры сегодня говорят то же самое с максимальной степенью нетерпимости и религиозно-националистического фанатизма — словно боясь внезапного «виляния» его политики. Однако то же самое стояло как горизонт, выливалось в кровавое противостояние и стены ксенофобской ненависти и вражды, в откровенно нацистские идеологические установки еще в 30-е и 40-е годы, в самых истоках. И как бы внешне всё это не казалось справедливым и само собой разумеющимся, разговор о «духовных скрепах» и национальных святынях, как это подтверждает пример современной России, лишь свидетельствует тоталитарный, религиозно-фундаменталистский и фашистский характер идентичности и сознания общества. Ведь одним их главных тезисов в аннексии Крыма 2014 года, помимо «исконно русской земли» и действительно существовавшей опасности националистического притеснения русских жителей полуострова, приводилось особенное и почти мистическое духовное значение Крыма для русской культуры и государственности — как места Крещения Руси и истоков. Шестидневная война обычно оправдывается как превентивный удар, последовавшая оккупация территорий, беспрекословно требуемая целями безопасности, мол государство не может ни ощущать, не гарантировать ее себе без этого, однако нет более просоленной лжи. Государство прекрасно существовало и строило себя без них, более того — в мире, хотя бы нацеленности на либеральные социально-политические горизонты, не зная практики геноцида, военных и этнических преступлений, нигилизации и нравственного вырождения общественной атмосферы, фашистско-националистической и фундаменталистской радикализации. И конечно — может существовать и строить себя без низ и сегодня, если только в нем восторжествуют тенденции либерального и общечеловеческого, а не фашистского и фундаменталистского толка. Слова «границы 1967 года — границы Освенцима», целиком дублирующие риторику гитлеровского режима о нехватке жизненного пространства для нации, немедленно развернувшееся движение поселенчества на Синае и в Иудее и Самарии, преследующее целью предотвратить возврат святых исторических земель в рамках мирных соглашений, по настоящему прорвавшаяся по результатам войны и после ставшая лишь доминирующей атмосфера фашистско-националистического и религиозного пафоса, трепетные слезы десантников возле Стены Плача, чуть ли не вышедшие в реальность проекты строительства Третьего Храма и небывалое развитие религиозно сионистского сектора общества, являющегося ныне оплотом фашизма и фундаментализма, яростно отстаивающего претензии на «исторические земли» и «национальные святыни» — всё это и многое иное в достаточной мере говорит об истинной сути событий июня 1967 года и далее. Все мы помним полные трепетного и священного пафоса, взволнованного и звенящего от эмоций голоса диктора полевые репортажи о десантниках, высадившихся и молящихся со слезами возле Стены Плача. Оно вроде бы понятно — национальные святыни, олицетворяющие историческую трагедию еврейского народа, а гегемония над ними безусловно должна стать символом его государственного возрождения. Однако — истинный смысл всего этого, при критическом вникании весьма далек от позитивного. Ведь борьба за эти и иные «святыни» шла и была объявлена изначально, как уже сказано — от самой сути идеи создания национального государства на исторических землях и продуцируемых ею особенностей сознания и идентичности. Более и радикальнее всего — в рамках «правого», программно фашистского по сути и сращенного с религиозно-традиционным сознанием крыла идеологии и движения, но и в принципе. Ведь борьба за эти святыни, как основная канва идеологии и политики, в ее сращенности с моделью идентичности и сознания общества, вместе с националистическими, фашистского толка аффектами «превосходства», «гегемонии», вытеснения оппонентов и смертельного противостояния, на протяжении всех лет определяла реалии и события. Ведь у арабов вокруг сверху, рядом и наискось есть быть может более поздние, но не менее властные, пробуждающие могучие аффекты святыни, и если перейти на логику борьбы за них, право гегемонии и контроля над ними, то кровавой чехарде войн и конфликтов не будет конца. Ведь подобная война давно отвергнута в рамках цивилизационного развития, ибо олицетворяет и означает религиозно-национальный, фашистский и глубоко нигилистический по сути, разрушительный тоталитарный фанатизм, торжество дремучего средневековья и адекватных ему форм сознания, морали и идентичности. Ведь в либеральной, цивилизованной модели общества, сознания и системы морально-ценностных установок, национальные и общественные «святыни» могут иметь лишь самый условный смысл, никогда не поднимаясь над справедливостью, свободой, правами и достоинством людей, ценностью жизни и единичности. Во имя этих «национальных и исторических святынь» на протяжении века приемлемо было пытаться выдавливать арабов, оккупировать чужие земли и держать под дулом миллионы людей, превращать это в долгосрочную политику и не имеющий решения и конца ад, провозглашать войну и противостояние на смерть временно-постоянным состоянием не просто событий и реалий, а умов и душ. Но ныне во имя «национальных и религиозных святынь» оказывается возможным перерезать горло участникам гей-парада в Иерусалиме, одобрительно и с праведной ненавистью шипеть об этом из каждой подворотни, нападать на нарушающих субботу в центре Иерусалима и т. д. Ведь государство должно быть еврейским не формально — в плане национальной гегемонии, паритета населения и т.д., а по сути, то есть на уровне законов и морали, превращения в норму праисторического, нацистского по характеру религиозного фундаментализма в норму и рамки реалий, «гойским» законам, отстаивающим чуждые еврейской традиции и национальной аутентике ценности и моральные императивы, тут места быть не должно. И тут мы выходим к той главной проблеме, что сознание, идеология и идентичность общества и государства не либеральны и цивилизованны, что подразумевает рациональность и критичность, гегемонию общечеловеческих и экзистенциальных ценностей, их приоритетность над любого рода этно-национальными дилеммами и аффектами, а именно в самом худшем смысле слова «национальны», более того — фундаментально сращены со слоями архаичного религиозного сознания, исторически определяющего национальную идентичность. Еще яснее — так и не стали отделенными от архаичной, нацистской и антиперсоналистической по характеру сознания и морали религии, которая на протяжении тысячелетий де факто являлась мифологемой национального существования, национальной идей, основой ультратоталитарного способа национального существования. Корни трагических противоречий и конфликтов именно в том, что сама национальная еврейская идентичность так и не стала обновленной и фундаментально «светской», не отделилась от религиозных истоков, в том числе — и в ее формально «светском» и политическом, сионистском варианте, как идентичность израильского общества и государства, якобы придерживающихся ценностей и рамок цивилизации. И конечно же — это по сути и в принципе, вопреки любым лицемерным декларациям и позам, делает невозможным строительство общества и государства, либеральных в модели сознания и идентичности, придерживающихся экзистенциально-гуманистических ценностей, их безусловности и приоритетности, императивности оберегающих их законодательно-правовых норм. Ведь Израиль остается ныне единственным из так сказать «цивилизованных» государств, которое проводит официальную, краеугольную политику сохранения национальной «чистоты» и гомогенности, сегрегации граждан в их статусе, правах и возможностях по признаку национального происхождения. И это имеет очевидные причины — религиозно-традиционные истоки идентичности, сознания и идеологии, морали общества и государства. И положение это из десятилетия в десятилетие становится всё более фундаментальным, отсюда берут истоки конфликт двух народов за святыни и территории, неспособность к строительству либерального по характеру ценностей и норм общества и режима, сосуществованию с арабами внутри и вовне. Отсюда болезненно-нацистские, заложенные в фундаменте идентичности и сознания стремления к национальной гомогенности, монолитности и гегемонии, нетерпимость к национально и культурно иному, тенденции строительства фундаменталистских и тоталитарных реалий. Отсюда лицемерные маски стремления к миру, да всё как говорится, «сами злые арабы мешают», при откровенно объявленной борьбе за религиозно-национальные святыни и исторические земли, ставшей горизонтом и руслом политики, почти вековым кровавым конфликтом. Отсюда та ментальная и культурно-нравственная, затрагивающая основы, сознание и идеологию, идентичность и главные установки общества неспособность в мире и равноправно сосуществовать с арабами, которая становится шокирующим цинизмом, единым по сути в словах обывателей и речей с официальных с трибун политиков, идеологов, духовных вождей и т. д. — евреи таковы, имеют право существовать так, в рамках подобных претензий, настроений и норм в национальном, тотально и программно «еврейском» государстве, а остальным поэтому тут нет места, пусть убираются к своим, у них пол мира собственных государств. И корень проблем и противоречий, глубочайший порок, очевидно заключены здесь в модели сознания и идентичности общества, нации и государства. В 1938 году, ощущая и понимая характер тенденций и быть может главное противоречие в морали, сознании и идентичности создаваемого общества, А. Эйнтштейн писал, что «отношение к арабскому меньшинству послужит главным испытанием для нас как народа», имея в виду евреев Палестины, будущих «израильтян». Факты и события сегодня, разжигаемая и превращенная в политику бездна ксенофобской ненависти и вражды, противостояния за святыни и земли насмерть, бестрепетно проливаемая на улицах и дорогах страны кровь арабских подростков, еще практически детей, проект национального закона и бесконечность иных вещей, содрогающих ум, повергающих душу одновременно в слезы и ярость, безжалостно и наотмашь свидетельствует очевидное — народ и общество испытания на годность, моральность и человечность, вот ту самую пресловутую «цивилизованность» конечно же не выдержали.
Фраза Меира Кагане, знаменитая и ставшая на веки вечные лозунгом и девизом — наше право на существование выше их права на самоопределение, стала символом сути и претензий израильского фашизма. характера его морали и сознания, методов борьбы и манипуляций. Касательно сути и претензий все ясно — религиозно-сакральными идеями мотивированная установка на национальную гегемонию и монолитность на исторических землях, мыслимых территорией единого и неделимого национального государства. Однако, так же всё ясно с нигилистической и нацистской моралью, а так же взглядом на «национально-еврейский» характер государства. Ведь казалось бы — существуйте себе на отведенном международным решением и законодательством пространстве, стройте процветающее, цивилизованное, гуманное общество, подтверждая мифологему о высоте сути и духа нации, дайте право и возможность палестинцам точно так же сосуществовать с вами бок о бок. О нет! Требуется вся «историческая земля», на которой палестинцев, сколько бы их там ни было, не может и не должно быть. Ведь «их право на самоопределение» означает создание палестинского государства, которое вдохновитель и идеолог поселенческого движения и религиозно сионистского фашизма напрочь отрицает. Однако — он и соответствующие круги де факто отрицают само присутствие палестинцев, ведь места для тех в едином и не делимом Израиле, возможности сосуществования с ними в рамках одного гражданского дома не оставлено. И далее вступают в дело любимые, столь знакомые слуху и превращаемые в горизонты политики мантры — «трансфер», «у них уже есть свое государство с той стороны Иордана», борьба до прихода Машиаха или пока всё это как-то само собой не решиться, главное держать позиции», «выживание и выдавливание» сапогом оккупации, кровью и невыносимостью условий, поселенчеством и т. д. И в оправдание и обоснование — Святая Тора, жертвенность и святость самого еврейского народа, страшная трагедия Холокоста и европейского нацизма, используемая во имя откровенно и программно нацистских химер и установок, дилеммы безопасности, звериное варварство другой стороны, которая не оставляет выхода, и т. д. А в качестве прямых методов, как и в годы истоков и становления — не знающий предела нигилизму террор. Это — касательно методов, манипуляций и особенностей сознания, срастания правофашистской идеологии с религиозным фундаментализмом, изначальности религиозных идей и установок в идеях и настроениях сугубо политических, которые в их программной национальности и под влиянием религиозного фактора, быстро приобрели черты радикально фашистских или даже нацистских. И всё это — установки ортодоксального раввина, сплавившего «правую» идеологию Жаботинского, правительственную идеологию и риторику с нацизмом и фанатизмом религиозной традиции. И по другому конечно же наверное и не могло быть в стране, где нацистская религия в принципе не отделена от сознания и законодательства, морали и в целом жизни и идентичности государства и общества. По другому и не могло быть в стране, где из самых истоков понятие «нация» отождествляется с «титульным» этническим анклавом, а не целостным сообществом равноправных граждан, а «национальный характер» государства — с сегрегацией, этническим протекторатом и превосходством «титульного», культурной ограниченностью и тенденциозностью. И в современной Европе, от Бельгии до Венгрии и Польши, фашизм — это радикальный национализм, идеи протектората и гегемонии, приоритетности «национального» толка дилемм, «державничество» и радикальность, а-гуманистичность в отношении к «культурно иному», «этничность» и тенденциозность критериев национальной идентичности. В современной Украине именно такого толка и подобного характера установок и взглядов, исторически давние силы пришли к власти, что привело к расколу и национальной трагедии. Израильский фашизм таков же по сути, гораздо более радикален по настроениям и методам, в той же мере историчен, однако — чем далее, тем всё более обретает религиозную платформу, а ныне сросся с официальной структурой и политикой государства. Ведь всё то же, что есть в знаменитых словах Кагане, было как суть установок и настроений (маргинальных и общих, в зависимости от радикальности), за пол века перед его смертью от рук араба, а через сорок лет после нее стало канвой сознания статистического большинства и тех политических сил, которые ныне пришли к власти и определяют развитие режима. Религиозным идеям в этой стране было суждено стать нацизмом идей политических, тем фактором, который катализировал изначальные в идеологии и практике сионизма тона и настроения фашизма, «паннационализма» и приоритетности дилемм коллективно-национальной идентичности и судьбы, в той или иной мере присущие обоим направлениям. И та нынешняя позиция мира, сосуществования и либерализма, выражающая историческое становление в израильском обществе цивилизованной, пронизанной тонами общечеловечности и экзистенциальности формы сознания, за которую «левых» начали обвинять в предательстве национальных и государственных интересов — родись она во времена «легендарные», овеянные славой ПАЛЬМАХА и Аганы, песен и плясок возле «кибуцных» костров, славы Бен-Гуриона и Голды Меир, культа идеалистов-бессеребрянников сионистского строительства (ни дать, ни взять те же первые и настоящие коммунисты и служители революции), заслужила бы те же обвинения и как и сегодня привела бы к политическому краху.
О боже — что только не приводится обычно и с лицемерием во оправдание посягательств на территории, активное изгнание палестинских арабов или их длительное выживание оккупацией, геноцидом и поселенчеством, доведением до отчаяния и созданием невыносимых условий их существования! Святая земля предков, право на которую даровано Торой. Еврейское государство, созданное пережившим страшную трагедию и два тысячелетия рассеяния народом должно быть, а они все звери и опасные террористы, желающие сбросить нас в море, а потому есть требования безопасности. Их нет как нации, имеющей право на государство и самоопределение, в любом случае — наше право на все земли и государство «первее». У них полно государств вокруг. У них уже есть собственное государство — Иордания. И всё это является как мантрами в сознании право ориентированных обывателей, так и официальными установками идеологов и политиков, риторикой подавляющей всякое оппонирование пропаганды. И в отношении к людям и гражданам, прапрадеды которых похоронены на кладбищах их деревень и городов, подобное произносят либо потомки эмигрантов начала века, либо нынешние, новоиспеченные хозяева «святой земли», говорящие по русски и исповедующие принцип «мы или они» и «пусть они катятся к своим, у своих пол земли». И помимо нацизма, по истине варварского, затрагивающего суть установок сознания, мораль и ментальность, культуру и идеологию фашизма, проступающих вопреки всем усилиям, за всем этим кроется и оправдывается в общем очевидная — фундаментальная, ставшая политикой и доминирующим состоянием израильского общества, превратившаяся в программное «нежелание» неспособность к сосуществованию с арабами, с чем-то национально и культурно иным. Очевидно так же, что эта неспособность заложена в модели идентичности, сознания и самосознания современного израильского общества, радикализирована в них и превращена в доминирующую тенденцию влиянием религии и последовательным усилением «правой» идеологии, приближением идентичности и самосознания общества к религиозно-традиционным истокам и отходом от цивилизованных и светских установок. Фашизм политического толка уже скоро век находит обоснование его установкам в религиозных идеях, а ныне эти идеи, в давно состоявшейся лояльности большинства религиозных течений целям и интересам государства, очевидно становятся определяющими и раскрывают стремления религиозных слоев к общенациональной и политической гегемонии, тенденции трансформации общества и государства в русле религиозного фундаментализма. В сегодняшней версии риторика и проблема «национального характера» государства становится политикой нацизма, узаконенного национального превосходства, религиозного фундаментализма и оккупации как средства национальной гегемонии на исторических землях, отрицанием сосуществования и его фактически, политикой и мерами доказываемой невозможности. Это — касательно модели идентичности и самосознания, настроений современного израильского общества в его статистическом большинстве. Однако — риторика и проблема «национального характера» создаваемого общества и государства, имела изначальный и фундаментальный характер, была связана с сутью сионистской идеи и ее ключевых установок. И неспособность к сосуществованию с арабами и в культурно-национальном отношении «иным» — равноправному и гражданскому внутри и мирнососедскому вовне, нужно искать именно там, в описанных и изначальных феноменах «державнических» и тоталитарных, радикально националистических настроений, приоритетности «коллективно-национального», сущностной для идеологии и движения сионизма «абсолютизированности», поставленности во главу угла и над всем дилемм национальной идентичности и судьбы, «национального характера» государства, в целом «национального вопроса» во всей его архаичности и тенденциозности, ксенофобской сути. Еще точнее — в определившей идею и практику сионизма попытке превратить политическое и государственное строительство в историческую форму решения национального вопроса, дилемм национальной идентичности и судьбы. Другими словами — в модели национальной и общественно-политической идентичности, которую идеология и движение сионизма выстраивали в принципе и по самой их культурно-исторической сути. Ведь именно всё это, в конечном итоге, уже скоро век не позволяет строить либеральное общество, основанное на принципе политической нации и равноправного сосуществования граждан разной религиозной, культурной и этнической сопричастности, а радикализируясь в качестве изначальных, сущностных тенденций и черт, срастаясь с тенденциями религиозной фундаментализации, приводит к становлению фашистских и тоталитарных, отдающих классическим апартеидом и подчас нацизмом реалий. А если уже попытаться посмотреть в последнее и ставить вопрос по «гамбургскому счету»… Навряд ли могло случиться иначе, и не только по описанным причинам. Глубинная и по истине трагическая проблема заключена в характере еврейской национальной идентичности как таковой, исторически и в ее главной форме, на протяжении тысячелетий основанной на религии, точнее на парадигме сопричастности архаичному, тоталитарному и нацистскому по сути религиозному сознанию с соответствующим набором морально-ценностных императивов и приоритетов. Еще яснее — в ее эталонном и классическом варианте означающей тоталитарный, религиозно-фундаменталистский способ существования национальной общности, зиждущийся на нацистских по характеру сознании и морали, а в большинстве иных случаях — различные уровни погруженности в таковой, то есть так называемой «традиционности». Трагедия в том, что «светской» национальной идеи, модели идентичности и самосознания еврейского народа, в основах отделенной от нацистского и тоталитарного религиозного сознания, исторически сформировать и утвердить так и не удалось, о чем воочию говорят общественно-политические процессы, реалии и тенденции в современном Израиле. Безусловно, что подобная попытка была сделана именно в идеологии и движении сионизма. Однако, по горькой издевке, основой идентичности, пусть даже «светской» по концепции, стала в этом случае тоталитарная общественно-политическая и национальная идея, которая в обаянии исторических и овеянных легендарностью и мифами земель, очень быстро обрела радикальность и слилась с традиционно-религиозными истоками и параметрами идентичности. Подобная идентичность, формально «светская», не имея подлинных и прочных основ, так и не сумела утвердить себя, отделить себя от религии и традиции, в отношении к тем оказалась лишь вторичной, антитетичной и реверсивной, а потому — в конечном итоге, под влиянием объективных процессов, потерпела неотвратимое крушение, ибо о современном Израиле всё более программно и откровенно говорят как о стране религиозного фундаментализма, а не светских, цивилизованных и либеральных реалий. Другими словами — движение к фашизации, религиозному фундаментализму и тоталитарности было скорее всего, под влиянием изначальных и основополагающих факторов и причин, глубинных и объективных процессов неизбежным и никаких иных реалий в конечном итоге быть построено по самой сути не могло. И фактическое олицетворение всего этого ныне — крах остатков либеральности и демократии, нигилизм и моральная деградация, торжество радикально националистических настроений и стен ксенофобской ненависти и вражды, которые в купе с обесцененностью человеческой личности и жизни мало чем отличаются от нацизма, фашистско-патриотическая истерия и риторика режима, тупиковость ситуации и обильно, в качестве «скреп» проливаемая кровь, лишь обращающая к знаменитым, ясно характеризующим изначальные настроения и реалии словам песни ПАЛЬМАХа — любовь, освященная в крови. В самом деле, тогда и ныне,«израильский патриотизм» и национальная идентичность, «любовь к собственному народу» и прочее, как следует из этих слов и иных, многочисленных реалий, событий, явлений и т.д., малых и больших, неотделимы от тоталитарности, нигилистичности, патетики «державничества» и «всеобщих», национальных целей и приоритетов, настроений ксенофобии и «священной ненависти», «непримиримого противостояния врагам», сплоченности «вокруг единых целей», а так же общественной и политической лояльности. Патриотическая сплоченность и национально-сионистское братство, общественная и политическая лояльность, пресловутая «нашесть», всегда освящались здесь кровью, смертельным противостоянием и «вечной борьбой», ксенофобией и «ненавистью к врагам — сегодня, в вихрях на глазах совершающихся событий и процессов, это наиболее очевидно. И та коллективная ксенофобия ненависти и вражды, смертельного противостояния двух народов, которую режим Нетаньягу сегодня продуманно разжигает и превращает в настроение общества, критерий национальной и патриотической сплоченности, шла из самых истоков, всегда была оборотной стороной местного «патриотизма», политической и общественной, национально-патриотической лояльности и сопричастности, была фундаментально заложена в идентичности становящегося общества и государства, диктовалась влиянием религиозного сознания, самой идеологией сионизма, о каком бы ее крыле не шла речь, как таковой идеей «национального характера» государства, принципиальной поставленностью в основах его строительства дилемм национальной идентичности и судьбы, превращением тоталитарной политической идеи в основу светской модели идентичности. Ксенофобия и «священная ненависть к врагам», патриотическая истерия, «идолизация» национального государства и общества, их высшая нравственная и ценностная приоритетность, тотальная общественная и политическая лояльность, «державническая» и «национальная», глубоко нигилистичная мораль, движимая аффектами коллективной идентичности — всё это было с самого начала, диктовалось сутью сионистской идеологии. И всё это изначально же обусловливало и диктовало непримиримость и противостояние в отношениях с арабским анклавом, неспособность к строительству сосуществования с арабами в рамках одного государства и на исторических землях в целом, а религиозные сознание и его непрерывно углубляющееся влияние на общество и правосионистскую идеологию, лишь разжигали и подпитывали подобные тенденции. Это общество по сути и из истоков было сплочено и идентично на основе исповедания тоталитарной политической и национальной идеи, что делало в нем элементы фашизма фундаментальными, диктовало «идолизацию» государства, торжество «державнических» и коллективно-национальных приоритетов над императивами и ценностями экзистенциально-гуманистического порядка. Тоталитарность и нацизм сознания и морали, аффекты коллективно-национальной идентичности и диктуемые ими барьеры ксенофобской ненависти и вражды, были здесь фундаментальны и изначальны, становились реалиями и политикой смертельного противостояния, вытеснения оппонентов-врагов, а не поиска путей и возможности с ними сосуществовать. Фашистская и «национальная» мораль, отстаивающая превосходство и приоритеты «титульной» нации, поднимающая над всем благо государства и «своих» — причем даже в тех случаях, когда в рамках одного государства и в статусе формально равноправных граждан оказываются представители разных народов, была здесь тем или иным образом изначально и по сути. Лить кровь арабов, безжалостно выдавливать и гнать их в борьбе за собственные интересы, исповедовать противостояние с ними и и жестокостью и страхом подчинять их, даже в рамках одного государства держать их, живших на этой земле векам, в качестве гостей на птичьих правах — всё это было здесь изначально вот тем самым «священным моральным долгом», с которым связывались «патриотизм», национальная идентичность и сплоченность, лояльность национальному обществу и государству. Сегодня же представить «патриотизм», приверженность национальным приоритетам и интересам, саму национальную сопричастность — еврейскую и израильскую, в принципе невозможно без тотальной политической и идеологической лояльности, тенденций религиозной фундаментализации, барьеров и аффектов коллективной ксенофобии, ненависти и вражды к арабам, исповедания «национальной» и глубоко нигилистичной морали, в которой над ценностью человека, жизни, свободы и справедливости, стоят «державнические», религиозно-национальные приоритеты и сонм дилемм национальной идентичности, гегемонии и судьбы. Во все времена самое нравственно отвратительное быть может в израильском обществе, даже в его «светской» составляющей, всё более сходящей на нет, состояло в поставленности во главу угла дилемм национальной судьбы, аффектов и дилемм, приоритетов и борений коллективно-национальной идентичности, в низложенности на фоне этого ценности единичного человека, дилеммы его судьбы, свобод и прав граждан, императивов справедливости и экзистенциально-гуманистических ценностей со всем из многообразием в целом. А еще более — сущностная, культурно-идеологическая обусловленность всего этого. И потому еще раз подчеркнем — неспособность к сосуществованию с арабами и нежелание этого в израильском обществе изначальны и фундаментальны, связаны с его историей, с обосновавшей и создавшей его идеологией, глубокими традиционно-религиозными корнями его идентичности и сознания, с противоречиями и особенностями его сложившейся идентичности и как таковой идеей «национального» по характеру государства. Корни проблемы нужно искать в модели израильской национальной и общественно политической идентичности как она сформировалась под влиянием идеологии сионизма и традиционно-религиозных факторов. Корни проблемы, наиболее глубокие, заключены поэтому конечно же в самой «классической» модели еврейской национальной идентичности, связанной с религией, основанной на тоталитарном и религиозно-фундаменталистском образе жизни, нацистских по сути формах сознания и морали, пронизанной мощнейшими аффектами ксенофобии и культурно-национальной нетерпимости — влияние ее на израильское общество и государство, их идеологию и политику, их при всей формальной светскости сознание и идентичность сегодня уже нельзя не видеть. Эти корни заключены в самой изначальной идее «национального» по характеру государства, в строительстве которого фундаментально и программно ставятся и разрешаются «национальный вопрос», дилеммы национальной идентичности и судьбы, исторический опыт и тоталитарная идеология создания которого, в принципе служили основой и стержнем светской, альтернативной «классической» модели национальной идентичности. Ведь в идеологии и движении сионизма, в лево-социалистическом и программно фашистском, «правом» варианте, дано увидеть прежде всего историческую попытку сформировать «светскую» модель национальной идентичности, возможность быть и ощущать себя евреями на основе тоталитарной политической идеи, приверженности и служения идее строительства национального государства, в практике такового. «Левые» и «правые» различались в идеологических истоках и союзниках, взглядах на практику и методы, однако были едины в этом сущностном (разве что влияние религиозных идей в «правом» крыле было более концептуальным и служило формированию фашизма и нацистского характера идей чисто политических), тоталитарность создаваемого общества и государства были продиктованы подобными изначальными моментами. Сегодня же, под влиянием объективных процессов правой и религиозно-фундаменталистской радикализации общества, идея «национального характера» государства превращается в свод откровенно фашистских, нацистских и антилиберальных общественно-политических идей и законодательных инициатив, курсом на сегрегацию граждан и официальное утверждение превосходства «титульной» нации, на оккупацию и выдавливание арабов со «священных исторических земель», где их вообще не должно быть. Вся политика оккупации и «латентной аннексии» территорий, являющаяся фактической почвой кровавого конфликта, связана не с вопросами «террора и безопасности», а с идеологическими и радикально националистическими, подпитываемыми из религиозных истоков претензиями, лишь продолжает изначальные тенденции не поиска путей к сосуществованию, а «выдавливания», противостояния в духе «мы или они» и национальной монолитности и гегемонии на исторических землях. Становлению «правого» сионизма как программного и радикального фашизма, нередко отдающего даже внятными тонами нацизма, происходило не только под влиянием соответствующих идеологий и движений, мировоззрений и форм сознания в Европе этого периода (20-40-е годы), а в не меньшей мере — в очень быстро наметившемся и произошедшем срастании этой политической идеологии с традиционно-религиозным сознанием и соответствующими кругами, с превращением основных религиозных идей в идеи политического нацизма. Ведь когда шовинизм, идеи национального превосходства и приоритета благ, интересов и целей, дилемм идентичности нации, становятся политикой кровавого и непримиримого национального противостояния, практикой террора, требованием национальной монолитности и гомогенности общества и страны, нацеленностью на изгнание или вообще уничтожение этнически иных, речь идет именно о нацизме, о нигилистической морали, радикальности установок и действий, которые означают в их «национальной» фабуле именно нацизм. Элементы и тона фашизма были присущи движению и идеологии сионизма изначально и в принципе, «правым» и «левым»: колонизаторство, претензии национальной гегемонии и выдавливания из пространства национального государства и общества этнически иных, патетика национального вопроса и дилемм коллективно-национальной идентичности, тоталитарность и общественная и политическая лояльность, традиционно отливающиеся в патриотическую сплоченность — речь идет об этом и многом ином. Фашизм в сионизме, как в «левом», так и в «правом» — это изначально присущие ему как идеологии и движению тоталитарность, радикальность «национальных» дилемм, гегемония приоритетов, ценностей и целей «всеобщего», «державнического» и «коллективно-национального» плана, их безусловность в отношении к ценности единичного. «Левые» и «правые» крылья движения различались в социально-экономических и политических взглядах, методах борьбы, радикальности ксенофобско-националистических настроений и установок на противостояние с арабами, но фашистские по сути пафос и приоритетность «национального» и «державнического», риторика «национального характера» государства и общества, безусловно роднили их, становление же «правого» течения как программно фашистского, было связано с влиянием аналогичных идеологий в Европе и религиозно-традиционных факторов, с углублением общих и изначальных тенденций и установок. Под влиянием религиозно-фундаменталистских тенденций, изначальные элементы фашизма и радикального национализма, морально-ценностной приоритетности коллективно-национального и «державнического», коллективной ксенофобии и обусловленной всем этим нацеленности на историческое и политическое противостояние с арабами, стали реалиями и практикой, атмосферой и укоренившимися настроениями подлинного нацизма. Об этом говорит политика оккупации, геноцида и вытеснения арабов во имя коллективно-национальных интересов и религиозно-идеологических целей с израильской стороны, разжигания по истине непримиримой ксенофобской ненависти и вражды между двумя народами. Об этом говорит нигилистичная мораль, всецело оправдывающая подобное и низводящая ценность личности и неповторимой человеческой жизни, таковая именно в ее нацистском характере, на основании религиозных идей и установок, в гегемонии в ней национальных приоритетов целей, национальной принадлежности, дилемм национальной идентичности и судьбы над экзистенциально-гуманистическими ценностями и императивностью оберегающих таковые законодательно-правовых норм. Об этом говорят настроения ксенофобской ненависти и вражды, разжигание которых превращено в программную национальную и государственную политику, прочно отождествляемые с «патриотизмом» и национальной идентичностью и сплоченностью, политической и национальной лояльностью. И всё это в равной мере опирается на изначальные и давние тенденции, а так же установки право сионистской идеологии и религиозные идеи, которые ныне приходят в обществе к полномасштабной гегемонии. И не знаешь, из-за чего более испытывать тревогу и ужас — от очевидности становления в обществе фашизма с внятным «нацистским» ореолом, что и не могло не произойти в утверждении соответствующей идеологии и движимых ею сил, или от откровенно религиозного характера этих процессов, их основ и истоков, срастания фашистских реалий с мощнейшими тенденциями религиозной фундаментализации. Фактически — сегодняшние процессы и реалии являются торжеством и пугающими конвульсиями изначальных противоречий в сознании, морали и установках, идеологии и настроениях израильского общества, в идее «национального» по характеру государства, разрешающего дилеммы национальной идентичности и судьбы, радикализацией тех во влиянии религиозного фактора, последствиями так и не случившегося разделения общества, государства и их идентичности с религией. Тупиковость в конфликте за территории и противостоянии с палестинскими арабами, фашизм и радикальный национализм в настроениях — ныне лишь следствие углубления и развития изначальных, заложенных в самой концепции государства и общества противоречий и тенденций, объективных факторов культурно-идеологического и политического порядка, которое состоялось во влиянии традиционно-религиозных истоков самосознания и идентичности. Еще точнее — под влиянием статуса и роли, которое религия, исторически считавшаяся фундаментальной в идентичности и способе существования еврейского народа в целом, обрела в сознании, существовании и идентичности, морали и ценностях уже израильского государства и общества, возникавших и создававшихся «светскими». Корень проблемы — в неспособности к сосуществованию с арабами внутри и вовне, фундаментально заложенной в морали и идентичности израильского общества, как те сформировались под влиянием идеологии сионизма, традиционно-религиозных истоков, изначальных и обнаружившихся в последствии культурно-исторических факторов. Корни проблемы — в изначальности в политической и общественной идее, практике ее воплощения «национального вопроса», дилемм национальной идентичности и судьбы, в фундаментальной сращенности одного и другого. Эти корни — в идее «национального», «еврейского» характера государства и заключенных в ней болезненных противоречиях, которые в конечном итоге доныне делают невозможным строительство политической нации и равноправного гражданского сосуществования арабов и евреев в рамках единого государства, или добрососедского сосуществования двух народов на одних исторических землях. Корни проблемы — противоречиях в «классической», религиозной по характеру еврейской идентичности, перешедших в сознание и идентичность формально «светского» общества и государства, слившихся с теми, которые заключала сама программно националистическая, во многом поэтому фашистская идеология сионизма, что ныне обернулось радикальностью национального, исторического и политического противостояния. Отказ от сосуществования и поиска путей к нему, сама неспособность к нему и ориентированность на противостояние в духе «мы или они», заявили о себе и стали угрозой изначально, а ныне трагичны в особенности, ибо двум народам безусловно придется сосуществовать, спасение заключено в как можно скорейшем нахождении путей к этому, а попытка «окопаться» в настроениях нацизма, ксенофобской ненависти и вечного противостояния, на основе тоталитаризма и фашистского режима внутри, сохранить таким образом статус кво и сделать ситуацию неразрешимой, означает гибель. Подлинный корень проблемы — в том в сознании, морали и идеологии, модели идентичности современного израильского общества, что не позволяет строить сосуществование с культурно и национально иным — равноправное и гражданское внутри и добрососедское вовне, что было заложено там изначально и лишь радикализировалось с течением времени под влиянием различных факторов, превратилось настрой и состояние, политическую ориентированность статистического большинства. Проблема уже в одном том, что понятие «израильского» прочно отождествляется с «еврейским», причем в наиболее тенденциозном, нацистском и религиозно-традиционном понимании этого, хотя де факто речь идет о многонациональном государстве. В Израиле есть общественно-политические силы, обладающие либеральным и цивилизованным сознанием, для которых подобное недействительно, а любой гражданин, вне зависимости от его этно-национальных корней — равноправный собрат, в консолидации и развитии этих сил заключена надежда. Трагедия же состоит в том, что они неизменно уменьшаются, а ксенофобское противопоставление евреев и арабов, патриотическое сплочение общества в русле политической лояльности, истерии коллективной идентичности и неотделимой от нее ксенофобской ненависти и вражды, программно разжигаются и насаждаются, превращаются в суть общества, его настроений, сознания и морали. Изначальные противоречия, связанные с ключевой ролью и болезненной гипертрофированностью «национального вопроса», положенностью дилемм коллективно-национальной идентичности и их решения в основу государственного строительства, на протяжении всей истории государства делали сосуществование проблемным или вообще невозможным, с течением времени лишь радикализировались в гегемонии «правой» идеологии и процессов религиозной фундаментализации, а ныне в конце концов довели до тупика, до официального отказа от поиска прочного формата сосуществования и превращения «смертельного противостояния» в политику. Ведь всё отличие истоков государства от его настоящего состоит в том, что установка «от моря до Иордана», не сходившая с уст правых маргиналов как истина и формула веры, ныне стала официальной и непримиримой политикой, пройдя через череду десятилетий и перипетий, став настроением большинства и раздавив на пути к воцарению то либеральное и здоровое нравственно, культурно и политически, что сформировалось в обществе и в определенный период было значительно. Ведь в знаменитой речи 1996 года в ООН, прямые слова и контекст которой сводились к простому — никакого палестинского государства, Нетаньягу просто официально, от имени государства, повторял и утверждал лозунги идеолога «правого» сионизма Жаботинского, секретарем которого был его отец. Ведь избрание его тогда, приход к власти правых правительств до и после, всегда были мотивированы либо просто желанием максимально жесткой, направленной на подчинение, выдавливание и аннексию политики в отношении к арабам, либо же — после возникновения мирных инициатив и ословских соглашений, с целью обрушить их, любой ценой не дать им выйти в поле осуществления. Это, собственно, является основной канвой политики Нетаньягу с 2009 года — заморозить движение мирного процесса, активизировать поселенчество, фактически означающее тихую и последовательную аннексию палестинских территорий и делающее создание палестинского государства невозможным. И таким образом — заручившись максимально возможной поддержкой для этого внутри и вовне, манипулируя с каким-то уже безграничным цинизмом трагедией Катастрофы, воплотить установки «правой» идеологии и собственного электората, предотвратить создание независимого палестинского государства и утрату контроля над считающимися «историческими» землями, превратить судьбу трех миллионов человек в бесконечный и безнадежный ад оккупации, якобы являющийся единственной возможностью для государства вообще существовать. Однако — как бы не провозглашали идеологи и лидеры режима, что с созданием палестинского государства и отказом от оккупации, «при демократии и соблюдении прав человека» еврейскому государству в плане безопасности не выжить, речь идет просто о попытке любой ценой сохранить приверженность жизни и политики страны установкам, приоритетам и священным тельцам определенной идеологии, ее незыблемым установкам. Это конечно же ложь, еврейское государство безусловно может выжить и существовать без контроля над территории Иудеи и Самарии и в добрососедстве с палестинцами, более того только так и может, в этом его спасение и надежда на будущее, просто подобное противоречит изначальным идеологическим и религиозно-националистическим химерам, полем для культа которых становится уже почти столетие кровавого исторического конфликта. Такова проводимая правым режимом политика, для которой статистическое большинство выдает ему мандат, а остальное — лишь маски. Ведь официальные лица правительства откровенно провозглашают цель «неделимого Израиля от моря до Иордана» и предоставленность палестинцев в этом собственной судьбе, какой бы та ни была. А буде «полевел» бы или поумнел г-н премьер и согласился, скажем, на создание даже очень урезанного в территориях палестинского государства со столицей в Рамалле — его немедленно отстранили бы от власти, попытка же в целом предотвратить подобную возможность осуществляется ныне с проведением закона о референдуме как единственном пути решения стратегических и территориальных дилемм. И авторы законопроекта именно потому так настаивают на нем, что хорошо знают — большинство консолидировано именно вокруг радикально правых идей. И за всем этим стоит конечно же не проблема безопасности, а только «правая» идеология, радикализировавшая и развившая, понесшая общие для движения сионизма настроения, ее сущностные во все времена и ныне установки и претензии, подпитываемые религиозными кругами. Факт таков, что государство Израиль образца 2015 года, демонстрирует программную, радикальную неспособность к строительству политической и либеральной нации равноправных граждан, к сосуществованию с арабами внутри и вовне, как уже сказано — диктуемую не просто восторжествовавшей идеологией, а чем-то наиболее глубинным, основополагающим и изначальным в истории, идентичности и сознании, установках и претензиях израильского государства и общества. Доказывающий это факт состоит в том, что всё развитие общества и государства неуклонно шло в направлении радикализации дилемм и претензий «национального» толка, связанных с этим установок на непримиримое противостояние с арабами и национальную гегемонию на исторических землях, а потому — последовательного крушения левой идеологии с ее развившейся со временем готовностью к миру, сосуществованию и созданию палестинского государства. Ведь как бы возможно ни был масштабен и исторически объективен крах социалистической идеологии и модели государства и общества, являющейся для левого Израиля определяющим (это довольно спорный вопрос, учитывая реалии большинства европейских стран), тем основным, что обусловило утрату «левыми» гегемонии, являлись минные инициативы и отказ от изначальных, сакральных и лишь развивавшихся со временем «паннациональных», во многом фашистских установок и претензий. Да никакой иной вектор движения наверное был в принципе невозможен в русле идеи создания национального государства на исторических землях. А ныне это становится чем-то быть может самых худшим и невообразимым — откровенным стремлением к утверждению превосходства и монолитности «титульной» нации даже в пределах одного государства, достижению этого через ряд фундаментальных законопроектов и процессы традиционализации и религиозной фундаментализации общества, попыткой превратить Израиль не в государство равноправных граждан, а «национально чистых» хозяев и всех остальных на птичьих правах. Факт и в том, что следуя тысячелетним установкам и привычкам, идентичность и национальный характер государства, создававшегося «светским», пытаются законодательно отождествить и намертво связать с приверженностью религиозной традиции, помимо прочего — стремясь найти так морально-этические и ценностные основы и оправдания для политики, совершенно не соотносимой с либерализмом и правами человека, цивилизованными ценностями и нормами. И корни этого безусловно глубинны, связаны с концепцией «национального» по характеру государства, сущностной националистичностью политической и государственной идеи, сионизма как идеологии в целом, неотделимыми от этого претензиями, установками, дилеммами и аффектами идентичности и т. д. Однако, действительно страшное состоит в предстоящих глазам общественно-политических реалиях — от инициатив «национального закона», разжигания ксенофобской ненависти и противостояния» стенка на стенку» до рек проливаемой на улицах городов крови и неприкрытого торжества нигилизма и моральной деградации, обесцененности человека и жизни, оправдывающего и благословляющего всё это и многое иное фашистско-патриотического ханжества, исповедующего тотальную политическую лояльность и подавление оппонентов, скептиков и несогласных. Во всем том, что заставляет президента Ривлина, глядя на бурлящую бездну ненависти и грядущей катастрофы, произносить с официальных трибун — израильское общество глубоко нравственно больно.
Вслед за этими мыслями и доводами, высветлением в рефлексии подобных вещей, в ответ обычно разворачивается «национальная» и патриотическая истерика, которая обязательно манипулирует лозунгами и ярлыками «антисемитизма», памятью жертв Холокоста и центральными доводами следующего рода — что же, евреи и их государство таковы и никакими иными быть не могут, а поскольку речь идет о народе гонимом, познавшем ксенофобию и страшную историческую трагедию, два тысячелетия рассеяния и прочее, то надо позволить им жить в собственном государстве так, а у арабов вон, чуть ли не полземли собственных стран, пусть катятся туда. Дело даже не в глубоко нацистской, извращенной и безнравственной сути установок, являющихся официальной политикой и идеологией, несущей катастрофу и трагедию для судеб миллионов людей и становящихся реалиями нигилизма, оккупации, бесправия и льющейся крови. Дело не в том, что здесь прочитывается именно разбираемая в этом тексте, фундаментальная культурная неспособность к строительству сосуществования с арабами, которая в целом заложена в модели идентичности израильского общества, как она сформировалась под влиянием идеологии сионизма, религиозно-традиционных факторов и столетий совместной истории. Краеугольность «национального вопроса» и идей «национального характера» общества и государства, дилемм национальной идентичности и судьбы, религиозно подпитываемые и обоснованные, диктуемые правофашистской идеологией претензии на исторические территории и национальную гегемонию на них, сформированная в этом русле, увечная и пропитанная ксенофобией, настроениями нацизма, противостояния и ненависти модель идентичности — вот, что делает невозможным строительство сосуществования внутри и вовне, либерального и подразумевающего равноправие граждан государства. Отсюда проистекают лишь набирающие силу тенденции радикализма и нетерпимости, фашизации и стремления к тоталитарным общественно-политическим реалиям, однако дело не в этом.
Дело в том, что всё может быть наверное иначе. Государство и общество могут быть иными, как совершенно другим может быть исторический контекст их судьбы в настоящем и будущем. Сознание, идентичность и реалии общества могут быть выстроенным таким образом, чтобы равноправное сосуществование граждан на либеральных основах и законодательно-правовых нормах было возможно, как и добрососедство двух государств. Для этого требуются именно либеральное общественно-политическое строительство, консолидация объединенных подобными установками и ценностями сил в обществе и их развитие, разведение религии и государства, четкий правовой статус граждан вне различия их национальности и вероисповедания, незамедлительное решение проблемы палестинского государства и оккупации. Для этого требуется главное — фундаментальность утверждения либеральных ценностей, идей и норм, отступление от нацистской по сути, и неотвратимо обращающейся характерными реалиями риторики, заложенной в сионисткой идеологии в целом и подпитываемой традиционно-религиозными истоками, отказ от сакральности и краеугольности «национального вопроса» и сосредоточение вопреки дилеммам национальной судьбы и идентичности на ценностях и дилеммах экзистенциально-гуманистического плана, на связанных с ними горизонтах либерального строительства. Увы, процессы и события движутся совсем в другую сторону. Нацизм, приоритетность дилемм самосохранения, национальной чистоты, идентичности и судьбы, целей и интересов «национального» плана, глубинно заложенные в религиозно-традиционной форме национального сознания и существования, так и не преодоленные в попытке создания его светской модели ни на уровне ментальных аффектов и установок, ни в плане официальной идеологии и политики, делают либерализм и сосуществование де факто невозможными и нежеланными. Фашизм и радикальный национализм, державничество и тоталитарность, высшая приоритетность «коллективно-национального» и связанная с этим риторика и политика — вот, что будучи изначальным в идеологии и движении сионизма по самой сути, подпитанное и укрепленное массивным возвращением общества и государства к религиозным истокам, делает невозможным строительство сосуществования внутри и вовне. Общественно-политические реалии, мораль и сознание, официальная идеология Израиля никогда не были по-настоящему либеральными и приверженными экзистенциально-гуманистическим ценностям. Слои либерализма и демократии в них, привнесенные связями с западным миром и США, во все времена в достаточной мере опровергались и разрушались оккупацией, изначальными социалистическим идеями и настроениями национализма и «державничества». Тоталитарность приходила в идеологию и практику сионизма в равной мере из фашистских и социалистических истоков, но главное — из сущностности «национального» рода и плана дилемм, изначальной патетики «державничества», строительства «национального» по характеру государства. И потому — всегда обращалась патетикой «священной ненависти и борьбы», «патриотической сплоченности», императивом политической и общественной лояльности, преданности коллективным интересам и целям и действиям государства. И потому — одобрением политики силы, оккупации и выдавливания арабов, моралью патриотического покрывательства и одобрения несправедливости, дискриминации и сегрегации, подчинения и закона дула, подчас серьезных преступлений. «Левизна» израильского посола всегда было социалистической и национальной, а потому — очень часто тоталитарной, тенденции подлинного либерализма стали развиваться в ней довольно поздно и наравне с утратой общенациональной политической гегемонии. Беспрекословность национальных целей и приоритетов очень долго роднила оба крыла политической и общественной жизни Израиля, что конечно же обращалось противоречием нормам и ценностям либерализма, гуманизма и прав человека. Развитие же подлинно либеральных установок в «левом» движении ознаменовало начало его краха — радикальное в его националистических установках общество передало мандат доверия и власти «правым», фашистским и тоталитарным в настрое и практике силам, способным его интересы и цели удовлетворить. Ведь и доныне «левых», с их уже довольно мощным либеральным настроем в плане внутренней и внешней политике, обвиняют именно в предательстве национальных интересов, которые прочно отождествляются с китами и приоритетами «правой» идеологии — непримиримость в противостоянии с арабами, национальная гегемония и контроль над территориями, нацистский и религиозно-фундаменталистский характер государства и общества. И дело никогда не было по сути связано с «проблемами террора и безопасности», это ложь! Агрессия и политика оккупации, радикальность и преступность силовых мер, пренебрежение фундаментальными ценностями и нормами либерализма, всегда диктовались как таковым «программно национальным» характером идеологии и создаваемого на ее основе государства, сакральными национально-державническими идеями, часто имевшими истоки в религии или постепенно с нею страставшимися. То, что не успевали или не могли разрушить «правые» в их последовательном восхождении, в разные периоды израильской истории в немалой степени губили сами «левые» благодаря их государственно образующей роли и изначальной приверженности по этой причине «национальным «целям и приоритетам. Трудно вспомнить времена в истории государства, в которые национальный вопрос тем или иным образом не являлся бы краеугольным, а общественно-политические реалии были бы избавлены от тоталитарных тенденций и настроений, преступлений против демократических свобод и прав человека, радикальности внешнего и внутреннего противостояния с арабами, обусловленного идеологически, националистически и идеологически, а так же неотвратимого накала моральной и общественной атмосферы. Однако, еще никогда наверное не происходило кошмара, подобного нынешнему, когда сосуществование и решение конфликта программно отвергнуты и делаются невозможными, а у процессов моральной деградации, торжества нигилистичности и ксенофобской ненависти и вражды, кажется исчезло дно. Современный израильский фашизм — это кафкианский коллаж из капиталистического либерализма американского типа, идеологии времен Жаботинского, отдающего мудрецами Сангедрина религиозного фундаментализма, тоталитарности общественно-политических реалий и обоснованной патетикой речей о «национальном доме» оккупации, а так же «национальной» и глубоко нигилистической морали, де факто означающей политический и религиозный нацизм, которая всё увереннее обращается кровавой, привычной повседневностью. И если есть спасение и решение ситуации, оно состоит в отказе от национального вопроса в его архаичной и де факто фашисткой постановке, от приоритетности национального толка дилемм, в разделении религии и государства и сосредоточении на общих для цивилизации горизонтах экзистенциально-гуманистических ценностей и воплощающего таковые либерального общественно-политического строительства. Пусть еврейское государство утратит национальных характер, но будет человечным, утверждающим экзистенциальные ценности и гарантирующим права и свободы человека, всех его граждан, нежели превратится в оплот нацизма, нигилизма, средневековой религиозности и ксенофобии. До тех пор, пока «национальных вопрос» в религиозной или политической и сионистской его постановке не перестанет быть идолом и краеугольной дилеммой, либерализм и сосуществование будут невозможными. До тех пор, пока национальное государство и сам народ, дилеммы его судьбы и идентичности, чистоты и самосохранения не перестанут быть «идолом», что говорит о глубинно присущем обществу и на уровне традиционности и религиозности, и на уровне политического и секулярного сознания и существования нацизме, строительство либерализма, сосуществования и равноправия будет невозможным, а утверждающие себя ныне фашистский режим и религиозный фундаментализм окажутся единственными горизонтами. А катастрофа, к которой это очевидно ведет, дана сегодня глазам и уму безжалостно — в новостных сводках, потоках крови и ненависти, ярости патриотической истерии и прочем.
А есть ли спасение? Безусловно. Либеральность общества, политическое понимание нации, отделение религии от государства и модели национальной и общественно-политической идентичности, решение конфликта в русле «двух государств» и прочее. Вся проблема в том, что объективные социо-культурные процессы в этой стране движутся в направлении прямо противоположном, консолидированные на подобных установках слои населения стремятся к нулю, а значительная, нравственно мотивированная политическая воля, способная осуществить их, отсутствует в принципе. Большинство и политическая воля ориентированы сегодня совершенно иначе.
ноябрь и декабрь 2015 — май 2016
КАМО ГРЯДЕШИ, ИЛИ КОММЕНТАРИЙ К ПУБЛИКАЦИИ Д-РА М. КЕЙДАРА
Приводимая здесь ниже статья Мордехая Кейдара — это образец того, что представляет собой современный израильский фашизм, то параноидальное и ксенофобское сознание, которое, увы, в последние десятилетия прочно отождествляется с израильским «патриотизмом» и «национальной ориентированностью». Не удивительно так же, что статья эта написана доктором Бар-Иланского университета — колыбели израильского наиционал-фундаментализма. Увы, даже если бы этот текст не имел графы и авторства, опыт и интуиция, достаточное знание реалий, безошибочно сориентировали бы в отношении его происхождения… если даже не касательно конкретного человека и учебного заведения, то точно — общественно-политических и идеологических слоев, для которых высказанные в нем настроения и воззрения принципиальны.
Примечательно, что не только исламофобия является основополагающей, интегральной частью этого мировоззрения — осознанно или нет, но в описании угрозы, которую якобы представляют мусульмане для Европы, автор статьи не то что использует, а просто откровенно повторяет и копирует те же доводы, которыми оперировали идеологи немецкого нацизма и европейского антисемитизма в целом в описании «еврейской угрозы», в частности — в позиционировании евреев как общности, культурно закрытой и враждебной, не желающей ассимилироваться, принимать культурную идентичность тех европейских стран, где она живет, умеющей не ассимилироваться, мол евреи, живущие поколениями в различных европейских странах, так и не становятся «испанцами», «немцами», «французами» и т. д.
Примечательно и то, что в описании быта мусульманских эмигрантских общин, не желающих «европеизироваться», автор статьи описывает классические принципы повсеместного существования еврейских общин — культурная и языковая автономия, автономия образования внутри общины, сохранение культурно-национальной самоидентификации, противостояние неотвратимым процессам ассимиляции и культурной интеграции… Проблема в том, что на любое, самое мизерное посягательство на эти принципы существования еврейских общин в Европе, немедленно раздается вой о «возвращении антисемитизма конца 19-го — начала 20-века», о «посягательстве на базовые права и свободы еврейской общины»… Более того, справедливость требует сказать, что всякая попытка применить к еврейским общинам те же принципы «европеизации» и «культурной интеграции», которые автор предлагает задействовать в отношении к мусульманскому анклаву в Европе, неотвратимо обернется умелым истерическим воем о «возрождении европейского антисемитизма»… Примечательно, что автор предлагает лишить европейские мусульманские общины тех же прав культурных и религиозных меньшинств, за сохранение которых всегда и везде борется еврейская община, считая видимо, что упоминаемые им «правила игры» должны быть действительны совершенно не для всех. Увы, всякий, кто занимался историей европейского антисемитизма и нацизма, работал с текстами знает, что именно таковыми были наиболее расхожие аргументы в «заклеймлении» евреев и позиционировании их в качестве «чужеродного образования» внутри тела европейских наций. Те же доводы, ничуть их не изменяя, позиционирует израильский доктор наук в отношении мусульман и «мусульманской угрозы». Это дано в тексте, это очевидный факт, а факт, как известно — упрямая вещь.
Очевидно так же, что описываемые принципы автономного существования религиозно-национальных общин, позволяющие тем сберечь традиционную культурную идентичность и самобытность, приемлемы и хороши для автора, если служат целям его собственного народа, но оцениваются как «серьезнейшая опасность» и «культурный вызов», если речь идет об общности, в которой он и близкие ему общественно-политические и идеологические слои, усматривают «врага на уничтожение» и главного исторического конкурента в борьбе за «землю веры и предков». Автор осознанно лицемерит, когда обвиняет мусульманские общины Европы в «неумении и нежелании полноценно интегрироваться в жизнь их стран», из-за чего они якобы начинают представлять ощутимую угрозу для сохранения культурной идентичности таковых. Ведь автор — религиозный, чтущий традицию и заветы предков еврей, и ему ли не знать, что и доныне, на полном серьезе и исходящем трагическим пафосом накале, «просвещенческий» период в истории Европы и еврейских общин на территории ее стран, с вот той самой, принципиальной для такового попыткой «полноценной гражданской и культурной интеграции», оценивается его кругом как подобная Холокосту трагедия национальной истории, ибо привел к «ассимиляции», к массовому отдалению евреев от традиционно-религиозного образа жизни их общины. Более того — в сознании наиболее радикальных и консервативных религиозных кругов, трагедия Холокоста давно мыслится как расплата европейских евреев за «ассимиляцию» и «забвение национальных истоков», за «секуляризацию» их существования, иными словами — за те процессы в жизни еврейской общины, которые масштабно развернулись с эпохи Просвещения и под ее влиянием. «Европеизация» евреев во все времена оценивалась кругом господина Кейдара как трагедия национальной истории, как «попытка насильственной ассимиляции», то есть самая страшная из всех возможных и мыслимых угроз. Говоря уже совсем ясно — автор пытается обвинять арабские и в целом мусульманские общины Европы как раз в том, за что его собственная религиозно-национальная община веками яростно боролась как за основополагающие права и определяющий принцип ее существования.
Казалось бы — элементарная справедливость и честность суждений, конечно же ожидаемая от «академического мужа», должна исключить настолько откровенное лицемерие и подобную, не считающуюся ни с какими приличиями, несправедливость и заангажированность позиции. Однако — знающий знает, что даже в самые «светлые» периоды истории, единственным мерилом истины в сознании и морали израильского общества были «благо и интересы еврейского народа», и «преступления врагов» всегда оценивались как героические и благие деяния, если совершались евреями, а содрогающие их нигилизмом и извращенностью законы нацистов, в переложении на установления религиозной традиции или законы еврейского государства, якобы светского и цивилизованного, преподносились как «святая борьба» за сохранение нации и ее идентичности, разумное и целиком справедливое радение о «национальном характере» государства. Собственно — чему удивляться в статье г-на Кейдара, если еще один видный представитель его общественно-политического и идеологического круга, доктор Йоав Гендель, написал по поводу шокировавших мир снимков с трупом сирийского мальчика в халебских развалинах, что-то наподобие «да, это конечно печально, но все мы должны помнить, что главное — в первую очередь заботится о благе своих, а не чужих детей, что только в этом состоит здоровый, честный и трезвый подход». Увы — подобный откровенный нацизм и нигилизм, принципиально свойственен не только торжествующей в Израиле в последние десятилетия правой идеологии, но и религиозной традиции, в которой оная как правило находит прочные основания для своих установок. А потому — удивляться особенно нечему. Основная идея, движущая обоими, сознанием и установками их круга в целом, очевидна: арабы и мусульмане — смертельные враги, и для сочувствия к тем, порожденного трагическими событиями и самыми общечеловеческими и нравственными мотивами, не должно быть места ни у евреев, ни у остального мира, и ни в коем случае нельзя допускать прорастания подобного сочувствия в настроениях европейских стран и обществ, ибо это будет означать прямую угрозу национальным и государственным интересам. А такие интересы — «превыше всего», конечно же.
Всё это в конечном итоге и вправду неудивительно. Ведь политическое и идеологическое течение, которое представляют этот человек и его «интеллектуальное творчество», принадлежит корнями еврейскому фашистскому движению родом из 30-х годов, основавшее которое персона, была в прекрасных отношениях с итальянским дуче и пользовалось изрядным уважением оного. Беннито Муссолини нередко отсылал в беседах к «соратнику и единомышленнику» Жаботинскому, всегда напоминая, что «у вас, у евреев, есть свой собственный настоящий фашист». Естественно, что подобное итальянский дуче произносил в качестве высочайшего одобрения, а не в том контексте, в котором такие вещи стали произноситься после окончания второй мировой войны.
Кончено, израильский фашизм и израильская «правизна» шкурно заинтересованы в разжигании и прорастании в Европе по отношению к мусульманам именно таких настроений. Во-первых, поскольку таковые составляют основу ее мировоззрения, в котором мусульманин и араб — это смертельный враг, с которым невозможно сосуществование, и «хорошо было бы, если бы весь мир солидаризировался с нами в нашей святой борьбе, понял бы нас и перестал бы, из-за каких-то иллюзорных „прав человека“, незаслуженно и постоянно нас попрекать». Во-вторых, потому что солидаризация с националистически разогретой, «расфашизированной» Европой против мусульман как общего врага — это давняя меча, а кроме того — лояльное отношение европейцев к мусульманам, превращающимся в крупного игрока на европейском поле, автоматически означает утрату европейскими государствами толерантности и привычного «покрывательства» в отношении к тем преступным действиям, которые нередко вершит «правая» израильская власть в пространстве арабо-израильского конфликта. Отсюда проистекает кровная, по истине «шкурная» заинтересованность в разжигании подобных настроений, даже если таковое будет означать по сути фашизацию и откровенное возрождение традиций европейской ксенофобии. Нельзя не признать — мощных, давних традиций, вероятность рецидива и реинкарнации которых более чем велика. Отсюда же исходит столь свойственная для право-фашистской идеологии в Израиле атака на «права человека» как якобы «новую риторику антисемитизма», как это утверждается, на базисные ценности послевоенной Европы — как «архаизм, пережиток, ставящий под угрозу европейскую безопасность и культурную идентичность». Причина проста — пресловутые «правила игры», общие для всех, и в частности для тех стран, которые мыслят себя интегрированной частью западного мира и европейской цивилизации, в этом случае действительны и для Израиля, но очень для него неудобны, ибо в корне противоречат проводимой им в течение многих десятилетий политике. Потому что солидаризация с мусульманским населением Европы означает автоматическое прекращение кредита «закрывания глаз» в отношении тех методов, посредством которых г-во Израиль «поддерживает статус кво» и «защищает свою национальную безопасность». Потому что педантичная верность Европы тем ценностям и принципам, утверждение которых возродило и вытянуло ее из бездны, фактически — сформировало послевоенную европейскую цивилизацию, в той же мере означает ограничение или прекращение означенного «кредита».
Точно так же правая часть израильского общества и политикума реагирует на проблему беженцев в Европе, точнее — на быстрый рост в Европе в связи с этой проблемой праворадикальных и ксенофобских настроений, в некоторых странах конвертирующихся в немедленные политические решения. Понятно почему — проблема беженцев актуальна для самого Израиля, хоть и не в такой степени, как для Европы, и европейские предрассудки относительно «прав человека» и «конвенции о беженцах», уже долгое время являются укоряющим пальцем в отношении тех «попыток» решить эту проблему, которые предпринимает израильская власть. Прорастание в Европе откровенно ксенофобских настроений в отношении к беженцам, одновременно дает зеленый свет пакету мер, заготовленному израильским правительством по отношению к этой проблеме, пустить который в жизнь до сих пор мешала лишь официальная европейская позиция, «гуманистические предрассудки» да еще те облеченные высшими судебными полномочиями израильские «леваки», которых в последние лет десять иначе как «продажными шлюхами Евросоюза» никто не называет. При этом же, позиция абсорбции и адаптации беженцев, которая в последние дни взяла верх в официальной политике Евросоюза, обсуждается с откровенным опасением, ибо автоматически переносит в плоскость местных проблем и превращается в обвинение.
А может быть всё проще, и автор статьи попросту нравственно и душевно болен, страдает паранойей и мощными, социально и культурно обусловленными фобиями? Проще говоря, может быть этот человек — моральный урод и лицемер? Несомненно. Это несомненно, очевидно с позиций справедливого и честного, обходящего соблазны лицемерия ума, общечеловеческой совести и воспитанного на принципах гуманизма нравственного мира, экзистенциального сознания и самосознания. Проблема, однако, состоит в том, что в описываемой ситуации этот человек исключительно типичен, и очевидно проступающая из его дискурса «болезнь» — фашиствующее юродство и ханжество, превращающееся в деградацию логических структур, параноидальные фобии и т. д. — является «нормой» в той идеологической и социо-культурной среде, из которой он исходит, и которая — увы, увы — с течением времени, неотвратимо и очевидно превращается в среду общенациональную…
Проблема ведь даже не в том, что откровенный фашизм и брутальная ксенофобия, очевидные и действенные элементы тоталитарного сознания, извращенные социальные фобии проступают, просвечивают чуть ли не из каждого слова и тезиса этой статьи. Особо замечательна фраза о том, что государство должно финансово поощрять рождаемость в тех семьях, которые проявят «верность культурному духу их страны»… не более, и не менее. Каждый политолог увидит здесь формулу из реалий тоталитарного общества и государства, но дело даже не в этом, а в том моральном уродстве, которое проступает из таких слов, когда осуществление представителями определенной общины своих элементарных жизненных и социальных прав, должно зависеть от меры их «лояльности общественным и государственным установкам»… Примечательно, что в самом гос-ве Израиль, еще несколько лет назад, женщины — выходцы из Эфиопии, полунасильственными мерами принуждались к стерилизации и ограничению вхождения в состояние беременности, и вопиющие факты подобной политики, проводимой больничными кассами по наущению и указаниям некоторых министерств, были освещены в прессе. Приведу лишь некоторые цитаты из текста статьи, от которых, честно говоря, не знаешь, плакать или смеяться. М. Кейдар: «Проповеди имамов будет читаться с листа после получения соответствующего одобрения со стороны местных органов безопасности. Устные проповеди без соответствующей записи и документации будут запрещены. Имамам будет дозволено произносить проповеди только на языке страны пребывания, но не страны исхода». «Мусульманин, посещающий родину, должен будет объяснить причины визита и доложить о своей деятельности в период пребывания там». «Женщинам будет запрещено закрывать лицо в общественных местах. Любая женщина, появившаяся в таком виде на улице, будет отправлена вместе со своей семьей в страну исхода. Будет запрещено производить, а также и продавать аксессуары и покрытия для лица». «Каждый иммигрант, критикующий эти меры, будет выслан в другую страну, и в первую очередь, в страну исхода, где он будет чувствовать себя лучше и комфортнее». Цитата ниже, если не знать, что она взята из текста, автор которого — еврей-израильтянин, вполне могла бы соответствовать строкам из манифеста какой-нибудь запрещенной неонацистской организации экстремистского толка: «Иммигрантская, уверенная в себе культура постепенно завладевает пригласившей её, по сути, хрупкой и потерявшей свои ценности европейской, которая к тому же не намерена оберегать их перед внешней атакой. Народы Европы потеряли свою иммунную систему и стали жертвой новых, постмодернистских веяний, которые сломали дух Европы и уничтожили желание европейцев защитить себя и свою культуру. Европа вознесла свои ценности и своё культурное и физическое существование на алтарь прав человека, от которых не останется ровным счётом ничего, когда Европа перестанет быть Европой».
Возникает ощущение, что речь идет не о политологической статье известного израильского исследователя, а об отрывках из мрачных фантазий орруэловских текстов, однако — всё это именно так. Создается такое впечатление, что речь не о статье политолога, а о потоке отдающих скрытым садизмом фантазий, в которых становится возможным масштабное и символическое насилие над «сакральным врагом», слава богу — во всей полноте еще пока немыслимое даже в израильских реалиях. Автор мечтал бы, конечно, чтобы в его собственной стране подобное было возможным, законодательно и морально нормативным уже завтра, наверное — в его верности интересам народа, национальной и патриотической искренности, религиозной и традиционной праведности, даже неустанно молится об этом, и безусловно — видит целью радение о скорейшем и прочном воцарении таких времен. Тон статьи и тезисов не оставляет сомнений — автор мечтал и желал бы, чтобы уже завтра с арабскими гражданами Израиля, с жителями оккупированных территорий, с недостаточно патриотичными и нелояльными правому и национально ориентированному режиму гражданами вообще, возможно было делать подобное и многое иное. Чтобы такие, и конечно же еще более радикальные и действенные средства для подавления оппонентов и нелояльных, для сохранения «национального характера» государства, гегемонии и чистоты «титульной» нации, традиционно-религиозной и по сути фундаменталистской идентичности нации и общества, находились в руках правящего политического режима. Увы — нельзя не признать, что мечты автора не так уж далеки от израильской действительности, и четко наметившаяся трансформация этой действительности и определяющих ее облик законодательных норм и рамок, верно и быть может не так уж медленно ведет к их осуществлению. «Костью в горле» и главной помехой на пути к этому несомненно светлому будущему, остается идея «прав человека» — проклятая, не дающая покоя уму и душе настоящего израильского патриота химера, а так же Европа, ревностно и свято чтящая эту химеру, ибо в своем, совсем не далеком историческом прошлом, немало настрадалась от торжества истин национального толка, от поставленности национальных целей и интересов превыше всего. С американцами то еще можно найти понимание и договориться — и еврейское лобби там сильно, и сами они частенько не прочь погрешить где-нибудь против принципов свободы, демократии и цивилизации, если того требуют дело и национальные интересы. А вот Европа — совсем другое: тут сильно совершенно иное лобби, а выстраданные в историческом опыте принципы, ревностно хранятся и блюдутся. А потому — «расфашизировать» старушку Европу, распалить и пробудить в ней с таким трудом утихшие, отошедшие на второй план, «национальные» инстинкты и ксенофобские страсти, разъяснить ей, глупой и недалекой, истинные угрозы и вызовы, общие со всем цивилизованным миром и еврейским государством как передовой и форпостом такового, становится чуть ли не стратегической задачей. Давно мечтающий победно сплясать на трупе «демократии» и «прав человека» израильский режим, словно бы предлагает Европе устами многочисленных «кейдаров» сделать это вместе, осознанными совместными усилиями расправиться над лишь давно мешающими строительству крепких национальных государств химерами. Особенно восхищает фантазия политолога из Бар-Иланского университета касательно департаций тех иммигрантов, которые будут позволять себе критику действий и мер властей… Так «камо грядеши»?
Автор, будучи человеком глубоко нацистского, шовинистического и ксенофобского по своему сознанию общества, а так же представителем наиболее радикальных слоев этого общества, очевидно интерпретирует понятие «европейский» в русле «национального» и «этнического», отождествляет «европейскую культурную идентичность» именно с этно-национальными факторами, лицемерно и удобно для себя, адекватно привычным для него установкам забывает, что такая идентичность уже давно является именно ценностной, основанной не на религиозном, языковом, национальном и т. д. традиционализме (как и доныне, со смехотворной архаичностью пытаются мыслить и строить идентичность еврейских общин и израильского общества в целом), а на ревностной приверженности экзистенциальным и гуманистическим ценностям, олицетворенным в идее «прав человека». И «оставаться собой» означает для современной Европы сохранять незыблемую приверженность этим ценностям и идеям. По крайней мере — означает это в первую очередь, поверх любого рода национальных, языковых и религиозных критериев… Послевоенная, возродившаяся и поднявшаяся над бездной нигилизма и тоталитаризма Европа — это и есть идея «прав человека» и ревностная борьба за нее и торжество обосновывающих ее экзистенциально-гуманистических ценностей, идеалы и горизонты мультикультурализма и «надэтничности» общественно-политического существования, последовательное движение к утверждению экзистенциального в качестве высшей, фундаментальной ценности существования обществ и наций. Это возможно понять — Европа еще слишком хорошо помнит, чем может обернуться торжество «национальных», «всеобщих», «державнических» и имперских ценностей и целей над ценностью человека, личности и свободы, судьбы и жизни человека. Европа еще помнит, чем может обернуться отказ от демократии, гражданских прав и свобод во имя, скажем, «безопасности и блага нации» или «целей и интересов государства и политического режима». Европа хорошо выучила на страшном, трагическом опыте своей недавней истории, что истинное благо нации, общества и государства, стремящихся к их человечности, подразумевает ревностную борьбу за утверждение экзистенциальных ценностей и воплощающих таковые гражданских прав и свобод, и конечно же — ни в коем случае не может подразумевать отказ от таковых. Слишком хорошо знающая и помнящая, что практически невозможно отрезвить тоталитарное и нацистское безумие, когда оно уже вошло в раж и воцарилось, современная Европа старается неукоснительно и ревностно беречь те выстраданные и кропотливо, трудом поколений и десятилетий, созданные институции — законодательно-правовые, политические и общественные, которые призваны в принципе не допустить подобного. Более того — по-справедливости видит в них свое достояние, суть и основу своей культурно-цивилизационной идентичности, и потому не готова отказываться от них не только «сходу» и «слету», но даже перед лицом действительно серьезных вызовов и испытаний. Отсюда, именно отсюда проистекает ревностная приверженность европейских стран и обществ правам граждан, принципу свободы слова и оппонирования, контроля гражданских законов и институтов над деятельностью органов государственной власти и многому другому. Отсюда почти сакральное соблюдение европейцами тех норм и принципов, которые так мешают многочисленным «кейдарам» строить национально и патриотически монолитное, политически лояльное израильское общество, быть уверенными в светлом и неколебимом будущем независимого еврейского государства. Оно конечно грядет и возможно, это будущее — дело лишь за двумя возмутительными и смехотворными химерами, которые стоят помехой на пути к нему, не иначе как «реинкарнациями антисемитизма»: демократией и правами человека, то есть общественными и политическими, законодательно-правовыми принципами, отстаивающими нерушимость экзистенциальных и гуманистических ценностей. Вот истинные враги и угрозы для еврейского народа и созданного им, независимого национального государства, и так это официально провозглашается представителями и идеологами правящего политического режима. Возможно будущее и процветание выстраданного в жуткой исторической трагедии национального государства, и одно лишь стоит на пути к святой цели — демократия и права человека, навязанное антисемитами, смехотворное и похожее на грязную уловку, представление необходимости блюсти ценность личности и свободы, жизни и судьбы, прав и достоинства каждого человека, вне зависимости от его вероисповедания, национального происхождения и т. д. В самом деле — отвратительные иллюзии, и если положить на чаши весов одно и другое, то результат для всякого патриотического и национального ума будет очевиден. Демократия и права человека — вот две химеры, при торжестве которых национальному еврейскому государству не выжить, как провозглашается, которые мешают окончательному и полному утверждению истинных ценностей нации, заданных религиозной традицией, отстаиваемых фашистской идеологией родом из 30-х и зиждущимся на ней политическим режимом. А потому — долой химеры, ату их, ведь национальное еврейское государство должно быть любой ценой и при любых обстоятельствах, чем бы оно ни было по сути и в реалиях. И если для того, чтобы оно было, нужно, к примеру, изгнать с родной земли миллионы людей, или держать их в вечном рабстве, под сапогом и дулом оккупации, лишая их элементарных прав и возможностей, то значит — такова цена для святой и взлелеянной цели, и сомнений быть не должно. И все государства и народы так делали в их совсем недавней, кажется даже «цивилизованной» истории! — не проходит дня, чтобы очередная идеологическая шавка режима не произнесла подобное с трибуны СМИ, фактически требуя от имени царящего политического режима права вернуться в сто лет назад, в колониальное и не слишком пекущееся о принципах демократии прошлое, и подобно многим, ныне «демократическим» государствам, полить кровушки ровно столько, сколько это будет необходимо. Вдоволь пожившая ценностями «национального», «империалистического» и «державнического» толка Европа, уже многие десятилетия пытается жить высшей ценностью человека, личности и свободы, возможностей и достоинства, жизни судьбы человека, воплощением таковой в опыте и реалиях общественно-политического строительства. Вот это как раз-таки и непонятно многочисленным «генделям» и «кейдарам», для идеологического, культурно-мировоззренческого и общественно-политического круга которых, во главе угла по прежнему стоит дилемма «нации», «судьбы нации», «сохранения идентичности нации» и т.д., причем в ее наиболее плоской и вульгарной, «этнической» и ксенофобской постановке, совершенно смехотворной в отношении к идее «политической нации». Европа — радетельница демократии и прав человека, союзница мусульман и гостеприимный дом для полчищ их беженцев, представляет серьезную угрозу, нужна совершенна иная Европа — разогретая в ксенофобских и полунацистских настроениях, готовая стать союзницей еврейского государства в борьбе против общей арабо-мусульманской угрозы, и убедить ее в подобной угрозе — по истине святая задача. Объединимся и сомкнем мечи в борьбе против мусульман — такова в общем нехитрая суть идей и прокламаций, и дело стоит лишь за тем, чтобы убедить европейскую общественность в необходимости этого.
Всё более чем просто. Со всей шокирующей откровенностью и давно, идеологи и представители правящего в Израиле политического режима провозглашают, что «стране и государству при демократии не выжить». Говоря иначе — что существовать и сохранять «национальный характер», государство Израиль может только осознанно, морально оправдано, основательно и системно попирая «права человека», то есть ту высшую и воплощенную в законодательно-правовые нормы ценность личности и свободы, приверженность которой является определяющей для послевоенного цивилизованного мира. Уродливое в модели своей идентичности общество, вследствие глубинного нацизма и фундаментализма его сознания неспособное к сосуществованию с культурно и национально разным в рамках политически целого, основой чего является как раз идея «прав человека», усматривает в идее, в отстаивающих ее лозунгах, принципах и нормах, вызов и угрозу собственному существованию… И как бы ни было горько и тяжело, но сама подобная постановка вопроса ведет к еще более радикальной: что же подлинно и более ценно — человек, его личность, свобода и достоинство, судьба и жизнь, или же существование и процветание общества и государства, условием которых является фундаментальное попрание моральной императивности этого? Говоря еще честнее и бескомпромисснее — а нужно ли, собственно, существование государства, значительная часть граждан которого лишена основополагающих, продиктованных экзистенциально-гуманистическими ценностями прав, возможности ощущать его своим настоящим домом, обречена быть в нем на птичьих правах и по милосердному дозволению господ из рядов «титульной нации»? А не в том ли корень проблемы, что этно-национальный критерий и компонент в выстраиваемой, и тщательно отстаиваемой модели идентичности израильского общества и государства, которые мыслятся в конечном итоге то ли разновидностью традиционно-религиозной еврейской общины, то ли эталонно фашистских режимов, всецело доминирует над моментом гражданским и политическим, обосновывающим структуру цивилизованных обществ? А не это ли и делает невозможным продуктивное и устойчивое сосуществование культурно, религиозно и этнически разного в рамках целостной политической системы, не в этом ли истоки и суть кровоточащего уже более века конфликта? Ведь «костью в горле», пусть и не столь «большой», уже давно являются и объявляются не только израильские граждане арабского происхождения, удерживаемые в проапартеидном режиме палестинские арабы и т. д. Такой «костью» из политических реалий и дискуссий предстают в целом «светские» слои общества, далекие в их ценностях и сознании от религиозной традиции и насаждаемого той образа жизни, а так же многие сотни тысяч официально не имеющих отношения к еврейству, не соответствующих критериям «чистоты национального происхождения» граждан, в основном — выходцев из бывшего СССР и СНГ? С ними, как это уже многие годы подчеркивается в официальных источниках и дискуссиях, «не знают что делать», ибо они не укладываются в ту модель культурно-национальной, зиждущейся на религиозной традиции монолитности, которая мыслится и яростно отстаивается как единственно приемлемый вариант идентичности израильского общества и государства. Вплоть до предложения упростить процедуру «гиюра» и подвергнуть таковой эти многие сотни тысяч — решить и устранить подобным образом проблему их национальной инаковости, чуждости, несостоятельности и неполноценности (уж что там греха таить), и конечно — без колебаний проигнорировав этим их право сохранять свободу совести и вероисповедания, достоинство той этно-национальной принадлежности, которой они обладают в соответствии с особенностями их судьбы. Общество и государство мыслятся культурно, национально и идеологически монолитными, исключающими возможность полноценного и равноправного сосуществования с чем-то национально и культурно иным, то есть — нацистскими, тоталитарными в русле религиозного фундаментализма и характерных особенностей политической системы. Такова правда, и эта правда должна быть честно и быть может безжалостно произнесена. Так может быть корень проблемы состоит всё-таки в сущностной извращенности и изжитости той модели идентичности, которая навязывается обществу и государству в начале 21 века, к тому же — позиционирующим себя в качестве «оплота цивилизации» посреди ближневосточного, арабо-мусульманского варварства?..
Однако — в случае с тезисами статьи доктора М. Кейдара всё еще очевиднее и проще, и обусловлено самой, что ни на есть откровенной политической прагматикой. Общество и государство, постулирующие системное попрание прав человека и демократических принципов в качестве условия своего существования и процветания, заинтересованы не в той Европе, которая, невзирая на испытания и цену, свято хранит свои морально-ценностные и политические основы, и с этих позиций имеет право обличать и укорять, а в Европе — «подельнице» и «союзнице», погрязшей и завязшей в тех же «грешках», которой эти «грешки» в случае чего можно поставить на вид. Желанна и представляет интерес не та Европа, которая, невзирая ни на что, верна экзистенциально-гуманистическим ценностям, ибо выстрадала приверженность им в трагических испытаниях мировых войн и тоталитаризма, исторического крушения, а та, которая замарала себя в отступлении от таковых, вновь окунулась в пучину националистических и ксенофобских инстинктов. С которой, соответственно, станет возможно объединиться в этом — таком близком и понятном, и в главном — жизненно важном противостоянии с арабским миром, завербовав ее в качестве «союзницы» и убедив ее, что она стоит перед теми же угрозами, что и «ближневосточный оплот света и цивилизации». И конечно — об этом нужно заботиться в самый разгар событий, загодя, ибо укоренение беженцев внутри европейских обществ и государств неотвратимо повлечет за собой усиление арабо-мусульманской улицы как таковой, и безусловно приведет к формированию гораздо более критичной и толерантной политики в отношении к арабскому миру и арабо-израильскому конфликту. Вот с чем прежде всего связана небывалая интеллектуальная активность «исследователей» и идеологов право-радикального толка, наподобие д-ра Кейдара, которая, к сожалению, по содержанию и сути не слишком различается с идеологией, стратегией и установками правящего в Израиле политического режима. Ведь знающий знает, что именно подобного рода идеологемы и клише оттачиваются и насаждаются в качестве принципов понимания и оценки происходящих событий и процессов, и именно такие, мудрые и дружеские «советы», шлются с различных официальных и полуофициальных трибун в сторону европейских стран. Более того — навязываются как единственно приемлемая Во время чтения статьи доктора Кейдара возникает ощущение, что он испытывает наслаждение, представляя и описывая возможность законодательного насилия над арабами и мусульманами вообще, и над мусульманскими женщинами в частности — над теми, говоря иначе, кто в искаженном сознании и мировосприятии этого человека предстает образом смертельного и заклятого врага, олицетворением самых страшных вызовов и угроз для него как «еврея» и его народа. Еще точнее — над теми, кто предназначен исполнять в сознании господина Кейдара и подобных ему людей эту важнейшую, обосновывающую их культурно-национальную идентичность роль. Такое же наслаждение, кажется, господин Кейдар испытывает, подробно описывая и столь необходимое с его точки зрения, продиктованное заботами безопасности, ограничение прав и свобод граждан. Только одно остается непонятным — что же больше доставляет наслаждение «господину исследователю» во время написания тезисов статьи: вожделенная ли, необходимая и неотвратимо грядущая по его мнению расправа над «правами человека», то есть «антисемитской химерой», отстаивающей ценность свободы, достоинства и личности человека, и проистекающий из этого принцип толерантности и мультикультурализма, или сам факт, Европа наконец-то может обратиться к той же самой уродливой общественно-политической практике, что и его собственная страна, и этим станет на нее похожа, отрастит тот же «пушок на рыльце»? Опасный и тревожащий момент состоит здесь в том, что речь идет не о сознании, мироощущении, идеологии и убеждениях маргинала, а о позициях, которые все более перекликаются с установками политического режима и формируют «национально-патриотическое» сознание статистического общественного большинства…
Подоплека всего этого параноидального дискурса на самом деле очень проста, практически и политически мотивирована — «костью в горле» и «камнем преткновения» являются здесь пресловутые права человека, основываясь на которых Евросоюз и ООН постоянно пеняют израильскому государству и политикуму за те средства, которыми они сохраняют «статус кво» и поддерживают национальную безопасность. Конечно, фашизирующаяся Европа, отказавшаяся от опасных и иллюзорных «прав человека», солидаризирующаяся с Израилем в исламофобии, была бы «фашикам» местного покроя и более удобна, и более мила, и в первую очередь — роднее духом. Подобные писульки вызывали бы улыбку и профессиональный интерес, если бы они выходили из лагеря политических и идеологических маргиналов, которые и в таком, и в еще худшем варианте, существуют в любой цивилизованной стране… Проблема в том, что подобная статья и запечатленные в ней идеологические парадигмы, ментальные состояния, шары сознания и бессознательного — это слепок с истинной реальности современного израильского общества и провозвестник его совсем недалекого будущего. Увы. Проблема в том, что позиция автора статьи — это голос «патриотического», «статистического» большинства, это позиция, мировоззрение и идеология тех политических сил, которые длительное время находятся у власти и в очевидном направлении фашиствующего фундаментализма и полицейского, полутоталитарного государства, меняют облик этой страны, формируют мнение, мораль и ценности большинства, горизонты его сознания. Еще немного, и подобная «модель» социально-политического бытия станет для нас нормой и идеалом — хотя уже и сейчас она во многом является слепком с реальности, и этому будут учить в школах, и в этом духе будут воспитывать «патриотическую» молодежь — в духе агрессивной ксенофобии, установки на «не-сосуществование», тоталитарности и стадности, изощренного лицемерия, грозящего превратиться в социально нормативное слабоумие… Как это часто и происходит в странах тоталитарного, пропагандистского, фашиствующего толка, в которых статистическое большинство пережило лоботомию со стороны политического режима и его идеологии. Хотя уже сейчас подобным образом, «патриотически» настроенная молодежь, устраивает длительные массовые пляски в общественных местах под кричалки «араб — сукин сын, еврей — божественная душа». Проблема в том, что в этой статье заключен тот концепт «патриотического» сознания и «патриотической» морали, из-за которого просвечивает совсем недалекое будущее… Нет, не Европы… Европа сумеет сохранить свою «культурную идентичность» и «верность своим ценностям», оставшись на позициях свободы личности, прав человека и демократии… таковые и есть основа ее ценностей и идентичности… Будущее этой страны.
А Европа… она утратит идентичность и перестанет быть собой именно тогда — хотелось бы сказать автору — когда прекратит свято блюсти пресловутые права человека и обосновывающие их ценности, приносить на алтарь подобного сиюминутные и ограниченные интересы политического и националистического толка. Вот те самые «права человека», которые так ненавистны автору в его архаично-ксенофобском и фашистском сознании, так презираемы им и кажутся ему лишь какой-то смешной, мешающей «делу» и истинным целям и интересам условностью, и есть фундаментальные ценности и моральные принципы, обосновывающие «идентичность» послевоенной европейской цивилизации. И вне таковых, вне их ревностного и ни с чем не считающегося исповедания, Европа — лишь бездна тоталитаризма, нигилизма и средневековой ксенофобии, которой она была совсем недавно и вполне может вновь стать, постмодернистская и постиндустриальная скорлупа от давно разложившихся прозрений ренессансного и просвещенческого гуманизма. Свобода и права человека, незыблемость экзистенциальных ценностей — вот то последнее, что пусть хотя бы на уровне лозунгов и сохраняемых правил, еще осталось от сути и настоящего духа европейской цивилизации…
Напоследок. Мне плевать, что закон, проведенный некоторое время назад израильскими фашистами, запрещает называть фашизм и фашистов своим именем, даже если очевидность вопиет, и именно к такому окончательному выводу придет любой мало-мальски грамотный политолог. Даже если в лозунгах, идеологемах и парадигмах риторики, ментальных состояниях и политической практике, они очевидно, неоспоримо черпают вдохновение из практики и идеологии фашистских режимов 30-х годов. Мне плевать, если свобода слова и суждения, на законодательном уровне признана «политически и национально опасной», угрожающей «делегитимацией» государства. Признаюсь откровенно — именно как израильтянину и еврею, мне глубоко отвратительно, что в моей стране «патриотизм» чуть ли не окончательно отождествлен с откровенно фашистской в ее приемах, риторике и парадигмах идеологией, каким-то чудом дожившей из 30-х годов в ее радикализированном виде. Мне отвратительно, что с этой идеологией и приверженностью ей, отождествляется «национальный дух». Мне отвратительно, что нация, наиболее пострадавшая от фашизма, создала государство и общество, которые стали возможно одним из последних надежных прибежищ оного, той благоприятной средой, где эта идеология смогла благополучно дожить из 30-х годов минувшего века…
сентябрь 2015 года
О МУХАММАДЕ АЛААНЕ
Почему я должен молчать? Не буду… Конечно, хорошо бы верить, что страна, с которой волею богов в объятиях сплелась твоя судьба – «поборница последней истины и справедливости»… но что же делать, коли веры нет…
Последние дни на разный лад вся страна в числе первых новостей обсуждает личность Мухаммада Алаана и так же закон «о принудительном кормлении голодающих заключенных», невзирая на разносторонние и многочисленные протесты принятый Кнесетом несколько недель назад. Проблема сложна и состоит из нескольких аспектов, итак…
Голодовка — наиболее радикальная, «последняя» форма политического протеста, к которой человек обычно прибегает только тогда, когда никаких иных средств заявить о своих попранных правах перед лицом тоталитарного или неправового государства у него не остается. Голодали советские диссиденты и узники совести, голодали евреи, которых советская машина лишала права выехать на «историческую родину», обвиняла в надуманных, ложных преступлениях. Не так давно голодала Надежда Савченко — политическая узница и заложница фашистского путинского режима… Голодают и «палестинские заключенные», то есть»подлые террористы и убийцы», причем настолько распространено это явление среди них, что государство Израиль сочло жизненно важным для себя принять неоднозначный и вызвавший разносторонние протесты закон «о принудительном кормлении». Почему и что это значит?
Каждое государство, в силу тех или иных причин вынужденное заботиться — хоть мало-мальски — о своем внешнеполитическом имидже, очень не любит и голодающих, и практику голодовок, и саму идею. Потому что — по крайней мере, теоретически — в государстве, в котором существуют прочные, отлаженные механизмы соблюдения прав человека и гражданина, в которых граждане защищены от всегда присутствующих преступных посягательств политической власти, никому не придет в голову «голодать». Как ни печально, практика политической голодовки как правило сопутствует государствам и политическим режимам с весьма дурной репутацией. Конечно, государство, называющее себя «единственной демократией на Ближнем Востоке», вынуждено морщиться от таких «косметически» неприятных фактов — ну не можем же мы в самом деле, на полном серьезе признать, что у кого-то в этой стране могут быть справедливые, обоснованные причины для голодовки! Тем более — ведь если голодающий возьмет и помрет, то глядишь, у какой-то правозащитной организации — продажной шлюхи Евросоюза, естественно — появится официальный повод-галочка, чтобы обвинить многострадальную страну в политических и военных преступлениях, а поскольку — «вокруг нас одни заклятые и неисправимые антисемиты», которые в суть проблемы и в право уморить кого-то голодом вникать не будут, то ситуация складывается, прям скажем, не совсем приятная…
Голодовка — настолько радикальный шаг, что государство должно каким-либо образом отнестись к нему — либо вслушаться в требования человека, который заявляет о них таким трагическим образом, либо попытаться свести все «мероприятие» и неотвратимо порождаемый таковым резонанс на нет, например — «принудительным кормлением» и «заботой о спасении жизни» голодающего. То есть, какой-то клоун, провокатор или попросту сумасшедший — подчеркните нужное из трех — решил таким образом выразить ненависть к государству Израиль, к еврейскому народу, к вообще присутствию евреев на святой земле своих предков, а государство, вместо того, чтобы просто эту мразь уничтожить, дать ей спокойно подохнуть и прочесть «браху» над ее истощенным трупом, проявляет гуманную заботу — о, человек и его жизнь для нас всегда наиглавнейшее! — и собирается принудительным кормлением продлить это вредное и никчемное существование. Конечно же — государство предстает в этой ситуации подобно библейской Суламифи в чистых белых одеждах, из под которых, правда, если пристально посмотреть, просвечивают далеко не идеальная фигура и кривые, изборожденные варикозными венами ноги…
Конечно, и тут находятся патологические антисемиты из числа самих же евреев — уж верно потомков «капо» — которые указывают государству, что действия государства в его человеколюбивых стремлениях неправомочны и даже попадают под статью в международном законодательстве, именуемую «пытки»… уж верно: забота о правах человека — как мы и говорим давно — это не более чем новое обличие всемирного антисемитизма, как есть…
Ну, а коли в доводах «еврошлюх» всё же есть известная логика, а? Голодовка — это попытка принудить власть услышать то, чего она слышать не желает, вступить в диалог о вещах, о которых она не желает дискутировать. Гуманная забота о жизни, побуждающая насильственно кормить — на деле может быть просто брутальной попыткой власти избавиться от обвинений и ответственности в совершаемом ею, заткнуть рот, отобрать последний — пусть и радикальный, очень трагический — инструмент сопротивления ее произволу. Потому что позволить заключенным умирать от голодовки, подобно бывшему СССР, может далеко не каждый политический режим, и скорбь о том, что мы к сожалению не можем вести себя «как русские», то есть попросту делать то, что хотим и считаем нужным, уже давно стала не просто тезисами политиков и идеологов, а разговорами интеллектуально развитых обывателей на улицах и в автобусах… Тем не менее — положение вещей таково, и с ним на данный момент необходимо считаться.
Но позвольте, в самом деле — есть же предел низости и клевете — ведь речь то идет не о Иране, не о Сирии, не о Ираке, не о СССР и не о Китае, а о ГОСУДАРСТВЕ ИЗРАИЛЬ!!!!! В какую извращенную душу может прийти мысль, что в ГОСУДАРСТВЕ ИЗРАИЛЬ могут быть справедливые причины для подобных вещей?! Подскажем единственно верный ответ — в душу патологического антисемита и юдофоба. Тогда несомненно одно, что все эти якобы «голодающие» — лицемерные подонки, террористы и убийцы, перерезавшие горло еврейскими детям (таких и вправду было не мало), провокаторы, пятнающие честь духовно великой страны, «вечного света для гоев», выворачивающие на изнанку понятия «свобода» и «справедливость» и просто пытающиеся замарать великое дело. В Израиле нет и не может быть политических заключенных, права которых попираются настолько чудовищно и не мыслимо, что ставящая на грань их жизнь, грозящая до конца дней превратить их в инвалидов голодовка, оказывается единственной возможностью и отчаянной попыткой эти права отстоять. В государстве Израиль и его тюрьмах есть только лицемерные подонки и террористы, заклятые враги и убийцы еврейских детей, которые пытаются чуть продлить и ужесточить привычный им пост Рамадана и коварно использовать это как средство манипулировать благородным и гуманным еврейским государством, а так же падким на жалостливые картины и иллюзии мировым общественным мнением. А потому — затыкать подлые рты и кормить, кормить и еще раз кормить, кормить через силу, хранить из высокогуманных соображений никчемные жизни, и никаких сомнений тут быть не может.
Мухаммад Алаан — один из сотен, если не тысяч, палестинцев самых разных возрастов, родов деятельности и т.д., которые подвергаются так называемому «административному аресту» — заключению под стражей без предъявления обвинения, без решения суда, без делопроизводства, на неограниченный срок, на основании только лишь одних имеющихся у силовых структур подозрений или сомнений в опасности определенного лица для государственной безопасности. Зачастую — просто доносов тех или иных информаторов. Прелесть этой меры состоит в том, что она позволяет по произволу армейского начальника средней руки бессрочно арестовать любого, не позаботившись о том даже, чтобы сообщить ему в чем его обвиняют или подозревают, или о том, чтобы хоть в какой-то оговоренный период решить судьбу узника — идет ли он под суд, или идет на свободу… Просто человека берут, садят в камеру и как говорится — «до нового объявления». Мера эта настолько жестка и мучительна, что недаром на протяжении десятилетий считается эффективным средством — то ли борьбы с террором, то ли — наведения страха и трепета на тех, кого нужно держать в повиновении. Особенно — если учесть, что широко известны случаи, когда арестованного подобным образом человека, к примеру, 25 лет, через какое-то время возвращали семье мертвым, просто сообщив, что он умер от, скажем, внезапной сердечной недостаточности. К слову, применение в последние дни подобной меры пресечения в отношению к евреям, подозреваемым в участии в терроре вызвало бурю протеста патриотической общественности, сопровождаемую воплями — где же «свобода», «демократия», «власть суда», «правовое государство» и т. д. А по поводу произнесенных президентом страны Ривлиным слов — «похоже, люди из моего народа совершили это злодейство» (сожжение семьи из Шхема), помимо угроз в адрес жизни президента посыпались обвинения в нарушении святейшего из святых принципа ПРЕЗУМПЦИИ НЕВИНОВНОСТИ… При этом, если задать в общем-то справедливый и логичный вопрос: как же так, что административный арест араба-палестинца, жителя оккупированных территорий — это благая мера безопасности, а такой же арест религиозного еврея, члена экстремистской организации — посягательство на свободу, демократию и права граждан, измывательство над еврейскими детьми, то патриотический ум, светский или же увенчанный кипой и источающий праведность предков, долго не задержится с ответом. Вам скажут, что в одном случае речь идет о гражданах, права которых нарушаются, а во втором — о жителях оккупированных территорий, подлежащих ведению военной администрации и гражданами не являющихся, и потому, правами граждан не обладающими… Если же задать последний вопрос — а не надо ли тогда прекратить длящийся десятилетия, щедро и от души омытый кровью и страданиями миллионов людей абсурд, и сделать палестинских арабов либо гражданами Израиля, дав им равные со всеми права и соблюдая таковые, либо гражданами собственного государства с набором нерушимых и охраняемых прав, то в ответ вы услышите, что вы подонок, отступник и отщепенец, предатель и враг еврейского народа и государства, и чтобы истерика истинных подонков, которым поставили перед лицом зеркало, обрела правоту, конечно же раздастся вой о «шести миллионов». И тень страшных исторических жертв и мук начнет вновь, с откровенным и ни в какие рамки не укладывающимся цинизмом встряхиваться во имя тех же целей и безумных, фашистских и нацистских аффектов, на алтарь которых они не так давно приносились… Что это — ханжество и лицемерие, граница которых со слабоумием размыта? Или это просто такое национальное понимание правосудия, для которого естественен тот принцип, что права «титульной» нации не могут быть тождественными правам всех остальных?
Мухаммеда Алаана — адвоката в возрасте 30 лет — арестовали полгода назад по подозрению в сотрудничестве с террористической организацией «Исламский джихад»… Правда — обвинение очень серьезное… но… обвинения ему предъявлено не было, как и тех доказательств его вины и причин для подозрений, которые позволяли бы содержать его под стражей. Как понятно далее — речь не идет о судебном процессе, делопроизводстве или чем-то подобном: просто человека, который вызывает подозрение в его «политической неблагонадежности», взяли и лишили свободы на неопределенный срок, и точка… Месяца два назад этот человек начал голодовку, которая преследовала одну цель — требование к властям либо обвинить его и направить дело на рассмотрение в суд, либо соблюсти его права и отпустить его на свободу. Потому что содержать под стражей человека, вина которого не доказана и даже не рассматривается — это преступное лишение свободы, увы. Этот человек не пытался такими провокационными действиями «увести следствие» от рассмотрения его вины или поступка, ибо он ни в чем не был обвинен, или же «обелить себя», или что-то подобное… он лишь объявил протест против абсурдного и преступного положения вещей, когда человека, на основании подозрений и «оперативной информации», возможно лишить его базисных, кажущихся в трезвом взгляде нерушимыми прав. Кстати, государство вовсе не поторопилось передать дело и обвинения в судопроизводство, чтобы показать всем и каждому преступный и лицемерный облик «диссидента», провокационность его действий и требований. Таков облик того «подонка-террориста», который сознательно стремится бросить тень на чистый облик государства Израиль и объявляет для этого «голодовку». Поскольку случаи такие далеко не единичны и представляют собой реальную имиджевую опасность, государство наконец-то приняло специально на этот случай предусмотренный «закон о кормлении» — хоть ты пропадом провались, но на твои вопли и инсинуации никто вестись не будет, государство будет делать с тобой то, что сочтет нужным, и правило оно пишет себе само, хочешь голодать — голодай, надо будет — накормим, если надо — закормим.
Ну, а правда, может напрасны сомнения и государством просто движет забота о человеке, о его жизни, которой он так неразумно рискует?
Увы — и здесь людям с чистыми руками и светлыми от намерений их благородных сердец лицами, не повезло: оказалось, что их без сомнения полезная и гуманная законодательная инициатива, попадает под уже давно прописанное и закрепленное в международных правовых нормах, определение «пыток». Да, конечно — все эти нормы, как давно разъясняется, есть лишь не более чем вечные уловки антисемитов, заклятых врагов еврейского народа и независимого еврейского государства, но ситуация пока такова, что считаться с ними все же приходиться.
Первоначальный облик закона, представленный нашими решительными и не связывающими волю узами совести и предрассудков политиками, превышал всякое воображение — заключенных предлагалось кормить путем введения их в состояние клинического наркоза. Правда, наши политики — люди воли и действия, есть проблема — ее надо эффективно решать. Понадобилось немало усилий профессионалов, чтобы достучаться до ума этих «энтузиастов» и объяснить им, что подобный способ «гуманной заботы» — это разновидность тяжелейших пыток и способ убийства, садистский и еще более верный, чем голодовка, поскольку общий наркоз — тяжелейший стресс для организма человека, его применение допустимо разово и в исключительных случаях, использование такового в качестве ежедневной процедуры равносильно изощренному уничтожению человека. Ну, что поделаешь, энтузиастов в этой стране много, а вот ума и образования у них — как правило, не очень. Какие-то там возражения были учтены, какие-то поправки были внесены в принятый вариант закона, но чем он отличается от первого, изначального — не знаю. Если речь идет о том, что принудительное кормление будет осуществляться теми же методами введения в общий наркоз, но только для тех голодающих, состояние которых критично — то этот закон при всей его лубочной «гуманности», истинно бесчеловечен. Первоначально, если не ошибаюсь, закон распространялся на любого заключенного, решившего объявить голодовку, то есть речь шла об откровенно репрессивной мере подавления любого сопротивления и протеста людей, и без того лишенных последних прав. Государство желает иметь реальный инструмент подавления и разрешения подобных провокаций в корне. При этом, никого не смущало, например, что даже операции немедленного спасения жизни, процедуры, направленные на спасение жизни, могут быть осуществлены, согласно действующим в любой больнице нормам международного права, только после официального согласия пациента. Никого не смущало, что для решения политической, репрессивной задачи фактически предлагалось совершать действия, не просто попирающие последние права и свободы человека, но причиняющие его здоровью реальный и гибельный вред, более даже, чем сама голодовка. При таковом варианте закона он выглядел как совершенно откровенная репрессивная мера, не стесняющаяся в средствах, поэтому в варианте закона, принятом Кнесетом, было разрешено принудительное кормление только тех заключенных, которых уровень голодовки привел к реальной опасности для их жизни. Тут уж, по здравой логике, должны умолкнуть голоса последних клеветников и недоброжелателей — государство просто исполняет последнюю заботу о человеческой жизни, привычно белые одежды начинают отливать голубоватым блеском святости. Конечно, можно было бы сказать, что государство проявило бы такую заботу еще более, не доводя человека до риска для жизни и вникнув в требования, приведшие его к таким мучительным для него решениям… Проще говоря, государство ищет надежное средство раз и навсегда решить эту проблему, избавиться от нее, от предъявляемых к нему и его действиям требований и возражений, в виде «гуманистической заботы» предстает попытка раз и навсегда отгородиться от необходимости вникать в суть протестов и в ответственность по отношению к людям, доведенным до такой крайней меры. При этом не беда, если для «гуманной заботы» человека нужно просто медленно, но верно убивать — разрушать его почки, сердечно-сосудистую систему, психику и т. д. постоянным введением в общий наркоз. Скрытая надежда достаточно очевидна — голодать и мучиться длительными постами арабы то привычны, а вот теперь, после законодательно установленных норм, увидят и всю бесперспективность своих потуг, и неотвратимый, гораздо больший, чем сама голодовка вред от кормления зондом под общим наркозом, и сопутствующие этому и в особенности болезненные для них унижения, и быть может — в принципе поостерегутся, умерят пыл. По большому счету, существует единственное решение подобной ситуации — отнестись к сути действий заключенного, то есть к его требованиям, к сути его протеста. Так или иначе, председатель профсоюза медработников официально заявил о протесте против закона, о том, что по сути узаконена одна из форм пытки, и практически — никто на данный момент ни в одной гражданской больнице не рискнет посягнуть на основы профессиональной этики и принудительно, всунув зонд в нос или вставив его прямо в желудок, «накормить» арестанта. На председателя профсоюза в данном случае вполне можно положиться с точки зрения знания им норм профессиональной этики и международного права — «ноблесс оближ», как говорится. После этого в студии израильских каналов неиссякаемым косяком потянулись различного рода специалисты, которые с благородным и гуманным выражением лица попытались разъяснить и убедить, почему несомненно нужно и можно «кормить», а остальное — пережитки и предрассудки. Конечно — вопрос о том, не нужно ли для решения проблемы если не удовлетворить, то по крайне мере рассмотреть требование заключенного, не обсуждается — мы не поддадимся на шантаж всяких подонков и убийц, государство желает иметь неоспоримое право делать с людьми то, что оно считает нужным. По своему усмотрению. Так, как сочтет нужным, и тогда, когда сочтет нужным. Остальное инсинуации и антисемитские провокации врагов этой страны. У нас нет политзаключенных — у нас есть террористы. У нас нет узников совести — у нас есть провокаторы и подонки. У нас нет никаких нарушений прав человека, все это «левацкий» продажный вой — у нас есть только меры соблюдения национальной безопасности. Такой вот гуманизм на Ближнем Востоке. И такая вот демократия. Попытайся не попасть в жернова машины, ну, а коли попал — что ж, такая видно твоя судьба, и попробуй только козявка, рот раззявить и испортить статистику или позитивный имидж страны — закормим, б…ь…
август 2015
ШУТКА С НАТУРЫ
Полдень… иерусалимский район Тальпиот, спальная его часть… Продавец продуктовой палатки засунул спину в открытую дверь холодильника для напитков… на редкость жирный кот растекся в тени от собаки, прикорнувшей у каменного парапета…
— Щьииииимммоооооооон!!!!!! — (Гортанный вопль заставляет колебаться густую жару. В здании слева на четвертом этаже приоткрываются два окна. Метров за пятьдесят человек замирает, и начинает оглядываться по сторонам).
— Эээээээллллииииииии!!!!! (В здании справа приоткрывается окно на третьем этаже) Нещщщщщщамммаа шели!!!! Ма нищьма????!!! Мазальтов, мазальтов, мазальтов!!!!! (Душенька моя, как дела, удачи, удачи, в добрый час! (традиционное пожелание в связи с радостной церемонией или удачей, что то вроде «гудлак»))
— Тоддда ррраба, нещьама шелллиии!!! (открывается еще пара окон в обоих зданиях) Ашем ше еварех отха!!!! Ашем ше еварех отануууу!!!!! Ше яаасе шалом лану, ше яаасе шалом ле коль коль коль ам исраэлллллль!!!!!! (Спасибо, душа моя, господь пусть благословит тебя, господь пусть благословит всех нас, пусть сделает мир нам, пусть сделает его всему всему всему народу Израиля)
Я (осторожно) — Эли, а почему мазаль тов, что — кто то женится, у кого-то бар мицва?:
Эли, задумавшись на пару секунд (мне) — если честно, я и не знаю… странно… — Щииииммммоооооооон!!!! (Продавец продуктовой палатки вытаскивает зад из холодильника и начинает вглядываться в искрящуюся от жары улицу) Лама мазааальтоооооов, ламмммаааа?????? Аль ма ата миткавеееееен???? (Почему мазальтов, почему, что ты имеешь ввиду?)
— Ахьяниииииит шельаахоооот шель иштехааааааааа — эцель аялда шела ешь ла айом баатттмицвааааааа!!!!! (у племянницы сестры твоей жены есть дочь, у нее сегодня батмицва)
Эли, на секунду задумавшись, после впадая в экстаз.
— Щьииииимоооооооооооннннннн!!!!!!!!! Ше тие ли баррриииии нешшшшшшшамммммааааааа!!! Ше йитен леха элоим бриют вэ коль ма ше ата роце, брахот аль бейтеха, ани бээмэт шахаххтииииииии!!!!! Ше ле коль еладим ве нехадим йие бриют ва ошер!!!!! Ше йие шалом аллейну!!!!! Омейн вэ омейн! (чтобы ты был мне здоров, душенька, что бы господь дал тебе здоровье и все что ты хочешь, благословение на твой дом, я и вправду забыл! Чтобы всем твои детям и внукам бог дал счастье и здоровье, что бы был нам всем мир, амен и амен) Кмо ше катув… (как написано… — далее раскачивающие жару крики начинают прокатываться по полуденной улице цитатами из мудрецов, и так продолжается несколько минут)…
август 2015
ОБ УВАЖЕНИИ К СОГРАЖДАНАМ, В СВЕТЕ СЛУЧИВШЕЙСЯ ТРАГЕДИИ.
По следам убийства на гей-параде в Иерусалиме
Мне говорят — надо с уважением относиться к чувствам верующих.. но я спрашиваю — каких верующих? Тех, которые «не-надо-к-нам-с-этим-соваться»? Тех, которые считают приемлемым — вслух или по умолчанию — во имя благочестивых сентиментов зарезать 16 летнюю девочку? Или заживо сжечь 15 летнего пацана? Или до полусмерти забить сумками на трамвайной остановке молодую арабку — просто так, по среди бела дня, чтобы глаза не мозолила? Тех, которые Так вот, я отвечу — меня не интересуют верования и чувства секты сатанистов, мне на них плевать. Мне плевать на чувства и благочестивые слезы маньяков, которые не могут ощутить близости святым истокам бытия, не окропив камни красненьким. Меня не интересует позиция «других граждан», которые искренне не понимают, почему это они обязаны, требуя милосердия и сострадания к своим убиенным детям, дарить таковые по отношению ко всем другим детям на этой земле. В этой стране существуют законы, единые для всех, на всей ее территории… И если кому-то благочестивая мамаша не объяснила в детстве ту странную доктрину, что красть плохо, у «гоев» — так же как и у «своих», а убивать невинных людей плохо — и «своих», и «гоев», то я скажу — это их проблемы. Сейчас они ощущают себя в праве резать на улицах гомосексуалов и жечь арабов — собственных соседей, вполголоса на это благословлять. Через несколько лет они сочтут себя вправе забить камнями человека, который сидит в кафе в центре Иерусалима в рассвятейшую субботу. И мы услышим ту же мантру — «не-надо-в-Иерусалим-с-этим-соваться». Еще через пару лет, к восьмым перевыборам Нетаньягу, они будут поджигать те квартиры в Йом-Кипур, из которых уж очень явственно слышен запах свежесваренного борща, уже сейчас с экранов мы слышим — как же это люди не стесняются, как можно так неуважительно относиться к чувствам верующих. Мы не заметим, как эта страна превратиться в наиблагочестивейший халифат. Мне говорят — не трогайте их «священных коров», я отвечаю — в обществе, в котором перестают трогать за зад «священных коров», рано или поздно во имя этих «коров» начинают убивать людей. И увы, действительность вторит этим словам…
1 августа 2015 года
О НАШИХ БУДНЯХ
За минувшие сутки в Израиле произошли два резонансных теракта, разнонаправленных, но при этом единых по смыслу и истокам: первый — нападение ультроортодокса-рецедивиста на участиков гей-парада в Иерусалиме, жертвами которого стали шесть человек, второй — жестокое нападение на палестинскую семью возле Шхема, в результате чего погиб полуторогодовалый ребенок и четверо людей получили тяжелейшие ранения. При всей разности этих преступлений они едины в следующем — они совершены представителями праворадикальных кругов израильского общества, степень религиозности которых быть может различна, но степень политического и идеологического радикализма — нет. Называют множество причин, и прежде всего — некомпетентность полиции, неспособной заниматься профилактикой тяжелейших преступлений и, как говорят на иврите — «разглядеть написанный на стене адрес». И это, конечно же, правильно. Но увы — дело совсем не в этом.
Конечно, в течении дня происходило ханжеское «соблюдение приличий», и те политики правого лагеря, которые целенаправленно, в течение многих лет, всем тем, что они делают и говорят, способствовали «распоясыванию» правых радикалов в обществе, предоставлению им трибуны и решающих властных кресел, разжиганию агрессивно-ксенофобских настроений, ненависти к палестинцам вообще, и к представителям арабского конклава израильских граждан в частности, а именно — Бенет, Аялон, Нетаньягу и иже — в течение дня упражнялись в ханжеском изъявлении соболезнований, и преуспели в этом. Как обычно. До нового теракта, или терактов, которые несомненно будут, ибо тенденция очевидно идет по нарастающей. При этом, ясно осознать и произнести вслух очевидную причину происходящего и надвигающегося на горизонте событий, никто не решается, хотя она в общем лежит на поверхности. Причина эта очень проста.
Жизнь израильского общества на протяжении полутора десятков лет определяется тенденциями идеологической, политической, религиозной и националистической радикализации. Те общественно-политические силы, которые еще лет скажем 25—30 назад ясно определялись в общественном и политическом сознании как «фашизм» и «фундаментализм», длительный период времени находятся у власти и формируют, соответственно — моральную, ценностную и мировоззренческую «норму», трансформируют умонастроения большинства. Поделать с этим тоже ничего особенно нельзя, поскольку удерживаются эти силы во власти так же волею большинства и в целом демократическим путем. Подонок-рецидивист Ишай Шлиссель, совершивший вчера нападение на представителей гомосексуальной общины, как и тот не найденный полицией преступник, который несколько лет назад расстрелял посетителей гей-клуба в Тель Авиве и убил на месте семь человек, появились не на пустом месте. Те или иные представители религиозных кругов могут, конечно, воздевать очи к небесам и произносить «умиротворительные речи» в духе библейских пророчеств Исайи, но это производит очень дешевое впечатление, поскольку всем прекрасно известна мера целенаправленного разжигания ненависти в религиозных общинах всех уровней в отношении к такому явлению, как гомосексуализм. Более того, всем известны образующие правительство политические партии, которые ненависть к гомосексуалам превратили чуть ли не в дух и лозунг последней политической кампании — представители этой партии сегодня, не схаркнув и не поперхнувшись, прорекали соболезнования. Прекрасно известны радикальные религиозные секты, занимающиеся разжиганием подобных страстей, и те персоналии, которые непосредственно и деятельно в этом участвуют. Прекрасно известны лица, идеологическая деятельность которых вполне могла бы быть квалифицирована как «поджигательство к совершению насилия и убийств», но навряд ли кто-то когда-то привлечет к ответственности этих людей, представители которых на протяжении многих лет образуют с трудом выдерживающую бури правительственную коалицию. Те подонки-радикалы, которые сегодня на заре совершили кровавое нападение на палестинский дом, как и те, которые в прошлом году совершили убийство-сожжение, так же не на пустом месте взрасли и обрели моральную уверенность в деяниях собственных рук. Прекрасно известны десятки лиц, среди которых видные деятели правого лагеря, регулярно мелькающие на экранах, бывшие депутаты Кнесета, которые используя свой авторитет откровенно произносили на резонансных мероприятиях призывы к «кровавому отмщению». Были официально разрешены те демонстрации с призывающими к мести лозунгами, непосредственно с которых прошлогодние убийцы пошли совершать свое дело. То, что после совершения преступлений побуждавшие к ним «отстранились» и произнесли то, что официально положено произносить, ни в коей мере не должно запутать понимание вещей — перед нами лишь столь присущее воспитанным в духе традиции характерам ханжество. Подобные события и лица вызревают в среде укрепляющегося фундаментализма, идеологического и политического радикализма, который очевидно превращается в дух израильского общества, подменяющий собою светскость, демократию, толерантность, плюрализм и тому подобные почти «неприличные» в нашем лексиконе слова… Те же самые политики, которые сегодня вытирали воображаемые ханжеские слезки соболезнования из под стекол очков, в перерывах между подобными катастрофическим событиями наиболее же способствуют их созреванию — своими действиями, лозунгами, идеями, примером. Когда премьер-министр страны в голос призывает видеть в идущих на голосование арабских гражданах страны «врагов нации и государства» — нечего удивляться, что какому-то полоумку приходит в голову претворить настроение и мировоззренческую установку в поступок. Когда министр обороны из под стола проталкивает расистские, попирающие права человека и меньшинств законы — опять-таки, нечего удивляться, что кто-то на свое усмотрение решает «доделать недоделанное». Когда видные лица политической и общественной жизни открыто и безнаказанно призывают к мести, самосуду, уличным расправам, вменяют это в «моральный и патриотический долг», а видные представители религиозной общины безнаказанно и полутоткрыто вторят им и на сцену победившей на выборах партии, под визг и вой толпы поднимается обласканный премьер-министром певец, из песен которого льются ушаты ксенофобских и националистических помоев — нечего удивляться. И нужно готовиться, увы. То ли еще будет. Радикализм, ненависть, нетерпимость входят в моду, во вкусы толпы, превращаются в моральную и патриотическую «норму», идолы и идеалы общества «излучают» их. Каждый понимает по своему, но как по мне, то истинным истоком происходящего является та проблема, что уже длительный период времени в израильском обществе фашиствующий фундаментализм, националистический и религиозный радикализм из морального увечья превращаются в моральную и мировоззренческую «норму». Присоединюсь к высказыванию президента моей страны Р. Ривлина — истинно мудрого и серьезного политика, позиция которого, увы, на данный момент напоминает глас «вопиющего в пустыне» — израильское общество глубоко нравственно больно. Увы, увы — боюсь, что совсем недалеки те времена, когда закон о смертной казни для террористов, если он все-таки пройдет в Кнесете, задуманный специально под «арабскую улицу», со всей присущей закону суровостью коснется и вполне себе «кошерных» шей.
4 августа 2015 года
ГОВОРИТЬ!
Речь идет о предисловии к новостной публикации, касающейся событий вокруг организации «Шоврим Штика» в декабре 2015 года
Почитайте это. Все как один — «предатели нации» и «левые шлюхи».
Всё, что написано здесь — правда, и все знают об этом, ибо у каждого в боевых частях служил кто-то из друзей, родственников, даже если сам он не служил. Молчание здесь — не неспособность общества вслух признаваться себе в том, что оно совершает, а осознанный выбор «невредить» молчанием своей стране, молчать, потому что то, о чем нужно говорить, имеет право и должно происходить с точки общественного большинства. Во имя «родной страны». Во имя «великого общего дела». Во имя всей той фашистской чепухи, которая, словно на заезженном графитовом диске, звучит уж скоро как сто лет.
Понятно, почему те, кто решаются вслух и публично говорить об известно всем, вызывают смертельную, лютую ненависть, ведь они осмеливаются выставить на свет всеобщего мнения, на суд совести и общечеловеческих ценностей то, в чем замешаны и к чему причастны именно «все». Потому что «рыльце в пушку» именно у всех. У всех, даже у тех, кто не служил сам. Ведь в любом случае служили дети, отцы, братья, сестры, дядья, одноклассники, ближайшие друзья, жены и мужья, и обвинение, обличение так или иначе обращены ко «всем» и задевают «всех», общество в целом, то, что оно совершает и оправдывает, его ценности и мораль. Тут обществу трудно изобразить из себя лишь «жертву» преступлений и насилия власти, государство и общество в этом едины и общество как таковое принимает непосредственное участие в совершаемом. Государство и общество в этом — единое целое, «подельники» и «соучастники». Признаться и сказать вслух означает здесь для обывателя обратить «обвиняющий перст» на самого себя, на собственный дом и близких, и так застарело это покрывающие «всех» ханжество и молчание, и так давни, растянуты во многих десятилетиях творимые «всеми», обществом как таковым преступления, что оно уже давно стало основой национальной морали, «патриотизма» и «любви к своему народу».
Да общество, в общем, и не против — ни совершать, то что оно совершает, ни знать об этом. Это вполне укладывается в его мораль и установки, в патриотическую патетику, огонь которой непрерывно распаляют, теребя ужасы исторической памяти. Общество против лишь одного — чтобы его грехи, грешки и греховища, или же просто привычные для него реалии, становились всеобщим достоянием, предавались огласке.
Никогда не сомневался, что организация «Шоврей Штика» говорит правду и истинное положение вещей куда хуже чем то, о чем решаются говорить. Государству было бы и проще, и выгоднее всего официально обвинить эту организацию в клевете, подав иск в суд — израильский или международный, показать всем истинное лицо «продажной левоты» и «борцов за права человека», решить эту проблему раз и навсегда. Решить ее грамотно, убедительно для всех, в «белых перчатках». Конечно, если бы действительно государство было право в его претензиях к «клеветникам» и «очернителям». Если государство не делает этого, то только по одной и очевидной причине — оно знает, что реальное положение вещей куда ужаснее и допуск официального судебного разбирательства в реалии режима и его политики, внутрь «кухни сионистского строительства», станет катастрофой, последствия которой непредсказуемы. Повторюсь — потому что выясненные в серьезном разбирательстве реалии превзойдут и фантазии, и самые худшие опасения. Поэтому оно поступает так же, как делал в этих случаях блаженной памяти почивший СССР — клеймит тех, кто решаются сказать вслух обо всем известном ярлыками «предателей», «продажных подонков», «отщепенцев», оно разжигает ненависть к ним вместо того, чтобы воспользоваться реальными и цивилизованными инструментами для защиты имиджа общества и государства.
Почитайте, чтобы понять, чем на самом деле является эта страна в реалиях ее общественно-политического бытия, что кроется за ее возвышенной патетикой и риторикой, за теми клоунадами, которые ее премьеры и министры умело устраивают с самых высоких трибун, надеясь грохотанием обвинений и совестливым выпучиванием глаз оттянуть то мгновение, когда неотвратимо призовут к ответу за совершаемое их самих. Почитайте и поймите, какие грехи скрывает то немыслимое ханжество, которое предстает как «патриотизм», «память о трагедии шести миллионов», «борьба за святое дело» и пр. Почитайте, чтобы представить себе, не слишком напрягая фантазию, действительное положение дел с другой стороны конфликта, которую обычно принято выставлять ипостасью «вселенского зла», страдающим от опаснейшего безумия «зверинцем». Почитайте и попытайтесь представить, как и в каких привычных, повседневных реалиях живут эти люди в течение многих десятилетий, и может быть, не придя к оправданию их террора, вам станут понятны истоки того кровавого безумия, которое побуждает их совершать истинно ужасные вещи, вам станет очевидна мера страдания и отчаяния, порождающая это безумие. Почитайте, чтобы с очевидностью понять, что кровавый счет очень стар и равно длинен с обеих сторон как минимум, и упоминая ужасы и преступления, совершаемые палестинцами, нужно всегда помнить о тех преступлениях израильского государства и общества, которые предшествовали им и последуют за ними. Не оправдывая ни одно, ни другое. Почитайте и будьте готовы к мучительной утрате иллюзий и привычных моральных ориентиров в оценке событий. Будьте готовы к возмущению и отвращению, которые вызовут у вас привычно разыгрываемые этим государством представления в «оправдание» и «объяснение» своих действий. Все эти позы и паузы тамбовских трагиков, которые «бессменный вождь сионизма» уже и не стесняется разыгрывать на трибуне ООН.
Пережитая евреями трагедия вовсе не дает им право стать причиной такой же или пусть даже меньшей трагедии для какого-то другого народа. Ужасающие жертвы Катастрофы приняли мученическую смерть вовсе не для того, чтобы в возможно обозримом будущем послужить индульгенцией для их потомков и собратьев на любые доступные к совершению грехи. Манипулировать памятью жертв для тех же целей, во имя которых эти жертвы были когда то принесены — отвратительнейшее из бесчинств.
Половина моей семьи погибла в Катастрофе, другая половина воевала. При этом я вовсе не считаю, что «освящая память» моих и чьих-то еще предков, офицеры израильской армии имеют право отдавать приказы солдатам калечить арестованных палестинцев, чтобы доставлять их в больницы, а не в тюрьмы, потому что в тюрьмах нет места. И совершать вещи еще более ужасные. И не хотел бы, чтобы мои дети совершали нечто подобное. Потому что потом у меня не вызовет удивление желание какого-нибудь палестинца броситься на солдата или офицера с ножом. И не считаю, что «во имя» и «чтобы больше никогда», армия имеет право отдавать приказ убивать швыряющих камни подростков — что бы обильной и безграничной жестокостью устрашить и подавить, задушить протесты, заставить на какое-то, пусть даже недолгое время «пригнуть голову». И еще с очень длинным списком вещей — не согласен. И не считаю, что в согласии с ними заключен «патриотизм».
Увы, современный Израиль — образец укрепляющегося «микрофашизма» и «микрототалитаризма». Государство, которое в обмен на подачку из нехитрого повседневного благополучия, требует беспрекословной лояльности граждан к тому, что оно совершает, и более того — вяжет их круговой порукой соучастия, превращает общество в «подельника». Государство, которое, прямым ходом двигаясь к утверждению национальной и религиозной сегрегации граждан, при этом любой критический взгляд на общественно-политические реалии вытесняет в область «всеобщего поругания», «отщепенничества», «предательства» и т. д. Государство, которое на корню уничтожает, разрушает возможность и мосты внутриполитического и внутриобщественного диалога и почти открыто, в голос заявляет о необходимости «уничтожить внутреннего врага». Общество, мораль которого требует от человека пренебречь требованиями совести, разума, общечеловеческой справедливости и гражданской солидарности во имя верности «своим», ради группового выживания и процветания. В котором всякий, кто верен совести, разуму и общечеловеческим ценностям более, нежели национальным идеалам и интересам, автоматически становится «предателем» и «подонком».
Тут либо в человеке торжествует его «массовость», «общественная и национальная совесть», и он становится полноценным соучастником совершаемых при его согласии, молчании и оправдании событий, либо в нем торжествует его человеческая и личная совесть, и тогда он, рискуя навлечь на себя клеймо «предателя» и «отщепенца», проклятия общественного поругания, вынужден противоставлять себя
обществу, его «святыням» и морали. Его вина лишь в одном — он человек и нравственная личность в большей мере, нежели «верный сын своего народа», «лояльный гражданин» или «благочестивый патриот».
Благодарю тех людей, которые имеют мужество говорить вслух то, о чем принято молчать. Они не «предатели». Не «продажные левые шлюхи». Они истинные патриоты, которым мало, чтобы их страна просто «была». Которым важно, чтобы их страна была человечна.
декабрь 2015 года
ОБ ОДНОЙ ИЗ БЕСЧИСЛЕННЫХ НОВОСТЕЙ…
Конечно, любому более менее вменяемому человеку на этой земле понятно, что 13 летний ребенок, бросающий в солдат камни, молодой человек, швыряющий в них бутылку с зажигательной смесью или даже — о ужас! — ударяющий солдата ногой или рукой, или пытающийся воспрепятствовать аресту брата, кузена, отца или соседского пацаненка 10 лет, вовсе не должен платить за это жизнью, быть казненным на месте. Да в этом никогда нет и не может быть никакой разумной необходимости. Такой человек может быть арестован или избит во время задержания, на худой конец — быть ранен для обезвреживания. если обезвредить иначе его не удается. Но он не должен быть казнен для устрашения, убит на месте. Просто потому, что происходит «подавление беспорядков». Просто потому, что в течение многих десятков лет общество и власть на полном серьезе считают, что арабы должны быть удержаны в повиновении страхом, как можно более откровенной жестокостью, сколь возможно большим и жестоким пролитием крови, что подобная цена не просто приемлема, но совершенно необходима. Проливаемая так напрасная и безнаказанная кровь, проливается не по необходимости или оправдано обстоятельствами, но с чудовищным, ясным умыслом — заставить всякий голос и вопль протеста захлебнуться, подавиться кровью, жестокостью, смертью, чтобы устрашить, фактически — тут речь идет не о «наведении порядка», а о карательных акциях. Тот солдат, который застрелил на смерть то ли кинувшего бутылку, то ли пытавшегося помешать чьему то аресту молодого палестинца (по разным источникам), совершил преступление, несоизмеримо большее и тяжелое, нежели этот араб. Как и те подонки, которые приказывают солдатам на местности разрешать оперативные ситуации таким образом. Конечно, никто не заплатит за это. Как и за сотни таких же пацанов и молодых, которые были убиты «в ходе подавления беспорядков» за последние полтора-два месяца. Речь идет не о террористах с оружием в руках, которые нападали на солдат и граждан, а о многих десятках и сотнях молодых и очень молодых людей, которые погибли потому, что швыряли камни в солдат или становились на пороге дома, куда те хотели зайти, или просто потому, что попадали под руку. Потому что их, «вонючих гоев», «полулюдей» и «врагов», можно убивать без всяких барьеров и комплексов, чем больше — тем лучше. Потому что ни их жизнь, ни их боль ничего не стоят. Потому что они — мясо для национальной безопасности, необходимая глина для строительства «еврейского и демократического государства». Потому что так было и будет всегда, начиная с 48-го, кода их расстреливали и вырезали селами, многими десятками и сотнями человек, желая устрашить и заставить побежать, и до сегодняшних дней. Потому что жизни «гоев», «антисемитские» измышления о правах человека, о ценности человека и его жизни не должны стоять на пути национального самоутверждения, евреи «не должны ни за что извиняться»… и «не за что», и не должны. Потому что ад, реки крови и обесцененность жизни человека с одной стороны забора — это приемлемая цена, чтобы с другой его стороны, через пару сотен метров, торжествовали «цивилизация», «порядок» и «рай потребления». Государство, общество и его мораль не видят в этом никакой проблемы, не считают, что есть что-то преступное в том, что «участие в беспорядках» или «швыряние камней» становится достаточным основанием лишить жизни человека, которому 13, 12, 15, 18 лет… привести в чей-то дом труп… чтобы «задавить» страхом и жестокостью. О, как мы любим взывать к совести «гоев и антисемитов», «равнодушного» к евреям и потакающего террору мира, в то время как сами давно забыли о том, что она существует, а может — и никогда не знали об этом. Как любим мы устраивать на разный манер карнавалы «обличения», например — листать перед экраном компьютера фотографии двух десятков убитых в новой волне террора, мол, пытаясь объяснить «жестоким сердцам антисемитов», что евреи тоже люди, и их жизнь чего-то стоит, и проливать их кровь — грех… А сами вы когда-то считали арабов людьми, жизнь которых, как судьбы и жизни их детей чего-то стоят, которых бессмысленно убивать — такой же грех, как и убийство любого человека на этой земле?! Когда сотнями и десятками вы убиваете их за те же выражения протеста, которые приемлемы во всем окружающем мире или мелкие преступления, квалифицируемые как хулиганство, в течение многих десятилетий лишаете этих людей достоинства, свободы, смысла жизни, возможностей и надежды, будущего, губите десятки тысяч судеб — вы считаете их, относитесь к ним так?! Проблема в том, что если сделать то же самое, но только с их стороны, и «перелистать перед экраном» фотографии жертв нашего государственного, узаконенного, превращенного в политику и право террора, то выйдет кипа из многих десятков и сотен бессмысленно и напрасно убитых людей, вина которых была несоизмерима с наказанием. Погрязшее в цинизме, нигилизме и ханжестве общество, где мораль сведена к агрессивным рефлексам стада, а ксенофобия почитается праведностью, платит неумолимую и неотвратимую цену.
Проблема только в одном — тогда не надо орать «гевалт», удивляться и воздевать ручки к небу, что они нас ненавидят и считают героизмом убийство солдат, которые десятками и сотнями убивают их родственников, соседей, знакомых… Превратив это злосчастное место в Дикий Запад, где торжествуют не закон и права, а автомат и сиюминутные решения озверевших от крови насильников, в изолированную от всего мира бойню — не надо удивляться, что приговоренное к смерти и насилию стадо начинает давить и бодать. Повторю, как уже сказал однажды, что не оправдаю, но пойму, если отец или брат этого убитого палестинца, не сумев сдержать горя и ненависти, не ценя жизни — ибо зачем ценить жизнь, если жизнь детей и близких можно спокойно, у порога собственного дома и безнаказанно, без суда и следствия отобрать — не сумев принять какие-либо доводы относительно того, что это «справедливо» и «по заслугам», захочет убить в отместку солдата, пополнив таким образом статистику «терактов за зеленой чертой». Потому что у «отпущенной на волю» крови — собственные законы.
ноябрь 2015
О БЕСКОНЕЧНОЙ ВЕНДЕТТЕ…
Вчера вечером на палестинских территориях был совершен тяжелый, жестокий терракт — двое нападавших расстреляли из АК машину возвращавшейся с работы поселенческой семьи. Как следствие, на глазах четырех детей были убиты их родители — 30 и 32 двух лет. Жестокость и характер преступления, подобного которому не было уже несколько лет, свидетельствуют о том, что волна крови и насилия выходит на совершенно новый уровень, и учитывая атмосферу и цепь последних событий — скорее всего знаменуют собой приближение третьей интифады.
При осознании преступления и его подробностей охватывают боль и ужас. Такие же, которые охватывали в отношении к убийству палестинской семьи из Хеврона пару месяцев назад, старшая половина которой была заживо сожжена посреди ночи на глазах у младшей. Как у нас теперь любят говорить — случайно, мол, хотели как обычно — устрашить и спалить дом, а получилось как всегда. Какие вызвал теракт в прошлом октябре, когда во время утренней молитвы были заживо зарублены пять молящихся в синагоге иерусалимского квартала Гиват Шауль. Какие вызвало продуманное похищение и сожжение заживо палестинского подростка два месяца перед этим, а еще прежде — похищение и убийство трех несовершеннолетих еврейских поселенцев. Какие не может не вызвать у нравственно живого и разумного человека вся эта бесконечная, уходящая корнями в десятилетия волна крови, ненависти, насилия, ставших привычной атмосферой жизни многих поколений.
Убийцы еврейской семьи, когда они будут пойманы, и если их оставят в живых во время задержания, наверняка скажут, что совершили теракт в отместку за убийство семьи Давабши из Хеврона.
Убийцы семьи Давабши, если когда-нибудь они будут вообще пойманы, расскажут, что совершили убийство в отместку за теракт в синагоге. Убийцы из синагоги заявили, что совершили теракт в отместку за погибшего в вечер перед этим арабского водителя из компании «Эгед», который по мнению арабской улицы, был убит евреями, как и палестинский подросток два месяца перед этим, а по версии следствия — повесился сам. Убийцы семьи Фогель считали себя мстителями за… — десятки погибших на территориях палестинских подростков, смерть которых была случайностью или превышением полномочий несущих службу солдат, и сотен детей, погибающих во время каждой следующей военной операции израильской армии. Сама армия, когда совершает предписанное ей, «старается помнить» о ужасных жертвах Катастрофы, призванных оправдать все, всегда и везде, о терактах 70-х и 80-х годов и прочем. И очевидно, порочная «логика отмщения», которая делает цепь ужасных событий и преступлений почти бесконечной, ничуть не смущает ее апологетов.
Как правило, израильская власть и общественное мнение в этой стране используют подобные преступления, нередко — еще более жестокие, чтобы отстоять то представление, что у израильского общества и политикуума «нет партнера для мирного процесса», что наши оппоненты — «жестокие звери и варвары», с которыми невозможен цивилизованный и этичный диалог. Правая составляющая израильского общества вообще любит позиционировать и сознавать Израиль как «последний оплот цивилизации на Ближнем Востоке», «последний бастион цивилизации перед полчищами варваров, стремящихся атаковать западный мир», под которыми, естественно, понимаются мусульмане в целом — от их радикалов в виде ИГИЛ или Аль-Каеды до их беженцев — жертв их радикалов.
В 60-е и 70-е годы исламский террор вообще и палестинский — в частности, стали символом идеи ислама как «разновидности радикализма и варварства», той ситуации, когда религия и идеология, произрастающая из них «мораль» превращаются в оборотную сторону самого последнего нигилизма. Увы. Нашим палестинским соседям, с их «деревенской» ментальностью, было у кого поучиться профессиональному, безжалостному и технологически эффективному террору, идеологически мотивированному и морально обоснованному. У строителей этой страны.
Ни для кого не секрет, что и во время Войны за Независимость, ощущая слабость перед лицом противника, и после нее, израильская армия совершала военные преступления, квалифицируемые как «этнические чистки» и означающие целенаправленное уничтожение масс гражданского населения противника. Так называемая «проблема палестинских беженцев» — массового оставления палестинцами в 1948 году мест их проживания, возникла как следствие вырезания отрядами АГАНЫ нескольких палестинских деревень со всем их гражданским населением — акций, которые изначально задумывались как акции устрашения, призванные «заставить толпы врага побежать». Известны так же факты запланированно проведенных погромов арабского населения в Хайфе и Иерусалиме, которые как и еврейские погромы во все времена, преследовали целью насилие и завладение имуществом. Но увы, история террористических преступлений уходит в десятилетие, предшествующее этому.
Кого не потрясали «адские» кадры с места взрыва автобусов, в которых взрывали себя палестинские террористы-смертники, беседы с изувеченными людьми, оставшимися в живых после взрыва бомб на автобусных остановках, на рынке в Иерусалиме или в хайфском кафе… Кого не потрясал отдающий «немецким» цинизм палестинских террористов от организации ХАМАС, которые совершая теракт, убивали вместе с евреями так же и арабов, отговариваясь тем, что им была суждена судьба «шахидов». Увы, палестинские террористы были здесь лишь фанатичными учениками, которые кстати, так и не сумели превзойти до конца учителей, большинство из которых имело университетское образование и говорило на европейских языках.
В 1936 году была создана организация ЭЦЕЛь, одна из двух групп еврейской самообороны, которая изначально заявила террористический и радикальный настрой. Практика деятельности этой организации изначально подразумевала насилие и убийства в отношении к гражданскому арабскому населению с целью устрашения. Если группа АГАНА держала изначальную установку на легитимные средства самообороны, ЭЦЕЛь изначально же ориентировалась на гражданский террор как «превентивную меру» и «практику возмездия». В отличие от террористических организаций «народников» или «оуновцев», например, ЭЦЕЛь изначально планировала и осуществляла массовые и одиночные убийства именно гражданского населения, а не «функционеров оккупационного режима», «офицеров и солдат противника» и т. д. Действия ЭЦЕЛь всегда оправдывались «необходимостью самообороны от арабской агрессии», и здесь трудно не вспомнить «арабское восстание» 1936 года, еврейский погром в Хевроне 1928 года… Как нельзя не вспомнить ревизионистскую идеологию определенных сионистских организаций в отношении к арабам Палестины, отрицающую возможность создания для них национального государства и подразумевающую акты насилия над гражданскими лицами, политику изгнания арабов с их земель и многое другое. Однако, когда речь идет о гражданском терроре как средстве политической борьбы, постановка вопроса «кто первый начал» неприемлема и болезненна в принципе, ибо средство и путь к достижению здесь в принципе же неприемлемы, ничем не могут быть оправданы. Когда речь идет о том, что «во имя возмездия» возможно взорвать заживо три десятка человек, сжечь посреди ночи мирную семью или расстрелять возвращающихся с работы соседей — идея «возмездия», на каком бы языке она не говорила, вызывает ненависть и отвращение.
Вот лишь некоторые факты из «героической» истории освободительной борьбы ЭЦЕЛЬ в 30-х годах (взято с сайта «еврейский календарь», со страниц, посвященных истории ЭЦЕЛЬ).
1936, 16 апреля — (24 Нисана 5696) Двое командиров ЭЦЕЛа явились в барак близ Яркона, где жили двое арабов и застрелили одного из них
1936, 18 августа — (30 Ава 5696) Акция возмездия ЭЦЕЛ за нападение на евреев Тель-Авива накануне: обстрелян поезд с арабами. Один человек погиб, 5 ранены.
1937, 6 марта — (23 Адара 5697) В шаббат местным арабом был тяжело ранен (по некоторым данным, позже скончался) один из евреев, молящихся у Стены Плача. Несколькими часами позже бойцами ЭЦЕЛ в соседнем районе Рехавия один араб был убит, а второй ранен.
1937, 14 ноября. Акция возмездия ЭЦЕЛ за смерть пятерых евреев 9 ноября. Обстреляны арабы — жители Иерусалима. Двое были убиты в Рехавии, один рабочий убит рядом с кварталом Бейт-Исраэль. В драке, возникшей после этого убийства между арабскими и еврейскими рабочими, был убит еврей. Брошена бомба в проезжавшую арабскую автомашину по улице Махане-Иехуда, в результате мужчина и 2 женщины убиты.
1938, 6 июля — (7 Таммуза 5698) Теракт. Взрывы на арабском рынке Хайфы, организованные ЭЦЕЛ. Боевик ЭЦЕЛа, переодетый арабским грузчиком, подложил бомбы в молочные бидоны. Было несколько взрывов, Погиб 21 человек, 52 были ранены. В тот же день взрыв бомбы на рынке в Старом Иерусалиме, погибли два человека. Начало беспорядков, жертвами которых стали 80 евреев.
1938, 8 июля. Теракт. Взрыв бомбы, подложенной ЭЦЕЛ на автобусной остановке близ Яффских ворот в Иерусалиме. Трое убитых, 19 раненых.
1938, 15 июля. Теракт. Взрыв бомбы на рынке Старого города Иерусалима, установленной ЭЦЕЛ. 10 человек погибли, более 30 ранены.
1938, 18 июля — (19 Таммуза 5698) Ишув. Евреи покинули квартал Харт эль-Яхуд в Хайфе из-за арабских волнений. Они начались после того, как ЭЦЕЛ взорвал бомбу на рынке (см. 6 июля). Арабские жители Хайфы, мстя евреям, которые жили в Нижнем городе, избивали их, уничтожали имущество, поджигали магазины, обстреливали, забрасывали бомбами проезжающие автомобили
1938, 25 июля — (26 Таммуза 5698) Теракт. Взрыв бомбы, установленной боевиками ЭЦЕЛ, на рынке Хайфы, 35 человек погибли, 70 ранены.
1938, 26 августа — (29 Ава 5698) Ишув. Теракт ЭЦЕЛя на рынке Яффо — взрыв бомбы. 24 человека погибли, 35 ранены.
Увы, это история еврейского национального движения, а не сводка событий минувшей интифады. Как бы не хотелось думать обратное.
Цепь терактов против британских властей и их представителей, которые были совершены в продолжение 1939—1947 годов, близко не стоит ни численностью жертв, ни нигилистичностью деяний рядом с теми терактами, которые осуществила ЭЦЕЛЬ по отношению к гражданскому арабскому населению.
Помимо самой по себе жуткой статистики, примечательны здесь несколько вещей.
Обычно политики и идеологи правого толка оправдывают, объясняют жестокость, агрессивность, бескомпромиссность военной и внешней политики г-ва Израиль прежде всего страшной судьбой еврейского народа в годы второй мировой войны, которая, предполагается, дает зеленый свет практически любым средствам в достижении единой цели — сохранения еврейского государства, способного предотвратить новую Катастрофу.
Дело в том, однако, что все эти преступления, аналогов которым в арабском терроризме на тот момент не было — да, думаю, не было и в европейском терроризме, всегда носившем характер политического, а не этнического — были совершены в тот период, когда Катастрофа европейского еврейства лишь поворачивалась к финишной прямой, которую не мыслил никто, даже ее устроители. До идеи «окончательного решения» и ее воплощения было еще три года… Еще не было лагерей смерти. Еще никто не задумывался о массовом, промышленно организованном убийстве евреев. Еще были живы жертвы последующих страшных событий. И даже самые смелые и решительные, массово сбежавшие после «хрустальной ночи» в США и Палестину, в страшных фантазиях не могли представить ничего подобного тому, что свершилось с 1941 по 1945 год. Терроризм против гражданского населения как наиболее нигилистическое, радикальное средство соответствовал наиболее радикальному идеологическому настрою правой части еврейского поселения в Палестине, той парадигме «мы или они», которая и до сегодняшнего дня сохраняет свою идеологическую и политическую действительность.
Примечательны теракты, устроенные на общественных рынках Хайфы, Яффо, Иерусалима. Не ошибусь, если скажу — за всю историю палестинского террора не были совершены теракты, к-во жертв которых превышало бы число жертв терактов, осуществленных ЭЦЕЛем в 1938 году. Мне не известен ни один осуществленный палестинцами теракт, в котором погибло бы 35 человек, и «дилетанская осведомленность» в истории конфликта, боюсь, не является тому причиной. Те изощренные коварством теракты, когда бомба с часовым механизмом взрывалась в людных местах, замаскированная в бытовых предметах, ужасающие нас в практике палестинского террора, были выучены палестинскими террористами из практики их оппонентов, увы. Практику убийства случайных, ни в чем не повинных людей, боевики ЭЦЕЛЬ использовали наряду с арабами, ни в чем не превосходя их «моральной высотой» или «благородством». Практика палестинского террора последних десятилетий ужасает нас именно массовыми терактами против гражданского населения, а не против тех или иных представителей «режима». Увы, увы. Повальный, массовый террор против гражданского населения являлся изначально выбранной и идеологически обоснованной практикой праворадикальных еврейских организаций во второй половине 30-х годов и то, что сегодня совершают палестинские террористы, мало отличается от совершаемого в свое время «благороднейшими представителями» национального движения… Последователи которых и сегодня «живее и активнее всех живых», как это говорится.
По поводу «цивилизованности и варварства». Во все времена убийство «своих» вместе с «врагами» считалось пределом цинизма, нигилизма и того фанатизма, который ничем не отличается от полоумия. Неоспоримо известно, что евреи-исполнители терактов на рынках городов Палестины и лица, планировавшие их, наверняка ЗНАЛИ о неотвратимости гибели евреев вместе с арабами и ничтоже сумняшися принимали это как «необходимую для дела жертву».
Примечательно, что тогда, как и сегодня, насилие и кровь со стороны еврейских радикалов, «защищающих народ справа», как пишется на их стикерах и плакатах, кончались лишь еще большей волной крови и насилия по отношению к евреям… не к боевикам экстремистских группировок, а простым обывателям.
К сожалению, и во всем что было далее, мы, кажется, не так ушли от «черных дней истории», да и не стремились, похоже. Арабы убивают наших граждан, мы убиваем их. Арабский террор времен первой интифады закончился убийством в Маарат Махпела — еврейским терактом, в котором было убито более 30 и тяжело ранено более ста молящихся мусульман. Теракт этот был совершен не столько даже как «возмездие», а как попытка сорвать обретший к тому времени ясные очертания мирный процесс… Арабское насилие на улицах Иерусалима всегда компенсировалось исключительным по цинизму, жертвам и безнаказанности насилием по отношению к гражданским лицам на оккупированных территориях. Взрывы в автобусах в 2003 году закончились еврейским терактом, когда еврей — хозяин теплицы из Сектора Газа, привычно взял с утра в подвозку своих рабочих… и расстрелял их, 7 человек, отцов многодетных семейств, трудившихся с ним плечом к плечу в течение многих лет. К-во детей — жертв арабского террора за последние 30 лет, как бы ни было оно страшно, близко не приближается к той страшной статистике жертв среди детей, которую дала одна только последняя война в Секторе Газа. Черноволосые «бесы» с горящими глазами, грезящие о девственницах в раю, лишь сменили европейски образованных «бесов» из 30-х годов, соседствуют с их идеологическими «потомками» из последнего времени… И неизвестно, что страшнее — «горящее безумие» первых или холод «совести» и «рассудка» вторых.
Мы испытываем боль и ужас, когда простые палестинцы, вдохновленные пропагандой экстремистских организаций, убивают наших солдат. К сожалению, это совершается часто, циничным и коварным образом, иногда — подготовлено, иногда же — и это наиболее страшно –совершенно спонтанно. При этом мы ходим по улицам, названным в честь героев, точно так же убивавших британских солдат и офицеров, представлявших собою «оккупационный режим» — кстати, имевший международный мандат. При этом, мы не желаем признавать тот страшный и очевидный факт, что наши оппоненты используют те же средства, по тому же поводу и так же, как мы, героизируют своих кровавых «бесов», так же борются с оккупационным режимом, отнявшим у них право на строительство национального государства, предоставленное им ООН. Видят в наших солдатах таких же оккупантов и зачастую реальных мучителей их близких и родных. Мы привыкли кричать на всех углах, что мы — вечные жертвы их агрессии, их «нежелания признавать наше право» и «стремления сбросить нас в море», мы любим мыслить себя «героически защищающими себя жертвами»… и у этого есть подоплека, несомненно… При этом, в разговорах между собой, мы произносим — «во всем виноваты Бен-Гурион и Моше Даян», ведь у тех не хватило решимости додавить и окончательно изгнать арабов, избавить нас от них, они упустили историческую возможность их уничтожить»… При этом, во всем, что мы произносим и делаем, мы свидетельствуем, что наше «статистическое большинство» ощущает себя уверенно и спокойно только в «этнически гомогенном пространстве», не способно к демократическому сосуществованию и такового не желает.. При этом, по факту — реальными жертвами, лишенными государства, минимальных прав и свобод, полноценного существования, многие уже десятилетия являются именно они, а не мы. И когда по той или иной причине возникает вопрос об ответственности за происходящее, единственное, что мы можем — затянуть вечное «кто первый начал»… Когда окружающий мир или сама ситуация возлагают на нас ответственность за происходящее и требуют прийти к какому то решению, единственное, что мы можем — это повести себя подобно тому, как вел себя премьер Нетаньягу во время вчерашнего выступления в ООН, то есть закатить театральную истерику с пляской над пеплом страшных жертв прошлого и заклинанием их памяти… Цинично, и до последнего времени — срабатывало… но уже не работает.
К чему я всё это… Кровь влечет за собой кровь, и у крови свои, безжалостные законы… «мы или они» — порочная постановка вопроса, в которой «мы» далеко не всегда перевешивает.. и проблему террора нужно решать в корне, а не дополнительными «репрессиями» и «мерами безопасности»… не разрешением стрелять в швыряющих камни пацанов… Попыткой понять, почему эти пацаны, вместо желания жить, выбрать профессию, идти учиться и дышать надеждами, готовы на тяжелое хулиганство и уличное противостояние с реальным риском для жизни и судьбы… Конечно, убийцы должны быть найдены и наказаны, всегда и во всех случаях. Конечно, террор и обосновывающая его идеология должны быть осуждены вне зависимости от цвета и флага… Наши соседи делают это, но редко и нехотя. Мы в последнее время делаем это с ленцой, с десятком оговорок, словно подмигивая и давая понять, что всё это чуть «понарошку»… Дело ведь не в том, что всё это БЫЛО…
ноябрь 2015
О ДВУХ «ЕВРОПАХ»…
Последние лет 15, после страшных событий 11 сентября 2001 года и всего последовавшего за ними, «высокий интеллектуализм» и «прогрессивность» позиции отождествляются как правило с приверженностью парадигме т.н. «битвы миров и цивилизаций».
Популярная эта идеологема подразумевает, что теракты 11 сентября обнажили ту «битву» западной, в целом христианской цивилизации — оплота света, добра, стремления к свободе и демократии, с реинкарнировавшим и наступающим на цивилизованный мир средневековьем арабо-мусульманского востока — этого оплота «тоталитаризма», «неискоренимой деспотии», «фанатизма», «фундаментализма» и т. д. Не секрет, что через призму этой парадигмы западные интеллектуалы и политики правого или правоцентристского посола, рассматривают произошедшее за последние 15 лет и делают соответствующие выводы. И предпринимают соответствующие шаги. Или пытаются.
Концепция эта предлагает понимать историческое настоящее и образующие его плотность события через призму идеи глубинного гео-культурного и гео-политического конфликта «миров», в плоскости идеологии и политической практики обращает к агрессивному, воинственному сплочению «цивилизованного» мира перед угрозой мусульманского варварства, в необходимости сохранить свою культурно-ценностную идентичность и т. д. Приверженность принципам демократии, свободы и прав человека позиционируется как «ахиллесова пята» западного мира, с которой может начаться его крах перед лицом варварского нашествия. По сути дела, речь идет о новой форме ксенофобского сознания, которой, в соответствие с ментальностью эпохи и пространства, к которому она обращена, приданы известный философизм, онтологизм и метафизический пафос. Как следствие этого, в сознании «вооруженного» этой парадигмой цивилизованного обывателя, ислам однозначно предстает как «исламизм», форма фундаментализма и радикализма, а всякий мусульманин — как «враг», потенциальный террорист и фанатик, и т. д.
Конечно, первое что тянет спросить — а что есть пресловутая западная цивилизация вне исповедания принципов демократии, прав человека и свободы личности, без их безусловной действительности при любых обстоятельствах и по отношению к кому бы то ни было? Точнее — чем она была «до» и «без» всего этого, и чем она останется, если эти выстраданные через столетия исторических катастроф и катаклизмов принципы будут сданы в архив исторфилософии по причине необходимости «сплотиться перед лицом внешней угрозы и нашествия варваров»? Тут возникает и желание, и необходимость напомнить — и прежде всего, самому себе — вехи и события совсем недавней европейской истории…
Правда — как же здесь не задуматься, не вспомнить, не задаться вопросами…
По сути дела, только через культивацию экзистенциальных ценностей и пресловутых гуманистических принципов, иногда кажущуюся наивной и опасной, европейская цивилизация возродилась после погрузивших ее в кровавую бездну катастроф минувшего века, сумела спасти себя от кровавой вакханалии технологизированного и рационализированного варварства, которой была вся ее история в первой половине минувшего века. Те «наивные» принципы, действительность которых некоторые западные интеллектуалы предлагают если не «аннулировать», то существенно ограничить во имя «спасения цивилизации», на деле составляют ее сущность, и не верность им, а их низложение, будет означать ее неотвратимый и верный крах. Принципы и идеалы эти были обретены как возвращение к истокам и возрождение цивилизации, которая на кажущемся пике ее «прогресса» и «развития» познала крах, бездну нигилизма, отрицания и антигуманизма, низложения тех основополагающих экзистенциальных ценностей, отдаление от которых лишает смысла человеческое бытие в любой из его форм, при любых его внешних достижениях. По истине, нерушимое исповедание этих ценностей, их превращение в цивилизационную парадигму стало отправной точкой возрождения, «восхождения над бездной» европейской цивилизации, внутри которой в первой половине 20-го века казалось приемлемым массовое и технологически продуманное уничтожение инородцев и инакомыслящих, принесение в жертву миллионов человеческих жизней и судеб во имя процветания и могущества наций, торжества идеи или социального прогресса, превращение единичного человека и миллионные массы в «ничто», «материал» масштабных исторических и политических авантюр. Без этих ценностей и идеалов, в следовании которым Европа до сих пор проявляла упрямость и педантизм, оживших над пеплом ее стран и городов, она осталась бы тем, чем была в 30-е годы — вакханалией нигилизма, отрицания и абсурда, ксенофобских инстинктов, тоталитарных режимов и идеологий, превращения человека и его судьбы в придаток промышленной цивилизации. Точнее — не осталась бы, ибо тупиковость пути и невозможность на этом пути бытия и будущего была воочию, страшно доказана… Те страшные преступления, творимые исламистами, которые заставляют содрогнуться европейского обывателя перед экранами телевизоров или газетными листами, кровавая бездна, в которую погрузился в последнее десятилетие Ближний Восток, и до сих пор блекнут перед тем, что представляла собой Европа первой половины минувшего века, что делали тогда друг с другом представители передовых европейских наций… Преступления кровавых восточных диктаторов — Асада, Каддафи, Хусейна — близко не стоят с теми страшными военными преступлениями, которые совершали ближе к концу войны против гражданского населения союзники антигитлеровской коалиции… При самом дилетантском воспоминании исторических фактов и подробностей возникает неотвратимый вопрос — а имеют ли право современная Европа и Запад в целом позиционировать себя по отношении к арабо-мусульманскому миру в дихотомии «цивилизация-варварство», «добро-зло», «свет-тьма»? Если имеют, то насколько? Не пилят ли сук, на котором сидят, те западные интеллектуалы и политики, которые призывают «кое-что отменить и аннулировать» во имя того, чтобы «сплотиться и сохраниться»? Так ли уж далеко ушла Европа от своего страшного и совсем недавнего прошлого? Так ли уж глубоко ушли в ее «подсознательное» те империалистические, нигилистические и ксенофобские инстинкты, безраздельным торжеством которых была ее недавняя история? Не тлеет ли вулкан этих страстей и инстинктов под благообразием европейского уюта и комфорта? Не грозит ли опасностью возвращения в это прошлое попытка подвергнуть скепсису и пересмотреть те установки и идеалы, с утверждения которых началось возрождение Европы, ее отдаление от ужасов ее настоящего и прошлого? Прежде всего, нужно вспомнить, чем были та бездна, тот тупик нигилизма и отрицания, из стояния перед которыми Европа пришла к утверждению «свободы», «демократии» и «прав человека» как цивилизационной парадигмы, смысла и цели своего бытия. Представить себе бездонность пропасти, необозримость пепла и руин некогда поражавших ценностей, идеалов и достижений, над которыми Европа начала возрождение, восхождение ровно 70 лет назад. Без этих наивных и опасных с точки зрения безопасности принципов, Европа — бесовская пляска «ничто» на обломках ренессансных шедевров и идеалов, над картинами Леонардо, по которым протоптался нацистский кованный сапог, над руинами созидавшихся столетиями готических соборов… Бесконечность скепсиса и разочарования, тонущих в иллюзорности обывательского благополучия, которые с известной периодичностью овладевают миллионными массами людей, беззащитных перед реальностью небытия и абсурда, и превращают их исторические движения и деяния в культ смерти, отрицания и бесконечного же разочарования в бытии, в его абсурдности. По истине — не им учить цивилизации и гуманизму, им — бесконечно учиться, работать над собой и себя созидать. Попытка пересмотреть европейские ценности или обусловить их действительность во имя «спасения» и «сохранения культурной идентичности» — не приведет ли она к краху того, что мы называем современной европейской цивилизацией? Проще говоря — так ли уж много отделяет Европу от рецидива ее недавнего прошлого, вакханалии нигилизма, милитаризма, ксенофобии и тоталитарных форм сознания и существования? Пытаясь педантично сохранять верность декларируемым идеалам, и вправду рискуя быть может благополучием и безопасностью, не делает ли это Европа во имя самой себя, хорошо памятуя о той бездне свойственной ее нациям древней воинственности и стадности, в которую она была повергнута всего несколько поколений назад? Так ли уж наивны европейские гуманисты и «леваки», когда утверждают, что пафос «патриотической воинственности» и «самосохранения» куда более опасен для старушки Европы с ее паранойями, с болезнями ее духа, нежели полчища «беженцев-исламистов»?
Увы, но вовсе не арабы — фундаменталисты и фанатики — не «сирийцы», «палестинцы», «иракцы» и эт цетера, составляли основное тело тех многомиллионных масс, которые каких-то 80 лет назад промышленно, технологически продуманно уничтожали друг друга, уничтожали ценности собственной цивилизации, превращали в кипящий пепел миллионные города, удобряли мегатоннами пушечного фарша поля и луга… Большую часть среди оных, охваченных экстазом воли к смерти и отрицания жизни, составляли белокурые славяне, белокурые же немецкие ангелы, белокурые англичане, чернявые испанцы и итальянцы, представители древнейших и культурнейших наций, составляющих смысл и вечную гордость понятия «Европа».
Когда в 1941 году эмиссары вошедшего во вкус Третьего Рейха прибыли в Марокко с целью организовать «окончательное решение еврейского вопроса» и там — община марокканских евреев превышала численностью миллион человек — мусульманский король Марокко отправил их восвояси, поскольку в предложении этом, всецело поддерживаемым на тот момент католической церковью, для него, мусульманина и потомка халифов, заключалось что-то чудовищное, безбожное.
Европа первой половины 20 века — это кровавая бездна, воочию доказывающая, что нигилизм, ненависть к бытию, воля к смерти и уничтожению могут стать экзистенциальным состоянием миллионных масс внутри цивилизации… Что «его величество человек», способный приводить в мир поражающие фантазию плоды любви и гений Леонардо, Рафаэля, Караваджо, Гете, Бетховена и т.д., может превратиться в безразличную к себе, собственному бытию и трагедии смерти, судьбе и всякому «другому» вещь, готовую покорно идти за тысячи километров, чтобы там безвестно умирать и убивать среди метровых снегов или сахарской жары… Европа первой половины 20 века — это карнавал утверждающих себя тоталитарных обществ и идеологий, человеконенавистнических и антиэкзистенциальных мировоззрений масс, политического и идеологического цинизма, жертвой которого становились миллионы жизней и судеб. Если пользоваться идеями Гегеля, то Европа начала и середины 20 века — это она же, дошедшая до собственной «антитезы», до антитезы того ренессансного гуманизма, с которого она вновь когда-то начиналась… И головы на улицах рубили тогда не в сирийских и иракских местечках, а в старинных немецких городах, улицы которых еще помнили дыхание, поступь и облик величайших духом людей… Без суда и следствия резать на улицах «неверных», то есть в данном случае оппонентов той или иной идеологии, насиловать их женщин, ради забавы сжигать заживо их стариков, превращая их в живые факелы, гноить сотни тысяч их в клетушках за колючей проволокой, уничтожать их имущество, убивать гомосексуалистов — всё это было развлечением не фанатиков-исламистов, а добросовестных служак и вояк европейских режимов, потомков Веласкеса, Рафаэля, Дюрера, Л. Толстого… Европа того времени — это торжество нигилизма, средневекового варварства, древних ксенофобских инстинктов, пробивающихся из под тонкой корки культуры, идей свободы и демократии, возраст которых не превышал нескольких столетий…
Правда, если уж быть совсем педантичным, то ни в 16-м, ни в 17-м, ни в 18-м, ни в 19-м веках Европа не была чем-то другим… И даже в конце 19-го века представители наиутонченнейших европейских наций, от англичан и голландцев до французов и бельгийцев, в лоне которых зарождались и расцветали идеи свободы, равенства, демократии и цивилизованного общества, не чурались подвергать миллионному геноциду жителей своих колоний, иного цвета кожи. Громыхание великих и возвышенных идей затрагивало лишь верхние слои атмосферы, голубую даль толстовского «неба над Аустерлицем», попытка же воплотить эти идеи, практика истории и социально-политического бытия оставалась кровавым месивом.
Та Европа, которую сегодня пытаются противопоставить «темным мусульманским полчищам» — это цветок, который расцвел лишь очень недолгое время назад как попытка Европы после всех пережитых ею ужасов стать чем-то другим, нежели она была, вырваться из тисков топивших и губивших ее исторических катастроф, их наследия, может быть — вернуться к забытым ренессансным истокам… После той бездны небытия и отрицания, перед которой Европа встала в первой половине прошлого века, перед последней точкой, до которой она дошла, ее воля к бытию и будущему должна была стать волей к изменениям, обновлению, преобразованиям, и в силу вступил проект Европы — «оплота мира, демократии и прав человека»…
И проблема мусульманских беженцев сегодня — это та лакмусовая бумага которая способна протестировать, стала ли Европа чем-то другим, или же все преобразования в духе гуманизма, прав человека и демократии так и остались пресловутой «игрой», которая, как часто считается, составляет суть всякой культуры и цивилизации… Потому что буквально на глазах фашистские, ксенофобские силы и тенденции в европейских обществах, привычно называемые «патриотизм», «национальный лагерь», «силы борьбы за культурную идентичность, вновь начинают расцветать и приобретать вес… И «спасшиеся от ужасов советского тоталитаризма», «вернувшиеся в лоно Европы» государства, такие как Венгрия, Словения или Латвия, в считанные дни возвращаются к политической практике 10-х и 30-х годов, к их идеологии и парадигмам… И армейские кордоны на границах Венгрии и Сербии невольно возвращают память в те времена, когда еврейских беженцев, задержанных на границе «нейтральной» Швейцарии, холодно и следуя протоколу, возвращали в руки немецких оккупационных властей, обрекая их тем самым на неотвратимое путешествие в Освенцим. Потому что для европейских ценностей и законов того времени, совсем недавнего в общем-то, протекторат национального благосостояния стоял несоизмеримо выше спасения людей, обреченных на неминуемую и страшную смерть. Память возвращается и к тем временам, когда британские власти в подмандатной Палестине топили корабли, перевозившие беженцев, если возникала угроза превышения отпущенной для еврейских беженцев «квоты». И вот кажется, помнящая боевой дух предков «старушка Европа» совсем не погибла, а реинкарнируется и оживает буквально на глазах, воскресает отдающим звоном мечей и боевыми кричалками духом.
И если спросят меня: что тебе дороже — Европа 30-х, помнящая о «боевом духе» и стремящаяся опровергнуть пророчества Шпенглера и иных интеллектуалов-декадентов (а может и наоборот, доказать их), готовая удобрять свои земли мегатоннами человеческого мяса и приносить в жертву параноидальным фантазиям поколения людей, или же та Европа «с пораженной волей к самосохранению», которая «заигралась в губящий ее гуманизм и демократию», сомневающаяся и спотыкающаяся у порога «жизненно важных решений», я отвечу: МНЕ МИЛЕЕ СЕРДЦУ ВТОРАЯ.
Парадигма «битвы миров», со всеми проистекающими из нее и зачастую весьма конкретными установками — это своеобразное идеологическое «заклинание» из той эпохи, когда магия фашизма являлась официальной религией и культовой практикой большинства европейских стран, посредством которого пытаются вызвать к жизни слегка прикорнувший под гипнотические мантры «прав человека» и «демократии» боевой дух «старушки Европы».
Не надо этого делать! Не пытайтесь пробудить инстинкты древних франков, тевтонцев или мадьяр, напомнить им о умении постоять за «фатерлянды»… Мы знаем, как они это умеют…
декабрь 2015
ПО СЛЕДАМ ПАРИЖСКИХ НОВОСТЕЙ…
Самое отвратительное, что теперь, по вывернутой наизнанку «логике», которая все же есть у безумия страха, ненависти и ксенофобии, все стрелы, вся ненависть и жажда отмщения обернутся на беженцев, которые спасались от «исламского государства», устроившего террор на улицах Парижа, на восточных граждан и жителей Европы, на ислам как таковой… Даже перед этой трагедией, в Германии происходили нападения на беженцев, на левых политиков, занимающих по проблеме беженцев гуманистическую позицию. Теперь же, можно предположить, найдутся в европейском обществе те силы и слои, которые сочтут маньяка и убийцу Биндика пророком, а не сумасшедшим подонком…
Самое страшное, что террор может победить — пробудив в европейцах и европейских народах те страшные и с трудом забытые «гены» фашизма и ксенофобии, которые совсем недавно давали всходы, ввергнув их в бездну параноидального противостояния с «востоком» и «исламом», присоединив их к дихотомии «ислам — цивилизация» и побудив их отказаться от тех ценностей, на которых Европа создала себя, подняла себя из руин, из духовной бездны после Второй Мировой Войны…
Произошла ужасная трагедия… Прекрасный и мирный город пережил ту же боль, которую знали до него Лондон, Берлин, Москва… Подлинная победа над террором произойдет, если Европа найдет в себе силы и разум остаться собой, а не разрушиться изнутри, поддавшись на атаку и беспрецедентную жестокость… ведь это и будет истинным «крушением европейской цивилизации», которым ей угрожают фашисты всех мастей и акцентов в связи с «излишним» гуманизмом и уважением к демократии и правам человека… Крушение и катастрофа — не в толпах беженцев на улицах европейских городов, не в проливаемых на них ведрах напрасной крови — Европа знала и худшую кровь… Крушение и катастрофа случатся, если эта цивилизация утратит ценностную идентичность, перестанет быть тем, чем она упорным трудом 70 лет создавала себя, поднимая себя над бездной и пеплом…
После терактов 11 сентября американцы попытались отказаться от «демократии и свобод» во имя «национальной безопасности»… и через несколько лет вынуждены были остановиться, обнаружив, что утрачивают то, что делает их самими собой, те ценности и основания, на которых зиждутся их общество и цивилизация, в соответствие с которыми они веками созидались. Потому что ценности выше безопасности… Потому что на ценностях и моральных идеалах, а не на безопасности зиждется цивилизация, они являются основой ее идентичности… Потому что общество, во имя безопасности утрачивающее лицо и ценности, моральные основания своего бытия, обречено на гибель… Мы хорошо помним, чем была Европа совсем недавно, что представлял собой «боевой дух» ее наций… Мы хорошо знаем, в какую кровавую бездну нигилизма она может ввергнуть себя, когда «безопасность и процветание наций» становятся идеалом ее настоящего… Мы так же хорошо знаем, на что способны европейские народы, когда они, поддаваясь науськиваниям и увещеваниям, вспоминают о своей способности «постоять за себя», постоять за щиты и геральдическую символику «фатерляндов»… Европа мира и социальной стабильности, Европа как храм экзистенциальных и гуманистических ценностей — это хрупкий и драгоценный цветок немногих десятилетий, расцветший над кровавой бездной, над крушением последних ценностей и идеалов, над холодным пеплом ренессансных прозрений, вдохновивших бытие веков… Тогда, когда во имя «безопасности» Европа начнет отказываться от тех ценностей, которые составляют ее сущность и основания ее бытия, в служении которым она подняла себя на бездной и руинами — она действительно начнет разрушать себя, познает крушение…
декабрь 2015
DURA LEX, SED LEX
Таракашки забегали, засучили ножками, забеспокоились — тонкие и чувствительные усики ощутили пусть и легкий, но тревожащий запах дезинфекции… Патриотическая сеть государства Израиль сегодня брызжет возмущением и благочестивым гневом, Израиль называют «страной торжествующего антисемитизма» — не более, и не менее… Причина тому проста — двух приличных еврейских мальчиков, носящих «цицит» и даже наверное соблюдающих святую субботу (ну, всю не всю, а кое-что соблюдающих) подвергли административному аресту. Поясню: «административный арест» — это арест, осуществляющийся без решения суда, за подписью армейского начальника, из соображений национальной безопасности, без предъявления обвинения, без доказательств и улик, на одном лишь подозрении в опасности арестованного для государства, без права на присутствие адвоката и без ограничения срока. Есть люди, просидевшие под таким арестом многие годы. До вчерашнего вечера подобная практика успешно применялась в течение десятилетий на территориях Иудеи и Самарии, арестовывали всех, от пацанов до пятидесятилетних отцов больших семейств. Когда — по реальным подозрениям. Когда — чтобы взять в заложники главу семьи, члены которой подозреваются в террористической деятельности, при том, что арабская семья — это, собственно, тысячи человек. Когда — чтобы пытать и взяв измором, суметь выудить какие-то крохи оперативной информации, неоднократны случаи неожиданных смертей задержанных от «внезапного разрыва сердца», «инфаркта» или «тяжелой хронической болезни», последнему случаю менее полугода. Так вот, с сегодняшнего дня подобная мера применяется и к лицам «кошерной» национальности… подозреваемым в терроре. И тут началось. Скорбящая англоязычная мать кричит, что у нее отобрали хорошего мальчика, англоязычный папа, раздувая глаза и изображая недоумение и гнев говорит, что он разочаровался, что Израиль — неправовое государство, в котором нет суда и власти закона, адвокат вторит — «это не демократия»… Ах же вы твари. Ах же вы скунсы смердящие. Демократии вам захотелось, власти права и закона, полномочий суда… Когда рядом с вашим забором десятками лет многим тысячам людей, попирая их простейшие права так ломали судьбы, вы ощущали правомочность происходящего, ведь это же не евреи, а арабы, «проклятые гои», враги… Тех людей которые кричали что так нельзя, что не по-людски это, вы называли «предателями», «врагами нации», «пятой колонной», «потомками капо» и «продажными шлюхами Евросоюза». Когда это коснулось ваших отпрысков, которых вы воспитываете в духе фундаментализма и благословляете на бесчинства, разъясняя, что в этом их долг перед нацией и господом богом — вы кричите «гевалт», «антисемиты», «где суд» и «демократия». Так вот вам демократия — равенство перед законом, даже если он плох, равенство обязанностей, равенство в ответственности и наказании за содеянное. Почувствуйте на собственной шкуре, что такое беззаконие, бесправие, зависимость от чьего-то произвола. Что такое, когда жизнь, достоинство и свобода человека под благочестивое патриотическое блудословие лишаются какой-либо ценности. Что такое положение собаки, для которой жизнь — не право, а милосердная подачка властителей… Такая вот демократия на Ближнем Востоке. Кушайте. Подавитесь. Дай Бог.
декабрь 2015
ИЗ ГУЩИ ОСЕННИХ СОБЫТИЙ
Только что, точнее — около двух часов назад, в Старом Городе Иерусалима, на улице, соединяющей еврейский и мусульманский квартал, произошел теракт — вооруженный ножом палестинец напал на вооруженного огнестрельным оружием ученика еврейской йешивы, смертельно ранил его, отобрал у него оружие и открыл из него стрельбу по группе туристов, успев ранить несколько человек, еще одного смертельно, после — был застрелен полицейскими.
Когда в минувшую среду я слушал выступление в ООН палестинского «раиса» Абу-Мазена, я подумал, что тридцать лет ближневосточной истории были напрасны, поскольку ситуация, собственно, возвращается в год начала первой палестинской интифады, но только к гораздо худшим для г-ва Израиль стартовым позициям. Было ясно так же, что речь Абу Мазена — это «желтый свет» к третьей интифаде и всплеску новой волны насилия. На следующее утро большинство израильских печатных изданий вышли с комментариями того рода, что речь Абу-Мазена была не «бомбой», а «шоковой гранатой», что «фактически, это не изменит положения дел в повседневной плоскости» и т. д. Увы, развитие событий не заставило себя ждать. И это — только начало.
Приход Абу-Мазена к власти в 2005 году ознаменовал собой завершение второй палестинской интифады и начало относительно умеренного периода совместного существования, в отдельные моменты которого сотрудничество израильских властей с властями автономии было по настоящему тесным. Несомненно, что Абу-Мазен представлял собой образчик умеренного палестинского лидера, насколько это вообще возможно, последние годы, несмотря на множественные эскалации конфликта по тем или иным поводам, этот человек последовательно отстаивал идею «мирной» борьбы палестинцев за свои права, опять-таки, насколько это в принципе возможно.
Никому не придет в голову «оправдывать» террор. Кроме ублюдков-радикалов с обеих сторон, разумеется. При этом, не могу не поблагодарить премьер-министра Нетаньягу за ту ситуацию, которая на глазах захлестывает реальное положение дел. На протяжение 6 лет правления этот политик и его окружение последовательно сводили на нет все точки соприкосновения и сотрудничества с ПА, чем далее, тем более очевидно свидетельствуя, что в их намерения не входит какое-либо решение конфликта и существующей ситуации, создание палестинского государства, либо же аннексия всех территорий с интеграцией и абсорбцией проживающего на них арабского населения, либо хоть что то иное конкретно. Единственное «упование», к которому сводилась политика трех правительств Нетаньягу — это сохранение «статус кво». Не знаю, насколько должен быть оторван от реальности политик, который на полном серьезе считал, что длительное сохранение увечного «статус кво» действительно возможно и не закончится катастрофой, что буде такая случится, в его власти будет удержать контроль над ситуацией путем насилия и репрессивных мер. Происходящее медленно назревало, все последние годы становились очевидными и эскалация напряженности, и тупиковое положение дел, и перехлестывание меры отчаяния на палестинской улице за те края, после которых отчаяние превращается в реки крови и нигилистической жестокости. Все события последних трех-четырех лет однозначно указывали израильскому политикуму куда движется ситуация и что будет, если не принять каких-либо решений. Ну, что ж… теперь мы будем пожинать плоды. И никакие репрессивные меры здесь не помогут. Мера отчаяния, мера обесцененности жизни с другой стороны дошла до той черты, за которой наплевать и на разрушаемые дома, и на приказы стрелять в подростков, и на угрозу административных арестов, и на отнимаемые пособия института национального страхования. Я не знаю, что еще должно случиться, какие жертвы еще должны быть принесены, какие реки крови еще должны пролиться, чтобы руководящие нами радикалы-полоумки поняли, что эта ситуация никогда не решалась, не будет решена и не может быть в принципе решена повышением уровня насилия и репрессивных мер. Единственное, к чему это может привести — к еще более глубокому прорастанию корней ненависти между арабами и евреями и углублению безнадежности ситуации. Как и во все предыдущие годы, новая волна насилия, когда она дойдет до высшей точки, спадет за счет очередной новой мирной инициативы, возрождения иллюзии мирного процесса, которая вернет ситуацию в известные рамки и какое то время, пока будет жива, поддержит новый «статус кво». Понимающий это Яир Лапид уже пытается сформировать такую инициативу. Возможно когда-нибудь бездна небытия, в которую может ниспровергнуться этот окровавленный клочок земли станет настолько очевидной и близкой, что родится политик, которому придет в голову превратить иллюзию мирного процесса в реальность обновления. И достанет для этого сил, воли и соратников.
ноябрь 2015
КОММЕНТАРИЙ К НАШУМЕВШЕМУ «ВИДЕО НА СВАДЬБЕ ПРАВЫХ РАДИКАЛОВ»
Первоначально я хотел опубликовать этот материал с русскоязычного новостного сайта «israelinfo», единственного из новостных сайтов на русском языке, который дал хоть какое-то сообщение о событии, ведь остальные сайты, включая интернет версию «9» канала, его скромно обошли. Увы, на сайте «israelinfo» доступ к этому во всех смыслах примечательнейшему, интереснейшему видео заблокирован… А посмотреть стоит! :) Поэтому, обращаюсь к первоисточнику — «10» каналу израильского телевидения. Как выяснилось, на этой свадьбе присутствовал цвет радикально-патриотического сообщества, в том числе, Итамар Бен Гвир. По-видимому — в событии и тех настроениях, которые брызжут из него, в этом подобии сатанинского культа смерти, насилия, кровавой мести, нет ничего, что для означенного сообщества было бы ненормальным, из ряда вон выходящим, противоречащим его морали или идеологии. Поэтому немедленно развернувшиеся попытки и в этом увидеть «черную руку» ШАБАКа, инсценировавшего постановку, чтобы «очернить» и «оклеветать», говорят лишь об одном — «ура-патриоты» совсем не против того, чтобы всё это было… Они уже давно внутри всего этого и всеми силами участвуют в происходящем, и их «совесть», их благочестие и мораль никоим образом этому не противоречат… Они против лишь одного — чтобы всё это предавалось публичной огласке… И когда это происходит, как стыдливые воришки Ильфа и Петрова, они пытаются изображать «удивление» и «несогласие», начинают надевать ханжеские мины, будто они могут убедить кого-то или скрыть изборожденное сифилитинами нацизма, нигилизма, религиозного фундаментализма и фанатизма рыло.
Поясню, о чем идет речь.
Около трех недель назад, в разгар праздника Хануки, состоялась свадьба двух очень известных представителей радикально-патриотического, поселенческого сообщества, на которой присутствовал весь «цвет» этого сообщества. Центральным моментом, заснятым на камеру, стало празднование мести, празднование «победы» в теракте-поджоге, в котором погибла целая арабская семья, девятимесячный малыш и оба его родителя, а остальные члены семьи получили тяжелейшие увечья. Точнее — перед вами танец, в котором наравне со взрослыми участвуют и дети. Танец сопровождается пением традиционных благочестивых мелодий, которые обычно сопровождают праздник Ханука, выкриками лозунгов «отмщения», видны так же писанные подобные лозунги. Танец осуществляется вместе с ножами, пистолетами, автоматами, которые держат в руках большее число танцующих, включая детей, кроме того, некоторые танцующие держат в руках фотографии погибших в теракте арабов. В один момент видно, как один из танцующих, держа в руках нож и фотографию заживо спаленного девятимесячного младенца, начинает под всеобщие одобрительные выкрики пронзать ее ножом.
Подскажите мне, чем этот праздник отличается от культа кучки сатанистов, чем эти люди в принципе отличаются от боевиков «ДАШ» и в чем разница между ними и боевиками ХАМАСа, которые фотографируют малолетних детей в костюмах смертников-самоубийц?
К вопросу о еврейском благочестии, благородном патриотизме, несчастных мальчиках замученных ШАБАКом, а главное — о палестинцах как нигилистах, «патологических террористах» и «зверях в людском обличии»… Мы ведь привыкли считать их именно «этим», морально основывая так свое превосходство над «ними» и право делать с «ними» то, что заблагорассудится… увы, увы…
Оказывается, идеологически мотивированные бесы и отморозки есть и внутри благочестиво-патриотического сообщества и они — плоть от плоти дети его ценностей, идеологии и настроений, просто в отличие от палестинцев, «лица» этого сообщества умеют вовремя надеть ханжески-осуждающую мину и отступиться от тех, кого подтолкнули на содеянное… Оказывается, что так же, как палестинцы «благословляют» память Самира Кунтара, террориста и убийцы детей, благочестивые жители еврейского квартала Старого Иерусалима благословляют выздоровление Шауля Нира, террориста и убийцы, участника и организатора кровавых терактов с многочисленными жертвами… Во истину, одно благочестие достойно другого, одна сторона конфликта ни чем не отличается от другой и при пристальном, честном взгляде на вещи — навряд ли когда-то вообще отличалась… Надеюсь, что таким образом благословленное в час свадьбы семя постигнет надлежащая, достойная судьба…
Если применить к пониманию и оценке этого термин «фашизм с георгиевской ленточкой», родившийся в осмыслении феномена современного российского фашизма, то вполне правомочно получится нечто вроде «фашизма с нарукавной повязкой», «фашизма с маген давидом и „святой торой“», то есть фашизма, который для обоснования себя и достижения собственных целей манипулирует памятью о страшных жертвах фашизма, самыми трагическими сторонами исторической судьбы и памяти нации, наиболее сакральными символами традиционного благочестия. То, что религия и традиция этой нации, как ни пытались бы утверждать обратное, их мораль и установки являются благодатнейшей почвой, на которой расцветает такой фашизм — очевидно, но является отдельным вопросом. Что тут скажешь… хоть плач, хоть смейся, хоть плюй в разные стороны — РАЗВЕ ПОМОЖЕТ? Наступает час «этого». У власти — «они», и надолго. Пока что, припертые в угол фактами, поставленные лицом к лицу, на всеобщее обозрение перед плодами собственной пропаганды, разжигания самых низменных и страшных страстей толпы, многолетнего пестования, целенаправленного и продуманного «холения» радикалов, они еще считают должным «состроить мину» и находят в себе на это силы. Пока. Недолог тот час, когда они перестанут это делать, ибо ни мораль общества, ни его ценности, ни идеология политического режима не будут им воспрещать. Да и сейчас, не смотря на наигранную, бархатистую патетику в тоне, и произносящие «отречение» и «обличение», и те, кто внимают им, понимают, что всё это «понарошку» и для приличий, но не от разума, не от сердца и совести. Пока что власти стыдятся и выступают с заявлениями. Не потому, что подобное коробит «мораль», «ценности» или «совесть» — оно то как раз вполне укладывается в их рамки. Потому что существуют какие-то общечеловеческие приличия и нормы, с которыми как-нибудь пока еще нужно считаться, в отношении которых нужно «отбыть» и «оттанцевать» весь ритуал. При этом, конечно же, никаких реальных шагов предпринято не будет. Общество в его «статистическом» лице вовсе не стыдится, не содрогается и не извиняется, напротив — оно давно оправдывает и благословляет подобные вещи и лишь корит власть за половинчатую позицию в отношении к «врагам». Настанет миг — убежден, в недалеком будущем — когда разногласия в области морали и приличий между обществом и властью исчезнут и они сольются в фашистском экстазе и согласии. И настанут мир и гармония в великом и неделимом Израиле — от моря до Иордана.
декабрь 2015
О НАЦИОНАЛЬНОМ ПОНИМАНИИ СПРАВЕДЛИВОСТИ
КОММЕНТАРИЙ К НОВОСТИ О ПЕРЕВОДЕ ПОДОЗРЕВАЕМЫХ В УБИЙСТВЕ СЕМЬИ ДАВАБШЕ ПОД ДОМАШНИЙ АРЕСТ
Клянусь, читаешь эти новости, и вспоминаешь главу «Баварское правосудие» из романа Л. Фейхтвангера «Успех». К вопросу о национальном понимании справедливости и правосудия в государстве Израиль. В этой стране возможно, например, на неограниченный срок заключить араба в тюрьму — без суда и следствия, предъявления обвинений и подозрений, права на встречу с адвокатом или близкими — лишь на основе существования у силовых структур подозрений об участии этого человека в террористической деятельности. Без предъявления подозрений и улик — лишь на основе заявления о их существовании. Когда — просто погубив судьбу человека, доведя его до полусмерти. А когда — взяв молодого и здорового человека, и вернув через несколько дней его труп, сообщив, что у близких нет причин для претензий, поскольку арестованный сам неожиданно умер от инфаркта. Патриотическое сообщество в этом случае благословляет и рукоплещет, поскольку ощущает, что государство защищает его и от его имени эффективно борется с врагами. Чем больше, тем лучше. Когда вследствие исключительных обстоятельств государство решилось применить эту меру и в отношении лиц «титульной» национальности, над горами и равнинами полетел вой относительно того, что государство Израиль — не демократическое и не правовое… Хотел бы я посмотреть, как подозреваемого в совершении теракта араба отпустят под домашний арест на пару деньков… Но еврейского мальчика, подозреваемого в сожжении заживо целой семьи, можно отпустить побыть дома на «шабат», в кругу семьи…
Террорист и убийца Самир Кунтар отсидел за совершенное им 30 лет, прежде чем был обменян по сделке, а вчера, спустя 8 лет, ликвидирован.
Террорист и убийца Шауль Нир, участник тройного теракта-убийства в Хевроне, несостоявшейся серии взрывов в рейсовых автобусах палестинской компании, отсидел за свое преступление менее десяти лет, после — превратился в респектабельного отца семейства, домовладельца и активного патриота, и если бы несколько дней назад его по случайности или по какой-то высшей справедливости не подцепила пуля араба-террориста, еще лет через двадцать он спокойно закончил бы жизнь в своем доме, на своей постели, в окружении десятков внуков и правнуков.
Офицеры ЦАХАЛа, которые в летний вечер 1956 года устроили небезызвестную резню в Кфар-Касеме, за час расстреляв 49 жителей деревни, арабов-граждан Израиля, возвращавшихся с полевых работ и якобы нарушивших комендантский час, и среди них — 25 детей, не были ни расстреляны, ни приговорены пожизненно. Они отсидели не более трех лет, после — заняли должности в госаппарате, закончили карьеру в статусе высоких госслужащих, а жизнь — в глубокой старости, почетными госпенсионерами и отцами больших семейств.
Так что всё это — давняя традиция и началось не вчера. Просто вернувшаяся сюда на вечно титульная нация вправду считает, что ее сыны имеют право на то, за что остальные должны быть осуждены, что паспорт и гражданство ни при каких обстоятельствах не должны быть поводом для равенства в правах евреев и не евреев, что в этом — незыблемое и неотменимое условие национального господства и самоутверждения. Что в соответствие с этой основной установкой можно создавать «цивилизованное государство». Террористами могут быть только арабы, совершающие те же преступления и зверства евреи ни при каких обстоятельствах не могут быть признаны террористами и не должны понести соответствующее наказание.
И только одного они не понимают — в цивилизованном мире, в том, чем этот мир является и делает себя последние 70 лет, нет места и будущего для «этнического», а не «гражданского» понимания нации. И нет места и будущего у нации, которая созидает ее государственность на принципе этнической гомогенности и дискриминации граждан в их правах по национальному, расовому или религиозному признаку, как нет будущего у государства, в основании которого положены эти посягательства и претензии. И конечно — нет будущего у политической и общественной системы, которая понимает правосудие и справедливость не «гражданственно», а «национально». Когда наши наци-ублюдки — часто, с русским акцентом — не стесняясь произносят с экранов телевизоров «Израиль страна, в которой не еврею лучше не жить», они произносят вовсе не нечто «жизнеутверждающее», «еврейски здоровое», как это принято говорить… а лишь подписывают себе приговор…
декабрь 2015
ДОБРОЙ НОЧИ И УДАЧИ
«Мы утверждаем и подтверждаем делом, что мы защищаем свободу, где бы она ни была. Но мы не можем защищать свободу за границей, если не способны защитить ее дома».
Э. Мэрроу.
В 1947 году, в самых истоках холодной войны, как одно из ее провозвестий, наряду с «Мюнхенской речью» Черчилля, президент США Трумэн подписал указ о создании «Комитета по борьбе с антиамериканской деятельностью». Именно так, за двадцать лет до появления «застойной» статьи «об антисоветской деятельности», в США появилась законодательное определение «антиамериканская деятельность», идентичное по смыслу. «Комитет по расследованию антиамериканской деятельности» преследовал единую и очевидную цель — «охоту на ведьм», законодательно вооруженную борьбу с идеологической и политической оппозицией, люстрацию общественных и государственных институтов, кругов творческой и академической интеллигенции на предмет их лояльности политическому режиму, идеалам нации и т. д. Проще говоря, в задачи комитета, возглавленного печально известным сенатором Маккарти, входил поиск и остракизм предателей нации, внутренних врагов, осуществление практики политических репрессий с целью борьбы за национальную безопасность. Практика эта подразумевала увольнение с государственной и общественной службы «неблагонадежных политически и идеологически» элементов, служащих госаппарата первого звена, коих за 7 лет деятельности комитета набрались многие сотни, внесудебные и судебные расправы над представителями творческой и университетской интеллигенции. Примечательно, что комитет практиковал публичные слушания-судилища и в списки «неблагонадежных» попадали помимо подозреваемых в коммунизме так же и гомосексуалисты. Короче говоря, не надо обладать глубинными познаниями в политологии и истории, чтобы различить в деятельности комитета, в одиозной личности его главы признаки государственного террора, прообраз несостоявшегося, умершего «недоношенным» американского фашизма или тоталитаризма. Кстати, супруги Розенберг, обвиненные в шпионаже в пользу СССР и казненные, стали одной из наиболее известных жертв комитета.
Комитет профункционировал 7 лет, с 1947 по 1954 год, фактически — определив общественно-политическую действительность целого послевоенного поколения. Кто знает, к чему бы могла привести эта деятельность, фактическая практика политических и идеологических репрессий, к которой американское общество приучали как к его привычным реалиям. Как бы там ни было, факты, события и воспоминания той эпохи реконструируют исключительно нездоровую общественную атмосферу, которая, наложившись на столь свойственные американскому обществу империализм, традиционализм и консервативность, вполне могла бы повести эту страну по иному пути и превратить ее вовсе не в оплот демократии и гражданских свобод, предпосылки к этому были очевидны.
Если бы не…
Если бы не Эдвард Мэрроу. В 1953 году известный американский телеведущий разворачивает беспрецендентную по смелости и уничижительности кампанию против комитета и лично главы того, и в течении года ему в одиночку удается повалить «всесильного сенатора», погубившего не одну сотню судеб. Проще говоря — безжалостный голос разума одного смелого человека сумел словно бы пробудить, отрезвить общество, погрязающее в гонениях на «инакомыслящих и подозрительных», утрачивающее маяки и ориентиры в осознании истинного смысла происходящего с ним и в нем — те ориентиры, которыми всегда является личностная позиция совести и критического
взгляда на вещи. Конечно, это было возможно лишь потому, что голос одного «смельчака» в принципе мог быть услышан и падал на ментально, культурно благодатную почву… В 1954 году сенат США признал деятельность комитета «постыдной», «попирающей базовые ценности и свободы американского общества», и осудил поведение сенатора Маккарти.
Как и всегда, как и везде, практика репрессий, гонений на неблагонадежных, «закручивания гаек» и т. д. оправдывалась заботой о «безопасности нации», «укреплении государства», «защиты от внутреннего и внешнего врага», означала требование лояльности политическому режиму, государству и его действиям, официальной идеологии и установкам. Примечательно, что такая политика стала возможна в стране, которая создавала себя вокруг парадигмы гражданских и общественных свобод, мыслила себя их оплотом.
Принципиально понимать, что не бывает «хорошего» тоталитаризма, хорошего «закручивания гаек», что никакая цель не может быть достаточно «благой», что бы оправдать и обосновать гонения на политических и идеологических оппонентов, упреждение инакомыслия и критического взгляда на общественно-политические реалии, на официальные ценности, идеалы и установки. Принципиально понимать это в особенности тогда, когда обращение к подобной политической практике привязывается к «контексту» и «обстоятельствам», когда использование подобных средств мыслится как «плохое», если их задействуют «плохие» и с «дурными намерениями», и «хорошее» в руках «хороших», «борющихся за правое дело». Увы. Практика и исторический опыт неоспоримо свидетельствуют, что в соусе истерических прокламаций о «контексте» и «правоте» подобные события и явления всегда становятся возможны, и «контекст», выглядящий приемлемым в настоящем, в будущем вскрывается и осуждается как преступный. Увы — эпоха, погрязшая в державническом и патриотическом истеризме, прибегающая к подавлению гражданских и общественных свобод, редко оказывается способной критически взглянуть на себя из реалий ее настоящего. Тогда мы сталкиваемся с тем парадоксом, что политические, военные и иные преступления, суть которых идентична вне зависимости от «лагеря», их совершающего, предстают «правомочными» в зависимости от цвета флага, характера идеологии и целей. Тогда те же по сути и форме репрессии против оппозиции, диссидентов и творческой интеллигенции, которые применял советский режим, в реалиях иного режима и в облачении иной идеологии могут преподноситься как «легитимные» и «справедливые», а те же нигилистические преступления террора, которые совершают «враги», становятся «актами героизма», если их совершают «наши». Моральная извращенность общественного сознания, цепляющегося за увертки «рассуждений о контексте» может достигнуть такой глубины, что массовые убийства-теракты, в которых гибнут «враги» вместе со «своими», если их совершают «враги», оцениваются как «акты варварства и нигилизма», свидетельствующие о моральной и культурной «низости» оппонента, и как героические акты «борьбы за правое дело», если их совершают «свои». Придется сказать: никакие спекуляции о «контексте», «событиях», «обоснованиях» и «оправданиях» не правомочны, когда речь идет о политических реалиях, попирающих базовые гуманистические и экзистенциальные ценности, и главную из них — свободу.
По-видимому, требуют прояснения статус, смысл и место «средств». По-видимому, необходимо ясно осознать безусловную, «априорную», стоящую вне «контекста» и «обстоятельств» преступность подобных средств и явлений политической практики, обращение к которым всегда преступно и всегда же свидетельствуют о порочных, разрушительных тенденциях в общественно-политической жизни.
Принципиально понимать, что подобные явления и тенденции в политической жизни порочны и преступны «априори», вне какого-либо «контекста событий и ситуации», вне какого-либо сослагательного наклонения. Более того — вне зависимости от «соуса обстоятельств и событий», подобные тенденции и явления всегда скрывают за собой процессы тоталитаризации общества и политического режима, разрушение общества изнутри, с точки зрения институтов и фундамента его либерализма. Принципиально помнить, что всякая попытка общества и государства утвердить нетерпимость в отношении к критическому взгляду на их идеологию, законодательство, ценностно-мировоззренческие устои, превратить таковые в единые и беспрекословно довлеющие «над всеми», порочна и преступна без всякого контекста и сослагания. Как правило, вне зависимости от соуса «событий и ситуации», подобная попытка таит в себе вымертвление из социальной среды личности и свобод личности — свободы совести, критического и самостоятельного мышления, скепсиса в отношении к общепринятому — которые делают отдельного человека критичным к общественно-политическим реалиям, к поступкам власти и ценностям общества. Как правило, подобные метаморфозы, превращение официальной идеологии и картины мира в тоталитарные, беспрекословные и единые для социальной массы, подавление инакомыслия и скептицизма, вне контекста и «соуса» обстоятельств скрывают за собой одно — приготовление государства к тому, что бы сделать общество и отдельного гражданина подельниками и послушными орудиями преступных авантюр. Повторюсь — в самом принципе, вне скидки относительно того, в каком обществе и при каких обстоятельствах подобное происходит, во имя каких целей, кем и от имени какой идеологии или политического режима подобные попытки и действия совершаются. Попытка пометить клеймом «предательства» всякую оппозицию, инакомыслие и скептицизм — это всегда попытка государства превратить общество и гражданскую массу в «подельников», пособников и соучастников, исключить критический взгляд на общественно-политические реалии и то, что оно совершает или намеревается совершить. Более того, экстаз общества в гонении на «предателей» и «отщепенцев» — это радикальность его стремления задавить тот критический взгляд совести и разума, который угрожает разрушить стены между ним и трагическим, подлинным смыслом происходящего, «реалий», того, что совершают общество и государство. Проще говоря, подобные попытки порочны и преступны «априори», вне всякого контекста и сослагания, они вскрывают разрушительные процессы в общественно-политической жизни. Никакая политическая цель, если она не преступна тем или иным образом, не может быть враждебна свободному обсуждению и критическому взгляду. Всякая политическая цель или идеология, утверждение которой подразумевает «закручивание гаек», превращающая критическое и свободное обсуждение в «предательство» и нечто «чуждое», «враждебное» патриотизму и всеобщим ценностям, очевидно и бесспорно указывает на наличие преступных намерений. Потому что беспрекословная «лояльность» общества государству, отдельного гражданина — государству и обществу, тоталитарность и нетерпимость их установок, агрессия по отношению к критике и инакомыслию, требование такой лояльности, отождествляемой с «моральностью» и «патриотизмом» — это почва для оправдания преступлений, которые политический режим совершает или намеревается совершить. Потому что гражданин может быть нелояльным обществу и государству, если эта лояльность требует от него совершать преступления или пособничать таковым, по крайней мере — когда речь идет о том, что называют «преступным» его собственная совесть и честный разум. Более того — он должен быть не лояльным. Потому что все самые немыслимые преступления в истории минувшего века совершались законопослушными гражданами, добропорядочными и патриотичными обывателями, людьми, во всех смыслах лояльными государству и всеобщим установкам. Попытки задушить голос скепсиса и инакомыслия, сделать официальные идеологемы и установки тоталитарными, беспрекословными и едиными «для всех», защищенными от критического взгляда — это всегда попытка власти превратить общество в покорное орудие преступных манипуляций и авантюр. Тоталитарность общества, его установок, его идеологии, ценностей и «картины мира», агрессивное вытеснение оппозиции и инакомыслия в область негативных моральных категорий — «предатели», «отщепенцы», «пятая колонна» — это та «стена», которая становится между обществом, социальной массой и трагическими вызовами реальности. Посредством тоталитарных и агрессивно защищающих от инакомыслия идеологем и установок, общество замуровывает себя от соприкосновения с подлинным и трагическим смыслом происходящего, от его осознания. Тоталитарность общества, его идеологии и сознания — это его «защитная стена», замуровывающая его от реальности и той моральной ответственности, которую налагает «встреча» с ней. Гонения на «скепсис», «инакомыслие», «ересь» и «политическую неблагонадежность» — это исток всякого тоталитарного общества, превращенного в «монолит» и покорное орудие авантюр на основе поклонения «единым» ценностям и идеалам, предтеча всякого фундаментализма — религиозного или идеологического. Понятие «антигосударственная деятельность» преступно и порочно по определению, вне контекста и сослагания, идет ли речь об «антиамериканской», «антисоветской» или какой-то еще деятельности, потому что оно, как правило, вмещает в себя обличение преступлений и реалий политического режима. Потому что ни в целом государство, ни конкретный политический режим не являются «истиной в последней инстанции», «мерилом добра и зла», и «над» ними всегда стоят те моральные и законодательные принципы, которые выступают основаниями общественного бытия и по отношению к которым они сами должны быть лояльны. Государство, которое раздувает истерию о «предательстве собственных и общественных интересов», по праву и по совести должно быть «предано», должно испытать сопротивление общества и гражданина, ибо оно очевидно преступно, так же, как и его риторика. Государство, которое требует верноподданичества и беспрекословной лояльности, должно лишиться лояльности общества и граждан, ибо оно несомненно пытается превратить их в орудие авантюр, сбить их в съежившееся от страха стадо, покорное в манипуляциях. Потому что преступно, болезненно само превращение риторики о «предательстве» и «пятой колонне» в привычный сегмент общественного дискурса — оно означает вызревающее подавление инакомыслия. Потому что лояльность является всегда оборотной стороной покорности, довления среды и власти над отдельным человеком, удушения критического взгляда на общественно-политические реалии. Потому что вымертвление из социальной среды и массы последних отголосков личности, ее духовной и моральной свободы, ее совести и ответственности по отношению к происходящему, становится последним барьером на пути неограниченного довления политического режима и государства над обществом, превращения его в покорное орудие, пособника и соучастника политических авантюр и преступлений. Наконец, нужно понять, что никакой контекст, никакое сослагание и никакая цель не могут превратить «закручивание гаек» в нечто «более» оправданное, приемлемое, справедливое, и требование «лояльности», обращенное к интеллигенции советским режимом, столь же преступно, как и требование «лояльности», обращенное к интеллигенции режимом правосионистским, преступно в принципе, вне всякого контекста.
К чему я все это, и почему? Если бы в современном Израиле была медиа-персона, по моральному масштабу личности и уровню гражданской и личностной позиции равнозначная Эдварду Мэрроу, она превратилась бы в дневной и ночной кошмар и израильского министра культуры, и правительства в целом. Потому что «маккартизм» — это, пожалуй, наиболее мягкое и «лояльное» определение, обобщающее смысл происходящих в этой стране общественно-политических процессов. Увы. Подобные фигуры рождает лишь то общество, ментальность которого глубинно открыта свободе, а не подчинению и рабству, ответственности за свою судьбу и реалии, а не следованию за «властной дланью» и «авторитетным поводырем». Такое общество в принципе способно «проснуться» от пробившегося к нему извне голоса, обпершись на него, осознать критически происходящее в нем и с ним. Буде даже такая персона озарила бы собой израильское медиа-пространство — что трудно себе представить, ибо трудно найти общество, более нивелирующее в человеке личностное начало, начало личной совести и ответственности, и воспитывающее в нем стадность — в глазах статистического большинства она стала бы только еще одним «предателем» и «леваком», изменившим традиции и вере предков…
«Доброй ночи и удачи», «Good night and good luck» — так заканчивал Эдвард Мэрроу каждое свое теле или радио выступление, эти слова превратились тогда словно бы в «позывной» граждан, для которых свобода является ценностью, стоящей над всем. «Доброй ночи и удачи» — так называется голливудский фильм, снятый в 2005 году и увековечивший память, опыт и идеалы этого по своему великого человека.
январь 2016
О «СТАТУС КВО»
Ну, вот как не поразмышлять…
Еду сегодня с утра на работу, на предпоследней остановке района Гило садится представительница марроканского еврейства, не в первом поколении, на последней — русская молодушка со сладким благочестием в выражении лица, которое бывает либо у недавно вернувшихся в тшуву, либо у недавно же прошедших гиюр… на одном квадратном метре — своего рода культурные полюса израильского общества, так сказать… но не тут то было!
Ну, разговор естественно начинается с длительных и забористых пожеланий семье, близким, друзьям, дорогим сердцу соседям и просто всему народу израильскому «всемернейшего счастья», «подписи», «мира», «здоровья», и т. д. и тому подобное… Когда же все формулы наконец перебраны, он соскальзывает на благословения раввинов, которые благочестивая марроканка честно прослушала на 10 канале с утра, после — на «положение вообще»… Я было уж собрался выходить и тут — о интуиция! — мне напоследок было подброшено то, что я шкурой и ожидал услышать, чем обычно и заканчиваются или же начинаются разговоры на автобусных остановках в Иерусалиме… Марроканка, подкрякнув малость, произнесла надсадно, с надрывом — «и вот сейчас… все антисемиты этого мира снова сплотились и стоят против на» (в ушах автоматически зазвучало «Вставай страна огромная»). Русская молодушка, с выражением усталости закатив глаза под не слишком широкий лоб, сказала в духе «уж сколько раз твердили миру» — ну, так это было и будет всегда… По маленькому закутку в салоне автобуса, невзирая на рев мотора и прочий шум, разлилась, кажется, тишина того сладостного момента, когда истина становится ясна и очевидна ищущему, а мир — близок и понятен как таблица умножения. Познавшие истинное духовное единение бабенки остались в автобусе, меня же завлек шум города…
Присягаюсь, любой квалифицированный психиатр и социальный психолог диагностирует тут дискурс, соответствующий застарелой и неизлечимой форме паранойи… Той паранойи, которая уже давно превратилась в глубинные шары общественной ментальности, а значит — в социальную «норму», в образующую сознания и восприятия «статистической» социальной единицы. Той паранойи в состоянии общества и его типического адепта, над которой так издевается и которую высвечивает на экране, словно на рентгене, герой Питера О-Тулла из фильма «Трюкач» — режиссер Крофт… При этом мне тут же вспомнились слова министра Анегби, сказанные утром в ответ на «мирное предложение» Лапида — «в тот час, когда страна должна сплотиться перед внешними угрозами, а мир против нас и обвиняет наше государство по надуманным обвинениям, вообще происходит делегитимация страны, этот человек выступает с мирной инициативой, грозящей подорвать страну и т.д.»… Ну, или какая-то уже привычная уху «лабуда» в этом роде…
Ну, и как говорил любимый киногерой — «картина маслом»… Безнадежно, в глубинах ее ментальности больная паранойей нация, мироощущение которой тысячелетиями — это «война Гога и Магога», и фашиствующие политиканы, которые играя на этой глубинной болезненности и инвалидности общества, словно воры, крадущие у слепого, покрывают их бездарность, недальновидность, безответственность… И срывают банк… Позиция моральной ответственности, попытка заглянуть чуть вперед, в те ближайшие лет пятьдесят или сто, «пока „машиах“ еще не придет», всякий критический взгляд на вещи удачно тонут в истерии о «происках всемирного антисемитизма», «кознях врагов извне и пятой колонны изнутри», и т. д. Классическими, давно известными методами стадо сбивается в «монолит» — «весь мир против нас», «нас пытаются уничтожить» и «в этот час испытаний» мы «должны сплотиться», «доверять вождям», «задавить гидру» и т. д. В ушах звенит внезапно вернувшаяся из небытия риторика политиканов о том, что — не более, и не менее — «границы 67-го года есть границы Освенцима»… И под всем ханжеским пафосом и круглощеким морализаторством, проступает изборожденное язвами 30-х годов лицо этой риторики и стоящей за ней идеологии, потому что уж очень она не то что напоминает, а фактически дублирует столь известную риторику «о нехватке жизненного пространства для нации», которая оправдывает что угодно… И привлечение на помощь страшных привидений Катастрофы, совсем в духе израильского фашиста Кагане, ничего по сути не меняет и не «покрывает» как макияж. Поскольку нам «не хватает места» и наше существование от этого становится под угрозу, то мы вполне можем позволить себе, скажем, держать в покорности и положении бесправных скотов миллионы соседей, удивляясь, почему они не согласны жить так и дозревать еще несколько столетий или десятилетий до того, чтобы мы, тщательно проверив их зрелось и поверив в нее, решились доверить им существовать в рамках независимого государства… Или же лелеять вожделенные мечты о том, что может быть нам удастся когда-нибудь все же всех их «переселить», или может быть придет Машиах из колена Давидова и они как-нибудь пропадут отсюда сами собой… Пока же мы будем жить, как живем, и теряя последнюю совесть и лицо, пытаться убеждать себя и весь окружающий мир в том, что нет ничего более логичного и морального, нежели сохранение «статус кво». И будем разражаться ненавистными воплями «о ставших плечом к плечу полчищах мировых антисемитов» в ответ на упорное нежелание мира признавать наше право держать кого-то в повиновении за колючей проволокой и дулами автоматов, и с известной регулярностью, в целях безопасности и самозащиты, превращать сотни вражеских детей в кровавый фарш… Как-то незаметно, само собой, изощренное талмудическое ханжество, с помощью которого иные раввины умеют доказывать подчас, что и запрета на убийство гоя то в «святой торе» и нет вовсе, превратилось в ментальность и дух этого общества, в патриотический смрад, забивающий собой последний голос разума и общечеловеческой совести, последнюю же близость экзистенциальным ценностям, которая дает право тому или иному обществу ощущать себя цивилизованным, человечным…
Поражает лишь то, как истеричное националистическое морализаторство и «потрясание струпьями» способны подчас ослепить, лишить способности видеть и сознавать очевидное, и очень надолго… Как циничная манипуляция страшной памятью исторических жертв, пробивающая на слезу риторика о «спасении нации», на деле искусно скрывают мировоззрение, в котором ради «спасения нации» вполне приемлемо обречь на катастрофу другую нацию, лишить ее права не то что на независимое национальное существование, а вообще на какое-то полноценное существование, пренебречь ценностью свободы и человеческой личности и т. д. Как моральность и ценности общества приносятся в жертву неумелым, бездарным играм политиканов, идеологические истоки которых уходят в мракобесие 30-х годов… Как фашистская идеология и неотвратимо сопутствующее ей ханжество, укореняются в ментальности общества и превращаются в его дух, в его благочестие и мораль, в синоним «любви к отечеству»… Как кричалка «Иерусалим и Израиль для евреев» не только не режет слух и не побуждает поморщиться, но превращается в синоним «нашести» и благопорядочности, в публичную демонстрацию моральности и приверженности всеобщим, патриотическим идеалам, через которую «свой» может безошибочно различить «своего»… Конечно, ведь «границы Освенцима»… Кто же не содрогнется при этих словах, кого не проберет до костей дрожь от неотвратимо всплывающих с ними жутких кадров кинохроник, знакомых, наверное, везде и всякому, от страшных цифр исторической статистики… Как неотвратимо содрогнется человек, который сумеет вдуматься и безошибочно различить, что под этими словами фактически кроется та же уродливая риторика «о нехватке жизненного пространства для нации», та же по сути идеология… Как поневоле содрогнешься, если поймешь, какое изощренное лицемерие составляет ментальность общества, в котором ты живешь, какими страшными воспоминаниями манипулирует это фашистское лицемерие для того, чтобы придать легитимность и вес рожденным из него политическим начинаниям… И израильский «патриотизм», со всеми его ужимками, увертками, крикливыми лозунгами и идеологемами, становится похож на некий гибрид из баварского почвенничества 20-х, итальянского фашизма 30-х и эрдогановского фашизма современной Турции… От первого позаимствованны паранойя и наглость, от второго — система, установки, иезуитское ханжество, от третьего — традиционализм, религиозный фундаментализм и фанатизм. Хотя, чего там греха таить — и «восьмая часть суши», бывшая «великая родина», всегда стоящая на передовой борьбы «добра и света» со «злом и тьмой» невольно всплывает здесь в сравнениях… и как нет! Ведь немалое число наиболее ревностных и яростных «патриотов» приехали именно оттуда, словно вирус гепатита или наследственную болезнь привезя с собой рудименты стадности, лицемерия тоталитарной морали, мании державного величия и все остальное, что составляет ментальность «совка», который осваивается в песках и под жарким солнцем так же, как и везде, «как учили»… Который под маской древневосточного благочестия мучительно и безнадежно похож на себя же в шуме партийных собраний… И вот что думается…
Эту страну не погубят арабы… не погубит террор… и бойкот не погубит… и санкции, случиться им быть — тоже нет… Ее погубит «статус кво». Потому что сохраняемый в течение 50 лет ущербный, увечный «статус кво», когда миллионы людей и судьбы нескольких поколений приносятся в жертву местечковому фашизму, неспособности политикума смотреть на несколько десятилетий вперед, параноидальным фантазиям в духе 30-х годов — губителен… Не извне… Не угрозой «расцвета мирового антисемитизма» и бойкота моркови из иорданской долины… Изнутри… Потому что негодяйство, уродливость того превратившегося в «норму» положения вещей, когда миллионы людей лишены права на социально, политически и экономически полноценное существование, нередко — обречены на положение «полускотов», и так, в ущербности и ненависти, воспитываются целые поколения людей, неотвратимо несут с собою гибель… И даже не в том дело, что мера повседневного отчаяния, в котором живут эти люди, обрекает 15 летних пацанов рисковать жизнью и судьбой в уличных беспорядках, будто жизнь, будущее, надежды для них «ничто», а почтенных трудяг и отцов семейств — посреди обычного дня врезаться в толпу прохожих на старом «субару» и обрекать себя, как и их, на неотвратимую гибель… И не в том дело, что террор превращается у этих людей в нечто, неотделимое от жизни, и не по причине их фанатизма, а потому, что та подачка, которая швырнута им «господами» в виде их бесперспективной жизни за флажками — ничего для них не стоит… И не в том дело, что уже никакие репрессивные меры — ни разрешение убивать на месте подозреваемых, сносить дома людей, над которыми не было суда, выбивать коленные чашечки 13 летним подросткам, швыряющим камни, а иногда попросту убивать их — не способна скрепить ту разваливающуюся плотину, которая с трудом удерживает волну насилия и крови… Дело в том, что подобное моральное ублюдство в виде «статус кво» разрушает это общество изнутри, фашизирует и фундаментализирует его, позволяет прорасти в нем очевидным тенденциям тоталитарной, стадной морали… Превращает ксенофобскую ненависть и агрессию в норму и синоним благочестия, истеричное ханжество, балансирующее на грани полоумия — в «патриотизм», а привычку к иезуитской лжи — в способ ускользания от вызовов настоящего, от ответственности за происходящее и его критического осознания… Пресловутые ценности демократии, гуманизма, свободного и секулярного общества на глазах превращаются в нечто эфемерное, на смену им приходит паранойя фашиствующего фундаментализма… Устоявшееся положение вещей нравственно разрушает это общество, побуждает его нравственно вырождаться, деградировать, растить в подобном смрадном духе поколения молодых людей, для которых сермяжная правда жизни сведена к обезьяньим пляскам под лозунги «араб — сын суки, еврей — божественная душа»… Еще немного времени и совсем чуток «статус кво», и в этой стране, невзирая на приличный финансовый и экономический баланс, число нобелевских лауреатов из числа «недобитых леваков» и т. д. не останется почти ничего, что роднит ее с пресловутым миром цивилизации, причастностью которому она так необоснованно привыкла кичиться… Не останется ничего, кроме ополоумевшего национализма и экстремизма, не стесняющегося ни лозунгов, ни идеологем из 30-х годов, реинкарнировавшей средневековой дикости и безграничности параноидальной ненависти к чему-либо вовне… Ничего, что можно будет спасать и за что будет стоит бороться, что приемлемо будет ценить… Повторю, положение вещей, как оно сохраняется многие десятилетия, без надежды на какое-либо разрешение и самого желания такового, нравственно и ментально разрушает это общество, уродует его — и надолго… Преступление и нигилизм превращаются в полуоткрыто одобряемую «норму» и толпы добропорядочных середняков благословляют призывы сжигать арабов заживо, а заодно — и христианские церкви, и взвизгивают от радости, когда на кадрах уличной съемки находчивый водитель таранит на полном ходу пацанчиков лет десяти, которые в тесном закоулке бросают в его машину камни… И вся эта бессмысленная кровь не вызывает ни ужаса, ни содрогания, а лишь бодрость, и всякий, в ком она порождает ужас, призывающий не к вражде, но к диалогу, становится предателем в глазах экзальтированного большинства… Предательством и антисемитизмом называется всякое исповедание прав человека, ценностей совести, попытка поставить их над ценностями и интересами национального бытия, критически посмотреть на общество и его установки, на действия политического режима… Не очевидна ли перспектива, не банальна ли, не горька ли? И те противоречия настоящего, которые не желают сознавать и разрешать, обернутся катастрофой ближайшего будущего… Потому что страна, в которой сиюминутное выживание, интересы групп и слоев подминают под себя ценность жизни, судьбы и личности человека, возможностей и будущего человеческой индивидуальности, невзирая на ее расу и нацию — это смердящая бездна… невзирая на приличный прирост экономики… Пресловутый «статус кво» и те средства, которыми он сохраняется, мировоззренческие и моральные основания, которые подводятся и воспитываются в обществе для его оправдания, нравственно разрушают общество и страну, отдаляют их от ценностей гуманизма и демократии, фашизируют ее. Ближайшая перспектива такова, что именно сохранение настоящего положения вещей, во всем его уродстве, с тем разрушительным влиянием, которое оно оказывает не только на мораль и мировоззрение общества, но уже и на его структуры, законодательство, политический режим и т.д., приведут к гибели быстрее и надежнее, нежели арабский террор…
Патриотизм — это не просто желание того, чтобы твоя страна БЫЛА, это нравственно суровое внимание к тому, чем она является сейчас и какой она будет… Это желание, чтобы люди, которые рождаются под ее солнцем или забрасываются под него ветром судьбы, ощущали ее теплым домом, а не темницей… чувствовали и находили в ней надежду реализовать их возможности и ценность их жизней, но не обреченность на удел «полускотов»… И чтобы всякий в ней ощущал ценность и годность сообразно его человеческому достоинству и деяниям собственных рук, а не национальным корням… Патриотизм — это стремление к тому, чтобы твоя страна была человечна… остальное уже дано названо другим именем…
январь 2016
О НАЦИОНАЛЬНЫХ ГЕРОЯХ
Герои, как известно, не умирают. Более того. Герои достойны вечности. А Израиль, как всем известно — страна истинных героев. Как всем же известно — эта страна борется с терроризмом, мужественно и бескомпромиссно. Можно очень многое написать о практике организованного еврейского террора с 35 по 49 год, которая включала в себя массовые убийства гражданских лиц во время нападений с огнестрельным оружием, многие десятки терактов-взрывов, в которых гибли нередко более двадцати, тридцати, сорока, пятидесяти, один раз — во время взрыва в гостинице «Кинг Дэвид» — более 90 человек, всякий раз — арабы вместе с евреями и часто англичанами. Кроме того — многие десятки нападений на полицейские участки, взрывы таковых, взрывы офицерских клубов британской армии, одиночные нападения на полицейских, солдат и офицеров, подрывы поездов и правительственных зданий, и знакомство с каждым отдельным случаем сталкивает с фактами гибели множества людей. Когда гибло трое — британец и два араба, скажем. А когда шестеро, четыре британца и два араба. Когда же — как например при подрыве поезда возле Лода в 47 году — более 40 человек, в основном британцы, или в случае с подрывом казарм британского контингента — 28 британских солдат и офицеров. Случаев нападения на полицейские участки с гибелью или ранениями личного состава были многие десятки. Бывали случаи «патриотического криминала», в духе коммунистической «экспроприации экспроприированного», как например — нападение боевиками ЛЕХИ на отделение банка «Гистадрута», еврейского банка, во время которого было убито два клерка-еврея. Мученической гибели главаря ЛЕХИ Юрия Штерна предшествовало нападение на полицейский участок в Тель-Авиве, во время которого погибли шесть британских полицейских. Конечно же, речь идет о глубоко моральной и чуждой практике повального и продуманного террора стране, которая искренне ужасается сегодня случаям террора в практике «восстания против оккупантов и борьбы за независимое государство». В конце 30-х и 40-х годов Шхемские ворота Старого Иерусалима, как и сегодня, были эпицентром террора, только осуществляло его, в отличие от нашего «сегодня и вчера», не палестинское, а еврейское подполье, известны более десятка терактов-взрывов, в каждом из которых гибло от 3 до 13 человек, арабы и британские полицейские. По сути дела, прибить британца для «патриотически настроенных» жителей ишува 30-40-х было таким же «благим делом», как для современных палестинцев — убийство израильского солдата или полицейского, только совершалось это в большем масштабе и куда более организованно. Мы ходим по улицам, названным именами истинных героев. К примеру — один из «аккских мучеников» Дов Грюнер. Боевик ЛЕХИ, участвовавший в вооруженном нападении на британский склад боеприпасов, с применением огнестрельного оружия и взрывчатки во имя простой, героической цели — добыть вооружение для подполья. Конечно — его повесили несправедливо и жестоко — в бою, продолжавшемся около получаса, никто так и не был убит. Его сокамерник Альхавив, принявший мученическую смерть через повешение, был осужден, как обычно отмечается, за участие в нападении на тюрьму в Акко, в котором — как возражали противники смертного приговора — совершили побег несколько сот преступников, но британцев то в суматохе не погибло, а погибли во время перестрелки лишь трое нападавших и семеро заключенных… Тут, однако, в дело вмешиваются факты и оказывается, что героический мученик и перед нападением на тюрьму в Акко разыскивался за участие в нескольких вооруженных нападениях на полицейские участки, и самое печальное — за участие во взрыве офицерского клуба «Гольдшмит» в Иерусалиме, во время которого погибло 13 офицеров британской армии. Герой прикрывал стрельбой из пулемета подрывников, бросавших в здание клуба смертоносную, обвалившую его взрывчатку. Конечно же, и этот мужественный человек не заслуживал смертного приговора, как патриот — он просто помогал убивать проклятых «оккупантов» под эгидой мандата Лиги Наций. Но вот еще пара героев — Моше Баразани и Меир Файнштейн. Тут идет речь об истинных святых патриотического дела. Да и как нет! Ведь речь идет о двух смертниках, которые на эшафоте, обнявшись как братья, взорвали себя гранатой, предусмотрительно пронесенной перед этим в апельсине местным раввином. Менахем Бегин попросил похоронить его рядом с могилами его героев. Моше Баразани было столько же, сколько одному из арабов, совершившему сегодня теракт возле Шхемских ворот — 21 год. Как и араб-террорист из деревни возле Дженина, Моше Баразани на скромный свой возраст входил в «черный список» британской разведки в Палестине по причине участия во множественных акциях саботажа и подрыва железнодорожных путей. В один из дней через сеть информаторов поступила ориентировка, что оный отрок отбыл на запланированное убийство бригадира британской армии А.П.Дэвиса, имея при себе для сих целей гранату. Совершить это благое дело ему не удалось, поскольку из-за везде расставленных оккупантских патрулей и по причине коварно введенного комендантского часа, благонамеренного молодого человека удалось схватить по ориентировке до дела. Намерений своих на допросах не отрицал, был приговорен к смерти за «покушение на убийство» и конечно — это было несправедливо. И понятно — ведь за святое дело он боролся, намереваясь прикокнуть британского офицера, несущего службу. Меир Файнтштейн участвовал в замысле куда более благом, масштабном и героическом, а именно — в тщательно продуманной попытке подрыва иерусалимской железнодорожной станции, венчавшей собой ветку Каир-Иерусалим. Через эту станцию в 20-х годах попали в Иерусалим Бунин и Чуковский. Через нее приезжали в Иерусалим торговцы, крестьяне, женихи на сватовство, пополняющие гарнизон солдаты, или, например — гости Мартина Бубера, участники философского конгресса 49 года Карл Ясперс и Николай Бердяев… Группа патриотически настроенных молодых людей вознамерилась показательно взорвать этот рассадник оккупации, для чего наполнила чемодан не более и не менее как 75 килограммами взрывчатки, подвезла чемодан на угнанной машине — точнее на двух — к зданию вокзала, и под прикрытием «гостей на свадьбу» и «арабских рабочих» хитроумно разместила его посреди платформы. Но молодость и присущее ей тщеславие подвели — сверху на чемодан были подложены листовки «ЭЦЕЛя», разъясняющие смысл и необходимость этого благого патриотического дела. Увы. Листовки были замечены раньше взрыва и бегства группы, завязалась перестрелка, после прогремел взрыв, во время которого погиб полицейский. Как написали бы сегодня — «вследствие мужества и героизма британского полицейского был предотвращен куда более масштабный теракт»… действительно — 75 килограмм взрывчатки все же не пуля и не две. Героя приговорили к смерти, конечно же — не заслуженно… Подозреваю, что биография десятков иных патриотов была столь же чиста, учитывая бурную цепь событий 39—48 годов — нападений, убийств, взрывов, тайны и открытых казней, ликвидаций и т. д. Поэтому я понимаю общество, с его чистой совестью, которое поражается чудовищной практике палестинских терактов во имя якобы «борьбы за свободу» и какое-то там «независимое государство». Поражается, возмущается, негодует и не понимает звериной жестокости, ничем не оправданных средств… искренне отвергает то, что ему чуждо, непонятно, не приемлемо его моралью и историческим опытом…
А к чему я все это… Обычно, на протяжении десятилетий и в особенности ныне, содержание палестинцев под оккупацией, будучи продуманной и идеологически, идеями цельной и святой земли предков обоснованной политикой, при этом оправдывается палестинским террором и целями безопасности, вообще — изображением палестинцев как «общности кровавых зверей», которым давать независимость попросту нельзя. Министры нынешнего правительства, как и их политические и идеологические предшественники в течение десятилетий, откровенно говорят о «священном праве на страну целиком» и неприемлемости переговоров, таким образом предлагая палестинцам сгинуть, продолжить жить в рабстве и под дулом, эмигрировать добровольно или каким-то иным образом исчезнуть и самоустраниться, обозначая очевидность тупика и катастрофы, к которым ведет подобная политика. Однако — премьер-министр Нетаньягу именно подобными, набившими оскомину клише, продолжает попытки кого-то убедить и оттягивать необходимость решения вопроса. И я пишу все выше за тем, чтобы просто сказать — официальная риторика этой страны всегда было только продуманным и дешевым блефом. Арабский террор, особенно тот, который соответствует временам второй интифады и позже, увиденный мной воочию с приездом в страну — вправду, страшная вещь. Однако — евреи на этой земле всегда творили террор гораздо более масштабный и худший, учили ему арабов, которые до сих пор так и не преуспели до конца, а в какой-то момент просто превратили его в государственный, передав в руки армии и обосновав официальной позицией и политикой государства. Да, эта страна становилась в череде военных конфликтов, в первую очередь — поскольку еврейское поселение здесь изначально носило колонизаторский характер, не желало считаться с правами иных и мыслить путь и возможность сосуществования, а остальное — лживая и замусоленная, дешевая, но при этом убедительная и неплохо во все времена действующая пропаганда, обильно приправленная ужасами Холокоста, которой нынешний лидер страны научился пользоваться даже лучше множественных предшественников. Евреи земель Палестины и далее — граждане созданного государства, никогда не были «лишь мученическим жертвами вражды и агрессии», которыми привыкли и отлично научились себя изображать. Такими жертвами были миллионы, погибшие на территории Европы во время ВМВ — их памятью привычно любят манипулировать, в особенности сегодняшние фашисты, как правило не имевшие к ужасам тех лет ни прямого, ни в истории их семей отношения. Такими жертвами были возможно пара сот тысяч чудом выживших в Холокосте и эмигрировавших в Израиль, однако среди этих, как показывает опыт, во все времена было как правило больше «леваков» и ратующих за мир гуманистов, нежели ястребов и адептов «неделимого Израиля». О, что не творили арабы до сего дня, их деяния близко не стоят ни с террором 30-40-х, ни преступлениями войны за независимость, ни деяниями армии на территориях Иудеи, Газы и Самарии за весь период оккупации! А если поселенческий террор, развернувшийся параллельно арабскому — вместе с оккупацией 67 года, уступает по масштабам (не по жестокости) арабскому, то только по той причине, что остальное с лихвой восполняют армия и официальная политика. Точкой отсчета в открытом конфликте с арабами считают хевронский погром 1928 года. А как быть с официально установленными причинами оного в виде массового изгнания палестинцев с земель, приведшего за короткие десять лет к становлению люмен-пролетарской, безработной и нищей прослойки? А как разрекламирован вооруженный конфликт 36—39 годов — официальная идеология и пропаганда становятся в живописании тех лети истинно поэтичными, до мурашек по коже, особенно в сопровождении оркестрованных мелодий из песен «Пальмаха». Однако — именно в эти годы состоялись самые жуткие и множественные, исчисляемые сотнями случаев образцы еврейского террора, перед которыми «украинские бесята» из ОУН или современные хамасовские террористы кажутся бездарностями. И именно в вихре прорвавшегося тогда в рамках британского мандата противостояния, число арабов, погибших от рук еврейских жителей Палестины, превышает жертвы с другой стороны в шесть раз и равняется 6000 человек. О терроре в преддверии решения ООН, этнических и военных преступлениях времен 48—49 годов, деяниях армии за время оккупации территорий сказано немало — число арабских жертв измеряется здесь многими десятками тысяч, если не более, с лихвой превышает утраты с иной стороны. Во все прошедшие годы, когда кому-то из остатков совести случалось ужаснуться совершаемому в акциях возмездия, вместе с потоком ненависти, проклятий и криков «предатели», неслось обычно «так и надо» и «евреи наконец-то научились себя защищать»! О нет, мои дорогие фашики-лицемеры! Факты со всех сторон, от общеизвестной истории до ныне всплывающих признаний «Шоврим штика» говорят о том, что евреи этих земель научились защищать себя, а так же «превентивно» или из самых святых целей и соображений массово убивать и мучить, порабощать и лишать достоинства очень давно и значительно раньше, чем иерусалимские арабы, подкупившие двух игроков и пьянчужек из британских казарм, наконец-то сумели смастерить первую и не очень мощную бомбу. А почему всё это надо сейчас говорить? Да когда же еще, если не сейчас…
Ведь страшный по сути, откровенно взятый ныне курс «мы или они», на выдавливание и выживание палестинских арабов, умерщвление мирного процесса и максимальное, страхом и законами аля нацизм и апартеид подавление их внутри, обосновывается именно риторикой «жертв», «террора» и «заботы о безопасности» (о Холокосте умолчим), тщательным и высокохудожественным созданием образа арабов израильских и палестинских как «врага-зверя на уничтожение», с которым поэтому не дискутируют о правах и не ведут переговоров. И ураганом развивающиеся и становящиеся нормативными для большинства настроения непримиримого противостояния, нигилизма и жестокости, одобрения радикальных мер и уличных расправ, истеричной патриотической сплоченности в означенном и покрывательства творимых преступлений, более иного убеждают, что курс взят правильно и удается. И потому очень важно говорить, что за всю историю их террора арабы так и не сделали даже десятой доли зла, которое праведно и по несомненным причинам, во имя святых целей и памяти страшных жертв причинили им. Что за всю историю арабского террора наверное не было убито такого количества еврейских детей, которое превратили в кровавый фарш за одну только последнюю операцию в Газе, тщательно и продуманно спровоцированную. Что даже ныне, преподносимые «кровавыми террористами и зверями», арабы не делают ничего такого, что не совершали бы на этой земле евреи во все последние 80 лет, а главное — ради тех же по сути целей. Что отчаяние арабов, во все времена порождающее террор, продуманно создается нами самими. Что далеко не исламизм, религиозный радикализм и «желание уничтожить евреев» стоят за их террором, а в первую очередь — цинизм, нигилизм и нацизм нашей собственной политики, когда во власти политического и религиозного фундаментализма бело-голубого цвета, желая отхапать или хотя бы контролировать всё возможное, выжить и выдавить их, откровенно провозглашая это политикой и целью, мы прикрываемся при этом риторикой «о кровавом терроре» и обрекаем их жить в аду оккупации, крови и ненависти, насилия и бесправия до тех пор, пока поставленные цели не воплотятся…
январь 2016
О СОБЫТИЯХ ВОКРУГ ВИЗИТА АРАБСКИХ ДЕПУТАТОВ В СЕМЬИ ТЕРРОРИСТОВ
1
При том, что я не испытываю ни малейшего сострадания к сошедшим с ума от ненависти убийцам, застрелившим и зарубившим стариков в 78-м автобусе или на автобусной остановке «Шивтей Исраэль», я всё же хотел бы попытаться понять… Что, собственно, вызвало припадок ненависти и возмущения? Нельзя не признать факт, что на протяжение 4 месяцев МВД Израиля не выдает для захоронения семьям тела террористов-убийц. Нельзя не признать, что во всех странах мира, в том числе — и религиозных, фундаменталистских — существует правило «последнего уважения» к казненным преступникам, тела которых выдаются для захоронения по соответствующему ритуалу. Некоторые религии, проповедующие прощение и сострадание — как христианство, например — подразумевают ритуальную молитву за облегчение участи души грешника в аду. Причем в православии молитва за душу убийцы не уступает по силе и продолжительности молитве за спасение души убиенного. Но не в этом суть — так или иначе, невзирая на болезненность вопроса, семьи преступников имеют право похоронить их тела. Семьи убийц (речь идет об арабских гражданах Израиля), столкнувшись с нежеланием государства тела выдавать, обратились к арабским депутатам Кнесета с просьбой о содействии, воспользовались прямым правом, которое дает им закон. Далее — произошла встреча трех депутатов с представителями семей. А еще далее — посыпались обвинения в «пособничестве терроризму», «антигосударственной деятельности» и т. д. Что только не взбесило публику со всех сторон — и сам факт встречи, якобы проявления какого-то «сочувствия» семьям и того, что перед началом встречи состоялась ритуальная минута молчания в память по убитым преступникам, патриотическая «прэсса» не знает, за что раньше цапнуть и куда раньше лягнуть злосчастную «троицу» — Тиби, Зуаби, Захалку. Только я вот хочу понять. Почему нельзя выражать сочувствие семьям преступников? В этой стране существует принцип коллективного наказания, который формально отрицался даже сталинским режимом? Может быть, нет момента трагедии для семьи в том, что чей-то брат, сын и т. д. стал убийцей, забрал чьи-то жизни и сам погиб унизительной и страшной смертью? Сам факт совершения преступления, за которое человек понес немедленное и последнее по тяжести, без суда и следствия наказание, должен лишать его права быть погребенным семьей? Может быть то, что сын стал убийцей и в конечном итоге сам погиб — не горе для его отца? Может быть, отец и мать, братья этого человека не заслуживают сострадания? Может быть, их друзья и близкие не имею права его выразить? Так что, как в СССР, когда признание человека «врагом народа» становилось причиной моментального и всеобщего остракизма, прерывания контактов с семьей, друзья семьи или просто окружающие люди не имеют права выразить сочувствие?
Это, если поверх патриотической истерии осмелиться задать трезвые и честные вопросы…
Увы, опыт свидетельствует об ущербности и извращенности морали этой страны, когда даже евреи, осужденные по тем или иным преступлениям — убийство, нападение, сексуальное домогательство и т. д. — подвергаются всеобщему остракизму, считаются утратившими право на сострадание, поддержку, контакт. Более того, общество агрессивно и предосудительно относится к даже самым близким друзьям обвиненных преступников, которые позволяют себе, невзирая на осуждение и признание вины, сохранять личное и дружеское, сострадательное отношение к близким, оказывать им поддержку, нарушать всеобщую установку «на остракизм». Так это было с Дуду Топазом, который — слов нет — совершил паскудный поступок, что никоим образом не умаляло заслуг этого человека, биография которого была сращена с судьбой многих поколений страны. При этом совершенное им послужило поводом для моментального и всеобщего отступничества, и как следствие, познавший падение пожилой человек вынужден был совершить самоубийство в тюремной камере. Точно так же было со знаменитым хайфским актером, который отбывал срок по сфабрикованным, как полагают многие, обвинениям в сексуальных домогательствах, и не раз с телевизионных экранов близкие и друзья детства осужденного, не отступившиеся от него в тяжкие для него минуты, подвергались унижению и осмеянию. Более того, ярость вызывал сам факт, что невзирая на «всеобщую» позицию в отношении к человеку, кто-то смеет откровенно выражать и сохранять дружеское, личное отношение к нему. Как будто бы дружба и любовь к человеку не требуют вопреки совершенному им, невзирая на сделанное — если это в принципе возможно — сохранять веру в него, в человека, которого знали и любили всю жизнь, поддерживать его в искуплении и нравственном возрождении. Как будто бы мораль отступничества и поругания имеет право называться моралью. Точно так же было с охранником нач. генштаба, который в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, после предсвадебного мальчишника изнасиловал девушку. Помню, как Дана Вайс откровенно издевалась над невестой преступника, когда та сказала, что хочет дождаться любимого человека после отбытия им срока… Почему?! Она что — дура?! Зачем ждать насильника и конченного человека, терять годы молодости, вместо того, чтобы устраивать судьбу и выскочить за кого-то другого, пока шансы верны?! Какое возмутительное оскорбление израильской логики и добропорядочности! Мысль о том, что преступник может быть любимым человеком, представляющим ценность для любящего, и его преступление, помимо прочего, способно пробуждать не только осуждение, но и сострадание, показалась дикой для морального сознания и ментальности телеведущей. Что увы — ничего хорошего не может сказать о ее «моральности». В вопросе об отношении к падшим, тоталитарность и извращенность этого общества и его морали, заданные глубокими культурно-религиозными корнями, проступает как мало в чем ином. Увы, любовь и терзания Сонечки Мармеладовой навряд ли будут понятны «израильской душе» несмотря на то, что хоть и со скрипом, Федора Достоевского изучают в местных школах (впрочем, предлагая убрать его их курса, ибо он вгоняет в депрессию). Проблема вообще в том, местная мораль глубоко чужда идеям любви как прощения и сострадания, нравственного возрождения преступника из бездны его падения. Преступление и падение человека мыслятся как повод для немедленного и всеобщего отступничества, мысль о том, что можно продолжать любить и ценить совершившего преступление, познавшего всеобщее осуждение человека, кажется дикой и всякий, нарушающий этот «всеобщий остракизм» человек, подвергается освистанию. Поэтому, я уже давно не уверен — без всякой связи с изначально обсуждаемым — насколько эта мораль имеет право называться моралью, ибо она чужда базовым гуманистическим установкам. Более того, помимо прочего эта мораль основана на принципе стадности, не противоречия мнению, симпатиям и антипатиям большинства, общим для всех установкам, и зачастую люди боятся поступать МОРАЛЬНО, то есть так, как требуют от них совесть, сочувствие и человеческая солидарность, лишь бы не позволить себе выделиться и массы в позиции личной нравственной ответственности… Так это в отношении к «своим», а уж что говорить о «врагах», даже если в тех превращают сограждан.
Однако…
Конечно, и отношение к преступникам и их семьям, и выдача тел — момент болезненный. Тем не менее, у арабских граждан — родственников преступников, так же существуют определенные права (о ненавистный предрассудок!), и в частности — право похоронить совершивших преступление близких и обратиться за помощью к депутатам Кнесета. И у депутатов — невзирая на болезненность вопроса — существует право в рамках законодательства ответить на обращение избирателей и граждан. И выразить общечеловеческое и традиционное сочувствие семьям — тоже. Так что в самом факте ответа на обращение, попытке посодействовать решению очень щекотливого вопроса, встречи с семьями преступников ни с точки зрения законодательства, ни с точки зрения морали — по крайней мере, общечеловеческой — нет никакого «нарушения». Может быть проблема в «минуте молчания»? Но дело в том, что ритуал этот исключительно традиционен и мусульманство, как и христианство, в равной мере подразумевает ритуальную дань умершему и убитому, преступнику и их семьям, традиционную молитву за спасение их души. Более того — уверен, что иудаизм тоже подразумевает нечто подобное, и буде подонков, совершивших убийство Мухаммада абу Хдейра и Али Давабше повесили бы, уверен, что и в этом случае состоялось бы традиционное «поминовение», «выражение скорби» и т. д. Может дело в том, что депутаты позволили себе «публично» поддержать террор? Но это вовсе не так, ведь встреча не имела никакой публичности, имела «рабочий» характер коллективного ответа на коллективную просьбу о помощи. Более того, она вообще была лишена какого-либо публичного освещения и стало известно о ней только благодаря одному из участников семей, который написал о ней в «фэйсбук». Так имеет право арабский депутат Кнесета в рабочем порядке встретиться с обратившимся к нему гражданином, не совершившим правонарушения? Вот интересно: а если бы, как это часто бывает, семья преступника была семьей, дружественной депутату Тиби или Захалке — они имели бы право в частном порядке встретиться с друзьями и выразить сочувствие, что их близкий стал преступником и сам уродливо погиб? Или семья, из которой вышел преступник, автоматически становится «неприкасаемой»? Ведь эта встреча фактически и носила частный, непубличный характер. Так где же здесь «открытая и публичная поддержка террора?» Где и в чем здесь нарушение закона или морали? К тому же, насколько это известно, семьи подонков, убивших Мухаммада Абу Хдейра вовсе не стали «неприкасаемыми» и не подверглись «остракизму», несмотря на чудовищность содеянного — если не с позицией религиозно еврейской и патриотически израильской, то общечеловеческой и имеющей право на само слово морали? Так в чем же дело, в чем же причина вскипевшей «от моря до Иордана» ярости?
Причина эта очевидна, проста. Патриотическая толпа исключительно тоталитарна — так же, как и фанатична — и требует беспрекословного поклонения, подчинения ее «идолам» и святым, ее установкам. К «врагу», террористу и мусульманину, вообще к «той» стороне, из которой выходят террористы — никакого снисхождения, уважения или вникания, соблюдения даже малейших правил и прав. Только надругательство, унижение, безграничная жестокость, всякое же сочувствие или «вдумывание» во врага, уважение к его минимальным правам — это «предательство». Причем «враг» — это не только преступник, а вся его семья и вообще «другая сторона», «они все враги и террористы» и не имеют права даже на минимальное проявление сострадания. Принцип поведения толпы и ее отношения к вещам здесь не отличается от «мирного» времени, ситуация конфликта и террора только радикализирует привычные для морали общества установки. Причем речь идет об обществе, которое в конфликте между «большинством» и «меньшинством» последовательно проявляет не просто сочувствие к «своим» преступникам и террористам, а попросту стремится всеми силами избавить их от ответственности. Более того — речь идет об обществе, которое исторически утверждало себя через практику повального и нигилистического террора, героизировало и продолжает террористов и убийц, холит людей, совершивших теракты-убийства после их освобождения и одобрительно улюлюкает, если подобное происходит в режиме «здесь и сейчас». Помимо тоталитарности, патриотическая толпа еще больна ханжеством, неизлечимо больна. Очевидно, что ярость вызвал сам факт посягательства на «всеобщие», подкрепленные патриотической истерией и сплоченностью установки в отношении к арабам, конфликту и реалиям, льющейся крови и практике уличных расправ, ко всему тому, за что толпа не желает нести нравственной и гражданской ответственности…
Конечно, всё это может быть и не так. Помню, как меня поразил в свое время роман Э-М. Ремарка «Время жить и время умирать». В 42 году немецкий писатель, пострадавший и познавший скитания антифашист, в те самые мгновения, когда ад пляшет на сталинградских фронтах и там, кажется, решаепишет роман, главным героем которого является отбывший из сталинградского ада в отпуск солдат Вермахта, нацистский солдат. Не потому, что автор сочувствовал режиму или одобрял им творимое. А потому что невзирая на стены ада и ненависти этот человек пытался понять, как молодые немецкие повесы, к числу которых когда-то принадлежал и он сам, позволили превратить себя в пушечное мясо нацистов. Потому что он — последовательный и активный антифашист — пытался изнутри показать привычный тыловой быт «врага», чувства оставшихся там или вернувшихся туда людей… Он не знает снисхождения к своим героям, но он вдумывается в них, открывает себя им, этой страшной «другой» стороне, оказывается способен на это внутри самого жаркого пекла. И когда его герой ищет родителей под обломками сожженного авиацией союзников Кельна и кричит ненавистно в небо «гады», в изображении Ремарка он вызывает не ненависть, а сочувствие, автор оставляет ему это право на последнее человеческое сочувствие. Подобная позиция диалога посреди стен отчуждения, пылающего ада и ненависти, способность посреди этого перенести себя умом и сердцем «туда», в «другую сторону», за границу ада — это истинный подвиг человечности.
Как бы то ни было.
Какие бы противоречивые чувства не вызывала у меня проблема и замешанные в ней арабские депутаты, в окончательной оценке ситуации не могу не согласиться со словами одного из них: «Стая акул подстрекательства в Кнессете и СМИ, учуяв запах крови, набросилась на нас под руководством Нетаниягу за то, что мы встретились со скорбящими семьями, единственная просьба которых — получить тела своих детей для погребения»…
2
Как дитя очень короткой пост-тоталитарной эпохи — моя юность и молодость пришлись на 90-е годы — я давно исповедую априорную, аксиоматичную для меня истину: улюлюкающая и подвергающая кого-то освистанию толпа, оргазмирующая от собственной ярости и ощущения правоты, НИКОГДА И НИ В ЧЕМ, ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРАВА.
К депутату Ахмаду Тиби я всегда испытывал уважение — этот откровенный, смелый и часто агрессивный политик, вместе с тем всегда демонстрировал разумность, смелость в отстаивании позиции, часто исключительную справедливость позиции и суждений, и говорит на иврите, куда более литературном и грамотном, нежели иные пламенные псы и инквизиторы сионизма.
К депутату Ханин Зуаби я всегда испытывал по большей части отвращение и различные измерения неприязни — не думаю, что лишенная всякой критичности к себе экстремистка, для которой экстремизм является самоцелью, нередко пренебрегающая во имя возможности устроить провокацию настоящими интересами арабских избирателей и граждан, может вызывать иные эмоции. При этом ей нельзя отказать в смелости, и еще — когда я часто наблюдаю, как около полусотни разгневанных ее выступлением мужчин, вооруженных кипами, пейсами и животами, высовывают глаза и языки, брызжут слюной со своих депутатских кресел и устраивают образцово-патриотическую истерику с элементами эпилептивного психоза, будучи русским мужчиной, я не могу не испытывать к этой женщине оттенок сочувствия.
К депутату Захалке я никогда ничего определенного не испытывал — он кажется мне просто неудачливым и несчастным провокатором.
Признаюсь — в событиях и дискуссиях двух последних дней, мои симпатии и моя поддержка однозначно находятся на стороне этих трех человек.
Если бы с предложением, фигурирующим в этом новостном заголовке (немедленное уголовное расследование), выступил премьер Нетаньягу или кто-то из его окружения, это было бы отвратительно, но ожидаемо. То, что с ним выступил «оппозиционер» Лапид — куда более симптоматично и страшно. Мы уже докатились до откровенно российской политической практики, когда с наиболее радикально-проправительственными и экстремистскими инициативами выступает… именно оппозиция, что должно, сообразно смыслу «обычая», засвидетельствовать «единство рядов». Мол, если уж ОППОЗИЦИЯ — тогда извините… Разница только в одном. В России карманная и созданная по инициативе режима СИСТЕМНАЯ оппозиция не борется за власть и действует по прямому указанию властей. В Израиле же национально-патриотическая «солидарность» оппозиции, реально борющейся за власть — это добровольное щелкание каблуками, призванное засвидетельствовать почтение политиков страстям и священным предрассудкам озверевшей патриотической толпы. Добровольное щелкание вооруженных каблуками пяток, с вытягиванием спины и груди «во фрунт».
Когда оппозиция, не по указке, не по принуждению, а по собственной воле выслуживается перед толпой, заигрывает с ее страстями, и в этом «выслуживании» инициирует то, что не решается инициировать даже правительство, куда более радикальные вещи — должно стать уже не до шуток.
Признаюсь, вызывающая всеобщую ненависть и священный ужас «тройка» — Тиби, Зуаби, Захалка, иногда напоминает мне отчаянную «тройку» булгаковских персонажей, словно призванную кем-то вскрыть изъедающую это общество проказу ф…о ханжества.
Конечно же, в том что они «совершили» — нет ни состава уголовного преступления, ни аморального поступка, ибо аморально считать, что СЕМЬИ преступников могут быть по-справедливости лишены их гражданских и человеческих прав. Конечно же, в произошедшей «встрече» не было ни пропаганды, ни поддержки террора, хотя бы просто потому, что по сути она была ответом на обращение граждан, была посвящена вопросу возвращения семьям тел их членов для погребения, и главное — принципиально была лишена какой-либо официозности, публичности, привлекающей внимание огласки, неотделимой от политической провокации или попытки таковой. Конечно же, единственной причиной всеобщей ярости — помимо политических интересов, естественно — является лишь тот факт, что поступок арабских депутатов стал плевком в лицо священнейшей ненависти и священнейшим предрассудкам толпы. Может быть, однако, толпа права?
Может быть, семьи преступников должны стать «отверженными» и «неприкасаемыми» и нет предела возможных измывательств над этими семьями? Может и вправду — всякий контакт, жест помощи и поддержки, даже если он находится в строгих рамках действующего законодательства и процедур — это «сочувствие к террористам», «прославление», «подстрекательство», «предательство», наконец? Может такой поступок — это плевок в лицо высокоморального общества, борющегося с нигилизмом и террором?
О нет! Никоим образом.
Нужно помнить, с кем имеешь дело, о ком и о чем идет речь. Благородство патриотической толпы, моральная высота ее души хорошо всем известны.
Трудно найти общество, более и программно нигилистичное, патриотически оправдывающее и широко использующее во все времена собственный террор, нежели израильское.
Полтора года назад Амир Перец — единственный министр правительства, пришедший в поминальную палатку семьи Абу-Хдейр чтобы выразить сочувствие родителям жертвы еврейского теракта, немедленно подвергся всеобщему и беспредельно жестокому остракизму, его жена вечером того же дня была жестоко избита, сам он в течение долгого времени получал множественные угрозы в адрес жизни его и его близких. Причем речь шла не о сочувствии к семьям убийц и террористов, а о выражении скорби семье арабской жертвы теракта. Та же толпа, которая обливала министра Переца ушатами помоев и отборных проклятий, этими же проклятиями осыпала жертву садистского убийства, благословляя убийц и утверждая, что ими совершен поступок, достойный настоящих евреев. Факты общеизвестны. Когда в сентябре минувшего года президент Ривлин признал в голос вину евреев за теракт в Думе, он подвергся всеобщему остракизму и поруганию, в котором имели место и угрозы жизни, и клеймо «враг еврейского народа». Речь шла о признании тех очевидных вещей, которые находятся сегодня по дороге в зал судебного разбирательства. Более того — хорошо понятных и известных вещей, и поток ярости и ненависти вызвал лишь факт, что президент еврейской страны (делать акцент на «национальном характере» государства у нас теперь в правилах минимальных приличий), позволил признать и осудить то, что нуждается быть либо во имя патриотических и национальных интересов скрытым, либо этим же безоговорочно оправданным. Благородство израильского патриотизма, его моральная высота не оставляют сомнений — ненависть патриотов вызывает лишь террор, направленный против них, «свой» же террор мыслится ими не иначе как проявление героизма. Поруганию и репрессиям подвергаются лишь семьи террористов с «той» стороны — «свои» террористы и их семьи лишь теми или иными путями избавляются от ответственности и почитаются героями, втихую или открыто. Сочувствие вызывают лишь «свои» жертвы арабского террора, арабские жертвы еврейского террора вызывают лишь одно отношение — «жаль, что только они».
Поэтому нет ничего удивительного в том, что поступок арабских депутатов разъярил тоталитарную патриотическую толпу и заигрывающих с ней политиков — ведь он лишь вскрыл изъедающее ее ханжество.
3
Буду писать, буду говорить то, что думаю и чувствую, то, что сейчас считаю правильным — и думать, и чувствовать, и писать.
Патриотическая «прэсса», патриотическое сообщество, патриотическое правительство и патриотический парламент уж скоро как неделю, исходят истерикой относительно «предателей-арабов», откровенно «выразивших поддержку террору». Как известно, в вину им ставится «контакт с родственниками террористов», предположительно — априори преступный и неприемлемый. Точнее — встреча, состоявшаяся по поводу обращения 10 семей, члены которых совершили теракты в Иерусалиме, с просьбой к депутатам от арабских партий посодействовать выдаче тел их родственников для захоронения.
Правительство на протяжении 4 месяцев отказывалось выдавать тела, всякий раз ссылаясь на какие-то бюрократические процедуры или «дополнительные условия», а на деле — просто используя это доступное ему глумление как дополнительное наказание… По сути, арабские граждане, близкие которых совершили преступление, обратились к арабским депутатам как к посредникам между ними и властями в решении этого болезненного вопроса.
Неискушенному взгляду арабские депутаты Кнесета, покажутся и «пособниками террора», и «предателями», и вообще кем угодно, хотя в их действиях не было нарушения ни законодательства, ни основ морали по крайней мере — общечеловеческой.
Неискушенному взгляду и Израиль покажется страной, трагически и героически сражающейся с террором, бескомпромиссной к нигилизму, который всегда является сутью и почвой террора, а потому — жестокой к семьям террористов и им сочувствующим.
И тогда, в свете этого представления, арабы-депутаты покажутся и впрямь исчадиями рода человеческого.
Увы. Только на неискушенный, неосведомленный взгляд. Бескомпромиссное в борьбе с террором, Государство Израиль требует превратить семьи террористов в «неприкасаемых», всякий контакт с ними или «жест сочувствия» — например, содействие в выдаче тел для захоронения, расценивает как «предательство», «преступление границ морали», «пособничество» и т. д.
Будет логичным предположить, что эта бескомпромиссность в отношении к террору, террористам, их близким и т.д., подобная моральная чистота и высота позиции в отношении к террору, автоматически остается таковой всегда и везде, о каком бы терроре не шла речь.
Увы. Знай наших.
Будет небезынтересным в свете не утихающей истерии узнать, как гос-во Израиль относится к своим террористам, доморощенным, в цинизме и нигилистичности деяний никоим образом не уступающим их палестинским и мусульманским, арабским вообще «коллегам».
Три месяца назад при обстреле автомобиля появилась еще одна тяжело раненная еврейская жертва теракта — Шауль Нир. Как говорит старая поговорка — «рожденный утонуть не замерзнет», а еще — «бог шельму метит».
Персона примечательная во всех смыслах. На момент попадания в него злой арабской пули — почтенный 60-летний глава семейства, почетный житель еврейского квартала Старого Города, а значит — человек несомненно не бедный и успешный, ибо всем известны заоблачнейшие цены на недвижимость в Старом Иерусалиме…
А перед этим…
Перед этим, точнее — чуть более тридцати лет назад, Шауль Нир с подельниками были членами террористической организации «Еврейское подполье». Сам Шауль участвовал в знаменитом нападении на колледж в Хевроне в 1982 году, во время которого погибли четверо и были тяжело ранены двадцать один человек. Кроме того, организация, членом которой состоял Шауль, осуществила взрывы домов трех мэров арабских городов — речь шла о гражданах Израиля — во время которых были тяжело ранены несколько человек, в том числе сапер ЦАХАЛа. Пойман Шауль с сотоварищи был с поличным — во время того, как помогал им закладывать взрывчатку в пять автобусов палестинских маршрутов на автобусной стоянке возле Шхемских ворот. Буде случись благочестивому человеку удача, жертвы этих взрывов исчислялись бы десятками.
Что же случилось с этим патриотично, по национальному настроенным человеком, несомненно — высоких моральных качеств?
Конечно же, израильская Фемида была сурова и справедлива –пожизненный срок подонкам. Как же иначе.
Проблема в том, что Фемида — девка непостоянная, подверженная настроениям. И склонная прелюбодействовать со священными интересами и приоритетами нации, превращаться в ее шлюху, в «национальное», «национально мыслящее» правосудие.
В 1988 году началась первая палестинская интифада, а вместе с ней — цепь тяжелых терактов и борьба патриотических организаций за освобождение и помилование еврейских террористов. В 1992 году, осужденный за соучастие в убийствах и терактах, не отсидевший даже 6 лет, Шауль Нир получает помилование и выходит на свободу.
Вот так.
Палестинских подростков убивают, если они кидают камни в солдат, невзирая на возраст, от 12 до 17. Убивают десятками — волосы дыбом встают и хочется орать, читая обычную дневную сводку новостей.
Палестинских подростков убивают, если они кидают в солдат или кого-то вообще бутылки с зажигательной смесью. Невзирая на возраст.
Палестинских подростков убивают, если они вступают в препирательство с солдатами во время их рейдов по палестинским деревням, лезут на заградительный забор с их стороны, митингуют, вытаскивают из кармана нож или ножницы и делают шаг в сторону солдат с проклятиями. Невзирая на возраст, степень опасности и т. д. — их не задерживают и не судят, не стреляют им по ногам, их просто убивают, часто как скот забивают на месте, в упор и спокойно, не торопясь. А патриотическое ТВ выходит с репортажами о героях армии, которые на своем блокпосту прикончили за рабочую неделю троих или четверых.
Еврейский террорист, ничем не отличающихся от подонков с палестинской стороны, вышел через шесть лет после осуждения на пожизненный срок.
Может быть его судьба после этого была сложна, трагична?
Может быть его семья, как и требует бескомпромиссная мораль страны, борющейся с террором, стала изгоем на еврейской и поселенческой улице? Ни-ни.
Если в 60 лет Шауль Нир завершает свой путь, будучи почетным жителем еврейского квартала в Старом Иерусалиме, за выздоровление которого неустанно молятся все квартальные раввины, это значит одно — его жизнь и судьба, в отличие от жизней и судеб многочисленных «мухаммадов», «ахмадов» и т. д. — во всех смыслах удалась.
Такая вот мораль. Нам неприемлем не террор. Нам ненавистен и неприемлем тот террор, который не говорит на иврите и не готов спеть «А-Тикву» в свое оправдание.
Когда год назад президент Ривлин отказал в праве выступать на сцене президентского дворца одному восточному певуну с вязанной кипой на голове, потому что его тексты были пронизаны откровенными проклятиями в адрес арабов и призывами к насилию, его назвали «врагом еврейского народа».
Обвинять в «предательстве», «сочувствии террору» и прочем смеет страна, ставшая и зиждущаяся на кровавом нигилистическом терроре одиночек, организаций и государственных институтов, всецело поощряющая и оправдывающая, поэтизирующая и героизирующая террор. Обвинять подобным образом смеет страна, в которой авторы резни в Кфар-Кассеме не получили больше трех лет, не отсидели более двух и прожили благополучную и процветающую жизнь высоких госслужащих. Обвинять арабских депутатов во всем этом смеет страна, в которой отец-араб выдает сына, совершившего 1 января теракт в «Саронне», а в то же время патриотичная, три раза в день молящаяся богу нацистская мразь, до последнего скрывает убийц семьи Давабше, танцует с фото сожженного ребенка на ножах, одобрительно поддерживает в сети и благословляет поступок и брызжет ненавистью к тем, кто не разделяет ее настроений.
Поэтому скажу так.
Если бы израильское государство и общество было и впрямь морально бескомпромиссным к террору, то радикальность его позиции можно было бы попытаться разделить. Поскольку гос-во Израиль разрешает убивать вынувших из-за пазухи камень или ножницы палестинских подростков, но еврейских убийц и садистов, террористов и нигилистов выпускает по амнистии — если не удается освободить их по невменяемости — или приговаривает их за теракт к тем срокам, которые дают за кражу или уличное хулиганство, то его патетика, как и всякое ханжество, может вызывать лишь отвращение.
Кому как и кому что, но по мне — когда откровенное и изощренное лицемерие пытается выдавить из меня патриотическую слезу и патриотическое возмущение, ему удается вызвать у меня лишь горечь во рту.
4
О публикации Роя Арада в газете «Гаарец».
Господи, ну хоть кто-то решился сказать очевидное, понятное любому человеку с восприимчивым разумом и здоровой интуицией, пусть даже и не сведущему в вопросе и его подробностях.
Пусть кто-то скажет после этого, что речь не идет о фашистском режиме, планомерно занимающемся подстрекательством, раздувающим патриотическую истерию массы, в угоду которой готова отплясывать даже «либеральная оппозиция».
Как было понятно с самого начала, «не было минуты молчания в память об убийцах», а был стандартный мусульманский ритуал чтения первой суры Корана, которой любой традиционный мусульманин где угодно начинает участие в официальной встрече. Как выясняется, депутаты совершали рабочий визит с целью передачи коллективного письменного согласия семей преступников на условия, которые МВД требовало для выдачи тел. Как выясняется, ездили они на эту встречу «якобы утешения» СО СВОИМИ АДВОКАТАМИ, как и сама встреча была результатом официального обращения членов семей — граждан Израиля к ими избранным депутатам. То есть — депутаты просто выполняли свою работу, и более того — важную работу, пытаясь посредничать в разрешении трудной и болезненной для всех сторон проблемы. БОЛЕЕ ТОГО. Министр внутренней безопасности Гилад Эрдан, ответственный за задержку в выдаче тел как и впоследствии — за ее разрешение, который громче всех осуждающе вопил в адрес арабских депутатов, БЫЛ ОСВЕДОМЛЕН О ПОЕЗДКЕ И ЕЕ ЦЕЛЯХ, РАЗГОВАРИВАЛ С ЗУАБИ ЗА ДЕНЬ ДО И ЗА ДЕНЬ ПОСЛЕ — ПО РЕЗУЛЬТАТАМ ПРОИЗОШЕДШЕЙ ВСТРЕЧИ.
Что же всё это значит?
Очевидное.
Та фашистская клика, которая держит власть в этой стране, действительно использовала этот случай, как и огромное количество подобных же, для разжигания страстей, патриотического сплочения толпы в истерике — ради такой благой цели все средства хороши — ненависти к арабским депутатам в частности и арабским гражданам вообще. Потому что во время выборов г-н премьер министр опробовал безотказную карту: толпа повинуется трем вещам — страху, чувству вражды и ненависти, и если подогреть ее, направить ее к этим эмоциям и страстям, то можно провернуть любой проект и любую манипуляцию и авантюру, оставаться у власти сколь угодно долго.
Разыгранный в последние дни спектакль очевидно свидетельствует суть и характер происходящих в стране процессов фашистских манипуляций с обществом, разогревания аффектов ненависти и вражды, натравливания на арабский анклав граждан. И скорее всего — используется в подобном качестве ради какого-то задела, о котором наверное предстоит вскорости узнать.
Проблема даже не в откровенно примеряющем лавры Муссолини подонке, который наиболее цинично, последовательно и целенаправленно разжигает фашиствующие страсти толпы. Будто не понимая, чем это все когда-нибудь кончится, что рано или поздно превратившееся в социальную норму озверение и безумие будет диктовать логику и порядок событий, а не его манипуляции. Проблема не в фашиствующей клике, его поддерживающей.
Проблема в том, что толпа уже настолько разогрета, а оппозиция в этой стране, борясь за выживание, так откровенно берет под козырек перед страстями толпы, отплясывает под ее дудку и заигрывает с ней, надеясь на ее сиюминутных полусимпатиях урвать кусочек пирога.
Вот это — настоящая проблема.
Когда вслух — в лицо ополоумевшей толпе, потерявшей последние ориентиры критичности — сказать правду, остудить, дать пощечину решаются не политики, не глава оппозиции, а отчаянный и многим рискующий журналист в отчаянной и непонятно как еще выжившей газете, нельзя не увидеть в этом ИСТИННОЙ проблемы.
Когда вопреки любому здравому смыслу, фактам, логике и незамутненному восприятию, становится возможным по мановению ока, щелчком пальца ввергнуть общество в брызжущую слюной истерию, и среди власть придержащих не находится ни кого, имеющего мужество сказать — «король голый», нельзя не увидеть в этом по-настоящему опасной проблемы.
4—12 февраля 2016 года
СЕМЕНА МИРИ РЕГЕВ
Фурцева ближневосточного разлива, министр культуры Мири Регев, как это известно провозгласила финансовые и иного рода гонения на тех представителей творческой интеллигенции, которые посмеют продемонстрировать нелояльность государству и проводимой им политике. Ну, а патриотическая пресса и общественность должна конечно под инициативой министра расписаться.
И вот — на сайте 9 русскоязычного канала проходит публикация о молодом израильском режиссере, который снял на государственный счет фильм, но при этом посмел назвать государство «фашистским». Я опущу подробности и имена, отнесусь только к самому символическому факту
Художник несомненно прав, и только пропаганда ф…о политического режима, требующего «лояльности в обмен на финансирование», не может этого понять. Беспрекословная лояльность государству, его действиям и поддерживающей его социальной, патриотически сплоченной массе, предъявляемая к статистическому гражданину и в особенности — творческой интеллигенции, есть классический признак тоталитарных и фашистских политических режимов. И если Мири Регев по причине увечной биографии это быть может не известно, то русскоязычным журналистам — известно наверняка. Быть патриотом своей страны вовсе не означает быть патриотом и лоялистом политического режима или определенных политических сил. Более того, для истинного патриота своей страны долг состоит в том, чтобы подобно советским диссидентам, обличать политический режим и его извращенные реалии, в голос и по праву говорить о том, что его страна стала заложником фашистского режима, фашистской идеологии, опьяняющей лжи и пропаганды. Потому что в Германии тридцатых годов те немногие люди, которые были противниками режима и понимали его гибельность для страны, для ее сознания, морали и будущего, назывались как раз продажными подонками, предателями и не-патриотами. Принципиально, что подобные режимы, по логике вещей находясь на временной службе у общества, нации, государства, всегда отождествляют себя с нацией, страной и государством, отождествляют с их интересами собственные, всякую оппозицию им обличают как предательство и антипатриотизм. Думается, однако, что как раз немногие советские диссиденты и немецкие антифашисты, как и современные российские оппозиционеры, были истинными патриотами своей страны, желающими, чтобы она была свободна и человечна. Когда-нибудь фашики из 9 канала поймут все же, что оппозиция политическому режиму, идеологии и находящемуся в их власти обществу, не является антипатриотизмом. Потому что ГОСУДАРСТВО, НАЦИЯ, СТРАНА — это значительно больше, чем политический режим и его идеология, пришедшие к власти политические и общественные силы. Поэтому и требование «лояльности к государству, которое платит за возможность творчества», порочно и нелогично, потому что ни государство, ни общество, которые «платят за творчество», не тождественны политическому режиму, который в данный момент олицетворяет государственную власть и требует лояльности к себе и собственным интересам. Государство и общество значительно больше этого и кто знает — быть может в обличении извращенного режима, в обличении преступных общественно-политических реалий состоят их истинные интересы. Кроме того, «общество» не исчерпывается сторонниками и избирателями политической клики, возглавляющей государство, а потому — вполне возможно, что деятельность оппозиционных художников удовлетворяет запросы определенной части общества и избирателей, а значит правомочна. Потому что их круг так же является плательщиками — и зачастую существенными — тех налогов, из которых государство оплачивает немилых сердцу политического режима творцов. Просто не нужно отождествлять политический режим, политическую клику и их сторонников с ГОСУДАРСТВОМ, НАЦИЕЙ, СТРАНОЙ, ОБЩЕСТВОМ В ЦЕЛОМ.
Вопрос о финансировании становится тут лакмусовой бумагой, вскрывающей принципиальные вещи и характер классических манипуляций, которые во все времена осуществляют фашистские режимы и идеологии. Общество и нация платят налоги и содержат государство, которое выделяет средства на культуру и творчество. Интересы общества и государственной власти, конкретного политического режима далеко не всегда совпадают, и потому — критикующий государство и обличающий его фашистский характер режиссер, вполне возможно работает на истинное благо общества, нации и страны. Налоги в стране платят все — левые и правые, религиозные и светские. И значит — финансируемое на эти налоги искусство имеет право удовлетворять разным идеологиям, воззрениям и приоритетам, а не только узким. Более того — нация и государство, общество и страна в целом совершенно не тождественны определенным политическим силам с их интересами и приоритетами, хотя фашистские и тоталитарные режимы, продуцируемая ими патриотическая сплоченность и политическая лояльность подавляющего большинства, как правило совершают именно такую фундаментальную манипуляцию и отождествляют одно с другим. И потому требование всецелой лояльности политической власти, ее установкам и действиям, предъявляемое к обществу и интеллигенции, вымертвление инакомыслия и критики в отношении к социально-политическим реалиям, есть первый звоночек и самый наверное характерный симптом фашизма. И потому — низкий поклон израильскому режиссеру, который решился сказать об этом вслух.
февраль 2016 года
О НАСТРОЕНИЯХ ВОКРУГ ПАРИЖСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
Тупиковость израильско-палестинского конфликта, фашизация режима, о которой уже говорят вслух с самых священных национальных трибун, отчаяние на палестинской улице и очевидность истинной позиции г-на Нетаньягу, проступающей из под любых масок — отказ от создания палестинского государства и решения ситуации во вменяемых и человечных рамках, затеянная в последние пол года бойня внесудебных расправ, унесшая многие десятки, если не сотни жизней, кончилась предсказуемым. Сообщество цивилизованных стран, которому надоела клоунада мелкопоместного дуче, научившееся распознавать ее за всеми патетическими речами и ужимками, позами и паузами тамбовских трагиков и прочими, нехитрыми и успешно освоенными г-ном Нетаньягу приемами, решило взять ситуацию в свои руки — не в привычном диалоге с израильской властью, а самостоятельно выработать некий консенсус мнений, решений и взглядов, который послужил бы официальной позицией. И конечно — подобное вызывает тревогу у никогда не чувствующего достаточно прочную почву под ногами правого правительства… впрочем, заранее готового объявить слишком уж неудобное решение конференции «происками мирового антисемитизма»…
Автор искренне думает, что у сложившейся ситуации существует единственное возможное решение — неограниченное, не считающееся ни с какими условностями и «придыханиями» давление на Израиль с целью принуждения к миру. Увы. Как неоспоримо показывает опыт, всякие попытки «считаться» в течение уже почти века приводят к упрочению морального цинизма и манипулятивности израильской политики, когда более чем четыре миллиона палестинцев, судьба их поколений, их права и благополучие видятся легитимным залогом безопасности и процветания 7 миллионов евреев. Политика нынешних, и предыдущих, и как видно — последующих правительств, состоит в «растянутом во времени геноциде»… Геноциде, осуществляемом не резкими, моментальными мерами, а сведшемся к политике удушения, создания невозможных условий существования с целью выдавить палестинцев с той земли, которая мыслится «неделимой территорией еврейского государства», вынудить их уйти. Либо же, принудить их до скончания веков жить в том положении бесправных скотов, дети, внуки и правнуки которых растут под дулами танков и автоматов, которое считается единственно обеспечивающим безопасность еврейского населения. Пора признать, что жизнь, свобода, достоинство, благополучие палестинских арабов, их права на дом и полноценное существование стоят столько же, сколько жизнь, благополучие, достоинство, свобода и право на «национальный дом» евреев, и ни каплей меньше. Пора признать и понять, что ни у кого нет права во имя «безопасности и благополучия» жителей с одной стороны забора, превращать в скот и приносить в жертву безопасность и благополучие жителей с другой стороны. Более того, давно пора сказать вслух наиболее «крамольное», попытка не то что произнести, а лишь подумать что, вызывает истерический припадок израильских идеологов и политиков — пережитая евреями 80 лет назад страшная историческая трагедия вовсе не дает им права устраивать нечто, пусть и не равночудовищное, но подобное по сути тому народу, которому выпало быть их историческим соседом. Более того, поскольку бессменное политическое руководство Израиля официально провозгласило единственно возможной политикой так называемую политику «доведения до отчаяния», утверждает, что всякие попытки оказать палестинцам помощь и дать им надежду со стороны обречены на провал и лишь отдаляют возможность мира, позиция бескомпромиссности международного сообщества обязана вступить в силу. Потому что в отношении к палестинцам Израиль ведет себя как глава семейства — маньяк и садист, который прекрасно знает, что члены семьи отданы в его безраздельную власть, полностью зависят от его произвола и подачек, и он может делать с ними всё, что пожелает. Приведенное СМИ заявление представителя МИДа фактически констатирует это. Пора признать, что палестинцы имеют не меньшее право на полноценное существование и существование вообще, нежели евреи, и это право не может и не должно ставиться в зависимость от каких-либо условий. Пока что палестинцы находятся в положении всеми обвиняемых детей-хулиганов, право на жизнь, свободу и достоинство которых цинично и лживо ставится в зависимость от их способности «демонстрировать хорошее поведение», а сиятельные господа уж там посмотрят и решат, подарить ли им какие-то права или отложить это на неопределенный срок. При этом забывают, что «обвиняемые» здесь являются жертвой и «судьи» вполне могут быть посажены на скамью обвиняемых рядом с ними. При этом сохранение подобного положения вещей в течение многих десятилетий привело к воспитанию поколений палестинцев, охваченных настроениями кровавого нигилизма, и поколений евреев-израильтян, «разумный» и взвешенный нигилизм которых не менее отвратителен и страшен. Если г-во Израиль не желает и не способно гарантировать им полноценное существование в рамках единого государства, что невозможно вследствие откровенно нацистского характера общественно-политической идеологии и ментальности, то это должно быть гарантированно им в рамках их национального государства. Опыт доказывает — изначально бывшие в идеологии и движении сионизма установки, по большей части перешедшие в «правый» общественно-политический лагерь и оттуда ставшие позицией большинства, исключают возможность полноценного сосуществования с соседями, что ныне превратилось в откровенную, отстаиваемую изнутри фашистским по характеру режимом политику и очевидно делает любые декларации о возможном мире блефом, по аналогии со знаменитой притчей Насредина, рассчитанным на власть времени и неумолимых процессов, а усилия в этом направлении — совершенно напрасными. И тот факт, что ситуация становится из-за этого совершенно неразрешимой и тупиковой, способной действительно привести однажды к масштабнейшей катастрофе и акциям геноцида одной или другой стороны, не тревожит авторов нынешней политики, в особенности обязана побудить цивилизованное сообщество к трезвости позиции, отказу от любых иллюзий и решительным мерам. Поэтому как гражданин страны, проживший здесь уже почти полжизни, читающий ее газеты, год за годом слушающий речи ее политиков и обывателей, знающий ее ментальность и умонастроения, я скажу — всякая политика компромисса и снисхождения в отношении к позиции Израиля в израильско-палестинском конфликте будет ошибкой, которая сохранит то положение вещей, когда миллионы одних людей и судьбы их поколений отданы в залог благополучия и безопасности миллионов других людей.
май 2016
ИЕРУСАЛИМСКИЙ РАЗГОВОРЧИК
Водитель такси — персона, характерная и примечательная наверное везде. Будь то Афины или Рим, Барселона или Париж, Кельн или Милан — перед вами предстанет «сын народа», статистический обыватель, устами которого с вами заговорит типическое большинство данной местности. Иерусалим, конечно же — не исключение.
Пользуюсь я такси часто, и водители наших такси уже давно стали героями моих мыслей и обобщений, поскольку разговоры с ними дают первокачественный социологический, «полевой» материал. Иерусалимский водитель такси, в его типичности — еврей восточного происхождения средних лет, это воистину глас poppolo di jerusalemme.
Года три назад один такой водитель набросился на меня с упреками и оскорблениями за то, что в невиннейшем, шутейном разговоре, я позволил себе процитировать те строки из Корана, которые так любит цитировать Никита Михалков — «делай что должно, и будь что будет»… Кто бы и что там не говорил, но по-восточному краткие и афористичные эти слова заключают в себе потрясающее, полное глубины ощущение человеком мира и бытия, его отношение к собственной судьбе… Не успел мой бас, цитирующий Коран, умолкнуть по углам ночного такси, как водителя прорвало так, будто кто-то нажал кнопку и открыл шлюзы, чтобы выпустить давно кипящую ярость. Как я смею цитировать мудрость этих «гоев», если у меня и у всех нас есть мудрость нашего, святого народа????? Примечательно, что водитель не был религиозным или традиционным евреем… Первый раз мне тогда подумалось, что фашизм и нацизм парадоксально интернациональны, как не имеет национальных границ тоталитарность обывательской массы, ее жажда поклоняться общим «для всех» идолам и ненавидеть всякого «другого». Показалось мне, что еду я среди не Иудейских, а Баварских гор, и пожилой марокканский еврейчик со слезящимся и медоточивым благочестием в глазах, похож на завсегдатаев мюнхенских кабаков накануне «пивного путча», которых так любил описывать Фейхтвангер.
Месяца четыре назад, посреди только-только вступающей в свои права иерусалимской весны, город вдруг накрыла пыльная буря, пришедшая к нам из Сирии. Едем с водителем, человеком весьма не глупого вида лет пятидесяти, говорим об этом, и довольный собственной шутке, уверенный, что я оценю его чувство юмора, он отпускает — ну, что ты хочешь, что еще мы можем получить от арабов? Иерусалимский такой юмор. Я не оценил. Немного ухмыльнувшись уголками рта, я цепко и сладко посмотрел на него и сказал, что от арабов он, я и все мы получаем людей, которые пекут ему булочки в оливковом масле и хлеб, чистят ему его двор в Гило, возят его жену и детей в автобусе, строят ему дома в Иерусалиме и по всей стране, лечат и оперируют наших старых родителей в больницах, ухаживают за ними и вытаскивают из под них судно в приемном покое, наконец — возят меня в шаббат к друзьям на такси, когда он и ему подобные отправляются исполнять древний завет предков. Плохо у меня с чувством юмора, ничего не поделаешь, не «свой» я… Водитель смутился, как-то припустил и стал извиняться, что он конечно же шутит, и всю оставшуюся дорогу до моего дома продолжал кидать на меня взгляды, полные удивления и глубокого недоумения, откуда взялся посреди Иерусалима этот калиброванный и недобитый левак, и за что Господь Вседержитель послал ему такого пассажира прямо в канун шаббата…
Позавчера, опять-таки — в канун шаббата, позвали меня друзья как обычно на ужин. Пешком до центра из моей глуши не доползти, набираю привычно номер станции «Такси Гило», которую держат ребята-арабы из соседних деревень и которой я пользуюсь с первого дня своего переселения в этот район. Конечно же, речь идет не о палестинских, а об израильских арабах, деды которых родились и жили в Иерусалиме, в отличие от дедов многих из моих соседей. Когда-то, года три назад, наше «кошерное» сообщество создало свою, «кошерную» станцию такси, усиленно давя на патриотические и национальные чувства и предлагая пользоваться именно ей, а не «этими вонючими арабами». Станция быстро закрылась. Потому что, как оказалось, «вонючие арабы» не ленятся приезжать на вызов, работают всегда, вежливы, а не наглы, не выпрашивают с откровенным хамством чаевых, не спорят с тобой, открывать ли счетчик или выудить из тебя деньги без квитанции, и вообще — куда подешевле будут.
Так вот. Звоню я своим ребятам, а координатор, которого я знаю много лет, говорит мне — извини пожалуйста, но водители сейчас пошли есть, я не могу тебе прислать машину. И тут я вспомнил — Рамадан! Всевышний боже. Останусь я, кажется, без ужина с друзьями. Вообще — я преклоняюсь перед арабами, которые в летний израильский день соблюдают пост Рамадана, запрещающий, как известно, есть и пить до захода солнца, и при этом работают — пекарями, врачами, водителями такси и общественного транспорта. Как ни засвербило в моей потребительской душонке от не предоставленной по моему желанию услуги, но нельзя не понять и не пожелать им мысленно приятного аппетита. Начал звонить на другие станции — везде такая же ситуация, ибо «вонючих арабов» в Иерусалиме работает водителями такси куда больше, нежели евреев, и тем более — в шаббат.
Ну, думаю — пойду попытать счастья. Вышел на трассу, ловлю — никого… Минут через двадцать — виднеется на горизонте одинокая машина такси. Бросаюсь, готовый лечь под колеса. Останавливает. Сажусь. Водитель — израильтянин-еврей, лет 45. На лице — печать богоизбранности. С соответствующей этой богоизбранности интонацией он спрашивает меня — хочу ли я открыть счетчик или договоримся о сумме, давая понять, что если я скажу «счетчик», он расправится со мной как с предателем. Я осторожно — сколько? Он называет сумму, процентов на двадцать большую чем то, что я плачу обычно вместе с заказом такси. Нет говорю, счетчик. Почему ты мне сразу не сказал??? Ну, и в таком духе… Ладно говорю, главное не нервничай — вези, я тебе накину в конце пару шекелей. Едем. Проезжаем стоянку «Такси Гило». Говорю — я обычно пользуюсь услугами этих ребят, но у них сейчас кончился пост, все пьют и едят, пришлось ловить на трассе. Пророческое и немного покаркивающее громыхание льется в мою сторону — НИКОГДА НЕ ПОЛЬЗУЙСЯ ИХ УСЛУГАМИ И НЕ ОБРАЩАЙСЯ К НИМ. Удивленно отвечаю — да нет, хорошие ребята. я их знаю шесть лет, ну, пост у людей, тяжелый пост, можно понять. Громыхание возобновляется — ПРОБЛЕМА В ТОМ, ЧТО ОНИ НЕ ХОТЯТ ПОНЯТЬ НАС. Начинаю соображать, куда полился разговор, осторожно «давлю на тормоза» — ну, так уж и все не понимают… Менее чем за десять секунд, пока такси выполняет поворот, я слышу ожидаемое — Я ХОЧУ ЧТО БЫ ОНИ ВСЕ СГИНУЛИ, «УЛЕТЕЛИ» ОТСЮДА, ЭТО НЕ ИХ СТРАНА, ЭТО НАШШША СТРАННННА!!!! Еще более осторожно — но ведь и их все-таки страна, ты ведь согласишься, что они родились здесь, и их деды, в отличие от наших с тобой, тоже родились здесь? ЭТО НАША, А НЕ ИХ СТРАНА, ОНА НАМ ДАРОВАНА ЕЩЕ СО ВРЕМЕН ТОРЫ И ТОЧКА, НЕ О ЧЕМ ГОВОРИТЬ. Перед мысленным взором всплывают гладкие и наглые лица политиканов. которые уже несколько лет сводят население с ума подобными мантрами, и как очевидно преуспели. Лицо премьер-министра мысленно оскалилось в привычно-лживой улыбке от уха до уха, и подобного паскудства я уже выдержать не мог.
И сказал.
Понимаешь, говорю, если к ним приходят и говорят — это не ваша, а наша страна, поэтому берите отца и мать, продайте дом, который построили ваши деды, оставьте могилы дедов ваших прадедов и валите отсюда нахер, у вас итак пол земли — то, боюсь, им не оставляют выхода кроме как делать то, что они делают. И тут мы приехали.
И не надо мне про «Саронну». И про другое — тоже не надо. Мы делаем и всегда делали тоже самое, и как они — руками террористов-одиночек, и руками солдат и полицейских. Более того — мы их учили делать то, что они делают, и это всем известно, факты на ладони и в любом учебнике, просто вспоминать об этом мы очень не любим. Всех нас возмущает, когда проливают нашу кровь, но большинству из нас наплевать, когда проливают их — мы воспринимаем это как нечто само собою разумеющееся, «хороший араб — мертвый араб». Мы кричим — «они нас хотят сбросить в море», но под шум собственных «гевалтов» уверенно, десятилетие за десятилетием, штыками и гусеницами, удавкой нужды выдавливаем отсюда их. Мы кричим — «они нас тут не хотят», и под шум привычных лозунгов тонут циничные откровения заправил-политиканов и вторящего им быдла — «пусть они забудут о надежде, это наша страна, их государство никогда не станет». Мы рассуждаем о гуманизме и цитируем на трибуне ООН пророков, но при этом большинство из нас устраивает ситуация, когда пятьдесят лет их дети растут под дулами танков и автоматов, и более того — мы совсем не против, чтобы так продолжалось до прихода Мессии. И нам глубоко наплевать на судьбы людей с той стороны забора. Мы не считаем их людьми, они — «гои», у которых нет права жить на этой земле. Более того — мы хотим, что миллионы людей за колючей проволокой и под дулами автоматов, с переломанными судьбами чуть ли не десяти поколений, до скончания веков оставались заложниками безопасности, процветания и благополучия «богоизбранных» миллионов с этой стороны забора. Мантра «это наше, а не ваше» появилась не сегодня и не вчера — она была с самого начала. Мне противно произносить это «мы». Мне противно, что я — увы — отношусь ко всему этому. Пришли бы ко мне, приставили бы к виску моих родителей дуло автомата (как они часто это делают, чтобы добыть оперативную информацию, найти и арестовать, кого нужно) и сказали бы — страна, в которой умерли твои прадеды — не твоя, бери манатки и вали отсюда «к своим», не сомневайтесь — я бы горло перегрыз…
14 июня 2016 года
О СЛОВАХ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА НЕТАНЬЯГУ ПО ПОВОДУ РОЛИ ПАЛЕСТИНЦЕВ В ТРАГЕДИИ КАТАСТРОФЫ (ХОЛОКОСТА)…
Уже несколько дней даже самые лояльно настроенные по отношении к праворадикальному режиму Нетаньягу, но все же сохраняющие хоть какую-то честность и трезвость в оценке событий и суждениях люди, находятся в весьма ощутимом шоке от слов, которые господин премьер-министр позволил себе пустить в толпу с официальной трибуны. Даже сотрудники мемориала «Яд-ва-Шем» удосужились вспомнить, что они служат не просто в политическом и идеологическом, а в первую очередь научном и историческом учреждении, забеспокоились о подобных, выходящих за последние границы приличий и рациональности, манипуляциях с историческим сознанием и трагическими сторонами исторической памяти нации, и потянулись в ключевые телевизионные студии с целью отрезвить и чуть уравновесить эффект от слов господина премьер-министра.
Что же так потрясло, возмутило или взбудоражило?.. Да очень простое, собственно…
Трагедия Катастрофы (Холокоста), то есть массового, беспрецедентного по масштабам, цинизму и жестокости уничтожения миллионов евреев Европы и СССР во время ВМВ, есть наверное то последнее и нерушимое, что в любом месте на земле способно напомнить человеку о том, что он еврей. Даже если идет речь о самом далеком от религиозной традиции, от дилемм национальной судьбы и памяти человеке, в котором торжествует секулярное, экзистенциальное и общечеловеческое самосознание, честно и безжалостно критичном к особенностям культуры его народа, трагедия Катастрофы способна ощутимо напомнить ему, что он родом еврей, тем более, что вследствие ее масштабов, весьма трудно найти еврея, так или иначе не связанного с ней историей семьи. Трагедия Катастрофы, как это известно, послужила ключевым, решающим фактором в создании независимого еврейского государства, в котором нация, подвергшаяся откровенной попытке уничтожения и полного истребления, должна была обрести главное — безопасность и право на существование. Сила нравственного воздействия событий Катастрофы оказалась такой колоссальной и эффективной, а роль их и их памяти в решении задач политической практики — настолько ключевой, что почти с тех самых времен трагедия немыслимого по жестокости уничтожения шести миллионов человек, с откровенным, и подчас тоже немыслимым цинизмом, используется как замусоленная и крапленая карта, как проверенное средство для достижения самых брутальных и подчас просто преступных целей, для оправдания деяний, при иных обстоятельствах заслуживших бы безоговорочное осуждение. Что поделать — мир каков он, и к подобному цинизму, к откровенно скотским манипуляциям с памятью страшной, пережитой нацией трагедией, уже давно привыкли, как к многочисленным ритуалам и процедурам чествования этой самой памяти: одно в течение многих десятилетий продается обычно в одном пакете с другим. Однако — слова господина премьер-министра даже в этой, ставшей отвратительно привычной ситуации, сумели поразить, воочию убедив, что цинизм и нигилизм истинного фашиста-прагматика, конечно же, по самой своей сути, не могут иметь предела.
Господин Нетаньягу произнес в общем-то всего несколько слов о том, что арабский муфтий Иерусалима времен ВМВ Хусейни, действительно бывший одним из лидеров активного сопротивления укреплению еврейской общины на территории подмандатной Палестины (желающий судить и делать выводы, пусть прежде познакомится с историей и «событийным телом» задолго перед этим развязавшегося конфликта), помимо этого был… да-да, сохраняйте равновесие — истинным автором и вдохновителем знаменитого «окончательного решения еврейского вопроса». Еще точнее — что на встрече с Гитлером в конце 1941 года, муфтий Хусейни подал фюреру светлую идею, которая, конечно же, упала на благодатную почву и стала ужасными, и доныне содрогающими разум делами. Говоря еще проще и понятнее для самых простых и достойных, чистых своими национальными и патриотическими душами сограждан из числа избирателей «Ликуда» и торговцев с рынков Иерусалима и Тель-Авива — за всеми состоявшимися вскоре после этого муками и ужасами Катастрофы, лагерей смерти и крематориев, превращенных в мыло трупов и т.д., стоял один конкретный человек и народ… И как понятно, речь идет, с точки зрения г-на Нетаньягу, вовсе не об Адольфе Гитлере и немцах, а о том заклятом, и благодаря интеллектуальному и нравственному мужеству премьер-министра, выясняется — вечном враге евреев, который остается таковым и доныне: палестинских арабов. Те же, по не хитрой мысли премьера, кто ныне представляет собой главный вызов и основную опасность для существования еврейского народа и государства, в борьбе с кем поэтому нельзя знать жалости и колебаний, на самом деле стояли и в истоке уже пережитой народом страшной исторической трагедии. Ужасы исторического прошлого словно бы оживают и воплощаются в реалиях и декорациях настоящего, призваны вдохновлять его, сплачивать вокруг жизненных интересов нации патриотические умы и души.
Слова и мысли г-на премьера, как это всегда бывает с политиками фашистского толка, утверждающими свою власть на разжигании аффектов толпы, просты и понятны, однако таящиеся за ними смыслы символичны и заслуживают пристального внимания.
Определяя с политологической точки зрения наиболее грамотно — речь идет о попытке экстраполяции реальной исторической трагедии, сакральных ужасов национальной памяти и недавнего исторического прошлого, в плоскость событий и реалий, дискуссий и политических процессов настоящего, попытке выдать оное за суть пронизывающих настоящее дилемм и вызовов. Цель всего этого очевидна, конечно же — упредить возможность политической и общественной дискуссии в отношении к актуальным конфликтам и процессам, их как такового трезвого осознания, и потому же, разрешения в русле договора и сосуществования, неприемлемом для фашисткой, по характеру, ультранационалистической и праворадикальной части политикума. Цель наиболее далекая и фундаментальная — разогреть общественную массу до того уровня национальной и патриотической истерии, который обеспечил бы одобрение и внутреннюю поддержку ею самых радикальных политических мер и решений касательно противостояния с палестинским арабами, всецелую лояльность в отношении к таковым. Речь идет о грубо-откровенной, но умелой и эффективной политической манипуляции с сознанием и настроениями общества, совершенно фашистской по сути и очевидной по цели — сплотить общество вокруг радикальных планов и действий политического режима, превратить общество и нацию в политически лояльный монолит, готовый выдавить внутреннего врага и уничтожить внешнего, вымертвивший в себе всякий критический взгляд на «реалии и актуалии», голос несогласия и оппонирования. И конечно — оперирование самыми сакральными и до сих пор живыми ужасами национальной и исторической памяти, их экстраполяция в плоскость общественно-политического и исторического настоящего, является пусть и банальным, но эффективным и безошибочным средством для достижения подобных целей. Решение конфликта, развернувшегося задолго до создания государства и выхода трагедии Катастрофы на исторические горизонты, очевидно задумано г-ном премьер министром и его правящей кликой в русле «мы или они», то есть наиболее радикальных мер (доведение до предела отчаяния — одна из официально и многократно провозглашенных к примеру), отказа от какого-либо диалога, примирения и поиска оптимальных путей к этому. А потому — нация и общество должны стать монолитными и их настроениях и лояльности действиям политического режима, и для как таковой идеи и возможности оппонирования, внимания к оппоненту и восприятия его позиции и доводов, в них в принципе не должно остаться места. Восторжествовать, как это очевидно запланировано и задумано, должны позиция и интересы одной стороны, ведь окончательно избранный принцип решения проблемы — «мы или они». И потому же — оппонента в принципе должно перестать видеть, различать и воспринимать, в его облике должен представать только страшный, смертельный и заклятый враг, с которым дискуссий не ведут, и чем-то подобным же призван выступать и враг внутренний из числа политической оппозиции, «потомков капо» и «забывших родство и истоки». И экстраполяция на оппонента внутри и вовне сакральных ужасов национальной истории, как манипуляция и средство подходит для этого оптимально. Одна беда — подобного рода и целей политические манипуляции как раз наиболее безошибочно характеризуют последние сто лет политические режимы фашистского и тоталитарного толка, в частности — и те, деяния которых привели еврейский народ к его страшной исторической трагедии… Да и достаточно взглянуть на характер манипуляций с общественным сознанием и сферой исторической памяти современного российского режима, в частности — касающихся околоукраинских событий, чтобы убедиться в родственности одного и другого, а так же в том, что господин премьер-министр многому учится во время частых встреч со своим российским коллегой. Однако — подобное, во-первых, никоим образом не страшит праворадикальный режим Нетаньягу, ибо именно таковы его исторические истоки и суть, а во-вторых — и на этот случай уже припасены ряд мер, от официального, чреватого уголовным преследованием, запрета на употребление во внутренних общественных и политических дискуссиях терминов «фашизм» и «фашисты», до умело спускаемой в телестудии своры «шавок», наподобие господина Йоава Генделя, убеждающих публику в том, что фашизм — это всего лишь слово, а реальность — святая и морально оправданная забота о будущем и безопасности нации, которая так конечно же названа быть не может, и ничем подобным по сути не является.
Всё достаточно просто, манипуляции г-на премьер-министра ясны по истокам и сути, а так же в их актуальном общественно-политическом контексте. Ведь не секрет, что не поиск путей и формата сосуществования с палестинскими арабами, будь то два продуктивно и в мире соседствующих государства или одно государство с равными в правах гражданами, а установка «мы или они», программная нацеленность на выдавливание арабов и национальную гегемонию на пространстве от моря до Иордана — вот канва идеологии и политики правого крыла сионистского движения все годы, по ряду причин ныне выходящая к ее быть может наиболее трагическому, радикальному и переломному этапу. Ради справедливости стоит сказать, что в длительный период в истории сионистского движения, эта установка и соответствующий ей настрой были во многом общими для еврейского анклава подмандатной Палестины, присущими в том числе идеологии и взглядам левых и социалистического толка движений. Увы, «колонизаторские» настроения возвращающегося на историческую землю народа, нацеленность на беспрекословный паритет и гегемонию еврейского населения, национальное доминирование над арабами, всецелая озабоченность дилеммами коллективной судьбы и секторальными интересами и приоритетами, отодвигали вопросы справедливости и сосуществования с арабами на второй или третий план, способствовали превращению установки «мы или они» в политику и фундамент морально-ценностных норм утверждающегося на землях Палестины общества. Доминирующей канвой настроений — от как таковых установок общественной массы до идеологии и принципов политики, было «это наша» земля и «мы здесь единственные и полноправные хозяева». Так это сложилось в самых истоках, длительное время было на том или ином уровне присуще левым, образовавшим впоследствие государство движениям и общественно-политическим силам, однако для правого крыла идеологии и движения стало фундаментальным и определяющим. С самого же начала подобный, доминирующий настрой в отношениях с арабами, приверженность установке «мы или они», неспособность и нежелание сосуществовать с арабами и искать к этому пути, наконец — связанность этого с сутью событий и процессов, определяющих таковые взглядов и т.д., осознавались некоторыми виднейшими фигурами как основная угроза проекту в целом. Альберт Эйнштейн, к примеру, в голос говорил об этом еще во время визита в Палестину в 1923 году, когда до открытого противостояния с арабами, нарастания удельного веса еврейских переселенцев, создания основных институтов будущего государства и его самого было еще далеко. Движимый левыми и социалистическими, гуманистическими взглядами как в отношении к сионистскому движению, так в этике и политике в целом, Эйнштейн по всей вероятности прочувствовал нечто принципиально проблемное в идеологии, сознании и настроениях, морали и проводимой политике на глазах строящегося общества, так и не смог по настоящему срастись с сионистским движением судьбой вплоть до того, что отказался в 1952 году принять из рук Бен-Гуриона почетный пост президента страны, произнеся знаменитые слова — «мне тогда придется говорить еврейскому народу вещи, которые ему будет неприятно слышать». Все годы старавшийся содействовать строительству еврейского государства, он принял вместе с тем именно такое решение, более того — в 1948 году, в водовороте вновь развернувшегося кровавого противостояния с арабами и накануне грядущего создания государства, после еще до конца не известных и не осознанны ужасов Катастрофы, по следам устроенной правыми радикалами бойни в Дир-Ясине, наряду с такими левыми интеллектуалами, как Хана Арендт и Рут Гинсбург, он подписал письмо осуждения, в котором право сионистские движения обличались как хрестоматийно фашистские в их идеологии, основополагающих установках и практике. А за десять лет перед этим, словно предчувствуя стремящиеся к господству настроения еврейского поселения Палестины, которые впоследствие определят идеологию, мораль, сознание и идентичность, канву политики израильского общества и государства, он напишет: «…Меня беспокоит, что еврейству может быть нанесен урон изнутри из-за развития национализма в наших собственных рядах. С этим явлением мы уже были вынуждены бороться — даже в отсутствие еврейского государства. Два великих семитских народа имеют великое общее будущее. То, как мы будем относиться к арабскому меньшинству, послужит настоящим испытанием для нас, как для народа. Справедливое разрешение этой проблемы не менее важно и не менее достойно наших усилий, чем наш труд по строительству нашего собственного дома…» Для великого физика, «левого» этика и гуманиста, арабы Палестины будут не стороной непримиримой борьбы за «святыни» и «исторические земли», а соседями, в отношении к которым должны восторжествовать справедливость, сосуществование и общечеловеческие ценности. А ксенофобская, коллективная ненависть и вражда, с самого начала наметившиеся тона непримиримого противостояния, национальной гегемонии и приоритетности дилемм национальной идентичности и судьбы, осознавались им как внутренняя угроза проекту и будущему в целом, нечто, способное нравственно разрушить создаваемое общество. В 1952 году он именно по этой причине, невзирая на торжество целей, с которыми был солидарен всю жизнь, трагедию Катастрофы и многое иное, не примет почетного поста президента страны, который означал для него солидаризацию с тем в морали и настроениях общества, политике и установках государства, что противоречило его ценностям и совести. И вот, реалии 2015 года, политика государства, мораль и настроения лояльного режиму общества, тупиковое вплоть до трагичности положение в отношениях с арабами внутри страны и на территориях, лишь доказывают глубину и правильность предчувствий. Тона фашизма и радикального национализма, противостояния и национальной гегемонии, культурной и национальной нетерпимости, приоритетности коллективно-национальных дилемм над экзистенциальными ценностями, гуманистической моралью и справедливостью, изначально присущие идее и практике сионистского строительства, радикализировавшись в правой идеологии и влиянии религиозного сознания, стали катастрофой сегодняшних реалий — нравственных, общественно-политических, повседневных и каких угодно иных. Тоталитарность, высшая приоритетность общественных, государственных и коллективно-национальных целей и интересов, пафос «национального дела и строительства» — все это, приводившее к непримиримости и противостоянию в отношениях с арабами, было изначально и по самой сути идеи, а не только от влияния на нее совершенно конкретных мировоззрений и форм сознания от, социализма до классического европейского фашизма. Да наверное и не могло быть иначе в идее строительства на исторических землях национального государства, во главе угла призванного разрешать дилеммы национальной идентичности и судьбы — Отношение гениального ученого к созданному государству и обществу, принятое им решение были понятны. Видит бог, до сих пор противоречие между общественно-политическими реалиями этой страны и позицией совести, справедливостью, приверженностью гуманистическому сознанию и диктуемым им ценностям и императивам, остаются подчас кровавой драмой. Равно как и посягательства на означенное патриотической сплоченности, политической и общественной, национальной лояльности, с характерными для таковых установками, приоритетами, настроениями и т. д. И конечно — как давно и из самых истоков, по сути поведшаяся здесь приоритетность «национального», коллективных и национальных целей и интересов в самом узком понимании этого, в отношении к ценности человеческой личности, неповторимой жизни и судьбы, прав и свобод человека. До такой степени, что подобные ценности, права и свободы, объединенные понятиями «либерализм», «демократия» и «цивилизация», откровенно и официально провозглашаются ныне тем, что не позволит еврейскому государству, в сложившихся реалиях его истории и судьбы выжить, враждебными его интересам и целям, аутентике и национальному духу вообще, и потому — не более, чем просто «риторикой антисемитизма». Возможно, гениальный физик прочувствовал с присущей ему интуицией судьбу нынешнего президента страны Реувена Ривлина, человека совести, культуры и подлинного гуманизма, истинного патриота страны, который как раз поэтому и от имени незыблемых для него позиций решается в голос, с высоты его статуса и трибуны, говорить о глубокой нравственной болезни израильского общества, разрушающих то процессах фашизации, набирающих силу аффектах ксенофобской, религиозной нетерпимости, наконец — признавать не только порочность общих тенденций, а еще и реальные преступления, которые национально сплоченная и патриотически экзальтированная толпа, как с давних пор повелось, предпочла бы заглушить и покрыть. Достойнейшего и высокой нравственной культуры человека, истинного патриота, вопреки слепоте массы желающего собственной стране блага, которого освистывают, обвиняют в нацизме и предательстве, обряжают на снимках при помощи фотошопа в форму «эсэсовца». Впрочем, как давно повелось делать это и многое иное с любыми ведущими политиками страны, которые смеют отойти от установки «мы или они» и радикального, на выживание противостояния с арабами, провозгласить и попытаться осуществить серьезные мирные инициативы. Возможно, в течение жизни поддерживавший со стороны сионистское строительство, великий физик уже в те времена прочувствовал в становящемся израильском обществе и государстве нечто, в морально-ценностном, культурном и ментальном плане в равной степени фундаментальное и болезненное. И понятно что, в общем-то — уже описанные и характерные черты отдающей фашизмом и тоталитарностью патриотической сплоченности вокруг ограниченных, коллективно-национальных интересов, приоритетности дилемм судьбы, блага и идентичности нации, собирающейся на исторических землях и возрождающейся после двух тысячелетий рассеяния, над принципами справедливости, прав и свобод граждан, экзистенциально-гуманистическими ценностями и прочим. И конечно же — вот ту пресловутую установку «мы или они», ориентированность на радикальное и непримиримое противостояние в отношениях с арабами, которая для него, этика и гуманиста левого толка, была нравственно неприемлемой. Всё то, другими словами, что по объективным, глубинным причинам было дано в идеологии и движении сионизма, созидаемом на их основе обществе и государстве изначально, с годами, с укреплением государства и аннексией, развитием поселенческого движения, усилением праворадикального общественно-политического лагеря и религиозного традиционализма, обрело основательность, превратилось в ключевую дилемму и канву процессов, а ныне — в грань катастрофы и полномасштабную трагедию двух народов. Так или иначе, установка «мы или они» длительное время была общим настроением превратившегося в государство еврейского поселения на территории подмандатной Палестины, а для правого крыла идеологии и движения стала в особенности определяющей и фундаментальной. Обвинение Бен-Гуриона и Моше Даяна в «половинчатости» мер в отношении к арабам (соответственно в 1948—49 и 67 годах), отсутствии решимости изгнать их, пустившихся в бегство в первом случае — по следам развернутых в целях устрашения этнических чисток, а во втором — под впечатлением от разительных и ураганных успехов израильской армии, служат традиционным упреком со стороны израильских «правых», а суть оных считается корнем всех существующих ныне бед и проблем, состоящим конечно же в противоположно ином. Фундаментальность и изначальность установки «мы или они», ее последовательное и дошедшее до радикальности усиление, на протяжении более ста лет демонстрируемая неспособность к строительству сосуществования с арабами, имеют ряд причин. Прежде всего, стоит отметить по сути и на самых начальных этапах присущие идеологии и движению сионизма элементы фашизма, состоящие в претензиях на тотальную национальную гегемонию на «исторических землях», приоритетности и поднятости «над всем», поставленности во главу угла интересов, блага и целей государства и общества (в ущерб безусловности экзистенциально-гуманистических ценностей), дилемм национальной идентичности и судьбы, наконец — ограниченного и «этничного», а не гражданственно-политического понимания нации. Элемент фашизма состоит в этот период в как таковой идее «программно национального» государства с ограниченным пониманием дилеммы и проблемы идентичности, гипертрофированным значением, которое в целом придается вопросу о нации, ее судьбе и т. д. (особо стоит подчеркнуть, что ключевые этапы в истории движения приходятся на то время, когда трагедию Катастрофы невозможно было предположить, даже обладая даром пророчества). Сионистская идеология и ее практическое воплощение в 10-30-х годах минувшего века вполне укладываются в характерный для этой эпохи ряд умеренных фашистских или говоря более обтекаемо — «национальных» движений, глубоко сращены с мировоззрениями социалистического и коммунистического толка, вместе с тонами интернационализма, впитывают от них так же элементы тоталитарности в сознании и морали, более радикальные и программные фашистские настроения обретают в их «правом» варианте, в проникновенном сотрудничестве «правого» крыла с европейским фашизмом, со становлением религиозного сионизма и его скором срастании с классическим политическим фашизмом внутри них. Вот тут уже дилемма «мы или они», из общей ментальной установки и доминирующего настроения, становится откровенно насаждаемой и «программной», существеннейшее влияние на это оказывают традиционно-религиозные факторы в национальной культуре и идентичности вообще, и в сознании и жизни «подмандатного» еврейского поселения в частности, однако пик в развитии этих процессов случится приблизительно к 70-м годам. Элементы «идолизации» государства и нации, абсолютизации дилемм ее интересов, идентичности и судьбы, что всегда заключает в себе момент низложения ценностей, прав и свобод экзистенциального и общечеловеческого порядка, а так же свойственно тоталитарным и фашистским формам сознания, присутствуют в сионизме по сути и изначально, в равной мере в его «правых» и «левых» направлениях, еврейским «правым» в тот период присуща лишь гораздо большая нигилистичность, радикальность «национальных» настроений и установок, (радикально-националистические движения в Европе этого периода де факто являются фашистскими, даже если не называются так, тоталитарные же общества и идеологии коммунистического толка, оперируя настроениями интернационализма и солидарности в том или ином ее варианте, вместе с тем являются глубоко фашистскими в плане гегемонии и приоритетности целей всеобщего и нигилизма в отношении к единичному). Элементы фашистского и просто тоталитарного сознания в идеологии и движении сионизма, изначальные и внятные, связаны не просто с их программно «державническим» и «национальным» характером. Фактором, повлиявшим на это, является так же то, стоит отметить, что сионизм формируется и утверждает себя как национальная идея и модель идентичности, альтернативные тысячелетним и традиционно-религиозным, в обсуждаемый период терпящим крах. Впитывая различные модификации марксистских идей, сионизм становится такой же исторически актуальной, культурно-идеологической и политической формой существования отошедших от лона религиозной традиции и фундаменталистского образа жизни евреев, какой в то же время оказывается по всеобщему признанию ментально и идейно близкий коммунизм. И потому — во многом подобно тому тоталитарной. В известной мере — как идея и политическое движение, то есть провозглашение строительства национального государства качестве высшей моральной цели существования современных евреев, необходимости для этого собираться на исторических землях, заселять и политически колонизировать их, сионизм очень быстро превращается в разновидность «секулярной религии», отдающей тоталитаризмом и характерной гегемонией всеобщего, державнического и национального морали и системы ценностей. И находило подобное в течение многих десятилетий самое разное — от повседневного до глобального выражение. К примеру, давно признан факт, что всецело осведомленный о полным ходом идущем уничтожении евреев Европы вообще и Венгрии в частности, Давид Бен-Гурион, тогдашний глава «государства в пути», то есть сотканной из левых партий политической и общественной структуры, имея возможности помешать планам уничтожения венгерских евреев, осознанно и ответственно не сделал этого, движимый в том числе и ментальной, нравственной установкой неприязни к изменившим идеалам сионизма евреям двух континентов. Лояльность государству и его действиям, патриотически и национально сплоченной в политическом строительстве общности, некое «поклонение» государству, его целям и интересам, самой его идее, становится с тех пор высшей ценностью и беспрекословным моральным императивом. И очевидную определенность по сути и характерность подобных явлений конечно нельзя не понимать. Пройдет совсем немного времени, и безнравственным станет надолго или вообще покидать страну, сохранять ощущение сопричастности странам исхода и связанные с этим привычки и традиции, (язык, культура и т.д.), быть не лояльным или критичным к обществу и государству, их действиям, доминирование в сознании, установка и морали людей общечеловеческого и поликультурного над национально еврейским и израильским. И конечно — поднимать что-либо над ценностью независимого и в яростной борьбе созданного государства, интересов и блага национальной общности (понимая под этим состоявшееся сращивание «еврейского» и «израильского») и т. д. А другими словами — доминирование аспектов социо-культурной, национальной и политической идентичности над экзистенциально-личностным и общечеловеческим в морали и сознании конкретного, новоявленного переселенца и гражданина созданного государства. Особенным поводом для гордости и признаком настоящего сионизма будет считаться, если человек со времени переселения в страну не покидал ее, а пороком — одно лишь поползновение в мыслях и душе ее оставить или поднимать над национально-патриотическим и политическим некие тона общечеловеческой сопричастности. И самое главное — вот то государство, которому надо быть лояльным и «поклоняться», строительство которого исповедуется словно религиозная вера, оно еврейское и национальное, не государство евреев и арабов, равных в правах граждан, а сугубо национальное в ограниченном понимании этого и тенденциозном взгляде на национальную идентичность как таковую. И вот — секторальные интересы «титульного» анклава становятся над гораздо более высокими по ценности требованиями равноправия, справедливости и т. д. Так это во времена песен Пальмаха и Наоми Шерер, что же до современности — в ней это стало официальной и откровенной канвой политики, инициативой «национального закона», призывом отказаться от либерально-демократических ценностей и превратить в норму апартеид и национальную сегрегацию. И конечно, очевидна родственность этого и многого иного для характерных в 20 веке форм фашистского и тоталитарного сознания. И конечно, подобное не могло не найти воплощения в как таковой морали израильского общества (с его еврейской стороны) — основанной на патриотической, национальной и политико-государственной лояльности, беспрекословной приоритетности целей государства и общества (в их ограниченно национальном или «этничном» понимании) над ценностями, правами и свободами экзистенциально-гуманистического плана. Всё это надо полагать являлось причиной, по которой не способные изменить ценностям и совести еврейские интеллектуалы из США и Европы, частью чудом спасшиеся от ужасов нацистского тоталитаризма, открыто сохранят безжалостную критичность в отношении к реалиям сионистского строительства и ставшего после ВМВ еврейского государства и самом их восприятии, ибо у истины, как известно, нет гражданства и национальности, а слишком уж многое в этих реалиях, на уровне идеологии, морали и настроений, пусть даже не в масштабах практики и политики, будет созвучным. А какое это имеет отношение к позициям в конфликте с арабами, пресловутому «мы или они» и словам господина премьер-министра? Да самое прямое, дорогой читатель, шаг за шагом. С течением лет и массивным притоком переселенцев из восточных стран, израильское общество всё более начинает тяготеть к укреплению позиций религиозного традиционализма и фундаментализма, и потому — не менее доминирующим становятся политический крен «вправо» и углубление изначальных, фашистского толка настроений. Движение и идеология сионизма, мораль и сознание, практика и политика самого государства, всё более начинают впитывать черты религиозной эсхатологии, правая политическая идеология сращивается с религией и традицией, черпает в ней истоки и ключевые особенности, находит в ней горизонты и моральные основания. С самого начала бывшая тенденция к паритету и национальной гегемонии на землях от моря до Иордана (вопреки массивности арабского населения и решению ООН), фундаментальная в особенности для «правых» установка о всецелой принадлежности этих территорий евреям, обретают обоснованность и черты эсхатологизма и сакральности в сближении правой политики и идеологии с религией (вопреки традиционному, сущностно светскому и социалистическому характеру израильских «левых»). Классический политический фашизм обретает основы в традиционно-религиозном слое еврейской и израильской культуры, год от года становится похожим на религиозный фундаментализм и срастается с таковым, что в особенности откровенно и программно ныне, в частности, на уровне таких ключевых политических инициатив, как попытка продвинуть «национальный закон» и принцип национальной сегрегации граждан, придать официальный и решающий статус «галахе» и попытаться морально-этически обосновать ею нынешнее положение дел, подменить ею как национально и культурно аутентичной правовой традицией до сих пор сохранявшуюся приверженность либерально-демократическим ценностям цивилизации (по крайней мере формальную). Особенную радикальность и интенсивность подобные тенденции приобретают с победой в Шестидневной войне и оккупацией «исконно еврейских» территорий иорданской Палестины. Активно развивается поселенческое движение на этих территориях а так же на Синае, его телом становятся поколениями вызревавшие религиозно-политические фанатики, идеологией — ультратоталитарная и фундаменталистская, программно нацистская идеология религиозного сионизма. Для убедительного и емкого примера, отсылающего к сути и истокам трагических противоречий в судьбе страны — с захватом Восточного Иерусалима, находившегося под контролем Иордании, возвращения в под национальный контроль тысячелетних святынь еврейской истории, над которыми возведены христианские и мусульманские святыни, идея строительства Третьего Храма обсуждалась настолько серьезно, что на это был даже начат сбор средств. И конечно — оправдываемая принципом «предотвращения угрозы» и «защиты нападением», Шестидневная война и оккупация Иудеи и Самарии очевидно воплощали те установки и противоречия, которые были связаны с сутью и основой идеологии и движения сионизма, радикально националистическим и вплоть до фашизма характером идеи еврейского независимого государства, неотделимыми от этого идеями паритета еврейского населения и национальной гегемонии, контроля над священными и историческими землями предков и т. д. А далее — десятилетиями назревавшая в порочности общественно-политического и национального сознания историческая трагедия, лишь вышла, как говорится, на прямую. Фундаментальность установки на непримиримое противостояние с арабами во имя секторально-национальных интересов, как уже сказано, была изначальной и сущностной, обусловленной характером идеологии и движения, абсолютизированностью «национального вопроса» и дилемм идентичности в будущем государстве, колонизаторскими настроениями и прочим. Еще не было правого идеолога, политика или обывателя, который не изошел бы гневом и сокрушенными слезами по поводу того, что Бен-Гурион в 48, а Моше Даян в 67 не решили проблему в сути и корне и полностью не изгнали арабов с земли, на которой могут, должны и имеют право жить только евреи. В обоснование этой ключевой позиции традиционно приводятся религиозные идеи, лозунги о страшной национальной трагедии (Холокост), псевдо исследовательские манипуляции относительно не существования палестинских арабов как народа («они иорданцы», «их тут почти не было, их навезли специально», «у них пол мира своих стран и уже создана как их государство Иордания») и прочее. Однако, дело достаточно ясно и просто — не желание сосуществования с арабами и неспособность к этому сущностны и глубинны, обусловлены и обоснованы не только изначально присущими сионисткой идеологии как форме сознания чертами, а негативными и ключевыми особенностями национальной «еврейско-израильской» идентичности. Очевидно, что нечто сущностное, глубинное и негативное в политической и национально еврейской идентичности израильтян, в сознании и идеологии современного израильского общества и государства, делает невозможным сосуществование с арабами на едином пространстве. Здесь в первую очередь идет речь о господстве «этничного» и ограниченного, фашистского или даже нацистского, но ни в коем случае не гражданственно-политического, подразумевающего полиэтничность и мультикультурализм, либерального понимания нации, бывшем по-видимому изначально и лишь утвердившемся с течением исторического времени, усилением правой идеологии и религиозно-традиционалистского фактора. И конечно — одной из причин была изначальная абсолютизированность национального вопроса, дилемм национальной идентичности и судьбы в их наиболее архаичном, ограниченном варианте. Тона нацизма, нетерпимости и радикализма в течение десятилетий, по истине могучие, безусловно задает религиозная традиция, срастающаяся с правой политикой и идеологией и сформировавшая собственное и наиболее радикальное ответвление ее, связанное с поселенческим движением, повлиявшая на правую по характеру эволюцию общественных настроений в принципе. Речь идет конечно же и о идеях национальной гегемонии и контроля в отношении к святыням и историческим землям, в целом всё более укрепляющихся представлениях об Израиле как религиозно-фундаменталистском обществе и государстве, на земле которого нет места «гоям». И конечно, об откровенно нацистских, целиком и полностью религиозных по истокам идеях радения о сохранении и чистоте еврейского народа, становящихся год от года в официальном дискурсе и политических инициативах всё более и более нормативными — от идей поголовного и упрощенного «гиюра» не имеющих галахического происхождения граждан с этой стороны, до максимально возможного трансфера и выдавливания граждан или находящихся под дулом оккупации с другой, или к примеру запрета политическим лидером религиозного сионизма и министром образования Бенетом изучения романа о любви еврейки и араба, ибо тот заключает опасность представлений о правомочности ассимиляции, включая его же идеи о необходимости делать массивным и пролоббированым изучение Торы в системе общего среднего и академического образования. Другими словами — нечто не конкретно политическое, а сущностное в процессах, идеологии и сознании, идентичности современного израильского общества, делает невозможным полноценное сосуществование евреев и арабов, нахождение для такового форматов — от претензий религиозных фашистов и фанатиков на святую землю целиком до под их же влиянием происходящего усиления имеющей давние корни нетерпимости. И именно по этой причине установка мы или они, вместе с бессменностью гегемонии и власти «правых» превратилась в национальную идею и повестку дня, а горизонтом стали беспрекословная национальная гегемония, монолитность и гомогенность «от моря до Иордана». Если левое израильское движение, при всех быть может присущих его идеологии и сознанию чертах фашистского и «тоталитарно-державнического» толка, классически было подчеркнуто светским и социалистическим, старалось поэтому интегрировать в его ряды по мере возможности и арабских граждан государства, то «правое» крыло сионизма, при его изначальном сотрудничестве с европейским фашизмом и светском характере, очень быстро слилось с религиозным сознанием и ныне, в самом мягком варианте представляет собой религиозно-традиционалистское «почвенничество», а часто — откровенный нацизм, фундаментализм и религиозно-политический фанатизм. Даже в двадцатилетие между становлением государства и Шестидневной войной положение арабов-граждан страны, было мягко говоря далеким от подлинного равноправия и возможности для них ощущать страну своей, принимать поэтому существенное участие в ее политической жизни, оказывать на таковую влияние — политическая пассивность арабских граждан вплоть до последнего времени напрямую связана с тем местом и положением, которое они на самом деле занимают в общественно-политической системе и национальных реалиях. Подчеркну — сама концепция еврейского национального государства, как она сложилась исторически, в ее теории и практике, а так же с «этничным», а не гражданственно-политическим и либеральным пониманием нации и идентичности, делает невозможным равноправное и достойное сосуществование в рамках единого дома евреев даже с гражданами-арабами, не говоря уже о полвека находящихся под кошмаром и преступлениями оккупации палестинцах. Что же до современного состояния страны и общества… Современный Израиль — страна, которую на уровне фундаментальных законов пытаются превратить в пространство «титульной нации» и «национальной сегрегации» (дотошный и не доверяющий автору читатель, да ознакомится с сутью инициатив «национального закона»), а разжигание вражды между еврейскими и арабскими анклавами граждан, откровенное натравливание одних на других и позиционирование арабских граждан как врагов, а не собратьев по дому, возведение практических и законодательных стен между гражданами в пределах страны, стали продуманной и циничной политикой, за счет которой хотят сохранить паритет и национальный характер государства, не правовой и откровенно отдающий фашизмом и апартеидом политический режим. Знаково это проступило в знаменитом выступлении Нетаньягу во время выборов в интернете. Получивший информацию о грозящем проигрыше, этот человек вышел к камере и полушепотом обратился к пассивным и сидящим на пикниках или по домам избирателям что-то наподобие советского «все на выборы и войну с врагом» — «арабы толпами идут голосовать за их политический список, левые свозят их автобусами, нам грозит проиграть». Дело даже не в том, что это, по всеобщей оценке вправду принесло ему существенную часть победы. Вдумаемся в саму эту откровенную, брутальную попытку позиционировать голосующих граждан как врагов, а наконец-то проснувшееся у них желание и ощущение возможности бороться за их гражданские права, принимать по праву и обязанности участие в общественно-политической жизни, оценивать чуть ли не смертельной угрозой. Верь автору, дорогой читатель — невозможность полноценного и равноправного сосуществования в этой стране еврейских и арабских граждан, заключена в самых основополагающих и сущностных идеях, установках, морально-ценностных и политических приоритетах, в характере политической и национальной идентичности, другими словами — во всем том, что будучи порочным как тенденция, фактор влияния и процессы, вместе с тем отождествляется с патриотизмом, надеждой на выживание страны и нации и национальным характером общества и государства. О палестинцах, лишенных иногда кажется последних человеческих прав, речи уже и нет. Так вот, возвращаясь к палестинцам. Оккупация иорданских территорий Палестины в 1967 году, не столько стала началом краха, сколько выразила суть доминирующих в обществе и государстве настроений, процессов и тенденций. Якобы козырь в дальнейших переговорах с арабами, территории и полмиллиона неуклонно растущего населения на них, оказались в оккупационном положении, которое превратилось во временно-постоянное, наиболее трагически стали заложниками того, что привело к израильской гегемонии над ними. На исконной земле предков развернулось масштабнейше поселенческое движение, агрессивно поддерживающее и осуществляющее террор, ставящее главной и сакральной целью выдавливание и изгнание арабов, национальную гегемонию. Кровавый характер оккупационного режима, подробности которого лишь ныне начинают понемногу публично всплывать, чудовищно бесправное и бесперспективное положение арабского населения, сопровождались его ростом и усилением поселенческого движения, которое очень скоро превратилось в фактическое «государство в государстве». А далее, словно в кошмаре, события стали развиваться с ураганной скоростью. Среди арабского населения оккупированных территорий, несколько поколений которого выросло в условиях государственного армейского террора, ненависти и вражды, созрел ставший так же террором и первой интифадой бунт, требующий национальной независимости. С израильской стороны стала происходить либерализация прежде «государственнического» левого движения и «правая» по характеру радикализация общества в целом, что через восхождение и крах ряда мирных инициатив, кончилось крахом левоцентризма, гегемонией откровенного фашизма и право националистического и религиозного радикализма, и конечно — превращенной в канву политики установки мы или они. Десятилетия политического рабства и бесправия, крови и смертей, унижения и отчаяния, полной бесперспективности на палестинской улице, разный по характеру, но масштабный террор с обеих сторон, в конечном итоге действительно стал чуть ли не откровенной войной на уничтожение и теми стенами вражды, ненависти и отчуждения, которые кажутся непреодолимыми. Интеграция трех миллионов палестинцев в результате аннексии невозможна, как нереально конечно же их превращение в равноправных граждан — «это приведет к утрате паритета и национального характера государства, мыслимых условием безопасности». Дать палестинцам независимое государство не желают — вход идут крики о безопасности и священные идеи религии, «государство в государстве» поселенческих радикалов и фанатиков, а также ультраправый и религиозно-фундаменталистский настрой общественного большинства, попросту отсутствие тех сил в обществе и политикуме, которые могли бы поддержать подобную инициативу. И вот тут единственным выходом становится поддержание чудовищного в реалиях и морально-ценностном отношении «статус кво», который с одной стороны означает фашизм, а с другой — оккупацию, режим апартеида и «власти дула», взаимный кровавый террор, бесконечное море ненависти, отчаяния и смертей. Ведь даже творцы мирных соглашений Осло, столь ненавистных правой части общества с ее уже указанными целями — изгнание и выдавливание арабов, национальная гегемония и фашизм религиозно-фундаменталистского толка, а по пути оккупация и тотальное подавление врагов, в общем-то понимали безнадежность ситуации, глубинные причины этого и единственную возможность тешиться химеричными горизонтами и сохранять более-менее устойчивый «статус кво». Дело не очевидных причинах — религиозный и политический фундаментализм, их сакральные установки, состоявшееся историческое торжество тенденций фашистского толка и увечная модель идентичности и сознания общества, практически исключающая равноправное сосуществование культурно и национально разного, поиск к этому реальных путей. Ведь лояльности от граждан — ее отсутствие обычно приводится во оправдание позиционирования арабских сограждан как «врагов» и «предателей» — государство имеет право требовать только при условии его собственной лояльности их основополагающим правам и свободам, а сами эти граждане подчас гораздо более лояльны, нежели жители оккупированных территорий. Дело даже не в том, что бесконечность оккупации, апартеида и взаимного террора, разрушающая общество с «кошерной» стороны забора, если в самом скорейшем будущем не отыщутся решение, политическая воля и консенсус большинства для этого, обещает стать единственной возможностью выживания государства, а значит неотвратимой дорогой в пропасть. Дело в том, что по всем указанным причинам непримиримое противостояние с арабами, дилемма «мы или они», установка на доведение до отчаяния, выживание и выдавливание, официально превращаются господствующим режимом премьер-министра Нетаньягу в национальную идею и канву политики и обозримого будущего, в состояние умов и душ статистических обывателей, сплоченных патриотической истерией и сонмом сакральных параноидальных страхов, а главное — политической лояльностью. Со всем тем, что это означает по сути и в ближайшей перспективе. Про что уже во весь голос и откровенно говорят как о утвердившем себя, реальном, а не измысленном советской пропагандой израильском фашизме. И поскольку для того, чтобы постановка вопроса «мы или они» разрешилась и увенчалась победой «мы», нужна тотальная лояльность и сплоченность общества — патриотическая, идеологическая и политическая, его готовность одобрить любые действия режима, выдавливать врагов вовне и внутри, вход идут манипуляции с самыми сакральными ужасами национальной памяти и истории. И вот — со слов г-на премьер-министра, конечно же знающего сермяжную правду, арабский муфтий оказывается истинным автором и вдохновителем окончательного решения. И вот, согласно задумке и алгоритму пропагандистской манипуляции, ужасы прошлого становятся безумными химерами и паранойями настоящего. И более нет оппонента, которого нужно суметь услышать в диалоге, найдя таким образом в конечном итоге пути к согласию. И нет давимых сапогом оккупации и дулами автоматов, чуть ли не сотнями безнаказанно гибнущих из года в год людей, которых бесправие и отчаяние превращают в кровавых и дышащих ненавистью убийц, и что самое страшное — в массе, тяготеющей к большинству. О нет — есть смертельный враг на уничтожение, с которым не ведут диалога и не вступают в переговоры, во имя победы над которым (подавления, изгнания, трансфера, принуждения к массовой эмиграции, вечного содержания в оккупации и т.д.) приемлемы любые средства… И суть манипуляций г-на премьер-министра на выступлениях для собственной и иностранной, как говорится аудитории, кажется подчас — заимствующих логику и методы у нацистов, а приемы у трагиков старого русского театра (фашистские паяцы всех времен похожи словно братья), становится до содрогания ясна.
Все это, однако — на уровне грамотного, взвешенного и рефлективного дискурса политолога и философа. Но есть еще позиция гражданина и человека, и вот она подразумевает иной стиль…
Вот где истинный нацист… и каков подонок… какими страшными, человеконенавистническими мифами он разжигает страсти патриотического быдла и националистическую вражду, делая стены ненависти между народами и их сосуществование невозможным. И кто делает это! Наследник фашиста Жаботинского, большого друга и почитателя итальянского дуче! Потомок «патриотов», которые еще в 38 году искали союза с Гитлером против англичан, применяли практику тотального террора, уничтожения безвинных гражданских лиц… По сути, следующее за этим утверждение просто — палестинский народ ведет борьбу на уничтожение с евреями, изначально стремится их уничтожить, его лидеры являются истинными авторами катастрофы — тень и кошмары Катастрофы становятся безумным бредом настоящего — а значит — это дает право уничтожить самих палестинцев, сгонять их с их земли, держать их в вечном рабстве. Превратить это рабство в условие существования и процветания государства Израиль… Перед нами — попытка политикума продуцировать параноидальные мифы, призванные легитимизировать преступления режима, состоявшиеся и грядущие, надо полагать запланированные, и национальное противостояние в духе «мы или они». И это не нацизм? Не разжигание ненависти? Не классический «кровавый навет»? Не полоумие карликового фашистского дуче, который потерял всякие границы в риторике и ощущении своего влияния на общества? Именно таково классическое начало всякого фашистского режима — идеологическая истерия о нации, «поставленной на колени», «лишенной безопасности и жизненного пространства», «поставленной на грань уничтожения» и оказавшейся перед самыми страшными вызовами судьбы и борьбой «не на жизнь, а на смерть», имеющей право «в воле к самоутверждению» на что угодно… Трагедия Катастрофы, превращенная в замусоленную карту фашистской пропаганды. Страшная и сакральная память, манипуляция которой призвана задавить любой голос сомнения и критического восприятия социально-политических реалий, всякое моральное неприятие таковых… Похоже, нашему дуче не дают покоя лавры Путина, который тоже считает себя «коллегой историков» и отцом нормативного мировоззрения и исторического самосознания нации… И с такой же наглостью и интеллектуальной ограниченностью, он превращает историческое сознание в поле агрессивных, фашистских мифов… Причем нельзя не заметить, что в практике «выхода за флажки» премьер-министр Нетаньягу очевидно входит во вкус. Карта разжигания ненависти и параноидальных страхов обнаружена им во врем последних выборов как безотказный инструмент влияния на электоральные массы и их сплочения — все помнят его выступление в день выборов, принесшее ему на волне истерии не один дополнительный мандат. При этом, нельзя не подчеркнуть, что пропагандистские манипуляции в устах политика в последнее время приобретают ну уж какой-то совсем «площадной» характер, в их стиле и содержании апеллируют к примитивнейшему уровню обывательского сознания. Смысл этих манипуляций понятен — использовать предельно сакральную и трагическую память национальной истории для того, чтобы разжечь в статистическом израильском сознании предельную же ненависть к палестинским и израильским арабам, разрушить последние точки соприкосновения и диалога, вникания в оппонента и его позицию. Они — истинные виновники наших страшных бед и страданий, они — архитекторы Катастрофы. Точно так же, как ТОГДА они явились инициаторами и причиной страшных событий Катастрофы, они и СЕЙЧАС как бы «продолжают» дело нацистов. Почетную роль «национального врага» и заклинателя ужасов Катастрофы у нас в пространстве пропагандистской истерии занимал до самого последнего времени Иран, но после подписания США соглашения с этой страной, подобная важная идеологическая роль переходит к палестинцам. Теперь именно они олицетворяют собой кошмары и ужасы прошлого и угрозу возрождения их в настоящем. То есть, исторический и политический конфликт переводится в плоскость экзистенциального противостояния наций, борьбы на уничтожение в духе «мы или они» — а в такой борьбе, как известно, все средства хороши и никакой моральной ответственности не существует. И для того, чтобы ни у кого не возникало сомнений, что пропагандистские мифы, насаждаемые режимом, соответствуют действительности, на помощь призывается то последнее в сознании и исторической памяти общества, что превращает любые сомнения в преступление, у порога чего останавливается последняя критика. Подобным образом осуществляется пропаганда в современной России — оппоненты политического режима, внешние и внутренние, отождествляются с наиболее сакральными и неприкосновенными стереотипами прошлого: «бандеровцы», «неофашизм» и т. д. Поразительно вообще, как параноидальное сознание «войны Гога и Магога» в израильском обществе будто копирует параноидальное, агрессивное сознание российского общества, идеологическую риторику российского политического режима. Там и тут возрождаются привидения 30-х и 40-х годов, общество превращается в монолит через идею противостояния внешнему и внутреннему врагу, разжигание коллективной ненависти и параноидального страха. Там и тут общество осознает и ощущает себя в состоянии экзистенциального противостояния, «борьбы за историческое выживание», «вставания с колен», «борьбы за расширение жизненного пространства и границ исторической безопасности». Там и тут политический режим и пропаганда утверждают, что нации-оппонента «в принципе не существует», а по сему — оппонент в принципе не обладает какими-либо правами. Там на роль внешнего врага привычно назначены США, у нас же — Палестина и Иран. Там национал-предатели и пятая колонна — это либералы и правозащитники, и у нас, увы, на роль «внутреннего врага», с которым пришло время засучив рукава разобраться, «назначены» левые, правозащитники, поборники западных ценностей. Там звучит истерика о «продажных шлюхах США и Евросоюза», и у нас, увы, употребляются те же «обороты» и «определения»… Там поднимает голову религиозный фундаментализм, и в Израиле второй раз за год пытаются провести закон, который превратит эту страну в «государство шариата» и узаконенной национальной сегрегации. Там и тут в поле общественного и мировоззренческого дискурса риторика национальной безопасности и государственных интересов призвана прекратить любые моральные дискуссии и сомнения. Признаться, очевидность этих параллелей и удивляет, и вызывает боль, горечь… По сути, на глазах происходит становление карликового по масштабам, но потому же агрессивного и вовсе не малого по амбициям и цинизму фашистского режима, который утверждает себя, последовательно разрушает остатки светского и демократического общества, его ценностей и институтов, очевидно оказывает фундаментальное, формирующее воздействие на общественное сознание. И вот, общество яростно и позитивно откликается на призывы к убийству и насилию над невинными людьми из враждующего лагеря, приветствует слепое отмщение. И вот оно уже не видит преступления в кровавой публичной расправе над совершенно случайными людьми, попавшими под горячую руку, находившимися в плохое время не в том месте. И вот как нечто привычное воспринимается практика уличных казней, ставшая реальностью израильских городов, в которой погибают совершенно случайные люди, не имеющие никакого отношения к «вражескому» лагерю. Однако, все это закономерно… ведь то параноидальное, экстремистское и нигилистическое сознание, которое г-н премьер-министр и приведшие его к власти общественно-политические силы пытаются превратить в общенациональное и тоталитарное по характеру сознание, имеет истоки в ментальности, атмосфере нигилизма и националистического безумия 30-х годов минувшего века. Беньямин Нетаньягу — в известной мере «прямой потомок» правого течения в сионизме, несомненно фашистского по идеологии и характеру, вдохновитель и предводитель которого не скрывал идеологической и «духовной» близости с итальянским фашизмом и его дуче. Провозглашал безмерный по цинизму террор легитимным средством борьбы нации за свободу и историческое самоутверждение. Покойный батюшка премьер-министра был секретарем Жаботинского, как известно, и та же мантра «мы или они», которую Нетаньягу-младший вкореняет в общественное сознание мифами, подобными этому, Нетаньягу-старшим выражалась в его любимом сравнении о евреях и палестинцах как «двух ослах, которые с противоположных сторон сошлись на узком мосту»… В этой чудовищной по сути постановке вопроса поражает лишь тот «гевалт», который привычно раздается тогда, когда события приобретают неожиданный и нежеланный поворот… когда приговоренные к изгнанию, вытеснению, порабощению или уничтожению «они» делают все, чтобы на чаше весов «мы или они», желанное «мы» не перевесило…
Остается лишь с горечью и страхом констатировать, что настоящее и будущее государства начала 21 века, оказались заложниками фашистских, тоталитарных и нигилистических химер, через конкретного человека и вдохновляющую его, унаследованную идеологию, доживших из 30-х годов минувшего века и сохранивших свою силу…
ноябрь 2015 — февраль 2016 года
ФАШИЗМ В ИЗРАИЛЕ: РЕАЛИИ ИЛИ ИГРА ПОНЯТИЙ?
Комментарий к статье Йоава Генделя в газете «Вести».
«Снимок ребенка, которого откопали из-под развалин в Халебе, вызвал чувство жалости у многих. Но ненадолго. Потому что прежде всего нужно думать о своих детях. Это основа здорового отношения к себе и другим. Трудно относиться ко всем одинаково».
Йоав Гендель, публицист газеты «Вести».
Привожу в сноске небольшую публикацию Йоава Генделя, представляющую собой несколько размытую по мысли, но характерную по сути реакцию публициста и идеолога «правого» лагеря на ставшие уже привычными в поле общественно-политического дискурса в Израиле высказывания, признающие откровенную фашизацию общества и политического режима. Среди людей, решающихся в голос признать весьма не лицеприятные, иногда даже шокирующие реалии общественно-политической жизни, увидеть смысл определяющих их тенденций — бывшие министры обороны и бывший премьер, зам. начальника Генштаба, видные армейские чины, видные публицисты и общественные деятели. Израиль — это страна, нация, общество, история которых связана с историей европейского фашизма наиболее трагически, беспрецедентно, пояснения здесь излишни. Поэтому решимость не сторонних наблюдателей, не иностранных политиков и политологов, а людей — судьбой, кровью и жизненным путем связанных с этой страной, в голос признавать, что фашизм — это то, что имеет отношение к «собственному дому», не может оставить безразличным и не навести на серьезные раздумья. Для патриотически настроенного большинства, эти люди — «предатели», «пятая колонна», «продажные прислужники Евросоюза и мирового антисемитизма», именно так уже давно и откровенно их величают не только на улицах или в проправительственных СМИ, но и с официальных трибун. Публицисты правого лагеря не устают убеждать широкую общественность, что обладающие страшным смыслом понятия вовсе не имеют никакого отношения к израильским реалиям, попытка применить к ним подобные понятия — не более чем провокация. К числу таких публицистов относится и Йоав Гендель.
Увы. Как ни пытался бы автор публикации уверить себя и других, что вопреки утверждениям «специалистов», в Израиле происходит не «утверждение фашизма», а лишь «укрепление институтов государственности», вся его заметка, сам ее дух, сознательно и бессознательно сквозящий почти из каждого предложения, являются свидетельством как раз обратного.
Те слова, которыми автор заканчивает заметку и которые я помещаю здесь в качестве эпиграфа — это и есть «классическая» формула, отрабатывавшаяся в различных модификациях почти на всем протяжении господства нацистского режима в Германии. Соотнося «европейский либерализм» и специфические реалии израильской политической жизни, приводя в качестве аргумента известный талмудический принцип и привычную слуху формулировку, автор даже не подозревает, что как нечто само собой разумеющееся высказывает один из базовых принципов нацистского сознания и нацистской морали. Более того — принцип, определявший политические реалии нацистского режима, безусловную гегемонию блага и интересов нации, политического режима над ценностями гуманизма, свободой и законностью, справедливостью и т. д. Достаточно вспомнить установки Геббельса 1941-42-го годов относительно политики снабжения коренного населения оккупированных территорий — в известной мере они практически повторяют коду, которой автор завершает его публикацию. Помимо чудовищного цинизма, сквозящего из слов о том, что мальчик из Халеба «вызвал жалость, но не надолго» — причем подобное видится в норме и природе вещей, в отношении которой, по мнению автора, нужно перестать лицемерить — его слова почти повторяют слова Геббельса, которые известный голландский историк К. Беркхофф приводит в его труде «Жизнь и смерть на Украине в период нацистской оккупации». Когда Геббельс рассуждает о праве населения оккупированных территорий на жизнь и обеспечивающее ее снабжение продуктами, а так же о естественном сострадании к голодающим, он говорит, что истинный немецкий солдат и патриот должен превозмочь в сердце эти чувства из памяти о страданиях своих собратьев в Германии, и высшего долга заботиться прежде всего о пропитании собственного народа. А значит — способствовать вывезению с оккупированных территорий в Германию всего, что возможно. Подчиняясь этой установке Геббельса, оккупационные власти, по утверждению историка, в период с 41 по 43 год создали ситуацию искусственного голода в городах Украины, жертвой которого стало несколько сот тысяч человек. То, что автору кажется «здоровой государственной логикой», на деле как раз и есть логика фашистского сознания и мышления, вступающих в свои права. То, что эта логика, как нечто само собой разумеющееся, внедряется в традиционном еврейском сознании столетиями, вовсе не опровергает обвинения в «нацизме», увы. То, что эта чудовищная логика неумолимо, на наших глазах ложится в теорию и практику развитого гос-ва начала 21 века — возмутительно и содрогает. Там, где прежде всего «нужно заботиться о собственных детях», во имя блага нации и национального государства становится приемлемым пренебрегать справедливостью, законностью, экзистенциальными ценностями. Подобный принцип — вообще, отметим, чрезвычайно характерный для морали еврейской традиции и следующего ей общества — в изложении журналиста, в отношении к обсуждаемым им вопросам, обладает совершенно определенным смыслом, предстает как предельно обобщающая реалии политической жизни и происходящих в стране процессов метафора. По сути, имеется в виду то, что во имя блага нации и национальной государственности, «собственного дома» и «своих детей», укрепления национальной политической системы, вполне приемлемо пренебрегать краеугольными вещами — законностью, справедливостью, правами человека, экзистенциально-гуманистическими ценностями. Прекраснодушные ценности демократии и либерализма (читай «сострадание к какому-то мальчику») — это конечно «хорошо», но надо заботиться «о своих детях», о благе собственного государства и народа, а значит — можно и нужно пренебрегать означенным и многим иным ради такого блага. Проще говоря, приемлемо платить во имя этого нужную и практически любую цену, даже если она кажется со стороны невероятной и не укладывается в трезвое восприятие, быть может — чудовищной. Ведь когда проправительственная организация публикует списки «чужих среди нас» — политически не лояльных, позволяющих себе критику общества и государства деятелей академической и творческой интеллигенции, звонок тревоги и и трезвого понимания реалий не зазвенеть вовсю попросту не может. А еще проще — порабощение и оккупация миллионных этнических анклавов есть приемлемая цена национальной безопасности, узаконенная дискриминация нацменьшинств — столь же приемлемый инструмент для утверждения господства титульного большинства внутри государства и общества, сохранения национального паритета и облика государства. Потому что проносящиеся тут и там, в голос звучащие рассуждения о фашизме как реалиях настоящего — это всего лишь отклик на происходящие в политическом и общественном настоящем изменения, там, где разума и совести еще достаточно, что бы взглянуть вещам в лицо. Битва разворачивается в том поле, где должны произойти понимание и оценка неумолимых реалий. Должны ли мы бить тревогу в отношении к происходящему и называть вещи так, как они обязаны называться, как побуждают к этому неотвратимые исторические параллели и неумолимые доводы разума, или же у нас «все нормально», и в совершающемся на глазах нет ничего «дурного», «тревожащего», «неприемлемого». Камень преткновения состоит в том, как оценивать и понимать реальность, смысл происходящих в общественно-политической жизни процессов, которые сами по себе уже достаточно очевидны. По крайней мере — именно в таком ракурсе ставит вопрос публицист Йоав Гендель, выражая характерные черты нынешней дискуссии внутри общества и политикума. Должны ли мы видеть проблему в том, что инакомыслящие, оппозиция внутри общества и политической системы, официально именуются «предателями», «пятой колонной», «продажными прислужниками врага» и т.д, или же это просто неотвратимое следствие консолидации нации вокруг идеалов? Есть ли проблема в том, что общество воспитывается в духе ненависти и непримиримости к порабощенным полвека «врагам», к анклавам нацменьшинств, или же речь идет просто о патриотическом воспитании? Правильно ли видеть проблему в официально происходящем внутри образовательной, судебной системы отказе от ценностей либерализма и демократии, в движении к религиозному фундаментализму, или просто нация обретает истоки, утверждает свою самобытность, становится на крепкую почву? Есть ли проблема во «втихаря» узаконенной практике уличных расправ и казней без суда и следствия, или же речь идет о суровых, но необходимых и правомочных средствах борьбы за национальную безопасность? Проблемны ли агрессивный отказ от идеи сосуществования, пафос борьбы на уничтожение, за окончательное выживание «чужаков» с земли предков, или же происходит «укрепление национального духа»? Перед нами «национальный подъем» и торжество патриотизма, любви к нации и государству, либо же укрепление тоталитаризма, фашизма и неотвратимо следующего с ними, проникающего в мораль, в сознание, в принципы и реалии общественно-политического бытия нигилизма? Короткая, написанная невнятными мазками заметка Йоава Генделя — на деле находится внутри этих драматических дилемм и дискуссий, на самом их острие, и каждый высказанный в ней принцип и вывод должен восприниматься только в контексте таковых. Важно помнить истинный смысл и объем событий, явлений, процессов, о которых публицист говорит максимально обобщенно и символически. Перед нами — факты, явления, реалии, они таковы, каковы есть в их наличности, вопрос в том, как оценивать их и понимать. Наиболее опасно то, что общество приучают закрывать глаза на совершенно очевидные по смыслу реалии, видеть их в свете иных трактовок, то есть — возводят те барьеры между сознанием общества, его моралью и его настоящим, которые всегда делали возможными ужасы настоящего при индифферентности и словно бы слепоте общества. Подобное приводит к тому, например, что солдаты, совершавшие военные преступления и свидетельствовавшие им, либо не видят в этом ничего «дурного» и преступного по смыслу, ибо все это делалось «во благо нации и государства», либо понимая преступный смысл событий и поступков, молчат о них, ибо считают более преступным «вредить родной стране оглаской». Перед нами — попытки приучить общество не видеть ничего «дурного» в том, что с точки зрения выработанных цивилизацией моральных и мировоззренческих позиций, обладает несомненно негативным смыслом, а для этого — как мы увидим дальше — поставить под сомнение краеугольные парадигмы цивилизационной морали: демократию, свободу, права человека, законность и справедливость.
Кроме того, г-ну Генделю неплохо было бы действительно превратиться если не в «специалиста» по истории фашизма, то хотя бы в лицо, осведомленное в материале. Тогда он с удивлением бы обнаружил, что фашизм зарождался именно как теория и практика «здорового общества и государства», укрепляющего свои устои и институты на основе тоталитаризма, единения вокруг вождя, императивных и непререкаемых «для всех» ценностей, идеалов, установок, символов власти и т. д. Более того, фашизм и тоталитаризм в истоке всегда утверждали себя именно как «патриотизм» и «державничество», приносящие в жертву себе базовые экзистенциальные ценности, такие как справедливость, свобода, отдельный человек, его жизнь и судьба. Любой известный истории фашистский режим — от режима Муссолини до современного путинского фашизма — вызревал в недрах идеологии «патриотизма», превращавшейся в состояние общественного психоза, паннациональной и державнической истерии, представал именно как «развитие и укрепление символов государственности», ее институтов, всегда именно так и позиционировал себя. Проблема в том, что идеология, возносящая благо нации «превыше всего», утверждающая национальное государство как краеугольную ценность, а «любовь к родному народу» и «служение ему» — как доминирующую цель всякого человека, неотвратимо превращалась в торжество националистического и политического нигилизма, в низложение экзистенциальных ценностей со всеми практическими ужасами такового. Пора давно уже сказать очевидное — подобная идеология и есть почва, зерно всякого фашистского общества и гос-ва. Пора признать, что существуют ценности, идеалы и моральные долженствования, несоизмеримо более высокие, нежели «любовь к родному народу», «величие и укрепление государства», «благо нации» и т. д. Более того, идеология, превращающая абстрактные идеалы — «нацию», «общественный прогресс», «государство» — в высшую ценность, по отношению к которой жизнь, личность и судьба, свобода отдельного человека есть ничто, это именно нигилистическая идеология фашизма, неотвратимо обращающаяся инфернальными ужасами настоящего. Пора признать, что ценность единичного человека, его жизни и судьбы возвышается над «благом нации и общества», а справедливость и свобода есть большая ценность, нежели «процветание государства». Йоав Гендель, случись ему прочитать мемуары недавно почившего с миром Умберто Эко, был бы немало удивлен, обнаружив, что 13 мальчик Умберто, стоя перед классом под портретом Муссолини, произносил почти те же слова, которые в эфире израильского «тв» произносит виднейший «патриотический» политик Яков Амидрор — что нет у молодого человека большего счастья, чем умереть за родину, и большего долга, нежели быть готовым к этому в любой момент. Более того — вникнув в фашизм муссолиниевской Италии, так восхищавшей идеологического основоположника еврейского фашизма З. Жаботинского, г-н Гендель обнаружил бы удивительнейшее сходство оной с патриотическими реалиями гос-ва Израиль в году 2016. Увы, заметка г-на Генделя — это и есть фашизм, пытающийся вернуть себе ауру и контекст 20-х и 30-х годов, когда это слово в общеупотребительной практике вовсе не носило негативно-ругательного характера, а наоборот — было синонимом моральности, патриотизма и гражданской полноценности. Перед нами фашизм, который словно бы спрашивает — а что, собственно, во мне дурного и не-легитимного, маскирует себя под ворохом благообразных, но уж больно потертых временем категорий. Проблема в том, что фашизм всегда и представал как практика, политика и идеология укрепления государства и национального единства, борьбы за благо нации, в жертву которым приносились институты демократии, ценности либерализма, экзистенциальные и гуманистические ценности. Проблема в том, что единство нации и крепость государства утверждались через гонение на оппозицию и инакомыслящих, формирование тоталитарного общества, с тоталитарной и нигилистической моралью, тоталитарным мировоззрением, отказ от принципов справедливости, законности, свобод общественных и личных. Проблема в том, что порабощение, оккупация и милитаризм виделись приемлемым орудием борьбы за «благо нации», а сам идеал «процветающей нации» и «сильного государства» — оправдывающим любые преступления и деяния. Комендант Освенцима Р. Гесс оправдывал чудовищные деяния своих рук «долгом немца, партийца, солдата и гражданина». Под сенью идеалов и лозунгов «патриотизма» исторически творились преступления настолько чудовищные, что нравственно здоровый ум и здоровая совесть не могут не усомниться в том, является ли «благо родины, нации и государства» вообще ценностью, а если да — то безусловна ли эта ценность, подминает ли она под себя все остальное, не стоят ли над ней вещи, несоизмеримо более императивные. Проще говоря, ни в самих идеалах «патриотизма», ни в порожденной ими риторике, нет еще ничего морального. Увы — фашизм никогда не был ничем иным и над разрушительными и нигилистическими процессами в социально-политическом бытии, обычно водружались лозунги «борьбы за благо родины и нации», «укрепления национального государства» и т. д. Каждый раз, когда «строительство и укрепление государства», «благо нации» приводятся в качестве индульгенции, объяснения необходимости в пренебрежении краеугольными вещами и «закручивании гаек», вдохновленный опытом разум должен и правомочен бить тревогу. Примечательно, что идеологи современного израильского фашизма очень близки к тем, кто стоял в исторических истоках этой идеологии. Те видели в фашизме эталон политического и национального «здоровья», воли нации к самоутверждению, ее способности к строительству жизнеспособного и сильного гос-ва. Приверженность фашизму означала для них самоотверженную отданность человека общественным, государственным и национальным идеалам, готовность во имя них подчиняться и жертвовать благополучием, жизнью и т.д., фактически — она мыслилась как символ «полноценности» человека как гражданина и члена общества. Фашизм — это прежде всего идеология и практика тоталитарного национального государства, в котором перед высшей ценностью «блага нации и государства» экзистенциальные ценности превращаются в ничто. Тоталитаризм и «державничество», превращающие в пыль, в ничто ценность экзистенциального и единичного — это тоже фашизм, в этом смысле торжество нигилизма роднило фашистские режимы европейских государств с советским тоталитаризмом. Помимо прочего, под «фашизмом» мы всегда понимаем нигилизм, превратившийся в этос социально-политического бытия. Когда «благо нации и государства», «любовь к народу и своей стране» подминают под себя ценность отдельного человека, его жизни и судьбы, свободу и справедливость, права человека и законность — речь несомненно идет о фашизме. По этой же причине фашизм как крайняя степень тоталитаризма и социально-политического нигилизма, всегда развивался на почве «патриотизма» и «державничества», под сенью сентиментальных и кажущихся незыблемыми идеалов — всеобщих, абстрактных, подминающих под себя ценность единичного. Тоталитаризм и нигилизм, гегемония всеобщего над единичным всегда идут рядом, неразрывны. Принципы, изложенные в манифесте НСДПГ, главный из них: «отдельный человек — ничто, благо общества и нации — все», и принципы строительства коммунистического общества, борьбы за «общественный прогресс», почти родственны. Там, где благо родины, нации и государства для человека «все», он редко способен посмотреть на социально-политические реалии с позиций совести и критического разума. Там, где исчезает позиция совести, экзистенциальное и единичное не может оставаться ценностью. Там, где всеобщие и абстрактные величины — «величие государства», «прогресс общества», «благо нации» и т. д. — превращаются в высшую ценность, единичный человек, его жизнь и судьба подлинной ценностью оставаться не могут. Поразительно, как нормы и ценности общественной морали могут являть собой фактическое торжество нигилизма, в трагический конфликт с которым вступает нравственная личность, совесть и свобода в человеке. Поразительно, как «патриотизм» и «державничество» становятся идеологическим фундаментом социальной среды, вымертвляющей личность и свободу. Патриотизм как правило превращается в тоталитарную идеологию, утверждающую гегемонию социальной среды над отдельным человеком, вымертвляющую из него нравственную личность и свободу, исключающую позицию совести и критического разума в отношении к социально-политическим реалиям. Единичное никогда не будет ценностью там, где в ранг абсолютной ценности возведены абстрактные и всеобщие идеалы — «нация», «общественный прогресс», «благо государства» и т.д.. Нигилизм — это низложение ценности единичного перед ценностью и гегемонией всеобщего, в этом смысле сама по себе идеология «общественного и цивилизационного прогресса», несомненно, по своей сути нигилистична. Когда мы вспоминаем практику «великих строек социализма», которые сделало возможным узаконенное убийство и порабощение миллионов людей, мы совершенно автоматически и правомочно говорим о «фашизме». Потому что помимо прочего, «фашизм» — это нигилизм, превратившийся в этос социально-политического бытия, связанный с гегемонией всеобщего над ценностью личного, единичного, экзистенциального. Когда говорится, что «благо общества» — все, а интересы отдельного человека — ничто, речь идет не о «идеализме», не о «патриотизме» или «любви к родине и нации», а именно о нигилизме. Патетические идеалы служения «обществу», «нации», «родной стране», их громыхание, на деле могут являться лишь торжеством нигилизма, и как правило — это именно так: за «любовью к родине и нации» стоит лояльность к творимым ими преступлениям, а за «заботой о своих» — готовность убивать, отнимать и порабощать по отношению к «чужакам». Патриотическая мораль обращается готовностью «патриотов» молчать о творимых преступлениях, ведь «нельзя вредить родной стране», а «всеобщая любовь к родине и государству» — карнавалом милитаризма и насилия. При всех различиях германского нацизма и советского тоталитаризма, их объединяла идеология строительства «здорового общества» и «сильного государства», гегемонии всеобщего над единичным, отношение к отдельному человеку, его жизни и судьбе как к «ничто», к материалу для всеобщего блага и процветания. Казалось бы — что «плохого» в идеалах «любви к родине», «служения нации и государству»? Конечно, же ничего. Проблема начинается тогда, когда во имя всего этого призывают убивать и порабощать, низлагать ценность справедливости и главенство основополагающих прав, когда перед идолами всеобщих идеалов ценность единичного и экзистенциального превращается в ничто, а ее низложение становится моральной нормой общества. Проблема возникает, если во имя «блага государства и родины» призывают убивать и порабощать, во имя «блага нации» — уничтожать инородцев и чужаков, во имя «веры отцов» — лишать жизни и свободы иноверцев. Проблема и в том, что все это как правило и неотвратимо следует за риторикой «о высшем благе нации», «приоритете государственных и общественных интересов» и т.д., как нечто неотъемлемое. Пользуясь риторикой автора статьи — если во имя любви к «собственным детям» предлагается забыть о ценности жизни и судьбы всякого ребенка на этой земле. Благо общества, нации и государства — не высшая и не безусловная ценность, над всем этим возвышаются ценности совести, ценность личного, единичного, экзистенциального. В эпоху своего зарождения, утверждения и торжества, термин «фашизм» вовсе не носил предельно негативной моральной окраски, напротив — он был синонимом моральности, гражданственности, патриотизма. Идеологи израильского фашизма, сохраняя негативный контекст за самим понятием, при этом пытаются освободить от него суть явления, которое вмещает в себя это понятие. Фашизм — это «у них», «где-то там», мы же, делая подобное и следуя тем же самым установкам, лишь воспитываем патриотизм, любовь к нации и «развиваем символы государственности». Пытаясь легитимизировать явление, освободить его от негативного контекста, пытаются облечь его в иные, более привычные и приемлемые слуху понятия. Фашизм — «где-то там», и это несомненно плохо, но у нас то разве «фашизм», в наших реалиях то что «плохого» и «неприемлемого», что было бы невозможно оправдать с «патриотической» точки зрения? Призывая выдавливать «внутреннего врага» и превращая в него всякого, кто позволяет критически смотреть на действия политического режима и соучаствующего ему общества, мы не «приближаемся к фашизму», а лишь укрепляем общество и государство. Готовые предать анафеме всякого, кто решится сказать, что помимо «блага своего народа» есть и иные моральные императивы, мы лишь укрепляем «патриотизм». Порабощая миллионы людей, лишая их элементарных прав, мы лишь «защищаем национальную безопасность», принуждая этих людей оставить землю, на которой они родились, мы лишь «расширяем жизненное пространство нации», не давая ему превратиться в «границы Освенцима», лишь «возвращаем законное право на историческую родину». Когда кто-то решается задать справедливый вопрос — почему их национальная безопасность стоит меньше нашей, почему их свобода и благо должны служить залогом нашего блага и нашей безопасности — эта позиция совести немедленно объявляется «предательством», и в этом нет фашизации общества, а лишь «рост патриотических настроений». Почему жизнь, свобода и благо «их» детей стоят меньше жизни и блага «наших» — всякий, непонимающий этого, попросту неполноценен. Когда во имя «национальной безопасности», «национального блага и процветания», становится привычным попирать базовые права человека и экзистенциальные ценности, мощь патриотического разума обрушивается на саму идею прав человека — подобная идея и риторика объявляются лишь «новой формой антисемитизма», а значит — вопросы совести, очевидные и вопиющие, больше могут нас не беспокоить. Происходит попытка освободить от морально-негативного контекста и понимания само явление, его теорию и практику, по-истине — это значительно хуже, чем если бы попытались легитимизировать «понятие». Мораль общества извращают, приучая ее не видеть ничего «неприемлемого» в преступных социально-политических реалиях. Проблема не в том, как мы называем, обозначаем те или иные явления социально-политической жизни, она заключена в тех социально-политических реалиях, в которых «благо нации и государства», мораль «любви к своим» поднимается над справедливостью, свободой, правами человека, базовыми экзистенциальными ценностями. Как бы мы не называли эти «реалии» — перед нами нечто, заслуживающее беспрекословного осуждения, и не важно, называем ли мы это «фашизмом» или «патриотизмом», «любовью к нации» или «нацизмом». Перед нами явление, порочное по сути, и не важно, в какие категории оно обрамлено. Проблема в известном публицисте, который призывая «любить своих детей более, нежели соседских», ощущает себя моральным человеком, разделяющим те же моральные установки, которые действительны «для всех», не понимает, что он моральный урод. Проблема в том, что за принципом «здоровой любви к своим» стоит бездна страшных смыслов, определяющих социально-политические реалии израильской жизни — пренебрежение правами и свободами нацменьшинств, дискриминация, рабство миллионов людей, пренебрежение во имя «национального блага» справедливостью, законностью, экзистенциальными ценностями. Наконец, самое худшее — попытка оправдать и легитимизировать все это, отучить разум и совесть общества видеть в этом нечто неприемлемое. Проблемой является не понятие, не терминология, посредством которой описываются и оцениваются реалии социально-политического существования. Проблема — в самих этих реалиях, в процессах, которые все более очевидно определяют их облик, в оценке таковых. Фашизм, который пытается легитимизировать свою теорию и практику, облечь их в более приемлемые слуху и моральному сознанию категории — это именно фашизм. Фашизм исторически предстает нам как идеология и политическая практика «вставания с колен», «укрепления национального духа и порядка», «строительства прочного и здорового национального гос-ва», которое прежде всего и любой ценой заботится об «укреплении собственных институтов». По крайней мере — именно так в «зародыше» представало то, что после и называлось «фашизм», то есть тоталитарная, нигилистичная по сути социально-политическая система. Проще говоря, в патриотической риторике — в принципе «нация и родина над всем», в превращении национального государства в возвышающийся над любыми прочими ценностями идол — вовсе нет ничего морального и сакрального, напротив — как правило таится нечто потенциально нигилистическое, разрушительное. За принципом, которым Йоав Гендель завершает свою публикацию, стоят конкретные и разнообразные реалии, к примеру — указ новоиспеченного министра обороны, запрещающий солдатам ЦАХАЛА волонтерски участвовать в деятельности организаций, помогающим детям африканских беженцев. По мнению министра, если солдаты желают принять на себя дополнительные моральные обязательства, у них хватит поля деятельности и «в собственном народе», по отношению к «своим», они должны руководствоваться талмудическим принципом «помоги прежде детям из своего города»… Комментарии — излишни.
Проблема в том, что короткая заметка Йоава Генделя, с ее привычными претензиями к европейскому либерализму и идее «прав человека», с ее не вполне внятными мыслями и аргументами — это лишь отголосок тех общественных баталий и дискуссий, когда идеологи политического режима откровенно заявляют: «еврейское государство, его будущее и демократия, либерализм есть вещи не совместимые». Проще говоря, общество последовательно приучается к мысли, что его будущее, укрепление и будущее государства, связаны с отказом от ценностей демократии и либерализма. Более того, мораль общества приучают не видеть ничего «дурного» и «неприемлемого» в очевидной деградации социально-политических реалий, не содрогаться от неотвратимых параллелей и ассоциаций, которые порождает вникание в эти «реалии». Государство, которое созидает себя и свое будущее на последовательном попрании свобод, демократических ценностей и прав человека, требует права на это, признания легитимности его деяний. Поэтому в поле социально-политического дискурса сама по себе идея «прав человека» — базовая парадигма послевоенной западной цивилизации — превратилась в «красную тряпку», в «правах человека» в лучшем случае видится опаснейшая для безопасности нации, государства и всего мира иллюзия, от которой надо немедленно отказаться, а в худшем — «новое оружие антисемитизма». Позвольте — спросит любой — но парадигмы демократии, либерализма и прав человека являются базовыми парадигмами так называемого прогрессивного, цивилизованного мира и его морали, что же и на каком основании может быть им противопоставлено? У идеологов израильского политического режима есть ответ и на этот вопрос — «вырожденным» ценностям западного либерализма, которые очевидно — с их точки зрения — ведут западный мир к катастрофе, предлагается противопоставить «здоровые», аутентичные ценности еврейской традиции, благодаря которой еврейский народ сохранился в течении тысячелетий, обладает правом на историческую родину предков, и по случаю — правом вытеснить с нее тех, кто на время исторического отсутствия евреев на земле предков, существовал на ней. То, что принципиальные установки этой традиции вступают в противоречие с принципами либерализма и демократии, является с точки зрения этих идеологов лишь дополнительным аргументом в пользу того, что либерализм и демократия — химеры, которые для еврейского народа с его самобытностью и «особенностью», не обладают какой-либо моральной императивностью. То есть, очевидно намечается близость укрепляющегося израильского фашизма к классическому итальянскому фашизму с его традиционализмом и религиозным фундаментализмом. Очевидная деградация социально-политической системы в сторону фашизации, фундаментализма и тоталитаризма, как всегда в этих случаях, сублимируется в дискуссии о «аутентичных ценностях» и «особенном пути». Проще говоря, как это всегда и было — в тех процессах социально-политической жизни, которые после ВМВ принято называть «фашизацией», предлагается не видеть ничего «дурного» или «неприемлемого», а лишь «национальный подъем», «оздоровление национального духа» и «укрепление национального государства», которое, как понятно, является абсолютной ценностью. Дилемма проста — она в том, что бы признать негативный смысл социально-политических реалий, деградации и трансформации социально-политической системы, в голос говорить о нем, или соблюдая «понятийную корректность», отучать общество и его мораль от того, что бы видеть в происходящем нечто «дурное» и «неприемлемое», невзирая на очевидные параллели. Государство, которое строит свое настоящее и будущее на последовательном попрании либеральных и гуманистических ценностей, справедливо видит принципиальную угрозу в самой идее, и на уровне идеологии пытается «подкопаться» под идею, лишить ее моральной императивности. Как и в любом фашизме, национальное существование, национальная государственность, ее благо и процветание мыслятся как ценность абсолютная, которая должна утверждать себя любой ценой и любым путем, в отношении к которой ценности экзистенциальные, права человека, демократия и либерализм, должны быть низложены безо всяких сомнений. Когда демократия, либерализм и гуманистические ценности становятся проблемой для существования преступного политического режима, для его будней и реалий, то «проблема» решается в корне — ополчаются на саму идею, пытаются изменить систему морально-этических координат. Господствующие реалии становятся нормообразующими, а обличающие их и попранные ими ценности объявляются низложенными, лишенными императивности и легитимности. Морали цивилизации противопоставляется «самобытная национальная мораль», освященная тысячелетней традицией. Кажущаяся невинной формулировка — «здоровее и естественнее заботиться о собственных детях», совсем не невинна, таит в себе чудовищные смыслы, фактически — она воплощает в себе принцип, оправдывающий отказ от «вредных» для дела национального строительства общечеловеческих ценностей, пренебрежение во имя «блага нации» и «национальной государственности» базовыми принципами и ценностями цивилизации. Проблема проста — должно ли оставаться ценностью государство, которое становится могилой для экзистенциальных, либеральных ценностей, существование и будущее которого несовместимо с ними и требует от них отказа? Безусловно ли право на существование государства, которое покупает это право такой ценой, существование которого в приницпе основано на низложении вот тех самых гуманистических ценностей и принципов либерализма и демократии? Когда отказ от демократии и либерализма, экзистенциальных и гуманистических ценностей, которые таковые собой утверждают, мыслится залогом будущего и существования — не закрывает ли это надежду на будущее? Государство, существование и выживание которого требуют гонений на оппозицию и инакомыслящих, благо и безопасность которого требуют жертвы из свободы и безопасности миллионных этнических анклавов — так ли уж бесспорно и безусловно его право на существование?
Как бы автор не пытался лицемерить, он буквально каждым словом, любым из приводимых им тезисов выдает себя, ту попытку завуалировать суть реалий и увести от их трезвого, честного осознания, которая определяет в последнее время характер дискуссий между сторонниками и противниками режима. И понять это со всей ясностью может наверное лишь тот, кто как говорят «варится внутри», схватывает контекст тезисов, смысл возражений и т. д. Ну, вот к примеру. Оппонируя «специалистам по фашизму», то есть виднейшим деятелям общества и политикума, плоть от плоти детям и настоящим патриотам страны, которые осмеливаются, невзирая на опасность остракизма, подчас с самых «сакральных» трибун говорить об очевидной им сути происходящих процессов и событий, автор использует следующий довод, обращенный одновременно к голосам критики внутри и вовне — вы обвиняете нас в нарушении демократии и прав человека, фашистской политике и прочем, а сами запрещаете мусульманским женщинам носить «хиджаб», хотя у нас это позволено. И далее развивает мысль о потребностях социальной и политической практики, необходимости для любой страны отстаивать собственные цели и интересы — мол, не конституционно, но все делают. Возразить сразу же можно многое. В государстве Израиль, на уровне основополагающих законов воплощаются инициативы, которые вопиюще противоречат ключевым правам человека, принципам либерализма и отстаиваемым теми ценностям цивилизации. Это государство обвиняют в военных преступлениях, оккупации и режиме апартеида, безжалостности в отношении гражданскому населению во время очередных обострений ситуации, практике внесудебных расправ, хрестоматийных методах подавления политических оппонентов и свободы слова, а так же в очень многих иных серьезных вещах, позволяющих в голос говорить о фашизации политической системы и нравственной болезни общества. И еще — в отказе воплощать мирные инициативы и подразумеваемые ими права палестинского населения, почти откровенно провозглашая это политикой и обосновывая такую позицию претензиями религиозного и нацистского толка. И учитывая отрицание возможности сосуществования с палестинцами в рамках одного государства — в фактическом превращении трансфера или бесконечной оккупации, медленного «выживания» арабов и упорной аннексии территорий путем развития поселений, в единственно возможный горизонт событий. Ведь если в 2001 году идея трансфера арабов, высказанная Либерманом и олицетворившая «радикально силовую» политику в отношении к другой стороне, воспринималась как фашизм и нечто одиозное или полубезумное, то не так давно президент Ривлин содрогнулся от результатов соцопроса, согласно которому противников этой идеи стало меньшинство. И конечно — изнутри и извне летят обвинения в официально предпринятой и лишь случаем пока проваленной попытке превратить Израиль из государства равноправных граждан разных национальностей в государство «титульной» нации со всей осязаемостью, а не символичностью подобного. Ведь палестинских подростков ныне убивают за метание камней в солдат или машины, мы слышим это из новостей каждую неделю, но попытки полиции задержать подростков-поселенцев, делающих то же самое, немедленно разражаются истерикой официальных лиц из числа партнеров по режиму и коалиции «государство ведет себя враждебно в отношении к патриотам», и понимание «национального характера» государства, который намереваются закрепить законодательно, проступает в этом достаточно ясно. И обладая какой-то трезвостью и нравственной честностью в восприятии реалий, невозможно не содрогнуться перед абсурдностью, чуть ли не безумностью происходящего перед глазами, ведь приказ стрелять в подростков за метание камней или телесюжет о самой молодой палестинской заключенной, девочке между 12 и 13 годами, бесконечность подобных событий, разворачивающихся на фоне «национальной» патетики и риторики, потрясания памятью Холокоста, придыханий религиозно-традиционного благочестия и неотделимых от них конечно же праздничных проклятий официальных религиозных лидеров «палестинцам-гоям» — это безусловно дно, предел. И тех, кто так чувствует и воспринимает происходящее, рискует высказывать их позицию вслух или делами, к примеру — выражая сочувствие жертвам еврейского террора или сводя вместе в рамках мирного проекта жертв военных преступлений и террора с обеих сторон, то есть людей, которые осмеливаются проявить критичность и нелояльность в отношении к общественно-политическим реалиям, публично поносят, клеймят «предателями», «потомками капо», «врагами» и «брюссельскими проститутками». И всё это конечно же неотвратимо побуждает бить тревогу и говорить о том, что в современном Израиле происходят те же события и процессы, что и в Германии 30-х годов — так поступают не столь многие люди совести и достоинства, среди которых президент страны и виднейшие политики, военные и общественные деятели. И происходи в реалиях жизни европейских стран подобный кровавый, нигилистический и нацистский беспредел, а не попытка запретить ношение «хиджаба» — самая широкая общественность била бы тревогу и обвиняла режим, в голос и с возмущением обсуждала бы на всех уровнях совершающиеся события. И именно потому, что выстраданные в полувековых кошмарах институты демократии, либерализма и гражданского общества, обосновывающие их идеалы и экзистенциальные ценности, нормы прав человека в европейских обществах незыблемы, подобного там не происходит, а тона неофашизма и радикального национализма, олицетворяющие их политические силы, остаются на уровне рудиментарных и маргинальных явлений, не разрушающих основы, по крайней мере — пока. И венгерская журналистка, пинавшая ногами беженцев на границе, поплатилась карьерой, а сирийского мальчика, с которым случился этот инцидент, Криштиано Рональду за руку вывел на поле футбольного матча. И если на пришедших в поминальную палатку отца юноши Абу-Хдейра, отловленного и заживо спаленного в лесу под Иерусалимом, патриотически сыплются угрозы и проклятия, то австралийка в мельбурнском метро, заметив после теракта исламистов агрессивные взгляды, бросаемые на пассажирку-мусульманку в платке, в знак солидарности села с ней рядом и тоже повязала на голову платок. Западный мир живет идеями искоренения ксенофобии и мультикультурного диалога, святостью экзистенциальных, общечеловеческих ценностей, их безусловной приоритетностью в отношении в ценностям и идеалам национального и «державнического» толка, дилеммам национальной и религиозной идентичности, на алтарь которых было полито немало крови. И вот, в ответ на подобное, г-н Гендель очень характерно приводит доводы следующего порядка — так естественно для «здорового национального подхода» и «у всех рыльце в пушку», цивилизованные страны, формально декларируя демократические и либеральные ценности, на практике ими пренебрегают. Сам характер этой риторики, очень свойственной идеологической кругу г-на Генделя, достаточно ясен, однако далее, в развитии доводов и возражений, он высказывает нечто, еще более узнаваемое уху. Долгие годы мы слышим, что в создании государства Израиль принимало участие слишком большое количество юристов и оно поэтому через чур демократично, а за этим обычно разворачивается очень внятное — все страны и государства лили кровь и совершали преступления в период их становления, а потому и мы, проводя «национальную» политику, имеем право пренебречь цивилизованными законами и нормами, потом пусть предъявляют нам претензии. И «изобилие юристов в истоках государства» (сиречь действующие правовые нормы и подвергающиеся агрессивным нападкам, но до сих пор держащие оборону и не изжитые судебные институты, их оберегающие), ныне не дает нам делать то, что совершали всё и на что мы имеем право — такова хорошо известная и официальная риторика. Режим и его идеологи откровенно требуют права для страны совершать преступления и нарушения, подобные другим странам в разные периоды их истории. Речь давно уже идет не о попытке отрицать преступления, порочную по сути политическую практику и ее превращенность в горизонт, а о праве на это, откровенном требовании такого права, возмущении перед обвинениями в совершаемом, ибо так восемьдесят или сто лет назад делали многие. Государству Израиль надо утвердить себя и его «национальный характер», а для этого нужно либо выдавить с исторических земель арабов, превратив «священную борьбу» и кровавое национальное противостояние в нечто перманентное, бесконечно длящееся, либо просто неограниченный же срок содержать миллионы их под дулом и кошмарами оккупации, принятием антилиберальных, попирающих права человека законов, утверждать позиции и превосходство титульной нации, разрешать извечные дилеммы национальной идентичности и т. д. Ведь «священная борьба за гегемонию на исторических землях», выживающее противостояние с арабами в духе «мы или они», ксенофобская вражда и ненависть и превращение арабов из формально равноправных граждан в «приживалок на птичьих правах», в духе давних установок и после краха «левого» движения, действительно стало сегодня политикой и настроением статистического большинства. И государство Израиль, нехитрыми аргументами «у всех рыльце в пушку» и «не надо нам пенять», просто требует права на всё это. Мы не отрицаем, что совершаем военные преступления, серьезные нарушения прав человека, норм либерализма и демократии. Мы требуем права на это и запрещаем ставить нам это на вид, а в оправдание и обоснование приводим что угодно — трагедию Холокоста, манипуляции пропаганды, однозначно снимающие с нас какую-либо ответственность и перекладывающие полноту вины на другую сторону, тщательно создаваемый образ палестинских арабов как «непримиримых врагов на уничтожение» и «нации кровавых зверей», или же наконец вот тот самый довод «все делали и мы тоже имеем право». И в качестве одного из ключевых обоснований подобных претензий и воплощающей их политики, права во имя национальных и «державнических» интересов совершать преступления против общечеловеческих и либеральных ценностей, используется религиозная традиция и упорная попытка придать ей официальный законодательный статус, утверждения «при демократии государству не выжить», «религия и галаха сделали и сохранили евреев евреями, а потому должны служить основой жизни и законов государства». И вправду — ключевые установки, претензии и идеи режима оправдываются обращением к религиозной традиции, да и сам расчет верен: галаха, то есть «национально аутентичная» морально-ценностная и правовая система, конечно же оправдает и придаст основ там, где права человека, демократия и либерализм не позволят выжить, то есть сохранить «статус кво», преступную общественно-политическую практику. Ведь противостояние сил, движимых идей либерализма, демократии, сосуществования и мира, ныне обвиняемых в «предательстве национальных интересов», с право фашистским режимом и его идеологией — это дуэль остатков светского общества и сознания с традиционностью и тенденциями религиозной фундаментализации, причем зачастую символично и внятно. Все помнят, как на «левом» митинге на площади Рабина, один из известных израильских писателей с гневом произнес в речи «благословляющие» (синоним религиозных слоев), указывая на очевидные истоки националистической радикализации атмосферы общества и краха в нем либерализма. И все помнят, как спикер парламента Эдельштейн, после шокирующих обличений зам генштаба на церемонии памяти Холокоста, используя не трибуну политического митинга собственной партии, а сцену общенационального празднования Дня Независимости, позволил себе отнестись к словам писателя и подчеркнуто обратился к «благословляющим», сам принадлежа к таковым и очевидно, в контексте всех событий и процессов последних лет, отсылая к религиозным слоям общества как «соли нации» и «надежной основе». А в обычном дискурсе упорно звучит та же самая мантра — «все грешили, лиши кровь и душили свободы, не мешайте нам, мы имеем право и слишком много либеральных законов стоят на пути национальных целей и идеалов». И потому — как бы не пытался публицист Йоав Гендель корректно, обтекаемо и благообразно использовать этот широко используемый довод, любой живущий здесь слишком хорошо знает, о чем идет речь. И знает о сути реалий, из которых пытаются удалить излишки либерализма и демократии, мешающих национальному делу соплей. Далее г-н Гендель пытается лицемерить еще более, но выходит у него слабо и он вновь непроизвольно «проговаривается», раскрывает себя, его дискурс вообще целиком характерен и симптоматичен в отношении к реалиям. Апеллируя к разнице между «нацией и национализмом», он приводит метафору различия между «любовью к родине и ненавистью к чужакам, в нашем случае — к арабам». И вот здесь, как говорится, сразу попадает впросак, называя «чужаками» коренное и «этнически иное» население страны в течение многих веков — сограждан внутри и соседей по «историческим землям», которым отведено такое же право на существование и создание независимого государства. И основные установки правой идеологии и проводимой на ее основе политики, ее взгляд на страну и общество, гражданскую и национальную идентичность, раскрываются здесь по истине восхитительно, без необходимости комментариев, к которым всё же стоит обратиться. Арабы, сограждане или соседи на исторических землях, призванных быть территорией двух народов и государств — это «чужаки». И по другому не может быть конечно для религиозного человека, ведь они «гои» и «этнически иные», но за подобным взглядом стоят идеология и целостное национальное и общественно-политическое сознание, политика и режим, именно взгляд на общество и модель идентичности, для которой гражданин страны не «титульного» национального происхождения — «чужак». А главное, г-ну Генделю ли не знать и не видеть, что нет ничего, в большей мере тождественного в последние годы «патриотизму», «любви к родине и собственному народу», нежели планомерно разжигаемая его кругом ксенофобская, коллективная ненависть к «чужакам», к «гоям» -арабам — от перлов премьер-министра «они истинные виновники и инициаторы Холокоста» и «они хотят всех нас уничтожить», до патриотического экстаза при гибели невинных людей в «терактах возмездия» и бесконечности иных, шокирующих вещей. Ведь именно премьер-министр Нетаньягу, советником которого является Йоав Гендель, планомерно и из года в год разжигает ксенофобскую ненависть к арабам не только вовне, но и внутри, представляет в качестве врагов арабских граждан, причем стены ненависти и отчуждения, возводимые его усилиями, пропагандой и прочим настолько сильны, что те не многие, кто в голос осмеливаются высказывать ужас перед происходящим, от противного пытаются убедить и донести, что Израиль — страна «евреев и арабов», которые должны жить вместе, и барьеры отчуждения между арабскими и еврейскими гражданами надо убирать, в частности, заставляя учеников еврейских израильских школ заниматься рядом с арабами и изучать арабский язык. А главное — убирать те стены ненависти, ксенофобии и отчуждения между евреями и арабами как внутри, так и вовне, которые возводятся в рамках продуманной и циничной политики настолько успешно, что становятся событиями будней и настроениями большинства. И ему ли не знать, что планомерно разжигаемые настроения ксенофобской ненависти и «смертельного противостояния», в конечном итоге нужны лишь для того, чтобы сплотить и радикализировать общество в сохранении «статус кво», отказе от диалога и мирного процесса, удовлетворив таким образом установкам «правой» идеологии и совершенно определенных кругов, создать соответствующую общественную атмосферу. Политики «левого» или просто более умеренного и вменяемого толка, в голос кричат сегодня, что настроения ненависти и «смертельного противостояния», продуманное создание образа израильских и палестинских арабов как «врага на уничтожение» (вплоть до экстраполяции на них сакральных ужасов национальной памяти и попытки представить их лидеров как истинных авторов «окончательно решения»), нужны для того, чтобы оправдать какие-то наиболее радикальные меры и приготовить общество к таковым, сплотить его в одобрении и поддержке уже сейчас, на глазах происходящего «закручивания гаек», искоренения либерализма и равноправия, мирных инициатив и надежд. Эти настроения жизненно, в сути ключевых установок необходимы правому режиму, который планомерно разжигает их, хрестоматийно сплачивает общество и делает его лояльным риторикой «смертельных угроз», «внутренних и внешних врагов» и т. д. Подобные манипуляции необходимы для той же цели, что и во времена оные убийство Рабина, вознесение над руинами некогда несомненной «левой» гегемонии правительств радикально «правого» толка — любой ценой не допустить создания палестинского государства и утраты контроля над территориями Иудеи и Самарии. И так — только в силу сакральных претензий и установок национального сознания, сформированного «правой» идеологией, якобы единственно отстаивающей истинные национальные интересы. Эти интересы связываются с борьбой за контроль над частью «исторических земель» и надеждой когда-нибудь вытеснить оттуда арабов, продолжением оккупации и кровавого конфликта, который превращен в норму и перманентное состояние жизни общества, порождает нигилистическую, полную ненависти и ксенофобии атмосферу, окутывающую судьбу десятков поколений с одной и другой стороны. Фактически — с ключевыми установками определенной национальной идеологии, разновидности сионистской идеи, взгляда на государство и общество, идущего из 20-30-х годов. А те общественные силы, которые видят истинные национальные интересы и путь к безопасности в разрешении конфликта и нахождении формата мирного сосуществования двух народов, ощущают себя в одинаковой мере евреями, израильтянами, людьми и гражданами, арабов же — равноправной часть единого национального дома, представляются внутренними врагами и пособниками врагов внешних. Всё это обычно отождествляется с главной проблемой «безопасности и террора», однако любому понятно, что речь идет лишь об изначальных установках «колонизаторства» и национальной гегемонии на «исторических землях», неких фундаментальных, идеологически и религиозно обусловленных претензиях, а так же о тех исторически состоявшихся особенностях национальной и общественно-политической идентичности, которые де факто делают невозможным строительство сосуществования с арабами внутри и вовне. Ведь «национальный закон», с трудом пока проваленный, ряд иных инициатив и политика режима Нетаньягу в целом, очевидно преследуют целью «окопаться» внутри страны и общества против арабских сограждан как врага — ксенофобия и фашистский характер «правой» идеологии, болезненная гипертрофированность в ней «национального вопроса» и дилемм национальной идентичности, противоречия в формируемой ею модели национального сознания и самоощущения, всё более переносятся ныне в еще и в сферу отношений между гражданскими анклавами. Факт в том, что «внутренними врагами» и «предателями национальных» интересов, пособниками врагов государства и народа извне, клеймятся ныне те общественно-политические силы, которые придерживаются идей мира, справедливого сосуществования двух народов, общечеловеческих ценностей и международных, либеральных правовых норм, осмеливающиеся на критику государства и режима, их действий и реалий национального существования вообще. Люди и организации, политические партии, смеющие критиковать режим и его идеологию, в целом длительное время проводимую страной в отношении к конфликту политику, называются «служащими делегитимации государства» и «пособничающими внешним врагам». Очевидность такова, что ненависть патриотичной, сплоченной вокруг идеологии и манипуляций режима части общества, вызывают сами по себе идеи мира, сосуществования и диалога, равноправия и справедливости в отношениях с арабами внутри и вовне. И это в принципе способно охарактеризовать, установки, состояние сознания и морали статистического общественного большинства, его позиции в территориальном и национальном конфликте, безусловную приоритетность для него Общественное большинство, в его политической лояльности и патриотической сплоченности не желает мира, сосуществования и диалога, решения конфликта в рамках справедливости, международного права и модели «двух государств», опираясь на военную мощь и уже достигнутые позиции в отношении к палестинским арабам, хочет сохранения увечного, преступного «статус кво», выдает на это правящему режиму мандат. Точнее — таковы его представления о справедливости, ибо в его сознании коллективно-национальные приоритеты, цели и дилеммы стоят «над всем», вокруг их безусловной и высшей императивности оно сплочено. И потому, смеющий содрогаться в публичных высказываниях перед масштабом гражданских жертв очередной военной операции или сводить в диалоге во имя мира пострадавших с обеих сторон, вызывает проклятия, приступ ненависти и крики «предатель». И любой, занимавшийся исследованием феноменов фашизма скажет, что речь идет о хрестоматийных негативных особенностях сознания, установок и морально-ценностной системы общества. Впрочем — г-н Гендель откровенно признает это в завершающих его публикацию мыслях, отстаивая ту позицию, что так «естественно», «здорово», правильно и единственно должно быть. Над сочувствием к далекому, перемолотому в жерновах войны сирийскому мальчику (сиречь поверх общечеловеческих и экзистенциальных ценностей, прав человека, норм либерализма и демократии), должна стоять «забота о собственных детях», то есть высшая и неоспоримая приоритетность национальных идеалов и целей, блага национального государства, дилемм национальной идентичности и судьбы и т. д. И всё это собственно и есть фашизм, разъяснить бы господину публицисту, особенно — если учесть, что подобное означает в реалиях политики и общественной жизни. Факт таков, что фашизация общества и политической системы состоялась в Израиле «снизу», в рамках глубинных процессов, а не только пропаганды и манипуляций определенного режима, и это собственно вызывает наибольшую тревогу. Сохранить «статус кво» и приверженность ключевым идеологическим установкам и приоритетам, для режима Нетаньягу возможно, только разжигая настроения отчужденности, ксенофобской ненависти и вражды, патриотически сплачивая ими общество, в целом подавляя так оппонентов и находя основы для проводимой политики внутри, а для внешних вызовов — международное право, обвинения в оккупации и апартеиде, совершении военных преступлений и фактической денонсации мирных соглашений и инициатив, существуют привычная игра на настроениях различных стран и сил влияния, манипуляция памятью Холокоста, во та самая внутренняя общественная поддержка и монолитность, но главное, всё более слышимые и насаждаемые ныне в качестве горизонта утверждения «при демократии государству не выжить» и попытка противопоставить правам человека, нормам и ценностям либерализма, «аутентичные» морально-ценностные и правовые основы религиозной традиции. Религиозная фундаментализация общества, его сознания и морали — характернейшая черта политики правящего режима и современного израильского фашизма, как он на глазах формируется и становится. В установках и идеях, морально-ценностных нормах религии, режим и его идеология, как повелось из самых истоков «правого» сионизма, находят основы для их претензий и целей. С приближением к религии всё более и более увязывается идентичность и жизнь нации, общества и государства в целом: подобное призвано придать «национальной ориентированности» и патриотической сплоченности, оправдания и поддержки политике, в пренебрежении общечеловеческими ценностями, либерализмом, правами человека и международными нормами, отстаивающей «национальные идеалы», но главное — подарить обществу для всего означенного «аутентичные» культурные, морально-ценностные истоки и основы, альтернативные либерально-демократическим. А если еще яснее — в этом пытаются найти те культурные и морально-ценностные основы национального и общественно-политического существования, которые могли бы стать альтернативными либерально-демократическим, в приверженности которым, как утверждается, нации и государству «не выжить». Ведь то, что для норм и императивов современной цивилизованной морали, международного права совершенно неприемлемо, с точки зрения древней, глубоко нацистской по сути религии, станет безусловно нравственно оправданным и обоснованным. И потому — идеологи режима продают обществу идею «неприемлемости и угрозы демократии» вместе с утверждением «галаха сделала и сохранила евреев евреями, а значит должна обладать равным с гражданскими законами и официальным статусом», всё это находит воплощение как инициатива и горизонт, запускаемая в качестве проекта модель государства и общества, в с трудом проваленном пока «национальном законе» и множестве событий, законов, политических решений изо дня в день. И потому же — зам. министра иностранных дел государства Израиль, г-жа Ципора Хотовели, видный деятель религиозно сионистской и поселенческой партии Бенета, в отношении к такому болезненному и ключевому вопросу, как оккупация, несмотря на сохраняемые режимом в целом маски лицемерия, инструктирует посольский состав ведомства, что врагам государства и антисемитам из числа дорекающих западных политиков нужно просто объяснить, что право на всю Землю Израиля даровано еврейскому народу «Богом и Торой». А чтобы обеспечить среди состава посольств и представительств, обыкновенно «левого», должный уровень патриотизма и национального самосознания, мотивации в отстоянии исконных прав и интересов государства и нации, распорядилась включить в программу их подготовки курс еврейской религии и в частности — те аспекты, которые касаются возложенный на еврейский народ миссии «исправления мира». Это — в качестве примера, что на самом деле таится за умело рисуемой пропагандой картинкой, происходит в стране на уровне глубинных, объективных процессов, какого уровня настроения, аффекты и установки общественного большинства и приводимого им к власти режима, определяют политику и отношение к наиболее ключевым дилеммам. Семьдесят лет сионистского строительства привели, если только вдуматься, к чудовищным результатам, формированию уродливых общественно-политических и национальных реалий, о которых откровенно говорят, что они не совместимы с приверженностью демократии, правам человека, либерализму и экзистенциальным ценностям. Эта страна, как пытаются убедить, в соответствии с определяющими ее принципами и моделью идентичности, может существовать только в оправданности и безальтернативности оккупации, содержания миллионов людей под дулом автомата и за забором, в отказе от либерализма, демократии и верности правам человека. А поскольку существовать и именно такой она непременно должна (далее начинается взывание к теням шести миллионов замученных и уничтоженных, крики «антисемиты» и «гевалт»), то и вопроса нет, цена обязана быть заплаченной и нужно просто сплотить для этого общество вокруг правильных установок. И тут конечно же в дело вступает тысячелетиями сохраняющая ее статус и роль в национальном существовании религия — это государство итак многие десятилетия клеймят «нееврейским» из-за отдаленности от нее и приверженности чуждым «еврейской аутентике», «гойским» и либеральным законам, так что же, наконец-то начнем делать его «еврейским», самое время, как говорится. Религия, ее мораль, ценности и сознание, законы и правила ныне всё более обретают прочный, официальный статус, фундаментально сращиваются с жизнь общества и государственной системой не просто по причине ее много тысячелетней, определяющей роли в идентичности и самосознании нации, так и не поколебленной, стремления религиозных слоев через близость к ней придать государству «еврейский» характер и усиления их политического влияния. Религия с ее ключевыми, «национального» плана морально-ценностными и мировоззренческими особенностями, очевидно призвана стать основой общественной и политической жизни страны, альтернативной либерально-демократическим установлениям и приоритетам, в русле которых не выжить или по крайней мере — точно не воплотить «правых» идеалов и целей, не сохранить «статус кво» и нацистскую ориентированность в строительстве государства и общества, обтекаемо названную «заботой о национальном характере и символах государственности». И никому не придет в голову спросить — а может быть есть что-то бесконечно порочное, уродливое, разрушительное и противоречивое в принципах, на которых созидается страна, не способная существовать, развиваться и сохранять идентичность в приверженности ценностям современной цивилизации, правам человека, либерализму и демократии? И не нужно ли пересмотреть основные установки, чтобы одно не противоречило другому и ценность жизни, свободы и достоинства людей, полноценность их социально-политических прав и возможностей, не становились угрозой существованию и «национальному характеру» государства? Собственно — риторику г-на Генделя должен был бы остановить уже одни тот факт, что режим и его идеологи откровенно провозглашают отказ от демократии и либерализма, соблюдения прав человека в качестве горизонтов будущего и единственного формата, при котором возможно выживание страны и государства — это и есть фашизм, хрестоматийно и во все времена, вне зависимости от места, контекста и обстоятельств. Аксиома очевидна — ни что в морально-ценностном, политическом и культурно-национальном отношении подлинное, не может требовать и подразумевать отказ от прав человека и норм либерализма и демократии, оные оберегающих. Отождествление национальных интересов и патриотизма, национальной лояльности и сопричастности с лояльностью политическому режиму и его идеологическим установкам — это хрестоматийная черта фашизма, как и активно насаждаемая, укореняемая режимом Нетаньягу в жизни и атмосфере общества риторика «смертельного противостояния», «пятой колонны», «внутренних и внешних врагов», преследования оппонентов и несогласных. Режим Нетаньягу в принципе достаточно хрестоматиен в его фашистских чертах, включая разжигаемую им патриотическую истерию социальной массы, настроения ксенофобской ненависти, законодательно насаждаемые тона национального превосходства и приоритет «национальных» идеалов и целей над общечеловеческими, экзистенциальными и либеральными ценностями, о котором его идеологи, подобные г-ну Генделю или Мики Зогару, говорят откровенно и внятно. Требование лояльности политическому режиму и его идеологии, целям и благу государства и нации, прочно с ними отождествляемым, отношение к общественно-политической оппозиции как «предателям» и «внутренним врагам», тоталитарная риторика нетерпимости, патриотически сплачивающая социальную массу вокруг режима, гонения на диссидентов из числа интеллигенции и списки «чужих среди нас», истеричная и болезненная постановка «национального вопроса» и дилеммы судьбы и идентичности нации в духе «сомкнем ряды перед смертельной угрозой» — всё это ведь хрестоматия. И всё это и многое иное — лишь во имя химер изначально фашистской идеологии, ее взгляда на суть и будущее страны, чтобы любой ценой предотвратить утрату контроля над территориями и разрешить длящийся почти век конфликт тем единственным, человечным и справедливым, надежным образом, которым вообще возможно. И вот тут хрестоматийные средства пропаганды, «закручивания гаек» и подавления оппонентов, сплачивающая толпу ксенофобская ненависть и попытка представить палестинцев как не имеющих права на независимость, нуждающихся в содержании под дулом зверей, тщательно спродуцированное остервенений, с которым патриотичная общественность набрасывается на любые проявления сочувствия и справедливого отношения, стремлений к диалогу и миру. Окопаться настроениями противостояния, ксенофобской ненависти и вражды, подавлением страхом и жесткими мерами в отношении к арабам внутри, морально сплотиться в борьбе с ними вовне — вот и вся нехитрая, симптоматичная суть политики и законодательных инициатив режима. И всё это — во имя фашистских, идеологических и во многом религиозных по истокам химер и претензий, с которыми в начале и дальнейшем развитии оказалась связана модель идентичности и самосознания создаваемого общества и государства. И вот — суть и фундаментальность происходящих процессов, торжество настроений ксенофобской ненависти и вражды, «вечного и смертельного противостояния с арабами», укорененность этих процессов в установках «правой» идеологии и религии, ныне превращаемых в модель морали и сознания общества в целом, зачастую проступают в самых повседневных вещах и событиях, что быть может наиболее симптоматично и страшно. Водитель такси может вдруг неожиданно наброситься на вас в разговоре, потому что вы позволили себе к месту процитировать известные слова из Корана — зачем нам нужна чья-то мудрость, если у нас есть святая мудрость нашего собственного народа?! Один русскоязычный израильский толстосум, активный сторонник и спонсор поселенческого движения, принадлежащий даже не к ортодоксальному, а консервативному иудаизму признавался, что его дети очень любят араба, каждый день отвозящего их на машине в школу и обратно, всякий раз бросаются на того с радостными визгами и объятиями. И что однажды пришлось поэтому провести воспитательную беседу, в ходе которой отец разъяснил детям, что они должны быть гораздо более сдержанными в отношении к этому человеку, даже если он им нравится, потому что он принадлежит к народу, с которым еврейский народ ведет борьбу за святую землю. Дело даже не в том, что прелестные детки 10 и 12 лет обретают ощущение национальной идентичности и сопричастности через аффекты коллективной ксенофобской ненависти и вражды (то ли еще будет — через несколько лет их ждет ответственно и продуманно организованная отцом поездка по местам трагедии Холокоста, после которой их национально-патриотическое воспитание и идеологическое формирование станет завершенным, а национальное самоощущение — неотделимым от ксенофобской ненависти, паранойи, страхов и настроений «смертельного противостояния врагам»). Еще несколько лет — и их человеческие души станут окончательно изувеченными, ибо их приучат ощущать себя евреями, гражданами и патриотами через абстрактно-коллективную ненависть к «национально иным» на одном с ними пространстве, но не в том суть. И не важно, что тридцати пятилетний отец, развитый и образованный юридически человек с международным характером деятельности, в достаточной мере доверяет палестинскому арабу, чтобы тот возил его детей в школу, но сам видит в этом человеке лишь абстрактно-коллективную идентичность «народа-врага», и приучает к подобному собственных детей. Суть, дело и самое страшное в том, что так в этой стране было в определенной степени всегда и национальная, общественно-политическая (гражданская) идентичность, строилась здесь на основе идеологического формирования и тоталитарной переплавки людей социо-культурной средой, ксенофобских настроений и установок противостояния с «народом-врагом» внутри и вовне. И если в результате много десятилетнего развития международных связей страны, процессов либерализации в «левом» крыле идеологии и движения, в обществе возникла так и не ставшая определяющей прослойка граждан, видящих в арабах соседей или равноправную часть единого национального дома, нацеленных на продуктивное и мирное сосуществование с ними, то в «правом крыле» фашистские настроения и тона, религиозно обоснованные настроения «смертельного и священного противостояния», культурно-национальной нетерпимости и ксенофобии, обрели радикализацию и развитие, в конечном итоге превратившись в движущие волеизъявлением и позиций статистического большинства. И я не устану утверждать из статьи в статью — есть нечто глубинное и порочное в модели идентичности современного израильского общества, что продиктовано идеологически и религиозно, ставит во главу угла «национальный вопрос» и делает невозможными либеральное строительство и справедливое, равноправное и мирное сосуществование с арабами внутри и вовне. Обычно, пропаганда и официальная правительственная риторика оборачивают обвиняющий перст вовне, но увы — исток противоречий уже давно на другом поле, связан с наиболее глубинными негативными процессами в жизни, сознании и идентичности израильского общества, и сохранение в отношении к этому факту лицемерия и терпения делает ситуацию всё более безнадежной. А сегодняшняя, «хрестоматийная» и подчас шокирующая этим фашизация общественно-политической повседневности, от законов и нормативной атмосферы до отпущенной на свободу крови, есть лишь следствие тех изменений в морали и сознании общества, которые неуклонно происходили в течение десятилетий под влиянием «правой» идеологии. Ведь с обществом, в котором «патриотическая», трясущая тенями Холокоста общественность, разражается злобным и восторженным улюлюканьем, одобряя подонков, сначала сжегших заживо целую арабскую семью, а потом танцевавших на свадьбе с нанизанными на ножи снимками сгоревшего девятимесячного младенца, всё достаточно ясно. И в особенности — потому что всё это пытаются представить как «заботу о национальном благе» и нечто, бесконечно правильное, «здоровое» и справедливое. Впрочем — знающий знает, что немало уже и таких среди современных израильских «патриотов», которые откровенно произносят «да, фашизм, ну и что, собственно, что в этом плохого, если речь идет о надежном пути к национальному благу?» А есть и те, которые недоуменно спрашивают при случае — «что плохого в Муссолини?», и подобное не удивляет, ибо тождественность идеологий, морали и взглядов, политики и методов, очевидна из самых истоков и по сей день, когда речь идет чуть ли не о всеобъемлющей «правой» радикализации общества. Публицист Йоав Гендель пытается сохранять лицо и дать достойный отпор хулителям гуманного и свободного еврейского государства, в котором человека, во имя целей безопасности и ради торжества взлелеянных два тысячелетия «рассеяния» светлых мечтаний, можно арестовать бессрочно и без предъявления обвинения или по ошибке просто прикончить, не понеся ни малейшей ответственности и будучи оправданным оперативными соображениями. И всё это, а так же бесконечность пролитой за десятилетия крови, расправ и унижений, бесправия и прочего, превращение подобного в безальтернативную и морально оправданную религией и «национальными идеалами» политику, г-н Гендель пытается назвать «развитием символов государственности», сиречь — мерами по сохранению государства и его «национального характера», уродливой и зиждущейся на порабощении и штыках, нигилизме и нацисткой патетике, практики его существования. Однако, и характер метафоричных и емких доводов публициста, и объятые ими реалии, явления и процессы — это именно хрестоматийный фашизм, отчего комментарий к небольшому тексту служит прекрасным поводом для рефлексии над настоящим и феноменом фашизма в целом. Вся короткая публикация Йова Генделя пронизана попыткой упредить название вещей их именами, трезвое осознание и нравственную оценку реалий, завуалировать суть происходящего, которая вопиет вплоть до решимости говорить о ней на по истине сакральных для израильского общества трибунах и церемониях. Однако, под конец всё становится совершенно откровенным, как не прячь — жалость к сирийскому мальчику была недолгой, ибо «здорово и правильно» думать о собственных детях. Политика, пренебрегающая во имя коллективно-национальных и государственных целей либерализмом, правами человека, экзистенциальными ценностями и прочим («думать о собственных детях» означает именно это и вмещает все те реальные, наполняющие повседневность события и кошмары, о которых известно) — она справедлива и означает «правильное», «здоровое» отношение к жизни и себе. И «история как борьба наций», некогда звучавшие в устах нацистских вождей, а ныне фактически возносимые на лозунги людьми в кипах и израильскими патриотами химеры социал-дарвинизма, просятся на ум сами собой. Ведь речь о основополагающей установке общественно-политических режимов, форм сознания и идеологий, классически определяемых как «фашистские». Л. Фейхтвангер, рефлексируя в романе «Успех» над сутью и истоками восходящего, утверждающего себя немецкого фашизма, в частности, в главе «Баварское правосудие», характерной чертой фашизма описывает «национальную» мораль, в которой национальные цели, интересы и приоритеты подминают ценность неповторимого человека, его жизни и судьбы, прав и свободы, самой справедливости и законности в отношении человеку как безусловной ценности. А еще точнее — видящую справедливость в приоритете «национальных» целей и интересов над общечеловеческими, экзистенциальными ценностями и моральными императивами. Забавно и закономерно, что слова одного из идеологов и деятелей правящего израильского режима, как реалии и политика, законы и мораль оного, рисуемые им горизонты общественной жизни, словно под копирку с этого списаны. И конечно же — неотвратимо всплывает в уме древняя еврейская религия с глубоко нацистским характером ее сознания и морали, высшей ценностью и нравственной императивностью, приоритетностью в ней «национально своего», дилемм самосохранения, чистоты и идентичности нации. Ведь тезисы, которыми г-н Гендель заканчивает его текст, в особенности слова «трудно любить всех одинаково», означающие в устах автора справедливость гегемонии «национальных» целей и идеалов над экзистенциальными и общечеловеческими ценностями, нормами либерализма и демократии, вмещают в себя словно бы самую суть сознания, морали и ключевых установок еврейской религии, основу основ ее, которой приобщают с первых занятий. «Думать в первую очередь о своих детях» и «трудно любить всех одинаково» — это основа основ религиозной морали, ключевой для нее принцип высшей ценностной и моральной приоритетности «национального», блага и целей национальной общины, «собратьев по роду». А что до последних слов, то современные еврейские теологи обычно приводят их в качестве аргумента в дискуссии с христианскими, намекая на якобы формальность христианского принципа «любви ко всякому человеку», то есть высшей ценности и безусловной моральной императивности личности и единичности человека, и практичность определяющей для древней еврейской религии идеи любви и нравственной ответственности в отношении к «своим», в первую очередь и преимущественно. Конечно же — скромно забывая отметить, что ценность «инородцев» и мера моральной ответственности в отношении к ним, в этой религии либо почти отсутствуют, либо выводятся опосредованно, сообразно национальным целям и интересам. Фактически — речь идет именно о принципе высшей ценностной и моральной приоритетности «национального», заложенном в основе религии, которая сама на протяжении тысячелетий служит фундаментом идентичности и самосохранения нации, яростно в подобном качестве постулируется, а ныне, после масштабных исторических процессов секуляризации, широко возвращает себе исконные позиции, ведь приближение к ней морали и сознания, идеалов и законодательно-правовых норм, в целом жизни израильского общества и государства, видится залогом утверждения их подлинно «еврейского», «национального» характера. Спасать из волн прежде всего свою мать, а не просто знакомую женщину» — эти слова произносятся как доводы и примеры не на антисемитских сборищах, но на уроках в талмудических заведениях и именно в качестве метафоры главного принципа религиозной морали: высшей ценности и нравственной императивности «национально своего», «собратьев по роду и крови», блага и целей собственного народа. Этот же принцип совсем не случайно свойственен тем общественно-политическим реалиям, формам сознания и морали, которые обычно определяются как «фашистские» и характеризуются высшей и безусловной приоритетностью «национальных» целей и идеалов, заботы о «благе государства и собственного народа», но в любом случае — у современного израильского фашизма есть очевидные истоки и надежный фундамент. И за масками религиозного благочестия, трепетом приближения общества и государства «к идентичности и истокам», утверждения их «еврейского» характера, религиозно развиваемым чувством и пафосом «национального братства», на самом деле кроются тоталитарность, нацизм и радикальная коллективная ксенофобия, настроения ненависти, вражды и непримиримого противостояния, претензии на полный контроль над «святынями» и «историческим землями», отрицание права палестинских арабов на полноценное и независимое существование, само присутствие на территориях «от моря до Иордана», наконец оправдание и утверждение нигилистичной, циничной и фашистской политики, отстаивающей эти цели. Очень жаль, что никто не объяснил г-ну Генделю — «патриотизм» и «любовь к собственному народу», требующие отнять право на родину и свободу у кого-то, приоритетность «национальных» целей и интересов, «блага народа и государства», которая в ее практике подразумевает низложение общечеловеческих, экзистенциальных ценностей, преступление против принципов справедливости и демократии, это и есть классическая, хрестоматийная формула фашизма. Словно уповая на спасительную силу слова, его способность вуалировать или подменять собой реальность, публицист Йоав Гендель пишет «если мы развиваем символы государственности», это не фашизм». О чем идет речь, однако? Что в обсуждаемых реалиях вмещено в эти слова? О чем говорят с разных позиций г-н Гендель и те оппоненты правящего режима, которых содрогает суть и симптоматичность происходящего? Очевидно, имеются в виду превращенный ныне в лозунг «национальный характер» государства, отождествляемые с таковым приоритет коллективно-национальных целей, острота дилемм национальной идентичности и интенсивно насаждаемый религиозный фундаментализм, а кроме того — отказ от мирного процесса, силовая и дискриминационная политика в отношении к арабам внутри, упорно возводимые стены противостояния и ксенофобской ненависти, риторика «патриотической сплоченности» вокруг режима и многое иное в качестве средств. И вот тут, в какие бы понятия не пытайся облечь реальность, она вопиет. Развивать символы государственности, которая во главу угла ставит «национальный вопрос», дилеммы национальной идентичности, коллективно-национальные цели, интересы и приоритеты, а не права и свободы всех граждан, экзистенциальные и общечеловеческие ценности — это и есть фашизм, одна из существенных сторон той общественно-политической реальности, которая обычно обозначается этим словом. Укреплять государство и «национальный характер» оного через системное отступление от норм либерализма и демократии, подавление оппозиции, формирование тоталитарной сплоченности общества вокруг политического режима и его идеологических установок, дискриминацию в правах «этнически иных» и фактическую сегрегацию граждан по национальному признаку — это без сомнения фашизм. Фашизм есть тоталитарная модель общественного существования, которая зиждется на лояльности общества идеологии и действиям репрессивного по характеру политического режима, ставящего во главу угла собственные и в целом национальные цели и приоритеты (одно обычно отождествляется с другим). Фашизм есть всегда тоталитарная и нигилистическая мораль, утверждающая гегемонию целей, интересов и приоритетов «державническо-национального» толка над экзистенциальными ценностями. Одним из характерных признаков фашизма является риторика «внутренних и внешних врагов», достигаемая в частности и средствами той патриотическая сплоченность и истерия социальной массы, которая делает ее политически покорной и лояльной, вымертвляет из общества критичность в осознании и нравственной оценке реалий. Фашизм есть модель тоталитарного общества и государства, во главу угла которой поставлены «национальный вопрос», сакральность и высшая приоритетность «национальных» целей, идеалов и интересов, их гегемония над любыми иными морально-ценностными установками и выключенность из поля критики действий и идеологии якобы отстаивающего их политического режима. И потому — практика и повседневность, зиждущиеся на «всешности», тоталитарной сплоченности социальной массы и ее политической лояльности, особом и очень характерном состоянии «патриотической истерии», «борьбы с внутренними и внешними врагами», обеспечивающем подобную сплоченность, а так же вымертвление из общества оппонирования, несогласия и критичности в отношении к реалиям, в их осознании и нравственной оценке. И потому же — общественно-политическая практика и мораль, глубоко нигилистичные по сути и подразумевающие оправдание, покрывательство и широкое использование во имя высших, «национальных» и «державнических» целей, преступлений против личности и свободы, справедливости и экзистенциальных ценностей, откровенное подавление или уничтожение несогласных, позиционирование таковых в качестве «предателей» и «внутренних врагов», а так же множество связанных с этим ключевым событий, явлений, процессов и т. д. Фашизм — это практика строительства общества на основе тоталитарных форм сознания, политических и морально-ценностных установок, что неотвратимо подразумевает вымертвление оппонирования и несогласия, риторику «предателей и внутренних врагов», родственные подобному методы достижения сплоченности, монолитности, политической лояльности и покорности социальной массы. С точки зрения означенного, израильское общество и государство в их сегодняшних реалиях безусловно являются фашистскими, окончательно состоялись в таком качестве и движутся лишь в русле радикализации процессов и тенденций. Режиму Нетаньягу, в соответствии с движущими таковым идеологическими целями и установками, необходимо любой ценой сохранить увечный, преступный «статус кво», политику оккупации, национальной гегемонии и медленной аннексии территорий, священной борьбы с «народом-врагом» и отрицания сосуществования, а потому — необходимо сплотить социальную массу в «противостоянии внутренним и внешним угрозам, подавить оппозицию и голоса совести, критического осознания и восприятия реалий, исключить возможность политической и общественной нелояльности. И конечно — насадить здоровый «национальный» взгляд на вещи, в котором благо государства и собственного народа стоят над всем, над общечеловеческими ценностями и справедливостью, святостью свободы и прав человека, солидарностью с «этнически иными» согражданами и т. д. И вход идут хрестоматийные, давно отработанные методы: от чудовищных их откровенностью и смехотворностью манипуляций с исторической памятью до прикручивания финансирования «нелояльным» кругам интеллигенции и остракизма правозащитных организаций, но главное — массивное, программное обращение общественной и политической жизни к религии, в которой означенные процессы должны найти «национально аутентичную» нравственную почву и основу. Лояльность государству и политическому режиму, сплоченной вокруг них, экзальтированной в истерике патриотизма социальной массе, предъявляемая в качестве ключевого требования, во всех случаях симптоматично раскрывала фашистские, тоталитарные общества, служила символом тоталитарных реалий. Видит бог, всецелая лояльность государству и его целям, «национальным» интересам и приоритетам, во все времена была одним из моральных столпов этого общества, однако ныне она выдвигается условием обладания гражданством, которое предъявляют к арабским гражданам и уроженцам страны. Лояльности политической, национальной и общественной, означающей идеологическую лояльность и патриотическую проданность умов и душ «коллективно-национальным», «державническим» целям и благам, их приоритетность над справедливостью, общечеловеческими ценностями и нормами либерализма, в этой стране требовали по сути и всегда, подобное служило критерием идентичности. Либеральное крыло «левого» сионистского движения, основанное достаточно поздно Шуламит Алони и подразумевавшее следование общечеловеческим ценностям и нормам европейского либерализма, именно по этой причине оказывалось как правило в радикальной оппозиции не только к «правым», но и к государственно образующей «Рабочей» партии. Неумолимо состоявшееся с течением времени торжество «правых» партий и общественно-политических сил, было связано со многими факторами, в том числе — с массивным притоком репатриантов из республик бывшего СССР, но означало лишь радикализацию изначальных, по сути присутствовавших в идеологии и практике сионистского движения тенденций. Элементы фашизма в них лишь радикализировались в «правом крыле», с течением времени и утверждением влияния «правых», стали установками и настроениями общественного большинства, ведь в отличие от очень многих примеров, фашистский режим Нетаньягу держится семь лет исключительно поддержкой большинства, тяготеющего к еще более идеологически и политически непримиримым силам. Либерализм подразумевает функциональное, «служебное» отношение к государству и системе политической власти — в этом видится залог соблюдения прав граждан и общества как такового. Однако, в случае с идеологией сионизма, часто похожей на «религию национального строительства» и именно поэтому представляющей собой форму тоталитарного общественно-политического сознания, речь во все времена шла о феномене «идолизации» национального по характеру государства, превращении его в высшую нравственную ценность. И подобное означало всегда совсем не нечто, способное породить придыхания и слезы умиления, а именно тоталитарность, требование общественной, идеологической и политической лояльности, нигилистичную мораль, построенную на приоритетности целей и ценностей «коллективно-национального» плана, блага и интересов государства, столь знакомые любому живущему в этой стране произвол бюрократического аппарата, патернализм и многое иное. Вплоть до того, что один из поздних идеологов религиозного сионизма, профессор И. Лейбович, отождествлял «бога» и «волю бога» не только с иудаизмом и еврейским народом (классическая, традиционно-религиозная модель тоталитарного существования), но и с созданным национальным государством, его благом, интересами и целями, лояльность и ревностная приверженность которым, автоматически превращались в моральный императив и условие благочестия — смысл подобного, учитывая весь страшный опыт фашизма, политического и идеологического тоталитаризма минувшего века, достаточно очевиден и страшен. Цивилизованные правовые нормы уже пару сотен лет таковы, что гражданин, преступающий против существующих законов, должен нести установленную ими меру ответственности (не касаясь вопроса об их нравственной сути и справедливости) — обладание гражданством в частности означает именно это. Однако, в Израиле 2010-х годов лояльность государству, под которой понимается лояльность определенному режиму и его идеологии, запрет на какую-либо критику общественно-политических реалий, выставляется условием обладания гражданством, в основном — конечно же для арабских жителей и уроженцев страны. Режим Нетаньягу ознаменовал в 2009 году вступление в права разворачиванием политики гонений на те силы внутри страны, которые якобы служат «делегитимации государства», что де факто означало именно требование беспрекословной лояльности действиям власти и армии и запрет на какую-либо критику системы, а на практике обращалось репрессиями и риторикой «внутренних врагов» в отношении к правозащитным организациям, арабскому анклаву и «левому» политикуму. «Без лояльности нет гражданства» — таков ивритский лозунг партии Либермана, с которым она, превратившись из секторальной в общенациональную, шла на прошлые выборы, олицетворяя им канву «правой» и союзной с «Ликудом» политики. Лишать гражданства арабских жителей страны и депутатов, осмеливающихся на публичную критику государства и общества, реалий и действий политического режима — не проходит недели, чтобы мы в очередной раз не слышали этого с трибуны Кнесета, патриотически и с экстазом извергаемое очередным горлопаном. «Государство делает вам одолжение, давая гражданство» — это совсем недавно кричал в лицо арабским депутатам новоявленный светоч «национальной» политики, зам. министра внутренних дел Ярон Мазуз. А ведь казалось бы — есть состав преступления, значит публично судите, лишайте полномочий и прочее, но нет! За «нелояльность», означающую критический взгляд на общественные реалии, от повседневно-политических до нравственных, предлагается на полном серьезе лишать гражданства, по крайней мере — эта идея постоянно присутствует на повестке дня в качестве устрашения и наиболее радикальной меры в отношении именно к арабскому анклаву. В качестве примера, иллюстрирующего суть происходящих в обществе процессов и истерии политически лояльного «патриотизма», можно привести недавнюю кампанию против организации «Шоврим Штика», члены которой, израильские граждане, проходившие службу в армии, рассказывали о тяжелых преступлениях против гражданского населения, которые им приходилось совершать в разные времена. Понятно, что этих людей, якобы служащих делигитимации государства, провозгласили пособниками врагов и предателями, вплоть даже до озвученного «центристом» Лапидом требования открыть в отношении них уголовное производство — этим сторонник более умеренной политики, хорошо понимая настроения и установки статистического большинства, дух времени и реалий, так сказать, пытался засвидетельствовать лояльность «государственным и национальным интересам», без которой симпатий электората нынче не завоевать. Однако, примечателен характер агрессивной риторики против членов организации — мы делали вещи еще более худшие, но молчим, чтобы не причинять вреда родной стране. Причем речь часто идет о преступлениях времен первой интифады, то есть власти и достаточной еще популярности «левых» правительств, а ведь ситуация, нравы и реалии, практика военная и политическая, стали с тех пор значительно страшнее. Патриотизм и «нашесть», национальная и гражданская сопричастность, если угодно — «сионистская идентичность», всегда были тождественны в этой стране всецелой политической и общественной лояльности человека, подразумевавшей одобрение, покрывательство и оправдание преступлений, которые совершают власть и «все» во имя коллективно-национальных и «державнических» интересов, от целей безопасности до контроля над территориями и национальной гегемонии. А как это может выглядеть на практике, в обычной жизни? В 2014 году уже вступил в действие приказ — в отличие от еврейских граждан, не задерживать и обезвреживать согласно законной процедуре арабов, совершающих преступления против безопасности (нападения, поножовщина и т.д.), а в русле политики подчинения жестокостью и страхом убивать их, расправляться с ними на месте (праздник и последствия подобных распоряжений мы наблюдали всю прошлую осень и зиму). В июле 2014 года муниципальные камеры наблюдения арабского города Ум-Эль-Фахема зафиксировали следующий инцидент — молодой араб несколько раз ударяет ножом по стеклу броневика, на которым полицейский наряд прибыл к месту беспорядков, после бросает нож, отбегает на несколько метров и стоя в свете фар, что-то кричит в сторону машины. А далее — из машины не торопясь выходят двое сотрудников военной полиции, которые не предпринимают попытки задержать безоружного правонарушителя, арестовать или обезвредить его, а спокойно расстреливают его в упор, убивают и казнят, а после, как скот на бойне, тащат за ногу в машину. Разгорелся скандал, которого в десятках или сотнях подобных случаев ежегодно не возникает, потому что события и преступления людей в форме не фиксируются съемкой. В широкую практику внесудебные расправы на месте в отношении к арабам превратились через год, а тогда, в официально спущенной разнарядке оправдать событие и освободить участников от ответственности, в СМИ состоялась кампания, где даже «левые» журналисты оппозиционных каналов выдавливали из себя рассуждения, мол насколько «полицейские ощущали себя под угрозой» и т. д. Однако — любопытны как всегда «полевые» события, реакция на скандал патриотически настроенных обывателей. Едучи через несколько дней в автобусе из одного конца Иерусалима в другой, я имел счастье слушать разговор моей соседки, пожилой и развитой, не религиозной, а скорее отдающей поколением «старого сионизма» еврейки йеменского происхождения, наверняка бабки и прабабки немалого количества людей. Разговор был посвящен самому событию и всему, связанному окольно, и суть доводов и позиции была таковой: во всем «леваки» виноваты, понатыкали своих камер, не засняли бы — и дело с концом, ни кто не знает и не было бы скандала. Вот это лицо местного «патриотизма», каким он был множество лет — сплоченность вокруг коллективных интересов и целей, отстаивающей оные «национальной» власти, соучастие в совершаемых во имя этих интересов преступлений или покрывательство и одобрение их. Другими словами — всецелая политическая и общественная лояльность, готовность ничтоже сумняшися преступать против таких ценностей, как неповторимая жизнь и судьба человека, свобода и справедливость, законность и права, если человек иного национального происхождения или этого требуют коллективные, национальные и государственные интересы. Я рискну утверждать на основе знания реалий и опыта, что патриотизм и «нашесть», социо-культурная и национальная сопричастность, никогда не были здесь ничем по сути иным и подразумевали это — довление коллективно-национальных аффектов, целей и установок, благ и интересов «национального» государства над личностным в человеке и экзистенциальными, общечеловеческими ценностями и моральными императивами, оберегающими таковые правовыми нормами. И по-другому, в самой сути сионистской идеи и концепции создававшегося государства и общества, с программным доминированием в них национальных приоритетов и дилемм, ценности «национального», быть наверное не могло. И сегодня знаменитой израильской певице, вышедшей из той же самой йеменской общины, которая ратует за мир и сосуществование двух народов, пытается посадить за один стол жертв преступлений с обоих сторон и найти некие общечеловеческие, способные объединить их нити, кричат в спину «предательница» и шлют почтой угрозы. Как уже сказано — ненависть «патриотично настроенных» и «национально мыслящих» слоев вызывает сама идея мира, диалога и сосуществования, так оскорбительно противоречащая и бросающая вызов тем стенам ксенофобской ненависти, противостояния и отчужденности, через которые ныне выстраиваются национальная идентичность и лояльность. Я собственно, не знаю ничего такого в этой стране сегодня, что не было бы признаком, симптомом и свидетельством процессов той интенсивной фашизации сознания, морали и общественно-политических реалий, которую один из идеологов и русскоязычных спитч-райтеров режима Йоав Гендель, пытается представить «национальным колоритом», «заботой о национальном характере государства и его символике» и т.д., чтобы не дать вслух и справедливо произнесенному слову содрогнуть сознание и соприкоснуть оное с вызовами и истинным лицом действительности. Затрагивая в обсуждении всё это и бесконечность иных, подобных и гораздо худших вещей, пронизывающих реалии процессов и событий, публицист Йоав Гендель пытается говорить не о «фашизме», а о развитии символов государственности, сиречь национального характера общества и государства, заботе о «национальных» целях, идеалах и приоритетах. Однако — подобное собственно фашизм и есть, особенно учитывая средства, которыми достигается, вмещенные в обтекаемые формулировки реалии политики, законодательства и общественной жизни, характер официальной пропаганды и риторики. И поневоле спросишь — а могло ли быть иначе? Могло ли в конечном итоге произойти по-другому в стране, строительство которой стало исторической моделью национальной идеи и идентичности, изначально мыслившейся «национально», создававшейся в программной поставленности «национального вопроса», дилемм национальной идентичности и судьбы? Могло ли не прийти к этому в стране, где чем далее — тем всё более не просто «национальная» идентичность, а идентичность и самосознание общества и государства в целом, увязываются с приверженностью морали, установкам и идеям, картине мира архаичной, нацистской и ксенофобской религиозной традиции? Разве не отсюда проистекают невозможность строить общество равноправных граждан, либеральное по характеру ценностей и законодательства, кровавый национальный конфликт, «священная борьба за святыни и исторические земли», ставшая в конце концов официальной политикой, которая оправдывается религиозной традицией, «национально аутентичным» культурным, морально-ценностным и правовым фундаментом? Могло ли не прийти к подобному положению вещей в стране, которая создавалась в русле национального вопроса, его программной и радикальной постановки, где «идолизация» национального государства и общества, требование лояльности им, гегемония «национального» толка приоритетов и дилемм, были изначально и по сути? А могло ли статься иначе в случае с тоталитарной общественно-политической идеей «национального» толка, в любом из ее направлений призванной служить основой идентичности целых поколений и быть подчиняющим их жизни и судьбы горизонтом? Другими словами — по сути и изначально несшей в себе тенденции, тона и элементы фашизма? А могло ли не случиться так там, где наиболее национальным и патриотическим вариантом этой идеи считалось «правое», программно и эталонно фашистское крыло, с присущими ему нигилизмом, практикой террора, установками на противостояние, национальную гегемонию и безусловную императивность целей и блага нации, дилемм национальной идентичности и судьбы? Где ныне оно дорвалось править и отождествляет себя с сутью «национально ориентированной», «патриотичной» идеологии и политики, лояльность себе — чуть ли не со стержнем национальной, еврейской и израильской идентичности, а ратующие за мир, сосуществование и человечное будущие силы, провозглашает внутренними врагами и предателями национальных интересов? Либерализм в подлинном его смысле развился в «левом» сионизме довольно поздно и был в общественном, политическом и культурном отношении очень малочисленен, речь всегда шла по большей части о прослойке интеллигенции с широким характером связей. Именно эти идеологические и общественно-политические слои стали оплотом подлинно светского, цивилизованного и либерального сознания в Израиле, и именно по этой причине были малочисленны и приходили в оппозицию к «государственным» левым силам. А «классические», государственно образующие силы, партии и движения «левого» толка, в основном были тоталитарными, социалистическими в характере сознания, ценностей и идеологии, главное же — большую часть времени сохраняли всецелую «национальную ориентированность», приверженность «национальным» идеалам и приоритетам, их гегемонии над общечеловеческим, либерализмом и справедливостью. И только так, собственно, помимо административного ресурса, обладали поддержкой общественного большинства. Элементы фашизма, «державничества» и тоталитарности, радикального и программного национализма, и потому установки на политическую и общественную лояльность, высшую приоритетность национальных целей и интересов, были присущи движению и идеологии сионизма в принципе, по самой их сути. Просто «левое» направление испытало с течением времени и развитием исторического конфликта либерализацию, а радикализацию и фундаментальность, превращение в политику и настроение большинства, изначальные черты идеологии и движения обрели в последовательном, как общественно-политический процесс неотвратимом усилении и восхождении «правых», ведь либерализация левых сил, вознесение ими на флаги концепции мира, «двух государств» и сосуществования, стали их довольно быстрым крахом. Вместе с левыми партиями и политиками, ратующими за мирное соглашение и воплощающими его, очевидно потерпела крах та часть общества, для которой императивными, желанными были именно такие установки — дальнейшее движение жизни общества оказалось в руках радикально и националистически настроенных слоев, ставших большинством. Еще точнее — «левые» партии и политики утратили поддержку электорального большинства вместе с их радением о мире, в рамках объективных культурных и политических процессов в обществе, а так же в соответствии с характером настроений и установок, вместе с этими процессами укоренявшихся. Десятилетие напряженной конкуренции и «ротационных» правительств, короткий и словно прощальный всплеск былого могущества по следам убийства Рабина и «ословских соглашений», а после — крах и уверенное торжество правых радикалов, откровенных фашистов и сторонников «неделимого Израиля», гегемонии национальных приоритетов, силовой политики страха и подчинения в отношении к арабам, лишь им общество выдавало мандат доверия. Еще яснее — ратующие за мир и сосуществование силы пришли в противоречие к установкам, настроениям, общественно-политическим и идеологическим приоритетам, определявшим волеизъявление и позицию большинства, и это выражало именно объективные процессы, ставшие в последствии почвой для масштабно происходящей фашизации. Именно такие настроения и установки, идеи подавления и выживания арабов, отчуждения территорий и национальной гегемонии, движимые ими общественно-политические силы и слои, которые иначе как «фашистскими» назвать нельзя, уверенно и само собой шли к торжеству стране, а ныне являются основой фашисткой политики и ее непрерывной радикализации. Нынешние центристы, хоть и неспособные свергнуть действующий режим, но еще сплачивающие вокруг себя более-менее значительные слои населения — это собственно умеренная разновидность «правой» политики и идеологии, всё время пытающаяся заигрывать с радикальными настроениями и демонстрировать «национальный подход», ибо никак иначе даже относительной популярности не сохранить. И о состоянии общества, его сознания и настроений, а не только политической системы, это говорит в первую очередь. Возможно возразить — идея и практика «национального» по характеру государства не нова. Однако, проблема состоит в том, что еще не было государства, которое возносило бы над всем не либерализм, демократию и гуманистические ценности, равноправие и возможности граждан, а «национальный вопрос» и дилеммы «национального» толка, и не превращалось бы при этом рано или поздно в фашистское. Причем верно это кажется как в отношении к прошлому, так и в явлениях и процессах настоящего. Ведь сегодня есть немало «патриотов» и сторонников режима, которые в отличие от г-на Генделя открыто признают его фашистский характер и при этом спрашивают «ну и что?», в чем мол проблема, если подобное служит достижению национальных целей и интересов, укреплению позиций и «национального характера» государства и т.д.? Фашизм есть тоталитарность общественно-политических реалий, политическая и идеологическая лояльность социальной массы, ее «патриотическая сплоченность» вокруг действий и установок власти, которые поставлены на службу «национальным» целям, приоритетам и идеалам «державнического» толка, тем интересам конкретного политического режима и стоящих за ним сил и слоев, которые обычно с этим отождествляются. Когда путь к достижению «национальных» целей, блага и интересов государства, лежит через формирование тоталитарных реалий общественной и политической жизни, требование беспрекословной политической и идеологической лояльности общества, подавление оппозиции и критики, разрушение гражданского равноправия и фактическую практику сегрегации, речь несомненно идет о фашизме. В особенности, если в «национальных» и «державнических» целях и идеалах видится нечто сакральное и беспрекословно императивное, стоящее «над всем» (либерализмом, справедливостью, правами человека, экзистенциально-гуманистическими ценностями и т.д.), а в подобных средствах — нечто безусловно оправданное и приемлемое. Так с различной степенью нигилизма и радикальности было всегда, это наиболее сущностная черта общественно-политических феноменов, обычно определяемых понятием «фашизма», и современный Израиль является лишь хрестоматийным тому подтверждением. И словно в подтверждение этого, проправительственный публицист Йоав Гендель пытается преподнести в качестве «развития символов государственности» и «национального колорита» явления, хрестоматийно фашистские по сути, включающие в себя означенные события. реалии, процессы и т. д. Я убежден, что нечто принципиальное в модели культурно-национальной идентичности современного израильского общества, связанное с сущностными чертами как таковой сионистской идеологии и всё более определяющим влиянием традиционно-религиозного фактора, обусловливает неспособность к равноправному гражданскому сосуществованию с арабами внутри и добрососедскому — вовне, делает политику, настоящее и обозримое будущее пронизанными тенденциями и настроениями нетерпимости, ксенофобии и непримиримого противостояния. Это не только конечно же развившиеся вместе с религиозным сионизмом, поселенческим движением и влиянием религиозного фактора вообще, идеи и установки «противостояния на смерть», «священной борьбы за исторические земли», а так же тона национального превосходства, безусловной приоритетности «национальных» целей и интересов, дилемм национальной идентичности. За отказом от концепции «двух государств» и мирного процесса стоит в первую очередь именно это, однако подобное присутствовало в той или иной мере даже в классическом «левом» сионизме 30-60-х годов, конечно — из-за принципиальной не отделенности религии от сознания и идентичности нации, общества и государства, но еще более по сути самой идеи. Когда в статье «Наш долг сионизму» 1938 года Эйнштейн выражает тревогу перед «развитием национализма в собственных рядах», он имеет в виду далеко не только обретших прочные позиции «правых», связывает с этим момент настроений на противостояние и не-сосуществование с арабами, ставит вопрос о будущем государства и общества в зависимость от разрешения конфликта с ними и нахождения путей справедливого к ним отношения, но самое интересное — изображает арабское меньшинство вовсе не стороной враждебности и агрессии, как принято, а более жертвами «колонизаторства», национальных притязаний и непримиримости самих евреев. И отказавшись в 1952 году принять пост президента страны из рук ее основоположника, социалиста и «левого» премьера Бен-Гуриона, он совершает откровенный демарш и показывает, что в реалиях, политике и настроениях созданного государства есть много того, что для совести, либерального сознания и гуманистических ценностей неприемлемо. И тот факт, что происходило подобное после трагедии Холокоста, создания взлелеянного в мечтах, возрожденного через два тысячелетия государства, нисколько великого ученого не остановил. Скорее всего — побудили его к решению вот те самые, получившие воплощение и «зеленый свет» тона и настроении я «национализма», те же элементы фашизма и тоталитарности в настроениях, политике, сознании и морали созданного государства и общества, которые он не колеблясь обличал вместе с иными левыми еврейскими интеллектуалами и прежде. Оттого так и не любят в Израиле Хану Арендт, что она была по истине безжалостна в «собственных пенатах» к тем проявлениям нацизма, фашизма и тоталитаризма, философской и нравственной рефлексии над которыми было посвящено ее творчество. Сионизм возник как идеология и движение радикально националистического и тоталитарного толка, в качестве тоталитарной общественно-политической и национальной идеи, призванной подчинить судьбы и жизни поколений, стать основой их национальной идентичности и сопричастности. Как таковая тоталитарная национальная идея, была призвана стать фундаментом морали, сознания и идентичности создаваемого общества и государства — этим сказано и обусловлено наверное всё. Отсюда, из этого сущностного, проистекают столь характерные для израильского общества всех времен тона тоталитарности, политико-идеологической и национальной лояльности, иногда становящейся кажется полной «патриотической проданностью» человека интересам, благу и целям нации и государства. Отсюда же высшая приоритетность и моральная безусловность государственного и «национального», настроения колонизаторства и непримиримого противостояния с арабами, культурно-национальной нетерпимости, поставленность во главу угла дилемм национальной идентичности, так от религиозной традиции и не отделенной. Отсюда же, и наверное символично — пресловутая идея «переплавки в сионистском котле» собирающихся со всего мира евреев, то есть создания исторически новой формы еврейской нации на основе идеологической, политической и общественной лояльности, верности целям, благу и приоритетам создаваемого государства. И тоталитарность создаваемых общественно-политических и «национальных» реалий, была заключена конечно же уже в одном этом. Так это было с самого начала, по сути идеологии и движения — наверное никто не говорит об это настолько откровенно, как драматург Иегошуа Соболь в его пьесе «Рельсы в Дамаск». Верность «делу национального строительства», благу и интересам «своих», шантаж «левых» и «правых», требование быть патриоткой и «национально сопричастной», заставляют главную героиню пьесы совершить предательство и погубить близкого человека — араба, подменившего ей отца. Национальная и патриотическая патетика, требование быть «со своими» и «во имя своих», тщательно возводимые барьеры ксенофобии, борьба за священное дело и дилемма национального и общечеловеческого, становятся по ходу действия карнавалом подлостей, наветов и несправедливой казни, крахом любви людей и самых чистых надежд. А кончается всё пьяным монологом героини в баре на тель-авивской набережной, в котором автор словно бы кричит о дилемме, стоящей в этой стране в начале 21 века перед ним самим и любым гражданином цивилизованного, нравственного и общечеловеческого сознания — вечной и от самой сути реалий идущей дилемме. Здесь нельзя быть человеком, а можно — только «нашей девочкой», и для этого, во имя «национального дела и блага всех», неотвратимо нужно предавать совесть, любовь, действительно святое, соединяющее людей поверх их национальностей. Здесь можно быть только «со своими» и на их стороне, а потому нужно делить общие страсти и настроения, цели и идеалы, преступать этим против человеческого и нравственного, говоря современным языком — экзистенциально-гуманистических ценностей и императивов, воплощенных в либерализме и цивилизованной морали. Таковы мысли и прямые слова, которые бросает в зал героиня. Так это по сути и изначально, только в «правом» крыле идеологии и движения, с хрестоматийным по признакам, где-то близким к нацизму и радикальным фашизмом оного, формировавшемся под влиянием классического европейского фашизма и срастания с религиозными идеями, подобные установки и настроения, высшая приоритетность и ценность «национального», его гегемония над общечеловеческим и экзистенциальным, нормами справедливости и либерализма, обрели развитие и стали фундаментальными. Идеи, установки и мораль, особенности сознания древней еврейской религии — высшая ценность нации, ее целей и блага, ее «святынь» и «исторических земель», сохранения ее идентичности и «чистоты», в целом аффекты коллективно-родовой идентичности и ксенофобии, в «правом» сионизме стали политическими идеями радикально и характерно фашистского, «пронацистского» толка. Сионизм сформировался как тоталитарная общественно-политическая и национальная идея, призванная подчинить жизнь, судьбы и деятельность целых поколений, стать определяющей их существование целью и основой их национальной идентичности, «национальный вопрос» с предельной остротой был поставлен в самой сути этой идеи и в истоках ее реального исторического воплощения. В подобном, кстати, сионизм вполне укладывался в ряд аналогичных феноменов европейской истории конца 19 и п.п. 20-го веков, в том числе — тонами фашизма, тоталитарности, радикального национализма и гегемонии приоритетов и ценностей «державническо-национального» толка. И всё это конечно же не могло не привести к установкам выдавливания арабов, не-сосуществования, противостояния в русле «мы или они», к стенам коллективной ксенофобии и ненависти. О светлых и благородных мечтаниях отцов сионизма (не о друге ли Муссолини идет речь?), в русле которых создавалось государство, пусть лицемерно рассуждает г-н Гендель, «ноблесс оближ». Государство Израиль создавалось в практике этнических чисток и расправ с целью массового изгнания палестинского населения, отчуждения как можно большего количества территорий и создания национального паритета, причем совершалось всё это в основном «левыми» силами и в следовании «идеалам», доля правых радикалов в кровавых событиях 1948—49 годов довольно незначительна, именно из тех событий берут начало практика государственного террора и проблема палестинских беженцев. А что до самих «идеалов»… Израиль замысливался национальным государством евреев — расхождения между «правыми» и «левыми» касались лишь меры, в которой в нем есть или же вообще нет места арабам и «другим», однако в самой его концепции «национальный вопрос», дилеммы и приоритеты «национального» толка, проблема его национальной, а не общегражданской идентичности, были поставлены фундаментально, превалирующе и со всей остротой. И конечно — там, где вопрос о национальной идентичности и как таковом «национальном характере» государства поставлен во главу угла, само же строительство подобного государства превращено в тоталитарную, требующую лояльности и всецелой отданности, призванную подчинить судьбы и жизнь поколений цель и идею, должно было ожидать национальных конфликтов и «противостояния на смерть», настроений коллективной ксенофобии, отстаивающей всеобщие и национальные идеалы, но нигилистичной в отношении к экзистенциальным ценностям «патриотической» морали, а вовсе не утверждения либерализма и гражданского равноправия. В особенности — если учитывать так и не опровергнутую, не преодоленную в идентичности и самосознании еврейского народа роль религии, ныне становящуюся всё более определяющей в отношении к реалиям государства и общества. Скорее всего — так в принципе не может быть в общественно-политических системах, в которых цели и дилеммы «национального» толка ставятся во главу угла и над экзистенциальными и гуманистическими, над императивностью норм либерализма и демократии, в основе призванных оберегать ценность личности, свободы, достоинства и прав, неповторимой жизни и судьбы любого человека. От сути и изначально бывшие в идеологии и движении сионизма, практике «сионистского строительства» настроения колонизаторства и вытеснения арабов, противостояния и не-сосуществования, высшей приоритетности и императивности «коллективно-национального», наконец — общественно-политической тоталитарности, в «правой» идеологии, благодаря ее прямому сотрудничеству с европейским фашизмом и влиянию традиционно-религиозного фактора, просто обрели радикальность, а ныне стали безысходностью арабо-израильского конфликта, фундаментальностью настроений культурно-национальной нетерпимости, приправленной «сакральными» тонами ксенофобской ненависти и вражды. Убийство Рабина и скорое избрание Нетаньягу в 1996 году, стали отчаянной попыткой избежать воплощения мирных соглашений и инициатив, которые сегодня, фактической политикой режима полностью аннулированы. Речь шла о столкновении не идеологий и политических элит, а движимых во многом полярными установками и ценностями слоев общества — фашизация состоялась в этой стране «снизу», не в одних лишь манипуляциях режима и пропаганды, но в объективных социо-культурных процессах религиозно фундаменталистской, «правой» и националистической радикализации большинства. Борьба между фашистским и цивилизованно-либеральным и гуманистическим будущим страны — это прежде всего борьба за ее светский характер или торжество в ней религиозного фундаментализма, традиционно-религиозной модели национальной и общественно-политической идентичности. И вот, словно в иллюстрацию всего этого, близкий правому премьеру и режиму публицист, лживо и лицемерно пытается представить происходящее (к примеру — запрет на изучение в школах романа о любви араба и еврейки как угрозы насаждения идей ассимиляции) лишь развитием «символов государственности» и «национального характера» страны, изначально задекларированного (а как же равноценность, достоинство и равноправие граждан вне зависимости от пола, национальности вероисповедания и т.д.?!), но в конце не выдерживает и в подтверждение факта фашизации реалий, извергает тираду о «сирийском мальчике» и «собственных детях». Ведь в паре коротких фраз — словно бы вся суть сознания, морали, общественно-политических реалий и установок, классически определяемых «фашистскими». Ведь г-н Гендель и пытается наиболее емко и метафорически сформулировать суть происходящих событий и их морально-ценностного, якобы с его точки зрения правомочного обоснования. Публицист Йоав Гендель пытается так же говорить о «стабильности» и «сбалансированности» общественно-политических реалий в стране, раздираемой кровавыми противоречиями, арабскими терактами и патриотическими «линчами» и погромами, религиозным фундаментализмом и провокациями с обеих сторон, немыслимой архаикой дилемм, превращенной в политику и принцип отношения к согражданам ксенофобией и ненавистью, инициативами национальной сегрегации и дискриминации, практикой оккупации, уличных расправ, террора и жестоких, абсурдных, попирающих последнее мер по его подавлению. Однако, никакой «стабильности» и «сбалансированности» конечно же давно нет и быть не может, ибо нет мира и прочного, гуманного и справедливого формата, политических и законодательно-правовых структур и основ, которые сделали бы мир и сосуществование внутри и вовне возможными. А если что-то и есть, то лишь выживание, достигаемое оккупацией, подавлением и жестокостью, запугиванием и «правом автомата», страшной в моральном и фактическом отношении ценой, существование «на вулкане» и в паранойе «священной борьбы», перманентном состоянии кровавого конфликта, которое превращает нигилизм и ксенофобскую ненависть в норму и дух жизни многих поколений с обоих сторон. И так это именно потому, что существование государства и общества зиждется на порочных, во всех смыслах преступных, попирающих справедливость и гуманистические ценности принципах и установках, религиозных и идеологических претензиях, о чем ныне, со стремлением к оправданию, говорится не противниками, а идеологами режима. И конечно — потому что глубочайшие противоречия пронизывают сознание, морально-ценностные установки и идентичность израильского общества в принципе. И вот, нельзя еще раз не задуматься — а возможно ли иначе в обществе и государстве, в сознании и морали, самой идее которых, изначально были заложены приоритетность «национального», острота дилемм национальной идентичности и радикальная постановка «национального вопроса» в целом? В случае, когда сознание, идентичность и мораль общества и государства исторически определялись тоталитарными «национальными» идеологиями и влиянием глубоко нацистской по сути и приоритетам, воплощающей родовую архаику религией?
Дело ведь не в шокирующем цинизме позиции, которую емко и с подтекстом заявляет религиозный человек, искренне ощущающий собственную моральность и достойность как «патриота», «национально мыслящего» и преданного народу, государству и правильному политическому режиму гражданина. Дело в том, что с символизмом, на который способен наверное только человек религиозного сознания, Йоав Гендель раскрывает истинную, «национальную» суть израильской морали, собственно — глубоко фашистской, таковой изначально и лишь укрепившейся, радикализировавшейся в подобных чертах в «правом» варианте сионистской идеологии и политики, но в целом имеющей корни в еврейской религии и ее наиболее ключевых установках. Ведь среди тех - именно беспрекословная гегемония целей, ценности и интересов нации, дилемм и аффектов коллективно-национальной идентичности, идея непреодолимого национального превосходства и разделение цены человека, меры нравственной ответственности в отношении к нему, согласно его национальной «нашести» или чуждости. Ведь автор публикации апеллирует именно к морали, наиболее фундаментальным морально-ценностным принципам государственной политики, и рассуждая о них, делает это с характерной для религиозного мышления символичностью и емкостью, «притчеобразностью». И лишь очень внятно указывает на фашистский характер «национальной» израильской морали, приоритетов и установок идеологии и реальной политики государства, которые, проводя аналогию с избитой фразой, поправели практически до «стенки», а главное — на укорененность подобного в религии, глубинную связь морали, идеологии и сознания израильского фашизма с религией и ее фундаментальными особенностями. Ведь высшая морально-ценностная императивность и приоритетность «национально своего», коллективно-национальных целей и интересов, дилемм национальной идентичности и судьбы — это именно оттуда, на уровне определяющем. И кодовая фраза «заботиться в первую очередь о собственных детях», словно воплощает суть морали и множественных правил и норм древнего еврейского Закона. Шокирующий, чуть ли не нацистского толка нигилизм и цинизм, проступающий из заключительных строк текста, всецело соответствует морали религиозной традиции, представлениям о благочестии и основным установкам, которые она навязывает, совершенно не случайно совпадающим с принципами морали и сознания фашизма вообще и израильского, как он сложился из самых истоков становления государства — в частности. Слова, которыми публицист завершает его текст, весьма характерны для уроков религии и вмещают суть определяющих установок ее сознания и морали. И сам факт, что ими Йоав Гендель формулирует суть не просто тех общественно-политических процессов, в отношении к которым сегодня развернулась дискуссия о фашизме, но еще и определяющего таковые морально-ценностного принципа, лишний раз свидетельствует глубокую, сущностную связь между двумя явлениями. Ведь современный израильский фашизм - это совершенно не случайно симбиоз религиозного фундаментализма и классической формы фашистского, тоталитарного и нигилистического сознания, дожившей из 30-х годов.
Снимок трехлетнего сирийского ребенка, погибшего под развалинами в Халебе, как перед этим — выброшенного волнами на турецкий берег, содрогнул цивилизованный мир, заставил страны, верные гуманистическим ценностям, в чувстве нравственной солидарности с трагедией населения Сирии, обратиться к конкретным и ощутимым усилиям помощи, развернуть широчайшую кампанию адаптации беженцев. Ибо цена детской и вообще человеческой жизни и судьбы, не зависит от национальности, вероисповедания или цвета кожи, а безусловна и священна — просто г-на Генделя, наверняка несколько раз в день поминающего с усердием «имя божье», воспитали в иной, не гуманистической, но нацистской моральной парадигме. Реакция на эти снимки и стоящие за ними кошмары, стала символом и сегодняшней силы, императивности тех гуманистических, экзистенциальных идеалов и ценностей, на ревностном исповедании которых послевоенная европейская и западная в целом цивилизация возрождала себя из бездны чуть не погубившего ее нигилизма. А для одного из знаковых идеологических лиц нынешнего израильского режима — это лишь пример, чтобы показать суть проводимой политики (конечно же будучи уверенным в ее моральной правоте и незыблемости), абсолютную приоритетность в ней национальных и государственных интересов над всем спектром общечеловеческих, экзистенциальных ценностей. Автор не просто не стесняется указывать на быстрое охлаждение сочувствия к погибшему трехлетнему ребенку, символу человеческой трагедии миллионов, а напротив — с пафосом убежденности подчеркивает, что именно так и должно быть, ибо таково «единственно здоровое» отношение к жизни. Увы — гегемония «национальных» целей и приоритетов над общечеловеческими, экзистенциальными ценностями, оберегающими таковые моральными императивами и законодательно-правовыми нормами (а именно метафорой подобного являются заключительные слова публикации), собственно и есть фашизм, основа сознания, идеологии и системы установок, общественно-политических реалий, обычно объемлемых этим словом. Укрепление «национального» по концепции и приоритетам государства, которое происходит в преступлении против прав человека, норм либерализма и демократии, истеричной риторике «внутренних и внешних врагов», подавлении оппозиции и упреждении возможности критического отношения к действиям власти и общества — это именно фашизм. Утверждение «национальных» целей и приоритетов, прочности государства и системы политической власти, происходящее в формировании тоталитарных реалий и репрессивными мерами, через подавление оппонирования и возможности критического отношения к событиям, процессам в обществе и провозглашаемым режимом установкам — это безусловно фашизм. «Развитие символов государственности», которое означает разрушение основ либерального общества, политику дискриминации граждан, упреждение оппонирования и критики в отношении к действиям власти и ее институтов, происходит в атмосфере «урапатриотической истерии» и под риторику сплоченности, гегемонии «национальных» целей и идеалов - это именно фашизм, увы. И то, что современный израильский фашизм утверждает себя и пытается придать правоты его претензиям, манипулируя памятью страшных жертв фашизма и нацизма восьмидесятилетней давности, лишь подчеркивает трагизм происходящего. Режиму Нетаньягу нужно любой ценой отстоять сакральные установки собственной идеологии и сплоченных вокруг нее общественно-политических слоев, сформированную в ее рамках модель национальной идентичности, то есть не допустить либерального равноправия граждан внутри страны, а так же мирного соглашения и создания палестинского государства в плоскости давнего исторического конфликта. А для этого надо сплотить общество в противостоянии международному давлению, оппонентам и инакомыслящим из числа либерально настроенных кругов внутри, что и делается по истине хрестоматийными средствами. «Трудно любить всех одинаково» — Йоав Гендель кончает текст этими словами, которые означают в его устах беспрекословный приоритет коллективно-национальных целей и интересов, блага и ценности собственного народа над ценностями экзистенциальными и общечеловеческими, такой смысл автор придает им благодаря образу погибшего сирийского ребенка. Однако — эти слова вовсе не абстрактны и обращены не к событиям в стране, с которой государство Израиль до сих пор официально находится в состоянии войны, а к собственным общественно-политическим реалиям, процессам внутри и арабским согражданам. Этими словами автор, с его точки зрения целиком справедливо, разграничивает ценность, права и достоинство, социальные и политические возможности не каких-то абстрактных «чужаков» и «других», а собственных арабских сограждан, не говоря уже о палестинских арабах — пятьдесят лет находящемся в бесправии и под оккупацией народе-соседе, с которым выпало делить «исторические земли». Он очевидно оправдывает ими проводимую режимом политику, схватывая самую суть той — коллективно-национальные интересы, благо собственного народа и государства над всем. Я не устану утверждать, что дискурс Йоава Генделя в этом коротком тексте предельно емок и в отношении к реалиям, происходящим в обществе процессам и дискуссиям симптоматичен, отчего заслуживает пристального внимания и дотошной интерпретации. И вместе с его «трудно любить всех одинаково», неотвратимо всплывает вся последовательно, настойчиво проводимая режимом Нетаньягу в отношении к арабским гражданам политика отчуждения и вражды, подавления и дискриминации, превосходства «титульной» нации, иногда напоминающая попытку словно бы «окопаться» против них внутри страны и единого общественно-политического пространства. «Чужаки» для автора — собственные сограждане иного этнического происхождения, составляющие около двадцати процентов населения страны, о чем он с откровенностью, словно нечто априори верное и справедливое, говорит парой строк перед этим. И это так только потому, что подобным характером обладает его национальная и общественно-политическая идентичность, в чем и заключен, как уже не раз сказано, корень проблем и противоречий. Тем более — что подобная модель идентичности, национального и гражданского самоощущения, такой взгляд на общество и государства, считаются ныне эталонными и насаждаются чуть ли не в качестве единственно приемлемых, отождествляются с патриотизмом и преданностью собственному народу, ведь тона равноправия, сосуществования и справедливости, сходу клеймятся предательством, левачеством или отступлением от национальных интересов. Очевидно, что для г-на Генделя граждане государства — не один народ, вне зависимости от их этнических корней (концепция либерализма и политической нации подразумевает именно это), а два разных и враждебных народа, титульные «свои» и «чужаки» -арабы, в отношении к которым должны быть утверждены превосходство и гегемония, причем речь идет не о декларациях, но ряде конкретных и фундаментальных законодательных инициатив. Факт в том, что этот человек, очень симптоматично для идеологии режима, реалий и сознания сегодняшнего израильского общества, искренне ощущает и считает, откровенно называет арабских граждан и уроженцев страны «чужаками», и нельзя не признать — современная политика государства целиком определена таким подходом и взглядом, подобной моделью национальной идентичности. Случай гибели в сирийском конфликте трехлетнего ребенка, один из многочисленных и просто получивший известность, становится для автора абстрактным образом общечеловеческих, экзистенциальных ценностей, в отношении к которым, по его глубокому убеждению, беспрекословно приоритетны «национальные» цели и интересы, благо и ценность собственного народа, символы государственности и прочее. Причем нацистского толка цинизм и нигилизм, сквозящий в словах публициста, способен содрогнуть, ибо в качестве примера и «антитезы» непроизвольно выбрано предельно трагическое — безвинная, жестокая и абсурдная гибель арабского, сирийского малыша, именно смерть ребенка и казалось бы безусловная, несомненная ценность детской и вообще человеческой жизни, противопоставляются беспрекословной для автора приоритетности «национальных» и «державнических» целей и интересов. И именно трагическая и абсурдная гибель ребенка, будучи символом трагедии миллионов людей, судеб и жизней многих поколений, по его убеждению не должна слишком долго и глубоко заботить здоровые патриотичные души, ибо «правильно думать в первую очередь о своих детях», сиречь отстаивать беспрекословную гегемонию блага и целей, ценности и интересов собственного народа. И видит бог, все годы проводимая режимом Нетаньягу политика, от жестокостей в отношении к гражданскому населению территорий до откровенно провозглашенного принципа «доведения до отчаяния» (а ведь казалось бы — если другую сторону конфликта нужно довести до отчаяния и предела, то зачем же бросаться в крик, когда она совершает соответствующие поступки?), равно как и «правая», движущая им идеология и служащая надежным основанием мораль религии, дышат подобным нигилизмом и (знающий знает!) словно воочию встают из таких простых, лаконичных слов г-на Генделя. Однако, дело именно в том, что этот принцип «трудно любить всех одинаково», сиречь беспрекословности коллективно-национальных целей и приоритетов перед экзистенциальными ценностями, нормами справедливости, общечеловеческой морали и либерализма, переносится автором в плоскость внутреннюю, призван обосновать и оправдать де факто проводимую в отношении к этнически иным согражданам политику враждебности, подавления и дискриминации. И называемая «заботой о национальном характере государства», она на деле является именно этим и напоминает попытку проложить «окопы» и барьеры отчуждения между анклавами граждан, внутри одной страны. Ведь политика высшей приоритетности и моральной императивности «державническо-национальных» целей и интересов, в оправдание которой приведена тирада о «сирийском мальчике» и «своих детях», де факто означающая дискриминацию, продолжение оккупации и бесправия миллионов людей, отказ от либерализма, масштабное преступление против прав человека и многое иное, касается арабских сограждан или той стороны исторического конфликта, в отношении к которой так же должна восторжествовать справедливость. Рассуждения автор строит на трагической, ставшей символом гибели сирийского ребенка, однако касаются то они внутренних реалий и процессов, принципов политики в отношении к собственным, арабским согражданам, воспринимаемым и ощущаемым по причине их этнической инаковости «чужаками», и этим сказано пожалуй всё. И очевидно, что корень проблемы заключен в упорно насаждаемой, негативной по особенностями модели национальной идентичности, в самой концепции государства и общества. И самое страшное, пожалуй, что откровенно провозглашая это в качестве ключевых принципов современной израильской политики, автор усматривает в подобном нечто морально несомненное и здоровое, должное служить руслом и горизонтом для всех - исторические аналогии такого цинизма, нигилизма в отношении к экзистенциальным ценностям, нормам либерализма, справедливости и законности, в общем достаточно очевидны. И ведь не приходит же на ум верующим в бога нацистам простое — многие тысячи еврейских детей были спасены во время Холокоста только потому, что находились люди, не считавшие, что в первую очередь должно думать и заботиться о собственных детях, смертельным риском для себя и близких отстаивавшие истину сострадания и нравственной солидарности, равноценности любого ребенка и человека на земле. А гибли евреи и их дети миллионами, в частности именно благодаря пассивности и нравственно индифферентной отстраненности населения очень многих стран, думавшего в русле г-на Генделя и его наставников — в заботе в первую очередь о собственной шкуре и благе «своих», низводя ценность еврейских жизней и мук во власти национальной или религиозной ксенофобии. И то, что подобный нацизм и нигилизм являются лицом, сутью и моралью, программной канвой сознания и идеологии независимого еврейского государства начала 21-го века — позор и приговор. И то, что по явному контексту его короткого дискурса, публицист Йоав Гендель очевидно опирается на мораль и основные установки религиозной традиции, словно бы цитируя урок у какого-нибудь благообразного видом хабадского раввина, лишний раз показывает, где тона и тенденции фашизма в политикуме, сознании и морали, идеологии и практике израильского общества, черпают неизбывные и надежные истоки. Я убежден и не устану утверждать, что религия и радикальный, программный национализм идеологии, в русле которой состоялось израильское государство и общество, есть исток увечной модели их нынешней идентичности, которая пронизана культурно-национальной нетерпимостью и практически исключает, делает невозможным гармоничное сосуществование с чем-то «национально иным» вовне и внутри, заставляет считать и ощущать граждан страны другого этнического происхождения не равноправными братьями в одном доме, а «чужаками», как это говорит г-н Гендель, во имя символов государственности и ее «национального характера», должными быть поставленными на место. Дилеммы национальной идентичности, государственные и коллективно-национальные цели и интересы стоят над всем, довлеют по истине болезненно, и вот — арабы, в качестве мощного этнического меньшинства, вызывают ощущение угрозы ненависти и вражды, программно разогреваемое и превращаемое в фундамент внутренней и внешней политики страны. И совершенно же не случайно слова г-на Генделя так ясно совпадают, формально и по сути, с недавними жемчужинами государственной политики и идеологии, извергнутыми в общество министром обороны Либерманом. «Правое» правительство, как известно, на протяжении полутора десятков лет занимает радикальную, жестокую и крайне негативную позицию в отношении к многочисленным и разным беженцам — суданцам, эритрейцам и т. д. Не имея возможности, по причине участия в международных конвенциях, отказать беженцам в пересечении границы, государство вместе с тем обрекает этих людей на страшные, бесчеловечные условия пребывания внутри — жизнь годами под открытым небом, постоянные гонения, отсутствие права работать и многое иное, лишний раз доказывающее, что политику протектората национальных и государственных интересов от нацизма отделяет весьма условная черта. Подобная позиция считается одним из столпов «национально ориентированной» политики, с чем связана, наверное, одна из причин крайне резкого отношения государства и патриотических кругов к проблеме сирийских беженцев в Европе — гуманизм европейских стран в этом вопросе становится пощечиной и безжалостным укором тому негодяйству, которое последовательно совершает Израиль в аналогичной ситуации. Так вот — министр Либерман, личным указом запрещая солдатам, членам волонтерских организаций, в свободное от службы время помогать беженцам, привел цитату из Талмуда «хочешь помочь детям — прежде помоги детям из собственного города», и чтобы не быть не понятым неверно добавил: желание делать добрые дела вполне можно удовлетворить, помогая еврейским старикам, коих предостаточно. Талмуд и мораль религиозной традиции в принципе исключают распространение заповедей помощи и милосердия в отношении к «инородцам», однако конкретные, приведенные министром слова, скорее всего имели в виду основополагающий принцип не «нашести», морально-ценностной императивности и приоритетности «национального» и «своих», а прагматичности благодеяний. Однако же, цитирование их в качестве морального обоснования и иллюстрации сути официального армейского указа, очень характерно и в духе времени, вскрывает общую и очень давнюю практику укоренения нацистских по характеру идей, мер и решений политического режима в установках религиозной традиции — о приобретении израильским фашизмом черт религиозного фундаментализма сказано немало. Указ г-на Либермана безусловно символичен сам по себе, призван засвидетельствовать официальную политику в отношении к «левым» организациям (именно в них состоят вызвавшие неудовольствие министра солдаты), жесткий протекционизм государственных и национальных интересов, выбранный и утверждаемый в качестве основного русла, требование беспрекословной национальной лояльности и т.д., а говоря другими словами — всё то, что и характеризует нынешний режим в совокупности его установок и методов, принципов отношения к обществу и гражданину как фашистский. Однако, указ стал символичным и поневоле, засвидетельствовав всю чудовищную суть морали и политики «национальных интересов и приоритетов», которую проводит режим Нетаньягу, емко сформулированную в том числе и г-ном Генделем, безусловную гегемонию в ней «национального» в отношении к экзистенциальному, более привычно обозначаемому для уха понятием «общечеловеческое». А так же — определяющую «правую» идеологию и ее политику, во многом сформированную на ее основе и под влиянием религиозного фактора модель идентичности, сознания и морали общества, в которой горизонтом и доминирующей тенденцией является стремление к национальной гомогенности и монолитности. «У нас достаточно собственных «гоев» и чужаков, с которыми мы не знаем как ужиться и что делать, не можем сосуществовать гармонично» — это словно бы впрямую прочитывается за указом министра обороны, лишь символичной каплей в русле проводимой и насаждаемой политики. И я не устану повторять, что глубочайшее противоречие и корень проблем заключены в самой модели идентичности израильского общества, сформированной под влиянием тем или иным образом «националистических» идеологий и программно нацистской религиозной традиции, с абсолютизированностью в ней «национальных приоритетов», дилемм национальной идентичности и судьбы. Я убежден что именно это, всегда бывшее и неуклонно развивавшееся в качестве тенденции, в актуалиях же вообще превращенное в нечто программное, с течением времени и под влиянием религиозного сознания ставшее лишь радикальным, не позволяет строить либеральное общество равноправных граждан и порождает многочисленные конфликты — отношение к арабам внутри и вовне, к гражданам, не обладающим «чистым» национальным происхождением или же ощущающим себя частью глобального мира во всем его многообразии, не желающим демонстрировать «национальную сопричастность» как граничащую с ксенофобией культурную и национальную тенденциозность, в плане довления над ними характерных социальных, культурных и идеологических приоритетов, фобий, предрассудков и т. д. Ведь «нашесть» и то, что определяет ее в религиозно-традиционном или же «сионистском» смысле, всегда довлела в этих местах над общечеловеческим в сознании, морали и системе ценностей, свободами и правами человека как личности и гражданина современного государства. Ведь быть «патриотом», «хорошим» евреем и израильтянином, демонстрировать «нашесть», всегда подразумевало здесь общественную, политическую, культурную и национальную лояльность, верность национальным и государственным приоритетам, довление над человеком определяющих общество идеологических, моральных и ценностных воззрений, предрассудков и ксенофобских аффектов. И потому — светским людям из «старого» сионистского поколения, приемлемо к примеру прошипеть в адрес нового репатрианта, с восторгом рассказывающего о желании увидеть приехавшего в Иерусалим Иоанна Павла Второго «в нем нет ничего еврейского». Совершенно не случайно, конечно же, Йоав Гендель, советник премьер-министра, оппонируя в дискуссии о фашизации общественно-политических реалий, почти полностью дублирует мысль и позицию министра Либермана, заявляя их лишь более емко и другим языком. Увы — не стыдясь в 1948 году обозначить «правое» крыло сионистского движения и его идеологии как классический фашизм, за десять лет перед этим открыто выразив тревогу перед развитием, как он говорил тогда, «тенденций национализма» в еврейском поселении подмандатной Палестины в целом, Альберт Эйнштейн безусловно был прав и пророчески предчувствовал суть происходящих, определяющих для создаваемого общества процессов, а так же таящуюся в них угрозу. Ведь в знаменитой статье «Наш долг сионизму» 1938 года, великий ученый сосредотачивается на двух главных моментах — развитием «националистических» тенденций и настроений в идеологии и движении в целом, не имея ввиду лишь очень усилившихся к тому времени и перешедших к террору «правых», связанные с этим настроения непримиримого противостояния, «паннациональной» гегемонии и культурно-национальной нетерпимости, абсолютизированность «национальных» дилемм, приоритетов и идеалов, и угрозу краха всех начинаний, самому существованию и будущему создаваемого государства и общества, которую подобное несет в себе, становясь неспособностью к сосуществованию, трагическими противоречиями в отношениях с арабами внутри и вовне. И вот, конец 2016 года воочию воплотил эти предчувствия и схваченные ими, из самых истоков государства развивавшиеся процессы и угрозы, ибо достаточно послушать обычную сводку новостей и вдуматься в происходящие события, в характер лозунгов и риторики, официально провозглашаемых идеалов и установок, горизонтов будущего, и помимо страха пробирает невольная мысль — хуже некуда и если сейчас так, что что же дальше? А указ министра обороны Либермана, небольшая публикация Йоава Генделя, наконец решившего дать отпор хулителям еврейского государства изнутри и вовне, поток многих иных, изо дня в день происходящих вещей подобного рода — лишь символы совершающихся в стране и кажущихся необратимыми изменений. Сам факт подобного указа — маленькое событие в водовороте подобных по сути, глобальных и определяющих, говорит за себя, но дело именно в том, что он лишь вскрывает глубинные тенденции и процессы в общественно-политической системе. Фашистская и нацистская, глубоко нигилистичная по сути, пренебрегающая общечеловеческими, экзистенциальными ценностями и императивами политика, привычно обосновывает ее ключевые векторы и установки религиозными идеями — так повелось не со вчера, но сегодня стало откровенной, официальной канвой действий и манипуляций режима, целостно вылившейся в инициативе утвердить «галаху» в качестве источника судебных решений и законодательно-правовых норм. Фашизм есть тоталитарность и всецелая политическая лояльность общества, его истеричная патриотическая сплоченность вокруг действий, установок и манипуляций власти, а в плане морали, идеологии и сознания — высшая ценность и приоритетность «державного», блага и целей, интересов и идеалов нации и якобы радеющего о ней государства. Нацизм — всё это же в сознании, политике и морали, только обретшее радикальность и глубину нигилистичности, низложения экзистенциально-гуманистических ценностей и императивов перед гегемонией «всеобщего», «государственного» и «национального». Древняя еврейская религия — нацизм, ставший онтологией, метафизикой и моралью, ибо основополагающая идея непреодолимого, сущностного национального превосходства евреев над «всеми остальными», сочетается в той с высшей приоритетностью и ценностью нации, дилемм ее чистоты, самосохранения и идентичности, с низложением ценности личности, судьбы и жизни, имущества и достоинства человека, меры моральной ответственности в отношении к нему по причине его «иного» национального происхождения. Другими словами — нынешнему режиму есть в чем находить истоки и прочные основы для фашисткой морали и политики радикального национального и «державнического» протекционизма, возведения стен ксенофобской ненависти и вражды, отождествляемых с патриотичностью, национальной лояльностью и сопричастностью. Ведь «патриот», «хороший» еврей и израильтянин ныне — это человек, всецело разделяющий подобные настроения и многое иное, лояльный режиму и его действиям, непримиримый в отношении к арабам, а так же «левакам» и «врагам государства», которыми называют общественно-политических оппонентов, ратующих за мир и приоритетность экзистенциальных и общечеловеческих ценностей, а не дилемм и идеалов национального толка. И подобное пронизывает повседневность, неожиданно проступает в самых обычных ситуациях, как настрой даже не религиозных людей. И даже не соблюдающие религиозной традиции, они при этом яростно и основательно впитывают то ключевое из нее, что становится идеями и установками режима откровенно фашистского и пронацистского толка — идеи «священного права на землю предков» и национального превосходства, радикальную ксенофобию, высшую приоритетность национальных целей и интересов, дилемм коллективно-национальной идентичности, самосохранения и чистоты нации, тона религиозного фундаментализма как такового (евреи не могут быть евреями без религии, отступая от «аутентичности» ценностей, мировоззрения и морали) и культурно-национальной нетерпимости. И доходит подчас до таких конфузов, от которых не знаешь, плакать или смеяться, особенно — учитывая к чему это всё ведет и что означает. Ведь когда коллектив театра «Ла Скала», в рамках культурного сотрудничества, давал недавно на летней сцене в тель-авивском парке оперу Верди «Иерусалим», из толпы, как известно, неслись крики «что эти «гои» поют нам тут про Иерусалим» (пресса уделила факту внимание). Так вот. Структура и дискурс публикации очень примечательны. Близкий режиму, его идеологии и лично премьер-министру публицист и общественный деятель, обращаясь к обсуждению самых острых проблем и общественно-политических процессов израильского настоящего, характера и русла проводимой Нетаньягу политики, делает это наиболее емко, используя два знаковых момента — утверждение «не фашизм», а лишь забота о сохранении государственной символики», и превращенное в назидательную моральную притчу упоминание о сирийском мальчике под развалинами Халебе, венчаемое кодовым поучением «правильно думать в первую очередь о собственных детях, таково здоровое отношение к жизни и себе», в котором слышатся бесконечные уроки традиции в различных религиозных заведениях, приобщение «корням и истокам», основе основ национальной культуры, религии и морали. Забота о сохранении «государственной символики», то бишь «национального характера» государства и нерушимости «национальных» приоритетов, когда она становится нигилистичной, милитаристской и пренебрегающей ценностями экзистенциального и общечеловеческого плана политикой — это и есть фашизм, г-ну Генделю просто не объяснили. А именно эта политика пробудила общественную дискуссию о процессах фашизации, на которую г-н Йоав Гендель вознамерился дать могучий ответ, приведя в качестве аргументов «здоровое отношение к жизни» и доводы о якобы безусловной моральной императивности и приоритетности «своего», читай национального и государственного. Довление «державнических» и «национальных» приоритетов, целей и благ (метафора «заботы о собственных детях») над ценностями и императивами общечеловеческого и экзистенциального толка — это и есть фашизм, в особенности — когда подобное превращается в столпы политики. А противопоставляя образ погибшего под руинами мальчика, волну сочувствия и тезис о «собственных детях», публицист Йоав Гендель очевидно создает метафору беспрекословных приоритетов современной израильской политики и морали — гегемонию «национального» над экзистенциальным, нравственно солидарным и общечеловеческим. И вмещает в это отказ от развития мирного процесса, беспрецедентную и попирающую последнюю законность жестокость в отношении к палестинцам, льющуюся чуть ли не реками кровь подростков, для которых подойти с ножницами к израильскому солдату стало способом самоубийства и выражения протеста, огонь ксенофобской ненависти к врагам внутри — арабским согражданам и оппонентам, цинизм и полоумие лояльной, всегда держащей нюх по ветру патриотической истерии, благословляющей невинные жертвы акций возмездия и проклинающей посмевших нравственно содрогнуться и выразить сочувствие, голоса критического восприятия реалий и совести вообще. А так же и многое иное, составляющее гордость и несомненные завоевания единственной демократии на Ближнем Востоке. И делая это искренне и исподволь, публицист Иоав Гендель дает нам возможность насладиться откровенностью хрестоматийно фашистских позиций и установок. Здоровое отношение к жизни и самим себе, означающее в версии автора заботу в первую очередь о благе собственного народа и государства, приоритетность национальных целей и идеалов — это есть хрестоматийная формула морали, сознания и установок фашистских общественно-политических режимов. И далее вступает последняя манипуляция, с подоплекой которой написан короткий текст — то, что по сути есть фашизм, не надо называть так, пытаясь причинить вред собственному народу, дискредитировать государство или вообще служить его «делегитимации». У нас по сути фашизм, как следует из установок, лозунгов, манипуляций и общественных процессов, но не надо называет дурное и опасное «плохим» словом. У нас, в неумолимой логике давних процессов и восторжествовавшей ныне идеологии, состоялся конечно же фашизм, причем хрестоматийный и радикальный, но будем думать, что мы просто проводим «национально ориентированную» политику. И вместо осознания проблемности реалий, гражданской ответственности и отрезвления, разворачивается борьба за «национальную» и патриотическую корректность дискурса, призванную по всей вероятности завуалировать реалии и оградить от их нравственной оценки. Будто фашизм, названный каким-то иным и позитивным по контексту словом — как вообще это понятие имело изначально лишь «позитивный» смысл, перестанет быть от этого чем-то чудовищным в его реалиях. Конечно — если патриотическая сплоченность и лояльность не целиком поглотила человека и у него есть совесть и критический разум, чтобы так эти реалии почувствовать…
Что бы еще сказать напоследок?.. Дело ведь не в столь свойственном кругу г-на Генделя ханжестве и лицемерии, которое сквозит не то что из каждого предложения и тезиса, а чуть ли не из под любого написанного слова. Откровенные, часто до смеха напоминающие советский режим репрессии в отношении к оппозиции, политически не лояльной интеллигенции и левым СМИ, хрестоматийная по симптомам патриотическая истерия и риторика о «предателях», «пятой колонне и «внутренних врагах», страшная и с трудом пока что проваленная инициатива «национального закона», помимо многого иного и придания официального правового статуса «галахе», фундаментально провозглашающая Израиль государством не всех его граждан, а лишь титульной нации с соответствующим преломлением подобного в области прав и свобод (это и вызвало наибольший шок), публикуемые активистами и организациями списки «чужих среди нас» (политически нелояльных и оппонирующих режиму, отстаивающих идеи мира и приоритета либеральных и экзистенциально-гуманистических ценностей, представителей интеллигенции, преподносимых «предателями» и «врагами нации»), подстрекательство в отношении к ним и крики «предатели» в спину виднейших и ратующих за мир деятелей культуры, классическое отождествление политической лояльности и приоритетности секторально-группового блага с «нашестью», патриотической и национальной идентичностью, радикально-агрессивное натравливание анклава еврейских граждан на арабских, спаивание общества и власти кровавыми провокациями и т.д., откровенно нацистская и фашистская риторика выдавливания арабов из страны в «борьбе на смерть», официальные утверждения о «правах человека как риторике антисемитизма» и «невозможности стране и государству выжить при демократии» — вот, дорогой читатель, лишь не полный перечень событий, процессов и явлений повседневной общественно-политической жизни Израиля и скрываемого за благообразной пропагандистской картинкой, что заставляет виднейших знаковые политические фигуры не говорить, а с ужасом кричать о процессах фашизации в стране, в том числе — на подлинно сакральной церемонии чествования жертв трагедии Холокоста возле стены плача. И всё это — в купе с сущностной сращенностью с процессами религиозной фундаментализации общества, агрессивными и множественными попытками лишить высших конституционно-правовых полномочий Верховный суд страны, «обители леваков» и последнего оплота остатков некогда создававшегося демократического, либерального и цивилизованного общества, а так же кровавыми акциями возмездия, религиозными убийствами гомосексуалов, атаками на светский анклав, практикой уличных расправ убийств в центре Иерусалима, погромами гражданского арабского населения израильских городах и многим иным. И вот все это, стараясь противоречит означенным голосам, г-н Гендель помечает «сохранением основ и символики государства», не подозревая, что даже пытаясь найти обтекаемое и корректное определение, все равно высказывает классическую формулу фашистских общественно-политических режимов. Однако, далее и в последнем, завершающем его публикацию тезисе, подобном талмудическому принципу и совершенно не случайно словно вторящем той цитате из Талмуда, которой незадолго до этого воспользовался министр обороны Либерман, запрещая солдатам-волонтерам в свободное от службы время оказывать помощь беженцам-нелегалам, г-н Йоав Гендель проговаривается еще больше. Будучи человеком религиозного мышления и сознания, г-н Гендель наиболее емко и метафорично высказывает в конце публикации смысл его идей и установок обсуждаемых в ее тексте дилемм, и вот тут, как говорится, напоследок падает лицом в лужу, даже сам этого не понимания. Заботиться и переживать более всего «о собственных детях» становится метафорой нескольких ключевых вещей. Отстаиваемой высшей приоритетности державно-национальных и секторальных ценностей, интересов и благ над ценностями экзистенциально-гуманистическими и, связанными с идеей прав человека, равноправием о общественно-законодательной справедливостью к гражданам, раз. Возможность не считаться поэтому с правами палестинских и израильских арабов в периоды обострения конфликта или в повседневных общественно-политических реалиях соответственно, два. Забота о приоритетности блага, ценности и прав евреев и граждан «титульной» национальности по отношению к арабам и в ущерб их статусу, правам и свободам, натравливание одних на других вплоть до тезиса «выдавливания» и «мы или они», три. Причем последнее, будучи очень и очень давней, чуть ли не из истоков государства и сионистского движения тенденцией, определяющей характер официальной политики, в последние полтора десятилетия стало чем-то неприкрытым и радикальным и запечатлено в указанной инициативе совершенно и программно фашистского «национального закона», за проведение которого правящие круги борются яростно и как за основу основ, всего дальнейшего развития и решения дилемм в отношениях с арабами. Наконец — практически полная свобода действий в отношении к палестиннцам, продиктованная справедливой заботой о благе прежде всего национально своих (во внутреннем аспекте это означает указанную приоритетность прав и блага евреев в отношении арабских граждан), что ныне подтверждается уже не только моралью, настроениями и патриотической сплоченностью и лояльностью общества в одобрении и покрывательстве преступлений, но именно законодательными и фундаментальными мировоззренчески и политически инициативами в плане нападок на демократию и идею прав человека, попытки создать национально идентичное и аутентичное общество через придание широчайшего правового статуса «галахе» (религиозному закону), то есть движение к религиозному фундаментализму. В целом — речь идет о политике и концепции безусловной и верховной приоритетности целей, ценностей и интересов коллективно-секторального, национального и державнического плана над ценностями экзистенциально-гуманистическими и отстаивающей таковые системой законодательно-правовых и моральных норм. А потому — о хрестоматийной симптоматике фашистских обществ и политических режимов. И к сожалению утрачивающему численность, клеймимому «внутренними врагами» анклаву граждан, приверженных означенным ценностям и имеющим достаточно совести, мужества и трезвости, это очевидно — вплоть до готовности рисковать, идти против патриотической и политически лояльной массы и в голос говорить об этом в самых неожиданных ситуациях. Содрогает нравственно в метафоре о «собственных детях» та очевидность, что в аду Холокоста множество еврейских детей в самых разных странах выжило, а не погибло именно потому, что спасавшие их в смертельном риске люди, не делали различия в цене детей собственных и еврейских, по-видимому исповедуя ценность и святость жизни любого человека и ребенка на этой земле, осознано или нет — но не низводя ценность единичности по причине приоритетности «национального» и «коллективного», во власти ксенофобии, идеологии, манипуляций политиков или химер и нравов ослепленной теми толпы. Содрогает и то, что пережившее ужасы нацизма и ставшее на их тенях общество, на уровне официальной политики, идеологии и морали, может исповедовать настолько откровенно фашистские, если не нацистские установки, по той же причине и как это очевидно нигилистичные, становящиеся плотностью кровавых, возмущающих разум и совесть реалий, событий, процессов и прочее, обесцененностью человеческой судьбы и жизни на этом маленьком и дышащем ненавистью, но при этом благочестиво молящемся богу клочке земли.
То, что Йоав Гендель пытается успокоительно определить как «не фашизм, а…» — это собственно и есть фашизм, так это выглядит в начале и развитии, всегда. Увы, и того хуже — патриотическая интеллигенция европейских стран 20-х и 30-х годов, занималась написанием подобных статеек и пыталась такими же аргументами и доводами завуалировать очевидность и то чувство тревоги, которое она порождала. Точно так же тогда не умолкали увещевания, что «все нормально, мы идем правильным путем, а не…» Точно так же, в 2006—07 годах, когда на процессы тоталитаризации и фашизации российского общества уже нельзя было закрыть глаза, передовая «патриотическая» интеллигенция начала «успокоительную» кампанию в общественных умах относительно того, что у нас «все нормально» и «мы идем своим путем, а не…».
Господин Йоав Гендель, суть и дух вашей статьи очевидны… От них несет не выветрившемся смрадом тридцатых годов, в которые — по странности, или по закономерности, зарождалась та идеология, в отношении которой вы щелкаете каблуками… Хочется только напомнить вам, что мораль нравственно здорового человека и общества нравственно здоровых людей — это мораль, в которой любовь к собственному ребенку побуждает ощутить равноценность жизни, боли и радости любого ребенка на той земле…
июль -сентябрь 2016
КАДИШ
Шимон Перес умер. 93 летний человек, который до 90 лет оставался одним из ведущих мировых политиков и буквально до последних месяцев жизни — активным общественным деятелем, навсегда покинул мир. Жаль. Все мы смертны, но я желаю всякому прожить такую жизнь и так встретить конец. Ушел из жизни один из последних людей в израильской, да и в мировой политике, к которым еще применимо понятие «историческая личность». Аэропорт Бен-Гурион принимает десятки рейсов класса «А», поскольку покойник был единственным человеком израильского политикума, международная репутация которого была безупречна, руки которому считали за честь пожать все — от английского премьера и действующих президентов США до Папы Римского. Благочестивая иерусалимская публика, шипя в карманы, всё же произносит положенные формулы относительно значимости усопшего, при этом отводя душу колкостями — мол, как отели да рестораны на похоронах заработают. Благодарение богу, еще не настали времена, когда человека, которого не уставали проклинать последние десятилетия жизни за саму идею примирения с арабами и попытку осуществить эту идею на практике, можно в голос поносить в день похорон. Но увы — эти святые и благословенные времена по пути и совсем недалеко, и большинство патриотичных избирателей правящей партии предпочли бы, чтобы исторического старца зарыли «по тихому». Потому что теперь не принято в голос и с воодушевлением говорить о том, чему служил и о чем думал всю свою жизнь этот человек. Будущее — за другими идеями. Говорить лишнего не буду. Жизненный путь этого человека общеизвестен — и это был великий путь. Далеко не безгрешный, по израильским меркам это был несомненно человек совести, человек мирового уровня, в лице которого Израиль представал еще частью цивилизации и прогрессивного мира, а не пристанищем карликового, местечкового нацизма, всё более вступающего в свои права. Поэтому беспрецедентное внимание мировых политических лидеров к необходимости отдать последнюю дань умершему вовсе не случайно — мир словно бы пытается объяснить, каким он видит Израиль, у которого в этом мире есть будущее. Остается лишь скорбеть, что израильское общество и израильский политикум видят это иначе. Ушел последний человек, авторитет и массивность которого служили непрочной преградой на пути главной идеи настоящего, недавнего прошлого и обозримого будущего — окончательно решить арабский вопрос, разобраться «с врагами» раз и навсегда. Голос его преемника Реувена Ривлина не менее мудр, но куда более слаб, и потому в его нахождении в должности кошерное быдло поносит его так, как массивную фигуру покойного не решались поносить ни при жизни, ни после последнего вздоха. Увы — на пути «новых» идей и людей не осталось больше даже символической преграды, и готовясь к завтрашнему произношению пылких речей над саваном, они понимают это и мысленно потирают руки, а кое-кто — и не мысленно. Путь к пропасти свободен.
6 октября 2016
О ВОПРОСАХ КРОВИ…
Теплый день, Прага. Сижу на площади возле Старой Ратуши и пишу стишок. То есть — он сам пишется, а вид на площадь и костел Святой Марии на Тыне просто этому способствует. Ну, сижу и сижу, слагаются строфы, вдалеке разносится шум споров возле палатки, поставленной украинскими патриотами с надписями «Путин — останови войну», фыркают лошади и запряженные ими повозки со счастливыми туристами медленно наворачивают круги, на соседних скамейках сменяются гуляки, решившие отдохнуть и полюбоваться видом. А вид и вправду фантастичен — причудливыми узорами украшенные дома, видевшие Моцарта, башня Старой Ратуши с музыкальным боем, старинный 13 века костел… Пожилая русская пара сменилась тремя чопорными старушками из Манчестера, потом две очень молодых немки почти час уминали огромные стаканы с пивом, и под самый конец к ним присоединилась робкая старушка из Кельна, как я понял из разговора… Наконец — соседнюю скамейку облюбовала молодая пара, говорящая по итальянски. После выяснилось — из Милана. Парень лет двадцати пяти, настоящий ломбардец — высок, костист и рус, кровь с молоком, открыл итальянско-чешский разговорник и смешливо учится выговаривать чешские глаголы, ему вторит маленькая изящная негритянка, а может — и мулатка лет двадцати, милая, но ничего особенного — не слишком красива, не слишком сексуальна, обычная темнокожая девушка с обаятельной улыбкой… Парочка смеется, наслаждается видом, парень и девушка очевидно счастливы друг рядом с другом, я же с удовольствием слушаю итальянскую речь, кое-что понимаю… и вспоминается… и думается мне… ведь итальянцы — удивительные для современной Европы традиционалисты… Парень этот, молодой и уверенный в себе красавец, мог бы видеть рядом с собой и обнимать кого угодно — от немки и француженки до роскошной польки… в любом случае — кого-то, кто куда ближе ему по его «культурному коду», как это принято нынче говорить… А вот же — он наслаждается жизнью рядом с ничем не выделяющейся темнокожей девушкой, едва ли достающей ему до груди… Наверное — что-то очень личное, одному лишь ему известное, привлекло его в этой девушке, достаточно экзотичной все же для ультралиберального Милана и окружающей его Старой Италии… И тут я вспомнил, как всякий раз приезжая в Рим и Милан, я неоднократно встречал статных, красивых итальянских парней, наверняка не испытывающих проблем в общении с девушками, под руку с негритянками или азиатками…
Я знаю очень много людей, для которых «национальность имеет значения», как они говорят… Мне даже известна она древняя социо-культурная общность, которая придала «вопросу крови» онтологический характер, для которой «национальный вопрос» подменил собою вопрос о добре и зле… Эти люди относятся к себе с большим уважением, в бурлящем вокруг мире они ощущают себя оплотом морали и традиций, стражами основ… Ведь считается, что нет ничего хуже для человека, чем не беречь и не помнить его рода, и как бы ни был либерален современный мир, а все ж лучше, надежнее человеку держаться того порога, с которого он в этот мир вышел. Уважая себя и считая себя солью земли, эти люди даже не предполагают, что они ее погань, залежалый артефакт доистории, уходящих и все никак не могущих сгинуть окончательно форм ксенофобского сознания, привычек исподволь глядеть косо на всякого «другого», еще даже не успев толком разглядеть его лица… Правда же в том, что там, где решающим значением обладает «национальность», родовая идентичность — человеческая личность, человек в его единичности, этим значением обладать не будут, а желание разглядеть в другом «привычное», «узнаваемое» и «свое», никогда не позволит различить в нем личность, неповторимую человеческую реальность, уникальность существования и судьбы…
Но верится мне, что этот хватко цепляющийся за бытие мир, делящий людей на «гоев» и евреев», «русских» и «чурок», «своих» и «чужих», неумолимо обречен погибнуть, сгинуть — и дай ему бог, да прокляты будут навечно его останки и память… Будущее — верю сквозь все сомнения — за тем миром, в котором краеугольным значением обладают не «нация» и «род», а неповторимый человек, а высшей и незыблемой ценностью является человеческая личность…
25 октября 2016 года
Во власти иорданской жары
© Copyright: Евгений Бондарчик, 2021
Свидетельство о публикации №221032500180
Свидетельство о публикации №221032500180
Рецензии