Подвиг

ФРАГМЕНТ ИЗ РАССКАЗА "ДРУЖОК"
...К концу дня никто не хотел умирать.
Печально, однако рано или поздно, всё встало на круги своя. Увы, как и предполагалось, дела сложились не лучшим образом. Из остатков заблудившейся стрелковой роты уцелели только младший лейтенант Алексей Прилуков и ещё пара человек из личного состава. Остальные были мертвы, уснули вечным сном навеки. Но по уставу Красной армии так: пока жив Прилуков, жива и рота.
Младший командир, пригибаясь, перебегал от одной стрелковой точки до другой, производил прицельный выстрел и двигался дальше. То же самое демонстрировали обессилевшие бойцы. Огонь был редкий, беспорядочный, неэффективный.
В свою очередь немцы обрушили на упрямых, неуступчивых русских яростный огонь своей миномётной батареи. Захватчики лезли и лезли вперёд, подгоняемые офицерами и, скорчившись, падали, сражённые меткими пулями младшего лейтенанта Прилукова и его людей.
Так продолжалось достаточно долго, до тех пор, пока не закончились последние патроны. Огонь защитников родины умолк. Над полем боя наступила оглушительная тишина. Затем ввысь устремился гортанный вопль победивших фашистов. Злорадный, яростный рёв немцев прокатился над лесом. Зверьё захлебнулось в беспощадном лае. Сатана правил бал.
Постойте. Не спешите с выводами. Погодите…
Глазам не верилось. Окровавленный, выбившийся из сил, оглушённый Скоробогатов всё ещё был в строю, и сдаваться даже не помышлял. Встав на четвереньки, полуживой, засыпанный пылью от взрывов, командир с трудом выбрался из воронки, на карачках взобрался на соседний бруствер стрелковой ячейки.
Капитан прихватил в левую руку пригоршню земли, чтобы бросить в налитые кровью глаза наступающего врага. Стоя на коленях, с правой руки мужественный человек прицельно выбивал подступающих немцев из табельного ТТ.
В очередной раз неубиваемого красного офицера пронзила очередь из шмайссера. Тело наотмашь рвануло к земле. Лёжа на спине, прижав к груди размозжённую левую, правой рукой он попытался перезарядить пистолет. Было неловко, раскалённый ствол обжигал пальцы. Враги приближались.
Шансы остаться в живых становились всё призрачнее. Когда патроны вовсе закончились, он повернул пистолет дулом к себе: нет-нет, не затем, чтобы застрелиться, а для того, чтобы броситься врукопашную и бить врага рукоятью пистолета, кулаками, рвать ненавистную плоть зубами.
– Надо же, как оно просто умереть. Кончились патроны, и ты беззащитен, – прикинул в уплывающем сознании капитан.
Герой оглянулся: со всех сторон к нему приближались ненавистные изверги. Их было много – он один. В пистолете оставался последний патрон. Для врагов? Для себя? Как бы не так. Не дождутся враги слабоволия красного командира.
– Жить будем, не помрём, – вспомнил он обычную армейскую шутку. —Неужели конец?
Однако для него шанс остаться во здравии ещё имелся, да и на тот свет отправляться безумно не хотелось. Совершенно неожиданно взгляд зацепил приходящего в себя после контузии младшего лейтенанта Прилукова. Рядом с ним, мотая «лысой шевелюрой», оклёмывался рядовой Захаров.
В дальней стрелковой ячейке последний из действующих стрелков, обессиленный боец Шамшурин, необдуманно приподнял голову над бруствером. В воздухе что-то чавкнуло, и крупнокалиберная пуля из «машиненгевера» (MG-34) хлёстко ударила солдатику в горло.
Хрустнул разрубленный сталью шейный позвонок. Несчастную бошку остервенело вырвало с мясом из широких молодых плеч и швырнуло к ногам опешивших людей.
Возле стоптанных керзачей закурился парок от свеженького кровавого киселя, вытекающего из шейной аорты. Блевать хотелось, глядя на отстреленную от расчленённого тела, отодранную с лоскутами хрящей, костей и кожи нефартовую головушку.
Прицельно выпущенная немецкая пуля сделала своё чёрное, неправедное дело. Противно, неестественно, с чудовищным отвращением смотрелся уродливый, окровавленный клубок человечьих мышц.
Отлетевшая голова валялась рядом. В открытых глазоньках ясного сокола отражалось бездонная синева лазурного неба. Мгновение, и на сорванной с груди голове очи бывшего защитника родины моментом остекленели.
Не повезло пареньку. Теперь никогда уже не взлететь товарищу кречетом на свиданку с любимой, не почистить молодецкие пёрышки, не увидеть краешек отчего дома на родной сторонке.
Никто из служивых не проявил излишней чувствительности к ужасающему зрелищу. В горячке боя они совершенно не обращали внимания на то, что брызжущая фонтаном алая суспензия из обезглавленного тела как-то уж очень поспешно напитывала земельку в округе, которую ещё предстояло защищать.
Некогда тут было жеманиться да рассусоливать. Родную сторонку-то кто оборонять будет, если не они?
Взгляды оставшихся в живых людей встретились. Превозмогая невыносимую боль в позвоночнике, Прилуков, кособочась, двинулся на карачках в сторону Скоробогатова. Следом полз раненный в голову Захаров. Умирать никак не хотелось, приободрился капитан: уже не один на поле брани.
– Братцы! Будем биться, сражаться насмерть, драться до последнего патрона, до последнего вздоха.
– Отходи! – хрипло закричал младший по званию офицер. – Отходи, товарищ капитан! Мы тебя прикроем. Уходи отседова, командир!
Видя, что капитан колеблется, закричал совсем уже нетерпеливо, с надрывом, на пределе осипшего голоса:
– Отходи же, ну! Пока есть возможность, уходи, капитан. Прошу. Хотя бы ты поживёшь за нас опосля победы.
Младший лейтенант и красноармеец стали прикрывать отход старшего командира. Храбрецы защищали его своими телами и своим огнём.
Это продолжалось долго, сколько – никто не помнит. Время в бою имеет свой, одному ему известный счёт. Бесстрашные люди измеряли драгоценные минуты, секунды количеством расстрелянных патронов.
Но рано или поздно боеприпасы иссякнут, и уникальная временная эпоха для героев прекратит свой бег. Стрелки на часах неизбежно остановятся. Настанет время подводить горестные итоги.
Так и случилось по жизни...